Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Предпосылки формирования исследований невербальной коммуникации 17
1. Классический взгляд на отношение тела и сознания: картезианская исследовательская программа 19
2. Открытие информационной функции тела и формирование предпосылок для исследования невербальных коммуникативных взаимодействий 28
2.1. «Техники тела»: тело как носитель и транслятор социальной информации 32
2.2. Открытие индивидуального тела в психиатрии и психоанализе 38
3. Выводы: общие характеристики и важнейшие следствия предыстории исследования невербального коммуникативного взаимодействия 49
Глава 2. Основные методологические программы в области теории коммуникации 55
1. Кибернетика и когнитивная психология: вклад в формирование моделей коммуникативного взаимодействия 56
2. Принципы исследования коммуникации в лингвистике 70
3. Выводы: основные принципы современных исследований коммуникации и связанные с ними ограничения 94
Глава 3. Современное состояние исследований невербальной коммуникации 100
1. Общие принципы исследований невербальной коммуникации. история и современное состояние 100
2. Лингвистическая модель невербальной коммуникации. невербальная семиотика 109
3. Векторно-функциональная модель невербальной коммуникации 119
4 Выводы 128
Глава 4. Эколого-деятельностный подход к исследованию невербального аспекта коммуникативного взаимодействия 132
1. Процессуальная семантика: от тела к языку 135
1.1. Деятельностный подход к проблеме построения семантики 135
1.2. Экологический подход и теория непосредственного извлечения информации: проблема механизмов означивания 147
1.3. Сновные принципы построения семантики невербального поведения 152
2. Общие принципы построения модели невербального коммуникативного взаимодействия 156
Заключение 166
Библиография 171
- «Техники тела»: тело как носитель и транслятор социальной информации
- Выводы: основные принципы современных исследований коммуникации и связанные с ними ограничения
- Лингвистическая модель невербальной коммуникации. невербальная семиотика
- Экологический подход и теория непосредственного извлечения информации: проблема механизмов означивания
Введение к работе
Актуальность исследования
Проблема коммуникации по праву может быть названа одной из центральных для гуманитарных исследований XX века, в особенности его второй половины. Рождение в первые годы после второй мировой войны кибернетики и проникновение тесно связанной с ней теории информации в гуманитарные науки привело к резкому обострению внимания к коммуникативной проблематике, рассматриваемой здесь с точки зрения организации кодирования информации и техник ее трансляции. С другой стороны, интенсивное развитие социологии и ряда новых ориентированных на изучение социального сообщества дисциплин, таких как политология и культурология, влекло за собой интенсификацию внимания к коммуникативному аспекту межличностного взаимодействия. Коммуникация оказывается в центре внимания таких исследователей, как Ю. Хабермас ("коммуникативная рациональность"), М. Маклюен (масс-медиа как средства коммуникации), Н. Луман (коммуникативная теория власти), И. Гофман (символический интеракционизм). С позиций коммуникации пересматривается представление о языке в лингвистике, происходит поворот от "лингвистики текста" к "лингвистике речи", возникает ряд новых направлений, таких как теория речевых актов и анализ дискурса, формируется новая онтология предмета и метода лингвистических исследований.1 В области психологии также появляется ряд новых направлений, обязанных своим возникновением проблеме коммуникации, таких, как гуманистическая психология и конфликтология, сформировавшаяся на стыке политологии социальной психологии.
Подробно см.: Макаров М. Основы теории дискурса. М.,2003, в особенности с. 15-33.
Наконец, из коммуникативной проблематики вырастает новая методологическая программа в философии науки - конструктивизм.
На волне общего интереса к исследованию коммуникации в начале 50-х гг. XX в. начинается процесс изучения невербальной коммуникации, интерес к которой вызревал с начала XX в. и стимулировался открытиями информационных функций тела в психиатрии, психоанализе и антропологии. При этом с самого начала преимущество получили классификационно-описательные подходы, направленные на составление наиболее полного кодификационного описания "телесных знаков" создание вербального словаря невербального языка. Начиная с работ первого крупного исследователя "невербального языка" Р. Бирдвистла и вплоть до настоящего времени большинство исследователей идет по пути построения формальной семантики невербального поведения.4
Между тем, лингвистический подход к "невербальному языку", заимствованный, в том числе, и большинством психологов, достаточно быстро привел к обнаружению ряда фундаментальных сложностей, преодолеть которые в рамках сложившихся в лингвистике подходов не удавалось. Наиболее принципиальными оказались такие проблемы, как выделение значащих единиц в недискретном потоке телесного поведения (проблема сегментации) и обнаружение характера связи означающего с означаемым в условиях чрезвычайной подвижности того и другого (проблема механизмов означивания). Из этих двух проблем следовала третья: как возможно взаимопонимание между участниками невербального коммуникативного взаимодействия, если сообщение не делится на значащие единицы, не обладает устойчивой семантической и синтаксической структурой и всегда носит уникальный характер?
См.: Цоколов С. Дискурс радикального конструктивизма. Мюнхен, 2000.
3 Андрианов М.С. Невербальная коммуникация: стратегическая обработка паралингвистического
дискурса // Вопросы психологии, 1999, №6, с.90-92.
4 Наиболее репрезентативным примером такого подхода являются работы крупнейшего российского
исследователя невербальной семиотики Г.Є. Крейдлина; см.: Крейдлин Т.Е. Невербальная семиотика.
