Роль культурно-цивилизационных моделей и технологий информационно-психологического воздействия в разрешении международных конфликтов Манойло Андрей Викторович

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Теоретические подходы к оценке роли информационно психологического воздействия в разрешении современных конфликтов 29

1.1. Методологические подходы к исследованию роли информационно-психологических технологий в разрешении конфликтов 30

1.2. Типология современных конфликтов 35

1.3. Классификация моделей и технологий информационно-психологического воздействия в массовых коммуникационных процессах 48

1.4. Технологии информационно-психологической войны в системе инструментов управления современными конфликтами 84

1.5. Классификация подходов к исследованию роли и места информационно-психологических технологий в разрешении современных конфликтов 100

Выводы к главе 1 120

Глава 2. Эффективность воздействия информационно-психологических технологий на современные конфликты 125

2.1. Практика применения информационно-психологических технологий в современных политических конфликтах 127

2.2. Новые вызовы международной безопасности: психологические операции США в войне Грузии против Южной Осетии и операции НАТО в Аденском заливе (Сомали) 152

2.3. Эффективное воздействие информационно-психологических технологий на разрешение конфликтов 190

2.4. Сложности окончательного разрешения конфликтов с позиций «силового умиротворения» 197

2.5. Информационно-психологическая война как фаза развития конфликтной ситуации 214

Выводы к главе 2 230

Глава 3. Культурно-цивилизационные и национально-государственные отличия в моделях и технологиях психологического воздействия на конфликтные ситуации 242

3.1. Постановка проблемы. Концептуальные подходы к исследованию и классификации культурно-цивилизационных моделей 243

3.2. Англосаксонская модель 252

3.3. Восточноазиатская традиционная модель 274

3.4. Ближневосточная модель психологических операций: технологии исламского джихада 287

3.5. Романо-германская национально-государственная модель 296

3.6. Модель психологической операции: технологии политической стратификации, поляризации и управления цепными поведенческими реакциями 308

Выводы к главе 3 319

Глава 4. Пределы регулирующего информационно-психологического воздей ствия в современных конфликтах 324

4.1. Факторы, определяющие пределы воздействия 324

4.2. Системно-функциональные пределы 328

4.3. Инструментально-технологические пределы 332

4.4. Структурно-конфликтологические пределы 334

4.5. Культурно-ценностные и морально-нравственные пределы 336

4.6. Международно-правовые и внешнеполитические пределы 342

Выводы к главе 4 345

Глава 5. Россия: проблема выработки национальной стратегии психологического регулирования современных конфликтов 350

5.1. Постановка проблемы, концептуальные подходы 352

5.2. Политическая практика 365

5.3. Концепции политического регулирования информационно-психологической войны 381

5.4. Технологии противодействия информационно-психологической войне в системе государственной политики Российской Федерации 3 85

5.5. Технологии управления информационно-психологической войной в системе государственной политики Российской Федерации 395

5.6. Тенденции и закономерности формирования информационной политики 398

Выводы к главе 5 400

Заключение : 407

Библиография

• Классификация моделей и технологий информационно-психологического воздействия в массовых коммуникационных процессах
• Новые вызовы международной безопасности: психологические операции США в войне Грузии против Южной Осетии и операции НАТО в Аденском заливе (Сомали)
• Ближневосточная модель психологических операций: технологии исламского джихада
• Культурно-ценностные и морально-нравственные пределы

Введение к работе

Актуальность темы исследования. Сегодня политическая система мира переживает глобальные изменения, и происходит это под влиянием новых угроз международной безопасности. Мир снова оказался перед лицом ядерной угрозы: накалилась ситуация с ядерными программами Ирана и Северной Кореи, нестабильность политического режима в Пакистане создает опасность попадания его ядерного арсенала в руки международных террористов. Война в Южной Осетии в августе 2008 г. и попытка «цветной революции» в Молдове (апрель 2009 г.) показали, как легко в современных условиях «замороженные конфликты» переходят в «горячую» фазу, ставя мир на грань вооруженного противостояния. Вместе с тем, опыт взаимоотношений России и США последних лет, прошедших через последовательность кризисных фаз, привел руководство обеих стран к необходимости полного обновления двусторонних отношений, их «перезагрузке», к осознанию общности интересов в деле поддержания и сохранения мира, нераспространения ядерного оружия, борьбы с международным терроризмом, с политической и экономической нестабильностью, порождающей новые международные конфликты. Встреча в Москве президентов России и США Д. Медведева и Б. Обамы (июль 2009 г.) продемонстрировала твердость намерений лидеров обеих стран установить партнерские отношения, отказаться от прежних шаблонов и стереотипов, тормозящих совместное движение России и США по пути прогресса.

Такая консолидация усилий России и США на современном этапе развития международных отношений не случайна и продиктована объективными причинами, в первую очередь, нарастающей политической нестабильностью. В современном мире общее количество международных и внутренних конфликтов не только не сокращается, а продолжает нарастать, возникают их новые формы (этнополитические, религиозные), мало подверженные стабилизирующему воздействию традиционных инструментов политического воздействия. Международные конфликты сегодня стали одним из ведущих факторов нестабильности в мировой политике.

На передний план выходят региональные конфликты, характеризующиеся высокой интенсивностью, широким применением средств прямой вооруженной агрессии и способностью вовлекать в свою сферу соседние регионы. Даже по признанию западных политологов, в международных конфликтах, в силу возрастания значения субъективного фактора, выражающегося в стремлении ряда политических деятелей рисковать, жить в состоянии перманентного кризиса, сегодня даже «малые войны» перерастают в крупномасштабные столкновения.

Деятельность США, их партнеров (НАТО) по «силовому умиротворению» и «принуждению к демократии» в различных регионах мира не только не устраняет первопричины протекающих там политических конфликтов, но во многих случаях приводит к их эскалации и переходу на новый, более масштабный, уровень. Так, политический конфликт в Ираке, ставший новым импульсом для обострения этнических и религиозных столкновений между суннитами и шиитами, арабами и курдами, способен вовлечь в затяжной вооруженный конфликт фактически весь Ближний Восток; конфликты на Балканах, в Косово, не только привели к возникновению в самом центре Европы крупнейшего моноэтнического анклава с населением, принадлежащим к иной культурной традиции, но и стали для международных экстремистов плацдармом для развертывания дальнейшей внешней экспансии (вторжение «УЧК» в Македонию).

Часто региональные конфликты специально инициируются в районах, имеющих стратегическое экономическое или военное значение, для того, чтобы под видом миротворчества обеспечить там свое военное и политическое присутствие. Прямой результат такой деятельности – опасный прецедент с признанием независимости Косово; курс на формирование в этом анклаве нового военно-политического субъекта международных отношений (т.н. «НАТО-государства») создает плацдарм и поводы для новых «гуманитарных интервенций».

Наглядным примером применения США и их союзниками технологий инициации и управления политическими конфликтами является война в Южной Осетии в августе 2008 г. Этот международный конфликт нового поколения поразил мир ожесточенностью боевых действий и предвзятостью оценок западных СМИ. На фоне боевых действий разыгралась менее заметная, но не менее ожесточенная война – информационно-психологическая, в которой США, стоящие за спиной грузинских агрессоров, обрушили на Россию всю мощь своих новейших технологий психологического воздействия. При этом сам вооруженный конфликт в Южной Осетии был только начальной фазой спланированной США стратегической операции психологической войны, – механизмом, способным накалить и взорвать (в нужном направлении) мировое общественное мнение. Как отметил Председатель Совета Федерации С.М. Миронов, реакция западных СМИ на события в Южной Осетии продемонстрировала, в какой степени нынешняя реальность определяется не подлинными событиями, а их информационной имитацией.

Наряду с обострением традиционных форм и методов политического соперничества, в международных отношениях все большее значение играет этнический фактор: в современных конфликтах центральной проблемой становится утверждение национальной идентичности. Этнополитические конфликты в условиях национального самоопределения во многом утрачивают черты «конфликта интересов» и становятся «конфликтами ценностей», природа которых и способы разрешения сегодня практически не познаны.

Политическое урегулирование конфликтов, то есть нахождение взаимоприемлемого согласия между участниками конфликта политическим путем, при помощи переговоров, политических технологий и процедур, сегодня является важнейшей категорией современной конфликтологии и политической науки вообще. «Технология мирного урегулирования конфликтов приобретает особое значение в современных условиях, становясь главным фактором сохранения и развития человеческой цивилизации». Поиск и разработка технологий политического разрешения конфликтов строится на выявлении совпадающих интересов и признании ценностей всеми конфликтующими сторонами, что позволяет разрешать конфликты мирными средствами. Сравнительный анализ таких интересов и ценностей позволяет дать прогноз возникновения и развития конфликта, определить эффективные методы его урегулирования, предотвратить насильственные формы дальнейшего развития. Поиск совпадающих интересов и применение оптимальных технологий урегулирования современных конфликтов – это качественно новый уровень владения инструментами современной внешней политики.

Важную роль в современных технологиях урегулирования конфликтов играет информационно-психологическое воздействие. Так, разрешение этнополитических «конфликтов ценностей» не может быть найдено исключительно в сфере материальных интересов: во многих районах совместного проживания межэтнические противоречия формировались, накапливались и сохранялись в сознании населения веками, и настолько глубоко проникли в историческую память, что их политическая активация у людей нередко проявляется в форме неосознанных, ментально-архетипных, интуитивно-подсознательных действий, зачастую не подверженных воздействию разума и логики – категорий, которыми оперирует сознание. В этих условиях обычные методы социально-политического воздействия на конфликтную ситуацию малоэффективны: этническое подсознание их не воспринимает. Решение этой проблемы требует поиска новых инструментов, способных оказывать стабилизирующее воздействие на сознание и подсознание населения в зонах конфликтов, а также новых, информационно-психологических, технологий управления политическими процессами.

