Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретическое освещение проблем залоговое, залоговых отношений залоговых значений активности пассивности в германских языках 20
1.1. Вступительные замечания 20
1.2. Исследование общих залоговых связей и семантики инактивности. Освещение проблемы с точки зрения функциональной грамматики 25
1.3. Критерии определения залогового значения в имеющейся активной -пассивной конструкции 36
ЗА Выводы 44
Глава 2, Морфологическая и семантико-синтаксическая характеристика не входящих в сферу инактивности залоговых значений 47
2Л. Вступительные замечания 47
2.2. Конструкции с рефлексивным залоговым значением ...,.,51
2.3. Конструкции t: реципрокным яалоювым значением. .,71
2.4. Выводы 79
Глава 3. Структура и место инактивности в залоговой системе современных германских языков 84
3.1. Вступительные замечания 84
3.2. Собственно пассивные конструкции: двучленные и трехчленные .. 94
3.3. Безличные пассивные конструкции 111
З.4 Предложные пассивные конструкции 127
3.5. Косвенные пассивные конструкции 145
3.6. Конструкции со значением непассивной инактивности ... 153
3.7. Выводы 174
Заключение. 178
Библиографический список использованной научной литературы 182
Список использованной художественной литературы 192
- Исследование общих залоговых связей и семантики инактивности. Освещение проблемы с точки зрения функциональной грамматики
- Конструкции с рефлексивным залоговым значением
- Собственно пассивные конструкции: двучленные и трехчленные
- Конструкции со значением непассивной инактивности
Введение к работе
В лингвистической литературе для обозначения залогового значения, при котором процессуальный признак привнесен извне, в большинстве случаев используется традиционный термин «пассив». Этот термин является общепризнанным, и мы разделяем данную точку зрения, поэтому в настоящей работе никоим образом не подвергаем сомнению правомерность его употребления и функционирования.
В то же время многие ученые отмечали некоторую замкнутость и меньшую охватывающую способность указанного термина в обозначении той части залоговых значений, которые проявляются при исследовании различных конструкций в контексте оппозиции «актив / пассив» (Есперсен 1958; Гухман 1964; 1977; Алисова 1976).
В диссертации термин «пассив» не противопоставляется инактивности по нескольким причинам.
Во-первых, мы понимаем, что данный термин, прежде всего, несет морфологическую нагрузку, в отличие от функционально-семантического характера инактивности. Он представляет один из двух рядов глагольных форм, взаимоисключающих друг друга по значению, но объединенных по содержанию, В большинстве случаев действие направлено на объект и носит центростремительный характер: «центростремительная направленность действия в страдательном залоге и в описательных пассивных конструкциях противопоставляется в активе центробежной направленности действия» (Озеров 1971:6). Глагол-сказуемое в пассиве маркирован по форме и передает ярко выраженное значение процессуальное.
Так, разный порядок обозначенных явлений в контексте данной работы не только делает невозможным противопоставление пассива инактивности, но даже налагает запрет на его употребление в качестве синонима инактивности.
Во-вторых, так как данное исследование проводится преимущественно в направлении от функций к средствам выражения, то смысловой основой будет являться противопоставление залоговых значений активности и инактивности, а обозначаемое пассивом залоговое значение будет гармонично входить в состав инактивности в качестве одного из ее сегментов.
По сравнению с пассивом проблема инактивности не так тщательно исследована и в связи с этим не получила широкого освещения в лингвистической литературе. Вероятно, это обусловлено сложной лексико-грамматической природой инактивности, зачастую конфликтующей со смежными явлениями на разных уровнях языковой действительности и не проявляющей типологической универсальности.
Все же в литературе можно встретить краткие замечания по поводу инактивности. Согласно точке зрения М.М. Гухман (Гухман 1981), инактивность представляет собой более общую по сравнению с пассивом категорию, что свидетельствует о ее масштабности и большей степени охвата, чем у пассива - в данной связи инактивность значительно превосходит пассив. В свете принятого нами понимания инактивности мы считаем, что пассив, а вместе с ним и пассивное залоговое значение определенным образом входят в блок инактивности.
Частично вопрос инактивности затрагивается в работе Т.Е. Алисовой, которая говорит, что наряду с традиционной оппозицией «актив/пассив» существует другая пара - «активность/неактивность» (Алисова 1976), т.е. «активность/инактивность». На основании этого мы заключили, что инактивность может выступать в паре с активным залоговым значением и противопоставляться ему по ряду признаков лексико-семантического, морфологического и синтаксического характера.
Таким образом, задавшись вопросом о характере инактивности, о том в какие отношения она вступает с другими залоговыми значениями, какое место занимает в общей залоговой системе, как проявляется в конкретных
языках, и выделив два приведенных выше предположения в качестве опорных, мы предприняли попытку исследования инактивности и способов ее выражения в грамматической системе современных германских языков (на материале английского, немецкого, шведского языков).
При этом в исследовательские задачи входило интерпретировать данное явление не просто в сравнении с пассивом, но в контексте поля залоговое, потому что это давало возможность сравнить инактивность с другими залоговыми значениями, установить смежные и пересекающиеся области этих значений, конкретизировать внутреннюю структуру инактивности и на основе полученных результатов вывести определение инактивности (Гл. 3 п. 3.1).
Таким образом, преимущество подхода к описанию залоговых значений с позиций инактивности видится в более широком понимании залоговое и, как следствие, в большей охватывающей способности, поэтому мы взяли на себя смелость провести исследование не в рамках традиционной залоговой оппозиции «актив / пассив», а на основании более широкого концепта - активного и инактивного залоговых значений.