М.,2002; Григорьева С.А., Григорьев Н.В., Крейдлин Г.Е. Словарь языка русских жестов. М.,2001;
Крейдлин Г.Е. Просодика, семантика и прагматика невербального коммуникативного поведения:
жесты, позы и знаковые телодвижения женщин и мужчин. М.,2002.
Перечисленные проблемы были отмечены исследователями и при
изучении коммуникативного использования естественного языка.
Соответствующие вопросы стали предметом острых дискуссий в теории
речевых актов (проблема критериев сегментации коммуникативного
потока)5, герменевтике (проблема контекста), семантических теориях (что
является единицей значения и как процедура реконструкции означивания
(декодирование) осуществляется принимающим сообщение
коммуникатором).6
Тем не менее, несмотря на критику формальных методов анализа в самой лингвистике, эти методы переносились и продолжают переноситься в область невербальной коммуникации. Ситуация осложняется практически полным отсутствием собственно методологических исследований в данной области. Это, в свою очередь, связано с тем, что подавляющее большинство исследователей, выросших на структуралистской методологической программе, видят свою основную задачу в том, чтобы включить невербальный материал в общий корпус предметных областей, доступных исследованию средствами лингвистических исследовательских моделей. Таким образом, исследователи попросту не хотят видеть своеобразие материала и априорно предполагают его вторичность по отношению к традиционному лингвистическому материалу.
Нежелание большинства исследователей признавать качественное своеобразие невербального аспекта коммуникативного взаимодействия в его отличии от аспекта вербального и субординация первого второму порождает ситуацию, близкую к методологическому кризису. Неслучайно наиболее интересные результаты в области исследования человеческой коммуникации к настоящему времени получены в области философии и теоретической социологии (герменевтика, символический
5 Франк Д. Семь грехов прагматики: тезисы о теории речевых актом, анализе речевого общения,
лингвистике и риторике // Зарубежная лингвистика. М.,1999, т.2.
6 Филлмор Ч. Фреймы и семантика понимания // Новое в зарубежной лингвистике. М.,1998; Шенк Р.
Обработка концептуальной информации. М.: Энергия, 1980; Ван Дейк Т. Язык. Познание.
Коммуникация. М.: Прогресс, 1989; Goffinan Е. Frame Analysis: an Essay on the Organization of
интеракционизм, конструктивизм), в то время как в области прикладных исследований дело обстоит существенно хуже. Вплоть до настоящего времени нет эффективных моделей коммуникативного взаимодействия, которые позволили бы эффективно описывать и анализировать в равной мере вербальный и невербальный аспекты. Подавляющее большинство исследований тяготеет либо к моносубъектным моделям, в которых коммуникация описывается как процесс отправки сообщений во внешнюю среду и приема сообщений из внешней среды, либо моделям, игнорирующим участников коммуникации и рассматривающим только процесс движения информации. В обоих случаях нивелируется само событие коммуникации, которое предполагает общение двух или более людей, причем общение, осуществляющееся не по аналогии с коммуникацией механизмов, последовательно обменивающихся информацией по заданным каналам, а спонтанно сочетающее в себе различные средства, обмен информацией с помощью которых имеет нелинейный и недискретный характер.
Текущая методологическая ситуация в области исследования человеческой коммуникации фактически ' приводит исследователей к следующей дилемме. Либо фокусной точкой анализа является субъект, и тогда загадочным чудом является появление второго субъекта, который непонятным образом может понимать отправителя сообщения , либо фокусной точкой является структура межсубъектной связи в процессе коммуникации (коллективный субъект), и тогда "коммуницировать может только коммуникация"8, т.е. нет активных агентов взаимодействия. Иными словами, либо есть субъект, либо есть взаимодействие субъектов, но никогда то и другое сразу. Такая дилемма полностью перекрывает возможность подхода к моделированию коммуникативного взаимодействия и является радикальной проблемой в равной мере для
Experience. N.-Y., 1974.
7 Де Мауро Т. Введение в семантику. М.,2000.
* Летев C.B. Коммуникативное, следовательно, коммуникационное. М.,2002, с.39 и далее.
исследования как вербального, так и невербального аспектов коммуникативного взаимодействия.
Описанная ситуация приводит к тому, что, несмотря на отмеченный выше существенный интерес к проблематике коммуникации, проблема остается крайне слабо исследованной. Как пишет один из крупнейших российских специалистов по теории коммуникации и исследованию невербальной семиотики Г.Е. Крейдлин, "О коммуникативном поведении людей и способах их речевого общения до сих пор известно крайне мало... Что же касается невербальных аспектов человеческого поведения в ситуации коммуникативного взаимодействия и проблем соотношения невербальных языковых кодов с естественным языком..., то они не только не описаны систематически, но в целом ряде отношений просто не затронуты".9
Таким образом, актуальность настоящего исследования диктуется как минимум двумя причинами. С одной стороны, относительной новизной проблемы и признаваемой большинством исследователей ее слабой изученностью. С другой стороны, практически полное отсутствие собственно методологических работ в области исследования невербальной коммуникации в условиях слабой изученности данной области определяет значимость и необходимость разработки адекватного методологического обеспечения для развития исследований в данной области. Кроме того, предлагаемая диссертационная работа имеет и более широкий контекст актуальности, поскольку вносит вклад в исследования коммуникации в целом.
Степень разработанности проблемы
Исследования невербальной коммуникации систематически проводятся с 50-х гг. XX в., хотя отдельные значимые для данной области работы появлялись с начала XX века. В качестве открывателей и первых исследователей невербальной коммуникации как относительно
самостоятельной предметной области необходимо отметить М. Мосса, Э. Кречмера, Ф. Александра, а также создателей советской физиологической школы, таких как А. Ухтомский и Н. Бернштейн.
