Эволюция саудовско-советских и саудовско-российских отношений в контексте мировой политики (1926 - 2007 гг.) Ат-Турки Маджид Бен Абдель Азиз

Содержание к диссертации

Введение

ГЛАВА I. Саудовско-советские отношения: ранний этап взаиамо-действия. устремления сторон, региональный и международный контекст 25

1. Саудовское королевство и Советский Союз: устремления сторон в изложении саудовских и российских исследователей 26

2. Советское дипломатическое представительство в Джидде: контекст советской внешней политики 56

3. Саудовский внешнеполитический курс и международные отношения времени 20-х - 30-х гг. XX века 104

ГЛАВА II. Саудовско-советские отношения: 1940-1980 гг 133

1. Саудовская Аравия и Советский Союз: цели и интересы в контексте ближневосточной системы международных отношений времени после второй мировой войны 135 .

2. Саудовская Аравия и Советский Союз: «конфликтное взаимодействие» времени 50-х-80-х гг. в арабском и мусульманском мире 172

3. Советский Союз и Саудовская Аравия: образы взаимного отталкивания в общественном сознании 216

ГЛАВА III. Саудовско-советские/российские отношения: от «конфликтного взаимодействия» к реализму в отношениях 245

1. Восстановление саудовско-советских дипломатических отношений: обстоятельства реализации начинания и его международный контекст 249

2. Становление саудовско-российских отношений: эпоха формирования российской государственности 270

3. Первое десятилетие 2000 годов: начало трансформации саудовско-российских отношений 316

Заключение 361

Библиография 364

• Саудовское королевство и Советский Союз: устремления сторон в изложении саудовских и российских исследователей
• Советское дипломатическое представительство в Джидде: контекст советской внешней политики
• Саудовская Аравия и Советский Союз: цели и интересы в контексте ближневосточной системы международных отношений времени после второй мировой войны
• Восстановление саудовско-советских дипломатических отношений: обстоятельства реализации начинания и его международный контекст

Введение к работе

Актуальность темы исследования. Созидание современной системы международных отношений предполагает нахождение способов многогранного взаимодействия, многосторонних контактов и связей между государствами, составляющими мировое сообщество. По сути дела, в этом и находит свое отражение важнейшая тенденция эволюции мира на протяжении всей эпохи его развития в течение истекшего и начале нынешнего столетия, - мировые процессы становятся во все большей степени глобальными, последовательно включая в число своих участников новых акторов, стремящихся играть, вместе с тем, собственную, отвечающую их национальным интересам роль на международной арене. Иными словами, тенденция глобализации ни в коей мере не отменяет самостоятельности действий того или иного государства как элемента формирующейся глобальной системы мира. Этот мир, что естественно, продолжает развиваться в направлении осознания своего единства через сохранение региональных центров притяжения, влияния и практики действия. Значительные мировые события (к ним, несомненно, должна быть отнесена произошедшая 11 сентября 2001 г. в Нью-Йорке и Вашингтоне трагедия) вовсе не отменяют взаимозависимости между двумя направлениями в жизни человеческого сообщества - мировые процессы не только глобализируются, но и регионализируются. При этом оба этих направления не только не взаимоисключают друг друга, но эволюционируют параллельно, дополняя друг друга или вступая в сложные отношения взаимных противоречий.

В этой связи возникает реальная возможность анализа становления глобальной системы международных отношений, формирующейся на основе сложного процесса взаимодействия глобальных и региональных связей, на примерах межгосударственных контактов, участниками которых могут выступать, казалось бы, значительно отличающиеся друг от друга акторы этой системы. В этом отношении выбор в качестве одного из таких примеров межгосударственных контактов между двумя странами современного мира - Королевством Саудовская Аравия и Российской Федерацией представляется во многом действительно оправданным и показательным. В их случае речь идет о странах, не только устанавливавших между собой во второй половине 20-х гг. прошлого столетия взаимовыгодные политические и экономические связи, но и о субъектах международных отношений, в течение длительного временного периода испытывавших взаимное неприятие, исчерпанное только в начале последнего десятилетие истекшего века. При этом сама возможность исчерпания взаимного негативизма в подходах к друг другу (хотя очевидно, что каждая из этих стран ни в коей мере не отказалась от своих претензий на роль регионального ли, мирового центра притяжения) стала реальностью потребности каждой из них вписаться (или сохранить свое место) в современные международные отношения, основанные на взаимозависимости, универсализации подходов к решению важнейших экономических и политических проблем человечества и интернационализации жизни мирового сообщества.

Конечно, оба эти акторы международных отношений действительно различны. Осознавая и определяя себя, они исходят из системы формально противостоящих координат.

Саудовская Аравия определяет себя в качестве «молодого» (если иметь в виду, что саудовская государственность стала реальность/только в 20-е гг. XX в.) и «консервативного» государства.¹ При этом, едва ли не важнейшей основой ее политической системы, как и, в целом, легитимации государства выступает понимаемая как важнейшая часть цивилизационного наследия страны религиозная (включающая и ее формально национальный - арабский аспект) составляющая. «Саудовская модель государственного устройства должна рассматриваться через призму мусульманской модели, — пишет один саудовских политологов. - Причина этого лежит не только в том, что граждане страны являются мусульманами, но и в том, что система власти в стране опирается на доктрину ислама. ... Эта система власти должна квалифицироваться как вариант исламской, конституционной и совещательной монархии, когда такого рода правление опирается на исламские законы, почерпнутые из Священного Корана и Благородной Сунны Пророка».² Однако для саудовско- ¹ Аль-Али Х.И. Мабадиъа ва ахдаф ас-сийяса аль-хариджийя ас-саудийя. Аль-Мустава аль- халиджий, аль-исламий, ад-дуввалий (Принципы и цели саудовской внешней политики: ре гион Залива, исламский мир, международное сообщество) // Ас-Сийяса аль-хариджийя лиль Мамляка аль-арабийя ас-саудийя фи миат амм. Маахад ад-дирасат ад-дипломасийя ли Виза- рат аль-хариджийя лиль Мамлякат аль-арабийя ас-саудийя (Внешняя политика Королевства Саудовская Аравия за сто лет. Институт дипломатических исследований Министерства ино странных дел Королевства Саудовская Аравия) Эр-Рияд, 1419 X. С. 56. ² Фейсал бин Мишъаль бин Сауд бин Абдель Азиз Ааль Сауд. Аль-Маджалис аль-мафтуха ва аль- мафхум аль-ислямий лиль хукм фи сийяса Аль-Мамляка аль-арабийя ас-саудийя (Открытые собрания и исламское понимание власти в политике Королевства Саудовская Аравия). Эр-Рияд, 2000. СП. го «правящего класса» эта система «демократична» в силу того, что лишь она в наибольшей мере позволяет содействовать «реализации прав личности» и обеспечивать «поступательное развитие социальной сферы и национальной экономики на благо саудовских граждан». В свою очередь, эта религиозная составляющая означает для саудовского «правящего класса», в частности, что королевство не только «руководствуется идейными нормами ислама», но «и содействует их повсеместному распространению и защите, опираясь на мирные и отвечающие духу нынешней эпохи методы».

Иными словами, религиозные принципы лежат в основе проводимого королевством внешнеполитического курса. Из этого, вытекает, в том числе, что этот курс «специфичен»³ потому, что в его основе лежит совокупность «неизменных принципов и норм» деятельности, начало которым было положено основателем современного саудовского государства Абдель Азизом Ибн Саудом. Возникшая в его эпоху ситуация длится и сегодня, поскольку внешняя политика королевства «следует намеченным основателем государства очертаниям и руководствуется провозглашенными им принципами». Давая оценку принципам внешней политики своей страны, саудовский исследователь А.Х. Ас-Суэйг писал: «Внешняя политика государства испытывает на себе воздействие совокупности ценностей, исповедуемых правящей в нем политической элитой, или, иными словами, степени ее приверженности этим высшим для нее идейным ценностям, определяющим рамки проводимой ею внешней политики. Эти ценности становятся для элиты источником легитимации ее деятельности на арене международных отношений. Чем более политическая элита привержена этим ценностям, тем в большей степени они отражаются в проводимой ею внешней политике. Примером описываемой ситуации, продолжал он, - является американская внешняя политика, опиравшаяся после окончания первой мировой войны на систему либеральных ценностей, ... как и советская внешняя политика, черпавшая собственную леги- ¹ См. об этом точку зрения наследного принца Абдаллы, высказанную во время его выступ ления в Консультативном совете страны. - Ас-Сагыр А.-Р.О. Муашшарат фи гайят аль- ахамийя (Чрезвычайно важные указания) // «Аш-Шура», № 35, 1423 X. // . ² Аль-Али Х.И., цит. произв. С.56. ³ Здесь и далее см.: Мадани Н.У. Аль-Муртаказат аль-асасийя ли сийяса Аль-Мамляка аль- арабийя ас-саудийя (Основополагающие принципы политики Королевства Саудовская Ара вия) II Ад-Дитомасий. Эр-Рияд, № 1, 1981, С. 67-72. тимность, начиная с момента победы большевистской революции, ... из системы ценностей марксистско-ленинской идеологии. Обращение же к анализу саудовской внешней политики демонстрирует, что ее идейные ценности почерпнуты из ислама в качестве основы, на которой она базируется и которая определяет ее черты, направления и приоритеты».¹

Но, одновременно, оценивая внешнеполитические возможности королевства, официальные документы страны и исследования саудовских политологов будут отталкиваться от мысли о том, что в контексте существующей системы международных отношений оно должно рассматриваться как «одно из малых государств» современного мира.² Но это государство, вместе с тем, видит себя в качестве политического образования, обладающего неоспоримо «высоким геостратегическим и экономическим весом не только на региональном, но и на международном уровне». Это обстоятельство и превращает королевство в «эффективного участника созидания нового мироустройства, основанного на мирном сосуществовании, обеспечении безопасности, стабильности и процветания народов». Если Саудовская Аравия стремится к «скорейшей кристаллизации» такой системы международных отношений, считая себя «одной из ее важнейших базовых основ», то в этом и заключается один из наиболее принципиальных приоритетов ее внешней политики.

