Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Некоторые аспекты собирания и изучения городских легенд 10
1.1. Собирание городских легенд 10
1.2. История изучения городских легенд 19
Глава 2. Городская легенда как жанр 43
2.1. Городские легенды в системе фольклорных жанров 43
2.2. Установка на достоверность в городских легендах 45
2.3. Отбор событий в городских легендах и эмоциональное отношение к ним 58
2.4. Система персонажей 76
2.5. Время и пространство в городских легендах... 84
2.6. Структура сюжета 133
2.7. Дидактическая направленность .142
Глава 3. Городская легенда как явление постфольклорной культуры 149
3.1. Черты угасания жанра городской легенды: отрицание принадлежности к "городским легендам" и появление пародий 149
3.2. Модификации городских легенд в связи с развитием электронных средств информации: Bogus Warning, Chain Letter, Hoax. Пародии на них 153
3.3. Городская легенда в быту 186
3.4. Городские легенды в России 221
Заключение 233
Список сокращений 236
Библиография 237
- История изучения городских легенд
- Установка на достоверность в городских легендах
- Дидактическая направленность
- Черты угасания жанра городской легенды: отрицание принадлежности к "городским легендам" и появление пародий
Введение к работе
Актуальность исследования. На сегодняшний день изучение современного городского фольклора является одним из приоритетных направлений как в зарубежной, так и в отечественной фольклористике. Исторически сложилось так, что до недавнего времени серьезному изучению подлежали образцы устного творчества, сохранявшиеся главным образом в сельской, а не в городской среде. Но с постепенным угасанием и полным исчезновением классических фольклорных жанров, привычно ассоциируемых с устным народным творчеством, на первый план стали выходить тексты, совершенно не характерные для традиционного крестьянского фольклора, но, тем не менее, сохранявшие многие его свойства (анонимность, вариативность, повторяемость и т.д.). Бытующие, как правило, в городской среде и представленные как в устной, так и письменной форме эти тексты легко и быстро распространялись, чему способствовали информационно-коммуникационные технологии и возросшая мобильность современного общества. Для обозначения претерпевшего изменения фольклорного материала российским ученым СЮ. Неклюдовым был предложен термин «постфольклор» [Неклюдов 1995].
При изучении жанров, еще не порвавших связи с традиционным народным творчеством и в то же время уже ставших частью постфольклорной культуры, заметный интерес у исследователей вызывают значительно модифицированные жанры «несказочной прозы», среди которых нарративы о необычных событиях в повседневности, имеющие установку на достоверность.
Истории подобного рода не являются принадлежностью какой-либо одной культуры. Они известны в России, США, Великобритании, Германии, Финляндии, Швеции и т.д. и изучались на материале этих стран. Термины для обозначения жанра в фольклористике не устоялись. В зарубежной фольклористике (американской, английской и т.д.) обычно выделяют две жанровые категории: "legend" («легенда») и "myth" («миф»). Термин "myth"
4
(«миф»), как правило, употребляется журналистами и широкой публикой.
Специалисты отдают предпочтение термину "legend" («легенда»), добавляя к
нему в качестве дескрипторов "contemporary" («современная») или "urban"
(«городская»). В фольклористике под «легендой» понимают разные вещи. В
российской фольклористике за «легендой» традиционно было закреплено
представление как о жанре религиозного содержания [Пропп 1998, Аникин
1972, Криничная 1987, Шеваренкова 2004]. В фольклористике других стран под
«легендой» понимается устный рассказ коллективной природы, который не
обязательно должен относиться к далекому прошлому и быть религиозного
содержания [Georges 1971, Degh 1991]. «Современной/городской легендой»
считается устный рассказ коллективной природы о необычных событиях в
повседневности, имеющий установку на достоверность.
«Современные/городские легенды» передаются как конкретные истории, т.е. истории, которые произошли с определенным человеком в определенном месте. Тематика историй в большинстве своем определяется жизнью современного города или пригородной зоны, хотя содержанием их являются события экстраординарные. По этой причине, а также учитывая, что в работе используются истории из коллекции американского фольклориста Я.Г. Бранванда, употреблявшего термин «городская легенда», в дальнейшем будем пользоваться им.
Городские легенды по своей природе явление фольклорное; им присущи характерные признаки фольклора как коллективного творчества: стереотипность содержания и формы, анонимность, повторяемость и вариативность. В то же время городские легенды активно входят в современную массовую культуру и широко используются в ней.
