Этнические и этнокультурные процессы в Республике Саха (Якутия) (70-90-е годы XX века) Брагина Дария Григорьевна

Содержание к диссертации

Введение

Глава первая. Этнические процессы в дореволюционной Якутии 42

1.1. Расселение и численность 42

1.2. Межэтнические контакты и культурно- бытовые процессы 55

Глава вторая. Современные этнические процессы в республике Саха (Якутия) 80

2.1. Этническая структура PC (Я) и этнодемографические процессы 80

2.2. Межэтнические отношения и процессы этнической ассимиляции в PC (Я) 104

Глава третья. Этнокультурные процессы в республике Саха (Якутия) 146

3.1. Изменения в материальной и духовной культуре 146

3.2. Этноязыковые процессы в PC (Я) 190

Глава четвертая. Этнические процессы в контексте социально-политической модернизации 206

4.1. Этнополитические процессы в PC (Я) 206

4.2. Социальный фактор этнической мобильности и динамика этносоциальной стратификации 249

Заключение 283

Литература 290

• Расселение и численность
• Этническая структура PC (Я) и этнодемографические процессы
• Изменения в материальной и духовной культуре
• Этнополитические процессы в PC (Я)

Введение к работе

Актуальность темы исследования. Среди стран мира Россия как многонациональное государство выделяется большим разнообразием этнонациональной фрагментации общества, что обусловливает актуальность поиска путей его гармоничного развития. Усиление напряжённости межнациональных отношений, как известно, один из «этнических парадоксов» современности, которого не удалось избежать и российскому обществу. Не сбываются и прогнозы относительно уменьшения роли этнического фактора в связи с процессами глобализации, наоборот, влияние этнических процессов в современном мире усиливается. В условиях, когда наблюдается резкое усиление роли национального (этнического) фактора, чрезвычайную важность приобретает научное осмысление данного феномена как существенного элемента системы межэтнической коммуникации, в которой протекают этнические и этнокультурные процессы.

В советской обществоведческой литературе пропагандировалось полное и окончательное решение национального вопроса и формирование «единого советского народа», отвергались прогнозы о возможных национальных конфликтах, ставших реальностью в настоящее время. Сейчас очевидно, что отечественная гуманитарная наука оказалась во многом не готова к осмыслению взрыва межнациональных противоречий, конфликтов и войн, происходящих в новейшей России. С позиций новых парадигм видна изначальная внутренняя противоречивость советской национальной политики и её методологической основы - марксистко-ленинского учения о нациях и национальных отношениях. Большое место в национальной политике занимала борьба с проявлениями национализма, нередко понимавшихся как любое стремление к национальному

развитию, а отсюда вытекала необходимость идеологического обоснования репрессий, в особенности по отношению к национальной интеллигенции.

В этой связи прогнозирование и профилактика межнациональных конфликтов у взаимодействующих национальных групп, научное обоснование путей гармонизации межнациональных отношений не могло не стать предметом пристального внимания современного обществоведения. Судьба национальных (этнических) меньшинств, их политико-правовой статус в условиях перехода от тоталитарного строя к демократическому обществу - одна из актуальных социально-политических проблем современного мира. Особое содержание и специфику она имеет в посттоталитарных государствах, к которым принадлежит и Россия. Одним из важных направлений научных исследований в Республике Саха (Якутия) в настоящее время является изучение специфики этнических процессов как у титульного этноса, каким является саха, так и у малочисленных народов Севера и некоренного населения, прежде всего русских.

В настоящее время особенно актуальным становится выяснение факторов, способствующих устойчивому развитию этносов в условиях переходного периода. Российские исследователи полагают, что Россия, несомненно, нуждается в том, чтобы модернизироваться и стать современной, но не путем «вестернизации», а сохраняя в процессе реформ свою культурную, духовную самобытность. В условиях модернизации общества, как показывает практика, усиливается рост национального самосознания, особенно у малочисленных этносов. Поэтому задача познания природы и регулирования этнических процессов требует выявления и изучения внутриэтнических изменений в контексте межэтнических связей. В постсоветский период Республика Саха (Якутия) переживает новый виток модернизационных процессов, происходящих в условиях стремления политической элиты к суверенизации республики, усиления процессов

этномобилизации среди её народов, выступающих одним из важных факторов её этнического и этнокультурного развития.

Вместе с тем в условиях полиэтничности республики и развития рыночных * отношений перед саха и малочисленными народами Севера, ориентирующимися в основном на традиционные виды занятий, остро встают проблемы их социальной адаптации, повышения конкурентоспособности. Очевидно, что в новых условиях якутский этнос, как и другие малочисленные этносы Сибири и Севера, ожидает один из самых сложных этапов в их развитии, раскрытие особенностей которого невозможно без обращения к этнической проблематике. Между тем возникающие в этот период проблемы этнического и этнокультурного развития народов Республики Саха (Якутия) не получили должного концептуального научного освещения. На наш взгляд, это свидетельствует как о сложности данной задачи, так и недостаточности усилий, прилагаемых для её решения. Это выражается, в частности, в отсутствии комплексных исследований этнических и этнокультурных процессов, протекавших в Якутии в 70-90-е годы XX столетия. Предлагаемая нами диссертационная работа представляет собой попытку восполнить данный пробел.

Предмет исследования - этнические и этнокультурные процессы в Республике Саха (Якутия). Они изучаются на основе анализа состояния и динамики таких важнейших этнических компонентов в их взаимосвязи, как этнодемофафическая структура, территория этнического расселения, этническое самосознание, язык и культура, межэтнические отношения.

Основным объектом исследования в данной работе являются якуты, которые в соответствии с самоназванием в последнее десятилетие чаще называются саха. По переписи 1989 года саха было 365 тыс. человек. При исследовании саха предусматривается изучение совместно с ним проживающих этнических фупп. Поэтому в сравнительном плане определённое внимание

уделяется русским и народностям Севера. Исторически сложилось так, что если русские, украинцы, представители других национальностей (кроме народностей Севера) живут в основном в городах и рабочих поселках, то основная масса народа саха продолжает проживать в традиционных местах их расселения — сельских улусах республики. По данным Государственного комитета по статистике PC (Я) (1999 г.), саха в общей численности населения республики составляют 41,1%, русские - 44,7%, украинцы, буряты, татары, представители других национальностей - 11,3%, представители народностей Севера — 2,9%.

Хронологические и территориальные рамки исследования. Учитывая значимость современного периода и сложившуюся здесь познавательную ситуацию, основное внимание в работе уделяется изучению этнических и этнокультурных процессов на территории Якутии, протекавших в 70-90-е годы XX века.

Именно в этот временной период в жизни этносов, населяющих Якутию, проявляются тенденции, включающие в себя как кризисные явления, так и попытки их преодоления, свидетельствующие о процессах возрождения, представляющие особый интерес для исследования. Для более полного освещения динамики этнических и этнокультурных процессов привлекаются материалы, освещающие их протекание в дореволюционный и советский периоды.

Исходя из актуальности и степени научной разработанности проблемы, цель диссертационной работы заключается в том, чтобы на основе оптимизации методологического подхода к изучению этнических и этнокультурных процессов, взаимодействия социокультурного и этнического развития этноса, межэтнических коммуникаций, широкого использования научной, статистической информации, материалов этносоциологического анализа, исследовать характер и содержание современных этнических и этнокультурных процессов, протекающих в Якутии, наметить парадигму устойчивого развития этноса в современных условиях

взаимодействия различных этнических групп, проживающих в Республике Саха (Якутия) в процессе её модернизации.

В соответствии с поставленной целью сформулированы основные задачи исследования:

уточнить актуальные аспекты содержания и функционирования методологически значимых понятий, связанных с темой исследования;

выяснить влияние исторического, политического, социального, культурного факторов на этническое и этнокультурное развитие этноса;

рассмотреть процессы консолидации, интеграции, адаптации, аккультурации якутского этноса в условиях модернизационных изменений;

изучить демографические показатели, численность и характер расселения этнических групп, миграционную подвижность;

проанализировать межэтнические отношения, характер ассимиляционных процессов, этническую самооценку и изменения в этнической идентичности;

показать динамику изменений в материальной и духовной культуре, тенденции в развитии этноязыковых процессов;

рассмотреть характер активизации «этнической сферы», форм её проявления в PC (Я).

Теоретико-методологическая база исследования

Общеметодологическая концепция исследования исходит из признания самоценности этноса как одной из содержательных форм существования и развития человечества, необходимости сохранения национальных культур как основы его устойчивого развития. Приходится напоминать об этом в связи с активной защитой и пропагандой в отечественной этнологии возникшего на западной почве так называемого конструктивистского подхода, в соответствии с которым «нация (а также и этнос) является искусственным, воображаемым коллективом. Она как бы изобретается писателями, учеными, политиками для

определенных, в основном политических, целей» [267, с.24]. И хотя призывы сторонников данного подхода «забыть о нации», изъять слова нация, этнос, национализм из понятийно-терминологического аппарата современной этнологии, а многолетние дискуссии по этим проблемам считать глобальной и долговременной мистификацией [348, с.З] были встречены российскими исследователями, мягко говоря, без энтузиазма, вряд ли стоит упрощать познавательную ситуацию, сложившуюся в теоретико-методологических исканиях современной этнологии. О ее сложности и противоречивости по-своему свидетельствует и непоследовательность В.А.Тишкова, одного из наиболее активных российских «конструктивистов». Как справедливо замечено, «с одной стороны, он отстаивает идею о гражданском содержании понятия «нации», то есть признает ее наличие, ... с другой стороны, отказывает этому понятию в праве на существование, призывая забыть о нации, ... наконец, рассматривает ее как некоторую идеальную, искусственную конструкцию, т.е. сводит к духовному явлению. Возникает вопрос: какому же из этих утверждений верить?» [267, с. 25]. И хотя вопрос звучит здесь, скорее, риторически, нельзя не признать заслуживающим внимания утверждение его автора, согласно которому «нация должна быть понята как духовно-практическое образование. Данное представление имплицитно присутствует в примордиалистском подходе, поскольку одним из характерных признаков нации признается, наряду с предметными компонентами, сознание и психология» [267, с. 26]. Как нам представляется, такое общефилософское определение вполне соотносится с пониманием нации как «общности, вызванной совокупностью социально-исторических факторов, где экономические, социальные, политические, идеологические факторы находятся в диалектическом единстве с фактором этническим», что дает автору данного определения назвать ее общностью постэтнической [145, с.12]. Он также полагает, что «этнос и соответственно

