Артур Шницлер и Зигмунд Фрейд: писатели и психологи в контексте австрийской культуры Коршунова Людмила Юрьевна

Содержание к диссертации

Введение

I. Глава первая. А. Шницлер и 3. Фрейд в психологическом и литературном дискурсе эпохи С. 40

1. Истоки психологизма в австрийской литературе

2. Предшественники, современники и последователи психоанализа 3. Фрейда

II. Глава вторая. А. Шницлер и 3. Фрейд: два подхода в изучении психологии личности в австрийской культуре. С. 115

1. Артур Шницлер как философ и ученый

1.1. Врач Артур Шницлер

1.2. Психологический аспект творчества Шницлера

1.3. Глубинно-психологическая концепция Шницлера

2. Зигмунд Фрейд как философ и писатель

2.1. Проблема художественности

2.2. Жанровая специфика наследия Фрейда

2.3. Стилистические особенности трудов Фрейда

III. Заключение С. 197

IV. Библиографический список С. 202

• Истоки психологизма в австрийской литературе
• Предшественники, современники и последователи психоанализа 3. Фрейда
• Артур Шницлер как философ и ученый

Введение к работе

Сравнение психологических концепций, мировоззренческих, литературно-эстетических и художественных аспектов Артура Шницлера и Зигмунда Фрейда представляет значительный научный интерес. Творчество Артура Шницлера (Arthur Schnitzler, 1862—1931) — выдающегося австрийского прозаика и драматурга — чрезвычайно многообразно: в драматургии — одноактные пьесы и многоактные драмы, в прозе — новеллы, повести и романы. Известны также юношеские стихотворения писателя. Шницлер значительно разнообразил возможности жанров новеллы и драмы. Сын известного врача, он учился на медицинском факультете Венского университета, знакомился с новыми веяниями медицинской науки. Затем Шницлер два года работал в клинике отца и писал рецензии на научные статьи. Медицинское образование в немалой степени способствовало появлению особой тематики шницлеровских произведений. Задачей творчества писатель считал исследование внутреннего мира человека, его потаенных чувств и побуждений, поэтому новеллы и драмы Шницлера подчеркнуто психологичны.

Зигмунд Фрейд (Sigmund Freud, 1856—1939) является основателем особого направления в психологии, именуемого психоанализом. Фрейд начинал как врач, занимающийся лечением психических расстройств. В 1900 году появляется главный научный труд Фрейда «Толкование сновидений», в котором венский ученый переходит от явлений патологии к изучению нормальных состояний человеческой психики. «Толкование сновидений» положило начало новому этапу в развитии психоанализа. Фрейд в научных исследованиях обращается к самым различным аспектам индивидуальной и общественной жизни: культуре, творчеству, религии и психологии масс. Необходимо отметить автобиографичность многих фрейдовских научных трудов, а также художественный стиль ученого: описания сновидений пациентов органично вплетаются в ткань повествования подобно вставным новеллам, произведения насыщены колоритными анекдотами, забавными случаями из жизни. Для Фрейда характерна образная

терминология: научные понятия воплощены в персонажах древнегреческой мифологии.

Биографические параллели между Шницлером и Фрейдом лежат на поверхности. Им присущ общий исторический и культурный контекст. Оба мыслителя интересовались потаенными желаниями человеческой души, но занимались этой проблемой в разных сферах: Фрейд считал науку более приемлемой для познания человеческой личности, Шницлер же выбрал литературный путь, мотивируя свое решение убеждением, что каждый поэт должен быть по натуре психологом. В то жевремя Фрейд проявлял интерес к литературе, а Шницлер интересовался новейшими открытиями в области-медицины, и следил за. развитием психоанализа. Сходство фактов^ биографий, эстетических взглядов и интерес к глубинной психологии Шницлера и Фрейда получили в литературоведении название «двойничество».¹

Его истоки следует искать в общественно-культурной ситуации Австро-Венгерской империи конца XIX— начала XX веков; Страна находилась в, состоянии, кризиса, вызванного военными иэкономическиминеудачами: Империя являлась многонациональным государством- народности которого не связывало ничего общего кроме территориального единства; Ощущение приближающегося-краха империи, итогом которого стала мировая война и распад Австро-Венгрии на отдельные государства, затронуло все слои общества. В эпоху Разрушения общечеловеческих ценностей австрийские мыслители обратились к изучению психологического склада современной личности. Важнейшей: особенностью австрийской культуры является синтетичность мышления. Австрийские интеллектуалы перенимали и творчески перерабатывали опыт европейских писателей и ученых. Синтез происходил на качественно новом уровне: австрийцы, были, выразителями «крайних» культурных и- общественно-политических тенденций эпохи.

¹ Nehring W. Schnitzler, Freud's Alter Ego? II Modern Austrian Literature. Volume 10. N.3/4. 1977. P; 180.

-..5.-

Интерес к человеческой личности и многообразным проявлениям психики обусловили расцвет в Австро-Венгрии философской и психологической мысли. Поисками потерянного человеческого «я» занимался философ Эрнст Мах, автор знаменитой работы «Анализ ощущенийи отношение физического к психическому». Психолог Франц Брентано в своей работе «Психология с эмпирической точки зрения» пытался найти предельные и неразложимые далее психические феномены, названные им «душевными актами». Людвиг Витгенштейн занимался проблемами языка, который на рубеже: веков перестал адекватно отражать окружающий мир и стал средством эстетической;игры. Вопросу морали и психологии женщины посвятил работу «Пол и характер» Отто Вейнингер:

Психологический подход к человеческой личности нашел отражение ив художественных произведениях рубежа XIX—XX веков. Австрийская литература как самобытная^; начала формироваться в XIX веке. Происходил процесс определения; специфики австрийской литературы в ее противопоставлении немецкой, с которой литература Австрии на протяжении долгого времени отождествлялась. В; своих поисках австрийские писатели во. многом шли через заимствование и осознание опыта поэтов; драматургов и прозаиков г других стран. Австрийские писатели опирались на богатую литературную традицию Франции и достижения; русских писателей. Кроме того, определяющими тенденциями явились встретившая .большое сочувствие философия Артура Шопенгауэра и его продолжателя Фридриха Ницше, а также философия позитивизма с. ее стремлением приблизиться к естественным наукам.

Внутренняя неоднородность общественной жизни и ее противоречивость обусловили многообразие стилевых иидейных устремлений искусства тех лет, сделали возможным- органичное сосуществование различных мировоззренческих и.эстетических теорий, например;, натуралистическое воспроизведение повседневности с импрессионистическим видением символистской сущности мира. Австрийские писатели и ученые чувствовали необходимость перемен и были открыты новым веяниям в науке и литературе. В'это же время, австрийская культура впервые выходит на международную арену как одна из самых ориги-

нальных в Европе. Синтезировав европейские традиции, Австрия порождает

новые оригинальные гипотезы, в том числе художественно акцентированный

психоанализ Фрейда и глубинно-психологическую концепцию Шницлера.

* * *

Наследие А. Шницлера и 3. Фрейда вызывает интерес литературоведов, психологов, философов и биографов. Творчеству австрийского писателя в его связи с психоанализом посвящены исследования зарубежных и отечественных ученых Т. Райка, М. Л. Перльман, К. Гроте, Р. Аллердиссена; Д. Затонского, Р. Самарина, Ю. Архипова, А. Жеребина, Ю. Цветкова и других.

Российскому читателю конца ХГХ — начала XX века имя Шницлера было хорошо знакомо. Активно переводились и издавались драмы и новеллы писателя. Пьесы Шницлера неоднократно ставились в театрах и пользовались большим успехом. Тогда же появились первые отзывы о творчестве писателя. В основном рецепция наследия Шницлера в дореволюционном литературоведении представлена рецензиями. Следует отметить, что степень проникновения в творчество писателя в большинстве работ невелика. Шницлеру несправедливо отказывали в значительности проблем, поставленных в его произведениях, в сложности его взгляда на мир и стремлении постичь законы бытия. Так, например, представитель социологической критики П. Коган замечает: «Шницлер — сын своей среды. Он не обладает той чуткой отзывчивой душой, которая умеет откликаться на думы всего человечества... Талант и мысль Шницлера не идут в глубину».²

После выхода в свет Полного собрания сочинений А. Шницлера в 9 томах на русском языке А.Блок пишет рецензию на это издание. Он считает Шницлера талантливым писателем и тонким психологом, но опрометчиво утверждает, что Шницлер не открывает ничего нового в литературе: «Его занимают те азбучные движения души, которые стали вовсе незанимательны после Достоев-ского и даже Метерлинка». А.Блок упрекает писателя в том, что он при своей

² Коган П. Философия жуира // Русская мысль. Кн. V. М., 1903. С. 66.

³ Блок А.А. Артур Шницлер // Блок А.А. Собр. соч.: В 8 т. М.; Л., 1962. Т. 5. С.621

чуткости никак не отражает современный ему мир и происходящие в нем события и приходит к поспешному выводу, что «... Шницлер не современен, и писания его безвременны, как легкий, талантливый фельетон».⁴

Одной из первых весомых работ, в которой признается связь творчества Шницлера с философскими, эстетическими и естественнонаучными исканиями эпохи рубежа ХЕК—XX веков, явилось эссе литературоведа и переводчика Зинаиды Венгеровой. Впервые в русской критике произведения Шницлера рассматриваются как функционирующие в системе любовь — смерть (Eros — Thanatos). Ценно замечание исследовательницы, что произведения писателя представляют собой «психологический эксперимент, рисующий пробуждение души под влиянием роковых обстоятельств».⁵

В 20-е годы интерес к творчеству Шницлера ослабевает, что связано во многом с политическими изменениями в нашей стране после 1917 года. Широкая популярность писателя до Октябрьской революции с приходом новой власти резко пошла на убыль: творчество Шницлера не соответствовало требованиям нового стиля жизни советского общества. Вульгарно-социологическая критика именовала писателя «певцом отзвучавшего мира», поэтому долгие годы его имя почти не упоминалось в советском литературоведении. В.М. Фриче в учебном пособии по истории западноевропейской литературы назвал писателей «Молодой Вены» эстетами, для которых не только творчество, но и жизнь всего лишь игра. Поэтому они зависят от впечатлений действительности и из чувства самосохранения предпочитают не связывать себя обязательствами перед близкими. По мнению критика, герои произведений «младовенцев» списаны с натуры. И' персонажи, и сами писатели являют собой образец импрессионистической жизненной установки.⁶ Известна.диссертационнаяработа, выдержанная в вульгарно-социологическом ключе.⁷

⁴ Там же. С.622.

⁵ Венгерова 3.0 Шницлере // Венгерова 3. Литературные характеристики. Кн. 3. СПб., 1910.
С. 83.

⁶ Фриче В. М. Импрессионистический эстетизм в Австро-Германии // Фриче В. М. Очерк
развития западно-европейской литературы. Харьков, 1927. С. 187 - 189.

⁷ См: Козинская Е. Артур Шницлер и литература загнивающего капитализма. М., 1941.

