Семейно-брачные стратегии татарок Тюменской области (конец 1980-х – начало 2000-х гг.) Шишелякина Алена Леонидовна

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Татары Тюменской области и процессы социальной модернизации в конце 1980-х – начале 2000-х гг. 37

1.1. Социально-демографическая характеристика татар Тюменской области 37

1.2. Процессы институционализации и трансформации татарского сообщества Тюменской области 73

Глава 2. Трансформация дискурса региональной элиты о браке, семье, социальной роли женщин в конце 1980-х – начале 2000-х гг 82

2.1. Политико-правовые подходы руководства страны и руководства Тюменской области к женскому вопросу и к проблемам семьи и брака 82

2.2. Женская и семейная проблематика в дискурсе официальных лиц, общественных деятелей и журналистов Тюменской области .92

2.3. Женская и семейная проблематика в дискурсе татарских и мусульманских общественных деятелей и журналистов Тюменской области 114

Глава 3. Трансформация семейно-брачных стратегий татарок Тюменской области в конце 1980-х – начале 2000-х гг 132

3.1. Cемейно-брачные стратегии женщин в конце 1980-х – 1990-е гг .132

3.2. Cемейно-брачные стратегии женщин в начале 2000-х гг .142

Заключение .157

Список источников и литературы 164

Приложения

• Процессы институционализации и трансформации татарского сообщества Тюменской области
• Женская и семейная проблематика в дискурсе официальных лиц, общественных деятелей и журналистов Тюменской области
• Женская и семейная проблематика в дискурсе татарских и мусульманских общественных деятелей и журналистов Тюменской области
• Cемейно-брачные стратегии женщин в начале 2000-х гг

Введение к работе

Актуальность темы исследования. В течение последних десятилетий российское общество переживает процесс трансформации всех систем: политических, экономических, социальных. Изменения очевидны и в сфере семейных отношений, которые зависимы от изменчивой социальной конъюнктуры. Растет вариативность форм семейных отношений, усложняются повседневные семейные практики, ширится репертуар семейных ролей. Исследователи отмечают, и на наш взгляд совершенно справедливо, что изменения в семейных отношениях отражают трансформацию всего гендерного порядка и социального статуса женщин в российском обществе.

При заметном расширении возможностей для женщин в современном обществе сохраняются прежние гендерные представления и стереотипы, традиционные жизненные сценарии, определенный консерватизм в вопросах отношений с супругами и воспитания детей. Сосуществование указанных противоречивых тенденций создает для женщин проблемы в жизненном проектировании и самореализации, а также необходимость самостоятельного выбора и принятия решений в определении индивидуальных жизненных стратегий.

Ситуацию осложняет то, что российское общество социально, экономически и этнокультурно неоднородно. Процесс трансформации семейно-брачных стратегий женщин происходит по-разному в разных сегментах общества. Особенности этого процесса у татар Тюменской области практически не изучены, гендерного аспекта этой темы – семейно-брачных стратегий татарок Сибири – не касался практически никто. Данное диссертационное исследование преследует целью восполнить этот пробел.

Степень разработанности темы. Изучение различных аспектов жизни женщин-татарок, в том числе жизни семейной, отношений к ней, к браку и родительству имеет в отечественной научной традиции глубокие корни. В историографии этой тематики обозначаются периоды сбора и аккумулирования материала (XVIII – начало XIX вв.), первых этнографических описаний (середина XIX- начало XX вв.), советского периода (1920-1980-х гг.) и ее исследования в рамках женской и гендерной истории (конец 1990-2000-х гг.). На каждом этапе ученые фокусировались на различных аспектах «женского» у татар и использовали соответствующие методологические приемы.

Первые отрывочные впечатления о жизни татарки встречаются в дневниковых записках и заметках участников академических экспедиций, ученых и путешественников XVIII века – И.Г.Георги¹, П.С.Палласа², Г.Ф.Миллера³, М.Невзорова⁴, И.П.Фалька⁵, и др. Их комплексные исследования были посвящены широкой проблематике: географическим и природно-климатическим особенностям территории, народам, населяющим Российскую Империю. Исследователи фиксировали антропологические, этнографические и бытовые особенности остяков, лопарей, башкир, самоедов, татар и других «инородцев», населяющих Центральную часть России, Поволжье и Сибирь.

¹Георги И.Г. Описание всех обитающих в Российском государстве народов, их житейских обрядов,

обыкновений, одежд, жилишь, упражнений, забав, вероисповеданий и других достопамятностей / О.Г. Георги;

предисл. и прим. В.А. Дмитриева. – Перепеч.с изд. 1799 с испр. и доп.; изд. 2-е. Спб. Русская симфония. 2007.

808 с.

²Паллас П.С. Путешествие по разным провинциям Российской империи. Спб. Императорская Академия Наук.

1786. 111 с.

³Миллер Г. Ф. История Сибири. Т. I / Г. Ф. Миллер; ИЭА РАН. М. Восточная литература РАН. 2000. 598 с.;

Миллер Г. Ф. История Сибири. Т. II / Г. Ф. Миллер; ИЭА РАН. М. Восточная литература РАН. 2000. 796 с.

⁴Невзоров М. Путешествие в Казань, Вятку и Оренбург в 1800 г. Спб. Альфарет. 2011. 280 с.

⁵Фальк И.П. Записки путешествия от С.-Петербурга до Томска // Полное собрание сочинений ученых,

путешествовавших по России. Т. 6. Спб. Импер. Академия Наук. 1824. 546 с.

В составе перечисленных тем исследователи-путешественники обращались к описанию жизни женщин-татарок. Их интересовали особенности женской одежды, некоторые аспекты воспитания и свадебной обрядности. Для рассматриваемых этнографических сюжетов во многом характерна фрагментарность, наличие культурного превосходства и субъективность авторов, тем более, что они были сделаны исключительно на основе наблюдений.

В середине XIX века появились этнографические описания А.Ф.Риттиха⁶, М. Лаптева⁷, К.Ф. Фукса⁸ и др. Указанные авторы, как и их предшественники, исследовали восточные территории, заносили их на карту, описывали «инородцев» (среди которых были и татары). Они обращали внимание, прежде всего, на территорию проживания, численность, демографический потенциал народов и бытовые сферы жизни. Они подробнее, чем авторы XVIII века, описывали татарок, в том числе писали о женской одежде и украшениях, об образе жизни, социальных различиях в зависимости от статуса их мужей, об участии женщин в обрядах перехода, например, свадебном обряде. Они считали образ жизни татарок затворническим, поскольку женщины, появляясь в обществе, скрывали лица, много внимания уделяли демографическому аспекту, поскольку у татар было распространено многоженство и многодетность.

В конце XIX века появились исследования о тюрках, именуемых «татарами»,

живущих в восточных территориях Российской империи – татарах каинской барабы, татарах Западной и Восточной Сибири, барабинской степи. Такие авторы как И.Каратанов⁹, К.Ельницкий¹⁰, Н.М.Ядринцев¹¹, С.К.Патканов¹² и др. обращались к описанию «женских сюжетов» в контексте антропологии, хозяйственно-бытовых, социальных и культурных особенностей татар. Их интересовали женская одежда и украшения, участие женщин в свадебной церемонии и иных обрядах.

В работах второй половины XIX века запечатлен быт татарок, проживавших не только на территории Казанского ханства, но и в Сибири. Правда, авторы сталкивались с трудностями описания женского опыта, поскольку не имели возможности прямого взаимодействия с татарками. Лишь К.Ф.Фукс благодаря своей врачебной практике смог более подробно описать их образ жизни. Кроме того, исследователи обращали внимание, прежде всего, на те стороны жизни татарок, которые были непривычны для их культурного опыта, на многоженство и затворничество. Во-вторых, в исследовательских подходах сохранялось культурное превосходство авторов относительно объекта/субъекта исследования, что конечно переносилось на описание женского опыта.

В начале XX века этнографические исследования вышли на новый уровень за счет качественного описания и сокращения культурной дистанции с объектом/субъектом исследования. В.П.Семенов-Тянь-Шанский¹³, Я.Д.Коблов¹⁴, П.Знаменский¹⁵, А.Сперанский¹⁶,

⁶Риттих А.Ф. Этнография России. Казанская губерния. Т.2. Казань. Императорский Казанский ун-т. 1870. 125 с.

⁷Материалы для географии и статистики России, собранные офицерами генерального штаба. Казанская

губерния / Сост. М.Лаптев. Спб. Импер. Академия Наук. 1861. 634 с.

⁸Фукс К. Ф. Казанские татары в статистическом и этнографическом отношениях. Казань.

Университ.типография. 1844. 133 с.

⁹Каратанов И. Черты внешнего быта качинских татар // Известия императорского РГО. Т. 20. Вып. 6. Спб. 1884.

С. 6-33.

¹⁰Ельницкий К. Инородцы Сибири и Среднеазиатских владений России. Спб. Оникс. 1895. 135 с.

¹¹Ядринцев Н.М. Сочинения. Сибирские инородцы, их быт, и современное положение. Т.2. / Под ред. С.Г.

Пархимовича. Тюмень. Ю.Мандрики. 2000. 336 с.

¹²Патканов С.К. Сочинения в 5 томах. Т. 1. Материалы для изучения экономического быта государственных

крестьян и инородцев Западной Сибири. 1888 / Сост. Ю.Мандрика. Тюмень. Мандр и К. 2003. 336 с.

¹³Россия. Полное географическое описание нашего Отечества: настольная и дорожная книга для русских людей

/ Под ред. В.П.Семенова–Тянь-Шанского. Т. 16. Западная Сибирь / Сост. И.П.Толмачев. Екатеринбург. Баско.

2008. 600 с.

¹⁴Коблов Я.Д. Религиозные обряды и обычаи татар магометан (при наречении имени новорожденному,

свадебные обряды и похоронные). Казань. Имп. ун-т. 1908. 49 с.

¹⁵Знаменский П. Казанские татары. Казань. Имп.ун-т. 1910. 67 с.

Г.Н.Ахмаров¹⁷ и др. авторы, исследовавшие татарскую этническую группу, впервые рассказали об уровне образования татар, особенностях их вероисповедания, религиозных праздниках, обрядах, более подробно описали семейные отношения. Затрагивали они и женскую тематику.

Анализируя положение татарской женщины, исследователи обращались как к традиционным сюжетам (одежда, украшения, участие в семейных обрядах, многоженство), так и к темам, которые ранее не рассматривались: вариативность заключения брака у татар в зависимости от статуса девушки (похищенная или добровольно ушедшая из родительской семьи, «приобретенная» в порядке сватовства), брачность между родственниками (браки кузенов, левират), решение торгово-экономических вопросов родственниками (уплата калыма, его возврат в случае развода).

В начале XX века вышло немало работ, но сохранялся подход, положенный исследователями XIX века, в первую очередь, К.Ф.Фуксом. Оценочные суждения и даже некоторые сюжеты дублировались, воспроизводилось представление, что татарки – женщины, обреченные на пожизненное затворничество. Но появились исследования, представляющие татарку в ином свете, они были написаны исследователями–выходцами из татар. Они подробнее описали особенности и варианты заключения брака у татар в зависимости от позиции девушки (похищение невесты, добровольный уход девушки, приобретение невесты в порядке сватовства, браки между родственниками, многоженство), брачные обряды; подробнее рассмотрели семейные отношения, процесс переезда молодой жены из дома родителей в дом мужа, торгово-экономические отношения между родственными сторонами (калыма, приданного), рассказали о том, как эти вопросы решались в случае развода. В фокусе внимания исследователей того времени оказались и обычные для всех этнографов темы сватовства, религиозной стороны брачных обрядов, возможностей развода для мужа и жены.

Научные труды того времени вышли на новый качественный уровень при описании социального женского опыта, социальной стороны жизни женщин (в рамках семейных отношений – и это показывает место женщины в социальном пространстве татар). Понятно, что ученым того времени еще не удалось преодолеть несамостоятельность женской темы и колониальный дискурс в отношении «инородцев». Но общая тенденция в историографии очевидна, и работы того времени – превосходный источник о строе мышления ученых и их представлениях об образе жизни татарок в конце XIX – начале XX века.

В период становления советского государства в отечественной гуманитарной науке
сменились и исследовательские, и методологические подходы. Как отмечает

Н.Л.Пушкарева¹⁸, классовый подход на несколько десятилетий определил тренды в истории изучения женщин. В результате смены методологической парадигмы стали разрабатываться темы, связанные с политической и социально-экономической активностью пролетарок и, следует отметить, эта тенденция вытеснила историю женщин на периферию научной мысли. Однако, если в русле классового подхода женская тематика все же разрабатывалась, то изучение женщин в традиционных этнических группах, по меньшей мере, татар – отсутствовало.

