Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Р елигиозное обоснование антиклерикальных взглядов в русском православии конца XIX - начала XX веко в 20
1.1. Рост антиклерикальных настроений в церковной среде Православной Российской Церкви в конце XIX - начале XX веков 20
1.2. Лев Толстой и Православная Российская Церковь: Определение Святейшего Синода (по страницам журнала «Миссионерское обозрение» -полемический аспект) 51
Глава 2. Особенности российского православного антиклерикализма 70
2.1. Проблема антиклерикализма во взглядах богоискательской ветви представителей «нового религиозного сознания» (на материалах Религиозно Философских Собраний (1901-1903) и Религиозно-Философского общества (1907-1917): 70
2.2. «Народный» антиклерикализм в среде русских сектантов 104
Заключение 136
Литература
- Рост антиклерикальных настроений в церковной среде Православной Российской Церкви в конце XIX - начале XX веков
- Лев Толстой и Православная Российская Церковь: Определение Святейшего Синода (по страницам журнала «Миссионерское обозрение» -полемический аспект)
- Проблема антиклерикализма во взглядах богоискательской ветви представителей «нового религиозного сознания» (на материалах Религиозно Философских Собраний (1901-1903) и Религиозно-Философского общества (1907-1917):
- «Народный» антиклерикализм в среде русских сектантов
Рост антиклерикальных настроений в церковной среде Православной Российской Церкви в конце XIX - начале XX веков
Мы знаем, что духовная атмосфера в России конца XIX - начала XX столетий была очень сложной и противоречивой. В целом ее можно охарактеризовать как кризисную. По мнению Екатерины Элбакян: «С одной стороны, это был кризис традиционного православия и отражающего его «старого» религиозного сознания, с другой — атеистической идеологии леворадикальной интеллигенции» . Поэтому проявление антиклерикализма в церковной среде - явление не уникальное, но ставшее уже симптоматичным.
Разумеется, нельзя считать, что антиклерикал - это обязательно неверующий. В данном случае мы придерживаемся того мнения, согласно которому под «антиклерикализмом» следует понимать и борьбу против политического, экономического и духовного господства религии и Церкви в обществе, и выраженное недовольство против различных проявлений церковной жизни. Собственно говоря, недовольство «формой» религиозной жизни, даже без покушения на ее «содержание», в определенном смысле можно назвать антиклерикальными.
Подобные настроения прослеживаются в дневнике начальника архива и библиотеки Св. Синода А. Н. Львова. По рождению принадлежавший к «духовному корню», получивший церковное образование и воспитание, А. Н. Львов, тем не менее, достаточно скептически относился к царившим в духовном ведомстве нравам, привычкам и тенденциям церковного развития. Не оставляя веры, он не мог признать удовлетворительным состояние дел в Православной Церкви. И дело было не только в существовании всевластия синодальных чиновников, но и в общем строе внутрицерковной жизни. По его убеждению, «идут в монахи одни карьеристы 96-й пробы, драпируясь, конечно, в мантию спасения и благочестия», большинство «кормчих» церковного корабля являли собой «полное и нравственное и умственное
В своих оценках А. Н. Львов не был одинок. Так, к примеру, выдающийся русский историк, профессор Московской духовной академии В. О. Ключевский, рассуждая о состоянии современной ему Православной Российской Церкви и возможностях созыва Поместного Собора, констатировал: «Местные Православные Церкви, теперь существующие, суть сделочные по л ицейско-политические учреждения, цель которых успокоить наивно верующие совести одних и зажать крикливо протестующие рты других. Обе эти цели приводят к третьей, самой желанной для правящей церковной иерархии, это полное равнодушие мыслящей и спокойной части общества к делам своей местной Церкви: пусть мертвые хоронят своих мертвецов. Русской Церкви, как христианского установления, нет и быть не может; есть только рясофорное отделение временно-постоянной государственной охраны»
Ключевский В. О. Письма. Дневники. Афоризмы и мысли об истории. М., 1968. С. 301. Запись от 22 октября 1906 года. критика вполне «антиклерикальная», хотя и сделана не публично. Ценность подобных характеристик заключается в том, что они позволяют понять степень неверия в официальную церковность лиц, которые вовсе не признавали себя атеистами и не стремились к «низвержению основ».