Создателем первой дисциплины, сделавшей своим предметом коммуникативный аспект телесного поведения, считается Р. Бирдвистел (R. Birdwhistell), в 1953 г. опубликовавший "Введение в кинесику". В дальнейшем исследования невербальной коммуникации развивались преимущественно в рамках, с одной стороны, лингвистики и психолингвистики и, с другой стороны, психологии поведения и социальной психологии.
В центре внимания лингвистически ориентированных исследователей находится проблема семантики невербального поведения (жестов). Наиболее интенсивно данное направление развивалось в 60-70-е гг. XX в., и именно в этот период сформировались методы и были достигнуты результаты, имеющие определяющее значение для современных исследований этой проблемы. Особого внимания в этой связи заслуживают работы таких авторов, как А. Кендон (A. Kendon), М. Кей (М. Key), А. Мерабиэн (A. Mehrabian), Э. Холл (Е. Holl). Из числа новейших исследователей невербальной семиотики можно отметить Ф. Пойатос (F. Poyatos), работы которого посвящены исследованию культурных особенностей использования жестов и их отображению в лингвистических текстах.
Исследователи, в большей степени занятые исследованием коммуникативного функционирования жестов и информационного обмена посредством телесного поведения, могут быть объединены в рамках условно выделенного нами социально-психологического направления исследований. Наиболее значительные результаты здесь были получены представителями необихевиоризма (А. Шефлен (A. Scheflen), С. Джонсон (S. Johnson), П. Экман (P. Ekman)),
9 Крейдлин Г.Е. Невербальная семиотика. М.,2002, сб. Выделение жирным Г.Б. Крейдлина.
теоретической социологии, в особенности символического интеракционизма (И. Гофман (E.Goffinan)), когнитивной психологии (Л. Берштайн (L. Bernstein), Р. Солсо (R. Solso)) и психоанализа (А. Лоуэнн).
В новейшее время появилось большое количество работ, посвященных исследованию отдельных аспектов невербального поведения, таких, как зависимость экспрессивных особенностей от пола (И. Холл (Е. Hall)) и расы (К. Джонсон (К. Johnson)), а также популярных работ прикладного значения, в которых предпринимается попытка предложить авторские варианты кодификации жестовой системы, призванные дать читателю эффективный инструмент понимания поведения окружающих (А. Пиз (A. Pease)).
В российской науке систематическое исследование невербальной коммуникации началось во второй половине 80-е гг. XX в.: первая работа, специально посвященная невербальной коммуникации, вышла в 1986 г. (Лабунская В.А. Невербальное поведение. Ростов-на-Дону, 1986). В настоящее время российские исследования невербальной коммуникации, как и западные исследования этой проблематики, развиваются относительно изолированно представителями психологии и лингвистики.
Наиболее значительные лингвистические исследования проводятся
Г.Е. Крейдлиным. Психологический подход к исследованию
невербальной коммуникации в последнее время разрабатывается такими
авторами, как А.Г. Асмолов, В.А. Лобунская, А.А. Бодалев,
М.С. Андрианов. Большинство работающих в настоящее время российских исследователей невербальной коммуникации основываются на методологических принципах советской психологии, однако в большинстве случаев предпринимаются попытки синтезировать ее с методами и данными когнитивной психологии.
Среди новейших отечественных исследований особого внимания заслуживает работа А.Я. Бодецкого "Внеречевое общение в жизни и в
искусстве. Азбука молчания" (М.,2000). Автору удалось предложить
новый подход к реконструкции и построению семантики невербального
поведения, близкий к ряду положений, защищаемых в настоящей
диссертации. К сожалению, работа А.Я. Бродецкого, как и большинство
работ по исследованию невербального аспекта коммуникативного
взаимодействия, носит прикладной характер и теоретико-
методологические основания выдвинутых автором методологических идей остались неразработанными.
Несмотря на довольно значительное количество исследований невербальной коммуникации, собственно методологические работы в данной области практически отсутствуют: вплоть до настоящего времени здесь господствуют исследования прикладного толка, в большинстве случаев некритически заимствующие различные исследовательские методы, сложившиеся в рамках лингвистики, экспериментальной психологии и психологии восприятия, социологии.
Объектом исследования являются фундаментальные методологические проблемы анализа и моделирования межличностной коммуникации, или коммуникативного взаимодействия, под которым понимается взаимодействие двух или более людей, включающее в качестве прямой или косвенной цели обмен информацией.
Предмет исследования: невербальный аспект коммуникативного взаимодействия, т.е. телесное поведение человека, произвольно или непроизвольно, сознательно или не сознательно вовлеченное в процесс коммуникации и выполняющее различные коммуникативные функции, связанные с информационным обменом.
Цель исследования: предложить новый методологический подход к исследованию невербального аспекта коммуникативного взаимодействия и межличностной коммуникации в целом, который позволит успешно решить ряд фундаментальных проблем, не находящих решения средствами основных методологических подходов, доминирующих на современном этапе развития науки.
Для достижения этой цели требуется решить следующие задачи:
Произвести критическую реконструкцию базовых методологических принципов, лежащих в основе современных методов исследования невербальной коммуникации.
Выявить теоретико-методологические основания и универсальный характер проблем, стоящих перед исследователями невербальной коммуникации.
