Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Актуальные аспекты изучения политического интервью в прессе 14
1.1. Понятие политической коммуникации 15
1.1.1. Особенности политической коммуникации в ФРГ 18
1.1.2. Средства языкового манипулирования в политической коммуникации 21
1.2. К проблеме выделения интервью среди других типов диалогических текстов 25
1.2.1. Определение комбинации речевых признаков 25
1.2.2. Асимметрия как ключевая характеристика коммуникации в интервью 29
1.2.3. Понятие коммуникативной цели в типологии интервью 32
1.2.4. Особенности коммуникации в ситуации интервью 34
1.3. Основные характеристики жанра интервью в современной прессе 39
1.3.1. Функционально-стилевая принадлежность интервью как жанра... 39
1.3.2. Модель коммуникации в интервью и формы презентации 43
1.3.3. Фактор адресата в интервью 50
1.3.4. Композиция интервью 53
Выводы по ГЛАВЕ 1 58
ГЛАВА II. Теоретические основы изучения коммуникативных стратегий в интервью 61
2.1. Соотношение понятий коммуникативная стратегия, коммуникативная тактика, коммуникативный ход 62
2.2. Целевая характеристика как основная составляющая коммуникативных стратегий 66
2.3. Прагмалингвистические принципы речевого общения в их связи с коммуникативными стратегиями 69
2.4. Типология коммуникативных стратегий 72
2.4.1. Классификация стратегий на основе их функциональной характеристики 72
2.4.2. Целевая характеристика как основа выделения коммуникативных стратегий партнеров в политическом интервью 73
Выводы по ГЛАВЕ II 77
ГЛАВА III. Механизмы речевой реализации коммуникативных стратегий партнеров в политическом интервью в прессе ФРГ 80
3.1 Провокативная стратегия интервьюера 81
3.1.1. Использование негативно заряженной лексики 82
3.1.2. Выражение критики через вопросы с подтекстом 87
3.1.3. Тактика призыва к откровенности 91
3.1.4. Тактика указания на противоречия 94
3.1.5. Выражение критики со ссылкой на третьих лиц 99
3.2. Стратегия встречного нападения интервьюируемого 103
3.2.1. Тактика метакоммуникативного комментария 106
3.2.2. Захват инициативы в интервью и тактика контрвопроса 110
3.3. Оборонительная стратегия интервьюируемого 114
3.3.1. Тактика ухода от ответа 120
3.4 Стратегия самопрезентации интервьюируемого 126
3.4.1. Самооценка, построение образа "собственно Я" 132
3.4.2. Тактика дискредитации политических оппонентов 135
3.5. Протекционистская стратегия интервьюера 139
3.5.1. Мотивирующие и оценочные вопросы 140
3.5.2. Тактика дискредитации политических оппонентов интервьюируемого 143
3.6. Стратегия принятия нейтралитета интервьюера и интервьюируемого 146
Выводы по главе III 157
Заключение 159
Библиографический список 165
Список словарей и справочников 185
Список источников 186
- Средства языкового манипулирования в политической коммуникации
- Целевая характеристика как основная составляющая коммуникативных стратегий
- Использование негативно заряженной лексики
- Оборонительная стратегия интервьюируемого
Введение к работе
Данная работа посвящена исследованию коммуникативных стратегий партнеров и их языковой презентации в политическом интервью в современной прессе ФРГ.
Коммуникативные стратегии, определяемые в категориях лингвистической прагматики как планирование партнерами по коммуникации достижения своих коммуникативных целей и речевая реализация этого плана, стали предметом изучения отечественных и зарубежных лингвистов недавно, лишь с 70-х годов XX века, на которые приходится в целом мощная волна прагмалингвистических исследований (Ш.Балли, А.Н.Баранов, Р.М.Блакар, Т.А. Ван Дейк, А.Вежбицка, Л.Витгенштейн, Д.Гордон, Г.П.Грайс, В.З.Демьянков, Дж.Лакофф, С.Левинсон, Г.Н.Лич, Ч.Моррис, Ч.С.Пирс и др.). Лингвистика середины XX века во многом развивалась в рамках структурализма под знаком идей Ф. де Соссюра, культивируя тезис о "нерелевантности для языкознания всякого рода внешних по отношению к языку явлений, связанных с психологическими, стилистическими и даже собственно коммуникативными аспектами речи" [Арутюнова, Падучева 1985: 4]. Благодаря лингвистической прагматике, был восстановлен интерес к связи между языком как объектом лингвистических исследований и отображенной в нем действительностью.
Дискуссия о сущности лингвистической прагматики (см. работы Н.Д.Арутюновой, Т.В.Булыгиной, Т.А. ван Дейка, В.И.Карасика, И.М.Кобозевой, С.Левинсона, Е.В.Падучевой, С.М.Соболевой и др.) показала, что прагматика понимается в широком смысле, включая социолингвистику, психолингвистику и другие области языкознания, изучающие функционирование языка в обществе, и в узком смысле - как отношение знака к человеку [Levinson 1983: 3]. Так, в модели Ч.Морриса, введшего в научный обиход термин "прагматика", она трактуется как
"отношение знака к интерпретатору в отличие от отношения знака к предмету (семантика) и к другим знакам (синтактика)" [Моррис 1983: 42].
