Эвенки севера Читинской области Поворознюк Ольга Алексеевна

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Очерк социально-экономического и культурного развития эвенков севера Читинской области в XX в 28

1.1. Расселение и этническая история 28

1.1.1. Природно-климатические факторы и заселение Северного Забайкалья 31

1.1.2. Основные этапы этнической истории 35

1.1.3. Социально-демографическое развитие в советский период 40

1.2. На пути в социализм: природопользование и хозяйствование эвенков Читинского Севера 49

1.2.1. Традиционные занятия, хозяйственный цикл и социо-культурная адаптация...49

1.2.2. Особенности социально-экономического положения эвенкийских колхозов и совхозов 70

1.3. Культурное строительство как социальный эксперимент 97

1.3.1. Курс на образование и просвещение 100

1.3.2. Традиции и культурно-массовая работа 106

1.3.3. Образ жизни: от интеграции к ассимиляции 115

Глава 2. Эвенки Читинского Севера в 1985-2004 гг 119

2.1. Анализ современной этнодемографической ситуации 119

2.1.1. Места компактного расселения эвенков: национальный состав и социальная инфраструктура 119

2.1.2. Социальные факторы, демографические показатели и уровень здоровья 135

2.1.3. Структура межэтнических взаимодействий на севере Читинской области 154

2.2. Советское наследие и рынок: поиск выхода из социально-экономического кризиса 166

2.2.1. Основные тенденции экономического развития 167

2.2.2. Традиционное хозяйство и индустриальный комплекс севера Забайкалья: проблемы сосуществования 183

2.2.3. Традиционное природопользование в современных условиях 186

2.2.4. Социально-экономические проблемы эвенкийского населения 199

2.2.5. Попытки государственного регулирования в условиях рынка 205

2.3. От «строительства» к «возрождению»: особенности культурного развития эвенков в постсоветский период 209

2.3.1. Воспитание и образование вчера и сегодня 210

2.3.2. Языковые процессы в контексте социо-культурных изменений 218

2.3.3. Традиционная культура: деятельность официальных учреждений и народная культура эвенков 229

Глава 3. Примеры социо-культурной адаптации и практик природопользования в современных условиях 241

3.1. Пример №1. Оседлые эвенки. Семья Мальчакитовых: традиции охотников-оленеводов и жизнь в поселке 242

3.2. Пример №2. Кочующие эвенки. Община «Геван»: взгляд изнутри 255

Заключение 276

Список использованной литературы и источников 287

Приложение 312

1. Сведения о художниках, ремесленниках, мастерах эвенкийского декоративно-прикладного искусства Каларского района 313

2. Список информаторов 315

3. Список сокращений 317

• Расселение и этническая история
• Природно-климатические факторы и заселение Северного Забайкалья
• Анализ современной этнодемографической ситуации
• Пример №1. Оседлые эвенки. Семья Мальчакитовых: традиции охотников-оленеводов и жизнь в поселке

Введение к работе

Каларские, тунгиро-олекминские, тунгокоченские эвенки, населяющие в настоящее время три северных района Читинской области, представляют собой самобытные, с исторической, культурной, этнической и других точек зрения, локальные группы. За XX -начало XXI вв. они прошли несколько основных этапов трансформаций, кардинально изменивших их вектор их этнодемографического развития, традиционные (для начала XX в.) хозяйственный уклад и культурный облик.

Этническая история этих групп связана с миграциями эвенков с Юга Забайкалья на современную территорию их расселения в XIII-XIX вв. Вплоть до XX в. развитие эвенкийских родов, освоивших север Забайкалья, в силу исторических и географических факторов, проходило в условиях ограниченных контактов с соседствующими народами, что способствовало сохранению оленеводческо-промыслового хозяйства, кочевого образа жизни и устойчивого этнического самосознания северных групп забайкальских эвенков, в отличие, например, от эвенков Южного Забайкалья.

Существенное воздействие на расселение, хозяйственный уклад и культуру каларских, тунгиро-олекминских и тунгокоченских эвенков оказали преобразования советского периода. Социально-демографическое, экономическое и культурное развитие эвенков севера современной Читинской области в XX в. проходило под лозунгами национального, колхозного и культурного строительства в 1920-50-х гг. и под лозунгом интернационализации хозяйства и культуры, пропаганды советских ценностей и интеграции эвенков в доминирующую культуру в период «развитого социализма». Несмотря на то, что на первых этапах советизации, в связи с труднодоступностью и удаленностью районов расселения кочевого эвенкийского населения севера Забайкалья от административного центра, процессы коллективизации и культурного строительства протекали здесь достаточно медленно, к концу советского периода эвенки Читинского Севера были практически полностью переведены на оседлость и расселены в поселках, их хозяйство -трансформировано в рамках общенациональной плановой совхозной экономики, а культура - «отредактирована» по советскому образцу в ходе культурно-массовой работы с населением.

Не менее сложными и неоднозначными для эвенков севера Читинской области оказались коренные трансформации, вызванные системным кризисом после распада СССР. Произошедшие изменения оказали, преимущественно, негативное воздействие на жизнедеятельность эвенков рассматриваемого региона: социальная инфраструктура была нарушена, демографическая ситуация в местах проживания эвенкийского населения ухудшилась, основные экономические отрасли и структуры оказались в состоянии глубокого кризиса, жизнеобеспечение эвенков, основанное на «нетрадиционных» занятиях на частных земельных участках, обрело характер натурального хозяйства, а культурная сфера, более не контролируемая жестко сверху, перестала быть предметом пристального внимания. Ситуация рассматриваемого эвенкийского населения в перестройку осложнялась тем, что Читинская область в этот период относилась к дотационным регионам с одним из наиболее низких уровней жизни населения в стране, поэтому проблемы коренных малочисленных народов здесь рассматривались в последнюю очередь, а федеральные целевые средства, поступавшие в областной бюджет для помощи КМНС, зачастую не доходили до адресата.

В настоящее время эвенкийское население Читинского Севера находится в поиске своей этнической и культурной идентичности: несмотря на стабилизацию социально-экономического положения эвенков в последние годы, во многих сферах их жизнедеятельности продолжают сказываться последствия кризиса 1990-х гг. В социально-демографической сфере наблюдается изменение демографической ситуации и типа воспроизводства коренного населения, отток строителей БАМа и новый приток инонационального населения в места компактного проживания эвенков, обострение межэтнических взаимоотношений по поводу доступа к земельным ресурсам и одновременно увеличение количества межэтнических браков. В социально-экономической сфере появляются новые формы собственности и организации хозяйства эвенков (например, общины), также имеет место тенденция противопоставления приоритетов индустриального развития региона интересам коренного населения в области традиционного природопользования. При этом государственное регулирование социально-экономических проблем эвенков затруднено на фоне отсутствия соответствующего законодательства и должного контроля над реализацией федеральных целевых программ на региональном уровне. В образовательной и языковой сферах, где отсутствуют единые государственные программы и стандарты обучения, среди эвенкийского населения отмечается низкий уровень образованности и владения титульным языком, что остро ставит проблему формирования национальной интеллигенции и культурных лидеров, особенно из числа молодёжи. В собственно культурной сфере (песенно-танцевальное, декоративно-прикладное искусство, праздники), где выделяются два уровня - профессиональный и народный, наблюдается общая тенденция модернизации и популяризации традиционных видов искусства эвенков.

Современное положение коренного населения севера Читинской области демонстрируют примеры социокультурной адаптации оседлых и кочевых эвенков, представляющих два различных вектора развития этого коренного малочисленного народа.

Следует признать, что рассматриваемые проблемы культурно-исторического развития эвенков севера Читинской области в советский и постсоветский периоды в определенной мере типичны и характерны и для других коренных малочисленных народов Российского Севера. Однако ни в одной из написанных к настоящему времени работ перечисленные проблемы не анализировались на примере северных групп эвенков Читинской области. В лучшем случае отдельные демографические, социально-экономические и культурные аспекты развития эвенков данного региона упоминались в отдельных исследованиях, проводимых в других хронологических / географических / тематических рамках. Таким образом, с научно-теоретической точки зрения актуальность данной работы состоит в анализе существующих концепций этнодемографического, социально-экономического и культурного развития КМНС на примере этнологического изучения локальных групп эвенков, проживающих на севере Читинской области.

С научно-практической точки зрения данное исследование весьма актуально и своевременно для сферы образования и может быть использовано для составления специальных курсов по истории, этнологии и антропологии коренных малочисленных народов Севера, по краеведению и культурологии Забайкальского региона. Подобные курсы могут быть особенно полезными для подготовки специалистов - историков, этнологов и антропологов, проводимой в высших и средних специальных учебных заведениях рассматриваемого региона.

Еще одна сфера, в которой актуальны научно-практические аспекты данной работы, включает политику, право и управление. С одной стороны, в последние годы на местном и региональном уровнях власти всё чаще появляются инициативы создания законов, регулирующих правовой статус КМНС в Читинской области, организации специальных комитетов и структур, которые бы занимались проблемами эвенков, разработки специальных программ, направленных на оказание помощи эвенкийскому населению. Однако попытки реализации этих инициатив на практике сталкиваются с проблемой отсутствия детальной информации об истории, и, особенно, о современном положении эвенков, в т.ч. о демографических показателях, о состоянии традиционного хозяйства и практиках природопользования, о развитии языка и культуры этой группы населения. Источником такой информации могут стать архивные, полевые, статистические данные, проанализированные и дополненные ссылками на исследования других групп коренного населения Севера в рамках представленной работы. С другой стороны, социально-экономическая и политическая ситуация, сложившаяся среди эвенкийского населения Читинского Севера в последние десятилетия, свидетельствуют о росте интереса самих эвенков к проблемам самоуправления и защите своих прав на природные ресурсы, ведение традиционного хозяйства и сохранение кочевого образа жизни. С этой точки зрения данные, содержащиеся в представленном исследовании, могут быть полезны при организации в регионе структур самоуправления эвенков, при отстаивании отдельными лицами/семьями/организациями эвенков своих прав в суде и в других учреждениях.

2. СТЕПЕНЬ ИЗУЧЕННОСТИ ТЕМЫ И НАУЧНАЯ НОВИЗНА РАБОТЫ История этнографического изучения эвенков (тунгусов) началась в XVII в.: первые сведения об этом народе мы находим в записках послов и путешественников Н. Спафария, И. Идеса, А. Ланге. В конце XVII - XVIII вв. изучением различных групп тунгусов занимались СУ. Ремезов, Г. Мессершмидт, а также участники Первой и Второй Камчатских экспедиций под эгидой Петербургской Академии наук - С Г. Гмелин, Г. В. Стеллер, Ф.Ф. Миллер, И.Э. Фишер, СП. Крашенниников, Р.И. Страленберг и др. В XVIII-XIX вв. о различных группах эвенков писали П.С. Паллас, И.Г. Георги, М.М. Геденштром, Д. Паршин, А.И. Мартос, А.Ф. Миддендорф, И. И. Майнов.

