Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Специфика имен свойств лица в аспекте номинации и квалификации 13
1. «Антропоконтур» европейского человека в историко- культурологическом пространстве 13
2. Особенности языковой личности, обусловленные картиной мира 18
3. Ассоциативно-образное мышление и его роль в процессе познания 22
3.1. Особенности восприятия и кодирования абстрактных значений на уровне языка и мышления 23
3.2. Специфика абстрактных имен 24
4. Вторичная номинация в образовании имен свойств лица 28
4.1. Метафора в вербализации свойств личности 34
4.2. Мифологические составляющие номинаций свойств лица 39
4.3. Символическая компонента в номинациях свойств лица 41
5. Структурно-семантические факторы формирования номинаций свойств лица 42
6. Оценочно-экспрессивная коннотация номинаций свойств лица .53
Выводы по Главе I 56
Глава II. Лексические репрезентации свойств лица 58
1. Функциональная категоризация номинаций свойств лица в тексте 58
2. Лексические репрезентации свойств «Я-социального» 63
2.1. Номинации, репрезентирующие отношение к «Другому» в социуме 64
2.2. Номинации, репрезентирующие отношение к профессиональной деятельности 80
2.3. Номинации, репрезентирующие интимные межличностные отношения 100
2.4. Номинации, репрезентирующие отношение к деньгам, собственности, власти 123
2.5. Номинации, репрезентирующие отношение к религии .125
3. Лексические репрезентации свойств «Я-интеллектуального» 129
3.1. Номинации, репрезентирующие генетически заложенные свойства 129
3.2. Номинации, репрезентирующие завышенную самооценку 133
3.3. Номинации, репрезентирующие заниженную самооценку 135
4. Лексические репрезентации свойств «Я-речемыслительного» 138
4.1. Номинации, репрезентирующие способность мыслить .139
4.2. Номинации, репрезентирующие способность проявлять волю 141
4.3. Номинации, репрезентирующие речевое поведение 148
Выводы по Главе II 155
Заключение 160
Список использованной научной литературы .166
Список источников фактического материала .185
Список использованных словарей 189
Приложение 191
- «Антропоконтур» европейского человека в историко- культурологическом пространстве
- Особенности языковой личности, обусловленные картиной мира
- Функциональная категоризация номинаций свойств лица в тексте
- Лексические репрезентации свойств «Я-социального»
Введение к работе
Настоящая диссертация посвящена изучению языкового образа человека через призму субстантивных номинаций свойств лица в современном немецком языке. На сегодняшнем этапе развития лингвистики не ослабевает интерес к «человеку в языке», поскольку, как отмечает Н.Д. Арутюнова, «человек запечатлел в языке свой физический облик, свои внутренние состояния, свои эмоции и свой интеллект...передал языку свое игровое начало и способность к творчеству» [Арутюнова 1999: 3]. Это положение базируется на принципах антропоцентризма, в соответствии с которыми репрезентация свойств человека в языке осуществляется на основе ряда номинатов, маркирующих и квалифицирующих различные ипостаси человека. Соответственно, объектом данного исследования являются субстантивные имена свойств человека в аспекте номинации и квалификации, функционирующие в немецком художественном тексте.
Выбор темы обусловлен тем, что субстантивные лексические единицы, номинирующие свойства лица, практически не исследовались в немецком языке как особая гиперогипонимическая система, используемая в концептуализации и категоризации человека в его многосторонних отношениях к другим людям, к предметам и вещам реального мира, к обществу и его различным институтам, ко всем сферам умственной и практической деятельности. Специфика абстрактных наименований свойств лица такова, что значение наименований невозможно сопоставить с реальным объектом действительности и в сознании носителей языка присутствует множество вариантов закрепленного за конкретной языковой единицей понятийного содержания. В этой связи несомненный научный интерес вызывают как проблемы семантической, так и квалификативно-оценочной актуализации названных имен.
Основная цель работы состоит в исследовании функциональной роли номинаций свойств лица с учетом совокупности квалификативных нюансов,
оттенков, присущих названным наименованиям в немецкой художественной прозе. Важным представляется также извлечение информации о репрезентации свойств человека, характеризующих его в контексте современного европейского мировидения с позиций ценностных установок, стереотипов. В соответствии с данной целью определяются конкретные задачи исследования:
выявить лингвистическую сущность номинаций свойств лица;
определить когнитивные основания и механизмы формирования номинаций;
описать структурно-семантические факторы формирования номинаций;
исследовать функциональные возможности реализации номинаций, выявить регулярные/нерегулярные реализации репрезентаций свойств лица в соответствии с тремя ипостасями «Я» - «Я-социального», «Я-интеллектуального», «Я-речемыслительного»;
определить факторы, обусловливающие употребление номинаций в соответствии с экспрессивно-оценочной коннотацией.
