Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Общие принципы описания лингвоконцептосферы эмоциональных состояний 9
1.1 Полевый метод в исследовании лексико-фразеологического фонда языка 9
1.2. Когнитивный подход к анализу лексической и гиперлексической семантики 18
1.3. Специфика эмоций как вида когнитивных состояний 28
1.4. Способы языкового обозначения и выражения эмоциональных состояний 45
Выводы по Главе 1 56
Глава II. Концептосфера базальных эмоций в английской лингвокультуре 58
2.1. Метаязык AFFECT для описания концептов эмоций 58
2.2. Типология концептов базальных эмоций 66
2.3. Подгруппа концептов «fear» - «anticipation» 75
2.4. Подгруппа концептов «anger» - «joy» 90
Выводы по Главе II 105
Глава III. Концептосфера социальных эмоций в английской лингвокультуре 108
3.1. Подгруппа концептов «shame» - «pride» 109
3.2. Подгруппа концептов «offence» - «gratitude» 124
3.3. Подгруппа концептов «dislike» - «affection» 141
Выводы по Главе III 158
Заключение 160
Библиография 163
Теоретическая литература 163
Лексикографические источники 178
Список источников языкового материала 179
- Полевый метод в исследовании лексико-фразеологического фонда языка
- Способы языкового обозначения и выражения эмоциональных состояний
- Метаязык AFFECT для описания концептов эмоций
- Подгруппа концептов «shame» - «pride»
Введение к работе
Лингвистика эмоций - успешно развивающееся в настоящее время направление языковедческих изысканий. В этой области работают В. И. Шаховский [1988; 1993; 1996], Н. А. Красавскин [2001; 2006], Н. В. Думанова [1996], С. В. Зайкина [2004], С. Г. Воркачев [2007], Е. Ю. Балашова [2004], Е. Ю. Мягкова [1990], Ю. В. Казанкова [2006], И. Г. Заяц [2006] и ряд других исследователей. Отражение эмоционального мира человека языковыми средствами и речевыми способами изучено в денотативном аспекте (обозначение эмоций в естественном языке), в сигнификативном аспекте (десигнация эмотивных концептов лексическими и фразеологическими единицами) и в коннотативном аспекте (выражение эмоций в системе языка и английской речевой деятельности). Проанализированы психолингвистическая и социолингвистическая грани проблемы. В несколько меньшей степени исследована лингвокультурологическая сторона вопроса (национально-культурная специфика отражения эмоций в этноязыке и в речи на данном этноязыке) и его лингвокогнитивная сторона (эмотивные концепты как форма отражения действительности).
Актуальность настоящего диссертационного исследования обусловлена, с одной стороны, необходимостью дальнейшего развития лингвистики эмоций в денотативном, сигнификативном и коннотативном аспектах, а с другой стороны, недостаточной разработанностью данного научного направления в лингвокогнитивном и лингвокультурологическом направлениях.
Объектом диссертационного исследования являются английские лингвокультурные концепты тех эмоциональных состояний, которые отражены в семантике лексических и фразеологических единиц, входящих в состав соответствующего лексико-фразеологического поля английского языка.
Предметом исследования являются когнитивная структура вышеозначенных английских лингвокультурных концептов и строение упомянутого поля.
В работе ставится цель описать систему английских лингвокультурных концептов эмоциональных состояний и их языковых десигнаторов в когнитивном аспекте. Поставленная цель обусловила необходимость решения ряда задач:
разработать формализованный метаязык описания вышеупомянутых концептов;
построить на его основе сценарии типовых социокультурных ситуаций, в которых возникают рассматриваемые эмоциональные состояния;
путем сопоставления сценариев установить сходство и различия анализируемых концептов в когнитивном аспекте;
выявить систему английских эмотивных концептов в указанном аспекте;
описать национально-лингвистическую специфику отражения эмоций в семантике английского лексико-фразеологического поля «Эмоциональные состояния».