. 8

Интерес, к Шницлеру вновь возродился в 60-х годах. После долгого забвения вышел в свет сборник новелл писателя «Жена мудреца» с предисловием Р. Самарина. В нем исследователь относит Шницлера к реалистической традиции, с сожалением отмечая импрессионистические черты в его творчестве.⁸ Критик считает, что писатель создал довольно цельную и осмысленную картину австро-венгерской жизни конца XIX века и отметил в ней черты упадка. Р. Самарин останавливается на анализе новеллы «Лейтенант Густль», характеризуя ее как сатиру на австрийское офицерство.⁹ Исследователь односторонне подходит к вопросу взаимодействия Шницлера и.Фрейда, отмечая, что писатель решал психологические проблемы, в духе теории^; психоанализа.¹⁰

Вопрос о принадлежности Шницлера к литературному течению импрес-сионизмазанимает JI.F. Андреева, который отметил, что писатель двигался по пути преодоления импрессионизма.¹¹

Исследователь Д. Затонский: пытается; определить место Шницлера в ис-ториш австрийской литературы. Критик подробно останавливается на путях развития австрийской литературы в XIX. веке, связывая их с перипетиями истории Австро-Венгрии; Творчество Шницлера исследователь рассматривает в связи с характерными приметами того времени. Д. Затонскиш посвящает несколько строк характеристике персонажей шницлеровских новелл и пьес. По его мнению, «... все они своекорыстны, эгоистичны и оттого неспособны,на искреннее чувство». Критик отмечает важный положительный момент творчества писателя— попытку проникнуть в причины того, что сделало его героев такими, то есть в подсознание персонажей.¹²

Рассуждения Д. Затонского относительно влияния Фрейда на творчество Шницлера заслуживают внимания. Исследователь,считает, что писатель не верил во всевластье фрейдистского либидо и считал, что миром: управляют и дру-

⁸ Самарин Р. Артур Шницлер // Шницлер А. Жена мудреца. М.,\967.СЛ 1.

⁹ Самарин Р. Немецкая литература // История зарубежной литературы конца XIX — начала
XX века. М.,1978. С.213.

^шТамже.С.213.

¹¹ Андреев Л. Г. Импрессионизм. М., 1980. С. 171-172.

¹² Затонский Д.В: Австрийская литература в 20-ом столетии. М., 1985. С.47.

гие законы. По выражению критика, Шницлер — «... слишком реалист, чтобы быть фрейдистом в литературе».¹³ Подобную точку зрения необходимо уточнить. Отношение к теории психоанализа Д. Затонскии односторонне связывает с одной из важнейших особенностей австрийской литературы — «...приверженностью к осязаемому, конкретному, земному, объективному».¹⁴

В противоположность Д. Затонскому исследователь Ю. Архипов относит Шницлера к импрессионистическому направлению в литературе. Критик отмечает в произведениях писателя тонкое знание глубинной психологии человека, причем справедливо указывает на то, что этим знанием Шницлер обязан не столько коллеге Фрейду, сколько собственным наблюдениям.¹⁵ Ю. Архипов кратко останавливается на вопросе художественного своеобразия драматургии и прозы Шницлера. Его заслугу в прозе критик видит в применении внутреннего монолога в новеллах «Лейтенант Густль» и «Фрейлейн Эльза».¹⁶ Кроме того, исследователь отмечает композиционную стройность шницлеровских новелл и пьес: «Действие... всегда зиждется! на безупречно выстроенной¹ цепи мотиваций».¹⁷ В отличие от Д.Затонского, Ю.Архипов считает важнейшей чертой австрийских писателей того времени «... стремление вырваться за пределы конечного и мгновенного...», т.е. оторваться от пошлой обыденности.¹⁸

Наиболее объективную оценку творчеству Шницлера дают, на наш взгляд, современные исследователи.¹⁹ Особого внимания заслуживает работа

¹³ Там же.

¹⁴ Там же. С.48.

¹⁵ Архипов Ю. Австрийская литература // История всемирной литературы: В 9 т. М.,1994.
Т.8. С.362.

¹⁶ Там же.

¹⁷ Там же.

¹⁸ Там же. С.364.

¹⁹ О все возрастающем интересе к творчеству австрийского писателя.свидетельствуют не
сколько диссертационных работ, появившихся в последнее время. Драмы Шницлера нахо
дятся в центре внимания А.В. Васильевой. Исследование новеллистики писателя рубежа
ХГХ-ХХ веков в контексте развития художественных течений того времени предложено
И.Н. Прокловым. Новый поворот в изучении ранней прозы Шницлера осуществлен в дис
сертации Т.Г. Барышевой. В центре ее внимания - элементы поэтики художественной мо
дальности в новеллистике писателя, позволяющие проследить эволюцию Шницлера-
прозаика с новых методологических позиций. См.: Васильева А.В. Драматургия А. Шницле
ра 90-х годов XIX века: дис. канд. филол. наук. М., 1995; Проклов И.Н. Художественная про-

ю
А.Жеребина. Она имеет ряд достоинств. Автор статьи анализирует отношение
критиков к творчеству писателя в отечественном литературоведении от дорево
люционных работ до 90тх годов XX века. Кроме того, критик останавливается
на основных аспектах и проблемных вопросах творчества Шницлера, которые
либо не освещались у советских исследователей, либо решались недостаточно
объективно: принадлежность писателя к школе «модерн», черты критического
реализма в творчестве Шницлера, сопоставление его с наследием А.П. Чехова и
национальное своеобразие шницлеровских новелл. А.Жеребин кратко касается
вопроса взаимовлияния Шницлера и Фрейда. _:

Вшротивоположность предшественникам; А. Жеребйн относит писателям «литературному модерну»,, хотя и находит у него реалистические черты (например, резкая;, локализация действия в пространстве и времени).²⁰ Подтверждение этому исследователь находит в близости творчества Шницлера с Чеховым и Мопассаном, которая;свидетельствует о сближении позднего реализма и

«неброского шницлеровского модернизма». Точказрения;А. Жеребина на отношения Шницлера; и Фрейда актуальна, для і нашей* диссертационного исследования: Критик справедливо считает, что их влияние: было взаимным, причем в 1900-е годьт Шницлер нередко предвосхищал. Фрейда.²² Однако позднее, суп-рочением фрейдизма; заметнее становится обратное воздействие. Так, считает А. Жеребйн, в поздней новелле «Сновидение» (1926) Шницлер прочно стоит на почве психоанализа: «Сны героев предстают как форма.исполнения их вытесненных желаний; поступки всецело мотивированы, силами, коренящимися в бессознательном».²³ Этот вывод исследователь уточняет: писатель, по его мнению, не был только иллюстратором фрейдовских теорий, так как был убежден в непостижимости человеческого бытия. А. Жеребйн считает, что- Шницлера от-

за Артура Шницлера рубежа XIX—ХХ-го веков. Автореф. дисс... канд. филол. наук. М., 2002; Барышева T.F. Поэтика художественной модальности ранней новеллистики Артура Шницлера. Дисс. канд. филол. наук. М., 2006.

²⁰ Жеребйн А. Новеллы Артура Шницлера в контексте русской литературы // Шницлер А.
Барышня Эльза: Сборник новелл. СПб., 1994. С.7—8.

²¹ Там же.С.8.

²² Там же. С.15.

²³ Там же.

11 личает от Фрейда глубокий скептицизм, берущий свое начало в отрицании художником объективной реальности и объективной истины.²⁴

Более радикальным в вопросе «двойничества» оказался исследователь Б.Хвостов. По его мнению, Шницлер и Фрейд являются антиподами: «Если Фрейд раскрывает обусловленность культуры инстинктами, то Шницлер сосредоточивает внимание на социальных детерминантах, подчиняющих поведение человека даже в наиболее интимных или же экстремальных ситуациях».²⁵ Данный тезис критик подкрепляет подробным и убедительным анализом прозаических и драматических произведений писателя: раннего рассказа «Мой друг Ипсилон» (1887), новелл «Мертвые молчат» (1897), «Лейтенант Густль» (1900), скандально известной драмы«Хоровод» (1896—1897) и поздней новеллы «Сновидение» (1926). Тем не менее, творчество Шницлера (как и всякого неординарного писателя) многогранно, и нельзя отрицать факт взаимовлияний Шницлера и Фрейда и предвосхищение психоаналитических идей во многих ранних произведениях писателя, что весьма неохотно признается исследователем.²⁶

Современный исследователь Ю.Л. Цветков справедливо отметил связь творчества Шницлера с постмодернистским мировоззрением. Писатель одним из первых в немецкоязычной литературе, используя различные формы внутренней речи, исследовал понятия страха, одиночества и смерти. Эти экзистенциальные мотивы позволяют, по мнению Ю.Л. Цветкова, говорить о постмодернистском потенциале творчества Шницлера.²⁷

Несмотря на большое количество работ, посвященных творчеству Шницлера в современном литературоведении, ряд проблемных вопросов творчества писателя нашел свое разрешение лишь в самом общем виде. Дореволюционные исследователи обратили внимание на-интерес писателя к. психологии личности. Критики советского^ периода подходили к творчеству Шницлера несколько од-

²⁴ Там же. С. 16.

²⁵ Хвостов Б. Пограничье вместо подполья: Артур Шницлер как топограф души // Вопросы
литературы, 2007. № 3. С. 192.

²⁶ Там же. С. 184, 189.

²⁷ Цветков Ю. Л. Литература венского модерна. Постмодернистский потенциал. М.; Иваново,
2003. С. 297.

нобоко: в основном речь шла о принадлежности писателя к одному из литературных направлений — реализму или импрессионизму. Современное литературоведение выводит изучение творчества Шницлера на новый уровень. Исследователи затронули такие важные вопросы как взаимовлияние Шницлера и Фрейда и постмодернистский потенциал творчества Шницлера.

Зарубежная критика, посвященная творчеству А. Шницлера, отличается многообразием подходов и точек зрения. Исследователи рассматривают творчество австрийского писателя с позиций социологии, философии и литературы. Критики уделяют особое внимание следующим проблемным вопросам: во-первых, изучению ключевых тем~ творчества Шницлера, представленных оппозициями- «любовь — смерть», «игра — реальность», «правда — ложь». Во-вторых, исследователи отмечают интерес писателя к дискуссионным медицинским проблемам рубежа XIX—XX веков, например, гипнозу и сновидению. В-третьих, важное место в рецепции Шницлера занимает вопрос об отношении писателя к психоанализу. Правомерно использовать проблемный принцип в обзоре зарубежной критики.

Одним из первых о творчестве Шницлера заговорил Т. Райк, ученик З.Фрейда. Он рассматривал произведения писателя в психоаналитическом ключе, а сам автор и герои становились объектами психоанализа. Анализируя новеллы Шницлера, исследователь оперирует терминологией Фрейда. Т. Райк отмечает важность для Шницлера влияния детских переживаний на.дальнейшую жизнь человека, что отразилось в новелле «Сын», а также внимание писателя к теме смерти в повести «Умереть». По мнению исследователя, борьба между жизнью и смертью в произведении «Умереть» приобретает особенно мучительную остроту. Страх перед смертью усиливается во много раз и приобретает крайние формы, так как герою известен день его смерти. Чем он ближе, тем

сильнее страх, тем свирепее ненависть к другим людям, считает критик.

Исследователь В. X. Рей высказал сходную с Т. Райком точку зрения, что в основных проблемах любви, игры и смерти заключается для Шницлера «ре-

²⁸ Reik Т. Arthur Schnitzler als Psycholog. Frankfurt a. Main. 1993. S.61.

шение всех вопросов». Это важное замечание обусловило направленность многих исследований, посвященных творчеству Шницлера.

Ключевую роль темы смерти в творчестве писателя обосновал исследователь X. Тарновски-Зайдель. Его взгляд на проблему представляет большой интерес, так как затрагивает эстетические воззрения Шницлера. Исследователь рассматривал проблему смерти как триаду "Lebensangst — Todeswunsch — То-desangst" («страх жизни — желание смерти — страх смерти»). Используя выдержки из дневников писателя, критик показал, что Шницлеру были не чужды подобные чувства. Они, как правило, проистекают из того, что человек ощущает себя неприспособленным к жизни. Он находится между страхом жизни и желанием смерти, с одной стороны, и необходимостью осознать это желание, с другой. Поэтому проблема смерти тесно связана с проблемой самоубийства. По мнению критика, самоубийство у Шницлера представляет собой синтез нарцистического самолюбования и попытки решения конфликтной ситуации путем реализации желания покоя и мира. Таким образом, возникает ситуация, когда жизнь возможна только в смерти.³²

М. Свейлз отметил, что в новелле «Бегство во тьму» Шницлер решает серьезные проблемы, имеющие медицинскую подоплеку: исследуются границы между нормальным и болезненным состояниями психики.³³ Однако конфликт произведения лежит не в исследовании случая болезни. Он решается в экзистенциальном ключе: произведение демонстрирует пример саморазрушения личности, которое может произойти с любым человеком.³⁴

Наряду с темой смерти и любви литературоведы обращали внимание на тему игры в произведениях Шницлера. Исследователь Р. Плаут отметил в творчестве писателя две дилеммы: бытие и видимость (Schein und Sein) и судьба и случай (Schicksal und Zufall). Последняя оппозиция связана у Шницлера с про-

²⁹ Rey W. Н. Arthur Schnitzler II Rey W. H. Deutsche Dichter der Moderne. Berlin. 1965. S. 237.

