Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Краткий очерк социально-экономического развития Дагестана в XIX - начале XX века 20-48
Глава II. Гостеприимство 49-120
1. Взаимоотношения «хозяин-гость» 50-95
2. Взаимоотношения «гость-хозяин» 95-107
3. Взаимоотношения «родственники хозяина-гость», «односельчане хозяина-гость» 107-120
Глава III. Куначество 121-155
1. Куначество как институт: общая характеристика 121-128
2. Взаимоотношения кунаков 128-155
Заключение 156-159
Список использованных источников и литературы 160-187
Список информаторов 188-190
Список сокращений 191-192
- Взаимоотношения «хозяин-гость»
- Взаимоотношения «гость-хозяин»
- Куначество как институт: общая характеристика
- Взаимоотношения кунаков
Введение к работе
У народов Дагестана, как и в других обществах, где защищенность населения со стороны государственной власти была либо слабо выраженной, либо вообще не имела места, обычай гостеприимства, наследие первобытнообщинного и родового строя, стойко сохранился вплоть до нового и новейшего времени. Выполняя функции средства, инструмента защиты путника, странника, путешественника и обеспечения его кровом и пищей, обычай сыграл огромную роль в развитии внутриэтнических и межэтнических контактов, связей, способствовал культурным заимствованиям, подражаниям, в конечном счете -взаимообогащению культур, явился мощным стимулом, и, в значительной мере, условием широкого развития обмена и торговли. Со временем для народов со слабо выраженной централизованной властью обычай получил столь важное значение, что во многом был кодифицирован обычноправовыми установлениями и морально-этическими нормами. У народов Дагестана, в частности, многие стороны обычая нашли отражение в адатах - нормах обычного права, а традиционные нормы культуры поведения и народного этикета до мелочей регламентировали совокупность взаимоотношений «хозяин-гость», «гость-хозяин» (и далее шире: «община-джамаат-гость», «тухум хозяина-гость»).
Интересный для этнографической науки сам по себе, как высоконравственная традиция повседневно-бытовой культуры, обычай гостеприимства самым тесным образом связан с особенностями жизни общества, со спецификой способов жизнеобеспечения и образом жизни социального коллектива людей. В общем, в его содержательной части и в степени его интенсивности находят свое отражение и условия среды обитания, и специфика общественного строя, общественных отношений, и особенности производства и распределения материальных благ, и своеобразия семейных отношений, общественного быта, материальной и духовной культуры, традиционных идеологических и морально-этических устоев общества, его ценностных ориентации. Иначе говоря, без изучения обычая гостеприимства составить себе четкое и полное представление об историческом и культурном развитии традиционного общества, каким представляли себя народы Дагестана в рассматриваемое время, невозможно. В этом - актуальность выбранной нами темы.
Все, сказанное о гостеприимстве, относится и к куначеству, представляющему собой результат исторического развития гостеприимства и особую его форму.
Цель настоящего исследования - проследить, выявить сущность, структуру обычая гостеприимства, института куначества у аваро-андо-цезов, даргинцев, лакцев, их место и роль в жизни и быту местного населения в XIX - начале XX в. Для достижения поставленной цели необходимо решить несколько задач:
- коротко остановиться на особенностях социально-экономического развития горцев Дагестана в означенное время;
- раскрыть особенности взаимоотношений «хозяин-гость» во всей их полноте;
- раскрыть совокупность составных отношений «гость-хозяин»;
- определить статус гостя по отношению к односельчанам хозяина и группе его близких родственников;
- проследить отражение обычая гостеприимства в адатных обычноправо-вых нормах;
- исследовать особенности традиционных морально-этических норм, связанных с приемом и обслуживанием гостя и пребыванием личности в гостях;
- осветить тенденцию развития обычая и его изменения в процессе углубления сословно-классового и имущественного расслоения общества;
- раскрыть изменения в обычае гостеприимства, связанные с окончательным присоединением Дагестана к России;
- провести культурно-исторические параллели, связанные с обычаем гостеприимства у других народов Дагестана, Кавказа, Средней Азии, стран мусульманского Востока, России;
- уделить особое внимание выявлению в обычае гостеприимства горцев Дагестана, наряду с повсеместным, общим, схожим местное, особенное, частное, этнодифференцирующее;
- раскрыть место и роль института куначества в жизни горцев Дагестана в XIX - начале XX в.
Хронологические рамки диссертационного исследования определены XIX - началом XX в. Такой выбор не случаен. Во-первых, это период наиболее четкого и относительно стабильного сложения и многогранного взаимодействия на территории Дагестана таких социально-политических единиц, как целый ряд феодальных образований и союзов сельских общин. Во-вторых, в указанных хронологических рамках весьма интересно проследить изменения в обычае гостеприимства, связанные с присоединением Дагестана к России. В-третьих, работа строится преимущественно на полевом этнографическом материале, ограничивающем возможность выхода за пределы XIX в. Наконец, небольшая по объему дореволюционная специальная литература по теме относится преимущественно именно к указанному периоду.
Предмет диссертационного исследования - обычай гостеприимства и институт куначества, как составная часть традиционного общественного быта и духовной культуры горцев Дагестана.
Объект исследования - широкие слои узденства и другие социальные прослойки аваро-андо-цезов, даргинцев и лакцев. Выбор этнических рамок объясняется по крайней мере двумя причинами. Во-первых, по условиям среды обитания, особенностям материальной и духовной культуры, близостью языков названные народы представляют собой как бы отдельную совокупность этносов Дагестана, схожих по многим этнокультурным параметрам. Во-вторых, охва тить подобным исследованием все народы Дагестана не позволяют принятые рамки физического объема, определенные для кандидатских диссертаций.
Научная новизна работы определяется тем, что она представляет собой первую попытку специального, монографического исследования (традиционного института куначества и гостеприимства, у группы генетически и в этнокультурном отношении близких народов Центрального и Западного Дагестана). Исследование базируется на богатом полевом этнографическом материале, вводимом в научный оборот впервые.
Методологической и теоретической основой диссертации являются принцип историзма и объективизма, предполагающие изучение любого исторического явления в конкретных исторических условиях, освещение его в единстве прошлого, настоящего и будущего. Кроме того, в работе использован принцип хронологической последовательности и сравнительно-исторический метод.
Практическая значимость исследования. Материалы диссертации могут быть использованы при разработке спецкурсов по традиционному общественному быту и духовной культуре народов Дагестана, а также при написании дипломных и курсовых работ по этнографии и истории Дагестана.
