Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Общие вопросы последствий признания сделки недействительной 13
1. Реституция как универсальное правовое последствие признания сделки недействительной 13
2. Исторический и сравнительно-правовой аспект проблемы 27
3. Назначение реституции и ее место в системе близких категорий 41
Глава 2. Анализ действия реституции и основные направления ограничения ее применения 62
1. Случаи неприменения реституции 62
2. Виндикация и иные требования в случае применения реституции 82
3. Замена реституции требованием о взыскании неосновательного обогащения 106
4. Составы отдельных недействительных сделок и возможности по ограничению реституции 119
Глава 3. Недопущение реституции в связи с обращением исполненного в пользу государства 136
1. Общие вопросы квалификации норм, предусмотренных ст. 169 Гражданского кодекса Российской Федерации 136
2. Оценка санкций, предусмотренных статьей 169 ГК РФ, и их место в системе правового регулирования 156
Заключение 170
Список использованных правовых актов и
литературы 174
- Назначение реституции и ее место в системе близких категорий
- Виндикация и иные требования в случае применения реституции
- Замена реституции требованием о взыскании неосновательного обогащения
- Оценка санкций, предусмотренных статьей 169 ГК РФ, и их место в системе правового регулирования
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Договоры (сделки) являются основной формой организации экономического оборота и в этой связи их стабильность, а также вопросы ожидаемого эффекта, вне сомнений заслуживают самого пристального внимания.
Законодатель предусмотрел, что сделка может быть признана недействительной (ст. 166 Гражданского кодекса Российской Федерации, далее - ГК РФ). Такие сделки не влекут юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с их недействительностью (п. 1 ст. 167 ГК РФ); основным и общим последствием недействительных сделок является возврат всего полученного каждой из сторон, а в случае невозможности возвратить в натуре, возмещение стоимости в деньгах (п. 2 ст. 168 ГК РФ). Данные последствия обычно и именуют реституцией.
Таким образом, сделка аннулируется абсолютно; если действия по ней не производились, то исчезает правовое основание для их совершения, а если частично или полностью произведены, то в результате реституции стороны возвращаются в исходное положение, предшествовавшее сделке.
Подобное отношение к недействительной сделке в принципе логично, поскольку ex nihilo nihil fit - объявляя сделку недействительной, следует уничтожить всякие последствия.
Однако право должно опираться не только на логику, но и опыт, разум, необходимость учета интересов участников правоотношений. И с этих позиций реституция выглядит не всегда безупречно, ей присущи недостатки.
Так, законодатель предусмотрел возможность реституции вне системной связи с другими близкими правовыми средствами; например, не определено соотношение реституции со способами правовой защиты (ст. 12 ПС РФ), мерами гражданско-правовой ответственности (глава 25 ГК РФ), возмещением убытков как универсальной санкцией для всей сферы гражданского права (ст.ст. 15, 393 ГК РФ), кондикционными обязательствами (глава 60 ГК РФ) и т.д.
Возврат сторон сделки в положение, ей предшествующее, не учитывает действий и событий, происшедших с момента заключения и исполнения сделки, игнорирует фактическое правовое положение, права и обязанности как сторон сделки, так и третьих лиц.
Кроме того, содержание основной нормы (п. 2 ст. 167 ГК РФ), преду
сматривающей реституцию, не вполне раскрывает логику и направлен
ность самого нормативного предписания, есть существенные замечания по
редакции текста. „,.„ ' '--——— .
В конечном счете, применение правил о реституции на практике часто оказывается затруднительным или даже нецелесообразным.
С другой стороны, в практике арбитражных судов отмечается постоянный и существенный рост количества дел, связанных с признанием сделок недействительными и применением последствий недействительности ничтожных сделок1.
В этой связи анализ возможностей ограничения случаев применения реституции, а также изучение самого реституционного механизма в целях его правильного и обоснованного применения, следует признать актуальной и практически важной задачей. Уровень разработанности темы.
Вопросам недействительности сделок посвятили свои работы многие дореволюционные правоведы (К.Н. Анненков, М.М. Винавер, Ю.С. Гам-баров, А.А. Гольмстен, Д.Д. Гримм, И.А Покровский, Н.А Растеряев и др.), а также юристы советского периода и современные исследователи -М.М. Агарков, М.И. Брагинский, В.В. Витрянский, АА. Грось, К.И. Скловский, Д.О. Тузов, ВА. Рахмилович, В.А Тархов и др.
Однако на научно-квалификационном уровне в основном исследовались проблемы собственно недействительности сделок в целом (диссертации А.О. Ковалева, Н.А. Мамедкеримовой, И.В.Матвеева). Непосредственно вопросам реституции посвящено несколько диссертаций2, но в них анализируется реституция как таковая, вопросы ограничения ее применения в них не рассматриваются. Исследования Н.В. Васевой, Е.С. Кушне-рука, А.И. Муранова и Д.А. Узойкина ориентированы на изучение исключительно составов сделок пост. 169ГК РФ3.
1 См.: Витрянский В.В. Недействительность сделок в арбитражно-судебной практи
ке// Гражданский кодекс России. Проблемы. Теория. Практика. М.: Международный
центр финансово-экономического развития, 1998. С. 131. По некоторым данным тен
денция роста составляет не менее 15 процентов в год, см., например: О работе феде
ральных судов общей юрисдикции и мировых судей в 2001 году// Российская юстиция.
№8; Работа арбитражных судов Российской Федерации// Российская юстиция.
№ 4.
2 См.: Кулматов T.U1. Недействительные сделки по гражданскому праву и деятель
ность органов внутренних дел по их пресечению: Дис... канд. юрид. наук. М, 1996;
Тузов Д.О. Реституция в гражданском праве: Дис.канд. юрид. наук. Томск, 1999;
См.: Васева Н.В. Антисоциальные сделки по советскому гражданскому праву: Дис.канд. юрид. наук. Свердловск, 1978; Кушнерук КС. Недействительность сделок по ст. 169 Гражданского кодекса РФ: составы недействительных сделок и их правовые последствия: Дис. ...канд. юрид. наук. Волгоград, 2002; Мурате А.И. Проблема "обхода закона" в материальном и коллизионном праве: Дис... канд. юрид. наук. М, 1999; УзойкинД.А. Сделки с валютными ценностями и проблемы их недействительности: Дис... канд. юрид. наук. М: 2002.
Поэтому нельзя сказать, что в отечественной цивилистике проблемы реституции и ограничения ее применения исследованы в достаточной степени.
Объект и предмет исследования. Объект исследования составляют
общественные отношения, возникающие в случае признания сделки недействительной, а также те отношения, которые вызваны применением специальных последствий недействительности сделки (ст.ст. 167-169 и др. ГК РФ). Предмет исследования - система норм права, направленных на урегулирования отношений в связи с применением специальных последствий недействительности сделки, цивилистическая доктрина и материалы судебной практики.
Методология исследования. В работе использовались как общенаучные (диалектического развития, восхождения от частного к общему и др.), так и частноправовые методы и приемы исследования. Так, при оценке природы и места реституции в системе правового регулирования применялись методы формально-логического и функционального анализа, при изучении генезиса реституции использовался историко-сравнительный метод, для исследования механизма действия реституции и его соотношения с близкими средствами правового воздействия применялся системный подход в сочетании с функционально-целевым методом и т.д.
Научная новизна работы. В диссертационном исследовании впервые на научно-квалификационном уровне предпринята попытка определить возможные ограничения по применению реституции как основного последствия признания сделки недействительной.
Полученные в результате исследования результаты позволяют сформулировать следующие основные положения, выносимые на защиту:
1. В современном российском гражданском праве реституция связана исключительно с недействительностью сделки, что не позволяет использовать реституционный механизм в других правовых ситуациях. С другой стороны, можно утверждать об универсальности реституций для всех видов недействительных сделок. Никакого принципиального различия в последствиях ничтожных и недействительных сделок действующий закон не предусматривает.
2. Исторический и сравнительно-правовой анализ позволяют рассматри
вать реституцию как экстраординарное публично-правовое средство, приро
да которого лежит за рамками обычного средства защиты гражданских прав.
Это значение реституции сохранилось и сегодня - реституция представляет
собою реакцию на факт нарушение правопорядка как такового, т.е. является
санкцией за нарушение объективного права с типичными последствиями в
виде ничтожности юридического эффекта совершенных действий.
3. Недействительные сделки явление неправомерное, но они не могут
быть отнесены к правонарушениям, поскольку при признании сделки недей-
ствительной не ставится задачей квалифицировать совершенное с субъективной стороны и применять какие-либо иные последствия помимо реституции.
4. Реституция является специальной санкцией, но не может быть определена как мера защиты гражданских прав и мера имущественной ответственности. Возможность использования ее для защиты конкретных субъективных прав может явиться результатом факультативного совпадения с основной функцией - реакцией на нарушение правопорядка, но исходно она не направлена на защиту прав. Отличие же реституции от мер ответственности заключается прежде всего в применении реституции вне зависимости от вины и без наступления определенных отрицательных имущественных последствий, характерных для гражданско-правовой ответственности. Следовательно, в акте признания сделки недействительной и применении реституции выражено лишь признание сделки не соответствующей нормам объективного права. Реституция не является вещно-правовым способом защиты и ее задачи не исчерпываются возвратом вещи одной из сторон сделки; комплекс иных правовых средств (мер ответственности, исков о неосновательном обогащении и т.п.) может быть применен только по итогам совершения действий, предусмотренных п. 2 ст. 167 ГК РФ.
В диссертации определен круг ситуаций, когда реституция не может применяться. В их числе, прежде всего, случаи, когда отсутствует си-наллагматический характер отношений (односторонние сделки, многосторонние договоры (с числом лиц три и более) и др.), ситуации, которые не могут быть определены как признание сделки недействительной (расторжение или иное прекращение договора, признание сделки незаключенной, возврат предварительно уплаченной суммы - ст. 487 ГК РФ и др.).
В целях сокращения сферы применения реституции вносится комплекс следующих предложений:
о необходимости считать, что всякая сделка считается недействительной только в силу решения суда, но "в силу решения суда" не означает "с момента решения";
всякий исполненный договор, заключенный с нарушением объективного права, если это не выражается в значительным ущемлении интересов государства (правопорядка), общества, интересов третьих лиц или сторон, следует признавать действительным с точки зрения возникших правовых последствий;
признание оспоримых сделок недействительными (как самостоятельный способ защиты гражданских прав) не должно влечь безусловного (автоматического) применения последствий в виде реституции, а сами основания недействительности должны быть установлены исключительно ГКРФ(п. 1 ст. 166 ГК РФ допускает иное толкование);
- суд не может применять по своей инициативе реституцию в рамках
иска о признании недействительной оспоримой сделки (такое право ему
предоставлено по смыслу п. 2 ст. 166 ГК РФ лишь в отношении ничтожных сделок);
суд не имеет права применять нормы статей 166-169 ГК РФ в случаях, когда в предмет иска не входило требование о признании сделки недействительной. Однако в случаях, когда суд выносит решение о признании сделки недействительной (как ничтожной, так и оспоримой), в его обязанности входит и определение правового состояния сторон спора в связи с реституцией (установление их конкретных прав и обязанностей).
в целом следовало бы вообще отказаться от всякого права суда на активные действия по аннулированию сделок, которые не могут быть квалифицированы по ст. 169 ГК РФ и не составляют угрозы самому государству;
истец по реституционному иску обязан доказать наличие нарушения субъективного гражданского права или охраняемого законом интереса.
Часть этих предложений может быть реализована путем изменения толкования соответствующих норм и переориентации практики, а часть требует законодательных изменений.
7. Поэтому было бы целесообразным ст. 66 ГК РФ изложить в следующей редакции:
" 1. Сделка может быть признана недействительной только по основаниям, установленным настоящим Кодексом. Сделки оспоримые считаются недействительными с момента, определенного судебным решением, сделки ничтожные - с момента совершения соответствующих действий.
2. Требование о признании сделки недействительной и применении последствий недействительности может быть предъявлено участниками сделки, а также лицами, специально поименованными законом.
Суд имеет право по своей инициативе применить последствия признания сделки недействительной в случаях, предусмотренных законом".
7. Предлагается п. 2 ст. 167 ГК РФ следует изложить в следующей
редакции с одновременным изменением нумерации (пунктов 2 и 3 на
пункты 3 и 4):
"2. При установлении противоречия совершенной оспоримой сделки нормам закона, суд или принимает решение о применении п. 3 настоящей статьи в случае существенного нарушения, либо о применении отдельных мер воздействия, установленных законом, или о нецелесообразности применения каких-либо мер имущественного воздействия".
8. Реституционный иск по ряду существенных критериев, подробно
рассматриваемых в диссертации, является самостоятельным требованием,
не совпадающим с виндикацией и кондикцией. Применение правил о по
следних при реституции по общему правилу возможно только субсидиар
но либо в случаях, специально предусмотренных законом (например, в
силу указания п. 2 ст. 1107 ГК РФ).
9. Допускаемая п. 2 ст. 167 ПС РФ "денежная реституция" лишена
реституционного характера и обычно сводится к обмену равновеликими
суммами денег. С учетом изложенного, а также в силу необходимости
признать право на денежную компенсацию при применении реституции
обязательственным правомочием, предлагается распространить на такие
ситуации нормы главы 60 ГК РФ, в том числе допустив право суда на про
изводства зачета денежных сумм. Поэтому предлагается редакцию п. 2 ст.
167 ГК РФ изменить на следующую:
"При недействительности сделки каждая из сторон обязана возвратить все полученное по сделке, а в случае невозможности возвратить все полученное в натуре, подлежат применению правила статей 1102-1109 настоящего Кодекса".
В силу всеобщности и универсальности нормы ст. 15 ГК РФ стороны имеют право на возмещение убытков в связи с реституцией, но оно может применяться только за пределами реституционного процесса и с учетом обычных требований к этому средству защиты, в том числе с учетом ст. 401 ГКРФ.
Анализируя составы отдельных недействительных сделок (предусмотренных ст. 168 ГК РФ, при банкротстве, в случае выхода представителя за пределы правомочий), внесены предложения по толкованию ряда положений закона, направленные на сохранение сделок действительными. В частности, предлагается исключить из ст. 168 ГК РФ указание на "иные нормативные правовые акты"; действующая редакция данной статьи позволяет критериями недействительности признавать содержание различных правовых актов, а не ГК РФ (см. п. 1 ст. 166 ГК РФ).
12. Сделки, предусмотренные частью первой ст. 169 ГК РФ, образу
ют самостоятельный состав ничтожных сделок, но основанием для приме
нения реституции к ним, во всех случаях должны быть нормы закона (если
даже цель сделки направлена против основ нравственности). Предусмот
ренные частями второй и третьей ст. 169 ГК РФ санкции следует оцени
вать как конфискационные меры, которые должны быть размещены толь
ко в специальном законодательстве и было бы правильным исключить их
из ГК РФ. Применение конфискации к одному или обоим участникам не
действительной сделки следует во всех случаях считать допустимым толь
ко при совершении активных действий по исполнению данной сделки.
Поскольку конфискация действует без учета прав третьих лиц на конфи
скуемое имущество, целесообразно предусмотреть приоритетную защиту
их конкретных субъективных прав.
13. Поэтому предлагается исключить из ст. 169 ГК РФ части вторую и
третью, а часть первую изложить в следующей редакции: "Сделка, испол
ненная с целью умышленного нарушения основ общественного порядка и
нравственности, определенных законом, ничтожна. Все переданное или под-
лежащее передаче по сделке от стороны, имеющей такой умысел, может быть взыскано по решению суда в доход Российской Федерации (ст. 243 настоящего кодекса). Конфискация не применяется, если на момент рассмотрения дела установлены притязания на данное имущество третьихлиц".
Что же касается судьбы имущества добросовестно действовавшей стороны, то она вполне понятна: если сделка ею не исполнена, то она и не подлежит исполнению в силу ничтожности соглашения, а если исполнена, то сохраняется право на истребование в силу норм гл. 60 ГК РФ.
Теоретическая и практическая значимость исследования заключается прежде всего в том, что совокупность сформулированных теоретических положений представляет собою новую и адекватную современным экономическим условиям систему оценки реституционного механизма в российском гражданском праве и полученные результаты могут быть использованы для дальнейших разработок в этом направлении. Предложения по совершенствованию законодательства могут быть использованы в нормотворческой деятельности, выводы по толкованию соответствующих норм - правоприменительной деятельности, а аналитический материал - в учебной и учебно-методической работе.
Апробация результатов исследования. Результаты исследования и диссертация в целом обсуждались на кафедре гражданского и трудового права Института права Самарской государственной экономической академии, использовались при выступлении соискателя на научных конференциях (в том числе - на научно-практической конференции "Проблемы правосубъектности: современные интерпретации" (Самара, 28.02.2003 г., на научно-практическом семинаре "Права человека: проблемы реализации" (Саратов, май 2002 г.) в рамках проекта Региональной общественной организации "Центр содействия проекту правовой реформы Саратовской области" "Юридический профессионализм и защита прав человека"), а также в учебном процессе в Институте права Самарской государственной экономической академии и в профессиональной деятельности юриста.
По теме диссертации опубликовано 9 научных работ.
Структура диссертации. Диссертация состоит Введения, трех глав, включающих девять параграфов, Заключения и Списка использованных нормативных правовых актов и литературы.
Назначение реституции и ее место в системе близких категорий
Для обеспечения точного, законного и обоснованного применения правил о недействительных сделках требуется ясное представление о связи таких сделок и последствий их признания их таковыми с близкими понятиями и категориями. Тем более это значимо с точки зрения поставленной задачи - выяснить возможность сужения сферы применения реституции либо замены реституционного механизма иными средствами воздействия.
Недействительная сделка и правонарушение. Вопрос об отнесении недействительных сделок к правонарушениям давно обсуждается в нашей литературе1, но единого отношения не выработано. В одних случаях (Б.Б. Черепахин) отмечалось, что недействительные сделки могут быть, а могут и не быть противоправными, другие авторы (Н.В. Рабинович) такие сделки признавали особого рода деликтами, большинство же высказывается в том смысле, что все недействительные сделки можно признать неправомерными действиями, однако именовать их именно правонарушениями следует дифференцированно, с учетом отдельных видов недействительных сделок.
Мы исходим из того, что неправомерное поведение и правонарушение не равнозначные понятия. Закон, доктринальные позиции, высказанные в литературе, судебная практика исходят из того, что именовать правонарушением можно и нужно то действие, которое имеет определенные элементы, в том числе включающее вину как самостоятельное условие2. Однако закон не требует для применения реституции установления вины, равно как и других элементов состава гражданского правонарушения. Он не требует также и выяснения причинно-следственной связи между совершенным действием и негативными его результатами, точно также не нет нужды отыскивать сам этот вредный результат (последний предполагается). Задача законодателя при реституции значительно проще -отреагировать на факт нарушения тех норм, которые оно установило для обеспечения желаемого правопорядка. Иначе говоря, перед нами санкция за нарушение объективного права с типичными последствиями в виде leges perfecte, т.е. ничтожностью цели действий . Всякий законодатель имеет интерес в реализации собственных предписаний, он может ошибаться в правильности формулировок, можно также обсуждать и целесообразность тех или иных диспозиций норм, но если соответствующие правила введены в действие, требуются усилия по безусловности их исполнения по страхом разрушения самого государства1. Одним из элементов сохранения установленного правового режима и является реституция; с одной стороны, она разрушает намерения, цели и действия сторон недействительной сделки, а, с другой, явно направлена на придание устойчивости социальным институтам в целом. Поэтому восприятие ее в рамках гражданско-правового регулирования как инородного явления представляется ошибочным, реституция логически оправдана самим фактом регулирования общественных отношений государством.
Применение реституции как таковой, вне прямой связи с интересами и правами конкретных субъектов, не исключает возможности применения иных средств, имеющих как карательный (например, мер гражданско-правовой или, скажем, уголовной ответственности), так и компенсационный характер, однако все это результат действия иных механизмов.
Мы установили, что основанием реституции является сам факт нарушения объективного права, при этом иной оценки и других критериев не требуется, норма п. 2 ст. 167 ГК РФ применяется не потому, что поведение сторон было упречным (субъективный акцент), а потому, что этим поведением нарушены предписания закона (объективный акцент). Иллюстрацией возможности существования действий неправомерных, но не являющихся правонарушением, может служить злоупотребление правом (ст. 10 ГК РФ). Само по себе обладанием правом, очевидно, правомерно; неправомерно такое его использование, которое приводит к нарушению права другого; оценка подобного поведения может проводиться на основе разных методов и применительно к различным целям, но не представляется возможным утверждать, что каким бы ни было осуществление права, оно в рамках поставленного вопроса не переходит в разряд правонарушения.
В последнее время в ряде статей на довольно обширном иллюстративном материале также отмечается различие между понятием «неправомерность действия» и «ничтожность сделки».
Среди сделок, нарушающих закон, но которые не могут рассматриваться в качестве правонарушений, часто называют и устные сделки, требующие письменной формы (в действующем ГК РФ это ст. 161); такие сделки явно не соответствуют закону, но «совершение сделки с нарушением установленной формы не является правонарушением» .
Виндикация и иные требования в случае применения реституции
Случаи, рассматриваемые в настоящем параграфе, характеризуют не сколько отказ от использования реституции, сколько ее дополнение иными правовыми средствами. В отличие от реституции, которая более всего должна быть воспринимаема как публично-правовая санкция, эти дополнительные (восполняющие) средства применяются лишь постольку, поскольку в результате признания сделки недействительной и применения ее последствий, участники сделки либо некоторые третьи лица обнаруживают ограничения или умаление своих прав.
Выбор средств защиты лицом, пострадавшим в результате заключения недействительной сделки, не так уж широк1; иски (заявление) о признании фактов, имеющих юридическое значение, на практике могут оказаться уместными лишь в плане подготовки правовой ситуации для будущего иска по существу. Ряд возможных исков бесперспективен (например, иск к неуправомоченному отчуждателю, которому истец-собственник передал вещь в титульное владение) в связи с невозможностью удовлетворительного решения ... Впрочем, нам видится не вполне удачным сам подход к анализу защиты прав в случае признания сделки недействительной через призму иска, который более тяготеет к процессуальным началам защиты . Неприемлем он и в связи со спецификой темы.
Поэтому в дальнейшем мы будем следовать типичным материально-правовым притязаниям сторон (требованиям), направленным на защиту прав в условиях, когда сделка уже было признана недействительной . Требования в таких случаях могут быть предъявлены различные, так как нет принципиального ограничения в выборе средств защиты1, но применительно к ситуации с недействительной сделкой изначально уместно поставить вопрос о судьбе переданного по сделке имущества, т.е. о его возврате путем или виндикации (ст. 302 ГК РФ), или кондикции (ст. ст. 1102-1109 ГК РФ). В силу особого значения обязательств из неосновательного обогащения для данной темы эти вопросы рассматриваются отдельно в следующем параграфе, в настоящем же параграфе анализируются вопросы виндикации, а также сопряженных требований.
Виндикационное требование. Довольно часто в случае признания сделки недействительной встает вопрос о применении виндикации. Но возможно ли использование данного средства в случае применения последствий недействительности сделки Здесь изначально следует обратить внимание на дискуссию о соотношении виндикации и реституции, итоги которой так и не подведены. Одна позиция представлена прежде всего в работах Д.О. Тузова. Он полагает, что реституционное требование (при сохранности самой вещи) как раз и выполняет функции виндикации, потребовать применения п. 2 ст. 167 ГК РФ - это обеспечить защиту интересов собственника при ничтожности сделки . В основе такого взгляда лежит придание особого значения сложному юридическому составу соответствующей сделки, где выделяется а) заключение договора, б) передача вещи, в) возмездность приобретения, г) добросовестность приобретателя, д) выбытие вещи из владения собственника по его воле и т.д. В результате делается вывод о том, что сам по себе договор (например, купли-продажи) непосредственно порождает лишь обязательственное правоотношение между продавцом и покупателем, поскольку «договор купли-продажи сам по себе не влечет перехода права собственности» , то обязательственная сделка по отчуждению вещи, совершенная неуправомоченным лицом, является действительной и порождает обязательство, если только договором не предусмотрена консенсуальная модель перехода права собственности; считать недействительной следует сделку передачи вещи, а не сделку обязательственную (договор). Приведенная цепочка рассуждений создает базу для следующего общего вывода - при продаже вещи неуправомоченным отчуждателем сохраняется возможность защиты интересов именно добросовестного приобретателя, так как при толковании договора недействительным приобретатель не может предъявить договорный иск к отчуждателю (договор недействителен), существенные проблемы возникают у него и при применении реституции, поскольку в силу явно синаллагматического характера реституции «добросовестный приобретатель в случае изъятия у него вещи не получит вообще никакой защиты, так как со своей стороны не сможет вернуть эту вещь неуправомоченному приобретателю»1. Итог - в указанных случаях требуется применение виндикации.
Данные соображения во многом логичны, заслуживают внимания, свидетельствуют о возможностях цивилистических подходов к защите экономических интересов, но в целом не могут быть приняты.
Другая позиция прослеживается в работах К.И. Скловского. Он исходит из того, что виндикация есть вещно-правовой способ защиты, тогда как реституция не может быть определена в таком качестве. Некоторое сходство, конечно, имеется , но оно не способно быть квалифицирующим обстоятельством. Указанный автор совершенно правильно ставит вопрос: почему применяется реституция Отвечая на этот вопрос, он пишет: «имущество, переданное по недействительной сделке, возвращается только потому, что сделка оказалась недействительной, а не потому, что одна из сторон сохранила на него право».
Замена реституции требованием о взыскании неосновательного обогащения
Ранее мы установили, что реституция создает лишь предпосылку для применения иных правовых средств, направленных на защиту конкретных прав и охраняемых интересов как участников сделки, так и иных лиц. В числе этих средств следует и требование из обязательства вследствие неосновательного обогащения.
Особенности требований в связи с неосновательным обогащением в последнее время привлекли пристальное внимание юристов2. При этом круг проблем, обсуждаемых авторами, примерно один и тот же - это возможность и последовательность применения различных средств защиты прав в ряде сложных, пограничных ситуаций, в том числе возникающих при признании сделки недействительной. Отмеченное обстоятельство, с одной стороны, подтверждает злободневность рассматриваемой темы, а, с другой, позволяет говорить о существенных расхождениях в представлениях о механизме применения средств защиты при недействительности сделки.
Кондикция не является реституцией. Каково соотношение реституции и кондикционного обязательства По мнению ряда исследователей, реституция - это лишь форма требования к сторонам, содержательно представленная именно кондикционным обязательством. Именно так рассматривает кондикцию, например, В.А. Белов, отмечающий, что норма п. 2 ст. 167 ГК РФ предусматривает возврат неосновательно полученного1. По существу на той же позиции находится и М.В. Телюкина: «передача исполнения по недействительной сделке рассматривается как неосновательное обогащение сторон, получивших исполнение. При передаче исполнения по ничтожной сделке правовых оснований не существовало изначально; при исполнении по оспоримой сделке правовые основания отпали в момент признания сделки недействительной судом ... Итак, общим последствием недействительности сделок является возврат неосновательно полученного каждой из сторон (двусторонняя реституция)» .
Однако кондикция - требование из обязательства о возврате неосновательного обогащения (п. 1 ст. 1002 ГК РФ) - характеризуется рядом специфических черт, которые не позволяют усматривать в реституционном механизме собственно кондикции. Здесь достаточно обратить внимание на особенности субъектного состава: для возникновения таких обязательств требуется два лица, одно из которых (приобретатель) приобрело или сберегло имущество, а второе (потерпевший) лишилось его . Кроме того, основанием для применения кондикции является неосновательное обогащение «независимо от действий сопричастных к нему лиц и их воли» , тогда как результатом недействительности сделки часто выступают активные противоправные действия определенной стороны (например, при обмане, угрозе, насилии и т.п.). Бесспорно, недействительность сделок по внешним параметрам может и не быть связана с субъективной виновностью, но всегда есть некая причина, которая должна быть выяснена для правильной квалификации сделки как недействительной. Именно поэтому перечень случаев, когда сделка признается недействительной, ограничен, тогда как нет никакого перечня оснований для применения иска о неосновательном обогащении.
Наконец, масштаб применения кондикций несравненно шине; если реституция подлежит применению только для случаев недействительности сделки, то возможность применения кондикций не зависит от возникшей правовой ситуации (это универсальное средство). Еще одним обстоятельством, отличающим реституцию от кондикционного обязательства, является обязательное установление в первом случае факта нарушения субъективного права, тогда как во втором этот вопрос может выясняться только по итогам признания сделки недействительной и применения реституционного механизма.
Признавая необычайное сходство кондикций и реституции мы все же должно зафиксировать их различие, а совпадение категорий лишь в частных случаях как раз и подтверждает принципиальное отличие.
Субсидиарный характер кондикционного требования. Что же касается содержания статьи ПОЗ ГК РФ, то, допуская применение правил о кондикциях к требованиям о возврате исполненного по недействительной сделке, законодатель как раз и имел в виду, что нормы гл. 60 ГК РФ применяются по общему правилу субсидиарно1. Для сравнения можно обратиться к подп. 2 ст. 1103 ГК РФ, указывающему на возможности применения кондикций при истребовании имущества собственником из чужого незаконного владения. Совершенно понятно, что виндикационный иск является самостоятельным правовом средством защиты, что позволяет утверждать о применении иных средств помимо него лишь дополнительно, субсидиарно, в той части, в которой основное средство защиты (в данном случае - виндикация) не обеспечивает защиты отдельных правомочий. Например, в соответствии с п. 1 ст. 303 ГК РФ собственник при виндикации вправе требовать от недобросовестного владельца возврата или возмещения всех доходов, которые он извлек либо должен был извлечь за все время владения; но собственник также вправе ставить вопрос о неосновательном сбережении владельцем истребованной вещи имущества за счет собственника. Причем истребовать неосновательное сбережение можно как от недобросовестного, так и от добросовестного владельца. В таком случае возврат имущества как основная цель собственника обеспечивается виндикационным требованием, а с помощью кондикции удается решить вопрос о полном восстановлении прав путем возмещения неполученных доходов (ст. 1107 ГК РФ).
Оценка санкций, предусмотренных статьей 169 ГК РФ, и их место в системе правового регулирования
Изложенные выше соображения позволили лишь определить состав сделок по ст. 169 ГК РФ, но не отвечают на вопрос о связи данной статьи с прочими составами недействительных сделок, а также о существе предусмотренных в ней санкций.
Сделки по ст. 169 ГК РФ в соотношении с другими недействительными сделками. Предусматривает ли ст. 169 ГК РФ особый вид сделок, не совпадающий с прочими Скоординированы ли эти сделки с общими положениями о недействительности сделки (ст. 166-167 ГК РФ), а также с частными случаями недействительности (статьи, следующие за 169 ГК РФ) По мнению В.А. Тархова, «...по ст. 169 могут квалифицироваться не любые нарушения, а отличающиеся от подпадающих под действие ст. 168. По ст. 169 должны квалифицироваться сделки, умышленно нарушающие существенно важные интересы государства, основы правопорядка» . Тем самым фактически признается, что все отличие состоит в особой цели и наличии умысла.
Анализ содержания ст. 169 ГК РФ в сопоставлении с прочими правилами позволяет утверждать, что норма п. 1 ст. 169 ГК РФ действительно не имеет каких-либо новых правил помимо диспозиции все ее своеобразие исчерпывается особыми требованиями к цели действий участника (участников); объявляемое в ней последствие ничтожности сделки содержательно ничем не отличается от общего правила (ст. 166 ГК РФ). Поэтому легко предположить, что с данной нормой существуют координационные связи всех (любых) составов ничтожных сделок1, способные каждую ничтожную сделку (например, предусмотренную п. 1 ст. 172 ГК РФ) оценивать и с позиций п. 1 ст. 169 ГК РФ. Но с учетом ранее сделанного вывода об отсутствии особых последствий (непосредственно в п. 1 ст. 169 ГК РФ) такого рода связи особого смысла не имеют: все сводится к простому признанию ничтожности сделки.
Что же касается квалификационного аспекта, то специфика диспозиции позволяет усматривать в норме п. 1 ст. 169 ГК РФ самостоятельный состав и это означает, что одна и та же сделка может быть квалифицирована как по одной из указанных ГК РФ статей, так и по п. 1 ст. 169 ГК РФ.
Таким образом, возможны сделки с целью, «заведомо противной основам правопорядка или нравственности», но без последствий частей 2 и 3 ст. 169 ГК РФ. Этот вывод опирается на квалификацию объективной стороны состава - установление указанной цели само по себе не влечет взыскания в доход государства, поскольку требуется и совершение действий, исполнение сделки; и если исполнения не было, то сделка просто признается ничтожной. Возможность сделать такой же вывод с опорой исключительно на усмотрение суда отсутствует, так как применение частей 2-3 ст. 169 ГК РФ предусмотрено императивной нормой; суд обязан применить данные последствия.
И вряд ли можно согласиться с В.А. Тарховым в вопросе о соотношении сделок по п. 1 ст. 169 ГК РФ и сделок, предусмотренных с ст. 168 ГК РФ. Сделки противозаконные (ст. 168 ГК РФ) имеют отличие от сделок антисоциальных не только по направленности цели, но еще по двум признакам. Во-первых, если сделки по ст. 168 ГК РФ иногда могут быть законом определены как оспоримые (это прямо указано в тексте статьи), то сделки по п. 1 ст. 169 ГК РФ всегда ничтожны без каких-либо вариантов. Во-вторых, не совпадает объем норм, привлекаемых для оценки с совершенными действиями (например, для квалификации по ст. 169 ГК РФ не могут учитываться требования подзаконных актов); в конечном счете, при сохранении возможности совпадения, отдельные сделки могут быть квалифицированы исключительно по ст. 168, а некоторые - только по п. 1 ст. 169ГКРФ.
Поскольку реституция (последствия по п. 2 ст. 167 ГК РФ) является общим правилом для всех недействительных сделок, она может быть применена и к антисоциальным сделкам. При этом вряд ли требуется отыскивать дополнительный дефект сделки, который бы позволял ее квалифицировать и по какой-либо другой статье ГК РФ.
Нет необходимости ссылаться на специальные составы (статьи) и при применении последствий, указанных в частях 2-3 ст. 169 ГК РФ. Исключение составляют случаи, когда признаки рассматриваемой сделки специально предусмотрены законодателем в прочих статьях кодекса. Например, норма ст. 179 ГК РФ также предусматривает одностороннюю реституцию. Мы полагаем, что сделки, совершенные под влиянием обмана, насилия, угрозы, злонамеренного соглашения представителя одной стороны с другой, а также сделки кабальные есть частный случай сделок, указанных в ст. 169 ГК РФ, они не образуют самостоятельного состава для применения односторонней реституции. В подобных случаях квалификация должна проводиться и по ст. 169, и по ст. 179 ГК РФ.