Вместе с тем, в рамках нового миропорядка Саудовская Аравия продолжает рассматривать себя в качестве государства, важнейшие направления внешней политики которого включают, по меньшей мере, два уровня. Один из них непосредственно вытекает из самоопределения страны как исламского политического образования. Этот уровень регионален, охватывая арабский и мусульманский регионы, интересы которого в контексте внешнеполитических представлений Саудовской Аравии выражают созданная при ее непосредственном и активном участии Лига арабских государств, а также по ее инициативе и финансовом содействии Организация Исламская конференция. ¹ Ас-Суэйг А.Х. Аль-Ислям фи ас-сийяса аль-хариджийя ас-саудийя (Ислам в саудовской внешней политике). Эр-Рияд, 1992. С. 59. ² См. об этом, в частности: Аль-Манкури X. Аль-Мамляка аль-арабийя ас-саудийя ва ан- низам ад-дуввалий аль-джадид мин аль-манзур аль-джиополитикий (Королевство Саудовская Аравия и новое мироустройство с точки зрения геополитики) // Дирасат саудийя. Эр-Рияд, 1992. С. 126-150. ³ Здесь и далее см.: Лямахат ан савабит ас-сийяса ас-саудийя (Очерки о константах саудов ской политики). Эр-Рияд, 1995. С. 98-102.

В этих двух организациях королевство стремится, естественно, играть лидирующую роль. Но в рамках арабо-мусульманского региона саудовский «правящий класс» выделяет основное звено своих внешнеполитических усилий -созданный в 1981 г. Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива, межгосударственную многофункциональную региональную организацию, сформированную при активном участии и руководящей роли Саудовской Аравии ради достижения интеграции в экономической, политической и военной области и обеспечения региональной безопасности.

Однако второй уровень саудовской внешней политики - отношения с Западом и, в первую очередь, Соединенными Штатами и Европейским Союзом — не менее существенен для королевства. И не в последнюю очередь свою роль здесь играет включенность Саудовской Аравии, располагающей значительными запасами углеводородного сырья, в мировую финансовую и экономическую систему. При этом речь ни в коей мере не идет о противопоставлении арабо-мусульманского и европейско-американского направлений саудовской внешней политики. Проводя «четкую и последовательную линию в поддержку справедливых чаяний мусульман в любом уголке земного шара», подчеркивает саудовское официальное издание, поддерживая «справедливые чаяния арабов ... в деле решения разногласий и противоречий, возникающий как между самими арабскими странами, так и между ними и государствами Запада», Саудовская Аравия «стремится укреплять свои отношения с США не только в силу ее принципиальной позиции, но и потому, что они отвечают саудовским национальным целям». Важнейшей среди этих целей становится стабильность и безопасность на Ближнем Востоке и, естественно, в арабо-мусульманском регионе, определяющие, наряду со многими другими обстоятельствами, гарантированное функционирование мирохозяйственных связей.

Несомненно, современная Россия принципиально иначе оценивает и себя и проводимый ею внешнеполитический курс. Конечно, она далека от того, чтобы рассматривать себя в качестве «малой силы» системы международных отношений. Российская Федерация - правопреемник Советского Союза, «великая держава», обладающая статусом постоянного члена Совета Безопасности ООН и, в этом качестве, продолжающего оказывать «существенное влияние на формирование нового мироустройства». И, тем не менее, многие вопросы и национальной самоидентификации, и внешнеполитического курса российский «правящий класс» ставит во многом похоже на их саудовскую постановку.

Апелляция к ценностям современной демократии, к необходимости реформирования страны на основе этих ценностей ради ее превращения в неотъемлемый элемент нынешнего миропорядка представляет собой наиболее принципиальную основу легитимации деятельности нынешнего российского «правящего класса» и им руководимого государства. Тем не менее, формирование этого «класса» в отличие от саудовской ситуации не кажется закончившимся. Совершенный им в начале 90-х гг. прошлого столетия резкий разрыв с основами легитимации прежней, советской формы российской государственности уже в силу этого обстоятельства (как, впрочем, и акцентированное внимание российского руководства к вопросу о «вхождении» его страны в «современный мир») объективно позволяет о «молодости» российской государственности. Но в равной мере о ее «молодости» говорит и все еще продолжающийся процесс поиска основ действительно национальной легитимации, в ряду которых в силу понятных и объяснимых причин все более прочное место занимает обращение к православию, в контексте которого во многом формировалась и русская история, и русская культура. Если, тем не менее, по определению российской Концепции национальной безопасности, «Россия является одной из ... стран мира с многовековой историей и богатыми культурными традициями» , в контексте которых православие, естественно, играет далеко не последнюю роль, и стремится, в этой связи, сохранить собственную уникальность и международный статус, то по отношению к ней может быть применено определение «консервативного государства». И, все же, наиболее существенным здесь выступает другое обстоятельство. Если Саудовская Аравия в силу сложившихся исторических обстоятельств ее становления и эволюции, определявшихся, естественно, концептуальными установками ее «правящего класса», уже стала частью современного миропоряд- ¹ Здесь и далее см.: Концепция внешней политики Российской Федерации // Дипломатиче ский вестник, М., № 8,2000. С. 3-11. ² Здесь и далее: Концепция национальной безопасности Российской Федерации // Диплома тический вестник. М., № 2, 2000 // http: 3162ad8bc89e61ec32568cc00253b6c? OpenDocument. ка, то акцент, поставленный в российской Концепции национальной безопасности на том, что «более широкая интеграция Российской Федерации в мировую экономику» все еще представляет для нее «перспективу», означает, что российское государство еще должно пройти тот путь, который для саудовского королевства уже во многом пройден.

Стремление России оказывать свое воздействие на процессы формирования нового миропорядка предполагает, конечно же, многовекторность ее внешнеполитического курса. Но в любом случае эта многовекторность также имеет, по меньшей мере, два уровня. Подчеркивая, что страна занимает «уникальное стратегическое положение на Евразийском континенте», российский «правящий класс» ставит во главу угла своих внешнеполитических приоритетов обеспечение «многостороннего и двустороннего сотрудничества с государствами-участниками Содружества Независимых Государств (СНГ)».¹ В контексте евразийского уровня своей политики, где существенны, конечно же, и европейское, и азиатское направления, Россия, несомненно, выделяет центральное звено своего внешнеполитического курса. Этим звеном, как и в саудовском случае, выступает межгосударственная многофункциональная региональная организация, сформированная при российском активном участии, в рамках которой Россия стремится быть ведущей силой в интересах обеспечения интеграции и региональной безопасности постсоветского геополитического пространства.

Это естественная постановка вопроса. Она ни в коей мере не противоречит во многом унаследованным от советского времени иным направлениям российской «региональной» (по определению Концепции внешней политики Российской Федерации) внешнеполитической деятельности, включающим, в первую очередь, сотрудничество с Европейским Союзом и странами, входящими в Организацию Северо-Атлантического договора (НАТО). Европейско-американские приоритеты российской внешней политики определяются, конечно же, стремлением российского «правящего класса» как можно быстрее стать частью мировой экономической политики. Более того, все те же приоритеты, принимающие форму «интенсивного, устойчивого и долгосрочного ¹ Здесь и далее см.: Концепция внешней политики Российской Федерации // Дипломатический вестник, М., № 8,2000. С. 3-11. сотрудничества», рассматриваются этим «классом» как важный фактор достижения стабильности и безопасности в регионе ее непосредственных национальных интересов - региональном пространстве бывшего Советского Союза.

Итак, видимые различия (и, в конечном итоге, если учитывать их характер инструментальной легитимации, во многом формальные) в самоидентификации обоих государств отнюдь не могут рассматриваться в качестве основы для серьезных расхождений в контексте выработки ими целей и приоритетов своих внешнеполитических курсов. Более того, эти цели и приоритеты могут демонстрировать очевидное появление геополитических сфер, которые и Саудовская Аравия, и Россия считают зонами своих национальных интересов. Если исходить из высказываемых в обеих странах точек зрения, фиксируемых в официальных документах, то такими зонами должны быть, вне сомнения, регион Ближнего Востока, Балкан, Центральной Азии, значительные пространства мусульманского мира (включая для Саудовской Аравии территории России со значительными вкраплениями исповедующих ислам национальных меньшинств, а для России - регион Персидского залива). Естественно, что деятельность каждой из обеих стран в этих зонах несет на себе необходимую для ее оправдания основу легитимности, - поддержание самобытности населяющих их и исповедующих ислам народов и государств для Саудовской Аравии и утверждение демократических ценностей (а часто и поддержание православной самобытности народов) для России. Тем не менее, если в течение всего времени после возникновения современной России взаимодействие между обеими странами в этих регионах-зонах национальных интересов обоих государств характеризовалось во многом немалым уровнем конфликтности, то это положение вовсе не обязательно должно сохраняться в будущем.

Сегодня и Саудовская Аравия, и России стоят перед существенными вызовами их национальной безопасности, способными в немалой степени не только изменить складывавшиеся между ними после крушения двухполюсного мира отношения, но и создать новые основы для их более успешного взаимодействия в политической и экономической области. Принципиально важным фактором, определяющим возможности движения в направлении решения этой задачи, стал, с одной стороны, последовательный процесс укрепления российской государственности на основе уже внедренных с жизнь страны демократических ценностей, а, с другой, начавшийся уже в первой половине 90-х гг. прошлого столетия эволюционная демократизация саудовского общества и государства. Несомненно, что новые качественные параметры современного миропорядка будут содействовать активизации этих начинаний.