Основной источниковой базой для данной работы послужили полевые этнографические материалы, характеризующие традиции встречи гостя, его размещения, застольный этикет при угощении гостя, нормы культуры общения с гостем, статус гостя в семье, тухуме, джамаате принимающего его хозяина, принцип правового иммунитета и экстерриториальности гостя, специфику ку-наческих отношений и т.д. Всего опрошено 80 информаторов, мужчин и женщин, в возрасте от 58 до 86 лет. Опрос производился среди информаторов различных районов Дагестана, а также проживающих в городах Республики - в Махачкале, Каспийске, Буйнакске, Хасавюрте и Кизилюрте.
Историография проблемы. Отметим сразу же, что выбранная нами тема не обойдена вниманием исследователей - дореволюционных, советских и пост советских, так или иначе затрагивавших различные стороны традиционного гостеприимства и куначества в путевых заметках, очерках, отчетах и др., а также в статьях и монографиях, посвященных исследованию социально-политического строя, хозяйственно-экономических отношений, культуры и быта дагестанских народов. Рассматриваются обычаи гостеприимства и куначества и в нескольких специальных статьях современных исследователей.
В «Описании Грузии и Кавказа» И.А. Гюльденштедта затрагиваются, в частности, и вопросы гостеприимства, относящиеся и ко всему Кавказу в целом, и к народам Дагестана в частности. При этом ученый не ставит перед собой задачу определения специального, общественного статуса института, почти целиком относя его к морально-этическим ценностным категориям1.
Касается вопросов горского гостеприимства и П. Зубов. Приводимые им сведения и материалы относятся к различным сторонам обычая, института (радушие принимающего гостя, хлебосольство, принцип охраны жизни и имущества приезжего, приезжих и др.). Однако все это преимущественно относится к другим народам Кавказа, дагестанский материал здесь представлен лишь отдельными упоминаниями, вкраплениями2.
В монографии Н. Данилевского 1846 года какое-то место отводится и вопросам гостеприимства у горцев Дагестана. Автор говорит о стародавности здесь обычая, о незыблемости его положений и установлений, обращая, в частности, внимание на распространенность статуса гостя по отношению к любому, переступившему порог дома, вплоть до кровного врага .
Небольшой по объему материал по интересующей нас теме содержится в двух идентичных малых по листажу изданиях А. Неверовского 40-х годов XIX в., где, в частности, речь идет о подробностях церемониала встречи гостя и принципах размещения приезжих в селении у горских народов Дагестана1.
Интересны записки и наблюдения И.Н. Березина, приводящего в своем «Путешествии по Дагестану и Закавказью» отдельные сведения о гостеприимстве кумыков, в которых изредка упоминаются и горцы Центрального Дагестана. В отличие от подавляющего большинства других путешественников и исследователей, автор придерживается в своем повествовании высокомерно-иронического тона, а также явственной тенденции выпячивания и преувеличе-ния негативных сторон жизни дагестанского общества .
Более подробней по сравнению с предыдущими исследователями останавливается на вопросах обычая гостеприимства у горцев Дагестана Н.М. Абельдяев, проведший в начале второй половины XIX в. несколько недель среди даргинцев и лакцев. Хотя и без определенной системы и в значительной степени фрагментарно, автор останавливается на общих характеристиках места и роли обычая гостеприимства в общественной жизни горцев, на подробностях взаимоотношений «хозяин-гость», на вопросах, касающихся помещения для гостя («гостевая», «кунацкая»), на распространении по отношению к гостю правового иммунитета и др.3
Касается вопросов гостеприимства и куначества у дагестанских горцев и К. Гилев, обративший, в частности, внимание на такие подробности, как обязательность хозяина дома защищать жизнь, честь и имущество своего гостя, вплоть до применения оружия; обычай, по которому гость, вступив под кров хозяина, тут же снимал с себя оружие; отдельные штрихи застольного этикета и др.1
К тому же периоду, т.е. к началу 60-х годов XIX в, относится и «Отчет» Б.А. Дорна, где автор, побывавший в частности, у даргинцев, останавливается на расспросе о помещении для гостей у горцев Дагестана, о целесообразности применения номинаций «кунацкая», «гостевая» к помещению, где в подавляющем большинстве случаев размещался приезжий и др.2
В статье, опубликованной в журнале «Военный сборник» в 1862 г., Н. Глиноецкий также касается вопроса внутреннего убранства того помещения в доме горцев Дагестана, которое отводилось для размещения и обслуживания приезжих, гостей3.
В газете «Кавказ» в 1864 г. была опубликована статья Н. Вучетича «Четыре месяца в Дагестане», в которой автор эмоционально повествует о высоком гостеприимстве местных горцев. В частности, автор дает подробнейшее описание кушаний, блюд, напитков, которыми хлебосольный хозяин потчевал высоких гостей4.
А. Фон-Плотто, в статье, посвященной «природе и людям» Закатальского округа, большую часть населения которого составляли аварцы, тоже уделяет какое-то внимание общим вопросам гостеприимства на Кавказе вообще и у населения Закатал в частности5.
В первом томе своего капитального труда, посвященном проблемам Кавказской войны и послевоенному обустройству горцев, Н. Дубровин время от времени затрагивает те или иные стороны гостеприимства местного населения. Так, о дагестанских горцах автор пишет, что законы гостеприимства ими соблюдались даже в условиях разгара военных действий, что за правонарушения, допущенные гостем, перед обществом отвечал хозяин, у которого приезжий остановился, что благодаря освященному веками обычаю путешественники-чужестранцы чувствовали себя в ущельях горного края в безопасности и т.д. Материалы, приводимые Н. Дубровиным о гостеприимстве в Дагестане, ценные как свидетельства высокообразованного человека и очевидца событий, тем более значимы, что исходят от личности, не питавшей, мягко выражаясь, особых симпатий к горцам Дагестана и не скрывавшей своих великодержавно-националистических настроений по отношению к местному населению1.