В середине XX века уже на новом уровне, за счет расширения корпуса источников и совершенствования методов анализа, отечественные исследователи вновь обратились к изучению жизни татарки. Среди исследователей появились женщины-представительницы татарской этнической группы.

В 1960-1980-е гг. сложились следующие подходы к изучению женщин в татарском этносе. Во-первых, это изучение различных аспектов жизни татарок в советское время в

¹⁶Сперанский А. Казанские татары. Казань. Центр.типогр. 1914. 30 с.

¹⁷Ахмаров Г. Н. Свадебные обряды казанских татар. Казань. Имп.ун-т. 1907. 10 с.

¹⁸Пушкарева Н.Л. Гендерная теория и историческое знание. Спб. Алетейя. 2007. С. 43.

рамках классового подхода. Во-вторых, - их ретроспективное этнографическое описание в контексте изучения татарского этноса, семейных отношений, свадебной обрядности.

В парадигме первого подхода работали А.Б.Рустямова¹⁹, В.Н.Смирнова²⁰, Т.А. Биктимирова²¹, А.Х.Махмутова²². Исследовательницы обращались к таким темам как: женское образование, участие женщин в революции и гражданской войне, политической жизни и пр. Разрабатывалось понимание «женского вопроса».

Исследования указанных авторов имели методологические ограничения, и в силу этого от внимания исследовательниц ускользали многие значимые аспекты, например, наличие / отсутствие этнической специфики изучаемых героинь. Тем не менее, важно, что различные аспекты жизни женщины-татарки, стали предметом специальных исследований, а тема женщин-татарок впервые «зазвучала» как самостоятельная.

Второй подход к изучению женщин в татарской этнической группе – этнографический. Тюркологи Ф.Т. Валеев²³, К.И Козлова²⁴, Н.А. Миненко²⁵, А.И.Першиц²⁶, С.В.Суслова²⁷, Н.А.Томилов²⁸, Р.К.Урузманова²⁹, З.З.Мухина³⁰, Ф.Л.Шарифуллина³¹ на основании широкого круга источников - архивных и полевых материалов, собранных во время этнографических экспедиций (наблюдения, устные рассказы, социологические опросы, генеалогические данные) - системно разрабатывали различные аспекты жизни татарского этноса. Исследователи обращались к изучению истории татар в дореволюционное и советское время, процессам этногенеза, миграции татар, демографии, процессам ассимиляции и аккультурации, а также особенностям материальной и духовной культуры, семейных отношений, обрядов перехода, фольклора и пр. Описывались и этнокультурные процессы, происходившие у татар в советское время.

К исследованию женской тематики авторы подходили через описание одежды и
украшений, обрядов перехода, эволюции семейных и родственных отношений,
имущественных отношений супругов, семейного быта, повседневности. При

ретроспективном описании женских сюжетов в контексте семейных и родственных отношений советские этнографы указывали на зависимое положение женщины в семье от родителей и супруга, отсутствие образования у женщин, наличие многоженства. Их интерпретации в рассматриваемых сюжетах схожи со взглядами авторов конца XIX – начала XX века. Положение же татарки в советское время оценивалось в русле советского понимания женского вопроса. Авторы отмечали влияние Октябрьской революции на

¹⁹Рустямова А.Б. К вопросу о женском образовании среди казанских татар (с конца XIX по 1917 г.) // Ученые

записки Казанского государственного педагогического института. 1958. С. 403-422.

²⁰Смирнова В.Н. Женщины Татарии в борьбе за власть Советов. Вып. 1. Казань. Изд-во Каз.ун-та. 1963. 116 с.;

Смирнова В.Н. Женщина Татарии на трудовом фронте в период гражданской войны. Казань. Изд-во Каз.ун-та.

1973. 127 с.

²¹Биктимирова Т.А. Деятельность партийных организаций Среднего Поволжья по вовлечению женщин в

социалистическое строительство (1921 – 1926): дисс…к.и.н. Казань. 1981. 16 с.

²²Махмутова А.Х. Борьба за женское образование у татар (90-е гг. XIX в. – 1917 г.): дисс.к.и.н. Казань. КГУ.

1970. 276 с.; Махмутова А.Х. Становление светского образования у татар. Казань. КГУ. 1982. 96 с.

²³Валеев Ф.Т. Западно-Сибирские татары. Казань. 1980. 232 с.

²⁴ Козлова К.Н. Этнография народов Поволжья. М. МГУ. 1964. 175 с.

²⁵Миненко Н.А. О семье у татар Западной Сибири в XVIII – первой половине XIX вв. // Традиционные

верования и быт народов Сибири. Новосибирск. Наука. 1987. С. 143-155.

²⁶Першиц А.И. Похищение невест: правило или исключение? // Советская этнография. 1982. № 4. С. 121-127.

²⁷Суслова С.В. Женские украшения казанских татар середина XIX – начала XX вв. (историко-этнографическое

исследование): дисс…к.и.н. Казань. 1980. 210 с.

²⁸Томилов Н.А. Очерки этнографии тюркского населения Томского Приобья. Томск. Изд. Томск.ун-та. 1983. 215

с.

²⁹Урузманова Р.К. Семейно-брачные отношения, свадебная обрядность чапецких татар // Новое в

этнографическом исследовании татарского народа / Отв.ред. Р.Г.Мухамедова. Казань. АН СССР. Казан.филиал.

1978. 76 с.; Урузманова Р.К. Татары Среднего Поволжья и Приуралья. М. 1976. 137 с.

³⁰ Мухина З.З. Изменение положения татарской сельской женщины в семье и обществе в татарской АССР:

дисс…к.и.н. Ленинград. 1981.

³¹Шарифуллина Ф.Л. Традиционная одежда касимовских татар середина XIX – начала XX вв. Казань. 1976.

повышение положения женщины в семье и обществе, повышение уровня образования, снижение бытовых забот с расширением сферы бытовых услуг.

Несмотря на идеологические ограничения, советская этнография внесла значительный вклад в изучение женщин в татарском этносе. Представляется, что наиболее системные исследования татар и особенно сибирских татар были проведены Н.А.Томиловым и его учениками. Тем не менее, женские сюжеты, как и ранее, не были самостоятельными, социальный женский опыт описывался как дополнение к опыту мужскому.

В конце 1980-1990-х – начале 2000-х гг. с изменением политической системы, демократизацией общественной жизни, заинтересованностью мирового сообщества в развитии гражданского общества в России, а также преодолением ограничений классового подхода в гуманитарных науках и расширением репертуара методологических подходов сложились новые условия для развития женских исследований³².

Из историков, взявшихся за изучение женщин важно упомянуть Н.Л.Пушкареву³³, следом за нею – тех, кто обратился к «женской теме» позже (Л.П.Репину³⁴, А.В.Белову³⁵). Женскими исследованиями занялись и ученые смежных с историей гуманитарных наук: социологи – А.А.Темкина³⁶, Е.А.Здравомыслова³⁷, Е.Ю.Рождественская³⁸; политологи –

³²Пушкарева Н.Л. Гендерная теория и историческое знание. Спб. Алетейя. 2007. С. 99.

³³Пушкарева Н.Л. Женщины Древней Руси. М., Мысль, 1989. 286 с.; Пушкарева Н.Л. Женщины России и

Европы на пороге Нового времени. М. Изд-во РАН. 1996. 301 с.; Пушкарева Н.Л. Русская женщина: история и

современность. М. Ладомир. 2002. 526 с.; Российская повседневность в контексте гендерных отношений. Сб.

ст. / Ответст. ред. и сост. Н. Л. Пушкарева. М. НЛО. 2013. 864 с. и др.

³⁴Репина Л.П. Женщины и мужчины в истории: новая картина европейского прошлого М. Росс.полит.энциклоп.

1. 352 с.; Адам и Ева: альманах гендерной истории / Отв. ред. Л.П.Репина, М. ИВИ РАН; СПб. Алетейя.

2. 472 с. и др.

³⁵Белова А.В. «Четыре возраста женщины»: Антропология женской дворянской повседневности в России XVIII – середины XIX в. СПб. Алетейя. 2009. 530 с.; Белова А.В. Женская дворянская повседневность в контексте гендерно чувствительной социальной истории // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: История России. 2007. № 2 (8). С. 5-14; Белова А.В. Русская девушка-дворянка: сексуальность и гендерная идентичность (XVIII - первая половина XIX вв.) // Новый исторический вестник. 2007. № 2 (16). С. 3-18; Белова А.В. Повседневная жизнь русской провинциальной дворянки конца XVIII – первой половины XIX века как проблема исследования // Женщина в российском обществе, 2004. № 1/2 (30-31). С. 72-82 и др.

³⁶Temkina A, Zdravomyslova E. Gendered Citizenship in Soviet and Post-Soviet societies // Vera Tolz and Stephanie Booth (eds.), Gender and Nation in Contemporary Europe. Manchester, Manchester University Press, 2005. P. 96-115; Темкина А.А. Гендерный порядок: постсоветские трансформации (Северный Таджикистан) // «Гендер: традиция и современность». Под ред. С.Касымовой. Душанбе. 2005. С. 6-91; Здравомыслова Е.А., ТемкинаА.А. Автобиографический нарратив в исследовании идентичности // Социальная идентичность: Способы концептуализации и измерения: Материалы всероссийского семинара / Институт социологии РАН; НИИ социально-гуманитарных проблем Кубанского госуниверситета. Краснодар. 2004. С. 200-222; Темкина А.А. Половая жизнь в позднесоветском браке // Семейные узы: модели для сборки / Под ред. С.Ушакина. М. НЛО.

2004. С. 515-547 и др.

³⁷Здравомыслова Е.А. Няни в условиях изменения гендерного контракта: коммерциализация и профессионализация заботы / Социальная политика в современной России: реформы и повседневность / Под редакцией П. Романова и Е.Ярской-Смирновой. М. ООО «Вариант». ЦСПГИ. 2008. С. 320-348; Здравомыслова Е.А."Солдатские матери": Мобилизация традиционной женственности // Политическая наука: Идентичность как фактор политики и предмет политической науки: Сб. науч. тр. / РАН. ИНИОН. Ред. и сост. Малинова О.Ю. М. ИНИОН РАН. 2005. С.39-65.

, Никитина О., С. 75; и др.

С.Г.Айвазова³⁹, О.А.Хасбулатова⁴⁰; психологи – И.С.Клецина⁴¹; философы и культурологи – И.С.Кон⁴², И.А.Жеребкина⁴³.

Эти и другие исследователи за счет расширения корпуса источников и использования новых методологических подходов, в первую очередь, гендерного, осваивают (и в настоящее время) широкий спектр тем. Как отмечает Н.Л.Пушкарева, в последние годы подробно исследован допетровский период женской истории – социально-правовой и семейный статус, особенности быта, манеры одеваться, осмысливается мир чувств и представлений женщин. Исследован духовный мир образованных и ярких (в социальном плане) женщин – созданы исторические портреты известных писательниц, поэтесс, хозяек литературных салонов, декабристок. Изучается образ жизни женщин «образованного сословия» в XVIII – начале XIX века, а также семейный быт, распределение семейных ролей, имущественно-правовой статус крестьян этого же периода. Анализируются и женские движения в середине XIX – начале XX века, участие женщин в структурах власти, экономике в позднесоветский период⁴⁴. На последних конференциях Российской ассоциации исследователей женской истории – особого межрегионального научного сообщества, созданного еще в 1990-е годы, но зарегистрированного министерством юстиции лишь в 2002 году (сайт РАИЖИ – затронуты темы женских жизненных траекторий в переходные периоды истории – двоевластия 1917 г., революции, военного времени, женской повседневности и конструирования женственности в разные исторические периоды.

Встречающиеся на конференциях РАИЖИ исследователи неоднократно отмечали, что в настоящее время в исторической (и не только) науке в исследовании женской и гендерной истории сложилось два подхода⁴⁵. Один из них – традиционный, эссенциалистский подход, понимающий роли женщин как комплементарные по отношению к мужским. Он легитимирует зависимость женщин от мужчин, поскольку считает женскую социальную роль дополняющей роли мужские. Другой – собственно гендерный подход, ставящий под сомнение естественность комплементарности, стремящийся переосмыслить отношения мужчин и женщин в обществе и доказывающий, что никакой взаимодополнительности нет, что женская социальная роль считается в гендерно-асимметричных обществах второзначной, мало– или неоплачиваемой. Такой подход центрирует внимание на изучении трансмиссии гендерных стереотипов, на сложности их преодоления, основан на идее социального равенства и понимания человека как личности, а не как носителя социальной роли⁴⁶.

