Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Самоидентифицирующее высказывание как средство реализации аргументативных и имиджеобразующих стратегий в политическом дискурсе 10
1.1. Парламентская среда как сфера реализации политического дискурса 11
1.1.1. Параметры политического дискурса 12
1.1.2. Специфика дискурсивной деятельности в парламентской среде 21
1.2. Феноменологическая характеристика идентичности коммуникантов 29
1.2.1. Идентичность как когнитивный феномен 30
1.2.1.1. Идентичность как часть картины мира личности 30
1.2.1.2. Идентичность и идентификация 33
1.2.2. Идентичность как социокультурный феномен 36
1.2.3. Типы идентичности 38
1.2.4. Структура идентичности 43
1.3. Репрезентация самоидентифицирующего суждения в парламентских дебатах 46
1.3.1. Самоидентифицирующее суждение и самоидентифицирующее высказывание 46
1.3.2. Дискурсивные стратегии при реализации самоидентифицирующего высказывания в сфере парламентских дебатов 56
1.3.2.1. Самопрезентация и имиджеобразующие дискурсивные стратегии 56
1.3.2.2. Аргументация и аргументативные дискурсивные стратегии 59
Выводы 63
Глава 2. Самоидентифицирующее высказывание как средство вербализации самоидентифицирующего суждения 66
2.1. Средства репрезентации компонентов самоидентифицирующего суждения 66
2.1.1. Номинативные стратегии при обозначении субъекта самоидентифицирующего суждения 66
2.1.2. Механизмы вербализации сведений об отдельных аспектах идентичности 75
2.1.3. Маркеры темпоральных проекций идентичности 93
2.2. Семантико-структурный анализ конструкций, используемых при вербализации самоидентифицирующего суждения 99
2.2.1. Предложение как средство выражения
самоидентифицирующего суждения 100
2.2.1.1. Предложения с субстантивной структурой 100
2.2.1.2. Предложения с глагольной структурой 110
2.2.1.3. Предложения с адъективной структурой 120
2.2.2. Аппозитивная конструкция как средство выражения самоидентифицирующего суждения 126
2.2.2.1. Аппозитивные конструкции со структурой «Pr^ + (as)+Nc^P» 128
2.2.2.2. Аппозитивные конструкции со структурой «Pr^+(as)+NP4}P» 139
2.3. Аксиологический анализ самоидентифицирующего высказывания 142
2.3.1. Самоидентифицирующие высказывания, выражающие оценку в форме dedicto 143
2.3.2. Самоидентифицирующие высказывания, выражающие оценку в форме de re * 145
2.4. Стилистический анализ само идентифицирующего высказывания 149
2.5. Анализ функционального и номинативного потенциала
самоидентифицирующего высказывания в сфере парламентских дебатов 162
2.5.1. Реализация самоидентифицирующего высказывания и имиджеобразующие дискурсивные стратегии 163
2.5.2. Реализация самоидентифицирующего высказывания и аргументативные дискурсивные стратегии 171
Выводы 189
Заключение 194
Литература 201
Список источников примеров 222
Список таблиц 223
Список сокращений и условных обозначений 224
- Парламентская среда как сфера реализации политического дискурса
- Феноменологическая характеристика идентичности коммуникантов
- Средства репрезентации компонентов самоидентифицирующего суждения
- Аппозитивная конструкция как средство выражения самоидентифицирующего суждения
Введение к работе
Представления человека о собственной идентичности сопровождают все аспекты его коммуникативной и когнитивной деятельности и не могут не оказывать воздействие на выбор языковых средств, необходимых для решения разнообразных задач. По этой причине феномен идентичности представляет безусловный интерес для лингвистического анализа.
На современном этапе широкий круг вопросов, связанных с феноменом идентичности и средствами его языкового выражения, уже нашел отражение в отечественной и зарубежной лингвистике. Достигнуты значимые результаты в изучении особенностей речевого поведения коммуникантов как проявления культурной, тендерной, возрастной и т.п. идентичности [Гришаева 2007; Стернин 2001; Discourse strategies 1982; Mcllvenny 1996; Mendoza-Denton 2002; Wierzbicka 2003 и др.], исследован ряд конкретных единиц языка (личных местоимений, этнонимов, некоторых синтаксических конструкций), отражающих сведения о духовной культуре народа, выступающих маркерами культурной идентичности коммуникантов, индикаторами «своего» или «чужого» в культурном или политическом пространстве [Бакумова 2001; Кашкин 2004; Попов 2001; Сазонова 2001; Dijk 2002; Wierzbicka 2003 и др.]. Освещена специфика высказывания, репрезентирующего процесс и / или результат идентификации [Бородина 2008].
