Содержание к диссертации
Введение
Глава I: Репрезентация имплицитного компонента фразеологического значения в словарной статье 51
1. Имплицитный компонент фразеологического значения в словарной дефиниции (сигнификативный и денотативный аспекты значения) 51
2. Роль глоссы в декодировании имплицитного компонента фразеологического значения 80
Глава II: Имплицитный компонент фразеологического значения на уровне экспликата фразеологической единицы 94
1. Роль имплицитного компонента фразеологического значения и внутренней формы в создании образности фразеологических единиц 94
2. Соотношение имплицитного компонента фразеологического значения и этимона фразеологизма ...115
3. Роль мотивировки и фразеологической абстракции в создании имплицитного компонента фразеологического значения 119
4. Имплицитный компонент фразеологического значения в аспекте номинации 125
5. Имплицитный компонент фразеологического значения в аспекте коннотации 134
6. Типология видов имплицитного компонента фразеологического значения на уровне сигнификативного и денотативного аспектов значения фразеологизмов 139
Заключение 148
Список использованной литературы 154
Список использованных словарей и справочников 173
- Имплицитный компонент фразеологического значения в словарной дефиниции (сигнификативный и денотативный аспекты значения)
- Роль глоссы в декодировании имплицитного компонента фразеологического значения
- Роль имплицитного компонента фразеологического значения и внутренней формы в создании образности фразеологических единиц
- Соотношение имплицитного компонента фразеологического значения и этимона фразеологизма
Введение к работе
1. Проблема имплицитного в философской и формальнологической трактовке.
Проблема имплицитного представляет собой сложное явление. Сложность этой проблемы заключается в ее многоплановости и многогранности. В данной главе, вскрывая сущность этой проблемы, мы оперируем философским термином дихотомии имплицитного и эксплицитного. В дальнейшем будет разработан понятийный аппарат данного явления применительно к теме нашего исследования.
Аристотель, по видимому, был одним из первых, кто проявил интерес к проблеме имплицитного. Им была выделена энтиме-ма как особое явление в способе мышления. Специфика энтимемы состоит в том, что она содержит в себе имплицитную часть /Ах-манов, 1960:266-274/.
"Энтимема - 1. неполно {сокращенно) высказанный аргумент или неполностью проведенный логический вывод (доказательство, рассуждение), недостающие части которого подразумеваются. В переводе с греческого означает "в уме","в мыслях..."; 2. По Аристотелю, "Энтимема есть силлогизм от вероятного или от признака" /Философская энциклопедия, 1960:565/. Вслед за Аристотелем этой проблемой в ХУШ веке непосредственно занялся Петр Испанский, который разработал теорию выделяющешго, исключающего и включающего суждений /Философская энциклопедия, 1967 :245-246/. В дальнейшем эта теория была дополнена схоластами так называемыми экспонибилиями, то есть предложе-
- 13 -ниями, требующими истолкования. В ХУШ-Х1Х веках И.Ламберт /Стяжкин,1958/, Дж.Вентам /История философии, 1943:441-459/ и У.Гамиль тон /Милль,1869/ развивают эту теорию, правда несколько в иной форме. Идею выделяющего суждения они обогащают введением квантификации предиката. "Логика...формулирует явно те из посылок в выводе, которые люди часто не указывают в своих рассуждениях (иногда даже и не подозревают о том, что эти посылки фактически предполагаются в их выводах}" /Барков, I960 :307/.
В том же духе высказывается и Д.П.Горский: "Логический анализ наших мыслей, целью которого является выявление общих правил, применительно к самому различному мыслимому содержанию, разработка строгой теории тех или иных форм наших мыслей, требует выявления и явного формулирования всех подразумеваемых посылок"/1963:181/.
В немецкой философской литературе отдельные мысли об имплицитном были высказаны Л.Фейербахом. Обращает на себя внимание его рассуждение об умной манере писать. По его мнению такая манера "предполагает ум и в читателе, что она не говорит всего, что она предоставляет читателю самому сказать себе о тех взаимоотношениях/ условиях и ограничениях, при которых данное положение только и имеет значение и может быть мысли-мо"/1955:880/.
В.X.Багдасарян подчеркивает единство и взаимосвязанность эксплицитного и имплицитного в философском смысле; "Имплицитное выражается и постигается адресатом на основе эксплицитного и в этом смысле зависит от него. Но, с другой стороны, если бы не существовало имплицитное, было бы бессмысленным ставить вопрос о существовании эксплицитно-
- 14 -го"/1983:7/.
Дихотомия эксплицитного и имплицитного является отражением дихотомии языка и мышления. В отличие от эксплицитного, которое существует и проявляется "на поверхности", имплицитное существует и функционирует на глубинном уровне языка, как скрытый смысл содержания. Имплицитное представляет собой самостоятельную научную проблему, развитие которой невозможно без разработки следующих ее составляющих: как постигается имплицитное адресатом; в связи с какими моментами и в каких формах проявляется имплицитное на языковом уровне; что, почему и как интегрирует в себя имплицитное.
О важности проблемы имплицитного в гносеологическом плане говорит тот факт, что это явление нашло свое отражение как в зарубежной, так и в отечественной философии. Из зарубежных философов необходимо отметить разработку этой проблемы А.Ла-ландом /Lalancle,1960:481/, а также М.Болдуином /Baldwin,1957:525-526/. В отечественной философии интересна трактовка имплицитного данная в "Философской энциклопедии" Б.Бирюковым и В.Садовским: "...относительно посылок, опущенных в некотором рассуждении, но подразумеваемых в нем, говорят, что они имплицитно содержатся в данном рассуждении". И далее, "Словосочетание "Имплицитно определенный" употребляется в отношении терминов, смысл которых раскрывается не прямо, посредством предложения или совокупности предложений, непосредственно указывающих смысл определенного термина, а косвенно, например, через употребление термина в некоторой системе рассуждений, в данной теории в целом и т.д."/1962:256-257/.
В связи с тем, что философский термин "импликация" был
- 15 -механически перенесен в сферу лингвистики, возникла некоторая терминологическая путаница, и в сфере лингвистики термины "импликация" и "имплицитность" стали употребляться взаимозаменяемо. В "Словаре лингвистических терминов О.С.Ахмановой /1966:174/ находим следующее определение термина "импликация"- (подразумевание) англ. implication..., прилагательное "имплицитный".
Мы не согласны с такой трактовкой термина потому, что, во-первых, прилагательное, образованное от этого существительного будет "импликативный", а не "имплицитный", а, во-вторых "импликация" - это философский термин, который имеет следующее определение: "Импликация - (от лат. implico -тесно связываю) - логическая операция, которой в естественном языке соответствует связка "если...то...",образующая из двух высказываний (предложений) А и В условное высказывание "Если А, то В" /Философская энциклопедия,1962:255-256/. Как явствует из этих определений термины "импликация" и "имплицитность" относятся к совершенно различным понятийным сферам.
Мы считаем, что релевантными с точки зрения лингвистики являются термины "имплицитность","имплицитный","имплицировать". Как мы увидим далее, лингвистическая трактовка имплицитное гораздо богаче, а ее содержание шире и глубже, нежели в формальной логике.
2. Когнитивные аспекты имплицитности. Рассмотрение проблемы имплицитного не может считаться
адекватным без освещения такой важной сферы гносеологии и лингвистики какой является язык и мышление. В этом параграфе мы предлагаем краткое освещение некоторых аспектов этой категории и существующих на нее в лингвистике точек зрения в связи с тем, что в основной части исследования она будет подвергнута более детальной разработке. Изучение глубинных связей содержания языковых структур с их реальными и когнитивными коррелятами - важнейшая задача современной лингвистики, решение которой должно прояснить сложную динамику взаимодействия языка и мышления.
Процесс трансформации материального в идеальное происходит в сознании человека только в том случае, когда материальное преобразовано в актуальную форму деятельности с реальным объектом и выражено языковыми формами, принятыми членами данного языкового коллектива.
Одним из важных положений философии является тезис о неразрывной и непосредственной связи языка и мьшшения. Функционирование и развитие языка и мьшшения обусловлены условиями существования и развития общества. Мышление человека формируется и развивается в процессе его практической, общественно-трудовой деятельности. Практика является движущей силой познания, критерием истины и основой всего процесса познания. Задачей познания является не только сбор фактов, но и проникновение в сущность явлений как материальной, так и духовной жизни людей.
Развитие теории познания свидетельствует о неразрывной связи непосредственного опытного знания с рациональным, о невозможности как чувственного отражения материальных средств языка, так и непосредственного переживания семантических фак-
- 17 -тов без их одновременного логического осмысления. Язык есть органическое единство двух противоположных сторон: чувственного (непосредственного созерцания) и рационального (логического мышления).
Предназначение языка есть репрезентация человеческого сознания, функционирующего как общественное явление и предполагающего непрерывный процесс обмена идеями, мыслями, осуществляемого с помощью языка. Таким образом происходит передача информации об объективном мире. Одной из основных функций языка является выражение мышления в процессе коммуникации. Эта функция проявляется в раскрытии механизма отношения языка к миру, в возможности передачи информации о внеязыковых объектах или явлениях. Реальный язык существует в форме вербальной коммуникации людей и является атрибутом человеческого общества, накапливающего и передающего от поколения к поколению знания и опыт. Информативная сторона языка есть его семантическая область в самом широком смысле, "а каждое конкретное содержательное наполнение языковых единиц есть та сфера , которая обеспечивает выполнение языком его первейшей функции - быть средством выражения мышления"/Кол-шанский,1977:101/.
