Содержание к диссертации
Введение
Глава I: Политический дискурс СМИ как коммуникативное явление с манипулятивным потенциалом 9
1. Дискурс: развитие и содержание понятия 9
2. Характеристика политического дискурса как целенаправленного вида общения 19
3. Дискурс СМИ и его влияние на общественное мнение 25
4. Политический дискурс СМИ как предмет лингвистических исследований 31
4.1. Определение политического дискурса СМИ 31
4.2. Некоторые особенности политического дискурса СМИ, создающие предпосылки для манипулирования общественным мнением 33
4.2.1. Цели и задачи политического дискурса СМИ. 33
4.2.2. Социокультурный контекст политического дискурса СМИ 35
4.2.3. Информация и человеческий фактор 41
Выводы по главе I: 45
Глава II. Речевая манипуляция и ее инструментарий в политическом дискурсе СМИ 48
1. Речевая манипуляция как предмет лингвистических исследований 48
2. Определение понятия «инструменты речевой манипуляции» и подходы к их классификации 58
3. Инструменты речевой манипуляции на фонографическом уровне 62
4. Инструменты речевой манипуляции на лексическом уровне 66
5. Инструменты речевой манипуляции на грамматическом уровне 91
6. Инструменты речевой манипуляции на текстовом уровне 95
Выводы по главе II: 107
Глава III: Особенности функционирования технологий речевой манипуляции в политическом дискурсе СМИ 109
1. Содержание понятия «технология речевой манипуляции», механизм действия 109
2. Технология речевой манипуляции «свои/чужие» 115
3. Технология речевой манипуляции «хорошо/плохо» 126
4. Технология речевой манипуляции «комическое/трагическое» 137
5. Технология речевой манипуляции «герой/антигерой» 147
6. Технология речевой манипуляции «истина/не-истина» 158
Выводы по главе III: 170
Заключение 172
Литература 176
Словари 189
Газеты 191
Приложения 192
- Политический дискурс СМИ как предмет лингвистических исследований
- Определение понятия «инструменты речевой манипуляции» и подходы к их классификации
- Инструменты речевой манипуляции на текстовом уровне
- Технология речевой манипуляции «хорошо/плохо»
Введение к работе
Актуальность настоящего диссертационного исследования обусловлена недостаточной изученностью отдельных аспектов функционирования средств массовой коммуникации, в частности, возможности программирования реакции получателей сообщения с помощью вербальных средств. Острота проблемы манипулятивного потенциала речи определяется отсутствием непосредственного общения между институциализированным адресантом и массовым адресатом, что имеет место в политическом дискурсе СМИ. Вопросы повышения эффективности текстов политического дискурса СМИ, поиск зависимости между тем, как используются речевые средства и тем, какой результат они приносят, требуют решений в технологической плоскости.
Объектом исследования данной диссертационной работы являются тексты политического дискурса СМИ. Предметом настоящего исследования является речевая манипуляция в политическом дискурсе СМИ, рассматриваемая в аспекте ее технологичности, т.е. системной и целенаправленной сформированности.
Научная новизна работы заключается в том, что в ней предпринимается попытка рассмотреть регулятивные возможности политического дискурса СМИ с точки зрения их организации в виде манипулятивнои технологии речевого плана.
Во-первых, политический дискурс СМИ рассмотрен в аспекте его манипу-лятивности (возможности политического дискурса СМИ оказывать скрытое воздействие с помощью речевых средств на аудиторию с целью управления восприятием действительности). В данной работе доказан статус речевой манипуляции как самостоятельного лингвистического явления, обеспечивающего достижение целей и задач политического дискурса СМИ. Таким образом в работе получили описание лингвистические данные (с привлечением к процессу анализа экстралингвистической информации), что позволило составить реестр манипулятивных речевых средств и классифицировать его.
