Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Концептуально-теоретические сдвиги в евроатлантической политике Сша на рубеже XXI века 20
1. Внешнеполитические стратегии США в постбиполярном мире 21
2. Эволюция лидерской роли США в 1990-х - 2000-х IT 41
3. Концепция «программирующего лидерства» 49
ГЛАВА 2. Эволюция политической экономии трансатлантических связей: политика Сша в отношении западной европы как экономического центра силы 66
1. Укрепление экономических позиций ЕС в 1990-е гг. и его последствия для трансатлантического сотрудничества 67
2. Формирование американского ответа на экономическое усиление ЕС 92
3. Роль западноевропейского направления в системе внешнеэкономических приоритетов США 108
ГЛАВА 3. Эволюция международно-политического измерения современных трансатлантических отношений 121
1. Военно-политические интересы и цели евроатлантической стратегии США после холодной войны 121
2. Развитие сотрудничества европейских стран в области внешней политики и безопасности в 1990-е гг.: вызов интересам США 125
3. Проблема расширения НАГО в американо-западноевропейских отношениях 139
4. Новые миссии и расширение географической зоны ответственности НАТО как цель американской внешней политики 160
5. «Адаптация» европейской опоры НАТО как средство ограничения военно-политической самостоятельности Западной Европы 175
6. Трансатлантические отношения по вопросам создания системы ПРО США и борьбы с международным терроризмом 188
Заключение 205
Список источников и литературы 220
- Эволюция лидерской роли США в 1990-х - 2000-х IT
- Укрепление экономических позиций ЕС в 1990-е гг. и его последствия для трансатлантического сотрудничества
- Развитие сотрудничества европейских стран в области внешней политики и безопасности в 1990-е гг.: вызов интересам США
- Трансатлантические отношения по вопросам создания системы ПРО США и борьбы с международным терроризмом
Введение к работе
Соединенные Штаты Америки и Европейский союз на сегодняшний день
представляют собой - наряду с Россией, Китаем и Японией - два из пяти главных «гравитационных центра» мировой политики и два из четырех - мировой экономики. От единения трансатлантических партнеров или раскола между ними зависит конфигурация мира в наступившем веке, а также позиции Российской Федерации в Евразии и в мире в целом. Партнерство как с США, так и с ЕС чрезвычайно важно для России. Отношения России с каждым из центров имеют свою длительную историю и современную специфику. Вместе с тем, России необходимо поступательное развитие обоих комплексов отношений без противопоставления одного из них другому.
Возможность такого развития очевидным образом зависит от состояния отношений между двумя берегами Атлантики. В случае ухудшения этих отношений могут возникать ситуации, в которых будет развиваться конкуренция между Россией и Западной Европой за партнерство с США или между США и Западной Европой за понимание со стороны России. Подобная конкуренция развернулась, например, в ходе подготовки военной операции США и Великобритании против Ирака весной 2003 г. Тогда сначала Москва пыталась продемонстрировать, что ее позиция по средствам разоружения багдадского режима ближе к американской, чем германская, французская или бельгийская, а затем Вашингтон, с одной стороны, и Берлин с Парижем - с другой предприняли усилия для того, чтобы, соответственно, обеспечить российскую поддержку операции или добиться от России твердого осуждения силовых методов решения иракской проблемы. В этом и ряде других случаев со всей очевидностью проявился тот факт, что выработать точную и адекватную политику России па западноевропейском и американском направлениях вряд ли возможно без ясного понимания закономерностей, тенденций и перспектив развития трансатлантических отношений, которые в целом представляют в сегодняшнем мире, по всей видимости, самый важный, мощный и динамичный комплекс многосторонних отношений.
Предметом исследования данной работы является комплекс политических и экономических отношений между США и Западной Европой на протяжении первого десятилетия после распада биполярной структуры международных отношений. Анализ сконцентрирован на внешнеполитических интересах и стратегии США и их основных европейских союзников, а также на самом процессе трансатлантического взаимодействия, деятельности основных институтов и механизмов, опосредующих данное взаимодействие, и ситуациях, которые в связи с этим возникали. Под объектами евроатлантической политики США в работе понимаются западноевропейские страны, входящие в Североатлантический альянс и/или в Европейский союз (до 1 ноября 1993 г. - Европейские сообщества).
Объект исследования диссертации включает интересы США, цели и методы их реализации на евроатлантическом направлении, процесс формирования политики США в отношении Западной Европы после холодной войны, а также комплекс концептуальных представлений о «больших стратегиях» (grand strategies) США и евроатлантической политике Вашингтона.
Хронологические рамки работы включают период деятельности двух администраций Б. Клинтона и первые годы администрации Дж. Буша-младшего. Выбор исходной точкой анализа 1992 года определяется тем обстоятельством, что именно с приходом к власти Б. Клинтона, американская администрация начала переформулирование целей евроатлантической политики США и переоснащение арсенала ее средств. Включение в фокус исследования начального периода президентства Дж. Буша-младшего (2001-2003 гг.) обусловлено необходимостью анализа преемственности и расхождений в подходах к евроатлантической стратегии США между двумя демократическими и республиканской администрациями, а также тех новых тенденций внешней политики США на европейском направлении, которые напрямую затрагивают российские внешнеполитические интересы.
Главной целью работы является анализ сдвигов и перемен, произошедших в евроатлантической политике Соединенных Штатов Америки па рубеже веков и в начале
2000-х гг., исследование особенностей и новейших тенденций трансатлантического
взаимодействия в условиях укрепления самостоятельности Западной Европы, выявление
новых закономерностей, противоречий и перспектив сотрудничества США и
западноевропейских стран в связи со стремительным расширением европейского
политического и экономического пространства на восток, новой ролью России в
евроатлантических взаимоотношениях. В более конкретном смысле в диссертации
поставлены следующие исследовательские задачи:
1) анализ места западноевропейского вектора в международных отношениях Соединенных Штатов Америки на базе экономических и военно-политических показателей и интересов;
2) изучение основных центробежных и центростремительных сил в отношениях между США и Западной Европой в конце 1990-х - начале 2000-х гг.;
3) исследование особенностей американского восприятия угрозы для национальных интересов США со стороны тенденции к росту самостоятельности европейских союзников в области экономики, финансов, торговли и безопасности;
4) анализ основных внешнеполитических инициатив США и Западной Европы, затрагивавших трансатлантические отношения, и мер, предпринятых Соединенными Штатами для нейтрализации негативных последствий укрепления самостоятельности ЕС;
5) выявление на базе американо-западноевропейских отношений закономерностей современной политики США в отношении своих союзников с перспективой формализации данных закономерностей и построения модели, пригодной для анализа отношений США с другими региональными союзниками и партнерами;
6) изучение перспектив и динамики лидерской роли США в Европе после 2003 г. Новизна проведенного исследования определяется тем, что в нем впервые в
отечественной науке изучены и комплексно проанализированы те новые явления,
закономерности и тенденции, которые стали проявлять себя в американо-европейских
отношениях после распада биполярности; выявлены отсутствовавшие ранее особенности внешнеполитического поведения США в европейских делах в условиях прекращения глобальной конфронтации и возникновения ситуации «внеконкурентного» преобладания США в евроатлантической зоне, показана международно-политическая динамика процессов американо-западноевропейского взаимодействия в постконфронтационную эпоху в контексте выхода стран Европейского союза на качественно новый этап формирования их коллективной субъектное™ после Маастрихтского и Амстердамского договоров. Достигнутое на сегодняшний день понимание специфики указанного взаимодействия на базе работ ведущих российских исследователей внешней политики США пока не привело к выявлению общих характеристик различных трансатлантических проектов, реализуемых на основе интересов США и при лидерской роли Вашингтона. Проанализированная западная литература также указывает на недостаточность существующих теоретических концепций, объясняющих трансатлантическое взаимодействие. Подобная концептуальная оценка, основанная на современных достижениях политической науки и теории международных отношений, представляется целесообразной, поскольку дает возможность «перекинуть мосты» и провести сравнительный анализ внешнеполитического курса США на других направлениях и сопоставить роль Западной Европы в американских внешнеполитических приоритетах с другими регионами и функциональными направлениями. Кроме того, работа детально анализирует «экономический вес» западноевропейского вектора американской внешнеторговой и финансовой деятельности и предлагает ряд прикладных гипотез, касающихся взаимосвязи между военно-политическим и торгово-финансовым измерениями трансатлантических отношений. Проведенный анализ экономической и военно-политической составляющих политики США в отношении Западной Европы позволяет сделать ряд важных для внешней политики России выводов и сформулировать некоторые рекомендации, касающиеся отношений РФ с США, НАТО и Европейским союзом.