³⁰ Tarnowski-Seidel H. Arthur Schnitzler: Flucht in die Finsternis. Eine produktionsasthetische Un-
tersuchung. Miinchen, 1983. S. 43.

³¹ Ibid. S. 49.

³² Ibid. S. 51.

³³ Swales M. Flucht in die Finsternis. 1971. S. 138.

³⁴ Ibid. S. 140.

тивостоянием любви и смерти: случайно произошедшее вдруг становится в произведениях писателя судьбой персонажа.³⁵

Исследователь А. Допплер полагал, что игра представлялась Шницлеру основной задачей театра, «... который делает своей темой отношение игры и жизни, бытия и видимости, маски и лица, где причудливо перемешаны веселые

36 -г-г

и печальные черты». По мнению критика, драматическим произведениям Шницлера присуща диалектика игры в игре. Наиболее полно она выражается в одноактных пьесах. Исследователь заметил при этом, что форма одноактной пьесы была очень популярна на рубеже XIX—XX веков. Шницлер стоит в ряду таких писателей, как М. Метерлинк, Г. фон Гофмансталь, А. Стриндберг, А.П.Чехов и др. Одноактные пьесы, по мнению А. Допплера, имеют характерные черты: преобладание ситуативности, момента и настроения, сведение на «нет» действия и отсутствие четкой связи между сценами способствует тому, что каждая сцена представляет собой законченное единое целое. В то же время благодаря ситуативности и большой роли среды герои одноактных пьес наделяются очень малыми возможностями. У героев, по мнению критика, практически нет свободной воли, они представляют собой типы с определенноймоде-лью поведениями не могут преодолеть судьбу. Отсюда возникает скепсис, свойственный шницлеровским пьесам: они «... только вопрошают, но не дают отве-

тов».

Воплощение импрессионистической формы существования нашел в произведениях Шницлера P.M. Вернер. Исследователь считал, что импрессионистическая установка связана с понятием игры как принципа жизни, получившим наиболее яркое воплощение в герое одноименного цикла пьес — Анатоле. Произведения Шницлера представляют собой, по мнению Р. М. Вернера, слож-

³⁵ Plaut R. Arthur Schnitzler als Erzahler. Frankfurt a. Main, 1935. S. 50, 59.

³⁶ Doppler A. Dramatische Formen bei A. Schnitzler II Beitrage zur Dramatik im XX. Jahrhundert.
Wien, 1968. S. 72.

"Ibid. S. 67. ³⁸ Ibid. S. 70.

ное соединение правды и иллюзии, грань, между которыми очень тонка. Однако, как считал исследователь, сам Шницлер не является сторонником импрессионистического взгляда на жизнь, он его критикует. В* насыщенных автобиографическими элементами ранних произведениях писателя достигается преодоление жизненной позиции импрессионизма^ помощью искусства.⁴⁰ Интерес в работе PI Ml Вернера вызывает упоминание скользящей; границы между правдой и вымыслом: Данный тезис подводит к мысли об использовании Шницле-ром игры какшринципа жизни обществарубежа^веков.

Соотношение правды и вымысла проявляется на языковом уровне. Исследователь. Е Кёпф) посвятил, свою работу трагикомедии; Щницлера «Слово». По его мнению; писателя подвигло-на^усоздание произведения* отделение означающего от означаемого. Как утверждает исследователь, Шницлера все больше увлекает пропасть между словом ж поступком, языком и? жизнью;,-По; мнению критика;, большое влияние в этом вопросе наШницлера оказал Ф. Ницше с его мыслью об отчуждении«человека и потерей им? коммуникативных свойств.⁴¹

Исследователь А. Допплер, соглашаясь с мнением F. Кёпфа; добавил, что язык нарубеже веков являлся не средством! познания; а инструментом- эстети-ческойї игры: Шницлер: исследовал языковые манипуляций; характеризующие внутренний монолог, и, правила; по которым строится; диалог, в различных слояхобщества.⁴²

Медицинское образование оказало большое; влияние на творчество Шницлера. Д. ,'ф. Бёттихер?отмечает, что многие произведения.писателя.посвящены изучению личности больного человека. Исследователь ссылается; при

³⁹ Werner R: М. Impressionismus als literarhistorischerBegriff. Frankfurt a. Main, Bern: 1981. S.
181.

⁴⁰ Ibid.

⁴¹ Kopf G. Skepsis und Verantwortlichkeit. Studienzu Arthur Schnitzlers Tragikomodie "Das
Wort". Munchen, 1976. S. 24-31.

⁴² Doppler A. Wirklichkeit im Spiegel der Sprache. Aufsatze zur Literatur des XX. Jahrhunderts in
Osterreich. Wien, 1975; S. 183.

16 этом на самого Шницлера, который признавался, что его произведения — это «истории болезни».⁴³

Сходную точку зрения высказал исследователь П. Шпайхер-Брэндли. Он обратил внимание на то, что ранние новеллы писателя часто снабжены подзаголовками, из которых можно понять, что повествование ведется в форме дневника, а иногда от имени врача. Однако в поздних новеллах такие подзаголовки отсутствуют. Из этого факта критик делает ценный вывод: если ранние новеллы Шницлера можно напрямую спроецировать на его медицинскую практику, то в поздних произведениях эта связь с медициной не лежит на поверхности, она прослеживается на глубинных уровнях повествования.⁴⁴ Исследовательница КФлидль добавляет, что сам Шницлер характеризовал себя как поэта, но в еще большей степени как ученого.⁴⁵

Закономерен интерес Шницлера к модным медицинским вопросам своего времени. Очень популярными на рубеже XIX—XX веков были проблемы гипноза и сновидения*. Г. Бауман отмечает, что раскрытие «я» героев в сновидениях Шницлер считал неизмеримо более важным, чем в состоянии бодрствова-

46 НИЯ.

М: Л. Перльманн посвятила свою работу проблеме сновидения в произведениях Шницлера. Исследовательница считает, что изображения сновидений у Шницлера предвосхищают фрейдовские идеи и отражают дофрейдовские теории сновидений.⁴⁷ М. Л. Перльман отмечает, что сновиденческий материал в произведениях писателя богат по тематике: эротические сны, «страшные сновидения» и т. д. Это обстоятельство в свою очередь связано с идеей произведения. Так, эротические сны Эльзы в новелле «Барышня Эльза» иллюстрируют

⁴³ Boetticher D. v. Meine Werke sind Iauter Diagnosen. Uber die arztliche Dimension im Werk Ar
thur Schnitzlers. Heidelberg, 1999. S. 97.

⁴⁴ Spycher-Braendli P. Gestaltungsprobleme in der Novellistik Arthur Schnitzlers. Bern, 1971. S.
18.

⁴⁵ Fliedl K. Arthur Schnitzler. Poetik der Erinnerung. Wien, Koln, Weimar, 1997. S. 330.

⁴⁶ Baumann G. Arthur Schnitzler. Die Welt von Gestern eines Dichters von Morgen. Frankfurt a.
Main, Bonn. 1965. S. 13.

⁴⁷ Perlmann M. L. Der Traum in der literarischen Moderne. Zum Werk Arthur Schnitzlers. Miin-
chen. 1987. S. 69.

фрейдовскую теорию сновидений. В то же время они характеризуют героиню как жертву социальных условий и семейной ситуации. Долги отца вынуждают Эльзу заняться проституцией.⁴⁸ Таким образом, изображение сновидений у Шницлера характеризуется тесной взаимосвязью с окружающей героя социальной реальностью.

С проблемой сновидения в творчестве Шницлера связана тема гипноза. Р. Аллердиссен отметил, что писатель относил гипноз к области мистических, иррациональных феноменов. В своих произведениях Шницлер пытался обозна-

чить границы научного применения гипноза.

Во многих серьезных работах зарубежных авторов имеются главы, посвященные сопоставлению Фрейда и Шницлера. Этот вопрос решается исследователями по-разному. Критик X. Шайбле как бы отстраняется от спора ученых о приоритете в создании теории психоанализа, отмечая лишь общий культурный контекст, окружавший Фрейда и Шницлера. Учение о психоанализе исследователь связывает с культурно-историческими эпохами: девятнадцатый век — век торжества просвещения и человека с оптимистическим взглядом на жизнь — сменяется двадцатым веком — веком разочарования, в прежнем опыте. По справедливому замечанию критика, Фрейд и Шницлер* своими произведениями реагировали на борьбу между разумом и чувством.⁵⁰

С позиций психоанализа рассматривал творчество Шницлера исследователь Д. Бихерриэль. Он уделял особое внимание проблеме взаимодействия Шницлера и Фрейда, считая, что писатель во многом предвосхитил ученого. В качестве подтверждения своей гипотезы критик привел ранний рассказ Шницлера «Весенняя ночь в анатомическом театре». По мнению исследователя, это произведение имеет уникальное значение для, проблемы, «двойничества». Новелла предоставляет объективные доказательства того, что Шницлер предвосхитил психоаналитическую теорию сновидения: «фрейдовская теория, верная

⁴⁸ Ibid. S. 126.

⁴⁹ Allerdissen R. Arthur Schnitzler. Impressionistisches Rollenspiel und skeptischer Moralismus in
seinen Erzahlungen. Bonn, 1985. S. 205.

⁵⁰ Scheible H. Arthur Schnitzler und die Aufkliirung. Mtinchen, 1977. S. 15 - 21.

или нет, ясно сформулирована в рассказе... То, что Шницлер нашел и неожиданно для себя приблизился к воротам, ведущим в глубины психологии, на год раньше Фрейда, вызывает уверенность в том, что весь его долг Фрейду был незначителен».⁵¹

Точку зрения Д. Бихерриэля уточняет исследователь А. Допплер. Он считает, что психоаналитические мотивы в творчестве Шницлера часто переплетаются с социальными и философскими. Так, анализируя новеллу «Лейтенант Густль», критик отметил, что речь в произведении идет не об индивидуально-психологическом исследовании личности Густля, но об описании социальной патологии. Герой в новелле, несмотря на то, что она написана в технике внутреннего монолога, предстает прежде всего как социальный тип Австро-Венгрии конца XIX — начала XX веков.⁵²

К вышеизложенному исследовательница М. Л. Перльман добавляет,, что для-будущего Шницлера как писателя его научные исследования и врачебная практика имели" решающее значение. Однако Шницлер и Фрейд выбрали разные методы работы с потаенными движениями человеческой души. Картина человека, выданнаяшсихоанализом; была, по мнению Шницлера, однобокой.⁵³

Исследователь Р. Плаут отмечает, что Шницлер сам решительно отвергал моменты психоаналитической теории, в завуалированной форме наличествующие в его произведениях. Но когда писатель наблюдает искажение душевного мира, на первый план выходит «психиатр доктор Шницлер». Писатель проявил себя прекрасным протоколистом страхов, фобий и подавленных желаний. Этому качеству Шницлер обязан своей медицинской практике, считает критик.⁵⁴ Однако на вопрос, является ли пытливый взгляд писателя во внутренний мир человека медицинским аспектом, исследователь отвечает отрицательно.⁵⁵

Исследователь В. Неринг подробно останавливается, в своей статье на сравнительном изучении биографий Шницлера и Фрейда и взаимодействии пи-

⁵¹ Zit. nach: Perlmann М. L. Arthur Schnitzler. Stuttgart, 1987. S. 64. "DopplerA. Op. cit. S. 196.