этничность не вечны и бесконечны, а имеют определенные исторические пределы, и что постижение этнического феномена в социуме невозможно в рамках одной теоретико-методологической модели» [143, с.5]. В связи с тем, что все больше ученых признают, что ни одна из существующих ныне концепций не может претендовать на универсальное раскрытие субстанции этноса, сути этнической составляющей в социуме, и что только общими усилиями можно рассчитывать на какой-то прогресс в решении этой сложнейшей проблемы, в современной этнологии идёт интенсивный поиск исторически оправданной и научно обоснованной теоретико-методологической основы исследования этноса, этнических процессов, природы этничности. Проявляя методологическую активность и гибкость, гуманитарные науки вырабатывают новые парадигмы, предполагающие признание приоритета культуры в её широком понимании во всех сферах деятельности, а отсюда необходимости усиления роли культурных факторов. При этом становится все более очевидным, что созданные в отечественной этнографии многие фундаментальные труды по общетеоретическим проблемам развития этносов, этнических и этнокультурных процессов, по проблемам функционирования традиционной культуры отнюдь не утратили своего научного значения и вполне могут служить теоретико-методологической основой настоящего исследования. Мы солидарны с тем, что в настоящее время в современной этнологии, что касается теории этноса, «сложилась ситуация, отображающая скорее не ее научную несостоятельность, а ... поражение того политико-идеологического пространства, в котором она создавалась» [145, с.6]. В этой связи заметим, однако, что речь идет не столько о том, чтобы просто вернуться, реанимировать те или иные положения, выработанные отечественной наукой в 60-80-е гг., и не только о необходимости уважительного отношения к современной истории этнографии, сколько о принципе преемственности, без соблюдения которого едва ли можно говорить о

плодотворности научных поисков. Нормальное развитие науки, как свидетельствует ее история, происходит в конечном счете не на путях конфронтации к ранее накопленному опыту, а его критического осмысления в интересах дальнейшего развития. В этом видится роль научных традиций, учет которых освобождает исследователя от необходимости начинать с нуля, так сказать, «здесь и сейчас», тем более, когда речь идет о таких фундаментальных проблемах, как природа этноса, этничности, этнических процессов, осмысление которых представляет собой одно из важнейших традиционных научных направлений отечественной этнологии. Отрадно отметить, что, учитывая и ранее многие достижения зарубежной науки, она, как и современное российское обществоведение в целом, развивается в активном научном диалоге с ее современными направлениями, связанными в том числе и с рассмотрением транзитологических аспектов развития этносов. Эти аспекты в западной науке исследуются, начиная со второй половины XIX века. Так, например, в общественных науках в развитое направление сложилась теория модернизации, осмысляющая трансформации традиционных структур в модернизированные, «современные». Она включает множество аспектов, имеющих методологическое, теоретическое и практическое применение. Как известно, в её разработку внесли вклад такие выдающиеся учёные, как М. Вебер, Э. Дюркгейм, К. Маркс, О. Парк, Ф. Теннис, Г. Беккер, М. Леви, Т. Парсонс, У. Ростоу, Дж. Грегор, Р. Рэдфильд, Г. Алмонд и другие. В работах исследователей содержится теоретический опыт анализа перехода от традиционного к индустриальному обществу. В наибольшей степени эта теория применялась для изучения политических, социальных, этнических и культурных процессов в обществах третьего мира. Теория модернизации, в тех ее формах, которые были выработаны на эмпирическом материале стран «третьего мира», Германии, Японии, видимо, может быть принята лишь как ориентир, с учетом её общих теоретических положений. Они

/

могут помочь понять те аспекты, которые составляют всеобщее содержание этих изменений. Изучение же опыта развитых демократий дает ключ к осмыслению и национальных проблем, их разрешению в условиях мощных сдвигов в системе массовых ценностей. Уникальность российского опыта требует поиска самостоятельных подходов к изучению путей модернизации в России. В связи с этим российские исследователи ставят перед собой задачу осмысления специфики модернизации в России. Нельзя не согласиться с мнением, что «возвращение к истокам методологии русской философии, традициям национального философского мышления обусловливают осторожное отношение к рационализму и позитивизму западного образа мышления, который переживает кризис и находится в поисках новой парадигмы» [170, с.90].

Отечественные исследователи утверждают, что задача познания и регулирования этнических процессов неразрешима без выявления и изучения (внутриэтнических и межэтнических) связей, особенно «системообразующих» (социальная организация, язык, базовые культурные черты) [341, с.7-8, 201-203]. Не менее важно, на наш взгляд, отметить также, что составным элементам этноса свойственны и такие тенденции, как дифференциация и интеграция. При этом эти процессы при определенных социально-экономических условиях могут достигнуть высокого уровня, что существенно меняет структуру всего этноса. Необходимо также учитывать, что такие изменения происходят в определенной, длительно формирующейся «этноисторической среде, на почве которой и складываются различные исторические типы этнической общности, отличные друг от друга в социально-структурном отношении» [341 , с.7-8,201-203].

Методологически важный для нас момент связан с выяснением содержания понятий этнос, этничность, этнические, этносоциальные и этнокультурные процессы. Теоретические дискуссии вокруг данных категорий, особенно вокруг понятия этничности, становятся весьма острыми и, подчас, политизированными в

связи с актуальностью задач национального развития в постсоветский период. Кризис в советской «теории этноса», по мнению С. Чешко, отчасти спровоцирован проникновением модернистских концепций с Запада, но вызван все же был собственными проблемами развития отечественной этнологической теории. Главную проблему, свойственную и западной этнологии, он видит в трудностях, связанных с выявлением функциональной сущности этнического. Эта проблема, важность которой признают практически все специалисты, имеет, по его словам, не только общеметодологическое, но и политическое значение. Так как исследователя интересует национальный вопрос, то он считает, что если стремиться выявить эту сущность и через неё передать содержание национального вопроса, то, вероятно, окажется вообще невозможным что-то зафиксировать и исследовать в реальной жизни, т.к. этническая материя при её «молекулярном» анализе имеет тенденцию к исчезновению [386, с.67]. Отсюда вполне понятен весьма активный интерес к категории этничности, введенной в западных научных исследованиях почти полвека назад и выступающей в качестве основополагающего признака этноса. На наш взгляд, вполне справедливо утверждение, согласно которому «этнос - это социум, который складывается, поддерживается и воспроизводится благодаря этничности» [32, с. 15]. Отсюда следует, в свою очередь, правомерность утверждения, в соответствии с которым «в паре этнос — этничность на первое место выводится этничность. Не этнос формирует этничность индивидов, напротив - сам этнос рождается из этничности...» [281, с. 12]. Конечно, вряд ли стоит недооценивать решение проблемы первичности и вторичности этноса и этничности, которая носит, однако, более философский характер, чем историко-этнографический. Что касается собственно этнологии, то нельзя не заметить, что для нее трудно переоценить само понимание этничности как ее базовой категории. Дело в том, что если по вопросу о соотношении этноса и этничности исследователи в целом

добились определенного единства, то по проблеме интерпретации категории этничности этого сказать никак нельзя. Среди существующих разнообразных концепций этничности в современной науке принято выделять три основных, во многом противоположных, подходов к ее объяснению: примордиалистский, инструменталистский и конструктивистский. «Примордиализмом», как известно, обозначается представление об извечности и естественности этнических различий, об их существовании на протяжении всей человеческой истории. В теориях примордиалистского подхода выделяются два направления: социобиологическое и эволюционно-историческое. Сторонники первого рассматривают этничность как объективную данность, изначальную (примордиальную, т.е. исконную) характеристику человечества. Они объясняют этничность с помощью эволюционно-генетических идей, интерпретируя ее как «расширенную родственную группу». Авторы второго направления примордиалистского подхода рассматривают этничность как социальные, а не биологические сообщества. Это реально существующие группы с присущими чертами, отличающими их от других групп. В числе наиболее известных представителей этого направления на западе следует назвать Ван ден Берга, К.Гиртца, Э.Шилза, в нашей стране - Ю.В.Бромлея, Л.Н.Гумилева. Согласно инструменталистскому подходу этническая группа трактуется как общность, объединяемая интересами, а этничность как средство для достижения групповых интересов, мобилизации в политической борьбе. Этничность является инструментом достижения целей группы. Инструменталистского подхода придерживаются многие современные отечественные исследователи, которым вместе с тем очень близки конструктивистские установки. Не случайно в отечественной науке чаще отмечают их общность, а не различие. Действительно, для конструктивистов этничность представляется прежде всего как форма социальной организации культурных различий. Представители конструктивистского подхода исходят из

того, что этническое сознание обусловлено социально. По их мнению, исследование природы этничности должно быть направлено прежде всего на изучение процессов формирования и развития этнического самосознания. Ключевую роль в мобилизации членов этнической группы на коллективные действия во имя политических или социальных целей играют лидеры, которые нередко преследуют собственные цели. Среди западных ученых выразителями идей конструктивизма являются Ф.Барт, Э.Геллнер, Э.Хобсбаум и др. Среди отечественных исследователей к активным сторонникам конструктивизма следует отнести прежде всего В.А.Тишкова, опирающегося в своих работах на идеи родоначальника конструктивизма Ф.Барта, согласно которому «этнические группы - это социально сконструированные феномены, обусловленные окружающей средой», которые нельзя исследовать в изоляции от других. Суть взглядов Ф. Барта состоит в том, что в этих ситуациях группы продолжают существовать отдельно и отлично друг от друга. Устойчивые межэтнические отношения предполагают структурированное взаимодействие набора предписаний, управляющих ситуацией контакта и позволяющих действовать совместно в некоторых секторах или сферах деятельности, и набора ограничений для социальных ситуаций, предотвращающих межэтническое взаимодействие в других сферах и секторах. [301, с.17-18]. Оценивая подход Ф.Барта, можно сказать, что он "балансирует" между инструментализмом и примордиализмом во взглядах на этничность. Анализ его работ свидетельствует о необходимости изучения этнических фаниц, а, будучи направленной против взглядов культурного онтологизма, его концепция продолжает влиять на характер и направление современных отечественных этнических исследований конструктивистского толка.

Критически оценивая исследовательские подходы, сложившиеся в отечественной этнофафии, В. Тишков указывает на культурный вариант

примордиализма, согласно которому этничность - это прежде всего разделяемая членами группы культурная _у общность с объективными характеристиками принадлежности: территория, язык, экономика, расовый тип, религия, мировоззрение и психический склад. Сторонники культурно-языковой или психокультурной интерпретации этничности, пишет Тишков, ссылаются на Эдварда Сэпира, полагавшего, что «подлинная» культура на уровне индивида может выражаться только на «родном» языке, а изменения этнической идентичности могут рассматриваться как неестественные. Идентичность - это неотъемлемая психологическая часть «я» и осознанное убеждение, что это «я» представляет собою по отношению к группе. Представления о вреде двуязычия, пагубности ассимиляции, этнических миграций и браков, пишет он, высказывались и в советской, и постсоветской публицистике. «Примордиалистский взгляд на этничность в условиях её бурных политических манифестаций последних десятилетий, казалось бы, представляется наиболее корректным и легче всего понимаемым обыденным сознанием. ...Особенно это касается обществ, где этнокультурным различиям придавалась и придается особая значимость, вплоть до её официальной регистрации и даже построения государственности на этнической основе. В рамках этого подхода, полагает В.Тишков, были выполнены основные труды в отечественной этнографии последних десятилетий» [349, с.52]. Но инструментализм, как и примордиализм, считает В.Тишков, совершая довольно уязвимую первичную операцию с определением этничности как культурного архетипа, порождает в ряде случаев неубедительные заключения. При всём том, что примордиализм как теоретическая модель мало кем разделяется, следует учитывать, что «грубый примордиализм -это в основном обыденный взгляд, ...обладающий силой в современном мире» [349, с.52,-53].

