Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Характеристика правовой природы функции обеспечения прав лиц, участвующих в стадии возбуждения уголовного дела 14
1. Понятие и сущность функции обеспечения прав участников уголовного судопроизводства 14
2. Лица, участвующие в стадии возбуждения уголовного дела 31
Глава 2. Содержание деятельности государственных органов и должностных лиц по обеспечению прав лиц, участвующих в стадии возбуждения уголовного дела 71
1. Деятельность следователя и дознавателя по обеспечению прав лиц, участвующих в стадии возбуждения уголовного дела 71
2. Деятельность начальника следственного отдела и начальника органа дознания по обеспечению прав лиц, участвующих в стадии возбуждения уголовного дела 99
3. Деятельность прокурора по обеспечению прав лиц, участвующих в стадии возбуждения уголовного дела 131
Заключение 162
Список использованной литературы 168
Приложения 186
- Понятие и сущность функции обеспечения прав участников уголовного судопроизводства
- Лица, участвующие в стадии возбуждения уголовного дела
- Деятельность следователя и дознавателя по обеспечению прав лиц, участвующих в стадии возбуждения уголовного дела
- Деятельность начальника следственного отдела и начальника органа дознания по обеспечению прав лиц, участвующих в стадии возбуждения уголовного дела
Введение к работе
Со времен Аристотеля о метафоре как универсальном феномене языка и мышления, без преувеличения, написаны целые библиотеки. Даже простое перечисление авторов, занимавшихся этой проблемой, не говоря уже о систематическом изучении всех существующих метафорических концепций, не представляется возможным. Тем не менее, количество научных исследований по данной теме продолжает расти в арифметической, если не в геометрической, прогрессии. О метафоре сказано уже так много, что некоторые исследователи всерьез полагают, будто ничего нового сказать о ней уже удастся (Henle, 1983: 80). Нет необходимости доказывать, что это, мягко говоря, преувеличение либо заблуждение. Каждое новое поколение вносит и, несомненно, будет вносить нечто новое в осмысление и систематизацию метафорических процессов языка, в выявление основных закономерностей и, возможно, новых тенденций функционирования метафор в языке и речи.
В этом смысле данное исследование можно рассматривать как определенный вклад в разработку общей теории образных средств языка и в отечественную метафорологию на рубеже XX - XXI вв. В нем содержатся наиболее показательные, иногда противоречивые и даже спорные высказывания о метафоре отечественных и зарубежных исследователей (в основном немецко- и англоязычных), которые могут в той или иной степени способствовать формированию объективного мнения об этом столь же интересном, сколь и сложном явлении, составляющем если не основу, то во всяком случае фон любого естественного языка.
Своеобразный циркулярный парадокс данного исследования заключается в том, что точно так же как о языке мы говорим на языке, о метафоре мы вынуждены в рамках металингвистического дискурса также
часто говорить при помощи метафор, постичь которые можно не иначе, как активно употребляя их в своей речи. Действительно, многое из того, что мы говорим о метафоре, само по себе метафорично и не может быть эксплицировано «обычным» образом. Более того, даже объяснение вполне буквальных высказываний часто включает в себя метафорические элементы. На это в свое время указывал А. Ричарде, который называл исследование метафоры посредством метафоры одной из главных задач в изучении языка (Richards, 1955: 41),
Любой естественный язык - это «сложная, многоаспектная и многослойная система» (Ссмснюк, 1972: 13), носящая интерактивный и открытый характер, причем эта открытость позволяет ему находиться в постоянном развитии. Метафорический способ номинации, имманентно присущий системе языка с незапамятных времен, является одним из ярких проявлений такого развития, а сами метафоры, возникающие «на руинах дескриптивного значения слов» (М Бердслей), обогащают и расширяют не только ресурсы языка, но и наши представления о мире, в котором мы живем.
Метафорология как наука имплицирует поистине необъятный круг задач, который не может быть исчерпан в рамках одного исследования. Отметим лишь, что любая адекватная теория метафоры в настоящее время мыслится исключительно как интердисциплинарная. По замечанию Хуго Манера, метафора как языковое явление представляет собой столь сложный феномен, что он не может быть встроен в тесные рамки какой-либо одной классификации (Meier, 1963: 229).
В данном исследовании будут рассмотрены некоторые наиболее значимые лингвистические аспекты метафорического способа номинации, охватывающего в той или иной степени все уровни языка и сферы коммуникации - от высокой поэзии до сленга - и являющегося сущностной характеристикой любого естественного языка.