⁵³ Perlmann M. L. Op. cit. S. 22.

⁵⁴ Plaut R. Op. cit. S. 16,35.
"Ibid. S.44.

сателя и ученого. Отождествление Шницлера и Фрейда представляется критику чересчур простым и поверхностным. Используя их переписку, В. Неринг доказывает, что Фрейд признавал приоритет Шницлера в разработке психологических проблем, ставших постулатами фрейдизма, и считал себя «двойником» писателя.⁵⁶

Принципиально новую точку зрения в данном вопросе высказала исследовательница В; Хинк. Она посвятила работу теме сновидения, отметив, что сны имеют место не только в художественных произведениях писателя: в его дневниках мы встречаем довольно много сновидений, которые Шницлер подробно анализировал. По мнению В. Хинк, эти .сновидения» обнаруживают неуверенность, депрессивность и амбивалентность чувств^ которые сопутствовали писателю на протяжении всей жизни. Многие сновидения показательны для отношений Шницлера с психоанализом. Причем бросается^: в глаза страх Шницлера перед применением своих.психологических,знаний к собственным проблемам. Исхода из вышесказанного, исследовательница «переворачивает» вопрос о «двойничестве»: по ее мнению, не только Фрейд считал себя двойником

Шницлера, но и наоборот.

Особого внимания, заслуживает подробнейшее; исследование-Мї Ворбса. Тщательно хронологически проанализировав материал, ученый пришел к парадоксальному выводу: писатель, имевший столько общего с Фрейдом (как в биографическом, так и в мировоззренческом планер вовсе не является фрейдовским «двойником». Так, часто приводимые критиками психоаналитические моменты в творчестве Шницлера по сути не являются психоаналитическими. Автор исследования признает, что Шницлер освещал в произведениях модные вопросы, современной; ему науки,:например; гипноз. Однако, заметил М. Ворбс, эти проблемы; существовали и дискутировались до появления; психоанализа. Критик считает,.что Шницлеру,,как и Фрейду, необходимо было развивать эти методы, например, от гипноза перейти к технике свободных ассоциаций.

⁵⁶ Nehring W. Op. cit. Р.185.

".Hinck V. Traume bei Arthur Schnitzler. Koln, 1986. S. 251 - 256.

Шницлер же этого не делает и, таким образом, остается учеником физиологической школы Мейнерта.⁵⁸ Использованная Шницлером техника внутреннего монолога не являлась, по мнению М. Ворбса, удачной во всех отношениях художественной заменой психоаналитического метода свободных ассоциаций по той причине, что не несла в себе терапевтического значения.⁵⁹

Точка зрения М. Ворбса представляется нам чересчур радикальной. На наш взгляд, литературоведческие понятия и термины психоаналитического учения не должны приравниваться друг к другу. Тем не менее, их можно и необходимо рассматривать в сравнении и, взаимосвязи, так как психоанализ, как об этом упоминает и сам М. Ворбс, во многом определил популярность техники внутреннего монолога в XX веке. Необходимо уяснить не столько вопрос, является ли Шницлер «двойником» Фрейда, сколько задуматься над собственной позицией Шницлера по поводу человеческой, психики, которая определялась различными философскими и научными веяниями конца ХГХ — начала XX веков.

Попытку изучить взгляды Шницлера на психику человека предпринял X. Томе. В отличие от других исследователей он заостряет внимание на систематической реконструкции собственной шницлеровской теории человеческой психики. Изучив дневники и научные работы писателя, исследователь пришел к выводу, что у Шницлера была своя собственная психологическая концепция, имеющая в ряде моментов сходство с фрейдовской, но в то же время отличная от психоаналитической. Речь в случае Шницлера и Фрейда должна идти не о «двойничестве» и предвосхищении психоанализа, но о наличии у Шницлера собственной научной картины психического мира человека.⁶⁰

Как видно из вышеизложенного, зарубежная критика, посвященная осмыслению наследия, эстетических и этических взглядов А. Шницлера, отлича-

⁵⁸ Worbs М. Nervenkunst: Literatur und Psychoanalyse in Wien der Jahrhundertwende. Frankfurt a.
Main, 1983. S. 232.

⁵⁹ Ibid. S. 240.

⁶⁰ Thome H. Kernlosigkeit und Pose. Zur Rekonstruktion von Schnitzlers Psychologie II Fin de siec-
le: Zu Naturwissenschaft und Literatur der Jahrhundertwende im deutsch-skandinavischen Kontext.
Kopenhagen; Miinchen, 1984. S. 62 - 87.

ется разнообразием суждений и полярностью оценок. Следует подчеркнуть, что были сделаны некоторые попытки определить отношение Шницлера к психоанализу и выявить его собственные взгляды на психику человека. Тем не менее, исследователи односторонне подходят к наследию Шницлера, заостряя внимание на одном из аспектов творчества: тематике, психологическим вопросам или отношению к психоанализу. Нет обстоятельного исследования, которое объединяло бы все важнейшие приметы творчества Шницлера, его эстетические и этические взгляды и психологическую концепцию и представляло писателя в

контексте эпохи конца ХГХ — начала XX веков.

* * *

Учение Фрейда, как в отечественной, так и в зарубежной критике традиционно рассматривается в трех аспектах: сначала психоанализ представлял собой концепцию лечения неврозов. С появлением «Толкования сновидений» психоанализ становится учением необходимым для понимания психики нормальных людей.- Наконец, в более поздних своих работах Фрейд предпринял попытку рассмотреть коренные вопросы мироздания. Психоанализ стал не только медицинским методом, но и философским учением.⁶¹ В соответствии с изменением направления фрейдовских исследований в его произведениях можно найти черты, приближающие их к художественной литературе. Уже с появлением «Толкования сновидений» эта особенность была отмечена критиками.

Среди обилия трудов для нас актуальны исследования культурологического характера. По мнению И. Григорьева, «научное значение каждой теории следует расценивать не только по тем непосредственным результатам, которые достигаются ею в своей области, но и по многочисленности тех импульсов, которые вызываются теорией в областях соседних и отдаленных дисциплин. В этом отношении психоаналитическую теорию Зигмунда Фрейда, первоначально возникшую из потребностей медицины и затем вызвавшую ряд гипотез в

⁶¹ См.: Луков Вал. А., Луков Вл. А. Зигмунд Фрейд. Хроника-хрестоматия. М., 1999.

психологии, социологии, истории культуры следует признать весьма плодотворной».⁶²

Примерно с 1910 года начинается широкое признание Фрейда и психоанализа образованным обществом. Фрейд стал признанным властителем дум в широких кругах интеллигенции. Во многом это определило дальнейшую культурологическую направленность фрейдовских исследований: по выражению М.М. Бахтина, люди «ждали и требовали откровения в области миросозерцания».⁶³

В связи с историческими событиями в нашей стране западные учения рассматривались советской наукой под определенным углом зрения, а именно с позиций марксистской идеологии. Были даже попытки синтезировать фрейдизм и марксизм. Достаточно интересно учение Фрейда с позиций марксистской идеологии было рассмотрено М. Рейснером в предисловии к русскому изданию биографии Фрейда. М. Рейснер считает, что фрейдизм по своему воздействию на общество был подобен новой церкви, однако корни его учения — материалистические, лишь позднее его теория была «идеологически извращена». На строго научные материалистические основы наложилась идеалистическая надстройка.⁶⁴

, В своем стремлении проследить материалистические корни фрейдизма, М. Рейснер берет за основу существенно дополненное Фрейдом положение, что онтогенез повторяет филогенез: по содержанию ребенок онтогенетически переживает коллективный опыт первобытного общества, по форме опыт основан на аппарате сексуального отношения к миру, построенного на принципе приятного/неприятного. Отсюда, по М. Рейснеру, следует, что «в глубочайшей основе психического .аппарата, с которым человек начинает свою жизнь, заложены социально выработанные инстинкты и- навыки, бесповоротно связывающие особь с родом и превращающие ее с первых дней в,своеобразное произведение

⁶² Григорьев И. Психоанализ как метод исследования художественной литературы.// Зигмунд
Фрейд, психоанализ и русская мысль. М., 1994. С. 6.

⁶³ Бахтин М. М. Фрейдизм // Под маской. М., 2000. С. 163.

⁵⁴ Рейснер М. Фрейдизм и буржуазная идеология // Виттельс Ф. Фрейд. Его личность, учение и школа. Л., 1991. С. 13.

коллективного опыта всех предшествующих поколений».⁶⁵ Делается вывод о торжестве положения «в начале было общество». М. Рейснер подчеркивает социальное значение вытеснения и учения о «симптомах» и сублимации, однако отмечает, что Фрейд непоследователен в своем социальном понимании человека. Например, болезненные симптомы вытеснения являются в психоанализе результатом не определенных общественных конфликтов, а конфликтов между обществом и личностью. Невроз является чисто индивидуальным процессом. Таким образом, ошибка Фрейда, по мнению М. Рейснера, состоит в непризнании им решающего значения труда и классовой борьбы. Первоначальный фрейдовский монизм и материализм распадается «на метапсихологических высотах» на два стремления — к жизни и к смерти, которые уже знаменуют собой дуалистическую систему: «При таких условиях, свойственных буржуазному закату, — пишет исследователь, — пессимизм невольно окрашивает учение Фрейда, и вместо творческой сексуальности змий секса пожирает сам себя. Так, в конце концов, начало косности, постоянного возвращения'и последней остановки ведет нас неизбежно к «принципу Нирваны (Jenseits des Lustprinzips)».⁶⁶

Таким образом, синтезировать фрейдизм и марксизм не удается. Исследователь М. М. Бахтин резко критиковал подобные попытки, указывая на различие самой основы двух учений: фрейдизм, по его мнению, представляет собой модификацию субъективной психологии, тогда как марксизм стоит на позициях объективного знания. М. М. Бахтин указывал на невнимание Фрейда к социальной сфере человеческой жизни. Говоря о толковании сновидений, ученый отмечает: «... Фрейд весь идеологический ряд заставляет развиваться из простейших элементов индивидуальной психики как бы в социально пустой атмосфере».⁶⁸ В связи с этим интересными представляются рассуждения М. М. Бахтина о сексуальном во фрейдизме. Критик замечал, что переоценка сексуального характерна «для всех эпох социального упадка и разложения»; сексуальное

⁶⁵ Рейснер М. Указ. соч. С. 15.

⁶⁶ Там же. С. 30.

⁶⁷ Бахтин М. М. Фрейдизм // Указ. соч. С. 156.

⁶⁸ Там же. С. 112.

стремится заменить социальное. Эдипов комплекс приходит на смену социальному осмыслению семьи: «Отец — не хозяин предприятия, сын — не наследник, отец — только любовник матери, а сын — его соперник!».⁶⁹ Это новое осмысление многих сторон человеческой жизни и привлекает, по мнению М.М.Бахтина, широкую публику. Фрейдизм в отличие от других психологических направлений показал «неблагополучие нашей психической жизни». На смену налаженности жизни проходит ощущение стихийности и даже трагично-

сти.