Во-вторых, политический дискурс СМИ рассмотрен в аспекте его технологичности (возможности достигать цели и задачи дискурса посредством передачи концептуального содержания текста оптимальным образом). При этом технологии речевой манипуляции представляют собой не сумму разобщенных ма-нипулятивных средств, а их значимую совокупность, систему, в которой каждый элемент направлен на достижение цели дискурса. Технологии речевой манипуляции рассматриваются не как поверхностные структуры, а как глубинные, ядро которых выражает замысел автора. Технологии связаны с содержательной стороной текста, с его концептуальной информацией, которая играет центральную роль в построении технологической системы.
В исследовании изучен механизм функционирования технологии речевой манипуляции. Некоторые инструменты речевой манипуляции становятся системообразующими, их использования требует та или иная технология речевой манипуляции. Они центростремительным образом связаны с ядром технологии (которое отражает концептуальную информацию текста) и при этом демонстрируют тесные взаимосвязи.
Рабочая гипотеза настоящего исследования состоит в том, что политический дискурс СМИ обладает манипулятивностью и технологичностью.
Целью данной диссертационной работы является выделение технологий речевой манипуляции в политическом дискурсе СМИ, изучение механизмов их функционирования.
Реализация поставленной цели требует решения ряда конкретных задач.
Определить содержание понятия «политический дискурс СМИ», его особенности, создающие предпосылки для манипулирования общественным сознанием.
Выявить и обосновать наиболее адекватный подход к наименованию феномена воздействия языка в политическом дискурсе СМИ. Определить содержание понятия «речевая манипуляция», ее особенности и свойства.
Описать инструментарий речевой манипуляции, классифицировать его на лингвистическом основании.
Выработать процедуру выявления технологий речевой манипуляции в политическом дискурсе СМИ.
Проанализировать ряд технологий речевой манипуляции в политическом дискурсе СМИ, выделить и описать механизм их функционирования.
Для решения сформулированных задач в рамках настоящей работы применяются следующие методы современной лингвистики: анализ дискурса, текстовый анализ, метод наблюдения над языковым материалом, анализ лексического значения слова в дефинитивном варианте, контекстологический анализ.
Методологической и теоретической базой исследования послужили новейшие труды в области исследований дискурса, в том числе политического дискурса СМИ (А.Г. Баранова, В.И. Карасика, М.Л. Макарова, П.Б. Паршина, А.П. Чудинова, Е.И. Шейгал, Т. A. van Dijk, K.L. Hacker, R.G. Meadow, D. Schiffrin и др.), работы по речевому воздействию и манипуляции (С.Г. Кара-Мурзы, Л.А. Киселевой, А.А. Леонтьева, Г.Г. Почепцова, Е.Ф. Тарасова, A.M. Цуладзе, R. Fowler, F. Menz, G. Cook, R. Danuta, K. Sornig и др.).
Цель работы и поставленные задачи определили структуру диссертации, которая состоит из введения, трех глав, заключения, списков использованной литературы, словарей, материалов СМИ и приложения.
Во Введении изложены актуальность, новизна работы, сформулированы ее цели и задачи, определены методы исследования, представлена структура.
В Главе I «Политический дискурс СМИ как коммуникативное явление с ма-нипулятивным потенциалом» определяются основные положения, которые находятся в фокусе настоящего исследования, осуществляется обзор различных подходов к понятию «дискурс» вообще и «политический дискурс», «дискурс СМИ» и «политический дискурс СМИ» в частности. В этой главе уточняется область исследования, раскрывается ее специфика и возможности для дальнейшего исследования.
Политический дискурс СМИ как предмет лингвистических исследований
В предыдущем параграфе были выявлены многие точки соприкосновения политического дискурса и дискурса СМИ. Оба эти вида дискурса являются институциональными видами общения, обладают общей интенциональной базой, разделяют одну аудиторию, протекают в одних и тех же экстралингвистических условиях.
