Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I Механизм создания вербальной иронии на лексическом уровне 21
1.1 Механизм создания иронии отдельным самостоятельным словом 24
1.2 Механизм создания иронии свободным словосочетанием /преимущественно атрибутивным/ 29
1,3 Механизм создания иронии стереотипными словосочетаниями со структурными схемами N of N и А + N 34
1,4 Выражение иронии путем одновременной реализации двух лексико-семантических вариантов полисемантического слова 43
1.5 Авторские окказиональные новообразования 47
1.6 Выводы 50
ГЛАВА II Синтаксические средства актуализации иронии 52
2.1 Аффективный синтаксис как вспомогательное средство реализации вербальной иронии 52
2,2 Обособленные синтаксические конструкции и их роль в создании иронии. Механизм создания иронии обособленными конструкциями 54
2.2.1 Вводные предложения 54
2.2.2 Предложения с вводными словами и словосоче-. талиями 57
2.2.3 Парцеллированные конструкции. Явные и скрытые формы иронии 59
2.2.4 Предложения с причастными оборотами и обстоятельствами образа действия 65
2.3 Двухчастная структура предложений с ироническим смыслом, ее обусловленность коммуникативными целями 70
2.4 Транспонированные синтаксические структуры как средство создания иронии. Механизм создания иронии транспонированными конструкциями 72
2.4.1 Риторические вопросы 72
2.4.2 Восклицательные предложения 78
2.5 Синтаксические конвергенции и их типы 84
2.6 Выводы 89
ГЛАВА III Средства создания иронии на уровне текста 93
3.1 Специфика иронии в системе изобразительных средств языка 93
3.2 Роль иронии в эстетической и художественной системах произведения 95
3.3 Ирония и контекст. Воплощение коммуникативного задания при реализации иронии 97
3.4 Классификация типов иронии в зависимости от условий и средств ее актуализации. Ситуативный и ассоциативный типы иронии, их сущностные характеристики 99
3.5 Ассоциативная ирония как тип текстовой иронии. Роль текстовых средств в реализации ассоциативной иронии 101
3.5.1 Повтор как средство создания иронии на уровне текста 102
а Лексический /тождественный, синонимический, перифрастический/ повтор 102
б Структурный и стилистический повтор 118
3.5.2 Механизм создания иронии на гиперсинтаксическом уровне 129
3.5.3 Цитационная ирония как подтип ассоциативной иронии 134
а Диалогическое цитирование 137
б Авторское цитирование 141
в Несобственно-прямая речь как речь цитационного типа 147
г Аллюзии, их связь с вертикальным контекстом; зависимость характера аллюзий от необходимых для их декодирования фоновых знаний 155
д Комментирование и деформация цитации и аллюзий 162
е Смешение регистров и стилей речи 165
ж Пародия, ее сущностные характеристики; продуктивность пародий как средства создания иронии 166
3.6 Виды лресуппозиций, необходимых для реализации ассоциативной и ситуативной иронии 172
3.7 Выводы 174
Заключение 176
Список условных сокращений заглавий использованных в тексте диссертации художественных произведений 187
Список литературы 190
Список проанализированных художественных произведений 214
- Механизм создания иронии отдельным самостоятельным словом
- Аффективный синтаксис как вспомогательное средство реализации вербальной иронии
- Специфика иронии в системе изобразительных средств языка
- Ассоциативная ирония как тип текстовой иронии. Роль текстовых средств в реализации ассоциативной иронии
Введение к работе
Проблемой комического и его типов в основном издавна занималось литературоведение, анализируя такие категории как комическое и трагическое применительно к художественной литературе. Как в советском, так и зарубежном литературоведении большинство таких трудов посвящено двум основным типам комического - юмору и сатире. Среди них есть и фундаментальные исследования природы комического, его типов на материале разных языков /Борев, 1957; Лук, 1968; Пропп, 1976; Bystroii, I960; Eastman, 1936; Escarpit, 1972/, и работы,посвященные конкретному анализу комедии как жанра /Спагоёу ., 1978; Gurewitch, 1975/. Особое внимание исследователей привлекает сатира - ее истоки, сущность, социальная значимость, а также техника и механизм воздействия /Elliott, I960; Peinberg, 1968; Knox Е. 1951; Paulson, 1967; Worcester, 1940/. Были предприняты и попытки соединения литературоведческого и психологического подходов к изучению сатиры / Weinberg, 1963/.
В последнее время интерес к проблемам сатиры и юмора возрос и среди лингвистов. Появилось немало собственно лингвистических работ, посвященных изучению языковых средств выражения юмора и сатиры: диссертационные исследования /Азарова, 1980; Артемова, 1976; Кблесниченко, 1979; Тремасова, 1979/, отдельные труды и монографии /Коржева, 1979; Почепцов, 1974; Esar, 1961/. Немало и статей, исследующих лингвистические аспекты юмора и сатиры на материале различных языков /Абрамец, 1974; Агафонова, 1969; Вронский, 1976; Зыцарь, 1975; Киселева, 1970; Михлина, 1962; Молчанова, 1978; Недува, 1979; Овсянников, 1980; Пришва, 1969; Щег- -лов, 1975; Buttler, 1961; Datain, 1970, 1974; James, 1977; Sypnicki, 1973/.
He обойдена вниманием и ирония. Практически все стилистики, как советские, так и зарубежные, включают разделы об ирониих рассматривая ее как стилистический прием /Арнольд, 1973; Гальперин, 1977; Booth, 1967; Turner, 1975/. Много и фундаментальных исследований по иронии, чаще всего литературоведческих / Bolen, 1973; Glicksberg, 1969; Simpson, 1979; States, 1971; Tener, 1979; Thompson, 1948/. Предпринимались попытки исследовать иронию как один из типов многозначности, а также механизм ее создания / Empson, 1958; Knox її. 1961/, но и они далеки от изучения собственно языковых механизмов выражения иронии.