Вместе с тем, развитие мира после 11 сентября 2001 г. выявило немало общих позиций обеих стран по вопросам созидания нового миропорядка. Как для Саудовской Аравии, так и для России сегодня принципиальны, в первую очередь, инструменты его формирования. В ряду этих инструментов наиболее существенное место занимает Организация Объединенных Наций и ее институты, призванные, как считают в обеих странах, реальньм форумом решения важнейших проблем, стоящих в центре внимания всего человеческого сообщества, и, в первую очередь, вопросов противостояния глобальному вызову международного терроризма. Обе страны ни в коей мере не считают приемлемым существование миропорядка, основанного на гегемонии одной мировой державы. Более того, они видят этот порядок как систему международных отношений, скрупулезно учитывающую национальные интересы каждого члена мирового сообщества, включая и его суверенное право распоряжаться собственными природными ресурсами и обеспечивать согласующимися с международным правом методами стабильность своего территориального пространства и безопасность собственных граждан.

Объект и предмет исследования. Объектом исследования выступает анализ саудовско-российских отношений (включая и их развитие в советскую эпоху российской государственности).

В свою очередь, предметом исследования выступает как историческая ретроспектива этого вопроса, так и его, что более существенно, политологический аспект, предполагающий рассмотрение обстоятельств и сопровождавшей эти обстоятельства легитимации их становления. В этой связи, очевидно, что обе стороны анализа - как историческая, так и политологическая — должны будут учитывать угол зрения, определявшийся, с одной стороны, временем второй половины 20-х гг., а, с другой, эпохой начала 90-х гг. прошлого века. Если в первом случае речь шла об установлении этих отношений, принимавших форму прямых политических связей между обеими странами, то во втором - формально об их восстановлении, но, по сути дела, едва ли не о повторном возобновлении.

Однако реалистическая оценка всей совокупности саудовско-россий-ских отношений не представляется возможной без конкретного (и на этот раз, прежде всего, политологического) анализа всего времени «замороженного» состояния контактов между Советским Союзом (как объективной формы российской государственности в течение длительного периода ее эволюции) и Саудовской Аравией. Этот анализ, в свою очередь, не может быть успешным без выяснения причин, вызывавших к жизни это состояние, среди которых были, разумеется, не только факторы внешне несовместимой идеологии и основанной на ней «миссии» каждого из обоих государственных образований. Само это состояние не может стать только лишь самостоятельным, определявшимся исключительно внутренними характеристиками и Саудовской Аравии, и Советского Союза, предметом исследования. Оно возникало в связи и на фоне становления двухполюсного миропорядка, становившегося ощутимой реальностью времени после второй мировой войны. Более того, на сохранение ситуации неразрешимой «замороженности» связей между двумя странами (хотя, порой, эта ситуация, казалось бы, могла подвергнуться разблокированию) оказывало серьезное воздействие их «конфликтное» взаимодействие в зонах соприкосновения советских и саудовских национальных интересов - регионах Ближнего и Среднего Востока, Аравийского полуострова и Персидского залива, Африканского рога. При этом сам характер этого «конфликтного» взаимодействия был прямым итогом биполярной конфигурации мира послевоенной эпохи.

Наконец, неотъемлемой частью комплекса возобновленных саудовско-российских контактов и связей является анализ (вновь политологический) начавшегося после 1990 г. и, быть может, наиболее принципиального периода в отношениях между двумя державами. Принципиальность анализа этого периода состоит, вне сомнения, в том, чтобы дать ответ на вопрос, связанный с тем, способно ли саудовско-российское взаимодействие в тех его зонах, которые появились как в эпоху двухполюсного мира, так и с началом времени его крушения, избавиться от окрашивающего его оттенка конфликтности? В конечном итоге, от ответа на этот вопрос зависит будущее отношений между обоими государствами.

Целью работы становится, таким образом, изучение всего комплекса саудовско-российского взаимодействия как на глобальном фоне двухполюс- ного миропорядка времени его существования и крушения, так и в региональных зонах «конфликтного» взаимодействия национальных интересов обеих стран. Иными словами, собственно межгосударственные отношения между Саудовской Аравией и Россией/Советским Союзом должны стать поводом для более широкой постановки вопроса, - в какой мере различные варианты глобального миропорядка определяют возможности взаимоотношений между составными элементами системы международных отношений. С другой стороны, речь не может не идти и о второй стороне этого вопроса, - каким образом двусторонние отношения между акторами различных вариантов все той же системы международных отношений воздействуют на ее становление, укрепление и эволюцию. Тем самым, достижение поставленной цели неизбежно выдвигает необходимость решения следующих задач: исследовать международный и региональный исторический фон становления саудовско-российских (советских) отношений во второй половине 20-х гг. XX столетия, установить причины и направления их развития вплоть до времени их «замораживания» - конец 30-х гг. прошлого века; проанализировать, учитывая развитие системы международных отношений времени после окончания второй мировой войны, позиции Саудовской Аравии и Советского Союза по вопросам глобального и регионального развития и вытекавшие из этих позиций реальные или мнимые возможности двустороннего сотрудничества; изучить существовавшие в каждой из двух стран оценки противоположной стороны (саудовские - Советского Союза и советские -Саудовской Аравии) в качестве основ легитимации взаимного поддержания ситуации «замороженности» двусторонних отношений; проследить конкретные проявления «конфликтного» взаимодействия обеих держав (как и, порой, совпадения их оценок и практики действия) в регионах Ближнего и Среднего Востока, включая и зону Персидского залива, и Африканского рога; рассмотреть международный фон времени начала 90-х гг. в качестве контекста восстановления прямых саудовско-советских/россий-ских связей и сопутствовавшие этому процессу внутренние изменения в обеих странах; исследовать реальные направления российско-саудовских отношений в сфере политики, экономики и культуры времени последнего десятилетия XX в. и начала текущего столетия; проанализировать причины возникавшего «конфликтного» взаимодействия обеих сторон в новых зонах совпадения их национальных интересов - геополитическое пространство бывшей «социалистической» Югославии, «мусульманские» государства Содружества Независимых Государств и «мусульманские» территории России и регион Персидского залива, а также обстоятельства расхождения обеих стран в оценке ситуации в старых зонах «конфликтного» взаимодействия - Ближний Восток; создать адекватно возможный сценарий будущей эволюции сау-довско-российских отношений как в контексте внутреннего развития обоих государств, так и с точки зрения перспектив дальнейшей эволюции современного миропорядка.

Решение поставленных задач предполагает, прежде всего, постановку вопроса о базе источников исследования.

Стоило бы сказать, в первую очередь, о том, что саудовские национальные архивы, как в целом, так и с точки зрения значительных пластов документального материала, все еще остаются во многом закрытыми для исследователя. Впрочем, эта ситуация в советское время была естественна (а, в определенной степени, сохраняется и сейчас) и для исследователя, желавшего использовать архивы Российской Федерации. Тем не менее, в определенной мере, благодаря деятельности, в частности, Исследовательского и Архивного Фонда короля Абдель Азиза (King Abdul Aziz Foundation for Researches and Archives) Королевства Саудовская Аравия, где находится один из наиболее значительных архивов Саудовской Аравии, сегодня становится возможным получить наиболее существенные материалы, связанные с пребыванием в Джидце в 1920-1930 гг. обоих руководителей дипломатического представительства Советского Союза - Карима Хакимова и Назира Тюрякулова. Эти материалы были опубликованы в издающемся Фондом журнале «Ад-Дара», став достоянием саудовской научной общественности. Следует отметить, вместе с тем, что все тот же журнал «Ад-Дара», как и материалы проводив- шихся Фондом самостоятельно или на основе сотрудничества между ним и различными правительственными и неправительственными саудовскими (например, министерство высшего образования королевства) и международными (в частности, Лига исламского мира, Организация Исламская конференция) организациями содержат немало публикаций архивных документов, имеющих отношение к зонам «конфликтного» саудовско-советского взаимодействия. Разумеется, в ряду этих зон Палестина времени конца 40-х гг. XX в. занимает ведущее место.

Вместе с тем, российские архивохранилища (где, тем не менее, как и в Саудовской Аравии, на документы начала 90-х гг. все еще распространяется срок давности) могут дать больше материала исследователю, по крайней мере, в отношении раннего периода саудовско-российских контактов. Это касается не только Архива внешней политики Российской Федерации российского Министерства иностранных дел, но и Государственного архива Российской Федерации, а также Российского Государственного архива социально-политической истории, хранилище которого располагает, в частности, документами о процессе назначения К. Хакимова на пост главы советской дипломатической миссии в Джидде, а также о попытках Коминтерна распространить свое влияние и на регион Аравийского полуострова. Не приходится говорить, что часть этих документов опубликована, в том числе, в издававшихся Министерством иностранных дел Советского Союза в 60-е гг. сборниках, - «Документы советской внешней политики», «Советский Союз и арабские страны» и «Советский Союз и ближневосточный конфликт».* В 2000 г. был издан состоящий из двух книг I том «Советско-израильские отношения. Сборник документов. 1941-1953», подготовленный министерствами иностранных дел России и Израиля, а также Институтом востоковедения РАН и Центром им. Кам-мингса русских и восточноевропейских исследований Тель-Авивского университета. В 2003 г. усилиями В.В. Наумкина вышло в свет двухтомное издание «Ближневосточный конфликт. 1947-1956. Из документов Архива внешней политики Российской Федерации».