Предложить альтернативные господствующим теоретико-методологические основания исследования коммуникативного взаимодействия;
Зафиксировать базовые принципы построения модели коммуникативного взаимодействия;
Показать, что предложенные принципы исследования и моделирования коммуникативного взаимодействия позволяют преодолеть фундаментальные затруднения исследования невербального аспекта коммуникативного взаимодействия.
Методологическая база исследования определяется его целью и задачами. Поскольку в качестве предмета исследования выступает методология, а основной целью является выдвижение новых методологических положений в рамках выбранной предметной области, вопрос о методе диссертационного исследования тесно переплетается с вопросом о его предмете. Для формирования основ нового «метода
предполагается использовать в первую очередь метод критического
анализа господствующих методологических программ, включая как
имманентную, так и внешнюю критику, направленную на обнаружение
принципиальных ограничений подвергаемых рассмотрению
методологических программ, т.е. апорий, преодоление которых
невозможно в силу базовых интуиции, составляющих твердое ядро той
или иной методологической программы. Выделив с помощью
критического анализа такие проблемные зоны и детерминирующие их
теоретико-методологические основания, мы с помощью теоретического
моделирования постараемся связать их воедино в рамках обобщенной
модели современных платформ исследования невербальной
коммуникации. С опорой на такие методологические программы, как разработанный в советской психологии деятельностный подход (в версиях Л.С.. Выготского, П.Я. Гальперина, Н.А. Бернштейна, В.В. Давыдова и Б.Ф. Ломова), экологический подход к исследованию поведения (Дж. Гибсон) и методология анализа культуры, разработанная В.Н. Романовым, мы предложим альтернативный общепринятому методологический подход к исследованию невербального аспекта коммуникативного взаимодействия и коммуникации в целом. Преимущества предлагаемого методологического подхода будут продемонстрированы с помощью применения его принципов при моделировании коммуникативного взаимодействия.
Положения, выносимые на защиту:
Основным источником проблем в сфере исследования невербальной коммуникации является зависимость господствующих методологических программ от подвергаемых ими формальной критике базовых положений картезианской онтологии.
Невербальный аспект коммуникативного взаимодействия имеет ряд качественных отличий от вербального аспекта: телесное поведение не
сегментируется на значащие единицы и не имеет структуры, функционально аналогичной синтаксису естественного языка.
Невербальный аспект коммуникативного взаимодействия является определяющим по отношению к вербальному: деятельность в форме телесного поведения логически и исторически предшествует формированию у индивида языковой компетенции и является базисом для ее формирования.
Исследование невербального аспекта коммуникативного взаимодействия требует разработки специальной методологической программы в виду качественного своеобразия данной предметной области.
Применение принципов деятельностного подхода, разработанного в рамках советской психологии, в сочетании с принципами экологического подхода, разработанного Дж. Гибсоном, позволяет сформировать новую методологическую программу, которая послужит эффективному исследованию невербального аспекта коммуникативного взаимодействия и межличностной коммуникации в целом.
Новизну полученных результатов автор видит в следующем:
Систематизированы и критически проанализированы теоретико-методологические основания исследования невербального аспекта коммуникативного взаимодействия, характерные для господствующих в данной области методологических программ (бихевиоризма, структурализма, кибернетики, когнитивной психологии), показана их общая укорененность в классической картезианской методологической программе;
Предпринята попытка построения методологии исследования невербальной коммуникации на основе методов, сложившихся в
рамках деятельностно ориентированной советской психологии. Новизна нашего подхода состоит в синтезе деятельностного и экологического подходов к исследованию психики и поведения, который позволил показать целостность системы "тело-психика-сознание" и связать семантику непосредственно с локомоторным уровнем развертывания деятельности индивида и его физиологической организацией.
Разработаны общие принципы моделирования коммуникативного взаимодействия (учет физиологической организации и локомоторной подвижности участников взаимодействия, учет системы окружающей среды (экологизм), трехуровневая организация семантики, трехуровневая организация коммуникативного невербального поведения), в равной мере учитывающие как позиции субъектов, так и факторы и эффекты взаимодействия.
Показана зависимость семантики и прагматики естественного языка от телесной организации и деятельности человека (на базисном уровне семантика фиксирует инварианты локомоторных возможностей человека в окружающем мире), что открывает новый подход к социокультурным исследованиям и исследованию семантики языка. Такой подход позволяет рассмотреть социокультурные образования (включая язык) в качестве сложных надстроечных структур, непосредственно связанных с базисным уровнем (телесного) поведения и деятельностных структур жизненного мира индивида.
Теоретическое и практическое значение исследования
Теоретическое значение диссертационного исследования определяется, прежде всего, целью исследования. В работе разработаны общие принципы новой методологии исследования невербального аспекта коммуникативного взаимодействия и коммуникации в целом, что позволяет пересмотреть ряд имеющихся в данной области методов и
результатов. В диссертации обстоятельно проанализированы крупнейшие методологические программы гуманитарной науки XX в., такие как структурализм, бихевиоризм, когнитивная психология, показаны их исторические корни и общие проблемы, показан также фундаментальный характер выделенных проблем, и их принципиальная неразрешимость в рамках данных подходов. Предлагаемый в диссертации методологический подход к анализу коммуникативного взаимодействия позволяет либо решить, либо снять значительную часть фундаментальных для данной области проблем, а также ведет к получению новых позитивных результатов и способствует дальнейшему успешному развития исследований.
Основным практическим значением исследования является сформированная на основе предложенной методологии модель коммуникативного взаимодействия, которая может быть в случае ее дальнейшего развития использована в прикладных исследованиях коммуникации, в особенности, в сфере социологии, культурологи, прикладной и фундаментальной психологии.