На рубеже XIX-XX вв. социальная организация, демография, хозяйство, быт, культура, язык и обычное право эвенков описывались в работах С К. Патканова, Э.К. Пекарского и В.П. Цветкова, Б.Э. Петри, П.Г. Полтораднева, М.К. Расцветаева, К.М. Рычкова, И.М. Суслова, Е.И. Титова, СМ. Широкогорова. Например, в «Очерках быта приаянских тунгусов» Э.К. Пекарского и В.П. Цветкова [Пекарский, Цветков, 2000] мы находим описание традиционного хозяйства, материальной культуры, семейного быта и нравов приаянских эвенков. В этнографических очерках К.М. Рычкова [Рычков, 2000], посвященных енисейским тунгусам, анализируются обычно-правовые нормы, регулировавшие семейную и общественную жизнь и природопользование эвенков. И.М. Суслов [Суслов, 2000], побывавший в 1926 г. в Чунской экспедиции, дал подробную характеристику социальной культуры эвенков бассейна р. Подкаменной Тунгуски. Некоторые сведения об эвенках-орочонах севера Забайкалья содержатся в «Опыте географии и статистики тунгусских племен Сибири...» С.К. Патканова [Патканов, 1906]. Исследованиями Патканова был, в частности, охвачен ареал расселения орочонов Читинского округа Забайкальской области, кочевавших в начале XX в. по р. Витим и его притокам - Калакану и Калару и в бассейне р. Олекмы. В результате были описаны родовой состав, география расселения, численность и тенденции демографического развития северных групп забайкальских орочонов. Другим этнографом и лингвистом, внесшим вклад в изучение забайкальских эвенков, был Е.И. Титов. С 1919 по 1926 гг. исследователь посетил группы ленско-киренских, северобайкальских и витимо-нерчинских эвенков, занимаясь, преимущественно изучением языка и фольклора этих этнических групп. Плодом труда Е.И. Титова стал тунгусско-русский словарь [Титов, 1926], в котором, помимо описания диалектов эвенков трех исследованных групп, содержатся полезные сведения о родовом составе, расселении и приблизительные данные о численности эвенков, кочевавших по Витиму и Нерче. Еще один известный исследователь - СМ. Широкогоров - в своей работе "Social Organization of the Northern Tungus" [Shirokogoroff, 1929] проанализировал некоторые природно-климатические и социальные факторы формирования групп забайкальских эвенков, привел данные по их общественному и хозяйственному укладу, родовому составу и межэтническим взаимодействиям с другими этносами Забайкалья. К сожалению, в ареал экспедиционных исследований Широкогорова вошли, преимущественно, южные группы «северных тунгусов», в то время как сведения об эвенках, населявших север Забайкалья, в т.ч. север современной Читинской области, скудны. Помимо собственно этнографических трудов, отрывочные сведения о расселении и межэтнических контактах эвенков севера Забайкалья с якутами, русскими торговцами, золотопромышленниками и землеустроителями, содержатся, например, в «Отчете об Олекминско-Витимской экспедиции для отыскания скотопрогонного пути из Нерчинского округа в Олекминский...» П.А. Кропоткина [Кропоткин, 1873].

Исследования различных аспектов истории и жизнедеятельности эвенков в целом были продолжены в рамках советской этнографической школы. Фундаментальные труды, посвященные этногенезу, социальной организации, хозяйству, материальной и духовной культуре эвенков, принадлежат А.Ф. Анисимову, Г.М, Василевич, Б.О. Долгих, В.В. Карлову, М.Г. Левину, В.А. Туголукову. Так, Анисимов описывает родовой состав, общественную организацию, хозяйственный уклад и первые этапы коллективизации на примере эвенков бассейна Подкаменной Тунгуски. Василевич в своём фундаментальном труде, посвященном эвенкам [Василевич, 1969], анализирует проблему этногенеза, дает подробные описания традиционного хозяйства, материальной культуры, социальной организации, фольклора, искусства и верований эвенков в XVIII - начале XX вв. В её книге, в частности, имеются ценные сведения о социальной организации, хозяйстве, материальной и духовной культуре витимо-олекминских эвенков. Важная информация о социальной организации, родовом делении и уникальные данные о численности забайкальских эвенков в XVII в. находятся в обобщающей работе Б.О.Долгих [Долгих, 1960]. Эта информация,

составленная на основе архивных данных, помогает получить представление о ранних этапах освоения Забайкалья русскими, о межэтнических контактах и миграциях, происходивших в регионе в рассматриваемый период, о начале массового заселения эвенками Северного Забайкалья и северных районов современной Читинской области. Советский антрополог Левин, занимавшийся проблемой этногенеза тунгусских народов, на основе краниологических данных выделил три основных антропологических типа эвенков [Левин, 1957; 1958; 1960]. Согласно этой классификации, байкальский тип, характерный, в частности, для эвенков севера Забайкалья, восходит к древнему палеоазиатскому населению, которое было широко расселено на территории, окружающей оз. Байкал, задолго до формирования собственно тунгусов. Кроме, проблем антропологии и этногенеза, Левин рассматривал вопросы происхождения хозяйства эвенков (которые позднее вписались в его концепцию хозяйственно-культурных типов народов Сибири). Так, в его совместной с Василевич статье в «Историко-этнографическом атласе Сибири» приводятся ценные наблюдения по поводу происхождения оленного транспорта и складывания оленеводческого хозяйства, в частности, у витимо-олекминских эвенков [Василевич, Левин, 1961]. Известного тунгусоведа В.А. Туголукова интересовали проблемы этногенеза, этнической истории и социальной организации эвенков в целом и отдельных локальных групп частности. В его работах, посвященных этим вопросам, мы находим общие данные, позволяющие проследить этапы этнической истории забайкальских эвенков [Туголуков, 1980; 1982]. Особенно ценные сведения об этнической истории и социально-демографическом развитии витимо-тунгир-олекминских эвенков, населяющих ныне районы Читинского Севера, мы находим в работе эвенкийского исследователя А.С. Шубина «Краткий очерк этнической истории эвенков Забайкалья (XVII-XX вв.)» [Шубин, 1973]. В данном очерке автор описал основные этапы миграций, расселения, этнических контактов на территории Забайкалья, проанализировал этническую историю каларских, тунгиро-олекминских и тунгокоченских эвенков, рассмотрел этнические процессы и социально-демографическое положение этих групп в 1930-70-х гг.

Различные последствия трансформаций традиционных для начала XX в. общественной организации, кочевого хозяйства и культуры эвенков в период коллективизации и расцвета колхозно-совхозной экономики были рассмотрены в работах В.А. Демидова, Г.М. Воскобойникова, B.C. Евдокимова, Н.М. Ковязина, К.Г. Кузакова, Н.П. Никульшина, С.С. Савоскула, А.Н. Скачко, А.Б. Спеваковского, В.А. Туголукова, А.С. Шубина. Несмотря на то, что упомянутая литература в той или иной мере идеологизирована и не содержит объективной критики «достижений» советской национальной политики, в ней отражены общие тенденции развития коренных народов, и эвенков в т.ч., в советское время. Например, Демидов описывает основные этапы и результаты советского национального, колхозного и культурного «строительства», проводившегося среди коренных народов Севера [Демидов, 1981]; экономико-географический очерк развития Эвенкии Ковязина и Кузакова содержит г, информацию об истории и современном, с точки зрения авторов, развитии отраслей , народного хозяйства эвенков в советский период [Ковязин, Кузаков, 1963]; в работе Никульшина описан процесс советизации и коллективизации, создания первых хозяйственных объединений и колхозов коренного населения Эвенкии [Никульшин, 1939]. Результаты исследований социально-экономического положения, материальной и духовной культуры эвенков Читинской области отражены в статьях тунгусоведов Василевич и Туголукова, побывавших на севере современной Читинской области в 1929 и 1958 гг. соответственно. В статье «Витимо-Тунгир-Олекминские эвенки», опубликованной в журнале «Советский Север», Василевич привела полезные статистические и демографические данные по эвенкийскому населению, дала подробное описание отраслей хозяйства, образа жизни и материального благосостояния рассматриваемых групп эвенков в конце 1920-х гг. [Василевич, 1930]. В статье Туголукова «Витимо-Олекминские эвенки» дан краткий очерк этнической истории хозяйственного и общественного уклада эвенков в досовеотшй период, v приведены новые данные по коллективизации эвенков, а также описаны население и экономика северных оленеводческих колхозов, уровень и образ жизни, культура и быт эвенков севера Читинской области в 1950-х гг. [Туголуков, 1962]. Все эти данные, несмотря на свою разрозненность, позволяют составить общую картину социально-демографического, экономического и культурного развития северных групп читинских эвенков в советский период. С 1980-х гг. берет начало новая волна этнологических исследований народов Сибири, вызванная общими политическими и социально-экономическими изменениями в стране и обусловленная сменой идеологической и теоретико-методологической парадигмы в научной сфере. Особенностью этого периода является то, что, помимо работ российских этнологов и антропологов, появляются исследования зарубежных, в т.ч. западных авторов, посвященных анализу истории и современного положения коренных народов Российского Севера с этнологической, социально- и культурно-антропологической и других точек зрения.

Среди современных российских исследований, посвященных эвенкам севера Забайкалья и Читинской области, следует упомянуть ряд работ, написанных за последние два десятилетия. Например, в книге В.М. Булаева «Этнонациональные особенности формирования населения Восточного Забайкалья (социально-географическая

интерпретация)» рассмотрены особенности расселения, миграций, формирования этнического состава и демографического развития населения, в т.ч. эвенкийского, Читинской области [Булаев, 1998]. В работе Д.Д. Мангатаевой «Эволюция традиционных систем жизнеобеспечения коренных народов Байкальского региона», кроме обще-теоретических аспектов трансформаций жизнеобеспечения и экологической культуры, также приводятся отдельные статистические данные по современному социально-экономическому положению рассматриваемых групп эвенков [Мангатаева, 2000]. В коллективной монографии «География Каларского района» описаны природно-климатические условия севера Читинской области, а также данные, в основном, общего характера, по социально-демографическому и экономическому положению эвенков в советский и постсоветский периоды [«География Каларского района», 2002]. Статья социолога Е.В. Карпова, опубликованная в сборнике «Народы Забайкалья: возрождение и развитие», анализирует факторы социальной мобильности эвенков севера Забайкалья и социально-профессиональную структуру эвенкийского населения в 1950-80 гг. [Карпов, 1997]. Среди современных работ отечественных исследователей, посвященных эвенкам севера Читинской области, следует отдельно отметить книгу «Традиционное природопользование эвенков: обоснование территорий в Читинской области», написанную коллективом ученых Читинского Института природных ресурсов [Задорожный, Михеев и др., 1995]. В данной монографии, основанной на проекте вьщеления ТТП в Читинской области, содержатся сравнительно полные сведения по естественной среде обитания, социально-демографическому положению, опыту организации автономии, хозяйственному укладу и природопользованию рассматриваемых групп эвенков в XX в. Результаты исследований, частично охвативших ареал современного расселения эвенков Читинского Севера, также опубликованы в работах двух зарубежных авторов. Так, в книге Г. Фондейл «Gaining Ground? Evenkis, Land and Reform in Southeastern Siberia» [Fondahl., 1998] затрагиваются антропологический и юридический аспекты природопользования забайкальских эвенков. В двух статьях Д. Андерсона содержится анализ постсоветских трансформаций социально-экономического, социально-политического положения и движений эвенков Забайкалья в защиту своих прав в контексте реорганизации экономических структур и индустриального освоения региона [Anderson, 1991; 1992].