Международная деятельность по урегулированию конфликтов сегодня переживает системный кризис, выражающийся в неудачных попытках их мирного разрешения: большинство из современных конфликтов в результате внешнего вмешательства, в лучшем случае, переходит в «замороженную» фазу. Сложившаяся ситуация требует не только поиска новых подходов и способов воздействия на конфликты, но и формирования новых парадигм управления ими. Не случайно в этой связи российские международники, в частности, А.В. Торкунов, указывают на необходимость обновления методологии общественно-научных исследований, создания «новой методологической парадигмы», в которой достойное место должна занять социальная психология и «управление процессами восприятия человеком жизненной реальности, управление рефлексией». В этих условиях многократно повышается значимость информационно-психологических технологий в управлении современными конфликтами как реальной альтернативы силовым методам.

Кроме того, сегодня в результате стремительного развития новых политических технологий, основанных на парадигме информационного превосходства, в современных политических конфликтах возникла и оформилась новая стадия: информационно-психологическая война (ИПВ), занимающая промежуточную ступень между стадией переговоров и вооруженным столкновением и являющаяся в конфликте «поворотной точкой» - от мирной фазы к военной.

Информационные войны в современном мире – одна из наиболее значимых проблем международных отношений и глобального развития. Действительно, сегодня информационные войны стали одним из важнейших факторов внешней политики, в локальных конфликтах они успешно сочетаются с вооруженной агрессией. Еще недавно термин «информационные войны» считался публицистическим, а сами войны – явлением, с которым Россия вряд ли когда-нибудь столкнется: действительно, были факты проведения США и их партнерами (НАТО) информационных и психологических операций против Югославии, в Афганистане, Ираке, организация «бархатных революций» в Украине, Грузии, странах Центральной Азии, но все это не воспринималось как непосредственная угроза российскому государству. Агрессия Грузии против Южной Осетии в августе 2008 г. и начавшаяся одновременно с вторжением грузинских войск информационно-психологическая война, направленная непосредственно против России, развеяла эти представления: в этой войне российское общество столкнулось и с тщательным планированием, и с тонким расчетом, и с применением новейших технологий психологического воздействия. Попытка проведения «бархатной революции» в Молдавии (апрель 2009 г.), направленная не только на захват власти в стране прорумынскими силами, но и на эскалацию приднестровского конфликта (не исключено, по сценарию, сходному с войной в Южной Осетии), убедительно доказала, что одни и те же технологии психологической войны, хорошо известные по «бархатным революциям» в Восточной Европе и на пространстве СНГ, продолжают использоваться для инициации и внешнего управления современными конфликтами, организации политических переворотов и диверсий, и ареал их применения растет.

Вместе с тем, возникновение новой фазы эволюции международного конфликта – ИПВ – создает новые возможности для управления конфликтами, в том числе в целях их урегулирования либо разрешения. Так как сегодня в системе международного права нет механизмов, ограничивающих применение технологий психологической войны, поиск новых эффективных способов, методов и технологий стабилизирующего воздействия на конфликт, находящийся в фазе ИПВ, выдвигается на передний план современной миротворческой деятельности.

Россия сегодня принимает активное участие в урегулировании большинства международных конфликтов практически по всему миру. При этом Россия строго придерживается базовых принципов ООН, определяющих приоритетность урегулирования конфликтов мирными средствами. Кроме того, Россия имеет обширный и разнообразный опыт миротворческой деятельности на пространстве СНГ (в Абхазии, Южной Осетии, Приднестровье и т.д.), в которой российские миротворцы напрямую выполняли функции «принуждения к миру». Сегодня при планировании и проведении миротворческих операций нельзя не учитывать тот факт, что в условиях информационной открытости и доступности целевых аудиторий для управляющего психологического воздействия мощнейшим инструментом «принуждения к миру» становятся технологии формирования общественного мнения, способного подтолкнуть конфликтующие стороны к сближению на основе мирного переговорного процесса. В этих условиях России жизненно необходима выверенная информационная политика, которая в части, касающейся миротворческой деятельности должна опираться на собственную, национальную модель мирного урегулирования и разрешения современных конфликтов. Учитывая высокий исторически сложившийся международный авторитет России в зонах, где сейчас происходят наиболее острые конфликты: на Балканах, в арабском мире, в азиатско-тихоокеанском регионе, в Африке и Латинской Америке, технологии психологического воздействия на массовое сознание населения в зонах конфликтов и вне их – это реальный эффективный инструментарий мирного воздействия на конфликтные ситуации с целью их стабилизации и разрешения, без риска оказаться втянутым в вооруженную конфронтацию.

Между тем, эта политическая ниша сегодня практически полностью занята моделями и технологиями информационно-психологического управления конфликтами, предлагаемыми представителями четырех основных мировых цивилизаций: англосаксонской (США, Великобритания), романо-германской (Западная Европа, и прежде всего – Германия и Франция), ближневосточной (исламский мир) и восточноазиатской (Китай, Япония, Вьетнам, и т.д.). Все эти модели эффективно работают в зонах конфликтов, не вступая во взаимные противоречия, а во многом и дополняя друг друга. В этих условиях России, находящейся на пересечении интересов англосаксонской, восточноазиатской, ближневосточной и западноевропейской политики, в формировании собственного политического мировоззрения на формы и способы мирного разрешения современных конфликтов есть две возможности: либо – следовать одной из уже существующих моделей, либо – искать собственный путь, сочетая в национальной политике сильные стороны основных моделей и, по возможности, избегая их недостатков. В политическом руководстве страны сегодня все более убедительно звучит мнение о том, что слепое следование зарубежным шаблонам для России неприемлемо, что только собственная модель урегулирования конфликтов позволит занять России достойное место в мире. Таким образом, Россия сегодня стоит перед проблемой выработки такой модели, основанной на национальных технологиях информационно-психологического воздействия, что определяет высокую актуальность и значимость настоящей работы, приведенных в ней выводов и практических рекомендаций.

Степень научной разработанности темы. При исследовании роли культурно-цивилизационных моделей и технологий информационно-психологического воздействия в разрешении современных конфликтов был рассмотрен и использован целый ряд публикаций различных авторов: политологов, социологов, психологов, конфликтологов, юристов-международников и ученых, занимающихся исследованием международных отношений и разрешением международных конфликтов.

Отечественные источники, рассматривающие способы и методы разрешения современных конфликтов и роль в этом процессе технологий информационно-психологического воздействия, можно разделить на несколько основных групп.

К первой группе относятся руководящие документы, регламентирующие деятельность высших органов государственной власти в сфере разрешения международных и внутриполитических конфликтов. В них сформулированы концептуальные основы, приоритеты и целевые установки внешней политики Российской Федерации по разрешению современных конфликтов, однако в прямой постановке роль информационно-психологических технологий в этом процессе практически не раскрыта.

Ко второй группе относятся работы авторов в области политической конфликтологии и теории международных отношений, посвященные непосредственно исследованию различных проблем политического регулирования современных конфликтов и поиска эффективных способов, методов и технологий их разрешения: Т.А. Алексеевой, Л.Н. Алисовой, А.Р. Аклаева, Е.П. Бажанова, А.П. Барышева, А.Д. Богатурова, Л.М. Воробьевой, А.Д. Воскресенского, К.С. Гаджиева, А.В. Глуховой, З.Т. Голенковой, Г.А. Гудова, Ю. Дубинина, С.А. Егорова, А.Г. Задохина, Т.А. Закаурцевой, И. Иванова, А.Г. Здравомыслова, Г.Г. Кадымова, В.И. Коваленко, В.С. Комаровского, Н.А. Косолапова, С.В. Лаврова, М.М. Лебедевой, В.Ф. Ли, А.Ю. Мельвиля, А.В. Митрофановой, А.С. Панарина, Е.М. Примакова, В.П. Пугачева, Я.А. Пляйса, А.И. Соловьева, А.В. Торкунова, Д.М. Фельдмана, П.А. Цыганкова, А.П. Цыганкова, Е.Б. Шестопал, Б.А. Шмелева, В.В. Штоля, А.Д. Шутова, и др.

В исследовании проблем урегулирования и разрешения современных конфликтов использована система знаний политической конфликтологии и важные заключения, содержащиеся в трудах А.Р. Аклаева, А.Д. Богатурова, Н.В. Гришиной, М.М. Лебедевой, А.И. Соловьева, П.А. Цыганкова, А.П. Цыганкова, в том числе в работах по психологии управления политическим конфликтом.

В исследовании эффективности современных технологий информационно-психологического воздействия на конфликты автор использует выводы, заключения и обширный фактографический материал по Балканскому кризису, содержащийся в трудах Б.А. Шмелева, А.Г. Задохина, В.В. Штоля, в том числе – относительно роли международных организаций (ООН, ОБСЕ) и военно-политических альянсов (НАТО) в урегулировании современных конфликтов.

В исследовании и классификации культурно-цивилизационных моделей психологического воздействия на конфликты автором использованы труды крупнейших ученых-западников и востоковедов Е.П. Бажанова, А.П. Барышева, А.Д. Воскресенского, А.В. Торкунова, Б.А.Шмелева и др. Особенно следует отметить работы А.Г. Задохина, в которых международные конфликты на Балканах представлены в рамках культурно-цивилизационного подхода. Опираясь на эти труды, автор рассматривал сложившиеся на сегодня модели мирного воздействия на конфликты, имеющие культурно-цивилизационную специфику.

В перечисленных работах авторов этой группы, приводимый ими анализ международных конфликтов и способов их политического разрешения подчеркивает важную роль стабилизирующих методов информационно-психологического воздействия на участников конфликта и международную общественность в целом, позволяющих замедлить их эскалацию и облегчить поиск вариантов их политического разрешения, взаимоприемлемых для всех сторон, вовлеченных в конфликт. Однако, в большинстве работ исследование роли и места информационно-психологического фактора в разрешении современных конфликтов ограничивается общими заключениями и частными примерами об его принципиальной эффективности, важности и универсальности, а технологический аспект этого воздействия применительно к разрешению международных конфликтов практически не затрагивается.