По наблюдению В.И.Карасика, "определение прагматики в значительной мере зависит от исходных позиций исследователя и значительно различается в трудах лингвистов, разрабатывающих проблемы синтаксиса (прагматика - нестандартные или аномальные предложения), семантики (прагматика - оценочные и примыкающие к оценочным значения, а также вытекающие из контекста ассоциации и коннотации), стилистики и риторики (прагматика - использование языка с целью воздействия, язык политики, рекламы, психотерапии и т.д.)" [Карасик 1992: ]. В рамках данного исследования мы, вслед за Н.Д.Арутюновой и Е.В.Падучевой, понимаем лингвистическую прагматику как "изучение поведения знаков в реальных процессах коммуникации" [Арутюнова, Падучева 1985: 3].
Истоки лингвистической прагматики следует искать в философии Л.Витгенштейна, где наиболее известной и значимой является функционалистская концепция значения. Л.Витгенштейн сформулировал мысль о необходимости учета не только внутриязыкового контекста, но и внеязыковой ситуации, которую образует система человеческой деятельности, включающей в себя язык. Таким образом, функционалистская концепция ставит значение выражения в зависимость от той конкретной деятельности, в которую "вплетено" употребление данного выражения. Язык представляется "вплетенным" в человеческую деятельность и рассматривается как ее компонент, как одно из орудий, средств или "инструментов" деятельности [Петров 1985: 472-474].
За несколько десятилетий лингвистической прагматикой был сформирован богатый понятийный аппарат и задано множество направлений исследований. Современная прагматика изучает языковые факторы речевой деятельности, внутреннюю структуру речевых действий, постулаты речевого
общения, типы речевых актов, проблемы коммуникативного взаимодействия. Все эти области лингвопрагматики находятся в тесной взаимосвязи и могут быть сведены к изучению отношения языкового знака к его пользователю/интерпретатору и поведения знака в реальном процессе коммуникации.
Коммуникативная стратегия как категория лингвистической прагматики рассматривается нами с позиции теории речевых актов, одним из ключевых понятий которой является понятие акта речевого взаимодействия между носителями языка - коммуникативного акта, представляющего собой совокупность речевых актов. Коммуникативному акту свойственны такие признаки как целенаправленность, адресованность, а также ориентация на нормы речевого поведения, принятые в социуме [Арутюнова, Падучева 1985: 24-31]. В определении коммуникативного акта заложено, таким образом, представление о необходимости целенаправленного взаимодействия двух сторон - адресанта и адресата. Целенаправленность, т.е. стремление партнеров по коммуникации достичь цели речевого взаимодействия, чему подчинен выбор языковых средств и речевое поведение коммуникантов, в полной мере реализуется в коммуникативных стратегиях партнеров в речи. Достижение коммуникативной цели есть стратегический результат, на который направлен коммуникативный акт, а понятие коммуникативной цели является ключевым (и наиболее распространенным) при определении коммуникативной стратегии (О.С.Иссерс, Е.В.Клюев, М.Э.Койт, Е.С.Попова, А.П.Чудинов).
Коммуникативные стратегии тесно связаны с понятиями языковой личности и речевого поведения. Языковая личность понимается, с одной стороны, как совокупность коммуникативных способностей и характеристик человека, позволяющих ему осуществлять коммуникативную деятельность, с другой - как совокупность отличительных черт, обнаруживающихся в речевом поведении конкретного носителя языка и обеспечивающих ему
коммуникативную индивидуальность (Г.И.Богин, В.В.Виноградов, Т.Г.Винокур, В.И.Карасик, Ю.Н.Караулов, А.Н.Леонтьев и др.). Модель речевого поведения трехкомпонентна, ее устройство и функционирование можно описать следующим образом: кто действует? что он делает? с помощью чего он выполняет эти действия? Соответственно формируется и система понятий, которые составляют следующие терминологические поля: поле субъектов, поле действий и поле инструментов.
Когда мы говорим о том, кто действует (поле субъектов), мы обсуждаем коммуникативные цели участников общения.
Когда мы говорим о том, что они делают (поле действий, или операционное поле), мы обсуждаем коммуникативную стратегию и коммуникативную тактику, а также правила коммуникативного поведения.
Когда мы говорим о том, с помощью чего они выполняют эти действия (поле инструментов), мы обсуждаем приемы и языковые средства, которые используют участники общения.
Выделенные компоненты речевого поведения находятся в фокусе внимания диссертации, определяют ее предмет и объект исследования. Объектом исследования является совокупность различных типов коммуникативных стратегий партнеров в ситуации коммуникации в политическом интервью. Предметом исследования являются языковые средства, маркирующие способы реализации партнерами по интервью своих коммуникативных стратегий.
Коммуникативные стратегии не относятся к числу наиболее разработанных категорий прагмалингвистики. Исследования данной проблемы имеют несистематический характер и в большинстве случаев являются "сопутствующими" при изучении других составляющих коммуникативного акта. Основная масса работ по проблеме коммуникативных стратегий имеет обобщенный характер, поскольку в фокусе внимания оказываются не конкретные коммуникативные ситуации, а
речевая коммуникация в целом. В связи с этим актуальность данного исследования объясняется недостаточной изученностью механизма коммуникативных стратегий в такой разновидности речевой коммуникации как политическая коммуникация на фоне все возрастающего интереса исследователей к языку политики, в частности в германистике.