Признавая, что большинство современных специалистов придерживается мнения, что «этничность» - это форма социальной организации культурных различий, В.Тишков не без основания считает, что конструктивистский подход достаточно радикально меняет взгляд также на место исторического материала и на роль исторических интерпретаций, которые обычно рассматривались как объективный источник и детерминанта этничности...» [29, с.53-54].

Конструктивистский подход, по мнению В.Тишкова, не только противоречит онтологическому подходу, представленному различными позитивистскими, в том числе и марксистскими интерпретациями, но и наталкивается на глубоко укоренившуюся в науке структуралистскую формулу анализа этничности «мы и другие», которая предполагает существование глубоких культурных оппозиций для осуществления акта этнического самосознания и групповой консолидации. Метод изучения «категорий в культуре этноса» представляется как способ решения стоящей перед человечеством с незапамятных времён проблемы «они и мы», получившей в последние годы название диалог культур [29, с. 57]. В данной работе нет необходимости в подробном изложении как самих направлений, так и бурной полемики между их сторонниками. Значительно важнее отметить, что при всех существующих принципиальных различиях в подходах к трактовке этничности среди исследователей растет понимание необходимости разумной интеграции различных научных теорий и концепций, в том числе и тех, которые так или иначе интерпретируют место и роль этничности в современной социокультурной реальности, и о которых шла здесь речь. В этом плане методологически продуктивным представляется нам, в частности, точка зрения И.Ю.Заринова. Он считает, что народность нужно понимать не как один из типов этнической общности, а как аналог этничности — русской кальки с английского термина «ethnicity». На наш взгляд, вполне логично также полагать, что если понятие «этнос» синонимично понятию «народ» в значении «народы

мира», то и этничность необходимо понимать как синоним народности в значении
главного признака или основного качества, присущего как народу, так и каждому
его представителю. Данное предложение, как справедливо полагает автор,
продуктивно в том смысле, что объединяет в себе объективную и субъективную
этничность, примиряя хоть в этом пункте примордиалистскую и
конструктивистскую точки зрения на данный феномен» [145, с.7]. Стремление к
примирению, интеграции данных подходов к осмыслению феномена этничности
дает о себе знать в ее понимании как «концентрированного выражения
этнизированности функций публичной и частной человеческой деятельности,
постольку, поскольку эти функции обладают качеством включенности в
определенный культурный контекст» [234, с.5]. На наш взгляд, речь идет о
конкретизации определения этничности как народности, которая проявляется, в
частности, и в обращении к категории этнического самосознания как своего рода
скрепы этничности. Методологически вполне оправданным и актуальным

представляется выделение в этническом самосознании таких трех системообразующих компонентов, как самоназвание (эндо и экзоэтноним), самоотнесение (этнотерриториальная идентификация) и самоутверждение (совокупность ценностных ориентации и этнопсихологических императивов, или менталитет). Представляется справедливым, что «деформация этих компонентов, переходящая критический барьер, приводит к утрате этнического самосознания данного этноса...» [234, с.5]. Подход к этническому самосознанию как к исключительной конституирующей основе этнической общности во всех ее типологических ипостасях получает все более широкое признание в отечественной науке. Это понятно, если учесть, что в нем как бы синтезируется весь сложный комплекс популяционных, историко-культурных и поведенческих черт, присущих этносу. И хотя само это явление, обозначаемое в западной концепции этничности как «этническая идентичность», остается недостаточно

проясненным, тем не менее оно активно используется при изучении особенностей проявления этничности, современных этнических и этнокультурных процессов, протекающих в нашей стране.

Как известно, механизмы, препятствующие модернизационным процессам, связаны с конфликтами между традиционными и модернизационными группами, этноцентристскими и демократически ориентированными объединениями и организациями. В этой связи согласимся с Э.А.Орловой, что этническая идентичность в рамках каждой культуры - величина переменная и ситуативная и границы этнической идентичности подвижны, динамичны и культурно обусловлены. Она может стать основой идеологии, а группы, порождающие такую идеологию и придерживающиеся её, могут стать инициаторами этноцентристских движений. Приводя механизмы сохранения этнической единицы, исследователь подчеркивает, что они становятся особенно заметными в контексте концепции культурного плюрализма. Эта концепция, по мнению Э.А.Орловой, позволяет объединить сразу несколько идентичностей: религиозную, лингвистическую, классовую, религиозную, этническую и т.п. Важным становится выявление тех механизмов специфической эволюции, которые в условиях культурного плюрализма выполняют для этнических групп те же селективные, стабилизирующие и направляющие функции, какие в ходе биологической эволюции выполняет естественный отбор. Но важнейшая роль в поддержании этнической единицы принадлежит традиции как процессу научения и трансляции специфического культурного опыта [19, с 151].

Чтобы представить себе сложность обсуждаемых проблем, напомним, что ещё в 80-е годы специалисты стали приходить к мнению, что ни одна из концепций этноса, развиваемых в советской этнографии (социопопуляционная, ландшафтно-популяционная, социопсихическая) не постулирует жесткой, регулярной связи между материальной культурой, языком и этническим

самосознанием, отражённым в обладании этнонимом. Было установлено, что «этнос - категория социального сознания, способная отражать разные виды объективных общностей в социальном бытии, в зависимости от исторической ситуации. Следовательно, нет резона ожидать прочных связей между первичными этническими показателями в сфере идей (самосознание, опознавание окружающими, этноним), с одной стороны, и объективными параметрами (язык, вещественная культура, расовые особенности и т.п.) - с другой» [251, с. 13].

Этносоциологи под руководством Л.М.Дробижевой обращаются к личностному и групповому уровням функционирования этнической идентичности, сосредоточивая внимание на психологических явлениях и закономерностях [132]. Методология эмпирических исследований, осуществляемых ими, построена на принципе взаимодействия между структурными характеристиками общества, особенностей этносоциальной и этнокультурной среды и когнитивно-мотивационной сферой личности. Такой подход, по мнению авторов, с которыми мы согласимся, обеспечивает многомерное изучение этнической идентичности как сложного социально-психологического феномена. Исследование этнической идентичности в национальных республиках осуществлялось ими на трёх уровнях. Первый -уровень группового самосознания - предполагал изучение собирательного Я-образа группы как множественной идентичности и значимость в этой структуре групповой этнической идентичности. На втором уровне исследовалась непосредственно этническая идентичность как социально-психологический результат эмоционально-когнитивных и ценностных процессов этнической идентификации и межэтнической дифференциации. На третьем - уровне межэтнического взаимодействия - изучались тенденции формирования этнической идентичности и соответствующие им возможные поведенческие реакции в этноконфликтных ситуациях. Главное внимание уделялось исследованию

особенностей, механизмов и форм кризисной трансформации этнической идентичности. Рассматривая этническую идентичность в контексте межличностных отношений, они исследовали её трансформации через важнейшие социально-психологические характеристики и процессы внутригруппового и межгруппового взаимодействия [132, с.299-300], что позволило конкретизировать представления об функционировании этничности в национальных республиках. Вместе с тем становится все более очевидным, что дальнейшего методологического осмысления требует и проблема понимания сущности этнических процессов. В отечественной науке любое изменение того или иного компонента этноса квалифицируется как этнический процесс [66, с. 153]. При этом в зависимости от характера этнических процессов их обычно делят на этноэволюционные и этнотрансформационные, а основными подвидами собственно этнических процессов являются процессы этнического разделения и этнического объединения. В свою очередь, процессы объединения принято делить на три подвида - консолидации, ассимиляции и интеграции. Процесс консолидации проявляется в таких разновидностях, как этноэволюционный (внутреннее сплочение этноса за счёт сглаживания различий между субэтническими группами) и этнотрансформационный (возникновение нового этноса путём слияния нескольких родственных этнических единиц). Выделяется также процесс этногенетической миксации, где благодаря взаимодействию нескольких не родственных между собой этносов, возникает новое этническое образование [63, с.236-240]. В рамках исследования этнических процессов выделяются такие процессы, как этнокультурные, в узком смысле к которым относят изменения в культуре этнических общностей, то есть изменения, происходящие в сфере традиционно-бытовой культуры [362, с.10].

В результате многообразных культурных контактов между народами происходят этнические изменения, рассматривающиеся в рамках межэтнической

коммуникации, в которых также выделяются две основные разновидности
этнокоммуникационных процессов: этнотрансформационные и

этноэволюционные [285, с.243]. Под влиянием взаимозависимых факторов: исторических, социальных, культурных, психологических, ситуативных, политических - результаты межэтнического взаимодействия разных этносов будут различны. По глубине проникновения межэтнические коммуникации делятся на два основных типа: ассимиляцию и интеграцию [23, с.246]. Современные этнические процессы имеют тенденцию к установлению равных возможностей в межэтнических взаимоотношениях и уничтожению неравноправных форм коммуникаций. С этой целью в 90-е годы были разработаны специальные методики, позволяющие объективно оценить реальное положение этнических меньшинств. Статус этноса в межэтнических коммуникациях определяется целым рядом факторов, сочетание которых позволяет все этнические общности делить на этнические меньшинства, коренные народы и титульные народы. Эта типология появилась сравнительно недавно и была вызвана ростом этнического самосознания, национальными движениями и активизацией миграционных процессов [23, с.248].

Специально исследовавший проблему этнического статуса М.В.Савва
утверждает, что этнический статус присутствует везде, где вступают в контакт
представители разных этнических общностей, в то же время проблема
национального неравенства решена только на уровне международного права,
согласно которому «...различия в достижениях разных народов объясняются
исключительно географическими, политическими, историческими,

экономическими, социальными и культурными факторами. Эти различия ни в коем случае не могут служить предлогом для установления какой бы то ни было иерархической классификации наций и народов» [283, с.8]. На наш взгляд, автор справедливо полагает, что внутренняя сплочённость (солидарность) группы и

сохранность её этнической культуры — две важнейшие системы координат, в которых оцениваются этнические отличия [22, с.14].

В условиях многонационального общества всё большую значимость приобретают современные теории этнического взаимодействия, исходящие из неизбежного конфликта между традиционным и модернизированным обществом и укладывающиеся в два основных направления: культурное, основанное на противопоставлении традиционной этнической общности модернизированной в сфере духовной культуры, и структурное, исследующее конфликт этих обществ в сфере экономики и социально-экономических отношений [285, с.252]. Они включают в себя концепции, направленные на объяснение динамики этнических процессов. В рамках культурного направления речь идет о таких явлениях, как аккультурация и мобилизация; структурного -интегрированности и внутреннего колониализма. Для нашего исследования важным представляется признание того, что эти концепции не могут дать исчерпывающего описания этнических контактов и «только комплексное рассмотрение каждой конкретной проблемы, анализ всех её аспектов могут привести к положительным результатам» [23, с.256]. Об этом, на наш взгляд, свидетельствует и практика разработки современной этнической проблематики отечественными этнологами. В частности, было установлено, что тенденции сохранения и развития этносов, феномены кризиса национальных культур, «растворения» этнических признаков у одних и «взрывообразный» расцвет у других осмысливается в рамках двух альтернативных парадигм при наличии множеств промежуточных. В рамках первой развивается идея слияния нации, возникновение смешанных этногрупп в результате все большего совпадения экономических, политических, научно-технических, духовных процессов и пространств.