Однако для того, чтобы лучше понять мотивацию лиц, подобно В. О. Ключевскому критически отзывавшихся о положении Православной Российской Церкви, их логику, необходимо тщательно проанализировать ее состояние в эпоху последнего царствования, какие социальные и политические функции в конфессионально ориентированном государстве она должна была решать, справлялась ли она с возлагавшимися на нее государством задачами, и, следовательно, каково было ее организационно-правовое положение в системе российской власти.
В начале XX столетия Православная Российская Церковь жила по существу согласно законодательству, принятому еще в эпоху Петра Великого. Именно в первую четверть XVIII столетия была осуществлена церковная реформа, приведшая к усилению светского начала в церковных делах. После смерти Патриарха Адриана (в 1700 г.) Петр не разрешил проведение выборов нового русского первосвятителя, а в 1721 году учредил Правительствующий Синод, с 1726 года получивший также наименование «Святейшего». Этим решением самодержец окончательно ликвидировал патриаршее управление отечественной Церковью, деятельность которой стал определять изданный в 1721 году «Духовный регламент».
Лев Толстой и Православная Российская Церковь: Определение Святейшего Синода (по страницам журнала «Миссионерское обозрение» -полемический аспект)
Вполне уместно воспринимать рубеж XIX и XX веков одним из самых сложных, неоднозначных и наполненных противоречиями периодов истории России, в течение которого, по словам прот. Георгия Флоровского, менялось «самое чувство жизни» . Теперь не только «либералы», но и часть «консерваторов» начали понимать, что, происходившие в стране социально-экономические изменения требовали пересмотра государственной идеологии. Следует, однако, отметить, что у императора Николая II скорее всего из-за влияния воспитывавшего его обер-прокурора Св. Синода К.П. Победоносцева, на этот счет было иное мнение. Самодержец искренно полагал, что простой народ, в отличие от «безбожной интеллигенции», верен самодержавной идее. В этом его поддерживал Победоносцев, который был яростным сторонником выбранной политической линии: охрана «народной веры», поддержание обрядоверия, полное отсутствие духовного просвещения масс.
Обер-прокурор никогда и не скрывал своей позиции, высказывая ее как на страницах «Московского Сборника», изданного впервые в год коронации Николая II, т.е. в 1896г., так и в частных беседах. Злободневные вопросы, поднимаемые на страницах указанного «Сборника» вызывали многочисленные отклики и комментарии. Победоносцев полагал конституцию и парламентаризм для России «великой ложью нашего времени». Идея Французской Революции о том, что «всякая власть исходит
Прот. Георгий Флоровский. Пути русского богословия. Вильнюс. Вильтис, 1991. - С. 452. (600с.) от народа и имеет основание в воле народной» , по его убеждению, была не состоятельной, особенно для «русских безумных голов». Он скептически относился к «способности массы уразуметь тонкие черты политического учения», потому что «ясность сознания доступна лишь немногим умам», а масса «состояла и состоит из толпы - «vulgus» и ее представления по необходимости будут «вульгарные» .
Победоносцев - категорический противник народного просвещения в той форме, которая существовала в его время. Не споря с тезисом «ученье -свет, а неученье - тьма», он представлял истинно «народную» школу местом, где обучают «читать, писать и считать, но, в нераздельной связи с этим, .. . знать Бога и любить Его, и бояться, любить Отечество, почитать родителей» . В идеале, этическое воспитание, он соединял с интеллектуальным, считая, что «сумма знаний, умений и ощущений, которые в совокупности своей образуют в человеке совесть и дают ему нравственную силу, необходимую для того, чтобы сохранить равновесие в жизни и выдерживать борьбу с дурными побуждениями природы, с дурными внушениями и соблазнами мысли» .
Школе не хватало, как казалось обер-прокурору, соответствия потребностям народа. Большое число детей дома готовят к физическому труду в деревенском хозяйстве или обучают ремеслу. Задача стоит в том, чтобы прокормить семью, а «сумма голых знаний, коими программы наши напичканы» для экономии быта не подходит. Для крестьянского труда необходима физическая подготовка с детства, а обучение в школе, «в которую пихают его насилием, под угрозою еще наказания, устраивая
В «Московском сборнике» ставился вопрос об отношениях между Церковью и государством. Для Победоносцева вопрос о свободе вероисповеданий не стоял. Его позиция была такова: «Доверие массы народа к правителям основано на вере, то есть не только на единоверии народа с правительством, но и на простой уверенности в том, что правительство имеет веру и по вере действует. Поэтому даже язычники и магометане больше имеют доверия и уважения к такому правительству, которое стоит на твердых началах верования - какого бы то ни было, нежели к правительству, которое не признает своей веры и ко всем верованиям относится одинаково» .