³⁹Айвазова С.Г.

Айвазова С.Г.

Айвазова С.Г.

и др.

⁴⁰Хасбулатова О.А. Государственная политика и женское движение в России (1900 – 2000 гг.). Иваново. Изд-во

Иван. гос. ун-т. 2001. 231 с.; Хасбулатова О.А. Женское движение в России (Вторая половина XIX — начало XX

века). Иваново. Изд-во ФГУП «Иваново»; ИвГУ. 2003. 256 с.: ил. (В соавт. с Гафизовой Н.Б.). Хасбулатова О.А.

Российская гендерная политика в XX столетии: мифы и реалии. Иваново. ИвГУ. 2005. 372 с. и др.

⁴¹Клецина И.С. Практикум по гендерной психологии. Спб. Питер. 2003. 479 с. и др.

⁴²Кон И.С. Клубничка на березке. Сексуальная культура в России. Изд. 3, испр. и доп. Изд-во «Время». 2010. 608

с.; Кон И.С. Этнические стереотипы мужского и женского поведения / Отв. ред. А. К. Байбурин и И.С. Кон.

СПб. Наука. 1991. 319 с. (Автор Предисловия, с. 3-5.) и др.

Учебное пособие. Харьков. ХЦГИ. 2001; СПб. Алетейя.

2001. 708 с. и др.

⁴⁴ Пушкарева Н.Л. Гендерная теория и историческое знание. СПб. Алетейя. 2007. 495 с.

⁴⁵Пушкарева Н.Л. Два направления, два дискурса в современных женских и гендерных исследованиях прошлого

// Женская история и современные гендерные роли. Переосмысливая прошлое, задумываясь о будущем. / Отв.

ред. Н.Л.Пушкарева. М. ИЭА РАН. 2010. С. 9-13.

⁴⁶Пушкарева Н.Л. Гендерная теория С. 397.

Применительно к теме изучения статуса женщины в татарском обществе можно сказать, что первый подход распространен повсеместно, второй – лишь завоевывает право на признание. Расцвет новой тематики пришелся на начало 2000-х гг., что было связано, с одной стороны, с институционализацией женских и гендерных исследований, а с другой – с усилением роли этнического фактора, поскольку исследовательницы чаще всего и были представительницами татарской этнической группы. К женской теме обратились тогда специалисты различного профиля – этнографы, историки, социологи, литературоведы, педагоги, религиоведы. На новом уровне к изучению тематики возвратились исследовательницы, начинавшие свои разработки в 1960-1980 гг. – А.Б.Рустямова, А.Х.Махмутова⁴⁷, А.Т.Биктимирова⁴⁸ и др. В 2000-е гг. они активно изучали различные аспекты борьбы за женское равноправие у татар – возможности получения женщинами светского образования, вклад женщин-татарок, общественных деятельниц в формирование равноправия на рубеже XIX-XX вв.

К исследованиям обратились и другие авторы: историки А.Ш.Асылгараева⁴⁹,
А.М.Хабибуллина⁵⁰, Л.Р.Шафигуллина⁵¹, Д.С.Галихузина⁵², А.Королев и Л.А.Королева⁵³,
С.М.Михайлова⁵⁴, Н.А.Дадонова⁵⁵, Г.Т.Бакиева⁵⁶, С.М.Михайлова⁵⁷, Д.Г.Касимова⁵⁸,

Н.Р.Азизова⁵⁹; социологи Г.А.Сабирова⁶⁰, А.С.Хакимзянова⁶¹, Л.Салахутдинова⁶²,

⁴⁷Махмутова А.Х. Пора и нам зажечь зарю свободы! Казань, Татар.книж.изд-во. 2006. 254 с.; Махмутова А.Х.

Лишь тебе, народ, служенье! (История татарского просветительства в судьбах династии Нигматуллиных-Буби).

Казань. Мастер-лайн. 1997. 248 с.

⁴⁸Биктимирова Т.А. Ступени образования до Сорбонны. Казань. Алма-Лит. 2003. 184 с.

⁴⁹Асылгараева А.Ш. Женщина татарской АССР в годы Великой Отечественной войны 1941-1945:

автореф…дисс. Казань. 1991. 23 с.

⁵⁰Хабибуллина А.М. Положение женщины в татарском обществе в конце XVIII-начале XIX вв. (по материалам

Казанской губернии): автореф. дисс… к.и.н. Казань. 2011. 28 с.; Хабибуллина А.М. Экономическое положение

женщины в татарском сообщества в конце XVIII – первой половине XIX вв. // Вестник Чувашского

университета. 2007. № 4. С. 46-49.

⁵¹Шифигуллина Л.Р. Женские советы татарской АССР в условиях перестройки // Женщина в российском

обществе, 2009 № 3. С. 73-85.; Шифигуллина Л.Р. Этнокультурные аспекты деятельности женских

общественных организаций в республике Татарстан на рубеже XX – XXI вв. (на примере Ассоциации татарских

женщин «Ак-калфак») // Ученые записки КазГУ. 2009. Т. 151. Кн. 2. Ч. 2. С. 240-246.

⁵²Галихузина Д.С. Проблемы женского образования в освещении журнала «Шура» (1908-1917 гг.) // Ученые

записки КазГУ, 2000. Т. 152. Кн. 1. С. 58-65.

⁵³Королева Л.А., Королев А. Российская мусульманка-татарка: из советского прошлого, 1940-1980-е гг.: (По

материалам Среднего Поволжья) // Женщина в российском обществе, 2010. № 2. С. 9-13.

⁵⁴Михайлова С.М. Высшее женское образование в России и Казани: конец XIX – начале XX вв. Чебоксары.

Клио. 2004.

⁵⁵Дадонова Н.А. Вовлечение татарских женщин Иркутской губернии в общественно-политическую жизнь в

1920-1926 гг. // Известия Алтайского государственного университета, 2008. № 4. С. 58-62.

⁵⁶Бакиева Г.Т. Положение женщины в семье сибирских татар XIX – начале XX вв. // Вестник археологии и

этнографии, 2009. № 10. С. 122-129.

⁵⁷Михайлова С.М. Татарская женщина в образовании и духовной жизни (история и современность) // Ислам и

общественное развитие в начале XXI в. / Под ред. Белокреницкого В.Я., Егорина А.З., Ульченко Н.Ю. М.,

«Крафт +». 2005. 496 с.

⁵⁸Касимова Д.Г. Семейная обрядность чапецких татар (XIX – начале XX вв.). Ижевск, Удмуртский ин-т

истории, языка, литературы. УрО РАН. 2003. 300 с.

⁵⁹Азизова Н.Р. Семейная обрядность юртовских татар (историко-этнографическое исследование): дисс...к.и.н.

М. 2004. 201 с.; Азизова Р.Н. Обряды жизненного цикла астраханских (юртовских) таатр: социокультурный

анализ. М. Моск.фин-юрид.академия. 2009. 278 с.; Репринцева Г.И., Азизова Н.Р. Семейные традиции

воспитания детей в культуре и быту народов России: Уч-метод.пособие. М. ФОРУМ. 2013. 304 с.

⁶⁰Сабирова Г.А. Формирование религиозной идентичности в мегаполисе: на примере женщин-татарок,

обучающихся на религиозных курсах в Москве: автореф. дисс… к.с.н. Москва. 2006. 25 с.; Сабирова Г.А. Как

стать и остаться мусульманкой: опыт разных поколений // Устная история и биография. Женский взгляд. / Ред. и

сост. Е.Ю. Мещеркина. М. Невский простор. 2004. С. 1-16.

⁶¹Хакимзянова А.С. Трансформация мусульманской семьи как социального института в Республике Татарстан

XXI в. // Вестник экономики, права и социологии, 2010. № 3. С. 176-183.

Э.З.Багманова⁶³, А.Л.Шатрова⁶⁴, А.В.Шабаева⁶⁵; исламоведы С.Ф.Фаизов⁶⁶ и педагоги Э.И.Минуллина⁶⁷ и пр. Эти и другие исследователи разрабатывали такие темы как: участие женщин в общественной и политической жизни в разные исторические периоды, вклад женщин в Великую Отечественную войну, социально-экономическое положение женщин, положение женщины в семье в целом и отдельные семейные практики, участие женщин в обрядах перехода, различные аспекты религиозности и пр. в настоящее время и в ретроспективе.

В настоящее время история татарских женщин переживает этап становления. Исследования ведутся экстенсивно: публикуется значительное количество статей. Однако, системных комплексных разработок не достаточно. Пожалуй, лишь исследования А.М.Хабибуллиной, Г.А.Сабировой и Н.Р.Азизовой были оформлены в диссертации. Остаются не изученными темы материнства у татар, роль женщин в воспроизводстве традиционных и религиозных ценностей в советское и постсоветское время, повседневность татарок в период Великой Отечественной войны, религиозные практики легитимации многоженства у татар, совершенно не исследован феномен т.н. вторых жен. К тому же авторы обращаются к изучению женской тематики, как правило, с традиционных позиций.

Исследования имеют и территориальные ограничения, история татарских женщин разрабатывается преимущественно на примере Татарстана, научных изысканий, посвященных татаркам Тюменской области, не обнаружено. Однако, существуют работы, посвященные женским сюжетам в отдельных субэтносах, проживающих в Тюменской области, например, сибирских татар⁶⁸.

В исследовании «женской темы» у сибирских татар Тюменской области в настоящее время можно выделить два направления: непосредственное обращение к «женской тематике» и изучение указанной темы в связи с исследованием сибирских татар.

В рамках первого направления работают Г.Т.Бакиева⁶⁹, О.П.Коломиец⁷⁰,

Ф.Л.Шарифуллина⁷¹. Они изучают положение женщин в семье у сибирских татар, подробно рассматривая свадебный обряд, вопросы, касающиеся заключения брака, развода, прав и обязанностей супругов и пр. Данная тематика также находится в поле зрения филологов и литературоведов. Они исследуют особенности мужской и женской речи.

⁶²Салахутдинова Л. Женская мусульманская религиозность как объект социальных исследований // Инфо-ислам [Эл.ресурс] (дата доступа 15.12.2013).

⁶³Багманова Э.З. Социальное положение женщин во второй половине 1940 – середине 1960-х гг.: на материалах Татарской АССР: автореф… Казань. 2009. 225 с.

⁶⁴Шатрова А.Л. Гендерные стереотипы на рынке труда Татарстана // Социологические исследования, 2003. №3. С. 124-126.

⁶⁵Шабаева А.В. Гендерные, кросскультурные и возрастные исследования супружеских отношений в городских и сельских семьях // Вестник ВЭГУ, 2010. № 1. С. 139-144.

⁶⁶Фаизов С.Ф. Движение мусульманок России за права женщин 1917 г.: страницы истории. Н.Новгород. 2005. ⁶⁷Минуллина Э.И. Нравственное воспитание женщины в татарской демократической педагогике: конец. XIX – начало XX вв.: дисс.…к.пед.н. Казань. 2006. 187 с.

⁶⁸ По данным переписи 2010 г. в Тюменской области проживало татар – 102 587, сибирских татар – 6606 человек.

⁶⁹Бакиева Г.Т Женщина у сибирских татар в XIX – начале XX вв. // Частное и общественное: гендерный аспект. Материалы конференции… М. ИЭА РАН. 2011. Том 2. С 199-203; Бакиева Г.Т. Положение женщины в семье сибирских татар в XIX – начале XX вв. // Вестник археологии, антропологии и этнографии, 2009. № 10. С. 122-130; Бакиева Г.Т. Брак и развод у сибирских татар в XIX – начале XX вв. // Сулеймановские чтения. Тюмень. С. 14-16; Бакиева Г.Т. Семейное право у сибирских татар в XVIII – начале XX вв. // Этнографическое обозрение, 2009. № 4. С. 158-171.

⁷⁰Коломиец О.П. Традиционный свадебный обряд сибирских татар (по полевым материалам экспедиции 2002 г.) // Современная деревня: история, современное состояние, перспективы развития. Материалы конференции… Омск. ОмГУ. 2004. Ч. 2. С. 66-68.

⁷¹Ширифуллина Ф.Л. Особенности традиционной свадебной обрядности татар в сельских поселениях Тюменской и Омской областях // Сибирские татары. Казань. Ин-т истории АН РТ. 2002. С. 144-164.

