Община и обычное право чувашского крестьянства во второй половине XIX - начале ХХ в. Петров Николай Аркадьевич

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Структура чувашской крестьянской общины 35-77

1.1. Поселенная организация 35-49

1.2. Семейно-родственная структура 49-59

1.3. Общинное самоуправление 59-77

Глава 2. Регулирование внутриобщинных и брачно-семейных отношений 78-157

2.1. Землепользование в общине 78-98

2.2. Регламентация семейной жизни 99-135

2.3. Деятельность мирского суда 135-157

Глава 3. Влияние традиционных норм поведения на формирование правосознания молодежи 158-199

3.1 . Посиделки как элемент формирования правосознания молодежи 158-170

3.2. Нормы поведения молодежи на хороводах 171-182

3.3. Поведение молодежи на традиционных праздниках 182-199

Заключение 200-205

Примечания 206-249

Список источников и использованной литературы 250-271

Приложения 272-277

• Поселенная организация
• Землепользование в общине
• Деятельность мирского суда
• Посиделки как элемент формирования правосознания молодежи

Введение к работе

Актуальность темы. Сегодня, в период ломки старых идеологических установок, изменения общественного сознания, резко возрос интерес к национальной истории. Огромное значение приобретает отображение правдиво-объективной истории каждого народа. Многие из нас, чтобы понять и осмыслить настоящее обращаются к прошлому, пытаются возродить традиции наших дедов и отцов. Большой научный интерес, проявляемый сегодня историками, этнографами и юристами к проблеме крестьянской общины и обычного права, вполне закономерен.

Наше обращение к прошлому обусловлено тем, что в системе современных меж- и внутриэтнических отношений, огромная роль принадлежит учету исто-рико-этнографических аспектов правовой культуры этносов. Однако на современном этапе российской этнологической науки данная область знаний не представлена и исследования в этом направлении почти не ведутся. Это не может не вызывать сожаления, поскольку потребность в знаниях о современном функционировании народно-юридических традиций и их взаимодействии со складывающимися в республиках общественно-политическими, социально-экономическими условиями не меньше, чем в знаниях о современной этнопо-литической ситуации. Если политизация российской этнологической науки налицо, то правовому фактору, а именно соотношению нового и традиционного в правовой культуре этносов на современном этапе их развития, должного внимания не уделяется.

Исследование вопросов функционирования общины и обычного права занимает важное место и в кругу проблем истории и этнографии чувашского народа. Сельская община являлась важным звеном в общественной организации чувашского крестьянства в дореволюционный период и по сравнению с общинным устройством русских Среднего Поволжья была менее подвержена разрушающему действию товарно-денежных отношений в период капитализма. У чувашского крестьянства даже в условиях господства государственного пра- ва сохранялось и действовало обычное право на уровне сельских общин, хотя сфера его действия была значительно сужена. Несомненно, что комплексное изучение данного явления будет содействовать решению целого ряда вопросов истории и культуры чувашского народа.

Историко-этнографическое исследование общины и обычного права актуально и своевременно и еще потому, что до сих пор живы представители старшего поколения чувашей, которые застали крестьянскую общину в последней стадии ее существования, и не понаслышке знают реальное применение норм обычного права в повседневной жизни. Долг исследователей - собрать и описать эти обычаи, проанализировать и дать рекомендации по мере возможности для адаптации их в современных условиях.

Изучение крестьянской общины и обычного права актуально и с позиций сегодняшнего дня. Россия переживает период изменения государственного устройства, решает вопросы перехода предприятий и учреждений на новые формы хозяйствования и управления. При этом вновь обращаемся к самоуправлению на местах, восстанавливаем институты сельских старост. До сих пор в селах и деревнях многие вопросы сельской жизни решаются сообща, на сельском сходе. Этот орган самоуправления даже в трудные для нашей страны периоды продолжал функционировать и оставался авторитетным органом, контролировавшим и регулировавшим многие стороны хозяйственной, общественной и семейной жизни чувашского народа. На сельском сходе сегодня коллективно решаются вопросы выполнения трудоемких работ, найма пастухов. Заметную роль в складывании общественного мнения в сельских условиях играют неформальные группы - авторитетные старики, соседи, молодежные компании. Разработка этой проблемы призвана способствовать раскрытию роли сельской общины и ее традиционных институтов в осуществлении мероприятий социально-экономического характера, в складывании общественного мнения, влияния «мира» на личность и т.д.

Объектом исследования является чувашская община и нормы обычного права. Сельская поземельная община, как низовая ячейка крестьянской социальной структуры - явление весьма сложное, противоречивое и имеет многовековую историю. Как социальный коллектив непосредственных сельскохозяйственных производителей, она отличалась многообразием функций, охватывавших по существу все основные стороны жизни крестьянства. Община в рассматриваемый период соединяла в себе коллективное землепользование на одни угодья, индивидуальное - на другие, обычное право и официальное законодательство царского правительства, хозяйства бедных, средних и наиболее состоятельной части крестьянства; выступала своеобразным инструментом существующего режима по исполнению фискальных повинностей и поддержания «порядка» в деревне, одновременно это демократическая организация крестьян с элементами самоуправления, хранительница многовековых традиций, накопленных ими на протяжении всего периода существования, выразительница коллективного отстаивания крестьянами своих прав. Этот перечень противоречий крестьянской общины, который можно было бы еще продолжить, становится особенно внушительным в условиях, когда на смену феодализму приходят товарно-денежные отношения, когда общинное крестьянство разлагается на новые социальные группы и в то же время в борьбе за свои права продолжает выступать единой силой.

Правовые отношения в крестьянской общине регулировал обычай, изменявшийся в зависимости от места, времени, различных обстоятельств. Повторяемость обычая в сходных ситуациях (прецедент) служила руководством при разрешении тех или иных спорных дел. Социальная обособленность крестьянства как сословия феодального общества, замкнутого в рамках сельских общин, обуславливала неизбежность стойкого функционирования обычно-правовых норм. Обычное право, как и ранее, регулировало в деревне сферу хозяйственных, поземельных отношений, касающихся внутриобщинного распределения и пользования земельными участками, имущественных и семейно-

6 имущественных отношений. На его основе решались все вопросы семейно-бытового (в том числе и внутрисемейные конфликты) и частично уголовного характера. Нормы обычного права определяли также многие морально-этические аспекты жизненного поведения как каждого члена крестьянской общины в отдельности, так и всей общины в целом .

Хронологические рамки исследования охватывают период с 1866 г. до начала XX в. Нижняя граница обусловлена отменой крепостного права в России и проведением реформы в отношении государственных крестьян, ставших переломным моментом в истории страны. Налицо были и объективные условия для существования общины и обычного права - патриархальность деревни, относительно слабая дифференциация крестьянства, сильные общинные традиции и ярко выраженный сословный характер народного суда. Верхняя граница обусловлена дальнейшей активизацией товарно-денежных отношений и изменениями государственной политики по отношению к сельской общине. Если в 80-90-е гг. XIX в. российское правительство пыталось укрепить общину, остановить разрушение патриархальных устоев деревни, то в начале XX в. государственная политика была направлена на ее уничтожение, что не могло не отразиться на общей структуре мирских организаций, не вызвать изменения во внутриобщинной жизни, в ее основных функциях. Коллективные принципы общины и обычного права, сложившиеся в условиях докапиталистической деревни и отражавшие общинное владение землей, диктат общины в хозяйственной жизни крестьян, оказались несовместимыми с развившейся к концу XIX -началу XX вв. частной собственностью на надельное имущество, предпринимательской свободой.

Территориальные рамки исследования охватывают административно-территориальную единицу Казанской губернии, где в Чебоксарском, Ядрин-ском, Цивильском, Козьмодемьянском и Тетюшском уездах наиболее компактно проживало чувашское население. Эти уезды сложились в конце XVIII в., впоследствии, в основном, вошли в состав современной Чувашской республи- ки. Параллельно затрагиваются материалы по Буинскому и Курмышскому уездам Симбирской губернии. По данным переписи 1897 г. в семи смежных уездах Казанской и Симбирской губерний проживало 662 тысячи чувашей, т. е. 78% всей их численности в Российской империи .

Выбор объекта исследования, его хронологические и территориальные рамки обусловили цель диссертации - исследовать эволюцию основных функций чувашской крестьянской общины и обычного права во второй половине XIX - начале XX в.

Для достижения поставленной цели были решены следующие задачи: изучение поселенной структуры чувашской крестьянской общины, ее роли в распределении земельных угодий, обеспечении выполнения повинностей, осуществления административно-судебных и бытовых функций с учетом национальных особенностей и социально-экономических перемен, происходивших в этот период; выявление этнического состава и характера взаимоотношений в неоднородных общинах, семейно-родственной структуры членов общин; анализ деятельности сельских и волостных сходов, соотношения официального законодательства и обычного права; характеристика общинного самоуправления и отношения крестьян к управленческим структурам общины; исследование социального контроля над брачно-семейным бытом чувашей и хозяйственной деятельностью крестьянских дворов; рассмотрение организации охраны внутриобщинного правопорядка и действий обычно-правовых норм; определение роли сельской общины и традиционных норм поведения в организации молодежных праздников и их воспитательных функций.

Степень изученности проблемы. В историографии дореволюционной России трудно найти проблему, которая так тесно связана с общественно-политической борьбой, как проблема крестьянской общины. Эта борьба поро- дила обилие литературы. Впервые споры об общине возникли во второй половине XVIII в., но постепенно интерес к этой проблеме начинает приобретать целенаправленный характер и с середины XIX в. и в последующие годы выходят сотни работ, посвященных крестьянской общине и обычному праву. Если к 1850 г. о крестьянской общине России было издано только 4 работы, к 1855 г. -5, то за пятилетие - с 1856 по 1860 гг. - 99, а к 1880 г. - 546. По библиографическим подсчетам за 1876 - 1904 гг. вышло в свет более 2 тыс. книг и статей, по-священных крестьянской общине и обычному праву .