Как и все фольклорные произведения, городская легенда имеет устойчивую форму, повторяемую от текста к тексту. В тексте городской легенды обычно содержится ссылка на лицо, со слов которого рассказывается история. Но, как справедливо отмечает исследовательница российских городских устных рассказов И.С. Веселова, это проявление не авторства, а
5 «притяжательное», когда указывается «первичный» источник информации. А так как в историях рассказывается о жизненных фактах, в которые верят, то фактически «автором становится сама жизнь» [Веселова 2000]. Конкретный сюжет городских легенд циркулирует в обществе в течение долгого времени и, передаваясь устно, непременно имеет варианты, как и всякое фольклорное произведение. Еще в начале 1930-х гг. американский журналист А. Вулкот, публикуя текст легенды, которая сегодня известна как "The Vanishing Hitchhiker" («Исчезающая попутчица»), заметил, что не ранее как две недели тому назад в ней было названо другое место действия и иные второстепенные персонажи [См. об этом: Bennett 1996: xxvi]. Американский исследователь Уильям Хью Янсен, изучая легенду "The Nude Surprise Party" («Вечеринка голышом»), собрал 28 ее вариантов [См. об этом: Brunvand 2002: 85]. Социолог Гэри Элан Файн, анализируя легенду "Kentucky Fried Rat" («Жареная крыса Кентукки»), использовал 115 ее вариантов [См. об этом: Robertson 1987: 546].
Городская легенда получила особенно широкое распространение в Америке. Сюжеты городских легенд часто эксплуатируются массовой культурой. Многие истории либо становятся сюжетами фильмов ("Urban legend" («Городская легенда») 1998, "Urban Legends: Final Cut" («Городские легенды: последний отрезок») 2000, реж. Джейми Блэнкс), либо создатели фильмов следуют тематике и художественным приемам городских легенд ("Scream" («Крик») 1996, "Scream 2" («Крик 2») 1997, "Scream 3" («Крик 3») 2000, реж. Уэс Крейвен; "I Know What You Did Last Summer" («Я знаю, что вы делали прошлым летом») 1997, реж. Джим Гил спи, (" I Still Know What You Did Last Summer" («Я все еще знаю, что вы делали прошлым летом») 1998, реж. Дэнни Кеннон; "The Blair Witch Project" («Ведьма из Блэр. Курсовая с того света») 1999, реж. Денни Майрик, Эдуардо Санчес; "Chain Saw Texas Massacre" («Резня бензопилой в Техасе») 1974, реж. Маркус Ниспел; "Halloween" («Хэллоуин») 1978, реж. Джон Карпентер, "Halloween 2" («Хэллоуин 2») 1981, реж. Рик Розенталь и т.д.). По сюжетам городских легенд создаются песни ("Laurie (Strange Things Happen)" («Лори. Странные вещи происходят в этом
мире»), "Bringing Mary Home" («Доставить Мэри домой»), "The Body in the Bag" («Тело в сумке») и др.). Широко используются городские легенды и в журналистике. Показательными в этом отношении являются таблоиды. Городские легенды упоминаются в произведениях современных авторов как факт действительности.
Поэтому не случаен широкий интерес к этому жанру в зарубежной фольклористике, в том числе в американской. Активное изучение городских легенд в США началось в 1960-е гг. Внимание уделялось таким аспектам, как история появления отдельных сюжетов, варианты, распространение и структура отдельных легенд. Рассмотрению также подлежали мотивы и темы циклов легенд, формы бытования, обстановка исполнения, способ обмена информацией (устно, в письменной или печатной форме, посредством СМИ). Другое направление исследований - это использование традиционных сюжетов городских легенд в литературе, фильмах, комиксах, песнях и т.д.
Однако при всем многообразии подходов в исследовании городских легенд так и не была дана их жанровая характеристика.
Исходя из этого, цели диссертационной работы заключаются в том, чтобы, во-первых, исследовать жанровую природу городской легенды во всем комплексе признаков; во-вторых, рассмотреть ее как факт постфольклорной культуры. Для достижения поставленных целей были определены следующие задачи:
рассмотреть городские легенды на предмет отношения к действительности;
описать систему персонажей;
исследовать категорию времени и пространства;
провести анализ структуры городских легенд;
5. рассмотреть эволюцию городской легенды, ее жанровые модификации с
развитием информационно-коммуникационных технологий и связь с массовой
культурой.
