Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I Немецкий политический язык как объект лингвистических и междисциплинарных исследований - 13
1. Роль языка в политической коммуникации 13
2. Определение немецкого политического языка, целей, задач и перспектив его развития 17
3. Основные понятия и методы исследования политолингвистики 23
3.1. Ключевые понятия политической семантики 27
3.2. Методы исследования политолингвистики 42
4. Определение немецкого политического лексикона и его состав ляющих 44
4.1. Трудности разграничения политического лексикона 46
4.2. Структурные разряды политического лексикона 50
5. Особенности немецкого политического словаря 55
5.1. Взаимоотношение языка и идеологии 55
5.2. Идеологическая релевантность основополагающий признак политического словаря 57
5.2.1. Семантико-прагматические характеристики идеологически релевантных единиц 60
5.2.2. Формы проявления идеологической релевантности 62
ГЛАВА II Направления и этапы исследования немецкого политического языка в германии с 1945 года 75
1. Подходы к периодизации истории исследований современногонемецкого политического языка 75
2 Периоды исследования современного немецкого политического языка 82
2.1. Исследование языка национал-социализма 83
2.1.1. Язык национал-социализма и современные тенденции его проявления 94
2.2. Исследование немецкого политического языка в разделенной Германии 101
2.3. Исследование немецкого политического языка в объединенной Германии. Путь к языковому единству 123
2.3.1. Исследование немецкого политического языка в период объединения Германии. Язык исторического «поворота» 125
2.3.2. Ретроспективные исследования языка ГДР. Открытие другой языковой культуры 127
2.3.3. Коммуникативные конфликты между восточными и западными немцами в объединенной Германии 131
2.3.4. Проблемы национальной и языковой идентичности в объединенной Германии 139
3. Возникновение немецкой политолингвистики научной дисциплины прикладной лингвистики 152
4. Российские исследования в области политической лингвистики 161
ГЛАВА III Описание немецкого политического словаря 176
1- Лексико-семантическая характеристика политического словаря 176
1.1 Слова-лозунги - ядро идеологически релевантного словаря 176
1.2. Политические метафоры 182
1.3. Политические эвфемизмы 198
1.4. Общеязыковая лексика с «идеологическим смысловым приращением» 209
2. Структурная характеристика политического словаря 214
2.1. Институциональный вокабуляр 217
2.2. Ведомственный вокабуляр 224
2.3. Идеологический вокабуляр 229
2.4. Общий вокабуляр интеракции 234
3. Металингвистические проблемы описания немецкого политического языка 236
ГЛАВА IV Изменения в немецком политическом словаре впроцессе «языкового объдинения» Германии 251
1. Лексикографическая фиксация единиц политического лексикона в ведущих словарях ГДР и ФРГ 251
1.1. Несоответствия лексикографической фиксации единиц полити ческого лексикона в словарях ГДР и ФРГ 254
2. Изменения идеологически релевантных единиц лексикона ГДР в словарях объединенной Германии 260
2.1. Изменения единиц политического лексикона ГДР с семасиологически выраженной идеологической релевантностью 261
2.2. Изменения единиц политического лексикона ГДР с ономасиологически выраженной идеологической релевантностью 285
3. Анализ изменений, произошедших в разных структурных разрядах политического лексикона ГДР 287
3.1. Изменения в институциональном вокабуляре : 288
3.2. Изменения в ведомственном вокабуляре 290
3.3. Изменения в идеологическом вокабуляре 294
3.4. Изменения в общем вокабуляре интеракции 297
ГЛАВА V Языковые процессы, вызванные кардинальными политическими изменениями в гдр и в советском союзе
1. Обновление политического языка в эпоху перемен 310
2. Сравнительный анализ процессов языкового обновления в период объединения Германии и перестройки в СССР 311
2.1. Процессы деидеологизации и переидеологизации общества и связанные с ними языковые изменения 315
2.2. Процессы реактуализации и неологизации политической лексики 328
2.3. Специфические процессы языковых изменений 335
Выводы 338
Заключение 347
Литература 367
Список условных сокращений 404
- Определение немецкого политического языка, целей, задач и перспектив его развития
- Исследование языка национал-социализма
- Структурная характеристика политического словаря
- Изменения единиц политического лексикона ГДР с ономасиологически выраженной идеологической релевантностью
Определение немецкого политического языка, целей, задач и перспектив его развития