Научная новизна исследования заключается в системном подходе к изучению коммуникативных стратегий в политическом интервью. Исходя из понимания системы как совокупности взаимосвязанных элементов, в работе предпринимается попытка выявить влияние параметров политической коммуникации, в частности параметров коммуникации в ситуации интервью, на выработку коммуникантами определенных коммуникативных стратегий и форм их языковой презентации.
Теоретическая значимость работы состоит:
в уточнении и систематизации понятия "коммуникативная стратегия";
в обнаружении как своеобразия (в немецкоязычной традиции), так и общих закономерностей политической коммуникации;
в построении типологии коммуникативных стратегий для коммуникативной ситуации интервью;
в дальнейшей разработке методологии исследования механизма реализации коммуникативных стратегий.
Практическая ценность исследования заключается в возможности использования его результатов и методик при создании вузовских программ и составлении учебных пособий по курсам страноведения, стилистики и лексикологии немецкого языка, а также на практических занятиях по спецкурсу "Язык СМИ ФРГ".
Материалом исследования послужили тексты интервью с политиками, опубликованные в периодических печатных изданиях ФРГ (Der Spiegel, TAZ, Frankfurter Rundschau), а также размещенные в сети Интернет
на сайте издания Frankfurter Rundschau (FR online ()). Сравнительный анализ 10 интервью, опубликованных на данном сайте, и соответствующих печатных версий интервью показал их полную идентичность, что позволило использовать в исследовании материалы сайта наравне с печатными материалами. Общий объем выборки составил 370 интервью и охватывает пропорционально период с 2000 по 2005 гг. Все названные издания имеют надрегиональныи характер и характеризуются высоким уровнем аналитических материалов, что позволяет получить достоверное и всестороннее представление об актуальном состоянии политической коммуникации в ФРГ.
Цель данной работы состоит в выявлении и описании различных типов коммуникативных стратегий интервьюера и интервьюируемого политика и изучении механизма речевой реализации данных стратегий в процессе коммуникации в немецкоязычной прессе.
В связи с этим конкретными задачами исследования являются:
Выявление влияния конкретной коммуникативной ситуации политического интервью на формирование у его участников той или иной коммуникативной стратегии.
Построение типологии коммуникативных стратегий партнеров в политическом интервью.
Выявление и описание набора и комбинаций средств современного немецкого языка, используемых каждым из партнеров по интервью для речевой реализации избранной коммуникативной стратегии.
Основными методами, использованными в работе, являются: интерпретативный метод анализа семантического содержания политически значимых высказываний, контекстуальный анализ, обусловленный необходимостью учета при анализе стратегических аспектов использования языковых средств не только эксплицитно выраженную информацию, но и
контекст и нормы интеракции в соответствующей коммуникативной ситуации.
Теоретической базой исследования послужили работы отечественных и зарубежных ученых в области лингвистической прагматики (Н.Д.Арутюновой, Р.М.Блакара, Т.В.Булыгиной, Т. А. ван Дейка, А.Вежбицкой, Л.Витгенштейна, Д.Гордона, Г.П.Грайса, В.З.Демьянкова, В.И.Карасика, И.М.Кобозевой, Дж.Лакоффа, С.Левинсона, Г.Н.Лича, Ч.Морриса, Е.В.Падучевой, С.М.Соболевой), политической лингвистики (А.Н.Баранова, О.С.Иссерс, Ю.Н.Караулова, В.Г.Костомарова, Л.П.Крысина, П.Б.Паршина, А.П.Чудинова), коммуникативной лингвистики (К.Бринкера, Б.Зандига, Х.Изенберга, В.Кальмейера, В.Шмидта), речеведения (Ф.-Й.Беренса, Й.Швиталлы).
На защиту выносятся следующие положения:
Выбор и реализация участниками политического интервью своих коммуникативных стратегий обусловлены двумя факторами: особенностями политической коммуникации, имеющей манипулятивный характер, а также своеобразием коммуникативного акта интервью, предполагающего фиксированное распределение ролей на "спрашивающего -отвечающего", а также отведение интервьюеру привилегий в определении темы и протекании интервью.
Коммуникативная стратегия политика в интервью является "реактивной", т.е. зависимой от стратегии интервьюера, поскольку последний как ситуативно привилегированная сторона имеет возможность задавать общую кооперативную или конфронтативную тональность коммуникации и первым избирать коммуникативную стратегию.
Речевое поведение интервьюера в политическом интервью
характеризуется противоборством двух составляющих:
необходимостью поддерживать нейтралитет и выполнять
роль посредника в передаче информации от
интервьюируемого политика к читающей аудитории, с
одной стороны, что поддерживается в языковом плане
прагматическими средствами (использование косвенных
высказываний, импликатур для выражения оценки, сдвиг
основания в высказываниях на третьих лиц), и стремлением
к выражению собственного мнения и позиции, с другой, что
определяет доминирующую роль модусов эмотивной и
аксиологической оценки, маркируемых средствами
лексико-семантического уровня немецкого языка.