Актуальность исследования определяется необходимостью научного осмысления основных принципов и механизмов номинации имен свойств лица в контексте общей проблемы «Язык - Культура - Этнос». Важным также представляется уточнение и расширение лингвистических представлений о когнитивной сущности номинаций свойств, об уяснении способа их концептуальной организации и особенностей актуализации. Актуальным является используемый в работе комплексный подход к изучению категории имен свойств лица, раскрывающий принципы функциональной категоризации лексической единицы в момент формирования смысла высказывания с учетом взаимодействия когнитивных и языковых факторов.
7 Теоретической базой исследования послужили основные положения, разрабатываемые в рамках классической и постклассической парадигм, в частности, в когнитивной лингвистике (Е.С. Кубрякова, Б.А. Серебренников, А.А. Уфимцева, Н.Н. Болдырев и др.), в теории словообразования (Е.С. Кубрякова, М.Д. Степанова, В. Фляйшер, Л.П. Крысин, М.А. Брейтер), в лингвокультурологических исследованиях (В. фон Гумбольдт, Э. Бенвенист, Л. Вайсгербер, Н.Д. Арутюнова, В.Н. Телия, В.А. Маслова, Ю.С. Степанов, Ю.Н. Караулов, С.Г. Тер-Минасова и др.).
Научная новизна работы заключается в том, что в качестве объекта
исследования избрана обширная система языковых наименований свойств
лица, ранее не подвергавшихся специальному рассмотрению с позиций их
номинативных и оценочно-экспрессивных функций. Впервые были системно
описаны структурно-семантические особенности образования наименований
подобного рода, определены когнитивные основания, обусловливающие
специфику концептуальной структуры номинаций. В рамках
антропоцентрической парадигмы субстантивные номинации свойств лица
рассматриваются в художественном дискурсе в зависимости от
репрезентации трех важнейших ипостасей человека («Я-социального», «Я-
интеллектуального», «Я-речемыслительного»), что позволило получить
новые результаты о функциональной значимости наименований в
структурации языкового образа личности. В ходе анализа были выявлены
регулярные/окказиональные реализации, показаны семантические изменения
в номинациях свойств лица под влиянием контекстуальных условий, изучены
особенности их оценочно-экспрессивной коннотации, которые не всегда
укладываются в рамки традиционной бинарной шкалы «хорошо - плохо».
Новизна исследования определяется также использованием новых
подходов (концептуального анализа, лингвокультурологической
интерпретации и т.д.), позволивших наметить «контуры» языковой модели личности, характерной для современного европейского мировидения, в данном случае — немецкого.
Материалом для анализа послужила выборка примеров, извлеченных из оригинальной немецкой художественной прозы 20-21 вв. в количестве 2.650. Численность субстантивных номинаций свойств лица составила около 400 единиц.
Исследование фактического материала проведено с использованием
комплекса методов, включающих функционально-семиологический метод,
метод концептуального анализа, структурно-семантический метод,
дефиниционный, валентностно-дистрибутивный метод, метод
количественного анализа. Метод количественного анализа применялся в процессе исследования актуализации номинаций для выявления потенциала функциональных возможностей слова: ряд номинаций характеризуется высокой частотностью, многие номинации занимают периферийную позицию (См. Приложение). Количественные данные позволяют судить о роли наименований свойств лица в репрезентации современных представлений о человеке, диапазоне его свойств.
Результаты проведенного исследования позволяют сформулировать основные положения, выносимые на защиту:
1) Номинации свойств лица представляют в немецком языке особый
класс языковых единиц с обобщенным (непредметным) значением, объектом
наименования которых являются отвлеченные понятия, характеризующие
человека в процессе его взаимодействия с миром. Номинации свойств лица
могут быть универсальными или специфичными для данной языковой
общности, что детерминируется определенным периодом ее культурного,
научного и общественно-исторического развития.
2) Разграничение вербальных репрезентаций свойств лица по
семантическим классам определяется характером оценки лица в трех
основных ипостасях «Я» («Я-социального», «Я-интеллектуального», «Я-
речемыслительного»), наряду с другими ипостасями («Я-эмоциональным»,
«Я-физическим»).