Помимо собственно литературы по эвенкам севера Читинской области в диссертационном исследовании также привлечены данные об историческом развитии и современном положении других локальных групп эвенков. К работам, содержащим такие данные и затрагивающим проблемы, аналогичные рассматриваемым в данной диссертации, относятся исследования В.В. Беликова, Н.Я Булатовой, С.С. Буяхаева, Д.В. Воробьева, В.И. Дьяченко, Н.В. Ермоловой, А.И. Мазина, Д.Д. Мангатаевой, В.П. Кривоногова, М.В. Рагулиной, А.А. Сириной, М.Г. Турова и др. Например, в книге Беликова описаны процессы социально-экономических и культурных преобразований, произошедших в жизни эвенков Бурятии в советский период и в перестройку [Беликов, 1994]. В монографии Сириной анализируется социально-экономическое и этнодемографическое развитие катангских эвенков в XX в. и рассматриваются материальные и духовные аспекты организации среды жизнедеятельности этой этнической группы в прошлом и настоящем [Сирина, 2002]. В работе, авторами которой являются В.С.Золототрубов, В.П. Кривоногов, П.В. Катков и др., описываются демографические, экономические и культурные процессы, протекавшие среди эвенков рассматриваемого региона в советский и постсоветский периоды [«Эвенки бассейна Енисея», 1992].

В диссертационном исследовании современные проблемы эвенков также анализируются в более широком контексте - в контексте КМНС России. Среди современных крупных российских центров, занимающихся этнологическими и антропологическими исследованиями проблем КМНС в целом, можно выделить Институт этнологии и антропологии РАН в Москве, Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого и Институт лингвистических исследований РАН в Санкт-Петербурге, новосибирский Институт истории, филологии и философии СО РАН и некоторые другие научные учреждения. Например, в работах Лукьянченко, Новиковой, Пивневой, Соколовой, Функа, Харитоновой и других исследователей ИЭА РАН содержится анализ постсоветских трансформаций и тенденций практически всех аспектов современного развития коренных народов Сибири [см. сб. статей «Народы Севера и Сибири в условиях экономических реформ и демократических преобразований», 1994, «Среда и культуры в условиях общественных трансформаций», 1995, сб. статей «Народы Российского Севера и Сибири», 1999, сб. статей «Этнография народов Западной Сибири», 2000, независимый экспертный доклад «Современное положение и перспективы развития малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока», 2004]. Новосибирский коллектив ученых под руководством В.И. Бойко является автором работ по социально-демографическому, социально-экономическому положению коренных малочисленных народов Сибири [см. «Народности Севера: языковые процессы (к концепции развития)», 1987; «Социально-экономическое развитие народностей Севера: программа координационных исследований», 1988, Бойко, Исакова, 1988]. В Санкт-Петербурге в последние годы были опубликованы работы А.А. Бурыкина, Н.Я. Булатовой, Н.Б. Бахтина и других исследователей, посвященные социокультурному развитию, образованию и

проблемам сохранения языков КМНС [например, сб. статей «Малочисленные народы Севера, Сибири и Дальнего Востока: проблемы сохранения и развития языков», 1997; Булатова, 1999; Бахтин, 2001]. Среди других обобщающих работ и концепций развития КМНС в современных условиях можно отметить исследования М.Н. Борисова, В.М. Курикова, В.В. Мархинина, Ю.Д. Петрова, А.И. Пики. Например, в монографии «Неотрадиционализм на Российском Севере», изданной под редакцией Пики и Прохорова, предлагается «неотрадиционалистская» концепция развития народов Севера в современных условиях и варианты её реализации в сферах государственной политики по отношению КМНС, их правового статуса, самоуправления, традиционного природопользования, форм расселения, социально-бытовой инфраструктуры северных поселков и др. [Пика, 1999]. В социально-экономическом исследовании В.М. Курикова содержится анализ современного положения северных этносов в пространстве новой России, стратегий формирования экономической независимости и моделей взаимодействия хозяйства малочисленных народов Севера с рынком [Куриков, 1999].

Работы западных авторов, посвященные анализу положения коренных народов Российского Севера в советский и постсоветский периоды, были написаны Б. Донахью [Donahoe, 2003], И.О. Хабеком [Habeck, 2003], И. Шантой [Santha, 2003], А. Кингом [King, 2002], Д. Костером [Koester, 2002], Ю. Константиновым [Konstantinov, 2002] и другими антропологами Центра сибирских исследований Института социальной антропологии общества имени Макса Планка [см. сб. статей "People and the Land" Pathways to Reform in Post-Soviet Siberia", 2002; "Max Planck Institute for Social Anthropology Report 2002-2003", 2003]. Среди работ, содержащих критический обзор советской политики колхозного и культурного строительства, а также анализ положения коренных народов Сибири после распада СССР, можно отметить исследования Д. Андерсона [Anderson, 1995], Б. Гранта [Grant., 1995], К. Хэмфри [Humphrey, 2002] и др. Так, в книге Б. Гранта "In the Soviet House of Culture. A Century of Perestroikas" анализируются основные этапы советской национальной политики, идеология и лозунги культурного строительства среди коренных народов Севера, описываются социально-экономические и культурные трансформации, произошедшие на Севере в период перестройки. В работе К. Хэмфри "Marx Went Away - but Karl Stayed Behind" на примере истории двух колхозов Бурятии приведено первое (по крайней мере, в западной литературе) детальное антропологическое исследование социальных взаимоотношений в рамках советской колхозно-совхозной системы [Humphrey, 2001].

Таким образом, следует признать, что к настоящему времени накоплен представительный материал, касающейся советской истории и современных тенденций развития коренных народов Российского Севера в целом. Этому способствовали, как собственно этнологические и антропологические, так и междисциплинарные исследования, проведенные на примере отдельных коренных народов и сравнительного положения КМНС в целом. Ряд работ досоветских и советских этнографов-тунгусоведов и современных исследователей посвящен изучению локальных групп эвенков. Однако, несмотря на сравнительно богатый материал, опубликованный по этногенезу, истории, социально- демографическому положению, традиционному природопользованию, хозяйственному укладу и культуре эвенков в целом, некоторые группы этого этноса до сих пор остаются плохо изученными. К наименее исследованным этническим группам эвенков, в частности, и коренных народов Российского Севера, вообще, относятся эвенки, проживающие в настоящее время в северных районах Читинской области. Фрагментарные сведения, касающиеся отдельных социально-экономических и культурных проблем эвенков Читинского Севера, опубликованные в советский и постсоветский периоды, не позволяют получить целостного представления о пути развития рассматриваемых локальных этнических групп на протяжении XX - начала XXI веков. С этой точки зрения настоящая работа является первой попыткой комплексного этнологического исследования эвенков \ севера Читинской области. 3. ОСОБЕННОСТИ ПРЕДМЕТА И ОБЪЕКТА ИССЛЕДОВАНИЯ /

Предметом исследования являются три основных аспекта жизнедеятельности эвенков \ севера Читинской области - 1. расселение, социально-демографическое развитие, \у межэтнические взаимодействия; 2. хозяйственный уклад, природопользование и социально-экономическое положение; 3. уровень образования, языковые и культурные процессы. В работе прослеживается изменение упомянутых параметров под воздействием различных факторов на протяжении XX - начала XXI вв. Особое внимание обращается на современные социально-демографические процессы среди эвенков (состояние социальной и медицинской ,о инфраструктуры и национальный состав в местах компактного проживания, основные демографические показатели и уровень здоровья, межэтнические взаимодействия, метисация и определение этнической идентичности); на социально-экономическое положение рассматриваемых этнических групп (состояние традиционных отраслей хозяйства и развитие индустриального комплекса, духовные, материальные и юридические аспекты природопользования, актуальные социально-экономические проблемы, государственное 9 регулирование); на уровень образованности и владения языком, сохранение традиционных культурных ценностей в контексте социокультурных изменений. Объектом настоящего

исследования является демографическое, социально-экономическое и культурное положение эвенков. Специфика предмета и объекта исследования состоит в том, что на ранних этапах советизации в связи с отдаленностью и труднодоступностью территории расселения витимо-олекминских эвенков процессы колхозного и культурного строительства протекали там медленнее, чем в других регионах Севера. Однако к 1950-60-м гг. темпы социально ? экономических и культурных преобразований на севере Читинской области резко возросли, -— -р что привело к кардинальным изменениям хозяйственного уклада и образа жизни эвенков, -Ч усилению ассимиляционных процессов за короткий промежуток времени. Во время перестройки и в постсоветский период социально-демографическое развитие эвенков проходило на фоне сложной этнической мозаики, особенно, в прилегающих к БАМу районах; социально-экономическое положение характеризовалось беспрецедентным спадом в развитии традиционных отраслей хозяйства (прежде всего, оленеводства) и заметным снижением уровня жизни эвенков, в то время какматердальная1 духовная культура и язык f эвенков развивались под лозунгом возрождения. Однако, несмотря на череду социально- v экономических и административно-политических трансформаций, происходивших в эвенкийском обществе в XX и, особенно, в начале XXI вв., эвенки Читинского Севера сумели сохранить устойчивое этническое самосознание и некоторые черты традиционной материальной и духовной культуры и образа жизни, которые обеспечивают их этническое выживание в настоящее время и дают надежды на оптимистические прогнозы относительно их развития в будущем. 4. ЦЕЛЬ И ЗАДАЧИ Целью данного исследования являются описание, оценка и анализ этнодемографических, социально-экономических и культурных трансформаций, происходивших и происходящих в эвенкийском обществе в XX — начале XXI вв. с акцентом на постсоветском периоде.

На пути к достижению цели исследования поставлены следующие задачи:

- описать особенности исторического развития эвенков севера Читинской области, начиная с 20-х гг. XX в. по настоящее время;

- проанализировать тенденции современного этнодемографического, социально- экономического и культурного развития эвенкийского населения;

- дать детальное описание положения эвенков севера Читинской области на конкретных примерах оседлого и кочевого населения;

- выявить основные этапы трансформаций социально-демографической сферы, хозяйственного уклада, культурного облика эвенков;

- дать оценку последствий произошедших в эвенкийском обществе трансформаций и тенденций дальнейшего развития.