Исходя из такого понимания проблемы, в работе предпринимается попытка рассмотреть комплексную проблему метафоры во всех ее взаимосвязях и следствиях и свести подчас разрозненные языковые факты, касающиеся метафорического способа номинации, в одну общую теоретическую картину. Этим обусловлена актуальность исследования.
Цель исследования заключается в анализе структурных
особенностей различного рода метафорических обозначений, закономерностей их функционирования на разных уровнях языка и в различных сферах коммуникации, их интеракции с другими элементами языка.
Теоретическая значимость исследования определяется непреходящей важностью данной проблемы в рамках общелингвистической парадигмы; рассматривая один из важных аспектов парадигматических отношений в лексике, оно вносит определенный вклад в разработку общей теории образных средств языка. Полученные научные результаты и основные теоретические положения могут найти применение в аналогичных исследованиях по другим языкам.
Научная новизна диссертации вытекает из предлагаемой трактовки некоторых основных положений лингвистической теории метафоры, включая комплексно-систематизированное описание метафорической лексики, введение ряда новых терминов, предлагаемую в качестве гипотезы лингвоголографическую концепцию метафоры и вынесенный в Приложение краткий, постоянно пополняющийся словарь метафорических средств современного немецкого языка.
Основными методами исследования, обусловленными его целью,
общей направленностью и поставленными задачами, являются
семантический, структурно-функциональный, контекстуальный
(дискурсивный), сопоставительный, а также элементы квантитативного анализа.
Объектом исследования является обширный, коммуникативно-релевантный метафорический пласт современной немецкоязычной лексики, оказывающий стабилизирующее влияние на вокабуляр и спсобствующий эволюционному прогрессу языка.
Материалом исследования послужили аутентичные
немецкоязычные тексты более или менее ярко выраженной метафорической направленности, в основном из печатных и электронных средств массовой информации, а также из художественной и публицистической литературы примерно за последние 50 лет, представляющие репрезентативный срез современного немецкого языка. В общей сложности проанализировано около двух тысяч единиц метафорического словоупотребления, большая часть которых вошла в Приложение.
В соответствии с поставленной целью и конкретными задачами исследования па защиту выносится следующие основные положения;
Являясь интегральной частью общего языкового континуума и охватывая так или иначе всё семантическое пространство, метафора как способ номинации является одной из важнейших составляющих лексической системы языка.
Любая полнозначная лексема, имеющая дескриптивный контент, может быть метафоризирована; в соответствии со степенью метафоризации выделяются инновативные, конвенциональные и латентные метафоры.
Метафора рассматривается как широко разветвленная и
инклюзивная система, включающая в себя такие языковые феномены, как
символ, аллегория, синестезия, а также метонимия, ирония, эвфемизм,
гипербола и другие, которые в совокупности составляют динамику
метафорического процесса,
Метафоры (кроме лексикализованпых) могут быть адекватно
идентифицированы и интерпретированы лишь в дискурсивном окружении,
от которого они непосредственно зависят и который они, являясь активным агентом в общем коммуникативном процессе, метафорически модифицируют; при этом степень метафоричности того или иного дискурса может быть различной.
В абсолютном большинстве случаев слово немедленно и неминуемо
приобретает метафористическую (либо другую образную) окраску, как
только оно выходит за пределы своего «домашнего дискурса».
Для корректной интерпретации метафоры в дискурсивном окружении, как правило, не требуется ее соотнесение с буквальным инвариантом, заложенным в подсознании; литеральное и метафорическое вписываются в одну общую парадигму восприятия, континуальность которого при этом не нарушается.
Нецелесообразно отделять художественную и, в частности, поэтическую метафору от общеязыковой и придавать ей какой-то особый статус. Язык как многомерная и саморегулирующаяся система представляет собой единый и ?іеделилшй континуум, и его искусственная фрагментация на любом уровне может иметь контрпродуктивные последствия не только в теоретическом аспекте.
Выдвигаемая в качестве гипотезы лингвоголографическая концепция
метафоры, дополняющая аналитическую и не противоречащая ей,
основывается на системе т. н. «полной записи», базирующейся на
феномене сосуществования и взаимодействия смыслов в рамках одной
лексемы, из которой мы по оптимальной схеме, а именно
смысл он аправл енно, ассоциативно и с опорой на контекст извлекаем
релевантную, в данном случае метафорическую, информацию.
