Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Традиционная культура карачаевцев, балкарцев и осетин в отечественном кавказоведении
1.1. Изучение культуры жизнеобеспечения 13
1.2. Исследование вопросов общественно-семейного быта 37
1.3. Анализ проблем гуманитарной культуры 45
ГЛАВА II. Сравнительный анализ культуры жизнеобеспечения карачаевцев, балкарцев и осетин
2.1. Общее и особенное в поселениях и жилищах 83
2.2. Этнокультурная типология одежды и пищи 105
2.3. Этнографические параллели в хозяйственном укладе 130
ГЛАВА III. Общее и особенное в соционормативнои и духовной культуре
3.1. Общественные и семейные традиции карачаевцев, балкарцев и осетин сквозь призму этнокультурных контактов 165
3.2. Духовная культура карачаевцев, балкарцев и осетин: взаимодействие и взаимовлияние 187
Заключение 215
Библиография
- Исследование вопросов общественно-семейного быта
- Анализ проблем гуманитарной культуры
- Этнокультурная типология одежды и пищи
- Духовная культура карачаевцев, балкарцев и осетин: взаимодействие и взаимовлияние
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Народы Северного Кавказа, представляющие собой уникальные этнокультурные единицы, составляют единое социокультурное пространство. В основе этого утверждения лежит ряд исторических, геополитических, экономико-хозяйственных и иных причин. Однако современное состояние межнациональных отношений в регионе красноречиво свидетельствуют о негативных тенденциях, направленных на разрыв единства социокультурной ткани Северного Кавказа. Отсюда вытекает необходимость анализа взаимодействия культур народов региона, целью которого может стать поиск общих этнокультурных черт и принятие важных управленческих решений.
Сопоставление различных источников в динамике их появления позволяет осветить такие проблемы этноса как формирование этносознания, соотношение между самосознанием и конфессиональной принадлежностью, своеобразие общественного быта, особенности детской социализации и т.п. Главные константы традиционно-обрядовой культуры северокавказских народов, несмотря на инновационные процессы, детерминированные спецификой советского периода, остаются неизменными, постулируя тот очевидный факт, что этническая культурная традиция обеспечивает межпоколенную трансмиссию социально-культурных ценностей.
Попытки методами гипотетических реконструкций первичных форм и первоначальной семантики обрядов и обрядового фольклора объяснить некоторые аспекты традиционно-бытовой культуры этносоциума представляет значительный интерес не только в научно-теоретическом, но и практическом отношении, позволяя наметить перспективные пути дальнейшего изучения данных аспектов этнической культуры. Интерес представляет и сравнительно-типологический анализ традиционно-бытовой нормативной системы близкородственных (прежде всего, с точки зрения этноментальных установок и рациональных поведенческих стереотипов) народов, способствующий раскрытию представлений об основах и формах функционирования традиций, об иерархии норм и ценностей социума.
Карачаевский, балкарский и осетинский этносы можно рассматривать как однородные группы, имеющие четко выраженные признаки аксиологической системы этнической идентификации (эндоэтноним, этнолект, религиозные представления, социально-этнические нормы), специфическую традиционно-бытовую культуру, которая органично вписывается в структуру общекавказского культурного комплекса. Карачаевцы, балкарцы и осетины (преимущественно дигорцы) представляют собой пример успешной адаптированности к традиционному этноландшафту, что позволило им на протяжении своей многовековой истории создать и поддерживать такую систему социальной организации, которая обеспечивала бы самосохранение и самовоспроизводства этноса.
Изучение истории и этнографии карачаевцев, балкарцев и осетин имеет определенную историографическую традицию. Вместе с тем, отдельные стороны традиционно-бытовой культуры данных народов либо остаются дискуссионными, либо малоисследованными. Важнейшим фактором, придающим работе особую актуальность, является значимость традиционно-бытовой и духовной культуры как исключительной составляющей этнической самоидентификации, сохранение этнического своеобразия в ситуации усиливающейся культурной глобализации.
Объектом исследования является традиционно-бытовая и духовная культура карачаевцев, балкарцев и осетин.
Предметом исследования выступает этнокультурное взаимодействие и сравнительно-типологический анализ традиционных культур карачаевцев, балкарцев и осетин.
Цель данного исследования заключается в анализе и комплексной характеристике традиционно-бытовой культуры карачаевцев, балкарцев и осетин в культурно-историческом аспекте изменений, происходивших в повседневной жизни данных народов под воздействием социально-экономических, культурных и иных факторов, появления новых социальных норм, регулирующих и регламентирующих различные стороны культуры жизнеобеспечения и общественно-семейного быта этносов.
Исходя из цели исследования, сформулированы и решались следующие задачи:
изучение традиционной этнографии карачаевского, балкарского и осетинского этносов в отечественном кавказоведении;
исследование общего и частного в поселениях и жилищах карачаевцев, балкарцев и осетин;
выявление этнокультурных типологических характеристик одежды и пищи карачаевцев, балкарцев и осетин;
анализ этнографических параллелей в хозяйственном укладе карачаевцев, балкарцев и осетин.