Одними из первых тему общины и обычного права народов, проживающих на территории Российской империи, в том числе чувашей, затронули ученые -участники Академической экспедиции XVIII в.⁴. Их работы содержат ценные материалы о структуре управления чувашскими общинами, традициях и нормах поведения, но носят описательный характер, а содержащиеся в них сведения зачастую отрывочны и фрагментарны.

С открытием в 1804 г. Казанского университета изучение общины и обычного права народов Поволжья, в том числе чувашского крестьянства, стало проводиться более последовательно и целенаправленно. В первой половине XIX в. были созданы первые монографии о чувашах , где содержатся сведения об общественно-семейной жизни северных чувашей (виръял). Впоследствии эти материалы были подвергнуты критическому анализу В.К.Магницким, который с научных позиций уточнил ряд спорных моментов в описаниях бытовавших брачных норм чувашей. В настоящее время описание, критический разбор и оценка результатов работы авторов первой половины XIX в. проведены и результаты этих этнографических и исторических исследований получили освещение в специальных работах⁶.

В.А.Сбоев в дальнейшем продолжил работу в этом направлении. Его работы являются лучшими, из написанных до него предшествующими исследователями. В.А.Сбоев подверг критическому анализу работы Г.Ф.Миллера, П.С.Палласа, П.И.Рычкова, И.И.Лепехина, А.А.Фукс и других за легковесный подход к исследованиям жизни и быта чувашского народа, так как они доверились при написании своих работ толмачам, которые допустили много неточностей. В своих сочинениях В.А.Сбоев описывает общественно-семейные отношения и религиозные верования средненизовых чувашей. Но, в целом, его работы описательного характера, автор ограничивается анализом предыдущих исследований различных авторов.

Значительный вклад по изучению внутриобщинных отношений чувашского, марийского и русского народов внес С.М.Михайлов⁸. Он первым всесторонне описал брачно-семейные обычаи и обряды верховых чувашей (виръял), указал на отличия в проведении свадьбы верховых и низовых чувашей (анат-ри). Достоинством его работ является то, что в них этнографические материалы не просто фиксируются, а даются в развитии.

К проблеме изучения общины и обычного права обращались не только ученые, но и научные общества. Особая роль при этом принадлежит Русскому географическому обществу (РГО), основанному в 1845 г. в г. Санкт-Петербурге. Год создания можно рассматривать «как начало нового этапа развития этнографической науки в России» . С этого времени культуру и быт народов России начинают изучать многочисленные отделы РГО, огромная масса краеведов, специально организованные научные общества, земские и другие учреждения. Рукописные материалы, составляющие ныне архивное собрание РГО, стали поступать сразу после публикации и распространения в 1848 г. первой научной программы для сбора этнографических сведений.

После отмены крепостного права 1861 г. заметно активизировались споры о происхождении крестьянской общины и ее функциях, так как государство сохранило общинную организацию и узаконило ряд обычно-правовых отношений, не предусмотренных официальным законодательством, в результате чего проблема изучения народного правосознания приобрела практическое значение.

Под влиянием буржуазных реформ 60-70-х гг. XIX в. центральные научные учреждения заметно активизировали свою деятельность по изучению народных юридических обычаев и крестьянской общины. Наиболее интенсивно стали изучать неписанные законы и правовые нормы, бытовавшие в деревне и определявшие повседневную жизнь крестьян.

В трудах Вольного экономического общества (ВЭО), неофициальной части «Казанских губернских ведомостей» и других периодических изданиях печатались ценные материалы о состоянии сельского хозяйства и промыслов, общественно-семейных отношений и обычного права. Значительная роль в изучении этнографии народов Поволжья принадлежит Обществу археологии, истории и этнографии (ОАИЭ), созданному при Казанском университете в 1878 г. Базой для создания послужил отдел антропологии и этнографии Общества естествоиспытателей, основанный в 1869 г.

В рассматриваемый период особый интерес появился к нерусским народам Российской империи. Это было вызвано необходимостью включения традиционных народно-юридических институтов в систему царской администрации. Царское правительство все более убеждалось в том, что распространение своего влияния невозможно без воздействия на обычно-правовую жизнь нерусских народов. Политика приспособления и использования в интересах империи внутренних сил и институтов местного населения российских инородцев была сопряжена с преодолением барьеров правовых обычаев. Все это вынудило правительственные органы считаться с силой обычного права. С середины XIX в. началась систематическая фиксация народно-правовых норм по трем направлениям: гражданское, уголовное право и судопроизводство.

На волне массовых увлечений изучением крестьянской общины и норм обычного права появляются труды представителей народнического направления¹⁰. Народники усматривали в общине особый уклад народной жизни, которой чужды товарно-денежные отношения и, связанные с ней социальные беды. В работах П.А.Соколовского на примере обследования крестьянского населе-

11 ния Севера рассматривается вопрос о двух типах общинной организации - общине-деревне и общине-волости, выдвигается положение о древнем происхождении поземельной общины. Огромное значение имели труды А.Я.Ефименко, которая .в истории этнографии известна «как создательница теории долевого происхождения общины»¹¹.

Исследователь истории обычного права русского крестьянства С.В.Пахман пришел к выводу, что существует известная зависимость государственного законодательства от юридических начал, вырабатывавшихся столетиями в сфере частного народного быта, которыми руководствовалось большинство населения и за которыми закон признавал силу действующих юридических норм. «Сельская община, - писал он, - в той или другой форме существовала задолго, прежде чем она стала прямым органом общих интересов государства; не государство создало сельскую общину, так что ее основы слагались гораздо ранее подчинения ее общему строю государственного управления и даже независимо от крепостного права, хотя господство последнего с превращением свободной общины в несвободную, не могло не отозваться теми или другими видоизмене-ниями чисто общинных начал в хозяйственной ее сфере» .

Большой вклад в изучение обычного права народов России внес известный исследователь Е.И.Якушкин . Составленная им обширная библиография содержит более 6 тыс. названий книг и статей, которая по сути является незаменимым справочником для ученых и специалистов. В вводных статьях к первым двум выпускам Е.И.Якушкин пытается осмыслить научное и практическое значение изучения юридических обычаев. Отдельно исследователь составил и издал библиографический указатель по обычному праву инородцев (1197 названий книг и статей)¹⁴, где содержатся материалы и по чувашам. Он также занимался вопросами влияния религиозных верований и предрассудков на народные юридические обычаи и понятия.

Для разработки истории, этнографии и археологии народов Поволжья многое было сделано непрофессиональными историками, представителями госу- дарственных учреждений и духовенства, которых Казанский государственный университет объединил в Обществе археологии, истории и этнографии. Среди таких исследователей-краеведов выделяется И.А.Износков, автор многочисленных публикаций по вопросам этнографии и археологии, в чьих трудах нашли отражение юридический быт, верования народов Среднего Поволжья. Ценным является его статья, посвященная обычному праву марийцев¹⁵. В ней И.А.Износков рассматривает последствия близкого соседства марийцев с русскими, марийцев с чувашами, взаимоотношения в марийской семье (прежде всего процедуру усыновления, приема зятя-примака, наследования, а также семейные разделы, вопросы опеки и попечительства), положение отставных солдат, их жен и детей в общине, анализирует вопросы землепользования и т.д.

Появляются работы, посвященные общественно-семейному быту других народов Поволжья¹ . В это же время начинается научная деятельность извест-ного мордовского этнографа, филолога и просветителя М.Е.Евсевьева , который принимал активное участие в работе Общества археологии, истории и этнографии при Казанском университете. В «Известиях» Общества были опубликованы ряд работ исследователя. В частности, в своей статье «Мордовская свадьба» М.Е.Евсевьев описывает обряды, сопровождавшие сватовство, приготовления к свадьбе, свадебные причитания и подчеркивает, что свадьба проводилась по нормам обычного права и что в обрядах имеются много схожих черт, свойственных чувашам, удмуртам, русским и другим народам Поволжья.

Заслуживают внимания труды Е.Т.Соловьева , активного корреспондента различных научных обществ, который серьезно занимался изучением норм обычного права народов Среднего Поволжья : русских, татар, чувашей, мордвы и марийцев, в ходе которого обнаружил много схожих черт. В работах этого исследователя нашли отражение и вопросы опеки и попечительства, вещного права, наследования. Е.Т.Соловьев является инициатором многопланового изучения родовых знаков, ставших с переходом к цивилизованному обществу знаками собственности (тамги) семьи, двора народов Поволжья. По мнению исследователя «причина их существования кроется в том, что народ в силу неграмотности продолжает жить не по закону, а по обычному праву» .

Значительный вклад в изучение юридического быта народов, населявших Среднее Поволжье, внесли работы В.Н.Майнова , сподвижника В.К.Магницкого, отличающиеся полнотой материала, четкой систематизацией и научной интерпретацией. Исследование ученого посвящено изучению обычного права мордвы - мокши и эрзи. Этот народ, несмотря на вековое сожительство с русскими и татарами, сохранил много оригинальных черт в семейных отношениях, пережитки родового строя, имущественные и земельные установления, знаковую систему, в том числе тамги, бортные знамена и пр. Автор на большом фактическом материале исследует значение вещного права и догово- ров в жизни мордовского этноса. В.Н.Майнов также останавливается на характеристике семейно-брачных отношений чувашей, но его сведения отрывочны и зачастую повторяют высказывания других авторов.

Аналогичные сведения приводятся в работе исследователя народов По- волжья, в том числе чувашей, И.Н.Сырнева . В отличие от В.Н.Майнова, он более подробно описывает чувашскую свадьбу, обычай развода по обычному праву, имевший место среди чувашского народа и в пореформенный период. Первые серьезные публикации по общине и обычному праву чувашей свя- заны с именем В.К.Магницкого . Его научная деятельность получила высокую оценку как у современников, так и в отечественной историографической литературе²⁴. Он стремился осветить такие вопросы, как хозяйственная деятельность и структура руководства общиной, роль должностных лиц, их отношение к мероприятиям в общине, семейно-брачные отношения, их регламентацию, формы бракосочетания, возраст брачных партнеров и т.д.