К третьей группе относятся работы авторов, посвященные исследованию сущности и содержания воздействия современных информационно-психологических методов и технологий на массовое и индивидуальное сознание людей, в том числе - в зонах международных конфликтов и за их пределами: Э.А. Галумов, Г.В. Грачев, Н.В. Гришина, Е.Л. Доценко, С.Кара-Мурза, Э. Кассирэр, И.К. Мельник, А.И.Петренко, Е.Б. Шестопал и др.

К четвертой группе источников относятся исследования по общим проблемам теории безопасности, национальной безопасности Российской Федерации и государственной информационной политики, а также – новейшие исследования информационно-психологической войны как новой формы международных, общественно-политических отношений и новой фазы современных международных конфликтов: А.В. Возженников, С.Н. Гриняев, Б.П. Пальчун, И.Н. Панарин, А.И. Петренко, В.Д. Попов, А.А. Прохожев, А.А. Стрельцов, Д.Б.Фролов, В.В. Вепринцев и др.

В исследовании также использован обширный перечень работ зарубежных авторов, касающихся в основном практики применения методов, способов и технологий информационно-психологического воздействия на массовое сознание в различных социальных и политических процессах, с превалирующей международной компонентой, в том числе – в целях внешнего управления, а также технологий психологической защиты сознания от различных видов негативных внешних воздействий. Особенно интересны в рамках настоящего исследования новейшие программные разработки технологий рефлексивного управления (В.А. Лефевр и др.), которые имеют сугубо практическую направленность и пользуются заметной популярностью на Западе. Отдельную категорию среди указанных источников составляют авторские труды лидеров исламского мира, таких как бывший президент Ирана М. Хаттами и духовный лидер аятолла Хомейни, которые составлены в программном ключе и многое проясняют относительно позиций стран, лидерами которых они являются, по тем или иным вопросам внешней политики и разрешения конфликтов.

Гипотеза исследования состоит из синтеза трех компонент – конфликтологической, культурно-цивилизационной и технологической:

1. Современные международные конфликты, несмотря на их кажущуюся уникальность, неповторимость и непредсказуемость, обладают большим родовым и видовым сходством и развиваются в целом по одним и тем же закономерностям. что позволяет предсказывать их дальнейшее развитие и рассматривать эти конфликты как объект внешнего управления, вводить такие понятия как поле конфликтов, формулировать их обобщенные и статистические характеристики. Современными конфликтами можно и нужно управлять, исходя из общих для всех них закономерностей возникновения, эволюции и разрешения. Представления о международных конфликтах как о сугубо индивидуальных и непрогнозируемых явлениях ведут к запоздалому и неэффективному реагированию по факту, к практике политических импровизаций.

2. В современных конфликтах технологии информационно-психологического воздействия применяются в рамках четырех доминирующих культурно-цивилизационных моделей: англосаксонской, восточноазиатской, ближневосточной (исламской) и романо-германской (западноевропейской), каждая из которых стремится преобразовать политические системы участников конфликта в соответствии с собственной картиной мира. Все эти модели сегодня эффективно работают в зонах международных конфликтов, не вступая в противоречие между собой и часто взаимно дополняя друг друга. Их результативность в мирном разрешении конфликтов позволяет рассматривать эти модели как реальную альтернативу силовому умиротворению, активно продвигаемому сегодня в сферу международных отношений западной политической пропагандой.

3. Применяемые в этих моделях информационно-психологические технологии обладают всеми свойствами промышленных технологий: универсальностью (применимостью к различным типам конфликтов), многократной тиражируемостью и предсказуемостью конечного результата. Существует принципиальная разница между технологиями и отдельными приемами, методами и способами психологического воздействия на конфликты: технологии – это готовый набор инструментов управления конфликтами, основанный на знании и использовании в контуре управления общих закономерностях их зарождения, эволюции и разрешения; в то время как индивидуальный подход к каждому новому конфликту требует всякий раз искать новые инструменты воздействия, к тому же в основном эмпирическим путем и с заметным опозданием.

Объект исследования: культурно-цивилизационные, национально-государственные модели информационно-психологического воздействия на современные международные и внутриполитические конфликты.

Предмет исследования: теория, методология и практика применения технологий информационно-психологического воздействия в международных конфликтах в интересах их мирного урегулирования и разрешения.

Цель диссертационной работы: определить роль и место современных культурно-цивилизационных моделей и технологий информационно-психологического воздействия в разрешении международных конфликтов.

Задачи, вытекающие из данной постановки цели исследования:

- рассмотреть и классифицировать современные методологические подходы к исследованию роли и места информационно-психологических технологий в разрешении международных и внутренних конфликтов;

- дать оценку эффективности воздействия современных информационно-психологических технологий на эволюцию политических процессов, конфликтов и кризисов;

- разработать классификацию существующих сегодня в мировой политике культурно-цивилизационных моделей психологического управления современными конфликтами и провести их сравнительный анализ;

- определить пределы регулирующего информационно-психологического воздействия на развитие и разрешение конфликтных ситуаций;

- предложить модель информационно-психологической операции, основанной на технологиях управления массовым сознанием, идеологической стратификации и современных «якорных» техниках контроля и управления политическим поведением населения в зонах этнополитических конфликтов;

- провести классификацию существующих сегодня в России концепций реализации государственной политики в условиях информационно-психологической войны, осуществляемых в рамках концепций «адекватного противодействия» и «управления», а также – провести их сравнительный анализ;

- обосновать необходимость и предложить рекомендации по разработке Россией собственной модели информационно-психологического разрешения современных конфликтов.

Теоретико-методологическую основу исследования составляет междисциплинарный подход, основанный на использовании автором общих методологических подходов, принятых научным сообществом в таких дисциплинах как социология, психология, политология, теория информации и теория международных отношений. Это продиктовано тем, что сегодня международная конфликтология пока существует на допарадигмальном уровне, хотя появились интересные труды, фиксирующие существующие методы и приемы анализа международных конфликтов.

Фактор информационно-психологического воздействия на конфликтную ситуацию реализуется в сфере ценностных установок, поэтому ее трудно вычислить. Тем не менее, социология как дисциплина и ее устоявшиеся методологические подходы могут показать изменения в сфере воздействия информационно-психологических технологий на состояние общественного сознания. С этой целью автор использовал в исследовании один из основных ее методологических подходов, получивших широкое признание, в том числе, и в области международных отношений, - системный подход, особенно - в его структурно-функциональной версии (Т. Парсонс, Р. Дарендорф, Д. Истон, Г. Алмонд, Л. Козер и другие «системники»). Автор использовал методологию системного структурно-функционального подхода для определения роли информационно-психологического фактора как одной из важных функций воздействия на разрешение конфликтной ситуации.

Бихевиористский подход (Г. Марриам, Г. Лассуэл и др.) был применен автором для анализа психологического фактора в современных конфликтах, изучения субъектов взаимодействия в «силовых полях», начиная с отдельной личности и до глобального противоборства сверхдержав (Д. Сингер), проблем рефлексивного управления при помощи информационного воздействия на поведение личности (В.А. Лефевр).

Наряду с системным, структурно-функциональным, бихевиористским подходами, при анализе роли информационно-психологического воздействия на разрешение современных конфликтов автором использованы и другие методологические подходы: институциональный подход (описательный, легально-формальный и историко-компаративный методы), когда не только исследуется информационная деятельность в рамках установленных законов в различных странах, но также изучается ее воздействие на общественное управление; сравнительно-исторический анализ, когда тот или иной конфликт и выявленная в нем роль информационно-психологического фактора сравнивается с другим подобным явлением.

В диссертации выдвигаются следующие положения, выносимые на защиту:

1. Изучение мировой практики использования информационно-психологических технологий позволяет сделать вывод, что они становятся важным фактором воздействия на ход развития и разрешения международных конфликтов. Очевидно большое разнообразие современных конфликтов, их типология обширна и не является универсальной. Разнообразие типов конфликтов с необходимостью требует разнообразия технологических приемов, инструментов по их разрешению. Информационно-психологическое воздействие на разрешение конфликтов также разнообразно, в нем отмечаются различные технологии, приемы, методы, которые исходят из учета конкретной ситуации.

Технологии информационно-психологического воздействия на конфликты на практике сводятся к двум направлениям: агрессивному воздействию в форме информационно-психологической войны и «мягким» технологиям психологического управления конфликтной ситуацией. Если технологии первого направления преследуют цели подготовки и переход к вооруженной стадии конфликта, то вторые, «мягкие» технологии направлены на поиск его мирного разрешения.

Использование «жесткого» либо «мягкого» набора технологий информационно-психологического воздействия необходимо осуществлять с учетом конкретной ситуации и общей международной обстановки. Так, «мягкие» «бархатные революции» в странах СНГ предполагают наличие и учет внутриполитических условий их реализации (внутриполитической нестабильности), тогда как «жесткие» операции в Афганистане и Ираке предусматривают формирование в массовом сознании международной общественности специальных политических мифов: персонифицированных образов «международного терроризма» (образ «Бен Ладена»), «всеобщей угрозы миру» («наличие в стране оружия массового уничтожения»), имеющих глобальные масштабы и последствия.

При огромном разнообразии форм и проявлений конфликтных ситуаций трудно выбрать оптимальную модель применения информационно-психологических технологий. Серьезным заблуждением в практике применения информационно-психологического воздействия являются попытки применения одних и тех же методов без учета национальных и культурно-цивилизационных различий объектов воздействия. Технологии, успешно воздействующие на одну культурно-цивилизационную среду, европейское общественное мнение, могут оказаться неэффективными, даже вызвать обратный результат в арабской, мусульманской общественной среде. Международное право, заключенные соглашения, такие как Женевская конвенция 1949 г. и дополнительные протоколы к ним 1977 г. о вооруженных конфликтах также ставят правовые пределы использования информационно-психологических технологий в конфликтных ситуациях.