Апробация диссертации происходила в рамках спецкурса "Методология невербальной коммуникации", прочитанного автором диссертации в осеннем семестре 2002 г. на философском факультете МГУ им. М.В.Ломоносова. Основные результаты исследования были доложены на научных конференциях "Ломоносовские чтения" (МГУ, 2000 г.), "Философия наивности" (МГУ, 2001 г.), "Человек - Культура -Общество. Актуальные проблемы философских, политологических и религиоведческих исследований" (МГУ, 2002 г.), "Человек. Природа. Общество. Актуальные проблемы" (СПбГУ, 2002 г.).
По теме диссертации опубликованы следующие работы:
Методологические проблемы исследования тела // Социокультурные исследования. Волгоград, 2001, №6 - 1 п.л.
Интерпретация, психоанализ и наивное искусство // Философия наивности. М.,2001 - 0,3 п.л.
"Mind-body problem" с точки зрения коммуникативного взаимодействия // Человек — Культура - Общество. Актуальные проблемы философских, политологических и религиоведческих исследований. Материалы международной конференции. Т.2, М.,2002 -0,1 п.л.
Методологические проблемы исследования невербальной компоненты коммуникативного взаимодействия // Человек. Природа. Общество. Актуальные проблемы. СПб., 2002 - 0,2 п.л.
Структура диссертации
Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения и библиографического списка. Текст каждой главы предваряется перечнем задач, решаемых в данной главе. Последние параграфы каждой главы содержат выводы по результатам соответствующих этапов исследования.
«Техники тела»: тело как носитель и транслятор социальной информации
Не менее фундаментальное значение для открытия информационной функции тела имели также исследования тела в связи с психиатрической и психоаналитической проблематикой, к 30-м гг. XX в. приведшие к появлению психосоматической медицины и телесноориентированного подхода в психиатрии и психоанализе.
Если внимание социологов и антропологов (см. раздел 2.1 настоящей главы) концентрировалось в основном на проблеме коллективного тела (тела-типа) и воспроизводства в теле социальных значений, то психиатрия и психоанализ, на раннем этапе истории этих дисциплин очень тесно взаимодействовавшие между собой, уже вполне определенно ставят проблему анализа информации, которую несет о единственном конкретном человеке его тело.
Открытие Бессознательного, связанное с работой З.Фрейда и психоанализом , позволило по-новому взглянуть не только на сознание и психические процессы в целом (этот аспект работы 3. Фрейда и его последователей хорошо известен50), но и на биологическое тело человека. Для настоящего диссертационного исследования важнейшим положениями Фрейда являются акцентирование телесной природы индивида и отказ от представления о полной подчиненности телесности индивида психическим структурам. ««Я» прежде всего - телесно; оно не только поверхностное существо, но и само - проекция поверхности»51, -заявил Фрейд. Основой становится тело, а сознание сводится к поверхностной структуре, представляющей собой контактную мембрану глубинных структур (бессознательного, телесного) с внешним миром, на которой осуществляется запись производимых внешней средой деформаций. Сознание «представляет собой поверхностный слой душевного аппарата, т.е. мы сделали его функцией некоей системы, которая пространственно ближе всего к внешнему миру»52.
Поверхность тела оказывается своего рода терминалом, нажимая на клавиши которого внешний мир осуществляет ввод определенных информационных кодов в глубины бессознательного, где осуществляется перекодировка, в дальнейшем фиксируемая как личностная специфика (болезнь). Представление же о теле становится в психоанализе Фрейда «основой для развития идентичности и Эго-структуры»5 .
Параллельно (и отчасти в полемике) с психоанализом собственный взгляд на онтологию человеческой телесности и информационную функцию индивидуального тела складывался в психиатрии. Одним из пионеров здесь следует признать Э. Кречмера, чья работа «Строение тела и характер»54 подвела итог обозначившемуся еще в середине XIX в. интересу исследователей к отношению между психическими и физическими состояниями55.
В своей работе Кречмер попытался построить экспериментальную типологию физической конституции человека и показать связь определенных типов телесной конституции с определенными типами конституции психической. В результате ему удалось выделить четыре основных типа телосложения (пикнический, атлетический, лептосомный и диспластический) и связать каждый из них с определенной структурой психики, проявляющейся в форме определенного темперамента, предрасположенности к психическим расстройства определенного типа и т.п. «Строение тела, личность и психоз проявляются принципиально единообразно.. .»56, - утверждает Кречмер.
Несмотря на то, что в центре внимания Кречмера находилась довольно формальная задача - построение типологии, против которой в дальнейшем были выдвинуты достаточно серьезные возражения, в том числе полученные на основе экспериментальных данных57, - через все творчества Кречмера проходит мысль о необходимости пересмотра традиционного взгляда на взаимоотношения телесного и психического. «Если бы удалось таким путем [с помощью синтеза данных биологии, физиологии, медицины и психологии - Т.В.] естественно-научное, биологическое мышление ввести в те области психической жизни, которые до сих пор были чужды ему, и, с другой стороны, если бы удалось расширить кругозор биологов в той сфере душевной жизни, которая до сих пор должны была казаться им слишком субъективной, колеблющейся и туманной, то этим можно было бы несколько спаять в одно целое наше современное мышление»58, - пишет Кречмер в самом конце «Строения тела и характера».