Вильер де Лиль-Адам в своих путевых заметках о пребывании в Даргинском округе (1875 г.), уделяет место и интересующим нас вопросам. В частности, в двух местах небольшой статьи автор до мельчайших деталей описывает блюда, поданные к столу по случаю его приезда с сопровождающими лицами, говорит об обычае приглашать гостей к себе со стороны родственников, соседей и друзей хозяина, в общем о предупредительности и доброжелательности местного населения по отношению к приезжим2
В статье, написанной в результате путешествия в Чечню и Дагестан, К.Н. Россиков дает небольшой по объему материал о гостеприимстве горцев Дагестана, где обращается внимание на высокий статус гостя в глазах принимающего его хозяина: последний все свое время и внимание отдает приезжему, стара ется предупредить его желания и потребности, садится за стол только после настоятельных просьб гостя, беседует с ним стоя и т.д.1
Вопрос о роли и значении гостеприимства и куначества в Дагестане и на Кавказе затрагивает и Д.Н. Анучин, отметивший, в частности, что в XIX в. приезжий - это гость не только отдельно взятого лица и его ближайшего окружения, но и в значительной степени - всей общины-джамаата2.
Обычай гостеприимства у кавказских народов, в частности - у горцев Дагестана В. Швецова рассматривает главным образом как нравственную характеристику его носителей, как традиционную норму межэтнического общения3.
М.М. Ковалевский, давший своими трудами возможности для дальнейшего глубокого научного и всестороннего изучения этнографии, правоведения , исторической социологии Дагестана, не мог, конечно же, пройти мимо института гостеприимства. Хотя поистине великий ученый дагестанского общества и в обычае гостеприимства склонен был видеть следствие родовых отношений (для XIX в.) горских обществ Дагестана, он одним из первых обратил внимание на поддержку обычая нормами обычного права, указал на значение гостеприимства в сфере получения и передачи информации, в сфере получения и развития внутриэтнических и межэтнических связей, отношений. На материалах по гостеприимству и куначеству у горцев Дагестана и Кавказа ученый строит интересные гипотезы, предположения. Так, исследователь предлагает смотреть на гостя как на временного члена семьи, наделенного правами и преимуществами близкого родственника, брата4.
В «Очерке быта кавказских горцев» А. Лилова, вышедших в 1892 г., говорится, в частности, о большом значении обычая гостеприимства в жизни горских обществ Кавказа, в том числе и Дагестана, что встреча и обслуживание гостя у них считались почетной обязанностью каждой семьи, а хлебосольство рассматривалось как одна из важнейших добродетелей морального облика члена общества1.
Отметил широкую распространенность гостеприимства у горцев Дагестана и К.Ф. Ганн. В частности, им подмечено, что у горцев под влиянием времени наблюдаются элементы отхода от стародавних и, казалось бы, незыблемых принципов, поведенческих актов: гостей в отсутствие хозяина может встретить женщина, хозяйка дома, она же, приветствуя приезжих, может пожать руку мужчине, другие женщины дома на виду гостей могут хлопотать по хозяйству др.2
Незначительный по объему материал об интересующем нас обычае содержится также у А.Т. Васильева в очерке «Казикумухцы» (1899 г.). Автор совершенно справедливо отмечает, в частности, что лучшая (нарядная, светлая, теплая) комната в доме лакца отводилась приезжему, гостю, хотя заблуждается во мнении, что многие лакцы строили для гостей специальные комнаты для гос-теи .
Е. Марков, объездивший большую часть горного Дагестана, также высоко отзывается о гостеприимстве горцев Дагестана, преодолевая при этом чувство высокомерной неприязненности по отношению к ним, что определенно явствует из тона исследования в целом. Здесь в нескольких местах книги отдельными выражениями разбросаны умозаключения автора о высоком значении для гор цев самих понятий «гость», «гостеприимство», о традициях встречи, размещения гостя, ухода за ним, защиты интересов гостя, его проводов и др.1
Примерно то же можно сказать и о статье Н.И. Кузнецова, где упоминания по общим вопросам обычая гостеприимства носят случайный, эпизодический характер2, а также о статье М.К. Сержпутовского из журнала «Живая старина» (1917 г.), где обычай, собственно, только затрагивается в самых общих чертах3.
В целом российские ученые, чиновники и путешественники внесли в рассматриваемую нами проблему весьма значительный вклад, без которого современные исследования в этом направлении был бы невозможны. Несмотря на скудность и фрагментарность в этих сочинениях материала по вопросам гостеприимства и куначества, их свидетельства и наблюдения, сделанные современниками описываемых сюжетов и событий порой ценой подвижнических усилий имеют для последующих поколений исследователей большую ценность.
Неоценимый вклад в дагестановедение вообще и в частности в вопросы интересующей нас проблемы внесли местные просветители, наблюдавшие описываемые нами сюжеты, затрагиваемые в работе принципы, закономерности, основы сути народного обычая изнутри, из родной среды. Будучи просвещенными личностями, интеллектуалами и тонкими наблюдателями, А. Омаров, Г.-М. Амиров, С. Габиев и другие4 оставили потомкам ценнейшие сведения и материалы, относящиеся, в частности, к вопросам своеобразия мести и роли в жизни народов обычая гостеприимства, института куначества. Особенно большой вклад в эти вопросы внес А. Омаров, ученый и просветитель, помощник и ученик П.К. Услара1, сумевший передать в двух своих небольших статьях «энциклопедию» жизни и быта лакцев в 40-х-70-х годах XIX в.
Большой вклад в изучение вопросов обычая гостеприимства и куначества внесли современные исследователи.
З.А. Никольская, исследуя традиционное аварское жилище, останавливается, в частности, на вопросах становления и развития гостевых комнат у этой народности, считая прообразом будущей «кунацкой» отделение цагура - большого, во всю стену, хранилища продуктов2.
Много внимания уделено обычаю гостеприимства и куначества одним из основоположников научного дагестановедения P.M. Магомедовым. В серии монографий, рассчитанной не только на специалистов, но и на широкую публику, им попутно охвачены разные стороны традиционного института: причины и степень его распространения у горцев Дагестана, статус гостя для принимающей приезжего семьи, тухума, джамаата, особенности взаимоотношений «хозяин-гость» - «гость-хозяин», действие по отношению к гостю принципа правового иммунитета и экстерриториальности и др.3
Исторические корни обычая гостеприимства, его значение для горцев Дагестана, вопросы встречи, размещения и обслуживания гостя, его особого статуса в принимающей семье и общине и др. довольно подробно рассматриваются в специальном разделе кандидатской диссертации В.П. Егоровой1. Этот же автор первым из советских дагестановедов специально обратился к теме о гостеприимстве, посвятив ей большую часть одной из статей и целиком другую. Профессионально написанные и информационно насыщенные статьи известного в Дагестане преподавателя университета и ученого в одном пункте грешат некой непоследовательностью: не отрицая в одном случае нераспространенность у подавляющего большинства горцев Дагестана специальных комнат-гостевых (кунацких), в другом случае этот факт исследователем категорически отрицается2.