В рамках противоположной парадигмы исходным выступают тезисы возрождения народов, самоценности этносов, необходимости сохранения

национальных культур [279]. При этом авторы, придерживающиеся этой позиции, утверждают, что «эвристический материал сформулированных парадигм в соответствии с потребностями исследования актуальных этнических и межнациональных процессов представляется малоэффективным». По их мнению, это обусловлено как различиями в уровнях общения, так и общностью принципа абсолютизации одних тенденций развития этносов и межэтнических отношений при игнорировании других. Современные этнопроцессы рассматриваемых групп, как они считают, «включают и коллективные этнические движения за самосохранение и «переливание» одних групп этноса в другие. Идёт ли здесь речь об ассимиляционных процессах или формировании, становлении новых этнических (или иных социальных) групп - это вопросы будущего исторического времени. Именно поэтому «возрождение народов» (как вновь рожденные) неадекватно отражает суть проблемы и относится скорее к «художественно-публицистическому жанру». Эта ситуация, на их взгляд, наиболее наглядно проявляется в двух направлениях, одно из них соотносится с ретроспективной моделью «возрождающихся субъектов», другое - с перспективным движением в «цивилизованный мир» на основе общечеловеческих ценностей. При этом подчеркивается, что смысловая неопределенность терминов «возрождение» и «цивилизованный» не исключает их политизированной, идеологической интерпретации: например, подмену «национальной идентификации» «цивилизованной идентификацией». Здесь, на наш взгляд, необходимо поддержать предложение сформулировать задачу «возрождения народов» как решение проблемы устойчивого и долговременного развития этнической общности в её качественной определенности, в её индивидуально-этническом и этноколлективном изменении. В этом случае согласимся и с тем, что в методологическом плане здесь необходима не только переоценка теоретико-методологических возможностей современных теорий этноса, наций,

этносоциальных отношений и т.д., но и новое понимание истоков, содержания и тенденций социального развития и т.д. Такой подход ориентирует на рассмотрение этнических общностей с позиции их функциональной роли в структуре самоорганизации социальной системы. Таким образом, развитие и функционирование этнических общностей целесообразно анализировать с позиции соотношения деструктивных или интегративных признаков и факторов, обусловливающих её сохранение, изменение, развитие.

Результаты анализа современных проблем жизнедеятельности анализируемых этносов и их будущего во многом объясняются пониманием истории этноса в контексте цивилизационных процессов [279]. Представляется вполне справедливым, что причины достаточно широкого распространенного прогноза об уменьшении роли этнического (вплоть до его исчезновения) в настоящее время или в недалёкой исторической перспективе не сводятся только к методологическим или идеологическим. Историческое развитие системы "человек- природа - общество" в действительности характеризуется замещением естественных условий существования человека искусственным и социально-исторический заказ на стереотипные формы поведения и мышления индивидов, социальных общностей как бы элиминируют самоценность этнического многообразия. Они начинают восприниматься как исторические реликвии, своего рода архаика карнавально-фольклорной экзотики. [279, с. 118].

В соответствии с одним из основных положений данной концепции: «Устойчивое развитие не сводится к сохранению, выживанию или «возрождению народа как «устойчивой вещи»... Творение такого целого, как объективный процесс, включает внутриэтнические и внеэтнические параметры и одновременно обусловлено ими. Вместе с тем, это - индивидуальное творение и присвоение индивидам этнических признаков и этноисторических отношений в противопоставлении другим этносам» [279, с. 119]. Устойчивое и долговременное

развитие этнической общности трактуется здесь как особое качество выживания, особый способ взаимодействий и регулирования внутриэтнических и внеэтнических процессов. Эта специфика, как считают исследователи, определяется направленностью на обеспечение стратегии равноправия при удовлетворении потребностей: отдельных индивидов, внутриэтнических групп, этнопоколений, различных этнических общностей. От способности реализации такого типа развития и функционирования, по их мнению, зависит в конечном итоге и способность этнической общности к самосохранению, самоорганизации [279, с.110,111,112].

В связи с поиском научно оправданной основы для интеграции научных
исканий в теоретико-методологической сфере необходимо учитывать, что
«главная задача в сегодняшних условиях кардинальной смены отечественным
научным сообществом всей парадигмы этнографических исследований
заключается именно в философском понимании общетеоретических основ
этнологии» [282, С. 18]. В то же время весьма актуальным представляется и
стремление к уточнению предметной сферы гуманитарного знания, точнее к
разграничению полномочий в сфере общественных наук и вытекающему отсюда
размежеванию в понятийно-терминологической сфере. Например, как

справедливо отмечается «понятия этнической и национальной общности соотносятся между собой прежде всего как принадлежащие к разным научным дисциплинам — соответственно этнографии и социальной философии. Каждая наука обладает своим собственным предметным подходом, ... . Более общим является социально-философский подход, позволяющий вычленить существенные характеристики рассматриваемых общностей. Их анализ на уровне этнографии предполагает конкретизацию социально-философского подхода и составляет иную, более специальную предметную область исследований с соответствующей ей вполне определенной системой понятий. Непосредственное перенесение

последних на более общий уровень приводит к смешению разнопредметных подходов, а следовательно, и разных явлений» [267, с. 38].

Таким образом, при наличии обширной теоретической литературы по данной проблеме (мы выделили наиболее важные, на наш взгляд, аспекты проблемы и методологические моменты, связанные с поисками ее решения), очевидно, что говорить о какой-либо завершенности поисков оптимальной парадигмы изучения этничности, процессов, протекающих в жизни этносов, понимании их природы, статуса, взаимодействия друг с другом, было бы преждевременно. Но и сделанное здесь дает основание для оптимизма исследователям, изучающим этнические процессы и многообразные формы проявления этничности на региональном уровне. Думается, что развитие конкретных региональных исследований позволит как уточнить те или иные концептуальные положения, так и расширить эмпирическую базу для выдвижения новых суждений теоретико-методологического плана. В то же время очевидно, что только на основе изучения конкретных этнических процессов и форм проявления этничности возможна постановка своего рода диагноза в состоянии этноса, межэтнических взаимодействий, тенденций направленности этнических процессов в целом, что, в свою очередь, позволит выйти на выработку более эффективной концепции его устойчивого развития.

В рамках системного подхода к анализу поставленных проблем автором данной работы используются конкретно-исторический метод, элементы структурно-функционального метода, а также междисциплинарный подход. При сборе эмпирического материала применялись методы непосредственного наблюдения, статистический метод, метод массовых опросов с использованием стандартизированного интервью, разработанного сектором этносоциологии Института этнологии и антропологии РАН. Нам представляется, что изучение этноса как сложной динамической системы предполагает рассмотрение объекта

как с качественной, так и количественных сторон, и здесь требуется понимание верного соотношения между ними.

Степень научной разработанности проблемы

Обращаясь к изучению современных региональных этнических и этнокультурных процессов, исследователь не может не опереться на активно развивающееся, начиная с 60-х годов, направление в отечественной этнографической науке, связанное с осмыслением этнических судеб народов России. Оно представлено широко известными трудами С.А.Арутюнова [16, 17, 18], Ю.В.Бромлея [59, 63, 64, 66], С.И.Брук [73], С.И.Вайнштейна [79, 80], В.И.Васильева [83, 84], О.А.Ганцкой [96], И.С.Гурвича [117, 123] Т.А.Жданко [139], В.И.Козлова [184, 188, 190], З.П.Соколовой [312], Л.Н.Терентьевой [342], С.А.Токарева [356], В.А.Тишкова [347, 349] и других, благодаря которым отечественная этнология вышла на мировой уровень. Обобщающий характер носил коллективный труд, вышедший в середине 70-х годов XX в. и посвященный осмыслению этнических процессов у народов Советского Союза [310].

Этносоциальные аспекты современных этнических и этнокультурных процессов разрабатывались в работах Ю.В.Арутюняна [21, 22, 23, 24, 19, 20], Л.М.Дробижевой [131, 133, 134, 135, 132], А.А.Сусоколова [334] и других, в которых предложена по сути дела и сама парадигма подобных исследований. Они свидетельствуют о том, что «этносоциологическому подходу близки инструменталистские концепции», а также о «продуктивности соединения конструктивистского и примордиалистского подходов к исследованию как группового, социально обусловленного феномена и явления культурной дистанции, как и субъективного образа «близости-далёкости» культур» [325].

Существенный импульс для проведения конкретных этнорегиональных исследований дают современные дискуссии, научная полемика в работах В.А.Тишкова [347, 349], С.В.Чешко [385, 386, 387], В.В. Коротеевой [197], М.В.

Саввы [283], Н.Г. Скворцова [300, 301, 302] и других, направленные на дальнейшее осмысление теории этноса, национальных отношены и й. Для исследования проблем этнической культуры, в том числе языка, этнической идентичности, этнического (национального) самосознания, этнот стихологии, этнических стереотипов и т.д., немаловажное значение имеют работы М.Н. Губогло [112, 113], Л.Г. Ионина [165], СВ. Лурье [220], Н.А. Томиловга. [360, 364] и др.

Для современного изучения этнических и этнокультурных проиц^ссов среди народов Сибири и Севера сохраняют свою актуальность и ^^ следования сотрудников Сектора народов Севера и Сибири Института этгнологии и антропологии РАН: Б.О.Долгих [128, 129, 130], И.С.Гурвича [116^ 117, 119], В.И.Васильева [83],Г.М.Василевич [81], С.И.Вайнштейн [79], Н.А.Алексеева [3, 4, 5], З.П.Соколовой [312], А.В.Смоляк [308], М.Я.Жорницкой [141], К. -В.Лебедева [213], Ю.Б.Симченко [298], В.А.Туголукова [372] Г.М.Афанасзв»евой [26]. Благодаря исследованиям Л.П.Потапова [269], Л.В.Хомич [381, 382], Г^-ЗНГ.Ррачёвой [ПО, 111], Е.А.Алексеенко [6], И.Н.Гемуева [100, 98, 99], В.И-ІЕойко [35], С.С.Савоскула [284], Ю.В.Попкова [266] и других, значительно р>^сширяются возможности изучения сибирского ареала в аспекте этнических и этно социальных процессов в сравнительно-типологическом отношении.

Анализ традиционной культуры саха содержится в работах Н.^^^.Алексеева [3, 4, 5], А.И.Гоголева [101, 102, 103], Р.И.Бравиной [38, 39], П.А.Сл&ттцова [305], Ф.Зыкова [152, 153], К.Д.Уткина [374] и других. Систематизация ис обобщение накопленных в них наблюдений и выводов открывает персп^^гстивы для современного изучения современной этнокультурной ситуации в Ресгжгз^блике Саха (Якутия).