И еще более конкретно Кречмер высказывается в работе «медицинская психология»: «...Психика в функциональном отношении связана не с отдельными органами тела, а со всем телом, рассматриваемом как анатомически, так и физиологически, и до известной степени выступает представителем этих отношений. Если бы мы могли пересмотреть совокупность всех гуморальных и вегетативно-нервных взаимоотношений с их двойным действием, с одной стороны Так образом, Э. Кречмер фактически приходит к выводу о невозможности отделить телесную сферу индивида от его психических особенностей. Корреляция психики и тела является настолько тесной, что их невозможно рассматривать в отрыве друг от друга. Именно это положение станет центральной аксиомой психосоматической медицины, а в телесноориентированном психоанализе получит еще более радикальную формулировку, в соответствии с которой тело и психика тождественны.
Вместе с тем, необходимо обратить внимание на то, что, несмотря на теснейшую связь тела и психики, речь по-прежнему идет о взаимовлиянии, т.е. о двух различных вещах. Кроме того, практически полностью за рамками рассмотрения остается сознание - речь идет об эмоциях, темпераменте, но не о мышлении, которое затрагивается лишь в связи с психозами. Тело, таким образом, выступает как коррелят и отчасти источник психики, а также диагностический инструмент психиатра, несущий информацию о психическом состоянии и предрасположенностях индивида.
Несмотря на отмеченную ограниченность позиции Кречмера, именно результаты исследований, проводившихся психиатрами-клиницистами, оказали решающее влияние на формирование психосоматической медицины и связанного с ней представления о единстве психических и физиологических процессов. Как отмечает один из основателей психосоматической медицины Ф. Александер, «Психиатрии, наиболее заброшенной и наименее развитой области медицины, было уготовано ввести в медицину новый синтетический подход»60.
Не вдаваясь в подробности психосоматической медицины, обратимся непосредственно к тому аспекту этого направления, который имеет прямое отношение к открытию информационной функции тела и проблеме анализа невербальной коммуникации.
Выводы: основные принципы современных исследований коммуникации и связанные с ними ограничения
Хотя внимание Кинча и его коллег сосредоточено преимущественно на вербальной коммуникации, предложенная ими модель пытается также учесть и невербальные процессы. Как подчеркивают в своей совместной работе М. Кинч и Т. Ван Дейк, "в невербальной коммуникации содержится информация, существенная для всех стратегий... коммуникации вообще".157 Однако, несмотря на универсальную значимость невербальной коммуникации, последняя рассматривается как некоторый набор эффективных маркеров для конкретизации семантики локальных пропозиций, речевых актов и т.п. Самостоятельная семантическая нагрузка у элементов невербальной коммуникации встречается, по мнению авторов, редко: "сама она [невербальная информация] редко ведет непосредственно к семантически представлениям (например, "разгневанное лицо" означает, что "говорящий в гневе"), но в целом способствует стратегиям понимания и производства текста".158
Не останавливаясь подробно на разборе модели Кинча и Ван Дейка, отметим, что данной модели свойственны все те сложности, которые характеризуют в целом когнитивных подход к анализу коммуникативного процесса. Так, авторы редуцируют индивида к когнитивной системе (заменяющей в данной модели классическое "сознание"), все воздействия на которую возможны лишь в форме информации, подлежащей дальнейшей обработке. Хотя авторы пытаются ввести представление о нелинейном характере обработки информации, а также подчеркнуть динамичность модели и ее прагматическую ориентированность (т.е. привязку процессов понимания к идущим "снаружи" задачам), тем не менее базовая компьютерная модель когнитивной системы исключает фактический учет зависимости процессов понимая от ситуативного контекста. Поскольку когнитивная система представляется по аналогии с компьютером ("целевые схемы" в этой ситуации соответствуют компьютерным программам), она приобретает трансцендентальный характер и, как и картезианская res cogitas остается за пределами жизненного мира своего носителя: когнитивная система может быть информирована или неинформирована о ситуации, но она не может быть вовлечена в нее. Тем самым становится понятной та роль, которую Кинч и Ван Дейк отводят невербальной коммуникации - их модель требует от поступающей информации пропозициональной структуры, которой большая часть невербального поведения не обладает. Поскольку интуиция подсказывает, что, несмотря на семантическую неопределенность невербального поведения самого по себе, оно оказывает существенное воздействие на общий коммуникативный процесс, Кинч и Ван Дейк предлагают рассматривать его как дополнение, конкретизирующее (маркирующее) семантику языковой коммуникации. В заключение данного раздела, рассмотрим общие принципы исследования коммуникации в рамках теории речевых актов. Поскольку данное направление исследований, по мнению ряда весьма разнородных как по исследовательским установкам, так и по областям интересов авторов, считается определяющим для разработки прагматики употребления языка159, реконструкция его основных положений будет достаточна для завершения обзора общих принципов исследований коммуникации в лингвистике. Общим фундаментом теории речевых актов является знаменитая работа оксфордского философа Дж. Остина "Как обращаться со словами"160, представляющая собой изданный в 1962 г. курс лекций Остина, прочитанный им в 1955 г. в Гарвардском университете. Остин обратил внимание на наличие в речевой деятельности так называемых перформативов - высказываний, представляющий собой определенное действие ("я клянусь"; "даю тебе имя..." и т.п.). Как пишет Остин, "высказывание предложения (конечно, в соответствующих обстоятельствах), не является описанием того, как было бы квалифицировано мое действие в результате произнесения высказывания, или утверждением, что я совершаю данный акт: произнесение высказывания и есть осуществления действия".161 В результате выявления перформативов, во-первых, открывается пространство для исследования фактов употребления языка (т.е. коммуникации), которое до этого испытывало серьезные сложности из-за отсутствия адаптированного к этому предмету исследовательского инструментария, а во-вторых, - существенно трансформируется вся техника анализа языка. Если ранее поиски единиц членения дискурса (текста, а в дальнейшем и речи) велись в области формальных структур внутренней организации языка, то теперь на первый план вышло употребление языка говорящим, что привело к появлению единиц членения принципиально иного типа. В качестве новой единицы анализа был взят речевой акт, т.е. некоторое физическое действие1 говорящего. В свою очередь все речевые акты Остин разделил на локутивные (т.е. просто акт осмысленного использования языка), иллокутивные (т.е. совершающие некоторое фактическое действие) и перлокутивные (т.е. оказывающие прямое неинформационное воздействие на слушателя).163