Исследования в области политического языка не представляют собой единой картины, что объясняется тем, что «политика не является завершенной и навсегда определенной величиной, и что, прежде всего, нет языковой специфики, типичной только для политики» [Dieckmann 1975, 8]. Несмотря на давнее и пристальное внимание к этой проблематике со стороны разных исследователей, немецкий политический язык характеризуется как «дебри», в которых можно быстро заблудиться, если не знать свода правил [Dorner 1991, 9], как «хаос», в котором лингвисты стараются навести порядок [Holly 1990, 3]. Это определение касается в первую очередь самого термина «политический язык», поскольку существует большое количество конкурирующих между собой обозначений для языка политической коммуникации и, соответственно с этим, для исследуемой научной дисциплины: «политический язык», «язык в политике», «язык политики», «политическое употребление языка» и т.д. Это многообразие находит выражение в названиях различных научных работ (монографий, сборников статей и т.п.) по данной тематике: «Язык и политика» („Sprache undPolitik") [Reich 1968; Bergsdorf 1986], пришедшее из марксистского языкознания «Язык политики» („Sprache der Politik") [Klaus 1971] и др. Самым распространенным обозначением данного феномена является «язык в политике» и «политический язык», впервые употребленные В. Дикманном в перемежающемся названии его хрестоматийной монографии „Sprache in der Politik. Einfuhrung in die Pragmatik und Semantik der politischen Sprache", изданной в 1969 и дополненной в 1975 году. О многоаспектном характере общего понятия «политический язык» свидетельствуют публикации, имеющие и более специальный характер: „Politisches Sprechen" [Bergsdorf 1984], "Politischer Sprach-gebrauch" [Zimmermann 1972; Reich 1973], „Politische Sprachverwendung" [Klein 1989], „Das Parlament und seine Sprache" [Burkhardt 2003], „Politische Sprachkultur" [Holly 1989], „Politische Sprachkritik" [Heringer 1982a; Schiewe 1998], „Politikersprache" [Holly 1990] и др. Наличие существующего многообразия взглядов на роль языка в политике и подходов к его описанию объясняется тем, что политический язык с лингвистической точки зрения объективно представляется «трудно определяемым феноменом»: «Он взял ото всего понемногу: он может выдавать себя за язык экспертов, т.е. специальный язык, и использовать все регистры управленческого и законодательного языков, он может пользоваться коммуникативными формами языка средств массовой информации; он хотел бы выступать одновременно разговорным (понятным для каждого) и книжным языком высокого уровня [...]. Он представляет постоянно меняющийся феномен с множеством лиц» [Neuland/Volmert 2003, 2]. Проблемы наименования немецкого языка, применяемого в современной политической коммуникации, всегда находились в центре внимания многих исследователей. А. Буркхардт, долгое время исследующий данный феномен, предлагает объединить все виды политической коммуникации (общественной, институциональной, частной) под общим понятием «политический язык», чтобы навести порядок в выше упомянутых «дебрях конкурирующих обозначений» языка в политике и избежать терминологической путаницы [см. Burkhardt 1996, 78-79].
Он впервые вводит «для этой до сих пор безымянной дисциплины языкознания, занимающейся исследованием политического языка в его общем и частных проявлениях», понятие «политолингвистика» [Burkhardt 1996, 82] и описывает ее структуру, к разделам которой относятся: 1. политический язык средств массовой информации („Politische Mediensprache") как форма коммуникации политической журналистики; 2. язык политиков („Politikersprache"), как ситуативно и адресно обусловленная речь политиков; 3. язык в политике („Sprache in der Politik") — специальный, функциональный („Funktionssprache), внутриинституциональный политический язык („institutionsinterne Sprache") в узком смысле этого слова; 4. язык граждан, говорящих о политике („Sprechen йЪег Politik") в частной или полуофициальной сфере, так называемая «лингвистика снизу» („Linguistikvon unten") [Burkhardt 1996, 80-81, 96]. К задачам политолингвистики, этой новой дисциплины прикладной лингвистики, А. Буркхардт относит наряду с историографией политического языка (в рамках описания современной истории немецкого языка) также критический анализ языка современной политической коммуникации [Burkhardt 2001, 1]. Причем критическое исследование политического языка являет собой наиболее лингвистически обоснованную и разработанную форму языковой критики, начало которой было положено в 60-е годы в ходе развернувшегося острого научного «спора о языковой критике», основанной на анализе политического употребления языка [см. von Polenz 1964, 1968; Sternberger/Storz/Siiskind 1968]. Анализ и критика политического языка составляют суть новой дисциплины, с помощью которой «лингвистика активно вторгается в практическую жизнь» и, тем самым, вносит свой важный вклад в общественно-политическую жизнь общества.
