Содержание к диссертации
Введение
Раздел I. Теоретические аспекты государственно-корпоративных отношений 21
Глава 1. Глобальные и национальные факторы развития крупного бизнеса 21
1.1. Глобализация и национальная специфика крупного бизнеса развитых стран 21
1.2. Особенности взаимодействия государства и крупных корпоративных структур в развивающихся экономиках Восточной Азии 42
Глава 2. Чэболь в контексте мировых тенденций развития крупного бизнеса 58
2.1. Генезис чэболь 58
2.2. Южнокорейский вариант корпоративизма 70
2.3. Чэболь в условиях «кейджиномики» 84
Раздел II. Развитие и трансформация системы государственно-корпоративных отношений в Республике Корея 95
Глава 3. Особенности формирования и развития крупного бизнеса в республике Корея 95
3.1. Предпосылки становления чэболь 95
3.2. Отношения между государством и чэболь в период «экономического чуда» (1960 - 80 годы) 101
3.3. Структура и система организации чэболь 116
3.4. Проблемы отношений государства и крупного бизнеса в контексте кризиса 1997 - 98 годов 126
Глава 4. Государственно-корпоративные отношения в начале xxi века: на пути от патронажа к партнерству 143
4.1. Подготовка правительством условий перестройки государственно-корпоративных отношений 143
4.2. Политика государства по реформированию чэболь 151
4.3. Изменение системы организации крупного бизнеса: курс на трансформацию чэболь в транспарентные бизнес-группы 161
4.4. Взаимодействие государства и крупного бизнеса в условиях новых приоритетов инновационной политики 172
Глава 5. Взаимодействие государства и крупного бизнеса в социальной сфере 190
5.1. Роль крупного бизнеса как партнера государства в социальной политике 1960 - 80-х годов 192
5.2. Изменение социальных функций крупного бизнеса в новых условиях (1990 - 2000-е годы) 206
5.3. Взаимосвязь экономических и социокультурных факторов развития Республики Корея 224
Раздел III. Государство и крупный бизнес во внешнеэкономических связях Республики Корея 236
Глава 6. Роль государства и крупного бизнеса во внешнеэкономической политике республики Корея.. 236
6.1. Внешнеэкономические приоритеты южнокорейского государства и чэболь 236
6.2. Содействие государства внешнеэкономической экспансии крупного бизнеса 259
6.3. Современный характер взаимоотношений южнокорейского крупного бизнеса и ТНК 278
Глава 7. Взаимодействие государства и крупного бизнеса на восточноазиатском направлении 299
7.1. Перспективы заключения японо-южнокорейского соглашения о свободной торговле: вызовы и возможности для крупного бизнеса 302
7.2. Китай в стратегии южнокорейского государства и чэболь 322
7.3. Республика Корея и многостороннее сотрудничество в Восточной Азии 338
7.4. Роль государства и крупного бизнеса в развитии межкорейских отношений 353
Заключение 368
Приложение 379
Список использованной ЛИТЕРАТУРЫ 395
- Южнокорейский вариант корпоративизма
- Проблемы отношений государства и крупного бизнеса в контексте кризиса 1997 - 98 годов
- Взаимосвязь экономических и социокультурных факторов развития Республики Корея
- Китай в стратегии южнокорейского государства и чэболь
Введение к работе
Актуальность темы исследования. В начале XXI века заметно эволюционируют принципы взаимодействия государства и частного бизнеса, претерпевает изменение роль государственных институтов и крупных корпораций. В сложившихся условиях глобализация не подразумевает снижения значения национального государства. При этом механизм его воздействия на социально-экономические процессы модифицируется в пользу адаптации существующих и создания новых институтов развития, адекватных современным потребностям открытой конкурентной экономики. Одновременно ответственность корпоративных структур выходит за рамки чисто коммерческих функций. Усиление социального аспекта в деятельности крупного бизнеса, содействие укреплению культурного потенциала государства становится сферой государственно-частного партнерства, вкладом в обеспечение социально-политической стабильности, условием санации сложившейся экономической и политической системы, повышения качественных характеристик бизнеса и реструктуризации корпоративного сектора. Новые процессы в мировом развитии побуждают к дальнейшему совершенствованию скоординированного участия государственных и коммерческих структур в развитии взаимоотношений национальных экономик с мировым хозяйством и международными экономическими организациями.
Исследование теоретических и практических аспектов трансформации государственно-корпоративных отношений весьма актуально для России, которой еще предстоит сформировать развитую и сбалансированную систему взаимодействия государства и крупного бизнеса. В отечественной экономической науке не решен целый ряд методологических проблем повышения результативности государственно-частного партнерства. Все это побуждает к анализу аналогичных процессов в разных регионах мира, в
каждом из которых государственно-корпоративные отношения выстраиваются с учетом национальной специфики.
Уровень взаимодействия государства и крупного бизнеса стран Восточной Азии в 2000-е годы влияет на их экономический рост и характер регионального сотрудничества, что не может не приниматься во внимание внешними партнерами, включая Россию. В последние годы крупные компании восточноазиатских стран при поддержке государства активно осуществляют внешнеэкономическую экспансию. Приобретя глобальный характер деятельности и вступая в стратегические альянсы с крупнейшими ТНК, ведущие корпорации стран Азии относительно быстро смогли войти в круг корпоративной элиты мира, превратиться в доверенного партнера частных и государственных институтов других стран. Восточноазиатские экономики демонстрируют гибкость в увязке глобальных и региональных предпочтений во внешнеэкономической политике.
В этом плане пример Республики Корея отчетливо показывает возможности государства успешно содействовать становлению конкурентоспособного частного бизнеса, который в сжатый исторический период приобрел транснациональный характер. Опираясь на поддержку государства, крупные корпоративные структуры смогли достаточно быстро нарастить производственный потенциал, мощности которого способствовали решению задач, приоритетных с точки зрения национальных интересов догоняющего развития.
Республика Корея (РК) за полвека прошла путь от одной из беднейших стран через статус новой индустриальной экономики к признанию в середине 1990-х годов международными организациями развитым государством. Феномен впечатляющей модернизации хозяйственной системы РК («южнокорейское экономическое чудо») во многом связан со спецификой государственно-корпоративных отношений, в конечном итоге определивших одну из наиболее успешных моделей развития второй половины XX века.
Тридцать ведущих чэболь занимают в экономике доминирующее положение и определяют направление ее роста. Термин чэболь стал общепринятым в мировой научной литературе в качестве определения крупных коммерческих образований, относящихся к южнокорейскому бизнесу и характеризующихся особенностями организационной структуры и ведения деловой практики. Являясь синонимом японского термина дзаибацу, относящегося к довоенным многопрофильным семейным холдингам, и письменно отображаясь сходными иероглифами (имеющими общее китайское происхождение и первоначально означавшими «финансовая клика»), чэболь во многом позаимствовали черты своих предшественников, хотя далеко не во всем воспроизводят их структуру и стратегию развития.
Опыт южнокорейской экономики показывает, что основные принципы взаимодействия государства и бизнеса должны эволюционировать. В этом плане скоординированные действия государства и бизнеса по модификации институциональной среды и преодолению последствий кризиса 1997-98 гг. представляются весьма поучительными.
Эволюция отношений государства и крупного бизнеса, опыт реформирования южнокорейских чэболь вызывает большой интерес за рубежом. В том числе в Китае, власти которого, а также деловое и экспертное сообщества стремятся творчески воспринять итоги полувекового роста чэболь в контексте перестройки деятельности крупных китайских государственных компаний1. Внимательно присматриваются к южнокорейскому опыту в странах СНГ, в частности в Казахстане, чье руководство намерено способствовать созданию собственных «тридцати корпоративных лидеров»2.
В современной России чэболь и государственно-корпоративным отношениям в Южной Корее уделяют внимание отнюдь не только корееведы.
1 См.: Woo-Cummings М. Miracle as Prologue: The State and the reform of corporate sector in Korea // Rethinking
the East Asian Miracle I Ed. by Joseph E. Stiglitz and Shahid Yusuf. - N.Y.: Oxford University Press, 2001. P. 345
2 Курс - на Корею. Эксперт. 2007. № 16. С. 10
Оценивая взаимоотношения государственных институтов с крупным бизнесом, российские управленцы, политологи и социологи в последние годы обращаются к осмыслению характера отношений, сложившихся между южнокорейским государством и чэболь . Обсуждение этого вопроса развертывается и за рамками научных изданий, выливаясь на страницы деловой и общественно-политической печати, причем, как правило, под углом зрения необходимости противостояния угрозе наступающей «чэболизации» российской экономики4.
Однако нехватка соответствующих аналитических исследований порождает распространение в российском экспертном сообществе некорректных представлений и мифов о роли государства и чэболь в экономическом прошлом и настоящем Республики Корея, а значит, не дает возможности осмысленно использовать данный опыт для оптимизации государственно-корпоративных отношений в России5.
Злободневность упомянутых выше аспектов взаимодействия государства и бизнеса, значение которых выходит за рамки Республики Корея и представляет интерес с учетом задач повышения результативности российской внутренней социально-экономической политики, а также активизации участия России на государственном и частном уровне в глобальных и региональных процессах, определили выбор темы и направление предпринятого научного исследования.
3 См.: Сравнительный анализ стабилизационных программ 90-х годов / Р.Анчак и др. Под ред. С. Васильева;
Моск. Центр Карнеги. - М.: Гендальф, 2003; материалы исследования, проведенного учеными Института
экономики РАН: Райская Н., Сергеенко Я., Френкель А.. Государство, инновации и развитие экономики //
МЭ и МО. 2006. № 10. С. 27-33.
4 Типичным в этом отношении представляется прогноз шеф-редактора одной из ведущих деловых газет
России «Ведомости» Елизаветы Осетинской: «Через год-другой на 1/6 суши образуется десяток-другой
чеболей, выросших на амбициях своих идеологов и воспитателей - госменеджеров. Со всеми детскими
болезнями таких «образований» - от запредельно задранных цен до непрозрачности и коррупции».
Ведомости. 2006. 9 Марта.
5 Влиятельный член Общественной палаты Российской Федерации и главный редактор авторитетного
журнала «Эксперт» Валерий Фадеев полагает, что: «У нас уже были свои «чеболи» в советскую эпоху
индустриализации, они сыграли свою роль, но сейчас нужно сделать ставку на частный бизнес». (Из
выступления на III форуме крупного бизнеса России. Эксперт. 2007. № 37. С. 29.) Здесь спорно и отнесение
советских крупных государственных предприятий к чэболь, и противопоставление чэболь и частного
бизнеса.
Объектом исследования является система государственно-корпоративных отношений в Республике Корея, сложившаяся в развернутом виде в 1960 - 80-е годы и переживающая в начале XXI века этап своей трансформации.
Предмет исследования - взаимодействие государственных и частных коммерческих институтов в процессе развития южнокорейской экономики, роль государства в формировании крупного бизнеса, стимулировании его роста и внешнеэкономической экспансии, а также система организации и функционирования корпоративного сектора, экономические, политические и социальные аспекты его взаимоотношений с органами власти.
Цель и основные задачи исследования. Цель исследования состоит в том, чтобы на основе анализа эволюции южнокорейской системы государственно-корпоративных отношений определить возможности и средства координации экономической политики государства и крупных корпоративных структур, установить факторы их эффективного взаимодействия. Целесообразно выявить причины возникновения в отношениях государства и бизнеса системных деформаций, подрывающих функционирование всего хозяйственного механизма, и путей их преодоления методами государственной политики, а также выяснить значение этих процессов с точки зрения выработки предложений по оптимизации в России государственно-корпоративных отношений как условия обеспечения стабильного социально-экономического развития.
В связи с этим в диссертационном исследовании автор ставил перед собой следующие задачи:
- исследовать теоретические аспекты государственно-корпоративных отношений в увязке с мировыми тенденциями развития крупного бизнеса в условиях глобализации;
- показать роль государства в формировании и росте южнокорейского
крупного бизнеса; выделить принципы и механизмы поддержки
государством становления и развития чэболь;
определить истоки и характер проблем в отношениях государства и крупного бизнеса, повлиявших на масштаб кризиса 1997 - 98 гг.;
систематизировать наиболее значимые аспекты трансформации государственно-корпоративных отношений в условиях пересмотра концепции стратегии развития Республики Корея в начале XXI века;
выявить содержание и цели, а также пути реализации государственной политики реформирования чэболь в посткризисный период, раскрыть ход адаптации самого крупного бизнеса к изменяющимся внутренним условиям и новым внешним вызовам, связанным с влиянием глобализации;
- оценить результаты взаимодействия государства и крупного бизнеса в
процессе их участия в решении проблем социального и культурного
характера;
установить роль и приоритеты государства и бизнеса во внешнеэкономической политике, проследить модификацию системы поддержки государством чэболь на внутреннем и внешнем рынках;
определить возможности восприятия южнокорейских методов направления развития корпоративного сектора и соответствующих институциональных преобразований в процессе формирования в России системы государственного регулирования экономики, а также сформулировать предложения по использованию опыта оптимизации государственно-корпоративных отношений с учетом необходимости укрепления в России конкурентного рыночного хозяйства.
Хронологические рамки исследования охватывают шесть десятилетий с создания независимой Республики Корея (1948 г.), включая
1960 - 80-е годы (период образования крупного национального бизнеса), до настоящего времени.
Методологической и теоретической основой исследования стали труды крупных ученых-теоретиков, преимущественно южнокорейских, японских, американских и немецких, разрабатывавших концептуальные основы государственно-корпоративных отношений, в том числе в Республике Корея и в восточноазиатском регионе в контексте формирования и развития в специфических условиях этих государств институтов развитой рыночной экономики.
Степень разработанности темы. До сих пор в российской науке не проводили комплексного изучения феномена чэболь и модификации их взаимодействия с государством с учетом реформ, развернувшихся после кризиса 1997 - 98 гг. Однако в отечественной экономической науке имеются важные исследования в области теории и практики экономического, социального и политического развития Республики Корея. Они дают основу для дальнейших детальных разработок эволюции государственно-корпоративных отношений, а также трансформации южнокорейского крупного бизнеса.
В этом плане автору при подготовке работы большую пользу принесли исследования российских ученых: В.Д. Андрианова, К.В. Асмолова, П. М. Мозиаса, В.Ф. Ли, Б.В. Синицына, Г.Д. Толорая, М.Е. Тригубенко, В.Е. Хруцкого, В.И. Шипаева. Политический аспект государственно-корпоративных отношений в Республике Корея находит свое освещение в трудах Р. Л. Казаряна. Отдельно заслуживают упоминания публикации С.С. Суслиной6. Однако в этих основательных работах, дающих развернутую характеристику экономического опыта Республики Корея, автор не
6 Речь идет о близких к теме диссертации монографиях «Экономика Республики Корея в свете глобализации». - М.: ИДВ РАН, 2002 и «Республика Корея на постиндустриальной стадии развития (Конец 80-х -начало 90-х годов.)». - М.: Издательская фирма «Восточная литература», 1997.
фокусирует внимание специально на комплексном изучении отношений государства и чэболь.
Наиболее значимые зарубежные работы, посвященные исследуемой теме, принадлежат перу таких видных южнокорейских ученых, как Ли Чжон Вон, Сон Хак Тхэ, Сон Бён Нак, Хва Сон Хи, Чжан Се Чжин. В этом же ряду стоят коллективные монографии, вышедшие под редакцией Чо Ли Чжэ, Ким Юн Хёна, Ким Се Чжика, Ли Су Сона и Чан Ын Ми, публикации политологов Ли Кэ Тхю, Со Су Ёна, Ким Ён Нэ, Нам Чан Хи.
При анализе эволюции государственно-корпоративных отношений в Республике Корея автор учитывал положения, высказанные теоретиками-экономистами сторонниками дирижизма в развивающихся экономиках (Дж.Стиглиц), а также исходил из идей ордолиберальной школы (В. Ойкен, Ф. Бём и Л. Эрхард, проводивший политику хозяйственного порядка на практике) и близкой к немецкому ордолиберализму новой институциональной школы (Р. Коуз). Кроме того, автор опирался на идеи, высказанные основоположником корпоративистской школы современной политологии Ф. Шмиттером.
Обстоятельный анализ рассматриваемой в диссертации проблематики содержится в работах американских ученых - специалистов по Южной Корее Э. Амсден, Б. Камингса и М. Ву-Каммингс, Д.Кана, присутствует в публикациях, принадлежащих перу исследователей социально-экономических процессов в странах Восточной Азии, среди которых By Сянь, Ф. Дейо, С. Грин, Л. Тихони, Ф. Фукуяма, Р. Хоскинсон, а также вышедших в печать под редакцией Дж. Стиглица и Шахида Юсуфа, Такатоси Ито и Анн О. Крюгель. Особенности развития южнокорейских чэболь затрагиваются в исследованиях проблем корпоративного бизнеса, проведенных М. Портером, Р. Ла Порта, Ф. Лопес де Силанесом, С. Джонсоном, А. Шляйфером, С. Клесенсом, С. Дьянковым и Л. X. П. Ланом.
В отечественной экономической науке ведется активная разработка тем, близких рассматриваемым в данной работе. В своем анализе автор опирался на труды российских ученых по проблемам корпоративного сектора, государственного регулирования рыночной экономики, отдельных направлений экономической (в том числе внешнеэкономической) и социальной политики: B.C. Автономова, А. В. Акимова, А.С. Булатова, С.А. Былиняка, А.А. Дынкина, Н.И. Ивановой, В.В. Карлусова, В.Б. Кондратьева, В. Р. Копелюшникова, И.С. Королева, Г.В. Кочеткова, Ю.Б. Кочеврина, Ю.В. Куренкова, В.А. Мартынова, В.И. Марцинкевича, В.В. Михеева, И.М. Осадчей, Я.Ш. Паппэ, Я.А. Певзнера, СП. Перегудова, В.Б. Рамзеса, А.А. Рогожина, И.С. Семененко, Н.А. Симония, В.Б. Супяна, Е.С. Хесина, Г.И. Чуфрина, Ю.В. Шишкова, А.Я. Эльянова. Особо следует упомянуть работы Е.Л. Леонтьевой, посвященные экономике Японии и изучению функционирования корпоративных групп холдингового типа, а также труды В.П. Гутника по теории хозяйственного порядка.
Информационно-статистической базой диссертации послужили официальные, в том числе статистические издания Республики Корея и международных организаций, доклады аналитических центров и институтов, в том числе принадлежащих группам Samsung, Hyundai и LG, а также публикации авторитетных средств массовой информации.
Существенную пользу принесло ознакомление с работами и материалами Института мировой экономики и международных отношений РАН, Института Дальнего Востока РАН, Института экономики РАН, Института Востоковедения РАН, Института стран Азии и Африки при Московском государственном университете им. М.В. Ломоносова, Московского государственного института международных отношений (университета) МИД РФ, Московского Центра Карнеги.
Говоря о статистических и фактических данных, характеризующих южнокорейский крупный бизнес, необходимо сделать одно предварительное
замечание. Авторы опубликованного в 1998 г. и приобретшего широкую международную известность труда «Корпоративная собственность в современном мире» американские экономисты Р. Ла Порта, Ф. Лопес де Силанес и А. Шляйфер в ходе своей работы обнаружили «наличие расхождений в данных по южнокорейским чэболь, содержащихся в разных источниках». Ответом на их обращение к южнокорейским экспертам с просьбой помочь разобраться в сложившейся ситуации был совет «обратиться к источникам за 1984 г. как содержащим наиболее полную и достоверную информацию относительно чэболь».
В предлагаемом диссертационном исследовании предпринята попытка проследить эволюцию чэболь за шесть последних десятилетий. Автору не удалось избежать трудностей, с которыми столкнулись его маститые зарубежные коллеги. Не ограничиваясь материалами 1980-х годов, автор использовал и более поздние данные, проводя в необходимых случаях сопоставления и перепроверку цифр и фактов, стараясь выбирать самые полные и достоверные из них. Приводимые в представленной работе количественные оценки если и не всегда позволяют установить предельно точные параметры изучаемого явления, дают возможность тем не менее определить ключевые рамочные характеристики чэболь, проанализировать важнейшие тенденции их развития, сопоставить разные этапы взаимодействия южнокорейского крупного бизнеса с государством. При всех возможных приближениях и допусках автор исходит из того, что они не носят концептуального характера и не искажают общую реальную картину.
Научная новизна диссертации заключается в том, что в ней впервые в отечественной литературе на основе комплексного анализа государственно-корпоративных отношений выявлены генезис и сущность чэболь, представители которых пополнили элиту международного бизнеса.
1Rafael La Porta, Florencio Lopez-de-Silanes, Andrei Shleifer. Corporate ownership around the world. October 1998.
Определены этапы развития этих частных коммерческих образований в контексте эволюции проводимой социально-экономической политики, а также выделены принципы взаимодействия южнокорейского государства и крупного бизнеса, заслуживающие быть принятыми во внимание в процессе выстраивания государственно-корпоративных отношений в России. В российский научный оборот вводятся результаты исследований ученых, занимающихся изучением государства и крупных коммерческих структур в Восточной Азии и в Республике Корея, в том числе новейшие. Лично автором получены следующие научные результаты.
1. Установлено, что функционирование системы отношений
государства и крупного бизнеса определяется комплексной и
последовательно реализуемой концепцией, учитывающей специфику
национальных экономических и социокультурных процессов. Впервые в
российской литературе дано теоретическое обоснование и объяснение
практических аспектов корпоративизма в его южнокорейской варианте, а
также дана трактовка ордолиберальных принципов организации рыночного
хозяйства в экономической политике, реализуемой в начале 2000-х годов в
Республике Корея.
2. Показаны приоритеты и механизмы государственной политики,
направленной на поддержку становления и развития крупного национального
бизнеса. Доказано, что при доминирующей роли государства уже на
первоначальном этапе формирования государственно-корпоративных
отношений существовали пределы, ограничивавшие влияние
правительственных органов на экономику, препятствовавшие вмешательству
государства в функционирование частных рыночных институтов. Это
обстоятельство объективно обуславливало необходимость со стороны
государства и крупного бизнеса выработки компромиссного подхода при
поиске взаимоприемлемых решений возникающих проблем.
3. На южнокорейском опыте подтверждено, что нарушение баланса в
соотношении политических, экономических и административных процессов
при проведении реформ повышает уязвимость хозяйственного комплекса
перед лицом кризисных явлений, приводит к перекосам в структурной
политике и финансовому дисбалансу на уровне корпораций, что подрывает
устойчивость всей национальной экономической системы.
Выявлены предпосылки экономического, политического и административного характера, позволившие Республике Корея в послекризисный период добиться положительных перемен во взаимодействиях государства и крупного бизнеса. Факторы, обеспечившие модификацию государственно-корпоративных отношений, включали: укрепление демократических процессов в стране за счет усиления влияния независимых средств массовой информации и институтов гражданского общества, в том числе неправительственных организаций, обеспечивших поддержание эффективного контроля над бюрократией и чэболь; повышение качества бюрократии и оптимизация системы управления экономикой, достигнутые в ходе административной реформы и за счет укрепления автономности и авторитета правовой системы; укрепление фондового рынка, расширение возможностей финансово-кредитной системы путем ее приватизации, допуска нерезидентов и укрупнения кредитных институтов; усиление конкурентных начал внутри страны, в том числе за счет либерализации внешнеэкономической политики.
Установлены цели и методы государственной политики реформирования крупного бизнеса, роль в этом процессе специально созданных органов управления, определено значение в процессе проведения реформ координации правовых, экономических и административных мер.
6. Уточнено направление трансформации чэболь, включая
инициированное самим крупным бизнесом изменение системы их
организации и функционирования в пользу создания транспарентных бизнес-
групп, включая холдинги. Выявлены изменения, вносимые в современных условиях в инновационную политику.
Раскрыты достоинства и недостатки взаимодействия государства и крупного бизнеса в социальной сфере. Очерчена роль крупного бизнеса как партнера государства в социальной политике на разных этапах развития с учетом изменения социальных функций государства и бизнеса (в том числе в 2000-е годы) по мере отказа от патронажных социальных отношений, присущих корпоративизму в пользу принципов, отвечающих корпоративной социальной ответственности.
Впервые в российской научной литературе дано объяснение истоков и последствий южнокорейской культурной экспансии как явления, порожденного сотрудничеством государства и частных корпораций и способствующего укреплению конкурентных позиций южнокорейского государства и бизнеса в современном мире.
Определены роль и приоритеты государства и крупного бизнеса во внешнеэкономической политике Республики Корея, а также содержание поэтапной модификации механизма содействия государства защите внутреннего рынка и внешнеэкономической экспансии крупного бизнеса, выявлены особенности взаимоотношения южнокорейского бизнеса с ТНК. Установлено, что для Республики Корея стремление к участию в процессах глобализации стало частью стратегии по сохранению суверенитета, так же, как для крупного южнокорейского бизнеса вхождение в международные предпринимательские альянсы становится условием упрочения своих позиций в конкурентной борьбе на мировых рынках.
10. Показан механизм скоординированных действий
правительственных институтов и крупных коммерческих структур на
стратегическом (с точки зрения интересов РК) восточноазиатском
направлении, что позволило добиться динамичного расширения торгово-
экономических обменов с Японией, Китаем, странами-членами АСЕАН.
Определена роль южнокорейского государства и чэболь как влиятельных участников международного экономического сотрудничества в Восточной Азии. Подключение РК к региональным соглашениям о свободной торговле оценивается как институциональная основа закрепления вовлечения страны в формирующиеся региональные интеграционные процессы.
Установлено, что выдвижение на первый план в межкорейских отношениях реализации экономических проектов при участии чэболь является целенаправленно подготовленным продуктом взаимодействия государства и крупного частного бизнеса. Перенос на Север Кореи ряда промышленных производств дает чэболь возможность существенно снизить издержки и поддержать конкурентоспособность выпускаемых товаров и услуг. Одновременно этот процесс позволяет формировать адекватную материальную базу экономической интеграции двух стран.
Выявлены тенденции развития регионального сотрудничества, что позволяет российским корпорациям и государственным институтам рельефнее оценить ход и возможные последствия сближения экономик стран Восточной Азии, перспективные формы развития торговых, инвестиционных и научно-технических связей между странами региона, учет которых необходим при выработке внешнеэкономической стратегии на восточноазиатском направлении.
Практическая значимость исследования. Сформулированные в исследовании предложения предназначены для органов государственной власти, ответственных за формирования экономической политики в России, а также руководителей и акционеров крупных компаний. Их содержание подразумевает обращение к мерам, обеспечивающим государственную поддержку развития рыночных институтов и регулирование экономики, ставящих во главу угла поддержание конкурентных условий хозяйствования, повышения результативности внешнеэкономических связей, участие органов власти и частного капитала в оптимизации социальных отношений, в
содействии развитию культурной сферы. В то же время предполагающих последовательное отстаивание прав собственности и четкое очерчивание разграничения ответственности государства и частного бизнеса.
Результаты работы могут быть использованы в научных исследованиях взаимодействия государства и частных коммерческих структур, проблем эффективного государственного регулирования экономики, при изучении роли государства и бизнеса во внешнеэкономической политике, их взаимодействия в социальных процессах. Итоги проведенного анализа могут быть востребованы в учебном процессе. В частности, подготовленная автором по материалам диссертации монография «Государство и крупный бизнес во внешнеэкономических связях Южной Кореи»,- М.: ИМЭМО РАН, 2006, рекомендована в качестве учебного пособия слушателям Дипломатической Академии МИД РФ при изучении спецкурса «Эволюция Азиатско-тихоокеанского региона в условиях глобализации».
Апробация результатов работы. Представленная работа подводит итог более чем 25-летнему периоду исследования автором социально-экономических проблем и экономической политики Республики Корея и государств Восточной Азии. Основные результаты проведенного анализа отражены в более чем 60 научных работах, опубликованных в России и за рубежом, включая подготовленные в соавторстве, общим объемом свыше 70 а.л. (написанных лично), в том числе более чем в 15 монографических работах, включая книги, главы и разделы в книгах и сборниках научных трудов, учебные пособия для ВУЗов, брошюры. Статьи о социально-экономическом и политическом положении Республики Кореи, развитии стран Восточной Азии с 1986 г. регулярно публиковались автором в научных журналах, а также в экономической периодике. К числу основных работ относятся индивидуальные монографии: Южнокорейские чэболь: становление, развитие, трансформация. - М.: ИМЭМО РАН, 2007 (16,8 п.л.);
Государство и крупный бизнес во внешнеэкономических связях Южной Кореи. - М.: ИМЭМО РАН, 2006 (10,1 п.л.).
Автор использовал результаты исследования по проблематике диссертации при подготовке аналитических записок и иных информационно-аналитических материалов для федеральных органов власти (Администрации президента и аппарата правительства РФ, Министерства экономического развития и торговли, Федеральной службы по финансовым рынкам). Основные положения диссертации использовались автором в 2002 - 2004 гг. в учебном процессе в Московском государственном институте международных отношений (университете) МИД РФ при чтении лекций и проведении семинарских занятий по дисциплине «Экономика Кореи» и «Экономика стран Дальнего Востока».
Результаты исследований докладывались автором на заседаниях Ученых советов ИМЭМО РАН, на XI конференции корееведов России и стран СНГ (2007 г.), на многочисленных научных конференциях и симпозиумах. По проблематике диссертации автор выступал с сообщениями в различных российских организациях и на деловых форумах (Аналитический центр журнала «Эксперт», Российская Академия бизнеса и предпринимательства, Байкальский экономический форум, Российско-корейский форум), а также в средствах массовой информации.
Южнокорейский вариант корпоративизма
Корпорация представляет собой как рыночный институт, включенный в систему экономических отношений, так и социальный организм, «составляющие которого действуют не только сами по себе, но и как совокупность, имеющая общие интересы» . И в том и в другом своем статусе корпорация взаимодействует с государством. Причем процессы, происходящие в самом корпоративном секторе, оказывают возрастающее влияние на экономические и общественные тенденции, влияют на содержание отношений между государством и ведущими коммерческими структурами. В данном контексте южнокорейский крупный бизнес, представляя собой заметное явление не только национальной, но и мировой экономики, приобретает все больший потенциал влияния, одновременно испытывая растущее обратное воздействие со стороны государства и общества, при том, что характер государственно-корпоративных отношений трансформируется.
Стоявший у истоков формирования корпоративистской школы современной политологии Ф. Шмиттер определяет государственный корпоративизм как систему «представительства интересов, в которой составляющие ее субъекты организованы в ограниченное число монопольных, иерархических и функционально дифференцированных друг от друга категорий, призываемых, а иногда и создаваемых государством, которое гарантирует им указанную монополию в обмен на определенную степень контроля за подбором их лидеров, выработкой их требований и приверженностей»1 .
В качестве институциональной группы, отмечает СП. Перегудов, крупные корпорации «чаще всего представляют собой не самодеятельные организации, формируемые самими гражданами или их объединениями, а институты и организации, встроенные в общественно-политическую систему и призванные прежде всего решать конкретные задачи в рамках данной системы»20. К южнокорейской корпоративной практике 1960-90-х годов это определение подходит в полной мере. Если частные компании и были созданы усилиями отдельных граждан, то превращение данных коммерческих структур в такой феномен, как чэболь, нельзя было бы обеспечить без предоставленной государством возможности быть встроенным в общественно-политическую систему Республики Корея.
Чэболь в их законченном виде были сформированы при поддержке и непосредственном участии государства и призваны были функционировать на определенных, устраивающих государство условиях: политическая лояльность; участие в государственных программах развития; содействие в поддержании социальной стабильности. В силу как объективных (динамика развития и масштаб коммерческих операций), так и субъективных (связи с военно-политической элитой) причин ряд избранных компаний, по существу, получил негласную лицензию от государства на ведение крупной предпринимательской деятельности. В системе общественных отношений чэболь представительствовали не только от лица их владельцев и высшего менеджмента (что, как правило, одно и то же), но, в определенной мере, и от лица наемного персонала. В решающей степени это прямое следствие политики южнокорейского государства: поощрявшегося им социального патернализма и насаждавшегося длительный период под административным давлением сверху «корпоративного» характера профсоюзов.
Характер южнокорейского корпоративизма уникален в силу социокультурного своеобразия. В отличие, например, от Японии, в Южной Корее на период формирования национальной индустрии (до конца 1980-х годов) восторжествовало ограничение политических и гуманитарных свобод, на фоне поддержания жестко структурированных иерархичных отношений в обществе. По мнению Сон Бён Нака, «корейский бизнес гораздо более иерархичен, нежели японский, что объясняется традиционной строгой иерархичностью корейских семейно-родственных отношений»21. Для корейской ментальносте, в отличие от японской, характерна преданность скорее личности, чем институту, будь то политическая партия или коммерческая структура .
В этой специфике южнокорейского корпоративизма проявляется влияние в Южной Корее конфуцианства с его проповедью преданности работодателю и строгой системой старшинства . По свидетельству авторитетных американских востоковедов Э. Рэйшауэра и Дж. Фэйрбэнка, «в Корее конфуцианство, хотя и представляет собой заимствованную идеологию, приобрело даже более ортодоксальные и жесткие черты, чем это имеет место в Китае»24. Конфуцианское учение считает ключевыми для общественных связей взаимоотношения между 1) отцом и сыном; 2) властителем и подданным; 3) мужем и женой; 4) старшим братом и младшим братом; 5) друзьями. Причем четыре из пяти этих систем взаимоотношений подразумевают жесткое подчинение младшего - старшему, женщины -мужчине. В коммерческой практике наследие конфуцианства проявляется в иерархической вертикальной системе построения бизнеса.
Другим важным проявлением влияния конфуцианских принципов на организацию корейского общества стала большая роль тесных семейных связей в поддержании общественных и деловых отношений. Приоритет кровно-семейных связей при сохранении родственной иерархии, обеспечивающей старшему сыну вторую вслед за отцом ступень на властной лестнице вне зависимости от прочих обстоятельств, проецируется в бизнесе преобладанием семейных по своему характеру коммерческих предприятий, наследование которых должно происходить по сугубо мужской линии.
Однако, помимо иерархичности, южнокорейская административно-управленческая культура характеризуется и другими особенностями, к которым в первую очередь можно отнести персонализм и ритуализм, своими действиями дополняющие специфику корпоративизма в Республике Корея. Как подчеркивает в связи с этим К. Асмолов, корпоративность отражает «термин «чиптанджуий», традиционно переводящийся как «коллективизм», но означающий в действительности стремление не столько к объединению в единое целое, сколько к отчуждению небольшой группы от остального общества, разделению его по формуле «свои-чужие». С этим связано «обособление корпорации от остального мира, приоритетность интересов «семьи» перед интересами нации и государства. Стремление помогать «своим» за счет «чужих», а в отношении совершивших ошибку членов «своей» корпорации начинает срабатывать принцип снисходительности» .
Проблемы отношений государства и крупного бизнеса в контексте кризиса 1997 - 98 годов
Распространено несколько взаимоисключающих точек зрения о природе финансового кризиса в Южной Корее 1997-98 годов. В частности, утверждалось, что внутренних фундаментальных причин для финансовых потрясений не было, поскольку бюджет был сбалансирован, инфляция низкая, уровень частных сбережений высок и экономика была готова к наращиванию экспорта. Такую точку зрения высказывал, в частности, Дж. Сакс. При этом источником кризиса определяется внешний фактор .
Действительно, на макроуровне, при сохранении практически бездефицитного бюджета и низкой инфляции, Южной Корее удавалось поддерживать финансовое равновесие. Однако на уровне корпораций накопились существенные диспропорции. Между тем именно крупнейшие чэболь стали ключевым звеном корейской модели внешнеориентированного развития.
Согласно другой точке зрения, высказанной Д.В. Голиковым, кризис был спровоцирован не государством и бюджетом, а корпоративным сектором и банками40. Это суждение, как минимум, неполно характеризует истоки кризиса, поскольку оно оставляет в стороне объективные условия функционирования крупного южнокорейского бизнеса и несправедливо снимает ответственность за происшедшее с государства.
Наконец, существует точка зрения, выраженная П. Мозиасом, согласно которой «первопричиной кризиса послужили не сами методы экономической политики и институциональные структуры, сложившиеся в Восточной Азии, а дисбаланс между достигнутой к середине 90-х годов степенью внутриэкономической либерализации - с одной стороны, и ускорившимися в последние годы темпами «открытия» экономик для иностранного спекулятивного капитала - с другой. Вследствие этого дисбаланса резко возросла уязвимость экономик к внешним шокам, и конъюнктурный отток иностранных средств привел к обрушению финансовых индикаторов, а затем - и к экономической рецессии»41.
Между тем корни кризиса, по крайней мере, проявившегося в Южной Корее, лежат в сформировавшейся экономической системе, в том числе в характере отношений между государством и бизнесом. Государственная экономическая политика в 1980-90-е годы постепенно претерпевала изменения. В этот период правительство шаг за шагом модифицировало свою регулирующую роль за счет отказа от прямого вмешательства в экономику в пользу регулирующих функций. При этом государство предприняло попытку отказаться от перераспределения кредитных ресурсов, переложив эту функцию на банки, постепенно выходившие из-под опеки правительства и при этом остававшиеся вне контроля бизнес-групп (чэболь было запрещено приобретать банки).
Тогда же началась постепенная либерализация внешнеэкономической политики, приведшая к ослаблению импортных барьеров и ограничений на деятельность в стране иностранного капитала.
В условиях возросшего конкурентного давления со стороны иностранных компаний усилилось соперничество чэболь между собой за доступ к материальным, финансовым и людским ресурсам.
Вместе с тем «тепличные» условия финансирования крупного бизнеса способствовали накоплению многих проблем. Предоставление чэболь льготного доступа к ресурсам, поддержка государством амбиций крупного бизнеса привели к проявлению гигантомании, погоне за участием в строительстве престижных объектов, возникновению малоэффективных производств. Резкое увеличение зависимости от внешних источников финансирования отражал показатель отношения задолженности к собственному капиталу (debt-equity ratio), достигавший в чэболь в середине 1990-х 500%—700%. Крупный бизнес во все большей степени оказывался зависимым от настроений в высших эшелонах власти, а также от «благонадежности» чиновников среднего уровня. Отсюда - усиление коррупции, втягивание бизнеса в подковерную политическую борьбу. При этом бюрократия, дорожа своим экономическим влиянием, жестко контролировала финансовые потоки, поддерживая лояльных и наказывая неугодных.
Перманентное расширение сфер коммерческой деятельности подрывало связь между центром бизнес-групп и дочерними компаниями. Между тем это обстоятельство только запутывало систему управления чэболь. Перекрестное владение акциями и взаимные долговые гарантии усиливали взаимозависимость и уязвимость компаний, входящих в чэболь. В этих условиях коммерческие неудачи и финансовые проблемы отдельных компаний дестабилизировали ситуацию во всей бизнес-группе.
Хотя эпоха политических диктатур в Южной Корее закончилась с приходом к власти демократически избранного президента Ким Ен Сама (1993-1997 гг.), однако экономическая модель, сложившаяся в 1960-70-е годы при президенте Пак Чон Хи, сохранилась к началу прошлого десятилетия без сколько-нибудь существенных изменений. По существу, осталась прежней ведущая роль крупного бизнеса в хозяйственном комплексе страны, не претерпели основательных трансформаций отношения чэболь с бюрократией, игнорировались проблемы малого и среднего бизнеса. Попытки рационализировать экономическую политику за счет преимущественно организационных мер, предпринятые в 1980-е годы, не принесли результатов, а существенные институциональные реформы так и не были завершины.
Взаимосвязь экономических и социокультурных факторов развития Республики Корея
Оценивая состояние гуманитарного потенциала и отношение, сложившееся в южнокорейском обществе к культурному развитию во всех его проявлениях, стоит обратить внимание на примечательное отличие Южной Кореи от Гонконга. Весьма яркую характеристику Гонконгу, господствующим там социо-психологическим установкам дал американский экономист А. Рабушка. По его словам, «цель Гонконга состоит в том, чтобы делать деньги. Гонконг, как общество индивидуалистов, не имеет никаких других общественных, моральных, интеллектуальных, художественных, культурных или этических целей. Он представляет собой лишь один большой базар» . Этот вывод ученый сделал накануне подписания соглашения между Лондоном и Пекином о передаче британской колонии под юрисдикцию КНР.
В это же время (на исходе правления администрации Пак Чон Хи) в Республике Корея складывалось иное отношение к развитию нематериальной сферы. Хотя цели экономического роста занимали приоритетное место в предпочтениях политических элит, идеологическому и культурному состоянию общества придавалось исключительно большое значение. И если заметная роль идеологии в авторитарном государстве в решающей степени определялась нахождением страны на передовой линии военно-политического противостояния с «мировым коммунизмом», олицетворяемым в данном случае КНДР, то рост гуманитарного потенциала становился постепенно неотъемлемым условием экономического возрождения страны.
Позитивные перемены в экономической сфере требовали подкреплений нематериального характера. Требовали в силу необходимости подтвердить сохранение исторической памяти и национальных корней в стране, на территории которой был размещен на постоянной основе крупный контингент иностранных войск. Помимо всего прочего, это способствовало укреплению легитимности власти. Бережное отношение к историческому наследию, исследование истории и народных традиций, изучение богатой национальной культуры стало актуальной задачей и получило материальную и моральную поддержку на государственном уровне.
Обращаясь к прошлым достижениям, опираясь на исторические аналогии, властная элита как бы демонстрировала внутренней и внешней аудитории: подъем Южной Кореи не изолированный и кратковременный экономический процесс. Претензии на членство в мировой экономической элите исходят от страны, наделенной культурными благами и располагающей разнообразными людскими талантами. Такая позиция находила позитивный отклик со стороны неправительственных организаций и широкой общественности прежде всего в самой Южной Корее. Особое значение правящей элитой придавалось вкладу социокультурной сферы в придание благоприятного облика стране, в которой длительное авторитарное правление сопровождалось негативными политическими и социальными последствиями.
Однако дело не ограничилось погружением в богатую событиями многовековую историю Кореи и ростом внимания к сохранению фольклора и обычаев. Начавшись в 1960-70-е годы с реализации образовательного проекта, развитие нематериальной сферы со второй половины 1980-х годов активно дополнилось позитивными и многообразными тенденциями в сфере культуры и СМИ, на чем благотворно сказалось наложение двух процессов: динамичного экономического роста и поэтапного развертывания процесса демократизации. Между тем, как отмечает И.С. Семененко, «приращение интеллектуального капитала - совокупности знаний и навыков, которые определяют творческий потенциал общества на конкретной ступени его развития, происходит в среде культуры под влиянием ценностей и норм, которые формируют пространство социальной коммуникации, в том числе институциональную среду».31
Сохранение, накопление и обогащение национального гуманитарного потенциала, создавая благоприятную общественную среду, оказывало обратное позитивное влияние культуры на социально-экономические процессы.
Разумеется, усиление воздействия социокультурных факторов на общественную ситуацию в Южной Корее не означало гарантированно автоматического преодоления возникающих в стране негативных социальных тенденций. В процессе того, что южнокорейский социолог Ким Чхоль Гю определил как «быстрый рост влияния материализма», проявившийся в результате успехов экономического развития, взаимное доверие и креативность культурной общности, накопленные в пореформенный период и превратившиеся на корпоративном уровне в своего рода социокультурный фундамент южнокорейской экономической модели, стали в начале 1990-х годов постепенно размываться . В том числе возникла отчужденность между владельцами компаний, их менеджерами и основной массой занятых.
Китай в стратегии южнокорейского государства и чэболь
На протяжении последнего десятилетия отчетливо проявляется растущее влияние КНР на экономику Южной Кореи. Воздействие это неоднозначно, поскольку амбиции соседа-конкурента бросают вызов интересам Республики Корея, и одновременно расширение емкого китайского рынка открывает для южнокорейского бизнеса новые возможности роста. В 2004 г. на фоне стагнации внутреннего спроса лишь увеличение южнокорейского экспорта на 20% позволило сохранить положительную динамику ВВП, причем четверть прироста экспорта обеспечило увеличение поставок в Китай .
Большой Китай (в данной работе под этим термином понимаются материковый Китай и Гонконг) превратился в начале XXI века в ведущего внешнеторгового партнера Южной Кореи, оттеснив на второе место США. Со времени установления дипломатических отношений между Республикой Корея и КНР в 1992 г. и по 2005 г. объем двусторонней торговли ежегодно увеличивался в среднем на 30%, превысив 100 млрд. долл.34 В 2005 г. доля Китая в экспорте Республики Корея достигла 21,7% (9% в 1998 г.). В то же время доля США в южнокорейском экспорте сократилась с 20,7% до 14,5% в 2005 г. Причем Южная Корея сохраняет устойчивый положительный баланс в двусторонней торговле. В текущем десятилетии этот показатель продолжал увеличиваться, достигнув в одном лишь 2005 г. 23,3 млрд. долл. (см. табл. 7.3). Более 27 тыс. южнокорейских компаний участвуют в торговле с Китаем. Это означает, что не только крупные, но и многие предприятия малого и среднего бизнеса вовлечены в двусторонние экономические обмены. И тем не менее основной объем экспорта в Китай приходится на южнокорейский крупный бизнес.
Не останавливаясь в данной работе подробно на экономических связях Республики Корея с Гонконгом, отметим лишь, что, во-первых, характер этой торговли аналогичен торговле РК с материковым Китаем; во-вторых, динамика товарооборота ниже, что свидетельствует об опережающем росте прямых обменов с материковым Китаем (см. таблица 7-3). Специфика Гонконга выразилась в его большем значении как источника инвестиций: в период 1990-2003 годов в южнокорейскую экономику было вложено 1,6 млрд. долл., но и этот показатель не меняет общей картины южнокорейско-китайских экономических отношений.
На протяжении прошедших пятнадцати лет не столь динамично, как экспорт, но все же постепенно росли южнокорейские инвестиции в китайскую экономику. В результате объем накопленных капиталовложений составил в 1991-2000 годах 4,64 млрд. долл., превратив Китай во второй после США центр притяжения капитала из Республики Корея35.
Однако настоящий «бум» южнокорейских инвестиций начался в первом десятилетии нового века, когда их объем за четыре года увеличился в три раза, а накопленный объем инвестиций на конец 2004 г. составил около 20 млрд. долл. (см. табл. 7.5). Число компаний, осуществивших инвестиции в Китае, выросло с 650 в 1992 г. до 5 тыс. к 2003 г. Южнокорейские капиталовложения вкладываются с тем, чтобы за счет использования дешевой рабочей силы сократить издержки и обеспечить готовой продукции свободный доступ на растущий китайский рынок . Кроме того, снижение издержек при переносе производства в Китай призвано повысить конкурентоспособность южнокорейского бизнеса в борьбе за внешние рынки сбыта. Так, Samsung Electronics, приняв в 2003 г. решение перевести до конца 2005 г. выпуск персональных компьютеров в КНР, рассматривает этот шаг как необходимое условие борьбы с конкурентами .
В свою очередь, растет и доля южнокорейских инвестиций в общем объеме иностранных капиталовложений в Китай. Только в 2002-2004 годах она увеличилась с 5,2% до 10,3% .
Вместе с тем впечатляющее по темпам роста расширение китайского экспорта приводит к вытеснению южнокорейских трудоемких изделий с зарубежных рынков. Эта тенденция усилилась в середине 1990-х годов, а с конца прошлого века южнокорейские компании ощущают на себе давление уже со стороны китайских производителей электроники, химических продуктов, бытовых товаров длительного пользования.