Практическая ценность работы состоит в том, что ее отдельные положения и иллюстративный материал могут быть использованы на лекционных и семинарских занятиях по лексикологии и стилистике, а также в спецсеминарах по интерпретации текста, лексикографии и на
занятиях по политлексике на старших курсах филологических факультетов университетов и педагогических вузов.
Апробация работы. Основные выводы и наиболее важные положения исследования были неоднократно изложены на ежегодных Лингвистических чтениях, проходящих на факультете иностранных языков МПГУ, а также на международной научной конференции, посвященной 100-летию со дня рождения профессора В, Д. Аракипа 18-19 ноября 2004 года и на международной научной конференции, посвященной 80-летпему юбилею профессора В, Д. Девкина 27-28 октября 2005 года. Результаты исследования отражены в научных публикациях и используются автором в учебном процессе при чтении лекций по общему языкознанию и стилистике немецкого языка, а также на спецкурсах и семинарских занятиях по практике речи.
Структура диссертации. Работа объемом в страниц состоит из
введения, трех исследовательских глав, заключения, библиографии (в
общей сложности названий), приложения и списка источников
языкового материала.
Ни одно серьезное исследование общих закономерностей языка и речи не может игнорировать феномен метафоры. Ныне она является объектом пристального изучения в рамках таких научных дисциплин, как лингвистика, литературоведение, философия, когнитивная психология и др. Естественно, что представители этих наук используют в своих исследованиях совершенно разные аналитические парадигмы и зачастую по-своему формулируют и реформулируют суть проблемы, внося тем самым немаловажный вклад в ее общее понимание.
В свое время немецкий филолог Г. Либ обнаружил, начиная с античности и до 1963 года, не менее 125 отличающихся друг от друга дефиниций метафоры; сейчас мы вправе исходить из гораздо более
внушительной цифры. Однако, несмотря на впечатляющий плюрализм мнений и точек зрения, существует в общем не так уж много унитарных и оригинальных теорий метафоры. Среди них можно выделить прежде всего следующие: 1) орнаментально-риторическая, 2) компаративистская, 3) субституционная, 4) буквальная, 5) девиативная, или «паразитическая», 6) теория внутреннего напряжения, 7) интеракционистская, 8) контекстуальная, 9) когнитивистская.
Разумеется, эти - как, впрочем, и другие, более фрагментарные -концепции и теории не существуют в чистом виде, а часто образуют сложные концептуальные блоки, с помощью которых анализируются различные аспекты данной проблемы. Некоторые из них характеризуются внутренней противоречивостью, другие, напротив, органически дополняют друг друга- Мы считаем наиболее адекватной прежде всего интеракционистскую концепцию (7) в сочетании с теорией внутреннего напряжения (6) и контекстуальной теорией (8). Напротив, теории 1 - 5 представляются не совсем адекватными либо мало убедительными; что касается весьма распространенной в настоящее время когнитивистской концепции метафоры, то ее новизна заключается не столько в подходе, сколько в оригинальной терминологии, кроме того, она не является по своему характеру строго лингвистической, поскольку рассматривает метафору прежде всего как феномен мышления.
Понятие и сущность функции обеспечения прав участников уголовного судопроизводства
В российском уголовном процессе каждая стадия имеет свои непосредственные задачи, вытекающие из общих задач судопроизводства, определенный круг участвующих в ней органов и лиц, порядок деятельности и специфический характер уголовно-процессуальных отношений, возникающих между субъектами в процессе производства по делу, которое завершается итоговым актом (решением), означающим, что дело переходит в следующую часть (этап) судопроизводства, если оно не прекращается или не приостанавливается. Закон определяет конкретные, присущие только одной стадии процесса средства достижения поставленных задач судопроизводства. Каждая стадия уголовного процесса наделяется определенными контрольными функциями по отношению к предыдущей стадии, что позволяет устранять ее ошибки и восполнять, по возможности, пробелы.
Отсюда система процессуальных действий предопределена конкретной целью и задачами судопроизводства, которые обеспечивают ее достижение. Направленность деятельности всех участников процесса в свою очередь определяется сущностью и содержанием уголовно-процессуальных функций, в зависимости от этапа движения уголовного дела имеющих различный объем средств и способов реализации своих прав, обусловленный, прежде всего, неодинаковыми задачами (целями) субъектов, осуществляющих ту или иную функцию.