К такому пониманию задач политолингвистики пришли, как отмечает А. Буркхардт, по меньшей мере, лингвисты немецкого и англоязычного ареала [Burkhardt 2001, 1]. В соответствии с этим, задачи и прикладной характер политолингвистики определяются следующим образом: «Кто исследует политический язык, делает это не только из чисто теоретических или эвристических намерений, но и с целью критического анализа языка, исходя из политического интереса. Он хочет активно вмешиваться в общественную дискуссию» [Burkhardt 1996, 82]. К другим перспективным задачам политолингвистики относится дальнейшая разработка типов политических текстов, в том числе, в их исторической перспективе [Burkhardt 2003, 21]. Особое внимание уделяется «интеркультурному направлению политолингвистики», контрастивным исследованиям разных политических культур, поскольку межкультурные языковые сравнения разных государств и политических систем могут в рамках европейской интеграции внести свой вклад в процесс взаимопонимания между народами [см. Burkhardt 1996, 95]. Перспективы применения результатов исследований политического языка в немецкой школе, имеющие давние традиции в Германии, свидетельствуют также о политико-образовательной релевантности политолингвистики [см. Bachem 1979; Burkhardt 2003а; Neuland 1997, Neuland/Volmert 2003; Wengeler 1998, 2003]. На актуальность лингвистических исследований прикладного характера на современном этапе указывает также И. Кляйн, один из ведущих исследователей немецкого политического языка, который в своих работах подчеркивает важность взаимосвязи и взаимозависимости прикладной и теоретической лингвистики. Он рассматривает постоянно возрастающую востребованность прикладной лингвистической семантики и ее эмпирическую ценность, общественную и политико-образовательную значимость исследований в свете прогнозируемого будущего «общества
Исследование языка национал-социализма
Научное исследование языка политики, по мнению немецких лингвистов, начинается с исследования языка национал-социализма и языка в разделенной Германии, с различий в политическом словаре ФРГ и ГДР [Dieckmann 1975; Burkhardt 1996]. Именно они на долгое время определяют исследовательскую область политического языка в Германии: «исследования языка национал-социализма и дивергенций в политическом словаре обоих немецких государств являются «историческим исходным пунктом для возникновения германской лингвистики политического языка, радиус действия которой в значительной мере был ограничен названными областями исследования» [Burkhardt 1996, 76]. Особенно после внутриполитических событий в Германии в 1968/1969 годах, вызванных студенческим движением, политическая коммуникация приобретает особый размах и в 70-е годы становится предметом лингвистического и политологического анализа. В. Дикманн также называет «язык национал-социализма» и «язык в разделенной Германии» основными специальными объектами исследования, которые положили начало исследовательскому интересу к политическому языку [Dieckmann 1975, 133]. Другим объектом исследования немецкого политического языка он называет «язык пропаганды», указывая, однако, на то, что и он исследуется на примере языка Третьего Рейха и языка ГДР [Dieckmann 1975, 24]. Таким образом, эти две тематических области представляют исходный пункт возникновения немецкой лингвистики политического языка и становятся на протяжении многих последующих десятилетий темами интенсивного исследования, к которым проявляется неослабевающий лингвистический интерес и в наши дни. Языковое преодоление идеологии национал-социализма после 1945 года, выражавшееся в критических исследованиях языка
Третьего Рейха, очень долго было представлено лексикологическим/лексикографическим подходом к исследованию языка национал-социализма и было сконцентрировано на попытках выделения и определения специфического «национал-социалистического языка» и его вокабуляра. Важнейшими документами этих усилий являются широко известная книга В. Клемперера «ЛТИ» Язык Империи Третьего Рейха» („LTI" Lingua Tertii Imperii) [1947] и серия критических языковых статей Д. Штернбергера / Г. Шторца /В. Е. Зюскинда (1945-1947), которые позднее были опубликованы в известной книге «Из словаря нечеловека» („Am dem Worterbuch des Unmenschen") [1957]. Книга В. Клемперера, впервые появившаяся в 1947 году, многократно переиздававшаяся в последующие годы, представляет собой дневники филолога, написанные непосредственно во время войны. В ней он беспристрастно изображает повседневный быт в Третьем Рейхе и подвергает резкой, беспощадной критике жаргон национал-социалистов. Книга В. Клемперера - это «лишенная временных границ хроника тирании», в которой он деконструирует язык национал-социализма и показывает, как в результате «осмотических процессов он оглуплял и калечил мозги немцев» [см. Heilbrunn 1996, 24]. Эта книга о «языковом терроре», о «языке крика и команд», о «нацистской языковой чуме», остается значительным документом, запротоколировавшим «культурный упадок в Германии» [Hieber 1999, 61]. Ее автор, переживший преследования нацистов, и исследовавший язык Третьего Рейха изнутри, выступает за то, чтобы «нацистские взгляды, образ мыслей и их питательная среда, язык национал-социализма, были уничтожены навсегда во всем мире» [Klemperer 1947, 7].