В 1980 г. вышла из печати статья С.А. Лугуева, посвященная гостеприимству и куначеству у лакцев во второй половине XIX - начале XX в. Автор достаточно подробно описывает и анализирует этот обычай у названной народности, останавливается на новых чертах в нем, связанных с присоединением Дагестана к России и соответствующими изменениями в социально-экономической и политической жизни горцев. При всех достоинствах этого исследования в нем все же сказывается недостаточность полевого этнографического материала . К вопросам гостеприимства и куначества у горцев Дагестана при исследовании традиционного этикета автор возвращается в 2002 г: проблеме посвящены специальные разделы «Оказионный этикет» его докторской диссертации и одноименной монографии. Здесь С.А. Лугуев рассматривает многие стороны обычая гостеприимства с точки зрения традиционной культуры поведения .
Останавливает свое внимание на гостеприимстве и куначестве народов Дагестана и основоположник дагестанской этнографии С.Ш. Гаджиева. В работе, посвященной семье и браку народов Дагестана, автор в специальном небольшом разделе рассматривает место и роль интересующего нас обычая в жизнедеятельности традиционной дагестанской семьи и в семейных отношениях1.
В монографии, посвященной исследованию сельской общины Нагорного Дагестана в XVII - начале XIX в., внимание обычаю гостеприимства уделяет и М.А. Агларов: проблема освещается им с точки зрения правового иммунитета, экстерриториальности личности, находящейся на чужой территории, вытекающий из факта полноты обладания общинной земельной собственностью окру-ги2.
Специально гостеприимству и куначеству у одной из народностей аварской группы - хваршин посвящена статья М.К. Мусаевой, где автор на основании широкого полевого этнографического материала рассматривает место и роль обычая в общественной, семейной жизни и духовной культуре местного населения в XIX - начале XX в.3
Рассматриваемая нами проблема освещается также в серии историко-этнографических исследований, посвященных наиболее характерным чертам традиционного хозяйства, материальной и духовной культуре, общественного и семейного быта горских народов Дагестана в XIX - начале XX в. В них наряду с другими, имеются и специальные небольшие разделы «Гостеприимство и куначество». В данном случае речь идет об опубликованных исследованиях1. Другая их часть, рекомендованная к изданию Ученым советом, которую мы также использовали в диссертации, хранится в Рукописном фонде Института ИАЭ2.
Используя в своей работе труды всех названных и некоторых других авторов, дополнив, расширив, а в целом ряде случаев и уточнив приведенный ими фактический материал, мы в историко-сравнительном плане обращались к ис следованиям специалистов по народам Кавказа, в которых интересующая нас тема так или иначе затрагивалась .
Большое значение для настоящего диссертационного исследования имели обычноправовые нормы, которыми руководствовались горцы Дагестана. К сказанному нашими предшественниками об обычноправовых нормах, об адатах, как об источниках по истории и социальным отношениям дагестанских, кавказских обществ2, можно только добавить, что в них не нашли свое отражение различные стороны общественных обычаев и институтов, в том числе и обьиая гостеприимства. В частности, в адатах местами специально оговаривается сколько дней приезжий может считать себя гостем, право или запрет на пай гостю при праздничных и пятничных вакуфных раздачах, до каких пределов препровождается отбывающий гость, в каких случаях члены общины не несут ответственности за побои, нанесенные гостю, кто, в каких случаях и в какой мере возмещает ущерб, нанесенный «чужаку», размер компенсации хозяину за ущерб, нанесенный гостю, какие материальные санкции возлагаются на убийцу гостя, запреты на ишкиль по отношению к гостю и, напротив, в каких случаях с него берется ишкиль, право гостя выступать свидетелем или соприсяжником при судебном разбирательстве и т.д.1 Иначе говоря, нормы адата представляют собой важнейший источник изучения места и роли гостеприимства у горцев Дагестана.
Взаимоотношения «хозяин-гость»
Понятно, что в схожих ситуациях такие же требования мораль предъявляла и другим дагестанцем. Так, в куплете песни, записанной в сел. Карата, поется: «Приехал гость - оставь свои заботы, Все лучшее, что в доме есть, ему отдай. Воздай хвалу Создателю за его большую милость, Такими заботами украшается твоя жизнь» . Путешественники и ученые, чиновники, офицеры, купцы, так или иначе побывавшие в Дагестане и оставившие после себя путевые заметки, описания, очерки, исследования, отчеты, рапорты и т.п., по большей части не проходили мимо этого обычая, останавливаясь на нем либо специально, либо затрагивая какие-то его частности, отдельные составные, морально-нормативные положения, сюжеты и др. Общая оценка обычаю всегда давалась хвалебная, высокая, нередко восторженная. При отсутствии централизованной власти, недостаточно выраженной государственности местных социально-политических образований, суровости военизированного быта, слабой развитости товарно-денежных отношений «институт гостеприимства был одним из важнейших каналов общения представителей разных селений, обществ, народов»3. Обычай этот, насыщенный множеством предписаний и этических норм, имеет в Дагестане многовековую историю. Передаваясь по наследству из поколения в поколение, обычай в отдельных частностях менялся, приспосабливался к новым условиям политической, социально-экономической и культурной жизни общества, обогащался новыми традициями, не утрачивая при этом своей основной сути, акцентированной на обеспечении путника, приезжего, посетителя кровом, ночлегом, пищей и 56 Взгляды на происхождение обычаев гостеприимства у разных народов не совпадают. На это обратили внимание, в частности, авторитетный отечественный специалист в области этнографии общения, теории этноэтикета Б.Х. Бгажноков1, исследователь традиционной культуры общения и этикета народов Дагестана С.А. Лугуев2 и др. Одни исследователи генетические корни обычая гостеприимства видели в сложностях и опасностях передвижения по путям сообщения в историческом прошлом. «Слабое развитие путей сообщения в прошлом, - отмечает, например, Д.Е. Еремеев, - опасности, всюду окружающие путника, - все это выработало на Востоке особые правила взаимопомощи и гостеприимства, которые свято соблюдаются простым народом до сих пор»3. Л.Я. Люлье в гостеприимстве, в этом «замечательном украшении человечества в эпоху варварства»4, усматривал главным образом реализацию права человека (чужака, пришельца) на защиту и покровительство5. С. Броневский был склонен выводить распространение обычая из образа жизни странствующих рыцарей6, существует также и религиозно-магическая концепция внутренней сущности гостеприимства7, взгляд на обычай гостеприимства как на демонстрацию доброжелательности и уважения одного общества людей по отношению к другому. «Принимая гостя с почетом, один суверенный род оказывает другому такому же роду подобаемую ему дипломатическую честь», - писал, например, В. Пфаф1.