Имена с предметно-вещественным значением включают в семантику элементы чувственного восприятия. Чувственное делает возможным как освоение объективного мира, так и формирование и существование абстракций. Обосновывая положение, что "никакое отвлеченное познание невозможно в отрыве от чувственного", С.Л.Рубинштейн писал: "Это верно не только в том смысле, что любое теоретическое мышление исходит в конечном счете из эмпирических данных и приходит даже к самому отвлеченному со-
-Задержанию в результате более или менее глубокого анализа чувственных данных, но и в том более глубоком смысле, что то или иное, пусть очень редуцированное чувственное содержание текста заключено и внутри отвлеченного мышления, образуя как бы его подоплеку. Во всякое понятийное обобщение, как правило, вкраплена чувственная генерализация"/1957:70-71/. Главное в значении слова - это обобщенный характер содержащегося в нем отражения реальности.
Теоретическое познание стремится воссоздать конкретное посредством синтезирующей обработки многих абстракций, иными словами при помощи восхождения от абстрактного к конкретному в мышлении.
Познание "схватывыает" диалектику единичного и всеобщего, присущую каждому реальному объекту и закрепляет ее в словесном выражении через наименование предиката как представителя определенного класса и как предмета, имеющего свои дифференциальные признаки внутри этого класса. В этом состоит абстрагирующая сущность познания. Абстрактное есть одна из сторон конкретного, его отдельное свойство, которое рассматривается изолировано от других свойств. Конкретное можно определить как некую совокупность отдельных сторон объектов, в которой проявляются их закономерные связи. Конкретное знание о каком-либо объекте создается при помощи синтеза различных абстрактных определений. По мнению С.Карцевского "язык движется между двумя полюсами, которые можно определить как общее и отдельное (индивидуальное) , абстрактное и конкрет-ное"/1965:85-86/. Абстрактная сущность, чистое понятие служат основой движения к конкретному. Конкретное определение не только "возвращается" к своему абстрактному началу, но также
- 19 -обогащает его новым содержанием. Эта общая тенденция имеет место и в языке. Конкретное привносится в абстрактное понятие детализируя его. Результатом этого процесса является выделение в конкретном признаков, объединяющих его с абстрактным понятием.
К.А.Долинин называет подтекстом или имплицитным содержанием высказывания "то содержание, которое прямо не воплощено в узуальных лексических и грамматических значениях языковых единиц, составляющих высказывание, но извлекается или может быть извлечено из последнего при его восприятии"/1983:37/.
Одной из главных предпосылок возникновения подоОного имплицитного содержания высказывания ученый считает взаимосвязь объектов и явлений внеязыковой действительности, которая находит свое отражение во взаимосвязи представлений и понятий об объективном мире, из которых складывается тезаурус носителя данной культуры и данного языка.
"В результате сообщение о факте А, связанное в действительности и/или в тезаурусе реципиента с фактами В,С и Д, потенциально имплицируют последние в его сознании: А -- В,С,Д" /Долинин,1983:38/.
По В.А.Звегинцеву знания о языке, которые позволяют сделать определенные заключения о "референтном пространстве" высказывания являются знаниями о мире, зафиксированными в системе значений данного языка /1976/.
Из одной и той же коммуникативной ситуации разные субъекты могут извлечь разную информацию в зависимости от сведений, которыми они обладают, референтного пространства и параметров данной коммуникативной ситуации, а также заинтересованности в получении той или иной информации.
Т.Тодоров считает, что в основе имплицитного содержания находятся определенные лакуны-пропуски, недоговоренности, неясности, противоречия, нарушение каких-то норм. Для декодирования сообщения получатель руководствуется "презумпцией уместности", согласно которой "если некая речь имеет место, значит на то есть свои pe30Hbi"/Todorov, 1978/.
Эту же мысль развивает Г.В.Чернов. Он пишет, что "собственно понимание речи начинается в момент, когда слушающий приобретает способность сделать смысловой вывод из состоявшейся (воспринятой) части сообщения при восприятиия его компонентов и сопоставлении их (как сознательно, так и подсознательно)
с другими компонентами речевого сообщения - языковой вывод;
с элементами содержания своей долговременной памяти ("тезауруса" знаний о мире), релевантными для содержания сообщения;
с фактами ситуативного контекста сообщения - ситуатив-но-дейктический вывод - включая
ролевые характеристики говорящего и слушающего - прагматический вывод"/Чернов,1984:82-83/.
Н.А.Панина отмечает, что "всякое имплицитное высказывание есть снятое рассуждение. За названием факта здесь всегда скрывается логическая цепь умозаключений, представляющая собой разъяснение, уяснение себе адресатом истинной и полной для данной речевой ситуации сути факта, являющегося предметом речи. Понимание имплицитных выражений - это всегда рассуждение, говорение же их - это только суждение"/1979:58/.
Если адресат имеет дело с закрытой семантикой (научные
- 21 -термины и так далее), то в этом случае мы не вправе говорить об имплицитности с языковой точки зрения. Имплицитными являются высказывания, которые содержат в себе известные адресату знания, однако они имеют неявную, косвенную репрезентацию.
Проблема имплицитности коррелирует с проблемой понимания, которая, в свою очередь, может рассматриваться в философском, коммуникативном, лексическом, психологическом и других аспектах. Необходимо иметь в виду, что собственно лингвистическим является только коммуникативный аспект, основное содержание которого заключается в ответе на вопрос -каким образом система языка обеспечивает порождение таких продуктов речемыслительной деятельности, которые понятны не только говорящим, но и слушающим.
Лингвисты употребляют различные обозначения для одного и того же обозначаемого - элементов смысла (сем). Так, у У.Чейфа - это аргументы, у А.Вежбицкой - элементарные смыслы, у Ч.Филлмора - глубинные падежи, актанты у В.Г.Гака, семантические компоненты у Н.Н.Арват, релятемы у И.П.Сусова, семантические функции у В.В.Богданова. Основной целью всех этих концепций является выявление глубинных аспектов смысла, которые сами по себе не зависят от языковых характеристик высказывания. Эта часть высказывания (глубинные аспекты смысла), которая непосредственно определяется описываемой ситуацией отражает структуру мыслительных образов, воспроизводящих в идеальной форме эту ситуацию.
"Эксплицитное значение актов вербальной коммуникации не исчерпывает доставляемой им информации. Оно составляет лишь часть их совокупного значения и взаимодействует с другой его частью - имплицитным значением.
Феномен значения существует как в знаковой ситуации (семиотическое или знаковое значение), так и в незнаковой импликационной ситуации (импликационное значение). При этом знаковая ситуация несет не только семиотическое значение, но и будучи звеном человеческой деятельности сама служит источником многочисленных импликаций, то есть несет также разноообраз-ные семиоимпликационные значения. Семиотические и семиоимпли-кационные значения знаковых (в том числе речевых) ситуаций взаимодействуют, что и составляет предмет коммуникативной семасиологии {семасиологии речи)"/Никитин,1984:87/.
Когитология - относительно молодая комплексная дисциплина, изучающая мыслительную и познавательную деятельностьче-ловека, цель которой - создание новых инструментов познания и исследования мыслительных процессов. Когнитивные науки изучают процессы получения, усвоения, накопления, хранения и использования информации человеком и являются универсальным инструментарием трактовки такого понятия как имплицитность. Смена научной парадигмы и общая переориентация лингвистики вызваны тем, что с середины 60-х годов на передний план выдвинулась проблема комплексного исследования человека, его психики, поведения, языка.
Когнитивный подход отвечает современному воззрению на мир не как на систему отдельных элементов, а как на систему явлений, событий, фактов и учитывает постоянно взаимодействующие элементы и их связи. В состав таких связей входит также мнение субъекта, его ценностно-эмоциональное отношение к миру. Кроме того, именно когнитивный подход объясняет, как про-' исходит планирование и производство текста и открывает доступ к процессам, обеспечивающим его понимание и интерпретацию.
Термин "текст" используется нами в широком смысле, поэтому под него могут быть подведены как фразеологизмы в виртуальном плане , так и фразеологизмы во фразеологическом контексте. В когитологии делается основной упор на знания; текст здесь вообще рассматривается как своеобразная иерархия знаний, что вытекает из следующего: "когда мы строим или декодируем текст, то имеем дело не с языком как таковым, а со знанием, которое язык выражает или передает"/Петров, 1990:102-109/, следовательно, при производстве и восприятии (понимании) интерпретации текстов люди обращаются к разнообразным видам знаний.
На ключевую роль знаний указывал еще И.А.Бодуэн де Кур-тене: "В речи человеческой отражаются различные мировоззрения и настроения как отдельных индивидов, так и целых групп человеческих. Поэтому мы вправе считать язык особым знанием, рядом с другими знаниями - со знанием интуитивным, непосредственным и знанием научным, теоретическим"/1963:76/.
Сегодня ведущая роль знаний признается как в отечественной лингвистике /Жоль,1990; Звегинцев,1982; Караулов,1987; Смиренский,1991, а также сборник "Логико-семантический анализ структуры знания",1989/, так и в зарубежной /Виноград,1983; Mey M.de,1982 и др./. Более того, есть мнение,что "коммуникативная неудача - это нарушение естественного процесса обмена знаниями"/Городецкий,1989:18/.