2. Изучение мировой практики успешного применения информационно-психологического воздействия на общественное мнение позволяет утверждать, что в современном мире исторически сформировались и действуют четыре основных модели информационно-психологического регулирования конфликтов, которые успешно применяются в соответствующих культурно-цивилизационных ареалах: англосаксонская, восточноазиатская, ближневосточная и романо-германская. Все они эффективно работают в зонах международных конфликтов, нередко дополняя друг друга. Разумеется, в мире существуют, формируются и национально-государственные модели и особенности применения способов и методов информационно-психологического воздействия, а также – континентальные особенности, например, африканская специфика, либо латиноамериканская, которые также не следует игнорировать, они заслуживают отдельного рассмотрения. Однако, в работе избраны лишь четыре господствующих модели, наиболее часто применяемые в политической практике.

Англосаксонская модель видит разрешение конфликтов в полной, принудительной трансформации политических систем конфликтующих сторон, точнее своего оппонента, который должен принять политические нормы и стандарты англосаксонской цивилизации («демократические институты»). Традиционно англосаксы используют при этом как методы силового давления («силовое умиротворение», «гуманитарные интервенции», «борьба с международным терроризмом»), так и методы несилового воздействия («мягкая сила», «бархатные революции», «психологическая война»). Англосаксонская модель базируется на протестантском мировоззрении и этике успешности, полезности конечного результата.

Восточноазиатская модель исходит из цели разрешения конфликтной ситуации в постепенном, длительном встраивании (интеграции) политических систем и ценностей конфликтующих сторон, оппонентов в собственную систему политических отношений(например, тайваньская проблема, «возвращение» Гонконга: «одна страна – две системы»), постепенно растворяя в своей системе национальную идентичность политических систем более слабых участников. Известно исчезновение целых народов, этнических групп в Китае в результате длительной ассимиляции (манчжуры, динлины – таштыкская культура, и другие «варвары»).

Ближневосточная (исламская) модель видит процесс разрешения конфликтов в переносе, проекции исторически сложившихся в исламе традиционных механизмов регулирования социально-политических отношений на зоны конфликтов, в том числе за счет расширения ареала исламского мира и распространения влияния исламской идеологии. Деление мира по религиозному принципу возрождает дух религиозных войн, джихада, который включает в себя как мирные средства регулирования международных конфликтов, так и вооруженную борьбу за веру. В шиитской ветви ислама, господствующей в Иране, отсутствуют призывы к джихаду против «неверных», более того, лидеры этой страны высказывают предложения о межцивилизационном диалоге, выступают за поиск взаимопонимания меду христианскими и мусульманскими странами и народами, не путем взаимного отрицания ценностных установок, а путем заимствования (обмена) культурных и технологических достижений.

Романо-германская модель, основанная на своей цивилизационной, политической этике, по мнению ряда авторов, отягощена стереотипами, набором «общепринятых» или общеобязательных этических представлений, не всегда совпадающих с представлениями других цивилизаций. Поэтому, например, трудны диалоги как французов, так и немцев с китайцами, «форумы есть, а диалога не получается». В этой связи романо-германская модель исходит из того, что процесс разрешения конфликтной ситуации заключается в изменении взглядов его участников, преимущественно принятием устоявшихся в этой цивилизации господствующих этических норм и стереотипов. Эта модель психологического воздействия на конфликты не ставит задачу путем прямого вмешательства изменить политические системы его участников, а стремится управлять сознанием политических элит, стоящих у власти в государствах-участниках конфликта, а также - сознанием различных слоев местного населения и международной общественности, побуждая их воспринимать конфликт в соответствии с предлагаемым им образом конфликта, т.е. смотреть на конфликт глазами европейского сообщества.

3. Англо-саксонская модель реализуется в политике в виде проводимых США и их союзниками психологических операций, в которых применение прямой вооруженной силы рассматривается в качестве сервиса по отношению к технологиям информационно-психологического управления массовым и индивидуальным сознанием населения как непосредственно в зонах международных конфликтов, так и вне их. В диссертации представлена модель такой операции, которая состоит из следующей последовательности фаз: политической стратификации общества, политической поляризации стратов, контролируемой поведенческой реакции (на базе известных в психологии техник «якорения») и психологической коррекции политического поведения групп населения и целевых аудиторий, основанной на принципе обратной связи.

Использование психологических «якорных» техник становится особенно опасным в условиях этнополитических конфликтов: многие разновидности массовых психологических состояний, сформировавшихся в течение исторического периода развития национального самосознания, включая – состояния пограничные и агрессивные, уже заложены в этнической памяти и, практически в неизменном виде, неосознанно (т.е. – на уровне коллективного подсознания) передаются из поколения в поколение. Их не нужно специально формировать под конкретную психологическую операцию. Исторические механизмы инициации этих состояний, не раз срабатывающие в исторической практике межнациональных конфликтов, также известны, - для того, чтобы «переключить» население какого-либо этнического анклава из психологического состояния мирного добрососедства в состояние немотивированной агрессии, достаточно лишь незначительно адаптировать формат психологического импульса, инициирующего психологический механизм «переключения состояний», характерных для данного этноса, к современным условиям.

4. Россия находится не в стороне от этого процесса, у нее есть богатый опыт урегулирования международных и внутренних конфликтов, который требует обобщения. На международной арене в конфликтных ситуациях внешняя политика России направлена на урегулирование конфликтов в рамках международных и региональных организаций, а также их предотвращение. В этой деятельности Россия использует арсенал информационно-психологического воздействия на мировое общественное мнение и на конфликтующие стороны, а также в отношении своих оппонентов. Российская практика урегулирования конфликтов ставит вопрос о выработке национальной модели мирного воздействия на конфликтные ситуации, основанной на собственных информационно-психологических технологиях.

5. В качестве очевидного преимущества использования в российской практике уже существующих и апробированных на конкретных конфликтах мировых моделей можно указать как значительный практический опыт, действенность, предсказуемость результатов, так и то, что общность взглядов на формы и методы воздействия на конфликтные ситуации в мире не могут не способствовать сближению России с одним из полюсов мировой политики, стоящим за каждой из моделей. Однако, слепое следование зарубежным шаблонам для России несет объективную опасность ее государственности, только собственная модель мирного урегулирования конфликтов позволит занять России достойное место в мире.

Следуя англосаксонской модели, Россия при разрешении конфликтов будет вынуждена исходить из необходимости принудительной трансформации политических систем конфликтующих сторон под стандарты стран «развитой демократии». В этом содержится опасность попадания в долгосрочную политическую зависимость. Не обладая сравнимой с США или НАТО военной мощью, Россия вряд ли сможет в ближайшей перспективе действенно «принуждать к миру», а участие на вторых ролях в создаваемых США «волевых коалициях» способно понизить ее международную значимость, превратить в мишень для различных противников США, сформировать образ агрессора. Однако, практика психологических операций США по формированию мирового общественного мнения, создания международных коалиций и сплочения союзников, а также – психологической поддержке действий вооруженных сил и миротворческих миссий, заслуживает объективной оценки и тщательного изучения.

Рассматривая применительно к политике России восточноазиатскую модель, следует отметить, что Россия сегодня не обладает совокупным экономическим и политическим потенциалом, достаточным для того, чтобы проводить в отношении конфликтных регионов и политических систем конфликтующих сторон курс, направленный на постепенную интеграцию политических систем участников конфликта в рамках собственной системы, с перспективой растворения в себе национальной идентичности более слабых участников международных отношений. Вместе с тем, восточноазиатская модель базируется на традиции, общей исторической судьбе народов. Силовое внедрение либеральных ценностей и методов решения конфликтов на базе «демократических прав» на Востоке встречает психологическое неприятие, вызывает отторжение. Привычные, наработанные столетиями методы и формы взаимодействия народов, в частности на евразийском пространстве СНГ, культурно-цивилизационный синтез, с учетом его азиатской составляющей, успешно себя проявили при урегулировании конфликта в Таджикистане, а также при разрешении «цветных революций» в Кыргызстане, ликвидации мятежных выступлений исламских экстремистов в Узбекистане.

Для России восточноазиатская модель не универсальна, но она успешно работает на локальном уровне, в странах Центральной Азии, с господствующей азиатской культурой и традициями. Россия на этом пространстве выступает не в одиночку, а со своими азиатскими партнерами, прежде всего с Китаем и странами Центральной Азии в рамках ШОС, носителями этой модели.

Романо-германская модель психологического воздействия на современные конфликты близка российской практике. В ней в качестве объекта управления выбирается восприятие конфликта вовлеченными в него сторонами, посредниками и международным общественным мнением в целом, что исключает необходимость применения по отношению к участникам конфликта прямого силового давления и, как следствие, минимизирует риск непроизвольного вмешательства во внутренние дела конфликтующих сторон. Обладая различным инструментарием психологического воздействия на конфликты, Россия может учитывать и в полной мере использовать накопленный западноевропейскими странами опыт по управлению восприятием образа конфликта различными его участниками и внешними наблюдателями.

К недостаткам этой модели, которые могут проявиться в российских условиях, относятся следующие:

- в европейской модели воздействия на конфликты есть значительный элемент созерцательности и тактики уклонения от непосредственного вмешательства в сферу конфликта, если это сопряжено с экономическими или иными потерями;

- технологии политического маркетинга максимально эффективны только в культурной среде западной цивилизации, в условиях общества потребления, которая даже современного политика способна превратить в «продукт потребления» (J. Seguela). В условиях этнополитических конфликтов они не всегда приводят к ожидаемым результатам: традиционная психология этнических групп, проживающих анклавами внутри ареала других народов (албанцы в Косово, африканцы во Франции, мусульманские эмигранты в Великобритании и др.), настолько сильно отличается от европейской, что рекламно-коммуникационные приемы политического маркетинга, рассчитанные на известные и предсказуемые опорные реакции европейского и американского электората, остаются ими непонятыми либо вызывают негативную реакцию.