В основном политическая коммуникация опосредована дискурсом СМИ, т.к. в современном мире у политиков минимализированы возможности прямого контакта с населением. В дискурсе масс-медиа журналисты выступают в качестве посредников между политиками-профессионалами и массовой аудиторией непрофессионалов. Поскольку население дистанцировано от политических структур и не может непосредственно наблюдать процесс принятия решений, касающихся общественной жизни, журналисты становятся «рассказчиками» о политике и политиках и, соответственно, формируют общественное мнение. Таким образом, средства массовой коммуникации становятся практически единственным средством общения политиков и масс.
Некоторые исследователи разводят понятия дискурса СМИ и политического дискурса, поскольку СМИ выступают лишь техническим каналом, связывая мир политики с широкими массами. Но при этом признается особая роль, которую «играет дискурс масс-медиа в бытии политического дискурса, являющийся в современную эпоху основным каналом осуществления политической коммуникации, в связи с чем правомерно говорить о тенденции к сращиванию политического общения с дискурсом масс-медиа» [Шейгал 2004: 25-32].
Нам представляется, что, обладая множеством сходных черт, дискурс СМИ и политический дискурс пересекаются в некоторой области своего применения (схема 1). Скажем, выступление политика на конференции представляет собой политический дискурс, а его транслирование по телевидению (с неизбежной в этом случае вводкой, т.е. предваряющим комментарием ведущего, и отбором отснятого материала) - уже политический дискурс СМИ. Текст закона относится к политическому дискурсу, а новостная заметка о его принятии или разъяснение его действия в авторской колонке - политический дискурс СМИ. Репортаж о вручении кинематографической премии - дискурс СМИ, репортаж о вручении правительственных наград - политический дискурс СМИ. Таким образом, политический дискурс СМИ возникает в области пересечения политического дискурса и дискурса СМИ, которые обладают рядом схожих черт. В качестве рабочего определения в рамках настоящей работы предлагается использовать следующее: Политический дискурс СМИ - сложное коммуникативное явление, имеющее своей целью борьбу за власть посредством формирования общественного мнения, включающее текст как вербализованный результат речи, контекст - ситуативный и социокультурный, а также специальные языковые средства, отвечающие целям и задачам дискурса.
Политический дискурс СМИ является коммуникативным явлением, направленным на достижение определенной цели и решение соответствующей задачи. Коммуникация определяется как «деятельность по обмену информацией, направленная на изменение поведения собеседника» [Ellis 1992: 25-26]. Любая деятельность целенаправленна. «Коммуникация осуществляется одним или всеми следующими способами: действие, направленное на других, взаимодействие с другими людьми и реакция на действия других людей» [McQuail, Win-dahl 1993: 5].
Речевая коммуникация, в основном, существует как речевое воздействие. «Коммуникация - это, в первую очередь, не что иное, как способ внесения той или иной коррекции в образ мира собеседника ...» [Леонтьев 1975: 57]. Таким образом, научный анализ позволяет в каждом акте речевого общения увидеть процесс достижения некой неречевой цели, которая соотносится с регуляцией деятельности собеседника [Блакар 1987; Дейк 1989; Лайнбарджер 1962; Леонтьев 1975; Тарасов 1974; Школьник 1983]. Необходимо отметить, что влияние на действия читателей осуществляется не напрямую: СМИ могут контролировать мысли аудитории, ее намерения, планы, знания, убеждения, мнения и т.п., которые управляют внешней деятельностью [Dijk 1995b]. Управление деятельностью собеседника следует понимать в широком смысле - и как изменение поведения, и как сохранение его параметров [Ковалев 1989: 33; Леонтьев 1999: 256-258; РВ 1986: 35; Allwood 1976: 78]. Р. Блакар отмечает, что «выразиться "нейтрально" невозможно, поскольку даже неформальный разговор предполагает "осуществление власти", то есть воздействие на восприятие и структурирование мира другим человеком» [Блакар 1987: 91]. Исходя из того, что всякая деятельность, в том числе информационного плана, целенаправленна, всякая информация воздействует на аудиторию с определенной целью. «Не бывает "простых", беспристрастных высказываний: процесс вербализации мыслей и передачи идей предполагает одновременно и сообщение целей, задач и желаний...» [Sornig 1989:95].