При рассмотрении проблемы знаний возникает широкий круг вопросов. К их числу относятся вопросы о сущности знаний, их специфике, о видах знаний и оснований для их классификации, о формах репрезентации знаний в памяти человека и их организации для их оптимального использования, об особенности хра-
- 24 -нения знаний, извлечения последних, опоры на них в процессах речемыслительной деятельности.
Как показал анализ литературы, наиболее часто встречаемым является разделение знаний на языковые и неязыковые. Некоторые авторы не ограничиваются подразделением знаний на языковые и неязыковые, они делают попытку уточнить, что понимается под теми и другими. Так, В.И.Герасомов и В.В.Петров относят к языковым знаниям:
знания грамматики с фонетикой и фонологией;
знания композициональной и лексической семантики;
знания об употреблении языка;
знания принципов речевого общения. К неязыковым знаниям причисляются:
знания о контексте и ситуации;
общефоновые знания {знания о мире) /1988:7/.
При этом исследователи справедливо подчеркивают в своей публикации, что ни один из видов знаний не является ведущим, приоритетным.
Т.А.ван Дейк акцентирует внимание на разграничении конвенционального и личностного знания, социальной и эпизодической памяти, знания о мире и знания о дискурсе. Он выделяет общекультурные знания, социокультурные ситуации и коммуникативные ситуации, сводит в единую когнитивную структуру репрезентации знаний в памяти, стратегические процессы применения этих репрезентаций /1989/.
Остановимся на классификации П.Б.Паршина, которая, на наш взгляд, является наиболее целесообразной для целей данного исследования по следующим соображениям: во-первых, эту классификацию отличает лингвистическая направленность;
- 25 -во-вторых, именно эта классификация, как нам кажется, охватывает разные стороны проблемы "знание".
Автор стремится выделить четкие параметры подразделения знаний, необходимых при общении средствами естественного языка. К таким параметрам относятся:
кодируемость лингвистическими знаками, в соответсвии с которыми знания делятся на "лингвистические" и "нелингвистические";
обусловленность знаний, в связи с чем знания подразделяются на ситуативные и внеситуативные;
направленность знаний, согласно которой разграничиваются энциклопедические знания /знания о мире/, которые могут быть как "лингвистическими", так и "нелингвистическими" и коммуникативные знания /знания о принципах человеческого общения/;
форма знаний, служащая основанием или принципом для репрезентации знаний /Паршин,1991:102-116/.
В лингвистике утвердилось мнение, что знание не является аморфным, оно организовано. При этом наблюдается несколько подходов к представлению знаний. Существует логическая форма выражения знания, в связи с которой его элементарной единицей можно считать суждение или утверждение, среди логической формы выделяются два основных способа - декларативный и процедурный.
В настоящее время все большее распространение получают способы представления знаний, называемые семантическими. Такое название, очевидно, объясняется тем, что описание внешнего мира здесь осуществляется с использованием естественного языка. Сюда относятся так называемые семантические сети. Со-
- 26 -четание удачных приемов из декларативного и процедурного представления знаний с принципами, используемыми в семантических сетях, привело к созданию другого вида семантического способа представления сетей - фреймов, особенностью которых является использование модульных структур, представляющих собой некоторые самостоятельные блоки или единицы. Общая идея фреймового способа представления знаний была сформулирована М.Минским. Под фреймом М.Минский и его последователи Р.Шенк, Э.Чарнях, И.Уилкс понимают структуру, представляющую собой пакет информации, хранящуюся в памяти или создаваемую в ней по мере надобности из содержащихся в памяти компонентов /Минский,1979/.
Развитие идеи фреймового описания привело к тому, что в настоящее время это понятие применяется не только для стандартных ситуаций. Фреймы рассматриваются в отношении к концептуальной системе человека, где они представляют собой более или менее обобщенные концепты. Фреймы содержат основную, типическую и потенциально возможную информацию, связанную с тем или иным концептом /ван Дейк,1989:16/, то есть это "концептуальные структуры с декларативно и процедурно ориентированными знаниями"/Баранов,Добровольский,1991:9/.
Составляющие фреймы можно представить в виде слотов, которые могут быть заполнены различными в каждом конкретном случае данными. Разные фреймы могут состоять из одинакового набора слотов. Использование фреймов в вышеозначенном понимании позволяет описывать структуры внешнего мира.
Любую информацию, передаваемую в художественном тексте, можно представить в терминах фреймов. Фрейм будет выражать в невербальной форме основную "идею", основное содержание худо-
- 27 -жественной модели ситуации. Это совпадает с положением семантики фреймов, где каждое слово связывается с лежащими в его основе фреймами, языковая информация активизирует у реципиента определенные фреймы /Филлмор,1988:60/.
Такие фреймы влияют на варьирование значения одного и того же слова в разных контекстах его употребления. Количество вариантов, особенно в области окказиональных смыслов, может быть бесконечным (о проблеме вариативности в лингвистике и фразеологии см. Беляевская, 1983; Смышляева, 1985; Солнцев, 1984; Стебелькова, 1979; Ярцева, 1986 и др.).
Рассматривая фразеологический контекст как один из видов коммуникации, мы считаем, что в нем принимают участие все виды выделенных знаний как лингвистические, так и нелингвистические, как ситуативные, то есть извлекаемые из текста, так и внеситуативные, те, которыми обладает реципиент, как энциклопедические, так и коммуникативные.
Моделируя фиктивный художественный мир во фразеологическом контексте, говорящий вкладывает в его содержание свои знания о реальной действительности, свое видение и понимание мира и человека в нем, то есть передает определенную информацию (понятие "информация" употребляется в широком понимании и приравнивается к понятию "знание") - интеллектуальную и эмо-тивную, фактуальную и оценочно-экспрессивную, а также эстетическую, так как фразеологизмы употребляются в основном с целью удовлетворить интеллектуальные, эстетические и эмоциональные запросы.
В процессе декодирования текста реципиентом включаются все объективно обусловленные и личностные факторы, характеризующие его: его личные знания, личный тезаурус. Достичь взаи-
- 28 -мопонимания между говорящем и реципиентом возможно только в том случае, если их объемы знаний существенно не различаются, что приводит к интеракции на равных.
Знания автора и знания реципиента, будучи основой интерпретации фразеологического контекста, направляют поиск и определяют какие установки должны быть активизированы для достижения общей глобальной для коммуникативного акта цели -достижения гармонии между автором и реципиентом.
Так как к системообразующим факторам исследования относится языковая личность, не только владеющая языком, но и соизмеряющая себя и мир в диапазоне личностного тезауруса /Телия,1988:174/, в целом его можно считать антропоцентрически направленным. Для фразеологии это особенно важно, так как познание в ней направлено, в первую очередь, на человека, а все изображаемое (художественные события) есть средство его всестороннего показа. Именно "человек есть условие и возможность какого бы то ни было эстетического видения"/Бахтин,1975:21/.
Задача, стоящая перед реципиентом заключается в том, чтобы через призму личного опыта пропустить результаты чужого опыта и, сопоставив с собственными, прийти к тому же заключению относительно определенных явлений и фактов, что и автор, и, как результат, выявить два типа информации. Обычно "сосуществование двух версий информационного запаса у одного и того же интерпретатора - не что иное как неполное понима-ние"/Демьянков,1990:179/.
При интерпретации имплицитного компонента фразеологического значения реципиент как раз должен стремиться к извлечению двух видов информации, так как в их основе лежит особая
- 29 -модель ситуации, имеющая художественно-поэтический характер, специфика которой заключается в том, что она совмещает два вида информации.
Процесс понимания и интерпретации ИКФЗ требует задержки и продления внимания, многократного возвращения к контексту с целью установки уместности данного понимания. Из этого вытекает, что процесс носит окказиональный характер, так как здесь требуется неожиданно объединить два предмета, явления, две идеи, ситуации, а "связывать - это функция сознания"/Ри-чардс,1990:63/. Именно включение сознания приводит к тому, что "перестает действовать автоматизм"/Загадка человеческого понимания,1991:5/.
В основе декодирования ИКФЗ лежит способность человека к ассоциативному мышлению. Именно механизм "ассоциирования" /Залевская,1992:114/ обеспечивает реципиенту возможность увязывания многих, казалось бы, не имеющих друг к другу отношения объектов.
Процесс понимания и интерпретации ИКФЗ управляется стратегически. Можно выделить следующие виды стратегий:
стратегии восприятия позволяют реципиенту проанализировать графическое оформление фразеологизма;
стратегии понимания ИКФЗ обеспечивают выявление двух фреймов. Эти стратегии подразделяются на языковые, которые актуализируют у реципиента знания формальных языковых структур и операций с ними, и на семантические стратегии, которые позволяют реципиенту наполнить языковые единицы конкретным содержанием. Сюда же относятся когнитивные стратегии, соотносящие текстовую информацию с той областью знаний, к которой относится фразеологическая единица. Результатом действий
- зо -
стратегий понимания будет нахождение двух фреймов, активизированных фразеологической единицей, содержащей ИКФЗ;
- стратегии интерпретации направлены на соотнесение
фреймов между собой.
Стратегическая обработка всех типов ИКФЗ осуществляется не строго алгоритмически и последовательно, а гибко и подвижно, одновременно на нескольких взаимосвязанных уровнях как "снизу вверх", так и "сверху вниз"/ван Дейк,1989:139/. Для построения более высокого уровня реципиентом используется конкретная (локальная) информация, и наоборот, структуры более высоких уровней вплоть до макроструктуры и суперструктуры используются последним для построения предположений о том, какая конкретная информация появится с наибольшей вероятностью. Условием и предпосылкой, обеспечивающими понимание и интерпретацию ИКФЗ являются знания.
