Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Культурно-исторические предпосылки и идейно-теоретические источники развития представлений об эстетике Эроса в культуре Серебряного века 19
Параграф 1.1. Истоки эстетики русского Эроса в европейской культуре 19
Параграф 1.2. Предпосылки формирования эстетики Эроса в русской культуре 41
Глава II. Концепт Эроса в эстетике Серебряного века 49
Параграф 2.1. Формирование концепта эстетики Эроса: от «родового пола» к теургии 49
Параграф 2.2. Внутриконцептуальные отношения составляющих Эроса 70
Параграф 3.3. За пределами концепта: взаимосвязь Эроса и других видов любви 84
Глава III. Биографические и художественные воплощения Эроса в культуре Серебряного века 99
Параграф 3.1. Воплощение составляющих концепта Эроса в жизненной практике деятелей культуры Серебряного века 99
Параграф 3.2. Воплощение составляющих концепта Эроса в художественной культуре 106
Заключение 113
Список источников и литературы 120
- Предпосылки формирования эстетики Эроса в русской культуре
- Внутриконцептуальные отношения составляющих Эроса
- За пределами концепта: взаимосвязь Эроса и других видов любви
- Воплощение составляющих концепта Эроса в художественной культуре
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Изучение феномена Эроса сегодня представляется важным и необходимым по нескольким причинам. В повседневной жизни и современной культуре в целом наблюдается девальвация любви и ее эротической составляющей. Эротический компонент, являющийся неотъемлемым элементом духовного развития, подвергается «запыленности», что приводит к искусственной стимуляции сексуальных влечений (низших проявлений Эроса) в СМИ, алкоголе, наркотиках и т.д. В результате затрудняется творческое развитие культуры, что ведет к искажению и риску утраты вечных ценностей, таких как Любовь, Красота, Добро, Истина.
Наряду с общекультурной необходимостью, актуальность обращения к теме русского Эроса обусловлена отсутствием теоретического анализа его эстетического аспекта. Серьезный интерес представляет собой оригинальное осмысление эстетики Эроса, а также сопряженных с ним понятий в русской традиции. Глубокое и многоплановое раскрытие проблематики Эроса в эстетике и философии Вл.С. Соловьева, Н.А. Бердяева, В.В. Розанова, Д.С. Мережковского, З.Н. Гиппиус, Вяч.И. Иванова, С.Н. Булгакова, С.Л. Франка, Б.П. Вышеславцева, Л.П. Карсавина имеет очень большое значение и высокую ценность для русской и мировой культуры. Разработанный указанными мыслителями подход к эстетическим проблемам Эроса позволил обнаружить новые аспекты любви, выявить ее опорные точки, приблизиться к пониманию смысла Эроса и наметить перспективу его дальнейшего исследования, в том числе во взаимосвязи с процессом творчества. Значение теоретического наследия перечисленных деятелей культуры остается актуальным до сих пор, поскольку опыт предыдущих эпох позволяет лучше понять современную эстетическую культуру и определить пути ее развития.
Границы исследования. Отсутствие общепринятых временных рамок эпохи Серебряного века русской культуры обязывает начинать каждое обращение к этому периоду и сопряженным с ним явлениям с определения границ. Понятие «Серебряный век» нами употребляется в широком значении и хронологически охватывает период с 1890-х гг. по 1920-е гг. включительно. За это время русская эстетика и религиозная философия достигли значительных результатов в истории
попыток осмысления любви, в том числе любви-Эроса. Изучение массива источников и литературы позволило предложить рассмотрение русского Эроса Серебряного века в качестве явления эстетико-философского характера. Особую значимость для этой работы имеет религиозная эстетика рубежа веков. В контексте данного исследования понятие «религиозная эстетика» включает в себя эстетику последователей неоплатонизма во главе с Вл.С. Соловьевым, теургическую эстетику, связанную прежде всего с именем Вяч.И. Иванова, и богословскую эстетику, в основном представленную трудами П.А. Флоренского. Это деление религиозной эстетики в известной степени условно, поскольку представители каждой ветви внесли свою лепту в формирование «соседнего» направления, а Вл.С. Соловьев в современных кругах по праву признается наиболее заметной фигурой русской эстетики интересующего нас периода. Однако такое прочтение истории отечественной эстетической мысли имеет право на существование, что подтверждается исследованиями нашего современника В.В. Бычкова, посвятившего систематическому изучению религиозной эстетики ряд работ, среди которых внушительное сочинение «Русская теургическая эстетика» (2007). И хотя в классификации В.В. Бычкова теургическая эстетика стоит на одном уровне с религиозной (см. его статью «Эстетика Серебряного века: пролегомены к систематическому изучению», 2007), на наш взгляд, религиозная эстетика, как понятие более общего характера, включает в себя теургическую эстетику наряду с неоплатонической и богословской. Это важно для лучшего понимания феномена Эроса в его трактовках, имевших место в наследии эпохи.
Степень научной разработанности проблемы. Анализ источников и литературы показал, что систематизация учений об эстетике любви по персоналиям русских авторов является весьма непростой задачей в силу ряда обстоятельств. Во-первых, из-за чрезвычайной близости этой темы к эмоциональной сфере личности автора и повышенной эмоциональности русской философии вообще, в некоторых работах философские основания едва отделимы от душевных переживаний и художественных экзерсисов. Во-вторых, трудность состоит в том, что взгляды на эстетику любви существенно меняются у мыслителей вследствие приобретения ими жизненного и философского опыта, и в некоторых случаях изменения кардинальны.
В-третьих, ввиду общих исторических и культурных предпосылок, а также неширокого круга русских философов (они, как правило, были хорошо знакомы между собой) их позиции при ближайшем рассмотрении тесно переплетаются и резко расходятся иногда в самых неожиданных местах.