определение особенностей традиционного хозяйственного уклада как стабилизирующего фактора, влияющего на этнокультурные процессы жизни народа;
изучение характера взаимодействия и взаимовлияния в духовной культуре карачаевцев, балкарцев и осетин.
Хронологические рамки исследования. Основная источниковая база исторических, этнографических, фольклорных, археологических сведений по истории Карачая, Балкарии и Осетии относится в XVIII – началу XX вв., однако специфика предмета исследования позволяет отодвинуть нижнюю хронологическую границу до момента прослеживания становления этнических единиц, явившихся основными компонентами формирования единого этнического организма карачаевского, балкарского и осетинского народов.
Географические рамки исследования определяются территорией проживания карачаевцев, балкарцев и осетин, включающей территорию современного компактного расселения и проживания данных народов на территории Карачаево-Черкесской Республики, Кабардино-Балкарской Республики и Республики Северная Осетия – Алания.
Методологическая основа работы обусловлена спецификой объекта и предмета исследования, которое проводилось с учетом фундаментальных положений, разработанных в отечественной этнологической науке по проблематике сравнительно-типологического анализа традиционных социальных институтов.
Помимо описательного метода, позволившего достаточно объемно отразить конкретику этнографического материала (литературного и полевого), в диссертации, с учетом специфики темы исследования, использованы историко-сравнительный, ориентированный на выявление общего с соседними народами и особенного у исследуемых этносов в их традиционной культуре; аналитический и агрегативный (сбор разрозненных фактов из источников различных типов) методы исследования. Применение историко-сравнительного в сочетании с историко-генетическим позволяет определять сходство объектов их родством по происхождению и фиксировать взаимовлияния различных исторических явлений.
Для более полного реконструирования традиционно-бытовой и духовной культуры карачаевцев, балкарцев и осетин нами применялся метод полевых этнографических исследований, в ходе которого применялись непосредственное и включенное наблюдение, опросы, анкетирование, а также беседы (интервью) с информаторами.
Источниковая база исследования. При работе над диссертацией были использованы источники нескольких видов: исторические, этнографические, фольклорные, включающих как опубликованные, так и неопубликованные материалы (сведения, содержащиеся в кавказоведческой литературе, сборники официальных документов, полевые записи автора, фольклорные материалы).
Определенные сведения о социально-экономическом и общественно-семейном быте карачаевцев, балкарцев и осетин, территории их расселения, статистические данные и т.д. содержатся в сочинениях европейских и российских авторов XVIII – первой половины XIX вв. (И.А. Гюльденштедт, П.С. Паллас, Я. Рейнеггс, Л. Штедер, Г.Ю. Клапрот, К. Кох, С.М. Броневский, П.Г. Бутков, И.Ф. Бларамберг и др.).
Весьма интересные исторические и этнографические статьи и очерки о карачаевцах, балкарцах и осетинах печатались на страницах кавказской периодической прессы, сборниках, издававшихся Кавказским горским управлением («Сборник сведений о кавказских горцах», «Кавказский сборник», «Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа», «Кавказ», «Терские ведомости»).
При исследовании различных аспектов этносоциальной истории карачаевцев, балкарцев и осетин нами были использованы разнообразные сведения об их этнической истории, традиционной культуре и т.д., которые имеются в сочинениях русских авторов второй половины XIX – начала ХХ вв. (Е.З. Баранов, Н.Я. Динник, Н.П. Тульчинский, В.Ф. Миллер, М.М. Ковалевский, И. Иванюков, В.Б. Пфаф, С.Г. Каргинов, Г.Ф. Чурсин и др.). Эти авторы рассматривают некоторые вопросы этнокультурной жизни карачаевцев, балкарцев и осетин в контексте сравнительной характеристики их хозяйственной деятельности, материальной и духовной культуры.
Особую группу источников образуют произведения устного народного творчества карачаевцев, балкарцев и осетин, позволяющие реконструировать, опираясь на этногенетические сказания, их этническую историю, различные аспекты традиционной культуры и т.д. Важным элементом источниковой базы исследования стали полевые этнографические материалы автора, собранные в течение нескольких лет (2003–2008 гг.) в местах компактного проживания исследуемых этносов на территории Карачаево-Черкесской Республики, Кабардино-Балкарской Республики и Республики Северная Осетия – Алания.
Историография исследуемой проблемы. Этнокультурное взаимодействие и сравнительно-типологический анализ традиционно-бытовой нормативной системы карачаевцев, балкарцев и осетин до настоящего времени не становился предметом специального и комплексного изучения в отечественном кавказоведении; многие авторы, занимавшиеся историей и этнографией региона, освещали в своих работах отдельные аспекты данной проблемы.