Научная новизна проведенного исследования состоит в том, что в его рамках:
создан искусственный семантический метаязык AFFECT для формализованного описания эмотивных концептов в когнитивном аспекте;
разработана система сценариев эмоциогенных ситуаций, входящих в состав английской лингвокультуры;
английские эмотивные концепты системно описаны в когнитивном плане;
установлена связь между английской концептосферой эмоций и английским лексико-фразеологическим полем «Эмоциональные состояния»;
б выявлены существенные черты национально-лингвистического своеобразия отражения эмоциональных состояний в семантике английских языковых единиц.
Теоретическая значимость проделанной работы заключается в том, что полученные результаты могут быть использованы для дальнейшего продвижения в разработке принципов лингвокогнитивного исследования этнически маркированных концептов и их языковых десигнаторов.
Практическая ценность диссертации обусловлена тем, что собранные материалы и сделанные выводы могут лечь в основу написания учебного пособия по лингвокогнитивистике, а также применяться при' разработке лекционных курсов и спецкурсов по общему языкознанию, лексикологии и фразеологии английского языка, лингвокультурологии, при руководстве подготовкой курсовых и дипломных работ, докладов и рефератов в рамках НИРС.
Теоретической и методологической базой исследования послужили труды отечественных и зарубежных ученых в области лингвоконцептологии, когнитивной семантики, теории фреймов и сценариев, лексикологии и фразеологии английского языка.
Материалом исследования является корпус английских лексических имен эмотивных концептов общим объемом 240 единиц; корпус английских фразеологизмов и иных устойчивых словосочетаний, обозначающих эмоции, общим объемом свыше 180 единиц; корпус русских лексических и фразеологических номинаторов эмоциональных состояний в количестве 220 единиц; корпус англоязычных примеров речевого употребления вышеозначенных имен общим количеством 80 текстовых фрагментов; корпус англоязычных словарных дефиниций и этимологических справок общим числом 950 единиц.
В качестве инструментов исследования нами используются следующие методы и методики: ситуационно-семантический метод; метод анализа
словарных дефиниций; метод компонентного анализа; элементы этимологического анализа; методика лексико-комбинаторного анализа.
На защиту выносятся следующие положения:
Английские лингвокультурные эмотивные концепты зафиксированы в семантике языковых единиц, входящих в лексико-фразеологическое поле «Эмоциональные состояния». Они выявляются из семантики их языковых десигнаторов, отражают так называемые наивно-житейские представления о внутреннем мире человека и не во всем совпадают с теоретическими (научно-психологическими) представлениями об эмоциях.
Во внутренней форме английских языковых номинаторов эмоций зафиксированы некоторые категориальные признаки соответствующих эмотивных концептов.
Английские концепты базальных эмоций, содержащиеся в семантике единиц лексико-фразеологического микрополя, образуют систему, складывающуюся на пересечении оппозиций [положительные - отрицательные эмоции], [стенические - астенические эмоции], [прогностические -эпигностические эмоции].
Английские концепты социальных эмоций, содержащиеся в семантике единиц лексико-фразеологического микрополя, образуют систему, складывающуюся на пересечении оппозиций [положительные - отрицательные эмоции], [аутоориентация - гетероориентация], [свой - чужой].
Языковая десигнация английских эмотивных концептов характеризуется этнолингвистической спецификой по сравнению с десигнациеи аналогичных концептов в других языках.
Апробация работы. Результаты диссертационного исследования излагались в докладах на Всероссийской научно-практической конференции (Воронеж, 2006) и на VI Всероссийской научно-практической конференции (Пенза, 2008). По теме диссертации опубликовано шесть работ, в том числе одна - в сборнике, рекомендованном ВАК РФ.
Структура и объем диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографического списка. Список включает сто девяносто одно наименование, в том числе пятьдесят одно - на иностранных языках. Общий объем диссертации составляет сто восемьдесят страниц.