Наиболее интересное дальнейшее развитие теория речевых актов получила в работах Дж. Серля164. Последний еще более усилил прагматический аспект теории речевых актов, целиком сосредоточив внимание на использовании языка в беседе (т.е. на коммуникативном использовании языка): "Вопреки распространенному мнению, основной единицей языкового общения является не символ, не слово, не предложение и даже не конкретный экземпляр символа, слова или предложения, а производство этого конкретного экземпляра в ходе совершения речевого акта. Точнее говоря, производство конкретного предложения в определенных условиях есть иллокутивный акт, а иллокутивный акт есть минимальная единица языкового общения".165
Лингвистическая модель невербальной коммуникации. невербальная семиотика
Адресат желает знать некоторую информацию или точку зрения жестикулирующего X о некотором Р; X показывает, что у него нет информации или определенного мнения по этому поводу";
"Жестикулирующий X отрицательно оценивает действие Р, произведенное адресатом или третьими лицами; X показывает, что он не понимает, зачем адресат или третьи лица делают Р; X считает это действие бессмысленным, глупым или неуместным, но не будет пытаться влиять на ситуацию".
В обоих случаях приводятся также жестовые и речевые аналоги, а также многочисленные литературные иллюстрации в виде цитат из произведений русской литературы. Кроме того, для значения (1) приведены условия употребления, а для значения (2) однословная характеристика и другие номинации. При анализе статьи обращают на себя внимание следующие особенности. Во-первых, авторы предполагают, что произведенный жест однозначно опознан в качестве такового, из чего следует, что речь идет либо о преднамеренных жестах, либо о жесткой интерпретации жеста со стороны адресата. Тем самым из рассмотрения полностью исключается колоссальный нерефлексивный пласт телесной выразительности, в рамках которого отдельные фрагменты поведения вполне могут содержать динамические элементы, близкие к описываемой локомоторной схеме, но не позволяющие однозначно идентифицировать себя в качестве таковых, либо не опознанные адресатом. В связи с проблемой опознания возникает также вопрос о том, насколько эффективны для передачи жеста схематические рисунки и формализованное "физическое описание". Заметим, что жест пожатия плечами может быть редуцирован до движения плечом, а также может существенно расширять свою семантику за счет изменения траектории и направления движения плеч, мимики и некоторых других факторов. Полный перечень такого рода особенностей крайне затруднителен и не представляется целесообразным, поскольку приведет к размыванию семантики "лексемы". Строгая формализация - естественное решение, которого требует задача построения словаря, однако примеры использования строгой формализации заставляют задуматься: в какой мере приведенные в конце каждой словарной статьи литературные иллюстрации иллюстрируют жест, а не наоборот? Ведь фактически авторы не столько описывают фрагмент реального коммуникативного поведения, сколько пытаются формализовать некий устойчивый знак, выступающий, в свою очередь, в качестве инвариантного значения для группы литературных примеров. В заключении можно сказать, что Г.Е. Крейдлиным и группой близких к нему исследователей в настоящее время разработан интересный и дифференцированный подход к исследованию невербальной коммуникации, которую он рассматривает как часть невербальной семиотики. Автору не только удалось "предложить язык и формат описания, с помощью которых можно было бы строго, непротиворечиво, просто, понятно... изложить те основные положения, к которым сегодня пришла невербальная семиотика" , но и удалось также реализовать на практике разработанный подход к исследованию невербальной коммуникации. Созданный Г.Е. Крейдлиньшг с группой соавторов "Словарь языка русских жестов" представляет собой уникальный пример описания русских жестов, в котором использованы единые параметры и стратегия описания. При этом разработанная Г.Е. Крейдлиным система описания и классификации жестов отличается высоким уровнем дифференциации параметров и хорошей внутренней согласованностью, что позволяет использовать ее в качестве удобного и относительно эффективного языка описания невербального поведения. Вместе с тем, лингвистическая парадигма, в которую Г.Е. Крейдлин пытается включить разрабатываемую им невербальную семиотику, не позволяет ему перейти к анализу фактического коммуникативного процесса и заставляет ориентироваться не столько на действительное телесное поведение конкретного индивида, сколько на ограниченный набор устоявшихся культурных жестов, которые почему-то представляются Г.Е. Крейдлину исчерпывающими набор коммуникативных компонентов невербального поведения. Несмотря на колоссальные усилия, приложенные авторами словаря для преодоления известных им затруднений, связанных с исследованиями невербальной коммуникации, результат их работы страдает стандартным набором недостатков применения к невербальной коммуникации формально-классификационного подхода. По-прежнему остаются неясными механизм фрагментации коммуникативного поведения, базовое отношение семантики речи и семантики телесного поведения, а также механизм распознавания значений адресатом. Кроме того, несмотря на заявку на исследование "невербального поведения в акте коммуникации"220, это поведение на уровне модели сводится к статичному описанию жестов, которыми обмениваются участники коммуникативного взаимодействия. Сам жест сводится к некоторой механике (это следует из стремления максимально формализовать то, что в Словаре получило наименование "физического описания"), а его значение фиксируется как самостоятельная семантическая единица — по аналогии со значением слова или фраземы. Таким образом, речь идет о построении синхронической модели принципиально диахронического объекта.