Не отвергая все эти «вполне приемлемые и рациональные» точки зрения, которые «если и грешат в отношении определения «точек отсчета» возникновения обычая, то, безусловно для выявления этноспецифических и стадиальных ориентиров института»2, С.А. Лугуев приходит к следующему мнению: «... обычай (гостеприимства А.Г.) развивался, содержательно наполнялся и обретал институтоизированные черты особенно в период становления производящего хозяйства, выделения, обособления таких его форм, как земледелие, ремесло, хозяйственной специализации (видовой, зональной -региональной) и результата этих сложных процессов - развития обмена и торговли. Именно с развитием торгово-обменньгх операций и налаживанием, интенсификации соответствующих связей, обычай гостеприимства обрел ту «законченную», «классическую» форму, которая с некоторыми изменениями и этноспецифическими чертами, характеристиками дошла до поколений людей нового и новейшего времени. В условиях Дагестана само развитие торгово-обменньгх операций в значительной степени было возможно при наличии более или менее широко развитых кунацких связей и задействованности адатных норм, морально-этических установок, общественного мнения, строго оберегающих «дух и букву» обычая гостеприимства. В этой связи уместно вспомнить, что причину сложения обычая гостеприимства один из основоположников дагестановедения P.M. Магомедов видел в развитии обмена и торговли между народами и регионами Дагестана4.
Сюжетная, но четкая схема развития гостеприимства как институт дана А.И. Першицом. Он, (институт) считает ученый, возник в условиях первобытности при совместном использовании населением разных племен охотничьих, собирательских и иных угодий в целях обеспечения взаимной безопасности, затем, в эпоху классообразования, с интенсификацией межплеменных конфликтов и контактов, получил заметное развитие, обретя особое значение для налаживания и совершения межплеменного обмена, а позже и торговли1.
Исследователи различают несколько категорий гостей джамаатов дагестанских селений. Так, М.К. Мусаева называет у хваршин четыре категории гостей: «гьобол (в смысле торговый гость), лълъар (кунак), бугьиди (гость, проходящий мимо), лълъарнеба (соседка или сосед, зашедшие поболтать)»2. А.И. Исламмагомедов называет у аварцев несколько иные категории: «1. Односельчанин, сосед, товарищ, родственник; 2. хорошо знакомый друг, близкий человек семьи из другого селения; 3. человек малознакомый из других мест; 4. гость неожиданный, незнакомый пришелец или случайный путник»3. Думается, что здесь целесообразна некоторая корректировка. Неписанные морально-этические нормы дагестанцев, жестко контролируемые общественным мнением, требовали от любого, каждого хозяина дома проявления приветливости и радушия ко всякому, переступившему порог этого дома. Однако, складывавшиеся веками и апробированные многими поколениями институтоизированные отношения «хозяин-гость», нередко установлениями, относились главным образом, и, прежде всего, к пришедшему-приезжему издалека, к чужаку, прибывшему не из ближайшей округи, население которой, как правило, знало друг друга в лицо и имело взаимные
Взаимоотношения «гость-хозяин»
Из всего изложенного может сложиться мнение, что человек, приехав в селение и остановившись у кого-либо из местных жителей, будучи окружен вниманием и заботой, не нес почти никаких обязанностей. На деле это вовсе не так. Представляя собой не просто постояльца какой-либо семьи селения, а представителя другого джамаата, союза сельских общин, феодального общества, народности, горец, находясь в гостях, прилагал максимум усилий, чтобы поддержать статус своего родного окружения, не дать повода из-за своего поступка, даже самого незначительного, плохо судить о своей округе, о своем народе1. К тому же целый ряд морально-этических предписаний и , запретов, сложившийся в течение многих веков, предусматривал любой эпизод, любую ситуацию поведенческих требований, предъявляемых к гостю «кодексом предков». Совокупность этих установлений и требований в своих основных чертах, в основном содержании была весьма схожей у народов Дагестана, подавляющее большинство которых имело одни и те же генетические корни, прошли примерно одинаковые этапы социального развитая, испытывали почти одни и те же исторические судьбы, имели очень много если не идентичного, то весьма схожего в традиционной материальной и духовной культуре, в семейном и общественному быте1.
При этом у каждого из народов Дагестана, у того или иного микрорегиона, к территориально близко расположенной группы селений, в среде отдельно взятого селения были свои, сугубо местные элементы, штрихи, детали традиционных поведенческих требований и характеристик. Поэтому первое требование морально-этического порядка, предъявляемое человеку, находящемуся в гостях - это знание местной специфики морально-этических установлений и ценностных ориентации, стремление следовать им на все время гостевания, проявление уважения к местным обычаям и традициям2. В
1933 г.р., сел. Дегва; М.Х. Курбангаджиев, 1933 г.р., сел. Леваши; Т.А. Магомедов, 1930 г.р., сел. Куппа; СМ. Идрисов, 199 г.р., сел. Сумбатль; З.А. Исмаилова, 1932 г.р., сел. Унчукатль; М.Н. Магомедова, 1938 г.р., сел. Уллучара; М.Г. Гаджиев, 1939 г.р. сел. Риквани; Т.А. Амирханалиев, 1925 г.р., сел. Кудияб-Росо; М.А. Абдурахманов, 1933 г.р., сел. Хашархота; З.Д. Магомедова, 1935 г.р., сел. Мачада; Г.С. Султанов, 1940 г.р., сел. Гинух; Г.А. Абакаров, 1933 г.р., сел. Нахада; М.-Р.М. Магомедгаджиев, 1938 г.р., сел. Анчих; Х.К. Кадиев, 1928 г.р., сел. Тинди; Р.А. Алисултанов, 1930 г.р., сел. Инхоквари; Г.Р. Гаджиева, 1931 г.р., сел. Мокок. 1930 г.р., сел. Куппа; СМ. Идрисова, 1930 г.р., сел. Сумбатль; Г.М. Лукманова, 1932 г.р., сел. пословицах и поговорках горцев эти положения нашли свое отражение, например: «Среди ворон каркай по-вороньи, среди собак лай по-собачьи» (авар.); «Для гостя чужие адаты - это его адаты» (дарг.); «Переночуй, соответствуй месту» (в знач.: придерживайся местного установленного порядка) (лак.)3; «Идешь в гости - свой нрав дома позабудь» (гид.)4; «В гостях (для гостя) самый хороший адат - это местный адат»5 (где «адат» - в значении манера поведения) (цез.) и др.