Городские легенды исследуются преимущественно на американском материале. Основными источниками для диссертационного исследования послужили, во-первых, книги американского фольклориста Яна Гарольда Бранванда, которые носят характер антологий и содержат материалы, собранные как самим автором, так и другими исследователями городских легенд (Л. Дег, Р. Дорсоном, С. Сандерсоном и т.д.) [Brunvand 1984,1986,1989, 1993, 1999, 2001, 2002, 2003]; во-вторых, материалы, помещенные на сайтах , , , и др., где публикуются тексты и подборки, извлеченные из различных источников. В общей сложности в диссертации рассматриваются около 300 городских легенд. Все использованные в работе тексты приводятся в переводе автора диссертации. Привлекаются также собственные наблюдения диссертанта и записи городских легенд в среде российского студенчества.
Поскольку жанровые категории особенно хорошо высвечиваются в типологических сравнениях, в качестве дополнительных источников были использованы работы немецкого исследователя Рольфа Вильгельма Бредниха Die Spinne in der Yucca-Palme, Die Maus im Jumbo-Jet, Das Huhn mit dem Gipsbein, вошедшие в сборник Sagenhafte Geschichten von heute (1994) и публикации в российской прессе («Комсомольская Правда», «Аргументы и Факты», «Мир Чудес и Приключений» и др.).
Теоретическая база исследования. Значимыми
теоретическими и методологическими источниками диссертационного исследования явились
классические труды в области жанра таких отечественных исследователей, как А.Н. Веселовский, В.Я. Пропп, Б.Н. Путилов, М. М. Бахтин, Д.С. Лихачев;
работы по теории фольклора, постфольклора, массовой литературы и средств коммуникации В.Я. Проппа, СЮ. Неклюдова, Н.И. Толстого, Ю.М. Лотмана, К.В. Чистова, П. Смита,
- работы по теории повседневности М. Мафессоли, И. Гофмана.
8 Для решения поставленных задач применялись следующие методы: -комплексный метод филологического исследования (комплексный анализ жанровых составляющих городских легенд);
сравнительный метод, который реализовался на различных уровнях, во-первых, при сравнении вариантов одного сюжета; во-вторых, при сравнении сюжетов одной темы; в-третьих, при сравнении близких текстов разной жанровой природы (городские легенды - Bogus Warnings - Chain Letters); в-четвертых, при сравнении текстов в условиях разных форм распространения (устной и электронной).
сравнительно-типологический подход при сопоставлении явлений, принадлежащих разным национальным культурам (американские и русские городские нарративы), различным жанрам (пародия на городские легенды и антистрашилка, установка на достоверность в городских легендах и Bogus Warnings и др.); при сопоставлении одного явления в разных видах искусств (городские легенды в устном бытовании, отражение их в кинематографе, комиксах, музыке и т.д.).
Научно-теоретическая значимость работы. В диссертации выявлена жанровая природа одного из видов современных городских устных нарративов. Доказано, что появление новых форм коммуникации (Интернет) ведет к значительной модификации жанра, распространявшегося устно. В новых жанровых образованиях усиливается личное начало, меняется тип вариативности.
Практическая значимость исследования. Ряд положений и выводов диссертационной работы могут быть полезны российским фольклористам при изучении новых «постфольклорных» жанров несказочной прозы. Поскольку положения диссертации могут представлять интерес для широкого круга ученых в смежных областях научного знания (социологии, культурологии и психологии), возможно использование результатов работы при подготовке вузовских курсов и спецкурсов по современной городской культуре.
Апробация работы. Отдельные положения диссертации были представлены в виде докладов на научных конференциях и семинарах: молодежной фольклорной конференции «XII Виноградовские чтения» (Нижний Новгород, июнь 2002), научной конференции «XIII Виноградовские чтения. Детский фольклор и культура детства: методология собирания, описания и изучения» (Санкт-Петербург, июнь 2003), седьмой нижегородской сессии молодых ученых (гуманитарные науки) «Голубая Ока» (Дзержинск, октябрь 2002), VI Фулбрайтовской летней гуманитарной школе «Повседневность как текст по-американски и по-русски: семиотика культуры и межкультурная коммуникация» (Ясная Поляна, июнь 2003), третьем Поволжском научно-методическом семинаре по проблемам преподавания и изучения дисциплин классического цикла (Нижний Новгород, апрель 2005), III Международной конференции «Жизнь провинции как феномен духовности» (Нижний Новгород, апрель 2005), научной конференции «Грехневские чтения - V» (Нижний Новгород, октябрь 2005), восьмой научной конференции «Мифология и повседневность. Словесность и медиа: фольклор - литература - средства коммуникации» (Санкт-Петербург, апрель 2006).