Экологический подход и теория непосредственного извлечения информации: проблема механизмов означивания
Как уже неоднократно было отмечено выше, проблема построения семантики, особенно ярко проступающая при обращении к такому предмету, как невербальная коммуникация, связана с идущим от Декарта жестким разделением физической и ментальной субстанций. Поскольку тело является физическим объектом, оно автоматически исключается из числа ментальных объектов, в результате чего возникает либо сложность с объяснением того, как это тело может совершать "умные" действия без непосредственного участия сознания (проблема бихевиоризма), либо принципиально неясным оказывается вопрос о том, как "умная" психика сообщается с телесным механизмом. В любом случае, либо поведение либо сознание выступают в роли "черного ящика".
Наиболее серьезной альтернативой различным версиям картезианской платформы является деятельностный подход, разработанный представителями советской психологии. Как отмечает В.А. Лекторский, "Деятельностный подход в разных своих версиях исторически возник как попытка снять абсолютную дихотомию субъективного и объективного миров", что было сделано с помощью введения новой онтологической категории, - деятельности, первоначально выступившей в роли опосредования между ментальным субъектом и материальным объектом.
Разработка деятельностного подхода к проблеме семантики связана с творчеством Л.С. Выготского, первым в истории психологии поставившего вопрос о фундаментальной связи языка и мышления и наличии генетической связи между деятельностными потребностями индивида и формированием речи и мышления.253
Суть позиции Л.С. Выготского может быть передана следующим образом. Мышление и речь индивида формируются под воздействием непосредственных практических задач, при этом речь оказывает решающее воздействие на формирование специфически человеческого, культурно-исторического типа мышления, поскольку позволяет индивиду оперировать не только с собственным, но и с общесоциальным опытом. Формирование речи идет по пути интериоризации инвариантов структуры его деятельностного поля, при этом индивид приобретает способность оперировать не самими объектами, как это происходит в практическом поле ребенка, но знаками этих объектов, способных замешать устойчивые элементы и отношения окружающей действительности.
При этом во всякий момент своей истории мышление и используемые им орудия подчинены практическим потребностям индивида: "...Во всякой идее содержится в переработанном виде аффективное отношение человека к действительности, представленной в этой идее". Мышление детерминируется речью, развитие которой, в свою очередь, происходит на стыке двух пластов человеческого бытия: индивидуальной деятельности в рамках конкретного практического поля (жизненного мира индивида) и коллективного культурного опыта, зафиксированного во всегда уже существующем языке: так "обнаруживается основной, несомненный и решающий факт — зависимость развития мышления от речи, от средств мышления и от социально-культурного опыта ребенка... Мышление ребенка - так можно было бы сформулировать это положение - развивается в зависимости от овладения социальными средствами мышления, т.е. в зависимости от речи".255
В свою очередь сама речь формируется на стыке индивидуального и коллективного опыта. С одной стороны, происходит категоризация индивидом собственного деятельностного поля под воздействием навязываемой ему культурой с помощью языка категориальной сетки, с другой стороны, сама эта категориальная сетка усваивается и интерпретируется через призму приобретенного в конкретном деятельностном поле опыта. Индивидуальная деятельность и зафиксированные в языке обобщенные инвариантные структуры деятельности, определяющие данное социальное сообщество, проникают друг друга и взаимно определяют друг друга. "Готовый язык", присваиваемый индивидом извне и навязываемый ему сообществом, которое таким образом обеспечивает воспроизводство собственной культурной идентичности, определяет освоение индивидом собственной деятельности, но и определяется для индивидуального сознания этой же самой деятельностью.
Отсюда становятся в равной мере понятными и индивидуальная вариативность семантики одного и того же языка, и воспроизводство языка как средства интерсубъективного общения. Наличие расхождений в семантике одного и того же понятия при использовании его разными людьми легко объясняется неполной идентичностью условий формирования этого понятия в мышлении каждого индивида: используя одно и те же исторически сложившиеся маркеры, люди связывают их с не полностью идентичными, хотя и обладающими инвариантностью, объектами. Причем даже в случае одного и того же объекта (простейший случай, когда в роли денотата выступает конкретная вещь, напр., арбуз) представления этого объекта в мышлении двух различных людей будет различным, поскольку их жизненные миры нетождественны, и одновременно сходным, поскольку их жизненные миры подобны.
Поскольку (и пока) жизненный мир конкретного индивида большей частью подобен жизненному миру многих других принадлежащих к данному сообществу индивидов, постольку опыт каждого из них схож и обладает сходным значением для любого другого. Язык фиксирует структуру этого опыта и позволяет каждому представителю данной культуры осуществлять присвоение непережитого им опыта и использовать его для освоения своего жизненного мира и расширения его границ. При этом само освоение языка возможно потому и только потому, что зафиксированная в его семантике система значений в конечном счете отражает расширенную структуру деятельностного поля потенциального носителя этого языка и отвечает его потребностям, т.е. обслуживает его деятельность.