Несмотря на это, до сих пор неизученным остается целый ряд проблем, в том числе проблема вербализации самоидентифицирующего суждения в конкретных дискурсивных условиях, а именно в сфере парламентских дебатов. И хотя изучение парламентского дискурса как такового имеет длительную и обширную традицию [Баранов 1991; Китик 2004; Кузнецова 2004; Куликова 1989; Культура парламентской речи 1994; Правикова 2004; Файбышенко 2002; Carbo 1992; Dijk 2000; 2002; 2006; Every 2007], в отечественной лингвистике до настоящего времени не представлено специальных исследований, посвященных анализу самоидентифицирующего высказывания (СИВ), которым вербализуется самоидентифицирующее суждение в парламентских дебатах (ПД).
Все сказанное определяет значимость и актуальность данного исследования.
Цель настоящего исследования заключается в комплексной многоаспектной характеристике СИВ, порожденного в рамках реализации аргументативных и имиджеобразующих стратегий в ходе парламентских дебатов (ПД).
Для достижения поставленной в работе цели предполагается решить ряд задач:
- выявить механизмы вербализации самоидентифицирующего суждения и его компонентов;
- установить факторы, воздействующие на выбор адресантом языковых средств выражения самоидентифицирующего суждения и его компонентов;
- выявить вероятную корреляцию между выбором средств вербализации самоидентифицирующего суждения и типом лингвокультуры;
- описать коммуникативно релевантную среду, в которой функционирует СИВ;
- охарактеризовать функциональный потенциал СИВ и его реализацию в условиях ПД;
- выявить дискурсивные стратегии, при которых субъекты прибегают к СИВ для реализации своих коммуникативных задач;
- описать взаимодействие дискурсивных и номинативных стратегий. Объектом исследования являются СИВ, порожденные представителями американской и британской лингвокультур в ходе ПД. Под СИВ понимается высказывание, которым говорящий вербализует суждение о своей идентичности, включая себя в какой-либо класс, приписывая себе какое-либо свойство, качество, динамический или статический признак.
Предмет исследования составляют механизмы вербализации самоидентифицирующего суждения.
Материалом исследования послужили 3000 СИВ (по 1500 для каждой группы материала), извлеченных при сплошной выборке из стенограмм заседаний Парламента Великобритании и Конгресса США за 2005-2007гг., опубликованных в Интернете на сайтах www. publications, parliament.uk. и www. gpoacess. gov/crecord/ общим объемом около 4500 страниц.
Научная новизна диссертационной работы заключается в том, что в ней СИВ впервые рассматривается комплексно и многоаспектно в русле когнитивно-дискурсивного подхода, который позволил изучить соотношение мыслительных структур, выступающих в виде форматов различных видов знания, и механизмов оязыковления этих знаний, а также раскрыть культурно обусловленные особенности дискурсивного поведения представителей различных языковых сообществ. В настоящей работе СИВ трактуется как эффективный способ укрепления имиджа политиков и результативное средство аргументации, используемое представителями власти в парламентской среде. В ходе исследования выделены имиджеобразующие и аргументативные стратегии, анализ реализации которых раскрывает функциональный потенциал СИВ. Сами по себе названные дискурсивные стратегии уже не раз попадали в фокус внимания лингвистов [Бардина 2004; Гайкова 2003; Иссерс 2006; Паршина 2004; Фанян 2000; Черкасова 2006; Dijk 2002; 2006; Discourse strategies 1982; Larson 1995]. Однако попытки рассмотреть реализацию обсуждаемых стратегий через СИВ в лингвистических исследованиях ранее не предпринимались.
Положения, выносимые на защиту:
1. СИВ овнешняет самоидентифицирующее суждение о различных аспектах личностной и коллективной идентичности субъекта, которое формируется в результате когнитивных процессов категоризации и концептуализации внеязыковой действительности, а также эмоционально- рационального процесса самоидентификации.