4. Речевое поведение интервьюируемого политика
обусловлено присутствием константной цели
самопрезентации, сопровождающей в интервью реализацию всех дополнительных целей. Определяющей чертой речевого поведения политиков ФРГ в интервью является категоричность, реализуемая средствами функционально-семантической категории интенсивности. Самопрезентация реализуется при помощи средств лексико-семантического и синтаксического уровней. Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования отражены в семи публикациях. Теоретические аспекты исследования и его практические результаты были освещены в докладах на II и III международных научно-практических конференциях «Актуальные проблемы лингвистического образования» (СаГА, Самара, 2004/05 г.г.), на Всероссийской научно-практической конференции «Дискурсивный континуум: текст - интертекст - гипертекст» (СГПУ, Самара, 2006 г.), на заседаниях кафедры немецкой филологии СамГУ 2002 - 2006 г.г.
Структура работы. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии. Во введении обосновывается выбор темы исследования, научная новизна и актуальность работы, ее теоретическая и практическая значимость.
В главе 1 «Актуальные аспекты изучения политического интервью в прессе» дается характеристика политической коммуникации в целом, а также такой ее разновидности как политическая коммуникация, осуществляемая по каналам СМИ, в частности в интервью в прессе. Применительно к анализу интервью предлагается многоаспектный подход, предполагающий рассмотрение его как жанра СМИ, как коммуникативного акта между интервьюируемым, журналистом и читателем, а также как типа текста.
В главе 2 «Теоретические основы изучения коммуникативных стратегий в интервью» коммуникативные стратегии рассматриваются в общем контексте прагмалингвистических исследований речевой коммуникации, обосновываются теоретические и методологические принципы их анализа.
В главе 3 «Механизмы речевой реализации коммуникативных стратегий партнеров в политическом интервью в прессе ФРГ» описываются и анализируются наборы коммуникативных тактик, используемых для реализации каждой коммуникативной стратегии.
В заключении рассматриваются результаты исследования, обобщаются его итоги и намечаются пути дальнейшего исследования коммуникативных стратегий политической коммуникации.
Средства языкового манипулирования в политической коммуникации
По образному выражению В.З.Демьянкова "дискурс СМИ и политический в частности - нечто вроде закусочной Макдональдса: такой дискурс должен легко перевариваться и быстро производить свой эффект («усваиваться», как и любая fast food), позволяя по возможности незаметно манипулировать сознанием аудитории" [Демьянков 2003: 116]. Действительно, современная журналистика имеет ярко выраженный манипулятивный характер, о чем говорит тот факт, что "в СМИ функция воздействия начинает вытеснять все остальные языковые функции. Можно сказать, что средства массовой информации превращаются в средства массового воздействия" Булыгина, Стексова:
При этом воздействие имеет целенаправленный характер: "сформировать мнение адресата в заданном направлении" [Клушина 2004а: 80]. По определению М.Р.Желтухиной, "масс-медиа представляют собой фильтры, которые ввиду отсутствия возможности непосредственного восприятия адресатом окружающей действительности, в результате отбора информации и формулирования сообщений, мнений, оценок способны создавать искаженные, смещенные образы реальности" [Желтухина 2004: 22].
Под манипулированием мы понимаем, во-первых, "лишение адресата речи (в интервью - вторичного адресата - прим. М.Ю.) независимых источников информации и провоцирование ложных выводов из формально истинных посылок" [Хазагеров, Корнилова 2001: 24], а также "воздействие на человека с целью побудить его сделать что-либо (сообщить информацию, совершить поступок, изменить свое поведение) неосознанно или вопреки его собственному желанию, мнению, намерению" [Стернин 2001: 72].
Особенно сильно функция воздействия проявляет себя в ПК в СМИ. Политики, по определению В.Холли, П.Кюна и У.Пюшеля, - Medienprofis уверенно владеют риторикой политического общения, поскольку публичная речь является одним из основных видов их деятельности [Holly, Kuhn, Puschel 1986: 200]. Более того, публичная речь осознанно используется ими "с целью воздействия и манипуляции" [Иссерс 1996: 71]: политические деятели стремятся "завуалировать, скрыть свои истинные намерения, запутать, сбить с толку, обмануть адресата, манипулируя его сознанием" [Шаховский, Желтухина 1999: 101]. Таким образом, в рамках изучения ПК можно вести речь о языковом манипулировании, т.е. "использовании говорящим скрытых возможностей языка для того, чтобы навязать слушающему определенное представление о действительности, сформировать нужное отношение к ней, вызвать необходимую адресанту эмоциональную реакцию" [Попова 2002: 277].