В советской лингвистике немного отдельных работ, посвященных иронии. Чаще всего это статьи /Белодєд, 1981; Казанская, 1980; Николина, 1979; Щербина, 1963; Шмелев, 1958/. Среди диссертационных исследований внимания заслуживают работы М.А.Багда-сарян /1969/ - на материале французского языка и Н.К.Салиховой /1976/ - на материале английского. К сожалению, авторы этих работ ограничиваются анализом иронии преимущественно на лексическом уровне.
В последнее десятилетие заметно возрос интерес к иронии со стороны зарубежных лингвистов / Groupe (Л 1978; Kerbrat-Orecc-hioni, 1980; Myers, 1977; Muecke, 1969, 1973, 1978; Sperber, 1978; Tanaka, 1973/, что, по-видимому, связано со все возрастающим весом иронии в художественной прозе вообще, и англоязычной в частности. Справедливо мнение Д.Муэка: "Для большинства серьезных писателей, будь то поэты, романисты, драматурги, ирония сейчас гораздо реже является стилистическим или драматическим приемом, который они могут применять по собственному усмотрению; намного чаще этот способ мышления, незаметно возникший как общая тенденция нашего времени" / Muecke, 1969, с.10/. Занимаемая автором ироническая позиция обычно предполагает анализирующее, критическое отношение к окружающей действительности. Обвинения иронии в пассивности, созерцательности, особенно в сравнении с сатирой /Дземидок, 1974/, кажутся не вполне обоснованными.
Конечно, ирония менее агрессивна, более интеллектуальна, аналитич-на по своему характеру, но чаще всего она ничуть не менее критична, чем сатира. Тезис о том, что сатира всегда предлагает пути изменения мира, а ирония этого не делает, представляется весьма сомнительным / Weisgerber, 1973/. Обе они являются художествен-ной формой критического, оценочного освоения действительности, и в этом их социальная значимость. Разница между ними состоит лишь в способе выражения оценочно-критического отношения к миру. В целом же ирония может быть намного результативней как средство воздействия, так как она в состоянии выразить гораздо более широкую гамму чувств, эмоций, чем сатира; она менее прямолинейна, более гибка, чем сатира.
Несомненным достоинством иронии нам представляется ее многоплановость, многомерность, сочетающаяся с внешней емкостью, лако-ничностью формы. Иронический смысл, создаваемый огромнейшим набором языковых средств, может возбуждать самые разнообразные ассоциации, в том числе и образные. В системе художественного произведения ирония близка к метафоре, соединяющей, со-противопоставляю- . щей несовместимое, и благодаря этому показывающей явления действительности в самом неожиданном ракурсе. Эту особенность иронии отметил и проанализировал П.Верт / Werth, 1978/, указавший на наличие и у нее, и у метафоры двух или более плоскостей сигнифи-кации. Исследователь назвал это явление "двойным видением"/double -vision /.
Имеющая место недооценка иронии кас художественной формы критического освоения действительности берет свое начало в неопределенном статусе иронии прежде всего в системе эстетической категории комического. Иронии отводится промежуточное место между юмором и сатирой /Тимофеев, 1948/. Основной характерной чертой, сближающей иронию с разными типами комического, считается наличие противоречия между формой и содержанием /Борев, 1957; Николаев, -1962; Эльсберг, 1957/. В качестве моментов, сближающих ее с сатирой, обычно выделяется то, что: I/ обе они, в отличив от юмора, выражают неодобрение и критику; 2/ обе имеют ярко выраженный эмоциональный характер /Дземидок, 1974; Weisgerber, 1973/. Если исходить из этого, то критерий выделения иронии как промежуточного звена между юмором и сатирой оказывается нечетким. Поскольку по способу своего создания она зиждется на тех же основах, что и другие формы комического /противоречие формы и содержания/, то выбирать в качестве критерия "промежуточности" иронии лишь степень интенсивности выражаемой эмоции /сатира более эмоциональна, чем ирония/ представляется нам неоправданным.
Изложенная выше точка зрения на иронию, к сожалению, достаточно прочно утвердилась в литературоведении. Типичным является, например, такое рассуждение: "В то время как термины "юмор" и "сатира"... обозначают определенный подход к явлениям, что подразумевает, конечно, в свою очередь и определенные элементы мировоззрения и находит свое выражение в определенном типе творчества /сатира и юмор/, ирония остается, по существу, одним-из видов техники комического, используемой как сатирой, так и юмористикой. Она остается замаскированной насмешкой, где скрытый смысл является отрицанием буквального" /Дземидок, 1974, с. 102/. На наш взгляд, ирония отличается от сатиры лишь по одному признаку, которым является способ проявления субъективно-оценочной модальности - если сатира выявляет модальность открыто, ирония делает это в скрытой форме.
Выработанный литературоведа нием подход к иронии как технике комического несомненно повлиял на общее понимание иронии в системе изобразительных средств языка. В стилистике ирония прочно утвердилась как стилистический прием, основанный на противопостав лвнии прямых и переносных значений слова /то есть исключительно на антифразисных отношениях/ и ничем в ряду иных экспрессивных средств языка /таких, например, как гипербола, литота, парафраз и др./ не выделяющейся /Арнольд, 1973; Ахманова, 1969; Салихова, 1976; Eastman, 1936; Knox її., 1961/. Лишь наметившийся подход к иронии как способу мировосприятия подвел и литературоведов, и лингвистов к необходимости разграничения двух понятий: ирония как средство, техника, стилистический прием и ирония как результат -иронический смысл, созданный рядом разноуровневых средств языка. С литературоведческих позиций двойственное положение иронии особо подчеркнула Б.Аллеман, выделив иронию как состояние духа и иронию как структурный фактор / сошлю une attitude d esprit et qu un facteur structurant / Allemann, 1978 /. С лингвисти ческих позиций эта же двойственность иронии была проанализирована группой (А - ирония как фигура речи и эффект ее применения /comme figure et effet de figure/(Groupe АЛ, 1978).