2. Выбор средств вербализации самоидентифицирующего суждения и его компонентов, осуществляемый представителями американской и британской лингвокультур, обнаруживает слабую чувствительность к культурно- специфическим факторам. Это обусловлено, прежде всего, сходством дискурсивных условий, в которых происходит интеракция, а также структурными особенностями английского языка, на котором говорят представители двух данных сообществ.
3. СИВ, функционирующее в ПД, является одним из эффективных средств защиты политиками собственного мнения, демонстрации и доказательства собственной состоятельности и значимости. Дискурсивное поведение политиков, вербализующих самоидентифицирующее суждение в ПД, определяется двумя типами стратегий: аргументативными и имиджеобразующими. Данные стратегии реализуются в дискурсе аргументативно-аналитического или описательно-оценочного характера соответственно.
4. Имиджеобразующие и аргументативные дискурсивные стратегии определяют выбор номинативных стратегий. Имиджеобразующие стратегии, стратегии рациональной аргументации, основная часть стратегий рационально- эмоциональной аргументации и стратегия эмоциональной аргументации «пояснение причастности к проблеме» коррелируют с номинативной стратегией прямой идентификации. Стратегии эмоциональной аргументации «вменение в обязанность» и «самообвинение» коррелируют с номинативной стратегией дефокусации.
5. Различные типы имиджеобразующих и аргументативных дискурсивных стратегий используются представителями американской и британской лингвокультур с различной степенью интенсивности. Американские парламентарии чаще прибегают к стратегиям эмоциональной аргументации, а британские - к стратегиям рациональной аргументации; конгрессмены США чаще используют стратегии позитивной самопрезентации, нежели британские парламентарии. Предпочтительный выбор дискурсивных стратегий связан с разными конвенциональными социокультурно значимыми нормами, существующими в американском и британском сообществах, а также с особенностями организации политического дискурса в Конгрессе США и Парламенте Великобритании.
Теоретическая значимость диссертации состоит в уточнении ряда характеристик политического дискурса, в частности, дискурса ПД. Результаты проведенного исследования вносят вклад в общую теорию коммуникации, имиджелогию, риторику, стилистику и аксиологию. Проделанная работа позволяет расширить существующие представления о семантике и закономерностях функционирования высказываний, овнешняющих сведения о личности говорящего. В диссертации выявлены механизмы вербализации самоидентифицирующего суждения; охарактеризован функциональный потенциал СИВ и условия его реализации; выявлены дискурсивные стратегии, к которым прибегают коммуниканты при необходимости эксплицировать сведения о своей идентичности в парламентской сфере; описаны корреляции между дискурсивными и номинативными стратегиями.
Практическая ценность работы состоит в том, что ее результаты могут быть использованы в вузовских курсах теоретической грамматики, лингво-прагматики, теории дискурса, теории межкультурной коммуникации, когнитивной лингвистики, стилистики. Полученные результаты могут найти применение в спецкурсах по политической лингвистике, а также на практических занятиях по английскому языку.
Апробация работы. Основные положения диссертации были представлены на разных этапах ее разработки на международных конференциях «Коммуникативная парадигма в гуманитарных науках» (Ростов-на-Дону, РИНЯЗ, 2007 г.), «Прагмалингвистика и практика речевого общения», (Ростов-на-Дону, ПИ ЮФУ, 2007 г.), «Ценности современной науки и образования» (Киров, ВятГУ, 2008 г.), на городском межвузовском семинаре «О принципах выбора стратегий взаимодействия в дискурсивной деятельности» (Воронеж, ВГУ, 2008 г.). По материалам исследования имеется 7 публикаций, одна из которых помещена в издании, рекомендованном ВАК РФ.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и содержит список использованной научной литературы, а также список источников примеров, таблиц и условных обозначений.
Во введении обосновывается актуальность выбранной темы, формулируются цель и задачи исследования, определяется объект и предмет исследования, описывается эмпирический материал, называются основные методы исследования, раскрывается научная новизна диссертации, приводятся положения, выносимые на защиту, аргументируется теоретическая значимость и практическая ценность работы, предоставляются сведения об апробации основных положений диссертации, описывается структура работы.