Большинство исследователей данной проблематики (А.Н.Баранов, О.С.Иссерс, П.Б.Паршин, В.Ф.Петренко, Р.Фоулер, В.Холли и др.) исходят из того, что любая лингвистическая единица в тексте - будь то выбор слова, синтаксическая структура или фигура речи - может иметь определенную мотивацию. Р.М.Блакар замечает, что "каждый языковой элемент является очень сложным и чувствительным инструментом, на котором играет тот, кто пользуется языком", что "выбор слов и выражений является необычайно важным инструментом власти для структурирования той действительности, о которой идет речь" [Блакар 1987: 97-103]. По мнению О.С.Иссерс, "всегда есть разные способы сказать об одном и том же, и выбор никогда не бывает случайным, при этом различия между вариантами выражения одной и той же мысли идеологически значимы" [Иссерс 1996: 71].
Действительно, всякое речевое произведение представляет мир глазами его автора, но это не есть нейтральное отражение фактов. Язык как инструмент воздействия, по мнению О.С.Иссерс, "не может быть «нормальным» зеркалом - он всегда в той или иной степени оказывается кривым зеркалом, «кривизна» которого определяется коммуникативными задачами автора и его картиной мира" [Иссерс 1996: 71].
Обобщение результатов исследований по проблемам современной ПК (А.Н.Баранов, Р.М.Блакар, А.Б.Бушев, Х.Вайнрих, О.С.Иссерс, Н.А.Купина, Е.В.Падучева, С.Б.Паршин, Н.Н.Трошина, Т.В.Юдина) позволило выделить основные языковые ресурсы, обеспечивающие реализацию основной функции ПК - функции воздействия.
Вариативная интерпретация действительности, возможная, благодаря наличию в системе языка механизмов квазисинонимии, намеренной двусмысленности, коннотативных оттенков значения, а также наличию в плане содержания высказывания эксплицитного и имплицитного компонентов. Помещение желаемого для адресанта компонента смысла в имплицитный план высказывания - один из важнейших способов речевого воздействия. Эффективное речевое воздействие возможно также тогда, когда слушающий/читающий не осознает преднамеренности в выборе говорящим тех или иных вариантов. Это заставляет адресата воспринимать языковые выражения как "единственно возможные, адекватно отображающие внеязыковую действительность" [Иссерс 2002:39]. Стилистически окрашенная комбинаторика слов, создание негативного контекстуального значения слова за счет помещения его в негативное окружение. Например, в газетной статье, посвященной теневой экономике, называются три "основных, стабильно действующих канала черного рынка: несуны, везуны и госторговля" [Трошина 1990: 68]. Слово госторговля приобретает отрицательную коннотацию, будучи употреблено в одном понятийном ряду со словами несуны и везуны.
Выбор последовательности определений при характеристике объекта (ср.: "дорогое, хоть и эффективное средство" и "эффективное, хоть и дорогое средство"). Выбор грамматических форм, например, использование пассивной грамматической конструкции с целью "маскировки" агенса. Стереотипия в номинации, реализующаяся в высокой частотности использования клише и штампов, обеспечивающих эффективное воздействие на слушателя/читателя в условиях сжатого представления информации. Оценочность, выражаемая аксиологической лексикой. Результатом работы этих двух стилеобразующих факторов является предвзятость суждений, штампы и стереотипы мышления и речи.
Частые повторы и варьирование определенных слов и сем, создающие стойкую картину приемлемости информации. Словесный камуфляж и процессы эвфемизации и перефразирования, смысловые акценты.
Использование терминологии, сложность толкования которой оставляет возможность наполнения явления своими смыслами. Таким образом, задача завоевания и удержания власти является центральной для ПК, побуждающей участников интервью прогнозировать воздействие подаваемой информации на массовую аудиторию и ее реакцию. Эта задача решается политиками при помощи манипулирования общественным сознанием, навязывания аудитории определенных стереотипов, формирования мнений и оценок. Стремление достичь наибольшего эффекта воздействия обусловливает использование определенных языковых ресурсов.
Целевая характеристика как основная составляющая коммуникативных стратегий
Мысль о несамостоятельности речи, подчиненности ее целям определенной деятельности была высказана еще А.Н.Леонтьевым в его теории деятельности, в соответствии с которой "в процессе речевого общения, коммуниканты, регулируя поведение друг друга, осуществляют совместную деятельность" [Леонтьев 1982: 71]. Изучение языка как инструмента действия характерно также и для лингвистической прагматики, определяющей речевой акт как речевое действие или совокупность речевых действий, совершаемых одним говорящим с учетом другого и "изучающей язык не «сам в себе и для себя», а как средство, используемое человеком в его деятельности" .
Исследуя язык СМИ с позиций лингвистической прагматики, мы можем рассматривать высказывания, продуцируемые в этой сфере речевой деятельности, как действия и фокусировать свое внимание на тех языковых средствах и техниках, использование которых призвано обеспечить запланированное воздействие на сознание адресата.
