Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Общая характеристика недействительности внешнеэкономических сделок 13
1.1. Понятие и особенности правового режима внешнеэкономических сделок 13
1.2. Регулирование недействительности сделок: сравнительно-правовой подход 31
1.3. Функции и основания недействительности внешнеэкономических сделок 45
1.4. Соотношение правил о недействительности сделок и сверхимперативных норм 59
Глава 2. Унификация и коллизионное регулирование недействительности внешнеэкономических сделок 77
2.1. Вопросы недействительности сделок в международных договорах и lex mercatoria 77
2.2. Коллизионные вопросы оснований и последствий недействительности внешнеэкономических сделок 89
2.3. Выбор сторонами права, подлежащего применению при установлении действительности внешнеэкономической сделки 108
Глава 3. Применение национального права при признании внешнеэкономической сделки недействительной 123
3.1. Статут недействительности внешнеэкономической сделки 123
3.2. Защита прав и интересов добросовестного контрагента при недействительности внешнеэкономической сделки 142
3.3. Применение публично-правовых норм и возможности обращения к оговорке о публичном порядке 161
Заключение 188
Приложение 1 194
Приложение 2 195
Приложение 3 196
Приложение 4 197
Список использованных источников и литературы 202
- Понятие и особенности правового режима внешнеэкономических сделок
- Соотношение правил о недействительности сделок и сверхимперативных норм
- Выбор сторонами права, подлежащего применению при установлении действительности внешнеэкономической сделки
- Применение публично-правовых норм и возможности обращения к оговорке о публичном порядке
Введение к работе
Актуальность темы исследования. С обновлением гражданского законодательства, дополненного коллизионными нормами международного частного права, качественно изменились основы регламентации международных предпринимательских сделок. Однако, несмотря на это, практически нерешенными остаются проблемы определеїшя случаев действия и пределов применения норм отечествсшюго и иностранного права, устанавливающих требования к сделкам, осложненным иностранным элементом, а также последствия их несоблюдения (в том числе недействительность).
Теоретические исследования субинститута недействительности внешнеэкономических сделок несколько запаздывают относительно потребностей имущественного оборота, его законодательного и правоприменительного обеспечения. Ряд проблемных аспектов порочности трансграничных сделок остается в числе открытых для обсуждения вопросов. Это вызвано тем, что основные усилия доктрины международного частного права в этой сфере направлены на формально-логический анализ положений действующего коллизионного законодательства, норм международных договоров и практики их применения. В цивилистике же вопросы недействительности сделок анализируются с общетеоретических позиций без учета особенностей внешнеэкономических договоров.
Недостаточная законодательная регламентация и отсутствие сформировавшегося учеши о недействительности внешнеэкономических сделок порождают противоречия при правоприменении. Изучение практики государственных и третейских судов дает основания заключить, что не выработано четких и безупречных критериев выбора правовых норм одного из коллидирующих правопорядков при решении споров, связанных с признанием сделок недействительными. В итоге - результаты обращения участников оборота к данному способу защиты не отличаются единообразием и предсказуемостью. Осложняет ситуацию и то, что имеющиеся в национальном законодательстве различия в регулировании вопросов действительности иногда используются недобросовестной стороной для уклонения от исполнения обязательств. В этих случаях не всегда получают защиту интересы добросовестного коїгграгента.
Разработка обозначенной проблемы актуализируется также интенсивностью публично-правового регулирования внешнеэкономической деятельности. Это ставит задачу поиска баланса частных и публичных интересов в условиях, когда недействи-
тельность сделок становится важнейшим средством обеспечения автономии воли, зашиты интересов отдельных лиц, общества и государства (безопасности, суверенитета), а порой и признаваемых мировым сообществом ценностей.
В силу указанных причин исследование недействительности внешнеэкономических сделок через призму особенностей их коллизионно-правового и материально-правового регулирования является своевременным. От всестороннего осмысления и научного решения этих вопросов зависит выбор путей совершенствования гражданского законодательства, коллизионных норм международного частного права, а также эффективность практики реализации нормативных предписаний, защиты рштере-сов лиц, осуществляющих международную предпршшмательскую деятельность.