Становление карачаевоведения, балкароведения и осетиноведения как отдельного научного направления начинается в 20–30-е гг. ХХ века. В этот период увидели свет ряд монографий, статей и обобщающих трудов по истории и этнографии карачаевцев, балкарцев и осетин. В 50–90-е гг. XX в. появляются многочисленные труды, посвященные различным аспектам традиционной бытовой культуры карачаевцев, балкарцев и осетин (К.Г. Азаматов, Ю.Н. Асанов, М.И. Баразбиев, В.М. Батчаев, Р.С. Бзаров, Е.Г. Битова, З.Н. Ванеев, З.Д. Гаглойти, В.С. Газданова, М.Б. Гуртуева, В.Х. Гутнов, А.Б. Дзадзиев, Х.В. Дзуцев, Б.А. Калоев, Г.А. Кокиев, Л.И. Лавров, А.Х. Магомедов, Х.Х. Малкондуев, И.И. Маремшаова, И.М. Мизиев, А.И. Мусукаев, Я.С. Смирнова, К.М. Текеев, К.С. Уарзиати, Б.К. Харебов, И.М. Шаманов и др.).
Анализ существующей специальной литературы свидетельствует о том, что историки и этнографы, работающие над актуальными направлениями карачаевоведения, балкароведения и осетиноведения, значительное внимание уделяют различным концепциям происхождения данных народов, этносоциальной истории, вопросам расселения, родовой организации, хозяйственной деятельности; детально анализируются земельные отношения, сословно-классовая структура, органы управления общины, характеризуются семейный быт и генезис патронимии и т.д.
В результате многовековых этнокультурных контактов карачаевцев, балкарцев и осетин с народами Кавказа наблюдается их взаимовлияние в области материальной и духовной культуры, при этом этногенетические связи прослеживаются в сохранении локальных черт во всех аспектах традиционно-бытовой сферы. Некоторые вопросы этнокультурных контактов карачаевцев, балкарцев и осетин нашли отражение в ряде работ отечественных авторов (В.Ф. Миллер и М.М. Ковалевский, М.К. Абаев, В.М. Сысоев, В.Н. Кудашев, М.С. Тотоев, Б.А. Калоев, В.Б. Ковалевская, Н.Г. Волкова, А.И. Мусукаев, А. Гецаев, В.М. Батчаев, В.С. Уарзиати, М.И. Баразбиев).
Таким образом, анализ историографии проблемы показал, что отечественной этнологической наукой достигнуты определенные успехи в изучении в целом как традиционной культуры, так и социальных институтов карачаевцев, балкарцев и осетин в частности.
Научная новизна предлагаемого исследования определяется тем, что в нем впервые:
- осуществлена систематизация результатов этнографического изучения карачаевцев, балкарцев и осетин с целью выявления эмпирических и концептуальных предпосылок комплексного рассмотрения вопросов этнокультурного взаимодействия и сравнительно-типологического анализа основных компонентов традиционных культур этих народов;
- выявлены общие черты и особенности культуры жизнеобеспечения карачаевцев, балкарцев и осетин в единстве основных ее аспектов – жилищно-поселенческого комплекса, одежды и пищи, хозяйственного уклада – и определить совокупность факторов, обусловивших этнические параллели и схождения в этой сфере;
- предпринято сравнительное исследование соционормативной подсистемы традиционной общественной организации и осуществлен сопоставительный анализ конвергентных тенденций и устойчивости этноспецифических элементов в содержании и формах духовной культуры карачаевцев, балкарцев и осетин.
Положения, выносимые на защиту:
1. В отечественном кавказоведении существует глубокая традиция научного изучения этнической культуры карачаевцев, балкарцев и осетин. В ее рамках накоплен значительный массив исследований. Вместе с тем полученные в них результаты и обобщения относятся преимущественно к отдельным аспектам традиционной культуры. В большей степени изучены культура жизнеобеспечения, вопросы общественно-семейного быта, тогда как анализ проблем гуманитарной культуры остается сравнительно спорадическим и фрагментарным. В целом научные достижения предшествующего периода позволяют ставить задачи системного изучения этнокультурного взаимодействия и сравнительно-типологического анализа традиционных культур карачаевцев, балкарцев и осетин.
2. При сравнительном анализе культуры жизнеобеспечения карачаевцев, балкарцев и осетин обнаруживаются элементы общего и особенного, этноспецифического, каждого из этносов. В наибольшей степени этнические схождения наблюдаются в жилищно-поселенческом комплексе. В основе этого лежит единство хозяйственно-культурного типа и сопряженных с ним элементов традиционной культуры. Хозяйство и материальная культура исследуемых народов были приспособлены к природно-географическим условиям высокогорья. В этих условиях скотоводство, являясь ведущей отраслью хозяйства, было той основой, на которой складывался весь комплекс системы жизнеобеспечения – структура поселений и питания, домашние промыслы и т.д. Во всех этих аспектах традиционной культуры наблюдаются и различия локального характера.
3. Сходство образа жизни, хозяйственного уклада и однотипность социальных структур объясняют близость соционормативной подсистемы традиционных культур. Другим важнейшим фактором, обусловившим сложение общих черт соционормативной и духовной культуры карачаевцев, балкарцев и осетин, были интенсивные процессы этнокультурного взаимодействия, реализовавшегося через хозяйственные, кровнородственные и социально-иерахические связи. Устойчиво воспроизводясь на протяжении многих поколений, они закреплялись в институтах, ценностях, нормах традиционной культуры народов, в их фольклоре и менталитете.
