Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Наименования лица в системе языка и художественном дискурсе 11
1.1. Имена в антрополексической системе 11
1.1.1. Антропонимы в антрополексической системе 19
1.1.2. Апеллятивы в антрополексической системе 28
1.2. Антропонимы в художественном дискурсе 35
1.3. Когнитивное пространство образа персонажа как основа когнитивного значения его имени 46
Выводы по первой главе 57
ГЛАВА II. Развитие когнитивного значения антропонимов, восходящих к немецкому героическому эпосу 60
2.1. Когнитивное значение имен главных персонажей в немецком героическом эпосе «Песнь о Нибелунгах» 60
2.2. Развитие когнитивного значения имени Siegfried в диахронической перспективе немецкоязычного художественного дискурса 76
2.3. Развитие когнитивного значения имен собственных Gunther, Brunhild, Kriemhild в диахронической перспективе немецкоязычного художественного дискурса 89
Выводы по второй главе 97
ГЛАВА III. Развитие когнитивного значения антропонимов, восходящих к немецким фольклорным сказкам 99
3.1. Система наименований персонажей в сказках братьев Гримм. Когнитивное значение частотных антропонимов сказочных персонажей 99
3.2. Развитие когнитивного значения имени Hans в диахронической перспективе немецкоязычного художественного дискурса 111
3.3. Развитие когнитивного значения имени Gretel в диахронической перспективе немецкоязычного художественного дискурса 122
Выводы по третьей главе 133
Заключение 136
Список используемой литературы 141
- Антропонимы в антрополексической системе
- Когнитивное значение имен главных персонажей в немецком героическом эпосе «Песнь о Нибелунгах»
- Развитие когнитивного значения имен собственных Gunther, Brunhild, Kriemhild в диахронической перспективе немецкоязычного художественного дискурса
- Система наименований персонажей в сказках братьев Гримм. Когнитивное значение частотных антропонимов сказочных персонажей
Введение к работе
Данная работа, выполненная на материале немецкого языка, посвящена изучению имен собственных в рамках литературной ономастики.
Несмотря на то, что к исследованию особенностей функционирования имен собственных в художественных текстах обращались ещё античные ученые (например, Гораций), становление литературной ономастики (или поэтики онима) в качестве самостоятельной лингвистической науки началось лишь во второй половине XX века. Это стало возможным, когда «имя собственное получило статус художественного приема, войдя в арсенал художественной поэтики» [Фомин 2004: 109].
Как каждая молодая наука, литературная ономастика имеет значительное количество лакун, заполнение которых необходимо для её дальнейшего развития. А.А.Фомин [Фомин 2004: 118] выделяет четыре направления, в которых ведется данная работа: философское, логическое, литературоведческое и лингвистическое. Философское направление рассматривает имя в его отношении к другим философским категориям и традиционной философской проблематике [Лосев 1990, Флоренский 2007]. Логическое направление обращается к анализу имен собственных в контексте теории референции и в парадигме логических категорий [Руденко 1990; Руденко, Сватко 1993]. Практика последних лет показывает, что самыми перспективными для литературной ономастики представляются исследования лингвистического направления. Их значительно возросшая продуктивность в изучении поэтики онимов, несомненно, обусловлена «сменой вектора лингвистических интересов» [Маслова 2007: 4] с языковой системы, «где ономастика поневоле занимает достаточно скромное место, на речь, где имя в силу своей лингвистической природы становится эффективнейшим инструментом порождения и конденсации разнообразных смыслов» [Фомин 2004: 118]. Такие новые научные дисциплины, как
5 когнитивная лингвистика, теория дискурса, теория интертекста, принесли новые принципы и методы, позволяющие на более глубоком уровне изучить литературные онимы. Наше исследование выполнено в свете названных тенденций и представляет собой разработку одного из возможных подходов к изучению литературных онимов, что свидетельствует о его актуальности.
Объектом данного исследования являются имена собственные, восходящие к ранним немецким фольклорным источникам. Предметом -когнитивное значение данных имен в диахронической перспективе немецкоязычного художественного дискурса.
Цель работы - описать развитие когнитивного значения имен собственных, восходящих к ранним немецким фольклорным источникам, в диахронической перспективе немецкоязычного художественного дискурса.