Актуальность работы определяется нарастающей важностью отношений с Европой
и США во внешней политике России, практической и теоретической значимостью анализа
перспектив и пределов американо-европейскою взаимодействия вообще и в отношении РФ в
частности, ростом объективной вовлеченности России в европейские дела и связанной с этим
необходимостью выработки оптимальной линии и ориентации в европейских политических
и экономических процессах, в которых США играют одну из ключевых ролей.
Научную разработанность темы диссертации в российской исторической и политической науке определяют достижения таких исследователей как: В.Г. Барановский, А.Д. Богатуров, Ю.А. Борко, Ю.ГТ. Давыдов. Д.А. Данилов, В.В. Журкин, Н.В. Загладим, А.В. Загорский, Э.Л. Иванян. В.А. Кремешок, ММ. Наринский, П.Т. Подлесный, СМ. Рогов, М.В. Стрежнева, А.И. Уткин, В.И. Шемятенков, К).В. Шишков. 11.11. Шмелев и др. Из литературы, издаваемой за пределами России по теме диссертации, значительный интерес, по мнению соискателя, представляют работы Ф. Айсбура (Francois Heisbourg), Р. Асмуса (Ronald Asmus), Э. Бейлс (Alyson Bailes), Ф. Бергстена (Fred Bergsten), P. Гилпина (Robert Gilpin), Дж. Голдтейра (James Goldgeier), Д. Гомперта (David Gompcrt), Ф. Гордона (Philip Gordon), Ф. Зеликова (Philip Zelikow), Д. Каллео (David Calleo), 4. Капчана (Charles Kupchan), К. Ксллехер (Catherine Kelleher), Г. Киссинджера (Henry Kissinger), P. Куглера (Richard Kugler). С. Ларраби (Stephen Larrabee), Д. Лейка (David Fake), 11. Макфарлейна (Neil MacFarlane), Д. Моизи (Dominique Moisi), Дж. Соломона (Gerald Solomon), F. Тревертона (Gregory Trevcrton), У. Уоллеса (William Wallace), С. Уолта (Stephen Walt), P. Xaacca (Richard Haass), У. Хайленда (William Flyland), P. Хантера (Robert Hunter), Дж. Холмса (John Holmes) и др.
Документальные источники настоящей работы распадаются на несколько групп: 1) документы внешней поли гики США, включая официальные доктрины, касающиеся
внешней политики, обороны, безопасности, экономики США; доклады экспертов;
выступления президентов (Б. Клинтона (Bill Clinton), Дж. Буша-младшего (George W.
Bush)), госсекретарей (У. Кристофера (Warren Christopher), М. Олбрайт (Madeleine
Albright), К. Пауэлла (Colin Powell)), министров обороны (Л. Эспина (Les Aspin), У.
Перри (William Perry), У. Коэна (William Cohen), Д. Рамсфелда (Donald Rumsfeld)),
других официальных лиц США (Э. Лейка (Anthony Lake), С. Бергера (Samuel Berger),
К. Раис (Condoleezza Rice), Дж. Соломона); мемуары крупных американских
государственных деятелей рассматриваемого периода (Дж. Буша-старшего (George
2) H.W. Bush), Б. Клинтона, С. Тэлбота (Strobe Talbott)); документы Организации Североатлантического договора, включая «стратегические концепции», выступления генерального секретаря, заключительные коммюнике заседаний Североатлантического совета, пресс-релизы, а также доклады экспертов, подготовленные по заказу НАТО;"
3) документы Европейского союза (Европейских сообществ) и Западноевропейского союза, включая доклады стран - председателей ЕС. Европейской комиссии; совместные заявления ЕС и НАТО и др.;" документы внешней политики государств Западной Европы, включая выступления их лидеров по ключевым вопросам трансатлантических отношении;
5) доклады международных организаций. 9 Официальные документы, подготовленные американским внешнеполитическим
сообществом, дают возможность проследить эволюцию восприятия американским
руководством и конкурирующими силами целей США во взаимодействии с Западной
Европой в контексте общей иерархии интересов американской внешней политики.
Несомненную ценность для соискателя принесло сравнение, например, высказываний
президента Б. Клинтона о причинах заинтересованности США в расширении НАТО с более
поздними формулировками внешнеполитических советников администрации Дж. Буша младшего, изложенными в докладе Комиссии по национальным интересам США
(Commission on U.S. National Interests). Сопоставление представлений Б. Клинтона и Дж.
Буша-младшего о месте западноевропейских партнеров в внешнеполитических интересах
США указывает на более активное стремление республиканской администрации к
использованию ресурсов союзников в операциях за пределами зоны ответственности НАТО.
Документы аппарата совета по национальной безопасности США в совокупности с
мемуарами Б. Клинтона и С. Тэлботта позволяют проследить формирование и последующую
реализацию стратегии «расширения зоны демократии» в Центральной и Восточной Европе
как мотивацию расширения Североатлантического альянса на восток. Высказывания
представителей второй администрации Б. Клинтона по иракской теме помогают оценить
преемственность курса республиканцев в отношении Ирака после 2001 г.
Документы НАТО имеют особую ценность в проводимом анализе, поскольку в
большинстве случаев в них находит отражение компромисс по спорным проблемам
трансатлантического взаимодействия в сфере безопасности, но одновременно высвечиваются
наиболее острые противоречия между союзниками. Кроме того, эти документы создают
четкое представление о направлениях эволюции альянса и потому положены в основу
анализа ответов Соединенных Штатов на вызовы трансатлантическому единству в рамках
НАТО после холодной войны. Заключительные коммюнике ряда встреч
Североатлантического совета дают возможность сделать выводы о проблемах
взаимодействия МАТО и 1-Х" и процессе поиска решений данных проблем. Важным этапом в
этом процессе стала совместная декларация НАТО и НС по общей европейской политике
обороны и безопасности, принятая в конце 2002 г .
Одним из важнейших международно-политических заявлений, сделанных от лица евроатлантического сообщества в постбиполярном мире, стала речь британского премьер-министра Тони Блэра (Tony Blair) в Чикаго (апрель 1999 г.). Лидер страны - ближайшего союзника США на основе начального опыта югославской кампании НАТО изложил в ней принципы, на которых может базироваться вмешательство Западного сообщества в гуманитарные кризисы за его пределами, а также критерии целесообразности подобного вмешательства.