3) Номинации «Я-социального» в функциональном аспекте
превалируют в немецком языке, что связано с широким спектром
взаимодействия «Я» с окружающим миром (в социуме, в профессиональной
сфере, в интимных межличностных отношениях, в отношении к деньгам,
собственности, власти, религии и т.д.). «Я-интеллектуальное» занимает
промежуточную зону, что объясняется наличием более узкой (ментальной)
сферы оценки деятельности лица. С позиций речевой деятельности оценка
человека осуществляется реже, чем обусловлен ограниченный состав
номинаций, используемых в художественном тексте.
4) Большинство номинаций в художественном тексте в семантическом
плане сохраняет историческое и синхронное тождество слова, однако в
контексте динамически развивающейся картины мира у ряда номинаций
формируются дополнительные смыслы или появляются новые номинации,
маркирующие конкретное историческое время.
5) Номинации свойств лица репрезентируют квалификативно-
оценочную сферу познавательной деятельности человека, выполняя, таким
образом, прагматическую функцию, функцию экспрессивно-оценочного
выражения и эмоционального воздействия. В соответствии с бинарным
архетипом мышления человека семантические подклассы, как правило,
располагаются в зависимости от экспрессивно-оценочной коннотации по
шкале со знаком «+» и «-». В процессе актуализации в отдельных случаях
возможна флуктуирующая - нефиксированная оценочная коннотация,
значение которой меняется под влиянием контекстуальных условий.
Теоретическая значимость работы состоит в систематизации, обобщении и углублении ряда важных теоретических положений о сущности и факторах функционирования номинаций свойств лица с учетом их квалификативно-оценочной коннотации в немецком языке. В частности, установлено, что номинации свойств лица представляют обширный класс абстрактных образований, репрезентирующих различные аспекты антропоцентрической модели европейского человека Нового времени, а
10 именно: абстрактные имена характеризуют человека в формате трех важнейших ипостасей «Я»: «Я-социального», «Я-интеллектуального», «Я-речемыслительного». Когнитивные основания абстрактных наименований -метафоро-символическое, в отдельных случаях мифологическое переосмысление семантики слова - отражают специфику мировидения, менталитета этноса. Категоризация свойств лица детерминируется в языке воздействием как интралингвистических, так и экстралингвистических факторов.
Практическая значимость исследования заключается в том, что в исследуемых языковых структурах отражены определенные знания о мире ценностей, мер и оценок, существующих в современном сознании этноса. На основе обработки информации можно составить некий социальный потрет немецкой личности, соответствующий требованиям Нового времени: здесь могут быть названы как исторически сложившиеся стереотипы о свойствах личности, так и «новейшие», связанные с миром глобализации и интеграции.
Результаты работы могут быть использованы в преподавании теоретических курсов лексикологии, истории языка, спецкурсов по когнитивной лингвистике и лингвокультурологии, а также при обучении практическому владению немецким языком.
Апробация работы. Основные положения диссертации отражены в докладах на научно-теоретических и научно-практических конференциях в 2003-2005 гг.: на IV Международной научной конференции «Филология и культура» (Тамбов, 2003), на Державинских чтениях в ТГУ им. Г.Р. Державина (Тамбов, 2004), на Научно-методической конференции «Культура общения и ее формирование» (Воронеж, 2004), на Научно-практической конференции «Лингвистические парадигмы и лингводидактика» (Иркутск, 2005), а также в опубликованных тезисах и статьях по теме исследования.
Структура и объем диссертации. Диссертация состоит из Введения, двух Глав, Заключения, Списка использованной научной литературы,
включающего 212 наименований, в том числе 37 - на иностранных языках, Списка словарей, Списка источников фактического материала.
Во Введении представляется общая характеристика работы, обосновывается выбор темы, определяется цель и в соответствии с ней конкретные задачи исследования, мотивируется его актуальность, научная новизна, теоретическая и практическая значимость, приводятся сведения об апробации основных положений диссертации.
В Главе I «Специфика имен свойств лица в аспекте номинации и квалификации» рассматривается в теоретическом аспекте проблема формирования и эволюции номинаций свойств личности в рамках общей проблемы «Язык - Культура - Этнос». Излагается информация о подходах структурирования языковой личности в аспекте указанной проблемы. Предлагается характеристика лингвистической сущности номинаций свойств лица как особого класса абстрактных лексических единиц. Исследуются особенности структурно-семантического образования данных типов. В названной главе анализируется также особая роль вторичной номинации в формировании новых лексических единиц. Ставится вопрос о сущности коннотации, как составляющей такого рода образований в рамках бинарной оппозиции.