Задачи, связанные с описанием особенностей исторического развития и современного статуса эвенков, могут быть выполнены с помощью целенаправленного сбора полевых, архивных, статистических и других данных. Выполнение задач, предполагающих выявление основных этапов трансформаций общества, определение факторов и условий их протекания, и рассмотрение современных тенденций развития групп эвенков Читинского Севера, требует анализа полученных данных в свете существующих концепций этничности, теорий социокультурных и экономических трансформаций и др.

5. ТЕРРИТОРИАЛЬНЫЕ И ХРОНОЛОГИЧЕСКИЕ РАМКИ РАБОТЫ Географически в ареал исследования будут включены Канарский, Тунгиро-Олекминский и Тунгокоченский районы Читинской области, представляющие собой зону традиционного расселения локальных северных групп эвенков. Кроме того, в целях компаративного анализа положения северных читинских эвенков будут проводиться параллели с соседними локальными группами эвенков, населяющими юг Читинской области, районы Бурятии, Якутии, Иркутской и Амурской областей, а также с КМНС других субъектов РФ.

Хронологически работа охватывает советский и постсоветский1 периоды. В целях комплексности исследования в первой главе приводится общий очерк этнической истории эвенков Севера Забайкалья в XVII - ХГХ вв. Акцент в исследовании делается именно на изучении положения эвенков в постсоветский период и современных этнодемографических, социально-экономических и культурных процессы, протекающих среди рассматриваемой группы населения.

6. ИСТОЧНИКИ Использованные в исследовании источники и полученные из них сведения подразделяются на три категории: 1. опубликованные материалы, 2. архивные данные, 3. полевые материалы автора.

К опубликованным материалам относятся, прежде всего, этнографические описания конца XIX - начала XX вв. Например, в «Отчете о Витимо-Олекминской экспедиции для отыскания скотопрогонного пути из Нерчинского округа в Олекминский...» П.А. Кропоткина, несмотря на общий естественнонаучный характер работы, содержатся интересные сведения о расселении и межэтнических контактах витимо-олекминских эвенков с окружающими их народами [Кропоткин, 1873]. С.К. Патканов в «Опыте географии и статистики...» приводит статистические данные, касающиеся расселения, родового состава, естественного движения эвенкийского населения севера современной Читинской области [Патканов, 1906]. К этнографическим описаниям в определенной мере может быть отнесено и вступление к «Тунгусско-русскому словарю» Е.И. Титова, написанное автором и содержащие полезную информацию о численности, родовом составе и миграциях эвенков Витимо-Нерчинского района [Титов, 1926]. Большой объем информации, использованной в диссертационном исследовании, содержится в опубликованной литературе, написанной рядом российский и зарубежных авторов в XX - начале XXI вв. (подробнее см. рубрику «Степень изученности темы...»). -Р ил J-«t..clTV ° Другой вид опубликованных материалов, использованных в работе, включает статьи и заметки в периодических изданиях. Это, прежде всего, материалы, посвященные истории, этнографии и современным проблемам эвенков и опубликованные в еженедельной информационной газете «Канарская звезда», газетах «Северная правда» и в специальных приложениях к ним. Примечательно то, что авторами статей и заметок, написанных для перечисленных изданий, зачастую являются сами эвенки, что позволяет увидеть отношение эвенков к своей собственной культуре изнутри. Например, в приложении к «Северной правде», на эвенкийской страничке «Осикта», публикуются статьи о состоянии эвенкийской культуры и традиционного хозяйства, художественные произведения, написанные представителями национальной интеллигенции, директорами общин и «родовых хозяйств», начинающими эвенкийскими литераторами.

Еще один вид опубликованных материалов, использованных в работе, представляют собой данные статистических сборниковЛДСУ и Госкомстата. Эти сборники содержат данные о численности эвенков, о категориях их населения, о демографическом развитии этнических групп, о статусе их языков, полученные в результате государственных переписей населения [Итоги Всесоюзной переписи населения 1959 года..., 1962; Итоги Всесоюзной переписи населения 1970 года...; Национальный состав населения СССР, Союзных и автономных республик, краев, областей и национальных округов, 1973; Национальный состав населения РСФСР по данным Всесоюзной переписи населения 1989 г., 1990;

Население России. 2000. 9-ый ежегодный демографический доклад, 2001]. Ряд использованных статистических сборников регионального значения содержит более детальные данные о положении населения, в том числе эвенкийского [см. например, сб. Комитета здравоохранения Читинской области «Основные показатели здоровья и медицинского обслуживания населения Читинской области в 1998-2002 гг.», 2003].

К архивным данным относятся материалы, полученные в ГАЧО и, частично, в ГАРФ. Материалы, хранящиеся в ГАЧО, представлены отдельными документами, отражающими положение эвенков рассматриваемого региона в досоветский период [ГАЧО, ф. Р-517, оп.-1]. Большой объем информации также посвящен социально-демографическому, экономическому и культурному развитию рассматриваемых групп эвенков в период коллективизации и существования Витимо-Олекминского национального округа [ГАЧО, ф. ПО; ф. 116, оп.1]. Другой массив информации представлен сводными планами развития отраслей колхозной экономики северных районов в 1950 гг. [ГАЧО, ф. Р-772, оп.1], официальными документами, докладными записками и протоколами заседаний райисполкомов северных районов Читинской области в 1980 гг. [ГАЧО, ф. Р-927, оп.1], официальной информацией, справками, планами развития, подготовленными районными отделами культуры в 1970-80 гг. [ГАЧО, ф. Р-2283, оп.1]. Материалы ГАРФ, использованные в исследовании, включают общие данные Комитета Севера при ВЦИКе, иллюстрирующие положение коренных народов Севера РСФСР в 1920-х гг. [ГАРФ, ф. Р-Ф.3977]. Перечисленные архивные материалы используются диссертанткой в первой главе для описания положения коренных народов Севера и эвенков рассматриваемого региона, в частности, в советский период.

К материалам текущих архивов относятся информационные справки, предоставленные диссертантке комитетами экономики, здравоохранения и культуры Администрации Читинской области в ответ на специальные запросы, подготовленные Отделом Севера Института этнологии и антропологии РАН в 2000 и 2004 гг. Например, информация, предоставленная двумя областными комитетами - комитетом экономики и комитетом культуры - в 2000 г., включала таблицы, иллюстрирующие основные показатели демографического развития эвенков, данные об экологической обстановке в районах расселения коренного населения, сведения о площадях и статусе территорий традиционного природопользования, о поголовье оленей в Читинской области, о проведении праздников и культурных мероприятий, в которых участвовали эвенки [Комитет экономики Администрации ЧО, 27.06.2000; Администрация ЧО, Комитет культуры, 23.08.2000]. Информация областных комитетов здравоохранения и экономики за 2003-2004 гг. включала последние обновленные статистические данные о численности, географии расселения и удельном весе эвенков в общем населении севера Читинской области, об основных демографических показателях и уровне здоровья эвенкийского населения; а также сведения о национально смешанных браках, кочевом населении, состоянии традиционных отраслей хозяйства эвенков, о субъектах, ведущих деятельность на ТТП, об уровне безработицы, об образованности эвенкийского населения и статусе эвенкийского языка, о деятельности культурно-просветительских организаций на севере Читинской области [Комитет здравоохранения 40,12.04.2004; Комитет экономики 40,28.04.2004].

Дополнительная статистическая информация из текущих архивов также была предоставлена диссертантке в учреждениях районного уровня, в частности, в Отделе культуры Администрации Каларского района. Информация Отдела культуры состоит из сводных таблиц, содержащих показатели деятельности районных учреждений культуры за 2000-2002 гг., сведения об исполнении бюджета в сфере культуры, данные о руководителях местного самоуправления, показатели работы и посещаемости культурных учреждений [Отдел культуры Каларского района, 2002].

Данные текущих архивов, собранные диссертанткой на местном уровне, представлены информацией Администрации Чапо-Ологского сельского округа. Эта информация содержит демографические показатели, показатели занятости, уровня благосостояния, состояния природных ресурсов традиционных отраслей хозяйства, показатели обеспеченности местного эвенкийского населения объектами социальной инфраструктуры и культурными заведениями [Управление экономики Каларского района, Чапо-Ологский с/округ, 29.04.2003].

Текущие архивы других государственных и общественных организаций, а также частных лиц включают отчеты, заявления, заключения и справки. Например, в годовых отчетах культурно-досуговых учреждений, предоставленных Отделом культуры Каларского района, содержится полезная информация о технической базе, видах деятельности, подготовке кадров культурных учреждений района, о работе с различными группами населения, о деятельности кружков и любительских объединений, о художниках и мастерах декоративно-прикладного творчества [Отчет КДУ Каларского района за 2003 год, 2003]. Отчет отдела краеведения и туризма Каларского краеведческого музея включает описание мероприятий по изучению культуры и истории края, в которых участвуют дети эвенков [Отдел краеведения и туризма. Отчет о проделанной работе за 2002 г., 2003]. В отчетах ЦНК содержатся ценные данные о формах и методах работы с эвенками, о праздновании традиционных эвенкийских праздников, о проведении выставок и конкурсов песенно танцевального и декоративно-прикладного искусства эвенков, о работе любительских клубов и кружков по изучению фольклора, языка, творчества эвенков [Годовой отчет ЦНК за 2002 г., 2003; Отчет ЦНК за 2003, 2004]. Среди материалов, извлеченных из текущих архивов АКМНС в Читинской области, автор анализирует документы (например, перечень строек, перечень мероприятий), касающиеся реализации ФЦП «Экономическое и социальное развитие коренных малочисленных народов Севера до 2011 года». В работе также рассматриваются и анализируются письма и обращения АКМНС и районных администраций, адресованные Губернатору Читинской области, с просьбой об оказании помощи эвенкийскому населению. Из текущих архивов других объединений и частных лиц диссертантка анализирует документы общины «Геван» - устав, свидетельство о государственной регистрации, сведения о профессиональной подготовке специалистов общины, заявления общины об отводе ей территорий традиционного природопользования, заключения Администрации Каларского района, Чарского Лесхоза, районного Комитета экологии и прочие документы, сопровождавшие процесс регистрации общины и выделения ей земельных участков.