Кроме того, к архивным материалам обращались и российские ученые. Сошлемся, например, на выходившие в России работы В.В. Наумкина и - по- * Здесь и далее см.: раздел БИБЛИОГРАФИЯ. арабски на Бахрейне Е.С. Мелкумян. В 1982 г. в Уфе были изданы «Воспоминания о Кариме Хакимове», уроженце современной российской Республики Башкортостан, включающие, в том числе, немало информации о деятельности советского представительства в Джидде, а также о личных отношениях, связывавших первого советского представителя в Саудовской Аравии с королем Абдель Азизом Ибн Саудом и другими членами саудовского правящего семейства. Наконец, в 2000 г. в Москве по инициативе посольства Республики Казахстан в Российской Федерации был издан сборник документов и материалов, связанных с деятельностью уроженца территории, ныне входящей в состав казахстанского государства Н. Тюрякулова - «Назир Тюрякулов — полпред в Королевстве Саудовская Аравия (1928-1935 гг.). Письма, дневники, отчеты».

К документам российских архивов обращались и саудовские исследователи. Отметим среди них, в первую очередь, Аль-Шехри Али Мухаммеда Ахмеда, защитившего в 1999 г. в Московском государственном институте международных отношений (Университете) МИД Российской Федерации диссертацию «Саудовско-советские и саудовско-российские отношения. 1926-1997 гг.», ставшую в дальнейшем основой для изданной им в 2001 г. в Эр-Рияде одноименной монографии. Но не менее важен и изданный в 1999 г. в Эр-Рияде сборник Аль-Абда Аль-Мухсина Абдаллы ибн Мухаммеда ибн Хусейна «Саудовско-советские отношения. 1926-1938 гг. Советские документы».

Существует, однако, и еще один пласт источников, связанных, на этот раз, с нынешним этапом саудовско-российских отношений. Вопрос касается саудовских подходов и практики действия королевства во вновь возникших зонах саудовско-российского «конфликтного» взаимодействия - на Балканах, постсоветских государствах Центральной Азии, Азербайджане, «мусульманских» регионах России и, в частности, в Чечне. Материалы этих источников представляют собой издания саудовских фондов и государственных институтов (например, Министерства мусульманских дел, вакфов, призыва и руководства), касающиеся гуманитарной и финансовой помощи страны ее единоверцам. Стоит упомянуть только некоторые из них. Это, в частности, издания Высшего комитета по сбору пожертвований для мусульман Боснии и Герцеговины и Объединенного саудовского комитета спасения Косово и Чечни, — двух государственных организаций, возглавляемых членами саудовской правящей семьи. Но это также и издания Всемирного комитета исламского спасения в Королевстве Саудовская Аравия и иных формально негосударственных, но, тем не менее, пользующихся значительной поддержкой саудовского «правящего класса». Эти издания содержат детальные данные, связанные с саудовской государственной и негосударственной помощью мусульманам, живущим на территории постсоветского и постюгославского геополитического пространства. Более того, они во многом расходятся с данными, содержащимися в российских изданиях, касающихся саудовской деятельности в этих регионах. Однако же, введение саудовских материалов (частично это уже было сделано в работах некоторых российских исследователей) в российский научный оборот, как и насущная необходимость открыто говорить с российскими коллегами на эту, болезненно воспринимаемую в сегодняшней России тему должно, в конечном итоге, содействовать не расхождению саудовских и российских точек зрения, а, напротив, их сближению в интересах укрепления отношений между обеими странами.

Тем не менее, вопрос о базе источников исследования отнюдь не исчерпывается только лишь теми среди них, которые были перечислены выше.

Основная концепция работы, ранее сформулированная как постановка вопроса о том, что саудовско-российские/советские отношения важны, прежде всего, как исследовательский предмет {case study), политологически (да, во многом, и исторически) важный в контексте условий формирования и функционирования, в одном случае, биполярного мира, а в другом - после его крушения и возникновения, в этой связи, возможностей становления нового миропорядка требовал обращения и к иному кругу источников. Их можно, с достаточной степенью условности, разбить на несколько разделов.

Первый из них, безусловно, связан с документами саудовского руководства, определявшими основные направления внешнеполитической деятельности королевства. Применительно к саудовской политике речь идет о сборниках речей и выступлений монархов, включая, прежде всего, основателя нынешнего саудовского государства Абдель Азиза Ибн Сауда и его наследников, включая короля Фейсала и нынешнего правителя страны — короля Фахда. В 2002 г. к столетию восстановления саудовской государственности Абдель Азизом Ибн Саудом Исследовательский и Архивный Фонд короля

Абдель Азиза издал новые дополненные сборники их речей и выступлений. Но, вместе с тем, этот раздел источников включает в себя документы Министерства иностранных дел Саудовской Аравии, публикуемые в издаваемых Институтом дипломатических исследований этого Министерства журналах — «Ад-Дипломасий» и «Дирасат саудийя», а также в национальной прессе - газетах «Умм Аль-Кура», «Аль-Джазира», «Указ», «Аль-Ватан».

Для нынешней Саудовской Аравии, где процесс принятия внешнеполитического решения сегодня не представляется возможным без учета точки зрения Консультативного совета (Маджлис аш-шура) страны, привлечение парламентских материалов, публикуемых в вестнике Совета — журнале «Аш-Шура», становится принципиально важным. Наконец, специфика саудовского внутриполитического устройства, в рамках которого значительную роль играют улемы, а их точка зрения по вопросам внешней политики облекается в форму фетв, религиозно-правовые акты Высшего совета улемов и Верховного муфтия становятся, в свою очередь, базовыми источниками, необходимыми для понимания основ саудовской внешней политики.

В свою очередь, второй раздел этих источников относится к российскому государству, включая и советскую форму его существования. Применительно к российским/советским источникам этого раздела, то в их случае речь идет, разумеется, о тех изданиях, которые в советское время традиционно назывались «документы коммунистической партии и советского правительства». Вне сомнения, это материалы съездов КПСС, в ряду которых особое место занимают те форумы правившей в Советском Союзе партии, которые проходили после окончания второй мировой войны, а также публикации в печатных органах советского/российского Министерства иностранных дел журналах «Дипломатический вестник» и «Международная жизнь», газетах «Правда» и «Известия», как и сборники документов, издававшиеся в Москве по случаю официальных визитов в СССР руководителей тех стран, которые были частью регионов саудовско-советского/российского «конфликтного» взаимодействия. Речь идет о Египте времени «социалистического» эксперимента Г.А. Насера, Сирии, Ираке, Южном Йемене, Сомали, Эфиопии и Афганистане. Вместе с тем, принципиально важной частью документов советского/российского Министерства иностранных дел и советского/российского руководства, представленного президентом Советского Союза М.С. Горбачевым и его окружением, являются материалы, связанные с советской позицией по вопросам иракской агрессии против Кувейта и освобождения этой страны. Принципиальность этой группы документов для исследования вытекает, конечно же, из того, что эта позиция во многом предопределила в дальнейшем изменение саудовских подходов к вопросу о восстановление полномасштабных дипломатических отношений с политическим предшественником России.

Однако в этом же ряду, в-третъих, стоят и документы организаций, которые на определенном этапе развития России (ранний период ее советского существования) были призваны решать внешнеполитические задачи страны. Речь идет о Коммунистическом Интернационале, публиковавшихся им изданиях, в том числе журналах «Новый Восток» и «Революционный Восток», работах его руководителей, в частности, М. Павловича, а также документах его членских организаций — ближневосточных коммунистических партий, содержащихся, например, в вышедшем в Москве в 1934 г. сборнике «Программные документы коммунистических партий Востока». Но вопрос касается и совсем недавнего прошлого, ситуации советского взаимодействия с одной из групп (крайне немногочисленной) саудовской оппозиции, называвшей себя коммунистической партией Саудовской Аравии, материалы съездов которой выходили в середине 80-х гг. в издательстве дамасского журнала «Ан-Нахдж».

Наконец, четвертый раздел все той же базы источников включает в себя мемуарные материалы. В российской/советской части этих материалов для исследователя были существенно важны двухтомник воспоминаний наиболее значительной фигуры советского внешнеполитического ведомства А.А. Громыко «Памятное», изданный в Москве в 1988 г., а также двухтомные воспоминания М.С. Горбачева «Жизнь и реформы», вышедшие в свет в российской столице в 1995 г. В этом ряду находятся также изданные по-русски в 1996 г. московским издательством «Дар аль-кимам» воспоминания непосредственного участника событий времени кризиса вокруг Кувейта саудовского генерала Халеда ибн Султана «Воин пустыни. Личный взгляд на войну в Заливе командующего Объединенными вооруженными силами».

Тем не менее, встает вопрос и о степени изученности предмета исследования и, в этой связи, о новизне исследования.

Следует отметить сразу же, что российское направление саудовской внешней политики в течение длительного периода развития королевства ни в коей мере не рассматривалось в качестве приоритетного. Это понятно и объяснимо, поскольку ситуация «замороженности» отношений между обоими государствами не могла содействовать сколь-либо значительному вниманию саудовских исследователей к вопросу отношений с Россией/Советским Союзом. Что вовсе не означает игнорирования саудовской стороной важного для королевства эпизода признания Советским Союзом саудовского государства, во многом означавшего прорыв его международной изоляции в эпоху практически безраздельного регионального господства Великобритании. В этой связи любое саудовское официальное издание (например, изданный в 1957 г. в Бейруте двухтомник Салаха Эд-Дина Мухтара «История Королевства Саудовская Аравия в прошлом и настоящем») обязательно ссылалось на то, что Советский Союз был первой великой державой, установившей отношения с Саудовской Аравией.