Определённый потенциал для решения поставленных проблем с^ о держится в работах И.А.Аргунова [12, 13, 14], И.И.Подойнициной [264, 265], Р.у^г:Ч^_.Кузьминой

[207] и других, посвященных социальному развитию народов Якутии. В этой связи отметим и коллективную монографию «Этносоциальное развитие Республики Саха (Якутия): потенциал, тенденции, перспективы» [407]. Представленный в ней материал о динамике народонаселения, трансформации социальной структуры якутского общества, этносоциального развития якутского и русского населения раскрывает существенные грани этносоциальных процессов в PC (Я). В работе И.Е.Спиридоновой [330], посвященной проблемам современного этнокультурного взаимодействия и межнациональным отношениям в Якутии, делается попытка осмыслить их состояние и динамику. Однако данная проблематика нуждается в более многоплановом, многоаспектном, углубленном изучении, в том числе и на основе совершенствования как теоретико-методологического, так и методического инструментария с учетом достижений отечественной и зарубежной этнологической науки.

В этом отношении важное значение при анализе этносоциальных и этнокультурных процессов в Якутии имеет цикл работ этносоциологов под руководством Л.М. Дробижевой, в которых Якутия является одним из объектов исследования. Об этом свидетельствует новейшая коллективная монография «Социальное неравенство этнических групп: представления и реальность» [327], в написании которой принимала участие и автор данной диссертации. Благодаря тому, что для данного проекта был избран «принцип многомерного иерархического исследования стратификационных моделей с комбинацией объективных и субъективных индикаторов, количественных и качественных измерителей, объективных и субъективных показателей» [327], авторам удалось значительно обогатить представления об особенностях социальной структуры саха и русских в PC (Я), влиянии культурного фактора на социально-экономическое неравенство в ней, а также интеграционных процессах в межэтнических отношениях во второй половине 90-х гг. XX в. В вышедшей

несколько ранее коллективной монографии «Социальная и культурная дистанции. Опыт многонациональной России» [325], по существу первом в России этносоциологическом исследовании, посвященном проблемам этнических границ, саха и русским, проживающим в республике, также уделяется значительное внимание. Речь здесь идет о занятости якутов и русских в индустриальных видах труда, о тенденциях развития межэтнических отношений в ней в 90-е гг., а также об этническом феномене народа саха. В коллективной монографии «Демократизация и образы национализма в Российской Федерации 90-х гг.» [132], авторы, стремясь показать соотношение процессов становления гражданского общества и реализации стремления народов или их лидеров к самостоятельному выбору своего места в государственном устройстве страны, использованию собственной государственности для обеспечения власти и национального достоинства, ренессанса культуры, привлекли разнообразный материал, содержащий ценные сведения для изучения этнического развития саха в 90-е гг. XX в. К такого же рода изданиям относится и книга «Суверенитет и этническое самосознание: идеология и практика» [332]. Поставив цель изучить, в какой мере социально-политическая трансформация общества, этнический ренессанс будут сопровождаться взрывами национализма, этнорегиональным сепаратизмом, авторы провели серию глубинных этнопсихологических исследований идентичности групп, этнического и социального самосознания, в том числе у саха и русских. О национальном самосознании саха и русских начала 90-х гг. XX в. речь идет и в книге «Национальное самосознание и национализм в Российской Федерации начала 90-х гг.» [237], подготовленной, как и предыдущие, под редакцией Л.М. Дробижевой.

Таким образом, благодаря активизации интереса к феномену этничности, формам проявления национального самосознания, межэтническим взаимодействиям и конфликтам, этносоциальным аспектам жизни общества

исследователям удалось создать основные предпосылки для дальнейшего многоаспектного изучения этнического и этнокультурного развития народов России, в частности, народов, населяющих Якутию.

Отметим, что в 70-80-е гг. XX в. интерес к собственно этнической проблематике по известным причинам был не столь обостренным, тем не менее, и в эти годы изучались, например, автором данной диссертационной работы, межнациональные браки в Якутии, функционирование традиционной и профессиональной культуры у народа саха, динамика этнических процессов [41, 44, 45, 53, 58].

В целом можно говорить о наличии ситуации, оправдывающей наше стремление к дальнейшему осмыслению этнического и этнокультурного развития народов Якутии в последнюю треть XX в, не получившей еще специального монографического исследования.

Источники исследования. Эмпирическую базу исследования составили данные Всесоюзных переписей 1926, 1939, 1959, 1970, 1979, 1989 гг., статистические сборники Государственного комитета статистики PC (Я), материалы которых позволяют определить этническую и демографическую динамику в PC (Я), статистические отчеты текущего архива Госкомстата PC (Я), показывающие социально-экономическое положение этнических групп, развитие просвещения, деятельность культурно-массовых учреждений и т.д.; статистика Министерства юстиции PC (Я) о номенклатуре политических партий и общественных движений. Привлечение статистического материала позволяет с достаточной степенью надёжности судить об общих тенденциях в этнических процессах.

Основным источником для написания работы послужили полевые этнографические материалы, полученные в процессе экспедиционных и стационарных работ в улусах республики за последнюю четверть XX века. Они

содержат сведения о семейно-брачной, бытовой, хозяйственной и культурной сферах жизнедеятельности городского и сельского населения Якутии. Собственные наблюдения, рассказы информаторов дополнялись таким важным источником, как выписки из похозяйственных книг сельских администраций, обработка которых дала возможность получить ценный материал о социально-профессиональной стратификации населения, структуре и составе сельской семьи, образовательном уровне ее членов, основах её жизнедеятельности, материальной культуре. При работе с похозяйственными книгами проводились необходимые уточнения с секретарями администраций, заполнявшими эти книги. Они давали не только уточнения об изменениях хозяйств, но более подробную и ценную информацию о них. Можно отметить, что секретари администраций выступают экспертами проводимых обследований.

Среди первичных материалов определенное место занимают отчеты отдельных учреждений культуры, искусства, вузов, содержащие сведения о языке обучения, национальном и социальном составе работников и студентов и т.д. Для анализа состояния брачности, в частности, динамики национально-смешанных браков, привлекается такой надежный источник, как материалы архивов и отделов ЗАГСов республики с 1927 г. по 1999 г., т.е. более чем за 70 лет. Для изучения проблемы национальной идентичности анализируется выбор национальности подростками из национально-смешанных семей на основе бланков заявлений паспортных отделов МВД республики.

Непосредственные полевые наблюдения во время экспедиционных работ в 1975-1979 гг. подкрепляются количественными показателями, полученными с помощью опросного листа. Опросный лист имел два варианта: для городских жителей и для сельских. Местом изучения городских жителей стал г. Якутск, столица республики. Здесь проводился опрос лиц якутской национальности, основанный на случайной выборке. В связи с тем, что якутов, живущих на

исследуемой территории, в этнографической литературе, принято делить на лено-амгинских, олекминских и вилюйских, нами были выделены районы, представляющие названные группы якутов и отвечающие по своему этническому составу целям нашего исследования: Орджоникидзевский, Олекминский и Вилюйский. В Орджоникидзевском районе русские составляют 35,8 процента, якуты - 59, 8, народности Севера - 0,7, другие - 3,7 процента. В Олекминском районе преобладают русские, в Вилюйском - якуты. Таким образом, были выбраны районы: а) с преобладанием русских; б) с преобладанием якутов; в) с почти равными долями русских и якутов. Внутри этих районов избраны такие места, где проживает большинство сельского населения. Во всех трех районах отобраны те села, в которых якуты являются преобладающей частью населения. Учитывалась также численность населения и их отдаленность от городов Якутска, Олекминска, Вилюйска. В результате такого отбора были выделены села Булгунняхтах Орджоникидзевского, Абага Олекминского, Ченекэ Вилюйского районов. Материалы данного обследования хранятся в архиве Института этнологии и антропологии РАН, результаты опубликованы автором в 1985 году [55].

Источниковую базу исследования составляют результаты

этносоциологических исследований, проведённых в 1997, 1999 гг. Институтом социологии РАН и Институтом этнологии и антропологии РАН. В двух последних опросах, проведенных в Якутии, приняла участие автор данного диссертационного исследования. В исследовании, проведённом в 1999 г. в Якутии под руководством Л.М.Дробижевой по международному научно-исследовательскому проекту «Социально-экономическая дифференциация этнических групп и проблемы интеграции в Российской Федерации», методом формализованного интервью было опрошено 1050 человек якутской и русской национальности с учетом их пропорционального соотношения к общей

численности населения республики. В качестве объекта исследования было
выбрано взрослое (старше 18 лет) население, с учетом пропорций титульных и
нетитульных групп в составе городского и сельского населения, что с точки
зрения социальных и межнациональных сравнений считается обязательным.
Репрезентативность опроса была обеспечена многоступенчатой

стратифицированной выборкой. Особенность проведения исследования в Якутии выразилась в следующем. Так, если в других регионах России, где проводились исследования, городские населенные пункты были стратифицированы, и в каждой страте было отобрано с помощью процедуры случайного отбора соответствующее количество городов или поселков городского типа, то в Якутии, где многие города являются труднодоступными, после определения саморепрезентирующих городов, в отдельную страту были выделены все городские поселения, находящиеся в зоне прямого авиационного или автомобильного доступа из Якутска. Из них случайным образом было отобрано необходимое число городских поселений, с объемом выборки, пропорциональной доле населения данной страты в городском населении. Остальные города и поселки городского типа отбирались только в тех районах, где расположены уже отобранные города. Отбор сельских населенных пунктов также производился только из списка сел в районах, где расположены уже отобранные городские поселения. Таким образом, опрос был проведён в городах Якутске, Мирном, Ленске, Алдане, Покровске, Верхоянске, рабочих посёлках Алданского, Нерюнгринского, Ленского, Мирнинского улусов, в сёлах Намского, Хангаласского, Чурапчинского, Мегино-Кангаласского, Верхоянского улусов. На второй ступени в городских поселениях использовались данные счетных участков микропереписи 1994 г., либо избирательных участков. После выбора конкретных опросных участков составлялся список жилищ с последующим применением механического отбора с заданным шагом. В селах в качестве списка жилищ использовались похозяйственные книги, по которым и

велся отбор жилищ в выборку. Как и в городе, так и на селе на последней ступени при отборе респондентов в семье использовалась процедура Киша. Достоверность полученной информации обеспечивалась и тем, что респондентов якутской национальности опрашивали только интервьюеры якутской национальности, и наоборот. Опрос методом интервью, как правило, проводился на русском языке, но респондент в ходе интервью мог выбрать и якутский язык.

В качестве источника для осмысления проблематики данной работы используются материалы республиканской печати, освещающие многие стороны жизни якутян, их отношение к происходящим в обществе изменениям, в том числе в сфере межэтнических отношений, культуры и быта. Появляющиеся в прессе материалы с национальной тематикой интересны для исследователя, изучающего современные этнические процессы в связи с тем, что такие публикации могут оказывать влияние на формирование межэтнических установок, способствовать тем или иным тенденциям в развитии этнических и этнокультурных процессов. Конкретный, живой фактический материал нередко ярко иллюстрирует важные явления в жизни этноса.