Поставленная цель обусловила решение следующих задач:
исследовать особенности функционирования антрополексической системы в языке и в художественном дискурсе;
определить состав корпусов кореферентных номинативных единиц для исследуемых фольклорных персонажей;
создать модель когнитивного пространства образа персонажа (КЛОП);
установить когнитивное значение исследуемых антропонимов, функционирующих в качестве имен фольклорных персонажей;
выявить когнитивное значение исследуемых антропонимов, функционирующих в качестве имен личных персонажей в немецкоязычном художественном дискурсе второй половины XIX-XX веков;
провести сравнительный анализ когнитивных значений-первоисточников фольклорных имен и когнитивных значений данных имен в немецком художественном дискурсе второй половины XIX -XX веков.
В основу исследования положена гипотеза о том, что имена собственные, восходящие к немецкому фольклору, обладают когнитивным значением, которое в процессе их функционирования в диахронической перспективе художественного дискурса изменяется путем актуализации отдельных элементов когнитивного значения или посредством приращения новых когнитивных значений.
Научная новизна исследования состоит:
в конструировании модели когнитивного пространства образа персонажа на основе схемы когнитивного значения имени, разработанной М.В.Никитиным;
в описании способа определения когнитивного значения имени собственного литературного героя посредством анализа корпуса его кореферентных наименований,
в исследовании парадигмы когнитивного значения имен собственных, зафиксированных в фольклорных источниках, в художественном дискурсе современного немецкоязычного сообщества.
Теоретическая значимость работы заключается в развитии теории когнитивного значения применительно к литературным онимам. Соединение данной теории со стилистикой художественного текста создает предпосылки для развития когнитивно-прагматической теории, позволяющей анализировать антрополексемный дискурсивный потенциал художественного текста.
Практическая ценность работы определяется возможностью использования её,основных положений и выводов в лекционных курсах и на семинарских занятиях по лексикологии немецкого языка, в спецкурсах по литературной ономастике и при интерпретации текста. Выявленные в ходе исследования парадигмы когнитивного значения имен собственных, восходящих к немецким фольклорным источникам, могут использоваться в качестве материала для лингвокультурологических словарей.
Материалом исследования в качестве фольклорных источников послужили героический эпос «Песнь о Нибелунгах» и 88 сказок братьев Гримм. Для выявления когнитивного значения и его изучения в диахронической перспективе художественного дискурса из эпоса было выбрано 4 имени героев с сопровождающими их корпусами кореферентных наименований, из сказок - 2 имени и 2 корпуса соответственно. В качестве источников, иллюстрирующих художественный дискурс второй половины XIX-XX вв., использовано 7 литературных произведений общим объемом свыше 1600 страниц. В процессе исследования было обработано 20 корпусов кореферентных наименований героев.
В работе использовались разнообразные методы исследования: метод сплошной выборки, метод этимологического анализа, метод симптоматического статистического подсчета, структурно-семантический анализ, метод моделирования значения, метод когнитивно-прагматической интерпретации, контекстуальный, пресуппозиционный и сравнительный анализ. Методом сплошной выборки из фольклорных и художественных произведений были отобраны исследуемые единицы - корпусы наименований персонажей. Этимологический анализ применялся при описании первичных значений исследуемых имен. Метод симптоматической статистики использован для определения количественного соотношения различных групп наименований. С помощью структурно-семантического анализа были выделены основные семы значения слов. Применение метода моделирования позволило структурировать когнитивное пространство образов персонажей. Метод когнитивно-прагматической интерпретации в совокупности с контекстуальным и пресуппозиционным анализом позволили вывести когнитивное значение исследуемых имен. Для выявления особенностей функционирования рассматриваемых имен в диахронической перспективе немецкоязычного дискурса использовался метод сравнительного анализа. Ключевым методом работы стал анализ корпусов кореферентных номинативных единиц.
8 Теоретической основой исследования послужили следующие положения:
1. Значение онима заключается в единичном понятии и общих
представлениях об обозначенных им объектах в языке, речи и культуре
народа (Ю.А. Блинова, М.Я. Блох, Д.И. Ермолович, З.В. Корзюкова, М.В.
Никитин, Е.Ю. Рубцова, Т.Н. Семенова, Г.В. Соколова, О.И. Фонякова, Л.М.
Щетинин и др.).
Неотделимые от обозначаемых персонажей, антропонимы в процессе функционирования в художественных произведениях наполняются ассоциациями, связанными с их обладателями (В.А. Лукин, В.А.Кухаренко, Е.В.Шерстюкова, E.Markstein).
Моделирование языковой способности человека, основанное на постулате интегративности, рассматривается как основной метод когнитивной лингвистики (Е.Г.Белявская, 2008).