6. Российская национальная модель информационно-психологического управления конфликтами должна основываться на привлекательности и убедительности национальной идеи (которая должна быть четко и понятно сформулирована), на прагматичной идеологии, сформулированной как программа практической реализации национальной идеи, и на мировоззрении российской цивилизации, своей картине мира, выступающей как реальная (неконфронтационная) альтернатива картине мира западной цивилизации (прежде всего, мировоззрениям реализма и либерализма), картине мира азиатско-конфуцианской цивилизации и мозаичной картине мира ислама.

Второе основное требование к российской модели состоит в том, что собственная картина мира не должна быть статичной: построенная на этом мировоззрении и миропонимании идеология должна обладать мощным проникающим и пропагандистским действием, не меньшим, чем идеология ислама на заре его зарождения. Важно, чтобы ценности, предлагаемые национальной идеей России, были привлекательны представителям иных мировых цивилизаций и культур; но не мене важно, чтобы эти ценности быстро распространялись, а определяемые ими и внедряемые идеологией правила социального и социально-политического поведения индивидов в обществе и различных социальных группах (стратах) казались бы для них наилучшей альтернативой, особенно, в условиях международного конфликта либо его угрозы.

Третье обязательное требование к российской национальной модели управления конфликтами – это мощное цивилизаторское воздействие российской национальной идеи, культуры, идеологии на участников конфликта, их представления, мировоззрение, этническое самосознание и культуру, способное не только внедрить в сознание и подсознание участников конфликта новые ценностные установки, но и придать их прежним ценностным установкам новое культурно-цивилизационное качество. Так, евразийская идея как «цивилизационная программа, действительно заложенная в генетическом коде русской культуры как идея специфической цивилизационной общности, интегрирующей цивилизационные ценности разных типов, может стать «ферментом нового цивилизационного процесса в масштабах Евразии».

7. Процесс психологического воздействия на конфликты должен в российской модели рассматриваться как процесс (или часть процесса) цивилизаторской модернизации существующей картины мира. Конфликты в рамках этой концепции должны восприниматься не только как цивилизационные разломы и точки столкновения, проявления антагонизма различных цивилизаций, но и как «плавильные котлы» для идеологических концепций, претендующих на управление современным миром; как точки бифуркации, в которых эти концепции за сравнительно короткий срок можно «переплавить» или придать им новые качества; как медиа-повод для залповых выбросов на целевые аудитории и закрепления в их сознании ценностей и установок российской национальной модели, а также внедрения новых форм и практики социального, политического поведения в мировой политике.

8. Теория и практика противодействия информационно-психологическим атакам ведет к конфронтации, психологической войне, способной при определенных обстоятельствах перерасти в силовые акции. В данном случае необходимо, не отвергая практики противодействия, учитывать те правовые, политические, морально-этические и иные пределы нагнетания напряженности, когда дальнейшее ее нарастание теряет смысл, либо обращается негативными последствиями. Проблема заключается в поиске адекватного информационного ответа. Теория и практика управления конфликтами с помощью информационно-психологического воздействия позволяет достигать политических целей, не нарушая существующей общественной стабильности, избегать вооруженного противоборства. Управление информационными потоками в конфликтных ситуациях приобретает самостоятельное институциональное значение, при этом острота противоборства перемещается в иную сферу, менее опасную для соперничества.

Научная новизна исследования определяется в первую очередь тем, что в этом комплексном политологическом исследовании содержится анализ возможностей практического использования различных моделей и технологий информационно-психологического воздействия на конфликты в целях их разрешения. Автором разработан новый подход к исследуемой проблеме, в котором:

- технологии информационно-психологического воздействия на конфликты впервые рассматриваются как фактор, способный составить реальную альтернативу «силовому умиротворению»;

- процесс урегулирования и разрешения современных (в том числе этнополитических) конфликтов впервые рассматривается как технологическая цепочка элементов психологического воздействия на массовое сознание населения в зонах конфликтов и вне их, обладающая всеми свойствами современных промышленных технологий: универсальностью (применимостью к различным типам конфликтов), многократной тиражируемостью и предсказуемостью конечного результата;

- роль современных информационно-психологических технологий в разрешении международных конфликтов впервые рассматривается в рамках мировых культурно-цивилизационных моделей психологического управления конфликтами; для этого впервые разработана классификация и дана характеристика основных существующих сегодня в мировой политике культурно-цивилизационных моделей психологического управления современными конфликтами; сущность, содержание и отличительные особенности моделей раскрыты через их сравнительный анализ.

В работе предложена новая модель информационно-психологической операции, основанная на технологиях политической стратификации общества (под воздействием идеологии агрессора), политической поляризации и рефлексивного управления цепными поведенческими реакциями целевых аудиторий, на которые направленно внешнее психологическое воздействие. Выдвинут тезис о применимости технологий политической поляризации к воздействию на сознание убежденных противников и описаны психологические механизмы, технологии проникновения и замещения собственных ценностей политических оппонентов системой ценностей и императивов, заложенных в идеологии агрессора, то есть – психологические технологии обеспечения управления политическим поведением противника.

В работе определено место новой формы социально-политических отношений – информационно-психологической войны – в эволюции современных международных конфликтов, в котором она рассматривается как новая стадия политического конфликта, играющая роль «поворотной точки» между стадиями мирного взаимодействия и вооруженного столкновения; роль указанной «поворотной точки» в эволюции конфликтов впервые рассмотрена в ракурсе эффекта диссипации конфликтогенного потенциала в ходе психологической войны;

- сформулированы пределы регулирующего воздействия информационно-психологических технологий на разрешение конфликтов;

- определено место, занимаемое проводимыми Россией информационно-психологическими операциями в системе мировых культурно-цивилизационных моделей, обоснована необходимость выработки Россией собственной модели психологического управления конфликтами в интересах их мирного разрешения и приведены практические рекомендации.

Научная значимость темы исследования обусловлена той важностью, которую сегодня играют в урегулировании и разрешении современных международных и внутриполитических конфликтов способы, методы и технологии информационно-психологического воздействия, а также - широким распространением практики использования указанных технологий в международных отношениях и отсутствием единых подходов к пониманию роли и места информационно-психологических технологий в разрешении современных конфликтов. В диссертации разработана новая теория, методология и практика информационно-психологического воздействия в современных конфликтных ситуациях.

В современном мире крупнейшие акторы уже давно используют такие технологии для оказания воздействия на конфликты, в том числе в целях их урегулирования или разрешения. При этом их стратегические установки и концепции, подкрепленные хорошо развитым и выверенным под конкретные условия инструментарием информационно-психологического воздействия, реализуются в рамках устоявшихся моделей мирного управления конфликтами. Россия сегодня еще не обладает собственной выверенной моделью информационно-психологического управления международными и внутриполитическими конфликтами, которые, возникая вблизи ее границ и на стратегически значимом пространстве СНГ, составляют серьезную угрозу ее национальной безопасности и территориальной целостности. В целях заполнения этого вакуума предпринимаются разрозненные попытки копировать фрагменты западных моделей и технологий несилового воздействия, многие из которых на практике оказываются неприменимыми к российской специфике и не дают ожидаемого эффекта. Однако, среди российских ученых и политических деятелей уже формируется убеждение в том, что России для адекватного ответа на внешние угрозы необходимо выработать собственную модель несилового разрешения современных конфликтов, составляющую достойную альтернативу активно пропагандируемым и продвигаемым в международной практике западным моделям, а также набирающим силу восточноазиатской модели, значение которой растет вместе с экономическим и политическим взлетом ее главного приверженца – Китая, и модели ближневосточной, влияние которой возрастает вместе с расширением ареала и влияния исламского мира. Однако, для понимания того, какой именно должна быть российская национальная модель информационно-психологического воздействия на конфликты, необходимо исследовать, классифицировать тот базис уже существующих современных культурно-цивилизационных моделей несилового разрешения конфликтов, в который российская модель должна стать еще одним измерением. Скорейшая выработка такой модели в том числе призвана сократить наметившееся отставание России в развитии информационно-психологических технологий.

Теоретическая значимость исследования также заключается в том, что оно выполнено с использованием научного аппарата и инструментария таких научных дисциплин как политология, социология, психология, философия, политическая и социальная конфликтология, теория международных отношений и международное право. Благодаря этому в настоящей работе получили дальнейшее развитие прежние и сформулированы новые подходы к анализу развития общественных отношений, направленных на разрешение современных международных и внутриполитических конфликтов, в первую очередь, мирными методами.

Наряду с этим, результаты данной научной работы позволяют на основе принципов системного подхода применительно к исследуемым международным отношениям очертить круг тех общих проблем, которые могут служить отправной точкой дальнейших исследований в этой области. Использование широкого спектра различных методов для решения рассматриваемых международных проблем привлечет внимание не только специалистов в сфере международных отношений, но специалистов других наук (гуманитарных, технических, естественных), подскажет им направления смежных исследований, которые будут способствовать развитию глобальной системы обеспечения международной и внутреннеполитической безопасности России.

Практическая ценность результатов исследования состоит в том, что в диссертации предложены научно-обоснованные и подкрепленные современной политической практикой рекомендации по использованию информационно-психологических технологий в деятельности России по разрешению международных и внутриполитических конфликтов.

Диссертация на основании широкого спектра международной практики использования информационно-психологических технологий в интересах разрешения конфликтов выделяет и конкретизирует те объективные требования к российской национальной модели психологического воздействия на современные конфликты, которые должны быть учтены при выработки Россией собственной модели психологического управления конфликтами, основанной на отечественных информационно-психологических технологиях, разработанных здесь, в России, а не заимствованных у Запада или Востока.

Исследованные автором возможности использования технологий информационно-психологического воздействия в интересах разрешения конфликтов, а также другие рекомендации, содержащиеся в диссертации, имеют особую практическую актуальность. В исследовании, на основе классификации и анализа культурно-цивилизационных моделей психологического управления конфликтами ведущих мировых лидеров и используемых ими в своей внешней политике технологий несилового воздействия, предложены пути совершенствования внешнеполитической деятельности России по разработке и применению собственных моделей и технологий информационно-психологического воздействия на конфликты.