Различные аспекты торгово-финансовых взаимоотношений и противоречий между США и ЕС, а также ценная статистика отражены в документах Европейской комиссии. Особую ценность для соискателя составил сборник документов по формированию европейского оборонного потенциала, выпущенный Институтом исследования проблем безопасности Западноевропейского союза (WEU Institute for Security Studies). Представленные в нем документы дают возможность проследить этапы усиления оборонного потенциала Западной Европы в рамках НС как феномена, вызвавшего неоднозначную реакцию администрации Соединенных Штатов.
Снравочно-статистическая информация заимствована автором из докладов международных организаций, исторической базы данных Keesing s, а также справочных изданий по экономике США, выпускаемых Бюро экономического анализа министерства торговли США. База данных Keesing s предоставляет исчерпывающую информацию о событиях во внутри- и внешнеполитической жизни отдельных стран, а также о самом международно-политическом процессе, что, в дополнение к официальным документам, позволяет выделить «поворотные точки» в процессе взаимодействия США и Западной Европы после холодной войны.
Официальная статистика внешней торговли и инвестиций США дала возможность объективно оценить место Западной Европы в списке внешнеэкономических партнеров США и вступить в полемику с исследователями, акцентирующими снижение значимости западноевропейских партнеров для американского экономического развития. Бюллетени Бюро экономического анализа также являются тем редким источником, который одновременно предоставляет информацию об инвестиционной позиции США в Европе и ежегодном приросте американских вложений в западноевропейскую экономику. Смешение этих двух показателей приводило ряд исследователей к неадекватной оценке инвестиционных интересов США в Европе по сравнению с иными регионами мира.
Несомненно полезными соискателю стали также данные социологических опросов американского населения о необходимости применять протекционистские меры в отношении западноевропейских производителей. Наряду с рядом других оценок, это позволяет оценить роль американских промышленных и сельскохозяйственных лобби в выработке политики Вашингтона в отношении западноевропейских партнеров.
Методологически диссертационное исследование базируется на работах II.А. Косолапова, М. Холлиса, М.А. Хрусталева, П.А. Цыганкова.6 Многократно переизданная монография британского политического философа Мартина Холлиса (Martin Hollis) дает исчерпывающий обзор общенаучных методов познания и исследовательских парадигм в сфере политологии и науки о международных отношениях. В своей монографии П.А. Цыганков предлагает подробное описание современных аналитических и прогностических методов исследования международных отношений, позволивших соискателю структурировать накопленную эмпирическую информацию. По той же причине несомненную ценность представляет подробный методологический обзор М.А. Хрусталева. предложенный в упомянутой коллективной монографии (см. ссылку).
Основу, от которой отталкивается соискатель при концептуализации исследуемого предмета, составляют теоретические труды и разделы по теории международных отношений в работах Дж. Айкенберри, Т.А. Алексеевой, А.Д. Богатурова, Р. Гилиина, Ю.П. Давыдова, Ч. Капчана, П. Кеннеди (Paul Kennedy), Дж. Кили (James Keeley), Р. Кохейна (Robert Keohane), Дж. Легро (Jeffrey Legro). Д. Лейка, Н. Макфарлейна, Дж. Ная (Joseph Nye, Jr.), А.И. Никитина. Р. Патиэма (Robert Putnam), С. Уолта, К. Уолца (Kenneth Waltz) и др.
Из российской литературы значительную ценность представляет критический обзор западной теоретической мысли, содержащийся в Разделе I монографии «Великие державы на Тихом океане». Соотнесение выдвигаемой в диссертационном исследовании концепции «программирующего лидерства» с предложенной А.Д. Богатуровым теорией «динамической стабильности» позволило обогатить и уточнить теоретическую часть диссертации. Аналогичным образом, методологически-направляющую при подготовке диссертации роль сыграла монография Ю.П. Давыдова «Норма против силы», анализирующая соотношение нормативных и силовых методов регулирования современных международных отношений. Выдвигая созвучный Ю.П. Давыдову тезис, соискатель пытался продемонстрировать переплетение и взаимодополняемость двух упомянутых способов регулирования, используемых сверхдержавой Соединенными Штатами Америки в начале XXI в.
Из западных работ, исследования Дж. Кили, Дж. Легро, а также Дж. Ная и Р. Кохейна, положившие начало теоретическим изысканиям в области тактики «установления повестки дня», позволили автору проанализировать современное состояние данной проблематики и ввести собственную концепцию в контекст результатов, достигнутых видными западными
специалистами. В исследовании эволюции факторов, сплачивавших Северную Америку и
Западную Европу на рубеже веков, важное содействие соискателю оказали гипотезы,
разработанные Стефеном Уолтом, доказавшим важность фактора объединяющей угрозы в
поддержании стабильности международно-политических альянсов.
Сходные проблемы, но не в реал-политическом, а в либералыю-институционалистском ключе исследовал Чарлз Капчан в книге "Atlantic Security: Contending Visions", где американский политолог выдвинул идею создания «атлантического союза» западных демократий с перспективой участия в нем России. Развитие событий, однако, показало недостаточность общих ценностей этического плана и сходства политических систем для обеспечения стабильности трансатлантической связки, устойчивость которой требовала также целенаправленных действий лидера «атлантического сообщества». Следует отметить, что в своих дальнейших публикациях, в особенности вышедших после прихода к власти республиканской администрации в 2001 г., Капчан пересмотрел свои позиции относительно реалистичности предложенного им в 1998 г. «атлантического союза».
Монография Роберта Гилпина, обобщающая опыт западных исследований в области политической экономии, была полезна соискателю в структурировании анализа торгово-финансовой проблематики трансатлантических отношений. Столь же полезна при рассмотрении данных проблем оказалась для соискателя и концепция «двухуровневых игр», выдвинутая Робертом Патнэмом. Осуществление «привязки» одной из сторон переговоров к выгодной для нее позиции (bargaining by commitment) посредством ссылки на наличие второго, неподконтрольного для переговорщиков уровня принятия решений (например, в национальном парламенте или в Европейской комиссии) часто являлось эффективным инструментом в экономических спорах между США и Европейским союзом.
В проводимом в работе прикладном анализе использованы оценки и выводы, приведенные в работах отечественных и зарубежных исследователей. Общие проблемы внешней политики США нашли отражение в исследованиях таких авторов, как: В.Г.
Барановский, В.И. Батюк, А.Д. Богатуров, Р. Гилпин, Ф. Зеликов, В.А. Кременюк, СМ. Рогов, Р. Хаасс, А.И. Уткин, Т.А. Шаклеина и др.
Из российских работ необходимо отметить коллективную монографию «США на рубеже веков», выпущенную исследователями ИСК РАН. Данная монография дает исчерпывающий обзор направлений современной внешней и внутренней политики Соединенных Штатов в большинстве случаев - под углом зрения российских интересов, а также содержит полезную справочно-статистичсскую информацию, касающуюся США. В работе над диссертацией особенно полезными для соискателя были разделы монографии, посвященные европейской политике США (авторы - Ю.П. Давыдов, И.Я. Кобринская), а также тихоокеанскому вектору политики Вашингтона (А.И. Уткин). Существенно обогатили представления соискателя о многообразии связей между различными направлениями американского внешнеполитического курса работы СМ. Рогова и В.А. Кременюка (см. сноску). Монография Т.А. Шаклеиной «Россия и США в новом мировом порядке» содержит ценный для соискателя подробный анализ дискуссий в американском внешнеполитическом сообществе по вопросам выработки и развития постбиполярной стратегии США на протяжении последнего десятилетия.