Полевый метод в исследовании лексико-фразеологического фонда языка
«Как прекрасно почувствовать единство целого комплекса явлений, которые при непосредственном восприятии кажутся разрозненными», - писал А. Эйнштейн [цит. по: Апресян 1995:3]. Это относится ко всем сферам научного познания, в том числе к анализу семантики языковых единиц.
Первоначально исследование лексических и фразеологических единиц велось на атомарном уровне, то есть на уровне значений отдельных знаков. Установление регулярных связей в лексике и фразеологии ([Шмелев 1973], [Апресян 1995], [Уфимцева 1986], [Кунин 1996], [Савицкий 1993] и др.) доказало системность лексико-фразеологического фонда, но представить его как целостный комплекс во всей полноте стало возможным лишь с созданием полевого метода.
Полевый метод позволил структурировать лексико-фразеологический фонд, разбить его на участки, установить их иерархию (поля, субполя, микрополя, лексические ряды), вычленить ядро и периферию поля, выявить семантические расстояния между членами поля и в конечном счете определить уникальность отдельно взятых значений во всем богатстве их граней. Каждая языковая единица на этой основе может быть представлена как «автономный и неповторимо своеобразный мир» [Апресян 1995: I]. Именно рассмотрение семантики языка на гиперлексическом уровне дало возможность более детально проанализировать ее на уровне собственно лексическом; макро- и микроуровень анализа оказались тесно взаимосвязаны и взаимообусловлены.
«Для объяснения природы вопросы о неизмеримо большом - вопросы праздные, - писал Б. Риман. - Иначе обстоит дело с вопросом о неизмеримо малом. От той точности, с которой нам удается проследить явления в ... малом, существенно зависит наше знание причинных связей [в большом]» (цит. по: [Савицкий, Плеханов 2001:4]). Приведенный тезис справедлив не только в отношении природы, но и в отношении языка. В настоящее время в лексикологии наблюдается переход от исследования крупных классов слов (частей речи и др.) к изучению малых лексических групп и «лексикографическому портретированию» отдельных слов, но не изолированно друг от друга, а в составе лексических полей. Еще в XIX веке психологи обратили внимание на то, что слова в языковой памяти человека объединяются в группы по тематическому признаку, что привело к созданию метода ассоциативного эксперимента, ныне широко применяемого в психоанализе, психотерапии и нейролингвистическом программировании. Приведем иллюстративный пример: «Дорога. - Шоссе. - Прага. - Бероун. - Спрятать. - Зарыть. - Чистка. -Пятна. — Тряпка. - Мешок. - Лопата. - Сад. - Яма. - Забор. - Труп! Молчание. - Труп! — настойчиво повторил профессор. - Вы зарыли его под забором. Так? ... Вы зарыли его под забором у себя в саду. Вы убили Чепелку по дороге в Бероун и вытерли кровь в машине мешком» [Чапек 1989:49-50].
В данном случае ассоциативный тест выявил ситуативно-тематические связи слов, имевшиеся в индивидуальном сознании. Но подобные связи имеются и в коллективном языковом сознании, независимо от конкретной ситуации. Впервые внимание научной общественности к этому факту привлекли М. М. Покровский, П. Роже, Ф. Дорнзайф, Р. Халлиг, В. фон Вартбург. Но первое системное описание поля и теоретическое обоснование этого понятия осуществлено Й. Триром ([Trier 1931], [Trier 1968]) и Г. Ипсеном [Ipsen 1924]. В их трудах впервые введен термин семантическое поле. Слова объединялись в поле по наличию общего смыслового признака (интегральной семы). Считалось, что этот признак выражается словом с наиболее общим, неспецифическим значением - лексической доминантой поля (архилексемой). Остальные семы выступают как дифференциальные, но они могут стать интегральными по отношению к микрополям, а интегральная сема поля, в свою очередь, является дифференциальной по отношению к смежным полям. Например, сема [оружие] является интегральной в рамках соответствующего поля (дифференциальными при этом являются семы [холодное], [огнестрельное], [химическое], [биологическое] и т. д. [оружие]), но дифференциальной в ряду сем [орудия труда], [жилище], [произведения искусства] и т. д. в рамках гиперполя «Артефакты». В этой связи большое значение приобретает категория гиперо-гипонимии. Поле образует иерархию уровней абстракции внутри себя и, в свою очередь, вписывается в иерархию гиперполей. В идеале так устроен весь лексико-фразеологический фонд языка, хотя на практике наблюдается ряд отступлений от этой стройной схемы.