Степень научной разработанности. В отличие от фундаментальных исследований, посвященных недействительности сделок, связанных лишь с одним правопорядком, проблемы недействительности внешнеэкономических сделок изучаются в отечественной доктрине фрагментарно. В российской науке международного частного права отдельные аспекты этой темы получили отражение в работах М.П. Бардиной, В.А. Бублика, А.Н. Жильцова, И.С. Зыкина, В.А. Канашевского, В.В. Кудашкина, Л.А. Лунца, М.Г. Розенберга, В.Л. Толстых. Между тем, отчасти в стороне остаются проблемы механизма трансграничного действия отечественных и иностранных норм, закрепляющих требоваїшя к внешнеэкономическим сделкам как к особому правовому явлению. Спорными являются вопросы о правовой природе норм о недействительности сделок и возможности обращения к оговорке о публичном порядке, о допустимости признания внешнеэкономической сделки недействительной по нормам международных договоров и иностранного публичного права. Нуждаются в корректировке правила, направленные на сохранение дейсгвителыюсти сделок и защиту имущественных интересов добросовестных контрагентов.
Объектом исследования выступают общественные отношения, возникающие при признании внешнеэкономических сделок недействительными, закономерности и перспективы развития субинститута недействительности сделок.
Предметом исследования являются достижения науки гражданского и международного частного права, действующие нормы международных конвенций, внутригосударственных правовых актов, правопримешггельшя практика по проблемам признания внешнеэкономических сделок не действ ителывыми.
Цель исследования - выработать теоретически обоснованную и практически ориентированную концепцию коллизионно-правового и материально-правового регулирования оснований и последствий недействительности внешнеэкономических договоров безотносительно их типологии.
Достижение поставленной цели предопределило круг следующих задач:
установить и теоретически обосновать особенности признания внешнеэкономических сделок недействительными исходя из их правового режима, раскрыть назначение этого средства правового регулирования отношешій через характеристику его функций;
обозначить возможные направления уішфикации в часги признания внешнеэкономических сделок недействительными;
обосновать механизм выбора применимого для регулирования оснований и последствий недействительности внешнеэкономических договоров права;
определить пределы действия автономии воли сторон в том, что касается недействительности внешнеэкономических сделок;
дать научную характеристику отдельных видов недействительных внешнеэкономических сделок с точки зрения применимого права;
исследовать наиболее значимые для правоприменительной практики аспекты признания внешнеэкономических сделок недействительными и определить направления защиты добросовестных участников отношений;
выявить возможности применения публично-правовых норм и оговорки о публичном порядке при признании внешнеэкономических сделок недействительными;
сформулировать предложения, направленные на совершенствовашю законодательства и правоприменительной практики.
Методологическую основу диссертационного исследования составляют общенаучные и частнонаучные методы познания: диалектический, дедукции, индукции, анализа, синтеза, логический, историко-правовой, формально-юридический, сравнительно-правовой.
В качестве теоретической основы исследования выступили труды ученых по международному частному праву, таких как Л. П. Ануфриева, М.П. Бардина, А.П. Белов, М.М. Богуславский, В.А. Бублик, Г.К. Дмитриева, А.Н. Жильцов, В.П. Звеков, И.С. Зыкин, Е.В. Кабатова, В.А. Кадашевский, В.В. Кудашкин, Л.А. Лунц, А.Н. Макаров, Н.И. Марышева, А.И. Муранов, В.М. Мусин, Т.Н. Нешатаева, В.Л. Толстых, М.Г. Розенберг, А.А. Рубанов, Г.Ю. Федосеева, P.M. Ходыкин и других.
При подготовке диссертации автор обращался к исследованиям по теории права и гражданскому праву М.М. Агаркова, С.С. Алексеева, B.C. Белых, М.И. Брагинского, С.Н. Братуся, В.В. Витрянского, Ю.П. Егорова, Д.М. Генкина, В.П. Грибанова, Т.П. Илларионовой, О.С. Иоффе, В.Б. Исакова, В.М. Корельского, О.А. Красавчикова, О.А. Кузнецовой, Д.И. Мейера, И.Б. Новицкого, В.Д. Перевалова, И.С. Перетерского,
И.А. Покровского, Н.В. Рабинович, М.А. Рожковой, В.А. Рясенцева, О.Н. Садикова, В.И. Синайского, Е.А. Суханова, ДО. Тузова, P.O. Халфиной, Ф.С. Хейфеца, В.П. Шахматова, В.Ф. Яковлева и иных.