4. Когнитивное значение имени поддается моделированию (М.В.
Никитин,1983).
5. Под влиянием контекстов смысл слова может расщепляться без
изменения его собственной формы и грамматических параметров (В.Г.
Борботько, 2009).
На защиту выносятся следующие положения:
1. В процессе функционирования в литературных произведениях
имена собственные насыщаются когнитивным значением, приобретая
которое, они проходят начальный этап апеллятивации.
2. Когнитивное значение, сформированное у имен собственных в
художественном тексте, можно исследовать через когнитивные пространства
образов персонажей (КЛОП), которым они принадлежат. Основными
составляющими КЛОП становятся кореферентные текстовые номинативные
единицы, образующие корпус наименований персонажа. Личное имя героя
становится при этом названием данного корпуса, его символом.
КПОП, образованное корпусом кореферентных наименований, поддается моделированию. Объединяясь по семантике в группы, кореферентные наименования образуют семантические узлы, соотносимые по признаку кореферентности и образующие парадигму когнитивного значения имен собственных. Общий семантический признак задается именем персонажа, дифференциальные семантические признаки выводятся из кореферентных обозначений. Они имеют интенсиональный либо экстенсиональный характер и образуют определенные оппозиции. Интенсиональные признаки противопоставлены как род и вид, тогда как экстенсиональные противостоят друг другу по прямым или имплицированным оценкам.
Парадигмы когнитивных значений имен собственных обладают специфическими свойствами, отличающими их от известных лексико-грамматических и синтаксических парадигм. Основное отличие состоит в их, метаязыковом характере, выводимом при интерпретации корпуса кореферентных наименований персонажей литературных произведений;
Результаты, анализа* кореферентных наименований обнаружили принципиальные различия; в формировании и функционировании' первоначального когнитивного; значения имен эпических и сказочных персонажей: .
первоначальное когнитивное значение имен эпических персонажей было сформировано.в героическом.эпосе и-явилось воплощением ценностных ориентиров немецкого народа;
первоначальное когнитивное значение имен сказочных героев было развито до того, как они попали в фольклорный дискурс. Впитав основные представления немецкого этноса о самом себе, данные имена изначально стали символами его общности и народности.. В таком качестве они вошли в большинство фольклорных сказок, инвариантно допуская сопутствующие значения. Этим объясняется их высокая степень
10 информативности для представителей немецкой лингвокультуры, несоизмеримая с теми сведениями, которые можно получить из корпуса их кореферентных единиц. 6. Антропонимы, зафиксированные в ранних немецких фольклорных источниках, продолжают функционировать в современном немецком художественном дискурсе. При этом, как правило, наблюдается изменение их когнитивного значения, которое в большинстве случаев сужается и претерпевает ухудшение. Отдельные имена вытесняются из современного художественного дискурса.
Апробация работы. Основные положения работы докладывались на международной научно-практической конференции «Филологические чтения» (Оренбург, 1-2 ноября 2007 г.), на III научно-практической конференции «Проблемы профессионального роста учителей иностранного языка в едином поле российского вузовского и послевузовского образования» в рамках Международного форума специалистов в области лингвистики и иноязычной коммуникации «21 век: содружество лингвокультур», на VI (Самара) и VII (Тамбов) Съездах Российского союза германистов, а также на Днях науки и на заседаниях кафедры немецкого языка ПГСГА (СГПУ) (2006-2010 гг.). По материалам исследования опубликовано 6 работ.
Структура работы. Диссертация состоит из Введения, трех глав, Заключения, списка научной литературы, Списка используемых словарей и энциклопедий, Списка фольклорных и художественных произведений, послуживших источниками языкового материала, Приложения.
Антропонимы в антрополексической системе
Занимая «особое место в лексической системе любого языка» [Fleischer 1989: 298], имена собственные уже несколько десятилетий привлекают к себе пристальное внимание лингвистов. Их своеобразие как номинативных единиц позволило выделить изучение онимов в отдельную науку -ономастику.