Апробацию результаты настоящего исследования нашли в учебном и научно-исследовательском процессе в таких крупных учебно-научных центрах России как МГУ им. М.В. Ломоносова, Дипломатическая академия МИД РФ, РАГС при Президенте РФ, Гуманитарный факультет МИФИ, Специализированный центр информационной безопасности и НИЦ ФСБ России, и др. Результаты исследования легли в основу четырех монографий (трех авторских и одной коллективной), энциклопедического словаря-справочника, курса лекций и учебного пособия (Гуманитарный ф-т МИФИ), ряда научно-исследовательских работ (в том числе выполненных в рамках программы Государственного оборонного заказа, по заказу ФСБ РФ) и перечня публикаций в ведущих рецензируемых журналах, входящих в перечень ВАК России. Результаты неоднократно докладывались на всероссийских и международных научно-практических конференциях: I Международной конференции «Информационные войны в современном мире» (2 окт. 2008., Москва), III Всемирном социологическом конгрессе (2008., Москва), Международной конференции «Глобализация и терроризм: противоречия и угрозы XXI века» (13-15 мая 2008 г.) и др., многие из них легли в основу защищенных кандидатских и докторских работ. Научные работы автора переведены на пять языков: английский, французский, литовский, финский, фарси; работы автора по информационно-психологической войне получили в Литве название «русский подход» и преподаются в литовских военных академиях.

Структура диссертации определяется логикой исследования и состоит из введения, пяти глав, заключения, библиографии. Библиографический перечень состоит из 261 наименования.

Классификация моделей и технологий информационно-психологического воздействия в массовых коммуникационных процессах

Для поисков ответов на определение роли и места информационно-психологического фактора в современных конфликтах важно опираться на такие методологические подходы, которые способны помочь адекватно отразить воздействие этого фактора на процессы разрешения конфликтов.

Поскольку конфликтология представляет собой комплексную дисциплину, включающую в себя наряду с социологией и другими общественными науками психологию и теорию информационного обмена, то в методологии исследуемой проблематики можно выявить синергию взаимодействия конфликтологии, социологии, политологии, психологии, теории информации и теории международных отношений. Методологические подходы данных дисциплин могут быть использованы для оптимального выявления роли и места информационно-психологических технологий в современных конфликтах.

Проникнуть в сознание людей, управлять и воздействовать общественным мнением призвана социальная психология и теория информации, методы и инструментарий которых уже давно активно используются в политических процессах, в том числе и в сфере международных отношений, в особенности в современных конфликтных ситуациях.

В общей конфликтологии в достаточной степени разработана методология анализа конфликтов, преимущественно социальных, определены методологические ориентиры конфликтологической экспертизы: истоки, типы, стадии и механизмы конфликтогенного поведения.

Сложнее дело обстоит с международной конфликтологией, где отсутствует общепризнанная методология и это направление пока существует на допарадигмаль-ном уровне, ибо отсутствуют общепризнанная теория и правила, методы анализа международных конфликтов, хотя и появились интересные труды, фиксирующие существующие методы и приемы анализа международных конфликтов1. В этих условиях исследователь вынужден прибегать к общим методологическим подходам, принятым научным сообществом в затрагиваемых им дисциплинах: социологии, психологии, политологии, теории информации и теории международных отношений.

Методологический плюрализм, несмотря на его недостатки, становится неизбежным в междисциплинарном анализе. Междисциплинарность информационно-психологического направления исследований, когда в одном блоке присутствуют такие различные дисциплины как социология, теория информации, конфликтология и международные отношения, делает проблематичным выработку единой методологии, хотя и не исключает выделения этого направления в особую, самостоятельную, дисциплину. Но пока конфликтология базируется на общетеоретических методологических подходах составляющих ее дисциплин и, прежде всего, социологии.

С возникновением социологии как науки в середине XIX в. социологические методы начинают все в большей мере применяться в политологических исследованиях. Социологические методы в общей и специальной конфликтологии, в том числе - международной, считаются одними из основополагающих. Они выявляют социальную обусловленность конфликта как столкновения интересов и ценностей, описывают конфликт как форму социального взаимодействия. Связанные с конкретными социологическими исследованиями (сбором и анализом фактов), социологические методы заложили основы прикладных направлений конфликтологии (исследования межличностных, социальных, корпоративных и внутригосударственных конфликтов), ориентированных на практическое применение их результатов. Одним из основных методологических подходов, получивших широкое признание, в том числе, и в области международных отношений, является системный подход, особенно - в его структурно-функциональной версии. Основоположниками и представителями такого подхода являются Т. Парсонс, Р. Дарендорф, Д. Истон, Г. Алмонд, Л. Козер и другие «системники» 2.

В основе системного структурно-функционального подхода лежит представление о международном сообществе как о целостной системе, состоящей из взаимосвязанных подсистем, причем каждая подсистема, в зависимости от занимаемого ей положения в иерархии системы, оказывает большее или меньшее воздействие на происходящие в системе процессы, в том числе на международные конфликты. Применение в конфликтологии методов структурного функционализма позволяет рассматривать международный конфликт как столкновение функциональных интересов и ценностных установок акторов международных отношений различного уровня.

Основы структурно-функционального подхода были заложены Г. Спенсером и Э. Дюргеймом, которые сравнивали структуру общества с живым организмом, а отдельные подсистемы - с определенными органами. Э. Дюркгейм указывал на двойственность сознания человека, одновременного присутствия в нем общественного и индивидуального начал, что породило направление изучения внутри-личностных, межличностных, групповых конфликтов, а также разработку методов управления этими конфликтами.

Такие «системники» как Г. Алмонд, Д. Истон и К. Дойч1 призывают использовать общую теорию систем для изучения политических процессов и, в том числе, конфликтов, поскольку системный подход позволяет представить объект исследования - международный конфликт - как некую целостность с его структурной «вертикалью» - иерархией участников, а также с функциональной «горизонталью» - их интересами и ценностными установками, которые являются предметом спора.

Безусловно, изучив анатомию конфликта, в том числе международного, легче выявить возможности воздействия на него в той или иной области, на определен ном уровне. В процессе воздействия на конфликтную ситуацию, наряду с силовы ми, дипломатическими и иными методами также запускаются (избирательно) ин формационно-психологические технологии. Системный, структурно функциональный подход позволяет найти те области применения этих технологий, которые дадут ожидаемый эффект.

Используя методологию системного структурно-функционального подхода, можно определить роль информационно-психологического фактора как одной из важных функций воздействия на разрешение конфликтной ситуации. Функция информационно-психологического воздействия на конфликтную ситуацию может проявляться на различных уровнях - глобальном, региональном, субрегиональном, национальном, провинциальном и даже на индивидуальном, причем, по «вертикали», - как сверху вниз, так и снизу вверх.

Новые вызовы международной безопасности: психологические операции США в войне Грузии против Южной Осетии и операции НАТО в Аденском заливе (Сомали)

«Эффект CNN» - одна из технологий для воздействия на общественное сознание через органы СМИ, заключается в демонстрации по телевидению потрясающих психику аудитории актуальных событий в реальном масштабе времени. Благодаря эффекту «присутствия» телезрителя в гуще событий (например, при бомбардировках городов) достигается эмоциональное усиление оказываемого на аудиторию психологического воздействия, которое закрепляется нацеленным комментарием.

Управление рефлексивное - одна из технологий для воздействия на общественное сознание. Психологическая технология, основанная на циклической повторяемости цепочки: воздействие (стимул) - реакция. По К.Г. Юнгу, информационно-психологическое воздействие реализуется через «относительность всего человеческого». Рефлексивное управление - это информационное воздействие на объекты, для описания которых необходимо употреблять такие понятия, как сознание и воля. Такими объектами являются отдельные люди и объединения людей (семья, группа, страна, нация, общество, цивилизация). Рефлексивное управление как термин можно понимать, во-первых, как искусство манипуляции людьми и группами людей, во-вторых, как специфический метод социального контроля. Технология главным образом нацелена против узкой группы людей в конкретном государстве, облеченных наибольшими полномочиями, или против отдельных личностей в этой группе. Предполагается, что информационно-психологическое воздействие на руководящие и исполнительные структуры страны приводит минимум к временному замедлению темпа принятия оперативных решений и даже к блокированию основных узлов управленческой структуры государства, и максимум - к принятию элитой власти таких решений, которые благоприятствуют целям и намерениям инициатора информационно-психологического воздействия .

Специфика рефлексивного управления как технологии (метода) заключается в том, что генерация информационных воздействий опирается не столько на естественную человеческую интуицию, сколько на особую модель управляемого объекта.

Технология предусматривает создание очень подробного психологического портрета (модели) объекта информационно-психологического воздействия. Эта модель должна отражать не только область поведения объекта, но и его способность осознавать самого себя и других субъектов, включая и тех, которые пытаются установить контроль над данным объектом воздействия, т.е. должна быть лексивной. Изучаются надежные каналы доведения информации до объекта, оценивается его восприимчивость к различным типам внешнего воздействия, в том числе через СМИ. Создается компьютерная модель психологии поведения объекта, его рефлекторного аппарата; по особой программе проигрываются сценарии информационно-психологического воздействия и его последствия. После применения «импульса» информационно-психологического воздействия в реальном масштабе времени происходит оценка близости реакции объекта к целевой установке, и, при необходимости, выбирается дополнительное оптимальное воздействие. При этом особое значение для субъекта, реализующего эту технологию, имеют факты, свидетельствующие о действенности информационно-психологического воздействия. Эти факты проявляются в нарушении психической устойчивости объекта воздействия и свидетельствуют об его уязвимости: например, появление бессонницы, ночных кошмаров, повышенной нервозности и раздражительности. Повторяемость циклов информационно-психологического воздействия не лимитируется .