В уголовном процессе понятие, сущность и содержание уголовно-процессуальных функций до настоящего времени относятся к числу дискуссионных проблем. Главная причина дискуссий заключается в явных различиях во взглядах на ее предмет. Одни процессуалисты говорят о функциях уголовного процесса в целом1, другие - о функциях отдельных участников процесса , хотя, по сути, речь идет о сходных явлениях, но разного уровня, третьи называют уголовно-процессуальными функциями отдельные стадии уголовного процесса . Здесь следует прежде всего отметить, что функции и стадии уголовного процесса, а равно функции уголовного процесса и функции отдельных участников уголовного процесса - это категории, которые нельзя смешивать, нельзя отождествлять. Стадии уголовного процесса - это его части, этапы, имеющие непосредственные задачи и отграниченные друг от друга процессуальными актами, решениями. Стадии получаются от поперечного деления уголовного процесса на этапы (части), на каждом из которых решаются строго определенные задачи, функции - от продольного деления на виды уголовно-процессуальной деятельности, различающиеся по главным целям, не упускаемые из виду на протяжении всего уголовного процесса (на всех стадиях) и достижимым лишь по его окончании. Функции отдельных участников уголовного процесса есть виды их уголовно-процессуальной деятельности, осуществляемой в соответствии с их конкретными задачами, а также собственными интересами, определяющими специальное назначение и роль каждого участника в процессе4.
Проблема заключается также в том, что различные отрасли науки по-разному дают определение функции. Например, в философии под функцией (от лат. functio - исполнение, совершение) понимается соотношение двух или более объектов, где изменение одного из них влечет изменение другого. В социологии под функцией понимается: 1) роль, которую определенный социальный институт или частный социальный фактор выполняет в удовлетворении потребностей общественной системы или интересов составляющих ее групп и индивидов; 2) зависимость (корреляционная, факторная и др.), наблюдаемая между различными социальными процессами в рамках данной общественной системы. Все это породило множество определений понятия уголовно-процессуальной функции и в юридической литературе.
В юриспруденции понятие «функция» используется более ста лет - с выхода в 1901 году работы французского юриста Л. Дюги «Государство, объективное право и позитивный закон». Несмотря на это, до сих пор нет единого мнения по вопросу о понятии уголовно-процессуальных функций, их характере и количестве.
Под уголовно-процессуальными функциями обычно понимаются направления деятельности субъектов, обусловленные их ролью, назначением или целью участия в уголовном деле.
М.С. Строгович писал: «Уголовно-процессуальная деятельность -сложная деятельность, сложная в том смысле, что она имеет определенные стороны, определенные направления, не совпадающие друг с другом и не поглощаемые друг другом. Эти отдельные стороны уголовно- процессуальной деятельности называются уголовно-процессуальными функциями».
Некоторые ученые-процессуалисты утверждают, что процессуальные функции - не вид и не само направление уголовно-процессуальной деятельности, а выраженное в соответствующих направлениях этой деятельности назначение и роль ее участников, или же основная, ведущая процессуальная обязанность, в которой проявляется главное назначение и определяется процессуальная роль каждого из участников процесса.
Лица, участвующие в стадии возбуждения уголовного дела
Совершенствование механизма обеспечения прав участников уголовного судопроизводства неразрывно связано с решением задач и достижением целей правосудия. От степени обеспечения прав и законных интересов личности зависит эффективность деятельности правоприменительных органов, предупредительно-воспитательное значение российского уголовного процесса.
Рассматривая вопросы обеспечения прав личности в сфере уголовного судопроизводства, считаем необходимым обратиться к проблемам стадии возбуждения уголовного дела, являющейся одной из гарантий от необоснованного привлечения к уголовной ответственности.
Акт возбуждения уголовного дела - решение, принимаемое при наличии достаточных оснований (сведений), указывающих на признаки преступления. УПК РФ обязывает органы дознания, следователя, прокурора возбудить уголовное дело в каждом случае обнаружения признаков преступления. Приступить к расследованию преступления, исходя из требований нашего уголовно-процессуального законодательства, нельзя иначе как приняв решение о возбуждении дела.