Интерес к России стал для саудовских исследователей реальностью только после «потепления» или «размораживания» отношений между королевством и Советским Союзом/Россией. Краткий раздел, посвященный отношениям Саудовской Аравии со странами «коммунистического блока {Communist Bloc)» содержится в вышедшей в 1990 г. в Лондоне работе Ф. Аль-Фарси «Modernity and Tradition: the Saudi Equation». He менее кратко о cay-довско-советских отношениях времени короля Ибн Сауда говорится и в написанном сотрудником Института дипломатических исследований саудовского Министерства иностранных дел М.Х. Аль-Авейди разделе «Саудовско-европейские отношения» главы «Отношения между Королевством и великими державами» в коллективной монографии Института «Внешняя политика Королевства Саудовская Аравия за сто лет». В какой-то мере эти отношения упоминаются в работе А.-А.Х. Ас-Суэйга «Ислам в саудовской внешней политике» (Эр-Рияд, 1992).

Тем не менее, в Саудовской Аравии появилась (пока еще единственная) работа, посвященная теме саудовско-российских/советских связей. Это уже упомянутая выше монография А.М.А. Аль-Шехри. Не приходится сомневаться в том, что ее появление (как, впрочем, и появление предшествовавшей ей диссертации) было настоящим прорывом и для саудовской, и для российской (русскоязычная диссертация А.М.А. Аль-Шехри была фактом российской научной жизни) историографии. Одновременно, работа этого исследователя в Москве и последующая публикация его монографии на родине представляла собой едва ли не яркое свидетельство того, что саудовское государство действительно заинтересовано в развитии отношений с российской стороной.

Монография А.М.А. Аль-Шехри обширна и охватывает значительный временной период, - со времени первого установления дипломатических отношений между саудовским государством и советской державой в 1926 г. и до 1997 г. В определенном смысле это исследование более обширно, чем его формальные хронологические рамки, - в нем содержатся некоторые сведения о российских интересах на Аравийском полуострове, начиная с середины XIX столетия. Существенны и многие другие обстоятельства, связанные с этой монографией. Ее автор впервые в саудовской историографии вводит в научный оборот материалы российских архивов. Он впервые рассказывает своим соотечественникам о реалиях процесса принятия в Советском Союзе внешнеполитического решения, об идеологических основах советского государства, его «мессианских» начинаниях. По сути дела, саудовский читатель, включая, конечно же, и академическую общественность страны получил не опосредовано, через западные издания, а из первых рук, на основе знания автором российской действительности представление о стране, которая в течение длительного времени рассматривалась на родине А.М.А. Аль-Шехри в качестве едва ли не основного внешнеполитического противника. Если книга этого автора и не смогла развеять все внутрисаудовские мифы, касающиеся Советского Союза и России, то многие из них, конечно же, исчезли или, по крайней мере, были подвергнуты серьезной эрозии.

Тем не менее, крайняя точка исследуемого А.М.А. Аль-Шехри периода - 1997, а, в реальности, 1995 г. Это было время становления российской государственности, происходившей в условиях эйфории безусловных надежд на быстрое становление нового миропорядка, резкого снижения уровня сопротивляемости только формировавшихся государственных институтов России многообразным внешним влияниям и значительного усиления внутрироссий-ских сецессионистских и регионалистских тенденций. В свою очередь, для Саудовской Аравии эпоха, последовавшая за распадом бывшей великой дер- жавы, открывшая ей путь к установлению прямых контактов с ее единоверцами в границах постсоветского геополитического пространства, была в той же мере, что и для России, временем эйфории, порождавшейся огромными возможностями своего влияния на «мусульманское» население России и сопредельных постсоветских государств. А.М.А. Аль-Шехри проходит мимо обстоятельств становления, в этой связи, новой зоны «конфликтного» саудов-ско-российского взаимодействия. Впрочем, он и не мог этого сделать, поскольку эта зона лишь начинала формироваться. Но главное, в связи с этой пионерской работой, заключается даже не в этом, хотя и принципиальном, обстоятельстве.

А.М.А. Аль-Шехри интересовал, в первую очередь, исторический аспект саудовско-советских/российских отношений. В этой связи он рассматривал обоих акторов системы международных отношений в качестве, по сути дела, абсолютно самостоятельных и независимых игроков. Показательно, что библиография его работы не содержит упоминаний ни одного западного исследования, посвященного отношениям королевства с ведущими мировыми «центрами силы» или анализа советской политики в зонах саудовско-советского/российского «конфликтного» взаимодействия. Это естественно для исследователя, возлагающего на себя миссию прорыва в сфере научного поиска. Но за пределами его исследования осталось главное - система международных отношений в ее политологическом аспекте в качестве сферы взаимодействия многих ее акторов, когда действия и возможности тех или иных из их числа, как и перспективы их контактов обусловлены многосторонними взаимосвязями и определены самой сутью системы. Отсюда основной вывод из монографии А.М.А. Аль-Шехри, - вся суть колебаний в отношениях между Саудовской Аравией и Советским Союзом/Россией заключалась в идеологических расхождениях между обеими странами, в противостоящих друг другу «миссионерских» идеях и практике действия каждой из них. Но в какой мере это относится к сути национальных интересов каждой из сторон, чем определяются эти интересы и как они вписаны в глобальную систему международных отношений на различных этапах ее эволюции? На этот наиболее существенный вопрос в своей монографии А.М.А. Аль-Шехри не отвечает.

В отличие от саудовской, российская историография, посвященная Саудовской Аравии, не только обширна, но и многогранна. В сфере саудовских исследований работали и продолжают работать известные востоковеды-арабисты, среди которых необходимо назвать, в первую очередь, И.А. Александрова, И.П. Беляева, В.Л. Бодянского, Л.В. Валькову, A.M. Васильева, Д.Р. Вобликова, О.Г. Герасимова, В.Ю. Гашева, А.Г. Георгиева, В.А., Исаева, М.С. Лазарева, В.В. Наумкина, В.В. Озолинга, Е.М. Примакова, Н.И. Прошева, А.А. Родригеса, Л.В. Сюкияйнена, А.О. Филоника, А.И. Яковлева. Вне сомнения, работы всех этих авторов в той или иной степени касаются проблем саудовско-советских/российских отношений. Но не менее важно и то, что в их работах рассматривались и общие проблемы саудовской внешней политики в качестве элемента, производного от внутрисаудовской социально-экономической ситуации. Это относится, прежде всего, к изданной в 1982 и переизданной в дополненном варианте в 2000 г. известной монографии A.M. Васильева «История Саудовской Аравии», а также к монографиям Л.В. Валь-ковой «Саудовская Аравия в международных отношениях» (М., 1979) и «Саудовская Аравия: нефть, ислам, политика» (М., 1987). Существенна в этом отношении и изданная в российской столице в 1983 г. монография А.Г. Георгиева и В.В. Озолинга «Нефтяные монархии Аравии: проблемы развития», а также монография их коллеги А.И. Яковлева «Саудовская Аравия: пути эволюции» (М., 1999). В этом ряду стоит и работа Е.С. Мелкумян «Потенциальные возможности Саудовской Аравии в регионе Персидского залива и за его пределами», вышедшая в качестве главы коллективной монографии «Роль ключевых стран Азии в международных отношениях в 1990-е годы» (М., 1995), а также монография И.А. Александрова «Монархии Персидского залива: этап модернизации» (М., 2000). В 1999 г. в Москве вышла монография Е.С. Мелкумян «Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива в глобальных и региональных процессах», где затрагиваются, в том числе, и вопросы отношений между Россией и странами ССАГПЗ. Однако все эти работы далеки от того, чтобы специально рассматривать вопросы саудов-ско-российских отношений в контексте эволюции системы международных отношений. Кроме того, в Москве в 1994 г. вышла информационно-справочная работа Б. Маликова «Совет Сотрудничества Арабских Государств Залива» и в 2000 г. книга В.И. Катамидзе «Ирако-кувейтский конфликт». На- конец, роль Саудовской Аравии в контексте функционирования Совета сотрудничества анализировалась в нескольких защищавшихся в 1989-1992 гг. в Москве диссертациях (две из которых были написаны аспирантами-арабами). Это работы И.П. Сенченко «Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива. Проблемы, внешнеполитические приоритеты»; М.А. Ар-Рафии «Проблемы безопасности Персидского залива и образование Совета сотрудничества арабских государств Залива»; Р. Аль-Зуаба «Страны Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива в международных отношениях».

Только в последнее время российские исследователи стали обращаться к собственно анализу вопросов, связанных с контактами между обеими странами. Отметим здесь, прежде всего, статью В.В. Наумкина «Аравия в конце 20-х годов: успехи централизаторской миссии Ибн Сауда (по российским дипломатическим архивам» в издании «Королевство Саудовская Аравия: прошлое и настоящее» (М., 1999). Но речь идет и о вышедшей в свет в Москве в 2001 г. монографии К.И. Полякова «Арабские страны и ислам в России» (как и о его, в частности, статье «Исламская составляющая процесса формирования российско-саудовских отношений в 90-е годы XX века» в увидевшем свет в 2002 г. сборнике «Король-реформатор. Видение российской интеллигенции»). При этом многие статьи этого автора, посвященные теме взаимодействия саудовского государства и российского ислама, написаны в соавторстве с А.Ж. Хасяновым. Вопросам саудовской финансовой помощи (в том числе, и российским мусульманским сообществам) как одному из важнейших направлений внешней политики королевства посвящены статьи Г.Г. Косача и Е.С. Мелкумян «Саудовская Аравия и мусульманский мир: внутренний и внешний аспект финансовой помощи» в вышедшем в Москве в 2001 г. сборнике «Ближний Восток и современность» (№ 12), а также «Саудовская Аравия: финансовая помощь как элемент политики» в уже упоминавшемся сборнике «Король-реформатор. Видение российской интеллигенции». Конкретные результаты этой помощи Г.Г. Косач проанализировал на примере одного из российских провинциальных муфтиятов - «Муфтият российского постсоветского региона: становление и эволюция» («Вестник Евразии», М., № 2, 2000), где речь идет о ситуации в Оренбургской области. Однако в контексте внутренних изменений в мусульманском сообществе современной России для иссле- дования были принципиальны две монографии А.В. Малашенко - «Исламское возрождение в современной России» (М., 1998) и «Исламские ориентиры Северного Кавказа» (М., 2001). Наконец, в 2003 г. вышла монография Г.Г. Косача и Е.С. Мелкумян «Внешняя политика Саудовской Аравии. Приоритеты, направления, процесс принятия решения», которая лишь очень кратко рассматривает вопросы советско-саудовских и российско-саудовских двусторонних отношений.