Эти требования «срабатывали» с первых же шагов, с первых же фраз общения в ситуации «гость-хозяин». Так, например, гость, уже побывавший ранее в этом селении, при очередной встрече с хозяином, у кого он ранее гостил (и, разумеется, собирался остановиться и на этот раз), среди прочих приветствий спрашивал у хозяина: «Как ты сам, твои дети, хозяйка?» Однако, упоминать «хозяйку», т.е. супругу хозяина, можно было, общаясь с лакцем. В общении же с аварцами, с представителями андо-цезов, с даргинцами, в том числе с кайтащами и кубачинцами упоминание «хозяйки» считалось неприличным .
Шовкра; Д.Г. Насрудинова, 1941 г.р., сел. Вихли; М.Г. Гусейнов, 1938 г.р., сел. Тад-Магитль; Ш.Т. Абдурахманова, 1930 г.р., сел. Кванада; А.Г. Гасанов, 1938 г.р., сел. Бежта; К.И. Исаев, 1937 г.р., сел. Ботлих; В.К. Курбанов, 1942 г.р., сел. Годобери; А.О. Омарова, 1923 г.р., сел. Маштада; Т.В. Расулов, 1934 г.р., сел. Кубачи; Х.К. Кадиев, 1928 г.р., сел. Тинди; Р.Б. Гасангусейнов, 1940 г.р., сел. Хварши; Н.Г. Гусейнов, 1935 г.р., сел. Агвали.
Итак, повторно прибыв за какими-либо надобностями в то или иное селение, приезжий опять шел на годекан или к мечетской площади (что, как уже отмечалось, чаще всего совпадало). Отправиться к дому того хозяина, чьим гостеприимством он уже пользовался, приезжий мог лишь в том случае, если хозяин дома, проводивший его, настоятельно предлагал в следующий раз остановиться только у него. При этом оставить верхового коня и других вьючных животных у входа в селение под присмотром местных подростков или прямо подвести их к дому хозяина зависело от того, насколько близкие (по душевности выходящие за рамки «официального» проявления гостеприимства) отношения сложились между приезжим и хозяином. Здесь необходимо было соблюсти тонкую этикетную грань, чтоб, во-первых, не вызвать недоумение хозяина, что было равносильно осуждению («чего это приезжий посчитал возможным подводить своих ослов к моему дому?») или не обидеть его с самого же начала встречи («видимо, гость не оценил моей сердечности, раз оставил лошадь и ослов на конце селения»). Решить эту непростую задачу надо было гостю, штампов и стандартов в этом вопросе не было, приезжему нужно было обратиться к своему жизненному опыту, знанию людей, к чувству меры и такта1.
Проведя гостя в дом и усадив его на почетное место, хозяин какое-то время занимал приезжего беседой. Гость же со стороны, тем более, если его визит был повторным, не оставался при этом пассивным и поддерживал беседу преимущественно задавая краткие вопросы. «Как и у других народов, - пишет С.А. Лугуев, - у народностей Дагестана традиционные нормы культуры поведения требовали применения общающимися целого набора словосочетаний, фраз, стандартизированных традицией и имеющих целью поддержать .разговор, войти в словесный контакт с собеседником, продемонстрировать при этом и благорасположенность, и благовоспитанность»1. В научный оборот с подачи Б. Малиновского вошло понятие «фактическая коммуникация» как речевое поведение несколько условного характера, продиктованное стремлением собеседников к моральному единению, подчеркнутому взаимному расположения, осуществляемому стереотипными фразами . Вежливо реагируя на реплики хозяина дома, гость в ненавязчивом тоне задавал ему краткие вопросы, рассчитанные, главным образом, не на получение информации, а на демонстрацию внимания, учтивости. Чаще всего задающий вопрос уже заранее знал, какой последует ответ, уже непосредственно или через других лиц был проинформирован на тему задаваемого вопроса. Тем не менее, вопрос задавался: и спрашивающий, и отвечающий исполняли традиционный коммуникативный акт. «Домашние, надеюсь, все живы-здоровы?», «Мать, отец, родственники пребывают ли в благополучии?», «У нас в этом году хороший травостой, а вы сено уже заготовили?», «Скот, наверное, уже перегнали на летние пастбища?» и т.п.3
При этом в различных частях Дагестана предпочтительность тех или иных тем или степень этического запрета на определенные темы не совпадала. Вывести здесь какие-либо причинно-следственные связи, логические закономерности весьма затруднительно: традиции эти исторически сложились давно, скорее всего, имели под собой какое-то идеологическое, хозяйственное, экономическое, практическое обоснование, позабытое за давностью лет и воспринимаемое населением как морально-этическое наследство.
