Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Общие положения о совершении оспоримых сделок
1.1. Понятие и виды оспоримых сделок 13
1.2. Юридическая сущность совершения оспоримых сделок 37
1.3. Правовые последствия совершения оспоримой сделки 49
ГЛАВА 2. Характеристика совершения отдельных видов оспоримых сделок
2.1. Теоретические аспекты понятия состава совершения оспоримой сделки как гражданского правонарушения 66
2.2. Отдельные виды составов совершения оспоримых сделок 87
2.2.1. Составы совершения оспоримых сделок с пороками содержания 92
2.2.2. Составы совершения оспоримых сделок с пороками субъекта 106
2.2.3. Составы совершения оспоримых сделок с пороками воли 119
Заключение 142
Список литературы
- Юридическая сущность совершения оспоримых сделок
- Правовые последствия совершения оспоримой сделки
- Отдельные виды составов совершения оспоримых сделок
- Составы совершения оспоримых сделок с пороками субъекта
Юридическая сущность совершения оспоримых сделок
Существует иной, диаметрально противоположный подход к соотношению понятий «сделка» и «недействительная сделка». Так, Д.М. Мейер полагал, что лишь сделки законные следует называть сделками, однако, так как сделки незаконные не признаются действительными, следовательно, не являются существующими. Он считал, что незаконные сделки следует рассматривать не как несуществующие действия вообще, а лишь как несуществующие юридические действия – сделки1.
В.Б. Исаков недействительные сделки относил к особым «дефектным» юридическим фактам. Дефектность которых, по его мнению, имеет своей основой дефектность социально-юридической ситуации. При этом дефектной он считал такие социально-юридические ситуации, в которых отсутствуют необходимые признаки2.
В.А. Тархов писал, что само по себе понятие недействительных сделок логически противоречиво. Данное обстоятельство автор объяснял тем, что сделка всегда представляет собой действие правомерное, а потому сделка не может быть недействительной 3.
По мнению Ф.С. Хейфец, признание недействительных сделок сделками вообще может привести к стиранию границы между сделками и правонарушениями. Автор полагает, что правомерность действия является обязательным элементом сделки, отличающим ее от правонарушений. Отсутствие в совершенной сделке такого элемента, как правомерность, приводит к тому, что совершенное в форме сделки действие по своей сути сделкой не является, а считается правонарушением. Согласно его позиции не существует достаточных оснований относить недействительные сделки к институту сделок как правомерных юридических действий, направленных на
достижение правового результата, к которому стремились участники сделки. Ученый подчеркивает, что именно критерий правомерности позволяет отграничить сделки от юридических действий, противоречащих закону1. Подтверждение указанной позиции содержит и ст. 153 ГК РФ, которая под сделкой понимает действия, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей, и в силу п. 1 ст. 167 ГК РФ сделка должна вызывать те правовые результаты, достижения которых пытались добиться ее стороны, совершая определенные правовые поступки, поскольку обладает свойством правомерности.
Вместе с тем далеко не все недействительные сделки можно однозначно отнести к неправомерным. Так, например, действия, совершенные под влиянием существенного заблуждения, сами по себе не являются противоправными. Стороны, как правило, действуют добросовестно при заключении такой сделки, и лишь одна из сторон в силу заблуждения имеет неверное представление о предмете сделки или ее правовой природе. Однако указанное обстоятельство не подтверждает неправомерности поведения ее участников. Сделка, совершенная физическим лицом, находившимся при ее совершении в состоянии, при котором он не осознавал значения своих действий или не мог руководить ими, также не должна относиться к числу противоправных.
По мнению М.М. Агаркова, волеизъявление гражданина, лишенного дееспособности либо находящегося временно в таком состоянии, когда он не осознает характера и значения своих действий, а равно волеизъявления, совершенные сторонами без стремления породить правовые последствия, сами по себе считаются действиями юридически безразличными. Автор полагал, что они не считаются неправомерными, поскольку не нарушают ни указаний, ни запретов закона. Вместе с тем они не могут относиться и к правомерным
юридическим действиям, так как их совершение не вызывает возникновения, изменения или прекращения правоотношений1.
Таким образом, М.М. Агарков полагал, что термин «сделка» необходимо использовать только для определения действий, порождающих тот правовой эффект, на возникновение которого они были направлены.
Данный подход представляется весьма справедливым, так как позволяет качественно отграничить сделки от правонарушений и иных действий, не порождающих юридических последствий, установленных сторонами. Так, например, В.К. Андреев отмечает: «то, что недействительная сделка не влечет юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью, и недействительна с момента ее совершения, свидетельствует о том, что она не является правонарушением…»2.
С другой стороны, такой подход не учитывает сделок, формально действительных, но содержащих определенные пороки, способные привести к недействительности в будущем3. В отличие от истинно правомерных действий такие поступки порождают правовые последствия лишь постольку, поскольку не оспорены другим лицом4. Именно таким свойством обладают «оспоримые сделки».
Правовые последствия совершения оспоримой сделки
Вместе с тем в отношении применения способов защиты гражданских прав возникает другой весьма актуальный вопрос: возможно ли применение одновременно нескольких способов защиты нарушенного права? С одной стороны, законодатель допускает такие случаи2. Согласно п. 4 ст. 179 ГК РФ при недействительности оспоримой сделки, совершенной под влиянием насилия или угрозы, обмана, или сделки на крайне невыгодных условиях применяются общие последствия недействительности сделки, а также возмещаются убытки, причиненные потерпевшему такой сделкой. Так, законодатель упоминает об одновременном применении двух способов защиты гражданских прав, предусмотренных в ст. 12 ГК РФ: признание оспоримой сделки недействительной и применение последствий ее недействительности, а также возмещение убытков. С другой стороны, представляется весьма опрометчивым предполагать о возможности использования для защиты одного нарушенного права всех перечисленных в ст. 12 ГК РФ способов.
В данном аспекте использование любого способа защиты гражданских прав должно обеспечить решение основной задачи такой защиты – восстановления нарушенного права3. Поэтому применение одного или нескольких способов защиты к одному нарушенному праву зависит от достаточности данных мер для полного восстановления умаленного субъективного права. ГК РФ содержит примерный перечень способов защиты гражданских прав. Однако закон не предполагает возможности сторонам гражданских правоотношений, руководствуясь принципом диспозитивности, самим выдумать какой-либо иной способ защиты, относя это к прерогативе законодательных органов власти. Поэтому перечень способов защиты может быть расширен лишь федеральным законом.
В литературе общепризнано выделение двух уровней правовой регламентации способов защиты гражданских прав. Так, все отраженные в ст. 12 ГК РФ способы защиты в силу того, что могут быть использованы в любом случае при нарушении субъективных гражданских прав, названы в качестве универсальных (общих способов). Иные же способы, установленные федеральными законами, считаются специальными, так как необходимы для обслуживания определенных видов гражданских прав.
Существуют, однако, и иные примеры классификации. Так, Б.М. Гонгало и Т.И. Илларионова проводят разграничение способов защиты гражданских прав по трем группам: 1) применяемые судом; 2) применяемые органами государственной власти и местного самоуправления; 3) применяемые непосредственно управомоченными лицами, чьи права нарушены1.
Следует отметить, что способы защиты прав, применяемые к нарушениям в результате совершения оспоримых сделок, относятся к универсальным (общим) способам защиты гражданских прав и осуществляются лишь в юрисдикционной форме в судебном порядке2. Из указанного вытекает, что возможность применения такого способа защиты зависит исключительно от воли лица, чьи права нарушены в результате совершения оспоримой сделки и могут быть восстановлены при помощи указанного механизма. При этом механизм защиты гражданских прав способом, применимым в судебном порядке, неизбежно связан с разрешением процессуально-правового вопроса о праве на иск.
В частности, Г.Л. Осокина полагает, что лицо, имеющее право на иск, может требовать от конкретного суда вынесения решения о защите нарушенного или оспоренного права (законного интереса) при наличии предусмотренных нормами процессуального и материального закона фактов. При этом право на иск включает: в процессуальном смысле – право на обращение к суду с требованием о защите; в материальном смысле – право на удовлетворение иска, то есть право на положительный исход судебного процесса1.
В процессуальном аспекте правом на иск в отношении оспоримых сделок обладают лица, круг которых существенно ограничен2. Так, согласно п. 2 ст. 166 ГК РФ требование о признании оспоримой сделки недействительной может быть предъявлено стороной сделки или иным лицом, указанным в законе. Этими иными лицами могут выступать, в частности, юридическое лицо или его учредитель в отношении сделки, совершенной в противоречии с целями деятельности юридического лица (ст. 173 ГК РФ); лица, в пользу которых установлены ограничения в деятельности юридического лица или представителя (ст. 174 ГК РФ); третьи лица или государственные (муниципальные) органы власти, уполномоченные на согласование сделок (ст. 173.1 ГК РФ); родители, усыновители либо попечители несовершеннолетнего в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет или лица, ограниченные в дееспособности (ст. 175, 176 ГК РФ)1 и др.
Отдельные виды составов совершения оспоримых сделок
Развитие объективистского подхода к пониманию вины в гражданском праве можно обнаружить в рассуждениях В.В. Витрянского, касающихся исследования положений законодательства о гражданско-правовой ответственности за ненадлежащее исполнение или неисполнение. Ученый приходит к выводу о необходимости выделения следующих форм вины: неосторожности, грубой неосторожности и умысла. Умышленная форма вины выражается в совершении должником действий либо бездействий с целью избежать надлежащего исполнения возложенных на него обязательств. Неосторожная вина присутствует тогда, когда должник при исполнении обязательств не проявил необходимую степень осмотрительности и заботливости, какая от него требовалась по характеру обязательств и условиям нормального оборота. Грубая неосторожность должника заключается в отсутствии минимальной степени осмотрительности и заботливости, какую следует ожидать от любого участника гражданского оборота, и непринятии нарушителем очевидных мер по надлежащему исполнению обязательств. Автор полагает, что грубую неосторожность довольно сложно отличить от умысла, поскольку ни сторона обязательства, ни суд, рассматривающий спор, не имеют возможности доподлинно установить, имел ли должник при возникновении обязательства внутреннего намерения не исполнять такое обязательство в будущем. В результате указанных суждений автор приходит к выводу, что для установления вины должника не обладают каким-либо правовым значением индивидуальные характеристики должника, более того, не должны учитываться «психические переживания» последнего в связи с совершенным им деянием. Вместо этого целесообразнее использовать абстрактную конструкцию ожидаемого поведения добросовестного и разумного участника гражданского оборота в той или иной обстановке.1
Представляется, что указанная позиция не учитывает двух моментов. Во-первых, само значение термина «умысел» характеризуется состоянием самой личности, ее сознания, мышления и психики и в силу этого не должно отождествляться с объективированными критериями должного поведения. С другой стороны, именно внутренняя установка лица в ряде случаев, предусмотренных в гражданском законодательстве, не только считается юридически значимой, но относится к квалифицирующим элементам субъективной стороны правонарушений. К примеру, в ст. 169 ГК РФ говорится о правонарушении в форме сделки, совершенной с целью, заведомо противной основам правопорядка и нравственности.
В этой связи необходимо согласиться с В.П. Шахматовым, отмечавшим, что в некоторых случаях для характеристики субъективной стороны порочной сделки важна ее цель, от которой вина производна. При любом совершении незаконной сделки ее цель является отражением определенных потребностей ее участников, обусловленных развитием определенных реальных отношений. Вместе с тем при выборе противоправной сделки главное значение имеют именно воля и сознание ее субъектов. В связи с этим цель, преследуемая субъектом противоправной сделки, оказывает формирующее влияние на его вину2.
Отдельное развитие в трудах цивилистов получили вопросы вины юридических лиц. При этом психологический аспект вины зачастую игнорировался, а объяснение вины юридического лица связывалось с непринятием должных мер, достаточных для выполнения своих обязанностей, либо с неудовлетворительной организацией осуществления юридическим лицом своей деятельности, что явно не соответствовало утвердившемуся в науке понятию вины.
Сегодня сформировалась позиция о допустимости применения психологической концепции вины не только к физическим лицам, но и к организациям. Вина юридического лица в таком случае проявляется в виновном поведении ее работников при осуществлении ими своих служебных и трудовых обязанностей, поскольку именно через действия Необходимо отметить, что вина независимо от специфики субъектов гражданского права должна, на наш взгляд, признаваться обязательным элементом субъективной стороны состава гражданского правонарушения. При этом в основе установленной в отдельных нормах гражданского законодательства ответственности «без вины» лежат не гражданские правонарушения, а иное объективное причинение вреда. Цель и мотив противоправного деяния относятся к факультативным элементам субъективной стороны состава гражданского правонарушения. Они приобретают квалифицирующий характер только в случаях, прямо предусмотренных в законе.работников юридических лиц реализуются его права и обязанности1.
Составы совершения оспоримых сделок с пороками субъекта
Сам гражданин, не понимающий в момент заключения сделки значения своих действий или не способный руководить ими, но приведший себя в данное состояние в результате распития спиртных напитков или употребления наркотических средств, также должен признаваться правонарушителем.
Необходимо также отметить, что среди лиц, которых закон наделяет правом оспаривать данную сделку, наряду с гражданином, не понимавшим значения своих действий, ГК РФ называет также и лиц, права или законные охраняемые интересы которых были нарушены совершением сделки. В данной связи, если гражданин, совершивший сделку, не самостоятельно привел себя в состояние, при котором он осознавал значение и характер своих действий или не мог руководить ими, и при этом контрагент такого лица не знал или не мог знать, что последний не осознает происходящего, такая оспоримая сделка, несмотря на порочность, не является правонарушением, поскольку в данном действии отсутствует признак вины. В иных случаях совершение подобной оспоримой сделки должно признаваться правонарушением, в котором правонарушителем могут являться как один, так и оба ее участника. В качестве пострадавшего лица выступает участник сделки, не способный в момент ее совершения осознавать характер и значение своих действий или руководить ими, а также другие лица, права и интересы которых нарушены данной сделкой.
Объектом совершения оспоримой сделки, заключенной дееспособным гражданином, находившимся при ее совершении в таком состоянии, при котором он не был способен осознавать характер и значение своих действий или руководить ими, как правонарушения выступают субъективные права и охраняемые законом интересы указанного гражданина или других лиц.
Объективная сторона данного гражданского правонарушения выражена в действиях субъектов по совершению сделки, один участник которой, являясь дееспособным гражданином, находится в момент ее заключения в таком состоянии, когда он не осознавал значение и характер своих действий или не мог руководить ими. При этом, совершая сделку, указанный гражданин не имел действительной воли на ее осуществление. Состояние временной недееспособности гражданина, совершающего сделку, может являться следствием недобросовестного поведения его контрагента, самостоятельных действий потерпевшего лица либо иных причин, не зависящих от участников такой сделки. Указанные действия причиняют ущерб правам и интересам данного гражданина либо третьих лиц. Между поведением виновных лиц, участвующих в совершении оспоримой сделки, и ее противоправными последствиями должна присутствовать причинно-следственная связь.
Субъектами правонарушения являются: совершеннолетний гражданин, не признанный в установленном порядке недееспособным или ограниченным в дееспособности, но находившийся в момент совершения сделки в состоянии, при котором он не был способен осознавать характер и значение своих действий или руководить такими действиями; любое деликтоспособное лицо, выступающее контрагентом указанного выше гражданина, осведомленное или имеющее основания полагать, что другой участник не способен осознавать значения своих действий или руководить своими действиями, либо самостоятельно приведшее данного гражданина в состояние временной недееспособности.
Субъективная сторона совершения данной оспоримой сделки характеризуется виной правонарушителей в форме умысла или неосторожности. Определение умысла или неосторожности здесь имеет юридическое значение лишь в отношении контрагента – гражданина, не способного понимать значение и характер своих действий или руководить ими. Это связано с тем, что, в соответствии с п. 3 ст. 177 ГК РФ (с учетом положений п. 1 ст. 171 ГК РФ) виновный контрагент обязан возместить потерпевшему гражданину причиненные оспоримой сделкой убытки.
Вторым видом оспоримых сделок с пороками воли являются сделки, совершенные под влиянием заблуждения (ст. 178 ГК РФ). Заблуждение при заключении сделки в качестве основания для ее оспаривания предполагает, что лицо исходило из неверных, не соответствующих реальности представлений о каком-либо аспекте, относящимся к данной сделке1. Формированию заблуждения может способствовать отсутствие должной осмотрительности, недоговоренность, излишняя самоуверенность участника сделки либо оно может явиться следствием действий третьих лиц2.
Как и при совершении сделки лицом, не способным понимать значение своих действий или руководить ими, названный порок воли не является намеренным (лицо не вводит себя умышленно в заблуждение) и зачастую возникает не в результате внешнего воздействия, а формируется в силу причин, лежащих в самом субъекте, заключающем сделку. Во внешнем выражении такие сделки могут казаться абсолютно законными. Более того, контрагент по сделке часто не в состоянии понять, что другой участник, заблуждаясь, выражает волю, не соответствующую той, которую он выразил бы без заблуждения.
Так, определяющее значение имеет заблуждение стороны сделки относительно ее природы или тождества либо таких качеств предмета сделки, которые существенно снижают возможности его использования по обычному назначению. При этом заблуждение в отношении мотивов совершения сделки не имеет существенного значения. В связи с этим сделка, основанная на заблуждении в мотиве, не является порочной и не может быть оспорена.
Заблуждение стороны относительно природы совершаемой сделки, которое признается достаточным для ее оспаривания, связано с неверным представлением заблуждающегося лица о намерениях другой стороны сделки. По мнению В.А. Ойгензихта, неверное осознание влечет ошибочное (порочное) ориентирование своего поведения на достижение ошибочно познанной цели, то есть на совершение сделки, которая является оспоримой в силу несовпадения воли обеих сторон1. К примеру, порочной будет являться сделка, при совершении которой одна из сторон имела в виду договор купли-продажи, а другая – договор дарения.
Заблуждение в отношении тождества предмета, имеющее существенное значение, также будет иметь место и в случае, когда обе стороны по-разному представляют вещь, подлежащую передаче по договору. Кроме того, заблуждение относительно отдельных свойств или качеств предмета будет существенным тогда, когда одна сторона сделки, приобретая имущество у другой стороны, рассчитывает на четко определенные его качества, которыми переданное имущество не обладает.