Диссертантом использовались достижения иностранной науки, представленные работами Т. Ариидзуми, Т. Бендеевского, С. Вагацума, М. Вольфа, Е. Годэмэ, Ф. Гюнцеля, Д.Х. Дандэса, С. Жамена, М. Иссада, X. Кётца, М. Клайва, X. Коха, Р. Крэнстош, О. Ландо, У. Магнуса, П. Майера, Р. Мозера, А. Мэйса, К. Осакве, П. Найя, П. Норта, Л. Раапе, К. Райтмана, Р. Саватье, Ф.К. Савиньи, Е.А. Фарнсворта, К. Цвайгерта, Дж. Чешира, X. Шака, П. Шлехтрима, К. Шмштгоффа, К. Шуриха, В.Ф. Эбке и других.
Нормативную основу диссертационного исследования составили многосторонние и двусторонние международные договоры, российское и иностранное законодательство в области гражданского и международного частного права, обычаи международного коммерческого оборота. Эмпирическую основу диссертации образуют материалы правоприменительной судебной и арбитражной практики.
Научная новизна исследования. Диссертация с точки зрения научной новизны является одним из первых системных исследований недействительности внешнеэкономических сделок как особого способа защиты международного и национального гражданского оборота, прав их участников. В диссертации на основании закономерностей режима внешнеэкономических сделок, сочетании материально-правового и коллизионно-правового методов регулирования разработана коїщепция регламентации недействительности, орнентировашіая на совершепствоваїше нормотворчества и правоприменительной практики.
Полученные в результате исследования выводы, обладающие научной новизной, представлены в виде положений, выносимых на защиту.
Нормы о недействительности сделок в международном коммерческом обороте выполняют двойственную частно-публичную функцию. Признание внешнеэкономической сделки недействительной выступает способом защиты гражданских прав и охраняемых законом интересов частных лиц - сторон сделки, а также третьих лиц, когда их интересы затрагиваются ее совершением. Одновременно признание правопорядком недействительности внешнеэкономической сделки является способом воздействия на частные отношения для защиты интернационального публичного порядка и интересов мирового сообщества, публичного порядка государств, общезначимых национальных интересов.
Диссертантом выявлены последовательные этапы действий по установлению действительности/недействительности внешнеэкономической сделки. Первый
этап - определение применимых к конкретной сделке норм международных договоров и национального права, содержащейся в них совокупности предписаний и запретов, образующих регулятивный режим сделки. Следующий этап - сопоставление существующего факта (действия) с полученной режимной моделью и вьшвлеіше того, имеются ли пороки внешнеэкономической сделки. При их наличии охранительные последствия несоблюдения императивных норм определяются тем же правопорядком, в котором закреплены регулятивные нормы. Данный механизм позволяет учитывать наличие международно-правовой и национально-правовой, частноправовой и публично-правовой составляющих режима внешнеэкономической сделки и значение императивных норм в контексте устанавливающего их права.
Выбор применимого права для установления действительности/недействительности внешнеэкономической сделки надлежит производить исходя из обусловленности норм охранительных нормами регулятивными и недопустимости проецирования системных связей, существующих между нормами одного национального права, на иные правопорядки. Неоднородность регулятивной составляющей режима внешнеэкономической сделки, вызванная подчинением элементов состава различным правопорядкам в силу действия системы коллизионных норм, закономерно приводит к неоднородности охранительной составляющей. Для устранения существующего пробела регулирования предложена норма, которая может быть закреплена в ст. 1208-1 ГК РФ. Разработанная редакция нормы ориентирует на применение права, которое регулировало бы договорное отношение, элементы его состава при условии действительности сделки, приводящей к его возникновению.
Соискателем уточнена классификация предусматриваемых в национальном праве условий действительности и оснований недействительности внешнеэкономической сделки. Выделены общие условия действительности, с которыми связывается существование внешнеэкономической сделки как гражданско-правовой сделки; специальные условия исключительного характера, действующие только в отношении внешнеэкономических сделок в целом или внешнеэкономических сделок определенного типа; специальные условия неисключительного характера, которые вводятся в отношении «внутренних» гражданско-правовых сделок определенного типа. На основе телеологического подхода регулятивные и охранительные нормы института сделок соискателем разделены на направлеїшьіе преимущественно на защиту: а) частных прав и законных интересов сторон сделки; б) частных прав и законных интересов не-сторон сделки (отдельных третьих лиц или их групп); в) публичных, общезначимых шггересов. Значение предложенной классификации состоит в том, что этими
критериями определяется правовая природа норм института сделок в качестве «обычных» императивных или сверхимперативных в смысле ст. 1192 ГК РФ.