Занятый практической следственной работой, В.К.Магницкий больше внимания уделял юридической стороне общественного быта, так как и в пореформенный период деревенская жизнь строилась на нормах обычного права. Ими были проникнуты почти все сферы народного бытия, в частности, произ- водственная, обрядо-культовая, семейная и повседневно-бытовая. Особенно это чувствовалось при расследовании дел, связанных с хищениями частного или общественного имущества. На основе наблюдений в течение ряда лет В.К.Магницкий пришел к выводу, что население считало действительными правонарушениями только те поступки, «которыми нарушается интерес частных лиц», которые не соответствуют нормам обычного права. Однако в его работах мало внимания уделяется взаимоотношениям общины с государством.

Как юрист, В.К.Магницкий проявлял особый интерес к вопросам крестьянского судопроизводства, подробно описал случаи самосуда, как эффективного метода воздействия на общественное мнение. В ряде его работ содержится конкретное описание видов присяги, применявшихся в чувашских селениях при разборе правонарушений. В плане критического анализа рассмотрен им вопрос реальности существования своеобразного способа чувашской мести известного под названием «тип-шар» (сухая беда). Из его материалов следует, что во второй половине XIX в. большие патриархальные семьи для чувашей уже не были характерны.

В целом, его работы представляют значительный интерес для изучения общины и обычного права чувашского крестьянства. Им систематизированы, сгруппированы нормы обычного права по семье и браку.

Наряду с отечественными учеными изучением бытового уклада и традиционной культуры чувашей занимались венгерские ученые Б.Мункачи и Д.Месарош и др. Лингвист Б.Мункачи преимущественно интересовался уст-нопоэтическим творчеством чувашей и написал серию оригинальных статей о древних булгаро-чувашских заимствованиях в венгерском языке. Опираясь на анализ большого числа источников венгерский ученый приходит к выводу, что чуваши по уровню развития культуры стояли намного выше своих соседей.

Д.Месарош был командирован в Казань в 1906 г. для исследования этнографии чувашского народа. Он побывал в Таябе и в его окрестностях, обойдя все соседние деревни и рыбацкие поселки вдоль Свияги, в деревнях Алгаши,

Трех-Изб (Вис-Пурт). Д.Месарош занимался изучением дохристианской религии чувашей, попутно собирал материалы для изучения традиционных норм поведения крестьянской молодежи, жанров устного народного творчества, се-мейно-свадебных обрядов и т.д., так как эти обычаи находились уже на грани исчезновения.

Таким образом, венгерские ученые внесли немалый вклад в исследование специфики сельской общины и системы бытового уклада чувашского крестьянства. По их мнению, распространение цивилизации и христианства погубили многие памятники чувашской старины.

В этнографическом изучении чувашей заметный след оставил финский ученый Х.Паасонен , который по поручению Финно-угорского общества дважды побывал в России. В ходе первой поездки он занимался изучением мордовского этноса, во второй раз - чувашей. Ученый побывал в деревне Новое Якушкино Бугурусланского уезда Самарской губернии (теперь она входит в Сергиевский район Самарской области), где в ней и близлежащих окрестностях собрал значительный этнографический и фольклорный материал. Результаты пребывания среди чувашей им были обобщены в монографии «Обычаи и народная поэзия чувашей».

Исследования Х.Паасонена, посвященные изучению традиционного мировоззрения, брачно-семейных и похоронных обычаев чувашей, по содержанию и фактическому материалу не уступают работам российских ученых по данной проблематике. При сравнении монографии Х.Паасонена с этнографическим исследованием «Чуваши» видно, что существенной разницы в описании этих об-рядов нет, но его материал богаче и интереснее .

Проблема крестьянской общины России интересовала К.Маркса и Ф.Энгельса. Поразило К.Маркса то обстоятельство, что в России и в пореформенный период, наряду с помещичьем землевладением, сохранялась сельская община. В русской деревне были относительно сильны традиции коллективной собственности и трудовой взаимопомощи, особенности социально-

16 экономической структуры русской деревни открывали возможность «воспользоваться всеми положительными приобретениями, сделанными капиталистической системой, не проходя сквозь ее кавадинские ущелья»²⁹. Размышляя о судьбах русской общины, К.Маркс поставил более широкую проблему - место общины в историческом процессе; выявил, какие последовательные стадии она прошла в своем развитии, раскрыл объективные закономерности изменения данной социальной формы на протяжении всей истории человечества. Он научно обосновал, что движущей силой разложения общины выступала вызревающая в ее недрах частная собственность, который в свою очередь породил имущественную и социальную дифференциацию общинников, столкновений интересов и зарождения классовых антагонизмов.

Выявление этого объективного обстоятельства, что община внутренне противоречива, причем не в силу различия внешних воздействий на нее, а по самой своей сущности, было великим открытием К.Маркса. В экономическом плане дуализм сельской общины заключался в сосуществовании в ее недрах инертной первобытно-коллективной и динамичной частной собственности на средства и результаты производства. Истоки частной собственности переплетались с индивидуальным трудом. Общественная собственность на землю опиралась на исконные традиции совместного труда и хозяйственной взаимопомощи. В социальном плане дуализм земледельческой общины представлял собой противоречивые единства уравнительно-демократических традиций первобытнообщинной эпохи и властно-имущественных привилегий общинной верхушки. И наконец, в историческом плане коллективистские принципы дуализма общины, можно предположить, уходят своими истоками в социальную консолидацию родов, а частнособственнический - связан с тенденцией имуще- ственной дифференциацией общины . Сформулированные К.Марксом методологические принципы анализа общины сохраняют свое теоретическое значение и в наши дни.

В исследовании крестьянского вопроса, проблемы общины немаловажное значение имеют труды В.И.Ленина, в частности «Развитие капитализма в России»³¹. Касаясь характеристики крестьянского хозяйства, он писал, что «на первом месте мы встречаем здесь вопрос о крестьянской общине» . В целом, их работы послужили методологией для исследователей в советское время.

В творчестве Д.К.Зеленина этнография занимает центральное место, которому всегда была чужда оторванность от реальной жизни народа, его интересовали их обычаи, образы, фольклор и т.д. Материалы по общине и обычному праву, об общественно-семейных и бытовых обрядах народов Поволжья и Приуралья, в том числе о чувашах широко представлены в «Описаниях руко-писей Ученого архива Русского географического общества» . Как справедливо отмечает исследователь Н.П.Денисова, «описание рукописей Ученого архива РГО стало своеобразной энциклопедией для изучения этнографии народов Рос- сии» .

В работе «Очерки русской мифологии» Д.К.Зеленин останавливается на таком своеобразном явлении, бытовавшем среди чувашей, как «сухая беда». Книгой, которая сделала Д.К.Зеленина всемирно известным ученым, стала «Восточнославянская этнография»³⁶. Работа содержит ряд интересных сведений по семейно-брачным отношениям восточнославянских народов. Ученый дает историко-сравнительный анализ свадебных обрядов русских, украинцев и белорусов в пореформенный период. Параллельно его внимание привлекало изучение обрядов поволжских народов, в частности чувашей, марийцев, мордвы и т.д.

В рассматриваемый период исследователи особое внимание обратили на изучение вопросов общинного устройства и обычного права чувашского народа. Наиболее полное освещение в литературе получили экономическая жизнь и отношения землепользования в разных общинах. Сбор и анализ общинных материалов, опубликованных в серии многотомных статистико-экономических выпусков ⁷, имели не только узкопрактическое значение по урегулированию землепользования, но были также связаны с подготовкой и проведением аграрных реформ.

Ценные данные по крестьянской общине, собранные статистическим бюро Казанского губернского земства, были проанализированы и обобщены заведующим данного бюро экономистом В.В.Перцевым, профессором

В.Ф.Залесским и статистиком А.И.Додоновым . В их работах также получила освещение экономическая жизнь общин и отношения землепользования, в частности, вопросы земельных переделов, изменения величины земельного надела, развития купли и продажи земли и т.п. Однако многие важные вопросы социально-экономического и бытового развития чувашской общины остались вне поле зрения этих авторов.

Интересные сведения о чувашской общине, ее хозяйственном быте и общественном укладе можно извлечь из работ Г.Т.Тимофеева, Г.И.Комиссарова .

Описательный и энциклопедический материал о повседневной жизни чувашских крестьян содержится в книге «Тахаръял»⁴⁰, созданной в 1896-1903 гг. учителем из села Алыпеево Буинского уезда Симбирской губернии Г.Т.Тимофеевым. Исследование посвящено описанию истории и быта чувашей девяти деревень, проживающих обособленно в междуречье Свияги и Волги. Не случайно рукопись, представленная автором в Симбирскую чувашскую учительскую школу, вызвала большой интерес среди представителей национальной интеллигенции и получила положительную оценку у И.Я.Яковлева, Н.И.Ашмарина, Н.В.Никольского, которые посчитали необходимым ее издание. К сожалению, исследование при жизни Г.Т.Тимофеева не было опубликовано.

Труд Г.Т.Тимофеева, написанный на чувашском языке, содержит конкретный материал о семейно-брачных отношениях, о внутрисемейной жизни, нормах морали в семье и в обществе, т.е. содержит конкретный материал о обычно-правовых нормах, бытовавших в области брачно-семейных норм чувашей.

Так, исследователь отмечает, что у чувашей не было национальной эндогамии: они вступали в брачные отношения с марийцами, татарами и русскими. Ученый также подробно останавливается на роли женщины в семье и быту.

Объектом изысканий Г.И.Комиссарова были районы междуречья Суры, Волги, Свияги, где размещались Ядринский, Цивильский, половина Чебоксарского, около половины Козьмодемьянского, часть Курмышского, Свияжского, Буинского, Тетюшского и Симбирского уездов. Автором освещаются такие вопросы, как отличительные особенности чувашской и русской деревни; семья и внутрисемейные отношения; образование сложных общин; религиозные верования чувашей.