К тому же при выборе подхода мы исходили из следующих конкретных предпосылок: характера поставленных нами исследовательских задач и возможности предельности и конечности их решения.
Актуальность темы исследования обусловлена, прежде всего, слабой степенью изученности инактивности как одного из залоговых значений, прослеживающихся не в одном, а в нескольких родственных языках, следовательно, являющихся общими для языков одной языковой группы.
Многие исследователи разрабатывали залоговую систему в общем порядке, преимущественно рассматривая частные проявления какого-либо одного языка, или обзорно в системе общего языкознания.
Материалом же для нашего исследования послужили источники на трех языках: английском, немецком, шведском. Выбор этих языков не
случаен: он продиктован особой значимостью и ведущей ролью каждого указанного языка внутри соответствующих подгрупп: западногерманской (английский язык, немецкий язык) и северногерманской / скандинавской (шведский язык), которые вместе с восточногерманской подгруппой (мертвые языки: готский, бургундский, вандальский, гепидский, герульский) составляют германскую группу языков (Реформатский 2003:416-417).
Отметим, что такой выбор позволяет проводить исследование одного и того же явления в родственных языках, что крайне важно, так как значительно сужает выводимую в исследование область, и в то же время обеспечивает достаточное количество материала для анализа и формирования на их основе системы последовательных выводов.
Актуальность темы определяется также необходимостью установления новых путей для более глубокого изучения инактивности как самостоятельного явления во всех его проявлениях. Отсюда следует формулировка избранной темы исследования.
Таким образом, актуальность работы определяется необходимостью комплексного изучения темы, которое включает в себя:
общий анализ развития и состояния на данный момент залоговой системы в германских языках;
рассмотрение более общих залоговых значений, имеющихся в рассматриваемых нами языках германской группы;
отдельное изучение инактивности как одного из залоговых значений в рассматриваемых германских языках;
уточнение места инактивности в залоговой системе;
описание конструкций со значением инактивности. Каждая из этих проблем в свою очередь представляет ряд частных
вопросов, требующих специального раскрытия.
Научная новизна диссертации заключается в том, что в залоговой системе германских языков было выделено и изучено особое залоговое
значение - инактивность, позволившее раздвинуть рамки проводимого исследования и иначе взглянуть на залоговую систему.
Впервые в основу анализа залоговых отношений в германских языках была положена инактивность как объединяющий фактор, а не как одно из языковых явлений, дающих характеристику отдельному языку.
В ходе пристального системно-структурного анализа отобранных нами активных и пассивных конструкций во всех тонкостях их реального употребления в английском, немецком, шведском языках, а также в ходе их семантико-синтаксического анализа было установлено их залоговое наполнение и языковой механизм их внутренней группировки в залоговой системе. На основе полученных результатов была разработана новая, уточняющая место инактивности, классификация залоговых значений в рамках поля залоговое.
Впервые было дано определение инактивности, которое, на наш взгляд, отражает основные характеристики и специфику данного явления, выступающего в качестве одного из основополагающих и интегрирующих залоговых значений в германских языках.
Научную новизну диссертации также составляют положения, выносимые на защиту.
Теоретическая значимость диссертации.
Теоретически значимым, на наш взгляд, является использовавшийся в исследовании комплексный подход, при котором интерпретация языкового материала проводилась в органическом взаимодействии функционально-семантического и системно-структурного аспектов.
Также мы полагаем, что вышеперечисленные положения, носящие новаторский характер, вероятно, закладывают основы для дальнейшего изучения предмета в контексте функциональной грамматики, контрастивной лингвистики, дескриптивной лингвистики, психолингвистики, а также дают
возможность глубже проникнуть в суть залоговых отношений в германских языках.
Объект и предмет исследования, В результате проработки значительного количества теоретического материала нами было замечено, что большая часть посвященных данной проблематике работ носит общий характер.
Поэтому в качестве основной задачи нам видится исследование явления инактивности внутри залоговой системы германской группы языков, т.е. данная работа ориентирована на узкую область исследования, что, на наш взгляд, позволит проработать выбранную тему более глубоко и детально.
Для систематизации исследования нами были определены объект и предмет исследования. При разработке данных понятий мы исходили из логических категорий научного процесса, соотносящихся между собой как общее и частное,
В объекте мы выделили ту часть, которая в дальнейшем послужила предметом нашего исследования и на которую было направлено основное внимание.
В качестве объекта в рамках нашего исследования выступает залоговая система в германских языках, которая представляет собой вызывающее много споров и разногласий в лингвистике явление (о чем свидетельствует большое количество работ по данной тематике, представляющих различные точки зрения - см. Введение. Обзор литературы).
Предмет, находящийся в границах объекта исследования, в нашем случае представлен одним из залоговых значений - инактивностью, которая далее будет рассмотрена с функционально-семантической и структурной точек зрения.
Цели и задачи исследования.
Актуальность, теоретико-познавательная и практическая значимость изучения данной проблемы обусловливают цель диссертации - проведение комплексного анализа залоговых значений в германской группе языков, в частности, инактивности.
В контексте поставленной цели определены следующие задачи исследования:
уточнить границы исследуемой области;
установить оценочные критерии и методы для дальнейшего исследования;
определить грамматическую семантику инактивности, исходя из ее местоположения в залоговых системах отдельных языков;
дать краткую характеристику другим залоговым значениям, находящимся за пределами инактивности;
изучить инактивность как одно из залоговых значений в германских языках;
исследовать внутреннюю семантико-синтаксическую структуру инактивности;
выявить возможные способы выражения инактивности;
определить состав конструкций со значением инактивности и систематизировать их.