Процесс понимания и интерпретации ИКФЗ, созданного взаимодействием двух видов информации включает следующие моменты и управляется следующими стратегиями:
стратегии восприятия позволяют реципиенту обрабатывать поверхностное оформление ФЕ;
с помощью языковых стратегий реципиент анализирует лингвистическое оформление ИКФЗ;
семантические стратегии наполняют ИКФЗ конкретным содержанием. В результате реципиент получает определенную информацию. На основе информации, извлеченной из текста, и с привнесением личных знаний, реципиент устанавливает фреймы, относящиеся к ИКФЗ;
стратегии интерпретации соотносят фреймы между собой: реципиент выявляет внутренние существенные связи и отношения
- 31 -между фр еймами.
Когнитивные стратегии управляют процессом соотнесения текстовой информации с индивидуальными знаниями реципиента, его личным опытом. Выведя два фрейма, реципиент пытается установить связь между ними. С этой целью он сравнивает ситуацию употребления в контексте с внетекстовой информацией. Процесс понимания и интерпретации ИКФЗ, стратегически организованный, протекает не последовательно, а одновременно на разных уровнях.
Успешность распознавания реципиентом ИКФЗ зависит от когнитивной способности последнего установить нетривиальные ассоциативные связи. Для этого необходима большая культурная эрудиция (фоновые знания), так как говорящий апеллирует к различным знаниям из литературы, мифологии, истории, Библии. Большую роль играет также память.
Автор вовлекает реципиента в игру, переключая его внимание из одной семантической системы в другую. При этом должен соблюдаться принцип ориентированности на реципиента - автор предполагает, что реципиент сможет извлечь из памяти те культурные знания, которые подразумеваются.
3. Трактовка проблемы имплицитного в лингвистике.
В философии, как отечественной, так и зарубежной разработан конкретный концептуальный аппарат в отношении дихотомии имплицитное-эксплицитное, чего нельзя сказать о лингвистике. В связи с этим, мы считаем необходимым провести краткий обзор существующих точек зрения на место и роль имплицитного в
- 32 -лингвистике.
Такие лингвистические проблемы как эллипс, переносное употребление слов, информационная емкость языковых единиц, неполное и односоставное предложение сами по себе имеют непосредственное отношение к имплицитному в связи с тем, что исследование этих проблем косвенно выступает как исследование конкретных проявлений имплицитного /см. Гальперин,1974; Силь-ман,1969:84-90/. В.А.Кухаренко в своей работе /1988/ выделяет раздел "Эксплицитность-имплицитность предложения". И хотя в этом разделе описаны принципы интерпретации художественного текста, автор фактически говорит об имплицитном, используя термин "подтекст".
Исследуя перформативные выражения, представитель философии лингвистического анализа Дж.Л.Остин рассматривает некоторые характеристики имплицитного на уровне предложения /Austin, 1965:47-50/. Например, в предложении "Кошка сидит на коврике" подразумевается, что коврик находится под кошкой. В этой же работе автор анализирует такие понятия как "подразумевать" ("имплицировать"), "предполагать" {"влечь за собой") и так далее.
Проблема имплицитного может быть адекватно описана только при ответе на следующие вопросы: что подразумевается и что скрывается под словами говорящего; каков скрытый смысл, подтекст его слов; что у него на уме, на что он намекает; из чего он исходит, когда говорит так, а не иначе, что дополнительно можно извлечь из его слов; что он говорит прямо, а что косвенно, что он хочет сказать тем, что говорит, что он имеет в виду и так далее.
В случае эксплицирования всего имплицитного в речи раци-
- 33 -ональная функция языка свелась бы к нулю и с технической точки зрения он перестал бы быть средством общения из-за своей громоздкости.
"Звуковых знаменательных сочетаний в языке несравненно менее, чем представлений и значений, так как на одно такое сочетание приходится сплошь и рядом несколько значений. Другими словами, изменчивость и подвижность мысли в языке гораздо более изменчивости звуков"/Потебня,1888:31/.
Возникающая при этом тождественность единиц плана выражения и полифункциональность единиц плана содержания дали основание С.Карцевскому говорить об "асимметрическом дуализме языкового 3HaKa"/Karcevsky,1929:88/.
Если бы мы ограничились в речи только эксплицированием, то наша речь стала бы схожей с языком компьютерных программ, так как в ряде случаев в качестве главной цели коммуникации выступает не эксплицитная информация, а та информация, которая через это эксплицитное, посредством этого эксплицитного подразумевается, то есть имплицируется. Многогранность имплицитному придает также тот факт, что это имплицитное бывает как осознаваемое автором, так и нет, в связи с чем акт коммуникации становится более сжатым, экономным многогранным и содержательным.
В.Х.Багдасарян различает имплицитное по характеру и широте контекста. Таким образом можно выделить имплицитное на основе микроконтекста (высказывание), макроконтекста (речевое окружение данного высказывания вплоть до данной целостной единицы речи - письмо, доклад, роман и так далее} и на основе метаконтекста, то есть ситуации, в которой реализуется данная единица речи.
Асимметрия означаемого и означающего репрезентируется не только в диахроническом изменении языка, но и в конкретных проявлениях речевой деятельности в синхронии. Говоря об асимметрии языкового знака С.Карцевскии /Karcevsky,1929:88,199/ исходит из наличия двух видов означаемых. В системе языка существует асимметрия означающего и означаемого. При актуализации знака его "опорное" значение создает возможность использовать этот знак для выражения ряда других актуальных значений. С другой стороны, наличие "собственного" означаемого у семантического элемента обусловливает возможность выражения этого семантического элемента "неопорными" знаками. Не изменяя звучания, языковой знак используется для называния разных ситуаций или объектов (например, "Thunder and lightning" - а) резкое осуждение; б) род темно-серой материи), а одно и то же значение (или ситуация) может получить несколько обозначений ("A bit of fluff","A bit of muslin",'A bit of stuff" - все эти ФЕ обозначают одно понятие - молодая женщина, девушка).
Характеризуя взаимосвязь и взаимозависимость обозначающего и обозначаемого, С.Карцевскии отмечал, что каждое из них выходит за пределы очерченных для них рамок. Обозначающее стремится обладать функциями иными нежели его собственная, а обозначаемое стремится к тому, чтобы выразить себя иными средствами, нежели его собственным знаком. "В языках аналитического строя действительно велик удельный вес явлений, не получающих прямого и непосредственного выявления во внешней структуре языка"/Кацнельсон,1972:142/.
Это связано с тем, что языки аналитического строя, в отличие от синтетических языков, имеют более устойчивую структуру плана выражения. Поэтому любые вариации семантического
- 35 -характера приходится втискивать в "прокрустово ложе" формальной структуры таких языков, к которым, как известно, относится и английский.
Понятие имплицитного в лингвистике основано именно на асимметрическом дуализме языкового знака и следующие трактовки этой проблемы в отечественном и зарубежном языкознании -еще одно тому доказательство.
Под имплицитностью часто понимается нетипичный способ выражения категорий содержательного плана. Имплицитным может считаться способ выражения значения не отдельным словом, а аффиксом другого слова или же его семантической структурой, поглощающей данное значение. Имплицитные структуры такого рода прослеживаются как при внутриязыковых, так и межъязыковых сопоставлениях /Гак, Ройзенблит,1965:17,180-183/.
В тех случаях, когда одни компоненты высказывания имплицируют другие компоненты, сокращается структурный объем высказывания, однако его информационная нагрузка остается неизменной. Имплицитный характер смысловых категорий единиц языка выявляется в сфере коррелятивных отношений эксплицитных и имплицитных форм выражения данных отношений. Релевантность имплицитного может быть определена только на фоне и по отношению к коррелятивным ему имплицитным формам выражения.
"Эксплицитным или явным является то, что имеет свое собственное полное непосредственное словесное выражение, имплицитным же или неявным является то,что не имеет такого словесного выражения, но подразумевается под эксплицитным, выражается и постигается адресатом при помощи эксплицитного, а также контекста и других факторов"/Багдасарян,1983:5/.
Е.Д.Фельдман рассматривает имплицитность как отсутствие
- 36 -формальных средств выражения формальных связей между компонентами словосочетания, предложения, либо между предложениями. На основе этого, все словосочетания, состоящие из прилагательного и существительного подразделяются на эксплицитные и имплицитные (напр., консервный завод) /Фельдман,1969:73-74/.
И.Ф. Вардуль относит к имплицитным компонентам высказывания компоненты высказывания, замена которых на эксплицитные изменяет его содержание /Вардуль,1967:85/. Иллюстрацией данного положения может стать замена в тексте фразеологизма его дефиницией. Результатом этого процесса явится немедленное исчезновение такой семантической составляющей, как коннотация, которая является имманентной характеристикой фразеологической единицы. Отсутствие коннотации, (либо снижение ее уровня) влечет за собой нарушение коммуникативно-прагматической установки говорящего, который для достижения той или иной коммуникативной цели использовал в высказывании фразеологический код.
Одна из наиболее общих точек зрения на имшшцитность заключается в том, что некоторые авторы связывают это явление с опущением структурных компонентов высказывания. В этой связи интересно отметить, что некоторые лингвисты трактуют имп-лицитность только в плане семантического эллипса при котором, в отличие от грамматического эллипса опущение компонентов высказывания не нарушает его смысловой целостности. Другие же лингвисты считают, что имшшцитность имеет место и при неполном составе структуры предложения. Исходя из этого, имплицит-ность подразделяется на лексическую и лексико-семантическую. В первом случае эллипс опирается на структуру словосочетания или предложения, а во втором - на окружающий смысловой кон-
- 37 -текст /см. Колосова,1972; Леонтьева,1970; Крушельницкая,1970; Вардуль,1969:64-66; Ломтев,1958:131/.