Полевые материалы были собраны диссертанткой в ходе полевых работ в Каларском районе Читинской области в составе Международной комплексной экспедиции на север Забайкалья (в 1998-2000 гг.) и самостоятельно (в 2002-2004 гг.), при поддержке РГНФ (грант №02-01-00418а) и Читинского государственного университета. За время полевого сезона 1998 г. (6 недель) диссертантка впервые посетила поселки Новая Чара и Чапо-Олого, село Чара, где были установлены контакты с будущими информаторами, а также приняла участие в комплексном изучении заброшенных поселений эвенков на р. Чина (приток р. Калар) и на Чкаловских озерах. В 1999 г. в течение 1 недели диссертантка участвовала в проведении интервью и опросов эвенкийского населения поселков Чапо-Олого и Новая Чара; еще 3 недели диссертантка провела на действующем летнем поселении эвенкийской семьи Ильдиновых на р. Сень, участвуя в проведении интервью с членами хозяйства, а также непосредственно в оленеводческих мероприятиях, охоте, выделке шкур и др. повседневных занятиях. В 2002 г. на протяжении 3 недель диссертантка вновь находилась на поселении на р. Сень, самостоятельно проводя интервью с эвенками, занимаясь этнографической фото- и видеосъемкой; еще 1 неделю диссертантка провела в одном из самых труднодоступных мест проживания эвенков - в сГЙредний Калар, где проводились интервью с эвенками. В 2002 г. в течение 3 недель диссертантка работала среди эвенков и старожилов поселков Новая Чара, Чапо-Олого и сел Чара, Кюсть-Кемда. В 2003 г. за 4 недели полевых работ диссертантке удалось провести дополнительные интервью в поселках Новая Чара и Чапо-Олого, а также побывать в пос. Куанда и с. Неляты, расположенных в южной части района. Кроме этого, диссертантка совершила поход на эвенкийское оленеводческое стойбище на р. Сюльбан (приток Куанды/Конды), провела интервью с членами этого хозяйства. В 2004 г. за две недели диссертантка побывала в пос. Новая Чара, с. Чара, пос. Чапо-Олого, а также посетила летнее поселение оленеводов общины «Геван» на р. Читканда (приток Калара). Таким образом, полевые исследования в сумме по своей продолжительности составили 23 недели. По ряду причин все полевые сезоны приходились на летний период.

Полевые источники и полученные в результате полевых исследований данные в свою очередь могут быть подразделены на несколько групп (по значимости): данные интервью; полевые тетради и дневники автора; материалы нехозяйственных книг; статистические данные и официальные документы; фото- и видео-материалы.

Основой исследования современного положения эвенков Читинского Севера послужили материалы, полученные в ходе проведения интервью с эвенкийским и неэвенкийским населением поселков и таёжных поселений, с представителями национальной интеллигенции и культурными лидерами, с сотрудниками культурных и других учреждений, , занимающихся проблемами эвенков, с официальными лицами. Всего было проинтервьюировано более 50 человек: часть интервью была зафиксирована на аудио-пленку (более 30 ч. звучания), другая часть - законспектирована в полевых тетрадях (около 100 страниц). Полевые дневники и тетради диссертантки являются еще одним видом полевых источников. В них указаны точное время и расписание исследований, зафиксированы даты и места встреч и интервью с информаторами, законспектированы некоторые интервью, записана информация и впечатления, полученные в процессе включенного и простого наблюдения. В целом тетради и дневники позволяют восстановить последовательность, даты и детали событий, происходивших во время полевого сезона, записать данные, которые не могли быть зафиксированы каким-либо другим способом.

Материалы похозяйственных книг являются дополнительным способом получения информации о социально-экономическом, культурном, образовательном, семейном, профессиональном статусе местного населения. Например, изучение похозяйственных книг пос. Чапо-Олого и Нелят позволило диссертантке получить необходимые данные о национальном составе поселков и количестве национально смешанных браков, о занятости и семейном статусе эвенкийского населения, об общем состоянии и технической оснащенности традиционных отраслей и личного подсобного хозяйства эвенкийских семей в этих поселках.

Статистические данные и официальные материалы, которые также частично собирались в полевых условиях, были описаны выше.

Еще один вид полевых источников составляют фото- и видео- материалы, которые, могут использоваться для восстановления каких-либо событий/мероприятий, для иллюстрации описаний предметов материальной культуры и быта эвенков.

7. МЕТОДИКА И МЕТОДОЛОГИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ ti Методология настоящего исследования включает две группы методов применяющиеся на двух последовательных стадиях выполнения работы: 1. методы сбора и первичной обработки полевых, архивных, статистических, официальных и др. материалов, 2. методы анализа и интерпретации полученных и частично обработанных данных в контексте рассматриваемых теорий и концепций.

Первая группа методов включает известные в этнологии, социологии и социокультурной антропологии методы получения информации: включенное наблюдение, опрос, интервью, ведение полевых дневников, работу с похозяйственными книгами, сбор статистических данных и официальных документов, фотосъёмку. Эти методы достаточно хорошо описаны как в отечественной [см. Громов; 1966, «Этнография и смежные дисциплины...», 1988], так и в зарубежной литературе [Ferraro, 1998; «Encyclopedia of Social and Cultural Anthropology", 1996]. Однако, на практике их использование в каждом конкретном случае имеет свои особенности.

Особенностью включенного наблюдения являлось участие в повседневной жизни -собраниях, хозяйственных и культурных мероприятиях — эвенков и одновременно сохранение дистанции между отдельным коллективом/индивидом и диссертанткой. Первое условие осуществлялось путем предварительного согласования действий диссертантки, например, помощи в доении важенки или разжигании дымокуров, с главой коллектива, в данном случае оленеводческого хозяйства, а также путем ненавязчивого естественного поведения, искренней заинтересованности в участии в том или ином процессе и способности к усвоению новых навыков и знаний. Второе условие соблюдалось, например, с помощью отдельного проживания/ возможности отдельного проживания (от изучаемой группы людей) в случае необходимости. Например, в поселках диссертантка проживала в школах, клубах или других общественных учреждениях, что позволяло, с одной стороны, избегать неудобств и материальных затрат принимающей стороны, которые повлекло бы за собой достаточно длительное пребывание диссертантки, например, в многодетной эвенкийской семье, с другой стороны, ни коим образом не ограничивало общения с местным населением, «имеющим все

права» на посещение школы или клуба. Приходя на таёжные стойбища и поселения оленеводов, диссертантка также «на всякий случай» имела при себе палатку.

Опрос был важным методом сбора общей информации при первом посещении поселков. В ходе опроса собирались, как правило, общие сведения о поселке, о его жителях, определялись ключевые информаторы, с которыми далее проводились интервью на заданные темы. Это метод играет особенно важную роль при краткосрочном пребывании в поселке или на поселении и позволяет в сжатые сроки охватить максимальное количество людей.

Интервью было следующим шагом работы с населением после опроса. Интервью с информаторами проводились по заранее составленным вопросникам и носили открытый у " либо полуформализованньїй характер в зависимости от ситуации и целей. При проведении интервью диссертантка руководствовалась двумя стратегиями. Во-первых, с целью получения полной информации и достижения репрезентативности и многоаспектности материала, все информаторы делились на несколько групп: 1. эвенки (около 30 чел.), 2. иноэтничное население поселка/ поселения (6 чел.), 3. представители эвенкийской национальной интеллигенции, культурные лидеры эвенков (5 чел.), 4. сотрудники учреждений, занимающихся проблемами эвенков (3 чел.), 5. официальные лица, представители органов власти (3 чел.). Самой большой является первая группа, включающая эвенков - «рядовых» жителей поселков и стойбищ, интервью с которыми проводилось в форме открытой беседы по общему вопроснику, структура которого в целом отражает структуру диссертации. Интервью с иноэтничным населением означало беседу со старожилами поселков (русскими, бурятами, якутами, представителями других национальностей), а также «не-эвенкийскими» жителями таёжных поселений, занятыми в оленеводстве и других традиционных сферах, по упомянутому выше вопроснику. Следующей по численности группой были представители национальной интеллигенции и культурные лидеры, с которыми проводились открытые/полуформализованные интервью по вопросникам, включавших кроме общих тематических блоков специальные вопросы (например, о роли культурных лидеров в жизни эвенков; о понимании термина «самоуправление» и т.п.). К этой группе относились президент региональной АКМНС, директора общин и «родовых хозяйств», руководители творческих коллективов эвенков. В группу сотрудников учреждений, занимающихся проблемами эвенков, входили сотрудники и директора местных школ, сельских домов культуры, сельских администраций, библиотек, музеев, центров, представленные как эвенками, так и русскими и другими национальностями. С ними проводились полуформализованные интервью по специально составленным вопросникам (для представителей каждой из сфер составлялись специализированные вопросники). В нескольких случаях, когда информаторы входили одновременно в группу культурных лидеров и сотрудников местных учреждений, проводилось два отдельных либо одно комбинированное интервью. И, наконец, в группу проинтервьюированных официальных лиц вошло 3 человека: глава начальник Отдела культуры Администрации Каларского района, глава Чапо-Ологского сельского округа, мэр пос. Куанда и с. Неляты. Беседа с ними имела, как правило, формализованный характер и проводилась по специально составленным (для каждого в отдельности) вопросникам. Во-вторых, при проведении интервью информаторы, особенно, в первой и второй группах, подразделялись на ключевых и второстепенных. Так, при предварительном обследовании поселков / поселений и опросах местных жителей выделялись ключевые информаторы, с которыми затем проводились глубинные интервью. Беседы с второстепенными информаторами проводились при наличии дополнительного времени, с целью выяснения отдельных нераскрытых вопросов либо проверки/сравнения данных, полученных от ключевых информаторов. W

9 Большое внимание во время полевых работ уделялось ведению дневников и тетрадей В дневники записывались все наблюдения и впечатления, полученные исследователем во время участия в каких-либо социально значимых событиях, хозяйственных и культурных мероприятиях или от наблюдения за ними. В тетрадях фиксировалась вся остальная информация - некоторые интервью в полном объеме (при отсутствии аудиозаписи) либо в форме конспекта, некоторые статистические и другие данные и сведения. При последующем анализе информации дневники и тетради служили дополнительным источником данных, позволявшим восстановить детали проводимых полевых исследований, интерпретировать имеющуюся информацию.

Работа с похозяйственными книгами играла роль вспомогательного, а иногда основного метода, позволявшего выявить некоторые отсутствующие статистические данные, а также проверить сведения, полученные от информаторов. Однако работа с помозяйственными книгами не всегда являлась эффективным методом полевых исследований из-за отсутствия или неполноты данных, описывающих многие параметры, и поэтому применялась лишь в комплексе с другими методами.

Сбор статистических данных и официальных документов представлял собой важный метод сбора официальной информации, описывающей положение этнической группы, в данном случае, эвенков, извне. Сбор этих данных в полевых условиях проводился через непосредственное знакомство с информаторами - сотрудниками поселковых администраций АКМНС и других учреждений, владеющими необходимой информацией. Полученные в результате данные играют важную роль при сравнении их с данными из других источников -из других статистических источников, из интервью - и при анализе общей ситуации с целью получения объективного представления о ней. Фотосъемка сопровождала все этапы полевой работы и дополняла перечисленные выше методы. В результате шести экспедиций на север Читинской области, диссертантом был накоплен фотоархив, включающий более 500 снимков информаторов, предметов материальной культуры, хозяйства и быта, построек и поселений эвенков, связанных с традиционными занятиями (охотой, оленеводством), проведением общественных, праздничных и культурных мероприятий с участием местного эвенкийского населения и др.