Из широкого круга использованной западной литературы по общим проблемам формирования внешней политики США после холодной войны необходимо выделить монографию Ричарда Хаасса "The Reluctant Sheriff. Ее автор - видный аналитик Брукингского института и Совета по внешним сношениям, занимающий важный пост в сфере внешнеполитического планирования в администрации Дж. Буша-младшсго,
проанализировал конкурирующие концепции международной роли США после холодной войны и предложил собственное видение наиболее целесообразной американской внешнеполитической стратегии. По мнению Хаасса, ставшему сегодня отчасти официальной позицией вашингтонской администрации, США следует избегать ограничений и ненужного напряжения, налагаемых на их внешнеполитический ресурс чрезмерно интервенционистской или изоляционистской позицией, а также тесными союзами с другими государствами. Оптимальной для Соединенных Штатов, по мнению аналитика, была бы стратегия формирования «коалиций желающих» для поддержки крупных внешнеполитических инициатив Вашингтона. Данный подход также нашел отражение в работах целого ряда американских экспертов и получил популярность среди политических лидеров республиканцев, пришедших к власти на выборах 2000 г.
К анализу непосредственно трансатлантических отношений и политики США в отношении Западной Европы обращаются такие авторы, как Ф. Айсбур. Р. Асмус, О. Бейлс. Ф. Бергстен, Дж. Голдгейр, Д. Еомперт, Ф. Гордон, IО.II. Давыдов, П.Л. Иванов, Д. Каллео, Р. Куглер, С. Ларраби. В.А. Мазинг, Д. Моизи, П. Г. Подлесный, О.В. Приходько, П.К. Смирнов, Дж. Соломон, Г. Тревертон, С. Уолландер (Celeste A. Wallander), У. Уоллес, А.И. Уткин, Р. Хаасс, У. Хайленд, Р. Хантер, С. Эвертс и др.
Работы Ю.П. Давыдова и П.Т. Подлесного оценивают современное состояние и тенденции в отношениях между США и Западной Европой. Важным ориентиром для соискателя был анализ восприятия американским руководством степени угрозы интересам США со стороны европейской интеграции в области внешней политики, безопасности и
обороны, проведенный А.И. Уткиным и О.В. Приходько (см. сноску). Работы Yl.lL. Смирнова по эволюции структуры и функций НАТО в постбиполярную эпоху также принесли несомненную пользу соискателю при формулировании концепции «программирующего лидерства».
Из обширной западной литературы, использованной соискателем, обращает на себя внимание коллективная монография аналитиков РЭНД (RAND Corporation) «America and Europe: A Partnership for a New Era», подробно рассматривающая всю проблематику трансатлантических отношений: от торговли и финансов до обороны и безопасности. Подробно проанализировав как внешнеполитические стратегии США и их западноевропейских союзников в постбиполярном мире, так и сам процесс трансатлантических отношений, авторы монографии задались целью доказать взаимодополняемость политических ресурсов США и Западной Европы и, следовательно, необходимость партнерства между двумя берегами Атлантики после окончания глобального противостояния. К группе американских авторов, с тревогой наблюдавших за нарастанием американо-западноевропейских противоречий, особенно в экономической области, и призывавших обе стороны к укреплению союзнических отношений, также относятся Ф. Бергстен, Э. Ьлинкен (Antony Blinken), Д. Каллео, Р. Куглер, Дж. Соломон, У. Уоллес, Р. Хантер и др.
Другой важный пласт литературы, использованной соискателем, затрагивает сюжеты, связанные с экономической составляющей европейской политики США и трансатлантических отношений. Д. Каллео и С. Эвертс в своих работах провели политико-экономический анализ фактора евро. Ф. Веретен, Г. Тревертон и другие исследователи обращались к рассмотрению нараставших на протяжении 1990-х - начала 2000-х гг. противоречий в области торговли, инвестиций и отношений США и Западной Европы с третьими странами. Детальный анализ противоречий между трансатлантическими партнерами в сюжетах, связанных с третьими странами, дан в коллективной монографии
Взгляд европейцев на международно-политическую роль США и причины озабоченности Западной Европы склонностью Соединенных Штатов к односторонним действиям после холодной войны представлены в работе Ф. Айсбура - французского аналитика, на рубеже 1980-х - 1990-х гг. возглавлявшего лондонский Международный институт стратегических исследований.
Различные аспекты европейской интеграции в контексте интересов США и России и в связи с евроатлаптической стратегией Вашингтона освещаются в использованных работах О.Н. Барабанова, 10.А. Борко. О.Ю. Буториной, И.М. Бусыгиной, Д.Ю. Елинского-Васильева, Д.А. Данилова, Д. Динана (Desmond Dinan), В.В. Журкина, А.В. Загорского, И.Е. Лешукова, А.В. Мальгина, М.М. Наринского, М.В. Стрежневой, С.Л. Ткаченко, Ю.В. Шишкова, II.П. Шмелева и др.10 Многие из перечисленных зарубежных исследователей имеют опыт работы в государственном аппарате США и Западной Европы и принимали непосредственное участие в выработке евроатлантической политики США после холодной войны.
История развития трансатлантических отношений с 1950-х гг., без понимания которой диссертационное исследование не было бы возможно, анализируется в работах В.В. Журкина, М.М. Наринского, видных европейских историков Д. Динана, М. Калера (Miles Kahler) и др. Исследования Ю.А. Борко, М.В. Стрежневой, Ю.В. Шишкова и др. внесли существенный вклад в понимание российским читателем экономических факторов и динамики европейской интеграции, а также противоречий между США и ЕС в торговых и
См., например, такие работы, как: Данилов Д.А. Европейский союз: валютно-финансовых вопросах. Тенденции в области военно-политической интеграции в
Западной Европе рассматриваются такими российскими исследователями, как Л.В.
Загорский и Д.А. Данилов, а также многочисленными западными аналитиками, в числе
которых Э. Бсйлс, Э. Дейтон (Anne Deighton). Ф. Гордон, К. Келлехер, Дж. Холмс и др.
В работе соискателем широко использованы материалы, опубликованные в российской и зарубежной периодической печати, включая такие научные издания, как «Международная жизнь», «Мировая экономика и международные отношения», «США Канада: экономика, политика, культура» (до декабря 1998 г. - «США - экономика, политика, идеология»), «Pro et Contra», «Foreign Affairs», «International Organization», «International Security». «Survival», «The National Interest» и др.
Методологическую основу диссертационного исследования составляют исторический и структурно-функциональный анализ в их единстве, применяемые к ряду взаимосвязанных, но разделяемых в аналитических целях процессов и функциональных областей евроатлантической политики США и трансатлантических отношений. Общенаучные методы, используемые в работе, включают анализ и синтез, дедукцию, обобщение и аналогию и др.
Арсенал использованных соискателем прикладных методов включает: контент-анализ, ивент-анализ, сравнительный анализ документальных источников, построение сценариев.