Проблемы Церкви Победоносцев видел в постепенном нравственном упадке гражданского общества. Все должно начинаться с семьи, а социальные процессы стали постепенно вытеснять духовный компонент как основополагающий в воспитательном процессе. Когда глава семьи становится равнодушным к «религиозному сознанию и направлению в семейной среде своей», оставляя вопросы своих детей о Боге, смерти, молитве без ответа или отвечая, но в его ответе «слышится ребенку какая-то сказка, а не слышится голос живой веры, той веры, за которую умереть готов человек», тогда «из ребенка выходит такой же скептик, каким был религиозного чувства в людях. Хотя чаще священство обвиняют в оторванности от основной массы верующих. Вот только «основная масса» прихожан постепенно начинает относиться к Церкви формально. Они обращаются в храм, исключительно, для исполнения «треб»: по случаю крещений, отпеваний, венчаний и т.д. или на праздники.
Виноваты в таком положении дел не только священнослужители. Постепенно роль священника как нравственного руководителя становится невостребованной из-за разделения на «светское» и «духовное» начала. Победоносцев уверен, что только Церковь соединяет в себе «единое нравственное начало», которое «объемлет все отношения - частные, домашние, политические», хранит «сознание своего достоинства, никогда не откажется от своего законного влияния в вопросах, относящихся и до семьи, и до гражданского общества» .
Победоносцев отрицал возможность отделения государства и Церкви, сравнивая такую ситуацию с жизнью и смертью. «Умные, ученые люди определяют его так: государству не должно быть дела до Церкви, и Церкви -до государства; итак, человечество должно вращаться в двух обширных сферах, так что в одной сфере будет пребывать тело, а в другой - дух человечества, и между обеими сферами будет пространство такое же, какое между небом и землею. Но разве это возможно? Тело нельзя отделить от духа; и дух, и тело живут единою жизнью» . Для него момент единства был основополагающим. Представляя, что в душе каждого христианина находится «природное понятие о Церкви как о собрании христиан, органически связанных единством верования в союз богоучрежденный» , а народная вера - вера живая, не рассудочная, а искренняя, исходящая из самого сердца народа, Победоносцев считал, что «Церковь опирается на духовные силы в народе»
Проблема антиклерикализма во взглядах богоискательской ветви представителей «нового религиозного сознания» (на материалах Религиозно Философских Собраний (1901-1903) и Религиозно-Философского общества (1907-1917):
Высшему духовенству вменялось в обязанность внушать священникам, что с сектантами и раскольниками следует обращаться с «отнюдь не презрительно и не враждебно, а кротко и миролюбиво, и, наблюдая во всем благоразумную умеренность и осторожность, ничем не раздражать их ни в речах, ни в действиях» . Нельзя провоцировать агрессию с их стороны, а нужно относится к ним, как и к православным прихожанам, в духе «теплой, бескорыстной любви» . Воспринимать их следовало как «заблудших», а не как «богомерзких еретиков». Воспитывать «заблудших» необходимо не только «словом», но и «делом»:«Прежде всего, действовать на них собственным примером строгой, неукоризненной, христианским пастырям приличной, благочестивой жизни, исполненной духа. ... Удалиться в житии своем от всего того, что могло бы дать пищу предосудительным толкам и злословию» . И конечно, не создавать таких условий, которые давали бы повод к подаче жалоб на священника. В общем, «приобретать уважение и доверие раскольников рассудительным и беспристрастным образом мыслей и действий, опытностию, скромностию, сострадательностию и другими ему подобными свойствами»
Идеальным результатом работы с местным населением было «обращение» раскольника или сектанта - возврат в лоно Православной Церкви. Однако и тут требовалась особая осторожность: «Для обращения их, ни в каком случае не прибегать к иным средствам, кроме указуемых достоподражательным примером сильных ревнителей в спасении души, то есть духовного увещания, растворенного любовию, кротостию и долготерпением» . Присоединиться к Православию могли только те, кто изъявил «непринужденное и искреннее на то желание», т.е. добровольно.
Существовало официальное запрещение священникам «вмешиваться в их ... требы, ниже в какие-либо полицейские распоряжения о противозаконных действиях, преследование коих не есть дело духовенства» . Не допускалось, чтобы священнослужители с требованиями или доносами обращались к светским властям. В случае необходимости, сведения должны были передаваться через своего епархиального архиерея. Это означало, что Православная Церковь и государственная машина по вопросам альтернативных религиозных течений старались не пересекаться.