Поскольку коммуникативный акт - вид действия (а точнее -взаимодействия), при его анализе используются по существу те же категории, которые необходимы для характеристики и оценки любого действия: понятия цели, мотива, действия. Их соотношение может быть описано следующим образом. Действие - это целенаправленная активность человека, то есть каждое действие имеет свою цель. Деятельность (как совокупность действий) также имеет свою цель, которая называется мотивом. Применяя понятия теории деятельности к речи, можно сделать вывод: речь имеет не только непосредственную цель, но и мотив - то, ради чего достигается речевая цель. Так, слушая и осмысляя речь другого человека, мы всегда стараемся понять, ради чего он говорит. Не понимая мотива речевых действий, мы до конца не можем понять смысл высказывания. "Превращение мотива в мотив-цель, выбор одной из нескольких целей, выделение промежуточных целей и определение способов их достижения" [Иссерс 2002: 58] лежат в основе механизма коммуникативных стратегий. Выделяется два типа целей, которые отражают существенные мотивы человеческого поведения, в том числе в коммуникации. Во-первых, это желание быть эффективным (то есть реализовать интенцию), во-вторых, необходимость приспособиться к ситуации. На этой основе выделяются первостепенные и второстепенные цели. Так, для политиков первостепенной и константной является цель завоевания и удержания власти. Осознание первостепенных целей стимулирует рассмотрение иных, второстепенных целей. Последние являются производными от разнообразных мотивов человеческой деятельности. Если первостепенные цели инициируют коммуникативный процесс и управляют речевыми действиями, то второстепенные служат своего рода границами, которые определяют вербальный выбор, тип речевого поведения.
Перечисленные понятия теории деятельности позволяют описать процесс формирования коммуникативных стратегий в политическом интервью. Общим для политиков мотивом коммуникативной деятельности является завоевание и удержание власти. В рамках интервью он реализуется в первую очередь посредством самопрезентации. Этот мотив обусловливает такие цели коммуникации как создание образа честного, бескомпромиссного политика, действующего в интересах народа, представление и популяризация собственной политической доктрины, в конечном итоге, завоевание голосов избирателей и сторонников. В соответствии с заданными целями выбирается определенная коммуникативная стратегия. Выбор для политика коммуникативной стратегии в интервью осложнен наличием партнера по ( коммуникации, имеющего более высокий ситуативный статус и задающего параметры и характер коммуникации (кооперативная - конфронтативная). Следствием является то, что к общим целям коммуникации добавляются частные, ситуативные цели, как-то: преодолеть критический настрой интервьюера, препятствовать его попыткам негативно охарактеризовать политика и его взгляды. Таким образом, не одна цель, а совокупность целей обусловливает коммуникативные стратегии, избираемые политиками.
Мотив деятельности журналистов может быть различным, что подтверждают выделенные в (см. 1.2.3.) разные типы интервью (интервью-портрет, интервью о мнении, интервью по проблеме), в рамках которых журналисты преследуют, соответственно, одну из целей: представить политический портрет собеседника (который может быть как позитивным, так и негативным), выяснить мнение политика по определенному кругу проблем или получить информацию, разъяснения по конкретным вопросам. Журналист в интервью находится в привилегированном положении относительно выбора коммуникативной стратегии, поскольку он, являясь стороной, контролирующей и регулирующей процесс коммуникации, имеет возможность сформулировать свои цели коммуникации, а, соответственно, избрать коммуникативную стратегию, независимо от коммуникативных целей партнера.
Таким образом, в основе коммуникативных стратегий лежат мотивы, цели и установки коммуникантов. Мотивация коммуникативной стратегии, выбор одного из путей достижения цели зависит от установок личности, складывающихся из "системы ценностей, убеждений, социальных норм и конвенций" [Сухих 1986: 73]. Это находит выражение в оценке ситуации. По ходу диалога говорящий оценивает меняющуюся ситуацию и корректирует свои речевые действия. Коррекции, осуществляемые говорящим по мере развития диалога, в частности в интервью, опираются на правила речевого общения, о чем речь пойдет ниже.
Использование негативно заряженной лексики
Прежде чем приступать к анализу лексической составляющей реплик интервьюера в рамках провокативной стратегии необходимо вспомнить известное различие между "оптимистом" и "пессимистом", для одного из которых стакан наполовину полон, а для другого - наполовину пуст. Критически настроенный интервьюер намеренно играет в интервью роль "пессимиста".
Ценностное отношение интервьюера к пропозиции эксплицирует модус аксиологической оценки. Эффект отрицательного видения перспектив политической программы интервьюера достигается за счет лексических единиц, маркированных знаком (-). Формулируя свои реплики, интервьюер отдает предпочтение словам и выражениям, характеризующим интервьюируемого в обсуждаемой ситуации с отрицательной стороны. Эта негативная окраска может носить контекстуальный характер, если слово не имеет особых словарных стилистических помет и приобретает ярко выраженный отрицательный заряд непосредственно в репликах интервьюера. Наряду с этим в речи интервьюера выделяется лексика, имеющая стилевые пометы. Упоминая в своих репликах интервьюируемого, интервьюер характеризует либо его политическую деятельность, либо его личностные V качества.