Большую часть охранительных норм российского законодательства, которые закрепляют основаїгия недействительности сделок, невозможно отнести к категории сверхимперативных. Качеством сверхимперативных норм обладают нормы российского права, устанавливающие специальные условия действительности исключительного характера и последствия их несоблюдения, а также ст. 169 ГК РФ как норма, предусматривающая основание недействительности неисключительного характера, но имеющая особое значение исходя из цели ее закрепления. Сверхимпера-тивные нормы могут содержать требования к различным элементам состава внешнеэкономической сделки, они подлежат применению при ее квалификации, если являются составной частью права страны суда или права государства, в котором наступит негативный результат исполнения сделки.
Определены пределы применения права, избранного сторонами в силу автономии воли, при установлении действительности/недействительности внешнеэкономической сделки: а) не допускается делимость выбора применимого права в отношении данного аспекта; б) при выборе применимого права лишь к части договора для решения вопросов действительности следует применять право, которое регулировало бы отношение в целом; в) «неразумный» выбор сторонами права третьего государства, по нормам которого договор недействителен, может не приниматься во внимание, если по праву, которое регулировало бы отношение при отсутствии соглашеїшя, договор является действительным; г) выбор сторонами применимого права, совершенный после заключения договора, не влияет на его действительность.
В интересах добросовестного участника возможно сохранение в силе внешнеэкономической сделки, совершенной вопреки «обычным» императивным предписаниям личного закона контрагента - юридического лица, как при выходе его органов и представителей за пределы полномочий, что закреплено ст. 1202 ГК РФ, так и специальной правоспособности. Также обоснована необходимость отказа от обращения в этих ситуациях к нормам права страны, в которой сделка совершается, и замены их правом страны, в которой добросовестный участник сделки осуществляет деятельность. В связи с этим соискателем предложено уточнить редакцию п. 3 ст. 1202 ГКРФ.
Конкретизированы условия для обращения к оговорке о публичном порядке при расхождении квалификации внешнеэкономической сделки по нормам российского и иностранного права. Для ее действия необходимо, чтобы последствия применения иностранной нормы состояли в санкционировании исполнения по сделке, ре-
зультаты которого несовместимы с фундаментальными социальными, экономическими, политическими и моральными основами правопорядка России. Такой результат может наступить, если внешнеэкономическая сделка или ее исполните образуют состав преступления или административного правонарушения, если исполнение сделки приведет к нарушению конституционных и отраслевых принципов либо является абсолютно недопустимым с точки зрения способа (например, общеопасный), предмета исполнения (совершение действий с объектами, изъятыми из оборота или ограниченными в обороте).
9. Эффективной защите прав участников международного коммерческого оборота способствует установление единообразных норм по следующим направлениям: унификация правил совершения сделок, требований к их содержанию, определение статуса сторон - унификация регулятивной составляющей режима сделок, и унификация охранительной составляющей режима сделок. На основе компаративистского метода и анализа опыта официальной и неофициальной унификации предложен авторский проект конвенции о недействительности международных коммерческих договоров, содержание которой отражает комплексность правового режима договоров и универсальное назначение этого охранительного субинститута.
Научная и практическая значимость исследования. Научное значение работы заключается в способности инициировать дальнейшие исследования по вопросу недействительности сделок, осложненных иностраїшьім элементом, и выступить теоретическим заделом при принятии международных и национальных норм права. Сравнительно-правовой аспект диссертации представляет интерес в связи с разработкой концепции совершенствования гражданского законодательства. Практическая значимость работы обуславливается тем, что ее результаты могут быть востребованы в правоприменительной практике государственных и третейских судов. Положеїшя настоящего иселедоваїшя могут найти применение при преподавании учебных курсов, подготовке учебных и методических материалов.