Начиная с 30-х годов психоанализ в нашей стране находился под запретом. Лишь в 1970 году появилось диссертационное исследование Р. Ф. Додельцева, в котором рассмотрено понимание Фрейдом искусства и творческого процесса. Естественно, психоанализ рассматривался в данной работе критически, но вместе с тем достаточно объективно. Особого внимание заслуживает связь психоаналитического учения и романтического мышления. По мнению Р. Ф. Додельцева, именно в романтизме берет истоки своеобразный взгляд на культуру и искусство, достигший логического завершения во фрейдовском, учении. Романтики провозгласили «... культ «естественного человека», основы динамизма которого скрыты в целостных, спонтанных, в конечном итоге иррациональных состояниях человеческой души».⁷¹

С перестроечных времен начинается возрождение психоанализа. Одной из интересных работ нашего времени является книга А. М. Руткевича.⁷² Издание представляет собой курс лекций для студентов-философов. Направленность аудитории определила подход и содержание курса. Автор стремится познакомить студентов с психоанализом не как с областью медицины и психологии; он представляет психоаналитическое движение как часть истории идей западной культуры. По мнению А. М. Руткевича, «вопреки не слишком доброжелательному отношению Фрейда к философии, сам он хотя бы отчасти принадлежал и

⁶⁹ Там же. С. 167-168.

⁷⁰ Там же. С. 154.

⁷¹ Додельцев Р. Ф. Проблема искусства в мировоззрении Фрейда. (Историко-критический
анализ.) Автореф. дисс.... канд. филос. наук. М., 1970. С. 11.

⁷² Руткевич А. М. Психоанализ. Истоки и первые этапы развития: Курс лекций. М., 1997.

к этому цеху, поскольку в центре его внимания всегда оставался вопрос о при-роде человека, его месте в физическом и социальном мире».

А. М. Руткевич довольно критично подходит к психоаналитическому учению. Он отмечает теоретическую зыбкость многих положений психоанализа, что вытекает из обилия течений внутри этого учения: так, исследователь справедливо замечает, что человек, последовательно прошедший курс у фрейдиста, „ юнгианца и т.д., будет открывать у себя разные психические структуры: «Одна из особенностей психоанализа, что факты слиты с интерпретацией и вне ее не наблюдаемы».⁷⁴

Интерпретация-играет в психоанализе огромную роль. По верному замечанию А. М. Руткевича, человек, просто вспоминающий сон, уже его интерпретирует. Таким образом, «каждый факт обнаруживается только через призму интерпретации, он практически невоспроизводим для другого аналитика, даже если он придерживается той же самой понятийной системы. Если же они пользуются разными категориями, то и факты предстают в совершенно ином свете».⁷⁵ Таким образом, очевидна недооценка сознания, на долю которого приходятся вторичные процессы переработки содержаний бессознательного. В духе постмодернизма А. М. Руткевич определяет диалог пациента с врачом~как «текст» мыслей и переживаний человека, где есть пропуски и искажения, который должен расшифровать психоаналитик.⁷⁶

С момента своего рождения и до сегодняшнего дня психоанализ прошел сложный путь. Многие положения Фрейда оказываются ошибочными. По мнению А. М. Руткевича, из всех положений психоанализа важно и сохраняется одно: «... динамическая картина взаимодействия различных инстанций психики, вытеснение одних содержаний другими,и символизация одних другими».⁷⁷ Повествуя о взглядах психоаналитического учения на искусство, А. М. Руткевич отмечает, что исходным пунктом для Фрейда является психопатология. В

⁷³ Там же. С. 5.

⁷⁴ Там же. С. 39.

⁷⁵ Там же. С. 262.

⁷⁶ Там же. С. 213.

⁷⁷ Там же.

этом, по мнению исследователя, его сходство с романтиками: понять произведение «через психологию гения». Произведение искусства становится моментом биографии художника. Однако в отличие от романтиков Фрейд упускает из виду «самое главное — творческий акт художника».

Направление исследования А. М. Руткевича продолжил А. А. Гугнин. Литературовед по специальности, он рассматривает учение Фрейда в контексте культурной ситуации Австро-Венгрии рубежа XIX—XX веков. Чрезвычайно важным представляется утверждение исследователя, что Фрейд добился успеха как писатель, предложив публике «невиданный до того литературный жанр документированного психоаналитического повествования».⁷⁹ Критик подхватывает высказанную многими мысль, что Фрейду часто было достаточно одного факта, как правило, связанного с самоанализом, чтобы*на его основе построить строгую научную систему. А.А. Гугнин, применяя психоанализ к самому Фрейду, утверждает, что бессознательное всю жизнь подталкивало ученого к писательству и философии, но поскольку Фрейд понимал, что «всякая философия есть всего лишь определенный взгляд... очередная попытка интерпретации бесконечной и все еще непознанной нами Вселенной»,⁸⁰ Фрейд облек свою философию в оболочку точной науки. Существенно также замечание исследователя, что только неоспоримые литературные качества фрейдовских трудов сделали возможным широкое влияние его учения на общество. Однако в рамках своей работы А. А. Гугнин не дает точного определения стиля Фрейда и его места в рамках существующей жанровой системы.

О все возрастающем интересе к психоаналитическому учению с точки зрения его влияния на литературу свидетельствует диссертация Е. П. Евласьева. Исследователь посвящает свою работу изучению влияния, оказанного Фрейдом на творчество знаменитого австрийского писателя Стефана Цвейга. Е. П. Ев-ласьев отмечает, что Фрейд с годами все яснее понимал, что «... он по существу

⁷⁸ Там же. С. 309-313.

⁷⁹ Гугнин А. А. Австрийская литература XX века: статьи, переводы, комментарии, библио
графия. Выпуск первый. Новополоцк - Москва, 2000. С. 4.

⁸⁰ Там же. С. 79.

своему писатель и философ, но отнюдь не ученый в прямом смысле слова».⁸¹ Фрейд сам признавался, что истории болезней, которые он описывал, напоминают новеллы.⁸² По мнению Е. П. Евласьева, упорядочить поток сознания пациентов стало возможным путем использования особых стилистических приемов, «... которые сочетали в себе необходимую меру научности при сохранении некоторой доли художественной фантазии». Среди таких приемов исследователь выделяет: драматические акцентировки, построение особых экзистенциальных коллизий, раскрывающих скрытые механизмы психических пережива-

~ 83 НИИ.

Идеи Е. П. Евласьева развивает исследователь А. И. Жеребин. Литературные элементы фрейдовских произведений А. И. Жеребин связывает с необходимостью выработать особый язык созданной Фрейдом науки: «Союз с поэзией был призван служить усовершенствованию традиционного научного ин-струментария, слишком грубого для избранной Фрейдом материи». Метафоричность языка психоанализа рассматривается исследователем как единственно возможный вариант описания глубинных проявлений психики. Анализируя произведение Фрейда «Исследования истерии», А. И. Жеребин отмечает, что истории болезни, вошедшие в эту книгу, сравнимы по своей- структуре с детективной новеллой Эдгара По или Конан Дойля. Эта структура играет важную смыслообразуюшую роль, она определяет характер исследования: «Травма формируется в сознании пациента самим психоаналитиком, подобно тому как

⁸¹ Евласьев Е. П. Психоаналитическая концепция 3. Фрейда и творчество С. Цвейга: Дисс.
канд. филос. наук. М., 2002. С. 46.

⁸² Интересно и замечание Р. Ф. Додельцева, что толкования сновидений пациентов обнару
живают логику Шерлока Холмса с его дедуктивным методом: за известными фактами скры
ваются обстоятельства, о которых пациент не подозревает. Критик называет такой подход к
изучению психики «детективным». См.: Додельцев Р. Ф. Фрейдизм: культурология, психоло
гия, философия. М., 1997. С. 60.

⁸³ Евласьев Е. П. Указ. соч. С. 49.

⁸⁴ Жеребин А. И. Вертикальная линия. Философская проза Австрии в русской перспективе.
СПб., 2004. С. 246.

художник творит смысл своего произведения».⁸⁵ Талант Фрейда-писателя выходит на первый план и даже определяет его научную работу.

Итак, психоанализ Фрейда рассмотрен в отечественной науке подробно и
с различных позиций. Следует отметить стремление исследователей изучить
концепцию Фрейда с точки зрения его философского содержания. Если ученые
советского периода критически,подходят к психоанализу или пытаются синте
зировать фрейдизм и марксизм, то современные исследователи: признают пси
хоаналитическое учение одним из плодотворнейших в западной культуре: Осо
бого внимания заслуживает попытка выявления художественных достоинств
некоторых фрейдовских работ. "

Исследования; посвященные Зигмунду Фрейду зарубежными писателями и учеными, поражают многообразием: биографии, трудьгпсихологической, философской и культурологической направленности. Почти всеми исследователями упоминается; фундаментальная биография Э; Джонса. ; заслуживает внимания работа V^і. Дадуна «Фрейд»⁸⁷ и написанная П. Феррисом художественная? био-

графия; основателя ; психоанализа:

О Фрейде как о писателе и мыслителе говорили его современники. Л.Витгенштейн, довольно? критично относившийся, к психоанализу, заметил: «Фрейд своими фантастическими псевдообъяснениями (именно потому, что они являют блеск ума)і оказал нам дурную услугу. (Теперь каждый осел с помощью этих образов «объясняет» симптомы заболеваний.)».⁸⁹ Таким образом, не принимая учение о психоанализе,. Л.Витгенштейн признавал Фрейда как мыслителя. .

Последователь Фрейда Т. Райк отмечал диалогический характер многих фрейдовских работ. Ві научное: произведение (как; правило, на имплицитном уровне) вводитсяшротивник, с которым начинается:полемика.. Этот противник

Там же. С. 247.

Джонс Э. Фрейд. Жизнь и творения Зигмунда Фрейда. М., 1997.

Дадун Р. Фрейд. М., 1994.

¹ Феррис П. Зигмунд Фрейд. Минск, 2001.

Витгенштейн Л. Философские работы. М., 1994. Т. 1. С. 462.

символизирует строгую самокритику Фрейда, но в то же время и читателя, ко-

_ж ~ 90

торыи сохраняет критическое отношение к аргументации Фрейда.

Некоторые исследователи творчества основателя психоанализа, причем они говорят о трудах Фрейда именно как о творчестве, считают ученого «первоклассным писателем». Ф. Виттельс в книге «Фрейд. Его личность, учение и школа» рассматривал его труд «Толкование сновидений» в художественном аспекте. Он писал: «Толкование сновидений» Фрейда — удивительная книга. В ней заключается его самое замечательное открытие...».⁹¹ Фрейд охотно приводит в качестве примеров для анализа свои собственные сновидения. Таким образом, автор был «заторможен» стремлением к исповеди. Произошло смешение личных разоблачений с областью научного знания. Виттельс утверждает при этом, что истинная цель книги — раскрытие языка сновидений, осуществляется лишь попутно; «Толкование сновидений» представляет собой «чрезвычайно оригинальную автобиографию». Не случайно-Э. Фромм, представитель неофрейдизма, предпринял попытку изучить личность Фрейда с помощью психоанализа, причем основывался в том числе на «Толковании сновидений», называя этот труд «автобиографическими заметками».⁹³

Точку зрения Ф. Виттельса уточняет исследователь X. Политцер*. Он отмечает, что в свои работы Фрейд включал много автобиографических моментов, причем таких, которые раскрывали его душевный мир. Фрейд был и аналитиком, и анализируемым одновременно. Этот парадокс обусловливает особые свойства фрейдовских интерпретаций. X. Политцер тщательно проанализировал некоторые из фрейдовских сновидений и выяснил, что Фрейд в своих толкованиях не был откровенен с читателем. Например, в знаменитом сновидении об инъекции Ирме Фрейд, по мнению исследователя, не освещает момент сексуального влечения к« пациентке.⁹⁴ Причина замалчивания, как. считает критик,

⁹⁰ Reik Т. Freud als Kulturkritiker. Wien-Leipzig, 1930. S. 9 - 10.

⁹¹ Виттельс Ф. Фрейд. Указ. соч. С. 72.

⁹² Там же.

⁹³ Фромм Э. Фрейд. М., 2002. С. 15.

⁹⁴ Politzer Н. Hatte Odipus einen Odipuskomplex? Versuche zum Thema Psychoanalyse und Litera-
tur. Miinchen, 1974. S. 115 - 116.