Решение поставленных задач позволит выявить общие закономерности и особенности структуры залоговой системы в германских языках.
Методологические основы исследования:
Особое внимание было уделено разработке и подборке результативных методов исследования, в основу которых были положены следующие
критерии: объективность, соответствие научной истине, исторической
правде.
Разумеется, выделенные нами методы носят специфический характер, и это обусловлено особенностями лингвистической науки.
Итак, в качестве основополагающего метода нами был избран метод сравнения и сопоставления, который имеется в лингвистике и выступает под именем сравнительно-типологического метода.
В силу специфики избранной тематики (исследование одной области в разных языках) именно метод сравнения позволяет установить сходство и различие фактов языка. В результате сравнения мы имеем возможность выявить то общее, что присуще двум или нескольким объектам (в нашем случае отдельным языковым структурам в связи с общей залоговой семантикой).
Также на основе выявленных общих и повторяющихся положений становится возможным понять действующие в языках закономерности и при глубоком анализе полученных в результате сравнения и сопоставления результатов вывести новые закономерности.
Таким образом, метод сравнения и сопоставления был задействован нами в тех случаях, когда между явлениями существовала определенная объективная общность. К тому же этот метод применялся только на основании выделенных наиболее важных и существенных признаков.
В остальных случаях применялись другие методы. Например, метод анализа и синтеза, который проявил себя в контексте нашей работы следующим образом,
В процессе анализа мы подвергали исследуемое явление разложению на составные части, в процессе синтеза соединяли полученные части в нечто целое. Нами применялся как прямой анализ и синтез для получения общего представления об исследуемой области, так и структурно-генетический, который позволял находить точку опоры в сложных явлениях.
За методом анализа и синтеза обычно применялся метод абстракции, который позволил преобразовать результаты компонентного разложения, полученные в ходе анализа, и синтезировать их в общую модель, которая на
определенном уровне абстракции выступает объединяющим звеном между исследуемыми языками.
После выведения основных принципов и после построения общей модели нами использовался метод восхождения от абстрактного к конкретному, который в свою очередь позволил восстановить исходную целостность исследуемого объекта, воспроизвести его во всей многогранности, но уже на новом витке развития.
В практической части мы прибегали к методу трансформации, позволявшему вскрыть морфологию, т.е. внутреннюю структуру, исследуемых явлений.
Также частично использовался исторический метод. Он применялся в тех областях, где требовалось проследить развитие того или иного явления и показать изменения, приведшие к настоящей форме, синтаксической структуре или значению.
В качестве рабочего приема можно выделить трансформационный анализ и метод субституции.
Применение указанных методов позволило системно и в соответствии с научной логикой провести исследование избранного нами объекта и предмета исследования.
Обзор литературы.
Данная работа основана на многолетней практической разработке по избранной тематике и представляет собой структурированное и практически-значимое исследование в области функциональной и формальной грамматики.
В основу исследования были положены теоретические концепции, выдвинутые в работах А, И. Смирницкого (1957; 1959), М. М, Гухман (1960; 1964; 1968; 1972; 1975; 1977; 1981; 1998), В, Н. Ярцевой (1946; 1968; 1981), А. В. Бондарко (1976; 1985; 1987; 1991; 2001; 2006), А. А. Холодовича (1974).
Большое влияние на ход исследования оказали труды следующих ученых, работавших над проблемой залоговых отношений в различных языках: О. И. Москальской (1972; 1983), С. С. Масловой-Лашанской (2001; 2002), В. П. Беркова (2001), R М, Чекалиной (1972; 1973; 1975; 1978; 1991; 1992; 1993; 2000; 2001), В, С. Храковского (1991; 2000), С. Е. Яхонтова (1974), А. М. Мухина (1987; 2002), Т. Б. Алисовой (1976).
Отметим, что залоговая система рассматривалась учеными с разных позиций.
Например, освещение проблемы залоговых отношений с точки зрения функциональной грамматики представлено, в первую очередь, в работах А. В. Бондарко (1976; 1985; 1987; 1991; 2001; 2006), B.C. Храковского (1991; 2000), R Леча (1991), Ю.А. Пупынина (1991), В Л. Недялкова (1991), И.Б. Долининой (1989; 1991), Г.В. Озерова (1971) и др. Основоположником функциональной грамматики принято считать ЛВ. Щербу, который ввел «разграничение активной и пассивной грамматики, в частности синтаксиса» (Алпатов 2001:241).
Точка зрения на залог с позиций формальной грамматики изложена в трудах А.И, Смирницкого(1957; 1959), М.М.Гухман (1960; 1964; 1968; 1972; 1975; 1977; 1981; 1998), В Л. Ярцевой (1946; 1968; 1981), О.И. Москальской (1972; 1983), СС. Масловой-Лашанской (2001; 2002), Е.М. Чекалиной (1972; 1973; 1975; 1978; 1991; 1992; 1993; 2000; 2001), В Л. Беркова (2001) и др.
В рамках грамматической семантики вопрос о залоговых значениях затрагивался в исследованиях О. Есперсена (1942; 1958; 2002), И.А. Перельмутера (1987), Д, А. Штелинга (1996), С,Д, Кацнельсона (2002), В.А. Плунгяна (2003) и др,
В контексте функционального синтаксиса указанную проблему разбирали A.M. Мухин (1987; 2002), А.А. Холодович (1974), СЕ. Яхонтов (1974), Е.В. Падучева (1974), ЭЛ1. Генюшене (1991), ГГ. Сильницкий (1974) и др.