Определение понятия «инструменты речевой манипуляции» и подходы к их классификации
Инструмент речевой манипуляции (далее ИРМ) в широком смысле - это Слово, любой вербальный знак, который в определенном контексте и смысле может иметь необходимое воздействие на адресата. Человеку присуще использовать Слово для воздействия на собеседника - осознанно или нет. В случае осознанного использования языка можно говорить о речевой манипуляции в ее истинном значении, т.к. это действие, прежде всего, целенаправленное. «Каждый языковой элемент является очень сложным и чувствительным инструментом, на котором играет тот, кто пользуется языком. Таким образом, восприятие и понимание, рождающееся у получателя, зависят от того, как пользуется этим тонким инструментом отправитель» [Блакар 1987: 90]. Таким образом, любой языковой элемент, используемый в манипулятивных целях, является ИРМ.
В узком смысле ИРМ - «использование значимого варьирования языковых структур, при котором различия между ними, иногда очень тонкие, а иногда и весьма значительные, игнорируются адресатом сообщения в рамках "коммуникативного компромисса", и в результате ему навязывается одна из нескольких возможных интерпретаций окружающей действительности» [Паршин].
Таким образом, инструмент речевой манипуляции (ИРМ) это не просто слово, но особое использование субъектом речевого манипулирования слов, словосочетаний, языковых структур в целом, всего многообразия средств языка с целью управления восприятием действительности массовой аудиторией. При речевой манипуляции имеет значение, не только какие вербальные знаки употребляются, но и как они употребляются, в каких сочетаниях и конструкциях. В качестве ИРМ используются разнообразные фонографические, лексические средства, морфологические категории, синтаксические конструкции, текстовые категории, в основном во взаимодействии. Инструментарий речевой манипуляции поддается классификации. Попытки выделить группы средств5, используемых в целях воздействия речью, предпринимались неоднократно.
Е.Г. Борисова рассматривает язык с перлокутивной точки зрения и выделяет несколько видов воздействия. Во-первых, это - рациональное воздействие (сводящееся к изменению рациональной картины мира). Это может быть выбор средств номинации, прямое или имплицитное убеждение (аргументация), мета 60 фора, пресуппозиции. Во-вторых, эмоциональное воздействие через эмоционально окрашенную лексику, коннотации и ассоциации нейтральной лексики, служебные слова. И третий вид воздействия - выбор определенного стиля, подъязыка (например, молодежного жаргона), т.е. включение его в определенный дискурс, что также воздействует на адресата (ощущение того, что автор «свой» или, наоборот, недоступно высок) [Борисова 2001].
Л.А. Киселева отталкивается от прагматической основы инструмента речевого воздействия, выделяя особые прагмалингвистические единицы, прагмемы, и определяет их как «единицы разных уровней языка, ... предназначенные для регуляции человеческого поведения» [Киселева 1978: 107]. Выделяют прагмемы нескольких видов: побудительные (аппелируют к воле адресата); эмоциональные (интеллектуальная оценка); эмоционально-оценочные (обращение к эмоциональной сфере адресата с целью ее вербального заражения); экспрессивные (сообщают образность, интенсивность, новизну и др.); эстетические (дают информацию о целесообразном совершенстве предмета); контактные [Киселева 1978: 12-25, 106-109].
К. Зорниг (Karl Sornig) рассматривает воздействие как особую речевую стратегию, он исследует «лингвистические стратегии убеждения», т.е. «использование языка, нацеленное на перлокутивный эффект и, как конечный результат, на определенное поведение аудитории» [Sornig 1989: 95]. Австрийский социолингвист выделяет ряд стратегий: риторическое использование языка (убеждение, понятность, нестабильность значения и сокращение семантической составляющей; аргументация (наименование, цитирование и т.п.); убедительная грамматика (использование языковых форм, отличающихся от привычных, имеет большой воздействующий эффект); словарь убеждения (различные семантические преобразования).