Ономастика изучает основные закономерности истории, развития и функционирования имен собственных. Нельзя не согласиться с А.В.Суперанской, отмечающей, что, ономастика, обладающая своим материалом и методикой его изучения, не может не быть самостоятельной дисциплиной. Однако доминирует в ономастике лингвистический компонент, потому что каждое имя - это слово, развивающееся по законам языка, а также потому, что имена содержат информацию, которая "добывается" с помощью лингвистических средств [Суперанская 2009: 7]. Важность ономастического материала для исследований лингвистического характера определяется тем, что именно в нем сохраняются архаизмы, устаревшие формы, утраченные в языке в целом, появляются инновации и разрабатываются новые тенденции и пути языкового развития. Справедливо говорят, что «имена рассказывают истории» [Familiennamen 2005: 5]. Помимо этого, однообразие, регулярность и частая повторяемость имен собственных создают крайне выгодные условия для анализа разнообразных аналитических процессов, обобщения имен собственных по различным критериям и признакам и, следовательно, для формирования новых языковых элементов.
Если рассматривать имена в общем историко-культурном контексте, то их ценность проявляется еще и в том, что они служат своеобразными индексами. Ф.Солмсен охарактеризовал онимы как «зеркало культуры» [Solmsen 1922: 28], отражающее особый статус имен собственных в мифопоэтической модели мира. Возможность взаимного корректирования лингвистических и культурно-исторических данных создает чрезвычайно благоприятные условия для комплексного изучения языка и культуры.
В соответствии с категориями объектов, носящих собственные имена, в ономастике выделяют несколько разделов, каждый из которых занимается изучением одного определенного разряда имен собственных. Подход к делению ономастического пространства существенно отличается в силу не только объективных, но и субъективных причин, которые определяются как факторами общественного порядка, так и индивидуальностью-исследователя.
Одна из первых классификаций- имен собственных в связи с обозначаемыми объектами принадлежит немецкому лингвисту А.Баху. В составе ономастического материала он выделил имена живых существ или существ, которые считаются живыми (особей или группы особей); имена вещей, куда относятся названия небольших местностей (поселков, улиц, рек); имена крупных местностей (стран, частей света и т.д.); названия учреждений, обществ; названия танцев, игр; названия литературных произведений, военных и прочих планов; названия музыкальных произведений и мотивов [Bach 1952:4].
Анализ предъявленной классификации показывает её несовершенство: имена людей объединены в ней с именами животных, названия литературных произведений оторваны от музыкальных. Однако некоторые идеи, например, выделение живых существ, неодушевленных объектов, мыслей, действий, звуков, были очень точными и повлияли на дальнейшее развитие ономастики в общем и на классификацию одного из самых выдающихся российских ономастов А.В. Суперанской в частности. Так, в области ономастического пространства, имеющего дело с реальными денотатами-объектами и предметами как носителями индивидуальных названий, А.В. Суперанская выделяет такие классы имен собственных, как антропонимы, топонимы, космонимы, зоонимы, фитонимы, хрононимы, хрематонимы и т.д. [Суперанская 2009: 174-212]. В нашей работе мы обращаемся к исследованию антропонимов. Под антропонимом понимается имя собственное, присвоенное отдельному человеку как его опознавательный знак для отличия от других людей [Fleischer 2001: 663].
Антропонимы, выполняющие функции идентификации и индивидуализации личности, в истории развития5человечества были одним из основных условий существования человека в социуме. По этому поводу Л.М. Щетинин говорил, что необходимость в именах была обусловлена возникновением самых примитивных первобытных ячеек человеческого общества, «когда далекий предок современного человека почувствовал потребность обозначить... своих соплеменников простейшими звуковыми комплексами» [Щетинин 1968: 15].
Многие ученые отводят антропонимам особое место в системе языка и в теории номинации. Это связано с тем, что объект их наименования (человек) одновременно выступает субъектом языкового общения, «представляя собой центральное и универсальное понятие как концептуальной модели мира, так и языковой модели мира» [Брутян 1973: 9.]. Являясь наименованиями лиц, антропонимы также признаны «языковыми маркерами эпохи, пространства, реагирующими на социально-экономические, политические, культурные изменения» [Лекова 2007: 125].
Решение вопроса о значении антропонимов М.Э. Рут видит в различении их языкового и речевого значений. Называя их «двуликими», она подразумевает способность антропонимов существовать как «сами по себе» и в качестве личных имен конкретных людей [Рут 2001: эл. ресурс]. «Сам по себе» антропоним «живет» в языке, его особенности определяются языковыми законами, противопоставляющими их апеллятивам на всех уровнях языка. «На грамматическом уровне антропонимы противостоят именам нарицательным по способу выражения грамматических категорий рода, числа, падежа, особенностям склонения. На лексическом уровне их отличие от апеллятивов заключается в ущербности лексических парадигм. Антропонимы не наделены полисемией, не имеют сопряженных с ними глаголов и прилагательных, им не свойственны явления синонимии и антонимии» [Яворская: эл. ресурс].