Автор данной работы также опирается на материалы о различных сторонах хозяйства, быта, культуры, составе населения, численности и расселении, взаимоотношениях этноконтактирующих групп, содержащиеся в историко-этнографических трудах С.К. Патканова, Р. Маака, И. Майнова, В.Серошевского и других. В работе используется значительный источниковый потенциал работ СВ. Бахрушина, С.А. Токарева, А.П. Окладникова, Б.О. Долгих, И.С. Гурвича, О.В. Ионовой, Ф.Г. Сафронова, А.С. Парниковой, А.Н. Алексеева и других.

Научная новизна работы основные научные результаты исследования

Диссертация является первым монографическим исследованием, посвященным этническим и этнокультурным процессам в Республике Саха (Якутия) в 70-90-е годы XX века.

Обращение к комплексному и системному исследованию позволило раскрыть характер и содержание современных этнических и этнокультурных процессов, углубить представление о роли фактора этничности в современных условиях в национальных группах в Якутии. Как и в других национальных регионах, ярко выраженная активизация национально-возрожденческих процессов в PC (Я) среди её коренных народов не столько результат усилий их политической элиты и этнических предпринимателей, сколько длительной недооценки многомерности национального бытия. Речь идёт о восстановлении национального самосознания в его фундаментальных правах, осознании общечеловеческой значимости каждой национальной культуры.

Якуты, сформировавшись к приходу русских как тюркская этническая общность, претерпевают в дальнейшем значительную эволюцию в своем этническом развитии. В процессе межэтнических контактов у саха происходит оформление этнической идентичности, закладываются основы национального самосознания, зарождается национальная идеология. И что очень важно, в процессе межэтнического взаимодействия возникают многообразие культуры этноса, её национальные формы. Установлено, что уже в дореволюционный период формирующаяся якутская национальная интеллигенция использовала этничность как консолидирующий фактор в развитии народа саха.

В свете современных подходов к категории этничности в работе впервые рассматривается роль и влияние этатизации якутского общества как фактора этносоциального развития саха. Обращается внимание на то, что существенной особенностью взаимоотношений саха и русских было то, что это были межэтнические контакты народов,' стоящих не только на разных стадиях социально-экономического, культурного развития, но и официально разностатусных.

Обращение к комплексному и системному исследованию позволило раскрыть характер и содержание современных этнических и этнокультурных процессов, углубить представление о роли фактора этничности в современных условиях в национальных группах в Якутии. Как и в других национальных регионах, ярко выраженная активизация национально-возрожденческих процессов в PC (Я) среди её коренных народов не столько результат усилий их политической элиты и этнических предпринимателей, сколько длительной недооценки многомерности национального бытия. Речь идёт о восстановлении национального самосознания в его фундаментальных правах, осознании общечеловеческой значимости каждой национальной культуры.

Якуты, сформировавшись к приходу русских как тюркская этническая общность, претерпевают в дальнейшем значительную эволюцию в своем этническом развитии. В процессе межэтнических контактов у саха происходит оформление этнической идентичности, закладываются основы национального самосознания, зарождается национальная идеология. И что очень важно, в процессе межэтнического взаимодействия возникают многообразие культуры этноса, её национальные формы. Установлено, что уже в дореволюционный период формирующаяся якутская национальная интеллигенция использовала этничность как консолидирующий фактор в развитии народа саха.

В свете современных подходов к категории этничности в работе впервые рассматривается роль и влияние этатизации якутского общества как фактора этносоциального развития саха. Обращается внимание на то, что существенной особенностью взаимоотношений саха и русских было то, что это были межэтнические контакты народов,' стоящих не только на разных стадиях социально-экономического, культурного развития, но и официально разностатусных.

Обращение в свете новых подходов к выявлению особенностей и
закономерностей этнокультурного развития народов Якутии в изучаемый период
позволили автору показать тенденции, вызванные обновленческими

модернизационными процессами. Рассматривая толерантность как одну из важнейших ценностных ориентации личности, в работе детально прослеживается влияние на её изменение и усиление межэтнической конкуренции, оценивается влияние культурного фактора на социально-этническое неравенство саха и русских, языковых процессов, а также проводимой в республике языковой политики.

Научная новизна исследования отражается в следующих выводах:

- якутский этнос, с точки зрения подхода к этносу вообще как к примеру
построения социокультурной единицы в качестве удобного объекта анализа при
изучении отношений между традиционалистскими и модернизационными
тенденциями, можно отнести к интегрированным этносам, имеющим большую
демографическую плотность, пространственную непрерывность, этнокультурную
целостность, стабильно высокий уровень этнического самосознания. Протекание
этнических и этнокультурных процессов в условиях, когда саха составляют
меньшинство в общей доле населения, предопределяет возрастание значимости
этномобилизации для саха, являясь важным фактором его национального
развития;

вместе с тем этномобилизация саха, как и русских, может не только стимулировать этническую идентификацию, но и приводить к межэтнической напряженности;

в условиях драматического развития рыночных отношений перед коренными народами Якутии встают как проблемы духовного возрождения, так и физического выживания. В этой связи важным становится анализ и выработка разнообразных способов адаптации этносов - от существования, базирующегося

на традиционных способах выживания и до современных, модернизированных форм, основанных на передовых технологиях;

якутский этнос, обладая такими идентификационными признаками, как расовая принадлежность, язык, традиции, обычаи и другими культурными особенностями, существует в течение столетий в контакте с другими этническими общностями, в частности, с русской, подтверждая тем самым значимость этничности и в наше время, несмотря на утрату многих элементов традиционной культуры, а у некоторой части населения и национального языка;

на базе традиционной культуры возникает национально-историческая культура, к которой её носители испытывают эмоциональную привязанность. Феномен этничности способствует не только самосохранению этноса в условиях совместного проживания с другими этносами, но и обеспечивает его гармоничную самореализацию в изменяющихся политических и социокультурных условиях;

представляется, что одним из условий стабильности этноса является сохранение основных источников традиционного жизнеобеспечения. В противном случае носители этноса в целях адаптации к изменяющимся условиям могут добровольно отказаться от многих жизненно важных ценностей и элементов национальной культуры и образа жизни. Это может стать источником кризиса этничности, представляющей собой один из влиятельных факторов развития современных народов.

Практическая значимость диссертации заключается в возможности использования государственными органами, общественными организациями и учреждениями содержащейся в ней научной информации об этнической, этносоциальной, этнополитической и этнокультурной ситуации в PC (Я), межэтнических отношениях, рекомендаций по их оптимизации. В 1999 г. по запросу Администрации Президента PC (Я) была направлена служебная записка:

«Параметры и критерии этнополитической ситуации PC (Я)», а также в администрацию столицы республики г. Якутска: «Этнокультурное пространство г. Якутска: пути оптимизации» (1997 г.). Материалы работы используются в спецкурсе «Этносоциология» на историческом факультете Якутского государственного, университета, курсе «Политология» в филиале Санкт-Петербургского государственного университета кино и телевидения в г. Якутске. Материалы диссертации использованы автором в учебных пособиях для вузов «Политология» (в соавторстве, Якутск, 1996), «Современные этнокультурные процессы у народа саха» (Якутск, 1996), «История Якутии (1917-2000)» (в соавторстве, Якутск, 2001).

Апробация диссертации. Основные идеи и положения диссертации изложены в опубликованных работах, в том числе монографиях, учебных пособиях, сборниках научных статей, научных докладах, сообщениях и тезисах (см. список литературы). Они были изложены автором на международных, российских, республиканских конференциях: XI Международный Конгресс «Обычное право и правовой плюрализм в изменяющихся обществах» (Москва, 1999 г.); «Семья у народов СССР» (Москва, 1885); «Традиции, обычаи и нравы народов России» (Санкт-Петербург, 1997); «Социально-культурные процессы в Советской Сибири» (Омск, 1985); «Общественные организации труда в условиях экономики и политических реформ в России» (Пенза, 1996); «Диалектика развития национальных отношений и задачи интернационального воспитания трудящихся» (Якутск, 1988); «Логос, культура и цивилизация» (Якутск, 1993); «Толерантность» (Якутск, 1994); «Вузовская наука к 50-летию Великой Победы» (Якутск, 1995); «Великая Отечественная война 1941-1945» (Якутск, 1995); «Наука -невостребованный потенциал» (Якутск, 1996); «Актуальные проблемы российской федерализации: реалии и перспективы» (Якутск, 2000); «Политическая система общества: проблема модернизации» (Якутск, 2000).

РОССИЙСКАЯ

ГОСУДАРСТВЕННАЯ

БИБЛИОТЕКА

Диссертация была обсуждена на заседании кафедры всеобщей истории и этнографии Якутского государственного университета, сектора этнографии Сибири Института археологии и этнографии СО РАН.

Структура работы определяется задачами исследования. Она состоит из введения, четырёх глав, параграфов, заключения и списка литературы.

Расселение и численность

Изменения в составе этноса, как известно, во многом обусловлены его исторической динамикой. Можно считать установленным, что к моменту прихода русских на территорию Якутии процесс этногенеза якутов был в целом завершен. Исследования С.А.Токарева, А.П.Окладникова. Б.О.Долгих, И.С.Гурвича, Ф.Г.Сафронова, А.К.Антонова, И.В.Константинова, А.И.Гоголева, И.Е.Зыкова и других показывают, что с появлением на Средней Лене южных скотоводческих племен здесь сложилась новая этническая общность - якутская. Якуты формировались на протяжении длительного исторического времени в результате взаимодействия двух процессов, « протекавших в беспрерывном единстве - дифференциации различных этнокультур и их интеграции». [102, с. 123]. Проникновение первых скотоводческих групп в бассейн Средней Лены, ставших основой в сложении якутской этнической общности, началось в конце XIII -XIV вв. А.И.Гоголев считает, что «только во второй четверти II тыс. н.э. произошли события, связанные с распространением здесь коневодства и крупного рогатого скота. Происходит становление сенокосно-пастбищной формы скотоводства. Зачинателями этих коренных хозяйственно-культурных преобразований стали южные предки современных якутов. Они, попадая в новые природно-климатические условия севера Восточной Сибири, вступали в культурно-этнические связи с аборигенами края» [102, с.85]. Ф.Г.Сафронов, рассматривая различные точки зрения о происхождении якутов и отмечая отсутствие общей концепции, полагает, что якутская этническая общность сложилась как результат длительных историко-культурных и этнических связей тюрков, монголов и тунгусов, при преобладающей роли первых [286, с.59-60]. «Серия параллелей между Курыканской культурой Прибайкалья VI-X и якутской культурой XVII-XVIII вв. свидетельствует, - считает И.Е. Зыков, - о формировании в главных чертах... комплекса южных элементов, явившихся впоследствии основой материальной и духовной культуры якутов, их физического типа... Изучением археологических памятников якутов XVI — XVIII вв. установлено, что якуты сложились в народность не позже XVI в. на территории, которую они занимали ко времени открытия «Ленской землицы» русскими землепроходцами» [151, с.22-28]. Из сказанного можно сделать вывод, что до прихода русских территория Якутии представляла собой арену взаимодействия различных этнических общностей. Всестороннее исследование происхождения якутского народа и формирования его традиционной культуры показало, что корни формирования якутской культуры уходят в древнетюркскую эпоху и, через хуннов, в скифо-сибирский мир. Тюркские предки якутов отнесены к числу телесских племён, среди которых одно из главных мест принадлежит древним уйгурам. К числу телесских племён относились и курыканы Прибайкалья. В X-XI вв. в Прибайкалье, на Верхней Лене появились монголоязычные племена, и началось их совместное проживание с потомками курыкан. В дальнейшем часть этого населения спустилась вниз по Лене и стала ядром в формировании якутов. Предания отразили приход монгольских групп на Среднюю Лену. В этногенезе якутов прослеживается и участие второй тюркоязычной группы с кыпчакским наследием. Кыпчако-якутские связи выявляются по сходству черт материальной культуры и погребального обряда. Влияние монголоязычной среды проявляется в языковом материале, а в хозяйстве составляет самостоятельный пласт. Устное народное творчество, народные знания, обычное право, имея тюркско-монгольскую основу, окончательно сформировалось в бассейне Средней Лены. Якутский язык по грамматическому строю принадлежит к огузской группе, по лексике - к огузско-уйгурской и отчасти кыпчакской, имеются монгольские заимствования и относительно малочисленны слова тунгусо-маньчжурского привнесения. Формирование современного физического типа якутов завершилось не ранее середины II тыс. н.э. на Средней Лене на основе смешения пришлых и аборигенных групп [102, с.123-126]. Можно утверждать, что историческая память народа реанимирует явления, связанные с переломным моментом в его этнической истории, о чем свидетельствует широкая популярность теорий о южных предках среди современных саха.