В первой главе «Самоидентифицирующее высказывание как средство реализации аргументативных и имиджеобразующих стратегий в политическом дискурсе» рассматриваются сущностные характеристики политического дискурса, выявляется специфика парламентской среды как особой сферы реализации политического дискурса, дается многоаспектная характеристика феномена «идентичность», описываются механизмы вербализации самоидентифицирующего суждения, выявляются дискурсивные стратегии, используемые субъектами при вербализации суждения о своей идентичности.
Вторая глава «Самоидентифицирующее высказывание как средство вербализации самоидентифицирующего суждения» посвящена комплексному анализу СИВ с учетом культурной специфики коммуникантов как носителей американской и британской культур. Анализируются механизмы вербализации самоидентифицирующего суждения и его компонентов, изучаются механизмы вербализации оценочности, а также функциональные особенности стилистических средств языка в СИВ, описывается реализация функционального потенциала СИВ в парламентской среде, выявляется характер взаимодействия дискурсивных и номинативных стратегий, используемых парламентариями для реализации своих коммуникативных задач.
В заключении подводятся итоги комплексного, многоаспектного анализа СИВ, даются наиболее значимые обобщения.
Парламентская среда как сфера реализации политического дискурса
Одним из наиболее актуальных аспектов коммуникативной деятельности современного человека является политическая коммуникация, под которой в научной литературе понимается передача сообщений, предназначенная оказать влияние на распределение и использование власти в обществе [Шейгал 2006, 209]. В качестве основных критериев квалификации коммуникации как политической рассматриваются ее цель и содержание [там же].
Цель политической коммуникации, как отмечается множеством исследователей, - это борьба за власть, овладение властью, ее сохранение, осуществление, стабилизация и перераспределение [Герасимов 2002; Карасик 2004; Третьякова 2004; Чудинов 2006; Шейгал 2000; 2006; Bourdieu 1991; Dijk 2006]. Одной из важнейших целевых установок коммуникации в сфере политики является формирование в социуме определенного отношения к тем или иным политическим событиям и такой их оценки, которая необходима адресанту, что направлено, в конечном счете, на формирование мировоззрения и воздействие на поведение людей [Демьянков 2002, 38; Опарина 2002, 20; Чудинов 2006, 63; Bayley 1985, 104]. Цель политической коммуникации обусловливает ее содержание, которое в целом сводится к трем составляющим: 1) формулировка и разъяснение политической позиции (ориентация), 2) поиск и сплочение сторонников (интеграция), 3) борьба с противником (агрессия как проявление атональности) [Шейгал 2006, 210].
Современная лингвистика рассматривает коммуникацию, в том числе и политическую, как «дискурсивную деятельность человека, в ходе которой он обрабатывает разнообразную и разнородную информацию о мире и, взаимодействуя с другими, посредством языка обменивается этой информацией, решая таким образом множество социальных и когнитивных задач» [Человек 2006, 147]. В связи с этим дискурс трактуется как «процесс использования языка (речевая деятельность), обусловленный и детерминируемый особыми типами социальной активности людей, преследующий конкретные цели и задачи и протекающий в достаточно фиксированных условиях не только с точки зрения общих социально-культурных, но и конкретных индивидуальных параметров его реализации и инстанциации» [Кубрякова, Цурикова 2004, 131]. К числу важнейших сущностных характеристик дискурса в его современном понимании можно отнести следующие: - по своей сути дискурс - явление когнитивное, то есть имеющее дело с передачей знаний, с оперированием знаниями особого рода и с созданием новых знаний [Кубрякова 2000, 23]; - дискурс - это речь, рассматриваемая как целенаправленное социальное действие, как компонент, участвующий во взаимодействии людей и механизмах их сознания [ЛЭС 2002, 136-137]; - дискурс представляет собой «сложное коммуникативное явление, не только включающее акт создания определенного текста, но и отражающее зависимость речевого произведения от значительного количества экстралингвистических факторов — знаний о мире, мнений, установок и конкретных целей говорящего» [Кубрякова 2000, 13-14]; - дискурс отражает формами языка национальную картину мира и систему культурно детерминированных социально релевантных значений [Цурикова 2001].
Таким образом, дискурсивное поведение коммуникантов определяется взаимодействием множества разнообразных факторов, в число которых входят определенные интенции участников интеракции, контекстные параметры дискурса, его жанровые особенности, а также социальные и культурные факторы (подробнее о принципах речевого взаимодействия в межличностной коммуникации см. [Человек 2006, 147-166]). Поэтому адекватный анализ дискурсивного поведения субъектов идентичности в процессе их политического взаимодействия представляется невозможным без изучения базовых характеристик политического дискурса и особенностей парламентской дискурсивной среды, в рамках которой происходит это взаимодействие, чему и будут посвящены следующие параграфы.
1.1. Парламентская среда как сфера реализации политического дискурса Дискурсивная деятельность в парламенте имеет явный политический характер, поэтому изучение сущностных характеристик политического дискурса представляется значимым для анализа парламентской среды, в которой функционирует СИВ.
Понимание сущности политического дискурса предполагает изучение таких его аспектов, как толкование термина «политический дискурс», анализ структуры, жанрового пространства и основных системообразующих признаков политического дискурса, значение фактора адресата, роль ценностей и прецедентных феноменов в политическом дискурсе, взаимосвязь политического дискурса и идеологии.
В отношении толкования термина «политический дискурс» сложилось два похода.
Представители первого, более широкого, подхода под политическим дискурсом понимают «любые речевые образования, субъект, адресат или содержание которых относится к сфере политики» [Шейгал 2000, 23]. К политическому дискурсу они относят как институциональное, так и личностно ориентированное общение [там же, 255].
При втором, более узком, подходе политический дискурс ограничивается профессиональными рамками, деятельностью политика и включает только институциональные формы общения [Водак 1997; Dijk 1998].
Поскольку изучаемый формат политического дискурса - парламентский дискурс - реализуется как институциональный тип дискурса, представляется, что в рамках настоящего исследования целесообразно придерживаться более узкого понимания рассматриваемого термина.
Специфика современного политического дискурса активно обсуждается отечественными и зарубежными исследователями. Внимание исследователей привлекают такие жанры политического дискурса, как автобиографический [Даулетова 2003], газетный [Грушевская 2002], парламентский [Китик 2004; Кузнецова 2004; Правикова 2004; Carbo 1992; Dijk 1998; 2006], предвыборный [Гайкова 2004], президентское радиообращение [Спиридовский 2006], инаугурационное обращение [Шейгал 2000; Campbell 1986]. Объектом изучения становятся различные речевые стратегии и тактики [Миронова 2003; Dijk 2006; Holly 1989]. Важное место в исследованиях политического дискурса занимает критический анализ проявлений социального неравенства и коммуникативных манипуляций сознанием адресата [Водак 1997; Dijk 2006]. Освещаются различные аспекты взаимодействия языка, власти и идеологии [Dijk 1995; 2000а; Bourdieu 1991; Fairclough 1989; Hodge 1993; Seidel 1985].
Феноменологическая характеристика идентичности коммуникантов
Представления человека о своей идентичности составляют основу для формирования соответствующих суждений, называемых самоидентифицирующими. Поэтому исследование механизмов вербализации этих суждений, реализуемых коммуникантами в ПД, представляется невозможным без изучения феномена идентичности.
В гуманитарно ориентированных исследованиях феномен идентичности получил однозначную квалификацию как сложного и многогранного явления, толкование которого задается соответствующим научным подходом или теорией. Для решения задач, поставленных в данном исследовании, необходимо осветить когнитивный и социокультурный аспекты идентичности, рассмотреть ее сущность, функции, мотивы, структуру и типы.
Идентичность как когнитивный феномен На сегодняшний день наиболее актуальным подходом к изучению языка является когнитивный (см. подробнее: [Бабушкин 1996; Болдырев 2002; КСКТ 2001; Кубрякова, Цурикова 2004; Маслова 2004; Методологические 2001; Рудакова 2002; Jackendoff 2002; Lakoff 1980; Wierzbicka 2003]. Поэтому феномен идентичности следует рассматривать с позиции данного подхода. Когнитивное направление в лингвистике, как известно, предполагает изучение языковых процессов, языковых единиц и категорий в их соотнесении с памятью, воображением, восприятием, мышлением [Кубрякова 2001, 32].
Ключевыми понятиями когнитивной лингвистики, составляющими основу познавательной деятельности человека, являются процессы категоризации и концептуализации внеязыковой действительности, в результате которых в сознании языковой личности складывается определенное представление о мире, в том числе и о своей идентичности. Иными словами, когнитивные процессы категоризации и концептуализации участвуют в формировании картины мира человека и структуры его идентичности. С этой позиции идентичность трактуется как ментально репрезентированная совокупность ряда фрагментов культурно детерминированной картины мира [Гришаева, Цурикова 2003, 144; Гришаева 2007, 118].
Ввиду тесной связи картины мира и идентичности необходимо осветить понятие «картина мира» и раскрыть сущность процессов категоризации и концептуализации.
Идентичность как часть картины мира личности Картина мира представляет собой упорядоченную совокупность знаний о действительности, целостный образ мира, который складывается в сознании человека в процессе познавательной деятельности [Гришаева, Попова 2003, 25; Маслова 2004, 48; Попова 2007; Язык 2002, 11]. Картина мира включает разнообразные сведения о мире, среди которых принято различать гетерогенные (имеющие разную природу), гетерохронные (познаваемые в разный срок времени) и гетеросубстратные (имеющие разную когнитивную основу) знания [Гришаева, Попова 2003, 25; Гришаева, Цурикова 2003, 86]. Сущность обсуждаемого понятия наиболее точно выражается словами Е.С. Кубряковой, согласно которой картина мира - это «сумма знаний и представлений о мире, упорядоченная в голове человека по самым разным основаниям и объединенная в известную интегральную систему» [Кубрякова 1988, 141]. Субстратом такой системы являются концепты, образы, представления, схемы действия и поведения и т.д. [там же].
По мнению С.Г. Тер-Минасовой, окружающий мир может быть представлен в трех формах: реальной картине мира, понятийной (концептуальной) картине мира и языковой картине мира [Тер-Минасова 2000, 41]. Реальная картина мира - это объективная внечеловеческая данность, мир, окружающий человека [там же]. Концептуальная картина мира представляет собой совокупность определенным образом организованных концептов [Гришаева, Попова 2003, 30]. При необходимости сведения, хранящиеся в концептуальной картине мира, могут быть эксплицированы с помощью языка [там же]. В этом случае говорят о языковой картине мира, которую трактуют как совокупность механизмов вербализации сведений о мире [Гришаева, Попова 2003, 31; Гришаева, Цурикова 2003, 87; Маслова 2004, 51], как часть концептуального мира человека, которая имеет «привязку» к языку и преломлена через языковые формы [Кубрякова 2004].
Картина мира также трактуется как ментальная репрезентация культуры, поскольку ее становление всегда происходит в культуре, ее носителем является культурно денормированный индивид или коллективный субъект [Гришаева, Попова 2003, 24-25; Гришаева, Цурикова 2003, 86; Залевская 1998, 8]. Поэтому концептуальную картину мира называют культурной.
В качестве аспекта языковой картины мира когнитологи выделяют ценностную картину мира (ЦКМ) [Карасик 2004; Мурясов 2004]. ЦКМ является одновременно единой для разных культурных обществ как носителей общечеловеческих ценностей в целом и уникальной для каждой лингвокультуры [Овсянникова 2005, 11]. В последнем случае ЦКМ содержит наиболее существенные для данной культуры смыслы, ценностные доминанты, совокупность которых и образует определенный тип культуры, поддерживаемый в языке [Карасик 2004, 142]. Даже в рамках одной языковой культуры ЦКМ представляет собой неоднородное образование, поскольку у разных социальных групп могут быть контрадикторные ценности [там же]. В общей сложности ЦКМ обеспечивает доступ к ценностной составляющей
Средства репрезентации компонентов самоидентифицирующего суждения
Специфика самоидентифицирующего суждения заключается в том, что его субъектом является сам говорящий, который идентифицирует себя как уникального индивида, как носителя некоторой социальной роли или представителя какой-либо группы. При вербализации самоидентифицирующего суждения говорящий может использовать различные способы для обозначения себя как субъекта самоидентификации и задавать тем самым разные ракурсы восприятия своей личности. В связи с этим представляется целесообразным изучить средства вербализации субъекта самоидентификации и выявить закономерности в их использовании говорящим.
Анализ эмпирического материала позволяет говорить о том, что выбор языковых средств для обозначения субъекта самоидентификации подчиняется реализации двух номинативных стратегий: стратегии прямой идентификации и стратегии дефокусации. Данные номинативные стратегии рассматриваются нами вслед за О. В. Кашкиной, которая в зависимости от характера и типа референции языковых единиц выделила четыре номинативные стратегии при обозначении объекта самооценки: стратегию прямой идентификации, стратегию дефокусации, стратегию дистанцирования и стратегию деперсонализации [Кашкина 2005, 74]. Отметим, что механизмы реализации стратегий дистанцирования и деперсонализации, которые выделяет О. В. Кашкина, ввиду особенностей изучаемой дискурсивной среды не репрезентативны в исследуемой выборке и поэтому не являются объектом нашего специального анализа.
Под стратегией прямой идентификации понимается использование средств с четкой референтной связью, обеспечивающих для адресата безошибочную идентификацию говорящего как автора высказывания и носителя определенного действия или признака [там же]. Механизмом реализации номинативной стратегии прямой идентификации признается личное местоимение первого лица единственного числа / [там же], так как его грамматическая семантика заключается в обозначении коммуникативной роли единичного говорящего [Абрамов 1986; Гак 1981; Кашкина 2005; Штелинг 1996; English grammar 1977; Harre 1990; Lyons 1979; Palmer 1975]. К разновидности данного механизма, по-видимому, следует также отнести местоимение / в сопровождении имени собственного (Nprop) или личного местоимения (Prpers) he/you, составляющих именную группу Nprop/Prpers andl.
Стратегия дефокусации трактуется как «способ переключения фокуса внимания адресата с личности говорящего как единичного индивида на некоторую группу, членом которой является говорящий» [Кашкина 2005, 75]. В качестве механизмов реализации номинативной стратегии дефокусации может выступать личное местоимение первого лица множественного числа we, притяжательные местоимения единственного и множественного числа ту, our и ряд других местоимений, приложимых в данной речевой ситуации к говорящему.
Помимо названных номинативных стратегий, выбор средств для именования субъекта самоидентифицирующего суждения связан с активизацией личностных или коллективных параметров идентичности говорящего. В ходе анализа установлено, что вербализация сведений о личностной или коллективной идентичности субъекта самоидентифицирующего суждения коррелирует с использованием языковых средств в форме соответствующего числа: единственного или множественного /, ту vs. we, our, NpTOp/he /you andl.
Согласно нашим наблюдениям, в большинстве СИВ субъект самоидентификации обозначен личным местоимением единственного числа /. В британском материале доля таких высказываний составила 84 %\ в американском материале — 66 %. При этом местоимение единственного числа / выступает инструментом активизации сведений о личностной идентичности говорящего, в результате чего тот мыслится адресатом как автономная личность, со свойственными только ей признаками. AM : Mr.Lamborn: I m a member of both the Armed Services Committee and the Veterans Affairs Committee (Nov 6, 2007, HI2748). Ms.E.B.Johnson: I was the chief psychiatric nurse at the VA Hospital, Day Treatment Center, as well as the Day Hospital in Dallas, Texas (May 3, 2006, H2010)3. БМ: Lord Alderdice: I am a psychotherapist by conviction and practice (10 Jan 2007: Col 313). Sh.Mdsaac: I represent Cleethorpes, which is in Lincolnshire. (29 June 2007: Col 617).
Значительно реже (в 29 % случаев в американском материале и в 14 % случаев в британском материале) субъект самоидентификации вербализуется личным местоимением первого лица множественного числа we в референции к единичному говорящему. При этом происходит объективация сведений о коллективной идентичности адресанта. В результате такой самоидентификации личность говорящего мыслится несколько более абстрактно, чем в случаях с Я-высказываниями, так как носителем одного и того же признака наряду с автором высказывания являются все представители того же класса или группы, к которым он себя причисляет.
При сравнении двух групп материала становится очевидным, что представители американской лингвокультуры используют местоимение we в 2 раза чаще, чем представители британской языковой культуры. Как выяснилось в ходе практического анализа материала, подобное расхождение связано с определенным аспектом оязыковляемой идентичности.
Аппозитивная конструкция как средство выражения самоидентифицирующего суждения
АК вербализует пропозицию Р(х) с семантикой «Личность приписывает себе как отдельному индивиду или члену некоторой группы какой-либо признак, качество» (As a person of French heritage, I welcome this change of course in France).
АК используется американскими и британскими парламентариями для активизации различных признаков идентичности, которые могут иметь как личностный, так и коллективный характер.
И в Конгрессе США, и в Парламенте Великобритании посредством АК в основном репрезентируются сведения о профессиональной (56% и 63% соответственно), национальной (14% и 8%) и политической (11% и 6%) идентичности субъектов. В ряде случаев зафиксирована репрезентация нескольких признаков идентичности одновременно (по 8% в каждой группе материала). Информация о других аспектах идентичности: индивидуальном, семейно-ролевом, этническом, региональном, конфессиональном, возрастном и тендерном, эксплицировалась членами парламента через АК гораздо реже. В целом они составляют 11% и 15% в каждой из групп изучаемого материала.
По своему характеру идентичность, сведения о которой объективируются членами американского и британского парламентов с помощью АК, является преимущественно личностной. АК, используемые для вербализации данных о личностной идентичности, зафиксированы в Конгрессе США в 56% случаев, а в парламенте Великобритании - в 70% случаев. АК, задействованные в активизации сведений о коллективной идентичности парламентариев, выявлены в парламентах США и Великобритании соответственно в 44% и в 30% случаев.
АК, овнешняющие самоидентифицирующее суждение, могут реализовываться несколькими структурными моделями: 1) «Prpers + (as) NcomP» - «личное местоимение + (союз as) имя нарицательное (+ факультативные распространители, формирующие именную группу)». We, as humans, have no underlying immunity to this relatively new type of flit virus. 2) «PrPerS + (as) Npr0pP» - «личное местоимение + (союз as) имя собственное (+ факультативные распространители)». We, the Congress, must listen to those moderate secular leaders in Iraq.
Критерием выделения названных моделей является различная категориально-разрядная семантика составляющих АК (подробнее о принципе создания данных моделей см. [Чумакова 2001]). Господствующий член АК в исследуемом материале выражен личным местоимением / или we. Грамматически зависимый член АК (аппозитив) выражен существительным нарицательным или собственным.
Категориально-разрядная семантика грамматически доминирующей и грамматически зависимой единиц АК значима. Ее специфическое соотношение в рамках АК определяет характер отношений между членами АК и значение самой АК [Гуляева 1978; Зверев 1961; Мороховская 1984; Супрун 1977; Чумакова 2001].
Если грамматически доминирующее слово обозначает по сравнению с приложением более конкретное понятие, то между ними формируются пояснительные (предицирующие) отношения, и сама АК приобретает характеризующее (предицирующее) значение. Если более конкретное значение заключено в приложении, то его отношение к определяемому слову носит уточняющий (конкретизирующий) характер, и в пределах АК формируется идентифицирующая семантика [Зверев 1961, 17; Чумакова 2001, 16].
Сказанное побуждает изучить семантико-структурные особенности выделенных типов АК, используемых американскими и британскими парламентариями для вербализации самоидентифицирующего суждения, а также определить взаимосвязь между выбором структурного типа АК и репрезентацией определенных сведений о личностной или коллективной идентичности парламентариев.
Аппозитивные конструкции, созданные по модели «PrPers + (as) + NcomP», специализируются на репрезентации сведений о профессиональном (57% в американском материале и 65% в британском материале), национальном (17% в американском материале и 8% в британском материале) и политическом (11% в американском материале и 6% в британском материале) аспектах идентичности. В большинстве случаев АК типа «Prpers + (as) + NcomP» задействованы парламентариями при активизации личностной идентичности: членами Конгресса - в 56% случаев, а британскими парламентариями — в 71% случаев. При реализации коллективной идентичности они чаще употреблялись представителями американской лингвокультуры - в 44% случаев. Носители британской лингвокультуры использовали такие структуры в 29% случаев.
Господствующий член АК со структурой «Prpers + (as) + NcomP» выражен личным местоимением первого лица единственного числа / или личным местоимением первого лица множественного числа we, что коррелирует с вербализацией сведений о личностной и коллективной идентичности.