Куначество как институт: общая характеристика
В Дагестане, как и на всем Кавказе, с обычаем гостеприимства был связан институт куначества. Выше, характеризуя категории гостей, мы попытались обосновать целесообразность нераспространения понятия «гость» в контексте исследования гостеприимства, как широко распространенного общественно-бытового обычая, на категорию лиц, случайно, в обыденной жизни, в повседневном быту посетивших односельчанина, соседа по селению, жителя одной и той же округи. Институт куначества, непосредственно связанный с отношениями и лицами, прибывшими издалека и чаще всего с представителями иных этносов и даже иных конфессий, лишнее подтверждение такой целесообразности. Суть куначества заключается в том, что лица, неоднократно пребывавшие в отношениях «гость-хозяин», проникшиеся друг к другу особенно доверительными отношениями и человеческими симпатиями, независимо от их этнического происхождения и религиозных убеждений, вступали во взаимные близкие дружеские отношения, оказывая друг другу помощь и поддержку наравне с близкими родственниками, а порой и более действенную. Так обстояло дело и у других народов Кавказа, у грузин, например, о которых СИ. Рехвиашвили писал, что у них куначество в определенном смысле перерастает в искусственное родство1. Корни института куначества уходят вглубь веков, М.О. Косвен относит его возникновение к периоду материнского рода . «Очевидно, - пишет В.К. Гарданов, - что гостеприимство исторически предшествовало куначеству, которое представляло собой следующий этап в развитии межродовых и межплеменных отношений, и что в быту частое гостевание одного
постороннего лица у другого сближало их и в конце концов могло сделать их кунаками»1. При всей выверенности и правильности этой, часто цитируемой мысли известного кавказоведа, в ней, по нашему мнению, есть одна неточность, а именно тезис о «частом гостеваний». Наши полевые материалы говорят о другом положении вещей, а именно: два лица могли находиться в отношениях «хозяин-гость» на протяжении многих лет, не переходя, тем не менее, к куначеским отношениям, и напротив, такие отношения могли сложиться если не с первой-второй, то с третьей-четвертой встречи мужчин. Так, например, по семейным преданиям, уже с первых же взаимных гостеваний куначеские связи сложились между мужчинами Исрапилом Омаровым и чеченцем Гасан-Шуайибом , между мококцем Гаджисултаном и кахетинцем Гоги Авторани3, между кумухцем Кардаш-Гаджи и терским казаком Даниилом Хмара4, между акушинцем Магомед-Гаджи, сыном Абакар-Гаджи и азербайджанцем Алигваром5, ботлихцем Серажудином, сыном Гаджи-Юсупа и рутульцем Шахмарданом6, хунзахцем Али-Дибиром и унчукатлинцем Маммя-Гаджи , мекегинцем Османом, сыном Джамала и о багикланцем Али-Омаром , гидатлинцем (сел. Мачада) Газимагомедом и сюргинцем (сел. Урцеки) Зейнал-Магомедом9 и др. (во всех случаях - 90-е гг. XIX - Ю-е-20-е гг. XX в.). Даже те немногочисленные примеры, которые мы привели, опровергают мнение А. Лилова, считающего, что куначество распространялось лишь на «единоплеменников и единоверцев»10. Приезжий,
Гарданов В.К. Общественный строй адыгских народов (XVIII - первая половина XIX в.). М., 1967. С. 308. Полевой материал. Инф. Н.О. Омаров, 1938 г.р., сел. Муни. гость в селении - это чаще всего лицо, прибывшее для торгово-обменных операций1, поэтому взаимная поддержка, взаимовыгодные отношения, взаимная заинтересованность друг в друге могла лежать в основе складывания куначеских отношений. Однако надо полагать, что в становлении и развитии подобных отношений деловая заинтересованность приезжего и хозяина друг в друге была не единственной, а может быть и не главной причиной: куначеские связи не прерывались и с прекращением торгово-комерческой деятельности партнеров, более того, связи эти, если можно так выразиться, передавались по наследству. Вплоть до новейшего времени, кунаки отца, кунаки брата, дяди, сына считались и были не только почетными гостями друг у друга, а близкими людьми, взаимно принимающими действенное участие в торжествах и неудачах друг друга. К этой категории близких людей относились и дети кунаков . Г.А. Гаджиев пишет об обыкновении багулалов посылать своих детей на несколько дней и даже недель гостить к своим кунакам чамалалам, тиндинцам, хваршинам, ахвахцам и др.3 Для сложения близких отношений, куначеских связей важным условием было возникновение человеческих симпатий между людьми «одного круга», совпадение образа мыслей, нравственных идеалов и приоритетов, ценностных ориентации. В XIX - нач. XX в. кровнородственные связи у народов Дагестана все еще играли большую роль в жизни общества, семьи, индивида, хотя их замедленное, но неуклонное
Полевой материал. Инф. Д.Г. Насрудинова, 1941 г.р., сел. Вихли; П.К. Абакарова, 1932 г.р., сел. Согратль; П.С. Саидов, 1936 г.р., сел. Карата; Н.О. Абакаров, 1936 г.р., сел. Губден; Х.К. Кадиев, 1928 г.р., сел. Тинди и др. ослабление явственно прослеживалось1 «Развитие отношений куначества в XIX - начале XX в. вероятно свидетельствует о том, что в общественной жизни лакцев все большее место занимают соседские связи, - писал С.А. Лугуев. - В условиях постепенного ослабления кровнородственных связей видное место в жизни лакцев наряду с родственниками начинает приобретать близкий человек, друг, товарищ, союзник и опора во всех случаях жизни»2. Разумеется, что эти положения распространялись и на аваро-андо-цезов, и на даргинцев. Расширение круга лиц, в которых можно найти поддержку и опору в условиях все большей феодализации общественных отношений, резкого имущественного расслоения общества с тенденцией на усиление этого процесса, не прекращающихся феодальных междоусобиц, военных столкновений между владетелями и союзами общин, между союзами общин - вот, надо полагать, внутренняя и наиболее важная причина усиления куначеских связей в рассматриваемое время, хотя становление этого процесса уходит своими корнями в глубь веков.
Выше мы уже останавливались на вопросе значения развития торгово-обменных операций в распространении обычая гостеприимства. В условиях Дагестана само развитие торгово-обменных операций в значительной степени зависело от наличия более или менее развитых куначеских связей и задействованное обычноправовых норм, морально-этических установлений и общественного мнения, строго оберегающих «дух и букву» института куначества. Развитие балхарского керамического производства, например, было бы немыслимо без многочисленных куначеских связей балхарцев по всему Дагестану. Отправляясь в самые отдаленные уголки горного края для реализации предметов своего ремесла, балхарцы оставляли часть своей продукции в попутных селениях у своих кунаков, которые
Взаимоотношения кунаков
Кунак повел бы себя неэтично, если бы во время отдыха стал бы подкладывать под локоть или за спину небольшие подушки, специально для этого предназначенные и разбросанные вдоль стен) стены комнаты. Это должен был предложить сделать или проделать собственными руками хозяин дома или кто-либо из его сыновей, братьев, племянников и др., если таковые на «приеме» присутствовали. «В случае приезда особо почитаемого гостя родственницы хозяина дома... могли послать туда нарядные, вышитые подушки... Гость использовал их по назначению во время визита и увозил с собой в качестве подарков после окончания его», - пишет С.А. Лугуев2. Интересная деталь из обихода куначеских отношений, на которую (впрочем, как и на многие другие) исследователь впервые обратил внимание. Однако наш полевой материал не подтверждает заключительное утверждение автора. Подушки, причем именно нарядные, родственниками хозяина присылались, но только в том случае, если в доме их было мало или если имеющиеся подушки не соответствовали статусу «почетный гость». В редких случаях гость, отправляясь домой, мог увезти с собой одну-две подушки (собственно - чехлы, наволочки, без набивки), если хозяйка дома, в знак особого к приезжему уважения, передавая их в подарок супруге или дочери отъезжающего3.