Этнические процессы, протекавшие в дореволюционной Якутии, можно условно разделить на два этапа: до появления русских в начале ХУ11 в. и после.

На наш взгляд, якуты, с которыми вступили в контакт первые русские поселенцы в начале XVII века, представляли собой этническую общность, состоявшую из отдельных родов и племен, имевших свои территории расселения [55, с.8]. Здесь в рамках парадигмы этнической общности речь может идти, на наш взгляд, о союзе родоплеменных групп. В русских документах XVII века якутские роды и племена названы «волостями», представляющими собой самостоятельные, не зависящие друг от друга, группы. Названия их не изменялись вплоть до первого десятилетия ХУ111 века. Наиболее крупные «волости» насчитывали по 2 - 5 тыс.чел., средние - 400 - 1000 чел., мелкие -меньше, чем по 100 чел. Намекая и Кангаласская «волости» были расположены на левом берегу р.Лены, Мегинская - на правом, напротив Якутска, Бетюнская -близ устья р. Алдана, Батурусская, Батулинская, Игидейская - по pp. Амге и Татте, Борогонская по р. Танде, Чириктейская и Дубсинская - на р. Алдане, а на пути между ними и Якутским острогом находилась Оспецкая «волость». По р. Ботоме находилась Емконская, по р. Сите - Бояназейская и Атамайская [354, с.38-40. 43-44]. На р. Яне жили юсальцы, эргитцы, байдунцы, туматцы и другие, на правом ее притоке - Адыче - одучейцы [355. с. 17]. В середине XVII века около Жиганска и ниже также жили якуты, называемые в источниках того времени «жиганскими» якутами» [122, с.46].

Можно полагать, что внутренние социально-экономические факторы способствовали еще до прихода русских крупным миграциям якутов. Тем более, что период до прихода русских характеризуется как «кыргыс уйэтэ» (век войн). Уже тогда они имели определённые географические знания о Ленском крае. Об этом свидетельствуют массовые откочевки якутов из традиционных мест их обитания после прихода русских, вызванные ясачной политикой царизма. В этот период произошли значительные перемещения якутов и в Центральной Якутии. Так, Б.О.Долгих, сопоставив наименования родов и племен якутов в XVII в. с наименованиями наслегов Якутии конца XIX в., показал, что «подгородная» волость образовалась уже после прихода русских из разных групп якутов, преимущественно кангалассцев. А якуты Бордонской, Гурменской и Ярканской волостей, находившиеся к приходу русских на территории Западно-Кангаласского улуса, уже к концу XVII в. целиком переселились на Вилюй и в район Олекминска [129, с.ЗбЗ-365]. В бассейне Олекмы к приходу русских обитало якутское племя меитцев. В свое время И.И.Майнов писал, что «исконными обитателями Олекминского края были тунгусы... Якуты появились близ устья р.Олекмы очень поздно - приблизительно в первой четверти 17 века, вначале составляли очень малочисленную колонию выходцев с севера, из пределов теперешняго Якутского округа» [226, с.79]. В первое время пришельцы представляли один род - Меитский. В дальнейшем, по мнению И.И.Майнова, якуты

Этническая структура PC (Я) и этнодемографические процессы

Динамика этнических процессов во многом зависит от демографических факторов, роль которых на северных территориях проявляется особым образом. Если до недавнего времени социально-экономические проблемы Севера связывались с дефицитом людских ресурсов, то в настоящее время признаётся, что малая плотность населения является одним из условий сохранения и равновесия Севера [346, с.185]. В современных условиях, когда человеческое сообщество вплотную подходит к проблеме выживания, особенно ценным становится опыт циркумполярной цивилизации, созданной поколениями коренных северных народов, в том числе и саха. Речь идёт в том числе и о «восприятии и развитии психологических, в первую очередь культурологических основ отношения к экстремальной ситуации» [413, с. 130]. Так, например, устойчивому функционированию экосистем способствует традиционное мировоззрение народа саха о духовном единстве человека и природы. «На примере древних преданий и верований народа саха «Айыы убрэ5Э» строилась эффективная стратегия воспитания молодёжи в отношении к окружающей среде. Бережное отношение к природе было связано со многими запретами, регулировавшими поведение человека в процессе контакта с природой» [218, с.47]. Отношение к природе, родной земле находят широкое отражение в устном народном творчестве, в частности в пословицах, например: «хотя и бесплодное, да родимое место», «всякая страна имеет славу, каждая поляна название» и т.д.. Такие поведенческие модели, передающиеся из поколения в поколение в процессе социализации, по мнению С.Лурье, непосредственным образом связаны с процессом жизнеобеспечения этноса [220, с.118-119]. Последнее предопределяет и характер расселения этнических групп.

Этническими территориями обитания саха преимущественно остаются сельские улусы Центральной Якутии и лишь небольшая часть народа саха живёт в северных улусах республики. Так, на территории Центральной Якутии, в её городах Якутске, Мирном, Нерюнгри, также улусах Алданском, Таттинском, Амгинском, Верхневилюйском, Вилюйском, Горном, Ленинском, Мегино-Кангаласском, Намеком, Олёкминском, Хангаласском, Сунтарском, Усть-Алданском, Чурапчинском, Усть-Майском по данным 1970 года саха составляют 46,5 процента, в 1979 году - 39,04; в 1989 году -35,3 процента в общей численности населения на этой территории, а русские соответственно 46,8; 50,4; 50,7 [176,с.34-56].

В целом отметим, что за этот период происходит уменьшение удельного веса народа саха в общей численности населения на территории Якутии. Однако за эти десятилетия абсолютное число саха, проживающих в Центральной Якутии выросло с 237970 человек в 1970 году до 306449 человек в 1989 году, т.е. на 22,3 процента. При этом доля саха, проживающих здесь, остаётся в целом стабильной, в 1970 году -83,3 процента, в 1979 - 83,6; в 1989 году - 83,9 процента (Там же).

Численное соотношение этноконтактирующих групп несомненно играет определённую роль в сохранении этнокультурной среды этноса. Так, специальные исследования показывают, что функция русского народа в реальной жизнедеятельности выражается в исторической роли российской государственности, русской культуры как многофакторного, интегративного феномена [27, с. 109]. Если якутский этнос вплоть до середины XX века, будучи преобладающим в численном отношении на территории республики, доминировал и в этнокультурном взаимодействии с русскими и другими этническими группами, то уже с середины XX века до конца 80-х годов интегративная функция якутского этноса снижается в связи с уменьшением удельного веса саха в общей доле численности населения республики, а также политикой, направленной на нивелирование национальных культур, ускорение интернационализации образа жизни.

Так, в районах промышленного освоения и производства доля саха в общей численности населения составляет меньше десяти процентов. Улусы же, где доля саха превышает десять процентов, но не достигает двадцати процентов, расположены, в основном, на северных территориях республики. Например, в Оймяконском и Усть-Янском улусах за период между переписями при увеличении числа саха в общей численности населения наблюдается уменьшение их доли за счёт резкого увеличения численности русских. Но уже с начала 90-х годов здесь намечается и наибольший в республике отток населения, обусловленный, в основном, свёртыванием промышленного производства, например, таких гигантов, как «Куларзолото» и «Депутатсколово».

Доля саха превышает 20 процентов в общей численности населения Якутского горсовета, также трёх северных улусов: Жиганского, Аллаиховского, Томпонского. Абсолютная численность и доля саха в общей численности населения неуклонно повышается в городе Якутске — столице республике. Эти процессы намечаются в Жиганском и Аллаиховском улусах. Здесь повышение доли саха объясняется как увеличением их абсолютной численности, так и выездом русских из названных улусов.

В Оленёкском и Олёкминском улусах, где состав населения относительно стабилен, доля саха в общей численности населения равна от 30 до 40 процентов.

Резкое уменьшение численности саха в 1,2 раза происходит в Анабарском улусе, где доля якутов уменьшается и в общей численности населения. Это ситуация объясняется резким увеличением здесь численности русских (в 3,2 раза) в связи с промышленным освоением этого улуса. Подобное наблюдается и в Момском, Среднеколымском улусах, где уменьшение доли саха объясняется увеличением числа русских. В Вилюйском улусе также при росте численности саха в 1,1 раза происходит уменьшение их доли в общей численности населения улуса.

В Амгинском улусе растёт абсолютная численность якутов в 1,2 раза, при относительно стабильной численности русских, а в Мегино-Кангаласском улусе при увеличении числа якутов в 1,1 раза происходит и увеличение числа русских в 1,07 раза. В Таттинском, Верхневилюйском, Усть-Алданском, Чурапчинском улусах между переписями 1979 и 1989 гг. уменьшается численность русского населения.

В Горном улусе при незначительном увеличении численности русских, а также представителей народностей Севера, уменьшается доля саха при увеличении их абсолютной численности.

Изменения в материальной и духовной культуре

Рост национального самосознания народов России оказал существенное влияние на характер и содержание современных этнокультурных процессов, протекающих в них. Одним из механизмов их регулирования является, как известно, «культурный плюрализм», предполагающий толерантность в отношении контактирующих этносов, обеспечение соответствующих условий для сохранения и развития этнических культур. Практика показывает, что для малочисленных этносов «культурное выживание» возможно не только при условии существенной государственной поддержки, но и со стороны этнического большинства. В этой ситуации принципиально важно, что, как и в других республиках, в Конституции PC (Я), значительно расширены нормы, касающиеся национально-культурной автономии.

В Республике Саха (Якутия), где представлен «вариант взаимодействия, при котором идёт быстрое сближение народов по уровню социального развития» также происходит плюрализация форм жизнедеятельности этнических групп [325]. Если рассматривать культуру как систему социально обусловленного поведения, направленного на приспособление общества к своей экологической нише, то, как известно, возникает необходимость вспомогательных специфических моделей жизнедеятельности [220]. Так, накопленный русскими старожилами потенциал адаптивности существенно облегчает выживание современного русского населения в экстремальных северных условиях. Адаптивная стратегия во многом определяет и особенности современного расселения основных этнических групп, влияя на характер социально-экономического неравенства, проявляющийся, в частности, в жилищных условиях их проживания.