Для интерпретации и анализа полученных материалов в настоящей работе были использованы такие подходы и методы, как сравнительно-исторический, историческая реконструкция, междисциплинарный.

Даная работа представляет собой пример историко-этнологического исследования. Традиционные для отечественной науки методы интерпретации полевых, архивных, статистических и других материалов, применяемые в данном исследовании, вписываются в рамки исторической этнологии - одного из разделов этнологии и социальной антропологии, изучающего происхождение и формирование этносов, а также эволюцию форм общественного и хозяйственного уклада и культуры народов [Этнография и смежные дисциплины..., 1988; Vansina, 1973]. В рамках советской этнографической школы историческая этнология изучала, преимущественно, этногенез, этническую историю народов, формирование хозяйственно-культурных типов и историко-этнографических областей. В постсоветский период и в настоящее время акцент в историко-этнологических и

, Г антропологических исследованиях делается на современных этнических процессах и

С Ьй—у . 1 у( реконструкции сравнительно недавнего прошлого [Дробижева, 2003; Мультикультурализм и трансформация постсоветских обществ, 2002; Тишков, 2003]. В этом свете настоящая работа не является исключением и представляет собой анализ, прежде всего, современных этнокультурных процессов, протекающих среди эвенков рассматриваемого региона, дополненный очерком советской истории этих этнических групп.

Одним из самых распространенных общих методов исторической этнологии и социокультурной антропологии является сравнительно-исторический/кросс- культурный/компаративный метод, суть которого состоит в выявлении общего и особенного в развитии народов и культур путем сравнения заданных параметров. [Этнография и смежные дисциплины..., 1988: 212]. Сравнительно-исторический метод применяется в данной работе, преимущественно, для привлечения и анализа данных по истории и современному положению локальных групп эвенков других регионов, а также других коренных малочисленных народов Российского Севера в первой и второй главах. С позиций междисциплинарного подхода в данной работе анализировались проблемы, рассматривающиеся специалистами двух и более областей. К таким проблемам относятся, например, демографическое развитие и уровень здоровья, социально-экономическое положение и традиционное природопользование в условиях рынка, сохранение языка и культуры эвенков.

Особое внимание в данной работе было уделено изучению трансформационных процессов в эвенкийской среде на микроуровне. Данная стратегии организации этнографического материала использовалась в третьей главе, где советская история и современные процессы, протекающие среди эвенков Читинской области, детально и «изнутри» (т.е. самими информаторами) описываются на двух конкретных примерах -поселковой семьи и охотничье-оленеводческой общины эвенков.

8. АПРОБАЦИЯ РАБОТЫ

Положения настоящего исследования, а также результаты полевых работ легли в основу докладов автора на ежегодной научно-практической конференции кафедры философии РАН «Философское осмысление судеб цивилизаций» (Москва, 2002), на круглом столе «Проблемы региональной этнической политики» (ЧГУ, Чита, 2003), на V Конгрессе этнографов и антропологов (ОмГУ, Омск, 2003), на международной научно-практической конференции «ЧУМ-4» (ГПА, С. Петербург, 2004). Материалы докладов на перечисленных конференциях впоследствии были опубликованы в виде тезисов и/или статей.

Кроме публикаций, основанных на докладах и выступлениях автора, в последние годы вышел ряд статей, дополняющих высказанные ранее идеи, привлекающих новые полевые материалы и освещающих те или иные аспекты представленного исследования [Поворознюк, 2001; 2002; 2003а; 20036; 2005; Povoroznyuk, 2005.

9. СТРУКТУРА И СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ Структура настоящего исследования отражает особенности принятых в ней подходов и методов организации материала. Во Введении раскрывается степень изученности темы, определяются актуальность и особенности работы, формулируются предмет, объект, цель и задачи исследования, описываются его источниковая база и методологические основы, излагаются структура диссертации и апробация основных положений работы. В первой главе дается очерк социально-экономического и культурного развития эвенков севера Читинской области в советский период: рассматриваются основные этапы расселения и этнической истории, особенности природопользования и хозяйствования эвенков при социализме. Во второй главе приводится анализ социально-демографических, экономических и культурных трансформаций, повлиявших на развитие эвенков севера Читинской области в постсоветский период: рассматриваются основные социальные и этнодемографические характеристики эвенкийского населения, анализируются современное состояние хозяйства и основные социально-экономические проблемы эвенков, рассматриваются особенности процесса «культурного возрождения». В третьей главе рассматриваются примеры социокультурной адаптации и практик природопользования эвенков в современных условиях: сравниваются история, современное социально-экономическое и культурное положение и мировоззрение эвенкийской семьи, проживающей оседло в поселке и оленеводческой общины эвенков, ведущей полукочевой образ жизни. В Заключении подводятся итоги исследования согласно поставленным задачам. Приложение содержит список художников, ремесленников и мастеров декоративно-прикладного творчества эвенков Каларского района, список информаторов, список сокращений.

Расселение и этническая история

Среди коренных народов Сибири и Дальнего Востока эвенки представляют собою одну из самых многочисленных и широко расселенных этнических общностей. На протяжении своей многовековой этнической истории этот народ освоил гигантскую территорию от левобережья реки Енисей на западе, дрОхотского_моря и заполярной тундры на севере и бассейна реки Амур и Сахалина на востоке. По итогам переписи 2002 г. общая численность эвенков в Российской Федерации составляет более 35000 человек2, однако в соотношении с общим населением доля коренного эвенкийского населения в упомянутых регионах невелика. Таким образом, при сравнительно небольшой численности и значительной территории расселения площадью около 7 млн. км 2 эвенки являются народом с одной из самых низких плотностей населения в мире.

В результате дисперсного расселения и многочисленных миграций в различных регионах Российского Севера и Дальнего Востока сложились различные по своим этнонимам, антропологическим типам, родовому составу, языку, хозяйственному укладу и образу жизни локальные (субэтнические) группы эвенков. С XVII до середины XX вв. общераспространенным названием эвенков был этноним тунгусы. Г. М. Василевич, пытавшаяся проследить этимологию этого этнонима, подчеркивала древность корня -тун (-тан), переводимого как «человек», «люди», и указывала на суффикс -гус (-гар, -гир) как на маркер, служивший для обозначения родоплеменной принадлежности у алтайских народов [Василевич, 1969: 10]. В настоящее время под тунгусами подразумеваются два тунгусоязычных народа - эвенки и эвены, а общепринятым этнонимом более многочисленного из них является самоназвание эвенки («люди»). Происхождение этого этнонима исследователи пытались сопоставить с историческим этнонимом уванъ, который предположительно обозначал оленеводческое население верховьев Витима в V-VII вв. [Туголуков, 1980: 157]. Одновременно отдельные локальные группы эвенков имеют такие названия и самоназвания, как бирары («поречане»), проживающие в верховьях Олекмы и восточнее, солоны («жители верховьев рек»,), населяющие Монголию, илэ («люди») - эвенки Катангского района и восточной части Эвенкийского АО, хундышалы/ хунникалы - (букв. «хозяева собак»,), расселившиеся на Нижней Тунгуске, хамнеганы/хамнегане, манегры, килены и другие этнонимы, восходящие к названиям отдельных эвенкийских родов (например, к родам Хамнеган (иройские эвенки), Манегир (зее-амурские эвенки,), Килен охотские эвенки [Василевич, 1969:10-12; Долгих, 1960:347].

Наиболее распространенным этнонимом оленных эвенков севера Забайкалья и Читинской области является самоназвание орочоны, зафиксированное еще в XII в. Существует распространенная версия этимологии этого этнонима, согласно которой орочон переводится как «оленный человек» (от эвенкийского корня орон — «домашний олень» и суффикса -чен, -чол - «человек, житель»). Г. М. Василевич также предположила, что этноним орочон произошел от названия местности Оро, расположенной в верхних правых притоках Амура, путем добавления того же суффикса -чен, -чол («человек, житель»), изначально переводился как «житель местности Оро» и не имел отношения к оленеводству. Позднее это название было распространено на всех оленных эвенков Амурской области и Северного Забайкалья [Василевич, 1969: 12; 1964: 8]. В настоящее время эвенки севера Читинской области употребляют этноним орочоны в значении «оленьи люди», «оленеводы», наряду с общим (суперэтническим) этнонимом эвенки.

По антропологическому типу среди эвенков и эвенов выделяются три основных группы: байкальский тип (эвенки Прибайкалья, северной Якутии и Северного Забайкалья), катангский тип (эвенки бассейна Енисея и Таза), центральноазиатский тип (южные группы). Эти типы, выделенные и описанные советским антропологом Левиным, являются результатом межкультурных контактов пра-тунгусского и собственно тунгусского населения и сложных этногенетических процессов, приведших к формированию различных групп эвенков [Левин, 1957: 8-9; 1960: 4-5]. Так, по мнению исследователя, к наиболее древнему палеоазиатскому населению восходит байкальский антропологический тип, характерный, в частности, для эвенков севера Читинской области, что косвенно свидетельствует о нахождении очага образования эвенкийского этноса в зоне, прилегающей к Байкалу [Левин, 1958:198-200].

Формирование родового состава локальных групп эвенков также было тесно связано с этногенетическими процессами, перемещением пра-эвенкийских племен и межэтническими взаимодействиями на территории расселения эвенков. Например, объединение монгольских племен и образование государства монголов в XIII в. способствовали усилению миграций забайкальских и прибайкальских племен и народов на север. В этот период в Забайкалье отмечалось присутствие тюркоязычного племени оленеводов мекри или бекри, которые, по мнению исследователей, являлись предками эвенков рода Вокрай (Вакурай, Бекерей) [Василевич, 1960: 17; Туголуков, 1980: 161-162]. В состав монголов также входили некие джалаиры, этноним которых может соотноситься с названием эвенкийского рода Илогир [Туголуков, 1980: 161-162]. Аналогично прослеживаются этногенетические связи других эвенкийских родов с их пратунгусскими предками: так, например, ветвь джалаиров Куркин коррелирует с тунгусским родом Куркагир; народ байегу, вероятно, положил начало эвенкийскому роду Баягир; тюркские корни прослеживаются у родов Дуликагир, Сартол, Узон, Каранут. Более поздние монгольские группы в составе тунгусов образовали в Прибайкалье и Южном Забайкалье роды Ангутский, Галъдегир, Гучитский, Тукчинский, Тумандинский, Улят [Туголуков, 1980:164].