Н.А.Томилов⁷², Ф.Т.Валеев⁷³, Г.Л.Файзрахманов⁷⁴ и др. работают в рамках второго направления. Предметом исследования указанных авторов являются сибирские татары, особенности их этногенеза, материальная и духовная культура, лингвистика и пр. Женская же тематика затрагивается в связи описанием женской одежды и женского пространства. Несмотря на то, что этнографические описания сибирских татар многосторонние, затрагивают широкий спектр тем, женские сюжеты в них остаются на втором плане.

Представляется важным упомянуть работы, описывающие широкий исторический
контекст существования татарского этноса в Тюменской области и различные процессы, в
нем происходящие. Так, историю татар в Российской империи именно на территории
Западной Сибири разрабатывают Г.Л.Файзрахманов, Д.М.Исхаков⁷⁵, Г.Т.Бакиева⁷⁶,

З.А.Тычинских⁷⁷ и др. Социологические исследования татар и сибирских татар в регионе
проводятся Н.Г.Хайруллиной⁷⁸. Анализируется и религиозная ситуация: И.В.Белич⁷⁹,
Р.Рахимов⁸⁰ рассматривают адатные нормы, существующие у татар Тюменской области.
Вопросы истории, распространения и институционализации ислама в регионе разрабатывают
И.В.Бобров⁸¹, В.П.Клюева⁸², М.С.Черепанов⁸³, А.П.Ярков⁸⁴. Х.Ч.Алишиной⁸⁵,

М.А.Сагидуллиным⁸⁶ исследуются этнолингвистические аспекты. Деятельность культурных учреждений, вопросы образования рассматривают Г.Т.Бакиева, Н.Х.Якина, С.З.Хисматулин и пр.

Итак, изучение различных аспектов жизни татарки имеет в отечественной научной традиции давнюю историю. Дореволюционные авторы подробнейшим образом рассмотрели традиционные этнографические темы, имеющие отношение к участию женщин в обрядах

⁷²Томилов Н.А. Сибирские татары // Народы Западной и Средней Сибири: культура и этнические процессы.

Новосибирск. Наука. 2002. С.174-229.

⁷³Валеев Ф.Т. Западносибирские татары во второй половине XIX –начале ХХ в.: Историко-этнографические

очерки. Казань. Татар.книж.изд-во. 1980. 232 с.

⁷⁴Файзрахманов Г.Л. История сибирских татар с древнейших времен до начала 20 в. Казань. Фэн. 2002. 488 с.

⁷⁵Исхаков Д.М. О культуре государственной жизни в Сибирской юрте в XV-XVI в. // Сулеймановские чтения.

2006. Материалы IX Всероссийской научно-практической конференции / Под ред. Яркова А.П. Тюмень. ИПЦ

«Экспресс». 2006. С. 38-41; Исхаков Д.М. Шейхи в Сибирском ханстве // Исламская цивилизация в Сибири:

история, традиции, современность: Материалы научной конференции / Под ред. Тычинских З.А., Бакиевой Г.Т.

Тобольск. б.и. 2006. С. 46-50.

⁷⁶Бакиева Г.Т. Религиозная политика Российского государства в отношении сибирских татар в XVII – начале XX

в. // Исламская цивилизация в Сибири: история, традиции, современность: Материалы научной конференции /

Под ред. Тычинских З.А., Бакиевой Г.Т. Тобольск. б.и. 2006. С. 8-14.

⁷⁷Тычинских З.А. Служилые татар и их роль в формировании этнической общности сибирских татар (XVII-XIX

вв.). Казань. 2010. 228 с.

⁷⁸Хайруллина Н.Г., Салихова А.Р. Динамика социокультурной ситуации на юге Тюменской области. Тюмень.

2004. 128 с.

⁷⁹Белич И.В. Астана сибирских татар // Исламская цивилизация в Сибири: история, традиции, современность:

Материалы научной конференции / Под ред. Тычинских З.А., Бакиевой Г.Т. Тобольск. б.и. 2006. С. 14-24.

⁸⁰Рахимов Р.Х. Элементы исламского мистицизма в традиционном исламе сибирских татар // Исламская

цивилизация в Сибири: история, традиции, современность: Материалы научной конференции / Под ред.

Тычинских З.А., Бакиевой Г.Т. Тобольск. б.и. 2006. С. 58-63.

⁸¹Бобров И.В., Клюева В.П. Социетальные характеристики исламского сообщества Тюменской области //

Исламская цивилизация в Сибири: история, традиции, современность: Материалы научной конференции / Под

ред. Тычинских З.А., Бакиевой Г.Т. Тобольск. б.и. 2006. С. 24-34.

⁸²Клюева В.П. Ислам в 20-е г. XX в.: сосуществование с советской властью // Исламская цивилизация в Сибири:

история, традиции, современность: Материалы научной конференции / Под ред. Тычинских З.А., Бакиевой Г.Т.

Тобольск. б.и. 2006. С. 50-54.

⁸³Черепанов М.С. Мусульманское сообщество в политическом поле региона: структурно-генетический анализ

стратегий активистов: автореф.дисс... к.п.н. Тюмень. 2010. 24 с.

⁸⁴Ярков А.П, Гарифуллин И.Б., Файзрахманов Г.Л. Ислам на краю света. История ислама в Западной Сибири.

Тюмень. Колесо. 2007. 418 с.

⁸⁵Алишина Л. Х. Межъязыковые и межкультурные коммуникации тюменских татар в XVIII в. // Сулеймановские

чтения. 2006. Материалы IX Всероссийской научно-практической конференции / Под ред. Яркова А.П. Тюмень.

ИПЦ «Экспресс». 2006. С. 5-9.

⁸⁶Сагидуллин М. А. Русско-сибирскотатарский словарь: ок. 15000 слов. Тюмень. Мандр и К. 2010. 216 с.

перехода, вынашиванию и рождению детей, семейных отношений, многоженства и пр. Сферы, «нетрадиционные» для женщин, как правило, не попадали в поле зрения ученых.

Попытки преодолеть сложившуюся ситуацию были сделаны в позднесоветской и постсоветской историографии. Однако в изучении темы по-прежнему доминирует традиционный подход, предполагающий рассмотрение роли женщины как комплементарной к роли мужчины⁸⁷. Описывая положение татарок авторы, как правило, обращались к материалам именно Татарстана. Исследования жизни татар и татарок, проживающих на других территориях России, редки. Анализ семейно-брачных стратегий татарок – традиционная для историографии тематика, но ее осмысление с позиций гендерного подхода, на новых источниках (обследованиях татар Тюменской области) и в иных хронологических рамках (постсоветский период) – открывает новые исследовательские перспективы для понимания содержания и динамики изменений социального статуса женщин различных этносов в условиях контаминации культур и религий и, в то же время, современного этнокультурного возрождения.

Объектом исследования в данной работе являются татары Тюменской области – региональная часть татарской этнической группы, традиционно проживающая на этой сибирской территории.

Предмет исследования – семейно-брачные стратегии татарок Тюменской области в контексте их социально-правового и повседневно-бытового статуса.

Цель исследования – выявление различных факторов и иерархизация степени их влияния на трансформацию семейно-брачных стратегий татарок Тюменской области на протяжении примерно двух с половиной десятилетий, с конца 1980-х до начала 2000-х гг. К связанным с данной целью исследовательским приоритетам отнесены следующие задачи:

1. Проанализировать изменения политико-правовой стороны социальной политики государства в отношении женщин, материнства, родительства и семьи для выявления трансформации институциональных условий реализации женщинами семейно-брачных стратегий.

2. Проследить динамику изменения содержания дискурса официальной власти, общественных деятелей и журналистов Тюменской области по теме «женская социальная роль» и «семья». Это необходимо для выявления трансформаций в представлениях указанных акторов, равно как обнаружения противоречий в их понимании места женщины в общественных отношениях Тюменской области, в жизненных и в особенности – семейно-брачных стратегиях женщин в российском обществе.

3. Охарактеризовать социально-демографические изменения татарской этнической группы, проживающей на территории Тюменской области и ее женской части для понимания направленности происходящих социальных и этнокультурных процессов в рассматриваемой этнической группе региона.

4. Проанализировать процесс институционализации татарского сообщества Тюменской области и выявить условия репрезентации женского и женственности, идеальной семьи и семейно-брачных отношений татарами Тюменской области.

5. Проследить изменения в репрезентации темы «женщина и семья» авторами-татарами и мусульманами, сравнить их способы говорения на эти темы с общими стандартами центральной печати.

6. Объяснить изменения в семейно-брачных стратегиях татарок Тюменской области, сопоставив требуемое и должное с реальным и бытующим, выявить трансформации нормативности в ходе реализации семейно-брачных стратегий татарок региона. Хронологические рамки исследования связаны с позднесоветским и постсоветским

(современным) периодом. Нижняя хронологическая грань – начало периода «перестройки», середины 1980-х гг. Верхняя временная грань – 2000-е годы, вплоть до текущего времени. В

⁸⁷Н.Л.Пушкарева. Гендерная теория и историческое знание. Спб. Алетейя. 2007. С. 397.

целом, эта четверть века рассматривается нами как время глубоких социально-политических трансформаций, повлекших изменения в разных социальных областях.

Территориальные границы. Тюменская область является сложносоставным субъектом РФ, состоящим из округов – Ямало-Ненецкого Автономного округа (ЯНАО) и Ханты-Мансийского Автономного округа (ХМАО) и собственно Тюменской области (ТО) на юге. Для исследования выбрана территория юга области, своеобразие которой связано с количеством проживающих там татар – заметным автохтонным меньшинством.

Научная новизна исследования связана с тем, что ранее никто не изучал особенности семейно-брачных отношений именно у татар в этом регионе, в этнографическом изучении темы семьи не использовались приемы и методы гендерной экспертизы текстов и социальных явлений. Впервые, ставя задачу исследовать социальное положение женщин в татарской этнической группе Тюменской области, собирались и систематизировались материалы, позволяющие провести типологизацию женских стратегий в решении вопросов заключения брака и создания семей, а также выявить трансформации как в самих условиях заключения брака, так и в описании этих важных жизненных шагов. Поскольку основным методическим подходом в диссертации является стремление не смешивать голос самих женщин и официальный дискурс, то анализ текстов официальных общественных деятелей, в том числе татарских и мусульманских, равно как журналистов Тюменской области, пишущих по теме «женщина и семья», определяет новизну взгляда даже на известные источники и опубликованные тексты.

Теоретическая и практическая значимость исследования определяется тем, что содержащиеся в диссертации положения и выводы позволяют расширить теоретическую базу исследования семейно-брачных отношений в Тюменской области. Они дают возможность пролить свет на формирование новых типов семейно-брачных стратегий женщин, принадлежащих к определенной этнической группе, на заметные и латентные перемены в них, рассказать о новых факторах (условиях), влияющих на эти стратегии в постсоветский период. Нам представляется важным собрать и систематизировать новейшую информацию о качестве жизни и оценке ее татарками указанного региона.

Семейно-брачные стратегии представителей определенного этноса тесно связаны с ценностными ориентациями людей этой культуры. Обращение к избранной нами теме, ее разработка, учет этнокультурного и этноконфессионального фактора – путь к пониманию механизмов улучшения социального самочувствия, возможностей выпрямления траекторий и сохранения семейных отношений в условиях их трансформации. Материалы исследования могут стать основой для рекомендаций и методических указаний органам власти, на основе полученной информации могут разрабатываться критерии оценки, степень эффективности социальной и семейной политики. В известном смысле результаты исследования могут быть использованы в высших учебных заведениях при разработке учебных пособий, в учебном процессе – при подготовке специальных курсов, проведении семинарских занятий и практикумов по гендерным исследованиям в этнологии.

Методология и методы исследования. Методологическими основами исследования являются (1) исторический подход как подход социальных трансформаций и (2) гендерный.

Исторический подход, позволяющий рассматривать объект ретроспективно, во взаимосвязи и взаимодействии с различными процессами, теснейшим образом связан с концепцией социальных трансформаций Т.И.Заславской. Она определяет последние как системные институциональные изменения структуры общества, акторы которого различным образом представляют его проект, которые эффективны для понимания широкого общественно-политического и социального контекста⁸⁸. В нашем случае – контекста (вос)производства женщинами семейно-брачных стратегий.

⁸⁸Заславская Т.И. Современное российское общество: социальный механизм трансформации. М. Дело. 2004. 398 с.