4. В целом, несмотря на различия в этногенезе и этнической истории карачаевцев, балкарцев и осетин, их можно отнести к одной историко-культурной области, в рамках которой они сохраняли этническую самоидентификацию и этноспецифические характеристики в каждом из основных элементов традиционной культуры.
Теоретическая значимость исследования состоит во введении в научную разработку различных аспектов сравнительно-типологического анализа традиционной культуры карачаевцев, балкарцев и осетин, уточнения специфических черт и функций традиционно-бытовой и духовной культуры как исключительно значимого средства этнической самоидентификации. Материалы, положения и выводы диссертации представляются важными с точки зрения имеющегося в них научного и образовательного потенциала. Они могут способствовать углубленному пониманию этноменталитета карачаевского, балкарского и осетинского этносов, что немаловажно в решении современных проблем межэтнического взаимопонимания; стать основой для дальнейшего изучения этнографии как карачаевцев, балкарцев и осетин, так и родственных народов, проживающих на Северном Кавказе.
Практическая значимость диссертации состоит в том, что ее материалы могут быть использованы при дальнейшем изучении различных аспектов традиционных культур карачаевцев, балкарцев и осетин, для написания обобщающих трудов и отдельных учебных курсов по традиционной этнографии карачаевцев, балкарцев и осетин, при изучении их истории и культуры в образовательных учреждениях Северного Кавказа.
Апробация результатов исследования. Диссертация выполнена на кафедре истории России Карачаево-Черкесского государственного университета им. У.Д. Алиева. Основные положения исследования докладывались и обсуждались на международных и всероссийских научных конференциях: Всероссийская научная конференция студентов, аспирантов и молодых ученых «Перспектива» (Нальчик, 2005, 2008), Всероссийская конференция «Ислам и политика на Северном Кавказе: история и современность» (Карачаевск, 2007), II Всероссийская научная конференция «Наука и устойчивое развитие» (Нальчик, 2008), Международная научно-практическая конференция «Молодежь и наука: реальность и будущее» (Невинномысск, 2009), а также в научных публикациях, в том числе и в рецензируемом издании, который входит в перечень ВАК Министерства образования и науки Российской Федерации – «Научные проблемы гуманитарных исследований» (Пятигорск, 2009).
Структура диссертации соответствует поставленным целям и задачам и состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованных источников и литературы.
Исследование вопросов общественно-семейного быта
Вопросы культуры жизнеобеспечения карачаевцев, балкарцев и осетин в отечественном кавказоведении разрабатывались довольно интенсивно; стоит однако отметить, что подавляющее большинство публикаций, как правило, информативного характера, и число работ, в которых была предпринята попытка обобщения и систематизации материалов по данной проблематике, весьма невелико.
«Географическое и статистическое описание Грузии и Кавказа», составленное членом Российской Академии наук И.А. Гюльденштедтом во время его путешествий (1770-1773 гг.) содержит материал, характеризующий различные стороны хозяйственной и общественной жизни балкарцев. Он описывает поселения балкарцев, дает топонимические сведения, приводит статистические данные о численности семей, проживающих на территории Балкарии1.
В работе Г.-Ю. Клапрота «Путешествие по Кавказу и Грузии, предпринятое в 1807-1808 гг.» содержатся сведения о типах жилищ балкарцев и их внутреннем убранстве; так же автор говорит, что горцы «живут в очень чистых, выстроенных из сосновых брёвен домах, в которых, однако, нет печей, и имеются довольно маленькие окна. Их главной посудой служат различные медные котлы. Кровати делаются из дерева, они только лишь немного возвышаются над полом и покрыты подушками и коврами»".
Фрагментарные, но интересные сведения о поселениях и жилищах балкарцев приводит генерал-лейтенант русской армии И.Ф. Бларамберг в своем обширном труде «Историческое, топографическое, статистическое, этнографическое и военное описание Кавказа» .
В начале 80-х гг. XIX в. Осетию и Балкарцю с целью сбора сведений о поземельных отношениях посетил начальник Межевого управления Терской области М. 3. Кипиани4; он побывал в балкарских селениях Мухол, Безенги, Думалу, Актопрак и Верхний Баксан. По его сведениям, в Черекском ущелье было 18 небольших аулов (всего 537 дворов), в которых проживало 5008 душ обоего пола. Статистические данные по всем пяти балкарским сведены автором в единую таблицу, в которой содержатся расчеты числа аулов и дворов, земельные наделы жителей, общее число семей, проживающих в обследованных населенных пунктах; помимо этого, М. Кипиани, впервые в отечественной литературе, приводит достаточно полный список наименований балкарских поселений5.
В 1849 г. на территории Балкарии археологическими исследованиями занимался А. Фиркович; им были обследованы остатки христианских часовен и церквей (с. Верхний Чегем, Безенги, Холам), боевых башен (с. Верхняя Балкария, Безенги, Холам, Усхур), наземных каменных усыпальниц (с. Верхний Чегем, Безенги, Холам)6.