Таким образом, в работах дореволюционных авторов был накоплен значительный фактический материал о функционировании норм и традиций обычного права в системе сельской общины чувашского крестьянства.

После Октябрьской революции и образования автономной области истори-ко-этнографические исследования приобретают организованный характер, что подтверждается деятельностью Краеведческого музея и Общества по изучению местного края, работавших в тесном сотрудничестве научными учреждениями Москвы, Казани, Саратова и др. Богатый фактический материал по вопросам чувашской деревни был получен в ходе комплексных экспедиций научных учреждений Академии наук СССР в 1925-1929 гг. и экспедиции 1933 г. Чувашского научно-исследовательского института (ныне - Чувашский государственный институт гуманитарных наук) . Однако в последующем работы в этом направлении были практически свернуты, так как организаторы были подвергнуты гонениям. Возможно этим и объясняется отсутствие публикаций в данный период по общине и обычному праву у чувашей.

Несмотря на репрессии свои историко-этнографические изыскания, в том числе и в области изучения общины и обычного права народов России, продолжали многие ученые дореволюционного поколения. В.А.Танаевский и Н.Н.Павлов-Сильванский изучали обычное право русских. В 1925 г.

М.О.Косвен выпустил монографию под названием «Преступление и наказание в догосударственном обществе». Активно занимался проблемами этнографии права А.М.Ладыженский, чьи взгляды сформировались под влиянием русской юридической школы М.М.Ковалевского. В центре научного интереса А.М.Ладыженского оказались проблемы обычного права народов Северного Кавказа: природа, структура, социальные функции обычного права и их судьба в условиях Советской власти. В своих работах он проанализировал группу институтов и норм обычного права, игравших определенную роль в развитии горских общин Северного Кавказа . В ходе изучения обычного права ученый разработал программу по сбору материала. В ней нашли отражение следующие вопросы обычного права: виды преступлений и правонарушений; народно-правовые нормы; народный суд посредников, его состав, функции, технология рассмотрения дел. А.М.Ладыженский исследовал такие базовые понятия, как «обычное право», «обычай». На наш взгляд особую ценность имеют методические разработки по изучению обычного права . Автор выделяет три основных метода изучения развития обычного права - эволюционно-натуралистический, историко-типологический и социально-экономический.

Исследования проводились и в Среднем Поволжье. Появились первые публикации, посвященные этнографии удмуртов⁴⁵. В 1928 г. была опубликована работа Т.Е.Евсевьева⁴⁶, посвященная обычному праву марийского народа. Ученый обогатил нормативную этнографию своими изысканями, рассмотрел вопросы усыновления, наследования и т.д. При этом не следует забывать, что авторы данных исследований выполняли определенный социальный заказ.

В эти же годы изучением проблем исторической этнографии чувашей интенсивно занимается видный ученый-этнограф Н.В.Никольский⁴⁷, который еще в дореволюционное время начал активно привлекать для сбора материалов различные категории корреспондентов, публиковать материалы об общественных повинностях чувашской деревни (включая подробное описание выполнения крестьянской общиной воинской (рекрутской) и дорожной повинностей), об имущественном расслоении, деятельности сельских сходов (их состав, функции), об организации коллективного труда и взаимопомощи («ниме»). В его работах содержится обширный материал о молодежных увеселениях и праздниках.

В рукописном наследии Н.В.Никольского, ныне хранящемся в Научном архиве Чувашского государственного института гуманитарных наук, разбросаны по 127 томам этнографические сведения, собранные им через обширную сеть корреспондентов в течение десятилетий. Ответы корреспондентов на такие вопросы программ, как организация земельных переделов, разверстка земли, устройство общих хозяйственных дел, опеки, наследования, завещаний, проведение общинных сходов, крестьянское народное право и др., дают возможность детально проследить складывание общинного быта у различных групп населения.

Обширный материал, характеризующий патриархальный уклад жизни чувашского крестьянства в пореформенную эпоху содержатся в «Воспоминани-ях» И.Я.Яковлева - выдающегося просветителя чувашей , которому по долгу службы часто приходилось бывать в разных местах поволжских губерний, населенных русскими, чувашами, татарами, мордвой и др. Воспоминания охватывают продолжительный период времени - вторая половина XIX в. - первая четверть XX столетия и в ней события, факты и сведения излагаются в хронологической последовательности.

И.Я.Яковлев останавливается на характеристике общественно-семейных отношений чувашей, в частности на обычае адоптация (усыновление), который играл важную роль в их жизни. Чуваши деревни Кошки-Новотимбаево Буин-ского уезда Симбирской губернии лишь формально соблюдали православные обычаи при рождении и крещении детей, бракосочетании, погребении, во время болезни чаще обращались к помощи знахарей и знахарок. Чуваши впускали к себе в избы священника, но к духовенству никакого уважения не питали, старались всячески избегать с ними общения. Они таким же образом относились к русским, так как жители по рассказам помнили о том времени, «когда в эпоху Пугачева в этой местности жили казаки, творившие всякого рода бесчинства и беззакония, убивавшие, грабившие, вымогавшие деньги пытками - вроде по- становки жертвы голыми ногами на раскаленные сковороды и т.п.» .

И.Я.Яковлев также отмечает, что среди чувашей не существует разврата, хотя многие жили, как мужья и жены, не венчаясь в церкви. Останавливается на родственных отношениях чувашей, на бесчинствах, которые творили волостные судьи и писари, приводит примеры использования розг в отношении односельчан по приговору схода. Акцентирует внимание на летних и осенне-зимних молодежных праздниках, где происходило формирование их правосознания.

В послевоенные десятилетия, когда создавались сводные труды по истории и этнографии народов нашей страны, появилась серия крупных историко-этнографических исследований и в Чувашской республике⁵⁰. Так, в коллективной монографии «Чуваши. Этнографическое исследование», созданной под руководством профессора Н.И.Воробьева, в специальных главах представлено описание общественно-семейного быта, народных праздников и традиций чувашского народа.

Отличительной чертой данной работы является анализ такого явления, как самосуд. Авторы данного исследования особое внимание уделяют «хурапит» (буквально черное лицо) - особой меры наказания по обычному праву за мелкие кражи, рассматривают отношение крестьян к частной и государственной собственности, к царским судам и отмечают, что «свои имущественные отношения чуваши упорядочивают более домашним соглашением, чем судом ... Договоры и условия, которые будут однажды подкреплены рукопожатием, у чувашей ценятся выше всяких судебных порядков и строго исполняются»⁵¹.

Таким образом, коллективная монография «Чуваши. Этнографическое исследование» является первой попыткой в освещении проблем чувашской об- щины и обычного права, она содержит обширный фактический материал, однако материал носит описательный характер.

Существенный вклад в разработку проблем общины и обычного права чувашей внесли известные историки Чувашии И.Д.Кузнецов, В.Д.Димитриев, П.В.Денисов, посвятившие свои труды узловым проблемам истории и этнографии чувашского народа. В работах И.Д.Кузнецова на основе привлечения широкого круга источников изложены вопросы имущественной дифференциации и социального расслоения чувашского крестьянства в эпоху господства феодально-крепостнической системы, ярко показано формирование прослойки бо-гатеев-коштанов и их роль в жизни крестьянской общины, изучена эволюция крестьянского землевладения и землепользования в Чувашском крае в эпоху капитализма . Обобщая материалы исследования по пяти уездам Казанской губернии и трем уездам Симбирской губернии, он пришел к выводу, что капиталистическая эволюция чувашской деревни проходила крайне медленно по сравнению с центральными регионами Российской империи. Позднее результаты исследования чувашского крестьянства были представлены в крупном этно-графическом исследовании «Чуваши» .

Особый интерес для нашего исследования представляют специальные работы В.Д.Димитриева, посвященные проблеме происхождения сложных общин в Чувашии, характеристике перемен в хозяйственном и социально-экономическом положении чувашского крестьянства в условиях кризиса феодально-крепостнических отношений в России⁵ .

Вопросы становления и развития народных традиций, религиозных верований и культа, их роли в жизни дореволюционного чувашского крестьянства нашли отражение в монографиях П.В.Денисова⁵⁵. Как правило, важнейшие элементы традиционной культуры чувашей автор освещает в историко-сравнительном плане с показом культурно-бытовых связей с другими народами Волго-Уральского региона. Исследуя народные праздники и традиции, П.В.Денисов стремится показать роль сельской общины при проведении обще- ственно-семейных праздников и обрядовых молений, которые обеспечивали идеологическое единство общины, ее правовое, культурное и ролеповеденче-ское воспроизводство.

Община «как первичный микросоциум» выполняла и воспитательные функции. В трудах Г.Н.Волкова по этнопедагогике чувашского народа довольно подробно освещаются вопросы функционирования различных народных обычаев, видов увеселений и традиционных праздников чувашской молоде-

56 ЖИ .

В 60-80-х гг. в советской историко-этнографической науке заметно активизируется работа по изучению общины и юридического быта как русского, так и других народов нашей страны. Большой вклад в изучение общины и обычно-правовых норм русского крестьянства внесли В.А.Александров, И.В.Власова,

М.М.Громыко, Л.И.Кучумова, П.Н.Зырянов и др. Авторы всесторонне анализируют место общины и обычного права в законодательстве и аграрной политике царского правительства, хозяйственно-поземельную деятельность общины, ее административно-податные функции, эволюцию традиционных норм поведения русского крестьянства. Их работы, в конечном итоге, предопределили проблематику конкретного историко-этнографического изучения структуры и функций сельской общины и бытования обычного права чувашского крестьянства.

Существенный вклад в изучение сельской общины и семейно-общественного быта русского населения Среднего Поволжья внесли Е.П.Бусыгин, Н.В.Зорин, Е.В.Михайличенко и др. . Сходные элементы, присущие крестьянским общинам народов Поволжья, в том числе чувашей, можно выявить по работам К.И.Козловой, А.С.Патрушева, А.Г.Иванова, Г.А.Сепеева, Р.Г.Кузеева, Н.В.Бикбулатова и др.⁵⁹.

Значение сельской общины в области землевладения и землепользования поволжского крестьянства, регулирование социально-хозяйственных, бытовых взаимоотношений между ними показаны в исследованиях историков-аграрников Ю.И.Смыкова, Г.А.Николаева⁶⁰.

В работах П.П.Фокина рассмотрены традиционные нормы поведения молодежи во время общественно-семейных праздников (свадьба, посиделки, хороводы и т.д.), определен вклад В.К.Магницкого в изучение обычного права чувашей .

Новизной и оригинальностью содержания отличаются историко-этнографические исследования Н.П.Денисовой по вопросам общины.чувашского крестьянства. На основе использования широкого круга источников она провела картографирование чувашских общин, показала взаимодействие семьи и общины на основе обычного права, определила административно-фискальные и правовые функции общины в сфере социально-хозяйственной и семейно-бытовой жизни крестьянства .

В 80-90-х гг. появились первые региональные исследования, в которых наиболее полно проведено историко-этнографическое изучение общины нерусских народов Среднего Поволжья. Свод вопросов становления и эволюции общины марийского крестьянства в пореформенную эпоху рассмотрен в канди-датской диссертации В.Д.Шарова .

Содержание понятия «башкирская волость», место волостей в системе административного деления, а также их роли в башкирской системе землевладения и землепользования в середине XVIII - первой половине XIX в. анализируются в монографии Ф.А.Шакуровой⁶⁴. В книге доказано, что «башкирская волость совмещала в себе этническую единицу (племя или часть племени), общину - вотчину и административное образование - волость таковую. Сложная, трехмерная башкирская волость аккумулировала особенности исторического развития Башкортостана и башкирского общества в эпоху позднего средневе- ковья» .

В монографии Г.А.Никитиной⁶⁶ впервые в отечественной этнографической науке обстоятельно изучен феномен удмуртской сельской общины - бус- кель, игравшей важную этностабилизирующую роль на протяжении длительного исторического периода. В работе дана подробная этнодемографическая характеристика удмуртской общины, определены ее социально-бытовые функции, показано действие уравнительно-передельного механизма, отражено значение удмуртского бускеля как системы, через которую человек включался в непосредственно окружающую его социальную среду.

Со второй половины 90-х гг. исследователи начинают уделять пристальное внимание вопросам теории и методологии обычного права⁶⁷. Публикации по крестьянской общине и обычному праву, семейно-брачным отношениям, нормам поведения молодежи и другим вопросам общественного быта народов России в XIX - начале XX в. продолжают выходить как в центральных, так и местных издательствах и обогащают отечественную этнографическую науку⁶⁸.

Таким образом, обобщая вышеизложенное, можно сделать вывод о том, что проблеме общины и обычного права посвящено немалое количество исто-рико-этнографических и юридических трудов. Однако многие вопросы общинной организации чувашей, функционирования обычного права в условиях господства государственного права до сих пор остаются малоисследованными. До сих пор не создано обобщающих работ, освещающих вопросы эволюции чувашской крестьянской общины и обычного права. Все это в значительной мере обуславливает актуальность и новизну данного диссертационного исследования.

Источниковую основу исследования составляет широкий и разнообразный круг материалов, которых по степени доступности условно можно сгруппировать на печатные, рукописные (архивные) и полевые этнографические.

Из печатных материалов для изучения функционирования сельской общины и обычного права нерусских народов Волго-Уральского региона особую ценность представляют законодательные актовые документы российского правительства⁶⁹. В положениях от 19 февраля 1861 г. был отражен взгляд правительства на общину как единицу самоуправления, входившую в общую адми- нистративную систему страны. В них нормативно закреплялись способы постепенной ликвидации крепостной зависимости крестьян от помещиков, намечались пути организации внутриобщинной жизни в новых условиях. Реформы 60-70-х гг. XIX в. явились продолжением закона 1861 г. и в целом были направлены на сохранение общины, особенно активно это проявилось в период контрреформ. В период 1880-1890 гг. царское правительство в интересах фиска и бюрократическо-самодержавного порядка стало проводить активную политику прикрепления крестьян к земле, главным условием которого продолжало оставаться общинное землепользование. Серия наиболее существенных законоположений открывалось законом от 18 марта 1886 г., значительно ограничивавшим возможность семейных разделов, а также правилами о переделах мирской земли от 8 июня 1893 г., существенно сузившими права сельских миров.

Для конкретного изучения вопросов сельской общины чувашского крестьянства нами были использованы также в качестве источника экономико-географические и этнографические описания Казанской и Симбирской губерний, вышедших в 1866 г. в серии «Список населенных мест Российской империи». Ценными являются данные земской статистики Казанской и Симбирской губерний, изданные в 1887-1891; 1907-1909; 1912-1914 гг. В сводных выпусках содержится характеристика социально-экономических процессов конца XIX -начала XX вв., даются обобщенные сведения о количестве сложных, раздельных и простых общин, обеспеченности крестьян землей, развитии арендных отношений и общинных переделах. Приводимые в них материалы позволяют изучить структуру общинной организации во всех ее звеньях (от небольших выселков и околотков до сложных общин). В целом, сборники заключают в себе массу тщательно разработанных сведений, дающих основание для важных выводов о развитии пореформенной чувашской деревни.

Интересные сведения по теме исследования (статистические данные, очерки о разных сторонах жизни «инородцев») можно почерпнуть из Казанских губернских изданий. В XIX в. был организован Казанский губернский статисти- ческий комитет, который с 1863 по 1868-1869 гг. издавал «Памятные книжки Казанской губернии», в которых помещались публикации о чувашах, а с 1870 по 1917 гг. - «Памятные книги Казанской губернии». Ценные материалы для характеристики экономики, юридического быта чувашской деревни и религиозных верований второй половины XIX в. можно извлечь из «Казанских губернских ведомостей» (1838-1917 гг.), «Известий по Казанской епархии» (1867-1918 гг.).

Важное значение для разработки нашей темы имеют документальные публикации научно-исследовательских институтов и обществ, входящих в систему Российской Академии наук, высших учебных заведений Среднего Поволжья. Ценные сведения можно почерпнуть из 17-томного «Словаря чувашского языка» Н.И.Ашмарина. По своему содержанию этот классический труд является богатейшим источником сведений о чувашском языке. Ученый не ограничивается простым переводом чувашских текстов на русский язык, а дает подробное описание терминов, приводит множество фактов и сведений по общественно-семейным отношениям чувашей. Словарь Н.И.Ашмарина по праву считается энциклопедией дореволюционного чувашского быта, молодежных игр и праздников.

Неоценимым источником для изучения общины и обычного права чувашского крестьянства являются историко-этнографические и фольклорные материалы, помещенные в изданиях видных ученых Чувашии С.М.Михайлова, Н.В.Никольского, Г.И.Комиссарова, Н.И.Ашмарина и др. В них отражались народные традиции и обычаи, содержащиеся рекомендации воспринимались народом как истина в последней инстанции, стереотип поведения, освещенный мудростью предшествующих поколений⁷⁰.

Вторую группу документальных источников составляют уникальные материалы, выявленные из фондов центральных и республиканских архивов - архив Русского географического общества (АРГО) и Центральный государственный архив Чувашской Республики (ЦТА ЧР).

В архиве РГО ныне хранится более 60 рукописей по этнографии чувашей, проживавших в Казанской, Симбирской, Самарской и Уфимской губерниях. Эти материалы по содержанию не равноценны, но отличаются конкретностью описания и наличием таких сведений, которые отсутствуют в этнографической литературе. Характерной особенностью всех этнографических работ этого периода являлось собирание и накопление фактического материала о культуре и быте поволжских народов, что имело важное значение, так как некоторые элементы материальной и, особенно, духовной культуры уже в то время находились на стадии исчезновения и в начале XX в. стали недоступны для изучения традиционными этнографическими методами. В рукописном фонде имеются материалы, характеризующие общественный и семейный быт, а также изменения, происшедшие в нем после реформы 1861 г., когда в деревне получили развитие товарно-денежные отношения. Содержатся немало сведений и об обычном праве чувашей, сбор которых начался с середины 60-х гг. XIX в., когда в программы РГО стали включаться вопросы и по юридическим обычаям. Различными были и корреспонденты, дающие информацию для научных обществ: это священники, учителя местных школ, выпускники Симбирской учительской школы, просто грамотные крестьяне и т.д.

В РГО находятся целый ряд материалов, представленных В.К.Магницким: «Выписка из межевых книг на землю чувашей Аттиковского прихода Чебоксарского уезда», «Договор притча села Беловолжского с доверенными от помещиков того же села о ручье», «Селения 2-го следственного участка Чебоксарского уезда с их достопримечательностями», «Этнографический очерк преступлений и проступков во 2-ом (следственном) участке Чебоксарского уезда», которой отказали в публикации «из-за не научности статьи и описания только уголовных преступлений одного Чебоксарского уезда». В настоящее время оригинал рукописи находится в архиве Русского географического общества .

Копия в архиве Чувашского государственного института гуманитарных наук .

В фондах ЦГА ЧР были выявлены особо ценные материалы, касающиеся деятельности административно-полицейских учреждений, в частности - земских начальников Чебоксарского уезда (Ф.27-30), Ядринского (32-35), Чебоксарского по крестьянским делам присутствия (Ф.17), Ядринского (Ф.18).

Особую ценность представляют документы, исходящие от крестьянских общин - мирские приговоры - письменные решения общинных сходов (Ф.32,43,49,61,62,69,70,74 и др.). Приговоры выносились по самым различным вопросам, входившим в компетенцию общинного схода: увольнение и прием новых членов, переделы земли, выдел надела новым лицам, раздел общины, строительство общедеревенских заведений, исполнение натуральных повинностей, изгнание из общины, заведение ярмарок, проведение общинных молений, выбор должностных лиц, опека и т.д. Эти документы позволяют проследить процедуру семейных разделов, выяснить их причины, определить состав делящихся семей, их хозяйственно-имущественное положение. В целом, письменные решения сходов отражают основные функции общины и полномочия «мира», структуру общественного управления в нем, выявляют мирскую практику арбитража и помогают исследователю получить определенную картину сельской общины и традиционных норм поведения.

Большинство мирских приговоров, выявленных в фондах ЦГА ЧР относятся ко второй половине XIX - началу XX вв. Особенно богаты фактическим материалом фонды Ядринского уезда (Аликовского, Ядринского, Норусовско-го, Тойсинского, Тораевского волостных правлений), а также Цивильского и Чебоксарского уездов. В свое время в волостных правлениях мирские приговоры различных общин были систематизированы в зависимости от вопросов, обсуждавшихся на сходках крестьян. Однако собранные приговоры в хронологическом плане далеко не полные, поэтому проследить деятельность какой-либо конкретной общины подробно не представляется возможным. Степень сохранности мирских приговоров по разным регионам и периодам очень неравномерна, преимущественно фрагментарна. Но каждый из них несет качественную информацию (особенно о функциях общины), которая становится презента-тивной в результате сопоставления с общинными документами других типов.

Из фондов волостных и уездных судов были извлечены и критически использованы сведения о взаимоотношениях общинников, функционировании обычно-правовых норм, регулировавших многие стороны внутриобщинной жизни, хозяйственной деятельности крестьянских дворов и т.д. В рассматриваемый период большинство норм обычного права были санкционированы государством или признано им de facto. Судебно-следственные материалы - источник во многих отношениях тенденциозный, и их можно использовать лишь в сочетании с другими источниками.

Особую группу источников составляют окладные книги волостных правлений, содержащие статистические данные об экономическом положении крестьян. Взаимоотношения крестьянской семьи и общины характеризуют индивидуальные прошения и ходатайства крестьян, в которых нашли отражение различные конфликтные ситуации (споры в связи с земельными переделами, рекрутскими наборами или семейными разделами) (Ф.32. Оп.1, Д. 2940-2941; 2948; Ф. 74. Оп.1. Д. 69,144 и др.).

Неоценимую работу по сбору этнографических материалов, характеризующих пореформенную чувашскую деревню, через широкую сеть своих корреспондентов проделал Н.В.Никольский. Ответы, полученные на опубликованные им «Программу для собирания сведений об инородцах Поволжья» и вопросники дают интересные сведения по крестьянской общине и обычно-правовым нормам. Большая часть их не была использована Н.В.Никольским в его публикациях и ныне хранится в НА ЧГИГН (Отд. 1. Т. 174,177,215,285 и др.). Особенно содержательны записи М.Крышкина (с.Мижаркасы Курмыш-ского уезда), учителя Подлесной школы братства св.Гурия Цивильского уезда П.Макарова, слушателей миссионерских курсов Г.Никифорова из Козьмодемь-янского уезда, А.Петрова из Тетюшского уезда Казанской губернии о разверстке и выполнении различных повинностей в крестьянской общине, об устройст- ве общих хозяйственных дел крестьян и организации взаимопомощи и опеки в деревне, о проведении земельных переделов и использовании норм обычного права при разрешении внутриобщинных конфликтов (при потравах, кражах личного имущества, грабежах, семейных спорах, прелюбодеянии и т.д.). Немалый интерес представляют ответы на наиболее полную «Программу для собирания сведений о юридических обычаях», составленную выдающимся русским этнографом М.Н.Харузиным. К ее разработке были привлечены видные юристы и специалисты по обычному праву - Н.В.Калачев, П.С.Ефименко, П.А.Матвеев, Е.И.Якушкин, М.А.Ковалевский, Н.Н.Харузин и др.

Третью группу источников составляют полевые этнографические материалы, собранные нами в процессе учебной практики студентов исторического факультета Чувашского государственного университета им.И.Н.Ульянова в сельских районах Чувашской Республики среди людей старшего поколения. Однако работа с данными источниками серьезно затруднена: людей старшего поколения, родившихся в конце прошлого века в деревнях остается все меньше и меньше, и их воспоминания об общине и о ее обычаях и традициях, порядках землепользования ограничиваются в основном пред- и послеоктябрьским периодами.

Большинство документов впервые вводятся в научный оборот. В целом, источниковая база позволяет в достаточной степени изучить особенности структуры и функции общины чувашского крестьянства и воссоздать систему использования обычного права в разных сферах сельской жизни.

Методологической основой исследования послужили принципы историзма, объективности и социального подхода. В работе использованы методы -картографический, проблемно-хронологический, сравнительно-исторический, структурный, ретроспективный, статистический и др.

Для сбора историко-этнографического материала применялись наблюдение и опрос (интервьюирование) и анкетирование. Следуя системному методу, диссертант стремился выявить связь каждой нормы обычного права с социаль- но-экономическими условиями, в которых она применялась, принимая во внимание документы, свидетельствующие о судебной практике обычно-правовых норм.

В работе нашел свое отражение принцип сочетания макро- и микроуровне-вого подходов. Макроуровневый подход в исследовании помимо своих положительных результатов имеет существенный недостаток. С помощью этого метода можно очертить общую картину прошлого, но при этом выпадает с поля зрения весь местный колорит с его богатейшими нюансами, которое порой многое объясняет, значительно дополняет или высвечивает новые проблемы. Поэтому параллельно проводилось детальное исследование по конкретной общине, типичной в своем развитии для изучаемых мест. Имея полную картину исторического развития крестьянства конкретного села, удалось получить богатейший материал, вплетенный в многочисленные причинно-следственные связи бытия крестьян во всем его многообразии. Совокупность перечисленных методов позволило полнее и разнообразнее решить поставленные задачи. В диссертации широко применялся категориальный и понятийный аппарат, используемый нормативной и потестарной этнографией.

Научная новизна исследования заключается в том, что нами впервые предпринята конкретное историко-этнографическое изучение вопросов функционирования норм обычного права в структуре чувашской крестьянской общины, выявление механизма их взаимодействия и взаимовлияния и социально-регулятивные функции общины.

Впервые в научный оборот вводятся ранее неопубликованные материалы из фондов земских начальников, волостных правлений, архивные фонды отдельных исследователей - этнографов, фольклористов, языковедов и краеведов, полевые этнографические материалы по разным аспектам общины и обычного права, собранные автором в ходе работы над диссертацией.

В диссертации впервые в нормативной этнографии сделана попытка определения места общины и обычного права в системе социальных норм чуваш- ского общества в условиях доминирования правовых регуляторов государства. Другой новой проблемой, поставленной в диссертации, стало изучение тенденций развития чувашского обычного права, проявившихся в процессе его взаимодействия с развитой системой государственного права, основанной на законе. В диссертации обстоятельно исследованы деятельность мирских и волостных судов, решения, выносимые в ходе расследования и наказания за различные виды преступлений, где сильно было влияние обычного права. До сих пор этот вопрос в сколько-нибудь в полном объеме не освещался. Указанные материалы впервые стали предметом научного анализа.

Практическое значение исследования заключается в том, что фактический материал и выводы его могут быть использованы при создании обобщающих трудов по истории и этнографии народов Волго-Уральского региона, разработке лекционных курсов и специальных курсов по историческому краеведению, школьных учебников по истории родного края. Материалы исследования будут содействовать всестороннему изучению традиционного быта и культуры чувашского крестьянства дореволюционной эпохи и могут быть использованы органами самоуправления для решения проблем жизнедеятельности административно-территориальных единиц и судебно-следственными органами при проведении мероприятий уголовно-процессуальных действий.

Апробация результатов исследования. Рукопись диссертации обсуждена на кафедре археологии, этнографии и региональной истории Чувашского государственного университета им. И.Н.Ульянова и при Отделе народов Урала с МАЭ УНЦ РАН, во время работы ряда научных межвузовских и республиканских конференций. Основные положения отражены в шести статьях, опубликованных в открытой печати в объеме 2,2 п.л.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, примечаний, списка использованных источников и литературы, шести приложений. Общий объем работы - 277 страниц.

Поселенная организация

В ходе рассмотрения и научного обобщения основных направлений пореформенной эволюции сельской поземельной общины неизбежно встает вопрос о ее поселенной структуре. Она находилась в тесной связи с административно-управленческой и поземельно-распорядительной функциями мира, в известной степени определяла состав сельских сходов и полномочия местной администрации, порядок использования надельных угодий и т.п. Выяснение поселенной структуры общины также позволяет проследить процесс территориальной передачи группового опыта.

Единицей территориальной организации крестьянской общины был тот или иной населенный пункт. В районах компактного проживания чувашей основными типами населенных пунктов были села, деревни, выселки и околотки. Размер поселков и типы их расположения зависели от целого ряда причин, прежде всего от природно-климатических условий и социально-экономических факторов. Наиболее древним типом расселения чувашей было, как и у многих других народов, приречное заселение, затем - приовражное. Земельная теснота, сокращение размеров наделов, с одной стороны, и быстрый рост населения - с другой, заставляли чувашский народ бережно относиться к общинным землям. Удобно расположенные участки отводили под пашни, усадебные земли располагали по оврагам. При формировании того или иного типа заселения ведущую роль играли не этнические традиции, а хозяйственная деятельность, природно-климатические и социально-политические условия.

Приовражный и приречный типы расселения сохранялись у чувашей и в начале XX в.73. В частности, Г.И.Комиссаров отмечает, что «чувашские поселения, деревни и села, гнездятся около рек и оврагов, одним словом там, где есть вода. Они обычно невелики, но зато очень часты. От одной чувашской деревни до другой иногда всего только несколько сажень»7 . Русские и марийские селения в Казанской губернии чаще, чем чувашские, имели водораздель ное расположение. Чувашские поселки этого типа встречались в Чебоксарском и Козьмодемьянском уездах . В южных районах с их плодородными землями преобладало приречное расположение селений7 . С изменением форм землепользования и землевладения происходит изменение типов крестьянских поселений. Например, такие изменения были характерны во время проведения столыпинской аграрной реформы, когда правительство насильственным путем пыталось разрушить общину. Многие крестьяне к этому относились с опаской, всячески препятствовали, не понимая сущности реформы. Они считали, что общинная земля выделена им на вечное пользование, потому «она не должна подлежать укреплению в личную собственность, так как будущему поколению не достанется»77.

Сельские поселения отличались друг от друга и по плотности населения. Центральные (южные) районы с более плодородными землями и относительно мягким климатом притягивали к себе крестьянское население и здесь образовывались многочисленные крупные населенные пункты. Для северных районов характерно было стремление жителей иметь усадьбы как можно ближе от полей, чтобы удобно было удобрять пашни, от чего и селения и поля, к ним принадлежащие, раздробляются, жители же южных уездов, не имея такой нужды, селятся наиболее скученно, не заботясь о дальности расстояний полей от усадеб и селения таким образом могут принимать крупнейшие размеры. Людность и размеры поселений зависели также от степени залесенности осваиваемых площадей: в южных районах, большей частью относящихся к степной и лесостепной зонам, окультуривание жизненного пространства было сопряжено с меньшими усилиями, человек чувствует свободно, ничем не останавливается полет его мысли, он руководствуется особенностями местности и ее богатством и жителям южных районов характерен твердый и ясный ум и более смелое поведение. В северных районах, где находились обширные лесные массивы, освоение территории сопряжено с определенными трудностями, но несмотря на это характер их более мягкий и не столь свирепый и жестокий . В зависимости от формы территориальной (поселенной) организации и порядков землепользования общины подразделялись на простые, сложные (составные, федеративные) и раздельные. К общинам простого вида относились те, в которых владение и пользование надельными угодьями осуществлялось крестьянами одного населенного пункта. Следует отметить, что еще во второй половине XVI - начале XVII вв. крестьянские общины чувашей были преимущественно простыми. Но постепенно количество простых общин начало сокращаться, особенно в течение XIX в. в Ядринском, Цивильском, Козьмодемь-янском и Чебоксарском уездах Казанской губернии.

Простая община имела свое сельское общество, которое далеко не всегда совпадало с низшей административной единицей. Простая община имела трех-звенную структуру: малая (нуклеарная) семья - патронимическая семейно-родственная группа (иногда образующая отдельный околоток) - деревня или село, как правило, совпадающее с общиной. Некоторые околотки или части деревень представляли собой обособленные простые общины, например, околоток Мамзя - община № 27 Малояушевской волости Ядринского уезда, околоток Хачкасы - община № 42 Татаркасинской волости Козьмодемьянского уез-да .

В сложных общинах комплекс хозяйственных угодий находился в общем владении и пользовании нескольких поселений. Количество деревень в сложных общинах не нормировалось и колебалось в зависимости от форм расселения крестьян и конкретных природно - географических условий от 2-3 деревень до 10 и более с различной численностью80.

Землепользование в общине

В рассматриваемый период поземельно-хозяйственную структуру чувашской общины составлял земельный надел, совокупность необходимых для сельскохозяйственного производства угодий - пашенных, сенокосных, лесных, усадебных, - юридически являвшихся собственностью государства, но фактически находившихся во владении крестьян-односельчан. Распоряжение земельными угодьями через уравнительные переделы составляло экономическую основу общины, здесь проявлялась ее суть как соседского союза индивидуальных держателей земли.

Передельную систему чувашская община, как и другие общины Поволжья, приобрела под давлением государственной политики, ряда правительственных мер (в частности, Генерального межевания), замыкавших хозяйство чувашских деревень определенными территориальными границами, а также в силу «хозяйственных и агротехнических причин, прежде всего трехполья как наиболее рациональной системы полеводства при все более сужавшемся количестве удобной земли у крестьян»197.

Среди чувашских крестьян еще в XVII в. преобладало подворное индивидуальное землепользование, связанное с передачей участков по наследству198. Однако на протяжении всего XVIII в. шел неуклонный процесс сокращения площади общинного землевладения при сохранении и даже увеличении внутри отдельных общин численности пользующихся землей крестьян. К середине XVIII в. в хозяйственной жизни чувашских крестьян уже ощущалось малоземелье . Это явление наряду с другими важными причинами - распространением трехполья, изменениями в характере эксплуатации крестьян и пр. - ускорило переход чувашской общины от подворного землепользования к передельному.

Община, проведя переделы, с одной стороны, наделяла каждую крестьянскую семью тем количеством земли, которое соответствовало записанным за этой семьей земельно-раскладочным единицам - «душам», с другой - определяла размеры повинностей общинников, выполняя таким образом фискальные задачи перед государством. При этом «мир» брал во внимание хозяйственную и экономическую силу крестьянских семей, земля оставалась в их пользовании до тех пор, пока они были в состоянии нести за нее соответствующие повинности. Справедливо отмечал В.А.Александров, что «земельное перераспределение прежде всего проводилось в целях обеспечения тяглых обязанностей всей общины в целом, а не ради удовольствия потребностей или хозяйственных устремлений отдельных крестьянских дворов»200. Кроме того, регулируя эксплуатацию общедеревенских угодий, община осуществляла воспроизводство хозяйственных традиций, без чего процесс сельскохозяйственного производства был бы просто невозможен.

Составными частями передельного механизма общины были общие (коренные), проверочные и частные переделы. Решение о перераспределении земель принималось сельским сходом, который собирался зимой, за несколько месяцев до передела. На нем обязаны были присутствовать все домохозяева. Сход устанавливал конкретный срок проведения передела, выбирал уполномоченных для измерения земельных наделов, определял категории угодий, подлежащих перераспределению, размер душевого надела и т.д. Крестьяне относились к переделу как к крайне важному делу, в котором не должно быть допущено никаких неточностей, злоупотреблений и обид.

Коренной передел в чувашских общинах в дореформенный период проводился в связи с ревизиями с интервалом примерно в 25 лет. После реформы 1861 г. сроки переделов сократились с переходом к новым принципам разверстки по наличным душам мужского пола. В соответствии с законом от 8 июня 1893 г. коренные переделы стали проводиться через 12 лет201. Этот закон существенно ограничивал хозяйственные права членов поземельной общины и по существу был направлен на ограничение самоуправления и на поддержание «патриархального духа крестьян»202.

По данным Казанского статистического комитета в 1880-е гг. большинство чувашских крестьянских общин перешло к разверстке по наличным душам мужского пола. Из 413 обследованных общин лишь в 79 общинах сохранялась разверстка по ревизким душам; 333 общины перешли к разверстке по наличным душам и в одной общине земельные наделы распределялись по работни-кам . По данным 1909 г. общин, перешедших к переделам по наличным душам, стало еще больше: 428 общин придерживались новой формы разверстки и лишь 32 продолжали распределять землю по ревизским душам204. Распределение земли по числу лиц мужского пола давало возможность для достижения более полной уравнительности в распределении земли между общинниками, чем при распределении по ревизским душам. Дело в том, что при разверстке по ревизским душам земля распределялась по числу душ мужского пола в семье, записанных при последней ревизии, а разверстка по наличным душам мужского пола учитывала всех мужчин рабочего возраста. В промежутках между коренными переделами производились частные переделы.

Деятельность мирского суда

Регулирующая роль общественного мнения четко прослеживалась в действиях крестьянского суда, в охране деревенского правопорядка. Чувашами, как и другими народами России, совершались различного рода преступления: воровство, поджигательство, убийства и прочие виды правонарушений. Считаем, что для полного разбора этой тематики необходимо рассмотреть в целом систему преступлений и наказания за различные правонарушения.

Система правонарушений во второй половине XIX - начале XX в. по обычному праву чувашей выглядело следующим образом: 1) преступление против личности: убийство, нанесение увечья (тяжелого телесного повреждения), побои, оскорбление чести (в виде обиды или клеветы); 2) имущественные преступления: воровство, конокрадство, кража овощей и фруктов из сада и огорода, поджог, насильственное завладение чужим имуществом (живность); 3) преступление против нравственности: не почитание детьми своих родителей, отказ содержать престарелых родителей, прелюбодеяние; 4) преступление против веры, религии: богохульство, нарушение религиозных запретов и положений; 5) нанесение ущерба крестьянскому хозяйству: потрава огорода, поля, побои скотине; 6) преступления, которые расходились с государственным правом: хищение государственного или удельного леса, сбор валежника в лесу, кошение травы, сбор ягод, грибов, орехов в лесу и т.д.

По реформе П.Д.Киселева 1838 г. крестьянские суды могли рассматривать дела по искам до 5 руб. серебром включительно и имели право наказывать «за поступки» до 20 ударов розгами»407. Составителями «Общего положения» 1861 г. в киселевские судебные уставы были внесены поправки. «Решал дела о спорах и тяжбах (до 100 руб.), а также регламентированы размеры налагаемых наказаний: отдача в работы до 6 дней, штраф до 3 руб., арест до 7 дней и телесные наказания до 25 ударов розг» . При этом первой санкционированной сословной судебной инстанцией для крестьян признавался волостной суд, который избирался волостным сходом и этому органу «Общим положением» было предоставлено право выносить решения на основании местных обычаев и правил, принятых в крестьянском быту. Хотя юридические функции самой общины ограничивались в основном решением фискальных и полицейских задач, разбором мелких гражданских исков и правом приговаривать крестьян к наказаниям по некоторым проступкам, в пореформенное время большинство конфликтов, возникавших в крестьянской среде, разрешались внутри нее. Довольно обычным делом для общинных властей был разбор нарушений норм крестьянской жизни. Крестьяне сами, совместно со своим деревенским начальством и понятыми проводили разбор дела, которые благодаря отличному знанию ими (т.е. крестьянами) местных условий были эффективными.