Апробация результатов исследования. Диссертация выполнена на кафедре гражданского права и процесса Государственного образовательного учреждешія высшего профессионального образовщшя «Тюменская государственная академия мировой экономики, управления и права», где проведено ее репетирование и обсуждение. Основные положения и выводы диссертации отражены в восьми опубликованных автором статьях, излагались и обсуждались на международных научных и научно-практических конференциях: «Актуальные проблемы международного частного и гражданского права» (г. Челябинск, январь 2007 г.); «Актуальные проблемы частноправового регулирования» (г. Самара, апрель 2007 г.). Итоги исследования ис-
пользовались автором при проведении занятий по курсу «Международное частное право» в Тюменской государственной академии мировой экономики, управления и права.
Структура диссертации. Исследование состоит из ведения, трех глав, включающих десять параграфов, заключения, приложений и списка использованных источников и литературы.
Понятие и особенности правового режима внешнеэкономических сделок
Интенсификация участия субъектов российского права в имущественных отношениях международного характера стала одним из определяющих направлений современного экономического развития Российской Федерации (Приложение 1). Правовой формой, опосредующей трансграничный оборот товаров, работ и услуг, является совершение сделок, в основном, двусторонних, - договоров.
Исходным положением, позволяющим наиболее полно охарактеризовать внешнеэкономические сделки, является тезис об их особом правовом режиме. Наиболее полное понятие этой категории предложено С.С. Алексеевым: правовой режим - «порядок регулирования, который выражен в комплексе правовых средств, характеризующих особое сочетание взаимодействующих между собой дозволений, запретов, а также позитивных обязываний и создающих особую направленность регулирования»12. Через призму правового режима внешнеэкономических сделок концентрировано раскрывается специфика воздействия регулятивных и охранительных норм права на общественное отношение.
Как в законодательстве13, так и в отечественной науке до настоящего времени не достигнуто единство взглядов относительно обозначения сделок, приводящих к формированию трансграничных обязательственных связей. В доктри-нальных источниках последних лет наряду с категорией «внешнеэкономическая сделка» встречаются различные термины: «международный коммерческий контракт» , «сделка международного характера»15, «международная сделка»16, «гражданско-правовая сделка с иностранным элементом»17, «интертерриториальная сделка»18.
Отсутствие легальной дефиниции понятия «внешнеэкономическая сделка» в международных актах и в законодательстве Российской Федерации не исключает выявления признаков данного является путем» формально-юридического анализа нормативных правовых актов и осмысления сложившихся в теории подходов.
Родовой по отношению к «внешнеэкономическим сделкам» выступает фундаментальная для цивилистики категория «сделка»19. Соответственно, как части этого правового явления, внешнеэкономическим сделкам должны быть присущи все те признаки, которые характеризуют любую гражданско-правовую сделку" . Внешнеэкономические сделки как юридические факты являются действиями дозволенно-правомерными, направленными на удовлетворение потребностей совершающих их лиц посредством установления, изменения или прекращения гражданских правоотношений.
Несмотря на принципиальную схожесть сущности «внутренних» и «внешнеэкономических» сделок, их правовые режимы различны. В юридической литературе указывается на следующую взаимосвязь: внешнеэкономические сделки требуют особого регулирования, в том числе учета их особенностей, регулирование же, в свою очередь, предполагает четкость в определении предмета воздейст-вия . Дифференциация правового регулирования обуславливается существова ниєм особых, присущих исключительно внешнеэкономическим сделкам, признаков. Для достижения целей настоящей работы надлежит обозначить влияние этих признаков на правовой режим внешнеэкономических сделок и на основании этой исходной точки отсчета определить, в чем выражается специфика установления действительности таких сделок и признания их недействительными.
Обращаясь к вопросу о признаках внешнеэкономических сделок, В.А. Бублик отмечает, что их условно можно разделить на две категории: существенные, обязательные (квалифицирующие сделку в этом качестве) и факультативные, то есть признаки, которые свойственны внешнеэкономической сделке, но не всегда, и которые желательно учитывать при ее совершении22. Общепризнанным в доктрине является выделение таких признаков внешнеэкономических сделок как их международный характер (иногда ученые упоминают о внешнеэкономической направленности, наличии иностранного элемента, трансграничности) и связь с предпринимательской деятельностью. Среди факультативных называются: специфические круг источников, регулирующих внешнеэкономическую сделку, и порядок рассмотрения споров24.