Как книга В. Клемперера, так и «Словарь нечеловека» Штернбергера /Шторца/Зюскинда, манифестирует методы национал-социалистов, с помощью которых нацисты манипулировали языком, делали его средством лжи и клеветы, преувеличения, маскировки и эвфемизации. Но авторы словаря не ограничиваются критикой языка нацистского времени, они обращают ее и против современных негативных явлений немецкого языка, существовавших в ФРГ и ГДР. «Словарь нечеловека» и вызванная им дискуссия в обществе впервые подняли и заострили проблемы употребления немецкого языка в тоталитарном обществе. Языковому преодолению фашизма служит также широко развернувшаяся общественная дискуссия о «(коллективной) вине» немцев („Kollekiv-Schulddiskussion ") в ходе начавшегося в западных оккупационных зонах «демократического перевоспитания» („reeducation"). Она вносит свой вклад в критическое осмысление языка национал-социализма, основными темами которого являются: «соблазнение немецкого народа через язык» („ Verfiihren des deutschen Volkes durch die Sprache"), «оккупация языка национал-социалистами» („Okkupation der Sprache durch die National-sozialisten"), «нацистский немецкий» („Nazi-Deutsch"), «коричневый немецкий» („Braun-Deutsch") и др. В этой связи актуальными становятся требования «денацификации языка» („Entnazifizierung der Sprache") и «демилитаризации понятий» („Entmilitarisierung der Begriffe") и т.п. Эти дискуссии, предметом которых было (зло)употребление немецкого языка в прошлом, находят свое продолжение в острых дебатах сегодняшних дней,
Структурная характеристика политического словаря
Традиционное структурное описание политического словаря, впервые осуществленное западногерманскими лингвистами В. Дикманном [1969/ 1975] и И. Кляйном [1989], предполагает его деление на три основных разряда (институциональный, ведомственный, идеологический вокабуляры) и дополняющий их четвертый вокабуляр общей интеракции. Как уже отмечалось в первой главе (раздел 4.2), выделяемые разряды политического лексикона у разных исследователей политического языка имеют разные названия: В. Дикманн называет «политический словарь» (politischer Wortschatz) более широким понятием «политический язык» (politische Sprache) и соответственно с этим называются его разряды: (институциональный язык, идеологический язык и т.д.). В отличие от В. Дикманна, И. Кляйн оперирует понятием «вокабуляр» (институциональный вокабуляр, ведомственный вокабуляр и т.д.). Исходя из того, что и в других работах аналогичного направления термины «политический язык» и «политический вокабуляр» часто употребляются как легитимные синонимы, в данном исследовании также употребляются оба эти термина, хотя «вокабуляр» как наиболее соответствующий объекту исследования, употребляется чаще. Тем более что в более поздних работах В. Дикманн также прибегает к обозначению «вокабуляр» [Dieckmann 2005]. Опираясь на структурные классификации политического словаря ФРГ В. Дикманна и И. Кляйна, которые в определенной мере даны схематично, в данной работе дается более подробное его описание. Кроме того, учитывая тот факт, что существующие классификации осуществлялись на примере политического словаря ФРГ, а политический лексикон ГДР не подвергался аналогичной систематизации, в работе впервые предпринимается попытка краткого структурного описания политического словаря ГДР с целью исследования его дальнейших трансформаций и воссоздания полной картины изменений немецкого политического языка после объединения Германии.