Соблюдали горцы и другие нормы, призванные подчеркнуть уважение к кунаку, удовлетворение, радость от его пребывания в доме. Так, кунак никогда не притронулся бы к большому куску мяса, неразделанной тушке птицы, дичи, к целому чуреку, чуду: все это подавалось к столу, ставилось перед кунаком разрезанным, разделанным, разломанным (чурек)1. Рядом с постелью кунака на ночь оставлялась питьевая вода, а также легкая закуска: фрукты, сыр, кусочки чуду, хлеб, мед и др. Оставить все это без внимания гость не мог, «в угоду хозяев» хоть что-то съедая из оставленного. Не позволял себе приезжий также съесть большую часть оставленного или все целиком: у хозяев могло возникнуть мнение, что за ужином кунака плохо покормили2.
Приведенный нами материал наглядно демонстрирует широкую распространенность в общественном быте горцев Дагестана института куначества, огромное значение, отводимое ему населением феодальных образований и союзов сельских общин, жителями каждого селения горного края. Место и роль этого института были так велики и значимы, что нормы обхождения кунаков, традиционные правила приема, содержания и обслуживания кунака были детализированы до мелочей, кодифицированы, их соблюдение вменялось в обязанность всем членам общества, что поддерживалось самым действенным началом морального климата в коллективе людей - общественным мнением.
Во многих зажиточных домах и даже в семьях среднего достатка имелся набор кухонной утвари, составлявший гордость хозяйки дома. Это были тарелки, миски, чаши, чашки, кубки, подносы, кружки, бокалы и т.д. серебряные, позолоченные нередко изящно декорированные, медные и
Полевой материал. Инф. З.К. Баширова, 1935 г.р., сел. Мехельта; А.У. Усмандибиров, 1938 сел. Тлох; М.Х. Курбанмагомедов, 1938 г.р., сел. Леваши; СМ. Идрисов, 1939 г.р., сел. Сумбатль; З.Л. Исмаилова, 1932 г.р., сел. Унчукатль; М.-Р.М. Магомедгаджиев, 1938 г.р., сел. Анчих; Д.М. Магомедзагирова, 1920 г.р., сел. Ангида.
Полевой материал. Инф. Б.И. Идрисов, 1936 г.р., сел. Гоцатль; З.Д. Дибирсалманов, 1930 г.р., сел. Ирганай; К.М. Магомедов, 1939 г.р., сел. Сулевкент; СВ. Хасбулатова, 1929 г.р., сел. Худуц; СМ. Идрисов, 1939 г.р., сел. Сумбатль; Б.А. Гаджиев, 1933 г.р., сел. Дучи; Р.С Омарова, 1938 г.р., сел. Зибирхали. 141 бронзовые, фарфоровые и фаянсовые, работы кубачинских и казикумухских мастеров, мастеров Закавказья, Северного Кавказа, Средней Азии, России, стран мусульманского Востока, Юго-Восточной Азии и др.1 Особое пристрастие к таким наборам питали кубачинцы, во многих формах которых подобного рода «домашние музеи» занимали видное место . Часть этой посуды предназначалась к использованию при встречи гостя: использовать обыденную керамическую и деревянную утварь при его приеме считалось неприличным
Были и другие нормы, носившие при приеме кунака или лица, приравненного к такому статусу, знаковую нагрузку4. С оголенной грудью, с распахнутыми верхними пуговицами одежды хозяин перед таким гостем не появлялся. В жаркое время года или же если в доме было душно, хозяин демонстративно расстегивал одну-две пуговицы как бы приглашая приезжего не стесняться и сделать то же самое. Впрочем, такой жест хозяин мог позволить себе лишь в тех случаях, если приезжий был с ним одинакового возраста, годами младше и равного социального положения5. Считалось неприличным принимать кунака в сыромятной традиционной обуви типа чарыков: в этом случае хозяин и его взрослые сыновья одевали
Полевой материал. Инф. К.Г. Джабраилова, 1933 г.р., сел. Гергебиль; М,-З.М. Мурадгаджиева, 1922 г.р., сел. Батлаич; Х.З. Закарьяева, 1933 г.р., сел. Дегва; В.Г. Зулпукарова, 1938 г.р., сел. Акуша; М.З. Патахов, 19 34 г.р., сел. Кумух; У.Ш. Ризванова, 1933 г.р., сел. Хосрех. 2 См.: Шиллинг Е.М. Кубачинцы и их культура. М.; Л., 1949. С. 37-38; Маммаев М.М. Зирихгеран-Кубачи: Очерки по истории и культуре. Махачкала, 2005. 3 Полевой материал. Инф. Д.К. Ахмедов, 1933 г.р., сел. Цуриб; К.Г. Джабраилова, 1938 г.р., сел. Гергебиль; З.Г. Зулпукарова, 1938 г.р., сел. Акуша; С.С. Кадиев, 1940 г.р., сел. Урари; М.З. Патахов, 1934 г.р., сел. Кумух; А.Т. Пайзулаев, 1937 г.р., сел. Мукар. 4Подробней об этом см.: Лугуев С.А. Указ. соч. С. 188-194. 5Полевой материал. Инф. Г.В. Вагабов, 1933 г.р., сел. Унцукуль; Х.К. Кадиев, 1928 г.р., сел. Тинди; М.Х. Курбангаджиев, 1933 г.р., сел. Леваши. 142 сапоги с мягкой подошвой1. Цезы, бежтинцы, гинухцы, гунзибцы в таких случаях одевали вязаные узорные шерстяные сапоги со стеганной войлочной подошвой и загнутым кверху носком2.
И хозяин, и приезжий за едой, во время беседы, общения папахи не снимали. Если в комнате было жарко, хозяин предлагал кунаку снять папаху и одеть легкий головной убор типа тюбетейки или молитвенную шапочку, сшитую из 3-6 клиньев плотной материи. Хозяева специально для подобных случаев держали у себя дома несколько уборов, среднеазиатских шапочек3. Женщины, представительницы народов Западного Дагестана, не смели попадаться на глаза приезжего, не подпоясанные матерчатым поясом4 -белым, красным или зеленым, сложенным вдвое полотнищем5. Были и другие ограничения. «Нормы этикета требовали также, - пишет в частности, С.А. Лугуев, - чтобы девушки и женщины на время пребывания гостя в доме свели к минимуму ношение ювелирных украшений и применение косметических средств»6. Впрочем, согласно стародавним традициям женщины дома старались попадать на глаза приезжего как можно реже.