Тема диссертационного исследования была профинансирована Федеральным агентством по образованию (грант для поддержки научно-исследовательской работы аспирантов вузов Федерального агентства по образованию, 01.07.2003 - 01.07.2004).
По теме диссертации было опубликовано 8 статей.
Структура работы. Диссертация состоит из Введения, трех глав, Заключения, Списка сокращений и Библиографии. Отсутствие текстового приложения объясняется цитированием достаточного количества текстов и их фрагментов в основной части работы.
История изучения городских легенд
Обзор изучения городских легенд в западной фольклористике был выполнен П.Смитом, Дж. Беннетт [Bennett 1996] и отдельно Я. Г. Бранвандом [Brunvand 2002]. Изложим историю, опираясь на работы этих исследователей, тем более что не все из упоминаемых ими источников доступны в настоящее время в России.
Изучение городских легенд, начавшееся с первых газетных публикаций, активно развивалось как в США, так и в ряде других стран (Англии, Германии, Франции, Нидерландах и т.д.). Первоначально оно строилось вокруг проблемы отношения городских легенд к действительности. Первые публикаторы и исследователи городских легенд пытались ответить на вопросы, касающиеся отношения городских легенд к действительности: лежат ли в основе конкретных сюжетов реальные факты, правдивы ли легенды. Здесь, прежде всего, следует упомянуть антологию Александра Вулкота "While Rome Bums" (1934), в которой он в качестве примечания к истории "The Vanishing Lady" («Исчезнувшая дама») выделил установку на достоверность как одну из характерных черт всех историй в разделе:
"The story of "The Vanishing Lady" is a fair specimen of folklore in the making. For such a story to travel round the world by word of mouth, it is necessary that each teller of it must believe it true, and it is a common practice for the artless teller to seek to impart that belief to his listeners by affecting kinship, or at least a lifelong intimacy, with the protagonist of the adventure related". [Цитирую no: Bennett 1996: xxvii] («История «Исчезнувшая дама» является очевидным фольклорным образцом. Чтобы такая история могла в устной форме путешествовать по миру, необходимо, чтобы каждый рассказчик верил в ее достоверность; простой рассказчик обычно передает свою веру слушателям за счет ссылок на родных или, по меньшей мере, близких знакомых, связанных с главным героем событий».)
Остро на первых этапах научного «открытия» жанра стоял вопрос о том, являются ли городские легенды чем-то новым в культуре или же они всего лишь модификации старых форм. По мере того, как увеличивался объем материала, распространялось мнение, что на сцену вышел новый вид нарративов. В историях освещались новые темы, озвучивались новые проблемы. Они не только вовлекали в повествование современную технику и приборы, изменяющуюся мораль и модели жизни, но их темы служили отголоском современных слухов и новостей. Более того, распространителями историй были не крестьяне, но образованные молодые горожане, студенты, служащие.
Из ранних работ особого внимания заслуживает исследование легенды "The Vanishing Hitchhiker", проведенное двумя американскими студентами-антропологами Беадсли и Хэнки [Beardsley 1942, Beardsley 1943]. При анализе "The Vanishing Hitchhiker" они настаивали на том, что эта легенда есть новое явление, не полагающееся на традиционные формы, при этом любая связь со старыми историями, считали они, представляет собой незначительные аналогии и сравнения.
Иную точку зрения по этому вопросу высказал нью-йоркский фольклорист Л. С. Джонс, который одновременно с Беадсли и Хэнки работал над группой легенд, названных им впоследствии "Hitchhiking Hattie". По мнению Джонса, история, приведенная Беадсли и Хэнки, была намного старше, чем они предполагали; современные версии легенды, в которых упоминался автомобиль («автомобильные легенды»), являли собой не что иное, как модернизированные версии старых историй, в которых фигурировали конные повозки или пешеходы [Jones 1944].
Не многие ученые тогда согласились с Джонсом. Большинство из них предпочли точку зрения Беадсли и Хэнки, согласно которой городские легенды следовало считать совершенно «новым» жанром. Представленное ими описание жанра, сохранялось почти без изменений в течение нескольких десятилетий.
Вопрос о том, является ли современная легенда новым жанром или примером того, как старые легенды могут адаптироваться к новым обстоятельствам, широко обсуждается до сих пор (См., напр.: Degh 1991).