Наиболее удачным представляется нам подход к иронии, основывающийся прежде всего на рассмотрении ее как полноправной формы комического наряду с юмором и сатирой, т.е. утверждение иронии таким же элементом мировоззрения, как и они. Такая позиция ведет к отказу от трактовки иронии лишь как техники создания комического и утверждению особого иронического смысла, создаваемого так же как, к примеру, сатирический смысл, разноуровневыми языковыми средствами. Наипростейшей же техникой создания этого смысла остается антифразис /употребление слов в противоположном смысле/. Таким образом, кстати, снимается и практикуемое уравнивание иро- ния=антифразис, фактически означающее, что один стилистический прием равен другому стилистическому приему/в таком случае непонятно, почему их два и какова разница между ними/. )
Обсуждение и аргументация целесообразности введения термина "иронический смысл" будет продолжаться в нашей работе и дальше. • Здесь же необходимо подчеркнуть, что она посвящена изучению не стилистического приема иронии, а иронического смысла. Определив предмет исследования именно таким образом, мы сможем не только придать анализу подлинно системный характер, но и осуществить его в русле ведущего направления современной науки о языке - углубленного изучения смысловой стороны исследуемых явлений; направления, наиболее актуального и перспективного. Остановимся подробнее на основных положениях,, обосновывающих актуальность данного исследования.
I/ Разработка общей теории номинации, предпринятая советскими языковедами, открыла новые возможности стилистического подхода к ее явлениям и процессам. Прежде всего для стилистики имеет значение расширение самого понятия номинации "... к средствам номинации относятся не только лексические единицы, но и любые не подвергшиеся десемантизации элементы языковой системы, служащие для обозначения объектов, связей, качеств, отношений" /Гак, 1977, с. 237/. Выделение трех видов номинации: лексической /через слово и словосочетание/, пропозитивной /через предложение/ и дискурсивной /через текст/ /Колшанский, 1977, с.121/ позволяет значительно расширить границы стилистического анализа и круг изучаемых стилистикой явлений.
Углубленное изучение проблем вторичной номинации, дает возможность осознать обусловленность многих явлений стилистики законами, действующими на уровне языка как системы,-а также обратиться к коммуникативному аспекту языковых единиц, а отсюда к контексту . в самом широком смысле.
2/ Стилистическому исследованию окказиональных значений языковых единиц /а в нашем случае конкретному анализу иронического смысла/ неоценимую помощь может оказать такая развивающаяся об / ласть лингвистики как контекстная семантика. Понимание контекста не только как необходимого условия осуществления коммуникации, ж и как сущностной характеристики языка, его внутреннего качества, позволяет проанализировать связь каждой единицы с целым текстом "по иерархии, от первой ступени до целой семантической системы" /Колшанский, 1980, с. 21/. Ццеи и принципы контекстной семантики дают возможность классификации контекстов по разным параметрам, привлекая для этого и пресуппозиции. Контекстная семантика может оказать большую помощь стилистике и в плане декодирования разных смыслов /иронического особенно/. Как нам представляется, изучение проблем вертикального контекста, фоновых знаний, столь важное для адекватного восприятия художественных произведений, должно быть неразрывно связано именно с контекстной семантикой. Выдвижение категорий текста и контекста на первый план современных лингвистических исследований создает все предпосылки для того, чтобы не только расширить подход к стилистическим явлениям, но и применить к ним иные методы исследования.
3/ Особо продуктивным в стилистических исследованиях /а в случав иронии просто необходимым/ является, как нам кажется, применение ряда категорий и методов, выработанных лингвистикой текста. Практические попытки использования текстовых методов для изучения явлений стилистики уже осуществлены /Гальперин, 1981; Гаузенблаз, 1978; Харвег, 1978, 1980; Хендрикс, 1980/. Исследование лингвистикой текста прессупозиций дало стилистике новое направление - началось изучение условий адекватной интерпретации высказываний /ван Дейк, 1978; Кифер, 1978; Майенова, 1978/. Внесла свой вклад лингвистика текста и в изучение отношений "текст-контекст-ситуация" /Беллерт, 1978; Шмидт, 1978; Энквист, 1980/. Очень важны, на наш взгляд, для стилистического анализа художественного текста исследования синтаксиса сверхфразовых единств /Дресслер, 1978; Шлек, 1978; Сгалл, 1978; Хайдольф, 1978/.
Для всестороннего, многоаспектного анализа иронии применение достижений лингвистики текста представляется нам единственно возможным путем. Мы уже говорили о неудовлетворительности подхода к иронии только как к антифразису. Такой подход не выводил ее за пределы лексического уровня /ср., например, диссертационное исследование Н.К.Салиховой, 1976/. Да и на лексическом уровне многие явления, не укладывающиеся в классические представления об иронии /одновременная реализация двух значений многозначного слова, словосочетания-клише, аллюзии, простейшие цитации/, оставались вне поля зрения исследователей. Очевиден тот факт, что в более сложных формах иронии словам приписываются не прямо противоположные значения, а целая гамма иронических окказиональных смыслов, возникающих в сознании читателя вследствие корреляции семантики слов с текстовой ситуацией. Исследователи иронии и раньше упоминали о наличии "лейтмотивной иронии" / leit-motiv irony/ / Muecke, 1969, с.77/, пытались рассмотреть иронию как "способ организации дискурса" / mode de discours / / Allemann, 1978, с.389/, указывая на возможность существования иронии не только в отдельном предложении, но и в целом тексте. Однако последовательных фундаментальных исследований текстовых форм иронии не проводилось, хотя необходимость комплексного филологического подхода к ней, учета лингвистического и экстралингвистического контекстов в процессе ее создания, выхода за пределы предложения для исследования более сложных текстовых, ассоциативных форм иронии давно уже назрела.