Что касается гендерного подхода, то категория «гендер» используется как понятие социального конструкта, совокупности социальных и культурных норм, которые общество предписывает выполнять человеку в соответствии с его биологическим полом. Гендерный подход в нашем понимании – это особый исследовательский фокус, позволяющий выявлять механизмы социального неравенства, конструируемые по признаку пола. Предложенное Н.Л.Пушкаревой⁸⁹ использование гендерного подхода для описания женского опыта, женских повседневных поведенческих практик для изучения различных этнокультурных, социальных, профессиональных и пр. групп, позволяет рассмотреть механизмы складывания и воспроизводства гендерного неравенства. Важно, однако, и то, что этот подход выявляет и способы сопротивления гендерной асимметрии в различных культурных (социальных) средах в разные исторические периоды. Концептуальные разработки Н.Л.Пушкаревой, которые нашли отражение в исследовании социальной истории русских женщин в прошлом и настоящем, представляются эффективным аналитическим инструментом для исследования социального статуса современных татарок, в том числе и их семейно-брачных стратегий.

Помимо этих двух общетеоретических подходов использовались и различные
общенаучные и конкретно-исторические методы. Наибольшее значение для нас имели
историко-генетический метод, сравнительно-исторический, типологический и дискурс-
анализ. Историко-генетический метод основывается на анализе явлений в их развитии. В
данном исследовании он позволяет проследить развитие общественно-политических
процессов, протекающих в позднесоветском российском обществе и непосредственно в
татарской этнической группе региона, равно как определить место в них семейно-брачных
стратегий женщин. Сравнительно-исторический метод дает возможность выявить и
сопоставить уровни в развитии изучаемого объекта, произошедшие изменения, определить
тенденции развития использовался для сопоставления исторических этапов –

позднесоветского периода конца 1980-х – 1990-х гг. и начала 2000-х гг., для выявления тенденций развития общественно-политических условий, эволюции татарского общества и собственно семейно-брачных стратегий женщин. Типологический метод – распространенный аналитический прием, в работе он был необходим при типологизации семейно-брачных стратегий женщин. В основание типологизации была положена ориентация женщин в семейно-брачных стратегиях (или ее отсутствие) на воспроизводившиеся татарскими социальными акторами представления о месте женщины в семье и обществе. Дискурс-анализ – семантическое исследование текста, направленное на его интерпретацию – применялся для выявления и анализа представлений социальных акторов о месте женщины в социальном пространстве. Он позволяет различать в написанных текстах разные «языки» и «способы говорения». Неоднозначность социальных ролей, выполняемых индивидом в жизни, приводит к пересечению и напластованию дискурсивных стратегий, с помощью которых он позиционирует себя и «других» в тексте. Применение дискурсивного метода дало основание судить о том, что «разрешается» и (гласно или негласно) «запрещается» писать, а иногда и думать, о себе, своем близком/дальнем окружении, о гендерных проекциях, перспективах вступления в брак, создании семьи.

Эмпирическую базу исследования в значительной мере составил комплекс полевых материалов, которыми являлись глубинные, свободные и полуструктурированные интервью (устные рассказы), а также включенные наблюдения. Глубинные интервью проводились в 2010-2013 гг. с целью выявления представлений интервьюируемых о семейных и брачных отношениях, семейно-брачных стратегиях и условиях их изменений. Проведено свыше 40 глубинных интервью. В выборке интервью представлены 35 женщин, соотносящих себя с татарской этнической группой в возрасте от 18 до 45 лет, проживающие в городах Тюменской области – Тюмени, Тобольске и Ялуторовске – где наиболее высока численность татарского населения и происходят наиболее глубокие социальные трансформации, в том числе, в сфере семейных и брачных отношений. Выбранные для интервью женщины имели разный уровень

⁸⁹Пушкарева Н.Л. Гендерная теория и историческое знание. Спб. Алетейя. 2007. С. 212.

актуализации этнической и религиозной идентичности. Референтную группу составили интервью с 5 респондентами, в том числе 2 русскими женщинами, 3 русскими женщинами-мусульманками и 2 мужчинами–татарами.

Полуструктурированные интервью проводились с представителями органов власти и общественными деятелями Тюменской области для реконструкции общественно-политических процессов в этно-национальной сфере Тюменской области в период середины 1980-х – 2000-е гг. Проведено 9 полуструктурированных интервью.

Среди проинтервьюированных - заместитель председателя Комитета по делам национальностей Тюменской области В.В.Хоменко, руководительница татарской женской организации «Ак-калфак» Б.Сабирова, член Тюменского отделения «Союза женщин России» С.Б.Ярославова, член Комитета по возрождению сибирских татар (с 1988 г.), а позже – руководитель Ассоциации татар Тюменской области «Сыбыр» (с 1990 г.) И.Рафиков, руководитель творческой студии «Амаль» М.А.Сагидуллин, руководительница региональной татарской организации «Наследие» Л.А.Шамсутдинова, представитель Конгресса татар Тюменской области Р.Х.Насыров, председатель Тюменского Казыятского Духовного управления мусульман Азиатской части России Ф.Б. Гарифуллин, имам мечети г. Ялуторовска Р.Махмутов.

Включенное наблюдение практиковалось, когда шел разговор с респондентками, обладающими схожим гендерным опытом. Автор диссертации старался не быть сторонним наблюдателем, напротив, включался в социальное взаимодействие, выявляя пути (вос)производства различных социальных практик и фрагментов семейно-брачных стратегий. Включенным наблюдением как методом исследовательской работы можно было воспользоваться во время личных встреч, посещения татарских национальных мероприятий и публичных «круглых столов».

Терминология исследования. Семейно-брачные стратегии – один из видов
социальных практик. Термин «семейно-брачные стратегии» часто употребляется при
изучении института семьи, обобщая практики создания семьи (заключения брака),

особенности брачного выбора, а также простого формального вступления в особые гражданские отношения, именуемые незарегистрированным браком или сожительством⁹⁰. В данном исследовании под семейно-брачными стратегиями понимается совокупность действий и практик, направленных на совместное проживание (как при заключении брака, так и без его регистрации), на семейную жизнь, в том числе – осуществление связанных с этими жизненными событиями ожиданий, а также достижение желаемого распределения семейных ролей. Гендерная дифференциация – процесс, в котором биологические различия между мужчинами и женщинами наделяются социальными значениями, составляя основу социальной стратификации⁹¹. Этнос / этническая группа – группа людей, разделяющая представления об общем историческом происхождении и общем названии, воспроизводящая схожие элементы культуры⁹². Этничность – совокупность культурных характеристик, свойственных этническим общностям. К числу таких характеристик можно отнести: (1) групповую идентичность, т.е. осознание членами группы чувства принадлежности к ней и основанные на этом формы солидарности и совместных действий; (2) разделяемые членами группы представления об общем территориальном и историческом происхождении, единый язык, общие черты культуры; (3) политически оформленные представления о родине и особых институтах, например, государственность⁹³. Под этнизацией в данном исследовании понимается придание различным сферам социальных отношений этнических характеристик.

⁹⁰Семейные стратегии современной российской студенческой молодежи: решение конфликта «работа-семья».

МОТ. 2009. 58 с.; Гурко Т.А. Брак и родительство. М. Ин-т социологии РАН. 2008. 325 с.; Гурко Т.А. Игнатова

И.В. Особенности брачного выбора в России в начале 1990-х гг. // Семья в России, 1997. № 3 и пр.

⁹¹Социология гендерных отношений: уч.пособие / Под ред. З.М.Саралиевой. М. РОССПЭН, 2004. С. 260.

⁹²Тишков В.М. Реквием по этносу: исследования по социально-культурной антропологии. М. Наука. 2003. 544 с.

⁹³Тишков В.М. Этнос или этничность? // Блог В.М.Тишкова [Эл.ресурс]

(дата обращения 03.02.2014).

В работе также используются другие термины, содержание которых в разных исследованиях современных авторов несколько различно. Так, под религиозностью в работе понимается совокупность культурных характеристик, свойственных религиозной группе, в том числе групповая идентичность (осознание членами группы чувства принадлежности к ней и основанные на этом формы солидарности и совместных действий). Идентичность понимается как осознание личностью принадлежности к той или иной социальной группе, а под ее актуализацией – процесс перевода осознания личностью принадлежности к той или иной группе из латентного состояния в явное ⁹⁴. Дискурс в данном исследовании понимается как социально обусловленная система речи, организованная в соответствии с представлениями о социальном порядке. Социальный актор – не просто действующий субъект (индивид, социальная группа, организация и пр.), а именно субъект, совершающий действия, направленные в адрес «других».

Важными понятиями являются и термины собственно гендерных исследований. Среди
них, во-первых, понятие гендерного контракта – правил взаимодействия, прав и
обязанностей, определяющих разделение труда по признаку пола в сферах производства и
воспроизводства, особые отношения между женщинами и мужчинами, в т.ч.
принадлежащими к разным поколениям⁹⁵. Этакратический гендерный контракт - контракт,
предполагающий вмешательство государства (etat – фр. - государство) в жизнь индивида
(особенно в тоталитарном обществе). Особенностью этого контракта (иногда этот термин
употребляют просто синонимично) является контракт «работающей матери» – принятое в
научной литературе обозначение гендерного контракта, сложившегося в 1930-е гг. в СССР,
когда нормой и желательным образцом женской гендерной роли считалось совмещение ее
традиционных обязанностей в рамках семьи при одновременной занятости в производстве и
общественной сфере⁹⁶. Если в обычном социально-антропологическом исследовании под
парадигмой понимается совокупность фундаментальных научных установок, представлений
и терминов, принимаемая и разделяемая научным сообществом, то в исследованиях
гендерологов термин парадигма применялся для описания культурных сценариев поведения
людей различных полов, в том числе при анализе их сексуального поведения. В этом случае
под термином «пардигмальный сценарий» понимался такой культурный сценарий

сексуального поведения, который был разрешен, легитимирован традицией, задавал

стандарты сексуальной жизни и считался нормой⁹⁷. В данном исследовании употребляется термин традиционная парадигма, под которым понимается совокупность фундаментальных установок, представлений и взглядов на социальный статус женщины в семье и обществе, основанная на традиционном понимании нормативных образцов женственности, на эссенциалистском толковании «справедливости» распределения ролей в традиционной семье, а также их содержания. Традиционная парадигма тесно связана с религиозной, поскольку в известной (и значительной!) мере основана на религиозных установках о должном и правильном, недопустимом и запретном⁹⁸. Парадигмальные семейно-брачные стратегии – таким образом, это совокупность действий и практик, направленных на заключение брака и семейную жизнь, в том числе осуществления связанных с ними ожиданий и достижение желаемого распределения семейных ролей в соответствии с какой-либо парадигмой, прежде всего, традиционной. Непарадигмальные семейно-брачные стратегии – действия и практики, направленные на заключение брака и семейную жизнь, в том числе осуществление

⁹⁴Губогло М.Н. Идентификация идентичности: этносоциологические очерки. М. Наука. 2003. 763 с.

⁹⁵Пушкарева Н.Л. Гендерная методология в истории // Малышева М.М. (ред.) Гендерный калейдоскоп. М. 2001.

С. 52-76; Темкина А.А., Роткирх А. Советские гендерные контракты и их трансформация в современной России

// Социальные исследования, 2002. № 11. С. 4-15.

⁹⁶Пушкарева Н.Л. Гендерная система в России 20 века и судьбы россиянок // Новое литературное обозрение.

Вып. 117. 2012. С. 8-24.

⁹⁷Темкина А.А. Сексуальная жизнь женщины: между подчинением и свободой. Спб. Изд-во ЕУСпб. 2008. С. 17.

⁹⁸Пушкарева Н.Л.Женщина, семья, сексуальная этика в православии и католицизме. Перспективы

сравнительного подхода // Этнографическое обозрение, 1995. N 3. С. 55-70.

связанных с ними ожиданий и достижение желаемого распределения семейных ролей, выходящие за рамки традиционности и привычности (традиционной парадигмы). Нормативность / ненормативность – в данном исследовании понимается как совокупность разделяемых представлений о допустимости / недопустимости поведения членов группы, ориентированной на определенные модели или образцы (в диссертации используется термин паттерны).

Источниковая база исследования представлена опубликованными и

неопубликованными материалами. Последние представлены устными рассказами (интервью) с общественными деятелями и полевыми материалами.

Источники в соответствии с происхождением и содержанием сгруппированы следующим образом.

Первая группа источников представлена политическими документами органов
государственной власти. Доклады Генерального Секретаря ЦК КПСС съездам партии и
пленумов в последние годы существования советского государства, Послания Президента РФ
Федеральному Собранию представляют политическую повестку политического

истеблишмента. Обозначенные документы, а также поздравления женщин официальными лицами с Международным женским днем, Днем Матери и другими праздничными датами и событиями отражают место женской и семейной тематики в государственной политике страны и подходы к ее решению в разные исторические периоды.