Источниковая база.
Результатом многолетней работы явилось составление корпуса примеров, отобранных путем сплошной выборки из текстов различных функциональных стилей: художественных произведений классических и современных авторов (в том числе, не известных русскоязычному читателю), научной (по гуманитарным дисциплинам) и научно-популярной прозы.
Отметим, что такая подборка является уникальным и практически значимым пособием по изучению залоговых отношений, возможных вариаций и особенностей залоговых значений, проявляющихся в письменной и устной форме указанных языков, а также тенденций в употреблении конструкций с различными залоговыми значениями, преобладающих в литературе указанных стран.
Одновременно использованные в диссертации примеры могут служить отправной точкой для написания пособия, посвященного активным и пассивным конструкциям в английском, немецком, шведском языках и выражаемым ими залоговым значениям, которое, вероятно, может использоваться в дальнейшем при работе лингвистов, переводчиков, преподавателей и студентов в контексте указанной проблемы.
Научное и прикладное значение*
Данное исследование может заложить основы для дальнейшего исследования проблемы, а также может найти применение в работе над другими смежными явлениями и пересекающимися вопросами теории языков германской группы.
Область применения определяется практикой преподавания германских языков, составлением учебных пособий, проведением спецсеминаров по изучению залоговой системы германских языков, более узко - по типологии конструкций с различными залоговыми значениями в
современных германских языках, по грамматике отдельных языков в связи с
изучением категории залога.
Апробация исследования*
Основное содержание и результаты данного исследования обсуждались на научно-теоретических конференциях МГОУ (2004; 2005), научной конференции в НГИ г. Электросталь (2006). Проблемы залоговости обсуждались на заседаниях кафедры теории и практики английского языка и английской филологии МГОУ, частично использовались в практических занятиях по грамматике английского языка со студентами, а также обобщены и изложены в шести научных публикациях.
Структура и основное содержание диссертации.
Диссертация состоит из введения, основной исследовательской части, заключения. К работе прилагается диаграмма поля залоговости для системы залоговых значений и выражающих их конструкций - Приложение 1, Приложение 2 представлено корпусом примеров, не вошедших в основной текст диссертации.
Во введении обосновывается актуальность, научная новизна исследования, формулируются его цель и задачи, раскрываются методологические основы и источниковая база исследования, приводится практическая значимость исследования.
Основная исследовательская часть состоит из трех глав. Каждая глава начинается с вступительных замечаний по каждому вопросу и заканчивается выводами,
В первой главе «Теоретическое освещение проблем залоговости, залоговых отношений и залоговых значений активности / пассивности в германских языках» были рассмотрены предлагаемые в разное время подходы в изучении залоговой системы в различных языках. В ходе исследования была проработана залоговая семантика инаїсгивности, которая
лавалась в освещении функциональной грамматики. В ходе исследования было дано определение залоговым отношениям. Одновременно было определено место инактивности в структуре функционально-семантического поля, а также установлена ее оппозиционная пара, вместе с которой инактивность, вероятно, составляет ядро залогового поля, В ходе исследования были разработаны критерии определения залогового значения, содержащегося в имеющейся активной или пассивной конструкции.
Во второй главе «Морфологическая и семантико-синтаксическая характеристика не входящих в сферу инактивности залоговых значений» был проведен анализ более общих залоговых значений, находящихся за пределами инактивности. При этом в качестве основных были выделены два залоговых значения - рефлексивное и реципрокное1. Одновременно исследовалась синтаксическая структура конструкций с рефлексивным и реципрокным залоговыми значениями, а также различные (морфологические и лексические) средства выражения этих значений в английском, немецком, шведском языках. Результаты сопоставления представлены в виде типологических таблиц.
В третьей главе «Структура и место инактивности в залоговой системе современных германских языков» обоснована правомерность выделения инактивности как отдельного залогового значения. В ходе исследования была установлена внутренняя структура инактивности, которая обнаруживает деление на пассивную и непассивную инактивность, было дано определение инактивности. При этом на материале английского, немецкого, шведского языков в рамках значения пассивной инактивности были разобраны пассивные конструкции различных синтаксических типов. Нами были
1 В целях сохранения единообразия в именовании залоговых значений и выражаемых их конструкций согласно принятой а рамках данной работы терминологии возвратное значение будет именоваться рефлексивным, взаимное - реципрокным, конструкции, выражающие данные значения, -рефлексивными и рецилрокными соответственно (о правомерности употребления данных терминов см. Хракивский B.C. Залог//Большой энциклопедический словарь. Языкознание. - 2-е (репринтное) год. -М: Большая Российская энциклопедия, 2000. -С. 160-161).
выделены собственно пассивные конструкции (двучленные, трехчленные), безличные (как вариант - бесподлежащные) пассивные конструкции, предложные пассивные конструкции, косвенные пассивные конструкции. Одновременно в третьей главе на материале английского, немецкого, шведского языков были рассмотрены конструкции, передающие значение непассивной инактивности, а также структурные и семантические особенности этих конструкций. Результаты сопоставления представлены в виде типологических таблиц.
В заключении подведены основные итоги исследования, полученные в соответствии с поставленными задачами.
В библиографическом списке использованной научной литературы содержится 104 источника, которые представлены разнохарактерными работами как отечественных, так и зарубежных лингвистов.
В библиографическом списке использованной художественной литературы насчитывается 52 источника на английском, немецком, шведском языке. Смешанный характер задействованных в исследовании источников обусловлен спецификой использовавшегося нами метода при отборе примеров - метода сплошной выборки. Особую ценность, на наш взгляд, представляет то, что в ходе написания работы мы параллельно имели возможность обрабатывать художественные произведения современной литературы, таким образом, самые последние источники датируются 2006 -2007 годом.
Пршюжение 1 представляет собой диаграмму поля залоговости, разработанную для системы залоговых значений и выражающих их конструкций. Диаграмма построена по принципу функционально-семантического поля, начало которому положила теория А.В, Бондарко в рамках функциональной грамматики,
В Приложении 2 находятся не вошедшие в основной текст диссертации примеры, дополнительно иллюстрирующие структуры, которые содержат
рассматриваемые нами залоговые значения. При этом примеры даются не сплошным списком, а структурированы по следующему принципу:
Пассивные конструкции: английский, немецкий, шведский язык;
Конструкции, входящие в сферу инактивности: английский, немецкий, шведский язык;
Конструкции, находящиеся за пределами инактивности: английский, немецкий, шведский язык.
Положения, выносимые на защиту:
при исследовании залоговой системы современных германских языков целесообразно выделять общее для указанной группы залоговое значение - инактивность;
инактивность является более общей категорией, чем пассив, и по масштабности способна составить оппозицию активу;
проблемы залоговое германских языков могут решаться не только с позиций традиционного противопоставления «актив / пассив», но и в рамках оппозиции следующих залоговых значений: активности / инактивности;
инактивность представляет собой не частное залоговое значение - медиальность, а квалифицируется как сложное явление, включающее в себя пассивную инактивность и непассивную инактивность;
в основу анализа языкового материала положена инактивность как объединяющий фактор, а не как одно из языковых явлений, характеризующих отдельный язык. Это обусловлено особым характером исследования, затрагивающим несколько языков;
в результате исследования предлагается разработанная по принципу функционально-семантических полей уточняющая место инактивности диаграмма для системы залоговых значений и выражающих их конструкций в германских языках;
в роли ядра выступают два залоговых значения, составляющих оппозицию: активность и инактивность. В поле активности располагаются конструкции с собственно активным значением, с рефлексивным значением, реципрокным значением, В поле инактивности располагаются конструкции со значением непассивной инактивности, которая представлена в них различными формальными средствами выражения, и пассивной инактивности. Поле пассивной инактивности как более крупный блок составляют собственно пассивные конструкции (двучленные, трехчленные), безличные (как вариант - бесподлежащные) конструкции, предложные конструкции, косвенные конструкции.
Исследование общих залоговых связей и семантики инактивности. Освещение проблемы с точки зрения функциональной грамматики
Вероятно, ввиду всей сложности и многоплановости залоговой системы существует много теорий относительно ее семантического наполнения, грамматического выражения и синтаксического функционирования.
Такое положение отмечалось многими учеными: «Первопричина необычайной сложности и противоречивости залоговых концепций коренится, прежде всего, в самой языковой онтологии, в сложности и противоречивости той системы, которую стремится отразить лингвистический анализ» (Бондарко 1976:226-227).
Дело в том, что залоговая система (следовательно, залоговые значения) не может рассматриваться в отрыве от взаимодействующих с ней словообразовательных, лексических и синтаксических элементов, т.к. вследствие неполного анализа могут быть получены неверные результаты.
Для проведения наиболее полного исследования АЛ5. Бондарко предлагает использовать метод функционально-семантических полей, который позволяет рассматривать исследуемую область (в нашем случае залоговую систему и в частности инактивность) во взаимоотношениях с окружающей языковой средой.
Под средой по отношению к залоговой системе как исходной мы, вслед за А.В, Бондарко, пониманием «множество языковых (в части случаев также и внеязыковых) элементов (в рамках более широкой системы, вмещающей исходную, а также в различных смежных сферах), играющее по отношению к исходной системе роль окружения, во взаимодействии с которым эта система выполняет свою функцию» (Бондарко 2006:9).
Таким образом, если решать вопросы залоговости (в частности инактивности) с позиций функционального подхода, то он позволит исследовать залоговые отношения и залоговые значения как общую систему в контексте германских языков. К тому же сохранится конкретно-языковой характер исследования, то есть специфические явления, характерные для отдельных языков, не потеряются на общем фоне.
Избранный в данном исследовании в качестве опорного, такой подход кажется оправданным, тж. позволяет отразить общие тенденции в развитии и существовании залоговой системы германских языков и не упустить частных проявлений отдельных языков. Это особенно важно, учитывая, что залоговая система относится к разряду комплексных систем, включающих в себя разно структурные элементы, которые относятся к разным языковым областям, как-то: к морфологии, синтаксису, семантике.
Основным способом интегрированного существования инактивности нам представляется поле залоговое, имеющее функционально-семантический характер.
Теперь в общих чертах попытаемся определить внутреннее содержание поля, имеющего функционально-семантический характер, его структуру, чтобы в дальнейшем выяснить, какая роль в его пределах может отводиться инактивности.
Согласно А.В. Бондарко, функционально-семантическое поле - это «базирующаяся на определенной семантической категории группировка грамматических и «строевых» лексических единиц, а также различных комбинированных (лексико-синтаксических и пр.) средств данного языка, взаимодействующих на основе общности их семантических функций» (Бондарко 2006:11).
Итак, функционально-семантические поля это некие языковые группировки, которым присущи определенные черты, наиболее яркие из которых:
- наличие у языковых средств данной группировки общих семантических функций; - взаимодействие не только однородных, но и разнородных элементов грамматических и лексических;
- структура, в которой определяющую роль играют следующие признаки:
а) членение «центр (ядро) - периферия»;
б) постепенные переходы между компонентами данной группировки и разными группировками, частичные пересечения, «общие сегменты»4» (Бондарко 1976:204),
Отметим, что функциональный подход применительно к нашему исследованию обладает двойственной природой. Дело в том, что изначально он предполагает направление исследования «от семантики к средствам ее выражения». При этом специфика такого подхода состоит в следующем: функциональный подход основывается на речевом высказывании, при формировании которого первичным является смысл, который должен быть доведен до реципиента, и вторичным - формальные средства, при помощи которых будет производиться передача.
Однако в чистом виде при исследовании инактивости такая методика, очевидно, не смогла бы дать тех результатов, которых можно добиться при использовании синтезированного подхода. В данном случае имеется в виду формальный аспект.
Конструкции с рефлексивным залоговым значением
В рамках выделенной нами смысловой основы в виде оппозиции активности - инактивности начнем разбор залоговых значений с рассмотрения морфолого-синтаксических особенностей конструкций, выражающих рефлексивное залоговое значение.
В соответствии с наблюдениями В.П. Беркова, в германских языках рефлексивное значение в ходе развития получило три типа выражения.
Первый - это рефлексивные конструкции, состоящие из глагола и возвратного местоимения (этот тип наблюдается во всех языках германской группы).
Второй - рефлексивные формы, развившиеся в результате суффиксации возвратного местоимения (характерен только для скандинавских языков).
Третий тип представлен глаголом в сочетании с объектной формой личного местоимения (в английском, фризском и африкаанс) (Берков 2001:285).
На основании такого многообразия средств выражения рефлексивного залогового значения напрашивается вывод о том, что это значение довольно широко представлено в германских языках. При этом большинство средств выражения находится в определенной зависимости от характра глагольной лексемы. В данном случае мы имеем в виду такую категорию, как возвратность - невозвратность, которая в ходе истории положила начало многим языковым явлениям (например, см. Гл. 3 п. 3,4, - флективный пассив в скандинавских языках).
По словам Е.В. Корневой, область возвратности - невозвратности является одной из «наименее исследованных в функциональной грамматике» (Корнева 1999:81), поэтому до сих пор, вероятно, не существует однозначного соответствия между рефлексивным залоговым значением и средствами его выражения (возвратными местоимениями, возвратными глаголами).
Неоднозначный характер рефлексивности и ее привязка к столь же неоднозначной категории возвратности - невозвратности, вероятно, частично обусловливает существующее многообразие средств выражения рефлексивного залогового значения. Таким образом, при исследовании рефлексивности наш инвентарный состав (ГлЛ. пЛ.З.) пополняется еще одним критерием: возвратность-невозвратность.
До начала исследования конструкций с рефлексивным значением непременно обратим внимание на глаголы, в составе которых уже изначально содержится сема рефлексивности (возвратные глаголы). Важность данного аспекта заключается в лексическом характере возможных средств выражения рефлексивности, которые еще раз подтверждают правомерность переноса области ее существования в поле активности.
По морфологическому составу это могут быть глаголы без дополнительных формальных показателей. В английском языке существует ряд таких глаголов, к примеру: wash, shave, dress и т. д. При таких глаголах возвратное местоимение может отсутствовать,
англ. dress (одевать, напр,, одевать куклу: to dress a doll) - dress (одеваться)
англ- I had slept well, shaved well and shower-bathed well, and it was with a merry cry that I greeted Jeeves as he brought in the coffee and kippers. (Wodehouse 1999:5) - Я как следует выспался, побрился, помылся (принял душ) и радостным приветственным возгласом встретил Дживса, вносившего в комнату кофе и сэндвичи с киппером.
англ, I wash = Я моюсь (мою себя)
1 wash Ф I wash clothes, etc. При этом у большинства простых глаголов, которые сочетаются с возвратными местоимениями, при отсутствии таковых значение возвратности не сохраняется (Жигадло 1956:139).
В таком случае в немецком и шведском языках для передачи рефлексивного значения используются глаголы, в состав которых обязательно входит возвратное местоимение.
нем. kleiden (одевать, напр., он умеет облечь свои мысли в красивые слова: er kleidet seine Gedanken in schone Worte) - sich kleiden (in + A) -одеваться
шв. kalla (звать, напр,, звать девочку по имени: kalla flickan vid namn) -kalla sig (называться)
Независимо от средств выражения залогового рефлексивного значения неизменным является то, что субъект действия невозвратного глагола остается субъектом действия возвратного глагола.
Собственно пассивные конструкции: двучленные и трехчленные
Для того чтобы классифицировать многочисленные конструкции со значением пассивной инактивности и объединить их в более общие группы, нужно, прежде всего, определить доминирующие семантические признаки, на основе которых будет производиться обобщение.
Начнем с семантического наполнения пассивной инактивности. Итак, пассивная инактивность представляет собой залоговое значение, характеризующее действие как имеющее центростремительную направленность (в отличие от непассивной инактивности, свидетельствующей о нецентробежности действия).
В большинстве случаев это значит, что в конструкциях со значением пассивной инактивности действие производится над объектом, следовательно, направлено на него. Иначе говоря, пассивная инактивность в чистом виде указывает на то, что «действие глагола-сказуемого направлено на лицо или предмет, выраженный подлежащим» (Жигадлоидр. 1956:128).
Таким образом, носитель глагольного признака почти всегда занимает начальную позицию в предложении. Это связано с синтаксическими особенностями германских языков (речь идет о довольно устойчивом, а в некоторых рассматриваемых в данной работе германских языках фиксированном порядке слов в предложении).
Сам предикат при любых обстоятельствах занимает вторую синтаксическую позицию, даже при отсутствии формально выраженного субъекта действия или носителя глагольного признака. В тех случаях, когда объект действия и носитель глагольного признака совпадают в одном лице и получают формальное выражение, очевидной становится имеющая место в предложении центростремительная направленность действия.
Перейдем к рассмотрению собственно пассивных конструкций, которые, на наш взгляд, обладают наибольшим количеством признаков, характреных для значения пассивной инактивности, чем остальные конструкции.
Пассивные конструкции, в которых указан агенс называют трехчленным пассивом. Лицо или предмет, выполняющий действие (агенс), в пассиве в большинстве случаев обозначается косвенным дополнением или оборотом с предлогом by (англ.), von (нем,), av (шв.),
англ. Не talked rather shyly, hesitating, as though it were torture to him to speak and yet he was forced to bj; some inner passion, and often he used to say some very disconcerting things. (Maugham 1988:183) - Когда он говорил, он всегда смущался, будто говорить для него было сущей мукой, но к говорению его побуждало сильное душевное волнение, и иногда он выдавал очень странные вещи.
нем. Die beruhmteste Dichtung in deutscher Sprache wurde vom beriihrntesten deutschen Dichter geschrieben: Goethes „Faust". (Aufderstrafle ил. 2003:112)- «Фауст» -одно из самых известных поэтических произведений на немецком языке, был написан немецким поэтом Гете.
шв. Och sa gick de in gcnom Villa Villekullas fallfardiga tradgardsgrind uppfor grusgangen som kantades av gamla mossbelupna trad, riktigt fina klattertrad sag det ut till, fram til! villan och upp pa verandan, (Lindgren 1969:12) - И так через ветхий забор они проникли в усадьбу «Виллекулла» и пошли дальше по посыпанной гравием дорожке, по краям которой стояли старые поросшие мхом деревья, на которые так и хотелось взобраться, а с тех деревьев, что росли перед домиком, можно было прямиком попасть на веранду.
Примечательно, что «в древнеанглийском языке источник действия в пассиве указывался довольно редко и при этом обозначался при помощи разных предлогов» (Смирницкий 1956:271). В данной связи в исследуемых нами языках находим еще один ряд предлогов, которые участвуют в пассивных конструкциях и служат для указания на инструмент действия: with (англ.), mit (нем.), med (шв.). Эти предложные обороты выполняют ту же функцию, что и творительный падеж в русских пассивных конструкциях, поэтому некоторые исследователи называют эти обороты инсгрументалисом (Зеленецкий и др. 2003:108).
англ. It was disturbing to talk to high-voltage grievers who wailed so loudly you had to shout to be heard; troubling to question the ones whose eyes were still glazed with shock, whose voices were empty monotones; but it had been heart wrenching to interview this small family of gentle people who all cried endlessly, often soundlessly, even as they politely answered every question put to them. (Tracy 2004:101) - Всегда было физически трудно разговаривать с родственниками погибших, которые так громко оплакивали утрату, что приходилось кричать, чтобы быть услышанным; неловко допрашивать безучастно и опустошенно отвечавших, чьи глаза лихорадочно блестели от шока; но душа выворачивалась наизнанку, когда мы говорили с беспрестанно и беззвучно плакавшей семьей тихих и мягких людей, безропотно отвечавших на казвдый задаваемый им вопрос.
англ. For after fiddling with the engine for awhile in a discontented sort of way the female was suddenly struck with an idea. (Wodehouse 2004:148) -Представительница слабого пола некоторое время недовольно возилась с мотором, после чего ей в голову пришла неожиданная мысль.
В английском языке отметим весьма частую употребительность предложных оборотов с with в пределах собственно пассивных конструкций.
нем. Fruher war Faust immer mit der Holle bestraft worden» weil er versucht hatte, die Welt und ihre inneren Gesetze zu verstehen; man glaubte, dass dieser Versuch eine Sunde sei, weil nur Gott alles verstehen konne. (AufderstraBe u.a. 2003:112) - В свое время за дерзкую попытку познать мир Фауст был низвергнут в ад; такая попытка считалась грехом, так как законы мироздания должны были оставаться известными одному только Богу,
Конструкции со значением непассивной инактивности
Залоговое значение непассивной инактивности часто передает самопроизвольное спонтанное действие, происходящее не вследствие чьих-либо целенаправленных усилий, а как бы само по себе. Вместе с тем это может быть не только действие, но и обычное состояние, возникновение и протекание которого не было никем инициировано.
англ. I take it that things have loosened up a bit since the engagement was announced, eh? (Wodehouse 2003:32) - Я так понимаю, что с момента объявления помолвки напряжение немного спало, да?
В ходе анализа фактического материала нами было замечено, что в конструкциях со значением непассивной инактивности, зачастую содержится сема медиальности. В предложении это становится возможным, когда в нем имеется «глагольный предикат, подлежащее которого не соответствует ни субъекту, ни объекту действия» (Перельмутер 1987:17). Однако не все конструкции в разбираемых нами языках передают чистое значение медиальности, иногда встречаются пограничные случаи (о которых речь пойдет в дальнейшем), в которых медиальность, к примеру, может частично пересекаться с рефлексивностью и пр. В данной связи, на наш взгляд, крайне важно, во-первых, придерживаться комбинированного подхода, т.к. выделение структурного или функционально-семантического подхода в качестве одного из ведущих может сказаться на полноте исследования данного вопроса, который нельзя отнести к числу простых. Во-вторых, сразу определимся, что конструкции с чисто медиальным значением, медиально-рефлексивным значением и все случаи так называемого лексического пассива (об этом см. О, Есперсен «понятийный актив, понятийный пассив», также С.Д. Кацнельсон «грамматика явная и скрытая») будут объединены в рамках значения непассивной инактивности на основе обнаруженной между ними связи, В данном случае имеется в виду центральное, присутствующее во всех приведенных в данном разделе конструкциях значение непассивной инактивности, которое показывает, что эти конструкции относятся определенному семантико-синтаксическому типу, который составляет прослойку между конструкциями с активным значением и значением пассивной инактивности. В плане характера данного залогового значения отмечается некая его абстрактность, которая, как нам кажется, обусловлена его способностью к одновременному лексико-грамматическому выражению концентрированного значения непассивности и инактивности.
Если судить о сложности данного вопроса но имеющимся в лингвитической литературе ссылкам, то уже в пределах одной страницы научной работы И.А, Перельмутера «Семантическое определение залога» мы находим два противоречивых высказывания, второе из которых, на наш взгляд, имеет все основания считаться правомерным: «Идея непассивного инактива распространена достаточно широко, хотя большей частью она не связывается с понятием залога или залогового значения» и «.. .идея непассивного инактива распространена достаточно широко, а рассмотрение этого значения в качестве залогового также получило определенное признание» (Перельмутер 1987:18).
Многие ученые пытались разобраться в данном вопросе, начиная с определения характера возникающих разногласий, которые обусловлены «с одной стороны, неясностью вопроса о том, что можно считать формой, образованной от глагола с помощью служебных элементов, и что нельзя считать такой формой; с другой - склонностью современного языка к стиранию некоторых специфических средств выражения залогов и возникающей в связи с этим неясностью в вопросе о том, можно ли считать особым залогом то, что не имеет никаких определенных средств выражения» (Мухин 2002:90).
В данной связи Д. А. Щтелинг утверждает, что, когда речь заходит о залоге, традиционно имеются в виду «формы словоизменения глагола, т.е. части речи, и, следовательно, с этой точки зрения (мы - СМ) подходим к залогу как к категории морфологической» (Штелинг 1996:167),
При таком подходе в настоящей работе, как уже отмечалось, нам бы пришлось сконцентрировать внимание в основном на формальных средствах выражения значения непассивной инактивности, по большей части обходя стороной вопрос функционирования данного значения в залоговой системе. Поэтому, если рассматривать конструкции со значением непассивной инактивности в обозначенных германских языках исключительно с морфологической позиции, т.е. без учета функционального аспекта, то это может привести к неоднозначности в толковании и сравнении упомянутых конструкций в силу неоднородности использующихся в языках элементов и разноплановости самих конструкций- Однако сложность при этом состоит и в том, что при исследовании данного вопроса нельзя ограничиться только фунциональным подходом, т.к. формальный аспект зачастую представляет неоспоримые доказательства существования и функционирования того или иного явления в системе и обеспечивает достоверность результатов.
Основным же доводом при этом в пользу синтезированного подхода выступает лексико-грамматический характер самого явления инактивности. Так, основной задачей в данном случае представляется попытка проведения исследования с учетом единства морфологического и функционально-семантического планов, а также их взаимодействия.
Итак, для начала определим, какими элементами может выражаться значение непассивной инактивности.
Начнем со шведского языка, в котором значение непассивной инактивности очень часто получает формальное выражение в виде глагольной морфемы -s,
шв. Darren tippnades och de tva luffarna kom in. (Lindgren 1969:84) -Дверь отворилась, и вошли два бродяги.
На данном этапе мы не будем выяснять характер приведенной конструкции (конструкция с флективным пассивом или дгпонентньш глаголом), но отметим, что глагол имеет в своем составе показатель s и передает значение непассивной инактивности, которое далее будет подробно разобрано.
В немецком языке значение непассивной инактивности обнаруживается в конструкциях, в образовании которых участвует «глагол + возвратное местоимение». (Берков 2001:285)
нем. Das Buch hat sich gefimden. - Книга нашлась,
нем. Die Kuchentur offnete sich und Frida erschien mit einem Tablett (Remarque 2004:215)» - Кухонная дверь отворилась, и оттуда показалась Фрида с подносом в руках.
Данные случаи интересны тем, что в качестве формального показателя в них присутствует возвратное местоимение sich % основной функцией которого представляется передача рефлексивного значения. Вместе с тем, несмотря на характер формального показателя, мы не считаем, что передаваемое указанными конструкциями залоговое значение можно охарактеризовать как рефлексивное, т.к. в большей степени в них выражено значение медиалыюсти. Об этом можно судить по тому, что подлежащие "das Buch" и "die Kuchentur" не являются ни объектом и ни субъектом действия, которое выражено предикатом. Таким образом, мы приходим к выводу, что возвратное местоимение "sich" наряду с рефлексивным значением может передавать и значение медиальности, которое как одно из более мелких залоговых значений составляет блок непассивной инактивности. Вместе с тем оговорим, что при упомянутом выше комбинированном подходе залоговый характер данных конструкций представляется смешанным. Вероятно, рассматриваемые конструкции носят медиально-рефлексивный характер, но при этом располагаются в поле инактивности, более точно - со стороны значения непассивной инактивности и ближе к границе с рефлексивным значением.