В политических процессах активно используются манипулятивные политические технологии. Все политические технологии манипулирования поведением человека действуют в ограниченном временном и функциональном диапазоне. Степень их эффективности определяется духовной зрелостью людей, их готовностью обманываться. Глубинной основой политических манипулятивных технологий является конструирование мифов, обращение не к разуму человека, а к глубинам подсознания. Люди позволяют собой манипулировать, сбрасывая ответственность за свои поступки на так называемых манипуляторов. Любой человек даже чисто интуитивно, бессознательно всегда чувствует, что им манипулируют, но позволяет себе быть манипулируемым, поскольку именно эта манипуляция дает ему возможность делать то, что он очень хотел бы сделать, но почему-то до сих пор себе не разрешал. В этой сфере в разном порядке используются одни и те же схемы как, например, устройство грандиозных концертных или театрализованных шоу с миллионными вложениями или проведение небольших манифестаций с привлечением к ним внимания СМИ, организация небольших драк и погромов с искусственным раздуванием их значимости для получения несоизмеримого с масштабами происшествия психологического эффекта. гии информационно-психологического воздействия. М.: ИФ РАН, 1999. Проблемы манипулирования не исчерпываются политическим маркетингом, включая в том числе акции ориентированного манипулирования, связанные с интересами различных финансово-промышленных групп.

Метод политических мифов - основан на изменении основы ориентации человека, в качестве которой служит складывающаяся в мозгу определенная картина мира, с которой сравниваются явления, наблюдаемые в окружающей среде. Несоответствие ее реальности ведет к неадекватному поведению и, с какой-то степенью вероятности, к гибели организма. Изменение картины мира может происходить внедрением в сознание политических мифов, позволяющих заменить целостное мировоззрение фрагментарным.

Совокупности мифов, входя в мировоззрение, изменяют объективную картину мира, приводя к неадекватному искаженному пониманию реальности, своего рода психическим сдвигам. Миф для управления большими массами людей использует силу воображения. Миф нечувствителен к рациональным аргументам/ его нельзя отрицать с помощью силлогизмов1.

Для любого воздействия в существующих условиях необходимо присутствие правды и ее определенная дозированность. На этом фоне могут поступать и необходимые порции ложных данных. Но наиболее эффективный метод заключается в расчленении явления, выделении истинных, но единичных фактов, и отождествлении их с самим явлением. Или в более общей постановке вопроса - создании на основе истинных фактов ложной информационной структуры. Сложные образования такого типа носят название политических мифов. Политический миф создается в соответствии с планом. Новые политические мифы не возникают спонтанно, а представляют собой искусственные творения специалистов в сфере политических и социальных технологий. Мифы могут создаваться точно так же и в соответствии с теми же правилами, как и любое другое современное оружие. Благодаря СМИ, процесс создания мифов резко ускорился. В настоящее время миф - это один из центральных пунктов психологической войны. Картина мира, то есть то, с чем человек сравнивает реальность, из целостной и взаимосогласованной становится фрагментарной, мозаичной, состоящей из набора мифов. Мифы, нарушая целостное мировоззрение, создают мозаичное, распадающееся мышление, формируют ложную картину мира. Люди как бы управляются мифами, которые внедряются через СМИ в их сознание. Эти мифы дают ложную искаженную картину мира и заставляют людей действовать против своих интересов.

Ближневосточная модель психологических операций: технологии исламского джихада

Появляются новые формы конфликтов - информационно-психологические, в которых выяснение отношений по поводу политической власти и управления происходит в формате операций информационно-психологической войны. Психологические войны не только не ограничивают применение вооруженного насилия, но и способствуют возникновению новых локальных очагов международной напряженности там, где это необходимо для активации в массовом сознании граждан внедренных ранее психологических установок, направленных на изменение их политического поведения.

Во внутренних и международных конфликтах особенно актуальным становится этнический фактор, что, конечно же, не случайно: во многих районах совместного проживания различных этносов межэтнические отношения формировались, закладывались и сохранялись в сознании населения веками, и проникли настолько глубоко в историческую память, что их политическая активация у населения нередко проявляется в форме неосознанных, ментально-архетипных, неконтролируемых подсознательных действий1, не поддающихся нормальной человеческой логике, чем и пользуются различные экстремистские элементы. Поэтому стремительно развивающиеся сегодня агрессивные технологии информационно-психологического воздействия прочно вошли в арсенал националистических, сепаратистских экстремистских организаций, создающих себе политический капитал, играя на межэтнических противоречиях: только технологии информационно-психологического воздействия способны так манипулировать подсознанием, чтобы, определенным образом инициируя в современном культурном, образованном и воспитанном в гуманистических традициях человеке, казалось бы, давно забытые дикие архетипы (такие, например, как межнациональная и религиозная ненависть), отключив при этом в сознании многочисленные защитные механизмы, выработанные природой, культурой, воспитанием и опытом многовекового совместного проживания, как это случилось в Косово и других местах.

Управление внутренними и международными конфликтами - это направление, сформировавшееся и стремительно развивающееся на Западе, в основном, в США и странах Британского содружества. Основой для возникновения этого направления стали исследования в сфере межличностной и групповой коммуникации в коммерческих структурах, где соперничество среди сотрудников, находящихся на различных ступенях иерархической лестницы, создают благоприятные условия для возникновения множественных корпоративных конфликтов. Исследования в сфере недопущения и урегулирования внутрикорпоративных конфликтов получили название «Crisis Management» - управление кризисами. Это направление, пожалуй, единственное, в котором в качестве основного инструмента управления конфликтами рассматриваются средства и способы психологического воздействия.

Конструктивная часть исследований в этой сфере ставит своей целью найти эффективные информационно-психологические технологии урегулирования возникающих конфликтов, включая их предупреждение и регулярную профилактику. Деструктивная, или, во всяком случае, несущая определенную социальную опасность, часть исследований кризисного управления основывается на том, что конфликтной средой, в том числе - в сфере международных отношений, проще управлять: любая международная подсистема, оказавшаяся в кризисе, становится уязвима для внешнего управляющего воздействия. Как следствие, такая подсистема становится более управляемой, в первую очередь, для третьей стороны конфликта. Таким образом, для того, чтобы управлять этой подсистемой, необходимо таких как поведение человека, ставшего частью толпы (см. работы по психологии толпы) превратить ее в очаг нестабильности, когда прежние механизмы стабилизации перестают действовать и от распада подсистему может спасти только импорт идей, концепций, идеологических установок, которые нередко полностью замещают прежние. Примером такого «кризисного управления» являются т.н. «бархатные революции» на пространстве СНГ, в том числе недавняя попытка государственного переворота в Молдове (апр. 2009).

Применение обеих концепций управления кризисами к политическим процессам и конфликтам, на наш взгляд, стало в западной литературе основой для исследований воздействия информационно-психологических технологий на современные международные конфликты, т.е. качественно изменился масштаб рассматриваемых конфликтов и характер социально-политической коммуникации. В рамках положений теории антикризисного воздействия управление политическими конфликтами пока получило лишь незначительное развитие, в основном, на уровне деклараций. В то же время, концепция управления кризисами как полем постоянно инициируемых и возобновляемых внутренних и международных конфликтов сегодня активно используется в операциях информационно-психологической войны, проводимых США и их военно-политическими союзниками.

В российской научной литературе также начинают появляться работы, посвященные технологиям контроля и управления политическими конфликтами. Так, А.И. Соловьев в своих работах определяет и связывает вместе категорию управления конфликтами - «управление конфликтами представляет собой форму целенаправленного влияния на различные компоненты конкурентного взаимодействия сторон, предполагающего повышение соответствия их состояния сознательным намерениям того или иного субъекта», - и понятие технологий управления политическими конфликтами, определяя их как «совокупность последовательно применяемых процедур, приемов и способов деятельности, направленных на наиболее оптимальную и эффективную реализацию целей и задач конкретного субъекта в определенное время и в определенном месте»1. В той же работе он указывает, что урегулирование конфликта является одной из главных задач применения технологий политического управления. При этом, по мнению автора, значительное внимание должно уделяться информационным технологиям, особенно - в условиях управления кризисами и политическими рисками.

Что касается научной разработанности самой информационно-психологической войны, то сегодня накоплен достаточно большой объем научной и общественно Соловьев А.И., Политология: Политическая теория, политические технологии. - М.: Аспект пресс, 2006. С.468. публицистической литературы, в которой это явление либо исследуется, либо -конкретизируется, либо просто упоминается1. Сам термин, безусловно, пока еще остается в основном публицистическим. Несмотря на значительные расхождения в мнениях различных авторов относительно того, чем же все-таки является современная информационно-психологическая война, важно, что сегодня в политической науке это явление исследуется как вполне самостоятельное направление. Основная трудность изучения информационно-психологической войны состоит в том, что основные процессы конфликтного взаимодействия сторон протекают скрыто от внешних наблюдателей, а результаты информационно-психологических операций становятся известны только тогда, когда операция уже завершилась. Поэтому замысел операции информационно-психологической войны и последовательность этапов ее реализации нередко можно восстановить лишь с помощью методов аналитической реконструкции, входными данными для которых становятся внешние признаки и проявления психологических операций.

Давая характеристику современным операциям информационно-психологической войны уже с позиций политической науки, многие авторы упоминают об технологиях тайного информационно-психологического воздействия2, однако, дальше описательных определений этих технологий как совокупности тех или иных приемов и способов психологического воздействия, дело пока не идет. Вероятно, интуитивно это и так понятно; однако, представляется, что, если такие технологии существуют, то их технологическую цепочку можно расписать, анализируя современные военно-политические кампании США (как ведущего производителя таких технологий): Ирак, Югославию, Афганистан, взаимоотношения США и Ирана, и др. К сожалению, этого пока в научной литературе практически никак не отражено.

Культурно-ценностные и морально-нравственные пределы

Приведенные выше примеры наглядно иллюстрируют не только заметную роль, но и высокую эффективность применения современных технологий информационно-психологического воздействия в контурах управления политическими конфликтами.