Место рассматриваемого сюжета в политике Тюменской области показывают Доклады первого секретаря Тюменского обкома КПСС, Послания Губернатора, ряд документов о проводимых социальных программах – «Региональный материнский (семейный) капитал», «Меры социальной поддержки многодетных семей», поздравления женщин руководством Тюменской области, а также поздравления руководства области.

Вторую группу источников составляют законодательно-нормативные документы, позволяющие проследить основные вехи институциональных изменений социальной политики государства в период середины 1980-х – начала 2000-х гг. К ним относится законодательство советского времени – Конституция 1978 г., Кодекс о браке и семье 1969 г., Кодекс Законов о труде 1971 г. и Уголовный Кодекс 1961 г. и действующее российское законодательство – Конституция 1993 г., Семейный Кодекс 1996 г., Трудовой Кодекс 2002 г. Эти источники помогают понять трансформацию представлений законодателя о позиции женщины в социальном пространстве, выполняемых ею социальных ролях в семье и обществе.

Документы и материалы общественных организаций и общественных деятелей образуют третью группу источников. Она представлена, во-первых, заявлениями, выступлениями социальных акторов – политиков, общественных деятелей, этнических и религиозных активистов Тюменской области в СМИ на различных публичных мероприятиях – как официальных («круглых столах», Гражданских форумах), организуемых Правительством Тюменской области, так и неофициальных, организуемых по инициативе самих общественных организаций, в том числе, курсах по основам ислама, проповедях и пр. Во-вторых, данная группа источников представлена также документами общественных организаций и материалами, содержащимися на их сайтах.

Информация рассматриваемой группы источников помогает понять место женской и
семейной проблематики в деятельности общественников и то, как в зависимости от
политических условий эта проблематика актуализировалась или становилась

второстепенной: какие вопросы поднимались, а какие замалчивались и пр.

Кроме того, в связи с тем, что общественные деятели – это агенты, потенциально имеющие возможности влиять на общественно-политические процессы, то для исследования было важно понять их представления и проследить динамику этих представлений относительно роли женщины в семье и обществе.

Огромное значение в данном исследовании имеет четвертая группа источников – материалы устных рассказов (интервью). К ней отнесены как интервью с самими женщинами – представительницами татарской этнической группы, так и интервью с общественными деятелями (содержательно близкие нормативным документам).

Полуструктурированные интервью с общественными деятелями, среди которых интервью с представительницами действовавших в 1990-е гг. женских организаций Б.Сабировой (руководительница татарской женской организации «Ак-калфак») и С.Б.Ярославовой (член Тюменского отделения «Союза женщин России»), а также интервью с И.К.Рафиковым, вначале членом Комитета по возрождению сибирских татар, а позже руководителем Ассоциации татар Тюменской области «Сыбыр», определили направленность условного опросника при работе над диссертацией. Представители этих общественных организаций и ранее, и в настоящее время в той или иной мере участвуют в общественных процессах региона. Их рассказы помогают реконструировать широкий общественно-политический контекст, условия функционирования организаций, цели и направления деятельности, результативность, а также выяснить их представления о роли женщины в семье и обществе для уточнения транслируемых ими дискурсов. Глубинные же интервью с татарками (их более трех десятков), проводившиеся в 2010-2013 гг., позволяют сформулировать основные тезисы, касающиеся представлений о реализуемых на практике семейно-брачных стратегиях. Сравнительные интервью (русских и татар) позволяют проанализировать и сопоставить влияние тех или иных факторов на семейно-брачные стратегии респондентов.

Материалы прессы составляют пятую группу источников, которые представлены
несколькими типами печатных изданий. Во-первых, это официальные газеты Тюменской
области – «Тюменский комсомолец», периода 1985 – 1990 гг., «Тюменская правда» (1985-
2013 гг.), «Тюменские известия», выходящая с 1990 г. и «Тюменская область сегодня» – с
2000-х гг. Во-вторых, – татарская пресса региона. К ней относятся еженедельная газета
«Янарыш», которая начала выходить с 1989 г., и газета, а позже – журнал татарской женской
организации «Ак-калфак» (с 1994 г.). Татарская пресса финансируется Правительством
Тюменской области. В-третьих, – мусульманская пресса региона, включающая газеты
«Муслим-инфо», «Напоминание», «Истина», «Мусульмане Сибири», «Хикмет».

Мусульманские газеты стали издаваться со времени институционализации ислама в Тюменской области в начале 2000-х гг., кроме газеты «Хикмет», которая выпускается лишь с 2011 г. Б.Сабировой – ранее руководительницей женской татарской организации «Ак-калфак». Следует отметить, что газета «Муслим-инфо» финансируется Правительством области, остальные из перечисленных изданий выпускаются за счет пожертвований мусульманской уммы. Материалы прессы позволяют проследить особенности изменений дискурса журналистов Тюменской области в отношении женской и семейной проблематики, обнаружить сходство и различие татарских и русских публицистов, увидеть конструируемые ими нормативные образцы женственности и семьи в разные исторические периоды в их разнообразии и развитии.

Национальная и религиозная литература – шестая группа источников. К ней относится художественная литература, например, поэма «Сузге» П.П.Ершова. Образ Сузге, переданный П.П.Ершовым, рассматривается отдельными представителями татарской этнической группы как образ сибирской татарки. Кроме того, в эту группу включена религиозная исламская литература, детерминирующая супружеские, семейные отношения, воспитания детей и пр. Указанные и иные литературные произведения формируют представления общественных деятелей и необходимы в исследовании для уточнения их взглядов.

К седьмой группе источников относятся данные статистики. Они представлены материалами переписей населения 1989 г., 2002 г., 2010 г. К сожалению, методика переписей разных лет имела отличия. Достаточно сложно сопоставить некоторые данные переписи 1989

г. и переписей 2002 и 2010 гг., поэтому часть показателей анализировались лишь по материалам двух последних переписей. И все же статистические материалы послужили важным источником для описания социальных процессов, происходящих в татарской этнической группе Тюменской области (урбанизации, изменений половозрастных характеристик, уровня образования, источников доходов населения, количества состоявших в браке и пр.)

Фольклорные материалы составляют восьмую группу источников. Фольклорные материалы представлены пословицами, поговорками, бытующими в газете «Янарыш», а также колыбельными, собранными и опубликованными в монографии «Золотая колыбель. Традиционный детский фольклор сибирских татар Тюменской области»⁹⁹. Этот источник необходим для уточнения и дополнения понимания механизмов конструирования гендерных и этнических идентичностей и проектирования семейно-брачных стратегий в татарской этнической группе.

Еще одной группой источников являются невключенные наблюдения. Невключенные
наблюдения проводились при различных встречах, публичных мероприятиях и татарских
национальных праздниках: Сабантуй, «Искер-джиен», конкурс «Себер Йолдызы» и «Татар
егете» («Татарская Красавица и Джигит»), конкурс «Яшь татар гаилэсэ» («Молодая татарская
семья»), хатымы, а также во время религиозных событий: пятничных намазах в мечети,
курсах по основам ислама и пр. Невключенные наблюдения позволяют увидеть
воспроизводство различных социальных практик (например, конструирования

женственности и этничности), а также фрагментов семейно-брачных стратегий.

Фото и видеоматериалы образуют десятую группу источников. К ней относятся визуальные материалы прессы и татарской телепередачи «Очрашулар». К сожалению, архивы телепередачи «Очрашулар» частично утрачены. Сохранились лишь материалы 2000-х гг. Визуальные источники использовались как дополнительные для анализа путей конструирования женственности, в том числе в ее особом понимании в татарской культуре, а также особенностей гендерной сегрегации и социально-половых иерархий, насколько это могли отразить визуальные источники.

Информационный потенциал источников, их сочетание и взаимопроверка позволили создать относительно полную и всестороннюю картину семейно-брачных стратегий татарок в Тюменской области, определить иерархию факторов, влиявших на трансформацию семейно-брачных стратегий татарок области в период конца 1980-х – начала 2000-х гг.

Положения, выносимые на защиту:

7. Исследование официального и неофициального дискурсов, обсуждение темы семьи и семейно-брачных стратегий татарками Тюменской области позволяет выявить тенденции к постоянной трансформации семейно-брачных установок. Тренды трансформации в конце 1980-х – начале 2000-х гг. направлены, с одной стороны, на традиционализм, поддерживаемый исламскими культурными нормами, с другой – на увеличение вариативности женских практик, выходящих за границы этничности. Данное положение дает представление о доминировавших тенденциях трансформации института семьи в татарской этнической группе в региональном и российском обществе в позднесоветский и постсоветский период.

8. На основании типологизации семейно-брачных стратегий женщин-татарок (по ориентации женщин в решении вопроса о создании семьи на традицию или отсутствию такой ориентации) можно выявить парадигмальные (связанные с традиционностью и религией) и непарадигмальные семейно-брачные стратегии. Последние отличаются огромной вариативностью.

Поскольку непарадигмальные женские семейно-брачные стратегии и практики связаны с выходом за границы этничности, постольку данное положение значимо и

⁹⁹Карабулатова И.С., Мухамодиева Д.М. Золотая колыбель. Традиционный детский фольклор сибирских татар Тюменской области (функционально-коммуникационный подход). Тюмень. Сити-пресс. 2006. 196 с.

для понимания «направления движения» развития идейно-бытовых установок и культуры данной этнической группы.

3. Социальные характеристики татарок, ориентирующихся на парадигмальные и непарадигмальные семейно-брачные стратегии, тесно связаны с фактором поколения и возраста. Парадигмальные семейно-брачные стратегии (ориентированные на традиционность, патрархатность, точное соблюдение религиозных предписаний) воспроизводятся женщинами первого городского поколения, с актуализированной этнической и религиозной идентичностью. Непарадигмальные стратегии воспроизводятся горожанками второго и третьего поколения с высоким уровнем образования и неактуализированной этнической и религиозной идентичностью (последняя иногда может отсутствовать вообще).

4. В случае установления взаимосвязи между историческими периодами, типами семейно-брачных стратегий и факторами их трансформации, можно утверждать, что условиями, поддерживающими воспроизводство парадигмальных семейно-брачных стратегий женщин в конце 1980-1990-е гг., являлись структурирование татарского сообщества и активация татарского национализма в регионе, а в последнее десятилетие – снижение активности татарских общественных деятелей и организаций и одновременная институционализация ислама, внутренне не консистентного и противоречивого (что проявлялось хотя бы в наличии т.н. «традиционного ислама» и «салафитского»). В связи с этим для одних женщин в Тюменской области осталась значимой и этнокультурная, и религиозная составляющая в их семейно-брачной мотивации, а для других – религиозная стала доминирующей и при этом сложным образом контаминировалась с новым уровнем образования и новыми возможностями социальной самореализации. Напротив, условиями, оказывающими воздействие на непарадигмальные стратегии женщин, являлись и в конце 1980-х-1990-е, и 2000-е гг. факторы социальной модернизации – урбанизация и рост числа образованных женщин, в том числе с высшим образованием.

Степень достоверности и апробация результатов.

Основные выводы и положения, содержащиеся в диссертации, представлены в
многочисленных докладах на научных конференциях: Российской конференции

«Сулеймановские чтения» (13-14 мая 2011 г., г. Тюмень), международной конференции «Гендерный аспект религии» (12-13 мая, 2011 г., г. Москва), международном конгрессе «Этническая история и культура тюркских народов Евразии» (27-30 сентября, 2011 г., г. Омск), международных конференциях Российской Ассоциации Исследователей Женской Истории (20-22 октября 2011 г., Ярославль; 4-7 октября 2012 г., Тверь; 3-6 октября 2013 г., Нальчик), Конгрессе этнологов и антропологов России «Современный город и социокультурная модернизация России» (2-6 июля, 2013 г., г. Москва). Кроме того, основные выводы и положения диссертации нашли отражение в 13 научных публикациях, в том числе 3 – из списка ВАК и в разделе 1 коллективной монографии.

Материалы диссертации применены автором при проведении цикла «круглых
столов», посвященных профилактике этнополитического и религиозного экстремизма в
молодежной среде в 2013 г. по заказу Департамента по спорту и молодежной политике
Тюменской области, при чтении лекций студентам-политологам Тюменского

государственного университета в 2012-2013 гг.