Поле в лингвистике определяется как «совокупность языковых (гл. обр. лексических) единиц, объединенных общностью содержания (иногда также общностью формальных показателей) и отражающих понятийное, предметное или функциональное сходство обозначаемых явлений» [Кузнецов 1990: 380]. Термин асемантическое поле», как общий и неопределенный, все чаще заменяется более конкретными терминами лексическое (и лексико-фразеологическое), грамматическое, морфосемантическое, ассоі\иативное, синтагматическое, функционально-семантическое (и др.) поле, в зависимости от критериев его выделения в лексиконе языка.
В этой связи возникает важная методологическая проблема: существуют ли поля в языке объективно, или они выделяются лингвистами по заданному признаку в порядке исследовательской процедуры? Еще Ф. де Соссюр писал: «Другие науки оперируют заранее данными объектами, которые можно рассматривать под различными углами зрения; ничего подобного нет в лингвистике... В лингвистике объект вовсе не определяет точки зрения; напротив, можно сказать, что здесь точка зрения создает самый объект» [Соссюр 1999:16]. Позднее возникли два подхода к этой проблеме: God s truth approach (онтологичекий подход) и hocus-pocus approach (операционный подход). Приверженцы первого полагают, что наука должна объяснять, «как объект устроен... на самом деле» [Бергельсон и др. 1987: 34], а сторонники второго - что научная модель представляет собой не более чем удобный способ описания объекта. В рамках онтологического подхода модель должна соответствовать оригиналу не только на входе и выходе, но и на промежуточных стадиях описания, в то время как в рамках операционного подхода считается достаточным получение одинакового результата работы оригинала и модели. Промежуточную точку зрения высказал И. А. Мельчук, требовавший совпадения промежуточных результатов, но при этом считавший, что модель «не позволяет делать какие-либо надежные выводы о том, как обстоит дело в действительности» [Мельчук 1974:15].
Способы языкового обозначения и выражения эмоциональных состояний
В семантическом измерении знак связан с сигнификатом (означаемым); эта связь называется сигнификацией (означиванием). В сигматическом измерении знак связан с денотатом (обозначаемым); связь знака с классом внеязыковых объектов называется денотацией (обозначением). В прагматическом измерении знак связан с человеком, использующим знаки в процессе общения; эта связь называется коннотацией (со-означиванием). Нас интересуют в первую очередь два последних из вышеперечисленных видов связи.
В сигматическом измерении знак обозначает класс внеязыковых объектов (денотат) или отдельно взятый объект (референт). В прагматическом измерении знак ничего не обозначает; он выражает то или иное отношение говорящего человека к объекту - рациональное, эмоциональное, оценочное, а также задает тон общения - высокий, нейтральный, сниженный, официальный, задушевный, фамильярный и др. В этом состоит различие между денотативным и прагматическим назначением знака.
Члены английского лексико-фразеологического поля эмоциональных состояний можно с вышеизложенных позиций разделить на три группы: единицы, обозначающие эмоции; единицы, еьіразісающие эмоции; единицы, выполняющие обе названные функции.