Тем не менее, и российский академический мир лишь начинает анализ отношений между двумя странами, как и, в целом, всю совокупность отношений России с арабским миром. На последний аспект анализа стоит указать особо в силу того, что Саудовская Аравия играет значительную роль в рамках арабского геополитического сообщества. В последнее время этому аспекту проблемы российские исследователи уделили внимание, подготовив выпущенное в 1994 г. под эгидой Парламентской группы Российской Федерации по взаимодействию с арабскими странами и Миссии Лиги арабских государств в Москве издание «Россия и арабские страны: проблемы и перспективы сотрудничества». На эту же тему были опубликованы статьи В.А. Исаева «Россия и арабские страны: итоги и проблемы сотрудничества» и Г.Г. Косача и Е.С. Мелкумян «Россия, Ближний Восток и арабский мир: к вопросу об основах взаимодействия» («Россия на Ближнем Востоке». М., 2001), а также В.А. Исаева и А.О. Филоника «К вопросу о политике России на Ближнем Востоке» («Ближний Восток и современность», выпуск 12., М. 2001).

Итак, российский академический мир в большей мере пока еще интересуют вопросы падения российского влияния на Ближнем Востоке - регионе, традиционно осознаваемом в России в качестве региона ее национальных интересов, а также наиболее болезненно воспринимаемые в России аспекты саудовской внешней политики, включая, в частности, курс королевства в ряде российских регионов. Комплексного исследования отношений между Россией и Саудовской Аравией пусть даже в его историческом аспекте в России еще не появилось.

В равной мере такого же комплексного исследования саудовско-российских/советских отношений нет и в западной историографии, где они, в лучшем случае, только упоминаются, что относится, например, к работам известного исследователя, специалиста по Саудовской Аравии израильтянина

М. Абира - «Saudi Arabia in the oil era: regime and elites; conflict and collaboration» (Colorado, 1988), «Saudi Arabia» (L., 1993) и «Saudi Arabia: Government, Society and the Gulf Crisis» (L.-N.Y., 1994). Тем не менее, западная историография (включая и работающих на Западе исследователей арабского происхождения), посвященная общим проблемам саудовской внешней политики и отношений королевства с западными странами, прежде всего, США, огромна. Огромен и список работ западных авторов, писавших о советской политике в зонах саудовско-советского/российского «конфликтного» взаимодействия. Стоит ограничиться указанием только на некоторые представляющие эту историографию и важные для исследования работы.

Это, в частности, монографии И. Андерсона «ARAMKO. The United States and Saudi Arabia» (Princeton, 1987), С. Бромлей «Rethinking Middle East Politics: States Formation and Development» (L., 1994), А. Кордесмана «The Gulf and the Search for Strategic Stability: Saudi Arabia. The Military Balance in the Gulf and Trends in the Arab-Israeli Military Balance» (L., 1984), Дж. Ленцов-ского «The Middle East in World Affaires» (N.Y., 1980), У. Квандта «Saudi Arabia in the 1980s. Foreign Policy, Security and Oil» (Wash., 1981), H. Сафрана «Saudi Arabia: the Ceaseless Quest for Security» (Cambridge, 1985).

Но одновременно это работы P. Фридмана «Moscow and the Middle East. Soviet Policy since the Invasion in Afghanistan» (N.Y.-Melbourne, 1991), вышедший под редакцией И. Ибрагима монографический сборник, в котором, в частности, содержится статья Е.С. Мелкумян, анализирующая советскую политику в период кризиса вокруг Кувейта, «The Gulf Crisis: Background and Consequences» (Wash., 1992), коллективная монография «Islam and Politics in the Modern Middle East» (L.-Sydney, 1994), Э. Льюарда «The Globalization of Politics: the Changed Focus of Political Action in the Modern World» (L., 1990), С. Пэйджа «The Soviet Union and the Gulf Cooperation States: Search for Unity in a Dynamic Region» (West view Press, 1988), А. Тукана и С. Фельдмана «Bringing the Gap. A Future Security Architecture for the Middle East» (Boston, 1997). He приходится говорить, что все названные монографии не только специально не касаются вопросов развития саудовско-российских/советских отношений, но лишь эпизодически и, в силу этого, поверхностно затрагивают их в контексте эволюции глобальной системы международных отношений.

Саудовское королевство и Советский Союз: устремления сторон в изложении саудовских и российских исследователей

В феврале 1926 г. Советский Союз официально признал новые реалии, возникавшие на Аравийском полуострове и в зоне Персидского залива. Речь шла о распространении саудовского суверенитета на Хиджаз и создании политического образования, получившего название «Королевство Хиджаз, султанат Неджд и присоединенные территории».1

Страна, возникавшая на месте бывшей империи и стремившаяся стать ведущим центром притяжения в послевоенной системе международных отношений, была первой внешней по отношению к региону силой, заявлявшей о том, что, «руководствуясь правом самоопределения народов», она стремится к «установлению нормальных дипломатических отношений» с правительством короля Абдель Азиза Ибн Сауда, как это подчеркивал глава советского консульства в Джидце К. Хакимов во врученной им саудовскому монарху 16 февраля 1926 г. в Мекке ноте.2 В свою очередь, отвечая К. Хакимову, саудовский монарх в послании от 19 февраля того же года подчеркивал свою «полную готовность установить отношения с правительством и гражданами Советского Союза» при условии, что они будут основываться «на уважении независимости территории, где располагаются святыни (ислама - автор)3, и признанных норм международного права».4 В начале апреля 1926 г. в письме саудовскому монарху глава советского внешнеполитического ведомства Г. Чичерин отмечал, что правительство Советского Союза «глубоко удовлетворено» результатами состоявшегося 16 и 19 февраля того же года в Мекке обмена нотами между К. Хакимовым и королем Ибн Саудом, итогом которого стало «установление дипломатических отношений» между двумя странами. Эти отношения провозглашались «дружественными», созданными «на благо арабского народа и народов Союза Советских Социалистических республик». Одновременно, народный комиссар по внешним делам выражал убежденность своего правительства в том, что стоящие перед Ибн Саудом «великие задачи в сфере внутренней и внешней политики будут с успехом выполнены на благо арабского народа благодаря личным достоинствам и выдающейся деятельности Вашего Величества».

Любая попытка анализа цитируемых документов, привычных для обычной дипломатической практики и, в этой связи, исключающих какие-либо элементы заранее неприемлемой для них внешнеполитической риторики, должна отталкиваться от содержащегося в них, тем не менее, видения каждой из сторон прагматических последствий совершаемого ею шага. Это видение, несомненно, присутствовало в них, и представление о нем складывалось, прежде всего, благодаря присутствию в этих документах ключевых слов и саудовского, и советского дискурса периода 20-х гг. Для короля Ибн Сауда было важно утвердить независимость созданного им политического образования (где после включения в его состав Хиджаза располагались основные святыни ислама). При этом, он, несомненно, полагал, что советское дипломатическое признание станет основой для дальнейшей трансформации королевства в полноправный субъект международных отношений. Советский Союз апеллировал к идее «самоопределения народов» (последовательно поддерживаемый лидерами «социалистической» державы). Становясь же ее защитником и, по крайней мере, формально, содействуя ее претворению в жизнь, эта держава не только признавала самостоятельный статус руководимого Ибн Саудом государства, но и, делая акцент на «дружбе» с ним и «величии» задач, стоящих перед основателем саудовской монархии, едва ли не предлагала ему свою помощь и содействие.

Оценивая обстоятельства установления саудовско-советских дипломатических отношений, представители саудовской школы историков и политологов, а также «правящего класса» страны предлагают достаточно разнообразный спектр суждений, связанных с этим событием. Несомненно, они заслуживают внимания.

Комментируя советское дипломатическое признание саудовского королевства, автор официальной национальной истории Салах Ад-Дин Аль-Мухтар подчеркивал: «Российское советское правительство было первым государством, признавшим короля Хиджаза, султана Неджда и присоединенных территорий. Лишь затем его признали правительства Великобритании, Франции, Голландии и Турции и других государств».1 В свою очередь, сотрудник Центра дипломатических исследований Министерства иностранных дел Саудовской Аравии Мухаммед Хумейдан Аль-Авейди, говоря о раннем этапе отношений между двумя странами, отмечал: «Большевики после революции 1917 г. в России обнародовали секретные империалистические соглашения, заключенные царем с Великобританией и Францией о разделе добычи, доставшейся им после падения османского государства. Эта добыча включала в себя и некоторые арабские страны. Видимо, - говорил он далее, - целью действий большевиков было стремление поднять восстание народов против франко-британского присутствия в регионе и добиться расположения арабских лидеров того времени. Король Абдель Азиз был одним из наиболее ярких среди них. Он, не колеблясь, использовал международные противоречия того времени ради создания собственного мира». Речь, однако, не шла лишь о политическом аспекте этих противоречий, - М.Х. Аль-Авейди добавлял: «Начавшийся мировой экономический кризис (1929 г. - автор) привел к тому, что англоамериканские нефтяные компании потребовали от своих правительств оказать давление на короля Абдель Азиза под предлогом невыплаты им долгов. Он же разыграл "русскую карту", разрешив ввоз российских товаров на рынки Джидды, показав своим противникам, что у него имеется альтернатива».