По мере расширения исследования возникла необходимость выработки и уточнения научной терминологии. Поскольку в силу установки на достоверность городские легенды в массовом сознании не воспринимались как факт культуры и терминологически не выделялись, научная терминология жанра окончательно не устоялась до сих пор, что можно объяснить сложностью самого материала и различными подходами к нему исследователей.
С точки зрения жанровой категории можно выделить два термина, которые употреблялись и употребляются в настоящее время для наименования жанра: "legend" («легенда») или "myth" («миф»). Термин "myth" часто встречается в работах журналистов или же применяется широкой публикой. Более устойчивым и приемлемым является термин "legend", однако и он требует дополнительных уточняющих определений. Среди дескрипторов к существительному "legend" были "belief («вера, доверие»), "modern" («современная, новая»), "urban" («городская») и "contemporary" («современная»). Два последних, "urban" («городская») и "contemporary" («современная»), получили особенно широкое распространение.
Применяемые определяющие существительного "legend" вызывали много споров.
Термин "belief legend" («легенда, в которую верят») использовался учеными, которые в исследовании легенд первое место отводили критерию веры, но не тексту. Со временем термин вышел из употребления по причине, точно сформулированной венгерской фольклористкой Линдой Дег: "The peculiarly pivotal position of belief in legend makes all legends belief legends" [Цитирую no: Brunvand 2002: 34]. («Главенствующее положение веры в легенде делает все легенды достоверными (легендами, в которые верят)»), и, следовательно, одного термина «легенда» вполне достаточно.
Термин "rumor legend" («легенда-слух»), популярный в 1980-е гг., применялся специалистами, которых интересовали социальный контекст, каналы и процесс передачи историй.
Дескрипторы "modern" («современная, новая») и "urban" («городская») относятся к тому времени, когда ученые желали подчеркнуть, что рассказывание и создание легенд не ограничивается сельской местностью, что они составляют важную часть культуры городских молодых людей. Тот факт, что современные легенды не являются совсем новыми ("modern"), сегодня общепризнан. Многие исследователи отмечали длительное существование таких историй как "The Vanishing Hitchhiker" («Исчезающая попутчица»), "The Boson 8егрепг"(«3мея в желудке»). Также хорошо известно, что многие циркулирующие в городской среде легенды имеют предшественников в культуре сельских жителей, т.е. в традиционном фольклоре.
Аргументы, приводимые в пользу того или иного термина, используемого для обозначения нарративов с установкой на достоверность, часто подкрепляются фактами из истории. Так, согласно исследованиям Жана-Бруно Ренара, термин "contemporary legend" («современная легенда») уходит корнями в XIX в. Ренар обращает внимание на тот факт, что в французском журнале Melusine (1877 - 1900) имелась колонка с названием Legendes contemporaines [См. об этом: Brunvand 2002: xxxi].
Установка на достоверность в городских легендах
Установка на достоверность характерна как для городской легенды, так и для всех других жанров несказочной прозы, объединенных доминирующей информативной функцией (быличек, преданий, сплетен, слухов и т.д.) [Померанцева 1975: 75-81]. В каждом из жанров установка на достоверность осуществляется по-своему, в каждом из них в качестве достоверного источника информации выступают разные категории информантов.
Если посмотреть на семейные предания, хорошо изученные на примере русской несказочной прозы И.А. Разумовой, то информанты в них находятся внутри семьи («Моя бабушка все время говорила...», «Мама часто рассказывает, как они в молодости гуляли и про рождественские гадания ... А папа очень часто рассказывает армейские истории и школьную жизнь. Бабушка часто рассказывает про свою молодость» 3десь и далее выделено нами -Ю.Л. ) [Разумова 2003: 573-581]. Если взять русские былички (рассказы суеверного характера), бытующие в крестьянской среде, то в данной ситуации информантами выступают члены крестьянской общины («У нас в деревне мужчина один был, он рассказывал, как с оборотнем встретился...», «Я рассказываю сущую правду. Наша женщина мне рассказывала, а я тебе скажу...», «Был у нас случай. Испортили молодых...») [ФА ННГУ]. В случае с городскими легендами информантами является все городское сообщество -подростки, взрослые, члены семьи, друзья и знакомые, представители различных профессий и т.д. Все они объединены своей принадлежностью к пространству города индустриального/постиндустриального общества.