Неоднородность представлений об Эросе все же позволила в конце XX века наметить несколько линий в отечественной теории любви. Р.Г. Подольный предложил выделять материалистическое направление (В.Г. Белинский, А.И. Герцен, Н.Г. Чернышевский, И.М. Сеченов, П.Л. Лавров), и идеалистическое или религиозное направление (Вл.С. Соловьев, Н.А. Бердяев, В.В. Розанов, М.О. Гершензон). Однако дихотомия по признаку первичности сегодня кажется не вполне состоятельной. Сам автор признает, что у представителей одного и того же направления возникало больше противоречий, чем у некоторых оппонентов. Согласно исследованию В.П. Шестакова, в русской философии любви следует различать две линии, одна из которых восходит к традиции неоплатонического Эроса и утверждает личный характер любви, обнаруживает связь Эроса и творчества (Вл.С. Соловьев, Л.П. Карсавин, Б.П. Вышеславцев, З.Н. Гиппиус); вторая линия - ортодоксально-богословское направление, ориентированное на средневековый «каритас» (П.А. Флоренский, С.Н. Булгаков, И.А. Ильин). Попытки выделить направления в русской философии любви предприняли также К.Г. Исупов, В.Ш. Сабиров, Р.Б. Жанбуршина, Т.В. Рябинина. Вопросам систематизации учений о любви и Эросе посвящены диссертации И.В. Брылиной, Д.Ю. Васильева, Г.В. Кизюн, A.M. Косарева и др.
В своих исследованиях перечисленные авторы рассматривают русский Эрос как феномен внеисторический, что придает работам большую историко-философскую ценность, открывает возможности для дискуссий и дальнейшего более глубокого изучения вопроса в контексте национальной культуры в целом. Однако, по нашему мнению, явление «Серебряный век» само по себе представляет серьезный интерес для исследования, а тема Эроса, погруженная в эту бурю творческой активности, религиозных поисков и философской эйфории дает еще более ценный материал для понимания Серебряного века как одной из самых ярких эпох отечественной культуры. Кроме того, Р.Г. Подольный, В.П. Шестаков, К.Г.
Исупов, В.Ш. Сабиров и другие специалисты в большей степени исходят из потребности систематизировать философию любви, практически не затрагивая эстетический аспект темы. И если это можно объяснить чрезвычайной близостью философии и эстетики на рубеже веков, общей эстетической окрашенностью культуры, то указанные подходы имеют скорее философско-эстетический характер, тогда как нас интересует эстетическая или как минимум эстетико-философская сторона вопроса. Здесь важным шагом представляется выделение Эроса из всех других видов любви - задача одновременно простая и трудная в силу нашего положения «вненаходимости» по отношению к культуре рубежа XIX-XX столетий. Первые попытки ее решения уже предпринимаются, в том числе и указанными мыслителями, но они работают на поле философии, тогда как на теоретическом уровне другой наш современник А.А. Грякалов находит общность бытийных оснований Эроса и эстезиса.
Помимо исследования темы Эроса в общем контексте русской культуры, отечественные и зарубежные авторы уделяют внимание разным аспектам Эроса и его связи с другими феноменами культуры в наследии отдельных мыслителей Серебряного века. Это работы А.П. Козырева, С.Г. Гутовой, Ю.Ю. Черного, Е.А. Корольковой, В.П. Шестакова, Л.Л. Трифоновой, О. Матич, М. Цимборской-Лебоды. К вопросу об истории изучения темы нужно отметить философско-эстетическое исследование Е.С. Нелюбиной, культурологическую работу А.А. Иванова, историко-философский анализ Е.В.Шахматовой, литературоведческое изыскание Е.В. Педченко.
Работа с источниками и литературой позволила нам осмыслить философичность, эстетическую и религиозную принадлежность явления Эроса, определить предпосылки развития представлений о нем и наметить контуры эстетико-философского рассмотрения русского Эроса в самой культуре как живом организме, а не в учениях отдельных мыслителей или школ. Такой подход представляется наиболее эффективным, поскольку раскрывает ситуацию в максимальной приближенности ее к общекультурной.
В древнегреческой культуре Эрос естественным образом связан с эстезисом, понимаемым в данном случае как эстетизация жизненных явлений в коллективном
сознании. Более того, эстезис в классическом сознании имел эротический исток в силу первичности Эроса, описанной в мифах и утвержденной Платоном. Это позволяет сегодня говорить не только об эротической природе эстезиса, но и об эстетической природе Эроса на материале древних текстов, однако со сменой культурных традиций очевидность и естественность обозначенной связи утрачивается, возникает необходимость специального указания на нее. Эрос как бы зависает в воздухе или рассеивается. Потеря Эросом статуса первопричины и утрата онтологической связи с эстезисом характерны для постклассической культуры. Новые условия побуждают нас искать другие смыслы и пути соединения этих двух понятий, находить в них наполненное энергией «переживания/мысли» событие (А.А. Грякалов). Что касается культуры Серебряного века, то в контексте взаимоотношений Эроса и эстезиса ее можно назвать переходной в том смысле, что в ней сохранилась, по меньшей мере, интуиция родства этих явлений.