Таким образом, авторы всех вышеприведенных классификаций инструментов воздействия с помощью речи, а также некоторых других, пользуются различными основаниями для своих классификаций. Можно констатировать, что при всем разнообразии принципов их выделения и систематизации не был предпринят подход, ориентированный на такой лингвистический принцип, как структурная организация языка, а именно данный ракурс позволяет полностью отразить объект исследования. Как известно, «...язык должен быть организован как целое, обладать известной структурой и образовать единство своих элементов как некоторая система», где под структурой следует понимать «единство разнородных элементов в пределах целого» [Реформатский 2005: 27, 32]. Структура языка состоит из ярусов, в соответствии с которыми можно выделить группы ИРМ, реализующиеся на данных ступенях. Так, А.А. Реформатский говорит о фонетическом, морфологическом, лексическом и синтаксическом [Реформатский 2005: 37]. М.Я. Блох выделяет фонологическую систему, лексическую и грамматическую [Blokh 1994: 6].
Инструменты речевой манипуляции на текстовом уровне
Текстовый уровень представляет высший уровень исследования ИРМ в по 96 литическом дискурсе СМИ. Тексты, как неоднократно упоминалось выше, -продукты самого дискурса, и лишь они позволяют раскрыть замысел автора сообщения, объяснить набор манипулятивных средств, использованных при его создании. Текст как произведение речетворческого процесса характеризуется рядом признаков: завершенностью, целенаправленностью и прагматической установкой. Это - произведение, обработанное в соответствии с функциональным стилем и жанром, к которому он принадлежит, состоящее из названия (заголовка) и ряда особых единиц (сверхфразовых единств), объединенных разными типами лексической, грамматической, логической, стилистической связи [Гальперин 1981: 18]. Иными словами, тексты, в том числе политического дискурса СМИ, имеют определенную структуру и организацию в соответствии с определенными правилами, «посредством чего манифестируются текстовые категории» [Иванова 1991: 3]. Категории текста - «определенный тип отношений между единицами текста, соответствующий его коммуникативным установкам» [Николаева 1978: 31]. Они имеют функционально-семантический характер, поскольку представляют собой набор разнородных языковых средств, обладающих общей семантической функцией [Иванова 1991: 3-4]. Такими категориями являются информативность, связность, проспекция/ретроспекция, модальность, выделенные И.Р. Гальпериным. Реализация этих категорий (а вернее ее способы) и является ИРМ на текстовом уровне.
Информативность текста предполагает передачу им некой информации. По прагматическому назначению различается содержательно-фактуальная (СФИ), содержательно-концептуальная (СКИ) и содержательно-подтекстовая информация (СПИ) [Гальперин 1981: 26-50]. СФИ содержит сообщения о фактах, событиях, процессах, настоящих, прошедших или будущих, реальных или вымышленных, предположения, взгляды и т.д. СФИ эксплицитна по своей природе, т.е. всегда выражена вербально. СКИ раскрывает авторское понимание отношений между этими явлениями, фактами, событиями. Извлекаемая из всего текста, СКИ - это замысел автора и его содержательная интерпретация. СПИ обнаруживает скрытый смысл, извлекаемый из описания фактов, явлений, со 97 бытии (т.е. из СФИ) благодаря способности единиц языка порождать ассоциации. Эти три вида информации тесно взаимодействуют друг с другом. СФИ -«передний план» текста; СПИ - «второй план» сообщения; СКИ - его толкование, глубинный смысл (последние два вида информации имплицитны, СПИ выводится из СФИ, а СКИ из фактуальной и подтекстовой информации).
Наибольший интерес в исследованиях речевой манипуляции представляет концептуальность текста, т.к. она содержит замысел автора. Для выявления СКИ И.Р. Гальперин в книге «Stylistics» предлагает процедуру стилистического анализа текста [подробнее: Galperin 1981: 320-324]. Преобразуя процедуру анализа, в соответствии с целями и задачами настоящей работы представляется возможным, в качестве примера, выяснить СКИ статьи «Playing Politics With Pipelines» (WP 04/01/2006). Начальным этапом в нашем анализе является определение темы сообщения (т.е. ответ на вопрос «о чем был текст» [Дейк 1989: 236]). Анализируемый текст повествует о повышении цены на газ для Украины.