Следует отметить, что наличия обязательных признаков в совокупности достаточно для отграничения внешнеэкономических от иных видов гражданско-правовых сделок. Относительно факультативных признаков соискатель полагает, что они имеют преимущественно подчиненный характер по отношению к обязательным признакам и обусловлены ими. Именно особенности общественного отношения по поводу совершения и исполнения внешнеэкономической сделки, составляющего предмет регулирования, предопределяют выбор средств регламентации, характер нормативных предписаний, систему юридических гарантий и механизм защиты.
Общий подход доктрины к выделению квалифицирующих признаков внешнеэкономической сделки не снимает дискуссионности вопроса о понимании категории «международный характер» («иностранные характеристики»25) сделки и об обстоятельствах, свидетельствующих о ее связанности с предпринимательством.
Квалифицирующим признаком, позволяющим рассматривать гражданско-правовую сделку как внешнеэкономическую, является ее предпринимательский характер. В международных актах (договорах, конвенциях, актах ненормативного характера) предпринимательский характер двусторонней сделки - договора отражается посредством использования терминов «коммерческий», «торговый». Вероятно, это обусловлено сложившимся в научном и обыденном обиходе словоупотреблением. Так, коммерческой деятельностью признается вид предпринимательской деятельности, связанный с осуществлением торговли26. В российском гражданском законодательстве осуществление торговли рассматривается как одна из форм предпринимательской деятельности наряду с пользованием имуществом, выполнением работ, оказанием услуг (абз. 3 п. 1 ст. 2 ПС РФ). Вместе с тем, указанное несовпадение наименования сделок не должно сказываться на право-реализационном и правоприменительном процессе. Для этих целей применительно к международному обороту следует толковать обозначенные термины в
качестве синонимов . Для этого есть основания, так как понятие торговой деятельности расширяется за счет включения в нее осуществления на возмездной основе иных видов экономической деятельности. Об этом свидетельствует деятельность и нормотворческий процесс в рамках Всемирной торговой организации.
Как отмечает B.C. Белых, анализируя конструкцию «предпринимательский договор», это понятие «широко применяется в учебной и научной литературе.
Соотношение правил о недействительности сделок и сверхимперативных норм
Одной из теоретических проблем, от решения которой зависит формирование практики правоприменения, является вопрос соотношения правил о недействительности внешнеэкономических сделок с «защитными оговорками»125 международного частного права, призванными ограничить применение иностранного права. В ряду таких оговорок - сверхимперативные нормы (ст. 1192 ГК РФ). Действие сверхимперативных норм не может быть исключено при регулировании частноправовых трансграничных отношений даже при наличии коллизионной отсылки к иностранному праву127, обращение к ним происходит до решения коллизионного вопроса.
Разграничение императивных норм национального законодательства на два вида - на «обычные» и «сверхимперативные» - предполагает установление природы норм гражданского законодательства России, закрепляющих условия действительности, основания и последствия недействительности сделок. Это возможно в результате оценки наличия у них особых свойств.
Теория сверхимперативных норм (позитивного публичного порядка) отличается высокой степенью разработанности, хотя существуют и некоторые разногласия. В частности, они касаются вопроса об обязательных признаках данного правового явления. Безусловно атрибутивными признаются свойства сверхимперативных норм, выделенные законодателем в п. 1 ст. 1192 ГК РФ, - наличие соответствующего указания в самих нормах, либо особое значение для обеспечения прав и охраняемых законом интересов участников гражданского оборота. Дополнительные признаки выделяются доктринально. Среди них следует обратить внимание на следующие признаки:
— наличие цели, состоящей в обеспечении и защите особо значимых общественных и государственных интересов. Имеет смысл говорить о том, что «сверхимперативная норма должна быть незаменимой с точки зрения защиты социальнои и экономической основы национального правопорядка» ;
— по своему назначению сверхимперативными могут быть нормы как част-ноправового, так и публично-правового характера . Обращается внимание на пограничную природу этих норм — между публичным и частным правом ;
— в этих нормах обычно содержится упоминание об особой территориальной или персональной сфере применения, либо установление этой сферы возможно путем толкования цели нормы131.
Таким образом, сверхимперативная норма распространяет действие либо исключительно на трансграничные отношения, либо на внутригосударственные и внешнеэкономические отношения при ее особой значимости. Первая группа сверхимперативных норм российского права образует «блок специального нормативного регулирования, призванного установить обязательный порядок совершения внешнеэкономических операций», если участником таких сделок являются российские субъекты права либо эти операции совершаются на территории России независимо от национальной принадлежности участников132.