Советское дипломатическое представительство в Джидде: контекст советской внешней политики

Итак, работники советского генерального консульства (агентства) во главе с К. Хакимовым прибыла в Джидду 6 августа 1924 г., а спустя три дня его глава вручил в Мекке верительные грамоты хиджазскому королю Хусейну. Тем самым, было положено начало работе первому советскому дипломатическому представительству на Аравийском полуострове. Менее чем через два года консульство К. Хакимова стала представлять Советский Союз в «Королевстве Хиджаз, султанате Неджд и присоединенных территориях».

Даже после изменения своего статуса, - в 1930 г. консульство было преобразовано в полномочное представительство, - число дипломатов в составе представительства было незначительно, составляя не более трех сотрудников (консул, первый и второй секретари). Оно работало в плохо приспособленных условиях. По крайней мере, сообщая в декабре 1931 г. К. Хакимову о «хозяйственных делах» полномочного представительства, возглавлявший его тогда Н. Тюрякулов писал: «Дом полпредства пришел в полный упадок, и полпредству приходилось избегать устройства даже самых необходимых официальных приемов». Несмотря на выделенные для строительства нового дома деньги, их приходилось использовать только на то, чтобы снимать помещение, - хиджазские законы запрещали иностранцам «иметь недвижимую собственность». Как сообщал Тюрякулов, сотрудники консульства подписывались на официальные советские издания — газеты «Правда» и «Известия», теоретический орган советских коммунистов - журнал «Большевик», издания - «Революция и национальности», «Мировое хозяйство и мировая политика», освещавшие разрабатывавшиеся московскими теоретиками проблемы развития Востока. В их задачу входило распространение среди саудовских граждан советской пропагандистской литературы - издававшиеся Всесоюзным обществом культурной связи с заграницей (ВОКС) газеты и журналы на английском языке, содержавшие материалы о «национальном строительстве» в Советском Союзе, развитии «советской культуры», итогах «пятилеток» и тексты выступлений советских лидеров, среди которых, в первую очередь, И.В. Сталин.5 Советские дипломаты жили в Джидде. Описывая в 1928 г. этот город, находившийся в нем в командировке сотрудник Народного комиссариата иностранных дел писал: «Джидда - душный пыльный портовый городишко. Высокие, трех - и четырехэтажные белые дома в полумавританском стиле, с окнами без стекол, две-три улицы, где кипит торговля и под навесом ютятся мелкие, грязные лавчонки, несколько автомобильных гаражей, ряд таможенных зданий на берегу, тюрьма, нижние этажи которой под водой, городская стена с башнями и воротами; за стеной военные казармы, построенные еще турками; развалины "гробницы Евы", негритянская деревушка с конусообразными шалашами и домиками из керосиновых бидонов, подальше небольшой пальмовый оазис и широкая, теряющаяся бесчисленными разветвлениями среди песков дорога в Мекку; по ней в месяцы хаджа движутся десятки тысяч паломников, сотни верблюдов, десятки автомобилей. Городок живет лишь хаджем, а когда хадж кончается, застывают тихие улочки, пустеет портовый рейд, все сворачивается и город засыпает ...».

Эта жизнь была не лишена опасностей. Вдова М.М. Аксельрода рассказывала, что они ощущали опасность, например, во время почти годичной осады Джидды «восками ихванов» Ибн Сауда (с начала января и по конец декабря 1925 г.) и в канун состоявшегося 24 декабря 1925 г. торжественного въезда короля в этот город. Речь шла о том, что, по сведениям советских дипломатов, одним из условий признания западными державами Ибн Сауда королем Хиджаза было, якобы, удаление из Джидды единственного в те годы официального представительства Советского Союза в арабском мире. Вдова М.М. Аксельрода говорила много лет спустя, что сотрудники консульства испытали «затаенное волнение» во время объезда Ибн Саудом иностранных представительств. Их «обеспокоенность» сохранялась до тех пор, пока саудовский монарх не прибыл в здание, где размещалось советское генеральное консульство. Затем последовал прием иностранных представителей в разбитом за городом шатре Ибн Сауда, на котором присутствовали К. Хакимов и первый секретарь консульства и его переводчик М.М. Аксельрод.

Впрочем, о том, что жизнь этих людей становилась в какой-то степени праздничной только в национальный праздник Советского Союза — 7 ноября, годовщину Октябрьской революции, сообщал в то время практикант консульства, в дальнейшим известный российский арабист работавший в Джидде и в Сане Н.М. Белкин. В этот день, как это всегда происходило при К. Хакимове, устраивался небольшой прием, а затем около кипящих котлов, в которых варилось мясо и рис, собирались советские дипломаты, бывшие российские граждане-мусульмане, оставшиеся жить в Хиджазе. Туда же приходили и просто бедные люди, получавшие в день национального праздника свою долю пищи.1 Это был способ пропагандистского влияния на низшие страты хиджазского общества, ведь советские дипломаты были, прежде всего, коммунистами. К. Хакимов и М.М. Аксельрод были, наверное, наиболее яркими фигурами среди первых сотрудников советского дипломатического представительства в Джидде.

Карим Абдрауфович Хакимов родился 28 ноября 1892 г. в деревне Дюся-ново Уфимской губернии (ньше территория Республики Башкортостан). Его отец был простым крестьянином, который, тем не менее, смог отправить сына в медресе города Сеитов посад Оренбургской губернии, предполагая дать ему обычное для поволжских мусульман России того времени образование. Но К. Хакимов очень быстро оставил учебу, - его влекла к себе политика в ее наиболее крайних формах и проявлениях. С 1912 по 1915 гг. он был членом партии социалистов-революционеров, затем - большевистского крыла российской социал-демократии, а в апреле 1918 г. был принят в Российскую коммунистическую партию (большевиков) - РКП (б). В К. Хакимове воплощалась низшая страта российского по-волжско-мусульманского общества, представители которой активно выдвигались к вершинам политической жизни после октября 1917 г. Будущий первый дипломатический представитель Советского Союза в Саудовской Аравии К. Хакимов начинал свою карьеру в крупнейшем городе российского Южного Урала - Оренбурге, где формировалось ядро находившихся под покровительством одного из первых советских высших офицеров М.В. Фрунзе (но им оказывал покровительство и М.И. Калинин) «мусульманских» коммунистов. В этом городе К. Хакимов играл существенную роль в формировании «красной» Второй Туркестанской стрелковой дивизии, создававшейся на основе, в первую очередь, из выходцев из татаро-башкирской среды. Дивизия, как тогда планировалось, должна была принять участие в окончательной советизации Центральной Азии, а, в дальнейшем, для осуществления проходящего через Афганистан и Иран «восточного маршрута мировой революции». Здесь же, в Оренбурге К. Хакимов проявил себя и как последовательный противник всех форм национального самоопределения для российских тюрко-мусульманских народов Поволжья, Южного Урала и Центральной Азии, считая эти формы (автономии в составе советской России) проявлением «буржуазного» национализма.

Саудовская Аравия и Советский Союз: цели и интересы в контексте ближневосточной системы международных отношений времени после второй мировой войны

Цитировавшаяся выше точка зрения А.И.А. Аш-Шехри, оправдывающая нежелание Ибн Сауда в эпоху после окончания второй мировой войны развивать отношения с Советским Союзом в качестве противовеса региональной гегемонии Великобритании, имеет немало оснований для своего существования. Вопрос был связан не только с опасениями саудовского монарха в связи с советской политикой в Иране и Турции , но и его порой откровенным личным недовольством стремлением некоторых стран арабского мира (Сирия и Ливан назывались им в первую очередь) к установлению связей с советской державой.

Ибн Сауд не считал возможным (как это подтверждали указания короля наследному принцу Сауду, врученные ему в канун состоявшегося в 1947 г. визита преемника основателя государства в Соединенные Штаты) восстанавливать отношения с Москвой потому, что советская политика представляет собой «прямую угрозу» интересам арабского мира, «распространяя в арабских государствах про-паганду атеизма и безбожия». Но, вместе с тем, осуждение атеистической сущности советского государства, как и проводимого им политического курса (что подтверждалось и политикой самого Ибн Сауда в период 20-30-х гг. XX столетия) не может, тем не менее, рассматриваться в качестве сколько-либо реалистической причины, а, скорее, должно квалифицироваться в качестве легитимации сохранения статус-кво в сфере саудовско-советских связей в эпоху начинавшей свое становление новой конфигурации системы международных отношений. Иными словами, вопрос вновь должен быть поставлен в аспекте углубленного поиска подлинных факторов и обстоятельств, превращавших Ибн Сауда в резкого оппонента и советской политической системы, и проводимого Москвой ближневосточного курса. В этой связи некоторые аспекты региональной политики саудовского монарха заслуживают особого внимания. Но, одновременно, внимание к ним предполагает использование исторической ретроспективы с тем, чтобы эти аспекты получили более четкое определение.