При указании на личность политика нам удалось выделить следующие негативно характеризующие его определения, выраженные прилагательными и причастиями: depressiv, nicht risikofreudig, genervt, beleidigt, stolz, populistisch, unentschieden, nicht mutig genug, isoliert, enttauscht, naiv, machtlos. Данные лексические единицы, обладая отрицательной коннотацией, не имеют стилистических словарных помет, вследствие чего являются стилистически нейтральными, чего нельзя сказать об определении интервьюируемого политика как ein Geheimdienst-Provokateur или ,geisteskrank". Последнее определение дается в интервью в кавычках и со ссылкой на третье лицо, чтобы хотя бы формально обеспечить интервьюеру непредвзятость. Ср.: - In der NPD gibt es Menschen, die Ihren Kurs fur gefahrlich і halten. So hat das ehemalige Vorstandsmitglied Lennart Aae die Frage aufgeworfen, ob Sie , geisteskran\C seien oder ein Geheimdienst-Provokateur... (TAZ, 07.10.02, S.3)
Выделенную из реплик интервьюера негативно окрашенную лексику, характеризующую политическую деятельность интервьюируемого, мы разделили на тематические блоки, в центре каждого из которых находится определенный смысловой концепт. Удалось выделить 5 основных блоков, соответствующие пяти позициям по которым в основном критикуется политическая деятельность интервьюируемого: «Ложь», «Бездействие, отсутствие четкой позиции», «Ошибки», «Агрессия, критика оппонентов», «Страх, осознание вины». Если принять общее количество выделенных лексических единиц (162 ед.) за 100%, то соотношение между блоками выглядит следующим образом: на первом месте по количеству находится лексика, выражающая критику политика в бездействии или за совершенные им ошибки (по 26%). К концептам лжи и агрессии относятся соответственно 19% и 18% выделенных единиц. 11% отобранных единиц артикулируют тему вины и страха.
Среди выражений, содержащих критику интервьюируемого политика в бездействии и отсутствии у него четкой политической позиции мы выделяем:
синтагмы, например, каит zu wissen, wo man politisch stent; selbst nicht genau wissen, was man will; nicht bereit sein mitzumachen; den ersten Schritt machen und den zweiten aufden Sankt-Nimmerleinsag (scherzh. - DSW: 684) verschieben; nie die simple (ugs. - Kiipper: 770) Frage erkldren konnen; nichts mehr zu sagen haben;
глагольные словосочетания, например, die Wahler enttauschen, machtlos scheinen, den Sichtkontaktzur Fiihrung verlieren, zum Zuschauer werden, b eim Alien bleiben, sich mit etw. abfinden mussen, sich jmdm komplett (ugs. - DSW: 419) unterwerfen, seinen Riickzug achselzuckend hinnehmen, in die Realitat zuriickgeholt werden;
именные словосочетания, например: der Ausdruck der eigenen Machtlosigkeit, inhaltliches Vakuum;
существительные: der Plausch (landsch., ugs. - Ktipper: 618), der Schaukampf, der Konjunkturritter (abwert. - DUW: 935).
Концепт «ошибки» вербализуется в использовании:
образных по семантике существительных, демонстрирующих высокую степень эмоциональности, негативной оценочности, например: der Zickzackkurs, die Auflioljagd, der Priigelknabe, dieAffdre (ugs. - DUW: 106), die Hassfigur;
глаголов: sich irren, etw. nachholen;
глагольных и именных словосочетаний, например: verpatzte (ugs. -DUW: 1712) Generalprobe, eine bittere Erkenntnis, sich mitschuldig erkldren, die Arbeitlosigkeit steigern, gegen das Gesetz verstofien\
синтагм: zu viel Privilegien machen satt (abwert., ugs. - DSW: 582); nicht gerne an etw. Zuruckdenken; eine personliche Schlappe (ugs. - DSW: 600) fur jmdn sein; einen Salto ruckwarts machen; seinen letzten Verbiindeten verlieren; die Probleme aufKosten der zukilnftigen Generation losen; auf das falsche Pferd setzen ; etw. ohne Not aufs Spiel setzen.
Концепт «ложь», занимающий третье место по объему выделенной лексики, объединяет:
синтагмы, например: die Leute von dem uberzeugen, woran man selbst nicht glaubt; nie richtig erklaren; auf etw. nicht die richtigen Antworten geben; sich selbst preisen als;
глагольные словосочетания, например: jmdn beeindrucken wollen, die Probleme herunterspielen (ugs. - DUW: 759), sich herausmogeln (ugs. - DUW: 1093), einen Faktor unterschlagen, die Verantwortung delegieren (iron. - DUW: 363);
именные словосочетания и существительные, например: eine politische Spekulation, eine nicht besonders glaubwiirdige Position, Spielchen, Rhetorik.
Среди языковых средств, реализующих концепт «агрессия, критика оппонентов», первое место по количеству занимают глаголы и глагольные словосочетания (86% от всех выделенных в рамках блока единиц), например: sich isolieren, etw. bekampfen, mit jmdm streiten, etw. verhindern, debattieren, drohen, jmdm etw. vorwerfen, blockieren, herbe Kritik ausuben, den Konflikt riskier en, jmdn pausenlos (ugs.- DUW: 1191) kritisieren, in die Konfrontation treiben, nach Blut, Schweifi und Tranen klingen. Меньшую группу составляют синтагмы, например: nicht kompromissfreudig klingen; Gewaltfur ein legitimes Mittel halten; in eine Reihe mit den Nationalsozialisten gestellt werden.