Иллюстрацией к тому, как «работала» эта традиция взаимоотношений между священством и русскими сектантами различных «толков» служат воспоминания З.Н. Гиппиус, почти через полвека от времени появления вышеприведенного указа, посетившая «места скопления» раскольников и сектантов в Нижегородской губернии. «Батюшки - они стараются ... и усердные есть, а только не вникают, к чему им. ... Он, батюшка-то, заранее себе положил, что я в каждом словечке заблудший, а у него вся Божья истина. ... Хочешь - бери, не хочешь - оставайся заблудшим», -объяснял писательнице представитель одного из «согласий»
Преосвященные, в свою очередь, были подчинены Св. Синоду без которого не имели право предпринимать никаких новых мер, в их обязанность входило следить за поведением тех священников, чьи приходы являются «факторами риска» для православных христиан. Поэтому, если настоятель прихода со своими обязанностями не справлялся, его заменяли другим более «сильным». Особо отмечалась необходимость того, «чтобы духовенство ни в каком случае не выходило из круга чисто духовных действий, входить в сношение с местными гражданскими начальствами только в обстоятельствах действительной важности и в отдельных случаях совращения из православия» ... для предания законному суду совратителя и совращенного» .
Только идеализировать сложившуюся вокруг русского сектантства ситуацию не стоит. Положение сектантов во времена полного господства официальной Церкви в Российской империи было сложным. Все они одинаково преследовались церковными и гражданскими властями как нечестивцы, совершающие преступление против веры.
Исходной формой русского сектантства, зародившейся еще во второй половине семнадцатого столетия, по мнению А. И. Клибанова , была «христовщина» или, как более привычно, секта «хлыстов». Мы не должны забывать о том, что названия сект чаще давались внешними и враждебными наблюдателями и несли оскорбительное значение. Как определяет А. М. Эткинд «сектоним» , «хлысты» - не самоназвание. Наименование дано православным духовенством и в основании своем имеет глагол «хлестать». Это намек на будто бы принятый среди хлыстов обычай - самобичевание, как один из способов доведения себя до состояния религиозного экстаза. Сектанты именовали себя «Людьми Божьими», считая, что «хлысты» звучит оскорбительно и отрицали роль бичевания в своем культе. Называли они себя также и «христами». Тут можно проследить игру слов «христы» -«хлысты». По мнению чиновника МВД и писателя П.И. Мельникова, название «хлыстовщина» было изобретено некоторыми духовными лицами, считавшими неприличным при названии секты употреблять священное
В вероучении хлыстов особо была важна внутренняя духовная работа, как основа в деле спасения. Главный пункт их учения - теория о мистическом возрождении человека при помощи Духа Святого. В соответствии с чем, выстраивалась нравственная сторона жизни христововеров. Святой Дух, как ипостась Божественной Троицы, представленный в Символе Веры, у сектантов-мистиков играет особую роль. «Хлысты считали важнейшей из своих заповедей, «верую в Духа Святого», - говорится в монографии X. Биллингтона «Икона и топор», - и выпевали свои молитвы и гимн «Царю-Духу», ... Появились новые формы крещения, открылись новые источники непогрешимости истины» . «Хмельного не пейте, плотского греха не творите, не женатые - не женитесь, а женатые - разженитесь, на свадьбы, крестины, родины не ходите, заповеди держите в тайне - ни отцу, ни матери, ни попу, ни сырой земле не объявляйте, Св. Духу верьте», - тезисно аккумулировал Данила Филиппович - земное воплощение бога Саваофа - 12 заповедей от Духа Святого
«Народный» антиклерикализм в среде русских сектантов
Рассмотрим, каковой была позиция общины, по отношению к государственному строю и официальному православию. Как лидер-харизмат Лубков, владеющий к тому же, эпистолярным жанром, составил для новоизраильтян «Духовный алфавит XXI века», в котором постарался предусмотреть основные вопросы, которые могут возникнуть в процессе существования Нового Израиля. «Духовный алфавит XXI века» стал настольной книгой организации.
Обозначив для себя тезис о верности царю и отечеству, воспринимая государственные законы, как требы, (например, воинская повинность), не будучи противниками существовавшего строя, т.к. по словам Лубкова, «всякое возмущение против государственного строя и крамолы - противны Господу» , Новый Израиль был за улучшения быта русского народа, но только с высочайшего изволения и за счет реформ.
В «Кратком катехизисе новоизраильской общины» говорилось и об отношении и к православию и к храму. Лубков, практически, не отделял себя и своих последователей от обычных православных людей, делая акцент на том, что они - «истиннорусские народы мы любим своих соотечественников, также защищаем честь нашей дорогой отчизны и престол царя-батюшки» . Более того, автор «катехизиса» уверяет в том, что «хульных слов и кощунств мы не возводим на святыню ими чтимую, имея уважение к духовенству и православной церкви» . Но, уже следующий текст «О храме» Лубков начинает с явно антиклерикальных вопросов: «Почему Новоизраильская община не чтит православных храмов и святыню в них?» . Здесь речь идет, исключительно, о храме как здании, ведь «Всевышний не в рукотворенных храмах живет» . Лубков рассматривает православный храм в его практическом воплощении, он не отменяет храм вообще, только использует Библейскую мотивацию: «мы и признаем, что храмы и святыня в них устроены по образцу виденного Моисеем на горе Синае, а также и скиния, ковчег завета, изображение херувимов. Господь повелел Моисею сделать это. Но ведь это первый завет, т.е. ветхий, который дан был народу до пришествия Христа. ... «новый» -показал ветхость первого; а ветшающее и стареющее близко к уничтожению. (Поел. Евреям, 8 гл., 7-18 ст.)» . Тогда что такое Храм, исходя из учения новоизраильтян? Бог сотворил мир и все, что в нем есть, Бог сотворил людей, научив поклоняться Ему. Ему, а не «идолам», которые, по мнению Лубкова находятся в церквах и храмах: «Ибо вы Храм Бога живого, как сказал Бог: вселюсь в них и буду ходить в них, и буду их Богом, а они Моим народом. (2-е послание Коринфян, 6 гл., 16 ст.). (Исайя, 44 гл., с 10 по 19 ст. ст.)»344.
Подобный подход соответствует еще одному признаку антиклерикальности общины «Новый Израиль». Православный Храм -место, куда русские люди ходят молиться, напрямую зависит от ПРЦ, новоизраильтянам незачем ходить в церковь, они сами - Храм Бога живого, и Царство Божие находится внутри них. Так, отметением храма, новоизраильская община противопоставляет себя официальной конфессии. Удачным кажется ход Лубкова в статье «Отношение к православию»: «Чем мы отделены от православия? - вопрошает автор, - Только лишь религиозным мышлением, но что касается во всем остальном - никак; мы составляем одно целое» . Но в таком случае, исходя из утверждения, что каждый новоизраильтянин - «Храм Бога живого», то личностная основа как раз и составляет внутреннюю антиклерикальную позицию, изначально поддержанную и культивировавшуюся в общине.
В своей статье-проповеди «Начало положения христианской истины», подписанной П. М. С. В. Эфира, В. С. Лубков в четвертой главе «К духовенству» мотивированно поясняет неприятие к различным конфессиям: «Кто-бы вы ни были: священники, кардиналы, епископы, пасторы, ксендзы, каких-бы то ни было вер и исповеданий, - все равно, - мы не различаем вас; мы отрицаем вас и не верим, что вы якобы преемники апостольства» . Он обвинял любую церковь в обмирщении, вне зависимости от принадлежности к той или иной ветви христианства. Он противопоставлял отношение «клира и мира» к веселью: «Вы утеху находите в пирах, в пьянстве, в табаке, но мы - в собрании святом» . Лубков напоминал, что, Христос, упразднив власть, отверг как почесть, так и славу, не говоря уже о насилии. То, что творилось в церковной среде, на самом деле, не соответствовало указаниям Христа.
В руках Церкви находилась власть не только духовная, но клир имел влияние и на гражданскую жизнь. Для руководителя Нового Израиля не было важно количество власти, которое аккумулировалось у того или иного иерарха, важен был принцип «вы садитеся на высокое место, занимаете власть, и управляете» . Какова функция священства на государственном уровне? Лубков уверен, что «Они внушают, чтобы крепче стражи оберегали их слепую веру, и мать-церковь. С падением веры, мол, будет падение престола. Неправда, без главы народам нельзя, и вождь, правитель страны ничего общего не имеет с их глупой выдумкой, которую они создали для своей выгоды» . Таким образом, он выводил из-под критики государственную машину во главе с царем, демонстрируя лояльность не только свою, но и всего «народа новоизраильского».