С целью манифестации неоднородности подхода к явлению имплицитности приведем еще несколько трактовок этого явления некоторыми лингвистами:
"...имплицитные конструкции отличаются от соотносительных с ними эксплицитных лишь неразвернутостью плана выражения в сравнении с планом содержания"/Колосова,1972:63/.
Имплицитность - это "экономный способ отображения вне-лингвистического содержания"/Медынская,1971:38/.
"...под импликацией понимается дополнительное смысловое или эмоциональное содержание, реализуемое за счет нелинейных связей между единицами языка"/Кухаренко, 1974:72/. Здесь фактически речь идет об имплицитности. Это еще один пример механического переноса философского термина в сферу лингвистики.
Мы считаем, что имплицитность можно квалифицировать как "значащее отсутствие","наличие отсутствия" или "присутствие отсутствия". В связи с этим необходимо иметь в виду, что данное "отсутствие" необходимо, что оно предполагается, подразумевается.
В исследованиях, посвященных проблеме имплицитности, прослеживаются две четкие тенденции. С одной стороны, имплицитность трактуется как типизированное и узуальное явление, а с другой стороны - это не что иное, как окказиональное явление, обусловленное как фактами языка, так и фактами внеязыко-вой действительности.
В.Л-Медынская трактует имплицитность как один из емких способов передачи информации. Она рассматривает имплицитные словосочетания, которые способны передавать такие категории
- 38 -как причина, цель, время, объект, атрибут. Чертой, характеризующей такие конструкции является домысливание действия, не названного в ситуации. По мнению некоторых авторов необходимо выделить отдельную проблему соотношения между содержанием, эксплицитно выраженным в сообщении и имплицитным смыслом, выводимым из экстралингвистических данных /Колосова,1972:62/.
Имплицитность является важной составляющей коммуникативного акта, которая дополняет и модифицирует эксплицитный компонент акта вербальной коммуникации.
Как отмечает М.В.Никитин, "имплицитные значения существуют на базе эксплицитных значений и производны от них посредством импликации, моделирования или компрессии, импульсом к выявлению имплицитных значений и запуску механизма импликации, моделирования или восполнения служат соотношения эксплицитных значений с гипостазируемым совокупным содержанием коммуникации"/1984:90/.
В своих работах ученый обращает внимание на способы выявления имплицитных значений, характер их взаимодействия с эксплицитными значениями, функционирование в содержательной структуре высказываний, а также выделяет семь источников имплицитных значений /Никитин,1984:89/:
1. - импликации второго и последующего шагов из пара-
лингвистических и семиоимпликационных значений высказываний
(текстов);
- вероятностная природа самих кодифицирующих значений как отражение вероятностной природы мира;
- компрессия и экономия выражения, то есть различные разноуровневые способы упрощения, замещения значимых структур компрессированными вариантами;
- невыраженные импликации условий и следствий из совокупного эксплицитного значения высказываний (текстов), то есть пресуппозиция (ретроспективные импликации - условия) и постсуппозиция (проспективные импликации - следствия);
- ненормативные пропуски такта (тактов) в импликационных целях, то есть зияния в причинно-следственных цепочках речи;
- намеренный конфликт эксплицитных значений с значимым фоном высказываний (текстов) как способ имплицитного выявления прагматических отношений говорящего к предмету речи;
- невыраженная многозначность высказываний (текстов), наличие в них наряду с эксплицитными значениями второго невыраженного смысла.
Значительный шаг вперед в разграничении философского и лингвистического понимания имплицитного был сделан Г.В.Черновым.
"В отличие от логического понятия импликации в языкознание введено понятие импликатуры (Грайс, Лайонз и др.). Эти понятия слишком часто путают. Дело в том, что логическое понятие импликации породило в языкознании два лингвистических понятия - пресуппозицию и импликацию, которые, как на это неоднократно указывалось в лингвистической литературе, тесно связаны с понятием логической импликации и по сути основываются на последнем.
Следует, однако, разделить эти два понятия, между которыми в лингвистике до сих пор не проведено четкого различия. Дело в том, что в отличие от логической операции, которая предполагает наличие в тексте эксплицитных антецедента и консеквента, лингвистический вывод делается при наличии лищь
- 40 -одного эксплицитного терма формулы - либо антецедента, либо консеквента. Другими словами импликатура - это (в отличие от логической операции) - результат вывода, который получатель сообщения делает из имеющегося в тексте (эксплицитного) антецедента А ("А влечет, имплицирует В"), а пресуппозиция - это имплицируемый отправителем сообщения антецедент А, который составляет условие осмысленности {смысловой полноты) эксплицитного (имеющегося в явном виде в тексте) консеквента В {"В следует из А")"/Чернов,1986:11-12/.
Теория импликатуры и пресуппозиции Г.В.Чернова является релевантной для макроконтекста. Объектом же нашего исследования являются фразеологизмы как в виртуальном плане, так и во фразеологическом контексте словарной статьи. Поэтому в сфере фразеологии имплицитность является результатом процесса формирования фразеологического значения, основными составляющими которого является фразеологическая абстракция, мотивировка и внутренняя форма фразеологических единиц.
Правило семантических запретов, введенное Чейфом, имеет непосредственное отношение к функционирующим в речи смысловым импликациям "X—У" языкового типа. По Чейфу трактовка этой формулы может выглядеть следующим образом: элемент X влечет за собой (имплицирует) элемент У /Chafe,1972/.
Итак, следует различать логическую импликацию, характеризуемую отношениями причины-еледетвия и лингвистическую (фразеологическую) имплицитность, которую А.В.Кунин определяет как "значение или элементы значения, которые присутствуют в плане содержания, но отсутствуют в плане выраже-ния"/198б:22/.
_ ЛІ - ММИЙСКА*
Нєударс-; ..:<:*ї;я 4. Фоновые знания (семиокультурный компонент).
"Если из семантики слова исключить значения, обусловленные различными языковыми уровнями (деривационное, морфологическое и синтаксическое), не учитывать его внутренней формы, "образного значения", эстетических ассоциаций, то в остатке окажется так называемое экстралингвистическое содержание слова, которое прямо и непосредственно отражает обслуживаемую языком национальную культуру"/Верещагин, Костомаров, 1977:119/. Эту часть значения слова, восходящую к действительности принято называть культурным компонентом значения слова. В процессе изучения иностранного языка подлежит усвоению и культура. В плане лексики ее усвоение в значительной мере сводится к овладению словами, своеобразная семантика которых отражает своеобразие культуры. Слова, совпадающие в двух языках своими денотатами, но не совпадающие своими кон-нотатами Е.М.Верещагин и В.Г.Костомаров называют коннотатив-ными /1973:73/. Коннотативная лексика составляет одну из групп национально-окрашенной лексики. Различия в коннотатив-ных значениях слов объясняются, во-первых, культурно-этнографическими осоОенностями, присущими народам разных стран. Например, одних и тех же животных различные народы могут наделять различными качествами. Это связано, прежде всего, с тем местом и значением, которое занимает объект в социальной практике языкового коллектива. В этом случае имеет смысл говорить о фоновой или семиокультурной имплицитности, которая будет варьироваться от одного языкового коллектива к другому.
Различия в имплицитном компоненте фразеологического зна-
- 42 -чения объясняются также и различиями в природно-климатических условиях, что требует в процессе перевода подбора соответствующих эквивалентов, учитывающих эти различия. Как отмечает А.НойберТ//Neubert,1970/ при переводе на арабский язык начальной строфы 18-го сонета Шекспира "Shall I compare thee to a summer's day?" следует иметь в виду, что у арабского читателя образ знойного летнего дня едва ли вызовет те же ассоциации, что и образ летнего дня у англичанина. Для того, чтобы вызвать заданную оригиналом ассоциацию с красотой, необходимо использовать при переводе другие сравнения. Аналогичная картина, связанная с изменением географической среды, наблюдается и внутри одного языка, когда происходит изменение имплицитного компонента значений слов. Ср., например, в австралийском английском the North wind - северный ветер - вовсе не вызывает у австралийца ассоциаций с прохладой. Соответственно изменило привычное значение и все, что ассоциируется с ним слово south (фраза the birds fly south in the winter - птицы летят зимой на юг - вызывает недоумение у детей)/Орлов, 1978 : 99/ .
На основании вышеприведенных примеров проблему имплицит-ности можно рассматривать как с интралингвистической, так и с экстралингвистической точки зрения. В первом случае мы говорим о семантической имплицитности, то есть имплицитном компоненте значения, а во втором случае - о фоновой или семиокуль-турной имплицитности. Эти две стороны одного явления существуют в неразрывной связи и взаимозависимости друг с другом, однако фоновая (семиокультурная) трактовка имплицитности не является темой данного исследования и будет привлекаться нами только в случаях, необходимых для адекватного освещения проб-
- 43 -лемы имплицитности во фразеологической семантике.
Если сама возможность коммуникации зависит от языка, языковая форма - от ситуации, то содержание беседы определяется общей социальной историей.