Обозначенная пограничность интересующей нас эпохи русской культуры позволяет использовать при ее изучении теоретический и методологический опыт разных периодов мировой философской мысли, в том числе современный. В стремлении раскрыть русский Эрос в живом организме культуры нам представляется целесообразным обратиться за методологической поддержкой к работе Ж.Делеза и Ф.Гваттари «Что такое философия?», в которой философия определяется как искусство создавать концепты, а сам концепт - как событие и некая целостность, имеющая несколько составляющих, которые сами по себе также могут рассматриваться в качестве концептов. Применимость педагогики формирования концепта к сфере эстетического не требует специального доказательства, поскольку авторы книги отмечают возможность концептуализации практически в любой области, принадлежащей философии, и приводят тому много примеров. Внутреннее единство русской традиции, на наш взгляд, дает возможность выделить некий живой концепт на перекрестке проблем, актуальных для культуры Серебряного века.
В диссертации рассматриваются разные подходы к исследованию феномена Эроса, в этой связи возникла необходимость использовать многоплановый спектр понятий, отражающих смысл этого явления. Представляется возможным
использовать такие понятия как эстетика любви, эстетика Эроса, философия любви, философия Эроса, имея в виду учения о любви. При этом понятия эстетики любви и философии любви являются общими по отношению к частным, то есть к эстетике и философии Эроса. В диссертации употребляется термин «русский Эрос», где слово «Эрос» дается с прописной буквы в соответствии со сложившейся традицией в отечественной литературе (В.П. Шестаков, К.Г. Исупов и др.). Указанный вариант написания слова «Эрос» необходим также для выделения в тексте главного исследуемого феномена из общего ряда явлений агапэ, филии, сторге, которые являются в нашем случае второстепенными.
Цель и задачи исследования. Цель работы состоит в том, чтобы представить результаты философско-эстетического анализа феномена Эроса в религиозной эстетике Серебряного века в виде концепта.
Реализация данной цели обусловила постановку и решение следующих задач:
выявить культурно-исторические предпосылки и теоретические источники развития представлений об эстетике Эроса в традиции Серебряного века;
проанализировать представления об Эросе деятелей религиозной эстетики Серебряного века, на основании проведенного анализа выявить составляющие концепта эстетики русского Эроса Серебряного века;
выявить характер и природу внутриконцептуальных отношений между составляющими концепта Эроса;
обозначить поле существования концепта Эроса;
раскрыть некоторые формы существования концепта Эроса в фактах биографии и художественном творчестве представителей культуры Серебряного века как воплощения составляющих концепта Эроса.
Объект и предмет исследования. Объектом исследования является теоретическое наследие Вл.С. Соловьева, Н.А. Бердяева, В.В. Розанова, Д.С. Мережковского, З.Н. Гиппиус, Вяч.И. Иванова, С.Н. Булгакова, С.Л. Франка, Б.П. Вышеславцева, Л.П. Карсавина, П.А. Флоренского, а также творчество некоторых представителей художественной культуры, среди которых М.А. Волошин, Ф.Сологуб, К.К. Вагинов, М.И. Цветаева и др. Предмет исследования - эстетическая составляющая феномена Эроса в работах указанных авторов, ее сущность и смысл.
Основными источниками исследования являются теоретические сочинения Вл.С. Соловьева, Н.А. Бердяева, В.В. Розанова, Д.С. Мережковского, З.Н. Гиппиус, Вяч.И. Иванова, С.Н. Булгакова, С.Л. Франка, Б.П. Вышеславцева, Л.П. Карсавина, П.А. Флоренского, в которых трактуются любовь и Эрос, а также сопряженные с ними понятия. В качестве дополнительных источников использованы биографические материалы и художественные произведения представителей эпохи.
Методологическая база диссертации. В работе использован сравнительно-исторический метод исследования, а также исторический и теоретический анализ ввиду того, что новые элементы эстетики Эроса в культуре Серебряного века образовались, в том числе из элементов предшествующих традиций. Методологической базой исследования является понятие концепта, представленное в работе Ж. Делёза и Ф. Гваттари «Что такое философия?». На этом основании в ходе герменевтического анализа текстов собраны главные положения темы и характеристики любви-Эроса у перечисленных авторов, вычленены общие и особенные черты в их представлениях об эстетике Эроса, что позволило в ходе концептуализации, применяя метод логического обобщения и элементы системного анализа, выявить составляющие концепта Эроса. Применение герменевтического метода помогло осознать культурно-историческую картину представлений об эстетике Эроса, осмыслить их историческое развитие, выявить в художественных произведениях авторов эпохи семантические аспекты. Элементы биографического подхода позволили обнаружить воплощения составляющих концепта в жизненной практике отдельных представителей эпохи.
Научная новизна исследования заключается в следующем:
выявлены и проанализированы культурно-исторические предпосылки и идейно-теоретические источники формирования темы Эроса в эстетике Серебряного века;
раскрыты представления об Эросе деятелей религиозной эстетики Серебряного века, на этом основании выявлены эстетические составляющие концепта Эроса Серебряного века, определен характер и природа внутриконцептуальных отношений, обозначено поле существования концепта;
раскрыты биографические и художественные формы воплощения эстетических составляющих концепта Эроса в культуре Серебряного века.
Основные положения диссертации, выносимые на защиту:
Представления об эстетике Эроса в традиции Серебряного века складывались на основании ряда европейских и отечественных философских, эстетических, религиозных учений о любви, русской литературной традиции и национальной культуры.
Русский Эрос Серебряного века представляет собой концепт, понимаемый в соответствии с философией концепта Ж. Делёза и Ф. Гваттари. В состав концепта входят четыре составляющие: языческий Эрос, Эрос как преображенный пол, экзистенциальный творческий Эрос, теургический Эрос. Эти составляющие имеют эстетическую природу.
Внутриконцептуальные отношения концепта Эроса, то есть отношения между его эстетическими составляющими, реализуются в диалектике отношений я-ты-мы, сформулированной С.Л.Франком в работе «Непостижимое».