Расширение числа акторов арабской и ближневосточной региональной системы международных отношений значительно четче, чем в годы, предшествовавшие второй мировой войне, акцентировали основы саудовской внешней политики. Отныне проблема «арабской солидарности» интерпретировалась как «координация действий арабских стран вне зависимости от природы существующих в них режимов». Одновременно, вопрос о «взаимосвязи между арабизмом и исламом (ат-тарабут байн алъ-уруба ва аль-ислям)» начинал осмысляться в терминах, означавших, что выдвижение идеи арабо-мусульманской «взаимосвязи» связывалось с тем, что «принцип исламского сотрудничества должен помочь привлечь шестьсот миллионов мусульман мира на сторону наших (саудовских, но представавших, как «арабские», - автор) прав».1

Более того, с точки зрения творцов саудовской внешней политики времени после окончания второй мировой войны, идея «взаимосвязи» между двумя факторами самоидентификации саудовского королевства — арабизмом и исламом - сохраняла, подвергаясь, естественно, модификации, свое значение. Принципы «солидарности», «взаимопомощи» и «совещательности» предполагали отныне, что вновь возникавшие суверенные субъекты региональных и международных отношений должны были отказаться от силового вмешательства во внутренние дела друг друга. Это было существенное обстоятельство, — окружающее саудовское государство геополитическое пространство действительно серьезно транс- формировалось. Сама же его трансформация предполагала, что система ближневосточных и межарабских международных отношений стала включать более значительный список акторов, стремившихся стать новыми региональными «центрами силы», что определялась и необходимостью легитимации их появления и задачей решения возникавших перед ними внутренних и внешних проблем (а вовсе не только сугубо военными или экономическими факторами). Ближневосточная и арабская система международных отношений продолжала свое формирование (впрочем, этот процесс не закончился и сегодня).

Вновь складывавшаяся после второй мировой войны региональная система вызывала, при этом, к жизни ранее абсолютно беспрецедентные возможности для появления внутри нее «узловых» элементов притяжения, в качестве которых могли выступать не только государственные образования, но и общественные организмы или политические движения. Основой легитимации возникновения этих «узловых» элементов - «центров силы» - выступала, в первую очередь, идеология. Впрочем, к самому государству Ибн Сауда (прежде всего, в момент его становления) это относилось едва ли не в первую очередь. Только после окончания второй мировой войны его арабо-мусульманская миссия смогла приобрести, — но этот процесс происходил очень медленно, - материальную основу своего укрепления - постепенно развивавшуюся нефтедобычу.

Если в эпоху конца 20-х-30-х гг. прошлого века окружавшее Саудовскую Аравию геополитическое пространство включало в себя лишь создававшиеся в результате целенаправленной и непосредственной экспансии европейских держав и управлявшиеся этими державами на основе мандатов Лиги Наций территории протогосударств, то это означало, что первый саудовский монарх мог претендовать на роль подлинно независимого правителя арабского мира.2 В равной мере претензии королевства на роль центрального звена мусульманского геополитического сообщества3, как отмечалось ранее, оправдывались

Восстановление саудовско-советских дипломатических отношений: обстоятельства реализации начинания и его международный контекст

В 1989 г. советские войска были выведены из Афганистана. Ликвидировалось едва ли не важнейшее препятствие на пути возобновления двусторонних саудовско-советских межгосударственных контактов. Одновременно, Саудовская Аравия выступала посредником в ходе проходивших на ее территории переговоров между представителями Советского Союза и Движения Талибан.1 Страна, оказывавшая значительную помощь афганским моджахедам в течение всего времени их противостояния советской армии2, вновь демонстрировала свою ведущую роль в рядах мусульманского сообщества, что, по сути дела, признавалось и советской стороной. Официальный истеблишмент и общественное мнение королевства приветствовали прекращение вмешательства СССР во внутренние дела Афганистана, - «благодаря саудовской поддержке, - подчеркивали в королевстве, -афганский народ одержал одну из самых значительных побед в современной истории исламской уммы, заставив вторую в военном отношении державу мира уйти из своей страны».1 Однако внутренние трудности и внешнеполитические проблемы, как и успешный опыт взаимодействия в решении одной из них - афганской, заставляли советское руководство продолжать контакты с саудовским королевством.

По словам И.А. Александрова, весь период развития Советского Союза после 1985 г. был периодом «демонтажа идеологических и конфронтационных элементов» в отношениях между СССР и государств ССАГЗ.2 Хотя, отмечал он, «в Советском Союзе существовал, в общем, реалистический подход к геополитической значимости Персидского залива», в рамках которого «значительное место отводилось пространственно-территориальному принципу в связи с его географической близостью к границам СССР», тем не менее, «затруднительность внедрения СССР» в регион Залива «была сопряжена с сознательным дистанцированием правителей» стран Совета сотрудничества (кроме Кувейта) «от советского полюса». Вопрос касался «идеологических соображений», поскольку лидеры этих стран «опасались, что сближение с СССР спровоцирует антирежимные процессы с трудно прогнозируемыми последствиями». Однако после 1985 г. положение стало меняться еще и потому, что возникал иной аспект советского внимания к региону Залива, связанный с «его ключевой ролью в общемировом топливно-энергетическом балансе».

Говоря о времени второй половины 1980-начала 1990 гг., уже цитировавшийся К.Н. Брутенц отмечал, что в конце марта 1985 г. международный отдел ЦК КПСС направил вновь избранному генеральному секретарю партии М.С. Горбачеву записку «К вопросу о политике Советского Союза на Ближнем Востоке».3 Высший чиновник советского партийного аппарата подчеркивал, что «одной из основных мыслей» этой записки была идея «необходимости усилить внимание к "консервативному крылу арабского мира", учитывая не только нынешние, но и перспективные наши интересы». Речь шла о том, что, как считали сотрудники международного отдела ЦК КПСС, в советском присутствии «на Ближнем Востоке практически в той или иной мере заинтересованы едва ли не все арабы, арабские режимы самой различной окраски - от левых, национально-демократических, до монархических, включая Саудовскую Аравию». Однако проблема не сводилась лишь к выражению заинтересованности в контактах с королевством, которое, казалось бы, всего лишь ставилось в контекст традиционных для Советского Союза связях с его основными ближневосточными партнерами -коммунистическими и левонационалистическими партиями и режимами. Впрочем, в Советском Союзе лишь начинали говорить о саудовском королевстве и других странах региона Залива, а это и предполагало лишь введение новых реалий в уже, казалось бы, устоявшийся контекст использовавшегося в стране политического дискурса.

Тем не менее, едва ли не впервые в документе, подготовленном основным подразделением советского партийного аппарата, занимавшимся разработкой направлений сотрудничества с внешним миром и определявшим степень соответствия этих направлений идеологической доктрине государства, выражалась (хотя, разумеется, и очень осторожно) мысль об ущербности контактов с левыми арабскими националистами. Это было связано, в первую очередь, с теми государствами, которые записка называла «прогрессивными арабскими странами». Одновременно, авторы записки, одним из которых был К.Н. Брутенц, подчеркивали «необходимость всемерного расширения связей по общественной линии с Израилем». Более того, в их (во время написания записки еще недостаточно детальной) постановке вопроса, что, по сути дела, вытекало из общих обстоятельств советской перестройки, речь шла о том, что «одним из направлений» советской «политики на Ближнем Востоке должны быть активные и последовательные контакты с США».

Идеи цитировавшейся записки в дальнейшем последовательно развивались и детализировались. Сразу же после состоявшейся в конце декабря 1987 - начале января 1988 гг. поездки К.Н. Брутенца в ряд арабских стран, включая и Саудовскую Аравию, в качестве личного представителя М.С. Горбачева (к тому времени К.Н. Брутенц стал советником первого президента СССР) он подготовил для него новую записку.1 В этом документе отмечалось, что государства Залива «едины в весьма доброжелательном отношении к нашей стране, в стремлении развивать сотрудничество (что отразилось в их реакции на наши финансовые просьбы)». Эта позиция, по его мнению, определялась несколькими обстоятельствами. Речь шла, во-первых, о «деидеологизации» советской внешней политики, снявшей «опасения по поводу ... "подрывных действий"» СССР и содействовавшей тому, что отношения с Советским Союзом «стали рассматриваться» руководителями стран этого региона «через призму ... геополитических и международных интересов». При этом высший советский партийный чиновник подчеркивал, что ориентация глав государств Залива «на сотрудничество с США» вовсе не означала, что «всем им по душе "однополюсный" вариант международной ситуации», напротив, они хотели бы, чтобы СССР «играл в той или иной мере уравновешивающую роль в регионе, да и в мире в целом».

Похожие диссертации на Эволюция саудовско-советских и саудовско-российских отношений в контексте мировой политики (1926 - 2007 гг.)

Внешняя политика Китая в контексте трансформации системы международных отношенийЧжан Юйсинь

Отношения между Перу и Российской Федерацией в контексте мировой политикиЛопес Кано Санчес Хорхе Артуро

Азербайджано-российские отношения в конце XX - начале XXI веков в контексте мировой политикиОсманов Гудси Дурсун оглы

Эволюция политических отношений СРВ со странами Запада : 1991-2008 гг.Сенин Роман Александрович

Становление монгольской государственности и эволюция межгосударственных отношений Монголии и России : политологический анализМанханова Аюна Сергеевна

Политические аспекты "информационного общества" и эволюция современных международных отношенийМуратов Александр Александрович

Эволюция состояния международных отношений : на материалах кинематографических источниковЛоло Марк Мерденович

Эволюция российско-турецких отношений: от двустороннего сотрудничества к многоплановому партнерствуЗиганшин Мухамаджан Каримович

Эволюция политики США в отношении Республики ТаджикистанСаидмуродов, Ахмад Лютфиллоевич

Эволюция и проблемы японо-китайских отношений (1972-1992 гг. )Семин, Анатолий Васильевич