В 1867 г. на Кавказе побывали братья Нарышкины. Ими вкратце упомянуты лишь те балкарские древности, которые расположены в Баксанском ущелье (Ференк-кала, склеп Камгута, Былымская башня и пр.). Помещены изображения нескольких кабардинских и балкарских склеповых сооружений. Описывая прямоугольные и многогранные мавзолеи у слияния рек Гунделена и Баксана близ Заюково, авторы ограничились констатацией их мусульманской атрибуции. Кроме того, ими упомянуты и некоторые виды средневекового балкарского доспеха и оружия (в том числе привозного) .
Целью экспедиции В.Ф. Миллера и М.М. Ковалевского в балкарские ущелья был сбор данных по обычному праву балкарцев . К этому времени (июнь 1883 г.) ими уже был собран большой этнографический материал -полевой и архивный - во Владикавказе, Алагире, Ардоне, Новохристиановском. Изучением архитектурных сооружений занимался преимущественно В.Ф. Миллер, изложивший свои наблюдения в специальной публикации. Ознакомившись с башенными сооружениями в Чегемском, Хуламо-Безенгиевском и Черекском (Балкарском) ущельях, автор констатировал типологическую близость их к соответствующим памятникам Осетии. Ценность публикации В.Ф. Миллера состоит и в том, что она снабжена изображениями архитектурных памятников, в том числе таких, которые к настоящему времени уже не сохранились. Исследователем были осмотрены также три наземные усыпальницы - кешене Абаевых в с. Шканты (Верхняя Балкария): одна прямоугольная в плане, две другие -многогранные .
Одновременно с В.Ф. Миллером свои впечатления о поездке в Балкарию опубликовал другой участник экспедиции - Н. Харузин. Мнение его об относительной дате балкарских башенных сооружений в общих чертах совпадают с точкой зрения Миллера10.
Между 1887 и 1898 гг. неизвестными лицами для начальника Нальчикского округа полковника Д.А. Вырубова были выполнены 12 макетов и около двух десятков зарисовок различных архитектурных объектов Балкарии - башен, мавзолеев, христианских часовен и т.д. Указанные рисунки и макеты были введены в научный оборот Л.И. Лавровым11.
Интересный материал о балкарских жилищах имеется в статье И. Иванюкова и М. Ковалевского. Они описали интерьер, функции центрального жилища в экономической, общественной и религиозной жизни семейной общины ". Говорят о роли, которую выполняет домашний очаг. Поклонение домашнему очагу у балкарцев выражалось в том, что каждая семья имела определённый день недели, когда выносить из дому огонь запрещалось, чтобы не приобщать к своему домашнему культу чужих людей.
А.И. Дроздовский, побывавший в Балкарии в 70-х гг. XIX в., писал: «В высоких долинах рек Черека и Чегема, где поселились Балкарцы, Хуламцы, Безенгиевцы и Чегемцы лесу вовсе нет, даже мелкого. Горцы доставляют лес к себе для построек и для топлива снизу, из лесной полосы. Брёвна таскают по горам волоком, на быках, дрова же необходимые для топлива, возят вьюками на ослах и катерах» (къадыр - мул) .
Анализ проблем гуманитарной культуры
Древние кобанцы жили в горных долинах и на равнине у подножия гор. Основой их хозяйства было скотоводство — в кобанское время уже сложилась отгонно-пастбищная система, характерная для Центрального Кавказа. Разводили овец, крупный рогатый скот и лошадей. На полях выращивали ячмень, пшеницу, просо. Хорошо владели кобанцы гончарным делом и - ткачеством.
В последние годы археологи внесли существенные дополнения в древнекавказские истоки традиционной культуры балкарцев и карачаевцев. Прежде всего, следует отметить плодотворные раскопки В. Б. Ковалевской на р. Эшкакон в Карачаево-Черкесии в зоне Кисловодского водохранилища. Открытые ею горские дома кобанской эпохи I тыс. до н. э. на поселении «Уллу-багъанала-Н» «увели в глубь на два с половиной тысячелетия те культурные традиции, которые прослеживались в жилом строительстве горских народов северных предгорий Большого Кавказа». Сравнение жилых усадеб раннекобанского времени из Эшкаконского ущелья с обобщенным материалом по жилым и хозяйственным постройкам Карачая и Балкарии самого недавнего прошлого заставили по-иному взглянуть на удельный вес в культуре тюркоязычных горцев наследия кобанской культуры. Эту преемственность В. Б. Ковалевская прослеживает по целому ряду специфических строительных приемов, деталям оформления интерьеров, способу возведения и укрепления стен и перекрытий, по внутренней планировке помещений и хозяйственных построек. Здесь очень интересны наблюдения сходства между кобанскими, карачаевским и балкарскими жилищами по таким специфическим элементам, как «Уллу-юй» («Большой дом» для общего очага, огня и кухни семьи); уму — кладовая, отоу — отдельное помещение для малой семьи или молодоженов, «къонакъ 86 юй» — дом для гостей и пр. Опорные столбы, поддерживавшие перекрытие в кобанских домах, как и жилищах карачаевцев и балкарцев XV-—XVIII вв. на поселении Эль-Джурт, упирались на дне столбовых ям в специально установленные плоские каменные плиты .