Апробация исследования была проведена на ряде российских и международных конференций, включая конференции аспирантов ИСК РАН в ноябре 2001 г. и марте 2003 г., конференции «Евроатлантическая интеграция и Россия после 11 сентября» (Москва, Высшая школа экономки, 29-31 мая 2002 г.). конференции «Итоги Пражского саммита. Новый этап сотрудничества в области безопасности между Россией и Западом: совпадение интересов и старые противоречия» (Великий Новгород, 7-8 декабря 2002 г.), на семинаре в Московском центре Карнеги 25 октября 2002 г., а также на Зимних методологических институтах международных отношений Московского общественного научного фонда, слушателем которых соискатель являлся в 1997, 1998 и 1999 гг.
Структурно исследование состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованных источников и литературы. В главе I анализируются произошедшие за рассматриваемый период изменения в концепциях американской внешней политики в целом
и трансатлантических отношениях в частности, а также эволюция представлений американских политических деятелей и ведущих политологов о лидерской роли США в современном мире и методах ее осуществления. Па основе данного рассмотрения соискатель
предлагает собственную концепцию евроатлантической политики США после холодной войны, названную соискателем стратегией «программирующего лидерства». Глава II направлена на анализ изменений, происходящих на рубеже веков в политической экономии трансатлантических отношений. В данной главе рассматривается экономический вызов Соединенным Штатам со стороны интегрирующейся Европы, а также инструменты и методы ответа (экономического и политического характера) Соединенных Штатов на указанный вызов. Главу 11 заключает анализ места трансатлантических отношений вовнешнеполитических приоритетах США, основанный на данных экономического взаимодействия между трансатлантическими партнерами в мировом контексте. В главе III исследуется эволюция взаимодействия США и Западной Европы в политической и военной сферах. В данной главе проводится анализ того, насколько серьезные негативные последствия для интересов США могут иметь совместные европейские проекты в области внешней политики и безопасности. Па основе понимания данного вызова, далее в главе III анализируются проведенные администрацией США в духе стратегии «программирующего лидерства» проекты расширения и «адаптации» НАГО, развертывания системы национальной ПРО. а также борьбы с международным терроризмом на протяжении 1990-х начала 2000-х гг., включая эволюцию американских интересов в рамках данных проектов.
Эволюция лидерской роли США в 1990-х - 2000-х IT
На смену Советскому Союзу - крупнейшему за все времена геополитическому и экономическому сопернику США - пришли новые конкуренты, потенциально способные поставить под вопрос позиции, завоеванные Соединенными Штатами за время и по итогам холодной войны. Если Япония с начала 1990-х гг. почала в полосу продолжительной экономической стагнации, то реформирующийся Китай и продвигающийся по пути интеграции Европейский союз обладают достаточным количеством независимых от США ресурсов, чтобы балансировать американскую мощь в мире на рубеже XXI в. Так, по населению, ЕС в составе 15 членов обгоняет США на 100 млн. чел. (374 против 273 млн.), по ВВП уступает менее чем на 500 млрд. долл. (8,053 против 8,511 трлн. долл.); экспорт ЕС-15 почти в 2,5 раза превосходит американский (2,032 против 0,905 трлн. долл.). При этом расширенный ЕС (в случае принятия в свои ряды 12 нынешних стран-кандидатов) опередит США по объему ВВП (8,747 трлн. у «большого» ЕС) и превзойдет их по населению более чем в 2 раза. По душевым показателям расширенный ЕС станет беднее нынешнего и будет уступать США примерно в 2 раза (15 061 долл. ВВП па человека против 31 500 у США); Вместе с тем признанному способным оспорить в будущем глобальные интересы США Китаю не понадобилось приблизиться к США по данному показателю, чтобы с ним стали считаться. Подобные подсчеты уже длительное время подталкивают многих политиков и экспертов к попыткам определить перспективы американского лидерства на международной арене.
Прежде чем перейти к анализу этой дискуссии, необходимо оговориться, что выводы относительно будущей роли США в мире зависят от того, что вкладывается в термин, которым обозначают желательное для Америки положение дел. Понятия «превосходство» ("preponderance"), «доминирование» ("predominance"), «гегемония» ("hegemony") и «лидерство» ("leadership") подразумевают различные форму и степень влияния Соединенных Штатов на других международных субъектов - прежде всего в смысле способности Америки заставить других выполнять ее волю. «Гегемония», например, интерпретируется как способность и желание «одного государства... устанавливать и отстаивать (maintain) основополагающие правила международных отношений». Для осуществления гегемонии необходимо желание лидировать, однако само лидерство вовсе не обязано носить гегемонический характер. Международное «лидерство», несомненно, основывается на наличии у лидера «превосходящих» ресурсов. Таких же ресурсов требует и «доминирование» в каких-либо регионах или по каким-либо проблемам, однако «доминирование» - это, как представляется, прежде всего статичная позиция, которая может быть использована доминирующим субъектом в собственных целях. «Лидерство» же подразумевает «конвертацию» ресурса лидера в действие ведомых. Понятие «лидерства» вбирает в себя как передовую роль лидера в некоторой группе совместно действующих субъектов, но вместе с тем и существенную степень принуждения (лидером или иными внешними обстоятельствами) ведомых к действию под руководством лидера. При этом если «гегемония» подразумевает способность некоторого субъекта устанавливать правила и обеспечивать соблюдение установленных норм другими субъектами, то «лидерство» возможно осуществлять в сложившихся не зависимо от лидера условиях внешней среды, не изменяя их, а скорее приспосабливаясь к ограничениям, обусловленными внешней средой. Так, легитимные власти в государстве, несомненно, обладают «гегемоиистическим» потенциалом, поскольку могут менять законодательные «правила игры» и принуждать к их исполнению, в то время как, например, политические партии и отдельные индивиды способны лишь исполнять «лидерские» функции в рамках установленных властями норм и правил. Поскольку сегодня однозначно можно говорить лишь о способности Америки к «лидерству», мы будем оценивать именно «лидерский» (а например, не «гегемонический») потенциал Соединенных Штатов. 43 Традиция скептического взгляда на перспективы неоспоримого американского лидерства опирается в основном на понимание международной политики в духе школы политического реализма. Угасание лидерства прогнозируется на основе ряда внутренних и внешних по отношению к США факторов. Так. на основании исторического анализа судьбы держав - лидеров международной системы (на разных этапах Римской империи, Испании, Нидерландов, Франции, Британской империи. Советского Союза и др.) можно прийти к выводу о губительности постоянно растущих амбиций лидера и расширяющемся разрыве между этими амбициями и ресурсами, необходимыми для их удовлетворения. Расширяющиеся обязательства лидера требуют постоянного роста военных расходов, которые в конечном итоге оказываются невыносимы для исходно мощной экономики страны-лидера. Сохранить же свои лидерские позиции гегемон может лишь при условии подбора правильного соотношения между ресурсами, направляемыми на поддержание военно-политической безопасности, текущее потребление и долгосрочные инвестиции, нацеленные на сохранение темпов экономического роста.