К первой группе относятся наименования эмоций, принадлежащие к нейтральному стилю: fear, anger, sorrow, joy, satisfaction, astonishment, to grieve, to rejoice и т. д. Они не несут в себе коннотативного «заряда»; называя эмоции, они не транслируют их, то есть не выполняют апеллятивной функции (термин Н. С. Трубецкого [2000]). Ко второй группе относятся междометия и восклицания: Wow! Ouch! Gee! Bah! Oh my God! Goodness gracious! By Jove! и т. д. Они, напротив, не обозначают эмоции, а выражают их и в некоторой степени «заражают» ими реципиента. Как отметил В. М. Савицкий, одни обороты речи «передают информацию об эмоциях», то есть сообщают об их наличии, а другие «передают сами эмоции как информацию» [Савицкий 1991:7]. К третьей группе относятся такие наименования эмоций, которые имеют коннотативный (эмотивно-оценочный) компонент в составе своих лексических (или фразеологических) значений. Вследствие наличия этого компонента такие единицы, с одной стороны, обозначают эмоциональное состояние, а с другой, выражают эмоциональное отношение говорящего к этому состоянию. Например, фразеологизм to shake in one s shoes «бояться» [Англо-русский фразеологический словарь], с одной стороны, обозначает эмоцию страха, а с другой стороны, выражает шутливо-пренебрежительное отношение говорящего к этому эмоциональному состоянию, в котором пребывает некто. Таким образом, упомянутый фразеологизм обозначает одну эмоцию и выражает другую. Ср. также: to get up on one s ear «разъяриться», to have one s heart in one s shoes «перепугаться», to leap in the air «ликовать» [Англо-русский фразеологический словарь] и т. д.
Между перечисленными группами нет резко очерченных границ. Существуют промежуточные подгруппы единиц, проявляющих свойства сразу двух групп. Такие единицы обозначают и одновременно выражают не разные, а одну и ту оке эмоцию. Сюда относятся восклицания, в которых эмоция названа: Oh bother! (это восклицание и выражает, и обозначает озабоченность). Ср. также: What a surprise! How terrible! Wonderful! Abominable! Рус: Какой ужас! Вот так сюрприз! Очень жаль! и др.
Обращаясь к семантическому измерению семиозиса, отметим, что в этом измерении эмотивные единицы связаны с концептами соответствующих эмоций; лексические (фразеологические) значения эмотивов содержат в себе лингвокультурный концепт, выступающий в качестве их сигнификата. Эта грань семантики эмотивов актуализируется не тогда, когда эмоция обозначается или выражается, а тогда, когда она осмысливается и обсуждается. В таких случаях, используя имена эмоций, люди оперируют концептами эмоциональных состояний в мыслительном и коммуникативном процессе в целях достижения более глубокого понимания и адекватного оценивания тех или иных эмоций. Например, в устойчивом речении Anger is a bad adviser гнев осмысливается и оценивается с точки зрения его влияния на человеческое мышление, принятие решений и поведение, с точки зрения его возможных последствий и т. д. Здесь речь идет не о конкретных случаях возникновения и проявления гнева, а о гневе как явлении; автор речения оперирует концептом «гнев».
Wonder is what promotes knowledge (здесь wonder употреблено в значении surprise mingled with admiration or curiosity or bewilderment [Concise Oxford Dictionary]). Curiosity killed a cat (пословица). Love is blind (пословица). Fear has a quick ear (пословица). Fear takes molehills for mountains (пословица) [Словарь употребительных английских пословиц]. Ср. рус: У страха глаза велики. Любовь зла. Смех без причины — признак дурачины (и т. п.). По нашему мнению, в английское лексико-ф разеологическое поле наименований эмоциональных состояний не входят те языковые единицы, которые выражают эмоциональное отношение к объекту, но при этом обозначают объекты, не являющиеся эмоциями. Например, слово coward выражает презрение к трусу, но это слово обозначает не эмоцию, а человека и потому не включается нами в лексико-фразеологическое поле наименований эмоциональных состояний. Ср. также: niggard «скряга», rascal «мошенник», punk «подонок» и т. п. Такое разграничение полей обусловлено тем, что эмотивно-оценочным компонентом обладают значения огромного количества языковых единиц, и объединение их в одно поле привело бы к необъятному расширению объекта исследования и размыванию границ поля. Рассмотрим подробнее, к каким грамматическим классам принадлежат языковые единицы, входящие в поле эмоциональных состояний.