Для судебного разбирательства существовало несколько форм несанкционированных законом общинных судов. Самый простой из них был суд старосты как лица официального. Он решал вопросы о мелких земельных исках, споpax, как-то: нарушение межи, потравы, кража личного имущества и т.д.; выступал инициатором принятия определенных санкций к неплательщикам налогов, недоимщикам, к уклоняющимся от отбывания натуральных повинностей, иногда в единоличном порядке разрешал семейные споры и т.д. Также практиковался суд старосты со стариками. Судя по всему, суд стариков следует рассматривать прежде всего выразителем общественного мнения, так как старейшие члены общества как люди наиболее авторитетные, опытные, лучше знали народные обычаи. Пореформенные источники не содержат в себе достаточных сведений о большой значимости и роли «суда стариков» в общине, но, по-видимому, вместе с постепенным изменением социально-экономического облика чувашской деревни, ее внутренней дифференциацией на группировки по имущественному признаку влияние стариков снижалось, авторитет их падал. Тем не менее имеющиеся в распоряжении диссертанта материалы позволяют сделать определенный вывод о том, что «суд стариков» в чувашской общине, да и во всем Среднем Поволжье во второй половине XIX в. был реальным явлением. Основной круг вопросов, решаемых ими, составляли вопросы религиозные, морально-этические и некоторые другие, касающиеся семейно-бытовых проблем. Таким образом, суд стариков представлял собой своеобразную цензуру нравов.

Гораздо чаще функции суда в общине исполнял сельский сход домохозяев. Наличие подобного неофициального судебного органа в лице сельского схода был присущ в основном более или менее не расслоившимся общинам , и функционирование его в чувашской общине пореформенного периода еще раз подтверждает положение о том, что ее разложение находилось в начале этого длительного и сложного процесса. Суд сельского схода (ял пуххи) в глазах чувашских крестьян все еще продолжал сохранять свое беспристрастие и справедливость, хотя перенесение многих видов тяжб в волостной суд уже не было редкостью, и к нему они обращались при всех житейских проблемах, спорах, недоразумениях. Главная цель крестьянского суда состояла в том, чтобы мирно решить и урегулировать все внутриобщинные конфликты. В тех случаях, когда крестьянскому суду не удавалось добиться удовлетворительного решения, дело передавалось на рассмотрение административных органов, то есть в волостной суд.

Крестьяне не стремились доводить дела до разбора в волостных судах, так как часто за взятки и подкупы оправдывали явных нарушителей закона и трудно было добиться справедливости. Явно мешало чувашу незнание русского языка и законов. Положение также усложнялось тем, что нередко сами судьи -малограмотные крестьяне с трудом разбирались в делах. Материалы ревизий деятельности земской и волостной администрации раскрывают, хотя и не в полной мере, цепь злоупотреблений и самоуправства по отношению к общинникам. Особым лихоимством отличались волостные писари, игравшие роль посредников между народом с одной стороны, и волостной и земской полицией с другой. Они использовали любую возможность для собственного обогащения -будь то рекрутский набор, тяжба или следствие. «Подрались ли между собой двое чуваш, и об этом узнает волостной писарь, тут же оба поссорившихся платят подать по мере своего состояния или сколько успеет взять писарь, не доводя до сведения чиновников земской полиции, которые, как только узнают о таковом маловажном происшествии и проведают о состоянии чувашина, спешат похитить добычу из рук писаря не для того, чтобы восстановить правосудие, но вдоволь разорить поссорившихся поселян, сделавши из их простой ссоры уголовное следственное дело» . Обличительную характеристику волостного писаря во второй половине XIX в. в своей работе дает В.А.Сбоев: «Он (писарь) был в собственном смысле деспотом в своей волости: налагал поборы, брил лбы, сажал в цепь волостного голову, судил, рядил, наказывал ..., что бога бояться: ведь бог - не писарь, - рассуждал крестьянин .

Посиделки как элемент формирования правосознания молодежи

Во второй половине XIX - начале XX в., несмотря на замкнутость сельского семейного быта и хозяйственную разобщенность дворов, жизнь решительно диктовала необходимость объединения крестьянских семей в соседскую организацию и община в этом плане оказывалась одной из гарантий нормального функционирования мелкого индивидуального хозяйства. Стабильность общинной организации во многом зависела от степени развитости внутри нее различных форм общения, социальных связей и контактов. В условиях разобщенности труда отдельных крестьянских семей на земельных участках, владеемых ими, важное значение приобретало общение в сфере досуга. Наиболее развиты были они в молодежной среде. Стабилизации общины, общинного коллективизма, корпоративных элементов в общинном сознании крестьянства содействовало проведение традиционных календарных праздников и обрядов .

Участие членов общины в совместных праздниках дисциплинировало и сплачивало крестьян, в том числе молодежь, а их поведение и поступки были предусмотрены нормами обычного права. Регулируя поведение молодых людей в определенных повторяющихся ситуациях, организаторы обрядовых действий осуществляли функцию социального контроля, передавая многовековой опыт поколений. Нельзя, наконец, не отметить и силу эмоционального воздействия обрядов, которые своей символикой, музыкальным и поэтическим оформлением не только придавали ритуалам эмоциональную окраску, но направляли проявление чувств, настроений в определенное русло .

Как уже нами подчеркивалось, крестьянская община старалась вникать во все стороны жизнедеятельности своего «коллектива». Рассмотрим это на таком конкретном примере, как контроль и организация миром досуга чувашской молодежи на основании устоявшихся традиционных норм и правил. Традиционные чувашские праздники в XIX - начале XX вв. имели довольно сложный характер, так как к этому времени они подверглись значительной трансформации под влиянием христианства, а также в результате контактов народов Урало-Поволжья, поэтому их первоначальный смысл был во многом искажен или утрачен, а ряд праздников и обрядов, потеряв свою религиозную сущность, приобрел характер народных увеселений и развлечений. Объединенная общими возрастными интересами, молодежь деревни составляла особый мир, жизнь молодежи протекала по своим законам. Контроль со стороны старших во время молодежных торжеств и увеселений был опосредованным и вырастал из реалий самого быта, поддерживался общественным мнением, осознаваемым каждым молодым человеком и общины в целом.

У чувашской молодежи в рассматриваемый период был свой «клуб» проведения свободного времени. Выражение это в обиходе, естественно, не употреблялось, но у них были признаваемые всеми и действующие по своим обычаям и нормам разнообразные сборища молодежи, т.е. праздники. Молодежь много общалась во время полевых, домашних работ, но были формы общения молодежи и в свободное от основной работы время. По обычному праву молодежь обязана была проводить эти праздники, а семья - отпускать молодежь, даже на ночь. Получается, обычное право диктовало свои законы, нормы поведения, ими должен был владеть практически каждый молодой человек. Эти неписаные нормы отражали морально-этические представления молодежи, взгляды отдельных групп, местные особенности и наиболее заметные детали правил поведения, связанных с определенным праздником или развлечением.

Каноны поведения на этих праздниках воспринимались с детства путем наблюдения, им учили родители, старшие - от принципиальных правил нравственности до мелкого этикета. Заводилы, организаторы становились лидерами сначала молодежной общественной жизни, затем приходили на смену лидерам общины. Происходило развитие и закрепление чувства ответственности как за себя, так и коллектив. Традиционно посиделки «улах» проводились в осенне-зимний период, когда холод загонял молодежные компании под крыши, и хо 160

роводы, в весенне-летний период, под открытым небом. В буквальном смысле чувашское слово «улах» означает уединение.

Обычай устраивать посиделки в осенне-зимний период имел широкое рас-пространение у многих народов Поволжья и России , Исторически он, по всей видимости, восходит к древним традициям общинного труда: летом - полевые работы, выпас скота, а зимой - домашние занятия, особенно прядение, ткачество и др. женские работы. Коллективный труд сочетался с развлечениями, песнями, играми. Со временем, когда пришли в упадок чувства коллективизма в труде и быту, от обычая посиделок сохранилась, главным образом, именно развлекательная часть: к собравшимся в какой-нибудь нанятой крестьянской избе девушкам приходили парни и веселое время препровождение насыщалось эротическими чертами .

В рассматриваемый период посиделки были распространенной формой общения и отдыха чувашской молодежи, на них собиралась молодежь всей общины. Традиционно «улахи» проводились в свободное от работы время и только ночью. Многие информаторы сообщают о двух видах посиделок -«улах» и «ларма», которые проводились весной, зимой и осенью. Г.Т.Тимофеев в своей работе описал осенние посиделки. «С завершением осенних работ, после уборки урожая, девушки вечером группой устраивают «улах». «Улахи» устраивают до праздника Покрова или еще неделю после них, пока не кончится шерсть»485.

Похожие диссертации на Община и обычное право чувашского крестьянства во второй половине XIX - начале ХХ в.

Деятельность мирского суда чувашского крестьянства во второй половине XIX - начале XX вековЕгоров Димитрий Владимирович

Кабардинская сельская община во второй половине XIX - начале XX в.Прасолов Дмитрий Николаевич

Симбирское купечество во второй половине XIX - начале XX векаГалимова Лилия Надиповна

Хозяйство и материальная культура аварцев-андалальцев во второй половине XIX - начале XX вв.Алиев Магомед Гасангаджиевич

Храмопопечение в традиционном укладе жизни севернорусских крестьян (на материалах Вологодской губернии второй половины XiX - начала XX века)Шушвал Наталья Александровна

Поселения и жилища чувашей Башкортостана второй половины XIX - начала XX векаМедведев, Владислав Валентинович

Корейская диаспора в странах Дальнего Востока: этно-историческая характеристика : вторая половина XIX - начало XXI вв.Ворожищева, Ольга Михайловна

Материальная культура крестьян нижегородского Заволжья во второй половине XIX - начале XX в. (хозяйство, поселения, усадьба) Васильев Федор Васильевич

Традиционное хозяйство тарских татар, вторая половина XIX - начало XX векаСелезнева Ирина Александровна

Мусульмане Симбирской губернии во второй половине XIX - начале XX вв. : Этноконфессиональный аспектКобзев Александр Викторович