В городских легендах способы оформления установки на достоверность более разработаны, чем в других жанрах несказочной прозы. Быличка основана на вере, поэтому нет необходимости подтверждать ее правдивость. В преданиях достоверность подтверждается самим фактом существования объекта, о котором оно сложено. Слух имеет всеобщее распространение, это то, о чем говорят все. А в городской легенде в силу исключительности изображаемых событий требуется их подтверждение.
В городских легендах установка на достоверность реализуется различными способами, как в рамках сюжета, так и за его пределами. Следует отметить, что в текстах городских легенд, представленных в сборниках Я.Г. Бранванда, как, впрочем, и в работах многих других фольклористов, повышенное внимание уделяется сюжету, в то время как внесюжетные отступления часто отбрасываются. Игнорирование этой части текста говорит о недооценке исследователями жанровых признаков городских легенд. Внесюжетные отступления у Бранванда обычно сохраняются только в текстах, перепечатанных из других источников или присланных ему читателями, например: "Dear Professor: Here is a new story that I think must be an urban legend. A high-school student of mine, a senior, says that he heard it from a friend who heard it during a state policeman s talk on drugs. He insists it is true, otherwise why would a policeman be telling it?" [Brunvand 1999] («Дорогой профессор, вот новая история, которая, я думаю, непременно должна быть городской легендой. Мой студент-старшекурсник говорит, что узнал ее от друга, который услышал ее во время лекции о наркотиках, проводимой полицией штата. Он настаивает, что это правда, иначе зачем бы полицейский стал рассказывать об этом?»).
Вне сюжета правдоподобие историй в первую очередь достигается за счетссылок на источник информации.
Источником информации в городских легендах, прежде всего, могут быть неофициальные, близкие рассказчику люди: родители, братья, сестры, друзья, знакомые и т.д.
Например:
"Here is a story ту тот told to me and my friends when I was about seven years old" [UL & F]. («Вот история, которую моя мама рассказывала мне и моим друзьям, когда мне было около семи лет».)
"One of ту sisters told me there was a boy and a girl. They were going to the dance" [Brunvand 1999]. {«Одна из моих сестер рассказывала мне, что были парень и девушка. Они ехали на танцы».)
"My friend John Hogan who I went to DeSalles High with told me this. . . His fiancee and her aunt who s a nun, were going down..." [Brunvand 2003: 38] {«Мой друг Джон Хоган, с которым я вместе учился в DeSalles, рассказал мне это... Его невеста и ее тетя-монахиня ехали по ...»)
"My hairdresser told me this story, and she swore that it really happened to a friend of her niece s [Brunvand 2003: 76]. {«Моя парикмахер рассказала мне эту историю, она клянется, что она действительно произошла с другом ее племянницы».)
В историях часто имеется ссылка на лицо, с которым рассказчик лично незнаком. Это личность в большинстве случаев безымянная, но, тем не менее, опосредованно связанная с рассказчиком и потому вызывающая доверие. В американской фольклористике неоднократно рассматривалась данная форма реализации установки на достоверность, и даже был введен своеобразный термин - "friend of a friend", или «друг моего друга» [Dale 1978].
Дидактическая направленность
Устное народное творчество в значительной степени является отражением ментальной жизни общества, а потому принимает активное участие в утверждении определенных социальных, нравственных принципов и норм.
Однако наряду с этим наблюдается и совершенно противоположный процесс, в результате которого происходит ниспровержение последних.
Б.Н. Путилов в монографии «Фольклор и народная культура» указывал на тот факт, что в фольклоре при желании можно найти материал для позитивных и негативных высказываний по поводу одних и тех же жизненных явлений и ситуаций. Подобная разноголосица мнений может быть обнаружена в пределах одного жанра. Так в одних сказках героем выступает обладатель высоких нравственных качеств, в других - плут и мошенник. Воровство безоговорочно осуждается в одних произведениях и возводится на ступень героических деяний в других [Путилов 2003: 70].
Городские легенды также достаточно противоречивы по своей природе. При общей дидактической направленности историй, попадающих под это определение, совершенно невозможно выделить рассказы, в которых герой получает вознаграждение за добродетельное поведение и совершаемые им благородные поступки, в то же время заметный пласт составляют легенды о наказании, постигшем преступившего закон или нарушившего нравственные нормы человека. Поступки персонажей в городских легендах оцениваются с точки зрения общепринятой морали. Явному порицанию подлежат такие неблаговидные качества человека, как алчность, гордыня, чревоугодие, зависть, лживость, распущенность и безответственность. Любое антиобщественное действие или нарушающее морально-этические нормы поведение приводит к печальным последствиям.