Метаязык AFFECT для описания концептов эмоций
Как отметил Р. Шенк [1975], в качестве средства анализа и описания языка, служащего объектом исследования и в этом случае называемого языком-объектом (=объектным языком), целесообразно применять тот или иной метаязык, то есть язык, описывающий какой-либо другой язык (в терминологии Л. Ельмслева [I960] такая знаковая система именуется метасемиотикой). Опыт показал, что для достижения этих целей наиболее удобны искусственно созданные формализованные языки, носящие также наименования формализованных систем, формализмов или логистических систем. Их использование в лингвистических изысканиях обосновал, в частности, В. М. Савицкий. По его мнению, они дают возможность применить принцип редукции, сводящей пестрое многообразие «поверхностных» явлений к «ограниченному числу типовых (инвариантных) схем» и таким путем выявить «глубинные» закономерности в изучаемой сфере [Савицкий 1993:56-57].
В рамках лингвокогнитивистики разработан ряд знаковых систем, в большей или меньшей мере формализованных (т. е. редуцированных / унифицированных / генерализованных) и зиждущихся на разных методологических основаниях: символической логике, теории графов, ситуационной семантике. Сюда относятся так называемые декларативные и процедурные семантические представления, семантические сети, а также когнитивные структуры, называемые конфигурациями организации памяти, фреймами, скриптами, сценариями.
В качестве инструмента описания структуры концептов эмоций в ее когнитивном аспекте мы избрали ситуационно-семантический метод, общие принципы которого изложены в работах В. М. Савицкого ([Савицкий 1993], [Савицкий, Абрамов 2005]) и конкретизированы в применении к эмпирическому материалу в трудах: [Варгунина 2001], [Загриценко 2002], [Стойкович 2007], и др. Обращение к этому методу продиктовано тем, что он апробирован, усовершенствован и отработан на практике в применении к лексической и фразеологической семантике, что делает его удобным для использования в наших исследовательских целях.
Применительно к нашему языковому материалу сущность упомянутого метода заключалась в том, чтобы разработать искусственный формализованный метаязык, на котором затем составлялись тексты, представляющие собой сценарии (когнитивные схемы) типовых ситуаций, в рамках которых обычно возникают те или иные эмоциональные состояния. Актанты (участники) ситуаций, одушевленные и неодушевленные, а также сирконстанты (пространственные и временные характеристики) ситуаций обозначаются в сценариях в виде так называемых термов и операторов, которые на конечном этапе описания подвергаются семантической интерпретации, то есть соотносятся, с одной стороны, с реальными участниками денотатных ситуаций, а с другой - с их языковыми десигнаторами. Так выявляется структура лексических значений наименований эмоций в ее когнитивном аспекте.
Разработанный в ходе нашего исследования метаязык получил наименование AFFECT, которое является акронимом, образованным от перечня основных характеристик этого метаязыка: Artificial - искусственный Formalized - формализованный Frame-generating - фреймообразующий Emotion-presenting - презентирующий эмоции Cognitive - когнитивный Technique - метод
Как и всякая формализованная знаковая система, метаязык AFFECT состоит из информационного компонента - набора единиц (глосс), называемого глоссарием, и процедурного компонента - совокупности правил оперирования единицами при составлении текстов (сценариев). Аппарат метаязыка заимствован из логики высказываний и логики предикатов ([Ишмуратов 1987], [Ишмуратов, Омельянчик 1983]).
Глоссарий метаязыка AFFECT содержит следующие виды единиц: термы, событийные переменные, операторы, кванторы и логические связки.
Термы представляют собой глоссы, соответствующие именам существительным или субстантивным словосочетаниям естественного языка. Они служат для обозначения актантов и сирконстантов описываемой ситуации, а также их бытийных признаков и представлены строчными латинскими буквами, представляющими собой инициали соответствующих латинских наименований. Например: і - орудие действия (лат. instriimentum), v - ценность (лат. valere «быть ценным»), 1 - место (лат. locus «место»), t - время (лат. tempus «время»), f — свойство (лат. factum «свойство»). Другие термы представлены буквами х, у, z, которые не являются инициалями слов. Это связано с тем, что их референты могут сменять свои роли по ходу развития событий или одновременно исполнять более одной ситуационной роли, а потому эти термы нельзя представить каким-либо одним ролевым именем.
Событийные переменные обозначают классы событий, происходящих в рамках сценариев. Под событиями понимаются акты воздействия одних актантов на другие. Событийные переменные представлены прописными латинскими буквами, которые не являются инициалями слов. В отдельных сценариях переменные получают семантическую интерпретацию. Например, переменная А, в зависимости от конкретной ситуации, может обозначать карманную кражу, поцелуй, стрельбу, гол в футбольные ворота или любое другое событие.
Подгруппа концептов «shame» - «pride»
Социальные эмоции неразрывно связаны с социальными (социокультурными) оценками, которые А. Т. Ишмуратов [1987] определяет как мнения о ценностях. По В. М. Савицкому [1993], существуют четыре шкалы социокультурных оценок: пиететная, этическая, эстетическая и функциональная.
Группа концептов, рассматриваемая в этом разделе, связана прежде всего с пиететной оценочной шкалой. Невозможно понять, что такое стыд, гордость, презрение, уважение, не осмыслив того социокультурного формата человеческих взаимоотношений, в основе которого лежит такое явление, как пиетет. Пиетет (англ. piety) определяется как «the quality of being pious», а слово pious, в свою очередь, - как «showing respect and dutifulness (towards God, one s parents, etc.)» [Concise Oxford Dictionary].
Чувство почтения — в высокой степени социокультурно «заряженная» эмоция. Ее испытывают (или, по крайней мере, проявляют ее внешне согласно правилам этикета) по отношению к тому, кто обладает социально апробированной (утвержденной, одобряемой) ценностью — имуществом, статусом, личностным свойством, заслугой. В качестве субъекта этой эмоции выступает референтная группа - не обязательно весь социум, но, по крайней мере, контингент, выделяемый по социальному, культурному (в частности, религиозному), профессиональному, возрастному или иному признаку. Обладание (пользование) пиететом (почтением, уважением, авторитетом) со стороны окружающих называется репутацией (англ. reputation). Это не свойство личности, а отношение к личности, проявляемое группой, но приравненное к свойству личности.
Согласно моральному идеалу, пиететная шкала должна прямо соответствовать шкале этических оценок; иными словами, уважать (почитать) следует только праведного человека. На практике, однако, уважением зачастую пользуется человек отнюдь не праведный, но добившийся большого материального и социального успеха (неважно, какими средствами). К таким людям отношение, как правило, бывает амбивалентным: уважение («за ум и умение жить») + зависть + (парадоксальным образом) моральное осуждение. Многие люди, ненавидя такого человека, в то же время были бы не прочь оказаться на его месте. Это одно из многочисленных проявлений иррационализма современной социокультуры. Пиететная шкала необязательно коррелирует с этической.