В поле существования концепта русского Эроса, наполненного эстетическим содержанием, в качестве ближайших событий-концептов могут рассматриваться виды любви агапэ, филия, сторге.
Составляющие концепта русского Эроса воплощаются в отдельных фактах биографии и художественных произведениях представителей Серебряного века в соответствии с установкой и практикой жизнетворчества традиции эстетики жизни.
Научные результаты исследования:
Собран и обобщен обширный материал по истории вопроса. Благодаря этой работе выявлены истоки и предпосылки формирования эстетических представлений об Эросе в Серебряном веке.
Впервые проведено комплексное исследование эстетических концепций Эроса у Вл.С. Соловьева, Н.А. Бердяева, В.В. Розанова, Д.С. Мережковского, З.Н. Гиппиус, Вяч.И. Иванова, Б.П. Вышеславцева, Л.П. Карсавина, С.Л. Франка, что позволило представить результаты работы в виде концепта русского Эроса.
Проанализированы составляющие концепта Эроса, выявлена природа и определен характер внутриконцептуальных отношений.
Обозначено поле существования концепта Эроса Серебряного века, намечены дальнейшие пути исследования вопроса, в том числе предложено исследовать другие виды любви - агапэ, филию, сторге в контексте эстетической проблематики.
В контексте исследования составляющих концепта Эроса рассмотрены биографические факты и художественные произведения деятелей культуры рубежа XIX-XX вв.. В результате этой работы обнаружены биографические и творческие воплощения составляющих концепта. Научно-теоретическая и практическая значимость работы. Проведенное
исследование феномена Эроса в эстетике Серебряного века расширяет представление о культуре эпохи, которая по масштабам и качеству внутренних изменений близка современной нам действительности. Данная работа представляет интерес с точки зрения познавательности относительно явления Эроса и его эстетического компонента в русской религиозной традиции рубежа XIX-XX вв., а также с точки зрения своей значимости для положительного духовного развития современного общества. Практическое использование полученных выводов и результатов работы может иметь место в образовательном процессе с целью развития творческого потенциала личности, при создании учебных пособий и вспомогательных материалов. Частные и общие выводы могут быть включены в программы учебных курсов «История эстетики», «История русской философии», также представляется целесообразным создание спецкурсов по изучению проблемы Эроса в европейских и русских традициях.
Апробация работы. Различные аспекты диссертации в форме научных докладов были изложены на Международном форуме «Феномен удовольствия в культуре» (СПбГУ, апрель 2004); на Всероссийской научной конференции «Автор и зритель: эстетические проблемы восприятия и творчества» (СПбГУ, март 2006); на XI ежегодной всероссийской конференции «Искусство после философии» в рамках «Дней Петербургской философии-2009» (СПбГУ, ноябрь 2009).
Структура и объем диссертации. Исследование состоит из введения, трёх глав, заключения, списка использованной литературы. Основное содержание изложено на 130 страницах; список литературы состоит из 135 наименований.
Предпосылки формирования эстетики Эроса в русской культуре
Рассмотрев основные истоки формирования русского Эроса Серебряного века в европейских традициях, обратимся к его отечественным корням. Прежде всего, нужно отметить существование такого явления, как национальный Эрос, которое прекрасно описано Георгием Гачевым в нескольких работах [37, 38, 39]. Главное, на наш взгляд, что обнаружил автор статьи «Эрос в национальной культуре» (2002), это «пришлость» Эроса в русскую культуру. Используя в качестве метаязыка своего исследования древний натурфилософский язык четырех стихий - земля, вода, воздух, огонь, где первые две олицетворяют женское начало природы, вторые две мужское, Г.Д. Гачев отождествил Эрос со стихией огня, который «живет» в двух ипостасях - свет и жар. Россия женственна, она «Мать-сыра земля, т.е. по составу стихий - "вода-земля". И она — "бесконечный простор"» [39, с. 18]. Ее мужское начало - народ (сын и он же муж) - «Светер» (неологизм Гачева - свет+ветер), больше воздух. Не хватает для полноты состава стихий жара огня. Этот жар-огонь приходит в Россию то в качестве греческого православия, то турка и татаро-монгола, «потом немцы, начиная с Петра, правили, грузин Джугашвили...» [там же], для которых, кстати, жар-огонь есть родная стихия. Добавим к перечисленному французский язык в русском светском обществе XIX века, политические и социальные реформы, революции и т.д. и т.п. - все это приходило извне, перенималось, было интересно и ново, но не было естественно, не рождалось. «Итак, -резюмирует автор, - в Русском Космосе три главных агента Истории: Россия - Мать-сыра земля, а на ней работают два мужика: Народ и Государство-Кесарь. Народ - воля, а Государь(ство) - закон. Меж ними и распялена Психея России, душа русской женщины. Недаром в русском романе при героине - два героя, что реализуют эти ипостаси: Онегин (демон - воз-дух) и Генерал при Татьяне; Обломов ("голубь" - воз-дух) и Штольц ("гордость" и поля-труд) при Ольге...» [39, с. 19]. В этом контексте то название, которое мы дали исследуемому предмету - русский Эрос Серебряного века - может быть воспринято как парадокс: то, чего в принципе нет, поскольку нет русского Эроса. Но наше исследование получает оправдание благодаря общему закону мирового исторического процесса - нечто или некто, зародившись в одном месте, может продолжить существовать в другом; впитав в себя качества и свойства этого другого, может уже не быть тем, чем было сразу после рождения. Факт перерождения западноевропейского Эроса на русской почве дает право говорить о феномене русского Эроса Серебряного века. О его русских корнях в литературе и отечественной философии пойдет речь дальше. Нельзя сказать, что русская философско-эстетическая мысль XVII-XVIII и даже XIX вв. была сосредоточена на философии любви и теме Эроса. Это отмечает и В.