«Антропоконтур» европейского человека в историко- культурологическом пространстве
Современные исследования в рамках антропологического направления акцентируют внимание на проблеме взаимоотношений между языком и человеком, переориентировав интересы с объектов познания на субъект. Попытаемся обобщить и проанализировать результаты лингвистических исследований, посвященных данной проблематике, с тем, чтобы выявить те проблемы, которые остаются нерешенными и наметить возможные пути их решения.
Неоспоримость связи между языком и человеком признается крупнейшими лингвистами. В частности, Л. Ельмслев отмечал, что «язык неотъемлем от человека и следует за ним во всех его действиях. Язык -инструмент, посредством которого человек формирует мысль и чувство, настроение, желание, волю и деятельность, инструмент, посредством которого человек влияет на других людей, а другие влияют на него; язык -первичная и самая необходимая основа человеческого общества» [Ельмслев 1960: 264-265]. По-мнению Э. Бенвениста, «невозможно вообразить человека без языка... В мире существует только человек с языком, человек, говорящий с другим человеком, и язык, таким образом, необходимо принадлежит самому определению человека» [Бенвенист 1974: 293].
Цель лингвистического анализа не может ограничиваться только выявлением различных характеристик языковой системы, поскольку язык представляет сложное и многомерное явление, возникшее в человеческом обществе. Эта лингвистическая концепция была названа «антропоцентрическим принципом» [Степанов 2001: 50], с позиций которого человек познает окружающий мир через «осознание себя», своей деятельности в нем [Маслова 2001: 4].
Вслед за С.С. Хоружием, следует констатировать, что в силу трудностей, которые переживает антропологическая мысль на современном этапе, актуальным становится движение к новой постановке проблемы человека. На наш взгляд, представляет интерес новый ракурс видения человека (европейского, американского, восточного) с точки зрения его «антропоконтура» (термин введен С.С. Хоружием) [Хоружий 2005: 52-53]. Предстоит найти новый язык, и его поиск осуществляется в диалоге с традициями, в пространстве мировой мысли о человеке, все более органично включая не только Запад, но и Восток.
Тем не менее, в рамках расширившегося поля мысли о человеке не может быть нивелирована классическая антропологическая модель, следствием которой послужило возникновение «портрета Классического Европейского Человека». В набор его портретных черт, выявленных Декартом, входят: индивидуированность, дуалистичность, субстанциональность, гносеологизированность (придаток когнитивной функции), секуляризованность [Хоружий 2005: 55-63]. Антропологии Канта атрибутируется весь перечень портретных черт «Классического Европейского Человека», но с добавлением особенности, связанной с культивированием нравственных свойств субъекта и позиционированием этической сферы как высшей сферы самореализации человека. Кант одновременно акцентирует оба значения немецкого Menschheit, интегрируя их таким образом, что не всегда понятно, имеет ли он в виду человеческий род или «человечность», суть человека, которую он квалифицировал как самое возвышенное начало, достойное уважения [Кант 1964: 284-285].
В итоге кантовского этапа, европейская антропологическая мысль достигла, возможно, пика в своем развитии, поскольку ключевая концепция субъекта была разработана исчерпывающим образом. Как отмечает С.С. Хоружий, европейский человек соглашался узнать себя в Кантовом субъекте - особенно, в благородном и высокопорядочном субъекте. Но облик человека стал полностью недоступен, неразличим, что дезориентировало субъекта, поскольку он уже не знал, чего он может и не может от себя ждать, на что он способен и на что не способен [Хоружий 2005: 100].
На этом базировалась одна из главных позиций критики «классической европейской модели», поскольку эта критика касалась философии субъекта во всех ее формах и квалифицировалась как «философия Я», которая не в состоянии адекватно представить феномены интерсубъективности и должна быть заменена «философией Мы». Эта концепция присуща постмодернизму - идеологии индустриального или информационного общества, отвергающей духовные реальности, атомизирующей жизнь и хаотизирующей историю. Человек децентрируется - не рассматривается в качестве автономного, самосознающего индивида, не обладает каким-либо «Я», в нем культивируется «множественность Я» [Аксючиц 2001: 39]. Термин «Я - концепция» появился в научном языке на рубеже 19-20 веков в связи с представлениями о двойственной природе человека как познающего субъекта и познаваемого объекта. У. Джеймс первым предложил идею «Я - концепции» и внес существенный вклад в ее разработку, в соответствии с которой «глобальное Я» (личность) состоит из четырех аспектов: «духовное Я», «материальное Я», «социальное Я» и «телесное Я», которые и образуют для каждого человека уникальный образ или совокупность представлений о себе как личности [Джеймс 2003: 34]. В свое время Т. Гоббс, сводил способности человеческой природы к четырем родам: к телесной силе, опыту, разуму и чувству.