Семантика антропонимов обусловлена их общенародными культурными коннотациями [Рут 2001: эл. ресурс], которые Л.И. Зубкова понимает как многогранное социально-лингвистическое явление, сформированное лингвистическими И экстралингвистическими факторами. Коннотации, по её утверждению, приобретаются именами на протяжении всего периода функционирования в обществе [Зубкова 2009: 8].
Личное имя, как отмечает М.Э. Рут, существует в социолекте, где его семантика определяется закрепленностью за конкретным членом социума. Это объясняет присутствие в структуре значения личного имени отсоциумных денотатов и отсоциумных коннотатов. «Личное имя варьирует в социуме, через многочисленные варианты и дублеты стараясь наиболее полно реализовать денотативное и коннотативное наполнение семантики имени. Чем уже социум, тем ярче особенности функционирования имени» [Рут 2001: эл. ресурс].
Когнитивное значение имен главных персонажей в немецком героическом эпосе «Песнь о Нибелунгах»
31 июля 2009 года на сайте NEWSru.com была -опубликована информация о том, что международная комиссия программы «Память мира» включила немецкий героический эпос «Песнь о Нибелунгах» в список мирового культурно-исторического наследия ЮНЕСКО [NEWS ru.com: эл. ресурс]. Это событие, по нашему мнению, лишний раз свидетельствует о значимости эпических произведений для современного общества как источников сведений о духовной жизни предков. Идеи и сюжеты сказаний, отшлифованные на протяжении ряда столетий многочисленными поколениями безымянных поэтов и певцов, сохранили для потомства жар души наших праотцев, их наставления, их мечты и ожидания. Нетленность памятников устной поэзии, вечно живая жизнь эпоса воплощены во многих произведениях современного искусства.
В нашей работе мы обращаемся к эпосу, чтобы, как и многие другие ученые, прикоснуться к истокам интересующих нас вопросов. Принимая во внимание то, что эпос рождается, формируется и развивается в течение веков, впитывая типичные черты общественного развития народа, в своем исследовании мы рассматриваем этот жанр как картину мира людей, живших за сотни лет до нас. Целесообразность выбора германского эпоса в качестве источника для изучения мира древних германцев подтверждает А.Я. Гуревич [Гуревич: эл. ресурс], так как, по его мнению, именно эпические произведения способны были сочетать в себе две важнейшие для общества функции: функции назидания и познания. Назидательная функция эпоса, на его взгляд, реализуется через содержащиеся в нем сведения о богах и других сверхъестественных существах, увлекательные рассказы и поучительные примеры, афоризмы житейской мудрости и образцы героического поведения. Познавательную функцию, как считает ученый, эпический текст выполнял на стадии возникновения и развития, когда у германских народов не существовало достоверных знаний о природе и истории, сведений из философии, художественной литературы и театра. «Эпос давал законченную и всеобъемлющую картину мира, объяснял его происхождение и дальнейшие судьбы, включая и самое отдаленное будущее, учил отличать добро от зла, наставлял в том, как жить и как умирать. Эпос вмещал в себя древнюю мудрость, знание его считалось необходимым для всех без исключения» [Гуревич: эл. ресурс].
О жизненных представлениях древних обществ можно непосредственно судить и по образам персонажей эпосов. Каждый из действующих в них героев, обладая цельным характером, олицетворяет какое-то качество, детерминирующее его сущность. «Эпический герой не мучим сомнениями и колебаниями, его характер выявляется в действиях; речи его столь же однозначны, как и поступки» [Гуревич: эл. ресурс]. Эту монолитность героя эпоса А.Я. Гуревич объясняет его святой верой в судьбу, он принимает ее как должное и неизбежное и смело идет ей навстречу. Эпический герой не свободен в своих решениях, в выборе линии поведения. Поэтому герою остается лишь наилучшим образом доблестно выполнить свое предназначение [Гуревич: эл. ресурс].
В нашем исследовании мы обращаемся к эпической литературе на немецком языке, существование которой зафиксировано уже во времена зарождения государственности на территории будущей Германии. Первые образцы немецкого эпоса записываются в XII веке, но в устной традиции, скорее всего, бытуют с еще более ранних времен. Наиболее интересным для нашей работы представляется самое знаменитое из этих произведений «Песнь о Нибелунгах» («Nibelungenlied»), появление которого датировано началом XIII века [Schlosser 2006: 54]. Время действия этой героической поэмы - эпоха великого переселения народов и формирования первых варварских государств (прежде всего, франкского королевства династии Меровингов).