Достаточно большие дома (до 80—90 кв. м) из Уллу-баганала-Н имеют много общего с карачаевскими и балкарскими домами XIX—XX вв. не только по габаритам, но и по целому комплексу основополагающих признаков, как-то: расположение на солнечной стороне горного склона, в непосредственной близости от воды и скотопрогонных троп, однокамерность, квадратные пропорции плана, «врезанность» задних стен в склон горы. Совпадают и приемы возведения стен — с толщиной основания до 1-1,2 м, сложенных без связующего раствора из почти необработанных плоских камней, что исключает использование в качестве несущей конструкции; последнее компенсируется применением опорных столбов, причем не только в центре помещения, но и вдоль стен. Не менее важно сходство и в количестве столбовых рядов, расстояний между ними, способе предохранения нижних торцов бревен от гниения посредством каменных подставок, наличии каменных лежанок вдоль стен, хозяйственного отсека, теневого навеса над фасадной стеной и т.д., прослеженных архитектором Э.Б. Бернштейном. Его исследования прекрасно дополняют выводы археологов о том, что строительные традиции карачаевцев и балкарцев уходят вглубь,на два с половиной тысячелетия10. t
Материалы (каменные жилища) аланской эпохи достаточно органично вписываются в отмеченную выше линию генетической преемственности. Среди резко возросшего многообразия типов жилищ на раннесредневековых поселениях Балкарии и Карачая (Верхний Чегем, Адиюх, Шляч, Архыз, Хумара, Узун-Кол, Тамга-Цик и др.) заметное место занимают однокамерные постройки из грубо обработанного плитняка, сложенные либо без раствора, либо на сырой глине, врезанные задней стеной в склоне горы, с опорными столбами и лежанками, очагом в виде «каменного ящика», с плоской или пологой двухскатной крышей. Заслуживает внимания такая деталь, как побелка домов, отмеченная на материалах всех исторических эпох — кобанской, сарматской, аланской и спорадически встречающаяся на карачаевских, балкарских и осетинских постройках .
Если в карачаевских и балкарских жилищах все строилось исключительно мужчинами, то обмазка любого строения производилась только женщинами, причем участие в этой части строительства жилища принимала вся женская часть тийре. Мужчины только подвозили материал для обмазки. Этот традиционный порядок никогда не нарушался. Кроме того, ежегодно жилище подвергалось ремонту, но и при этом разделение труда между женщинами и мужчинами ни при каких случаях не нарушалось. Как отмечалось многими исследователями, балкарки и карачаевки пользовались по сравнению с женщинами других народов Северного Кавказа большей свободой. Это явление нашло свое отражение, на наш взгляд, и в том, что при строительстве жилья наиболее легкая в физическом отношении часть работы доставалась женщинам
Пол в карачаевских и балкарских жилищах был земляной, обмазанный желтой глиной (саз топрак). Прежде чем покрывать землю глиной, ее тщательно утрамбовывали. Для этой цели использовали специальный кол с плоским концом. Такой способ утрамбовки требовал большой физической силы. Хорошо утрамбованный пол в начале мазали очень круто замешанной глиной (къалын тылдан), а затем клали слой толщиной от 5 до 70 ом (тылдан) из желтой глины с добавлением овсяной половы (позже, с появлением пилы, в глину стали добавлять еще и опилки). Наконец, пол обмазывали средней густоты глиной и потом еще очень жидкой глиной с помощью особой щетки - буштук, которую делали из травы, называемый карачаевцами и балкарцами «буштук хане» (трава для щетки). После этого глиняный пол приобретал желтый цвет
Этнокультурная типология одежды и пищи
Большое значение в развитии этнокультурных контактов имел отход горцев на сезонные работы. Отходничество следует оценивать не только как явление социально-экономического порядка и экономическую основу этнокультурных контактов, но и как своеобразное проявление контактов. Большинство народов Горного Кавказа уходили в отход лишь в ближайшие к ним области, где пахали, косили, обрабатывали землю, занимались разными видами ремесла. Отношения отходничества связывали и карачаевцев, балкарцев и осетин. Исследователи отмечают, что довольно часто на работу в Карачай и Балкарию приходили представители осетинского народа . В частности, отходничество осетин оказало определенное влияние на развитие архитектурных традиций карачаевцев и балкарцев. Так, считается, что часть балкарских башен возведена приглашенными осетинскими мастерами . Во второй половине XIX века в Тебердинском ущелье Карачая мастера -осетины занимались кладкой печей для местного населения . Отходничество в Балкарию и Карачай среди осетин объясняется стремлением приобрести скот лучших пород. Зачастую для приобретения овец они нанимались пастушествовать к карачаевцам и балкарцам. Нередко осетины отправлялись на заработки группами, кооперируясь. Полученный ими за работу скот (стадо овец) они делили по возвращении в Осетию. Отголоском той эпохи является название известной местности в Урухском ущелье, в переводе с осетинского звучащая «местность для дележа скота» .