Процессы институционализации и трансформации татарского сообщества Тюменской области

К концу 1970-х гг. на территории Тюменской области (без автономных округов) проживало около 125 этносов. Основную часть составляли русские – 974974 человек, татары – 91295 человек, украинцы – 18720 человек, немцы – 17791 человек, чуваши – 13723 человек. Остальные этнические группы насчитывали менее 10 тыс. человек. Всего в Тюменской области проживало 1155577 человек173. На рубеже 1980-1990-х гг. в связи с либерализацией общественно-политических отношений, актуализацией этничности в стране начался процесс структурирования и организационного оформления перечисленных и иных этнических групп, среди которых были и татары. Так, в 1988 г. был образован Комитет по возрождению сибирских татар, в 1990 г. – Ассоциация татар Тюменской области «Сыбыр», «Идегей», «Чулпан» и др. Активную роль в этом процессе сыграла татарская интеллигенция, состоящая из учителей, преподавателей вузов, ученых, а также общественных деятелей. Татарская общественность в этот период развернула широкую общественную дискуссию. В областных газетах «Тюменская правда», «Тобольская правда» и «Янарыш» были опубликованы статьи, в которых авторы обращались к конструированию татарской идентичности, этнизировали общественно-политические и экономические отношения. Такими статьями были «Сибирские татары – кто мы?»174, «Нет языка, нет народа»175, «Зачем нам нужна автономия?»176 и другие. На «круглом столе», прошедшем в марте 1989 г. в г. Тобольске обсуждались проблемы национального возрождения сибирских татар177. На другом «круглом столе», организованным летом этого же года редакцией «Тюменской правды» «Сибирские татары между прошлым и будущим», дискутировались проекты развития татар178.

Важно отметить, что в 1990-е гг. представители татарской интеллигенции ориентировались преимущественно на конструирование идентичности сибирских татар. Реализуя эту идею, многие татарские общественные деятели отмежевались от отношений с Татарстаном, претендуя, таким образом, на самостоятельность. В это время впервые фиксируются первые проявления сибирско-татарского национализма в отношении казанских татар179. Среди татарских общественных организаций в рассматриваемое время наибольшую этнополитическую и этнокультурную активность вела Ассоциация татар Тюменской области «Сыбыр», сумевшая объединить многочисленную татарскую общественность. Она призывала к возрождению сибирских татар и их институционализации в региональном обществе. Своей первоочередной задачей организация считала признание за сибирскими татарами статуса коренной национальности. В качестве гарантии национального самоопределения Ассоциация добивалась образования территориальной автономии в рамках РФ180. Эти задачи были отражены в программе Ассоциации и утверждены на ее I съезде. Также программа предусматривала широкомасштабные экономические, социальные, этнокультурные преобразования татарского населения области и сферы общественно-политических отношений региона. Разработчики программы предполагали расширять сферу применения литературного татарского языка в области образования, культуры, делопроизводства, увеличивать издательскую деятельность на татарском языке. В сфере образования – средних учебных заведениях и вузах готовить специалистов для работы в татарских национальных районах. Высказывались и требования об установлении квот коренным народам в депутатском корпусе областной Думы, в областной администрации и глав их заместителей в некоторых районах. Выражались требования признать юг Тюменской области зоной преимущественного развития традиционных промыслов сибирских татар. Кроме того, планировалось проводить системные исследования по истории сибирских татар, популяризировать ее, а также создавать национальные творческие коллективы181.

В 1990-е гг. начала действовать еще одна организация – «Ак-калфак». Она была единственной татарской организацией ориентированной на женскую и семейную проблематику. «Ак-калфак» входила, с одной стороны, в Тюменское отделение Союза женщин России, с другой стороны – поддерживалась Всемирным Конгрессом татар (с центром в Казани). Ее деятельность была направлена на женщин и семью как социального института, посредством которого возможно поддержание языка, культуры и традиций, религии татар. Организация в середине 1990-х гг. проводила конференции и съезды, а с 1996 г. для «доведения своих идей до каждой женщины» начала издательство одноименной газеты182.

За десятилетие 1990-х гг. татарским общественным деятелям удалось реализовать некоторые из поставленных целей. Самым серьезным достижением, на наш взгляд, является признание сибирских татар самостоятельным этносом рядом научных учреждений – Институтом языкознания АН СССР и Институтом этнографии АН СССР, некоторыми государственными органами – Государственным Комитетом СССР по статистике и Государственным комитетом РСФСР по делам национальностей и др. В Тюменском государственном университете и Тобольском государственном педагогическом институте были открыты кафедры татарской филологии, создана языковая школа «Этнос» по обучению языкам народов, проживающих в области. Активизировалась деятельность историков, этнографов, филологов, культурологов по изучению сибирских татар. Появились татарские СМИ. С 1990 г. начала выпускаться газета «Янарыш» на татарском и русском языке (она выходит и сейчас). Ее тираж составляет около 3 тыс. экземпляров. В 1989 г. появилась телепередача «Очрашулар» и радиопередача «Дусларга сукмак», они продолжают свое вещание и в настоящее время. Эти СМИ позволили выстроить коммуникацию в татарском сообществе области. Были организованы и культурно–досуговые центры и фольклорные коллективы. В 1988 г. создан Центр сибирско-татарской культуры в г. Тобольске. В нем располагался музей, библиотека, площадка для концертных мероприятий. Появились и вокальные и хореографические национальные коллективы. В тоже время, татарским общественникам не удалось решить политические задачи: закрепить за сибирскими татарами статус коренного малочисленного народа, получить квоты в депутатском корпусе на районном и областном уровне и сформировать территориальную автономию. По последнему вопросу в татарском движении возникли принципиальные разногласия: часть общественных деятелей откололась от татарского движения в этой связи183. Еще одной актуальной, но не решенной для татарского сообщества была задача создания татарских национальных школ184.

В конце 1990-х – начале 2000-х гг. в связи с централизацией политической власти, изменением общественно-политического климата в стране, общественной дезориентацией татарских акторов, усилившимися разногласиями и размежеваниями в татарском национальном движении, активность татарских организаций Тюменской области снизилась. Одна часть национальных татарских организаций перестала существовать, а другая – вписалась в новые политические условия, став «официальной общественностью» . В это время начали свою деятельность НКА сибирских татар и татар, проживающих на территории Тюменской области, Конгресс татар Тюменской области, организация «Наследие», а также молодежные татарские организации «Союз татарской молодежи», «Яшь буын» и пр. В первое десятилетие XXI в. наиболее активную роль, на наш взгляд, в общественной жизни татар Тюменской области играли Национальная Культурная Автономия сибирских татар и татар, проживающих на территории Тюменской области и Конгресс татар Тюменской области (КТТО). НКА сибирских татар и татар, проживающих на территории Тюменской области, ставила, преимущественно, культурно-просветительские и культурно-досуговые задачи. НКА создавала татарские учреждения культуры и искусства; организовывала национальные творческие союзы и коллективы, кружки; содействовала сохранению языка; проводила культурные и просветительские мероприятия; расширяла культурные и деловые связи с татарами, проживающими в других регионах и за рубежом; расширяла культурные и деловые связи с национальными объединениями других народов области и РФ и СНГ185. Деятельность Конгресса татар Тюменской области была ориентирована на консолидацию татарского народа, его общественных и культурно-просветительских организаций; содействие социально-экономическому и духовному развитию татар Тюменской области; разработку и реализацию стратегий в области национально-культурного развития – науки, образования, культуры, языка, исторического наследия, народной педагогики и демографии186.

Женская и семейная проблематика в дискурсе официальных лиц, общественных деятелей и журналистов Тюменской области

На XXVII съезде ЦК КПСС М.С. Горбачев обратился к т.н. женскому вопросу, семейным отношениям и поставил задачу «восстановления советов женщин в трудовых коллективах, по месту жительства, объединив их во главе с Комитетом советских женщин»237. Эта задача обсуждалась и на пленуме Тюменского областного комитета КПСС: в докладе первый секретарь обкома

КПСС Г.П. Богомяков отмечал, что «все еще робко выдвигаются на руководящие должности в хозяйственных органах, в партийные, советские и профсоюзные комитеты женщины»238. В позднесоветский период других комментариев, выступлений регионального политического руководства в официальных документах, областной прессе на эту тему и вообще о женщинах и семье встретить так и не удалось.

Вместе с тем, выступление вначале М.С. Горбачева, затем Г.П. Богомякова задали тон общественному дискурсу239 – в областной прессе – «Тюменской правде», «Тюменских известиях» появились публикации, посвященные женсоветам. Также информационным поводом для обсуждения женского вопроса и семейных отношений стали выборы в народные депутаты и конференции, прошедшие в Тюмени: «Задачи советов женщин в свете решений 27 съезда КПСС», «Семья в современных условиях развития тюменского региона: проблемы, поиски, решения». Как правило, в обсуждении участвовали ученые, преподаватели вузов, руководители организаций (в том числе женсоветов) и врачи – специалисты в области семейной психологии, детской психологии, гинекологи, наркологи и пр. Следует отметить, что в публикациях, комментариях общественных деятелей женская и семейная проблематики были взаимосвязаны. Почти не встречалось публикаций, комментариев и пр. поднимающих женскую тему или семейную тему как самостоятельную. Акторы обращались к обозначенному сюжету в контексте рекомендаций о воспитании детей240, особенностях семейных и супружеских отношений241 – интимных отношений («половой морали»)242, беременности, абортов243 и пр. Также обращалось внимание и на взаимоотношения поколений: матерей и дочерей, свекровей и невесток244. В конце 1980-х – начале 1990-х гг., когда социальная политика страны не была эффективной, остро обсуждался вопрос социальной защиты материнства и многодетных семей245. Актуализированной в общественном сознании была и тема совмещения женщинами ролей матери и работницы, гендерно-ролевых конфликтов возникающих в этой связи, инфантильности мужчин246..

Посредством областной прессы общественные деятели в конце 1980-х гг. конструировали преимущественно традиционные образцы женственности и семейных отношений: «...Безусловно, женщина должна быть верной женой, заботливой матерью, хорошей хозяйкой, обаятельной, не омужичиваться...»247 или «...Я хочу чтобы девочкам прививали женственность, чтобы они готовились стать матерями, хозяюшками, воспитывали то для чего предназначены»248. Женственность, таким образом, связывалась с внешней привлекательностью и, непременно, с выполнением социальных ролей: матери, супруги, хозяйки. Кроме того, эти традиционные для женщины роли дополнялись и производственной нагрузкой: «А многие ли разговаривают со своими дочками о том, какими они даже на производстве должны оставаться красивыми, жизнерадостными и женственными...»249. Итак, общественные деятели, так же как и официальные в этот период транслировали нормативные образы женщин – «работающих матерей» и традиционную этакратическую модель семейных отношений. Необходимо отметить наличие, особенно к концу 1980-х гг. после объявления политики гласности, критического отношения к контракту «работающей матери»: «...мы не имеем сил и времени стать больше мамой, больше женой, чем производственницей, активисткой, домработницей, наконец...»250; «Мы перестали замечать, что многие наши женщины делают далеко не женскую работу, да еще несут на своих хрупких плечах груз не только производственных, но и общественных, и домашних забот...»251.

Наряду с традиционным дискурсом к концу 1980-х гг. начал появляться и дискурс равенства. Кандидат в народные депутаты Тюменского городского Совета В. Никитина в ответ на письмо читательницы А. Доморощиной «На кухню, а не в президиум» опубликованное в «Тюменской правде» № 93 1990 г. писала следующее: «не могу согласиться с А.Доморощиной, что не должно быть слышно голоса женщины в общественно-политической жизни, в представительных органах. Пока что остается фактом: мужчины (а их большинство во всех эшелонах власти) не обеспечивают улучшения жизни людей и прежде всего нас, женщин... Не очень-то сильный пол, засевши у нас в Тюмени в горкоме, исполкоме, депутатском корпусе, в руководстве главков и управлении, заботится о женщинах и детях...»252. Этот дискурс, расширяющий социальные и политические возможности женщины, следует отметить, был сопряжен с критикой отдельных элементов существовавшего политического режима. В позднесоветский период общественные деятели почти не обращались к мужской тематике. Мужественность конструировалась преимущественно через милитаризм – обращения к мужчинам как участникам локальных войн и Великой Отечественной войны253. Пресса этого времени отражала отношение общественных деятелей к ненормативным образам женщин, к их ненормативному поведению. Во-первых, за границу нормы выводилась «мужеподобная» женственность254. Во-вторых, стигматизации подвергались женщины, отказывающиеся от воспитания детей и в целом от выполнения роли матери. Так, в одной из статей «Тюменской правды», в которой обсуждалась ситуация финансирования Тюменского детского дома. Представитель общественности тов. Чеглаков, ветеран Великой Отечественной войны отметил следующее о женщинах, оставляющих детей в детских домах: «Ничья любовь не заменит родительскую. Сироте без родителей легче перенести свое горе...Сирота при живой матери, которая родила и ушла, с самого детства несет на себе заряд злости... Я целиком и полностью поддерживаю тех, кто выступает против детского фонда. Где нужно, где не нужно всюду используют имя В.И.Ленина. Да, Владимир Ильич любил детей, но он наложил вето на проституцию. А мы взялись бесплатно воспитывать детей, которых на наших глазах бросают проститутки. Разве это не прямое поощрение безответственности?»255. Нами не выявлено стигматизации общественными акторами женщин, отказывающихся от выполнения других социальных ролей.