Особенности языковой личности, обусловленные картиной мира
В последнее время уделяется значительное внимание исследованию языковой картины мира носителей определенного языка, поскольку языковая личность ориентирована на соответствие этой картине в рамках той или иной культуры. М.С. Каган констатирует, что «по сути своей культура полиглотна»... «Множество языков нужно культуре именно потому, что ее информационное содержание многосторонне богато, и каждый специфический информационный процесс нуждается в адекватных средствах воплощения» [Каган 1996: 270].
Становится актуальной, высказанная еще в начале века Л.В. Щербой мысль, что «мир, который нам дан в нашем непосредственном опыте, оставаясь везде одним и тем же, постигается различным образом в различных языках, даже в тех, на которых говорят народы, представляющие собой известное единство с точки зрения культуры...» [Щерба 2004: 65]. Таким образом, язык представляет собой важнейший способ формирования и существования знаний человека о мире. Совокупность этих знаний, запечатленных в языковой форме, является тем, что в различных концепциях называется то как «языковой промежуточный мир» (Л. Вайсгербер), то как «языковая репрезентация мира» (П. Джонсон-Лэйрд), то как «языковая модель мира» (Д. Гриндер, Р. Бэндлер), то как «языковая реконструкция мира» (Т. ван Дейк), то как «языковая картина мира» (М. Хайдеггер). Последний термин наиболее распространен.
По словам В. А. Масловой, термин «языковая картина мира» представляет собой метафору, и в реальности, специфические особенности национального языка создают для носителей этого языка не какую-то иную, неповторимую картину мира, а лишь специфическую окраску этого мира, которая порождается спецификой деятельности, образа жизни и национальной культуры данного народа [Маслова 2001: 66].
Между картиной мира как отражением реального мира и языковой картиной мира как фиксацией этого отражения существуют сложные отношения. Ю.Д. Апресян подчеркивал донаучный характер языковой картины мира, называя ее наивной картиной. Языковая картина мира как бы дополняет объективные значения о реальности, часто искажая их. Поскольку познание мира человеком часто сопровождается ошибками и заблуждениями, его концептуальная картина мира постоянно меняется, «перерисовывается», тогда, как языковая картина мира еще долгое время хранит следы этих ошибок и заблуждений [Апресян 1995: 57].
Вопрос о соотношении культурной (понятийной, концептуальной) и языковой картин мира чрезвычайно сложен и многопланов. Его суть сводится к различиям в преломлении действительности в языке и в культуре.
В книге «Человеческий фактор в языке» постулируется тот факт, что концептуальная и языковая картины мира соотносятся друг с другом как целое с частью [Телия 1991: 35-39]. По мнению С.Г. Тер-Минасовой, правильнее говорить не о соотношении часть — целое, язык — часть культуры, а о взаимопроникновении, взаимосвязи и взаимодействии. Язык — часть культуры, но и культура — только часть языка [Тер-Минасова 2000: 46].
Итак, культурная и языковая картины мира тесно взаимосвязаны, находятся в состоянии непрерывного взаимодействия и восходят к реальной картине мира, а вернее, просто к реальному миру, окружающему человека.
Понятие «языковой картины мира» связано с понятиями народ, этнос, нация и пониманием национального характера личности. Отношение к факту существования такого явления как национальный характер неоднозначно, что связано с обобщением типичных черт в масштабе целого народа. Так, крупнейший немецкий писатель Г. Белль, высмеивал представления о национальном характере народов как «беллетристические предрассудки», где «русские непременно с бородой, одержимые страстями и немного фантазеры; голландцы неуклюжие и, как дети, наивные; англичане скучные или немного «оксфордистые»; французы то чрезмерно чувственные, то невероятно рассудочные; немцы либо целиком поглощены музыкой, либо беспрестанно поглощают кислую капусту; венгры, как правило, безумно страстные, таинственные и накаленные, как нить электрозажигалки» [Белль 1966: 18].
