Введение к работе
Актуальность темы исследования. Отношения между представителями государства и бизнесом оказались в центре теоретических и практических дискуссий в России с началом рыночных реформ девяностых годов. Одним из аргументов в пользу проведения радикального реформирования экономики была зависимость экономических решений от политических и идеологических факторов, которая характеризовала плановую экономику. Такая зависимость была одной из причин высокой степени монополизации советской экономики. Реформы должны были обеспечить экономическим субъектам (как частным фирмам, так и государственным предприятиям) бльшую самостоятельность, одновременно способствовав развитию рыночной части экономики и ее превращению в один из ограничителей как экономической власти монополий, так и политической власти представителей государства.
Однако уже в середине девяностых годов выяснилось, что государство и бизнес не становятся более независимыми друг от друга. Вначале представители российского крупного бизнеса попытались подчинить себе чиновников, что приобрело особенно явные формы после осуществления приватизации наиболее ценных экономических активов по схеме «кредиты в обмен на акции» в 1995-1996 годах. К концу девяностых годов представители государства стали предпринимать усилия по ограничению диктата собственников крупного бизнеса, «олигархов». Но вместо обеспечения взаимной независимости представителей государства и бизнеса эти усилия способствовали подчинению государством бизнеса уже в новых, постсоветских, условиях. Лозунги избавления бизнеса, как крупного, так и среднего и мелкого, от диктата представителей государства приобрели особую популярность в первое десятилетие XXI века. Их обоснованию посвящен целый ряд научных публикаций и исследовательских проектов (например, Института Национального Проекта «Общественный договор»), а ряд бизнес-ассоциаций использовал их в качестве ключевых элементов своих программ (например, Общероссийская общественная организация малого и среднего предпринимательства «Опора России»).
В сложившейся ситуации ни у представителей государства, ни у представителей бизнеса нет стимулов к обеспечению инновационного развития экономики, которое достижимо лишь на основе изменения сложившихся правил игры. Обе стороны взаимодействия, несмотря на его крайне асимметричный характер, заинтересованы в сохранении статус кво. Однако при этом невозможно обеспечить эффективное использование ресурсов (феномен underperformance, то есть возможность достижения бльших темпов роста при наличных ресурсах) и сделать производственно-инновационную деятельность более выгодной, чем поиск и захват ренты (rent-seeking). В итоге российский рынок оказался заперт в состоянии неэффективного равновесия. Речь идет о своеобразной институциональной ловушке как «равновесии, в котором агенты выбрали норму поведения, неэффективную по сравнению с другой нормой, также являющейся равновесной при тех же внешних условиях».
В современных условиях рынок превратился в ресурс наделенных политической властью лиц, вместо того, чтобы ограничивать их произвол. В рамках превалирующих в современной экономической теории подходов анализу власти уделяется в лучшем случае остаточное внимание. Обычно власть относят к объекту исследования политологии и политической социологии. Например, австрийская экономическая школа исходит из того, что власть противоречит принципам рыночного обмена и по этой причине должна быть исключена из экономического анализа. Однако без осмысления власти в рамках экономической теории представляется невозможным разобраться в специфике отношений между представителями государства и бизнесом в сегодняшней России.
В частности, требуется выяснение «кто правит?» (who governs?) в сегодняшней России: представители государства, бизнеса или общества. Целый ряд социологических исследований посвящен анализу положения, в котором находится один из этих трех субъектов, общество. Например, Левада-центр (до 2003 года – ВЦИОМ), начиная с 1989 года, выполнил серию исследований, нацеленных на изучение взаимоотношения государства и общества. На их основании можно сделать вывод о подчиненном положении последнего. Задача выяснения «кто правит» в контексте отношений между властью и бизнесом привлекла относительно меньшее внимание исследователей.
Актуален и другой, связанный с первым, вопрос, «как правит» (how governs?), то есть с помощью каких техник обеспечивается подчинение. Поиск ответов на эти вопросы требует внимательного рассмотрения проблематики власти в экономической теории и осуществления ряда теоретических новаций. Все вышесказанное определяет теоретическую и практическую актуальность исследования взаимодействия политической и экономической власти.
Степень изученности и разработанности проблемы. В неоклассической экономической теории изучается власть только в одной форме, рыночная власть. Она определяется «способностью одного или группы продавцов или покупателей влиять на цены продаваемых или покупаемых ими товаров или услуг». При этом все аспекты, касающиеся взаимодействий (использование этого термина призвано подчеркнуть взаимный характер отношений между ними и их влияния друг на друга) субъектов рынка, остаются на втором плане, ибо они, как считается в данной теории, опосредованы ценой. Обладатель рыночной власти напрямую не влияет ни на целевую функцию других участников сделок на рынке, ни на стратегии их действий.
Еще одна форма власти, переговорная власть, определяется как способность одной из сторон сделки захватить бльшую часть возникающего в ее результате излишка, или прибыли. Неоклассическая экономическая теория исходит из предположения, что сделки на рынке обусловливают ситуацию взаимного выигрыша (Win-Win). Однако из того, что экономические субъекты могут увеличить свою полезность или прибыль, лишь вступая в сделку не следует, что их выигрыш одинаков: этот момент в стандартных неоклассических рассуждениях упускается. Данный пробел частично восполняется с помощью теории игр и моделей торга (bargaining game, ultimatum game). По их условиям, игроки могут выиграть – например, разделить между собой некую сумму денег – лишь достигая согласия на совершение сделки, но каждый из них стремится к максимизации своей доли в выигрыше.
Достоинством данного подхода по сравнению с неоклассическим, игнорирующим трансакционный контекст власти, является выделение ее стратегического компонента, то есть такого набора стратегий, который позволяет захватить бльшую часть возникающего в результате трансакции излишка в зависимости от действий контрагента. Власть требует усилий, что отличает ее от простого везения, или получения желаемого результата случайным образом, ввиду благоприятным образом сложившихся обстоятельств (в теории игр этот фактор учитывается посредством рассмотрения особого игрока, «Природы»). К недостаткам стоит отнести сохранение такой предпосылки, как стабильный и экзогенный характер предпочтений (предполагается, что они не изменяются даже в результате взаимодействий), а также невозможность четкого различения экономической и политической власти и вариантов их соотношения.
Теория трансакционных издержек (Р. Коуз, О. Уильямсон, Д. Норт, К. Менар, в русскоязычной и отечественной науке к ее представителям можно отнести В. В. Дементьева, С. Б. Авдашеву, С. В. Малахова, В. С. Катькало), представляющая собой развитие неоклассического подхода, противопоставляет два типа сделок: на рынке (контракт продажи) и внутри фирмы (контракт найма). Фирма с этой точки зрения представляется «островком сознательной власти», на котором все решения о согласовании и координации действий принимает предприниматель. При этом власть в отношениях между фирмами (а также с государством) не рассматривается, а выбор между контрактом найма (властью) и контрактом продажи (ее отсутствием) ставится в зависимость от сравнительной величины трансакционных издержек на рынке и внутри фирмы. Даже введение управленческой структуры третьего типа, «отношенческого» контракта («гибридной» формы), представляется недостаточным для исследования всех возникающих на рынке форм власти: занимающая доминирующие позиции на рынке фирма имеет меньше стимулов двигаться в направлении заключения контрактов найма (то есть вертикальной интеграции) и «отношенческих» контрактов с другими, зависимыми от нее участниками рынка.
Теория общественного выбора (Дж. Бьюкенен, Г. Таллок, М. Олсон, Э. де Сото, А. Шлейфер, среди отечественных ученых – Р. М. Нуреев, А. Я. Рубинштейн, А. М. Либман) уделяет основное внимание различению политической и экономической власти, а также анализу различных вариантов их соотношения. Особый интерес при раскрытии темы исследования представляют теория «захвата регулятора» и теория «дорожной кассы» (tollbooth). Согласно первой, бизнес имеет тенденцию к подчинению своей воле регулирующие его государственные органы и к ограничению с их помощью конкуренции на рынке. Согласно второй, представители государства ограничивают конкуренцию и подчиняют своей воле бизнес, захватывая основную часть возникающей в результате ограничения конкуренции ренты. Вариант сочетания интересов представителей государства и бизнеса в условиях ограничения конкуренции на рынке теорией общественного выбора не рассматривается, что не позволяет объяснить неэффективное равновесие в российском случае.
Эволюционный и системный подходы в институциональной экономике (Р. Нельсон, С. Уинтер, Дж. Ходжсон, в отечественной экономической науке – Г. Б. Клейнер, В. И. Маевский, О. В. Иншаков) позволяет описать основные характеристики «человека институционального» (Homo institutius), в отличие от рассматриваемого неоклассической теорией «человека экономического» (Homo conomicus). Одной из ключевых характеристик «человека институционального» является его ориентация на подчинение других субъектов своей воле: он «рассматривает материальные ценности [не как самоцель, а] как средство достижения властных или авторитетных позиций».
Однако данные подходы не позволяют в полной мере проанализировать изменения, происходящие в результате включенности экономического субъекта во властные отношения. Целевая функция и действия «человека институционального» слабо зависят от контекста взаимодействий, в которые он вовлечен. Как «человек экономический» нацелен на максимизацию своей полезности (прибыли) вне зависимости от того, что делают окружающие его субъекты, так и стремление к власти «человека институционального» никак не связано с контекстом конкретных взаимодействий.
Выделение функциональных подсистем – государства, общества и экономики (бизнеса) – так же представляется важным вкладом эволюционного и системного подходов. Хотя подсистемы обладают автономией, они включены в систему двух- и трехсторонних отношений. Эти отношения принимают форму как прямых, так и обратных связей. Однако полному раскрытию темы исследования исключительно на основе данной концепции препятствует недостаточное внимание, уделяемое в ней анализу власти на макроуровне («человек институциональный» относится к микроуровню).
Хотя теория реформ (Я. Корнаи, В. Андрефф, К. Гэдди, среди отечественных авторов – В. М. Полтерович, В. Л. Макаров, С. П. Глинкина) специально не изучает вопросы власти, ряд разрабатываемых ею понятий, в том числе институциональная ловушка и институциональная трансплантация, представляется весьма полезным для описания неэффективного равновесия в отношениях представителями государства и бизнесом в российском случае.
Если все упомянутые выше теории основаны на принципах методологического индивидуализма (за исключением эволюционного и системного подходов), старый институционализм (Дж. Коммонс, Дж. Маранго, среди отечественных авторов наиболее близок к данному подходу Б. А. Ерзнкян) использует в качестве объекта анализа не индивида или товар (услугу), а трансакцию. «Концептуально трансакция как нельзя лучше подходит для ее представления в качестве единицы институционально-экономического анализа». Акцент делается именно на процессе взаимодействия и происходящих в его результате изменениях в поведении вовлеченных в него субъектов.
Дж. Коммонс выделяет три типа трансакций: переговорную (bargaining), управленческую (managerial) и распределительную (rationing). Трансакции первого типа преобладают на рынке (в этом смысле можно провести параллель с контрактом продажи), второго – внутри фирмы (уместны аналогии с контрактом найма), третьего – при централизованном распределении государством ресурсов, например, в плановой экономике. Взаимодействие между представителями государства и бизнесом в России с этой точки зрения соответствует некоей промежуточной форме трансакции, включающей в себя элементы всех трех форм, но не совпадающей с изучаемым теорией трансакционных издержек «отношенческим» контрактом по причине вовлеченности государства и политической власти.
Социоэкономика (М. Вебер, А. Этциони, среди отечественных авторов – О. И. Шкаратан, С. Г. Кирдина, М. А. Шабанова) уделяет особое внимание вопросам взаимосвязи политических и экономических институтов, в том числе институтов власти. Так, А. Этциони отмечает, что «чисто экономические монополии логически возможны, но редки и неустойчивы; с другой стороны, монополии, основанные на политической и экономической власти, широко распространены и устойчивы». К сожалению, детального анализа возникновения и воспроизводства основанных на политической и экономической власти монополий в рамках данного подхода пока не предложено.
В рамках экономики соглашений (Л. Тевено, О. Фавро, Ф. Эймар-Дюверне, А. Орлеан) получен ряд результатов, которые значимы для данного исследования. Так, выделены три типа социального действия (привычное, нормальное и обоснованное), отличительной особенностью которого является необходимость координации и согласования индивидуальных действий вовлеченных в него субъектов. Простейшим примером социального действия является согласование своих действий участниками дорожного движения: безопасность движения на дороге со множеством машин зависит не только от предпочтений водителей каждой из них, но и их способности учитывать маневры окружающих. Следование правилам дорожного движения – пример обоснованного отсылкой к ним действия – облегчает согласование индивидуальных маневров потенциально неограниченного круга водителей.
Следует упомянуть и вклад в изучение власти ряда смежных с экономической теорией дисциплин. Прежде всего стоит отметить аналитическую философию (Д. Ронг, С. Льюкс, Дж. Скотт, К. Даудинг, Т. Уотенберг, среди отечественных авторов – В. Г. Ледяев, В. П. Макаренко), которая объясняет власть с точки зрения стремящегося делать рациональный выбор автономного индивида, что делает ее исследовательскую программу особенно интересной для экономиста. Императивом аналитической философии является положение о том, что «свойства одинокого изолированного индивида [представляют собой] главный критерий политических ценностей». Такой подход особенно плодотворен для анализа техник власти, то есть методов, с помощью которых обеспечивается подчинение: силы, угроз, манипулирования, господства в результате сочетания интересов на рынке и других.
Аналитическая философия также позволяет четко различить власть и господство, выделить диспозиционную (dispositional) и эпизодическую (performance) составляющие власти. Господство представляется особым случаем осуществления власти. Существуют два способа осуществления власти: вопреки интересам подчиняющегося (случай господства или доминирования) и в соответствии с этими интересами (случай трансформативной власти, примером которой будут отношения между матерью и ребенком, если мать заставляет ребенка поступать определенным образом исходя из его же собственных долгосрочных интересов, как она их понимает). Иными словами, доминирование представляет собой конфликтный вариант осуществления власти (власть как игра с нулевой суммой). Диспозиционная составляющая власти указывает на возможности (например, открываемые при занятии определенной должности или места в иерархии), а эпизодическая – на их реализацию, на актуальные причинно-следственные связи между решениями обладателя власти и поведением подчиняющегося субъекта. В последнем случае занятие субъектом определенной должности не гарантирует обладания им власти.
Наконец, известны варианты моделирования властных отношений с помощью средств математического аппарата (Г. Саймон, Дж. Стиглиц, среди отечественных авторов – А. П. Михайлов, Г. А. Угольницкий). Особенностью данного подхода является именно обеспечение строгости в анализе власти и его сопоставимости с анализом целого ряда других явлений как природного, так и социального характера. А. Михайлов моделирует отношения между государством и обществом в России, делая акцент на потоках властных полномочий. Особенности целевой функции бизнеса (максимизация прибыли) при этом специально не учитывается. Г. Угольницкий рассматривает власть в контексте взаимоотношений между государством и бизнесом, но без учета рыночной среды. Различия между тремя видами трансакций, переговорной, управленческой и распределительной, при этом полностью исчезают.
Известные подходы к анализу власти показывают недостаточность рассмотрения власти исключительно в контексте принятия индивидуальных решений и индивидуальных действий. Власть существует и в контексте взаимодействия, социального действия в терминах М. Вебера. Стороны социального действия реагируют на действия друг друга и и постоянно находятся в процессе согласования своих решений и поступков.
Резюмируя обзор литературы, можно сказать, что взаимодействия на рынке представляют собой частный случай социального действия (М. Вебер определяет рыночные трансакции как социальное экономическое действие, имеющее своей целью получение «полезности»). Согласование индивидуальных действий на основе власти означает, что два или более центров принятия решений сливается в один (альтернативой власти является, например, обращение сторон социального действия к разделяемым всеми нормам, по аналогии с правилам дорожного движения).
Неоклассическая экономическая теория исходит из возможности спонтанной координации участников рыночных обменов с помощью «невидимой руки», то есть без привлечения власти, экономической (власть одного из субъектов рынка) и политической (власть представителей государства в отношении субъектов рынка). Однако действительно существующий рынок как пространство обменов, обусловленных желанием увеличить полезность, ни в одной из стран мира не является самодостаточной основой координации: роль государства нигде не ограничивается функциями «ночного сторожа». Глобальный кризис, начавшийся в октябре 2008 г., подтверждает невозможность полностью обойтись без вмешательства государства в рыночные трансакции и, следовательно, исключить политическую и экономическую власть как в экономической теории, так и на практике. Диссертационное исследование посвящено анализу власти в экономическом контексте именно с этой точки зрения: власть как условие и результат координации и совместных действий как экономических, так и политических субъектов.
Цель исследования заключается в выявлении ранее недостаточно изученных механизмов воспроизводства и укрепления политической власти в процессе трансакций на рынке. Данная цель имеет как позитивную, так и нормативную составляющие. Под позитивной составляющей подразумевается описание и анализ складывающихся в сегодняшней России практик взаимоотношения между представителями государства и бизнесом, а под нормативной – возможные способы избавления от взаимного переплетения экономической и политической власти.
При выполнении исследования решались следующие основные задачи:
-
Классифицировать различные конфигурации властных отношений на микро- (между индивидами в рамках отношений «принципал-агент»), мезо- (между индивидами внутри фирмы и других организаций) и макроуровнях (между организациями, в том числе государством);
-
Проанализировать взаимосвязь политической и экономической власти, используя понятия переговорной, управленческой и распределительной трансакций по Коммонсу;
-
Изучить причины ослабления стимулов к производственно-инновационной деятельности в российском случае;
-
Раскрыть механизмы появления административных барьеров;
-
Проверить гипотезу об обсусловленности «эффекта колеи» (Д. Норт) в российской истории процессом воспроизводства политической власти;
-
Оценить адекватность известных в экономической литературе моделей выбора (в частности, максимизирующее поведение, ориентированное на получение удовлетворительного результата поведение, ориентированное на получение власти поведение) для отражения всех аспектов поведения государства, бизнеса и общества;
-
Предложить схему модели минимизации бизнесом (и обществом) упущенных возможностей в отношениях с государством и его представителями;
-
Проверить с помощью вторичных (официальная статистика) и первичных (транскрипты углубленных интервью с государственными служащими, представителями бизнеса и экспертами) данных гипотезу о попадании в «институциональную ловушку» в отношениях между государством, бизнесом и обществом на уровне региона;
-
Разработать методику контент-анализа интервью, которая позволяет параллельно использовать как качественные (выделение фрагментов текста, соответствующих тем или иным идеям или категориям), так и количественные (анализ совместной встречаемости слов) подходы;
-
Разработать рекомендации по преодолению ориентации на поиск и захват ренты субъектов российской экономики.
Объектом исследования является экономика России, а предметом – властные отношения, которые лежат в основании ее институциональной структуры. Иными словами, экономика России рассматривается с точки зрения отношений экономической и политической власти.
В рамках диссертационной работы власть определяется как способность одного субъекта навязать свою волю другому субъекту в процессе социального экономического действия и вопреки возможному сопротивлению последнего. В результате последний ведет себя иначе, чем вне контекста взаимодействий с первым, в частности, подвергаются изменению его целевая функция (минимизация упущенных возможностей вместо максимизации прибыли или полезности) и порядок предпочтений.
Достижение власти требует сознательных действий по навязыванию воли, что позволяет отличить ее от простого везения. В случае везения наличествуют лишь структурные предпосылки реализации субъектом своей воли (например, доступность значительных ресурсов или отсутствие у контрагента воли к сопротивлению), тогда как необходимым условием власти является ее стратегическая компонента.
Учитывая недостаточную изученность вопросов власти в рамках экономической теории, методология исследования имеет междисциплинарный характер и включает в себя элементы целого ряда смежных дисциплин. Из более чем 450 цитируемых в диссертационном исследовании источников треть относится к экономическим наукам, четверть – к социологии, главным образом экономической и политической, 15% – к политологии, 13% – к истории, 5% – к философии, главным образом аналитической, и 4% – к наукам об управлении. Институциональная теория и социоэкономика возникли и развиваются на стыке различных дисциплин, что объясняет повышенное внимание, уделяемое в работе именно этим подходам.
При анализе существующих в отношениях между представителями государства и бизнесом на федеральном и региональном уровнях триад власти используются как методы эконометрического моделирования, так и позаимствованные из других социальных наук методы контент-анализа. Причем эконометрические модели и результаты контент-анализа применяются не по отдельности, а паралелльно, что позволяет существенно продвинуться в деле создания «методологии и методики анализа возможностей комплексирования и взаимного влияния [различных] видов информации». Методология и методика параллельного использования в анализе различных методов исследования и видов информации известна под названием триангуляции.
В исследовании использованы источники как первичной, так и вторичной информации. К последним относятся данные Федеральной службы государственной статистики о социально-экономической ситуации в регионах (в частности, сборники «Регионы России: Социально-экономические показатели») и на федеральном уровне, а так же данные международных организаций, таких как Мировой Банк, Transparency International, Freedom House и др.
Основу первичных данных составили транскрипты (полные расшифровки) 116 углубленных полуструктурированных интервью, проведенных в период с 2005 по 2008 годы. Респондентов можно разбить на четыре группы: (i) заместители министров, директора департаментов и заместители директоров департаментов – именно на этом уровне принимаются основные решения, касающиеся повседневной деятельности государственного органа; (ii) начальники отделов и их заместители – отдел является ключевым обслуживающим звеном в государственной службе; (iii) представители частного бизнеса, крупного и среднего (собственники и менеджеры) и (iv) эксперты, обладающие хорошим знанием чиновничьей среды либо по причине своей прежней занятости на государственной службе, либо по роду своей нынешней деятельности в качестве экспертов и советников. В исследовании представлены государственные органы как на федеральном, так и на региональном уровнях.
Транскрипты всех 116 интервью (их общий объем составил 465876 слов, или 4016 слов в среднем на интервью) были проанализированы с помощью компьютерных програм для контент-анализа QDA Miner версия 2.0.8 и WordStat версия 5.1.12, разработанных компанией Provalis Research (Монреаль, Канада), а также статистического пакета SPSS версия 16.0.
Научная новизна исследования с точки зрения полученных автором результатов, вынесенных на защиту, состоит в следующем:
-
Обосновано значение случая взаимного усиления политической и экономичнской в результате сочетания интересов чиновников и бизнеса на рынке;
-
Предложена классификация властных отношений, построенная с помощью двух переменных – тип социального действия (привычное, нормальное и обоснованное) и техника навязывания воли (сила, угроза, манипуляция и так далее). Двухмерная классификация потенциально применима для анализа власти как на микро, так и на макроуровне: в политике, на рынке, внутри фирмы и других организаций;
-
Развита концепция доминирования (господства) в результате сочетания интересов на рынке, первоначально предложенная, но подробно не разработанная М. Вебером в его труде «Экономика и общество». Показано, что для доминирования в результате сочетания интересов требуется ограничение доминирующим субъектом совокупности возможностей доминируемого. Для достижения данного результата использован потенциал междисциплинарных исследований;
-
Проанализирован процесс формирования и изменения совокупности возможностей в модели выбора. В экономической литературе обычно делается допущение о его заданном и фиксированном характере;
-
Обосновано, что базовая конфигурация отношений между субъектами рынка в российском контексте имеет вид триады власти, состоящей из 1) представителей государства (чиновников), 2) имеющего конкурентные преимущества экономический субъекта и 3) не обладающего конкурентными преимуществами субъекта;
-
Установлено, что для осуществления контроля входа на рынок от представителей государства требуются следующие действия: во-первых, установление границ рынка (институциональных, пространственных и финансовых) и, во-вторых, выполнение функции «охранника на входе». В результате обеспечивается власть чиновников в отношении бизнеса и конкурентные преимущества допущенному на рынок бизнесу;
-
Установлено, что нежесткий характер институциональных ограничений, при которых действуют представители власти, способствует продолжению воспроизводства существующей в России конфигурации властных отношений, отличающейся, в частности, их самоценным и самообоснованным характером, крайней асимметричностью, отсутствием обратных связей и преимущественно насильственными техниками навязывания воли. Классифицированы основные типы институциональных ограничений (соблюдение принципа верховенства закона, выборность представителей власти, поддержание конкуренции на рынке, действия гражданского общества и др.) и дана оценка их степени жесткости в российских условиях;
-
Разработана и применена методика триангуляции (параллельного использования) результатов контент-анализа и эконометрических тестов, что позволило не только увеличить надежность и достоверность (валидность) полученных результатов, но и количественным образом измерить степень надежности и достоверности. Аналогичных методик ранее не существовало ни в отечественной, ни в мировой науке.
Теоретическая значимость полученных результатов состоит в том, что созданы теоретические предпосылки для исследования власти экономическими, в частности институциональными, методами. Их практическая значимость заключается в определении недостаточности применяемых методов борьбы с административными барьерами (учитывая тот факт, что они являются последствием сочетания интересов государства и получающего конкурентные преимущества бизнеса) и реализуемых в последнее десятилетие программ административной реформы (так как они не затрагивают основные принципы взамоотношений между государством и бизнесом в России).
Помимо этого, на основе диссертационного исследования произведена экспертиза (ее результаты опубликованы в виде нескольких аналитических материалов в федеральной прессе и статей в двух рецензируемых журналах из перечня ВАК) ряда законодательных актов, в том числе Федерального закона РФ от 29 апреля 2008 г. № 57-ФЗ «О порядке осуществления иностранных инвестиций в хозяйственные общества, имеющие стратегическое значение для обеспечения обороны страны и безопасности государства», Федерального закона РФ от 28 декабря 2009 г. №381-ФЗ «Об основах государственного регулирования торговой деятельности в Российской Федерации» и Федерального закона РФ от 3 ноября 2010 г. № 288-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «Об автомобильных дорогах и о дорожной деятельности в Российской Федерации» и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» (сделан вывод об укреплении взаимосвязи политической и экономической власти в результате их вступления в силу).
Диссертационное исследование также позволяет определить основной источник потенциального роста гражданского общества в российском институциональном контексте, а именно те экономические, политические и социальные субъекты, которые не включены в сложившиеся на федеральном и региональном уровнях триады власти и не стремятся встроиться в них, а критикуют сам факт их существования, видя в нем свидетельство попадания социально-экономической системы в «институциональную ловушку».
Надежность и достоверность научных положений, выводов и рекомендаций исследования подтверждается с помощью триангуляции результатов контент-анализа и эконометрических моделей. Были использованы обе формы триангуляции, «внутренняя» (within-method, т. е. использование двух или более техник в рамках количественного или качественного подхода в контент-анализе) и «внешняя» (between methods, т. е. использование техник и качественного, и количественного анализа).
Апробация работы. Основные научные и практические результаты диссертационной работы докладывались на ряде международных и российских конференций и семинаров. В частности, результаты исследования апробировались на конференции “What is Soviet Now? Identities, Legacies, Memories” (Университет Торонто, 6-8.4.2006 г.); научном семинаре международной сети экспертов по вопросам административной реформы в постсоветских странах AdmReformNet (www.arts.mun.ca/admreformnet/), организованном на базе Университета Ньюфаундленда (Сен-Джонс, Канада) 26-29.8.2006 г.; ежегодных конференциях Ассоциации Эволюционной Экономики, AFEE (Чикаго, 5-7.1.2007 г. и Атланта, 2-5.1.2010 г.); семинаре “Le Goulag en heritage” (Фонд Дома Наук о Человеке и Университет Парижа IV, 19-20.3.2007 г.); публичной лекции на 4-м Открытом Московском Международном Книжном Фестивале (14.6.2009 г.); научном семинаре ГУ-ВШЭ «Социология рынков» под руководством д.э.н., проф. В. В. Радаева (20.5.2008 г.); научном семинаре Института Экономики РАН «Теоретическая экономика» под руководством д.филос.н., проф. А. Я. Рубинштейна (17.12.2009 г.) и научном семинаре ЦЭМИ РАН «Проблемы моделирования развития производственных систем» под руководством члена-корр. РАН Г. Б. Клейнера, д.э.н., проф. К. А. Багриновского и д.э.н., проф. О. Б. Брагинского (29.10.2010 г.).
Авторские публикации. По теме диссертации автором опубликована монография и учебное пособие общим объемом 54 п.л. (монография издана на русском и английском языках), двадцать одна статья в российских рецензируемых журналах из перечня ВАК общим объемом 30 п.л., двенадцать статей в зарубежных рецензируемых изданиях (на английском и французском языках) общим объемом 17 п.л. и четырнадцать публикаций в других изданиях, в том числе развернутые комментарии в ежедневных газетах «Ведомости» и «Независимая газета», общим объемом 10 п.л. (всего 111 п.л.). Автор также являлся ответственным редактором двух коллективных монографий по теме исследования общим объемом 67 п.л. (обе изданы на русском и английском языках).
Структура и объем работы. Диссертация состоит из Введения, восьми глав, Заключения, списка литературы, содержащего 457 источников, и приложений, в том числе методологического. Работа имеет объем в 500 стандартных страниц (410 страниц основного текста и 90 страниц списка литературы и приложений).