В гл. 9 ГК РФ специальное указание на необходимость применения нормы для регулирования отношений, осложненных иностранным элементом, содержится лишь в п. 3 ст. 162 ГК РФ, устанавливающей недействительность внешнеэкономической сделки, при совершении которой не была соблюдена письменная форма. Но поскольку п. 1 ст. 1192 ГК РФ допускается альтернативное существование одного из обозначенных в нем признаков, само по себе отсутствие такого индикатора в иных нормах об основаниях недействительности сделок не может исключать их из числа сверхимперативных.
В категории «нормы особого значения» ярко выражен ее оценочный и ситуативный характер. Трудности трактовки норм, признаваемых сверхимперативными в силу признака значимости, вызываются тем, что их круг четко не обрисован и «может быть установлен, видимо, только в результате судебного рассмотрения возможных по этому вопросу споров, ... путем толкования соответствующих национальных норм» .
Преимущественная локализация норм, устанавливающих условия действительности и требования к совершению сделок, а также норм о недействительности сделок в ГК РФ как кодифицированном акте, образующем основу частноправового регулирования, свидетельствует о том, что их назначение состоит в упорядочении сферы, в которой превалирует частный интерес отдельных лиц. В то же время признание сделок юридически равноправных, автономных и самостоятельных участников недействительными зачастую имеет в своей основе потребность защитить публичный интерес (государственный или общества в целом, иногда отдельных групп лиц) и гарантировать соблюдение обязательных требований. Несомненно, интересы отдельных лиц связаны с обеспечением всеобщего благоденствия. Существует и обратная зависимость, поэтому разграничение императивных норм на более и менее значимые возможно, но осложнено.
В юридической литературе при квалификации норм в качестве имеющих или лишенных «особого значения» предлагается исходить из получившего достаточно серьезную теоретическую разработку и воспринятого законодательством деления недействительных сделок на ничтожные и оспоримые. Высказывается мнение об отнесении к категории сверхимперативных тех норм гражданского законодательства, которые постулируют ничтожность сделок ввиду того, что в них находит свое выражение нуждающийся в особой защите публичный интерес. По мнению сторонников такого подхода, действие норм о ничтожности сделок не должно вытесняться применением иностранного права134. Нормы, устанавливающие основания оспоримости сделок, в рамках данного подхода предлагается считать «обычными» императивными нормами, так как они защищают частный интерес . Соответственно, для регулирования этих отношений предполагается возможным применение иностранного права.
Следует признать, что в отечественной и зарубежной цивилистике именно характер затрагиваемого интереса зачастую признается в качестве основания де-ления порочных сделок на ничтожные и оспоримые . Однако, этот критерий не бесспорен: существуют и иные предположения в определении основания разграничения недействительных сделок на эти два вида: степень нарушения закона или интересов общества и отдельных лиц, их важность ; наличие особых про-цессуальных особенностей установления факта нарушения .
Вследствие неоднозначной оценки норм о ничтожности и оспоримости сделок, соискатель считает необходимым дать их краткую характеристику для определения их назначения и цели введения.
По общему правилу, признание сделок недействительными в порядке оспаривания сопряжено с обеспечением защиты предусмотренных законодательством субъективных прав и интересов отдельных лиц139. Это обуславливается следующими свойствами, присущими оспоримым сделкам:
1) способность влечь наступление последствий в виде регулятивного договорного правоотношения. При отсутствии иска об оспаривании возможна защита прав, понуждение к исполнению обязанностей, динамика которых вызвана данным фактом;
2) достаточно высокая степень диспозитивности порядка аннулирования правового значения факта и его последствий; необходимость активного поведения субъекта, наделенного правом оспаривания (п. 2 ст. 166 ГК РФ); ограничение круга лиц, которые вправе оспаривать сделку, благодаря чему реализуется принцип недопустимости произвольного вмешательства в частные дела (п. 1 ст. 1 ГК РФ);
3) возможность сохранения последствий исполнения оспоримой сделки и ее прекращения лишь на будущее время (п. 3 ст. 167 ГК РФ);
4) сокращенный срок исковой давности предъявления иска о признании оспоримой сделки недействительной (п. 2 ст. 181 ГК РФ).