Действовавший до 1960 года УПК РСФСР, как, впрочем, и дореволюционное уголовно-процессуальное законодательство, не закрепляли возбуждение производства по уголовному делу в качестве отдельной стадии уголовного процесса. В соответствии со ст. 96 УПК РСФСР, утвержденном постановлением ВЦИК 15 февраля 1923 года1, «при наличии поводов, указанных в ст. 91 Уголовно-процессуального кодекса, и при наличии в заявлении указаний на состав преступления:
1) органы дознания приступают к производству дознания, причем по делам, где обязательно производство предварительного следствия, обязаны не позже суток сообщить о том следователю и прокурору;
2) прокурор направляет дело для производства предварительного следствия или дознания, либо непосредственно в суд;
3) следователь приступает к производству предварительного следствия, о чем не позже суток сообщает прокурору; 4) суд направляет дело для производства дознания или предварительного следствия, либо принимает дело непосредственно для рассмотрения его по существу»1.
Применительно к проблеме стадии возбуждения уголовного дела приведем мнение ученых, высказывающихся за устранение этой стадии. Так, JI.M. Володина отмечает, что позиция сторонников сохранения стадии не отличается новизной аргументации. Их главным аргументом остается апелляция к правам личности и гарантиям обеспечения этих прав в уголовном судопроизводстве. Никто и не отрицает значимости вопроса о гарантиях прав и свобод в уголовном процессе, он должен быть приоритетным, но порог вторжения в конституционные права граждан может быть разумно оговорен рядом условий. Так, известно, что решение о возбуждении уголовного преследования по законодательству США принимается на основе материалов расследования. Обвинитель, изучая материалы расследования, дает оценку собранным полицией доказательствам с точки зрения правомерности методов их получения и тем самым их допустимости. Регламентация процессуального режима стадии предварительного расследования жестко выражается в четком установлении, во-первых, того, что не должно делать лицо, осуществляющее расследование преступления, и, во-вторых, какие действия органов и должностных лиц могут повлечь исключение судом полученных по делу доказательств в силу их недопустимости. Сделать это не сложно. Тем более, что в российском уголовном процессе существуют конституционные гарантии, ограничивающие процессуальную самостоятельность следователя в случаях, оговоренных законом, когда речь идет о принятии решений, связанных со вторжением в сферу основных прав и свобод личности. Кроме того, любое, с точки зрения вовлеченных в сферу уголовной юрисдикции граждан, незаконное и необоснованное действие или решение следователя, органа дознания может быть обжаловано прокурору либо в судебном порядке.
Подводя итог рассмотрению проблем, существующих в стадии возбуждения уголовного дела, Л.М. Володина делает вывод: разрешение их возможно путем отказа от стадии, как неработающего гаранта прав личности. Отказ от института возбуждения уголовных дел, по ее мнению, во-первых, позволит следователям, органам дознания в условиях экстремальности действовать быстро и оперативно, во-вторых, откроет значимые преимущества в собирании доказательств, в-третьих, даст огромные возможности в экономии процессуальных средств. Незамедлительное реагирование следователя на полученную первичную информацию о совершенном либо готовящемся преступлении - вот гарантия быстрого раскрытия преступления.
Деятельность следователя и дознавателя по обеспечению прав лиц, участвующих в стадии возбуждения уголовного дела
Деятельность правоохранительных органов, осуществляемая в рамках уголовного процесса, имеет своими приоритетными задачами обеспечение и защиту прав и свобод личности, интересов общества и государства от преступных посягательств. При этом граждане, вовлекаемые в производство по уголовному делу, должны быть гарантированы от необоснованного обвинения в совершении преступления и осуждения, незаконного или необоснованного применения к ним мер процессуального принуждения, иных противозаконных ограничений принадлежащих им прав и свобод1.
В Послании Федеральному Собранию Российской Федерации 25 апреля 2005 года Президент Российской Федерации В.В. Путин отметил, что только в свободном и справедливом обществе каждый законопослушный гражданин вправе требовать для себя надежных правовых гарантий и государственной защиты. И, без сомнения, обеспечение прав и свобод человека является критически важным как для развития экономики, так и для общественно-политической жизни России. В своем выступлении он указал, что действия должны условно осуществляться как минимум в трех направлениях: первое - меры по развитию государства; второе - укрепление закона и развитие политической системы, повышение эффективности правосудия (выделено нами - Э.И.); и третье - развитие личности и гражданского общества в целом.
резидент Российской Федерации В.В. Путин отметил: «Нам нужны такие правоохранительные органы, работой которых добропорядочный гражданин будет гордиться, а не переходить на другую сторону улицы при виде человека в погонах... Не имеют права требовать соблюдения прав человека от других те, кто сам их не уважает, не соблюдает и не может обеспечить»1.