зо носит не столько моральный, характер,, сколько эстетический. Сны для Фрейда были не только материалом для анализа,, они имели поэтическую функцию. Фрейд собирал сны также как «... бесценный антиквариат...», поэтому представлял их читателю в выгодном свете.⁹⁵

Немаловажную роль с точки зрения художественных достоинств работ Фрейда играет заключенный в них обширный пласт цитат. Р. Дадун выделяет два типа так называемых риторических цитат, с помощью которых Фрейд подтверждал и усиливал .свои собственные иллюстрации и исследования: «поэтические» и «популярные». В рубрику «поэтических» попадают цитаты, взятые непосредственно из творчества, поэтов, имя которых может упоминаться в тексте: Гете,. Шекспир; Платон, Вергилий, Шиллер, Гейне, а также Библия и т. п. Имена писателей появляются «в решающие моменты развития фрейдовской мысли». Подобные цитаты охватывают широкий круг проблем, помогают уточ-нитьили проиллюстрировать то или иное положение.⁹⁶.

Целью второго типа цитат — «популярных»— является* вскрытие проблем, обнажение их или выставление напоказ. Здесь представлены еврейские анекдоты,, термины* на идише и. фразы, заимствованные у более современных авторов. Примером, может служить И: Нестрош (1801-—1862), _г названный «венским Аристофаном», знаменитый автор- народных сатирических.пьес. Исследователь отмечает «удивительную стилистическую «гибкость» создателя т психоанализа, легкость письма, за которым можно почувствовать живость и легкость мысли».⁹⁷

Одним из литературоведов., говоривших о художественных достоинствах трудов Фрейда, был В. Мушг. В своем небольшом эссе он намечает основные моменты повествовательной техники Фрейда, которые позднее были. подхвачены, другими:исследователями. Прежде всего;.В; Мушг выделяет единство^ формы и содержаниями подчеркивает, что если с аргументацией и выводами фрей-довскихработ можно не согласиться, то всегда привлекательна манера,.в кото-

⁹⁵Ibid. S. 118.

⁹⁶ Дадун Р: Указ. соч. С. 249.

⁹⁷ Там же. С. 250.

рой подается материал.⁹⁸ Исследователь характеризует стиль Фрейда как выросший из медицинской научной прозы и вобравший в себя элементы, которые характеризуют Фрейда-прозаика: любовь к слову, наглядность изображения, чувство ритма, связь с поэзией и разговорным языком. Фрейда связывает с поэзией, например, тот факт, что ученый «узурпировал» ключевое слово многих поэтов — «сон», сделал его научным термином и существенно расширил, образовав на его основе множество терминов: работа сна, источник сна, материал сна и т. д." Работа В. Мушга имеет некоторые недостатки: исследователь подчеркивает впечатление от фрейдовских произведений как художественных, не опираясь на строгую научную теорию.

Исследование В. Шёнау, продолжателя В. Мушга,. является более весомым, так как построено на научной основе. Прежде чем изучить стилистические особенности фрейдовских трудов, В. Шёнау дает определение стиля и стилистических средств, определяет различие художественного и научного стиля, а также выделяет несколько подвидов внутри стиля? научного. Исследователь не разделяет точку зрения В. Мушга по поводу художественности произведений* Фрейда. В. Шёнау приходит к спорному выводу: хотя стиль Фрейда и включает в себя литературные элементы, он остается научным стилем. Фрейд — не писатель, но автор научной прозы, считает критик.¹⁰⁰

Известно, что понятия искусства и творчества занимают в психоанализе значительное место. Много исследований посвящено связи Фрейда с искусством и литературой. Т. Корнбихлер одну из глав своей книги назвал «Психоанализ и культурология», показав в ней связь психоаналитического учения с гуманитарными науками, в частности, с литературоведением.¹⁰¹ Критик определяет психоанализ как мировоззрение и даже философию, которая.предлагает ответы на «больные» вопросы человечества. При этом исследователь ссылается- на размышления самого Фрейда, который понимал психоанализ не только и не

⁹⁸ Muschg W. Freud als Schriftsteller. Munchen, 1975. S. 6 - 7. "Ibid. S. 20,24.

¹⁰⁰ Schonau W. Sigmund Freuds Prosa. Literarische Elemente seines Stils. Stuttgart, 1968. S. 13.

¹⁰¹ Kornbichler T. Die Entdeckung des 7. Kontinents. Frankfurt a. Main, 1989.

столько как метод лечения неврозов. Это учение было призвано помочь в различных сферах жизни, имеющих отношение к изучению человеческой души (искусство, религия, социология и психология).¹⁰² С другой стороны, Т. Корн-бихлер определял психоанализ как литературу, точнее, как «литературный миф нового времени».¹⁰³ Психоаналитическое учение претендует на анализ произведений литературы и искусства, но в то же время оно также может быть объектом литературного исследования.

Касаясь создания так называемых «психоаналитических биографий» и психоаналитической интерпретации художественных произведений, Т. Корн-бихлер отмечал в отдельных случаях однобокость анализа (понимание произведения как симптома) и нелепость выводов (зачисление людей искусства в штат невротиков). Тем не менее, для хорошего биографа психоанализ может явиться действенным вспомогательным средством изучения индивидуальности истори-

104 ,». ' v

ческой личности. Фрейд, по верному замечанию исследователя, явился как раз таким хорошим биографом; он внимательно изучал биографии анализируемого писателя или художника, знакомился с их произведениями, с исторической ситуацией' эпохи. Иными словами, анализ Фрейда был, по мнению критика, направлен на анализ жизненного стиля-индивида.¹⁰⁵ Т. Корнбихлер пользуется здесь терминологией австрийского психолога Альфреда Адлера, который считал, что человек во всех сферах жизни обнаруживает одни и те же линии поведения, каковые и образуют характер или жизненный стиль.

Й. Кремериус в своем труде заявляет, что отношения между психоанализом и литературой так же стары, как и сам психоанализ. Исследователь упоминает о деятельности Венского психоаналитического общества (Wiener Psycho-analytische Vereinigung, 1908) и, издаваемых им публикациях. Большинство работ публиковалось под рубрикой «Эстетика, литература и искусство». Однако следует учитывать и оговорку Й. Кремериуса: Фрейд не проводил литературо-

¹⁰² Фрейд 3. Интерес к психоанализу // Фрейд 3. Интерес к психоанализу. Минск, 2004. С.
185.

¹⁰³ Kornbichler Т. Op. cit. S. 110.

¹⁰⁴ Ibid. S. 96.

¹⁰⁵ Ibid. S. 100.

ведческии анализ произведений,, он рассматривал их под определенным углом зрения: в какой мере они подтверждают его теорию. И: Кремериус отмечает и обратную связь: первыми психоанализ приняли не ученые, а писатели, которые многому учились у Фрейда. Среди них — Томас Манн, Гуго фон Гофмансталь, Стефан Цвейг, Джеймс Джойс, Итало Звево, и другие.¹⁰⁷ Ученый предлагает подробное исследование рецепции фрейдовского учения в кругу писателей, особенно тех из них, кто подвергался психоанализу и высказывался о терапевтическом влиянии учения на их творческую деятельность.

Внимание взглядам Фрейда на взаимоотношения науки, в частности психоанализа; и искусства уделяет Д. ф. Бёттихер. Фрейдовское: отношение к искусству было, по мнению критика, двойственным: с одной; стороны, Фрейд использовал художественные произведения; для- подтверждения* своих теорий, ив частности; поэтому отдалялся от литературы как явления «невротического»; с другош стороны, ученый признавал первенство поэтов в открытии тайн человеческой души. Значение же психоанализа в этой связи-виделось,Фрейду в создании системынаучных знаний о человеческой психике, делает вывод критик.¹⁰⁸

В настоящее время*на,основе глубинной психологии^⁰⁹ создано множество видов; интерпретации искусства. Особенно интересная так называемая «я-психологическая» теория искусства. Заслуга ее состоит втом, что она включает в задачу психоаналитического толкования анализ стиля. Известно признание Фрейда, что его больше интересовало содержание художественного произведения, нежели его формальные свойства. Современные психоаналитические тео-

¹⁰⁶Cremerius J.FreudunddieDichter.Freiburg, 1995; S:16- 17. ¹⁰⁷Ibid.S. 18-19; '.'..'

¹⁰⁸ Boetticher D, v. Gp. cit: S;97 — 99.

¹⁰⁹ Глубинная психология — направление психологии; предмет и общую проблему которого
составляет исследование бессознательного. Бессознательное существует вне и независимо от
сознания и является глубиной психики. Содержание бессознательного играет решающую
роль в выяснении ценности личности. Центральное психологическое течение глубинной
психологии — психоанализ 3. Фрейда. Глубинная психология включает также концепции
индивидуальной психологии А. Адлера, аналитической психологии К. Г. Юнга и другие.
См.: Ждан А. Н. История психологии: от античности к современности. М., 2002. С. 318.

рий рассматривают содержание художественного произведения в тесной связи с формой.¹¹⁰

Исследователь X. Кэлер согласен с предыдущим мнением. Критик полагает, что фрейдовский анализ литературных произведений не является литературоведческим анализом: из его рассуждений мы ничего не узнаем о литературном своеобразии, композиции произведения; Фрейда интересует исключительно поведение персонажей, иллюстрирующее его положения.¹¹¹ В этом обстоятельстве заключена, по мнению исследователя, главная ошибка Фрейда: нельзя напрямую выводить из художественного произведения патологические процессы. Это неправильно не только с точки зрения литературоведения, но и по отношению к медицине подобные выводы могут рассматриваться лишь на уровне гипотезы, считает критик.¹¹²

Итак, учение Фрейда за рубежом вызывает интерес философов; писателей и литературоведов. Действительно, были предприняты попытки рассмотреть художественные достоинства и стилистические особенности трудов Фрейда. Однако исследователи практически не упоминают об общей очень плодотворной культурной ситуации в Австро-Венгрии порубежного времени, когда стало возможным смешение научного и художественного стилей, вызванного тесным сближением литературы и искусства с медициной и психологией.

Исследователи наследия Шницлера и Фрейда внесли весомый вклад в понимание двух представителей эпохи рубежа XIX—XX веков: рассмотрены ключевые аспекты творчества Шницлера, его связь с психологией, общность биографий и мировоззрения Шницлера и Фрейда, сделаны попытки реконструировать психологическую концепцию Шницлера и выявить элементы художественного стиля в.работах Фрейда. Однако общий культурный контекст, породивший «двойников», остается без внимания исследователей. При этом критики часто ограничиваются лишь внешним биографическим сходством двух мыс-

¹¹⁰KornbichlerT. Op. cit. S. 105.

¹¹¹ Kiihler H. Der Witz, die Tniume und die schopferische Phantasie des Schriftstellers II Freud S.

Der Witz und seine Beziehung zum Unbewussten. Leipzig, Weimar, 1985. S. 315.

¹¹²Ibid. S. 317-318.

лителей, забывая об их оригинальности. Необходимо подчеркнуть, что Шниц-лер и Фрейд при общности интересов шли разными путями и вырабатывали собственный взгляд на проблемные вопросы порубежного времени.

АКТУАЛЬНОСТЬ ТЕМЫ ИССЛЕДОВАНИЯ состоит в последовательном рассмотрении эстетического и художественного наследия ученого-психолога Шницлера и многогранной деятельности философа и писателя Фрейда в историко-культурном контексте эпохи конца XIX — начала XX веков. Связь творчества Шницлера с медициной и психологией и выход психоанализа Фрейда за рамки психологии в многоплановое философское учение показательны для интегративного характера австрийской культуры и позволяют выявить мощные импульсы к соединению психологии и литературы на протяжении XX века. Одной из особенностей психологизации культуры является взаимопроникновение различных жанровых форм и смешение стилей. Сопоставление двух мыслителей, стоявших у истоков новой культурной эпохи и внесших существенный вклад в дальнейшее ее развитие необходимо для более полного понимания путей развития как австрийской, так и европейской культуры.