П. Шестаков во вступительной статье к сборнику философских текстов о любви «Русский Эрос, или философия любви в России»: «Русская философия любви XIX века чрезвычайно бедна: в огромной философской литературе мы не найдем сколько-нибудь значительных сочинений на эту тему. Более того, литературная критика с необычайной и труднообъяснимой резкостью ополчалась против малейшего элемента чувственности в романах и поэзии» [100, с. 5]. Русская традиция в этот период была занята другим - развитием темы места человека в религиозном, социальном, политическом топосах. Первые эстетические устремления XIX века рассеялись в литературной критике. Во всех этих размышлениях еще не отводилось специального места для Эроса. Однако основа для будущего обращения к нему все-таки готовилась. Так, нельзя не отметить влияние философии сердца Г.С. Сковороды и П.Д. Юркевича на философию Вл.С. Соловьева и Б.П. Вышеславцева. По этому поводу сам Соловьев писал: «Христианское учение говорит нам, что любовь есть источник всех истинно нравственных поступков. Это положение, стоящее в тесной причинной связи с библейским учением о сердце оправдывается из начал нравственной философии» [ПО, с. 566]. Существенно влияние Н.Ф. Федорова на учение Соловьева о Богочеловечестве. Единственный мыслитель, у которого обнаруживаются «зачатки» русского Эроса - это Н.Г. Чернышевский. Как заметил Шестаков в указанной выше работе, именно Чернышевский в статье «Русский человек на rendez-vous» (1858) указал на особую черту русского мужчины: «Он готов пылко любить, но скорее в мечте, чем в реальности» [100, с. 6]. Эта черта нерешительности, «женственности» русского Эроса, отмеченная критиком, проанализирована в традиции Серебряного века, в частности, у Н.А. Бердяева и З.Н. Гиппиус. Обозначенные концепции и размышления, несомненно, привели к образованию некоего поля, на котором впоследствии стало возможно говорить об Эросе в русской религиозной философии. Однако для понимания феномена Эроса в эстетическом ключе здесь мы практически ничего не находим. Более обширный материал предложила художественная литература XIX столетия.
Безусловными первопроходцами в вопросах русского Эроса можно назвать А.С. Пушкина, Ф.М. Достоевского и Л.Н. Толстого. А.С. Пушкин явился средоточием не только поэтической энергии культуры, но и энергии эротической в значении Эроса Платона. Сегодня уже начали говорить о философии Эроса Пушкина. Так, С.Г. Семенова в статье «Пушкинская философия эроса» (2002) пишет: «Пушкин - панэротичен в платоновском смысле слова, когда признается огромная энергийная ипостась эроса, способность его служить "горючим" для удивительных трансформаций, когда все - из эроса, из этой первичной энергии страстного алкания, переходящей в "духовную беременность" творчества, в стремление к совершенствованию, к бессмертию» [104, с. 125-126]. Такой бушующий Эрос в Пушкине не мог вылиться ничем, кроме поэзии. Эстетика любви, особенно выраженная в лирике поэта, на наш взгляд, проясняется в свете платоновского восхождения к красоте и требует специального исследования.
Внутриконцептуальные отношения составляющих Эроса
История Эроса пронизана диалектическими связями. Доказательство тому - его происхождение в богатстве и скудости, вечные спутники две Афродиты и брат-близнец Антерос. Зрелый и самостоятельный Эрос в постмифологической античной культуре диалектичен в своем назначении соединяющей силы и строителя моста между двумя мирами, в христианской традиции восходящая любовь-Эрос дополняется нисходящей агапэ и разрешается в личности. Эстетическая традиция Серебряного века, разглядев в Эросе личностную природу, попыталась перенести проблему на поле проблематики отношений «я - ты -мы».
Трансцендентный переход в Эросе любящего к любимому как я к ты и образование ими некоего мы, который был затронут в предыдущем параграфе, рассмотрим на фоне концепции творчества Вяч.Иванова. Непосредственно об отношениях «я — ты — мы» будет вестись рассуждение на материале построений С.Л. Франка и Вл.С. Соловьева.
Нужно отметить, что о восхождении и нисхождении Иванов говорил не только в контексте художественного творчества, а в контексте духовной деятельности вообще. Творческий процесс Иванов основывает на принципе «брать и давать», представляя его при этом как общий принцип духовной жизни [63, с. 203]. Его существование прослеживается во многих сферах жизни: в искусстве — как описал Иванов, в познании в целом - по Платону и также согласно известному взгляду на художественное творчество как на альтернативный рациональному путь познавания; в мистике - как указывал Флоренский [118, с. 22-23]; в любви (добавим мы) есть восходящий, всепоглощающий восторг и нисходящий созидательный момент. Владимир Соловьев различал 3 вида любви: нисходящую - родительскую любовь, которая больше дает, чем получает, основана на жалости и сострадании; восходящую - любовь детей к родителям, которая больше получает, чем дает, основана на чувствах благодарности и благоговения; и половую любовь - в ней уравновешены «брать» и «давать» [108]. Поскольку предметом нашего интереса в данной работе является любовь-Эрос, остановимся на ней. Она, по Соловьеву, «есть нераздельно и восходящая и нисходящая» [111, с. 534]. Различение восходящей и нисходящей любви находим и у других мыслителей Серебряного века - Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков (Эрос и агапэ). У Б.П. Вышеславцева есть только восхождение в Эросе.