В рассказе "The Unexpected Inheritance" («Неожиданное наследство») двое друзей располагаются на ночлег в небольшой гостинице. Один из них проводит ночь с хозяйкой, но, не желая продолжения отношений, подписывается именем друга. Спустя некоторое время он узнает, что хозяйка гостиницы умерла, а все свое состояние она завещала столь понравившемуся ей постояльцу, имя которого значилось в регистрационной книге.
В истории "The Solid Cement Cadillac" («Зацементированный Кадиллак») водитель грузовика, подозревающий жену в измене, заливает роскошную машину своего якобы соперника жидким цементом. Однако по возвращении домой выясняется, что мужчина, которого ревнивый муж ошибочно принял за любовника супруги, был продавцом автомобилей, а погубленный Кадиллак предназначался ему в подарок.
В городской легенде "The Sheriffs Daughter" («Дочь шерифа») полицейские соглашаются отпустить нарушивших закон молодых людей в обмен на сексуальные утехи с несовершеннолетней задержанной. После того как первый из полицейских получает обещанное вознаграждение, второй, собирающийся последовать примеру своего коллеги, узнает в девушке свою дочь.
Некоторые городские легенды показательно поучительны: злодей в них несет заслуженное наказание, подтверждая мысль о неотвратимости возмездия за содеянное преступление или дурной поступок. Причем в отдельных случаях, когда проступок не является уголовно-наказуемым, функцию карательных органов на себя принимает человек. Особенно часто это наблюдается в рассказах о мести. С точки зрения современного общества месть рассматривается преимущественно как порок и считается одним из видов коварства, однако в городских легендах симпатии рассказчика и слушателя определенно находятся на стороне мстящего. Главными героями подобных историй, как правило, становятся женщины, а причиной жестокости и изощренности их действий является предательство и супружеская измена. В рассказе "The Lover s Telephone Revenge" («Месть отверженной возлюбленной») женщина, которой приятель приказал убраться из его квартиры, набирает номер службы погоды и точного времени в Токио и оставляет трубку на столе на две недели. В городской легенде "Superglue Revenge" (« Моментальная месть») жена, уличившая мужа в измене, приклеивает его половой орган суперклеем.
Объект мести - неверный муж или любовник - может совсем не появляться в легенде. В этом случае наказание провинившегося достигается за счет ряда действий, последствия которых очевидны как для рассказчика, так и для его слушателя, однако ни тот и ни другой не становятся непосредственными свидетелями расплаты персонажа. Так в истории "The 50$ Porsche" («Порше за $50») женщина, чей муж сбежал со своей секретаршей, продает его имущество за бесценок, и можно только догадываться, как воспринял ее действия неверный супруг.
Получает по заслугам и злоумышленник в городской легенде "Urban Pancake" («Блин по-городскому»). Примечательно, что правосудие в этой истории свершается без непосредственного участия правоохранительных органов и человека вообще, а является результатом воздействия сил высшего порядка. Герои рассказа - семейная пара из Калифорнии - прибывают на открытие чемпионата по бейсболу на новеньком БМВ. Когда трибуны уже заполнены зрителями, в городе начинается землетрясение, и матч прекращается. Болельщики возвращаются на стоянку автомобилей и обнаруживают, что их машина была угнана. После нескольких недель бесплодных ожиданий наконец-то поступает важная информация относительно местонахождения пропавшего БМВ: расплющенная как блин машина извлечена при разборе завалов обрушившегося участка автострады. Внутри нее -оказавшийся в смертельной ловушке вор. Кара, настигшая незадачливого угонщика, служит подтверждением известного высказывания «Бог накажет», а торжество справедливости, как показано выше, возможно даже тогда, когда людской суд бессилен.
Черты угасания жанра городской легенды: отрицание принадлежности к "городским легендам" и появление пародий
В настоящее время классическая городская легенда как жанр переживает кризис. Об этом прежде всего свидетельствует тот факт, что городская легенда все более воспринимается как выдумка. В современных формах - электронных письмах-предупреждениях - достоверность информации нередко подтверждается за счет отрицания возможной принадлежности рассказа к жанру городской легенды: "It s not an urban legend" («Это не городская легенда...»), "This did NOT come from a hearsay urban legend source" («Она информация - Ю.Л. пришла НЕ из источника, распространяющего городские легенды») [ULRP].