На следующем этапе предстоит изучение семантической стороны сообщения (которая сопряжена со структурной, т.к. текст отмечен наличием двух сторон - содержательной и структурной). На этой стадии рассматриваются фонографические, лексические и грамматические единицы, сигнализирующие о СКИ, тем самым выявляется фактуальная информация вкупе с подтекстовой. E.g. (56) Nevertheless, the theatricality of the shut-off — those television pictures of big men turning big wheels -- suggests that this was a political decision. (57) Europe can still avert future blackmail. (58) Is everybody still absolutely sure that Russia should remain a G-8 member? Is everybody absolutely positive that they want Putin to act as the G-8 president? (59) But before Western leaders can even contemplate asking such impolitic questions, they ll have to recognize Putin s new year s celebration as the warning signal it was. (60) Perhaps if the Russians want to talk about "energy security" in 2006, we should take them up on it.
Приведенные выдержки из анализируемой статьи обнаруживают ряд сигналов СКИ. Кавычки говорят о сарказме автора: "energy security" (пример 60), т.к. контекст доказывает обратное; тире графически выделяет уточнение — those television pictures of big men turning big wheels - (пример 56), содержащее повторяющуюся лексическую единицу (big), усиливающую театральный эффект (theatricality) телевизионных кадров подготовки к отключению. Theatrical подразумевает намеренное привлечение внимания аудитории к неким действиям (behaving in a loud or very noticeable way that is intended to get people s attention [Longman]), что, по мнению автора, подтверждает истинность вывода (suggest o make someone think that a particular thing is true [Longman]) о политическом характере решения (suggests that this was a political decision). Political в данном контексте обладает отрицательным оценочным зарядом, о чем, на примере другой статьи по схожей тематике, отмечалось при разборе примера 36. В тексте также присутствуют слова и выражения с семой угрозы: future blackmail (blackmail - the use of threats or manipulation in an attempt to influence someone s actions [Oxford] (пример 57), warning signal (something that makes you aware of a possible danger or problem, especially one in the future [Cambridge]) (пример 59), что имплицирует грядущую опасность.
Технология речевой манипуляции «хорошо/плохо»
Характеризация лица, предмета, явления как «хорошего» или «плохого» является проекцией интенции коммуникатора определенным образом повлиять на восприятие окружающего мира адресатом сообщения. «Ценностные ориентиры возникают не только на основе знания и информации, но и собственного жизненного опыта человека, они представляют собой личностно окрашенное отношение к миру» [Гуревич 1995: 120], отражают, добавим, в контексте манипу-лятивного потенциала политического дискурса СМИ, ценностную установку коммуникатора, которую необходимо передать адресату.
«Субъектом оценки является лицо или общество в целом» [Карасик 1992: 10], в рамках политического дискурса СМИ - это автор текста как представи 127 тель некой социальной группы. «Объект оценки - это лицо, предмет, событие или положение вещей, к которому относится оценка» [Вольф 2003: 12], к тому же «объект оценивается по своим качествам, которые могут быть противоречивы» [Карасик 1992: 12]. Основание оценки - «потребности, интересы, установки личности или социальной группы, стандарты, образцы, правила, общественные инспиративы или запреты, цели или проекты, выраженные в форме норм» [Сергеева 2003: 69]. «Оценочная шкала располагается в диапазоне между знаками оценки (+) и (-)» [Карасик 1992: 11].