Более слабо выраженными в описываемый период были арендные взаимоотношения карачаевцев и балкарцев с осетинами, хотя они все же имели место. К примеру, во второй половине XIX столетия балкарский таубий Камболат Темирканов сдавал в аренду осетину-дигорцу Хаджимету Кобекаеву и другим дигорцам пастбищный участок под названием "Дзилеск". Необходимо отметить так же и то, что в те отдаленные времена сообща и мирно пользовались обширными горными пастбищами под названием «Харес», осетины-дигорцы и балкарцы. Они не раз, как об этом свидетельствует народное предание, вместе отражали попытки социальных верхов Дигории захватить «Харес» и превратить ее в свою собственность .
Суровые высокогорные условия — каменистый грунт, короткое лето с ранней осенью и холодной зимой — обусловливали преимущественно скотоводческий характер хозяйства. Несмотря на относительную развитость горного земледелия, своего хлеба горцам всегда не хватало . Малое количество пригодных для обработки земель и затрата колоссальных усилий по уходу за ними отодвигали земледелие на второй план. Скотоводство являлось в экономике горцев с древнейших времен главным занятием. Судя по археологическим находкам костей, в состав их стада издавна входили овцы, бараны, быки, коровы, козы, свиньи, лошади. Но, несмотря на такую пестроту разводимого скота, главное место в хозяйстве все же отводилось овцеводству. Археологи открыли ряд средневековых кошар с загонами для овец, в которых могли разместиться более 1500 голов. Таковы памятники в верховьях Теберды, Уллу-кама и др. Подобные сооружения А.И. Робакидзе обнаружил в старинном балкарском ауле Думала в Чегемском ущелье. Памятник представлял собой весьма внушительных размеров стоянку для скота и пастухов в виде капитального комплекса с оборонительной башней у входа в загон и помещением для пастухов, оберегавших стада и пастбища князей Балкаруковых153.
В балкарских селениях Верхний Баксан и Верхний Чегем имелись специальные торговые точки, куда летом приезжали осетины и скупали скот154. Мелкий рогатый скот осетины приобретали и в Карачае. Исследователями отмечается, что у них до начала XX в. была распространена карачаевская порода овец, отличавшаяся темной расцветкой и длинным хвостом, благодаря хорошему удою и вкусному мясу5 . Скот местной породы был меньшего веса, чем на равнине, но хорошо приспособлен к местному рельефу и климатическим условиям, требовал меньше кормов, и его зимовка обходилась меньшими затратами труда15 .
Специалисты полагают, что «среди шерстей грубошерстных пород Северного Кавказа, карачаевская шерсть считается лучшей». Вахушти относил это за счет обилия минеральных вод . Откормленный оаран у осетин назывался togul - заимствование у тюрков (карачаевцев, балкарцев) .
О большой роли овцеводства в экономике балкарцев и карачаевцев говорит и тот факт, что все свои подати и долги они платили овцами. Так, например, Балкаруковы заплатили сванам-мастерам за постройку башни 200 овец. Все эти сведения красноречиво дополняют данные археологических изысканий. Остеологический материал из археологических раскопок в Осетии в подавляющем большинстве принадлежит мелкому рогатому скоту.
У карачаевцев и балкарцев, как и у древних тюркских племен, существовали в качестве орудия для счета овец специальные деревянные бирки с засечками. Как в древности, так и поныне, карачаевские и балкарские пастухи широко пользуются древним иранским пастушеским счетом, который осетины называют «Ассон имаима», т. е. балкарский счет.
Находки псалий, удил, стремян, предметов сбруи и остеологические материалы говорят о распространении коневодства. Находки ножниц для стрижки овец, остатков войлочных ковров - кийизов, войлочных шапочек, кожаных сапожек и ноговиц свидетельствуют о значительной роли скотоводства в развитии местных домашних промыслов, изделия которых с успехом продавались на общекавказских рынках. О доминирующей роли скотоводства в экономике балкарцев и карачаевцев говорит и их традиционная кухня, состоящая в основном из мясомолочной пищи, которая, как было отмечено, находит множество аналогий и параллелей с традиционной кухней этнически родственных тюркских народов.
Скотоводческий уклад хозяйства карачаевцев и балкарцев нашел отражение в духовной культуре и фольклоре этих народов. Покровителем крупного скота у них считался Долай, покровителем мелкого скота— Аймуш. Первый ягненок нового приплода всегда приносился в жертву божествам, дабы приплод был богатым. Жертвенный ягненок назывался Тёлю баш, т. е. «Голова приплода». По бараньей лопатке предугадывали изменения в хозяйстве, в жизни общества и пр. По кровоподтекам во внутренностях свежеразделанной туши предсказывали различные события и пр. При археологических раскопках наиболее частыми находками на ритуальных капищах и культовых местах являются кости черепа и лопаток животных, т. к. эти части считались самыми почетными и приносились на святые места .
Духовная культура карачаевцев, балкарцев и осетин: взаимодействие и взаимовлияние
По представлению карачаевцев и балкарцев, сны на людей посылает богиня - Мать снов Чомпараш (Тюш Анасы Чомпараш).