Таким образом, основная причина для беспокойства относительно перспектив лидерства США на рубеже веков, но мнению видного американского историка Пола Кеннеди, - это синдром «перенапряжения империи» («imperial overstretch»), с которым в не столь отдаленном будущем могут столкнуться США. Этим термином обозначается несоразмерность текущих «глобальных интересов и обязательств» Америки ее наличным ресурсам, которых должно хватать для того, чтобы защищать все позиции одновременно. В конце 1980-х гг. свое утверждение Кеннеди подкреплял ссылками на показатели, свидетельствующими, что уже в тот период «на США лежала практически столь же тяжелейшее бремя военных обязательств во всех частях света, что и за четверть века до этого (т.е. в конце 1950-х гг. - М.Т.), когда американская доля в мировом ВНП, промышленном производстве, военных расходах и численности вооруженных сил намного превышала сегодняшнюю». "
Другая внутренняя причина снижения способности США к лидерству - крайне разнородный (в частности, полиэтничный) характер американского общества, которое сложно объединить вокруг четких внешнеполитических целей. Политикам-лидерам общественного мнения становится труднее обеспечить поддержку нации в достижении национальных интересов США в целом. Как полагает ряд наблюдателей, руководители США все более склонны отказываться от стратегического планирования внешней политики, подменяя его менее рискованными мероприятиями, способствующими росту популярности администрации в краткосрочной перспективе - перед очередными выборами. "
Внешняя предпосылка нарастания препятствий на пути американского лидерства -исторически прослеживаемая тенденция к уравновешиванию мощи лидера другими государствами, не склонными мириться с подчиненной ролью в международной системе. Теоретики нео-реалистического направления указывают на отсутствие исключений из правила, согласно которому менее сильные государства стремятся уравновесить самое сильное.
Укрепление экономических позиций ЕС в 1990-е гг. и его последствия для трансатлантического сотрудничества
С 1990 г. реализация программы «Единого рынка» в Европе совпала по времени с тенденцией перехода Вашингтона к принятию несогласованных с партнерами решений в сфере внешней торговли. Данное обстоятельство добавило остроты в торговое взаимодействие ЕС и США. Количество переговоров, в которых ЕС занимал наступательную позицию, выдвигая требования к своим партнерам, резко увеличилось. При этом повышение привлекательности расширившегося внутреннего рынка ЕС для экспортеров из третьих стран дало Сообществам дополнительный козырь на торговых переговорах.
В целом, как отмечала видный российский политолог-«европеист» М.В. Стрежнева, 1980-е гг., ознаменованные принятием Единого европейского акта, «принесли Западной Европе много успехов. Во-первых, экономика... процветала, причем вдвое возросли доходы от экспорта. Во-вторых, укрепилась политическая стабильность, национальные правительства пользовались солидной массовой поддержкой. В-третьих,... германское объединение произошло сказочными темпами, в результате чего Германию удалось сохранить в рамках НАТО и в ЕС».63
Беспокойство американской администрации по поводу возможного появления торговой «крепости Европа» возросло в связи с подготовкой и принятием на протяжении 1991-93 гг. Маастрихтского договора о создании Европейского союза. Маастрихт стал крупнейшим этапом в развитии европейской интеграции, существенно продвинув ЕС по пути к единой, менее зависимой и потенциально конкурирующей с США экономике. Договор предусматривал усиление полномочий наднациональных органов ЕС, расширял спектр вопросов в области экономики, для решения которых не требовался консенсус среди членов союза, устанавливал критерии участия в валютном союзе и закладывал основы общей внешней и оборонной политики Европейского союза. Хотя довольно миролюбивое завершение Уругвайского раунда ГАТТ в 1994 г. (соглашение между США и ЕС было достигнуто практически по всем позициям, исключая торговлю сельскохозяйственной продукцией, а европейская экономика стала более открытой) дало основание говорить об отсутствии непримиримых противоречий в торговле между Вашингтоном и Брюсселем и о взаимодополняемости американской и европейской экономик,6 сам по себе рост возможностей ЕС как партнера США выправлял прежнюю асимметрию в отношениях между двумя берегами Атлантики. Такая тенденция не могла не заставлять американских руководителей задумываться над тем, какие новые инструменты потребуются для минимизации негативных последствий усиления ЕС в финансово-экономической сфере.
На перспективу дальнейшего увеличения потенциала Европейского союза указывала и политика расширения географической зоны интеграции ЕС, толчком к которой послужили распад социалистического содружества в Центральной и Восточной Европе, объединение Германии и последовавшее за этим разрушение СССР. В 1995 г. Европейский союз расширился на север и на восток, включив в себя Финляндию, Швецию и Австрию. Объединившаяся Германия стала выказывать интерес к вовлечению в орбиту КС центральноевропейских государств (Полыни, Чехии, Венгрии, Словакии, прибалтийских стран и др.), с которыми КС сначала подписал соглашения об ассоциации, а затем перешел к переговорам о присоединении этих стран к Союзу. На 2004 г. запланировано вступление в ЕС первых посткоммунистических государств. Европейский союз в составе 27 членов значительно превзойдет США по населению и, предположительно, - по ВВП на 3-5% (см. гл.1 2). Хотя Европа отстает от США и Японии по уровню инноваций и разработке высоких технологий, сохраняя ряд отсутствующих в США структурных недостатков в экономике, ее ведущая роль в мире как торгового блока под сомнение не ставится.66 По объему промышленного производства к концу XX в. Западная Европа почти догнала США. которые пережили в 1990-е IT. период бурного экономического роста67: доля Европы в мировом ВВП составила 20,1% при доле США в 20,6%.68 Укрепившись и обретя большую самостоятельность на международной арене, Европейский союз начал эффективнее применять «старые» опробованные методы давления на торговых партнеров и вырабатывать новые. Американская повестка дня стала зачастую встречать согласованное сопротивление объединяющегося европейского центра силы - как действующего совместно, так и в лице отдельных крупных государств—членов, чувствующих «за спиной» институты Европейского союза. Одним из мощных переговорных инструментов Европейского союза как международного блока стала тактика «связанных 70 рук» - предварительное самоограничение свободы ЕС как участника переговоров. Возможной данную тактику делает наличие двух уровней принятия решений в ЕС: национального (в лице правительств стран—членов ЕС) и усилившегося на протяжении 1990-х гг. наднационального (в лице Комиссии европейских сообществ (КЕС)). Применяя тактику «связанных рук», представители Комиссии ЕС, уполномоченные от лица стран— членов вести торговые или иные переговоры, заявляют о том, что их мандат, установленный входе предварительных переговоров внутри ЕС, носит ограниченный характер и поэтому не допускает возможности достижения соглашения на требуемых партнером (США)условиях. Сам же механизм выдачи мандата и роль Комиссии в торговых переговорах закреплен в основополагающих документах (договорах) Европейских сообществ и допускает изменения только в установленном этими документами крайне сложном и длительном порядке. Тем самым Комиссия заранее обозначает пределы своих переговорных возможностей и предлагает партнеру либо согласиться с ними, либо прекратить переговоры. Подобная тактика, применяемая и отдельными государствами (в том числе США) с использованием уровней законодательной (дающей мандат) и исполнительной (ведущей переговоры) власти, особенно действенна в случае «оборонительных» переговоров, то есть таких, где необходимо г - 69 защититься от требовании партнера по изменению статус-кво. Тактика «связанных рук» была применена ЕС, например, в ходе переговоров о либерализации торговли сельскохозяйственной продукцией в рамках Уругвайского раунда ГАТТ в 1992-93 гг. Соединенные Штаты требовали от ЕС сокращения субсидий на экспорт сельскохозяйственной продукции, а также реформирования общей сельскохозяйственной политики (ОСП) ЕС (Common Agricultural Policy - САР), в рамках которых европейские сообщества оказывают поддержку производителям сельхозпродукции. Как экспортные, так и внутренние субсидии представлялись Соединенными Штатами в качестве методов нечестной 71 конкуренции, которые должны были быть устранены на основе договоренностей ГАТТ. На начальном этапе переговоров европейцы (чья позиция в основном определялась самыми заинтересованными в сельскохозяйственном протекционизме странами - Францией, Ирландией, Бельгией, Италией и Германией) ссылались на невозможность пересмотра ОСП как внутреннего дела ГС. Тем самым мандат Комиссии на переговорах с США резко ограничивался: ее представители не могли обсуждать реформу ОСП и, соответственно, отклоняли любые требования США, касающиеся ОСП. Вашингтон, в свою очередь, не соглашался с форматом переговоров, при которых ОСП принимался как данность и не подлежит обсуждению, и одновременно оказывали особое давление на Францию, Италию и Германию, угрожая санкциями против их товаров в случае отказа от переговоров по ОСП. Это дало результат - переговоры завершились подписанием в ноябре 1992 г. соглашения в Блэр-хаус (Blair House Agreement), по которому ЕС пошел на существенные уступки, снизив как экспортные, так и внутренние сельскохозяйственные субсидии.