Традиционные типы жилищ саха, адаптированные к климатическим условиям Якутии и обусловленные скотоводческой направленностью хозяйства, это якутская юрта, балаган, сооружённый из тонких бревен, представляющие однокамерное сооружение, зимний вариант которого имел пристройку — хлев для скота [152, с.8-9]. Начало в изменениях жилища было положено в советский период, когда саха от аласных сезонных поселений переходят к поселковому образу жизни. Саха, как и другие коренные народы Сибири, заимствовав срубную технику постройки жилищ у русских ещё в XVIII - XIX вв., к настоящему времени в сельских поселениях живут в срубных домах, так называемых «пятистенках» и «шестистенках». В сельских улусах изредка встречаются ещё жилища с традиционной плоской крышей, маленькими окнами, а в центральной группе улусов, например, Намеком, можно увидеть также срубные дома, имеющие пристройки в виде традиционных балаганов, сохранившиеся со времён 30-40-х годов XX века. Напротив, в Олёкминском улусе, где наблюдается более сильное влияние русской бытовой культуры, имеют распространение постройки с четырёхскатной крышей, резными окнами, верандами и т.д. З.П.Соколова, рассматривая проблемы типологии и эволюции традиционного жилища народов Сибири, в том числе, саха, их этнические традиции, приходит к выводу, что «для народов Севера сейчас характерны современные типовые жилища, в основном одинаковые..., жилище теряет многие этнические особенности» [318, с.326, 344]. Как известно, в культуре закрепляются только те инновации, которые могут быть адаптивными по отношению к данной окружающей среде. Иначе говоря, адаптация может стать реальным фактором культурных изменений внутри общества при наличии соответствующих условий.

В процессе социокультурной перестройки общества в 90-е годы усиливается строительство индивидуальных жилых домов. Во многом это связано с попытками реализации, несмотря на кризисную ситуацию, Постановления Правительства PC

(Я) «О государственной национальной политике жилищного строительства в Республике Саха (Якутия)». В одном из выступлений Первого Президента PC (Я) в начале 90-х годов отмечалось: «Возьмём сельское жильё. Прямо скажем: не выложились в работе творческие коллективы архитекторов и инженеров гражданского и промышленного строительства. Не видно перспективных проектов фермерских подворий, новаторских решений, позволяющих селянину, не выходя на холод, попасть к животным, задать им сена, приготовить корм, напоить, подоить коров и т.д.» (Якутия, 29 мая 1993). Но, тем не менее, на селе, как и в городе среди саха и русских, в основном предпринимателей, престижным становится строительство индивидуального благоустроенного жилья. В целом же, несмотря на значительные социокультурные изменения в обществе, для большинства сельских поселений характерным остаётся отсутствие жилищ с полным инженерным благоустройством.

Современная стратегия жизнедеятельности в новых социально-экономических условиях 90-х годов реанимирует среди саха такие традиционные сезонно-хозяйственные поселения, как летники (сайылык) с хозяйственными постройками (хлев — хотон, амбары, ледники - булуус, погребами - иин, онгкучах). Это приводит к тому, что в сельском жилище саха, претерпевшем значительную трансформацию, этническая специфика стала проявляться сильнее. Последнее выражается и в устройстве жилищ, стремлении к стилизованности, например, в возрождении такого важного и обязательного ранее атрибута, как камелёк (печь). Такие же распространённые ранее традиционные сооружения, как различные сэргэ, деревянные сооружения хозяйственного или ритуального назначения стали выполнять функции важных культурно-бытовых этнических символов.

Надо сказать, что саха, составляющие в таких старых городах как Вилюйск, Олёкминск, Среднеколымск, Верхоянск половину или более половины их населения, уклад жизни остается больше приближённым к сельскому. Это выражается, в частности, в том, что саха в них, в основном, живут в частично благоустроенных или неблагоустроенных домах и нередко имеют приусадебное хозяйство. В отличие от названных городов, такие города, как Мирный и Нерюнгри, промышленные центры Якутии, имеют относительно развитую социально-бытовую инфраструктуру. В них, несмотря на «старые» кварталы, так называемые районы временной застройки, в целом сложился урбанизированный стиль жизни, развитию которого в настоящее время способствует и начатая АК «АЛРОСА» реконструкция Мирного и старого Якутска.

Этнополитические процессы в PC (Я)

Многообразное воздействие на ход этнических процессов оказывают те или иные социально-политические константы, становясь нередко по существу их влиятельными факторами. Среди последних особенно важную роль играет политика государства, проводимая по отношению к этническим «меньшинствам», в которой, в свою очередь, необходимо выделять интегрирующую политику и политику культурного плюрализма. В широком понимании политика культурного плюрализма, это и представительство различных этнических групп в институтах власти, так называемое соучастие во власти [285, с. 245]. Этносоциологические исследования показывают, что национально-государственный статус продолжает оставаться значимым для титульных народов и может оказаться важнейшим ориентиром в выборе стратегий межэтнического взаимодействия. Это определяет повышение актуальности изучения в контексте межэтнического взаимодействия таких потенциально конфликтных этносоциальных измерений как «коренной -некоренной», «большинство-небольшинство», «титульный - нетитульный» [285, с.353].

Модернизация политической системы, начавшаяся в Якутии в двадцатые годы XX века, усиливает этнические и этнокультурные процессы у ее народов, вступивших в новую стадию взаимоотношений. Отметим, что для коренных этносов Сибири и Севера почти весь XX век - век радикальных политических, экономических, культурных изменений стал периодом переживания перманентных кризисных ситуаций. Характеризуя состояние человеческой реальности, социального опыта в прошлое столетие, В.Франкл пишет: «...Мы живём в век распространяющегося все шире чувства смыслоутраты. ...В век, когда десять заповедей, по видимому, уже потеряли для многих свою силу. Человек должен быть приготовлен к тому, чтобы воспринять 10000 заповедей, заключённых в 10000 ситуаций, с которыми его сталкивает жизнь. Тогда не только сама эта жизнь будет казаться осмысленной (а осмысленной — значит заполненной делами), но и сам он приобретёт иммунитет против конформизма и тоталитаризма - этих двух следствий экзистенциального вакуума...Смысл — это всякий раз также и конкретный смысл конкретной ситуации...» [379,С.29-43].

Модернизация в советской России приводит к тому, что «родились ценности энтузиазма, самоотверженного, бескорыстного труда во имя построения нового общества, жертвование индивидуальным во имя коллективного, настоящим во имя отдалённого будущего. Попытки же некомпетентного политического лидерства мобилизовать усилия огромного числа малоквалифицированных рабочих для решения этой задачи оправдывались ценностями труда как жизненной потребности простого народа с примитивным единообразным

В настоящее время якутские историки приходят к мнению, что «в то время ещё не были известны реальные права провозглашённой автономной республики. Кроме того, признание автономии основывалось на принципах первостепенного значения классовых интересов и диктатуры пролетариата по отношению к национальному вопросу. Это таило опасность любого политического или карательного произвола в вопросах национально-государственного строительства, а также в отношении местной интеллигенции со стороны центрального партийного руководства и чрезвычайных органов диктатуры пролетариата» [173, с. 17]. Отметим, что РСФСР стала федерацией, основанной на автономии и построенной по национальному принципу. И «её субъекты представляли собой автономные республики - национально-государственные образования и автономные области и округа, которые как национально-территориальные образования служили формой государственности для соответствующих народов» [132,с.164].

В Якутии также в условиях большинства народа саха на территории автономной республики в основу её внутреннего устройства был положен принцип этничности, попытка реанимации которого была предпринята в 90-е годы.

Правомерен ли тезис, что народы Якутии впервые в своей истории обрели государственность именно после образования ЯАССР? На мой взгляд, утверждать это - значит недооценивать тот факт, что этническое развитие народа саха, а также и представителей народностей Севера на протяжении веков протекало в рамках российской государственности. Другое дело, что впервые в советский период они получили реальную возможность участвовать в распределении и реализации политической власти. На этот период приходится начало формирования нового компонента культуры — политической для народа саха и представителей народностей Севера. Отметим также, что государственность в форме автономии в этот период объективно обеспечивала преодоление былого правового и фактического неравенства народов, проживающих на территории Якутии. Необходимо подчеркнуть и то, что политический фактор способствовал как консолидационным, так и интеграционным процессам в составе народа саха.

При анализе политических отношений в странах находящихся в зоне деколонизации, западные исследователи предлагают разделять «строительство нации» и «национальное развитие». Под национальным развитием понимается процесс, в ходе которого «народ», т.е. группа людей, понимающих друг друга (имеется в виду прежде всего отсутствие языковых барьеров), имеющих общие привычки, традиции и культуру создаёт государство и совершенствует его. И если народ в состоянии контролировать поведение своих членов, то его вполне можно считать «нацией». Таким образом, нация есть народ, обладающий государством, с которым идентифицирует себя большинство граждан [262, с.93]. Термином «строительство нации» К.Дойч описывает ситуацию, когда единственной реальной движущей силой созидания нации является политическая элита. Но, как предупреждает автор, при исследовании политических отношений в странах «третьего мира» ни в коем случае нельзя отождествлять «нацию» с населением государства и также считать, что нация и государство суть синонимы. В противном случае, считает он, любая группа, выступающая за самоопределение и отделение, должна быть отнесена к разряду сепаратистов или националистов (Там же). Согласно мировому опыту нация - это согражданство, сообщество граждан, составляющих государство.

Похожие диссертации на Этнические и этнокультурные процессы в Республике Саха (Якутия) (70-90-е годы XX века)

Статус мужчины в социокультурной среде славянского населения Карпат в середине XIX - 30-х годах XX века Холодная Вера Георгиевна

Христианское просвещение нерусских народов и этноконфессиональные процессы в Среднем Поволжье в последней четверти XVIII - начале XX века Таймасов Леонид Александрович

Этнодемографические процессы в среде ненцев Ямала в XX-начале XXI векаВолжанина Елена Александровна

Симбирское купечество во второй половине XIX - начале XX векаГалимова Лилия Надиповна

Войлочное производство ногайцев в XIX - начале XX векаКазакбиева Ольга Ивановна

Женщина в традиционном дагестанском обществе XIX - начала XX века (роль и место в семейной и общественной жизни) Рагимова Бесханум Рахмановна

Семья и семейная обрядность у якутов (XIX - начало XX века) Слепцов Платон Алексеевич

Функционирование "письменного" в русской деревне XIX - XX веков: книги и способы их воображенияМельникова Екатерина Александровна

Храмопопечение в традиционном укладе жизни севернорусских крестьян (на материалах Вологодской губернии второй половины XiX - начала XX века)Шушвал Наталья Александровна

Алтайские урянхайцы. Историко-этнографическое исследование. Конец XIX - начало XX векаИчинхорлоогийн Лхагвасурэн