С другой стороны на некоторый кризис жанра указывает и появление пародий на городские легенды. Теория пародии достаточно исследована в российском литературоведении. Занимались исследованием пародии и в связи с фольклором. Для нас особо ценными оказались работы таких ученых XIX и XX вв., как Н.А.Добролюбов [Добролюбов 1996: 187-188], В.Я. Пропп [Пропп 1976], Ю.Н Тынянов [Тынянов 1977: 284-309], А.А. Морозов [Морозов 1960: 48-77], В.И. Новиков [Новиков 1989], Б.Н. Путилов [Путилов 2003: 225-237]. Если в литературе пародироваться может как отдельное произведение, так и литературное направление, то в фольклоре пародируется только жанр в целом. Успех любой пародии напрямую зависит от узнаваемости пародируемого материала. Необходимым условием для возникновения пародийности является наличие «второго плана», с которым пародия контрастирует. Собственно эффект пародирования заключается в «мысленном и отчетливо ощущаемом сопоставлении с пародируемым», причем чем «отчетливее ощущение пародируемого оригинала, тем острее воспринимается и пародия...» [Морозов 1960: 50-51]. Для возникновения пародии также требуется определенное отношение ко «второму плану» - «скептическое, ироническое, дружественно-насмешливое, шутливое или саркастическое - то или иное, но непременно контрастирующее с оригиналом, нарушающее, смещающее, а нередко разрушающее привычное восприятие» [Там же]. В пародии осмеянию подлежит «не сама действительность, но ее изображение в литературном произведении или в литературной традиции, причем в тех же формах и теми же средствами, которыми оно было осуществлено» [Там же].
Пародии на городские легенды появились именно тогда, когда в обществе произошло осознание городских легенд как фольклора, а не факта действительности. Выход в свет книг Я. Г. Бранванда в 80-90-ые гг. прошлого века, а также волна публикаций, последовавшая за ними, в значительной степени способствовали популяризации понятия «городская легенда» в обществе. Обсуждение городских легенд на страницах книг и газет, в радио- и телевизионных программах главным образом сводилось к развенчанию их статуса «правдивых», «действительно случившихся» историй. Ту же цель преследовали и Интернет-сайты, аккумулировавшие поступающие к ним из различных источников истории; в их архивах все рассказы обычно маркировались как "true" («правда»), "false" («неправда»), "unlikely" («маловероятно»). В результате в массовое сознание городские легенды стали входить как нечто, тождественное сказке.
Пародированию прежде всего подверглись городские легенды, содержанием которых были страшные события, причем в пародиях отразилось скептическое отношение к этим событиям. Объектом пародии стали как содержание, так и поэтика городских легенд.
Представленный ниже текст является пародией на известную городскую легенду "The Hook" («Крюк»), в которой молодая пара едва не стала жертвой преступника с крюком вместо руки. Пример был опубликован в "Encyclopedia of Urban Legends" (2002) Я.Г. Бранванда, который в свою очередь позаимствовал его из "A Harvard Education in a Book":
Вы слышали о той парочке, что была на автомобильном свидании в лесу? Они услышали странные звуки снаружи, занервничали, парень дал газу, и они двинули домой. Когда они выбрались из машины, на ручке двери был окровавленный крюк. Подобный тому, что девчонка потеряла на прошлой неделе.
Текст пародии достаточно точно воспроизводит события истории-оригинала, и только финальная фраза, добавленная к исходному варианту, придает иной смысл описываемому происшествию. Очевидной в данном случае является отсылка к известному дандесовскому толкованию легенды в духе фрейдизма (См. также раздел «Изучение городских легенд», с. 38); в пародии происходит «перевертыш», и девушка из потенциальной жертвы мужских домогательств превращается в агрессора. Неожиданный конец создает комический эффект, нарушая при этом логику жанра.
Героем другой пародии стал сам Бранванд, чье имя в Америке неразрывно связано с академическим изучением городских легенд. Пародия также была изначально опубликована в "A Harvard Education in a Book", а затем воспроизведена Бранвандом в "Too Good to Be True" (1999):
Миф: Моя парикмахерша рассказывала мне об одной женщине, которая однажды в дождливый день выгуливала собаку в Нью-Йорке. Шагая по Пятой Авеню, она рассматривала витрины магазинов и не обращала внимания на свою мокрую собаку. В тот момент, когда женщина решила было повернуть домой, она неожиданно почувствовала, что что-то волочится за ней по асфальту. Она обернулась - на конце поводка была микроволновая печка.