Так, в результате проведения последовательности операций информационно-психологической войны США, заручившись гарантированной поддержкой большинства развитых стран мира, оккупировали Ирак, Афганистан, создав на его территории военные базы, угрожающие Ирану; обеспечили сохранение агрессивного мусульманского анклава в Косово - в стратегически важном регионе Балкан вблизи границ и коммуникаций Европейского Союза, внешняя экспансия из которого (в том числе - экспорт политического экстремизма) является эффективным инструментом политического и экономического влияния на ЕС; создали условия для развертывания агрессии в отношении Ирана. Применение современных информационно-психологических технологий мягкого воздействия на массовое и индивидуальное сознание населения обеспечило победу «бархатных революций» в Украине, Грузии, Сербии, Киргизии, приведя к власти режимы, подконтрольные США. Другим важным результатом использования технологий психологического управления для США стало сознание «всемирного движения борьбы с международным терроризмом», ставшего идеологической основой для принуждения различных стран к следованию в кильватере агрессивной внешней политики Соединенных Штатов.

Убедительным примером эффективного проведения Китаем информационно-психологической операции могут служить мероприятия по информационно-психологическому воздействию на военно-политическое руководство, население и личный состав Вооруженных сил Тайваня в 1996 году в период проведения первых выборов президента на острове. Результатом подобных действий явилось то, что ни в 1996 году, ни в последующий период военно-политическое руководство острова не помышляло о создании независимого государства1. Но на этом перечень примеров эффективного проведения Китаем психологических операций, конечно же, не исчерпываются.

Стоит отметить и несомненный успех психологической операции по присоединению к КНР Гонконга, базировавшейся на идеологической формуле «одна страна - две системы». Китайцы не скрывают, что теперь эта информационно-психологическая технология может быть применена (без внесения существенных изменений) и к Тайваню.

В достижении этих практических результатов и состоит наглядная высокая эффективность современных технологий информационно-психологического воздействия на конфликты, позволяющих, с одной стороны, широко варьировать политическими инструментами различной степени агрессивности (вплоть до вооруженного вмешательства), а с другой - добиваться широкого спектра политических целей - вплоть до смены власти, изменения конституционного строя и политической системы государства - без обязательного применения прямого вооруженного насилия или явного вмешательства во внутренние дела.

Технологии информационно-психологического воздействия эффективны и универсальны, они могут использоваться в качестве инструмента политического управления по следующим основаниям: - универсальность способов и инструментов психологического воздействия на массовое и индивидуальное сознание населения в различных зонах политиче Авраменко А., Старунский А., Психологические операции НОАК. //Зарубежное военное обозрение, 2005, №4. ских конфликтов, т.е. возможность применять (с близким прогнозируемым эффектом) одни и те же технологические цепочки и способы психологического воздействия на сознание различных наций, народностей, этнических, религиозных групп; - тиражируемость технологий психологического воздействия, т.е. возможность многократно применять однажды разработанную и выверенную технологию к различным политическим ситуациям, процессам, конфликтам и кризисам; - оперативность применения способов и инструментов психологического воздействия, т.е. высокая скорость распространения психологического воздействия от источника до приемника (индивидуального сознания гражданина); - возможность единовременно охватывать психологическим воздействием огромные целевые аудитории, с помощью современных технологий масс-медиа; - высокие возможности для манипулятивного управления сознанием; - возможность управлять глубинными механизмами психической деятельности человека, т.е. не только сознательной, но и подсознательной деятельностью высшей нервной системы, на основе манипулирования исторически сложившимися социокультурными и этносоциальными архетипами, нередко вызывающими поведенческие реакции, блокирующие сознательную деятельность; - относительная дешевизна самих технологий и расходов по их применению, по сравнению с традиционными силовыми инструментами политического противостояния: вооруженной борьбой и экономической блокадой; - квазиправовая природа некоторых видов политических технологий информационно-психологического воздействия на конфликты, т.е. возможность государствам, претендующим на лидерство в создаваемом ими новом мировом порядке, применять для достижения собственных политических целях технологии психологического воздействия высокой степени агрессивности в условиях, когда мировое сообщество еще не выработало нормы международного права, ограничивающие широкое применение арсенала средств психологической агрессии и информационной войны в международных отношениях.

В мире растет озабоченность опасностью, которую представляют для мирных процессов политического урегулирования международных конфликтов современные формы и технологии информационно-психологической войны. Все чаще она выражается в открытых заявлениях официальных лиц, что, на наш взгляд, только подчеркивает их значимость и эффективность в современной политике. Так, «психологической войной» назвал глава МИД Ирана (в 2007 г.) Манучехр Моттаки заявления западных политиков и СМИ о возможном "военном решении" иранской ядерной программы. "Шесть месяцев против Ирана идет психологическая война, когда открыто обсуждаются сценарии военного вторжения или точечных ударов", - сказал М. Моттаки на пресс-конференции (октябрь 2007 г.), отвечая на вопрос, готов ли Тегеран к реальной войне1. "Интересно, что всякий раз сообщаются конкретные даты и даже время этих военных акций", - отметил Моттаки законы "психологической войны". Действительно, журнал "Нью-йоркер" и телекомпания CNN с регулярной периодичностью в течение октября 2007 г. сообщали со ссылкой на анонимные источники о секретных планах Пентагона атаковать Иран. Белый дом официально опровергал эти сведения, уверяя в приверженности мирному диалогу. В технологиях информационно-психологического воздействия на массовое сознание этот прием нагнетания психологической напряженности, прощупывания позиции соперника и провоцирования его на несбалансированные ответные действия давно известен и носит закрепившееся в психологии название «пробный шар»". Не случайно М. Моттаки отметил в своем выступлении: "В соответствии с военной доктриной каждая страна в таких условиях начинает готовиться к обороне. И Иран в этом случае не исключение"3.

В современных условиях эффективность технологий информационно-психологического воздействия на политические конфликты выражается в тех преимуществах, которые дает использование указанных технологий в качестве инструмента политического управления.

Важнейшим качеством таких технологий и реализованных в них механизмов психологического управления массовым и индивидуальным сознанием является эффект «информационного сдерживания»: это именно те случаи, когда удачно проведенная психологическая операция, в основе которой лежит эффект устрашения (напр., элементы ядерного шантажа в отношениях Северная Корея-США, Иран-США, Пакистан-Индия, Израиль-арабский мир и др.; нефтяной шантаж в оси отношений Венесуэла-США), заставила потенциального агрессора изменить свои намерения в отношении стран, выбранных мишенью для нападения.

Так, Иран пригрозил США ответным военным ударом, отреагировав на заявление Дж. Буша телекомпании Эн-би-си, в котором президент США не исключил возможности военных действий против Ирана, «главного спонсора терроризма», в случае если тот не займет более открытую позицию в отношении своей ядерной программы. «Вряд ли Америка сама пойдет на подобный риск, она знает наш потенциал, знает, что мы ответим на нападение», - заметил генеральный секретарь Верховного совета национальной безопасности Ирана Хасан Рохани1. «Иран нанесет ответный удар в тот же день, когда будет атакован», - заявил вслед за X. Рохани глава республиканского атомного агентства Мохаммед Агазаде. Таким образом, сразу два высокопоставленных иранских чиновника дали понять Бушу и остальному миру, что их страна не поддастся давлению извне .

Однако, кроме указанных примеров, оценки рисков, размеров и принципиальной приемлемости возможных потерь проводятся довольно часто, существует масса примеров, когда тонкая психологическая игра дипломатов и специальных служб создает иллюзию слишком высокой цены, которую придется заплатить в случае агрессии, и иллюзию о несоразмерности стоимости силового достижения политической цели и самой цели.

Кроме того, психологические операции с успехом могут заменить и заменяют на практике собственно военные операции в зонах международных и внутренних политических конфликтов. При этом, психологическое воздействие на массовое и индивидуальное сознание человека достаточно хорошо изучено и имеет давние научно-исследовательские традиции, а также - большой практический опыт, накопленный в т.ч. и в ходе урегулирования международных конфликтов, что, в сочетании с технологической организацией психологической воздействия (объединения различных форм и методов психологического воздействия в рамках универсальной технологии) обеспечивает предсказуемость достигаемых результатов на каждом промежуточном и конечном этапе психологической операции, а, следовательно, высокую управляемость инструментарием психологического воздействия и возможность коррекции на любом из этапов.

Важнейшим фактором также является относительно низкая стоимость технологий психологического воздействия по сравнению с любой военной операцией: технология - не штучный товар, а универсальный, и, после относительно высоких затрат на ее разработку и производства конечного продукта, тиражируемость технологии и ее технологическая применимость к различным конфликтам и политическим ситуациям делает стоимость одной копии достаточно низкой даже для ограниченной покупательской способности стран третьего мира.

Похожие диссертации на Роль культурно-цивилизационных моделей и технологий информационно-психологического воздействия в разрешении международных конфликтов

Роль ООН в урегулировании международных конфликтовГеграева Лейля Хамзатовна

Исламский радикализм и его роль в Кашмирском конфликте между Индией и ПакистаномЧелышев Андрей Дмитриевич

Проблема урегулирования конфликта в Нагорном Карабахе и роль международных организацийВартанян, Артем Сергеевич

Роль неправительственных организаций в урегулировании политических конфликтов современностиДовженко Михаил Владимирович

Гражданская война в Республике Сьерра-Леоне и роль международного сообщества в урегулировании вооруженного конфликтаБайо Ламин

Роль организации объединенных наций в урегулировании межтаджикского конфликтаРахматуллаев Эркин

Гражданская война в Либерии: роль Нигерии и других внешних факторов в урегулировании конфликта : 1989-1997 гг.Самсон Акпати Нзерибе

Роль транснациональных корпораций в продвижении ГМО (генетически модифицированных организмов) и конфликт политических интересовПромвек Криссада

Модели международного сотрудничества в Северо-Восточной Азии: роль межправительственных и неправительственных организацийСевастьянов Сергей Витальевич

Становление российского федерализма: проблема возникновения и разрешения конфликтовВерховцова, Алеся Сергеевна