Это тем более необходимо, так как именно он испытал в результате объединения наибольшие изменения. Анализ выделенного корпуса лексических единиц лексикона ГДР выявил необходимость внесения некоторых корректив в существующие классификации политического языка в виду всеобъемлющего влияния господствующей идеологии в социалистическом немецком государстве на все его разряды. Это было продиктовано также и тем, что в результате исследования ведомственного вокабуляра в нем выделилась еще одна подгруппа специальной лексики, явно не относящейся к политическому лексикону ГДР, но имеющей ее пометы и находящейся на границе между специальным языком отдельных областей политики и обще употребительным языком. Ей в свое время В. Шмидт дал название «специальной лексики отдельных отраслей» („Fachlexik der einzelnen Sachgebiete") [Schmidt 1972, 16]. Поэтому для более подробного рассмотрения многочисленного разряда специальной лексики ведомственного вокабуляра ГДР понадобилось его дальнейшее разграничение на специальную лексику отдельных сфер политики, что В. Дикманн называет «специальным языком государственного отраслевого управления», и на специальную лексику отдельных отраслей, имеющей специфические пометы ГДР. Выделение в ведомственном вокабуляре двух подгрупп специальной лексики, соотносимой как с официальной политикой (экономической, хозяйственной, социальной, образовательной, культурной и т.п.) государства, так и с лексикой конкретных специальностей, позволяет детально исследовать данный разряд лексики во всех его проявлениях. При этом следует, однако, отметить определенную условность подразделения лексических единиц по названным структурным разрядам, учитывая высокий уровень идеологизации всего словаря ГДР. Так, например, любая на первый взгляд нейтральная номенклатурная единица институционального вокабуляра является в то же самое время идеологически обусловленной, так как соотносится с определенной реалией социалистической действительности (с соответствующей трактовкой в словаре ГДР), не имевшей места в другом немецком государстве. Сложность отнесения их к конкретным разрядам политического лексикона заключается в определенной размытости их границ (их частого пересечения и большого количества пограничных случаев). Несмотря на это, данная систематизация лексикона ГДР по названным разрядам дает возможность проследить общие тенденции изменений его единиц и их дальнейшую судьбу в объединенном немецком языке. Институциональный вокабуляр (в терминологии В. Дикманна «институциональный язык») связан с деятельностью органов государственной власти. Он регулирует формальное функционирование государственных органов власти внутри учреждений, ведомств и организаций, призванных решать задачи, предписываемые конституцией или другой вышестоящей властью.
В соответствии с этим институциональный вокабуляр состоит из наименований отдельных государственных и политических институтов, политических партий и общественных организаций, с их внутренним структурным делением, наименованиями конкретных задач и процессов, в которых они функционируют. В этот структурный разряд политического лексикона входят следующие основные группы политико-институциональной лексики: 1. обозначения разных государственных институтов, разных форм правления с их внутренним структурным подразделением, предусмотренных конституцией (Bundestag, Regierung, Bundesstaat, Bundes-verfassungsgericht, Landtag, Senat, Kreistag, parlamentarische Demokratie, konstitutionelle Monarchie, Militardiktatur, Fraktion, Parteivorstand, Ausschuss и др.,)/ 2. обозначения кодифицированных стандартов, определяющих политико-институциональные действия (Grundgesetz, Staatsvertrag, Koalitions-vereinbarung, Partei-Statut, Parteiprogramm) и их конкретные задачи (Verfassungsschutz); 3. обозначения государственных, должностных, политических ролей и позиций (Bundestagsprasident, Bundeskanzler, Ministerprasident, Fraktions-mitglied, Staatssekretar, Mitglied des Landtages, Parteitagsdelegierter и др.,);
Изменения единиц политического лексикона ГДР с ономасиологически выраженной идеологической релевантностью