Развитие сотрудничества европейских стран в области внешней политики и безопасности в 1990-е гг.: вызов интересам США
Помимо торгово-фипансового измерения, легко поддающегося денежному выражению, у США в Западной Европе существует огромный комплекс военно-политических интересов, непосредственно в долларах не измеряемых, но от этого не теряющих своей важности и - зачастую - приоритетности перед экономической заинтересо ван ностыо.
Как свидетельствовал подготовленный в 2002 г. министром обороны США Д. Рамсфелдом ежегодный отчет оборонного ведомства перед президентом и конгрессом, «будучи глобальной державой с открытым обществом. Соединенные Штаты подвержены воздействию тенденций и событий, происходящих за пределами американской территории».169 В начале XXI в. благополучие и поступательное развитие Америки зависит от стабильности того, что некоторые авторы называют «сердцевиной мировой экономики», включая туда Западную Европу, Северную Америку и промышленно развитую часть Юго-Восточной Азии, а также от отсутствия угроз этой сердцевине и ее экономическому шимодействию с США по выгодной для США схеме.170 Западная Европа также важна в качестве «плацдарма» для проецирования американского влияния на регионы, расположенные ближе к Европе, чем к Америке - Ближний Восток, Россию, Южную Азию и др.
Отсюда вытекает необходимость защиты Западной Европы и предотвращения угроз европейской безопасности, исходящих из Европы Восточной, а также из региона южного и восточного Средиземноморья и Ближнего Востока. В свою очередь, такая цель подразумевает желательность роста стабильности и благополучия посткоммунистических государств Центральной и Восточной Европы и их подключения к лагерю западноевропейских союзников США. Способствовать этому в 1990-е гг. Вашингтон решил посредством интеграции региона ЦВЕ в Североатлантический альянс и содействия вступлению этих стран в Европейский союз. В качестве официальных целей расширения НАТО, таким образом, декларировалось усиление военного потенциала альянса западных демократий, а также распространение демократических форм политического режима, необходимых каждой желающей вступить в НАТО стране, на Центральную и Восточную Европу. По словам президента Б. Клинтона, «НАТО может дать востоку Европы то же, что она дала западу... - предоставить условия для благосостояния и расцвета... Расширение НАТО также поможет сделать Европу более стабильной». Преемник Б. Клинтона на посту президента Дж. Буш-младший разделил точку зрения о том, что расширение НАТО содействует укреплению безопасности Европы, поскольку членство в альянсе требует ((трудных политических, экономических и военных реформ». Хотя ряд авторов, таких, как Чарлз Мейнс (Charles Maynes), полагают, что ценности демократии и открытой рыночной экономики США распространяли в эпоху Клинтона в основном посредством «поддержки «невидимой руки истории»», " расширение «зоны демократии» можно считать частью осознанной внешнеполитической стратегии Соединенных Штатов, направленной на реализацию анализируемых целей внешней политики США. В начале XXI в. угрозы безопасности Западной Европы, исходящие с Ближнего Востока и из Средиземноморья, в основном заключались в распространении и возможном применении оружия массового уничтожения, международном терроризме, контролируемой миграции, контрабанде наркотиков, а также транснациональной преступности. Для вашингтонской внешнеполитической элиты это означало, что 123 целесообразно было обеспечить признание союзниками по НАТО возможности возникновения угроз безопасности евроатлантического сообщества за пределами Северной Атлантики. Такая трактовка, в свою очередь, логически приводила, с одной стороны, к необходимости распространить зону ответственности евроатлантического союза НАТО на регионы, исторически не принимавшиеся за часть Северной Атлантики. С другой стороны, нараставшие внешние угрозы требовали признания легитимности превентивного вмешательства - интервенции в дела регионов и государств, откуда исходит угроза безопасности евроатлантического сообщества, а также готовности европейских союзников США разделить оценки Вашингтона в отношении источников наиболее опасных угроз своей безопасности, например, таких, как Югославия Слободана Милошевича или Ирак Саддама Хусейна. Географически расширительную трактовку миссии альянса фиксировала «новая стратегическая концепция» НАТО, принятая на вашингтонском саммите альянса в апреле 1999 г. Она указывала, что НАТО предстоит бороться с угрозами «неопределенности и нестабильности внутри и за пределами евроатлантической зоны, а также возможностью региональных кризисов на периферии альянса», и далее констатировала: «Ряд стран внутри и за пределами евроатлантической зоны сталкиваются с существенными трудностями экономического, социального и политического характера». Заключительная декларация пражского саммита НАТО в ноябре 2002 г. подтверждала необходимость «повышать нашу (альянса - М.Т.) способность отражать вызовы безопасности наших вооруженных сил, населения и территории, откуда бы они ни исходили». Обеспечение сходства трактовок угроз и целей европейцами стало одной из главных [оставляющих стратегии «программирующего лидерства». В более широком контексте мировой политики Европа была нужна США как глобальный партнер, чьи цели международной политики соответствуют - т.е. (вписываются» в американскую стратегию, но не обязательно идентичны - американским, С 124 этой точки зрения, Вашингтону, с одной стороны, была выгодна сильная Европа, делающая существенный вклад в реализацию совместной с США международной стратеїии. Поэтому Вашингтону, по мнению Э. Блинкена, следовало бы видеть благо в прогрессе европейской интеграции, повышающей для Вашингтона ценность западноевропейских партнеров. ( Соответственно, при весьма сдержанном отношении в американских политических кругах. на протяжении 1990-х гг. Соединенные Штаты официально поддерживали такие европейские проекты, как усиление экономического союза в рамках ЕС и введение единой валюты, создание институтов общей внешней политики и политики безопасности Евросоюза, организацию вооруженных сил кризисного реагирования ЕС. Одной из целей расширения НАТО, несомненно, было увеличение потенциала НАГО, цель, ясно выраженная президентом Б. Клинтоном: «Расширение альянса увеличит безопасность Америки посредством усиления НАТО».177 Соединенные Штаты также продолжают настаивать на повышении европейскими правительствами расходов на оборону и безопасность, но вместе с тем выразили готовность предоставлять инфраструктуру НАТО для операций европейских союзников, в которых сами США не сочтут нужным участвовать.