Общность социальной истории находит свое выражение в так называемых "фоновых знаниях" (background knowledge), то есть знаниях об окружающем мире. О.С.Ахманова определяет фоновые знания как "обоюдное знание реалий говорящим и слушающим, являющееся основой языкового общения"/19б9/.
Например почти все англичане знают, что означает "to grin like a Cheshire cat", "to fight like Kilkenny cats" и подобные им фразеологизмы.
Фоновые знания подразделяются на актуальные фоновые знания и фоновые знания культурного наследия. Актуальные фоновые знания - это то, что известно всем жителям страны на данном этапе времени. Они широко используются в речи. Со временем актуальные фоновые знания могут переходить в разряд знаний культурного наследия. Например, широко употребляемое в Англии в средние века выражение "The Black Prince" - "Черный принц" (сын короля Эдуарда Ш) перестало быть актуальным, отошло в прошлое. Тем не менее фоновые знания, перешедшие в разряд культурного наследия, не представляют труда в понимании их носителями данной культуры.
Перефразируя Дж.Серля, можно утверждать, что адресат делает вывод о большем, чем фактически сказано адресантом в силу общности фоновых знаний обоих, а также основываясь на общей разумности адресанта /Searle,1979/.
Развитием данной посылки является трактовка имплицитности Г.В.Черновым, который понимает эту категорию "как уни-
- 44 -версальное дологическое явление, обеспечивающее слушающему в процессе восприятия речевого сообщения возможность извлечения смыслового вывода из состоявшейся части речевого сообщения -при опоре на ряд экстралингвистических факторов"/1984:82/.
Однако необходимо иметь в виду, что структура знаний коммуникантов не всегда поддается строгому анализу. В частности бывает почти невозможно отделить языковые знания коммуникантов от их знаний о мире.
При извлечении имплицитной информации из эксплицитной адресат, как правило, использует собственные знания. Следовательно, чем больше у него знаний и чем глубже и шире они, тем больше информации он извлекает из одних и тех же высказываний. В результате адресат постигает имплицитное не из эксплицитного самого по себе, а из сочетания этого эксплицитного и своих знаний. В имеющемся знании имплицитное получает реальное существование только в сочетании с другими полноценными самостоятельными знаниями и лишь таким образом можно его извлечь .
Как отмечает В.Х.Багдасарян, "адресат при постижении имплицитного всегда применяет определенные логические формы или схемы, т.е. логические правила, так что извлечение имплицитного из эксплицитного {или из сочетания эксплицитного и дополнительных знаний) всегда выступает как логическое извлечение, т.е.вывод по определенным логическим прави-лам"/1983:124/.
Процесс образования и функционирования языковых единиц может рассматриваться в двух плоскостях: как движение от означающего к означаемому (семасиологическая плоскость) и как движение от означаемого к означающему (ономасиологическая
- 45 -плоскость). Как известно, знакообразование есть двунаправленный процесс движения и соединения десигната и десигнатора. Обе эти плоскости представляют собой две стороны одного и того же явления и могут рассматриваться отдельно друг от друга только для проведения научного абстрактного анализа в одном из вышеуказанных направлений.
В основе такого феномена как формирование переносных значений языковых единиц находится образная система, которая ни в коей мере не может рассматриваться изолированно от этно-культуры данного языкового коллектива. Каждая этнокультура представляет собой сложную семиологическую систему, которая исследуется в рамках семиологии культуры /см.Лот-ман,1970,1972/. Она состоит из нескольких подсистем, однако для нашего исследования релевантна лишь подсистема образов, выполняющих знаковую функцию в процессе коммуникации. Образные знаки как вербального так и невербального характера, могут отрываться от "своих" "текстов культуры", обретать относительную самостоятельность и, в свою очередь, создавать новые "тексты культуры". Как известно, в составе любых образов лежат реалии объективного мира.
Философами было отмечено соединение в общественном процессе натуральной и социальной форм существования предметов.
В орудиях труда четко представлено их социальное бытие: наз-
U начение и функционирование. Именно это их свойство и обеспечивает им возможность символически опосредовать отношение человека к природе и другому человеку.
Продолжая эту мысль, можно констатировать, что переход от натуральной к знаковой форме существования реалий осуществляется через их социальное бытие, когда одна или несколько
- 46 -сторон реалии становятся значимыми для языкового коллектива в материальном, духовном или ином плане. Далее эта значимость ложится в основу значения, то есть тот или иной аспект реалии становится знакообразующим фактором.
Так, например, ФЕ "Iron horse" была создана языковым коллективом ПОСЛЕ изобретения локомотива. По-видимому ФЕ "Ostrich policy" - политика самообмана - была создана только ПОСЛЕ открытия Австралии, а ФЕ "Big gun" - важная персона, "шишка" - ПОСЛЕ изобретения огнестрельного оружия. Эти и подобные им ФЕ имплицитно содержат в себе характеристику периода своего образования, то есть того времени, когда реалия, выражаемая компонентами подобных ФЕ стала значимой для языкового коллектива в материальном, духовном или ином плане.
Значение и знак не являются имплицитным и эксплицитным соответственно, так как эксплицитное и имплицитное являются мыслями, единицами мыслительного содержания, выраженными в языке. И если, в каком-то аспекте,значение можно считать явлением мыслительного, идеального порядка, то знак, включая и языковой, нельзя считать таковым, следовательно здесь принципиально иное отношение.
При символизации реалий их объективные свойства и коллективные представления о них не всегда совпадают, что, в свою очередь, ведет к противоречию между логикой мира образов и логикой объективной реальности. Результатом подобного противоречия может явиться сдвиг в субстанции плана выражения, то есть отрыв знака-образа от своего объекта. Подобный сдвиг не затрагивает формы плана выражения, то есть внутренней формы или образной структуры знака. В результате образ перестает сооноситься со своим материальным носителем. Подобные образы
- 47 -Л.В.Уваров называет идеальными символами. Статус знака идеальному образу придают следующие свойства: сигнификативный и коннотативный аспекты значения, вариативная устойчивость и определенная дистрибуция в образной системе культуры. Комбинирование образов в сложные конструкции представляет собой "операции над идеальными объектами, которые являются отражением объективной реальности в сфере духовного произ-водства"/Уваров,1978/.
Познающее сознание фиксирует не только связь отдельных реалий и их комбинации, но также связь между структурными комбинациями более высокого порядка - сценариями. Сознание языкового коллектива фиксирует подобные связи между событиями, ситуациями, фактами, часто относящимися к далеко отстоящим друг от друга сферам объективной действительности. Таким образом, в образную систему этнокультуры входят не только простые образные конструкции, но и сложные сценарии, на основе которых создаются различные фольклорные формы, а также фразеосемантические поля, являющиеся базой дальнейшего фразо-образования.
Любая реалия обладает целым набором граней и, в соответствии с особенностями ее социального бытия, языковым кол-летивом выделяется в ней одна или несколько граней. В зависимости от количества граней, выделенных в реалии языковым коллективом, образ реалии может получить одну или несколько знаковых интерпретаций, становясь соответственно моно- или полисемантическим. Между этими двумя видами образов нет резкой границы, так как под влиянием ряда экстра- и интралингвисти-ческих факторов каждый из этих видов образов может менять свой знак на противоположный. Следует, однако, заметить, что
- 48 -моносемантические образы менее подвержены влиянию контекста, чем полисемантические.
Культурные особенности той или иной социальной среды порождают правила и конвенции для выражения мысли, которые являются специфическими только для данной среды. На основе этих правил и конвенций, в свою очередь, создаются специфические речевые обороты, которые составляют социальный диалект. Все языковые устойчивые формы, входящие в этот социальный диалект созданы на основе правил и конвенций, характерных только для данной социальной среды. Иногда бывает сложно отнести тот или иной оборот к языку или речи, так как степень устойчивости оборотов, функционирующих в той или иной социальной среде, значительно варьирует.
"Как только высказывание начинает означать нечто парадоксальное, то есть отличное от общепринятого, социально обусловленного (происходит изменение привычных "фоновых представлений", которые теперь отличаются от ожидаемых получателем), происходит нарушение привычных языковых импликатур. В игру вступают импликатуры тезаурусного типа, происходит "внедрение" в сознание получателя сообщения новых "представлений о мире"/Чернов,1986:15/.
Абстрактное мышление, если оно правильно, отражает природу и общество глубже, вернее, полнее, чем данные чувственного опыта. Понятия вскрывают существенное в предметах и явлениях, хотя и не сохраняют те конкретные черты, которые характерны для ощущений, восприятий, представлений. Мышление понятиями осуществляется на базе языка. По выражению В.Г.Гака, при выделении предмета из ряда других происходит "поворачивание" его разными сторами к познающему субъекту. Человек
- 49 -видит все эти черты, но в соответствии с практическими требованиями языкового коллектива некоторые черты выступают на первый план, а другие остаются "в тени"/Гак,1974:24-26/.
Как нами было показано выше, под понятие имплицитности подводятся различные явления как лингвистического так и нелингвистического плана. Имплицитными признаются как целые звенья лексико-грамматической структуры высказываний, так и их отдельные лексические и грамматические категории. Под имплицитными понимаются неопределенно-личные предложения, предложения с пассивной формой глагола, а также структуры с семантическим и грамматическим эллипсом. Имплицитными признаются логические выводы, вытекающие из лексико-грамматической структуры высказывания и логико-грамматические пресуппозиции, обусловленные семантической структурой того или иного компонента высказывания. Имплицитность трактуется как фонд общих знаний коммуникантов, а также как наличие определенных условий, необходимых для осуществления коммуникативного акта. Далее, имплицитные категории трактуются либо как неотъемлемая часть смысловой структуры высказывания, либо их относят к коннотативным, коммуникативно нерелевантным элементам высказывания. Некоторые лингвисты относят к этой проблеме способы нехарактерного или частичного выражения тех или иных категорий или компонентов речевых произведений.