4/ На наш взгляд, изучение такого сложного и многогранного явления как ирония должно связывать семантику языковых единиц с их естественным коммуникативным окружением. В нашем случае, когда исследование проводится на материале языка художественной литературы, это означает необходимость учета специфики структуры художественного текста. Верным представляется нам требование Р.Барта строить лингвистическое описание художественных текстов в виде иерархии уровней, чтобы "единицы каждого уровня получали свой смысл только через соотнесенность с единила ми непосредственно следующего, более высокого уровня" /Барт, 1978, с.445/. Такое построение лингвостидиотического исследования дает возможность глубже постичь сам процесс формирования того или иного глобального смысла художественного произведения, его подтекста, авторской субъективно-оценочной модальности. Осознание неслучайности всех элементов художественного текста, их взаимной обусловленности и связи позволяет исследователю выявить закономерности общего характера, свойственные той или иной форме художественного освоения действительности. Мнение Ю.М.Лотмана о том, что "реальное функционирование художественного текста связано с гораздо более активным взаимодействием между уровнями, чем это имеет место в нехудожественных текстах" /Лотман, 1970, с.336/ представляется нам исходной аксиомой для всех исследований на материале художественной литературы.
Кратко обобщим теоретические положения, определяющие актуальность исследования: иронического смысла в предложенном нами ракурсе. Разностороннее исследование иронии, удовлетворяющее современному уровню развития языкознания, возможно лишь при следующем подходе к ней.
I/ Ирония есть явление вторичной номинации не только лексического, но и пропозитивного, а также дискурсивного типа. 2/ Она представляет собой контекстно обусловленное явление, причем во внимание следует принимать контексты всех объемов /от мисро -до мегаконтекстов/ и видов /как линейный, так и вертикальный/; то есть, исследование иронии основывается на принципах контекстной семантики. 3/ Учитывая наличие текстовых форм иронии, при ее исследовании наиболее продуктивны методы и категории, разработанные лингвистикой текста. 4/ Ирония как явление вторичной номинации наиболее полно, во всем многообразии своих форм и проявлений, реализуется в языке художественной литературы. Изучение ее на этом материале должно учитывать специфику художественной информации, неразрывно связанную с особенностями структуры художественных текстов.
Указанный подход к иронии дает возможность осуществить следующие цели предпринятого исследования: I/ выявить системный механизм создания иронии на разных языковых уровнях /лексическом, синтаксическом, текстовом/; 2/ определить сущностные характеристики тех или иных языковых явлений, обусловливающих их применение как средств реализации иронии; 3/ выяснить условия реализации иронии на разных ЯЗЫКОЕЫХ уровнях с учетом специфики ее актуализации в художественных текстах; проанализировать сам процесс возникновения иронического смысла в художественном тексте; 4/ описать лексические, синтаксические, текстовые средства создания иронии, то есть весь комплекс средств, участвующих в ее реализации; 5/ исследовать функциональную направленность иронии в целом, и на каждом языковом уровне в частности; 6/ определить место иронии в идейно-образной и эстетической системах художественного произведения. Таким образом, целью настоящей работы является комплексное семантическое, структурное, контекстуальное, сравнительное исследование языковых средств создания иронии на всех языковых уровнях, их систематизация и выявление роли каждого из них в идейно-образной системе художественного произведения, что позволяет уточнить на данном конкретном материале соотношение объективного и субъективного, общего и частного в системе языка и структуре художественного произведения.
Поставленные цели определяют следующие задачи данного иссле дования: I/ выяснить сходные и различные черты в действии общего • механизма создания иронии на уровне слов и словосочетаний разной семантической структуры; 2/ выявить наиболее продуктивные в создании иронии синтаксические модели, исследовать их сущностные характеристики, определяющие потенциальные возшжности каждой модели для актуализации иронии; 3/ проанализировать текстовые средства создания иронии с учетом их сущностных характеристик; 4/ дать сравнительный анализ средств создания иронии на каждом исследованном языковом уровне и между уровнями в целом; 5/ выделить типовые для актуализации иронии контексты на всех языковых уровнях; 6/ систематизировать типы иронии на новой основе - в зависимости от условий и средств ее реализации; 7/ установить особенности механизма восприятия иронического смысла в художественной прозе; 8/ определить значимость каждого отдельного средства создания иронии в идейно-образной структуре художественного произведения; 9/ охарактеризовать функциональную направжнность и стилистический потенциал всех рассматриваемых средств выражения иронии.
Осуществление поставленных задач и целей исследования позволяет вынести на защиту следующие основные положения: I/ Ирония является полноправной формой комического наравне с юмором и сатирой, ;что подтверждается лингвостилистическим исследованием иронического смысла. Наличие иронического смысла доказывается участием в создании иронии синтаксических структур, а также существованием сложных текстовых ее форм, далеко отходящих от отношений прямое/ противоположное прямому значение на лексическом уровне. 3/ Поуровневое исследование иронии с применением комбинированных методов анализа /в том числе и текстовых/ дает возможность выявить те сущностные характеристики каждого языкового средства ее создания, которые делают именно его результативным в воплощении иронического смысла. 4/ Наиболее плодотворным является комплекс- ный филологический подход к иронии как контекстно обусловленному явлению вторичной номинации. Именно такой подход позволяет осуществить поуровневый анализ механизма создания иронии, а также системную классификацию типов иронии на основе условий и средств ее реализации, что, в свою очередь, помогает определить место каждого типа иронии в идейно-образной структуре художественного произведения.
Избранный нами комплексный подход к исследованию языковых средств создания иронии в художественной прозе определил и методы исследования. В основу анализа языковых средств выражения иронии было положено требование диалектической теории познания об изучении явлений в их взаимодействии и развитии, а также положения об идеологическом и эстетическом характере искусства и литературы и социальной функции комического. Поуровневый анализ средств реализации иронии потребовал комбинированного применения различных методов, наиболее соответствующих специфике каждого уровня. Для лексического уровня наиболее перспективным представляются нам компонентный и дефиниционный методы анализа - первый как наиболее удобный для исследования семантической структуры лексических единиц, второй как дополнительный, позволяющий избежать субъективности при оценке семного состава исследуемых словоформ и их сочетаний. Для исследования синтаксических моделей в нужном нам ракурсе - с обязательным выделением коммуникативных центров высказываний - самым результативным, на наш взгляд, является применение методики актуального членения предложения. Этот же метод применялся нами и для исследования иронии на уровне текста, но, в силу разнообразия поставленных целей исследования, он дополнялся рядом других методов. Ведущим на текстовом уровне был метод контекстуального анализа текста. На всех трех уровнях использовались элементы пресушозиционного анализа, который является необходимым для исследования иронии как контекстно обусловленного явления /причем не только линейным, но и вертикальным контекстом/. Для анализа частично привлекался статистический метод /преимущественно на уровне синтаксиса/. В целом, этот метод представляется не слишком перспективным для стилистических исследований, он имеет скорее вспомогательный характер, так как не дает возможности проникнуть в суть исследуемых явлений. К тому же делать выводы о закономерностях тех или иных явлений на уровне текста на основе статистических подсчетов вряд ли правомерно, поскольку на текстовом уровне элементы его структуры находятся в очень сложных взаимоотношениях, часто с трудом поддающихся формализации, а тем самым и формальным методам анализа.. Как обоснование такой точки зрения приведем мнение Э.А.Макаева: "Отличив низших уровней от высших заключается в том, что по направлению от низших единиц к высшим, от низших уровней языка к высшим возрастает количество конститутивных единиц уровня, увеличивается архитектоническая сложность данных единиц, возрастает сложность их парадигматических и синтагматических отношений, возрастает степень их вариативности" /Макаев, 1962, с.49/.
Научная новизна данной работы состоит в том, что она является комплексным филологическим исследованием иронического смысла как контекстно обусловленного явления вторичной номинации. Поуров-невое исследование иронического смысла позволяет не только последовательно исследовать механизм создания иронии и специфику его реализации на каждом отдельном языковом уровне, но и принять во внимание особенности структуры художественных произведений. Такой подход дает возможность провести исследование иронического смысла лингвистическими методами, одновременно учитывая его место в создании идейно-образной и эстетической систем художествен-, ного произведения. Чрезвычайно созвучным избранному подходу представляется мнение И.Р.Гальперина: "... стилистика является той областью языкознания, где перекрещиваются уровни языковой структуры и предстают в ней в тесной взаимосвязи и взаимообусловленности" /Гальперин, 1977, с.7/.
Новизна подхода к исследуемому явлению непосредственно связана и с новым, системным определением самого предмета исследования. Анализируется семантическая сторона иронии: механизм создания, условия и средства реализации иронического смысла, полноправной формы более общей категории комического, а не техника, стилистический прием иронии /см., например, исследование Н.К.Са-лиховой, 1976/. Это позволило включить в сферу исследования малоизученные синтаксические средства реализации иронии, а также не изученные вообще текстовые средства ее создания. Включение в сферу исследования категории субъективно-оценочной модальности дает возможность глубже обосновать механизм создания иронии на лексическом, синтаксическом и текстовом языковых уровнях, показать особенности перехода от субъективно-оценочной модальности фразового порядка к текстовой. Многоаспектный комплексный филологический подход к изучению иронического смысла потребовал и новых комплексных методов его исследования, что также в немалой степени повлияло на новизну предпринятого исследования.
Материалом исследования была избрана английская и американская художественная проза конца 19 и 20 веков. Методом сплошной выборки исследовано 18000 страниц текста. Отбор языкового материала не ограничивался рамками отдельного литературного направления, течения, школы, традиции, индивидуальной стилевой манеры того или иного писателя. Широкий, разнообразный материал дал, на наш взгляд, возможность для выделения и описания наиболее типовых, общих, закономерных видов иронического смысла и средств его рзеализации. Единственными ограничениями на выбор материала ис следования были ограничения жанрового характера: исследовался исключительно язык художественной прозы; поэзия, драма, публицистика остались за пределами нашего исследования как обладающие спецификой, обусловленной законами жанра.
Практическое значение работы. Проведенный анализ материала, избранная методика исследования и выводы могут быть использованы в вузовских курсах по стилистике, теории перевода, лингвистике текста, в общем курсе английского языка на занятиях по аналитическому чтению, в практике перевода англоязычной художественной прозы. Предложенный подход к изучению иронии может оказаться плодотворным для изучения явлений вторичной номинации на материале различных языков. Попытка многоаспектного изучения иронического смысла важна в теоретическом плане для изучения проблем межуров-невых отношений в области "стыка" лексики, синтаксиса, связного текста.
Апробация работы. Результаты исследования обсуждались на заседаниях отдела романо-германского и сравнительного языкознания Института языковедения им. А.А.Потебни АН УССР, кафедры английской филологии Киеве кото ордена Ленина государственного универси-тета им. Т.Г.Шевченко, на проблемном совете по вопросам лексикологии и стилистики КІУ. Результаты исследования докладывались на конференции молодых ученых Института языковедения им. А.А.Потебни АН УССР в 1982 году и на научно-практической конференции молодых ученых 1983 года в Киевском государственном педагогическом институте иностранных языков. Основные положения исследования изложены в трех опубликованных статьях.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав и заключения. Общий объем диссертации 486 стр. Библиография включает 284 наименования. Прилагается также список сокращенных названий использованных художественных текстов.
Во введении обосновывается выбор темы, дается обзор критической литературы по изучаемому вопросу, определяется методика исследования, цели и задачи работы, ее научная новизна, практическое значение, характеризуется материал исследования. Первая глава посвящена исследованию механизма создания иронии на лексическом уровне. Во ВТОРОЙ главе анализируются синтаксические структуры, наиболее продуктивные в воплощении иронического смысла. В третьей главе изучаются текстовые формы иронии, проводится систематизация типов иронии и необходимых для ее реализации условий. В заключении делаются выводы относительно механизма создании иронии на всех уровнях языка, условий и средств ее реализация на каждом уровне, места иронии в идейно-образной структуре художественного произведения.
Механизм создания иронии отдельным самостоятельным словом
Начнем анализ лексических средств реализации иронии наиболее простым случаем, когда ирония реализуется отдельным самостоятельным словом /чаще всего существительным, изредка глаголом или прилага тельным "Hey", I said, "is it okay if I sleep in Ely s bed tonight? He won t be back till tomorrow night, will he?" I knew damn well, he wouldn t ... "I don t know when the hell he s coming back", Ackley said. " ... for Crissake I can t just tell somebody they can sleep in his goddam bed if they want to". That killed me, I reached up from where I was sitting on the floor and patted him on his goddam shoulder. "You re a prince, Ackley kid," I said, "You know that?" "Ho, I mean it - I can t just tell somebody they can sleep in -". "You re a real prince. You re a gentleman and a scholar, kid", I said. (J.S."Catch.").
В данном случае имеем три лексические единицы /a prince, a gentleman, a scholar /, употребленные иронически. Все три существительные - единицы положительной семантики: I/ a prince he chief of any class or group; one who is pre-eminent in his class,profession or vocation. Эмоционально-оценочный компонент лексического значения данной единицы можно оценить только знаком "плюс" . 2/ a gentleman - a man of good breeding, kindness, courtesy, and honor; a man having worthy ideals and refinement of thought and action. Здесь тоже положительное стилистическое значение. 3/ a scholar - a learned person, тоже с ПЛЮСОВЫМ ЭМОЦИО-нально-оцвночным компонентом. Из контекста же следует, что денотат /парень по имени Экли/ - неумный, невоспитанный, лишенный великодушия, чуткости и гостеприимства человек, т.е. он ни в коей мере не prince, не gentleman и не scholar. Здесь мы имеем классический случай " blame-by-praise"/Knox N.,І96І,с.43/, реализованный существительными положительной семантики: словарные,буквальные значения вышеперечисленных лексических единиц в процессе реализации отступают на второй план, но не исчезают, иначе отсутствовал бы база для возникновения переносного, контек-стуальюго значения, совпадающего с фактическими свойствами денотата, которое и выдвигается на первый план. В результате возникает формально не выраженное имплицитное значение "твоя черствость и глупость достойны насмешки".
2/ "Good God!" he cried in an agonized voice, "can t we go on? It s six o clock in the morning!" "Yes, yes", his mother said and started the car quickly. "What s that cry of deadly pain?" his sister drawled from the back seat. "Oh, it s you", she said. "Well well, we have the artist with us again. How utterly". (F.O C. "Chill"). Здесь лексическая единица artist /one who is skilled in or works in any ofhe fine,especially graphic, arts/, если не с положительным, то нейтральным эмоционально-оценочным компонентом, употребляется с отрицательными коннотациями. В устах сестры героя artist приобретает значение "бездарь", т.е. контекстом индуцируется сема отрицательной оценки. Взаимодействие буквального и переносного значений служит основой для возникновения имплицитной модальности "твои артистические претензии не вызывают у меня сочувствия".
3/During his absence his wife took up the subject again spontaneously, but her contribution to it was merely that she had thought all the while they were getting on so beautifully. Pemberton s reply to this revelation was that unless they immediately put down something on account he would leave them on the spot and for ever. /H. J. "P." /. Ситуация - богатые хозяева с поразительной естественностью не платят учителю своего сына ни-копейки. В этом контексте прямое значение лексической единицы revelation /something disclosed; disclosure; especially, a striking disclosure, as of something not previously known or realized/, имеющей эмоциональш-оценочный компонент в своем значении, но расположенный не по шкале положительный-отрицательный, а интенсивно сть-неинтенсивность восприятия, употребляется в значении противоположном буквальному: то, что говорит псевдоаристократичная и расточительная миссис Морин вовсе не "revelation", а попросту ли- цемерная банальность, уводящая в сторону от сути вопроса. При пересечении прямого и переносного значений возникает имплицитное модальное значение: "японимаю, что вы лжете и лицемерите, это мне смешно и неприятно".
4 "What were you doing in Ohio?" she asked. "Me? Working in a goddam airplane factory". "You were?" said Ginnie. "Did you like it?" "Did you like it?" he mimicked. "I loved it. I just adore airplanes. Chey are so cute". /J.S."Esk."/. Здесь при помощи глаголов love и adore, а также прилагательного cute выражено ироническое отношение американского интеллигента к рабо те на военном заводе. И love /to delight in; to take pleasure in; as, she loves good music/, adore /to love greatly; to regard with the utmost esteem, affection and respect, idolize/ ИМЄЮТ не просто эмоциональный компонент в своем лексическом значении, а собственно положительная эмоция является основой их предметно-логического значения. Прилагательному cute /pretty or attractive, especially in a delicate or dainty way [colloq l/ также свойственен эмоционально-оценочный компонент со знаком "плюс". В контексте сема положительной эмоции глаголов love и adore затемняется, отступает на второй план; индуцируется сема отрицательной эмоции, глаголы обретают значение "ненавидеть"; о том, насколько приложимо определение "cute " к военному самолету, говэрит сам внешний вид самолета.
Аффективный синтаксис как вспомогательное средство реализации вербальной иронии
Являясь средством выражения авторской субъективно-оценочной позиции, т.е. средством более или менее явного выражения эмоции, ирония далеко не безразлична к так называемому аффективному или эмоциональному синтаксису. Приступая к анализу, мы исходим из обоснованного К.А.Долининым положения о том, что "синтаксические конструкции, выражающие эмоцию, безразличны к характеру этой эмоции; одни и те же конструкции употребляются для выражения и одобрения, и осуждения, и гнева, и радости, и страха, и удивления, и т.д. и т.п. Из этого следует, что синтаксическим конструкциям присуща не эмоционально-оценочная, а просто эмоциональная окраска, и с этой точки зрения поверхностно-синтаксические синонимы противопоставляются друг другу прежде всего как эмоциональные неэмоциональным" /Долинин, 1978, с.106/. Исследуя синтаксические конструкции, наиболее часто выражающие иронию, мы ставим перед собой цель выяснить почему именно те, а не иные конструкции чаще выражают иронию, какими сущностными характеристиками обусловлено это свойство данных синтаксических конструкций. Как нам представляется, исследованные синтаксические модели с полным основанием можно считать достоянием языковой системы, т.е. системно закрепленным синтаксическим средством выражения иронии. Неоднократно подкрепляемая новыми данными аксиома о том, что между функционированием и системой, обеспечивающей это функционирование,.существуют определенные обязательные связи /функционирование должно быть обеспечено необходимыми средствами, уже существующими или вновь создаваемыми, само являясь, в свою очередь, стимулирующим для эволюции языка/, подтверждается и в нашем случае. То, что потребность выразить иронию вызвала к жизни закрепленную форму выража- ния, свидетельствует о повторяемости коммуникативного задания, а, значит, и о том, что синтаксическая конструкция, часто употребляющаяся для осуществления данного коммуникативного задания, получила статус типичной формы коммуникации. До сих пор исследование типичных форм выражения иронии ограничивалось уровнем лексики, синтаксические средства передачи иронии оставались практически неисследованными. В отдельных работах упоминаются те или иные синтаксические конструкции, способствующие выражению иронии /Николи-на, 1979; Щербина, 1963/; гораздо лучше исследована синтаксическая организация предложения при наличии в нем сатирического эффекта, в работах по иронии в основном подчеркивается значение иронической интонаций. Такой подход, смешивающий собственно синтаксические и фонетические методы исследования, представляется.нам асис-темным. Исследование роли интонации для выражения иронии должно вылиться в самостоятельное исследование спонтанной речи исключительно фонетическими методами /что, кстати, и было сделано/ / Fonagy, 197I/. Что же касается исследования любого вида неспонтанной речи, а язык художественной литературы к таковым безусловно относится, мы можем лишь ограничиться исследованием ряда синтаксических конструкций, потенциально способных выражать иронию. В результате проведенного исследования удалось выделить ряд синтаксических моделей, наиболее часто способствующих реализации иронии. Использование тех или иных конструкций эмоционального синтаксиса / а все они к таковым относятся/ представляется нам целиком и полностью стилистическим приемом, усиливающим собственно вербальную иронию, т.е. данные синтаксические конструкции носят вспомогательный характер, являясь дополнительным, вторичным по отношению к лексиче скому наполнению предложения, средством реализации иронии. Исследование синтаксических конструкций неизбежно вовлекает нас все более и более в область текста, так как здесь, в еще большей степени, чем на лексическом уровне, мы вынуждены выходить за пределы отдельно взятого предложения, ибо без учета связей между предложениями и общей ситуацией высказывания, описание в случае иронии не может быть достаточно полным.
Специфика иронии в системе изобразительных средств языка
Исследованный нами фактический- материал и некоторые выявленные по ходу исследования особенности требуют определенных 1фвД-варительных выводов и уточнения предмета дальнейшего исследования. Полученные данные далеко не полностью соответствуют традиционным определениям иронии как тропа "состоящего в употреблении слова в смысле обратном буквальному с целью тонкой или скрытой насмешки", отстаиваемому не только советскими /Ахманова, 1969, с. 185/, но и зарубежными лингвистами / Brooks, 1959, с.490/. Мы имеем в виду одновременную реализацию двух ЛСВ полисемантического слова, стереотипные словосочетания, авторские окказиональные неологизмы. Неправомерно и приравнивание иронии к иным изобразительным средствам: "Изобразительными средствами языка... называют все виды образного употребления слов, словосочетаний и фонем, объединяя все виды переносных наименований общим термином тропы. Изобразительные средства служат описанию и является по преимуществу лексическими. Сюда входят такие- типы переносного употребления слов и выражений, как метафора , метоншия, гипврбо-ла, литота, ирония, парафраз и т.д." /Арнольд, 1973, с.37/.
Проведенное исследование выявило определенную специфику иронии, состоящую в том, что реализация ее в художественном тексте происходит при участии средств всех языковых уровней /от лексического через синтаксический к текстовому/. Даже пытаясь для- целей анализа в каждом случае абстрагироваться от участия средств других языковых уровней в создании иронии, мы так и не можем достичь этого. Ведь собственно лексические формы иронии существу-? ют лишь в виде так или иначе транспонированных синтаксических конструкций, реальное функционирование каждой синтаксической структуры, ее потенциальные возможности в создании иронии наиболее полно проявляются лишь в составе единиц вышележащего уровня: полное декодирование каждого отдельного ироничного предложения происходит лишь в составе СФЕ. К тому же, как правило, присутствуют еще и другие средства создания иронии, которые /например, повтор, аллюзии, цитации/ вряд ли можно отнести к чисто лексическим или синтаксическим средствам. Вследствие этого неправомерно говорить о преимущественном выражении иронии лексическими средствами. Этой точки зрения придерживается в своем диссертационном исследовании Н.К.Салихова, утверждая, что на долю отдельного" предложения, "осмысляемого в целом иронически" приходится лишь Ъ% случаев /Салихова, 1976, с.17/. Даже ограничиваясь исследованием лишь спонтанной речи, можно говорить скорее о лексию-синтаксических средствах выражения иронии , а не чисто лексических, так как ирония существует в форме высказываний, синтаксическая структура которых играет немаловажную роль. Ограничивать же исследование иронии на материале художественной литературы одними лексическими средствами ее создания абсолютно не оправданно. Многие исследователи чувствуют, что иронию нельзя ограничивать антифразисными отношениями, что необходимо исследование более сложных ее форм/Максименко, 1983, с. 10/. Этим вызваны попытки отделить иронию-эффект от иронш-стшшстического приема. Иногда вводится и новая терминология. Так, Г.П.Казанская пишет: "Ирония как стилистический прием, основанный на одновременной, реализации двух лексических значений слова /словарного и контекстуального/, являющихся противоположшшгдруг другу, рассматривается лишь как один из способов создания иронического эффекта... . ... под эффектом иронии понимаются все случаи-возникновения резкого несоответствия между буквальным значением фразы, предложения, всего высказывания с их значением, вытекающим из контекста" /Казанская, 1980, с.24/. Предложенная формулировка и дальнейпее исследование, при интуитивном понимании неадекватности предыдущих определений, все же страдает некоторой асистем-ностью, и вследствие этого расплывчатостью. Снова возникает противопоставление ирония-средство /стилистический прием/ и ирония-эффект /т.е. результат применения средства/. Неясно, каковы критерии разграничения этих двух понятий, каков механизм создания эффекта иронии стилистическим приемом иронии, следует ли отграничивать эффект иронии, созданный при помощи стилистического приема иронии от того же эффекта, созданного иными средствами. Бели введение термина "эффект иронии" сделано для включения в сферу исследования тех форм иронии, которые реализуются на текстовом уровне, то термин недостаточно четок т не указывает на область употребления.
Ассоциативная ирония как тип текстовой иронии. Роль текстовых средств в реализации ассоциативной иронии
Перейдем к детальному анализу ассоциативной иронии с последовательным привлечением для этих целей ряда текстовых категорий. Прежде всего остановимся на потенциальных возможностях внутритекстовых связей /когезии/ между предложениями , СФЕ, абзацами для реализации ассоциативной иронии. Когезия как текстовая категория чрезвычайно часто влечет за собой изменение смысловых соотношений сцепленных отрезков. Чаще всего это осуществляется при помощи повторов. Именно повторы как формально выделимое средство осуществления когезии, поддаются анализу и дают возможность увидеть более сложную ассоциативную подтекстовую когезию. Обратимся к конкретным формам когезии и их месту в создании ассоциативной иронии.
Чрезвычайно продуктивна лексическая когезия, осуществляемая при помощи лексического повтора /тождественного, синонимического, перифрастического/. Так, в рассказе О.Хаксли ,,Kшкcтoны,, / " The Claxtons"/ слово " beautiful" /варианты beautifully, beauty/ повторяется 24 раза; слово "spiritual" /spirituality, spirit/ - 20 раз, "superiority" /superior/ - 9 раз; "difference" /different/ - 7 раз. Мастерски демаскируется в рассказе ханжество и лицемерие главных героев рассказа - Марты и Герберта Клакстонов. Их "conquest of spirituality", "the siege and capture of the Highest " скрывают обычную мещанскую ограниченность, доведенную до крайности скупость, оборачиваются жестокостью по отношению к собственным детям. Автор блестяще реализует основную тему рассказа - надуманность, искусственность высоких идеалов Клаке тонов, их неспособность реально оценивать себя и свое место в мире.
Рассказ начинается предложением : in their little house on the common, how beautifully the Claxtons lived, how spiritually!, которое имеет выраженный проспективный характер, намекая на основную тему рассказа. Прилагательные " beautiful" и "spiritual"; существительные "superiority" и "difference" постепенно превращаются в лексическую доминанту повествования. Лексический повтор сначала вносит, а затем и концентрирует сему отрицательной оценки в каждом из прилагательных. Выполняя характеризующую функцию, прилагательное "beautiful" сконцентрировано вокруг образа Марты; "spiritual" и "different" - вокруг Герберта; существительное "superiority" характеризует обоих: I/ in spite of her beautiful Christian smile, she too was certain of her superiority; 2/ "You forget" /she beautifully smiled/,"we»re simple folk". 3/ She harped /with a beautiful resignation, of course/ on the family1s poverty. 4/ "Darling" said Martha, beautifully smiling, 5/ Sylvia didn t want to sculpture herself, at any rate into the forms which Martha and Herbert found most beautiful. She was quite discouragingly without that sense of moral beauty on which the Claxtons relied as a means of education. It was ugly, they told her, to be rough, to disobey, to say rude things and tell lies. It was beautiful to be gentle and polite, obedient and truthful.
Как видим, повтор здесь и контактный, в пределах абзаца /пятый пример/ и дистантный - на протяжении всего рассказа. 6/"Нег-bert s art is too inward", his wife used to explain, "too spiritual for most people to understand; 7/ Economic necessity still prevented him from advertising the fact of his difference and superiority; 8/ They were able to persuade themselves that it was their superiority which prevented them from getting the recognition they deserved. Herbert s lack of success was even a proof of that superiority. 9/ He was sent to work on the land in Dorset, a martyr, a different and spiritually higher being.
Используется и синонимический повтор /например "beautiful" заменяется "wonderful"/: 1/ Her mother talked to her about a wonderful little boy, called Mozart". 2/ "But think", said Martha ecstatically, "how wonderful it will be when you can open any book and read all the beautiful things people have written".
Часто повторяются в тексте лексические единицы "love", "smile", "proud", "forgiving" /forgiving love, forgiving disapproval, habitual smile of sweet forgiving benevolence/, "better feelings", "higher feelings","higher selves","higher being" По мере разворачивания текста происходит постепенное нагромождение количественной информации, что приводит в результате к качественно новому образованию. Все процитированные лексические единицы постепенно полностью меняют свою положительную семантику на отрицательную.