В понимании явления «языковая картина мира» имеет место также значение феномена «стереотип», который рассматривается не только в работах лингвистов, но и социологов, этнографов, когнитологов, психологов, этнопсихолингвистов (У. Липпман, И.С. Кон, Ж. Коллен, Ю.Д. Апресян, Ю.А. Сорокин, В.А. Рыжков, Ю.Е. Прохоров, В.В. Красных, П.Н. Шихирев, А.В. Михеев, СМ. Толстая, Е. Бартминский, А.К. Байбурин, С.Г. Батыгин, СВ. Силинский и др.). Представители каждой из названных наук выделяют в стереотипе те его свойства, которые они замечают с позиций своей области исследования, а потому выделяются социальные стереотипы, стереотипы общения, ментальные стереотипы, культурные стереотипы, этнокультурные стереотипы и т.д.
Впервые понятие стереотипа использовал У. Липпман еще в 1922 г., который считал, что это упорядоченные, схематичные детерминированные культурой «картинки мира» в голове человека, которые экономят его усилия при восприятии сложных объектов мира [Lippman 1996: 95-96]. При таком понимании стереотипа выделяются две его важные черты -детерминированность культурой и способность к экономии языковых средств.
Ю.А. Сорокин определяет стереотип как некоторый процесс и результат общения (поведения) согласно определенным семиотическим моделям, список которых является закрытым в силу тех или иных семиотико-технических принципов, принятых в некотором социуме. При этом семиотическая модель реализуется на социальном, социально-психологическом уровнях (стандарт) или на языковом, социально- психологическом уровнях (норма). Стандарт и норма существуют в двух видах: как штамп (избыточно эксплицированный сложный знак) или как клише (недостаточно эксплицированный сложный знак) [Сорокин 1998: 133].
Существуют автостереотипы, отражающие то, что думают люди сами о себе, и гетеростереотипы, атрибутируемые другому народу, и как раз они более критичны. Например, то, что у своего народа считается проявлением расчетливости, у другого народа - проявлением жадности. Люди воспринимают этнокультурные стереотипы как образцы, которым надо соответствовать, чтобы «люди не смеялись». Н.В. Уфимцева дифференцирует этнические стереотипы и культурные стереотипы: этнические стереотипы недоступны саморефлексии «наивного» члена этноса и являются фактами поведения и коллективного бессознательного, им невозможно специально обучать, а культурные стереотипы доступны саморефлексии и являются фактами поведения, индивидуального бессознательного сознания, им уже можно обучать. Стереотипы всегда национальны, а если встречаются аналоги в других культурах, то это квазистереотипы, ибо, совпадая в целом, они различаются нюансами, деталями, имеющими принципиальное значение [Уфимцева 1996: 140].
Функциональная категоризация номинаций свойств лица в тексте
В современном языкознании существуют различные подходы относительно функциональной категоризации слова в высказывании. Две ключевые полярные концепции в связи с этой проблемой сводятся к тому, что представители одной акцентируют наличие порождающей функции контекста (В.В. Виноградов, Л. Ельмслев), а другие отрицают зависимость слова от контекста (С.Д. Кацнельсон, Р.А. Будагов).
Сторонники последней концепции высказывают точку зрения о том, что слово не приспосабливается к контексту, не деформируется, не переделывается в нем, а используется в том значении, которое оно имеет в языке. «Контекст в таких случаях - не генератор значений, а их внешний «проявитель» [Кацнельсон 1972: 42], «...Контекст лишь реализует то, что заложено в самом ... слове» [Будагов 1971: 18]. Аргументы сторонников вышеобозначенной концепции сводятся к тому, что если бы лексическое значение слова обусловливалось контекстом, то мы бы не знали «мук слова». Говорящий не тратил бы энергию и время на поиски наиболее уместного слова, а использовал бы первую попавшуюся лексическую единицу, придавая ей значение, требуемое контекстом. В то же время мы знаем, что это не так. Каждый раз, строя речь, мы долго перебираем в памяти слова, ища слово, лексическое значение которого наиболее точно соответствовало бы описываемой ситуации. Следовательно, «лексическое значение есть нечто заранее данное, синхронически устойчивое» [Фоменко 2001: 165].
Согласно мнению В.В. Виноградова, слово присутствует в сознании со всеми его значениями, со скрытыми и возможными, готовыми по первому поводу всплыть на поверхность вне зависимости от его данного употребления. Далее В.В. Виноградов специально подчеркивает, что «то или иное значение слова реализуется и определяется контекстом его употребления. В сущности, сколько обособленных контекстов употребления данного слова, столько и его лексических форм» [Виноградов 1972: 14]. Как замечает Л. Ельмслев, «...любая сущность, а, следовательно, также и любой знак определяется относительно, а не абсолютно, и только по своему месту в контексте...В абсолютной изоляции ни один знак не имеет какого-либо значения; любое знаковое значение возникает в контексте...» [Ельмслев 1960: 303].
В плане чисто лингвистическом значение слова определяется его потенциально возможными сочетаниями с другими словами, которые составляют так называемую «лексическую валентность слова» [Звегинцев 1957: 224]. Характеризуя явление семантического согласования, В.Г. Гак утверждает, что в словосочетаниях может иметь место «семантическое согласование, семантическое несогласование и семантическое рассогласование. Семантическое согласование - это повтор той или иной семы, свойственной обоим членам словосочетания, семантическое несогласование - отсутствие такого повтора, а семантическое рассогласование - это «комбинация противоположных (или ненужных) компонентов» [Гак 1998: 381]. Перенос семантического компонента из одного слова в другое ведет к «контекстуальному изменению значения последнего слова» [там же: 382].
Соединения слов в речи, как будто следующие одной и той же формуле, каждый раз дают иной результат в смысле своей относительной приемлемости, понятности и выразительности. «Как бесконечно растекается по разным смысловым пространствам употребление одного и того же слова, каждый раз изменяя то, что на первый взгляд казалось легко определимым его «значением» или «значениями» [Гаспаров 1996: 123].
В процессе употребления слова могут актуализироваться как основные, так и производные, а также вероятностные значения слова. Чем дальше отступление актуализируемых признаков от основных, тем необычнее будет выглядеть употребление слова в данном смысле. «Когда в припадке нежности или злобы мы хотим приласкать или оскорбить человека, то нам мало для этого изношенных, обглоданных слов, и мы тогда комкаем и ломаем слова, чтобы они задели ухо, чтобы их увидели, а не узнали. И вот теперь, сегодня, когда художнику захотелось иметь дело с живой формой и с живым, а не с мертвым словом, он, желая дать ему лицо, разломал и исковеркал его» [Шкловский 1990: 40].
Необходимость исследования явлений, связанных с функциональной категоризацией слова, способствовала появлению специального подхода, учитывающего формирование значения слова в процессе функционирования. Функционально-семиологический подход, разрабатываемый Н.Н. Болдыревым, Ю.С. Степановым, А.А. Уфимцевой, состоит в акцентировании специфики формирования значения знака в момент выполнения им своей функции, т.е. в момент построения высказывания. Для нас особенно важно в данной концепции то, что в составе категории разграничиваются субкатегориальные признаки, которые имеют динамическую природу и могут подвергаться «актуализации, перекатегоризации и поликатегоризации» [Болдырев 1995а: 98]. Иначе говоря, в высказывании системное категориальное значение может реализовываться как в чистом виде, так и в видоизменении, и в совокупности нескольких признаков.
Как показывает контекстуальный анализ употребления номинаций свойств лица в современном немецком языке, большинство имен сохраняет категориальное значение, присущее данному слову. Однако многие имена подвергаются семантической модификации, в особенности, в плане добавления дополнительных экспрессивно-оценочных коннотаций.
Лексические репрезентации свойств «Я-социального»
Фактор антропоориентированности языка способствовал построению «Я-концепции» как одной из лингвокультурных схем личности, включающей в себя совокупность представлений личности о себе самой вместе с эмоционально-оценочными компонентами этих представлений. Формирование антропоцентрической парадигмы привело к фокусированию лингвистических интересов на многообразии ипостасей «Я»: «Я-социального, Я-интеллектуального, Я-речемыслительного» [Маслова 2001: 7] в отношении контуров «языковой личности» [Караулов 1989: 5].
В соответствии с этим для исследования фактического материала весь инвентарь языковых единиц был распределен в зависимости от ипостасей «Я» на три макрогруппы: 1) номинации, репрезентирующие свойства «Я-социального»; 2) номинации, репрезентирующие свойства «Я-интеллектуального»; 3) номинации, репрезентирующие свойства «Я-речемыслительного». Для более четкой процедуры описания материала внутри каждого блока были выделены семантические подгруппы.
В соответствии с современной культурной парадигмой внимание лингвистов направлено, прежде всего, на изучение проблемы взаимодействия личности и ее социального окружения в формате «Я-социального», что вербально репрезентируется определенными номинациями. Как известно, «Я-социальное» проявляется в социально-трудовой сфере, затрагивающей отношение человека к «Другому»: в социуме; в профессиональной деятельности; в интимных межличностных отношениях; в отношении к деньгам, собственности, власти; в отношении к религии;
В современном немецком языке в рамках художественного текста используется широкий спектр языковых номинаций свойств, характеризующих «Я» в социуме, как с позиций позитивной оценки субъекта, так и с негативной, на основе исторически сложившейся бинарной шкалы оценок по модели «хорошо - плохо», «добро - зло».
В процессе взаимодействия с окружающей действительностью человек, как правило, подвергается оценочным измерениям со стороны социума, при этом его действия, поступки, намерения, рассуждения и т.д. рассматриваются в социальной среде в соответствии с нормами, стереотипами, сложившимися в данном социуме. Многие номинации свойств лица интерпретируются в различных культурах одинаково или сходно, то есть носят в определенной мере универсальный характер. В особенности это касается тех номинаций, которые формировались под влиянием библейского канона («десять заповедей»). Однако заметим, что концептуализация и категоризация свойств лица - это результат деятельности субъекта в процессе взаимодействия с окружающей средой в более широком ракурсе, в исторически и культурно обусловленном контексте определенного этноса, о чем было сказано выше.
Поскольку многие языковые единицы коннотативно маркированы, то в связи с этим номинации каждой подгруппы были систематизированы на основе бинарной оппозиции со знаком «+» или «-» для описания особенностей, специфики функционирования исследуемых единиц.
Номинации, репрезентирующие отношение к «Другому» в социуме Отношение человека к человеку в социуме в позитивно-оценочной плоскости может быть выражено различными языковыми единицами. В этой связи, важным представляется установление того факта, какие языковые единицы оказываются регулярными, и соответственно, предпочтительными в концептуализации и категоризации свойств лица, и какие носят менее регулярный либо окказиональный характер, иными словами, являются менее предпочтительными в социуме. Кроме того, представляется важным процесс наблюдения за сохранением или изменением категориального значения слова в контексте художественной литературы. На основе литературного дискурса можно получить также информацию о свойствах той языковой личности, которая в данном пространственно-временном континууме оказывается востребованной и невостребованной. Иными словами, на основе реализаций имен свойств с учетом частотности употребления наименований можно составить некий «идеальный», положительный языковой образ личности, а также отрицательный, базирующийся на общепринятых установлениях, стереотипах.
Как показывает языковой материал, в современном художественном дискурсе к числу регулярных лексем, характеризующих человека в социуме, относится номинация Mitleid. Например: ... vielmehr sah ich die Sieger, die vermutlich noch lange Helm und Gewehr tragen mussten, mit Mitleid an [Bruyn 1994: 250].
Названный дериват, состоящий из субстантива Leid в постпозиции и префикса mit-, который в немецком языке чаще всего присоединяется к глаголам, придавая им значение «совместности действия», содержит в своей семантике смысл «со-страдания» к страданию другого. В приведенном примере употребление лексемы Mitleid в дистрибуции с глаголом ansehen, усиливает, вследствие визуального контакта, смысл «сочувствия, сопереживания» к страданию ближнего.
Рассмотрим концептуальную структуру вышеобозначенной лексической единицы, под которой в данной работе мы понимаем «ментальный уровень, где сосредоточена совокупность всех концептов, их упорядоченное объединение» [Кубрякова 1996: 94]. В нее включен наиболее близкий к ядру, как в семантическом, так и в словообразовательном плане, концепт Mitgefiihl. ...loste eine Welle des Mitgefiihls mit ihr aus [Schwanitz 2000: 166]. В данном примере лексическая единица Mitgefiihl выступает в атрибутивной функции в сочетании с субстантивом Welle (волна), образуя метафорическую номинацию «волна сочувствия». Следует подчеркнуть, что номинация «волна сочувствия» подобной комбинаторикой усиливает смысл направленности сочувственного отношения на другого. В картотеке примеров, участвующих в актуализации смысла сочувственного отношения, зарегистрирована также лексема Anteilnahme: Inzwischen ist sie schon tiber siebzig, eine gediegene Person mit weiBem Haar, klein und zierlich, aber nach wie vor voller Anteilnahme [Meckel 1985: 73]. Атрибутивное сочетание номинации с прилагательным voll актуализирует абсолютное проявление вышерассмотренного качества и его неизбирательную направленность. В инвентарь единиц, репрезентирующих сочувственное отношение к ближнему, входит также синонимичная лексема Barmherzigkeit: Der Vater war ein verkappter Kommimist und ihre Mutter, die ich aus Barmherzigkeit eine Zeitlang als Putzhilfe beschaftigte, hat Messwein gestohlen und in der Sakristei mit ihren Liebhabern Orgien gefeiert [Boll 1976: 36-37].