Развивая идею восхождения-нисхождения в эстетическом ключе и принимая в качестве основания для рассуждений одну из центральных идей философии любви Вл.С. Соловьева о том, что «Истинное назначение любви состоит не в простом испытывании этого чувства, а в том, что посредством него совершается» [111, с. 515], можно прийти к следующему предположению: в любви, так же, как в творческом процессе, есть восхождение - подъем к некоей пиковой точке и нисхождение, которое завершается творческим воплощением. На этом же принципе, как будет показано в следующем параграфе, базируется объединение в пары дифференцированных видов любви. Однако здесь для нас важно то, что оба этапа составляют единый процесс, который уместно назвать процессом любовного воплощения.
Прежде необходимо рассмотреть в общих чертах обозначенное любовное воплощение. Следуя логике эстетической концепции Иванова и общей закономерности природы, правомерно следующее утверждение: нечто не может творить, не будучи зачатым (у Иванова) или не родившись (и не будучи предварительно зачатым - в природе). Опустим здесь философские и богословские споры, касающиеся вопроса творения, которые не имеют прямого отношения к нашей теме и в данном случае могут лишь заслонить собой исследуемую область. Итак, необходимым условием для творчества является некое рождение. У Иванова этот первый путь назван «зачатием художественного произведения», поскольку далее следует рождение произведения, то есть собственно творчество. В нашем случае первый этап пути назван «зарождением любви», что подразумевает зачатие и рождение. Второй этап - нисхождение - тоже логично было бы назвать рождением как рождением творческим, поскольку, нечто, родившись, затем рождает другое. Но это рождение уже есть не рождение субъекта, а рождение субъектом, то есть его создание и творение. Соответственно, второй этап назовем «созиданием в любви» или творчеством, что и есть, собственно, воплощение. Этапы процесса условно разделены на «состояния».
Любовь, по мнению С.Н. Булгакова, охватывает три уровня человеческого бытия - телесный, душевный и духовный. Кратко рассмотрим то, как проявляет себя любовь-Эрос на душевно-телесном уровне. На первом этапе любящий проходит три состояния (три ступени первого этапа — восхождения или зарождения). То, что происходит с любящим на этом этапе, можно назвать первичной влюбленностью, которой свойственны всепоглощающая агония, наделение объекта любви идеальными (в смысле принадлежности иной сфере бытия) характеристиками, идеализация окружающей действительности, любовное откровение (по Соловьеву) - здесь посредством рефлексии в любящем происходят внутренние преобразования. На третьей ступени любящий узнает в себе силу Эроса, здесь же определяется направление творческой энергии и это направление этой силе Эроса сообщается. На втором этапе любящий нисходит - это путь созидания через познавание (рациональное или иррациональное). Второй этап и есть собственно творчество, воплощение смысла любви: конкретного ли -предначертанного, заложенного до или в момент зарождения первичной влюбленности, абстрактного ли — определяющегося в точке перехода от состояния узнавания к необходимости созидания в конкретной форме в зависимости от многих личных черт любящего.
За пределами концепта: взаимосвязь Эроса и других видов любви
В истории размышлений на тему любви, особенно христианского периода, практически всегда Эрос сравнивался, сопоставлялся, противопоставлялся или находился в иных отношениях с другими видами любви, которые различали древние греки - агапэ, филия, сторге. Античный Эрос содержит, прежде всего, эстетическое начало (наряду с этической, гносеологической, ценностной и другими составляющими), тогда как в христианской любви место эстетики заняла этика. В этих условиях многие мыслители, пытаясь найти некое общее образование, сочетать античную любовь с христианской, создавали «гибриды» любви. Как правило, выделялись пары, одним из членов которой был Эрос или другой вид любви, при ближайшем рассмотрении обнаруживающий черты, присущие любви-Эросу. Примеры таких пар - amor и caritas в патристике Бл. Августина, где amor имеет сходство с Эросом в устремлении к высшей цели. Пару, состоящую из Эроса и агапэ, находим у Псевдо-Дионисия Ареопагита, вслед за ним у Максима Исповедника, позднее - у итальянского гуманиста XV века Марсилио Фичино и шведского теолога первой половины XX столетия Андерса Нигрена. Среди русских мыслителей Серебряного века нужно особенно отметить С.Н. Булгакова и «позднего» Н.А. Бердяева, у которых пары также составлены из Эроса и агапэ.
Переплетения Эроса с другими видами любви, которые различала древнегреческая традиция, в христианском монотеистическом мышлении представляют собой особый феномен, который сейчас только начинают изучать. Очень ценной в этом контексте представляется работа польской исследовательницы Марии Цимборской-Лебоды «Эрос в творчестве Вячеслава Иванова. На пути к философии любви» (2002), в которой автор отвела главу интересующему нас здесь вопросу. Есть также ряд работ, посвященных разным аспектам тобви-агапэ [21, 45, 50], но комплексного исследования вопроса пока, насколько нам известно, не проводилось. Характерно, что все приведенные пары с участием любви-Эроса имеют одну общую черту: они почти всегда охватывают два уровня любви - личный и общий, два направления - восходящее и нисходящее. Однако и в этом вопросе такие представители русской традиции, как Н.А. Бердяев и С.Н. Булгаков, отошли от привычного для христианского сознания определения любви, установив акцент на личностном характере обоих ее видов. П.А. Флоренский, напротив, сохраняет христианский аспект любъи-агапэ в ее безличности, но на этом моменте мы далее специально остановимся.