Гадательная практика северокавказских народов представляет собой некоторый ритуальный универсум, в котором этносемиотические коды опираются на различные аллюзии и реминисценции; гадательная реконструкция будущих или прошлых событий у карачаевцев и балкарцев имела четко выраженную половозрастную дифференциацию; немаловажное значение для проведения гадательных обрядов имели и пространственно-временные характеристики. Для гадания использовали (в зависимости от определенных обстоятельств) лопаточную кость жертвенного животного, очищенную от мяса; кустарниковое дерево, называемое "сипи" (особо почитаемое балкарцами и карачаевцами); кусок новой шерстяной нити складываемой несколько раз, и т.д. Некоторые способы гадания использовались только женщинами.
В традиционных верованиях карачаевцев, балкарцев и осетин широкое распространение имел культ животных (зоолатрия); объектами почитания были как домашние, так и дикие животные и птицы. В автохтонной среде карачаевцев и балкарцев большим почитанием пользовалась змея ( нельзя было убивать змею - охранительницу дома; перед ее норой каждый день ставили чашку с молоком; верили в магическую силу "змеиной бусины" (жилян минчакъ), олень ( в карачаево- балкарском фольклоре фигурирует множество сюжетов о волшебных свойствах оленьего молока), медведь (олицетворял культ мужского начала), волк ( по народным представлениям, волк является злейшим врагом злых духов, враждебных человеку, т.е. он выполнял охранительные функции), рысь (считалось, что божество смерти, забирающее души (Жан Алыучу), имеет облик рыси (сюлесин).
Из домашних животных у балкарцев и карачаевцев наибольшим почитанием пользовался конь, баран (считался живым талисманом), свинья (олицетворяла сытость и довольство), собака.
Запретными для убийства были ласка (агьаз), лягушка, еж, голубь, ласточка, филин (байкъуш - по фольклору является олицетворением мудрости), журавль, удод, лебедь (карачаевцы и балкарцы верили, что увидеть во сне лебедя — это предзнаменование счастья). Ряд суеверий и примет были связаны с вороной (по народной легенде, отцом легендарного предводителя карачаевцев Карчи была ворона).
Многочисленные апеллятивы в основе имен и фамилий балкарцев и карачаевцев (Арслан (лев), Къаплан (тигр), Аю (медведь), Тайчыкъ (жеребенок), Къаз (гусыня), Кёгюрчюн (горлица) и т. д.), имеющиеся в фольклоре сюжеты, в основе которых лежит идея тотемистической инкарнации, свидетельствуют об особом почитании животных в мифоритуальном сознании карачаево-балкарского этноса.
Культ дерева является одним из самых архаичных в истории карачаево-балкарского этноса; дерево символизировало жизнь, и поэтому многим приписывали магические свойства и использовали в качестве оберегов. Народное сознание наделяло священные деревья (к ним карачаевцыи балкарцы относили тополь, грушу, сосну, березу) разумом, чувствами. Большое значение в культовой практике карачаевцев и балкарцев имела фетишизация предметов неживой природы (святилища и объекты почитания); им поклонялись, приносили дары. В почитании хлеба (культ плодородия) нашли отражение домонотеистические религиозно-идеологические представления; в фольклоре карачаевцев и балкарцев сохранились заклинания и клятвы, наделявшие изделия из хлеба магическими свойствами.
Культ земли, как архаический пережиток природы, у карачаевцев и балкарцев в силу скотоводческого характера традиционной культуры, не сохранился в целостном виде; таким же чистым существом, как и земля, считался огонь. В народном сознании бог ветра рассматривался как антропоморфный персонаж, обладающий большой разрушительной силой.
По представлению карачаевцев и балкарцев, природа делится на четыре великие стихии; день и ночь «олицетворяли в образах двух баранов -черного и белого, которые бьются между собой, обходя при этом всю землю. Могучие стихии природы - земля, огонь, вода, ветер - были олицетворены нашими предками в образах быков» .
Как отмечает М.Ч. Джуртубаев, важное место в системе религиозно-мифологических воззрений карачаевцев и балкарцев занимали богини-матери, пользовавшиеся всеобщим почитанием: Мать Огня - Тепена ("тып" -огонь и "ана" - мать), Мать Воды - Анекей (матушка) или Мамметтир ("распоряжающаяся влагой"), Мать Земли - Дауче - от "джайыучу" -плодящая, производящая, Мать Ветра - Химикки ( "легкий, пустой"); богиня Ажам ("госпожа") олицетворяла все силы природы в одном образе: голова у нее - пламя, из спины проступает вода, подошвы ног ее толстые, как земля, ее дыхание - свист ветра. Вслед за появлением культа богинь-матерей в карачаевской и балкарской языческой религии появился культ богов-отцов; это Отец Земли Даулет, Отец Ветра Эрирей, Отец Огня Татай, Отец Воды Суулемек. Их почитали, как и богинь-матерей, мужьями которых они считались, каждый из них являлся покровителем и хозяином одной из стихии .
