Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ АНАЛИЗА ПАДЕЖНОЙ СЕМАНТИКИ 12
1.1. Падежная теория в XX в 12
1.1.1. Вводные замечания 12
1.1.2. Концепция "общих значений" и её критическая оценка 12
1.1.3. Концепция падежной многозначности 14
1.1.3.1. Роль А.А.Потебни в развитии концепции падежной многозначности 14
1.1.3.2. Падежная концепция А.Нурена 15
1.1.3.3. Теория глубинных падежей Ч.Филлмора 18
1.1.3.4. Идеи А.Нурена и Ч.Филлмора в работе Б.Бродды 20
1.1.4. "Морфологический" и "синтаксический" подходы к категории падежа 23
1.2. Категория падежа и родительный падеж в описаниях современных шведских грамматистов 26
1.2.1. Вводные замечания 26
1.2.2. Классификация типов шведского генитива 27
1.2.3. Существует ли "основное значение" шведского генитива? 32
1.3. Принципы описания падежной семантики 34
1.3.1. Вопросы терминологии 34
1.3.2. Классификация генитивных сочетаний в диссертации 35 2
ГЛАВА II. РОДИТЕЛЬНЫЙ ПАДЕЖ В ДРЕВНЕШВЕДСКОМ ЯЗЫКЕ . 40
2.1. Источники материала 40
2.2. Флексии родительного падежа в древнешведеком языке 45
2.3. Родительный падеж в областных законах 47
2.3.1. Функционально-семантическая классификация 47
2.3Л.I. Функции родительного падежа 47
2.3.1.2. Присубстантивный генитив 47
2.3.1.3. Приглагольный генитив 53
2.3.1.4. Приадъективный генитив 56
2.3.1.5. Адвербиальный генитив 57
2.3.1.6. Генитив в предложных оборотах 58
2.3.2. Структура словосочетаний с родительным падежом 61
2.3.3. Синонимы генитива в языке древнешведских законов 64
2.3.4. Эквиваленты генитива древнешведского периода в современном языке 67
2.3.4.1. Вводные замечания 67
2.3.4.2. Присубстантивный генитив 68
2.3.4.3. Другие типы генитива 72
2.4. Родительный падеж в древнешведских прозаических памятниках не юридического характера 76
2.4.1. Особенности материала 76
2.4.2. Функционально-семантическая классификация 77
2.4.2.1. Присубстантивный генитив 77
2.4.2.2. Другие типы генитива 79
2.4.3. Структура словосочетаний с родительным падежом 81
2.4.4. Сопоставление типов генитива в древнешведских прозаических памятниках юридического и не юридического характера 83
2.5. Родительный падеж в древнешведских поэтических памятниках 84
2.5.1. Особенности материала 84
2.5.2. Функционально-семантическая классификация 85
2.5.2.1. Присубстантивный генитив 85
2.5.2.2. Другие типы генитива 89
2.5.3. Структура словосочетаний с родительным падежом 90
2.5.3.1. Общая характеристика 90
2.5.3.2. Групповой генитив 91
2.5.4. Сопоставление типов генитива в прозаических и поэтических памятниках древнешведского языка . 92
2.6. Выводы 94
ГЛАВА III. РОДИТЕЛЬНЫЙ ПАДЕЖ В РАННЕН0Б0ШВЕДСК0М ЯЗЫКЕ 98
3.1. Источники материала 98
3.2. Флексии родительного падежа в ранненовошведском языке 102
3.3. Родительный падеж в памятниках религиозного характера 103
3.3.1. Функционально-семантическая классификация 103
3.3.1.1. Присубстантивный генитив 103
3.3.1.2. Другие типы генитива 106
3.3.2. Структура словосочетаний с родительным падежом 108
3.3.3. Сопоставление типов генитива в религиозных памятниках раннего новошведского с материалом предыдущего периода 109
3.3.4. Эквиваленты генитива ранненовошведекого периода в современном языке III
3.3.4.1. Вводные замечания III
3.3.4.2. Присубстантивный генитив III
3.3.4.3. Другие тида генитива 116
3.4. Родительный падеж в памятниках не религиозного
характера . 118
3.4.1. Функционально-семантическая классификация 118
3.4.1.1. Присубстантивный генитив 118
3.4.1.2. Другие типы генитива 122
3.4.2. Структура словосочетаний с родительным падежом 125
3.4.2.1. Общая характеристика 125
3.4.2.2. Групповой генитив 127
3.4.3. Сопоставление типов генитива в не религиозных памятниках ранненовошведского с материалом предыдущего периода 131
3.5. Выводы 133
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 137
ПРИЛОЖЕНИЯ 148
1. Таблицы 148
2. Список сокращений 155
3. Список использованной литературы 158
- Падежная теория в XX в
- Флексии родительного падежа в древнешведеком языке
- Флексии родительного падежа в ранненовошведском языке
Введение к работе
На протяжении многовековой истории языка в шведском, как и в других германских языках, произошли коренные изменения в категории падежа существительных. Первоначальная четырехпадежная система шведского языка становится к ХУІ в. двухпадежной, состоящей из общего и родительного падежей. Дательный и винительный падежи в новошведский период продолжали сохраняться только в ряде диалектов; в настоящее время они встречаются в говорах Северной Швеции / Reinhammar 1980/. Общий падеж современного языка объединил в себе значения трёх исчезнувших падежей и, отчасти, родительного падежа. В отличие от английского языка, в котором - по мнению многих языковедов /Иванова и др., с. 27; Мухин 1957, с. 30; Теоретическая грамматика английского языка, с. 21/ - падежная система отсутствует, её существование в скандинавских языках не вызывает сомнений: в датском и норвежском, как и в шведском, выделяют два падежа, в исландском, как в немецком -сохранились четыре. Причины произошедших изменений неоднократно исследовались /Адмони 1963а; Макаев; Knudsen, м I, s. 12-15; Reinhammar 1973; Skautrup, bd I, s. 266-268; Wellander 1945 /. Среди основных факторов, повлиявших на систему склонения существительных, как правило, называют: фонетические явления (ослабление неударенных конечных гласных), конкуренцию других аналитических средств (предлогов и порядка слов), воздействие аналогий и ряд других.
Будучи единственным из древнешведских падежей, сохранившимся в современном языке, родительный падеж представляет особый интерес для диахронического исследования. Его судьба в шведском языке неотделима от таких проблем как изменение флективных форм, их функций и семантики в условиях усиленного развития аналитических тенденций, употребление грамматических синонимов, и ряда других, что определяет важность изменений в сфере родительного падежа для характера динамики системы языка в целом.
Актуальность темы диссертации в общетеоретическом плане определяется двумя моментами: I. важностью проблемы соотношения между системой форм и их семантическим наполнением; 2. важностью изучения закономерностей развития грамматического строя языка.
Для изучения закономерностей, лежащих в основе динамики шведской падежной системы был выделен один участок этой системы-родительный падеж: без детального, углублённого обследования отдельных звеньев системы её характеристика в целом окажется поверхностной и неточной. Родительный падеж в его развитии был избран объектом анализа по двум причинам. Во-первых, будучи единственным маркированным падежом, родительный падеж конституирует шведскую падежную систему. Не случайно, затрагивая проблему падежа в современном языке, шведские исследователи уделяют особое внимание именно генитиву и его семантике. Однако, если вопрос о развитии формы генитива хорошо изучен /Menning; Jansson 1934; Kock; Pamp; Rydqvist M 2; S'dderwall 1865; Wennstrom; Wesson 1945, ъа I /, то анализ семантического развития генитива, начиная с древнешведекого периода до настоящего времени, не проводился. Исследователи либо ограничивались синхронным описанием семантики древнешвеДСКИХ падежей /Schwartz 1875,1878; Wadstein; Wessen 1956/, либо начинали диахронический анализ с более позд- них периодов, например, с середины ХУШ в. / Pitkanen 1979Л В то же время наиболее значительные изменения в шведской падежной системе приходятся на ХІУ-ХУІ вв., поэтому важным представляется проследить этапы модификаций в сфере родительного падежа, зафиксированных в памятниках древнешведского и раннего новошведского периодов (ХІУ - начало ХШ в.). Большая часть использованного в работе материала до настоящего времени не привлекалась в качестве объекта специального исследования в области падежей. Во-вторых, флексия родительного падежа в шведском языке интересна тем, что из показателя одного слова она превратилась в оформителя целого словосочетания. Диапазон использования флексии кардинальным образом изменился. Однако в работах шведских грамматистов не проводится диахронического исследования этого явления, поэтому одной из задач данной работы является установление временных границ и условий его возникновения.
Вопрос о структуре шведских словосочетаний с присубстантив-ным родительным не рассматривался ранее в работах, посвященных падежам. Шведские грамматисты, как правило, анализировали падежные формы как самодовлеющие единицы. Между тем динамику падежной системы можно понять только, если рассматривать падежи в условиях их функционирования в контексте и учитывать изменения в синтаксических конструкциях и связях. Поскольку древнешведская структура словосочетаний с присубстантивным родительным была во многом отлична от современной, её диахроническое исследование представляет значительный интерес. В диссертации делается попытка установить роль лексического наполнения таких синтаксических моделей, а также выявить структурные схемы, в которых реализова- лись словосочетания с родительным падежом в разные периоды истории шведского языка.
Практическое применение результаты исследования могут найти в общих и специальных курсах по истории и теоретической грамматике шведского языка, а также на практических занятиях по дре-внешведекому языку.
Теоретическое и практическое значение работы заключается в установлении некоторых закономерностей в употреблении присубста-нтивного генитива в шведском языке как в диахроническом плане, так и в синхронных срезах.
Методы исследования. Исследование родительного падежа проводилось в планах синхронии и диахронии. Изучение материала, нескольких синхронных срезов в истории родительного падежа шведского языка было основой их сопоставления и диахронического анализа генитива. Таким образом, одним из методов был сопоставительно-диахронический. Сопоставительный анализ проводился на разных уровнях: формальном, семантическом и структурном. С наибольшей наглядностью результативность этого метода проявляется при сравнении древних текстов с их современными переводами на шведский язык. Такое исследование дает возможность, с одной стороны, установить наиболее устойчивые семантические типы присубстантивно-го генитива, а с другой, затронуть чрезвычайно актуальную для современного языка проблему использования эквивалентов генитив-ных конструкций.
Исследуемый материал был получен методом сплошной выборки случаев употребления родительного падежа существительных (генитив местоимений в работе не рассматривается). Общее число при- меров - 8 285. По периодам они распределяются следующим образом: в древнешведеком - 3 875 примеров, в ранненовошведском - I 847, в переводах на современный шведский - 2 563.
Собранный материал стал объектом функционально-семантического, структурного и контекстуального анализа.
Применение метода семантического анализа всегда связано с определенными трудностями, справедливо отмеченными А.М.Пешковс-ким:"...так как значения падежей теснейшим образом связаны с вещественными значениями и управляющих слов и управляемых, то исследователь подвергается соблазну придумать здесь столько рубрик, сколько их можно установить для вещественных значений одного из сочетаемых элементов и другого, прибавив еще рубрики, образуемые комбинациями тех и других слов" /Пешковский, с. 261/. Сложность семантической классификации подтверждается материалом, в котором было обнаружено большое количество пограничных случаев, с равным основанием относимых к той или иной группе. Объективность проведенного анализа обеспечивается, на наш взгляд, двумя моментами: I. использованием метода функционально-семантического и контекстуального анализа, который дает возможность выяснения лексического наполнения генитивных синтагм; предлагаемая в диссертации классификация опирается на сравнительное изучение и критическое осмысление классификаций падежных значений, предлагаемых разными языковедами, особенно шведскими; 2. последовательным применением метода сопоставления материала синхронных срезов и экспликации падежных значений.
Помимо качественного анализа как при синхронном, так и при диахроническом исследовании генитива важнейшую роль играет коли- - II - чественный анализ материала. Использование приема подсчетов позволило установить временные границы функциональных, семантических и структурных изменений, происходивших в сфере шведского генитива.
Падежная теория в XX в
В категории падежа особенно ярко обнаруживается противоречие между формой и содержанием, определяющее наличие в европейском и, соответственно в шведском, языкознании различных принципов в падежной теории. Вопрос об эволюции термина "падеж" и связанных с ним концепций вплоть до конца XIX в. подробно освещен в работах С.С.Масловой-Лашанской /1941/ и Е.К.Тимченко /1913/ и не рассматривается в диссертации.
С конца XIX в. развитие падежной теории характеризуется противоборством двух основных принципов: I. сторонники теории "общих значений" рассматривают падежную флексию как показатель семантического единства грамматической категории; 2. ряд языковедов настаивает на относительной независимости падежных значений от морфологических средств их выражения, т.е. возможности выявления за каждой падежной флексией множества семантико-семан-тических единиц.
Концепция "общих значений" и её критическая оценка Сторонники теории "общих значений" либо вообще отрицают по лифункциональность отдельных падежей /Hjelmslev, s.85 /, либо считают возможным сведение частных падежных значений к единому инварианту /Якобсон, с. 3,5/. Эта теория поддерживается и неко торыми советскими лингвистами /Караулов IS67, с. 8; Чешко, с.51/. Ю.Н.Караулов определяет падеж следующим образом:"Падеж есть мно жество элементов, обладающих всегда однім и тем же значением, т.е. инвариантным."/Караулов 1966, с. 54/. М.Й.Стеблин-Каменский связывает попытки поисков "общих значений" с успехами фонологии в 20-30-х годах, с распространением убеждения, что соотношение между "общим" и "частным" значениями падежей должно быть аналогичным соотношению между фонемой и её вариантами /Стеблин-Камен-ский 1957, с. 47/. Сам М.Й.Стеблин-Каменский является категорическим противником этого направления /Стеблин-Каменский 1954, 1957/. С критикой теории "общих значений" выступает и целый ряд других языковедов. С.Д.Кацнельсон отмечает, что при сравнении падежей разных языков выясняется, что их значения не всегда совпадают. Это дает возможность говорить о том, что ""частные" значения падежей не возникают окказиционально в речи под воздействием контекста, а являются фактом "языка", его внутренней структуры" /Кацнельсон, с. 42/. Безусловное наличие внутренней связи между этими значениями создает, по мысли М.Й.Стеблин-Каменского, лишь иллюзию возможности раскрыть сущность всего комплекса падежных значений определением его "общего значения" /Стеблин-Каменский 1954, с. 168/. Если Ю.Н.Караулов считает одним из условий определения инвариантного значения падежа такую обработку материала, при которой "лексическое значение элементов не оказывает влияния на значение падежа"/Караулов 1966, с. 55/, а Т.В.Булыгина строит исследование падежей на принципе "элиминации лексики" /Бу-лыгина I960, 1961/, то М.Й.Стеблин-Каменский категорически настаивает на невозможности отрыва значения от лексического материала, в котором оно реализуется /Стеблин-Каменский, там же/.
Флексии родительного падежа в древнешведеком языке
Древнешведская падежная система включала в себя четыре падежа (именительный, родительный, дательный, винительный). Исследуемый нами родительный падеж был представлен в ранних рукописных памятниках большим числом самых разнообразных флексий, что было связано с различием типов склонения. Пестрота флективного выражения родительного падежа усугублялась наличием вариантов, связанных с диалектными особенностями памятников (редуцированное - аз могло выступать как вариант - а, - ію- как вариант - іа, -а -как вариант - аг/аэг ) и отсутствием орфографической нормы (написание - z вместо - s). Единая норма национального языка складывается в Швеции только в ХУТ в. О сложности процесса её становления и распространения писал М.И.Стеблин-Каменский /1953, с. 64-72/. Уже в период классического древнешведекого обнаруживается тенденция к унификации формы родительного падежа; она приводит к выработке единой формы (флексии - s) в языке большей части Швеции к началу ХУІ в. В анализируемых в диссертации памятниках родительный падеж представлен следующими флексиями (порядок флексий обусловлен частотностью употребления).
Реально во всех памятниках иногда встречаются формы с -х /аах /, где -s слилось с к основы /к - результат оглушения g - dag/). В текстах законов флексии родительного падежа отличаются наибольшим разнообразием. В остальных памятниках уже ясно ощущается доминирующая роль флексии -s для существительных всех родов и основ в единственном числе. Выявляемые за флексией родительного падежа значения не зависели от их формального выражения, что наглядно иллюстрирует мысль С.Карцевского о том, что один и тот же знак имеет несколько функций, а одно и то же значение выражается несколькими знаками /Карпевский, с. 85/. С.Карцевский отмечает асимметричный дуализм языкового знака, выражающийся в разновременном изменении его формальной и семантической значимости /Там же, с. 90/. Использование принципа асимметрического дуализма языкового знака даёт возможность рассматривать динамику семантики родительного падежа отдельно от динамики его формы. Поскольку история изменения формальной стороны шведского родительного падежа хорошо изучена /см.:Введение/, обратимся к его функционально-семантическому анализу.
Флексии родительного падежа в ранненовошведском языке
Как известно, к началу новошведского периода в языке большей части территории Швеции сохраняется только два падежа: общий и родительный, первый из которых получает значения именительного, частично дательного, винительного и родительного падежей и используется в сочетании с предлогами. Однако, как уже отмечалось, язык часто использовал старые консервативные формы, следствием чего явилось широкое употребление старых падежных форм в религиозной прозе ранненовошведского периода.
Формальное выражение родительного падежа в рассматриваемый период уже почти полностью унифицировано и совпадает с современным: флексия -s или её орфографический вариант -z для всех существительных в_единственном и множественном числе, флексии - и и -е для имён собственных иностранного происхождения и некоторых названий. Если в древнешведских текстах флексия - а и . её варианты в единственном числе успешно конкурировали с - s/- z , а во множественном числе были единственным возможным выражением родительного падежа, то в памятниках раннего новошведского флексия -а зафиксирована лишь в незначительном количестве примеров: у существительных единственного числа слабого склонения - в переводах Библии - 3 примера, в ОР - 12, Е - 10, JH - I, JE _ I; у существительных множественного числа: в переводах Библии -2 примера, ОР- 14. В текстах АО и GO формальное выражение родительного падежа полностью совпадает с современным.
Представляется целесообразным рассмотреть памятники религиозной литературы отдельно от остальных, поскольку язык в переводах Библии носит консервативный характер, и система склонения существительных имеет в нём ряд отличий от языка светской литературы /Stahle, s. 30-31 /. Ниже излагаются результаты сплошного обследования генитивных сочетаний в идентичных отрезках из Библии Густава Басы и Библии королевы Кристины, а именно в Евангелии от Луки и проводится сопоставление материала с более поздними переводами.