Ономасиологически выраженная идеологическая релевантность проявляется у группы слов, специфика которых при одном и том же или схожем денотате заключается в различном обозначении в разных идеологических системах. Это явление политической коммуникации имеет название «идеологически обусловленной синонимии», которая на уровне речи, в политическом дискурсе, проявляется в форме «номинативной конкуренции» или «конкуренции обозначений». Данное свойство идеологической синонимии, так же как и идеологической полисемии, служит основой известной лексико-семантической стратегии политической коммуникации «захвата понятий». Объектом специфического обозначения может стать любое слово, отражающее актуальное явление общественно-политической жизни страны в определенный отрезок исторического развития, но чаще всего объектом идеологически обусловленной синонимии выступают политические понятия, представляющие разные виды «слов-лозунгов». В идеологически обусловленной синонимии политических понятий реализуется различное отношение к одному и тому же явлению общественно-политической жизни с точки зрения носителей разных идеологий (коммунистической / буржуазной): Arbeitgeber / Kapitalist; Werktdtiger / Arbeitnehmer; COMECON / RGW; DDR / Ostzone; Blockflote / Demokratische Front der Blockparteien; Friedensgrenze / Oder-Neifie Grenze; Konkurrenzkampf / Wettbewerb; UdSSR / Sowjets; Warschauer Vertrag/ Warschauer Pakt; Fluchthilfe / Menschenhandel; Chaoten / Andersdenkende, antifaschistischer Schutzwall / Mauer; Staatsangehoriger / Staatsbiirger; Personalchef / Kaderleiter; Staatenfamilie / Ostblocklander и др. Наличие таких параллельных наименований, «идеологически обусловленных синонимов» (дублетов) свидетельствует, как уже отмечалось раньше, о мировоззренческой природе их создания. Чаще всего социалистические номинации исчезают вместе с обозначаемыми ими денотатами в процессе деактуализации самих реалий социалистической действительности в этих странах. Не случайно лексическая единица RGW (Rat fur gegenseitige Wirtschaftshilfe) / СЭВ (Совет Экономической Взаимопомощи), существовавший до 1991 года, упоминается в общегерманском словаре Дудена (GWB2, S. 2778) только со сноской на его прежний западногерманский дублет «COMECON»: Duden: COMECON, der [Kurzwort fur engl. Council for Mutual Economic Assistance]: Rat fur gegenseitige Wirtschaftshilfe (Wirtschaftsorganisation der Staaten des ehemaligen Ostblocks) (GWB2, S. 643). Этот и другие примеры antifaschistischer Schutzwall, Warschauer Vertrag свидетельствуют о «десинонимизации» идеологически обусловленных политических понятий в связи с исчезновением одного из синонимов и полном переходе на наименования западногерманского происхождения.
Следует, однако, отметить, что наряду с полным уподоблением политическому лексикону Западной Германии, когда остается лишь одно, принятое в ФРГ обозначение, в некоторых случаях в общегерманском словаре дается информация о бывшем идеологически обусловленном синониме в сопровождении помет „ehem. DDR", „fruher" или без каких-либо помет: sozialistische Staatengemeinschaft (bes. ehem. DDR), Werktatiger (bes. ehem. DDR), Menschenhandel (ehem. DDR), Ostblocklander (fruher), Ostzone (fruher veralt.) и др. Особое место в ряду идеологически обусловленных параллельных номинаций занимают слова-оценки, служащие образной отрицательной характеристике, стигматизации (от stigmatisieren: клеймить позором) общественно значимых явлений социалистического прошлого и тем самым помогающие дистанцироваться от них: Altherrenriege (fur Politburo), Parteichinesisch (far Parteisprache) и др. Явление „идеологически обусловленной синонимии", характерное для эпохи идеологического противостояния двух немецких государств, прекращается вместе с исчезновением обозначаемых ими денотатов (СЭВ, Берлинская стена, страны социалистического лагеря и др.,) в процессе деактуализации самих реалий социалистической действительности в ГДР. Анализ изменений политического словаря, проведенный по его структурным разрядам, дополняет общую характеристику наступивших изменений в ходе «языкового присоединения» ГДР к ФРГ. Он позволяет выявить тематическую характеристику изменений, произошедших во внутренней структуре политического лексикона и в его определенных подразделениях. Поэтому наряду с характеристикой лексико-семантических изменений лексикона ГДР, его изменений по формам проявления идеологической релевантности, был проведен анализ произошедших изменений идеологически релевантных единиц по другому параметру: их принадлежности к определенному разряду политического лексикона. Это дает возможность проследить, какой из разрядов политического лексикона подвергся наибольшим изменениям и прогнозировать их дальнейшую судьбу в общегерманском политическом лексиконе после объединения Германии. Исходя из существующих классификаций политического лексикона немецкого языка, его объема и внутренней структуры, была предпринята попытка описания выделенного корпуса 1033 единиц лексикона ГДР и 135 терминов марксистско-ленинской философии (диалектического и исторического материализма); и политической экономии с точки зрения изменений его бывшего состава и конкретных структурных разрядов, последовавших после объединения Германии. Общее распределение единиц лексикона ГДР по данным разрядам выглядит следующим образом:
