Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Традиционное общество и кочевая община северных киргизов во второй половине XIX века 53-125
1. Процесс кочевания 53-67
2. Изменения традиционных форм землепользования и начало оседания 67-91
3. Юридический быт и обычное право 91-119
4. Социальные категории традиционного общества 119-125
Глава 2. Система родства киргизов 125-160
1. Структурная модель традиционного киргизского эля 125-139
2. Термины и система родства северных киргизов 139-152
3. Обычай избегания 152-160
Заключение 160-166
Библиография и источники 167-196
Приложение 196-308
- Процесс кочевания
- Изменения традиционных форм землепользования и начало оседания
- Структурная модель традиционного киргизского эля
- Термины и система родства северных киргизов
Введение к работе
Актуальность исследования
В современной этнографической науке интерес к скотоводческим народам Средней Азии, к числу которых относятся и киргизы, сохраняется. Изучение их общественного строя, материальной и духовной культуры не теряет своей актуальности. После распада СССР и обретения Киргизией суверенитета, в республике начались экономические и социально-политические преобразования, целью которых являются реформирование и демократизация общества. Прежде всего реформы затронули сферу экономики, основу которой составляет сельское хозяйство и преимущественно животноводство. Сельскохозяйственная отрасль республики находится в тяжелом состоянии, поскольку требуется его модернизация. Необходимы введение как технологических инноваций, так и рациональное использование традиционных навыков подвижного скотоводства.
Длительное по времени (примерно 100 лет) ведение оседлого образа жизни привело к значительной утрате киргизами традиций скотоводческого хозяйства. Ухода за различными породами скота в условиях высокогорья, правильной организации выпаса, рационального выбора и чередования пастбищ для различных пород
скота и т.д. Заметно сократилась подвижность скотоводческого хозяйства. В республике за последние десять лет поголовье скота существенно уменьшилось.
В современной Киргизии идет весьма сложный процесс адаптации всего населения, особенно в сельской местности, к товарному производству. Принимает массовый характер пауперизация бывших колхозников и рабочих совхозов, которые ведут практически полунатуральное хозяйство, слабо ориентированное на рынок. Незначительна в производстве доля ферм, использующих современную технологию и наемный труд. Уничтожение советских колхозов и совхозов породило острый социальный кризис в деревне. Политика разгосударствления общественной собственности и начало приватизации земли привели к дроблению трудового процесса в сельском хозяйстве. Очевидной стала неспособность мелких индивидуальных крестьянских дворов сделать рентабельным свои хозяйства из-за нехватки денежных средств, квалифицированной рабочей силы, техники и т.д.
Между тем научный опыт, накопленный этнографами, изучавшими экономику и социальную организацию кочевых народов Средней Азии, доказывает, что номадный способ производства базировался прежде всего на широкой трудовой, производственной кооперации, на объединении малоскотных и средних размеров хозяйств в крупные хозяйственные единицы. Конечной целью такой трудовой кооперации было достижение необходимой рентабельности всего производственного цикла.
Как известно, процесс производства связан не только с экономическими условиями, но и с традициями в культуре и в идеологии. Острые вопросы в современной киргизской экономике связаны, в частности, с изменением характера земельной собственности и порядком землепользования, и жесткой необходимостью скорого
*
перехода на рыночную экономику. Это является болезненным новшеством. Киргизские скотоводы издавна практиковали в основном коллективный выпас скота на неогороженных общинных землях, и распределение продуктов производства носило не индивидуальный, а скорее общесемейный характер. Товарное производство было известно немногим хозяйствам. Им занималась богатая часть населения.
Научная значимость данной темы также определяется несомненным практическим интересом в связи с необходимостью адаптации обществ современных скотоводов, потомков традиционных кочевников, к реалиям индустриальной ( постиндустриальной) цивилизации. Становится очевидной необходимость выработки путей и способов такой их интеграции в современный мир. Последняя невозможна без глубокого и всестороннего исследования различных элементов традиционной системы материального производства, особенностей социальных связей и идеологии доиндустриального общества кочевников.
Безусловно, важный интерес вызывает и дальнейшее развитие теоретических проблем кочевничества как раздела этнологии, связанного с анализом динамики традиционных обществ подвижных скотоводов. Их социальной организации и дифференциации, отношений собственности, кочевой общины (хозяйственной единицы), системы родства, стратификации общества по таксономическим единицам и т.д. Исследование этапов исторического развития номадов представляется возможным на примере историко-этнографического изучения традиционного общества киргизов в период его трансформации во второй половине XIX века, представленной в данной работе.
Объект, предмет, цели и задачи исследования
Объектом исследования является доиндустриальное или традиционное общество киргизов. Изучение его дает возможность увидеть общее и особенное в эволюции кочевого общества, в частности, его традиционных социальных институтов в процессе контактов с миром земледельческой цивилизации.
Предметом исследования является киргизский эль -структурная модель социальной стратификации кочевников.
Целью данного исследования является анализ таксономических единиц эля как модели социальной стратификации традиционного общества. Определение функциональных связей последних со структурой кочевой общины и с системой родства. В историческом плане изучается процесс трансформации социальных институтов кочевого общества киргизов, а также динамика формы землевладения и собственности на основные средства производства под влиянием российской колонизации во второй половине XIX в.
Для выполнения цели исследования обозначен ряд задач:
исследовать этапы изучения кочевой общины киргизов,
проанализировать структуру и хозяйственные функции кочевой общины,
-сопоставить структуру кочевой общины с таксономическим рядом киргизского эля,
-проанализировать изменения форм землепользования и предпосылки оседания кочевников,
-исследовать трансформацию традиционных институтов власти и суда под влиянием российских общеимперских законов,
-проанализировать систему и номенклатуру терминов родства северных киргизов,
Хронологические рамки исследования
Они охватывают вторую половину XIX века. Однако, в интересах наиболее полного раскрытия темы, в работу включены события, относящиеся к более позднему периоду времени. Здесь проводятся сравнительные параллели с советской эпохой, а также с реалиями постсоветских лет. Такой подход дает возможность увидеть высокую степень живучести идеологии родства и традиционных родовых связей старой киргизской общины к меняющимся историческим и экономическим условиям за последние 150 лет.
Степень разработанности темы
Рамки данного исследования ограничивают автора кратким обзором работ по истории и этнографии кочевников евразийского пространства. Общему обзору теоретических вопросов по кочевничеству и более подробному анализу материала по киргизам посвящен раздел Историографии.
Так, в истории этнографический науки, посвященной исследованию подвижных скотоводов Средней Азии и Казахстана, можно выделить несколько этапов. Большой и разнообразный материал представлен в русской дореволюционной литературе.
На начальных этапах сведения о традиционном обществе киргизов появляются еще до присоединения их земель к Российской империи. В 1785г. И.Г. Андреев писал о наличие земледелия у киргизов(Андреев, 1795-1796). В 1800 г Т. Бурнашев и М. Поспелов составили заметки о киргизском скотоводстве (Бурнашев, Поспелов, 1851). В первой половине XIX в. о жизни и быте киргизов писали Ф.К. Зибберштейн, А. И. Левшин и др. (Зибберштейн, 1936; Левшин, 1827, 1832). С
присоединением киргизских земель к Российской империи во второй половине XIX в., общее количество информации о киргизах возрастает. Ценные сведения о родовых группах северных киргизов, о делении общества на манапов и букара, а также предания устного народного творчества оставил Ч.Ч. Валиханов(Валиханов, 1961-1968). П.П. Семенов-Тяньшанский собрал материал о правах богатых слоев населения - манапов и биев, а также данные о налогах, выплачиваемых кочевым населением Китаю и Коканду в XIX в (Семенов-Тян-Шанский, 1958). Н.А. Северцев дал сведения о скотоводстве и земледелии у киргизов и о хозяйстве русских переселенцев (Северцев, 1873, 1876). Г.С. Загряжский одним из первых начал изучать юридический быт и адат.(Загряжский, 1874, 1876). Интересные наблюдения по экономике и политической истории накануне и после присоединения киргизов к России оставил И.А. Бардашев (Бардашев, 1874). Об истории контактов киргизов с Кокандским ханством и с Россией писали П.П. Румянцев, М.А. Терентьев, М.А. Миропиев и др.(Румянцев, 1916;Терентьев, 1876; Миропиев, 1901). Заметки о земледелии и земельных отношениях у ферганских киргизов можно найти у А.Ф. Миддендорфа. В.Ф. Ошанин и Ю. Казбеков написали работы, посвященные процессу кочевания (Миддендорф, 1882; Ошанин, 1879; Казбеков, 1875). Особые вопросы по аграрной политике царской России, проблемы землеустройства и землепользования освещены в трудах Н.И. Гродекова, А. Татищева, О. Шкапского, В. Васильева; в особых отчетах К. Палена, Н. Гаврилова, П. Румянцева и др. (Гродеков,1889; Татищев, 1908; Шкапский, 1905, 1907, 1917; Васильев, 1915; Пален, 1910; Гаврилов, 1911).
В ряду трудов, описывающих различные стороны хозяйства, материальную и духовную культуры, а также политическую историю и социальную организацию кочевников, особо выделяются работы Н. Гродекова о нормах обычного и мусульманского права (Гродеков,
1889). "Материалы для изучения юридических обычаев киргизов" представляют из себя другой ценный источник по обычному праву казахов и киргизов. В них содержатся не только нормы адата касательно практически всех сторон жизни, но и представлены сведения по местности и народам с указанием лиц, от которых получена информация. Обозначены важные проблемы, вызванные столкновением степных обычаев с российскими институтами власти.
Работы вышеназванных исследователей очерчивают начальный этап историко-этнографического изучения киргизского народа. Его можно охарактеризовать как наблюдательный и описательный. Задачи исследования определялись прежде всего в точном описании объекта изучения.
С расширением колонизационного процесса и увеличением притока европейского населения в Туркестан, начинается второй исследовательский этап. Его отличает появление более полных и специализированных сведений по экономике и хозяйству. Данный отрезок истории характеризуется началом массового оседания кочевников. Становится необходимым проведение более системных исследований всех сторон жизнеобеспечения населения в практических целях, например, выработки четкой фискальной политики. Так, П.И. Хомутов составил ценное статистическое исследование по административному устройству Туркестанского края, включая земли киргизов(Хомутов, 1885). Важность представляют его выкладки о численности населения, его занятиях и имущественном положении. Другие статистические исследования по среднеазиатским кочевникам, в том числе и киргизам, были составлены Н. Васильевым, Д. Федоровым, Н. Лыкошиным и др.(Васильев, 1890; Федоров, 1910; Лыкошин, 1906). Статистические обследования о состоянии животноводства в Чуйской долине сделали Л. Безвуглый, В. Васильев и др. (Безвуглый, 1916; Васильев, 1890). Работы П. Палена и П.
Румянцева содержат важную статистическую информацию о хозяйстве киргизов и российских переселенцев Пишпекского и Пржевальского уездов Семиреченской области (Пален, 1910; Румянцев, 1916).
Информацию об аулиеатинских киргизов можно обнаружить в исследованиях Н. Гродекова, В. Бартольда и др.(Гродеков, 1889; Бартольд, 1963). О проблемах, связанных с оседанием коренного населения, писали О. Шкапский, Н.Пономарев и др.(Шкапский, 1906; Пономарев, 1900).
Следует заметить, что литература указанного периода условно подразделяется на два вида - статистические данные (приоритетное место среди которых занимают "Материалы по киргизскому землепользованию"), и общие этнографические материалы и исторические труды. Их отличает большая степень детализации и специализации по сравнению с начальным описательным этапом.
В советское время наступает качественный перелом в исторической науке. С изменением идеологии государства, в науку вводится понятие партийности. Происходят концептуальные изменения в оценке научных результатов. С учетом классового подхода пересматриваются также взгляды на историю и эволюцию кочевых обществ, их социальной организации и т.д. В предвоенные годы научная литература пополняется множеством новых исследований по современной экономике, а также по социальной организации кочевников в дореволюционную пору. Среди них следует назвать работы П. Кушнера, П. Погорельского, В. Батракова и др., посвященные экономическому положению киргизской кочевой общины и актуальным вопросам седентаризации ( Кушнер, 1929; Погорельский, 1930; Батраков, 1930). В работах В. Белоусова содержатся практические советы по устройству коллективных хозяйств, разработаны размеры колхозов для различных районов Киргизии ( Белоусов, 1935). В это же время появляются первые статьи
крупнейшего советского этнографа-киргизоведа СМ. Абрамзона, посвященные анализу социальной организации дореволюционного общества, в частности, исследования по манапству (Абрамзон, 1931, 1932, 1951).
В целом, работы этого периода были вызваны актуальными
проблемами оседания кочевников, образованием коллективных
хозяйств, общими социальными задачами Советской власти на
Востоке. В них был собран ценный фактологический материал,
вобравший в себя последние уцелевшие звенья традиционного
киргизского скотоводства и социальной организации
дореволюционного общества.
Военный и послевоенный этапы по изучению киргизов характеризуются увеличением количества монографий, посвященных их истории. Сюда следует отнести работы В.М. Плоских по истории Киргизии в составе Кокандского ханства, о формировании феодальных отношений у южных киргизов (Плоских, 1970, 19720, 1975, 1977). Б. Джамгерчинов оставил ряд интересных исследований по политической истории страны, о вхождении северокиргизских родов в состав Российской империи, с привлечением большого количества архивных источников (Джамгерчинов, 1957, 1959, 1963, 1966). С. Ильясов в своих работах провел анализ аграрных отношений в дореволюционной Киргизии (Ильясов, 1955, 1963). П. К. Алпацкий и М.Сахаров описали историю оседания киргизов и трудности коллективизационного периода (Алпацкий, 1959; Сахаров, 1934). Особо следует выделить монографию СМ. Абрамзона, посвященную общему анализу этногенеза и этногенетических и исторических связей киргизов. Всему комплексу их материальной и духовной культуры. (Абрамзон, 1971).
Большую ценность для изучения материальной культуры народа, его народного промысла, искусства изготовления войлочных
изделий и кошм, представляют работы старейшего этнографа
Киргизии К.И. Антипиной (Антипина, 1971, 1972). Ею была собрана
большая коллекция рисунков и оригинальных изделий по
традиционному войлочному орнаменту и ручной вышивке,
представлявших культуру различных этнографических групп киргизов. На основе анализа всего комплекса материальной культуры южных киргизов ей удалось выделить в особую группу этническое объединение ичкилик.
Послевоенный период изучения киргизского этноса был пополнен трудами комплексной археолого-этнографической экспедиции (КАЭЭ) , в состав которой вошли историки-востоковеды, тюркологи, этнографы, археологи, палеоантропологи и др. Эта известная экспедиция была организована АН СССР и АН Киргизской ССР. Она провела несколько лет полевых исследований, обследовав практически всю территорию Киргизии. Труды КАЭЭ составили много томов и являются золотым фондом по изучению истории, этнографии и археологии киргизского народа и Киргизии с древнейших времен до второй половины XX века.
Работы, относящиеся к истории изучения социальной организации орхоно-енисейских тюрков и древних киргизов, принадлежат перу А.Н. Бернштама, Д.Ф. Винника и др.(Бернштам, 1934, 1946, 1957; Винник, 1967, 1977). К.К. Юдахин составил наиболее полный киргизско-русский словарь, куда вошли также и этнографические материалы с соответствующими пояснениями (Юдахин, 1985). Этот труд с полным правом можно расценивать как энциклопедию киргизской жизни.
Следует отдельно выделить работы Н.П. Дыренковой (20-е годы ХХв.) и А. Джумагулова(50-60-е годы ХХв.), посвященные мало изученной теме по системе родства киргизов (Дыренкова, 1927; Джумагулов 1960). Ими были составлены списки терминов родства
северных групп киргизов Нарынской и Чуйской областей. Весьма интересен описательный материал по семье и браку. Однако их работы не содержат теоретического анализа собранного материала по родству как особой системы, обладающей важными социальными функциями.
Во второй половине XX в. появляются новые работы по
исследованию различных сторон жизни киргизского этноса на стыке
различных наук. Так, В. Шерстобитов писал об экономических
отношениях в киргизском аиле в начале XX в.(Шерстобитов, 1961).
Г.Н. Симаков сделал анализ типологизации киргизского скотоводства
(Симаков, 1978, 1982) М.Т. Айтбаев написал об истории
этнокультурных контактов русского переселенческого населения и киргизов (1957, 1959). С.К. Кожоналиев оставил исследователям интересную работу по судопроизводству и обычному праву киргизов дореволюционной поры (Кожоналиев, 1963).
Среди киргизских этнографов и историков известны имена Т. Баялиевой, писавшей о доисламских верованиях киргизов, Б.Б. Акмолдоевой, защитившей диссертацию по проблемам традиционного киргизского коневодства, И. Нуракова, изучавшего социальную структуру кочевой общины, А. Мокеева, занимавшегося анализом генеалогии (санжира) киргизов и др. (Баялиева, 1972; Акмолдоева, 1983; Нураков, 1975; Мокеев, 1984).
Общетеоретические вопросы по проблемам кочевничества представлены, в частности, в работах Г.Е. Маркова. В них исследуются проблемы номадного способа производства. На большом сравнительном материале проводится типологизация видов кочевого хозяйства. Рассматриваются вопросы социальной организации кочевых народов азиатского пространства. Анализируются проблемы собственности и отношения к основным средствам производства и т.д. (Марков, 1970, 1973, 1976, 1980, 1981 и др).
К числу последних фундаментальных теоретических работ, посвященных всестороннему анализу жизнедеятельности кочевого социума и адаптации к условиям аридной среды, вопросам кочевой общины, проблемам собственности и особенностям социальной организации кочевников на примере казахов, относится монография казахского этнографа Н. Массанова (Массанов, 1995). В данной работе рассматриваются социально-экономические и исторические факторы, которые в определенной степени являются общими как для казахов, так и для киргизов.
Из работ, написанных за последние годы XX века, и посвященных истории и этнографии киргизского народа и Киргизии, можно выделить работу К. Кененсариева, защитившего диссертацию по политической истории Киргизии в XIX веке. В ней анализируются политические отношения киргизских манапов, Кокандского ханства и России (Кенесариев, 1999). Г.Н. Симаковым опубликована работа по соколиной охоте и культу хищных птиц у народов Средней Азии, в частности, у киргизов (Симаков, 1998). На страницах работы анализируются религиозно-магические представления, связанные с культом ловчих птиц. Дается их классификация, и описываются древние приемы охоты с хищными птицами у киргизов и казахов. Вышла в свет также этнографическая работа Г.Ю. Ситнянского, исследующая проблемы современного сельского хозяйства Киргизии на примере животноводства (Ситнянский, 1998). В ней прослеживаются эволюционные этапы киргизского скотоводства. Описывается животноводческий цикл. На основе большого количества статистического и полевого материала делается прогноз по перспективам развития современного киргизского животноводства. Другая историко-этнографическая работа, посвященная изучению традиционного общества киргизов в период российской колонизации во второй половине XIX века, написана автором данной диссертации
(Исраилова-Харьехузен, 1999). На основе различных исторических и этнографических источников, автор анализирует доиндустриальное общество кочевых киргизов на стадии его социально-экономической трансформации после вхождения в состав Российской империи.
В Бишкеке вышел труд известного тюрколога Э.Р. Тенишева по истории формирования киргизского языка. (Тенишев, 1997).
В 2002г. Институт этнологии и антропологии имени Н.Н. Миклухо-Маклая РАН опубликовал работу по полевым материалам замечательного этнографа Ф.А. Фиельструпа. В ней содержится ценная информация по обычаям и обрядам киргизов и некоторых других тюркских народов Средней Азии и Казахстана. ( Фиельструп, 2002).
Источниковая база исследования
Для раскрытия темы диссертации использовался комплекс различных источников, основу которых составили архивные и полевые этнографические материалы.
Важнейшими историческими источниками (первоисточниками) для работы над диссертацией явились фонды Российского государственного военно-исторического архива РФ (РГВИА), Государственного архива РФ (ГАРФ) г. Москвы.
Автором привлечены ранее не опубликованные документы из фондов Российского военно-исторического архива. Сюда относятся дела Канцелярии Военного губернатора Туркестанской области, Штаба Туркестанского Военного округа, Штаба войск Ферганской области. Надо сказать, что штабы являлись органами управления войсками на территории округа и области. Ведали военной подготовкой и обучением войск, разработкой мобилизационных планов, организацией разведки и контрразведки. Взаимоотношениями с соседними государствами, отчетностью по личному составу всех военных заведений и учреждений. В штабах было сосредоточено
делопроизводство по вопросам управления войсками и гражданским населением. Первоначально Штаб округа имел следующую структуру: строевое, инспекторское, хозяйственное, военно-топографическое отделения, канцелярию, судную часть и архив. ( Приказ военного министра № 248 за 1867 г). В 1886 г. было образовано мобилизационное отделение (Приказ военного министра № 167 за 1886г.) и в 1890 г. госпитальное отделение (Приказ военного министра № 318 за 1890г.) В целях усовершенствования управления войсками в 1899г. была проведена реорганизация Штаба округа в сторону его усиления. Были образованы два управления: Управление окружного генерал-квартирмейстера в составе отделений: строевого, мобилизационного,отчетного,военно-топографического, оперативного и разведывательного. (Точных дат образования последних двух отделений не удалось установить. По документальным материалам можно судить, что оперативное отделение образовалось около 1886г., а разведывательное - около 1892г.) Управление дежурного генерала в составе отделений: инспекторского, хозяйственного, госпитального, канцелярии, судной части и окружного архива. (Приказ №161 по военному ведомству за 1899г.) Таким образом, можно констатировать, что военное присутствие и военные структуры России в Туркестане во второй половине XIX в. все время усиливались.
Так, в архивных фондах отложились приказы, приказания и
объявления по войскам округа, директивы, циркуляры, отчеты
командующего войсками округа. Доклады, рапорты, разведсводки,
сведения и переписка о выступлениях местного населения,
национальном движении и пр. Вся проводая политика и текущая политическая обстановка в Туркестане и вокруг него. Состояние вооруженных сил и взаимоотношения с Россией соседних государств Афганистана, Китая, Персии, Бухарского эмирата, Хивинского ханства. Информация о формировании и переформировании,
инспектировании и движении войск, рекогносцировке местности и устройстве дорог, прокладке телеграфа и мн. др.
Архивные материалы, приведенные в Приложении диссертации, также отличает характер военных донесений о положении дел в крае, по управлению Туркестанской областью. Доклады военных советников по реформам в округе, дополнения к административно-территориальным военным обозрениям края и пр. Особый интерес представляет отчет об Алайской экспедиции 1875-1876гг. под командованием генерала М.Д. Скобелева. В этой военной компании наряду с русскими войсками участвовали джигиты некоторых северокиргизских манапов. Алайский поход был направлен на усмирение непокорившихся южных киргизов. Последние выступили на стороне Кокандского хана против России. Этот поход, наряду с Ферганским и Хивинским военными экспедициями, явился важным этапом в деле присоединения Средней Азии к Российской империи. Он завершил фактическое включение территорий как северных, так и южных киргизов в состав России. (Данный отчет приведен в полном объеме в Приложении диссертации.)
Помимо ценной политической информации, архивные материалы
содержат также и важный этнографический пласт. В частности,
перечислены южнокиргизские родовые группы и места их расселений.
Прослежены их контакты с соседними земледельческими народами
Ферганской долины. Изучение названий и мест обитания киргизов
Ферганской долины на момент их присоединения к России во второй
половине XIX в. представляется актуальным и в настоящее время. Как
известно, после распада СССР между государствами Центральной
Азии снова открылись противоречия по определению
государственных границ.
В материалах Комиссии по изучению племенного состава населения России (КИПС) в основном собрана этнографическая
информация, характеризующая быт и хозяйственный уклад жизни населения Туркестана, в том числе и киргизов.
В фондах Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ) хранятся документы, имеющие отношение к процессу оседания кочевых киргизов. Они отражены в материалах Комиссии ВЦИК по оседанию кочевого и полукочевого населения. (Выдержки из текстов документов вышеуказанной комиссии приводятся в соответствующих главах диссертации.)
Комиссия ВЦИК по вопросам оседания кочевого и полукочевого населения проделала большую работу по сбору информации и составлению конкретных планов на местах по оседанию кочевников. Как известно, до и после установления Советской власти в Туркестане значительная часть населения вела кочевой и полукочевой образ жизни. К ним относились казахи, киргизы, часть туркмен и др. Большинство кочевников составляли бедняки. Большая часть скота находилась в руках богатых слоев. К переходу к оседлости прежде всего были склонны маломощные хозяйства. Процесс оседания кочевников начался в дореволюционную эпоху, что было связано с политическими и экономическими мероприятиями царского правительства. И в целом с кризисным состоянием кочевого скотоводства в регионе. Многие кочевые хозяйства были разорены . С приходом большевиков к власти, в первые же годы Советское правительство начало вести последовательную политику среди кочевого населения за полный переход к оседлости и земледелию. Однако оседание кочевников не стало сразу же массовым явлением. Большинство киргизов, как и казахов продолжали вести традиционный образ жизни. Планомерный переход к оседлости требовал огромных материальных затрат. Требовалось проведение агитационных работ на местах с целью моральной подготовки населения к полному оседанию. Материалы комиссии содержат
разнообразную информацию, значительная часть которой посвящена началу массового (согласно государственному плану) оседания кочевников. В них сообщается о создании республиканских, областных и районных комитетов по оседанию. Эти структуры должны были определять контингенты и районы оседания, содействовать их организации, принимать меры для развития в уже осевших хозяйствах земледелия и животноводства на основе коллективизации.
Таким образом, Советская власть проводила ускоренную политику по оседанию кочевников одновременно с созданием коллективных хозяйств. Высокие темпы объяснялись необходимостью окупить государственные средства, затраченные на реализацию программы перевода на оседлость огромных масс населения.
Политика по седентаризации и созданию коллективных хозяйств в Средней Азии и Казахстане проходила в несколько этапов. И завершилась практически на кануне нападения Германии на Советский союз. Так, в Киргизии переход кочевников и полукочевников на оседлость закончился только к 1940г. Подавляющее большинство осевших хозяйств вступило в колхозы. Незначительная часть бывших кочевников стала трудиться на транспорте и в промышленности, формируя ряды нарождавшегося рабочего класса молодой советской республики.
В целом, в источниках комиссии содержатся дела общего характера: протоколы, постановления об организации комиссии, ее функциях, составе, структуре, планы работы. В этой группе имеются и документы, характеризующие состояние дел на местах: протоколы заседаний, планы работ, докладные записки, сметы расходов, постановления Президиума ВЦИК РСФСР, Совнаркомов республик Средней Азии и т.д. Далее идут постановления местных партийных и советских органов по оседанию, доклады, стенограммы заседаний,
программы работ, производственно- финансовые отчеты, карты и таблицы.
Другую важную группу источников (этнографических) составили полевые материалы автора, собранные в разных регионах Киргизии в период с 1987 по 1995 гг. В ходе сезонных выездов автор использовал метод "включенного наблюдения", проводил опросную работу, принимал активное участие в повседневной жизни семьи, в которой останавливался. Во время полевых исследований выборочно интервьюировались аксакалы, бывшие знатоками киргизской старины, генеалогии (санжира) народа, их обычного права и традиционного хозяйства. Материалы, полученные от них, составили важный источниковый базис для раскрытия темы диссертации по таким вопросам, как традиционный цикл земледельческо-животноводческих работ на примере таласских киргизов. Перечисление ныне существующих родовых подразделений в Киргизии. Материалы по адату и традиционному суду у чуйских, нарынских и таласских киргизов и др. Наконец, современные термины родства и свойства у северных киргизов, а также материалы по семье.
Наиболее интересную информацию предоставили Шейшен Баратов и Кубатбек Темиралиев, жители с. Манас Таласской области, Исраил Аманов, житель с. Ийри-Суу Жаильского района Чуйской области и др. Так, Шейшен Баратов рассказал о работе суда биев и об обычном праве таласских киргизов, о системе родства и генеалогическом древе наиболее крупных родовых подразделений таласцев. (См. Главу 1, параграф 1. Процесс кочевания киргизов.) Кубатбек Темиралиев дал наиболее полное описание цикла перекочевок таласских киргизов. Интересными оказались также сведения о различных породах скота и их классификация. (См. Главу 1, параграф 1. Процесс кочевания киргизов). О жизни и быте киргизов в старые времена (проведение тоев, сезонных празднеств, поминок,
похорон, свадеб и брачной обрядности и др.) рассказал Исраил Аманов. Будучи прямым потомком биев рода солто, он, на основе фамильных записей, описал структуру и функции дореволюционной судебно-административной системы киргизов Чуйской области. Сообщил о традиционной стратификации правящего слоя манапов и баев. Большой материал по киргизской генеалогии и терминам родства был собран благодаря его же рассказам. (См. Главу 1, параграф 3. Социальные категории традиционного общества. Главу 2, параграф 1. Структурная модель традиционного киргизского эля. Параграф 2. Термины и системы родства киргизов.)
В целом автор провел 8 полевых сезонов в Нарынской области, Кочкорский район в 1987 г., в Ошской области, города Ош, Андижан, Фергана, Узген в 1988г., в Чуйской области, Жаильский район в 1987, 1988, 1989, 1990гг., в Талаской области, Манасский район в 1991, 1994, 1995 гг., в Джалал-Абадской области, Ала-Букинский район, г. Джалал-Абад в 1992г, в Нарынской области, Сусамырский район в 1993г., в Иссык-Кульской области, Тонский, Чолпон-Атинский районы в 1994г.
Научная новизна исследования
Как видно из обзора научной литературы, историко-этнографических работ, посвященных комплексному анализу кочевой общины киргизов в единстве функциональных связей со структурой эля (его таксономических единиц) и системой родства, за последнее время не появлялось. Это и явилось научной проблемой данного исследования. Следует сказать, что изучение социальных функций системы родства киргизов на современном этапе ждет своего дальнейшего развития.
Научная значимость данного исследования определяется, в частности, такими факторами, как:
- введение в научный оборот ранее не использованных архивных
источников, имеющих отношение к присоединению земель южных
киргизов в состав Российской империи, и военно-административного
устройства Туркестанского края во второй половине XIX в.,
- использование новых этнографических материалов для
изучения хозяйства, социальной организации и культуры киргизского
народа,
- развернутый анализ описательных терминов родства и свойства
северных киргизов. В результате сопоставления некоторых терминов
родства современных киргизов и ранних тюрков, взятых из
Древнетюркского словаря Махмуда Кашгарского, удалось выявить
исчезнувшую древнетюркскую систему брачно-родственных
отношений, условно названную как "торкун-келинун". Это открывает
новые пути для дальнейших теоретических исследований в области
общетюркской системы родства.
Практическая значимость исследования
Результаты, ряд теоретических выводов и рекомендации могут быть использованы при чтении лекций и проведении семинарских занятий по истории и этнографии киргизского народа. Они также могут быть применимы при издании коллективных трудов, учебников, пособий и пр.
Апробация исследования
Тема работы и ее отдельные главы прошли апробацию в виде докладов на различных научных конференциях:
-конференция по археологии и этнологии Средней Азии в КазГУ, г. Алма-Ата, 1989г.,
Токаревские чтения на кафедре Этнологии МГУ им. М.В. Ломоносова, г. Москва, 1991г.,
Хасановские чтения на Историческом факультете Киргизского государственного университета, г. Бишкек, 1992г.
- конференция "Ислам и современный мир" в Институте
Этнологии и антропологии РАН, г. Москва, 1994г.
Отдельные главы исследования были обсуждены во время лекций
и семинарских занятий в разных университетах: на киргизско-
американском факультете Киргизского государственного
национального университета в г. Бишкек в 1994г., в Институте
Социальной антропологии и экономики Манчестерского университета
в Великобритании в 1995г., в Институте Этнологии Свободного
университета в Берлине в 2000г., на кафедре стран Центральной Азии
Берлинского университета имени Гумбольда в 2001г.
Текст диссертации прошел обсуждение в отделе Средней Азии и Казахстана Института этнологии и антропологии имени Н.Н. Миклухо-Маклая РАН 15 октября 2002г. и был рекомендован к защите.
Диссертационная работа состоит из введения, историографии, двух глав, заключения, библиографии и приложения. Общий объем составляетЗО^стр.
Список публикаций по теме:
Процесс кочевания
В середине XIX в. традиционное хозяйство киргизов представляло собой сочетание отгонного скотоводства с вертикальными перекочевками и частичного стойлового содержания скота в зимний период. Климатические условия Киргизии позволяли также заниматься орошаемым земледелием, которое имело подсобное значение. Обычно зимовочные лагеря располагались возле прилегающих к ним обрабатываемых участках. К концу ХІХв. в связи с ускорением процесса оседания киргизов роль призимовочных территорий значительно возросла. Это было связано с увеличивающейся нехваткой пастбищ для скота. Все это вынуждало кочевников заготавливать корма на зиму(Ситнянский, 1998). Изучая хозяйственную деятельность киргизского населения, русские исследователи отмечали, что киргизы в прошлом традиционно кочевали аилами, - это была группа людей, чаще всего связанных между собой близкой или дальней степенью родства. Аил кочевал сообща и на пастбищах устраивался по соседству. Семьи, входившие в него, могли покидать свою группу в поисках лучших пастбищ и откочевывать на довольно большие расстояния от основной стоянки. Число семей в аиле зависело от количества скота, за которым нужно было ухаживать, и от возможности пастбищ прокормить его. В зависимости от этих факторов аилы распадались и вновь формировались. Структура и мобильность киргизского аила диктовались характером хозяйственной деятельности в условиях полукочевого скотоводства.
Каждый эль и более мелкие его формирования имели свои пути кочевок и места зимних и летних стойбищ. Зимовки (кыштоо), как правило, располагались у подножья гор или в ущелье, в местах, наиболее защищенных от сильных ветров. Рядом находились посевы. На выбор места стоянки влияли близость водных источников, кустарников и леса, возможность добывания топлива. Учитывались факторы естественной защищенности жилья от диких животных.
Обычно зимовье заполнялось жителями в сентябре. Свозилось топливо, сгонялся скот. Строились особые загоны для различных пород скота. Они сооружались из камней и брусьев.
Каждой группе скота требовался свой уход в зависимости от породы и возраста. Трудные времена для пастухов наступали с началом окота с середины зимы и до начала весны.
С приходом весны, чаще всего в начале апреля, в зависимости от погодных условий аилы начинали свой путь вверх, в сторону летних пастбищ - джайлоо. На зимниках оставались бедные общинники и нанятые богатыми скотоводами работники. Они должны были засевать поля и смотреть за созреванием урожая весь весенне-летний период.
На осенне-весенних стойбищах оставались те, кто не был в состоянии собственными силами добраться до альпийских пастбищ на джайлоо из-за нехватки вьючного скота(Кушнер, 1929). Таким образом, происходило постепенное дробление зимнего состава аила. Другие хозяйства двигались дальше, к ближним летним пастбищам, -кенже джайлоо. На этих стоянках оставалась еще одна часть аила по причине невозможности двигаться вверх самостоятельно. Оставшиеся семьи достигали летних пастбищ, где был наилучший травостой. В основном это были байские хозяйства с многочисленной челядью. Аилы соседились на джайлоо группами по 3-5 и 7 хозяйств. В процессе перекочевок происходили распад старых и формирование новых аилов. Состав и размеры стада определяли сроки и места поселений кочевых групп. Самые сильные хозяйства совершали полный цикл кочевок, начиная от зимников и кончая летними пастбищами, и обратно до зимних стоянок. Полный цикл кочевания был под силу только богатым и крупным хозяйствам. Они использовали лучшие корма и шли со своими стадами впереди. Тем, кто кочевал и двигался позади, доставались пастбища похуже. Богатые хозяйства имели различные породы скота. Табуны лошадей - наиболее престижная порода скота у киргизов - преобладали у богатых слоев населения. Среднесостоятельные люди владели примерно поровну стадами овец и табунами лошадей. Ближе к бедноте в стадах начинали доминировать овцы. (В прошлом бедная семья насчитывала примерно 5-6 человек. Она владела обычно одной рабочей лошадью, кобылой и жеребенком и примерно 20 баранами. Среднеобеспеченная семья имела в своем распоряжении 2-3 юрты и владела 20 лошадьми, 30-40 баранами. Богатая семья была чаще всего полигамной. Богач имел большую семью, состоящую обычно из трех жен с детьми от каждой. В распоряжении весьма состоятельной семьи находились более 1000 баранов, до 1000 лошадей и больше.)
Аил являлся мобильным образованием. (Здесь в качестве ее отсчета берется состав в период пребывания на зимних стойбищах. Зимой жизнь кочевника стабилизировалась, в стаде начинался окот скота и подходило время подведения итогов за весь календарный цикл)(Погорельский, Батраков, 1930)
В сентябре - октябре происходило осеменение овец. В марте -апреле овцы приносили потомство. С февраля по апрель скотину держали на кормах в специально отведенных помещениях. Во время приплода требовалось держать скотину в теплом помещении. Осенью ее держали на подножных кормах. Выпасали на убранных полях, доводя ее до упитанности для получения полноценного потомства.
Стрижка овец производилась дважды - весной и осенью. Отгон на джайлоо начинался в мае и занимал в среднем от 10 до 15 дней. (Летние стойбища могли располагаться на расстоянии от 10 до 100 км от кыштоо (зимних стоянок). Каждая отара (короо) выпасалась отдельно и состояла в среднем из 500-600 овец (Полевой материал по Таласу и Нарыну, 1993,1994 гг). Молодняк и взрослых овец держали вместе в течение месяца, а затем их отделяли, чтобы подкрепить овцематок и приучить молодняк самостоятельно питаться. Как правило, за одним короо ухаживали чабан и два его помощника. Во время же окота за отарой смотрели примерно 10 человек.
У лошадей ожеребение начиналося в мае - июне. Осеменение происходило в июле - августе. Сезон кумыса начинался примерно с 15 мая и завершался в середине августа. Киргизы считали летний кумыс самым лучшим, а осенний находили вредным для здоровья. Табун лошадей для выпаса насчитывал в среднем 50-60 голов. Доение кобылиц производилось каждые 1,5 часа, начиная с 7 утра и заканчивая в 10 часов ночи.
Изменения традиционных форм землепользования и начало оседания
Киргизы до присоединения к России подчинялись Кокандскому ханству и тем самым формально находились под юрисдикцией мусульманского земельного права, согласно которому, все земли, завоеванные и подчиненные хану, объявлялись собственностью государя, который в свою очередь мог отдать их в аренду на различных условиях и на разные сроки. Вся обрабатываемая земля закреплялась за населением на основе давности владения и пользования ханскими пожалованиями, купчими и крепостями. Государственные или амляковые земли на юге составляли пастбища и угодья, которые были отданы в бессрочное пользование кочевников. Мусульманское право допускало отчуждение земли. Так, факты купли киргизской знатью земель у кокандского хана отмечены после подчинения киргизов Коканду (Айтбаев, 1962) С этого периода на юге стало наблюдаться такое явление, как выделение частного землевладения из общинного. Там было наиболее сильным влияние Кокандского ханства и норм шариата. Крупными землевладельцами становились богатые слои населения -датхи и беки. Они захватывали общинные земли, используя законы ханства и проводя ирригационные работы на них. Орошенные или купленные участки-мильки облагались земельным налогом( Плоских, 1965). Общинные земли в виде пастбищ облагались податями по принципу круговой поруки. В право общины входило перераспределять или отбирать земельные участки. Право отчуждения недвижимости было стеснено рядом обстоятельств: правом соседа и необходимостью согласия общины.
В качестве одного из конкретных примеров ниже приводятся материалы из Справочной книжки Самаркандской области за 1906г. по осевшим группам киргизов в Чапкуллукской волости Ходжентского уезда. В то время Чапкуллукская волость состояла из Бишкендского, Иске-Аучинского, Маргумского и Мадынганского сельских обществ. Киргизское население насчитывало около 722 дворов. Из истории следует, что алайские киргизы примерно в конце ХУ111 в. - в начале XIX в. переселились в Фергану, выкупив у кокандских ханов обширные земли в предгорьях Хорассанского и Александровского хребтов. Эти земли орошались только атмосферными осадками и были годны для выпаса скота и посева хлебных злаков под дождь (ляльма). Киргизы стали вести смешанное скотоводческо-земледельческое хозяйство. Разводили в основном курдючных овец. Овцеводство в значительной мере восполняло недостаток орошаемых земель. Автор отмечает, что формы землепользования везде были одинаковыми. Общинными являлись лишь необрабатываемые земли, используемые для выпаса скота. Все остальные земли, как богарные, так и ирригационные, находились в подворно-участковом владении без зависимости от общины. При паровых посевах (при необходимых регулярных сменах посевных полей) каждый двор имел свою делянку. По мнению исследователя, условия хозяйствования повлияли также и на планировку расселения. Киргизские аилы представляли из себя центральную, гуще застроенную часть селения с многочисленными выселками, нередко значительно удаленных от центральной группы оседлости. Эта особенность объяснялась как недавним переходом к оседлости, так и занятием скотоводством, которое не допускало тесного размещения построек.
Согласно "Положению об Управлении Туркестанского края" различались права кочевников и оседлого населения на землю и устройство народного суда. Это по сути дела проводило межу между оседлым и кочевым населением уезда. Влияло на весь строй народной жизни. Во всем уезде повсеместно было распространено подворно-участковое, а не общинное владение земельными угодьями. По информации Н.С. Лыкошина :"... оседлый туземец фактически являлся полным собственником своей земли, принадлежащей каждому члену сельского общества, и была строго определена и ограничена."(имеется ввиду земля-авт.) (Лыкошин, 1906:19).
Продолжавшее действовать шариатское право шафбат предусматривало в случае продажи земельного участка право первенства ближайших соседей на ее приобретение. И только после их отказа продаваемая земля могла быть предложена чужакам. (Здесь следует особо оговорить, что все нормы суда у оседлого узбекского и таджикского населения также продолжали регулироваться нормами мусульманского права.-авт.) Говоря о землевладении у кочевников уезда, автор отмечал, что "...неотъемлемою собственностью кочевника считаются только земли искусственно орошаемые, все же остальные угодья предоставляются ему лишь в пользование и представляют собственность общества, а не лица или рода." ( Лыкошин, 1906:192). Это важное замечание по мнению исследователя соответствовало кочевому образу жизни, когда обширные неорошаемые пространства эксплуатировались как пастбища и только отчасти распахивались для посевов под дождь.
Что же касается народного суда у уездных киргизов, то автор отмечал, что "...бии, а не казии на местном наречии, основывали свои решения только на обычных нормах адата."(Лыкошин, 1906:192) Однако эти нормы все меньше и меньше соответствовали новым условиям полу-оседлого образа жизни. Киргизы все больше переходили к оседлости, бросая постепенно свои зимовые стойбища. Для них зимовки начинали представлять начало оседлости. Это относилось прежде всего к бедным слоям населения. Лишившись скота, те находили в земледелии единственное средство к существованию. Бедные кочевники становились "джатаками". Подитоживая, можно сказать, что в Ферганской области киргизы обыкновенно оседали в силу обеднения, происходившего от уменьшения стад. Но большинство кочевников все же большую часть своего трудового времени отдавали скотоводству, нежели земледельческим работам. Осевшие киргизы сеяли люцерну, кукурузу на ирригационных участках, а яровые посевы пшеницы сеяли в предгорье. Эти посевы давали достаточное продовольствие населению и достаточное количество соломы для корма скоту.
Структурная модель традиционного киргизского эля
Прежде чем перейти к непосредственному разбору темы данной главы, следует остановиться на некоторых теоретических вопросах, связанных с понятием рода, существующим в современной этнографии. Как известно, изучение традиционного кочевого киргизского общества всегда было обосновано связано с дефиницией рода, с вытекающим отсюда институтом семейно-родственных клановых отношений и с идеологией родства в целом.
Слово "род" как технический оперативный термин означает группу людей, объединенных между собой общим названием, имеющих общего предка, и которые не могут вступить в брак между собой (Морган, 1934).
Из такого понимания рода следует логическое обоснование того, что, в частности, у киргизов род выступает как групповое родство, переходящее в генеалогическую структуру в целом. Внутри этой структуры различаются семейное (фамильное), социальное и генеалогическое (легендарное) родство.
Реальные социальные связи оказываются наиглавнейшими в данной структуре, а не столько действительные кровнородственные линии между людьми. Здесь термины родства являются индикаторами определенных поведенческих моделей, поскольку в терминах и системе родства должное может вступить в некоторое противоречие с реальным. Исторически на смену терминам родства в этнографической науке пришло понятие линиджа, которое в качестве инструментария облегчало объяснение генеалогической структуры.
Понятие рода в определенных конкретных случаях может исчезнуть, уступая место другим понятийным образованиям, как-то: большая семья, община и т.д. Генеалогическая версия рода вступает в противоречие с ее территориальной стороной, ее реальными границами во времени и в пространстве. Социальные закономерности не являются по сути абсолютными, а зависят от реальных условий обитания людей, от ландшафта и экологических условий хозяйствования (Итс, 1991)..
Нельзя забывать, что в науке оперируют всего лишь идеалистическими и умозрительными моделями, отражающими действительность. В каждой конкретной ситуации необходимо проверять реальное поведение людей, то есть реальное родство. Это связано с тем, что термины родства могут не обязательно отражать то, что должно быть в представлениях членов общества. В данном случае упор делается на анализ социальных связей, отношений собственности, а также на размещение "в плоскости" носителей терминов соответствующих терминов родства и согласно реально существующей топографии места их обитания. Поиск и выявление точек соприкосновения этих линий, по мнению автора, дает относительно четкое представление о реальной системе родства и структуре самого рода.
У кочевников распределение благ опиралось на коллективизм членов общины, часто по принципу родства. Роль отдельной личности как бы растворялась. Такая реальность вносила определенную путаницу в изучение традиционных кочевых обществ, поскольку, согласно традициям западной антропологии и философии, поиски личности являются прерогативой исследования, нахождением правильного алгоритма в решении всей поставленной проблемы. В западной антропологии существует теория, что личность является проявлением и формой определенной культуры. Что же касается традиций советской этнографии, то она акцентировала свое внимание прежде всего на изучении определенного социума в параметрах не меньше, чем семья.
В свете вышесказанного автор излагает свое видение и понимание структуры традиционного киргизского эля в следующем виде: киргизское традиционное общество выделяет в себе несколько подуровней, построенных в определенной иерархии по отношению друг к другу. Такое условное структурирование внутри одного этноса восходит своими истоками к древности, отражая в какой-то мере универсальную модель деления кочевых обществ на различные подуровни. Такое деление существовало, в частности, у тюркоязычных кочевников Центральной Азии и Южной Сибири. И традиционная структура киргизского кочевого общества является показательным примером тому (Бернштам, 1946).
Так, у киргизов сохранился обширный фольклорный материал, который по своему объясняет генезис существовавших до недавнего времени делений внутри одного народа (так называемых родовых делений).
Киргизский эль делится на более мелкие объединения, которые находятся между собой в определенном ладу. К ним относятся объединения бир атанын балдары, урук, уруу и замыкает их эль (Исраилова-Харьехузен, 1998).
Понятие урук характеризует сравнительно небольшое этническое объединение в иерархии всего образования и состоит из группы родственников, имеющих общего предка в пятом-седьмом колене, объединенных совместным поселением в одном аиле и общим хозяйствованием.
Следующая за уруком категория - это уруу, который может соединять в себе несколько уруков или же может включать только один, но значительный по численности. Сюда входит группа людей, объединенных между собой родственными узами, доходящими до седьмого колена в общей генеалогии. В уруу могут быть зачислены также и чужеродные элементы. Их берет под свое покровительство нижестоящий урук.
Уруу имеет свою территорию кочевания в рамках общей территории этноса. На этом уровне консолидации хозяйственные связи заметно ослабевают, и оставшийся до этого времени относительно единый круг родственников распадается на отдельные хозяйственные группы, которые могут кочевать в составе чужих этнических групп. В таких условиях объединения общими остаются вопросы военно-политического характера. На этом уровне сознание общности и принадлежности к единой родственно-семейной линии в мышлении людей переходит на второй план, уступая место различным дифференцирующим факторам. Ослабевают общие связи между аилами, которые теперь кочуют самостоятельно каждый на своей отведенной территории и имеют различные хозяйственные интересы. Разграничение территории кочевания решается на общем совете старейшин или регламентируется правилами, сложившимися исторически. Одновременно с этим сохраняются и межобщинные связи при проведении совместных празднеств и траурных мероприятий. Следующей категорией объединения, охватывающей все вышеперечисленные единицы, является эль. Термин "эль" является общераспространенным среди тюркоязычных народов. Применительно к конкретной проблематике этот термин можно объяснять как обозначение одного народа, одной крупной этнической единицы. Его можно "спустить" по иерархической лестнице вниз, используя как описательный термин, характеризующий также и категории уруу и урук. Таким образом, самая высокая категория этнического объединения является и самой универсальной. Но, как будет показано ниже, эта универсальность жестко связана с цифровыми блоками или, говоря иначе, имеет свои естественно-хронологические границы в пространстве (Исраилова-Харьехузен, 1998).
Термины и система родства северных киргизов
Изучение традиционного общества киргизов, объяснение некоторых принципов его функционирования не представляется возможным без изучения системы родства.
Это связано, на взгляд автора, с базовой традиционной генеалогической идеологией и работающей системой родовой (родственной) взаимопомощи, которая до последнего времени оставалась доминирующей в киргизском обществе.
Выше было показано, насколько крепка была идеология родства у киргизов на примере жизни кочевой общины, ее производственного процесса, традиционной структуры общества, деления киргизского эля на более мелкие подразделения по принципу кровнородственных связей, а также по признакам социального родства.
В данной главе автор ставит своей целью разбор и анализ непосредственно терминов и системы родства северных киргизов.
Прежде чем приступить к непосредственному разбору терминов, характеризующих систему родства (здесь берутся термины родства северных киргизов), хотелось бы ознакомиться в общих чертах с родственной системой тюркских народов Центральной Азии и Сибири. К ним относятся такие показатели, как строгое различие родственников по отцу и по матери, выделение потомства по женской ветви родственников. В целом систему родства тюркских народов традиционно принято причислять к турано-ганованской системе (Бикбулатов, 1964).
Эту систему родства от других, таких, как арабская, гавайская, ирокезская, английская, отличают слитность прямой и боковых линий, потомство сиблингов противоположного пола в нисходящих поколениях, перекрывание терминов свойства (для обозначения родни мужа или жены) терминами родства. Особенностью описательной системы здесь являются выделение прямой линии родства, обозначение особыми терминами каждого из родителей, сыновей и дочерей, внуков обоего пола, объединение между собой боковых линий родства, наличие особых терминов для обозначения дядьев и теток, племянников и племянниц, в некоторых случаях - кузенов и кузин.
Льюис-Генри Морган выводил турано-гапованскую систему родства из более древней гавайской. Согласно его классификации, вытекающей из эволюционистского подхода, гавайская система появилась в недрах родового общества с законами экзогамии и группового брака в форме пуналуа, в которой сестры состояли в браке с мужьями каждой из них, и несколько братьев - с женами каждого из них (Морган, 1900).
Ниже будет показано, каким общим чертам турано-ганованской системы родства соответствует киргизская система на примере северных киргизов. Надо отметить сразу, что наряду с параллелями несомненно встречаются также и оригинальные черты собственной системы киргизов.
Автор здесь еще раз дает общую схему структуры традиционного общества киргизов: эль (народ как структурная единица, объединяющая поколения фактических или легендарных родственников до 11-13-14-го колена); уруу, урук - род, расширенная, большая семья - это более низкое объединение поколения родственников до седьмого колена; бир атанын балдары (дети одного отца) - объединение родственников до третьего-пятого колена, собственно семья как мельчайшее социально-биологическое звено, воспроизводящее членов общества. Семья объединяла родственников по крови от первого до третьего колена.
В эту схему помещается система родства киргизов с ее функциями родства по вертикали и по горизонтали. Согласно этому, автором будет сделана попытка нарисовать абстрактную форму традиционного киргизского кочевого общества. Этот "каркас" общества состоял из социальных линий, взаимосвязанных между собой "током" крови и родственными отношениями, где понятие родства имело самую реальную силу. Родство это было не только фактическое, но и фиктивное, однако и оно играло существенную общественную роль.
7 Узы фактического, фиктивного, социального родства пронизывали всё традиционное общество киргизов, являясь базисом общественной идеологии, проникая в сознание и поведение людей общины. Термины родства северных киргизов. 1) отец - ата; 2) мать - апа, эне; 3) сын -уул, бала; 4) дочь — кыз, кызбала; 5) сестра - эже, синди, апче, карындаш; 6) брат - ага, байке, ини; 7) дядя - ага, байке, уул, бала; 8) тётя - эне, эже, апче; 9) дед - чон ата; 10) бабка - чон апа, чон-эже; 11) племянник - бобок, ини, жээн; 12) племянница — карындаш, жээн; 13) внук - уул, бала, небере; 14) внучка - небере; неродные: 1) мать - огой апа; 2) отец - огой ата; 3) дочь - огой кыз; 4) сын - огой уул, бала; 5) сводный брат - ага, байке; 6) сводная сестра - синди. Термины свойства: 1) тесть - кайын ата; 2) тёща — кайын апа, кайын эне; 3) свекор - кайын ата; 4) свекровь - кайын апа, кайын эне; 142 5) сват - куда; 6) сватья - кудгый, кудача; 7) золовка - кайын эже, чон кыз, ортончу кыз, кичине кыз; 8) деверь - кайын ага, кайын ини; 9) муж - куйоб, эр; 10) жена — аял, катын, зайын; 11) зять — жезде, куйоо бала, кичине бала, уул; 12) невестка — келин; 13) свояк — бажа; 14) свояченица - абысын, келин, балдыз.. Описательная номенклатура родства и свойства: 1) атам - мой отец; 2) энем, апам - моя мать; 3) куйобм, эрим - мой муж 4) катыным, аялым, зайыным - моя жена; 5) чон атам - мой дед по отцу; 6) чон энем, чон апам - моя бабка по отцу; 7) атам, авам - старший брат моего отца; 8) энем - жена старшего брата моего отца; 9) агам, байкем, акем - младший брат моего отца, старше меня, мой старший брат; 10) иним - мой младший брат, младший брат моего отца; 11) уулум - мой сын, мой внук, сын моего сына, сын моей дочери, сын моего младшего брата, сын сына брата моего отца, внук моего брата; 12) балам - мои дети, дети моего сына, дети моей дочери, дети моего старшего/младшего брата, дети моей старшей/младшей сестры, внуки моих старших и младших братьев и сестёр, дочь/сын сестры/брата моей матери, дочь сына сестры моего отца, внуки, внучки сестёр моего отца; 13) кызым - моя дочь, моя внучка, дочь моей дочери, дочь моего младшего брата, дочь сына брата моего отца, внучка моего брата; 14) эжем, эжекем - моя старшая сестра, дочь брата моего отца, старше меня, младшая сестра моей матери, дочь моего старшего брата, старше меня, дочь моей сестры, старше меня, дочь сестры моего отца, старше меня, моя мачеха, моя сводная сестра, старше меня (эжекем зовут молодых женщин и девушек, разница в возрасте которых со мной составляет не более пяти лет); 15) кайын атам - отец жены; 16) кайын апам, кайын энем - мать моей жены; 17) агам - сын брата моего отца, старше меня, сын сестры моего отца, старше меня, сын старшей сестры моего отца, сын моей сестры, старше меня, мой сводный брат, старше меня; 18) тай агам - брат матери, моложе неё, сын брата матери, старше меня, сын сестры моей матери, старше меня.