Трансатлантические отношения по вопросам создания системы ПРО США и борьбы с международным терроризмом
Национальная противоракетная оборона (НПРО) США и системы противоракетной обороны театра военных действий (ПРО ТВД) являлись сюжетами бурных дискуссий и кстких разногласий между США и их западноевропейскими союзниками на протяжении, ак минимум, сорока лет. Появившись в 1960-х гг., проблема противоракетной обороны юрела новое звучание после окончания холодной войны, когда США, по выражению юссийского эксперта О.В. Приходько, «стали рассматривать ПРО как один из основных шетрументов силового регулирования формирующегося миропорядка в соответствии со своими интересами»." " Дополнительный импульс американские программы ПРО с особым акцентом на национальную противоракетную оборону (т.е. защиту собственно территории США) получили после перехода обеих палат конгресса США под контроль республиканцев в результате выборов осени 1996 г. При этом гигантские технические сложности, которыми сопровождается программа строительства НПРО и которые требуют как минимум десятилетнего срока для полноценного развертывания планируемого потенциала защиты от ще ограниченного ракетного нападения, позволяют интерпретировать данную инициативу їак в значительной мере «политико-идеологический» проект, направленный на существенное изменение повестки дня взаимодействия Соединенных Штатов как с недружественными странами, так и с западноевропейскими союзниками. Данные изменения не только затрагивают вопросы стратегического паритета, уязвимости США для ограниченного ракетного нападения или сотрудничества Вашингтона с союзниками в строительстве совместной противоракетной обороны, но и «переливаются» в другие сферы яеждупародных отношений США, такие как борьба с распространением ОМУ и неждународным терроризмом, операции по «смене режимов» в ряде стран мира и даже проблемы торговли и инвестиций в евроатлантическом сообществе. Для недружественных стран и транснациональных субъектов повестка дня НПРО, вязанная с перспективой для США оказаться защищенными от ограниченного по кштабам ракетного нападения, фактически означала разрушение вероятных планов юзмездия со стороны этих стран в отношении США в случае, например, каких-либо мериканских действий, для «стран-изгоев» неприемлемых (например, попытки Уединенных Штатов произвести «смену режима» в одной из этих стран). При учете шестого всем технологического отрыва США от остального мира, у целого ряда стран шникли вполне оправданные сомнения в эффективности их имеющегося или врабатываемого ракетного потенциала возмездия, что, очевидным образом, заставило любое из таких государств гораздо тщательнее обдумывать последствия попытки применения такого потенциала. Ведь теперь, как минимум, не существует полной ясности, нанесет ли пущенная по США ракета какой-либо ущерб или просто будет перехвачена. Наверняка спрогнозировать в этом случае возможно только мощнейший огвстньїй удар со стороны США, который поставит под угрозу само выживание «государства-изгоя». Подобная логика убеждения может оказаться весьма действенной не только в отношении «государств-изгоев», чей ракетный потенциал может исчисляться единицами, но и крупных ядерных держав, чье военное планирование явно учитывает возможность использования ракет против США. Сценарий перехвата ракетного удара серьезно беспокоит Китай, на чьем вооружении находится в лучшем случае несколько десятков межконтинентальных баллистических ракет, и является источником дискомфорта даже для России - второй ядерной державы мира. Тем самым, как было доказано на практике, Москва была вынуждена реагировать на американский проект НПРО, затрачивая на это ценные финансовые, дипломатические и аналитические ресурсы, которым вполне можно было найти применение тболее актуальных направлениях российской внешней политики.
Для Западной Европы повестка дня противоракетной обороти в 1990-е гг., конечно. не носила деструктивной или нейтрализующей направленности, как для «стран-изгоев» или Китая с Россией. Вместе с тем, она несомненно способствовала укреплению влияния Соединенных Штатов на действия сторонников «европеистского» подхода к обороне в 1ІС и фепче «привязывала» к США традиционных «атлантически» настроенных союзников "оединенных Штатов - например. Великобританию, Данию или Норвегию. Сравнительная ффективность повестки дня НПРО в достижении этих целей определялась тем фактом, что в фере противоракетной обороны «европейские союзники менее, чем в других сферах іратегического баланса, способны конкурировать с США в компетенции»." При этом, как в случае с Россией, в «реальную» повестку дня европейской безопасности противоракетная оборона не входила - гораздо важнее для Европы было повышение мобильности и модернизация сил общего назначения в рамках подготовки потенциала кризисного реагирования." Ценность же национальной системы противоракетной обороны С ШЛ была для европейцев крайне сомнительной. Что же касасіся ІІРО ТВД, которую американцы могли предложить европейским союзникам (и возможно - России) для совместной разработки, то такие предложения на протяжении всех сорока лет дискуссий по ПРО носили характер «пряника» и были направлены на то, чтобы «воспрепятствовать формированию объединенной оппозиции союзников в отношении американской НПРО и способствовать урегулированию противоречии между ними по этому вопросу».
В начале 1990-х гг. четкого понимания необходимости развертывания национальной ПРО в американском политическом и экспертном сообществе не существовало, и акцент делался на разработке технологий и сценариев применения ограниченных систем ПРО. Например, видный американский эксперт в области безопасности и военного дела Роберт Арт (Robert Art) в 1992 г. призывал развивать только системы противоракетной обороны геатра военных действий (ПРО ТВД), считая их важным элементом стратегии поддержания убедительности американской военной мощи после холодной войны посредством обеспечения безопасности военных контингентов США в ключевых регионах мира. В то же амое время. Р. Арт не видел причин, по которым США следовало бы развернуть в течение следующего десятилетия систему противоракетной защиты национальной территории.
Принятый конгрессом в 1991 г. закон о противоракетной обороне (Missile Defense let) одобрил программу исследований, направленную на выработку технологий как для іграниченной НПРО, так и для ПРО ТВД, основанных на наземных ракетах-перехватчиках и атчиках предупреждения о ракетном нападении, размещенных на околоземной орбите. При том, по мнению Арта, планируемые системы ПРО ТВД могли обеспечить лишь защиту американских коитингснтов от ракетной атаки с применением обычных взрывчатых веществ ни «биологической начинки» боеголовок. Защита же от нападения с использованием «дерных баллистических ракет должна была оставаться основанной на сдерживающей функции американских сил ядерного возмездия."
При этом размещение каких-либо средств перехвата ракет противника в космосе тогда конгрессом не планировалось. Хотя на 1992 г. в рамках американского оборонного бюджета на рейгановский проект «стратегической оборонной инициативы» (СОИ) было выделено 4,15 млрд. долл., в начале 1990-х гг. проект предусматривал развертывание к 1996 г, системы из ста наземных перехватчиков и не предполагал размещения средств перехвата в (осмосе, как официально планировалось в 1980-е гг. В начале 1992 г. президентом Дж. Бушем-старшим был выдвинут аргумент о необходимости защиты скорее не от массированной ракетной атаки со стороны крупной ядерной державы, а от «ограниченного ракетно-ядерного нападения». Как заявил Дж. Буш-старший, «в слишком многих странах существует слишком много людей, имеющих доступ к ядерному оружию».
Об окончательном свертывании программы СОИ и отказе американской иминистрации от размещения противоракетного арсенала в космосе заявил в мае 1993 г. шнистр обороны США Л. Эспин. Учреждавшаяся па месте организации по управлению Тограммой СОИ (Strategic Defence Initiative Organization) организация по противоракетной іороне (Ballistic Missile Defence Organization) должна была заниматься в первую очередь «работкой систем ПРО ТВД, не вызывавших серьезных опасений у западноевропейских юзников США и России.