Последующие этапы расселения тунгусов относятся к XIX - началу XX вв. и связаны с миграциями в северо-восточном направлении - к Охотскому морю, на Нижний Амур и Сахалин и формированием эвенов {ламутов - «поморцев»). Так, активное участие в освоении высоких широт к востоку от Лены, вероятно, принимали представители родов Чалъчигир/Чилъчигир, Киндигир/Кындигир, Самагир/Шамагир [Туголуков, 1980: 167-168]. Родовой состав эвенков Нижнего Амура в конце XIX - начале XX вв. включал представителей родов Бута/Быта, Лалигир, Эдян/Ыдян/Эжанского, Макагир и др. [Смоляк, 1975: 146-147]. Эвенки севера современной Читинской области в начале XX в. были представлены, преимущественно, родами Бултэгир, Туруягир, Лакшикагир/Лаксыкагир, Катчин, а также - Самагир/Шамагир, Чильчагир/Чальчигир, Киндигир/Кындигир, Кокогир [Титов, 1926: VI-VII].

Локальные группы эвенков также существенно различаются между собой по хозяйственному укладу и образу жизни. У большинства эвенков хозяйство носит комплексный характер, однако в жизнеобеспечении одних групп доминирующую роль играют охота, оленеводство, предполагающие кочевой образ жизни, а в хозяйстве других -рыболовство, скотоводство, земледелие и другие отрасли, приводящие к оседлости. Так, например, по подсчетам В.А. Туголукова уже в XVII в. из 39,4 тыс. эвенков было 19,4 тыс. оленеводов, 16,6 тыс. скотоводов и 3,1 тыс. безоленных эвенков, единственным домашним животным которых была собака [Туголуков, 1982: 129-130]. Уже к XVI-XVII вв. эвенки-оленеводы освоили правые притоки Енисея, Ангару, Подкаменную и Нижнюю Тунгуски, Прибайкалье и Приангарье. В этот же период в Южном Забайкалье жили эвенки, которые к приходу русских, помимо традиционных занятий - охоты и оленеводства, разводили лошадей и другой домашний скот, что было результатом монгольского, а позднее -бурятского влияния [Туголуков, 1982: 147-148]. Эвенки, потомки которых сегодня населяют север Читинской области, мигрировали в Северное Забайкалье на поздних этапах своего расселения - в XVII-XIX вв. [Шубин, 1973: 74]. По свидетельствам исследователей начала XX в., основными занятиями эвенков-орочонов, кочевавших в это время в бассейнах рек Шилка, Витим, по склонам Яблонного хребта, были оленеводство и охота [Патканов, 1906: 10-11; Титов, 1926, VII; Shirokogoroff, 1929:26-38].

Природно-климатические факторы и заселение Северного Забайкалья

Основной ареал расселения изучаемых групп эвенков Читинской области относится к Северному Забайкалью, которое представляет собой регион, характеризующийся ультраконтинентальным климатом и сложными для жизнедеятельности человека природными условиями. Большое влияние на заселение и хозяйственную деятельность здесь оказали значительная пространственная дифференциация, сложное орографическое строение территории, повсеместное распространение вечной мерзлоты. Эти факторы также определили разнообразие ландшафтов региона, образующих комплексы сочетающихся тундрового, таёжного и степенного типов природной среды. Основной природный фон создают ландшафты Северозабайкальского горного, гольцово-лиственнично-таёжного внутриматерикового регионального типологического комплекса; особый класс Северо- азиатских гольцово-таёжных ландшафтов представлен фрагментами горной тундры среди тайги. Южная граница современного расселения эвенков проходит между системами природных комплексов остепненного характера и горной тайги [Традиционное ..., 1995: 36-38].

Северное Забайкалье характеризуется суровыми климатическими условиями, по ряду показателей сходными с условиями Крайнего Севера. Основными признаками ультраконтинентального климатического пояса, к которому относится регион, являются большие амплитуды колебания температуры воздуха и атмосферного давления в течение суток и года, обилие солнечного сияния, неравномерное выпадение осадков, большая сухость воздуха в котловинах и относительная влажность в горах [Недешев, 1981: 16]. Лето на севере Забайкалья длится около 42 дней, в то время как средняя продолжительность зимы составляет 8-10 месяцев. Летом средняя температура составляет +10 С на возвышенностях и +18 С в долинах, где дневные температуры поднимаются до 30-35 С. Зимой температура понижается до -40 С в долинах и до -25 С на возвышенностях. Абсолютный минимум температуры воздуха зимой был зарегистрирован зимой на прииске им. XI лет Октября и составил -64 С. Осадки распределяются неравномерно, их средний уровень на всей территории составляет 200-500 мм в год. Примерно половина запаса осадков выпадает в июле-августе [География Канарского района, 2002: 57-63].

В рельефном отношении север Забайкалья является частью горного ландшафта, который граничит с центрально-азиатской степью на юге и Сибирским Плоскогорьем на севере. Основная часть горных массивов сформировалась в архейскую, протозойскую и, частично, палеозойскую геологические эпохи. Горные системы севера Забайкалья представлены двумя основными горными хребтами - Удоканом и Кодаром (эв. камень, скала), которые простираются с юго-запада на северо-восток и в высоту достигают отметки 2700-2800 м (самая высокая вершина Кодарского хребта — пик БАМ - 3073 м) [География..., 2002: 47]. Для северных районов Читинской области, входящих в область Станового нагорья, характерна высокая тектоническая подвижность. Часть Удоканского хребта отнесена к сейсмическому району с вероятной максимальной силой землетрясений большой мощности - от 8 балов и выше [Недешев, 1981: 131-132].

Геолого-морфологические особенности Канарского района способствовали формированию значительных запасов минеральных ресурсов. В Кодаро-Удоканской зоне наиболее крупным и стратегически важным является Удоканское месторождение меди, которое по запасам сырья (20 млн. т.) занимает второе место в России (после Норильского). При среднем содержании меди в 1, 53% в рудах месторождения попутными компонентами являются серебро, золото, железо, сульфидная сера и т.д. Перспективными для развития региона также являются Сакуканское месторождение сынныритов, залежи медноникелевых руд (р. Чина), каменного угля (р. Апсат, р. Читканда) [География..., 2002: 28-30].

Север Читинской области характеризуется хорошо развитой сетью поверхностных и подземных вод. Большинство рек относится к бассейну стока Северного Ледовитого океана, куда все текучие поверхностные воды попадают через Лену и её правые притоки - Витим и Олекму. Витим является крупнейшей рекой севера Читинской области, вдоль притоков которой проходили кочевые маршруты эвенков. Он берёт начало в Бурятии, протекает в границах Читинской области на протяжении 960 км и является важной транспортной артерией северных районов. Правый приток Витима, горная река Калар протяженностью 500 км, дал название многим географическим объектам севера Забайкалья - одному из районов Читинского Севера, горному хребту, эвенкийскому поселку. Еще один правый приток Витима - р. Куанда (Конда) - вытекает из оз. Леприндокан и составляет 200 км в длину. Р. Чара - левый приток Олекмы - вытекает из оз. Большое Леприндо и, петляя в горных ландшафтах Каларского района, уходит в Якутию до своего впадения в Олекму. Помимо порожистых рек, стратегическое значение в освоении Читинского Севера эвенками играли такие крупнейшие озера, как Ничатка (40,5 кв. км), Большое Леприндо (17,2 кв. км), Леприндокан (11,7 кв. км), Большой Намаракит (11,8 кв. км). Насыщенные кислородом, пресноводные реки и озера севера Читинской области являлись важным природным ресурсом и имели большое значение как для формирования природных ландшафтов, так и для хозяйственной деятельности коренного населения [География..., 2002: 65-67].

На схемах ботанического районирования север Забайкалья относится к горнотаёжной зоне, включающей в свою очередь горно-таежный (на высоте 1100-1400 м), предгольцовый (1400-1800 м) и гольцовый растительные пояса (выше 1800 м). Зональная лесная растительность представлена среднетаежным комплексом, где основной лесообразующей породой является лиственница даурская. В лиственничном лесу в пределах высот до 1000 м на моренах и надпойменных террасах встречаются примеси берёзы. В этом поясе распространены боры с подлеском из рододендрона даурского и ольховника кустарникового. На высотах 1400-1700 мм для растительности характерны лиственница, береза Миддендорфа, кедровый стланик, ольховник, рододендрон и береза тощая, в наземном покрове типичны лишайники и мхи. В гольцовом поясе, расположенном выше 1400-1800 мм, господствует высокогорная тундра: лишайниковые, кустарниковые, дриадовые и осоко-моховые виды растительности. К незональному типу растительности, расположенному в наиболее пониженных частях межгорных котловин, относятся заросли кустарниковых берез (ерники). Другой незональный тип растительности занимает небольшие участки в поймах рек Витима, Куанды, Чары и Калара и представлен вейничковыми и разнотравно-злаковыми лугами с обилием цветов редких видов [География..., 2002: 76-79].

Читинский Север, расположенный в полосе горной тайги, отличается большим разнообразием животного мира. Фауна охотничье-промысловых млекопитающих и птиц в рассматриваемом регионе представлена более чем 40 видами, типичными для сибирской тайги с включением отдельных представителей южно-азиатского (кабан, барсук, солонгой, светлый хорек) и берингийского (снежный баран, черношапочный сурок) типов, а также интродуцированных видов (ондатра и американская норка). Основу охотничьего промысла эвенков традиционно составляли наиболее распространенные здесь виды млекопитающих -северный олень, лось, изюбрь, соболь, белка и т.д. Численность нетипичных видов в настоящее время низка, а промысел ряда из них запрещен. Собственные ресурсы водоплавающей дичи невелики и могут представлять определенное значение лишь на отдельных участках. Пространственное распределение населения отельных популяций животных крайне неравномерное. К видам со сплошным распространением (убиквисты) относятся единицы, например, горностай, ласка, обитающие практически во всех ландшафтах. Ряд видов (соболь, белка, лось, кабарга, глухарь, рябчик) в своей жизнедеятельности тесно связан с различными условиями и поэтому также широко распространен. Некоторые виды локально распространены и зависят целиком от конкретных местообитаний (снежный баран, черношапочный сурок). У южно-азиатских видов в пределах Забайкалья проходят границы ареалов, поэтому они редки и могут встречаться только в возможных для них местообитаниях [Традиционное..., 1995: 60-61].

Анализ современной этнодемографической ситуации

В постсоветский период расселение, национальный состав населения, демографическая ситуация и межкультурные взаимодействия на территории проживания эвенков севера Читинской области претерпели ряд изменений - от негативных тенденций (ухудшение состояния, а зачастую разрушение важных звеньев социальной инфраструктуры, высокая смертность, низкий уровень здоровья и межэтническая напряженность и т.д.), в основном, в годы перестройки до относительной стабилизации социальных сферы в последнее время.