Как отмечает Х.Д. Шлоссер, в окончательной обработке «Песни о Нибелунгах» была реализована попытка представить все архаичное, что осталось у германцев со времен великого переселения, в соответствии с кардинальными ценностями жизни аристократического общества Германии эпохи Штауферов. Так, могучие германские воины превратились в рыцарей, а амазонки - в придворных дам. Однако благодаря тому, что первоначальные варианты данного эпоса все же оказали существенное влияние на произведение, в нем обнаруживается ряд древних мотивов: борьба с чудовищами, героическое сватовство к суженой, родовая месть [Schlosser 2006: 54]. Сочетание данных мотивов с такими реалиями феодального общества, как идеал вассальной верности господину и рыцарского служения даме, идеал властителя, пекущегося о благе подданных и щедро награждающего пленников, сделало «Песнь о Нибелунгах» истинным шедевром германского средневекового героического эпоса, отражающего менталитет германцев позднего Средневековья.
О том, что это произведение отражает историю немецкого народа, свидетельствуют также рассматриваемые нами имена его главных персонажей (Siegfried, Gunther, Kriemhild, Brunhild), зафиксированные в древневерхненемецком лексическом пласте. Уже сам факт происхождения этих имен требует их всестороннего анализа. Известно, что ситуация в древнегерманской ономастической сфере отличалась от наиболее распространенного и типичного в современной среде случая, когда имена собственные представляют собой бессодержательные знаки. Сохранив не только этимологическую, но и структурную мотивированность, каждое имя в ту эпоху представляло собой своеобразное досье на своего носителя. Например, по внешней структуре имен можно было судить о положении в обществе тех, кому они принадлежали. Как и многие другие онимы, появившиеся в этот период, интересующие нас имена двучленны, что напрямую свидетельствует о принадлежности их обладателей к высшему сословию, т.к. согласно традиции имянаречения того времени двучленными именами преимущественно называли детей в семьях знати [Bach 1952 (II): 191]: Heri-ward, Had-mund, Berin-hart, Truht-helm, Bald-frid. В качестве доказательства функционирования данного экстралингвистического фактора приведём одночленное имя вассала короля Гюнтера Hagen, (ден. hagan -огороженный двор [Александрова и др. 2000: 89]), своей формой свидетельствующее о невысоком социальном статусе его обладателя.
Развитие когнитивного значения имен собственных Gunther, Brunhild, Kriemhild в диахронической перспективе немецкоязычного художественного дискурса
В итоге проведенного нами исследования функционирования когнитивного значения имени Siegfried в современном немецкоязычном художественном дискурсе мы пришли к выводу, что на сегодняшний день существуют два варианта актуализации когнитивного значения имени-первоисточника Siegfried. Первый вариант заключается в том, что объем когнитивного значения данного имени актуализируется за счет внедрения новых и вытеснения «лишних» оттенков значения при сохранении основного ядра его составляющих. В этом случае стоит говорить о развитии когнитивного значения имени Siegfried по отношению к имени первоисточнику по модели пересечения. Второй вариант - актуализация отдельных единиц, входящих в состав общего когнитивного значения имени Siegfried, зафиксированного в фольклорном дискурсе. Эта модель характеризуется как модель включения. Факт того, что появление новых когнитивных значений имени происходит при непосредственном участии фольклорного когнитивного значения, дает нам все основания рассматривать его в качестве их главного источника.
Имена Gunther, Brunhild, Kriemhild в сознании представителей немецкоязычной культуры, как и имя Siegfried, ассоциируются, главным образом, с эпосом «Песнь о Нибелунгах», что во многом обусловливает их распространение в современном немецкоязычном художественном дискурсе. В большинстве случаев они заимствуются авторами произведений непосредственно вместе с сюжетами сказаний, а соответственно и с их функциями и образами. Но, как было отмечено ранее, писатели и поэты XIX и XX веков вовсе не стремились к полному совпадению содержания драм, трагедий, романов с исконным героическим сюжетом. На их страницах герои становились современниками эпохи, что, естественно, отражалось и в когнитивном значении их имен.
Для того чтобы проследить, как изменилось когнитивное значение имен Gunther, Brunhild, Kriemhild в XIX веке, вновь обратимся к трилогии К.Ф. Хеббеля «Нибелунги».