Эрос в эстетике Платона был направлен всегда и только вверх, христианская традиция преломила этот путь, разбив на два противоположно направленных. Здесь можно усматривать приобретение в том смысле, что любви-дара не было в античной традиции, но можно заметить и принципиально другой порядок движения - разнонаправленность, которая в масштабе культуры делит проблемное поле христианских представлений на два крупных и существенно отличающихся, друг от друга участка. Максимилиан Волошин в статье-лекции «Пути Эроса» на одной из ивановских «сред» по этому поводу заметил:.- «Для него [Платона] все ступени были вверх, и стремление к созерцанию Вечной красоты для него естественно начиналось с погружения в; те области, которые мы зовем областями порока и сладострастия» [33, с.22т32]. Это высказывание поэта мыслителя демонстрирует появление этики на той территории; которая в; античном представлении принадлежала; эстетике. Думается, что в- любом случае, какой бы порядок движения;не усматривался в,христианской любви снизу вверх и затем сверху вниз, как описан процесс постижения высших истин и создания художественного произведения у Вяч.И. Иванова, или сверху вниз и снизу вверх, как. указывал М.А . Волошин (и как шел древний поэт Орфей1 за искусством в лице своей- возлюбленной Эвридики) - момент преломления сохраняется.. И- наиболее часто встречающаяся; пара древних видов любви, воспринятая христианской? традицией .— Эрос и агапэ, — иллюстрирует обозначенное преломление. . Первым о восходящейи нисходящей любви среди русских мыслителей рубежа XIX-XX столетий заговорил Вл.С Соловьев: У него любовь восходящая - та, которая больше: получает, чем дает,, в; ее основании лежат чувства благодарности и благоговения, (например; любовь детей; к родителям). Нисходящая — любовь дарующая как; забота сильного о слабом (любовь родителей. к детям). Но истинная любовь, по Соловьеву, есть сочетание восходящей; и нисходящей; которое возможно единственно в половой любви, то есть в любви-Эросе. В ней предмет любви есть тот другой, в: котором любящий любит идеальное, то есть принадлежащее высшей сфере бытия; и которого любящий вводит в свой реальный мир. Любимый дает любящему живой- материал; для; творческой реализации и через эту реализацию идеализируется, т.е., объективно меняется; перерождается сам. «Истинная любовь есть нераздельно и восходящая и нисходящая [...].Для Бога его другое (т.е. вселенная) имеет от века образ совершенной Женственности, но Он хочет, чтобы этот образ был не только для Него, но чтобы он реализовался и воплотился для каждого индивидуального существа, способного с ним соединяться. К такой же реализации и воплощению стремится и сама вечная Женственность, которая не есть только бездейственный образ в уме Божием, а живое духовное существо, обладающее всей полнотой сил и действий», — писал Соловьев [111, с. 534]. Через любовь Бога и вечной Женственности создается прообраз любви-Эроса в душе человека, который потом воплощает этот прообраз в своей любви. Так мыслил Соловьев. Но у него оба пути - восхождение и нисхождение -пока еще пути Эроса. В дальнейшем С.Н. Булгаков и Н.А. Бердяев, говоря о восходящей и нисходящей любви, уже включали в свои теоретические построения любовь-агш2Э, демонстрируя тем самым проникновение платонизма и неоплатонизма в христианскую концепцию любви и, наоборот, проникновение христианства в переосмысленные на рубеже XIX-XX столетий античные учения.
Так, С.Н. Булгаков писал, что в двойственности церковной любви, сочетающей в себе любовь-оггяиэ и любовь-Эрос, проявляется «антиномическая двойственность христианского пути, как аскезы и творчества, покаянного смирения и творческого вдохновения. В любви агапической осуществляется самовыражение: человек умирает в своем эгоизме, чтобы жить в целом и целым; в любви, как эросе, человек, испытывая вдохновение к превосхождению себя самого, восходит к творческому самораскрытию» [19, с. 372]. В построениях философа Эрос принимается не в платоническом значении, но как духовный Эрос или даже как духовно-личный в отличие от телесно-родового, который Булгаков стремился преодолеть в поле. Этот духовно-личный Эрос, по Булгакову, лежит в основе вдохновленного творчества. И если агапическая любовь есть уединение, то Эрос, напротив, выхождение из этого уединения для творческого созидания.
Воплощение составляющих концепта Эроса в художественной культуре
Сложившийся в Серебряном веке своеобразный культ Эроса во всем его многообразии обнаруживает себя в русской литературе этой эпохи. И хотя этому также способствовали «ивановские среды», тут уже не приходится говорить об Эросе в конкретном или конкретных направлениях словесного искусства, поскольку он был везде - в произведениях символистов («старших» и «младших»), акмеистов, имажинистов, авангардистов, сатириков. И он был здесь более поверхностно-разнообразен в своих художественных проявлениях, чем в биографических. Однако в воплощениях черты уже знакомого нам Эроса сохраняются. В своих художественных опытах Вл.С. Соловьев, Вяч.И. Иванов, Д.С. Мережковский, З.Н. Гиппиус, М.И. Цветаева, Ф.Сологуб, М.А. Кузмин, А.А. Блок, М.А. Волошин, М.П. Арцыбашев, A.M. Ремизов, Г.В. Иванов, СМ. Городецкий, Ф.Сологуб, Вл.Ф. Ходасевич и другие представители литературного мира были участниками поиска разгадки тайны Эроса на своем поле. Многие их работы до недавнего времени также были практически недоступны читателю, при жизни авторов некоторые произведения вызывали не только дискуссии, но и судебные процессы по обвинению в порнографии (например, «Санин» Арцыбашева).
Основные темы поэзии и литературы - любовь и смерть, Эрос и Танатос. Их звучание усилилось во многом благодаря литературе XIX века. Особенное влияние на оформление литературы Серебряного века оказали романы Ф.М. Достоевского. В них любовь обретала чувственный характер.
Часто акцент делался на запретности страсти и на том, что только эта страсть может дать подлинное наслаждение. Эрос и Танатос практически отождествлялись со свободой. Свобода именно в любви стала своеобразным символом свободы в жизни, в том числе интимной. В. Брюсов писал о К. Бальмонте: «Он достиг свободы от всех внешностей и условностей. Его жизнь подчинена только прихоти его мгновения» [16, с. 58]. А Блок восклицал в «Стихах о Прекрасной Даме»: «Пусть всем чужда моя свобода / Пусть всем я чужд в саду моем - / Звенит и буйствует природа, /Я соучастник ей во всем» [15]. Это почти эротический восторг творчества, единение с природой и разъединение с миром. Как отмечает Н.А. Богомолов, через эротику «отчетливее всего рисуются полярно противоположные устремления» Поэта Серебряного века [16, с. 57].
Для Мережковского, как и для многих представителей его эпохи, античный культ Эроса являлся естественным и органичным воплощением полноты и красоты жизни, в нем едины духовное и телесное. Противоборство языческого и христианского принципов было темой всего творчества Мережковского, а трилогия «Христос и Антихрист», в которую вошли «Смерть богов. Юлиан Отступник», «Воскресшие боги. Леонардо да Винчи» и «Антихрист. Пётр и Алексей», явилась, пожалуй, самым ярким литературным воплощением этой борьбы в Серебряном веке. В этих романах отразился призыв к пересмотру устоявшихся догматов и утверждению нового христианства, так называемого «Третьего Завета». Антитеза двух несовершенных начал, двух «бездн» — плоти и духа, в которую обратилась борьба язычества и христианства - разрешится в их синтезе. И эти преобразования должны начаться с преображения пола. Характер слияния ясно ощутим в сцене насилия Юлиана над Еленой в «Смерти богов»: «Кощунственными руками срывал он черные христианские одежды. Душа его была объята ужасом, но никогда в жизни не испытывал он такого упоения» [88, с. 155]: плоть язычества должна проявить себя в духе христианства и она стремится к этому, единство образуется в экстазе страха, нарушения границ нормы и эротического упоения.
Эротизм как художественный прием выполнял «освободительную» функцию. Так, в одном из самых «громких» романов Серебряного века «Мелкий бес» Ф.Сологуба прослеживаются идеи, близкие философско-эстетическим настроениям рассматриваемого периода: любовь к «распятому», в которой признается язычница Людмила, есть явный отголосок двуприродности Диониса, Эроса и Христа, который мы отмечали у Иванова. По мнению писателя В.В. Ерофеева, о сексуальных поисках Сологуба и его эпохи сообщает связь той же Людмилы с гимназистом Сашей: «Повествователь настолько увлечен растлением юного "травести", что буквально теряет голову: Людмила оказывается лишь "дамой-ширмой" для прикрытия гомосексуальных страстей» [51, с. 13]. Танцы Передонова с Ершовой, реакция на них соучастников сцены Володина, Варвары и Преполоненской настолько оргиастичны, что не могут не отсылать читателя к вакхическим пляскам. При всем этом проявлении древней стихии автор оставляет за собой право утверждать, что это только пародия. «Мелкий бес» Сологуба во многом кажется пародией на традицию нового символизма Вяч.Иванова и других. Ерофеев дает очень точную характеристику этого факта: «Сологуб иронизирует над "символистской" любовью: "Я люблю вас потому, что вы холодная и далекая... Я хочу иметь любовницу холодную и далекую. Приезжайте и соответствуйте". В этом повторе любимых символистских определений "холодная и далекая" [...] и в пародийном снижении "соответствуйте" - видно отношение автора к новомодным штампам символизма» [51, с. 14]. Настроению Сологуба как «старшего» символиста и декадента, вероятно, ближе была призрачная, одурманивающая атмосфера полуснов-полуяви, наполненная эротическими мечтами и приступами страха в романе «Тяжелые сны». Но последний имел меньший успех, чем «Мелкий бес», что говорит о меняющихся настроениях эпохи: декадентствующих Мережковского и Гиппиус сменили Иванов и Андрей Белый с надеждой на религиозное перетворение жизни. Бердяев писал об Иванове в этом ключе: он «слишком верит в религиозность культуры и творчества» [10, с. 570] и, думается, был прав.
Поэтическое воплощение Эроса самого Иванова почти всегда «беспочвенно беспредельно» (С.С. Аверинцев [1]), как и он сам. У поэта нет почвы, потому что она осталась где-то внизу, его творчество - «действо» культуры, Мистерия в трактовке Иванова (поэтому он, вероятно, не писал мемуаров). Для Иванова «культура как духовное самоопределение и самораскрытие человека» есть «выражение вселенского единства и дело вселенского единения» [1, с. 12], совершающееся силой эротически-творческой энергии. Древнего бога, несущего эту энергию, он призывал в своих стихах (М.А. Волошин метко назвал «книгой заклинаний» ивановский сборник «Эрос»). Нет трагизма и в Эросе М.А. Кузмина. В нем, по замечанию того же Волошина в статье «"Александрийские песни" Кузмина» (1906), «все кончается радостно-грустным призывом» [31], хотя и Кузмину почву, то есть тело, потерять не жалко. Оба пути — нисхождение и восхождение - прослеживаются в «Тридцати трех уродах» Зиновьевой-Аннибал. Здесь преломленная в уродстве платоновская красота телесно-духовна. Старшая героиня восходит к младшей, для нее — платоновской красоте, которая на пике восхождения по своей природе жертвенна. За этот союз эротической страсти восхождения и жертвенного нисхождения Иванов назвал произведение жены «символическим повествованием», раскрывающим «общий закон нисхождения божественной сущности» [67, с. 441].