Многообразие и широта трактовки имплицитности свиде-
- 50 -тельствует,с одной стороны, об отсутствии единого подхода к этому явлению, а с другой стороны о том, что это явление, как в целом, так и его составные части нуждаются в дальнейшей разработке. Недостаточно изучен процесс взаимосвязи и взаимозависимости эксплицитных и имплицитных категорий, а также логическая сторона высказывания, во многом определяющая характер имплицитности. Мы считаем, что отсутствие единой концепции имплицитности связано как с гетерогенностью различных исследовательских методов, так и с различием исходных положений лингвистов в трактовке этого явления.
Итак, проблему имплицитности можно исследовать в двух планах - семиокультурном (фоновом) и лингвистическом (в семантическом ракурсе). Семиокультурный аспект будет привлекаться нами только в тех случаях, когда будет необходимо показать взаимообусловленность этих двух составляющих одного и того же явления.
Нам представляется целесообразным приступить к семантической трактовке имплицитного компонента фразеологического значения с рассмотрения механизма его формирования и функционирования на уровне словарной статьи.
Имплицитный компонент фразеологического значения в словарной дефиниции (сигнификативный и денотативный аспекты значения)
Проблема имплицитного представляет собой сложное явление. Сложность этой проблемы заключается в ее многоплановости и многогранности. В данной главе, вскрывая сущность этой проблемы, мы оперируем философским термином дихотомии имплицитного и эксплицитного. В дальнейшем будет разработан понятийный аппарат данного явления применительно к теме нашего исследования.
Аристотель, по видимому, был одним из первых, кто проявил интерес к проблеме имплицитного. Им была выделена энтиме-ма как особое явление в способе мышления. Специфика энтимемы состоит в том, что она содержит в себе имплицитную часть /Ах-манов, 1960:266-274/.
"Энтимема - 1. неполно {сокращенно) высказанный аргумент или неполностью проведенный логический вывод (доказательство, рассуждение), недостающие части которого подразумеваются. В переводе с греческого означает "в уме","в мыслях..."; 2. По Аристотелю, "Энтимема есть силлогизм от вероятного или от признака" /Философская энциклопедия, 1960:565/. Вслед за Аристотелем этой проблемой в ХУШ веке непосредственно занялся Петр Испанский, который разработал теорию выделяющешго, исключающего и включающего суждений /Философская энциклопедия, 1967 :245-246/. В дальнейшем эта теория была дополнена схоластами так называемыми экспонибилиями, то есть предложе - 13 -ниями, требующими истолкования. В ХУШ-Х1Х веках И.Ламберт /Стяжкин,1958/, Дж.Вентам /История философии, 1943:441-459/ и У.Гамиль тон /Милль,1869/ развивают эту теорию, правда несколько в иной форме. Идею выделяющего суждения они обогащают введением квантификации предиката. "Логика...формулирует явно те из посылок в выводе, которые люди часто не указывают в своих рассуждениях (иногда даже и не подозревают о том, что эти посылки фактически предполагаются в их выводах}" /Барков, I960 :307/.
В том же духе высказывается и Д.П.Горский: "Логический анализ наших мыслей, целью которого является выявление общих правил, применительно к самому различному мыслимому содержанию, разработка строгой теории тех или иных форм наших мыслей, требует выявления и явного формулирования всех подразумеваемых посылок"/1963:181/.
В немецкой философской литературе отдельные мысли об имплицитном были высказаны Л.Фейербахом. Обращает на себя внимание его рассуждение об умной манере писать. По его мнению такая манера "предполагает ум и в читателе, что она не говорит всего, что она предоставляет читателю самому сказать себе о тех взаимоотношениях/ условиях и ограничениях, при которых данное положение только и имеет значение и может быть мысли-мо"/1955:880/.
В.X.Багдасарян подчеркивает единство и взаимосвязанность эксплицитного и имплицитного в философском смысле; "Имплицитное выражается и постигается адресатом на основе эксплицитного и в этом смысле зависит от него. Но, с другой стороны, если бы не существовало имплицитное, было бы бессмысленным ставить вопрос о существовании эксплицитно - 14 -го"/1983:7/.
Дихотомия эксплицитного и имплицитного является отражением дихотомии языка и мышления. В отличие от эксплицитного, которое существует и проявляется "на поверхности", имплицитное существует и функционирует на глубинном уровне языка, как скрытый смысл содержания. Имплицитное представляет собой самостоятельную научную проблему, развитие которой невозможно без разработки следующих ее составляющих: как постигается имплицитное адресатом; в связи с какими моментами и в каких формах проявляется имплицитное на языковом уровне; что, почему и как интегрирует в себя имплицитное.
О важности проблемы имплицитного в гносеологическом плане говорит тот факт, что это явление нашло свое отражение как в зарубежной, так и в отечественной философии. Из зарубежных философов необходимо отметить разработку этой проблемы А.Ла-ландом /Lalancle,1960:481/, а также М.Болдуином /Baldwin,1957:525-526/. В отечественной философии интересна трактовка имплицитного данная в "Философской энциклопедии" Б.Бирюковым и В.Садовским: "...относительно посылок, опущенных в некотором рассуждении, но подразумеваемых в нем, говорят, что они имплицитно содержатся в данном рассуждении". И далее, "Словосочетание "Имплицитно определенный" употребляется в отношении терминов, смысл которых раскрывается не прямо, посредством предложения или совокупности предложений, непосредственно указывающих смысл определенного термина, а косвенно, например, через употребление термина в некоторой системе рассуждений, в данной теории в целом и т.д."/1962:256-257/.
Роль глоссы в декодировании имплицитного компонента фразеологического значения
Мы считаем, что коннотация является имманентным свойством ФЕ и, следовательно, входит в качестве основной составляющей в имплицитный компонент фразеологияеского значения, кроме тех случаев, когда она эксплицирована в дефиниции.
При семантическом изоморфизме, если семный состав ФЕ и дефиниции совпадает не полностью, то наряду с константной имеется вариативная часть. В дефиниции в большинстве случаев не отражается коннотативный аспект значения ФЕ и можно говорить об отсутствии коннотативного изоморфизма между ФЕ и их дефинициями. Достижение коннотативного изоморфизма возможно и необходимо посредством использования глоссы.
Понятие глоссы ввел Л.Згуста /1971:270/. Он определил ее как гетерогенную категорию. Это любая "описывающая или поясняющая часть словарной статьи".
По определению А.В.Кунина, коннотативный аспект значения ФЕ - это "стилистическая окраска фразеологических единиц, их эмотивная сторона, то есть отношение носителя языка к внеязы-ковым сущностям, обозначаемым фразеологическими единицами, или усиление эффективности языкового воздействия, лишенного -оценочного элемента"/1970;310/. То, что коннотативный аспект значения ФЕ не представлен в дефиниции вызывает необходимость "введения в словарную статью разделов, практически целиком посвященных толкованию коннотации"/Лиховидова/1983:40/.
Во фразеологическом словаре глосса включает в себя разнообразную информацию, направленную на выявление дополнительных семантических характеристик ФЕ - коннотации и ИКФЗ. В большинстве словарей коннотативные семы в словарной дефиниции не представлены. Замена ФЕ в тексте ее дефиницией наглядно показывает как в дефиниции угасает коннотативность, яркость, образность ФЕ.
Проиллюстрируем сказанное примером. Заменим ФЕ "Bull in a china shop" в тексте ее дефиницией (дефиниция дана в квадратных скобках): We were talking politely and carefully with the teacher about a class party, but John came in like [a rough or clumsy person who says sth. or does sth. to anger others or upset plans; a tactless person] and his rough talk made the teacher say no (САИ).
Как видно из этого примера сигнификативный и денотативный аспекты семантики ФЕ остаются прежними, тогда как коннотативный аспект значения ФЕ стремится к нулю. Это происходит в связи с тем, что в основе ФЕ "Bull in a china shop" лежит образ, фрейм, сценарий, являющийся источником имплицитности и коннотации. Дефиниция же отражает только предметно-логическую соотнесенность семантики ФЕ.
Передача коннотативного аспекта значения ФЕ посредством дефиниции представляет большую трудность. Но вклинивание элементов коннотации в дефиницию и нецелесообразно. Недостатки дефиниции в этом отношении должна компенсировать глосса, основным элементом которой являются пометы. Однако коннота-тивный аспект значения ФЕ и ее ИКФЗ могут быть раскрыты не только пометами, но и комментариями, которые входят в состав глоссы и дополняют дефиницию. Иногда используется этимологический комментарий, а иногда энциклопедическая справка.
В словаре Брюэра находим следующий этимологический комментарий ФЕ "A gold brick" - (an American phrase descriptive of any form of swindling). It originated in the gold rush days when a cheat would sell his dupe an alleged {or even a real) gold brick, in the latter case substituting a sham one before making his getaway.
Примером энциклопедической справки, данной в этом же словаре к ФЕ "Bride of the Sea" может служить следующая: "Bride of the Sea" - (Venice); so called from the ancient ceremony of the wedding of the sea by the Doge who threw a ring into the Adriatic saying "We wed thee, 0 sea, in token of perpetual domination". This took place annually on Ascension Day, and was enjoined upon the Venetians in 1177 by Pope Alexander III who gave the Doge a gold ring from his own finger in token of the Venetian fleet s victory over Frederick Barbarossa in defence of the Pope s quarrel. At the same time his Holiness desired the event to be commemorated each year.