В сфере оценки проявляются «аксиологические архетипы», такие как «чужой - плохо» [Сергеева 2003: 14], что, видимо, заложено в формах общественного познания. Выше мы уже приводили размышления Т.А. ван Дейка о позитивной самопрезентации и негативной презентации других. Он также считает, что «самовосхваление не означает, что самокритика полностью отсутствует». Но даже такая критика часто предполагает положительные характеристики: слишком хорошие, слишком демократичные и т.п. [Dijk 2004]. Тем не менее, ТРМ, построенные на оппозициях «свои/чужие» и «хорошо/плохо», следует различать, т.к. локальная цель субъекта дискурса неодинакова. В первом случае цель - представить «чужим», т.е. опасным или другим. Во втором - представить плохим, т.е. поступающим неправильно. Концептуальная информация текстов, построенных по данным технологиям, соответственно, различна.
«Ценности лежат в основе оценки, тех предпочтений, которые человек делает, характеризуя предметы, качества, события» [Карасик 1996: 4]. При этом ценности - это не универсальная категория, а «социальные, социально-психологические идеи и взгляды, разделяемые народом... Ценности - это то, что как бы априори оценивается этническим коллективом как нечто такое, что "хорошо" и "правильно", является образцом для подражания и воспитания» [Стернин 1996: 108]. Таким образом, оценка самым непосредственным образом связана со всеми формами общественно познания, начиная с самой фундаментальной ступени - культурных и обыденных знаний.
Оценка в широком смысле охватывает очень большой круг понятий. Это - и аксиологические оценки (этические, утилитарные, политические, религиозные, эмоциональные, эстетические), и алетические модальные оценки, и экзистенциальные, и временные, и оценки величин [Ивин 1970]. Но в узком смысле оценка связана с признаком «хорошо - плохо». Она подразумевает ценностный аспект значения языковых выражений, который может быть интерпретирован как А (субъект оценки) считает, что Б (объект оценки) хороший/плохой [Арутюнова 1988]. Именно в этом смысле мы и рассматриваем оценку, в качестве базовой оппозиции для выделения одной из технологий речевой манипуляции.
Выделение СКИ в группе текстов с инвариантом, основанным на аксиологической оппозиции, было показано выше в 1 настоящей главы. Тексты данной группы демонстрируют ядро, выражающее противопоставление «хорошо/плохо». В качестве материала для иллюстрации действия данной ТРМ были выбраны тексты, конкретизатором ядра в которых является (не)толерантность. Таким образом, эти тексты, объединенные концептуальной информацией, сформулированной как «Толерантность - хорошо, не-толерантность - плохо». E.g. (85) Tolerance vs Intolerance (BG 05/02/2006, заголовок). (86) Is Afghanistan a democracy that respects human rights and international norms, or is it an Islamic country with an extremely conservative judiciary? (UT 08/02/2006). (87) It was a picture of the Australian idyll. Physical prowess was all that mattered here; not who a person was. ... Not long before the North Cronulla Life Saving Club had been forced to cancel its beach carnival because of something alien to this notion of equality through sport (HT 16/02/2006). (88) In this jihad over humor, tolerance is disdained by people who demand it of others (WP 07/02/2006). (89) Meanwhile, Iran s most popular newspaper, Hamshahri, stirred outrage by announcing it was staging a contest to find cartoons about the Holocaust (NYP 07/02/2006).
Данные примеры демонстрируют отнесение толерантности (поступков, событий, объектов, обладающих этой характеристикой) к положительному полюсу, а не-толерантности - к отрицательному. Это противопоставление отражено в заголовке статьи Tolerance vs Intolerance (пример 85). Tolerance означает «готовность принять поведение и убеждения, которые отличаются от собствен 129 ных, хотя можно с ними не соглашаться или не одобрять» (willingness to accept behaviour and beliefs which are different from your own, although you might not agree with or approve of them [Cambridge]). Intolerance, нетерпимость, предполагает неприятие «другого», т.е. предполагает поляризацию на «своих», разделяющих взгляды, и «чужих», чьи убеждения отличаются (intolerant - not willing to accept ways of thinking and behaving that are different from your own [Longman]). Эти понятия соотносятся с человеческими социокультурными нормами и ценностями, относятся к фундаментальному слою общественного познания. Они «определяют, что хорошо и плохо, что разрешено и запрещено, каких целей должен добиваться человек, группа и общество в целом» [Dijk 2001].