Оборонительная стратегия интервьюируемого
Основной целью интервьюируемого политика в рамках оборонительной коммуникативной стратегии является сохранить лицо в условиях конфронтации со стороны "агрессивного" интервьюера и по возможности осуществить самопрезентацию. Но если в стратегии встречного нападения интервьюируемый политик выбирает позицию активного сопротивления, то оборонительная стратегия базируется на уходе от конфронтации, сглаживании "острых углов".
Определяющей языковой чертой оборонительной коммуникативной стратегии является некатегоричность, сдержанность интервьюируемого политика в высказываниях. Снятие категоричности высказываний осуществляется при помощи языковых средств различных уровней.
В группу грамматико-синтаксических показателей мы выделяем использование пассивного залога, в рамках которого "человек действующий" элиминируется, его воля в осуществлении некоего действия не имеет значения (в то время как в активных конструкциях субъектная значимость всегда сохраняется, а в некоторых случаях подчеркивается). Ср.: Die Frage wird dann entschieden, wenn sie ansteht. (TAZ, 19.09.02, S.3) Diese Frage wird in Schwerin entschieden. (TAZ, 16.05.01, S.3) Es wird nun ein vollig umiberschaubares und deshalb undemokratisches System geschaffen, und es ist keine Vision mehr erkennbar, wie dieses Europa sich zur Globalisierung verhalten soil. (TAZ, 18.01.01, S.3)
К грамматико-синтаксическим показателям следует также отнести формы сослагательного наклонения Konjunktiv II и Konditionalis 7, используемые интервьюируемыми политиками для придания своим высказываниям модуса некатегорической достоверности знания, а также широко распространенные в рамках оборонительной стратегии придаточные предложения условия с союзом wenn и глагольной формой сослагательного наклонения, используемые при описании возможного развития событий / протекания политического процесса. Ср.:
- Wenn man mit 1,5 Millionen Mark nicht 3.000 schwankende oder zogerliche Wahler tiberzeugen konnte, dann ware Wahlwerbung wohl iiberflussig. (TAZ, 07.02.00, S.2) Vielleicht ware der Protest geringer, wenn eine groBere Staatengemeinschaft diesen Krieg wollte. (TAZ, 18.02.03, S.3) Лексическими маркерами оборонительной стратегии являются указывающие на отношение интервьюируемого политика к пропозициональному содержанию высказывания интервьюера модальные слова и частицы со значением предположения и сомнения {anscheinend, каит, moglicherweise, scheinbar, ungewiss, unsicher, vermutlich, vielleicht, wahrscheinlich, wohl), а также глаголы и прилагательные в предикативной функции с семантикой сомнения, предположения {annehmen, bezweifeln, glauben, hoffen, vermuten, zweifeln, bestreitbar sein, fraglich sein, streitig/strittig sein, zweifelhaft sein).
К группе лексико-семантических маркеров относятся модальные глаголы, используемые во вторичной или инференциальной функции для градуирования модального значения проблематической достоверности по шкале вероятности (наиболее слабая степень предположения - кдппеп, средняя степень - mogen, durferi). Ср.:
- Die Hegemonialmacht капп sich einen Kanzler Stoiber nicht wirklich gewunscht haben. (TAZ, 25.09.02, S.5)
- Ein Kampf in Bagdad jedoch diirfte fur die Soldaten eine enorme Herausforderung werden. (TAZ, 29.03.03, S.3)
- Da mogen andere spekulieren - ich jedenfalls nicht. (TAZ, 21.10.02, S.4)
На семантическом уровне оборонительная коммуникативная стратегия политиков проявляет себя также в широкой распространенности высказываний, основанных на предикатах, выраженных глаголами с размытой семантикой (etw. fortsetzen, vertiefen, weiterentwickeln, diskutieren, konkretisieren) и сформулированных в форме будущего времени {Futur Г). Это позволяет интервьюируемому перевести внимание от актуальной ситуации на неопределенную перспективу.
- Wir werden das, was wir in der Koalition vereinbart haben, fortsetzen. (Spiegel, 8/2004, S.31)
- Da wird man noch viel zu diskutieren haben. (Spiegel, 8/2004, S.31)
- Es wird weiterentwickelt. (Spiegel, 8/2004, S.32)
- Das alles werden wir im Verlauf dieses Jahres konkretisieren. (Spiegel, 2/2005, S.50)
- Wir haben ja immer noch viel vor. (Spiegel, 8/2004, S.31)
В приведенных примерах бросается в глаза тот факт, что предмет дальнейшего развития и обсуждения не называется напрямую, и для его номинации используется прием прономинализации, задействующий лишенные конкретной семантики das, was, viel, es.
На семантическом уровне снятие категоричности высказываний осуществляется также при помощи мейотических знаков и эвфемизмов. Эвфемизация и мейотизация речи является составляющей частью оборонительной коммуникативной стратегии. Мейозис представляет собой замену языковых единиц с ярко выраженными положительными или отрицательными коннотациями мейотизмами, в семантике которых эти оценочные компоненты редуцируются. В содержательном плане мейозис следует рассматривать как количественную градацию какого-либо признака объекта номинации в сторону его уменьшения, то есть определенный вид и способ оценивания последнего [Тахтарова 1999: 5]. Мейозис может репрезентироваться различными видами языковых знаков, включающими собственно мейотизмы, эвфемизмы и литоту.