Анализ схемы когнитивного пространства героя Гюнтера, заполненной текстовыми наименованиями данного персонажа (рис. 13), на первый взгляд, кажется не очень информативным из-за малого количества представленных номинативных вариантов. Однако, как нам удалось убедиться, за достаточно скромным набором наименований кроется глубокое содержание.
Гиперсемный признак - принадлежность к полу - отражен в когнитивном пространстве данного персонажа точно так же, как и в когнитивном пространстве Гюнтера из «Песни о Нибелунгах»: субстантивом ein Mann. Однако в трагедии Хеббеля он приобретает двойное толкование-антитезу. Такой эффект достигается благодаря реализации этой единицей лексических значений «человек» и «мужчина», имеющих прямо противоположные шлейфы ассоциаций. Так, со словом «мужчина» ассоциируются сила, храбрость, уверенность. Слово «человек» может подразумевать все человеческие слабости: жадность, зависть, трусость. Гюнтер предстает у Хеббеля как «слабый мужчина, одолеваемый нерешительностью и трусостью».
Подобно этому примеру, в когнитивном пространстве Гюнтера функционируют и наименования экстенсионала ein Degen -и ein Konig. Так, если в гипосеме слово Konig употреблено в прямом значении, выражая семы статуса и профессиональной деятельности в словосочетании Konig Gunther von Burgund, то его приобретенное контекстуальное значение совершенно противоположно. То же самое можно сказать и о номинативном варианте ein Degen, подтверждением чего становятся следующая строка из текста драмы: «Ein Konig! Spricht dock ein Degen so mit einem Degen!» [Hebbel: эл. ресурс]
В этих словах Зигфрида, обращенных к Гюнтеру, слышится явное пренебрежение социальной значимостью короля. Для Зигфрида намного важнее, чтобы Гюнтер был рыцарем, воином, человеком с кодексом чести. Но Гюнтер - не тот, за кого его принимает юный герой. Поэтому употребление апеллятива ein Degen (der Degen) по отношению к Гюнтеру зафиксировано лишь единожды в ситуации, описанной выше. В этом как раз и состоит основное различие между составом корпуса наименований для Гюнтера из трагедии «Нибелунги» и корпусом персонажа из эпоса. К.Ф. Хеббелю не важна «средневековая этикетность», обусловившая наличие среди номинаций эпического Гюнтера таких единиц, как der kuhne Degen и edler Ritter. Для современного читателя эти наименования - при соотнесении с образом персонажа - могли1 бы стать не признаком этикета, а явным выражением авторской иронии.
Образ Гюнтера не соответствует здесь и образу истинного короля, который в Средневековье также должен был служить образцом морали. Об этом свидетельствуют следующие слова Гизельхера, демонстрирующие его осуждение Гюнтера за убийство Зигфрида: Giselher (zu Gunther): ... dieses Spiel War keines Konigs wurdig! ...[Hebbel: эл. ресурс]
Данные примеры доказывают, что наименования экстенсионала в дискурсе трагедии приобрели отрицательную коннотацию.
Анализ когнитивного пространства Гюнтера в трилогии К.Ф. Хеббеля выявил следующее значение его имени: Gunther = трусливый и подлый человек. Интересно отметить, что, выйдя за рамки произведения, имя Gunther приобрело «узуально закрепленное номинативное значение» [Кухаренко 1988: 107] и вошло в язык именно как обозначение человека с внутренними пороками. Подтверждение тому - название целой серии очень популярных в Германии книг немецкого психолога Стефана Фрэдриха (Dr. Stefan Fradrich) «Giinter, der innere Schweinehund», издающихся с 2004 года. Их главный герой - воплощение всех низменных мотивов человека - носит имя Gunther.
Установленное когнитивное значение имени Gunther в трилогии К.Ф. Хеббеля предстает составляющей когнитивного значения имени Gunther, зафиксированного в эпосе. Следовательно, в данном примере изменение когнитивного значения имени-первоисточника реализуется через актуализацию его отдельных составляющих в немецкоязычном художественном дискурсе. Когнитивное значение имени Gunther (Gunther ) из эпоса со значением имени Gunther (Gunther і) находится в отношении включения, что может отразить следующая формула:
Система наименований персонажей в сказках братьев Гримм. Когнитивное значение частотных антропонимов сказочных персонажей
В качестве источника имен собственных, зафиксированных в средневерхненемецкий период, мы рассматриваем немецкие народные сказки. Обращение к ним, наряду с историческим эпосом «Песни о Нибелунгах», датированным XIII веком, представляется обоснованным, так как сказки также имеют многовековую историю. Их отличие от ранее исследованного нами произведения заключается в том, что до 1806 года они существовали лишь в устной форме, передаваясь от поколения к поколению из уст в уста. И только в начале XIX века Якоб и Вильгельм Гримм, самые известные популяризаторы немецких сказок, по крупицам собрали фольклорное сказочное богатство своего народа и опубликовали первый том сборника «Kinder- und Hausmarchen», мгновенно распространившийся по всему миру.