НАУЧНАЯ НОВИЗНА ИССЛЕДОВАНИЯ¹. В работе впервые предпринимается попытка на основе анализа драматургии, прозы и дневниковых записей Шницлера обосновать наличие у писателя собственной психоаналитической концепции. Данный вопрос не выделялся в критических работах отечественных и зарубежных авторов как самостоятельная задача. В диссертации впервые рассматривается культурологическая направленность и художественные достоинства трудов Фрейда с точки зрения выявления¹ индивидуального авторского стиля ученого и отнесения его наследия к одной» из жанровых категорий. Новым является компаративистский подход к наследию Шницлера и Фрейда с привлечением широкого историко-культурного контекста.

ЦЕЛЬЮ ДИССЕРТАЦИОННОЙ РАБОТЫ является изучение оригинального комплексного психологического подхода к человеку Шницлера, в котором определенное место отводится теории психоанализа Фрейда, и рассмот-

рение наследия Фрейда с точки зрения его художественного своеобразия. Осуществление этой цели предполагает постановку следующих задач:

определить отношение Шницлера к открытиям современной ему медицины и психологии;

обозначить границы фрейдовского влияния на творчество Шницлера;

рассмотреть реализацию взглядов Шницлера на психологию человека на примере анализа его ранних новелл и драм;

определить шницлеровский подход к психологии человека на основе эссе, писем и дневников писателя;

- выявить причины выхода психоанализа за узко-научные рамки в широкое и
. многоплановое учение, затрагивающее основные вопросы культуры;

осуществить литературоведческий анализ произведений Фрейда;

выявить элементы художественности в трудах ученого;

- дать жанровое определение произведениям Фрейда и выявить своеобразие
его литературного стиля.

ОБЪЕКТОМ ДИССЕРТАЦИОННОЙ РАБОТЫ стали пьесы и новеллы Шницлера, материалы из дневников, сборников афоризмов, заметок и писем; а также психоаналитические и культурологические работы Фрейда. ^

В ОСНОВЕ МЕТОДИКИ ИССЛЕДОВАНИЯ лежит компаративистский подход к произведениям Шницлера и Фрейда в сочетании с социокультурным, историко-функциональным, структурным, биографическим и стилистическим анализом. Работа строится на лучших достижениях отечественного литературоведения: историко-литературном подходе, теории диалогичности М.М. Бахтина и семасиологии Ю.М. Лотмана. Предлагаемое исследование учитывает опыт современных зарубежных литературоведческих направлений: герменевтики, рецептивной эстетики, структурализма и постструктурализма.

НАУЧНО-ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ РАБОТЫ состоит в разработке общих мировоззренческих, психологических, литературно-эстетических и художественных аспектов наследия Шницлера и Фрейда. Эстетическая концепция Шницлера и его видение психологического мира личности

обусловливают особый колорит шницлеровского наследия, который заключается в использовании медицинских аспектов в творчестве. Художественные качества текстов Фрейда и связь его учения с широкими пластами культуры также способствуют более глубокому пониманию культурной ситуации рубежа XIX—XX веков. Сопоставление австрийских мыслителей выявляет природу синтеза разноуровневых явлений культуры.

ПРАКТИЧЕСКАЯ ЦЕННОСТЬ ДИССЕРТАЦИИ состоит в том, что ее материалы могут быть использованы при чтении лекций и проведении практических занятий по истории зарубежной литературы, в спецкурсах и спецсеминарах по австрийской литературе и культуре, а также при дальнейшем изучении творчества Шницлера и Фрейда. В рамках междисциплинарных связей результаты работы могут быть использованы в качестве иллюстрации взаимодействия литературы и психологии.

АПРОБАЦИЯ НАУЧНЫХ РЕЗУЛЬТАТОВ: основные положения диссертации отражены, в публикациях автора 2001—2007 годов и в докладах на межвузовских и международных конференциях (МПГУ, Пуришевские чтения, 2002—2003; ИГАСУЮ, 2004, 2007); отдельные аспекты исследования обсуждались на ежегодных итоговых Научных конференциях студентов и аспирантов и на кафедре зарубежной литературы ИвГУ (2001—2006). По теме диссертации опубликовано 9 статей и 4 тезиса.

СТРУКТУРА РАБОТЫ: диссертационное исследование состоит из введения, двух глав, заключения и библиографического списка.

Во введении, формулирующем актуальность, новизну и задачи исследования, определен различный уровень изученности наследия Шницлера в зарубежном и отечественном литературоведении; а также дается обзор исследовательской литературы, посвященной научной деятельности Фрейда.

Первая глава диссертации — «Артур Шницлер и Зигмунд Фрейд-в психологическом и литературном дискурсе эпохи» — состоит из двух параграфов. В первом параграфе «Истоки психологизма в австрийской литературе»

прослеживается зарождение в австрийской литературе интереса к психологии личности и его реализация в произведениях предшественников, современников и последователей Шницлера. Исследуются влияния на австрийскую культуру со стороны писателей европейских стран (прежде всего, Франции и России) и дается картина своеобразного синтеза этих влияний, осуществленного в условиях самобытной австрийской культуры.

Во втором параграфе «Предшественники, современники и последователи психоанализа 3. Фрейда» прослеживается зарождение в Австро-Венгрии нового психологического подхода к человеческой личности. Изучен богатый философский материал, в котором преломлялась идея о бессознательном. Исследуется влияние французской психологической школы на формирование теории глубинной психологии и развитие идей французских ученых в трудах австрийских психологов конца XIX — начала XX веков. Изучаются различные психоаналитические течения с точки зрения их связи с широкими пластами культуры и влияния на искусство XX века.

Вторая глава «Врач А. Шницлер и писатель 3. Фрейд: два подхода в изучении психологии личности в австрийской культуре» содержит зачин, посвященный личным контактам Шницлера и Фрейда. Первый параграф «Артур Шниилер как философ и ученый» состоит из трех разделов. В первом разделе «Врач Артур Шницлер» определяются границы влияния медицинского образования на творчество писателя, отмечается интерес Шницлера к важнейшим медицинским вопросам рубежа XIX—XX веков — сновидению и гипнозу и определяется- специфика его ранних произведений, предвосхищающих становление психоанализа. Второй раздел «Психологический аспект творчества Шницлера» отмечает особую проблематику творчества писателя: темы любви, смерти и игры. В третьем разделе «Глубинно-психологическая концепция Шницлера» освещаются взгляды писателя на психоанализ, а также выявляется

шницлеровская концепция душевного мира человека и ее реализация в поздних произведениях писателя.

Второй параграф «Зигмунд Фрейд как философ и писатель» состоит из трех разделов. В первом разделе «Проблема художественности» изучаются наиболее продуктивные концепции, посвященные понятию художественности, и выделяется ряд сущностных признаков, характеризующих произведение искусства. Второй раздел «Жанровая специфика наследия Фрейда» выявляет связь Фрейда с художественным творчеством. Уделяется внимание эстетическим взглядам Фрейда и его пониманию сущности искусства, а также дается классификация работ ученого, посвященных анализу литературных произведений и исследованию психологии личности художника. Работы Фрейда изучаются с литературоведческой точки зрения, в них выявлены признаки художественности при рассмотрении индивидуального авторского стиля. Третий раздел «Стилистические особенности трудов Фрейда» посвящен стилистическим достоинствам, фрейдовских работ.

В заключении подводятся основные итоги исследования.

Библиографический список включает 365 наименований, 117 из них на немецком и английском языках.

Истоки психологизма в австрийской литературе

Обращение к психологии и исследование глубинных движений человеческой психики характерно для европейской литературы XIX—XX веков. Применительно, к творчеству принято говорить о таком художественном качестве как психологизм. По определению А.Б.Есина, психологизм — это «освоение и изображение средствами художественной литературы внутреннего мира героя: его мыслей, переживаний, желаний; эмоциональных состояний и т. п., причем изображение, отличающееся-подробностью ж глубиной»;? При этом писателем -. используются различные приемы психологического изображения,, в том числе психологический анализ и самоанализ.2

«Старая Австрия», — по мнению исследователя Д: Затонского, — «некий-малый космос. Множество нацищ родов, укладов; разные уровней экономического и политического бытия боролись там за.самоопределение..- Кулыура.не-мецкой Австрии обогащалась за счет иноязычных,, инонациональных влияний; превращалась ВІ своеобразного посредника между германским и славянским-; культурными мирами; между Западной и Восточной; Европой».3 В; Австро-Венгрии складывались своеобразный культурный колорит, особая менталь-ность и отличный от других стран психологический склад человека, которые отличают сегодня австрийскую культурную традицию.

Австрийская литература долгое время считалась лишь частью литературы немецкой. Литературные традиции в Австрии, начала XIX века находились, в-стадии: своего становления Часто произведения; отличал «провинциальный» и бытописательный; характер: Писатели обращались к изображению, природы, рассказывали о крестьянском:труде,.о воспитании в духе теорий Руссо, а пове ствование отличалось размеренностью.4 Стремления глубоко проникнуть в человеческую душу не наблюдается. Заметны лишь начатки психологизма. Бурное развитие психологии и интерес к потаенным движениям души у писателей в конце XIX века отражают, на наш взгляд, огромный скачок, проделанный австрийской литературой в столь короткий срок.

Интерес к психологии в австрийской литературе середины XIX века возник под влиянием романтического движения в Германии и других европейских: странах. Особые условия бытования романтизма в Австрии не позволили ему обрести фил ософский характер; как это было в йенском романтизме. Романтизм. в Австрии своеобразно синтезирует с. реализмом и бидермайером, приобретая национальную специфику по сравнению с другими европейскими литературами. В художественном мышлении крупнейших австрийских прозаиков А.Штифтера, Л. фон Захер-Мазоха и Ф: фон Заарашсихологизм постепенно становится основным художественным средством?объяснения:поведения:человека в обществе.

Психологизм в раннем творчестве выдающегося поэташшрозаика Адальберта Штифтера-(1805—1868) лежит преимущественно в рамках романтического канона. Душевное состояние: героев передается? через описание природы: «Как-то раз, задержавшись у Целесты, Гуго поздней ночью возвращался-к себе; он глядел, как ветер перед грозой рвал в клочьяі на небе тучи, и что-то в нем крикнуло: «Нет! Это не любовь, не ее чистый, золотой, блаженный.луч...».5 Природа для писателя;— одна из вечных ценностей и утешение человеческого сердца. Штифтера неоднократно упрекали в приверженности природе и человеческому быту, «мелким» обыденным вещам. Но,, по мнению писателя;.то, что считается мелким, — есть как раз «большое» и великое. Штифтер формулирует свой мягкий закон (dass sanfte Gesetz): «закош справедливости, закон обычая; закон, который.требует уважения к каждому, ... ибо каждый человек есть дра гоценность для всех" других людей». Мягкий закон, принятый Штифтером за основу творчества, мешает эволюции писателя в сторону психологического изображения. А.В. Михайлов замечает, что Штифтер считал недопустимым врываться во внутренний мир героев и рассказывать об их тайнах: «Такая сдержанность писателя аналогична для него поведению человека в жизни: врываться в чужой мир недопустимо, безнравственно, и потому это же безнравственно в поэзии». Поэтому в поздних произведениях Штифтер ищет непрямых путей для выражения внутреннего мира героев: важнейшим средством психологического изображения становится парадоксальный прием умолчания, а вся тяжесть психологической нагрузки ложится на стиль.