Ценность (имущество, ранг, личностное свойство, заслуга), вызывающая пиетет со стороны группы, является фактором престижа. В англосаксонской социокультуре престижными являются богатство, высокий социальный статус, слава / популярность, различные свидетельства общественных заслуг (ордена и медали, спортивные кубки, премии, лауреатские значки и т. п.), высокое образование, высокий профессионализм. В ряде отношений англосаксонская культура отличается от, например, латинской, в которой безудержное стремление к обладанию этими ценностями скорее порицается, чем одобряется. В рамках этого формата отношений, эмоций и оценок существуют такие негативные и позитивные переживания, как стыд (shame), гордость (pride), презрение (contempt), уважение (respect). Они выстраиваются в конверсивные пары: стыд - презрение; гордость - уважение. Гордость и стыд испытываются по отношению к собственным, а уважение и презрение — по отношению к чужим достоинствам / недостаткам, то есть соответствию/несоответствию нормам престижа. Последние выражаются в знаковой форме, образуя, в рамках данной культуры, пиететный код. Семиотический характер в англосаксонской культуре носят: марка автомобиля, принадлежность к тому или иному клубу, внешний вид, разного рода регалии и мн. др. Престижность обладания тем или иным бытийным признаком определяется его этическими, эстетическими либо функциональными характеристиками, но прямой корреляции между этими шкалами не наблюдается. «Престижным в определенной социальной среде может быть почти всё - даже, например, изнеженность, то есть качество, низко оцениваемое по функциональной шкале (вспомним «принцессу на горошине»). Престижной может быть и нечестность, и невежество, и т. д. и т. п. - кроме, может быть, глупости» [Савицкий 1993:41-42]. Таким образом, налицо любопытное свойство системы пиететных оценок: в рамках соответствующей референтной группы престижным может оказаться практически все что угодно. Нередко это бывает связано с тем, что недостаток служит свидетельством (знаком) достоинства в рамках пиететного кода. Например, изнеженность, капризность, леность девушки на выданье, согласно фольклору и его литературным стилизациям, были признаками ее благородного (обычно царского) происхождения («Принцесса на горошине» Г. X. Андерсена, «Три желания длинного Петера» К. Пино, «Царевна Несмеяна» в обработке Б. Шергина, «Тень» Е. Шварца»). Как и в предыдущих случаях, между отрицательными и положительными эмоциями в этой сфере нет четко очерченной границы. Эмоции могут быть амбивалентными по знаку. Например, как уже упоминалось, пиетет к чьему-либо богатству (положительная оценочная эмоция) может сочетаться с завистью (негативная эмоция) и возмущением, моральным осуждением, основанным на убежденности, которая выражена в пословице «От трудов праведных не наживешь палат каменных». Впрочем, в англосаксонском менталитете, который основывается на уважении к «священной частной собственности», эта противоречивая смесь оценочных эмоций представлена в меньшей степени, чем, например, в русском. М. Оссовская [1988] сопоставляет такого рода оценки, свойственные представителям разных социокультур, и отмечает их противоположность: в глазах Б. Франклина богач — столп общества, а в глазах В. И. Ленина богач - «непременно жулик».
Некоторые бытийные признаки субъекта высоко оцениваются по одной шкале и низко - по другой. Таково, например, «донкихотство» - способ социального поведения, который оценивается, с одной стороны, как благородный (высокая оценка по этической шкале), а с другой - как нерациональный и нецелесообразный (низкая оценка по функциональной шкале). Отсюда проистекает амбивалентность его оценки по пиететной шкале (парадоксальная смесь почтения с легким снисходительным пренебрежением). Она выражена, в частности, в английских устойчивых оборотах Don Quixote, the Knight of the Rueful Countenance, to fight the windmills (ср. рус. Дон Кихот, Рыцарь Печального Образа, бороться с ветряными мельницами).
Можно ненавидеть врага, но в то же время уважать его — например, за доблесть. Это элемент рыцарского кодекса. Например, во время русско-японской войны 1904-1905 гг. на японском флоте была проведена торжественная траурная церемония по поводу героической гибели в бою русского адмирала Рожественского - и это было отнюдь не проявлением радости, а данью уважения к славному противнику. Таково требование кодекса чести «буси-до».