Роль имплицитного компонента фразеологического значения и внутренней формы в создании образности фразеологических единиц
Каждое значение фразеологизма имеет собственную внутреннюю форму, которая определяется связью с исходным, производящим значением, объективированным по отношению к нему в звуковой форме фразеологической единицы. Фразеологизмы обладают своими особыми внутренними формами, которые определяются отношением совокупности исходных значений образующих ФЕ слов к фразеологическому значению оборота.
ФЕ вовсе не обязательно отражают своей внутренней формой реальную действительность. Даже, если человек лыс, о нем все равно можно сказать: "У него волосы стали дыбом". Внутренняя форма ФЕ - это художественаая условность подобная условности сценических декораций. Условность когнитивной связи между значением и образной структурой ФЕ позволяет приписывать референту не только маловероятные, но и невероятные признаки (например, "У меня от страха душа в пятки ушла").
Мы считаем, что имплицитность является имманентным свойством фразеологизмов, независимо от их внутренней формы, фразеологической абстракции, языковой мотивировки и структурно-семантического типа.
А.М.Мелерович пишет о внутренней форме ФЕ как о продукте фразеологической абстракции/198Об:18/, подчеркивая тесную взаимосвязь и взаимозависимосчть между этими понятиями. Она отмечает, что внутрення форма ФЕ обладает устойчивостью, воспроизводимостью, закрепляясь за каждым отдельным значением, ассоциирующимся через ее посредство с определенным звуковым комплексом /1980а:95/.
"Структура внутренней формы ФЕ,- пишет А.М.Мелерович, -зависит от способа образования фразеологического значения, от характера фразеологической абстракции, от принадлежности фразеологической единицы к тому или иному структурно-семантическому типу"/1980а:103/. Она выводит типологию внутренних форм, в основу которой положена мысль А.А.Потебни о различных типах отношений между исходными образами и их значениеями, обнаруживающихся в иносказательности двоякого рода: "в одном - образ принадлежит к другому порядку явлений, чем его значение, напрмер,...с одной стороны корабль, с другой - человек. В другом - образ и значение принадлежат к одному и тому же порядку явлений"/1976:553-554/.
В соответствии с этими видами иносказательности А.М.Ме-лерович выделяет абстрагирование, сопряженное с переносом значения, и абстрагирование, выражающееся в отвлечении от конкретных явлений в сторону их обобщения, типизации. Внутренние формы фразеологизмов, образование которых связано с целостным переносом значения словесного комплекса основаны на образном представлении, создаваемом отношением значения этого словесного комплекса к фразеологическому значению. Напрмер, "A fly in the ointment" = ложка дегтя в бочке меда - муха в (аптекарской) мази.
Внутренняя форма ФЕ, образование которой не связано с переносом значения сочетания слов, менее отчетливо противопоставляется фразеологическому значению. В этом случае внутренняя форма фразеологических сочетаний создается отношением образа, выражаемого словом с фразеологически связанным значением, к фразеологическому значению оборота. Напрмер, "Cupboard love" = любовь по расчету.
Внутренняя форма фразеологических выражений находится в одной синхронной плоскости с актуальным значением, являясь его эксплицированной частью, и в то же время служит средством выражения фразеологического значения оборота в целом. Уче-ные-фразеологи различают ФЕ с живой и стертой внутренней формой. Живая внутренняя форма связана в системе языка с фразеологическим значением оборота отношениями, которые А.В.Кунин -называет бифразосемией. У ФЕ со стертой внутренней формой такая связь отсутствует /1974:41-42/.
Лингвистический образ есть "созданное средствами языка двуплановое изображение, основанное на выражении одного предмета через другой"/Коралова,1975:25/. В то же время, как справедливо отмечает А.В.Кунин, двуплановость значения есть категориаль ный признак ФЕ с живой внутренней формой /1984а:187-188/. Необходимо отметить, что в лингвистике неоднозначно определяется место образности в структуре языкового значения. Одни ученые включают ее в состав коннотации, другие выделяют в качестве самостоятельного элемента содержательной структуры.
Соотношение имплицитного компонента фразеологического значения и этимона фразеологизма
В тех случаях, когда фразеологическое значение выводится из значения одноименного сочетания слов, знание ИКФЗ не является необходимым для понимания ФЕ. У таких фразеологизмов устанавливаются непосредственные деривационные связи со значением исходного сочетания слов. Например, "A fly in the ointment" - "ложка дегтя в бочке меда". Понимание этой ФЕ возможно без знания этимологии (библейское происходждение фразеологизма). Знание полного спектра ИКФЗ необязательно для того, чтобы понять, что муха, попавшая в аптекарскую мазь сводит к нулю ее целебные свойства. В Библии у Еклесиаста (Ecclesiastes Х:1) находим следующее объяснение значения этой ФЕ: Dead flies cause the ointment of the apothecary to send forth a stinking savour: so doth a little folly him that is in reputation for wisdom and honour.
В том случае, когда понимание ФЕ требует знания и источника ее происхождения, ИКФЗ совпадает с этимоном ФЕ. В таких случаях этимон становится "синхронно значимым явлением"/Барина,1974:25/. Это положение может быть проиллюстрировано такими ФЕ как "Pandora s box", "Sour grapes", etc.
Этимология ФЕ, значение которых невыводимо из значения одноименного сочетания слов без знания источника их происхождения постепенно забывается, а это, в свою очередь, приводит к тому, что их ИКФЗ перестает осознаваться на данном этапе развития языка. К фразеологизмам подобного рода можно отнести следующие: "Buridan s ass", "The thread of Ariadne", etc.
"...чем более содержания накопляется в слове, тем менее нужна первоначальная точка отправления мыслей (внутренняя форма). Таким образом, развитие понятия из чувственного образа и потеря поэтичности в слове - явления взаимно условленные друг другом"/Потебня,1913:170/. Эта мысль может быть с полным правом отнесена и к ФЕ, так как наши понятия о мире постоянно претерпевают различные изменения. В этой связи существенна мысль, высказанная Б.А.Серебренниковым: "Знания человека о предмете, приобретенные им в результате жизненного опыта намного богаче по сравнению с признаком, выбранным для создания звуковой оболочки слова (в нашем случае ФЕ - И.Г.). Кроме того, выбранный для наименования признак может стать даже практически несущественным. Этим объясняется тот совершенно бесспорный факт, что так называемая внутренняя форма...очень часто утрачивается. Выясняется, таким образом, что язык стремится устранить опасность ложной характеристики значения слова, которая может возникнуть по той причине, что в основу наименования кладется название какого-либо одного признака, тогда как действительное значение основывается на сумме признаков" /1977 : 172-173/ .
Подтверждением этого может служить ФЕ "Botany Bay". Признак, легший в основу номинации этой ФЕ на современном этапе не вычленяется языковым коллективом, хотя в ХУШ веке этот признак Оьш релевантен и эта ФЕ имела живую внутреннюю форму.
Брюэр: "Botany Bay" - an inlet in the coast of New South Wales five miles south of Sydney discovered by Captain Cook in 1770 and so named by him on account of the great variety of new plants observed there. Хотя экспликат ФЕ и "наталкивает" реципиента на акцентированный признак - "разнообразие флоры" - тем не менее он находится в латентном состоянии у членов языкового коллектива, так как ИКФЗ {фоновая фабула) не активируется. То же самое произошло и с ФЕ "Peeping Tom".
Процесс забвения внутренней формы ФЕ влечет за собой параллельное забвение, а затем окончательную утрату ИКФЗ, связанного с данной внутренней формой отношениями прямо пропорциональной зависимости. В нашей работе объективными показателями забвения внутренней формы ФЕ мы считаем словарные пометы типа: obs (obscure), the allusion is unknown, etc, а также наличие различных предположений в отношении связи между значением ФЕ и одноименного сочетания слов в разных словарях, сопровождаемые пометами: probably, may be derived from, etc.
Забвение внутренней формы и имплицитного потенциала фразеологизмов вызывается как интралингвистическими, так и экстралингвистическими факторами. К интралингвистическим факторам относятся изменения в составе самого языка (переход ряда слов в разряд архаизмов, искажение формы слов, нарушение синтаксической конструкции и так далее). Например, "John Tamson s man" - a henpecked husband; one ordered about here, there and everywhere. Tamson is a Tame-son, a spiritless character.
Экстралингвистические факторы обусловлены отмиранием общественной практики, забвением определенных реалий, исторических событий, первоначальных контекстов, с которыми связаны фразеологические единицы. Например, "Black Prince" - Edward, Prince of Wales (1330-1376), eldest son of Edward III.
Имплицитный потенциал фразеологизмов, значение которых базируется на периферийном признаке значения одноименного сочетания слов, наиболее подвержен процессу забвения и различного вида трансформациям. Связь значения таких ФЕ со значением соответствующего сочетания слов является слабой в результате высокой степени абстрагирования фразеологического значения от значения исходного сочетания слов, что создает предпосылки для затемнения, а затем и забвения их ИКФЗ. Например, "Scavenger s Daughter" - an instrument of torture invented by Sir Leonard Skevington, Lieutenant of the Tower in the reign of Henry YIII. The machine compressed the body by bringing the head to the knees and so forced blood out of the nose and ears .
