Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. ЭВОЛЮЦИЯ ДОБРОСОВЕСТНОСТИ КАК ПРАВОВОГО ПОНЯТИЯ 14
1. Добросовестность как философская категория 14
2. Зарождение и развитие добросовестности в зарубежном праве 25
3. Добросовестность в международном праве 43
4. Развитие добросовестности в российском праве 56
ГЛАВА II. ЗАКРЕПЛЕНИЕ ПОНЯТИЯ ДОБРОСОВЕСТНОСТИ В РОССИЙСКОМ ГРАЖДАНСКОМ ПРАВЕ 67
1. Добросовестность в общих положениях гражданского права 67
2. Добросовестность в вещном и обязательственном праве 83
3. Добросовестность в отдельных положениях гражданского права. 114
ГЛАВА III. СУЩНОСТЬ ДОБРОСОВЕСТНОСТИ В РОССИЙСКОМ ГРАЖДАНСКОМ ПРАВЕ 132
1. Добросовестность как обозначение института фактической ошибки 132
2. Добросовестность как источник «последней очереди» 139
3. Добросовестность как принцип «зонтичной» конструкции и одно из начал российского частного права 146
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 155
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК 161
- Добросовестность как философская категория
- Добросовестность в общих положениях гражданского права
- Добросовестность как обозначение института фактической ошибки
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Добросовестность (добрая совесть) как правовое понятие начинает свою эволюцию вместе с развитием самого права и встречается в самых ранних его памятниках. В отечественном гражданском праве заметными вехами в этой области стали Русская Правда и Свод законов Российской империи. Однако планомерная и последовательная эволюция понятия добросовестности, как и многих других частноправовых категорий и институтов, была прервана в советский- период. Только в конце XX в. отказ отечественной юриспруденции от советских принципов и, как следствие, признание частноправовой природы гражданского права повлекли за собой возобновление исследований в данной области. Первым шагом в этом направлении стали активные разработки оценочных категорий цивилистики, в том числе категории добросовестности.
Область применения доброй совести включает такие фундаментальные институты, как аналогия права, виндикация, приобретательная давность, недобросовестная конкуренция и др. Отсутствие легальной дефиниции и общепризнанного доктринального понимания указанной категории привели к тому, что в большинстве случаев ее значение определяется наукой противоречиво или не определяется вовсе. Среди отдельных проблемных вопросов, связанных с добросовестностью, могут быть названы такие, как отсутствие ее единой трактовки в институте приобретательной давности, нерешенность вопроса о признании ее критерием злоупотребления правом, неопределенность значения и сферы применения презумпции добросовестности участников гражданских правоотношений и др. Результатом указанных проблем является
непоследовательное и нечеткое применение понятия добросовестности на практике.
Общепризнанная концепция доброй совести, необходимая для ее четкого понимания и применения, в цивилистике отсутствует. Во многом не осмыслена, не обоснована и не прослежена на, примере разнообразных законодательных положений существующая в российском гражданском праве многозначность понятия добросовестности. Теоретически не объяснены причины, цели и-логика использования законодателем исследуемого понятия.
Существующие разработки добросовестности ведутся в отрыве от мировых достижений в этот области и не определяют место российского'понимания доброй совести в мировой юридической науке.
В силу указанных причин- представляется актуальной и важной выработка единой согласованной концепции- добросовестности, охватывающей все случаи ее законодательного использования, теоретически обосновывающей причины, цели и логику такого использования и вписанной в процесс-развития данного понятия в мировой юриспруденции.
Степень научной разработанности темы исследования. Научную? разработанность избранной темы нельзя признать исчерпывающей. В дореволюционный период исследование понятия добросовестности было проведено И. Б. Новицким. В советское время указанное понятие получало разработку преимущественно в свете института виндикации, являвшегося единственным случаем его законодательного использования. Значительный вклад в этой области был внесен Б. Б. Черепахиным.
Осмысление понятия добросовестности в российском гражданском праве также протекает во многом именно через призму отдельных институтов: виндикации, приобретательной давности, злоупотребления правом и др. Самостоятельные его исследования стали проводиться учеными в последнее время. В этой связи нельзя не отметить вклад таких авторов, как В. А. Белов,
Е. В. Богданов, Т. Ю. Дроздова, В. И. Емельянов, Д. Л. Кондратюк, С. А. Краснова, К. И. Скловский, А. А. Чукреев, Л. В. Щенникова.
Однако и при специальной разработке понятия добросовестности ученые в большинстве случаев ограничивают свои исследования каким-либо отдельным аспектом или* упускают в них значительное число существенных вопросов. Так, преимущественно в субъективном смысле данное понятие рассматривают В. А. Белов, Е. В. Богданов, С. А. Краснова, В. И. Емельянов, К. И. Скловский; преимущественно как принцип гражданского права -Д. Л. Кондратюк, А. А. Чукреев. Особого внимания заслуживает диссертационное исследование Т. Ю. Дроздовой «Добросовестность в российском гражданском праве», являющееся одной из последних специальных работ в указанной области. Данное исследование носит обобщающий характер, однако и в нем не получает рассмотрения значительное число случаев применения понятия добросовестности; добрая совесть в объективном смысле расценивается исключительно как принцип гражданского права; в рамках института при-обретательной давности наблюдается смешение объективного и субъективного смыслов исследуемого понятия и т. д.
Кроме того, в российской науке гражданского права до настоящего времени не проводились исследования, направленные на анализ возможностей признания и использования в Российской Федерации зарубежных достижений в указанной области, а также на определение места российской концепции добросовестности в мировой юридической науке.
Наконец, недостаточной является разработка теоретического обоснования причин, целей и логики использования законодателем понятия добросовестности, а также полностью отсутствующей - разработка тех положений, которые не используют указанное понятие, но по сущности и целям отражают его содержание.
Актуальность и недостаточная разработанность понятия добросовестности в российском гражданском праве обусловили выбор темы, постановку цели и задач исследования.
Цель исследования. Целью диссертационного исследования является выработка концепции добросовестности в российском гражданском праве, охватывающей все случаи ее законодательного использования, теоретически обосновывающей причины, цели и логику такого использования и вписанной в процесс развития указанного понятия в мировой юридической науке.
Задачи исследования. Сформулированная цель предопределила необходимость решения следующих задач:
проследить эволюцию понятия добросовестности в- российском дореволюционном праве, особенности его использования в советском праве, а также выявить основные подходы современной цивилистики в избранной области;
исследовать зарождение, развитие и современное понимание добросовестности в зарубежном и международном праве; а также выявить в данных областях приемы и конструкции, использование которых приемлемо в; российской юридической науке;
рассмотреть и теоретически обосновать причины, цели и логику законодательного- использования добросовестности в субъективном смысле в случаях, как поименованных, так и не поименованных указанным понятием;
проанализировать законодательное использование добросовестности в объективном смысле; выявить случаи, не поименованные указанным понятием, но входящие в его содержание по своей сущности; теоретически обосновать причины, цели и логику использования добросовестности в таких случаях;
исследовать вопрос о содержании категории добросовестности, ее функциях и особенностях.
Объектом исследования являются общественные отношения, в которых проявляется действие понятия добросовестности.
Предметом исследования является понятие добросовестности в российском гражданском праве.
Методологическую основу исследования составили общенаучные диалектические методы познания, включая как предпосылочные принципы объективности, системности, историзма, так и поисковые принципы восхождения от абстрактного к конкретному, единства логического и исторического. Наряду с общенаучными методами познания применялись частнонаучные методы: описательный, формально-логический, лингвистический, исторический, сравнительно-правовой.
Теоретическую основу исследования составили:
работы цивилистов дореволюционного периода: Е. В. Васьковского, Д. И. Мейера, С. А. Муромцева, И. Б. Новицкого, Л. И. Петражицкого, К. П. Победоносцева, И. А. Покровского, И. М. Тютрюмова, Г. Ф. Шершене-вича;
работы цивилистов советского периода: М. М. Агаркова, С. Н. Братуся, В. П. Грибанова, М. В. Зимилевой, О. С. Иоффе, Н. С. Малеина, Г. А. Свердлыка, Б. Б. Черепахина, 3. М. Шкундина;
работы цивилистов современного периода: М. В. Аверьяновой, Н. П. Асланян, Ю. С. Батчаева, В. А. Белова, И. В. Блохиной, Е. В. Богданова, М. Н. Бронниковой, Т. Ю. Дроздовой, В. И. Емельянова, Д. Л. Кондратюк, С. А. Красновой, О. А. Кузнецовой, В. В. Лапиной, М. А. Осташевского, А. В. Пашкова, А. П. Сергеева, К. И. Скловского, Ю. К. Толстого, А. А. Чук-реева, Л. В. Щенниковой.
Теоретическую основу также составили:
- работы философов и теоретиков права: Н. С. Бердяева, Л. А. Попо
ва, В. С. Соловьева, М. X. Хутыза, Ю. А. Шрейдера;
юристов-международников: Г. К. Дмитриевой, Р. А. Каламкаряна, И. И. Лукашука, А. В. Поповой, О. И. Тиунова;
работы ученых процессуалистов: О. В. Баулина, Н. А. Никиташи-ной, М. К. Треушникова;
работы ученых филологов: А. А. Маленковой, М. М. Родина, Н. В. Сафоновой, Л. М. Шатиловой.
Кроме того, в качестве теоретической основы послужили работы зарубежных авторов:
переведенные на русский язык: Я. Броунли, Г. Гегеля, Л. Оппенгей-ма, Ч. Санфилиппо, А. Фердросса;
использованные на языке оригинала: Н. Beale, F. Carsley, A. Farnsworth, R. Goode, M. Harper, О. Lando, V. Leblanc, P. Lerner, E. Mackaay, H. MacQueen, A. Monteiro, C. Muhl, C. Murdock, A. Musy, C. Poole, A. Rabello, S. Rush, C. Smith, W. Tetley, T. Weigand.
Нормативную основу исследования составили:
международные документы (конвенции, декларации, принципы, уставы);
нормативно-правовые акты Российской Федерации;
нормативно-правовые акты зарубежных стран (Германии, Грузии, Белоруссии, Италии, Казахстана, Канады, Латвии, Нидерландов, США, Франции);
памятники права (Древней Индии, Древней Греции, Древнего Рима, Киевской Руси, Российской империи, РСФСР, СССР).
Эмпирическую основу исследования составили:
акты Конституционного суда РФ;
акты Верховного суда РФ и Краснодарского краевого суда;
- акты Высшего арбитражного суда РФ, Федерального арбитражного
суда Московского округа, Федерального арбитражного суда Северо-
Кавказского округа;
— материалы судебной практики зарубежных стран (Великобритании
(Шотландии), Италии, Канады (Квебека, Нова Скотий, Онтарио), США (Ай
овы, Аризоны, Массачусетса, Миссури, Нью-Йорка, Пенсильвании, Техаса)).
Научная новизна исследования предопределяется подходом к освещению избранной темы. Диссертационное исследование одним из первых предпринимает попытку построения единой согласованной концепции добросовестности с учетом ее многозначности в российском гражданском праве.
При этом впервые разработанная концепция охватывает все случаи законодательного использования указанного понятия, построена с учетом зарубежных достижений в избранной области и вписана в процесс развития доброй совести в мировой юриспруденции.
Впервые в науке гражданского права теоретически обосновываются^ причины, цели и логика использования понятия добросовестности законодателем, а также выявляются случаи, не поименованные указанным понятием, но по своей сущности входящие в его содержание.
Впервые в отечественной цивилистике выдвигаются предположения о существовании в российском гражданском праве института фактической ошибки, принципа «зонтичной» конструкции и источников «последней очереди».
Основные положения, выносимые на защиту.
1. В целях устранения существующей в российском гражданском праве многозначности понятия добросовестности предложено разграничить объективный и субъективный смыслы указанного понятия. Для доброй совести в субъективном смысле предложено сохранить термин «добросовестность», в силу философской и этимологической связи категории совести с понятием знания. Для доброй совести в объективном смысле предложено использовать
термин «добропорядочность» как соответствующий в этимологическом и правовом аспектах смыслу, вкладываемому в указанное понятие в данном случае.
Добросовестность в субъективном смысле предложено считать обозначением института фактической ошибки, устанавливаемой в российском гражданском праве при помощи фактического («не знал») и конструктивного («не должен был знать») стандартов и* получающей защиту только в, специально предусмотренных законом случаях (в вещном праве: в институтах виндикации, приобретательной давности, переработки).
Обосновано существование в российском гражданском праве института фактической ошибки, получающей защиту в случаях, поименованных понятием добросовестности в субъективном смысле, и в случаях, не содержащих ссылок на указанное понятие, но непосредственно обозначенных при помощи фактического («не знал») и (или) конструктивного («не должен был знать») стандартов, а потому входящих в.содержание данной идеи по своей сущности:
Добросовестность в объективном смысле предложено именовать источником «последней очереди» и определять как соответствие совокупности принятых и поощряемых в обществе правил поведения, не доросших по силе до-источников права, но привлекаемых в специально предусмотренных случаях в качестве дополнительного источника регулирования. В отличие от моральных постулатов, такие правила действуют только в сфере правоотношений и более устойчивы, в отличие от правовых предписаний, - приобретают значение регулятора общественных отношений только в предусмотренных законом случаях.
В зависимости от степени сформированности правила добросовестности в объективном смысле обозначаются законодателем тремя способами: непосредственно понятием добросовестности (в институте аналогии права, в требованиях к руководителю юридического лица и др. - позволяет применять
любые правила: от относительно подвижных до наиболее сформированных); понятием «обычных» условий (при указании на обычные сроки, расходы, использование и др. - предполагает средние по сформированности правила, но допускает применение и более сформированных); понятием «обычно предъявляемых требований» (к комплектности, порядку передачи и получения товара, осуществления.платежа и др. — предполагает применение только наиболее сформированных правил, приобретших характер требований).
Предложено признать добросовестность в российском гражданском праве принципом «зонтичной» конструкции, позволяющим через информационную функцию принципов обратить на добрую совесть внимание общества, через, нормотворческую - законодателя, но получающим реализацию исключительно через установленные в законе положения, а потому не подвергающим опасности предсказуемость правовых решений. Обоснована важность признания добросовестности одним из начал российского частного права по причине ее проявления как в гносеологическом, так и в онтологическом аспектах, а также по причине ее существенного значения для формирования теориироссийского частного права.
Предложено заменить обозначения «недобросовестная конкуренция» и «недобросовестная эмиссия» на формулировки «нарушение правил конкуренции»' и «нарушение процедуры эмиссии», поскольку данные действия представляют собой правонарушения, и термин «недобросовестность» не несет в этом случае своей специфической нагрузки.
Предложено исключить недобросовестную конкуренцию из общего запрета злоупотребления .правом в п. 1 ст. 10 ГК РФ как запрещенную специальным законом в качестве состава злоупотребления правом в иных формах.
Практическая значимость исследования заключается в положительном влиянии единой согласованной концепции добросовестности на правотворческую и правоприменительную деятельность.
Предложения по совершенствованию современного законодательства могут быть непосредственно использованы в правотворческой деятельности. Так, помимо основных положений, выносимых на защиту, в работе были обоснованы предложения по совершенствованию ст. 6 ГК РФ посредством помещения обозначения «аналогия права» после требований добросовестности, разумности и справедливости; по совершенствованию ст. 234 ГК РФ посредством указания «добросовестно завладевшее, открыто и непрерывно владеющее»; по закреплению в самостоятельной статье ГК РФ презумпции добросовестности и разумности в следующей редакции: «В случаях, когда закон связывает с добросовестностью или разумностью какие-либо последствия, добросовестность и разумность участников гражданских правоотношений предполагаются» и др. Общая концепция доброй совести может оказаться полезной в смысле придания большей ясности и системности многим положениям гражданского права при создании новых норм и изменении существующих.
Решение частных вопросов, связанных с толкованием и пониманием добросовестности в многочисленных положениях гражданского законодательства (в частности, выводы о необходимости системного толкования понятия добросовестности в русле незнания в институтах виндикации, приоб-ретательной давности и переработки; о целесообразности применения презумпции добросовестности во всех случаях, когда закон связывает с доброй совестью какие-либо последствия; о недопустимости признания добросовестности критерием злоупотребления правом), может оказать положительное влияние на правоприменительную практику, устранив существующую в настоящий момент в этой области непоследовательность. Теоретическое обоснование целей, причин и логики использования законодателем понятия добросовестности поможет преодолеть непонимание и недоверие к данной категории со стороны правоприменителей и общества.
Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы исследования нашли отражение в научных публикациях и выступлениях автора на Международной конференции «Русский язык и современное российское право» в г. Кемерово; Общероссийской научно-практической конференции «Актуальные проблемы российского права» в г. Краснодаре; Международной научно-практической конференции «Актуальные проблемы международного частного и гражданского права» и IX Международной научно-практической конференции «Актуальные проблемы права России и стран СНГ» в г. Челябинске; II Цивилистической научной конференции студентов и аспирантов в г. Одессе; Международной межвузовской научно-практической конференции студентов и аспирантов «Традиции и новации в системе современного российского права» в г. Москве.
Структура диссертации обусловлена задачами и логикой исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, включающих десять параграфов, заключения и библиографического списка.
Добросовестность как философская категория
В современной науке доказано, что исследование фундаментальных категорий требует многоаспектного подхода, предполагающего рассмотрение «под различными углами зрения: как с точки зрения социологии и истории, так и с точки зрения философии»1. В понятии добросовестности очевидными являются его составляющие: добро и совесть. Их философское значение непременно оказывает влияние на смысл и сущность добросовестности и, следовательно, требует рассмотрения в рамках настоящей работы.
Добро - одна из основных категорий философии, вопросами о природе, содержании и роли которой задавались мыслители различных эпох. Одни авторы подчеркивали важность раскрытия понятия добра. Как отмечал
B. С. Соловьев, для того, чтобы получить «силы для исполнения добра, необходимо иметь понятие о добре» . Другие философы указывали на принципиальную невозможность определения добра. «Добро есть то, что никем не может быть определено, но что определяет все остальное» , — утверждал Л. Н. Толстой. Многовековая история философии доказывает, что категория добра не может иметь исчерпывающего определения.
В античной философии можно найти зачатки тех воззрений на добро, которые впоследствии были развиты в рамках самостоятельных течений. Так, Платон определял добро как идею в царстве абсолютных сущностей4, а у Аристотеля можно найти упоминания тех проповедников, которые говорили, что уже от рождения люди имеют способности «выбрать истинное благо» .
Категорично о природе добра говорили религиозные мыслители. Они утверждали, что Бог является живым воплощением добра. В средневековой философии подобные взгляды получили отражение в трудах Августина и Фомы Аквинского . В русской философии особую роль в развитии данных положений сыграли работы Н. А. Бердяева, И. А. Ильина, В. С. Соловьева, С. Л. Франка3. Так, Н. А. Бердяев писал: «Бог не может захотеть лжи, зла и уродства не потому, что он ограничен Истиной, Добром и Красотой, а потому, что он есть Истина, Добро и Красота».
В философии XVII-XVIII столетий заслуживают внимания работы Р. Декарта, связывавшего добро с истиной5, и В. Лейбница, относившего правила добра к «истинам разума», находящимся в разуме Бога6. Интересна также позиция Б. Спинозы, заключившего, что добро - это исключительно -«модус мышления», сформировавшийся у человека, когда он сравнивал вещи друг с другом и соотносил это с собой .
В рамках немецкой классической- философии нельзя не упомянуть об абсолютистском подходе И. Канта, предложившего знаменитый категорический императив как способ «автономного обоснования, морали»8. Заслуживает внимания протекавшее в рамках учения объективного идеализма понимание Г. Гегелем добра как «абсолютной конечной цели мира».
Кроме того, в истории философии сложились и многие другие учения, выработавшие собственный взгляд на природу и содержание добра. Так, гедонистические учения выводили понятие добра из наслаждения, эвдемонистические — из счастья, теория интереса — из психологически понимаемого интереса. Релятивизм считал добро не зависящим от каких-либо объективных законов или даже произвольным, а интуитивизм полагал определение добра вообще невозможным. Неопозитивизм объявил добро выражением эмоций человека, а экзистенциализм - целиком зависящим от личного замысла индивида1.
В советской литературе добро закономерно определялось с позиций марксистской этики как то, что общество (данный класс) считает нравственным, достойным подражания2. Наконец, именно в советской литературе все воззрения на добро зачастую делились на материалистические и идеалистические3.
В условиях обозначенной неопределенности воззрений на категорию добра проницательным представляется то, что в толковом словаре русского языка добро определяется как «все положительное, хорошее, полезное».
Добросовестность в общих положениях гражданского права
Важнейшее место в исследовании понятия добросовестности занимает анализ случаев его законодательного использования. Представляется логичным начать такой анализ с общих положений, имеющих значение для всего массива гражданско-правового регулирования, как-то: институтов аналогии права и злоупотребления правом, а также презумпции добросовестности участников гражданских правоотношений.
Институт аналогии права получил закрепление в п. 2 ст. 6 ГК РФ, согласно которому «при невозможности использования'аналогии закона права и обязанности сторон определяются исходя из общих начал и смысла гражданского законодательства (аналогия права) и требований добросовестности, разумности и справедливости». Важность рассмотрения данного института в рамках настоящей работы обуславливается следующим.
Во-первых, несмотря на то, что аналогия права рассчитана на чрезвычайно редкое применение, дозволительный характер гражданско-правового регулирования не позволяет такие случаи исключать. Как пишет Н. П. Асла-нян, «писаное право всегда пробельно, оно не в состоянии предвосхитить жизнь, дать решение для всех возможных в будущем правовых ситуаций»1. Во-вторых, упоминание в этой области понятия добросовестности позволяет лучше уяснить его роль и значение в рамках всего массива гражданского права.
Вопрос о толковании понятия добросовестности в рассматриваемом институте в науке не решен. Одни ученые, не раскрывая его содержания, ограничиваются: указанием на наличие такого требования1, другие только перечисляют статьи FK РФ; использующие данное понятием Вто же время можно встретить такие утверждения: «Указанные критерии применяются' чаще в негативном, чем в позитивном смысле. Имеется- в виду, что найденное исходя из начал и смысла' гражданского законодательства решение не: должно по-своему характеру быть «недобросовестным»:, «неразумным» или «несправед-ливым»» . Таким образом, требованиям добросовестности, разумности и справедливости придается своего рода субсидиарный; характер.
Принимая; во внимание прямое указание закона на возможность.определения правш обязанностей сторон исходя из требований добросовестности, разумности и справедливости, мы полагаем, чтоих применение будет носить самостоятельный, равнозначный: с другими критериями характер. С учетом предназначенности дляїрегулирования? общественных, отношений добросовестность в.данном случае должна; толковаться, как объективное понятие, как совокупность.достойных, принятых в обществе правил поведения, не доросших по своей.силе доисточниковправа.
Єтоит отметить,.что такойсмысл доброй? совести полно отражаетпонятие добропорядочности, обладающее аналогичным значением как в общеупотребительном* виде, так; ив современном гражданском^ законодательстве (в первую- очередь, в, Федеральном законе: РФ «Озащитеконкуренции»); Более подробная аргументация будет дана нами при формулировании единой концепции доброй совести, однако далее входе работы мы будем использовать понятия добросовестность в объективном смысле и добропорядочность как синонимы.
Общепризнанно, что наиболее эффективны те законы, которые соответствуют существующим в обществе устоям. Таким образом, конструируя нормы права, законодатель не может не впитывать требований добросовестности, не закреплять как правомерное сложившееся, принятое в обществе и поощряемое поведение. Определяя права и обязанности сторон при наличии-пробелов,в праве, суд фактически действует аналогично предписанию ст. 1 Швейцарского кодекса «на основании такого правила, которое он, судья, установил бы, если бы был законодателем»1 и- также не может не поощрять добросовестность. Следовательно, указание на требование добросовестности как источник для конструирования судьей правил поведения свидетельствует его важности для создания предписаний законодателем, о пронизанности этой идеей всей материи гражданского права.
Роль понятия добросовестности в механизме-гражданско-правового регулирования может быть уяснена также из буквального- толкования ст. 6 ГК РФ, согласно которому требования добросовестности, разумности-и справедливости не относятся к общим началам и смыслу гражданского законодательства. При этом необходимо заметить, что в теории аналогия права традиционно основывается на правовых принципах2.
В ст. 6 FK РФ законодатель упоминает понятие «начала», которое, по нашему мнению, отсылает к ст. 1 ГК РФ, закрепляющей основные начала гражданского законодательства и являющейся признанным источником принципов, получивших самостоятельное закрепление в норме права. Используется также понятие «смысл гражданского законодательства», которое, по нашему мнению, должно означать совокупность идей, выводимых из текстов* гражданских законов, но не достигших кристаллизации принципов.
Употребление в этом ряду требований добросовестности, разумности и справедливости свидетельствует о том, что законодатель оценил их как важные и необходимые для регулирования любой возможной ситуации, еще не получившей отражения в нормах права.
В сочетании с широким использованием в тексте гражданских законов понятия добросовестности указанная статья дает основания полагать, что добросовестность также может быть отнесена к принципам гражданского права, но особого рода. Она не закреплена в отдельной норме, поэтому не может иметь самостоятельного значения и применяется только в тех случаях, когда закон связывает с ней определенные последствия. Тем не менее, пронизывая гражданское законодательство, она достигает достаточной для принципа кристаллизации.
Добросовестность как обозначение института фактической ошибки
Последовательное рассмотрение вопросов об эволюции понятия добросовестности, его особенностях в правовых системах зарубежных стран, международном праве и положениях российского гражданского законодательства служит в настоящей работе наиболее важной цели - уяснению современного значения понятия добросовестности в российском гражданском праве. По этой причине данная глава будет носить максимально обобщающий характер. В ее рамках мы попытаемся объединить в единую согласованную концепцию все отдельные черты исследуемого понятия, намеренно высвеченные нами при рассмотрении различных вопросов.
Как было показано на примере отдельных институтов и положений, понятие добросовестности в российском гражданском праве характеризуется многозначностью. В вещном праве (институтах виндикации, приобретатель-ной давности, переработки) оно используется в субъективном смысле; в институте аналогии права, как требование к руководителю юридического лица, как способ придания гибкости норме права — в объективном. Такая омонимия крайне негативно сказывается на четкости понимания и строгости применения исследуемого понятия. Более того, как отмечает Н. П. Асланян, одной из задач современной цивильной юриспруденции должен стать возврат к чистоте и точности терминологии1. Поэтому мы предлагаем, используя описанную нами общую идею правового опыта Нидерландов, разграничить указанные смыслы добросовестности, обозначив их различными терминами. Для доброй совести в субъективном смысле мы предлагаем сохранить термин «добросовестность» по следующим причинам. Во-первых, этимологический анализ показал, что смысл термина «совесть» в большинстве языков мира (греческом, французском, итальянском, английском, немецком, русском) указывает на его связь с понятием «знание». Более того, известное римское обозначение «bona fide» буквально также переводится как «добрая вера». Во-вторых, философский анализ показал, что категория «совесть» как субъективное осознание добра и категория «добро» как «все положительное, хорошее, полезное» сообщают понятию добросовестности значение «чистой совести», здоровой и обоснованно одобрившей поступок. Для обозначения доброй совести в объективном смысле мы предлагаем использовать не предложенные ГК Нидерландов «разумность и справедливость», а термин «добропорядочность». Анализ и аргументация последнего предложения будут проведены нами в следующем параграфе.
Понятие добросовестности в субъективном смысле обозначает институт фактической ошибки, а именно незнание тех или иных фактов, имеющих значение для правовой действительности: факта неуправомоченности отчуж-дателя в институте виндикации, факта нарушения чьих-либо прав в институтах приобретательной давности и переработки и т. д. Институт ошибки получил наибольшую разработку в науке уголовного права1 и служит возложению ответственности в соответствии с направленностью умысла. Как было показано на примере категории виновности, гражданское право придает существенно меньшее значение субъективной стороне поведения его участников, поэтому институт ошибки в российском гражданском праве также характеризуется рядом особенностей.
Во-первых, такая ошибка, как правило, должна быть не только истинной, но и обоснованной. Ее установление происходит при помощи двух стандартов, которые мы предлагаем называть не субъективным и объективным, как это имеет место в литературе1, а по аналогии с зарубежным законодательством - фактической и конструктивной осведомленностью.
С учетом специфики гражданско-правового регулирования наличие таких стандартов позволяет предоставлять защиту исключительно заботливым и осмотрительным участникам оборота, являющимся основой любого общества, а потому представляющим собой социально ценное явление и заслуживающим определенной защиты.
Использование только критерия фактической осведомленности («знал») допускается в исключительных случаях и служит повышенной защите ошибающегося субъекта (например, в ст.'ст. 563, 580, 833, 1078, 1109 ГК РФ).
Мы соглашаемся с теми авторами, которые отмечают, что для обозначения конструктивного стандарта наиболее подходящей является формулировка «должен был знать» как максимально объективная и стандартизиро-ванная . Поэтому мы предлагаем заменить во всех случаях на обозначение «должен был знать» формулировки «мог знать» (например, в ст. ст. 303, 698 ГК РФ - по причине большой неопределенности) и «заведомо должен был знать» (например, в ст. ст. 72, 173, 174, 253, 1197, 1202 ГКРФ - по той, причине, что термин «заведомо» на практике не несет никакой юридической нагрузки).