Сюжеты, посвященные женщинам, журналисты рассматривали в этот временной период в контексте социальных проблем – состоянии родильных домов256, трудностях в получении социальных льгот, пособий многодетным семьям257. В некоторых журналистских публикациях женская тематика поднималась и в связи с проблематизацией кризиса семейных отношений: ранней беременности, абортами, кризисом маскулинности и разводами258. Были и публикации, которые обращались к женской теме как самостоятельной.

Женская и семейная проблематика в дискурсе татарских и мусульманских общественных деятелей и журналистов Тюменской области

После объявления в начале 1989 г. о готовящемся пленуме ЦК КПСС, посвященному национальной политике327 в областной прессе появились публикации, посвященные этническим группам и религии328. Впервые (за рассматриваемый период с 1985 г.) в областной прессе о татарах Тюменской области упоминалось в «Тюменской правде» в 1988, 1989 гг. Материалы конца 1980-х гг. – 1990-х гг. поднимали вопросы происхождения татар329, происхождения сибирских татар330, политического и социально экономического развития татарского сообщества331, национальных праздников332 и пр. В этих публикациях не уделялось внимания женской и семейной проблематике. Однако она поднималась в татарских СМИ области. В 1990-е гг. на территории Тюменской области регулярно выходили следующие татарские СМИ: газета «Янарыш»333, газета татарской женской организации «Ак-калфак» 334 , телепередача «Очрашулар»335, радиопередача «Дусларга сукмак»336. Эпизодически выходили и другие татарские СМИ. К женским и семейным сюжетам в 1990-е гг. обращались общественные деятели и журналисты Б.Сабирова, И. Гарифуллин, Р. Сагитова, И.Янтимиров и др.337 Информационными поводами для их материалов являлись календарные даты – 8 марта, 9 мая, значимые события, направленные на этническую группу – конференции, «круглые столы», праздники, а так же областные мероприятия. Татарские общественные деятели и журналисты обращались к женской тематике в контексте семейных ролей, отношений338 и профессиональной деятельности339, жизни женщин-ветеранов войны и труда340.

Проанализированные материалы конструировали преимущественно традиционные образы женственности, причем, они имели этническую специфику. Так, наличествовали сюжеты о нормативной внешности и привлекательности341, качествах необходимых для женщины: заботливость, гостеприимство, хозяйственность342. Кроме того, нормативным являлось знание женщинами татарского языка, традиций, кухни, фольклора и пр.

В дискурсах татарских акторов женские образы зачастую были представлены через семейные роли и отношения. Наиболее распространенными и наиболее значимыми являлись образы жены и матери, они представлены комплементарными по отношению к мужским образам и ролям343. «…Фатых Сафич – первый на селе тракторист, механик, всю жизнь провел на полях колхоза. Его жена Ламига Хасоновна в первое время работала около мужа. Сильная, рослая она подвозила то воду, то горючее трактористам. Подрастая, дети помогали ей, постепенно заменили ее полностью и переходили ближе к отцу, к технике»344. Или «…Помощницей мужу была его жена Зайнап Сунгатовна. Ходила с женщинами на жатву, жала серпом, вязала снопы за жаткой. Попозже, когда в семье стало девять детей, ей было трудно ходить на поле. Она ухаживала за детьми, вела домашнее хозяйство…»345. Татарские общественные деятели стремились передать уникальность татарских женщин и татарских семей. В 1996 г. проходил Съезд женщин Татарстана. По его итогам общественная деятельница и журналист Б.Сабирова в газете «Ак-калфак» отмечала, «что в начале века женщинам были предоставлены те же права, что и мужчинам и на женщин свалилась та же тяжесть, что и на мужчин, хотя женщины слабый пол. Женщины не выдерживают нагрузки и начинают пить, употреблять наркотики и рожают неполноценных детей… Татарские женщины несмотря ни на что пытаются сохранить семью. Чтобы сохранить здоровье нации нужно сохранять язык, национальные мотивы, богатство веры, наказы бабушек и дедушек и традиции семьи… Однако проблемы женщин нельзя решить без мужчин. Женщинам нужно вернуться в семью, воспитывать детей...»346. В «говорении» татарских общественных деятелей и журналистов на семейную проблематику присутствовала и этническая составляющая. Поощрялись однонациональные браки. Причем акторы возлагали ответственность за создание таких браков именно на женщину. К примеру, один из общественных деятелей, ученый И.Гарифуллин в одной из статей отмечал, что «среди девушек и женщин, вышедших замуж только 42%, тех, кто вышли замуж за представителей своей национальности и потому из 3 новорожденных, только 1 ребенок представитель нашей национальности… пора бы нам вернуться на тот путь, который был раньше. В этом деле очень большая роль принадлежит женщинам и девушкам. Не зря говориться, что женщина рождает нацию и уничтожает ее»347. Вместе с тем, в проанализированных материалах за 1990-е гг. в текстах татарских деятелей и журналистов нам не встретилось негативных оценок в отношении тех, кто не следовал этой норме.

Cемейно-брачные стратегии женщин в начале 2000-х гг

У татарок в возрасте от 18 до 35 лет, реализующих семейно-брачные стратегии в начале 2000-х гг. проявилось несколько вариантов понимания семьи и ее значения в жизненных траекториях. Среди респонденток обозначилась группа тех, для кого ориентация на семью и брак являлась приоритетной. Они полагали, что пространство семейных отношений – единственная сфера их реализации. Обозначилась и группа женщин, для кого семейные отношения не единственная и даже не приоритетная сфера приложения своих сил. А некоторые молодые женщины вообще ставят под сомнение необходимость создания семьи. Вот рефлексия одной незамужней информантки: «Кто придумал, что нужно жить семьей? Сейчас женщины также зарабатывают и сейчас очень много примеров, когда женщина с ребенком намного успешнее и без мужа… И потому я думаю, времена меняются и общественное мнение не такое сильное и не надо заставлять себя замуж выходить. При этом хочется, чтобы общество воспринимало тебя как нормальную, а не как отброс. Все равно у нас это все еще глубоко лежит… Вот даже думаешь, чтобы нормально со стороны выглядеть надо выйти замуж и если что не так, то можно и развестись, а потом думаю, что за бред…»450. Кроме того, одна из респонденток высказывала критичное отношение к установке «замечала такой закон: любишь не любишь – терпи, без мужа ты хуже, чем с ним»451. Таким образом, представляется, что некоторым опрошенным женщинам удается отделить свои жизненные и семейные приоритеты от общественных.

Респондентки достаточно мягко оценивали когда – рано или поздно – они вступили в брак. У женщин, реализующих семейно-брачные стратегии в 2000-е гг., мы не услышали страхов и критикующей риторики по этому поводу.

Интимные отношения и представления о них воспринимались респондентками по-разному. С одной стороны, сохранялось представление, что интимная сфера – «закрытая» для обсуждения и разговоров. «Существовал запрет на интимную сферу. Но об этом никто никогда вслух не говорил. Это считалось табуированной темой» 452. С другой стороны, среди респонденток были и те, кто вполне конкретно говорил на указанную тему и, пожалуй, впервые проявилось критикующее «говорение» относительно установок, в первую очередь родительских, по этому поводу. Одна из респонденток отмечала: «Мама боялась со мной говорить об этом [о том, что мужчина должен быть обрезан – прим. авт.]. Папа подарил мне книжку, говорил, что это важно, гармонично»453. И продолжила, что на ее взгляд, табуирование в татарской среде интимной сферы связано с тем, что «раз браки заключаются без любви, то и половая жизнь необходима лишь для размножения. Это [половой акт – прим. авт.] делается для мужчины… Очень важно как ты подмываешься перед тем, как быть с мужем, очень важно какую молитву читаешь, а что делать с мужем не ясно…»454. Вероятно, и в самом деле, отказ женщин от говорения на эту тему связан с переживаемым травмирующим опытом. В ряде случаев, в интервью удавалось установить доверительные отношения с респондентками, и две из них рассказывали, что пережили сексуальное насилие. В одном случае, респондентка скрывала от своего социального окружения, что была изнасилована партнером на свидании. Она скрывала это, поскольку боялась обвинений, и даже не обращалась к врачу455. В другом случае респондентка поделилась, что испытывала насилие со стороны мужа: «утром на работу… я ему не могу отказать… Первый год, конечно, у меня было такое чувство, что меня просто насилуют. Потом привыкла…»456. Важно отметить, что тема сексуального насилия не была в фокусе нашего исследования, она возникала в интервью непреднамеренно, сами женщины стремились проговорить этот сюжет.

Заключение брака и сексуальный дебют у одних респонденток был взаимосвязан, у других – нет. Интересно, что у большей части опрошенных женщин сексуальный дебют совпадал с никахом. Одна из респонденток: «Мы встречались год, потом был никах и потом через 2 месяца мы поженились. Надеялись, что свадьба будет попозже, но мама настояла, сказала, «вдруг ты забеременеешь» и предложила пораньше узаконить наши отношения»457.

Длительность отношений до заключения брака варьировалась. Отношения одних респонденток продолжались около 1-2 лет, других – развивались стремительно. Важно отметить, что женщины, живущие в соответствии с религиозным нормами, вступали в брак быстро. Браки заключались, как правило, после нескольких встреч с супругом. «С мужем встречались месяца 2 … Это так долго потому что у нас родители не сразу согласились. Хотя мы сразу понравились друг другу. И готовы были жениться»458. В некоторых случаях заключение брака становилось для респонденток легитимным уходом из родительской семьи или результатом разрыва отношений с родителями459. Одна из респонденток рассказывала о судьбе подруги: « …ее просто выгнали родители из дома, ей было некуда идти, она пришла в медресе. И когда появился жених, она сама себя первой предложила, потому что она не могла вернуться домой»460. Также чрезвычайно важно обратить внимание на то, что в результате табуирования информации об интимных отношениях (о самих отношениях, контрацепции, последствиях прерывания беременности) и критикующих установках ближайшего окружения информанток некоторые обращались за помощью и поддержкой, находящейся в инокультурной среде – протестантским религиозным организациям, которые занимались психологической и социальной помощью женщинам, в первую очередь, женщинам, чья беременность оказалась незапланированной. К сожалению, абортивные практики и все, что с ними связано, оказались вне поля нашего рассмотрения в интервью, а неспровоцированного нами говорения респонденток на эту тему не возникло.

Похожие диссертации на Семейно-брачные стратегии татарок Тюменской области (конец 1980-х – начало 2000-х гг.)

Роль татарских общественных объединений Республики Башкортостан в реализации этнокультурных интересов татарского населения в конце 1980-х – начале 2000-х гг.Гарифуллин Ильнар Зульфатович

Община и обычное право чувашского крестьянства во второй половине XIX - начале ХХ в.Петров Николай Аркадьевич

Традиционное хозяйство тарских татар, вторая половина XIX - начало XX векаСелезнева Ирина Александровна

Погребальный обряд казахов Омской области конца XIX-XX вв.Смагулов Болат Кудайбергенович

Народная медицина башкир Курганской области : конец XIX - начало XXI в.Минибаева, Заря Ибрагимовна

Чувашская сельская семья в конце XIX в. - 1980-е гг. : Опыт историко-этнографического исследованияФокин Петр Петрович

Эволюция внешней политики Франции по окончании холодной войны : Конец 1980-х - начало 2000-х годовОбичкина Евгения Олеговна

Государственная политика в отношении молодой семьи в Российской Федерации, конец 1980-х - начало 2000-х гг.Белоглазов Павел Валерьевич

Становление государственной культурной политики на этапе трансформации социально-экономической системы в России. Конец 1980-х - начало 2000-х годовСкакалин Владимир Ильич

Реклама в социально-экономической жизни российского общества. Конец 1980-х - начало 2000-х годовБойко Сергей Александрович