Как известно, братья Гримм стремились воссоздать сказки в мельчайших деталях. Они писали: «Мы старались сохранить сказки во всей их первозданной чистоте. Ни один эпизод в них не выдуман, не приукрашен и не изменен, так как мы стремились избежать попыток обогатить и без того богатые сказочные сюжеты за счет каких бы то ни было аналогий и реминисценций» [цит. по Герстнер, 1980: 82]. Исходя из этого, автор диссертации считает, что сказки могут дать истинные представления о культуре и мировоззрении немецкого народа в Средние века.
Нами было проанализировано 88 сказок. В это число вошли все сказки первого сборника братьев Гримм (№ 1-86) и 2 сказки из второго. Целью нашей работы над данным материалом было изучение особенностей системы наименований сказок, установление наиболее часто употребляющихся в них антропонимов и выявление когнитивного значения последних.
Исследование корпуса наименований для героев фольклорных сказок показало, что их состав - как в количественном, так и в качественном отношении - намного беднее, чем для героев ранее исследованного нами эпического произведения. Данное обстоятельство, на наш взгляд, отвечает специфике жанра. Лаконичность и ограниченность наименований действующих лиц несут в себе особый смысл для всего текста, придают ему динамичность и безграничную емкость. Дефицит обозначений призван стереть границы образа персонажа. В сказках не требуется детализации персонажей для представления их как отдельных ярких личностей. Следовательно, не требуется и объемного корпуса их наименований, по которым можно не только выстроить жизненные пути героев, но и заглянуть в глубины их сознания. Если герои романов и эпосов призваны олицетворять какую-либо эпоху, то сказочные персонажи, напротив, представляют собой нечто общее, абстрактное, но в то же время близкое и понятное каждому поколению читателей.
Для изучения системы именований в сказках братьев Гримм мы изначально выделили корпусы обозначений 155 героев. Но так как 25 действующих лиц явились представителями мира фауны (der Wolf /die Wolfin, der Fuchs, der Hund, die Katze, das GeiBlein, der Esel, das Lauschen, das Flohchen, das Hahnchen, das Huhnchen u.a.), 4 - неодушевленными предметами (der Strohhalm, die Kohle, die Bohne, der Tod) и 2 - мистическими существами (der Zwerg, der Teufel), исследование проводилось на корпусах наименований 124 персонажей, представленных людьми. При детальном рассмотрении корпусов их наименований было установлено, что в большинстве случаев они состоят всего лишь из одного варианта. При этом отметим, что предпочтение в таких случаях отдается апеллятивным наименованиям. Количественное соотношение имен собственных и нарицательных в системе именований сказок можно представить в виде диаграммы (рис.17).
Наибольшее количество апеллятивных наименований отражают социальный статус героев. Их доля составляет 43% от общего объема всех анализируемых имен нарицательных. Абсолютным лидером в данной категории выступает апеллятив der Konig, используемый для называния 22% персонажей, обозначенных именами нарицательными. Практически все остальные наименования этой группы также указывают на принадлежность героев к высшему сословию в обществе (die Konigin, der Konigssohn, die Konigstochter, der Graf). Лишь одно наименование der Bauer из этой семантической категории употребляется для героев низшего сословия. Интересно отметить, что случаи использования этого апеллятива достаточно редки. Для обозначения героев с таким социальным статусом чаще всего используются наименования других групп.
На половую принадлежность указывают 22% имен нарицательных. Наиболее распространенным из них является апеллятив das Madchen (10% от всех проанализированных имен нарицательных, 48% от апеллятивов с семой указания на возраст). Его популярность, по нашему мнению, обусловлена присутствием в немецких фольклорных сказках традиционной пары героев der Konig I das Madchen, участников многих сказочных сюжетов, в основе которых лежит их неземная любовь.
Обозначения по родству, роду занятий и возрастным признакам составляют соответственно 19%, 10% и 6% от общего числа имен нарицательных. Как было упомянуто ранее, чаще всего они используются для обозначения персонажей, принадлежащих к низшим слоям общества.