Психологию любовных отношений скрупулезно изучал Леопольд фон Захер-Мазох (1836—1895), давший помимо собственной воли свое имя феномену мазохизма. Он уделял пристальное внимание эротике в своей натуралистической прозе, а герои Захер-Мазохабыли несовместимые моралью австрийского общества того времени: «Там, где в соответствии с канонами немецкого «бюргерского реализма», эротика в серьезной мере маргинализируется и загоняется в; узкие рамки «бюргерской семейственности», Захер-Мазох публикует «Венеру в мехах», катехизис мазохизма par exellence, не делая принтом тайны из того обстоятельства, что события, описанные в повести, соответствуют реальным подробностям его романа с молодой вдовой Фанни фон Пистор».10 Следует подчеркнуть, что творчество писателя, хронологически относящееся ко второй половине ХГХ века, по своей проблематике предвосхищает эпоху рубежа XIX—XX веков. По мнению Л.Н. Полубояриновой, Захер-Мазох открывает «новые для европейского культурного сознания-формы эротики».

Предшественники, современники и последователи психоанализа 3. Фрейда

Как известно, фрейдовский психоанализ претендует на.статус универсальной системы, объясняющей все стороньгиндивидуальнойш общественной; жизни. При этом главным аспектом психоанализа является идея о бессознательном, которое в конечном: счете и определяет все.человеческое существование, а.в более широком смысле и все мироздание: Такое мнение не являлось.новым. Исследователи отмечают, что смутные представления? существовании бессознательного появились, давно: со времен глубокой:древности философы придавали значение такому проявлению бессознательного как сновидения.136 Не менее важными, чем естественнонаучные источники, были для Фрейда литературные и философские влияния. По замечанию Л. Шертока и Р.Соссюра, «понятие бессознательного — не новость для тех, кто воспитывался в традициях немецкой культуры». В умах немецких романтиков глубоко укоренилась мысль о бессознательной, инстинктивной жизни, обнаруживающейся в сновидениях или психической болезни. Они провозгласили культ индивидуального и иррационального в оценке человеческой деятельности.

Современный ученый Р. Тарнас, исследуя пути развития западного мышления, приходит к выводу о наличии в западной культуре двух центральных мировоззренческих течений, двух подходов к человеческому существованию: «Одно, заявившее о себе во время Научной Революции и Просвещения, делало упор на рациональность, эмпирическую науку и скептический секуляризм. Второе, выступившее его дополнением и полярной противоположностью, уходило корнями и в Ренессанс, и в классическую Греко-римскую культуру (а также в Реформацию) и стремилось выразить как раз те стороны человеческого опыта, которые замалчивались или отвергались просветительским духом воинствующего рационализма... Это течение в западном.сознании в полный голос заявило о себе в конце XVIII — начале XIX века и с тех пор постоянно оставалось могущественной силой в западной культуре,... иногда идя вразрез с основным потоком культуры, а иногда сливаясь с ним, — вплоть до сегодняшнего дня».

Р. Тарнас замечает, что у романтического темперамента было много общего с темпераментом просветительским. Оба высоко оценивали способности человека и прославляли индивидуальный человеческий гений, предназначение которого — познавать устройство мира, творить и открывать неизведанное. Однако в каждой из этих точек соприкосновения таились глубокие расхождения. Дух просветительства воспринимал мир как атомистическую машину, объект наблюдений и опытов. Для романтического мировоззрения природа была «живым сосудом духа, кристально чистым источником таинства и откровения».

Она не была отстраненным объектом трезвого анализа, но «...тем существом, которое душа человеческая жаждет постигнуть и слиться с ним, а то откровение, которое стремится получить романтик, есть откровение не механического закона, но духовной сущности».

Столь же явно было и различие по отношению к феноменам человеческого сознания. Интерес романтиков характеризуется напряженным чувством самосознания и сосредоточенностью на сложной природе человеческого «Я». Первенство принадлежит не разуму и восприятию, а чувству и воображению. При этом интерес романтиков был направлен не только на возвышенные и благородные стороны человеческой души, но и на ее противоречивые и темные стороны, соприкасавшиеся с проблемами зла, смерти, демонического и иррационального начал: «Исследовать таинства внутренней жизни, ее настроений и побуждений, любви и желаний, страха и тревоги, глубинных столкновений и противоречий, воспоминаний и сновидений, испытать крайние и непередаваемые состояния сознания, воспарить в неведомую высь в эпифаническом экстазе, погрузиться на самое дно человеческой души, впустить в сознание бессознательное, познать бесконечность — такова «программа» романтического самоуглубления».140 В отличие от ученого, который был занят поисками общих законов, определяющих единственную объективную реальность, романтик упивался безграничной множественностью реальностей, запечатлевавшихся в его субъективном сознании и сложнейшей неповторимостью каждого события и переживания, предстающего перед его внутренним взором.

Артур Шницлер как философ и ученый

После окончания медицинского факультета Венского университета писатель семь лет работал в клинике в качестве врача-ассистента. Параллельно с врачебной практикой Шницлер с 1887 года являлся редактором основанного его отцом журнала по вопросам современной медицины "Internationale Klinische Rundschau". Шницлер писал рецензии на медицинскую специальную литературу, а также печатал собственные научные сочинения.11 Для будущего писателя его научные исследования, как и врачебная практика, имели решающее значение. По признанию Шницлера, это «обострило (его — Л. К.) восприятие».12

Следует отметить и обратную связь: ранние произведения Шницлера использовались в кругу психоаналитиков в качестве исследовательского материала. Писатель признавался, что его ранние произведения были подобны дневниковым записям, то есть выражением авторского бессознательного. Известна фраза из письма Шницлера датскому литературоведу Г. Брандесу от 1899 года: «Кто знает, не было ли написанное до сих пор всего лишь дневником».13 Об этом свидетельствует, например, ранняя новелла «Он ждет бога, свободного от обязанностей» (1886), которая представляет собой иронический портрет юного Шницлера. Ранние новеллы Шницлера часто имеют подзаголовки «фрагмент» или «фантазия». Их тематика обусловлена медицинским образованием Шницлера. Важными проблемами глубинной психологии, интересовавшими на рубеже XIX—XX веков как ученых, так и писателей, являются сновидение и гипноз. Новелла «Весенняя ночь в анатомическом театре» (1880) представляет собой яркую художественную интерпретацию различных сновиденческих теорий, как дофрейдовских, так и являющихся предвосхищением теории Фрейда. До Фрейда большинство медиков придерживалось взгляда, что сновидение едва ли заслуживает названия психического проявления. Побудителями сновидения считались исключительно чувственные и телесные раздражения. Механизмы сновидения объяснялись с позиций физиологии. Фрейд считал, что причиной возникновения сновидения является сложная совокупность мыслей, сложившаяся и не исчерпанная в течение дня. Дневной остаток должен обладать способностью к образованию желания. Обязательным условием желания, вызывающего сновидение, оказывается его неприемлемость для сознательного мышления. Содержание сновидения, остающееся в памяти после пробуждения, является своеобразным кодом потаенных желаний.14 Все это имеет место в новелле.

Сюжет новеллы заключается в следующем: молодой человек — студент-медик — уходит с танцевального вечера и гуляет по городу в предрассветный час. Неожиданно он оказывается у здания анатомического театра и решает по святить науке остаток ночи. Но благое намерение студента не сбылось: он засыпает и видит странный сон. Утром героя будит служитель анатомического театра.

Шницлер мастерски передает переход героя из состояния бодрствования в состояние сна. До конца произведения остается неясным, сном или явью являются события новеллы. Подзаголовок «Фантазия» указывает на мотив игры с читателем, который должен сам; догадатьсяj что за события разыгрываются перед ним. Твердая уверенность в /том; что герой произведения видел сон, возникает только с появлением-служителя анатомического театра. Процесс пробуждениям героя передан автором следующим; образом: "Was aber war derm mit mir, und-wer;erschiemmit einemmal als Genosse meiner Einsamkeit, der es wagen durfte, so heffig meinen Kragen zu: riitteln; daB ich? schier zu. ersticken: glaubte: „Ei dbch", schrie ich und warf denKopf rierum; „Dasei dbch Gottvor, daB ich s-auf dem Ge wissen hatte,. den Herrmdas Kollegium; verschlafen zu lassen", erwiderte der Anato miediener, indem er allmahlich meinen- Kragen auslieB". 5 Предыдущий абзац: еще проникнут образами; сна;.рассказчик; описывает Кристину и Стефана BE тесном объятии: Сон иявьв момент пробуждения героя: четко разведены не только на содержательном; ноишаформальном уровне. .

В-товремя-какпробуждениегерояшеожиданно; провести5 границу между реальностью и началом сна гораздо сложнее; «Соскальзывание» в сновидение представляет собой весьма плавный незаметный переход. В процессе чтения, вряд ли возможно помыслить о том; что началось сновидение, и только события приобретают все более странный характер. Сперва в комнату анатомического музея проскальзывает тень, котораяоказываетсяКристиной;дочерью служителя анатомички;; затеме появляется друг школлега героя-рассказчика, Стефан; и,. наконец, в окно запрыгивает скрипач- ишачинает аккомпанировать влюбленной паре, скользящей в;танце: Переход от реальности к сновидению представлен в следующем эпизоде: "Und wie traumend ІаВ ich auf den. Sessel mich: nieder, mich dem unbeschreiblichen Marchen zu entwinden, das mich umgibt. Da hor ich Stimmen vor dem Fenster. Ich schaue auf. Ein Schatten huscht vor-bei, die Tiire knarrt. Ich erhebe mich von meinem Sessel und trete der Schwelle na-her. Meiner Hand entsinkt das Messer, da ich eine schlanke Madchengestalt vor mir sehe. Ich kenne das Antlitz, das nun so angstlich lachelt, und auch das einfache Ge-wand, das uber die Htiften herabflieBt, erblicke ich nicht das erstenmal... und halblaut raf ich aus: „Christine..." (17). Реальность в данном эпизоде тесно переплетается с образами сновидения. Падение ножа из рук героя еще реально, а появление Кристины относится уже к области сновидения. Примечательно, что оба действия происходят в рамках одного предложения.

Толчком к началу сна служат голоса под окном, которые слышит герой-рассказчик. Таким образом, сновидение, на первый взгляд, провоцируют не бессознательные стремления, накопившиеся в течение дня и ждущие своего проявления, но чувственные раздражения, пришедшие извне, что позволяет трактовать начало изображения сна в новелле в духе дофрейдовских теорий. Но этот момент сам по себе еще не является доказательством того, что произведение Шницлера никоим образом не предвосхищает идей Фрейда. Само сновидение представляет собой, на наш взгляд, скрытое исполнение желания, хотя мотив исполнения желания становится ясным только через отношение товарищей главного героя к происшедшему с ним событию: "Seit jenem Morgen verbreitete sich die Sage, ich sei in das Madchen verliebt" (21).

Похожие диссертации на Артур Шницлер и Зигмунд Фрейд: писатели и психологи в контексте австрийской культуры

Новеллистика Ленгстона Хьюза в контексте культуры Гарлемского ренессансаКнязева Лидия Владимировна

Францисканская литература периода "начал" в контексте культуры Средневековья (XIII в.)Самарина Марина Сергеевна

Эпический мир "Песни о Роланде" в контексте средневековой культурыЩербаков Александр Борисович

Фольклористическая концепция Проспера Мериме в контексте диалога культурХаджиева, Лейла Лечевна

"Трагические поэмы" Агриппы д'Обинье в контексте французской культуры рубежа XVI - XVII вековФролова Алина Ивановна

Творчество Итало Звево в контексте итальянской и европейской культуры конца XIX - начала XX веков Блохина Наталья Валентиновна

Жанровое своеобразие романа К. Рейтера "Шельмуфский" в контексте западноевропейской народной смеховой культурыГусева, Светлана Викторовна

Стилевой феномен символистского романа в контексте культуры Серебряного векаДубова Марина Анатольевна

Драматургия Н. С. Гумилева в контексте культуры серебряного векаАкимова Татьяна Ивановна

"Новая Аркадия" Ф. Сидни в контексте культуры рубежа XVI - ХVII вв.Мусвик Виктория Александровна