Проблема обеспечения прав граждан со стороны правоохранительных органов, в том числе органов предварительного следствия, в настоящее время требует повышенного внимания. Судебная реформа, начавшаяся в основном в связи со сменой приоритетов в отношениях между личностью и государством и обусловившая необходимость реформирования уголовного процесса, не может не затрагивать такую его значительную часть, как досудебное производство, и связанных с ним вопросов организации деятельности следователя, дознавателя.
Одна из самых спорных в теории досудебного производства - проблема его уголовно-процессуальных функций. Закрепленная в УПК РФ концепция трех процессуальных функций имеет специфику реализации на досудебном производстве, связанную с ограниченным действием принципа состязательности сторон. В первой главе диссертационного исследования нами было установлено, что функция обеспечения прав участников уголовного судопроизводства хотя и обозначена в уголовно-процессуальном законе, однако содержание этой функции не раскрывается, что позволяет признать правомерность существования самостоятельной функции обеспечения прав участников уголовного судопроизводства наряду с функциями обвинения (или уголовного преследования), защиты и разрешения дела. Уголовно-процессуальные функции - это урегулированные законом отдельные направления уголовно-процессуальной деятельности, в которых проявляются роль и специальное назначение участников процесса. В самом общем виде деятельность определяют как специфическую человеческую форму активности, содержанием которой является целесообразное изменение и преобразование окружающего мира.
Всякая деятельность характеризуется определенной структурой, включающей в себя определенный набор последовательных действий2. Последовательность действий и их характер в значительной мере зависят от объективных условий деятельности, в разных условиях одна и та же цель может быть достигнута различными действиями. Поэтому набор отдельных действий становится деятельностью только в том случае, если они подчинены единой цели.
Когда говорят об уголовно-процессуальной деятельности, то этому термину придается двоякий смысл. С одной стороны, уголовно-процессуальная деятельность является разновидностью социальной деятельности и ей присущи черты, характерные для любого вида деятельности - предметность, планомерность, системность, упорядоченность, целесообразность и др. С другой стороны, уголовно-процессуальная деятельность по своему содержанию является составной частью деятельности правоохранительной.
Уголовно-процессуальная деятельность, как верно отмечает З.Ф. Коврига, «сложное, внутренне дифференцированное единство многих составляющих ее компонентов (субъектов и участников, целей и результатов, действий и операций, средств и способов их осуществления), которые не только функционально взаимодействуют, но и органически соединены между собой с помощью процедурно-временных (стадий процесса) и структурных, управленческих, координационных и субординационных связей и отношений» .
Деятельность начальника следственного отдела и начальника органа дознания по обеспечению прав лиц, участвующих в стадии возбуждения уголовного дела
Законность деятельности на стадии возбуждения уголовного дела предполагает прежде всего неукоснительное соблюдение уголовно-процессуального закона при ее осуществлении, а также обоснованность и своевременность решений, принимаемых по ее результатам.
С учетом специфики данной деятельности, где следователь и дознаватель наделены властью единолично решать вопросы, существенно затрагивающие интересы государства, общества и граждан, закон предусматривает систему органов и должностных лиц, деятельность которых призвана служить барьером на пути возможного произвола со стороны субъектов, осуществляющих уголовное судопроизводство.
Эффективная реализация органами предварительного следствия задач по обеспечению прав личности, охране прав и свобод граждан невозможна без совершенствования правовой регламентации прокурорского надзора и процессуального контроля начальника следственного отдела и частичного осуществления этих полномочий начальником органа дознания.
Участие начальника следственного отдела в расследовании по делам, находящимся в производстве следователя органов внутренних дел, нередко называют ведомственным контролем. Появление этого термина связано с учреждением в 1963 году в системе органов внутренних дел института следователей. Тогда в городах и районах, где при органе внутренних дел состояло по нескольку следователей, а также в областных (краевых) управлениях и в республиканских министерствах были образованы следственные отделы. Первоначально начальники следственных отделов не имели процессуальных прав и обязанностей. Их деятельность ограничивалась организационно-методическим руководством, включающим контроль исполнения ведомственных приказов, инструкций, соблюдения служебной дисциплины и др. В то время термин «ведомственный контроль» как бы подчеркивал непроцессуальный характер отношений начальника следственного отдела и следователя.