Некоторые из опрошенных эвенков могут вспомнить свою родовую принадлежность или принадлежность своих родителей. Эвенки, населяющие сегодня Каларский район, являются потомками объякученных родов Ынгылас/Ингелас/Инелас (к нему относится фамилия Курбалтуновы), Метакар (Габышевы), Якоткар (Мальчакитовы), а также распространенных в Восточной и Средней Сибири и на ДВ родов Нямагир (Сынгалаевы) и Киндигир, и других родов - Букачат/Букачар (Павловы), Кэнгэя (Кузьмины), Лексигичи (Урпиуловы), Ламокоткар (Кирилловы), Нагагэн (Павловы), Чикагыт (Трынкины), Чакиткар (Трынкины), Чанниткар (Павловы), Улчкиткар (Чекундаевы), Лаксыкаир/Лакшикагир (Максимовы). В Чапо-Олого, который традиционно считается поселком с заметным якутским влиянием, проживают потомки родов Метакар, Якоткар, Нямагир, Ынгылас, Букачат, Чакигыт, Чакиткар. В с. Кюсть-Кемда проживают, в основном, эвенки родов Кэнгэя, Лаксыкаир. Фамилию Кирилловых - потомков рода Ламокоткар - носит почти половина жителей эвенкийского с. Средн. Калар. В с. Неляты, где еще в советский период проживали представители объякученных эвенкийских родов, сегодня основную часть немногочисленного эвенкийского населения составляют метисы, рожденные в якутско-эвенкийских или русско-эвенкийских семьях и не помнящие своей родовой принадлежности по эвенкийской линии [ПМА, 2003].

Сегодня в подавляющем большинстве случаев самоназвание эвенков севера Читинской области основано не на родовой, а на л е»шэтнической принадлежности людей к эвенкийскому этносу. Основными вариантами самоназвания являются эвенк для мужчин и эвенка (но не эвенкийка!) для женщин и орочон/орочонка соответственно. Сами эвенки не могут четко объяснить, на чем основаны различия между этими двумя самоназваниями. По нашим наблюдениям, орочонами чаще называют себя эвенки, непосредственно связанные с оленеводством (от эв. орон - домашний олень) или являющиеся потомками оленеводов. Также употребляется этноним тунгусы.

Происхождение названия эвенки не помню. Просто народ сам себя так назвал. Иногда нас называют орочонами, но мы не орочоны, орочоны живут где-то в других местах. Есть и название тунгусы. Здесь местные нас вообще якутами называют, но я говорю, что якуты живут в Якутии, утверждает эвенкийка из пос. Чапо-Олого, принадлежащая роду Инелас/Ынгылас [ПМА, 2003: Л.В. Мальчакитова].

Еще с советского времени у эвенков севера Читинской области, как и у некоторых других групп коренного населения Сибири, сохранился обычай определения самоназвания по месту жительства - по названию поселка, колхоза, реки или местности [Функ Д.А., 1999: 112-113]. Например, название чапинские относится к эвенкам, проживающим в пос. Чапо-Олого, каларские - к выходцам из Среднего Калара, чарские - к эвенкам, кочующим или кочевавшим по р. Чара и/или живущим в настоящее время в селе Чара [ПМА, 2002-2004].

По сравнению с советским периодом картина расселения эвенков изменилась незначительно: например, в Канарском районе в результате укрупнения поселков были закрыты небольшие привитимские села Бахтарнак, Сюльбан и находившиеся там колхозы, в которых работала часть эвенков; а позднее также было заброшено и соседнее село Догопчан. В крупных поселках изменения произошли в соотношении эвенкийского и неэвенкийского населения. В 1990-х гг. эвенкийское население севера Читинской области компактно проживало в следующих населенных пунктах: Канарский район - пос. Чапо-Олого (156 чел.), с. Кюсть-Кемда (150 чел.), с. Средн. Калар (106 чел.), с. Неляты (81 чел.); Тунгокоченский район - с. Верх. Усугли (17 чел.), с. Зеленое Озеро (23 чел.), пос. Юмурчен (10 чел.), с. Красный Яр (3 чел.), с. Усть-Каренга (25 чел.), с. Тунгокочен (72 чел.); в Тунгиро-Олекминском районе - с. Заречное (70 чел.), с. Тупик (57 чел.), с. Моклакан (108 чел.), с. Гуля (32 чел.), с. Средн. Олекма (53 чел.). [Традиционное..., 1995: 88-114]. Особенно разнообразным в этническом отношении является состав населения Каларского района. К поселкам с преобладающим некоренным населением, где удельный вес эвенков значительно меньше, чем в «эвенкийских» поселках, здесь относятся с. Чара (66 эвенков), пос. Икабья (13 эвенков), пос. Нов. Чара (11 эвенков), пос. Куанда. Но даже в тех поселках Каларского района, где эвенки составляют большой процент населения, как и в других регионах расселения эвенков, например, в Эвенкии [Эвенки бассейна..., 1992: 36], коренное население живет в условиях тесных соседских контактов с пришлым. Кроме русских, которые в 1999 г. составляли 75% от общего населения Каларского района [География..., 2002: 158], в этнической мозаике севера Забайкалья присутствуют многие другие национальности нынешнего постсоветского пространства - украинцы, белорусы, выходцы из Прибалтийских государств и Кавказа, мигрировавшие в регион, в основном, в период строительства читинского участка БАМа. Например, в самом крупном эвенкийском поселке Чапо-Олого в 1995 г. всего проживало 274 чел., из которых было 147 эвенков, 63 русских, 10 бурят, 6 якутов, 4 украинца, по 1 представителю осетин, башкир, татар, белорусов, шорцев и 11 человек с неуказанной национальностью. В с. Неляты на сегодняшний день эвенки представляют третью по численности (после русских и якутов) этническую группу [ПМА, 2002,2003].

Пример №1. Оседлые эвенки. Семья Мальчакитовых: традиции охотников-оленеводов и жизнь в поселке

Ярким примером переходного типа социокультурной адаптации, распространенного среди оседлых эвенков, является семья эвенков Мальчакитовых, проживающих в пос. Чапо-Олого Каларского района. Эта семья включает 3 поколения родственников: супругов Людмилу Васильевну Мальчакитову и Валерия Григорьевича Мальчакитова, четверых взрослых детей - Дмитрия, Наталью, Валерия, Елену и маленького внука, сына Натальи -Александра. Официально признанная глава семьи и настоящая хозяйка дома - 56-летняя Людмила Васильевна. Происхождение и история жизни этой женщины во многом показательны и характерны для других эвенков, представителей её поколения: в них отражаются такие вехи советской истории хозяйствования на Севере, как становление оленеводческих колхозов и изменение условий труда и быта эвенков-оленеводов, укрупнение колхозов, вынужденные переезды и переход на оседлость, строительство БАМа, развал совхозов в результате бесхозяйственности чиновников и управляющих и экономического кризиса в годы перестройки.

Генеалогические корни фамилии Малъчакитовых восходят к объякученному эвенкийскому роду Якоткар (дословно - эвенк, «якутята»,). Однако, ни сама Людмила Васильевна, ни её муж Валерий Григорьевич, не могут вспомнить своей родовой принадлежности, Людмила помнит лишь, что родовое начало её матери, которая была «чистокровной эвенкой» - в пос. Хани [Якутия]. Детство Людмилы, которую растили родная мать и отчим, прошло в постоянных переездах: из пос. Чапо-Олого - в Старую Чару из-за учебы в школе, из Старой Чары - в село Неляты, куда перевели работать её отчима-оленевода, из Нелят - в с. Кюсть-Кемду для работы в новом совхозе после укрупнения колхоза в Нелятах.

Я родилась здесь, в Чапо-Олого. Мать моя здесь жила, покойница, царство ей небесное. Но училась, конечно, не в Чапе, а в первый класс пошла в Старой Чаре, жила на квартире. Мать моя была на работе, на охоту ездила - вот так я первый класс проучилась в Старой Чаре. Приехала потом, отчим мой, царство ему небесное, увёз нашу семью в Неляты - там держали стадо...

Потом я в пятый класс пошла, колхозы объединили: догопчанский «Красный Бульчут» соединили с Кюсть-Кемдой («Красный Таежник»), старики мои в Кюсть-Кемду поехали [ПМА, 2002,2003].

В детстве и юности в свободное от учебы время Людмила кочевала с родителями — подробности их работы и кочевого быта семьи до сих пор хранятся в её памяти:

Кочевая жизнь у них была, конечно - вечно с оленями. Если стада не было, то в колхоз ездили на работу, если стадо было - то в стаде. ...Когда мы в Нелятах были, стадо на Талае держали - там есть речка Талая. Первое стадо тоже там, в Нелятах приняли... В Кюсть-Кемде тоже стадо держали, охотились. Потом начали строительство БАМа: тут грузы возили, в экспедициях работали...Тогда все эвенки были этим заняты. Приезжали искатели всякие, договора заключали: кому, сколько оленей надо для экспедиции [ПМА, 2002].

Трудовой стаж эвенкийских женщин, в т.ч. Людмилы, в советское время начинался в ранней юности. Из-за работы в колхозе старшие классы Людмила уже окончила в школе рабочей молодежи, а её дальнейшее образование прервалось в связи с замужеством, работой в колхозе и рождением детей.

Я нигде не училась. Закончила 11 классов: 8 классов в школе кончила и в школе молодежи доучивалась. Дальше учиться не могла - куда детей денешь?...3амуж вышла за охотника - ездили, охотились вместе. Летом, вот как БАМ прошел, работали в экспедиции - связка оленей, на каждого по 12 голов оленей, несмотря на то, что дети были [ПМА, 2003].

Первые годы после замужества и рождения первого сына супруги Мальчакитовы продолжали работать в колхозе «Красный таёжник» в с. Кюсть-Кемда, занимаясь охотой и оленеводством. Переезд семьи в пос. Чапо-Олого в 1975 г. был связан с переводом Валерия на новое рабочее место в оленеводческой бригаде совхоза «Чарский» и совпал с рождением старшей дочери Натальи. Именно с рождением детей, особенно девочек, и их обучением в школе, Людмила, как и большинство других женщин-оленеводов, перестала постоянно кочевать:

Вот у нас Наташа родилась в 1975 г., тогда и перекочевали сюда [в Чапо-Олого]. Отец стадо получил, вот до сих пор здесь и живем... Когда у меня старшая дочь в школу пошла, надо было её учить. Вот я осела здесь и до сих пор живу [ПМА, 2002].

После перехода на оседлость Людмила продолжала работать дояркой, а её муж -оленеводом до их практически одновременного выхода на пенсию в 1990-х гг. в период постепенного упадка последнего совхоза «Северный» в пос. Чапо-Олого.

Сегодня семья Мальчакитовых живет в двухквартирном деревенском доме, построенном в начале 1990-х гг., занимаясь домашним хозяйством на небольшом участке земли, расположенном за домом. Сыновья (охотники) и старшая дочь Наталья (сотрудник районного ДК в Чаре и руководитель эвенкийского ансамбля «Дэ-бэй-дэ») со своим шестилетним сыном живут вместе с родителями. И только младшая дочь Елена, студентка Читинского педагогического университета, живет в Чите, приезжая на лето к родителям. Как заботливая мать Людмила Васильевна беспокоится о личной жизни детей, жалея о неудачном раннем браке старшей дочери и неустроенной семейной жизни сыновей: