Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Становление категории «основы нравственности» в гражданском праве России 14
1. Нравственность в римском праве 14
2. Развитие нравственных норм в гражданском праве России 30
3.Закрепление норм нравственности в законодательствах иностранных государств 54
Глава II. Нравственно-правовые принципы гражданского права России 64
1. Нравственно-правовые принципы в системе принципов гражданского права: понятие и значение 64
2. Справедливость как принцип гражданского права 79
3. Разумность как принцип гражданского права 92
4. Добросовестность как принцип гражданского права 104
Глава III. Реализация нравственных норм в гражданском законодательстве России 115
1. Особенности реализации нравственно-правовых принципов гражданского права в гражданских правоотношениях 115
2. Реализация нравственно-правовых принципов в правоприменительной деятельности 126
3. Применение ст. 169 ГК РФ как особый способ реализации нравственных начал в гражданском законодательстве 152
Заключение 166
Список использованной литературы 174
- Развитие нравственных норм в гражданском праве России
- Нравственно-правовые принципы в системе принципов гражданского права: понятие и значение
- Добросовестность как принцип гражданского права
- Применение ст. 169 ГК РФ как особый способ реализации нравственных начал в гражданском законодательстве
Развитие нравственных норм в гражданском праве России
Дореволюционное законодательство
Возникновение Древнерусского государства сопровождалось формированием древнерусского права, исторически первым источником, которого были правовые обычаи - нормы обычаев доклассового общества, санкционированные возникающим государством. Среди них можно встретить кровную месть, принцип талиона - «равным за равное».
Можно сказать, что древнерусское право является своего рода связующим звеном между римским правом и современным гражданским правом. Ведь именно с принятием Русью христианства в 988году в ходе тесного общения с Византией происходит усвоение христианской культуры, а вместе с ней и рецепция права византийского, а через него и римского права.
Под влиянием византийского права уже в XI в. произошли серьезные изменения в семейно-брачном праве, появились нормы в праве, защищающие честь и достоинство личности и др.
Русская Правда составлялась на протяжении длительного времени (в XI-XII вв.), но отдельные ее статьи уходят в языческую старину. Русская Правда - первый свод законов Руси, которая вобрала в себя и обычное право, и право византийских источников, и законотворческую деятельность русских князей XI-XII вв.1
Среди преступлений против личности Русская Правда знает убийство, телесные повреждения, побои, оскорбления (преступления против чести).
Русская Правда упоминает также о договоре хранения (поклажи). Поклажа рассматривалась как дружеская услуга, была безвозмездной и не требовала формальностей при заключении договора.
Среди преступлений против личности, изложенных в Русской Правде, следует назвать убийство, телесные повреждения, побои, оскорбление действием. Княжеские уставы знают и состав оскорбления словом, где объектом преступления является преимущественно честь женщины.3
Основания признания сделки недействительной, подобные содержащимся ныне в статье 169 ГК РФ (противоречие цели сделки основам правопорядка и нравственности) и известные практически всем правопорядкам мира, были знакомы и русскому дореволюционному законодательству. Так, статья 1528, чЛ т. X Свода законов Российской империи4 (далее - СЗРИ) устанавливала, что цель договора «должна быть непротивна законам, благочинию и общественному порядку». «Непротивность благочинию», по разъяснению Правительствующего Сената, означала соответствие договора понятиям нравственности5.
Синайский, разъясняя ст. 1528, т. X, ч. 1, говорит: «под благочинием разумеются добрые нравы, короче — нравственность». Также он ссылается на ст. 2151 того же тома: «Компании, коих предмет представляется явно несбыточным или противен законам нравственности, доброй вере в торговле и общественному порядку,... вовсе к учреждению не допускаются».1
Недействительными признаются договоры, которые заключаются с намерением достижения таких целей, «достижение коих недопустимо ни в каком благоустроенном государств, целей безнравственных, явно противных общественному порядку и благочинию». «...Общее спокойствие, порядок, благочиние и нравственность суть такие же объекты его (государства) бдительности и охранения.. .»2
Таким образом, препятствием для силы договора является и его нравственная невозможность, когда соглашение противоречит нравственным порядкам. Так, например, Правительствующий Сенат признал, что «содействие к устройству брака за известную плату, как противное чистоте учения о брачном союзе, оскорбительное для его достоинства и могущее колебать нравственность и благочиние в семействах, не может быть предметом гражданского договора по точному смыслу 1528 и 1529 ст. т. X ч. I».3
Таким образом, для признания сделки недействительной по указанным основаниям, необходимо, чтобы сделка была совершена с определенной целью, а именно с целью, противной благочинию, общественному порядку и нравственности (добрым нравам).
Применение ст. 1528 и 15294 Свода законов имело основное значение в практике признания ничтожными сделок, совершенных несостоятельными кредиторами в отношении своих имений с целью избежать взыскания по долгам, а также сделок, совершенных с нарушением специального порядка отчуждения имений1.
Высокий уровень развития гражданско-правовой науки в дореволюционной России подтверждается фактом создания в 1905 г. такого фундаментального и всеобъемлющего кодифицированного акта гражданского законодательства, как Гражданское уложение. Интересно, что в данном акте содержались положения, закрепляющие охрану и защиту нравственных норм наряду с правовыми, т.е. на правовом уровне нашли свое отражение нравственно-правовые предписания, тем самым отмечается важная роль и значение охраны нравственного облика Российского государства.
Отметим, что практически неизменным осталось рассматриваемое основание недействительности и в проекте русского Гражданского уложения 1905 г.,2 ст. 94 которого устанавливала: «Недействительны сделки, противные закону, добрым нравам или общественному порядку».
В проекте русского Гражданского уложения 1905 года указывалось: «Вещи и деяния...могут быть предметом в изъявлении соизволения, исключая то, что запрещено законом или что оскорбляет благонравие»71.
Стоит отметить, что современное гражданское право в порядке преемственности содержит указание на добросовестность. Так, еще дореволюционному гражданскому законодательству была известна такая нравственно-правовая категория, как добросовестность. Впервые появление данного понятия в русском праве можно обнаружить в Русской Правде. Она содержала описание особой процедуры (свод) - отыскания своего имущества собственником, обнаружившим пропавшую у него вещь в руках у иного лица. Если владелец заявляет, что вещь куплена им на торгу, то отыскиваются предыдущие продавцы, вплоть до похитителя, который выплачивает также стоимость иных похищенных вместе с искомой вещей и штраф ("продажу"). Для подтверждения добросовестного приобретения привлекались свидетели или мытник, следивший за правильностью торговли (это позволяло избежать обвинения в краже). Однако в любом случае собственник, опознавший свою вещь, вправе изъять ее у владельца. Владелец краденого обязан отдать вещь без всякой компенсации. Однако если он затем обнаружит продавца, то вправе требовать от него стоимость изъятого.1
Наиболее подробные положения о применении данного принципа к договорным отношениям содержались в Проекте Гражданского уложения (в силу так и не вступил), по которому, в частности, "договорные отношения сторон должны покоиться на началах справедливости и добросовестности"; "договоры должны быть исполняемы по доброй совести" (ст. 62, по проекту 1913 г.-ст. 72 и 78) и т.д.2
«Владение признается добросовестным дотоле, пока не будет доказано, ,. что владельцу достоверно известна неправость его владения», гласит ст. 530 т. X, ч. 1 Свода законов; и затем добавляет: «Одно сомнение в законности владения не есть еще основание к признанию владельца недобросовестным».3
Итак, категория добросовестности была известна дореволюционному гражданскому праву: в вещном праве, где добросовестность субъекта влияла на объем ответственности незаконных владельцев и договорном праве, где требование добросовестности и справедливости были основными началами при осуществлении прав и исполнении обязанностей сторон договора.
Подводя итог вышеизложенному, отметим, что нормы нравственности в современном гражданском праве России не являются чем-то привнесенным извне, новым явлением, ранее не существовавшим и не закрепленным в праве. Подтверждением этому служит то положение, что в дореволюционном гражданском праве, во многом основывающемся на основных положениях римского права, иностранных правопорядках, важная роль отводилась охране нравственных основ (нравственность, добрые нравы, благочиние, благонравие) общества. Прежде всего, эта охрана заключалась в признании недействительными договоров, соглашений, преследующих цель, противную благочинию и нравственности, тем самым нравственность и благочиние признавались объектами особой защиты как на законодательном (правовом), так и государственном уровне.
Нравственно-правовые принципы в системе принципов гражданского права: понятие и значение
Нам не представляется возможным раскрыть содержание понятия «общественная мораль (добрые нравы)» в гражданском праве России без исследования нравственно-правовых принципов и их значения в регулировании гражданских правоотношений, поведения участников гражданского оборота. Как мы отмечали ранее, нравственный элемент пронизывает всю материю гражданского права. Полагаем, что нравственно-правовые начала присутствуют и в системе принципов гражданского права, а именно в нравственно-правовых принципах (справедливость, добросовестность, разумность и т.д.).
Выделение нравственно-правовых принципов как самостоятельных правовых категорий, является результатом пересмотра «прежних позиций по вопросу естественных, прирожденных, неотъемлемых прав человека»1.
Закрепление нравственных категорий в принципах права является новеллой в гражданском праве. Вследствие того, что принципы права являются нормативными обобщениями более высокого уровня в сравнении с другими нормами права, они являют собой «более гибкие и эластичные образования в позитивном праве»2. Именно поэтому принципы права представляются наиболее оптимальным вариантом введения и закрепления в позитивном законодательстве естественно-правовых категорий. При этом данные категории должны быть четко сформулированы с целью дальнейшего предотвращения их неоднозначного толкования.
Незнание нравственной природы права, его нравственной составляющей приводит к неэффективности функционирования всех элементов правовой системы, что, конечно же, не может не отразиться на развитии российского общества. Более того поведение участников общественных отношений и действующее гражданское законодательство подчас отступают от нравственно-правовых принципов вследствие отсутствия их четкого формулирования в гражданском праве. Поэтому необходимо развитие гражданского права в направлении повышения его моральности, укрепления его нравственных основ.
В гражданском праве исследуются в основном отдельно взятые нравственно-правовые принципы, — справедливости, добросовестности, разумности и гуманизма (Ю.В. Виниченко1, В.И. Емельянов2, Л.В. Волосатова3, С.А. Иванова4 и Т.В. Дроздова5 и др.). Также имеется исследование непосредственно нравственно-правовых принципов в гражданском праве России, их места и роли в системе принципов российского гражданского права (Д.Л. Кондратюк6). Вместе с тем, несмотря на наличие исследований в данной области, так и не сформулировано определение понятия «нравственно-правовые принципы».
Нравственно-правовые принципы, занимая особое место в системе гражданско-правовых принципов, являются важной составляющей всей системы принципов гражданского права. Они призваны способствовать взаимосвязи и взаимопроникновению права и нравственности, восполнению пробелов в нормативном регулировании гражданских правоотношений за счет введения в гражданский оборот оценочных категорий. Как указывает Д.Л. Кондратюк, «указанные принципы служат ориентиром в правотворческой и правоприменительной деятельности, обеспечивая тем самым нормальное развитие и функционирование всего механизма гражданско-правовой системы»1.
Далее она отмечает, что представление ученых-цивилистов о нравственно-правовых принципах, в основном, складывается на основе не юридических, а философских исследований, либо вовсе за счет уделения внимания публицистике2. Данный факт свидетельствует о том, что нет соответствующих научных разработок в этом направлении, которые должны раскрыть понятие и содержание нравственно-правовых принципов.
Исследование нравственно-правовых принципов предполагает научное уяснение самого понятия принципа.
В советской энциклопедии давалось следующее определение этого слова: «принцип (от латинского principium — начало, основа) — это основное, исходное положение какой-либо теории, учения, науки, мировоззрения, политической организации и т.д.3.
Теперь рассмотрим понятие принципов права, существующее в науке теории права в целом и гражданского права в частности. В юридической литературе также нет определенного понятия принципов права. В советской правовой литературе существовали различные определения понятия принципов права. Так, принципы права определяли как основные, руководящие положения, выражающие наиболее существенные черты права4; исходные идеи, составляющие основу права, выраженные в юридической форме и опосредующие общественные отношения5; исходные нормативные руководящие начала, выраженные в праве и характеризующие его содержание, его основы, закрепленные в нем закономерности общественной жизни6.
Резюмируя указанные дефиниции, можно заключить следующее: принципы права есть основополагающие идеи (исходные начала), выражающие сущность права и характеризующие его содержание. Можно сказать, что принципы права — это «душа права, его сердцевина». На основе принципов можно судить не только о самом праве в целом, его сути, но и о тенденциях его дальнейшего развития1.
В отечественной теории права существует следующие определения понятия принципов права: принципы права понимаются как руководящие идеи, характеризующие содержание права, его сущность и назначение в обществе2; основные, исходные начала, положения, идеи, выражающие сущность права как специфического социального регулятора3.
Мы придерживаемся наиболее распространенного подхода к определению понятия принципов, согласно которому принципы рассматриваются как руководящие идеи, пронизывающие право, определяющие общую направленность и наиболее существенные черты содержания правового регулирования4.
Вместе с тем, С.Г. Остроумов вообще полагал, что правовые принципы должны быть специфическим отражением закономерностей развития политической и правовой структуры общества5. Несомненно, принцип права должен соответствовать экономическим, социальным, политическим условиям развития государства, более того, ученые, формируя определенный принцип, должны учитывать условия, при которых данный принцип разрабатывается.
Вместе с тем большинство ученых сходится во взглядах определяя принципы права, прежде всего, как комплекс основополагающих идей6. В отличие от ряда ученых, Н.Н. Полянский принципы определяет как компоненты специфического преломления идей, выражения идей, нормы, содержащие наиболее общие положения1.
Мы полагаем целесообразным в дефиницию понятия принципа права включить также признак, который позволит четко разграничить понятие принципа права от других правовых идей и правосознания, правовой идеологии в целом. Отличительным признаком в данном случае будет выступать фиксирование принципов права в позитивном законодательстве, их отражение в нормах права. Как верно заметил С.С. Алексеев, "если принципы не выражены в содержании права, то они являются элементами правовой идеологии"2.
По определению В.И. Гоймана к принципам права относятся «общеобязательные исходные нормативно-юридические положения, отличающиеся универсальностью, общей значимостью, высшей императивностью, определяющие содержание правового регулирования и выступающие критерием правомерности поведения и деятельности участников регулируемых правом отношений»3.
Также принципы права определяют как нормативные руководящие начала, содержащие императивные требования и определяющие общую направленность правового регулирования общественных отношений (Карташов В.Н.)4. Дополняя данную дефиницию, ученый заключает, что принципы права представляют собой определенные фундаментальные (основные) идеи, сформулированные на основе научного и практического опыта. Причем определенные юридические идеи становятся принципами права только будучи непосредственно выраженными, закрепленными в нормативных правовых актах5.
Добросовестность как принцип гражданского права
В нашей повседневной жизни для оценки поведения человека мы часто используем понятие «добросовестный», которое согласно толковому словарю русского языка означает: «честно, старательно исполняющий свои обязанности, обязательства»1. Вместе с тем, данное понятие используется и в качестве юридического термина во многих гражданско-правовых актах, который характеризует поведение участников гражданских правоотношений как с положительной стороны (добросовестное), так и негативной (недобросовестное).
Несмотря на частое употребление указанного понятия, в гражданском законодательстве отсутствует общее легальное определение понятия добросовестности. О необходимости разработки критериев для определения данного понятия ученые-цивилисты говорят и по сей день. Однако многие из них полагают, что дать определение понятию добросовестности не представляется возможным. К примеру, по мнению В.В. Витрянского, «ни в Кодексе, ни в каком-либо ином федеральном законе определить какие-то подходы, параметры понятия добросовестности ... в принципе невозможно»2. По утверждению К.И. Скловского, добрая совесть, имеющая не всегда совпадающее значение и функции, не может быть исчерпывающим образом определена даже доктринально, а тем более, легально1.
Отметим, что категория добросовестности относится к так называемым оценочным понятиям, - речь о которых шла ранее, - отличительной особенностью которых является отсутствие их четкой законодательной конкретизации. Закон стремится к конкретно определенным понятиям, однако, сохраняет в нормах права понятия, без достаточного разъяснения и интерпретации их содержания2.
Абстрактность, неконкретизированность содержания таких понятий, дающая возможность учесть все местные условия, особенности конкретных ситуаций, социально-политическую обстановку, психологические особенности лиц, к которым применяется норма права, а также ряд моментов, не нашедших отражения в законе, делают оценочное понятие специфическим средством индивидуального регулирования3. С этим мнением вполне можно согласиться, т.к. к многообразным отношениям не всегда можно применить четкие и категоричные нормы права: они требуют индивидуального подхода.
Добросовестность, полагаем, как оценочное понятие в гражданском праве характеризует субъекта, а не его поведение, действия. К примеру, в ст.302 ГК РФ законодатель определил некоторые признаки понятия «добросовестный приобретатель»: им признается приобретатель, который «не знал и не должен был знать, что имущество приобретено у лица, которое не имело право его отчуждать». Опираясь на предложенные критерии оценочного понятия, судья в каждом конкретном случае будет решать вопрос о наличии или отсутствии добросовестности субъекта. Эти критерии необходимы также для того, чтобы не давать судье возможности широкого усмотрения при разрешении спора. При этом он не должен будет оценивать дело с позиции собственных моральных ценностей1.
Прежде чем раскрывать содержание понятия «добросовестность» в гражданском праве, необходимо дать определение добросовестности в обыденном понимании. Значение понятия «добросовестность» предполагает наличие у субъекта качества «доброй совести».
Хотелось бы начать с определения, что такое совесть. Определение словарей:
Словарь Ушакова: Совесть — внутренняя оценка, внутреннее сознание моральности своих поступков, чувство нравственной ответственности за своё поведение2.
Совесть, категория этики, характеризующая способность личности осуществлять нравственный самоконтроль, самостоятельно формулировать для себя нравственные обязанности, требовать от себя их выполнения и производить самооценку совершаемых поступков; одно из выражений нравственного самосознания личности3.
Исходя из этого, можно предположить, что понятие «добросовестность» в первую очередь выражает субъективную сторону поведения, характеризуя отношение лица к определенным действиям (заключению договора, приобретению имущества от несобственника).
Понятие «добросовестность» не есть продукт российской юридической науки. Данное понятие зародилось еще в римском частном праве: с появлением договоров «доброй совести» (obligations bonae fidei), которые содержали определение истинного намерения сторон или обычаев делового оборота. Однако римские источники права также не содержали определения понятия «bona fides». Анализ Дигестов Юстиниана позволяет заключить, что добросовестность обозначала, главным образом, отсутствие умысла со стороны активно управомоченной стороны (истца по спорам из обязательств) либо ответчика (при виндикации вещи)1. В пользу данного факта свидетельствует появление в римском праве классического периода такого процессуального средства защиты интересов ответчика, как exceptio doli generalis, т.е. возражения, которое в отличие от exceptio doli specialis не содержит в себе ссылки на dolus, имевший место при возникновении сделки. Здесь же указывается, что истец теперь, вчиняя иск, действует вопреки нормам aequi juris или вопреки bona fides2. Кроме того, учитывая, что к dolus римскими юристами была приравнена culpa lata (грубая небрежность), можно заключить, что добросовестность в римском праве - это, с одной стороны, субъективный элемент поведения участника гражданского оборота, характеризующийся отсутствием умысла либо грубой небрежности, а с другой, - некий общий, наряду со справедливостью, принцип частного права, позволявший римский юристам и преторам, применяя в конкретных ситуациях существующие в обществе представления о должном и недолжном, развивать и дополнять тем самым цивильное право3.
«Добросовестность» означает фактическую честность субъектов в их поведении.
В ГК РСФСР 1964г. Содержалось только понятие «добросовестный приобретатель» и «добросовестный владелец». Презумпция добросовестности и требование добросовестности при осуществлении определенных прав впервые были введены Основами Гражданского законодательства Союза ССР и республик от 31 мая 1991 г. С введением первой части ГК РФ использование понятия «добросовестность» расширилось - оно стало применяться не только в нормах, посвященных защите прав приобретателей, но и в иных нормах гражданского законодательства1.
Некоторые ученые оперируют понятием «требование добросовестности», а другие - «принцип добросовестности». Так, по мнению А.А. Чукреева, требование добросовестного осуществления гражданских прав и исполнения обязанностей является принципом гражданского права: это обязанность субъектов гражданских правоотношений при использовании своих прав, осуществления законных интересов, исполнении своих обязанностей проявлять должную заботливость о соблюдении прав и законных интересов других участников имущественного оборота. Следственно, недобросовестность - это отсутствие у субъектов гражданских правоотношений должной заботливости о соблюдении прав и законных интересов других участников имущественного оборота при использовании своих прав, осуществлении законных интересов, исполнении обязанностей2.
Термин «добросовестность» все чаще используется в нормах гражданского законодательства. Так, в первой части ПС РФ понятие «добросовестность» и производные от него слова можно обнаружить в следующих статьях: п.2 ст.6 («Применение гражданского законодательства по аналогии»), п.З ст. 10 («Пределы осуществления гражданских прав»), п.З ст. 53 («Органы юридического лица»), п.З ст. 157 («Сделки, совершенные под условием»), п. 1,3 ст.220 («Переработка»), п. 1 ст.234 («Приобретательная давность»), ст.302 («Истребование имущества от добросовестного приобретателя»), ст.303 («Расчеты при возврате имущества из незаконного владения»).
Применение ст. 169 ГК РФ как особый способ реализации нравственных начал в гражданском законодательстве
Несмотря на то, что гражданское право есть по преимуществу область диспозитивных норм, где физические и юридические лица по своему усмотрению реализуют принадлежащие им права, задача государства и в этой области нормативно-правового регулирования состоит не только в закреплении прав и свобод человека, в пассивном воздержании от вмешательства в границы свободы личности, но и в осуществлении активной законодательной, управленческой и судебной деятельности, направленной на содействие в практическом осуществлении человеком принадлежащих ему прав и свобод.
В этой связи обратимся к рассмотрению довольно дискуссионной и проблемной с точки зрения правоприменения ст. 169 ПС РФ.
Исследование и анализ ст. 169 ГК РФ, содержащей ссылку на нравственные нормы и предусматривающей за совершение сделки с целью, заведомо противной основам правопорядка и нравственности, гражданско-правовую ответственность в виде взыскания всего полученного по сделке и причитавшегося другой стороне в доход государства, позволит нам выявить особенности применения указанной статьи и проблемы, возникающие в процессе ее применения.
Судебно-арбитражная практика насчитывает большое количество дел по оспариванию сделки как недействительной, совершенной с целью, противной основам правопорядка и нравственности. Несмотря на богатую судебную практику, довольно часто возникают сложности с квалификацией судами сделок недействительными по ст. 169 ГК РФ. Указанные сложности обусловлены отсутствием сложившейся судебной практики по таким делам, сравнительно небольшим количеством удовлетворенных исков.
Так, по данным эксперта по налогам юридической компании "Пепеляев, Гольцблат и партнеры" В. Зарипова, в пользу государства арбитражные суды вынесли около десяти положительных решений по 169-й статье. Всего же с момента введения нового Гражданского кодекса в 1995 г. судами по 169-й статье рассмотрено примерно 800 дел.1
Уже при первом ознакомлении с текстом данной статьи возникают некоторые противоречия. Так, в заглавии ст. 169 ГК обозначена цель, «заведомо противная основам правопорядка и нравственности», а в тексте статьи говорится о цели, «заведомо противной основам правопорядка или нравственности». Таким образом, заглавие статьи говорит о едином составе недействительной сделки, а содержание текста указывает на наличие двух самостоятельных составов недействительных сделок: недействительная сделка, совершенная с целью, заведомо противной основам правопорядка, и недействительная сделка, совершенная с целью, заведомо противной основам нравственности.
Если подходить к рассмотрению данной статьи именно с этой позиции (выделяя «основы нравственности» как самостоятельный состав недействительных сделок), то получается, что совершение сделки, целью которой является посягательство на нравственные устои, влечет за собой последующую ее ничтожность с жесткими конфискационными санкциями в виде недопущения реституции и обращения всего полученного по сделке в бюджет государства. Вместе с тем, последствием сделок, не соответствующих требованиям законов (ст. 168 ГК РФ), является двусторонняя реституция.1 Получается, что за нарушение «основ нравственности» законодательством предусмотрены более карательные последствия, нежели за нарушение требований закона.
При этом разработчики Концепции осознанно подходят к решению данной проблемы, полагая, что положения закона относительно последствий сделок, совершенных с целью, противной основам правопорядка и нравственности (статья 169 ГК) требуют уточнения. В целях восполнения указанного пробела предлагается предусмотреть возможность применения общих последствий при недействительности указанных сделок (двусторонней реституции). Далее отмечают, что такое последствие, как изъятие в доход государства всего полученного по сделке, должно применяться как альтернативное последствие недействительности сделки лишь в ограниченном числе случаев, прежде всего, когда то или иное общественно неприемлемое имущественное деяние не получает адекватной санкции в уголовном или административном праве. Таким образом, предлагается ограничить сферу применения санкции конфискационного характера, а в будущем, полагаем, и вовсе исключить указанную санкцию из данной статьи.
Как мы отмечали ранее, истоки данного основания недействительности сделок уходят далеко в прошлое. Прообразом этой конфискационной статьи являлись нормы, закрепленные еще в законодательстве советского периода. Полагаем, что законодатель, устанавливая такие жесткие санкции, руководствовался нормами, закрепленными гражданским законодательством, где ст. 30 ГК РСФСР 1922 года, предусматривала недействительность сделки, совершенной с целью противной закону или в обход закона, либо направленной к явному ущербу для государства. При этом последствием таких сделок было признание их недействительными с изъятием всего исполненного по сделке в доход государства как неосновательное обогащение (ст. 147 ГК РСФСР). При этом суд, применяя последствия недействительности сделки по указанной статье, указывал, что взыскание в доход государства может иметь место тогда, когда «сделка заключена в результате злонамеренного соглашения сторон, направленного к личному обогащению и явному ущербу для государства».1 Таким образом, судебно-арбитражная практика были склонны к ограничительному толкованию ст. 147 ГК РСФСР в зависимости от усмотрения судьи.
Ст. 49 ГК РСФСР 1964 года недействительность сделки, совершенной с целью противной интересам государства и общества предусматривала те же последствия - взыскание всего полученного по сделке в доход государства.
Так, Ф.С. Хейфец в целях смягчения жестких требований ее санкций, предлагал дополнить ст. 49 ГК РСФСР 1964 года: «в зависимости от конкретных обстоятельств дела в доход государства может быть взыскана только часть полученного по сделке или причитавшегося в возмещение полученного, либо его стоимость в деньгах». Далее автор отмечает, что «такое предложение позволило бы судам соизмерять имущественную ответственность с тяжестью нарушения, случайным или систематическим его характером, степенью вины, мотивами, побудившими совершить сделку и т.п.»2
Последствия в виде недопущения реституции и взыскания всего полученного (причитавшегося) по сделке в доход государства наступают при наличии умысла у обеих сторон и односторонняя реституция с одновременным взысканием в доход Российской Федерации полученного (причитавшегося) по сделке с одной из сторон - при наличии умысла лишь у одной из сторон такой сделки. При этом исходя из прямого указания статьи 169 ПС РФ, названные последствия недействительности сделки подлежат применению, если она исполнялась хотя бы одной из ее сторон. Соответствующие последствия суд вправе применить по собственной инициативе (пункт 2 статьи 166 ГК РФ).
Таким образом, конфискационные последствия наступают только при исполнении сделки и в объеме полученного либо причитающегося предоставления по сделке. В связи с чем Н.В. Васева определяет социально вредным именно исполнение противоправной сделки, а не само ее совершение.1
Так, в своем Определении от 08.06.2004 N 226-0 Конституционный Суд РФ отмечает, что квалифицирующим признаком антисоциальной сделки является ее цель, т.е. достижение такого результата, который не просто не отвечает закону или нормам морали, а противоречит - заведомо и очевидно для участников гражданского оборота - основам правопорядка и нравственности. При этом антисоциальность сделки выявляется в ходе судопроизводства с учетом всех фактических обстоятельств, характера допущенных сторонами нарушений и их последствий.2
Многочисленные дискуссии вызвало принятое ВАС РФ Постановление Пленума от 10 апреля 2008 г. N 22 "О некоторых вопросах практики рассмотрения споров, связанных с применением статьи 169 Гражданского кодекса Российской Федерации". Полагаем, основной целью данного разъяснения было ограничение компетенции налоговых органов, которыми и инициировалось большинство дел по ст. 169 ГК РФ в связи с уклонением ответчика от уплаты налогов.