В отличие от оспоримых, ничтожные сделки, как правило, не могут влечь правовых последствий, они недействительны в силу прямого указания закона (п. 1 ст. 166 ГК РФ). Применение последствий их недействительности основано на требовании любого заинтересованного лица либо на собственной инициативе суда. Ничтожная сделка недействительна с момента ее совершения, для предъявления иска о применении последствий ее недействительности установлен более продолжительный, по сравнению с оспоримыми сделками, срок исковой давности - 3 года (п. 1 ст. 181 ГК РФ). К ничтожной сделке ее участники, а также третьи лица могут относиться как к несуществующей.
Выбор сторонами права, подлежащего применению при установлении действительности внешнеэкономической сделки
Подчинение значительного числа вопросов, связанных с установлением условий действительности внешнеэкономического договора, оснований и последствий его недействительности, праву, применимому к договору, обуславливает рассмотрение проблемных аспектов, связанньж с возможностью его выбора сторонами. Приоритет принципа автономии воли в локализации договорного отношения и установлении компетентного правопорядка закреплен в международных конвенциях и соглашениях , законодательстве многих государств . Не является исключением и российское право: в силу ст. 1210 ГК РФ стороны вправе выбирать правопорядок, нормы которого будут регулировать осложненное иностранным элементом договорное отношение с их участием.
Как известно, материально-правовые нормы, закрепленные в национальном законодательстве, устанавливающие основания и последствия недействительности сделок, идентифицируются в качестве императивных, устранение или отступление от которых не дозволено, а свобода сторон договора не допускается. Возможна ли, в отличие от обычных гражданско-правовых договоров, воля сторон внешнеэкономических сделок в определении применимых норм, предусматривающих условия действительности договора и последствия их невыполнения? Каковы границы этого усмотрения? Решение этих вопросов имеет значение для правоприменительной практики, так как участники трансграничных сделок часто реализуют предоставленное им правомочие выбирать компетентный правопорядок.
Диссертант полагает, что установление действительности/недействительности договора по праву, выбранному сторонами, отнюдь не означает, что юридическая судьба сделки и обязательства всецело зависит от их воли. Прежде всего, стороны, подчинившись определенному правопорядку, обязаны действовать в дозволенных его императивными нормами пределах237. Поэтому признание автономии воли в этой сфере не приводит к тому, что данный аспект вообще останет ся вне сферы правового регулирования: происходит лишь замещение регулятивных и охранительных норм одной правовой системы на нормы другой. Даже при подчинении сторон договора нормам «мягкого права» - lex mercatoria, их поведение должно соответствовать определенным императивным требованиям. Например, в ст. 3.19 Принципов УНИДРУА в ред. 2004 г. указывается на императивный характер правил, посвященных действительности договоров.
Возможность «обхода» императивных норм, введение которых вызвано реализацией общезначимого, публичного интереса, предотвращается четким закреплением пределов автономии воли сторон. Так, заключение соглашения о применимом праве не устраняет действия особо значимых императивных норм правопорядков, связанных со сделкой (ст. 1192 ГК РФ), равным образом не распространяется на публично-правовые нормы. Последствия нарушения этих норм непосредственного действия (в том числе недействительность сделки) следует устанавливать по правовой системе, которой они введены. Не будет признан выбор сторонами применимого права по тем категориям договоров, которые согласно односторонним коллизионным нормам могут регламентироваться исключительно российским законодательством, либо когда сделка не имеет трансграничного характера и связана только с Российской Федерацией (п. 5 ст. 1210 ГК РФ). Тем самым, право применимое к договору, в совокупности со сверхимперативными нормами государств, связанных со сделкой, устанавливает границы дозволенного поведения, за которые участники сделки выходить не вправе.
Обращение к нормам избранного сторонами права возможно, даже если основной договор является незаключенным, недействительным либо прекращен. Этому способствует автономность - конститутивное свойство соглашения о применимом праве, независимо от того, оформлено оно в виде отдельного документа или составной части основного договора. При этом правовой неопределенности и дестабилизации в аннулирования обязательства не возникает.
На основании изложенного, следует признать допустимым определение общих условий действительности, оснований недействительности сделок по нормам права, являющегося применимым в силу автономии воли. Действием этого права, как и при регулировании отношения , охватываются те аспекты недействительности, которые связаны с правами и обязанностями участников внешнеэкономической сделки. Так, нормы применимого к договору права не определяют требования к отдельным элементам состава сделки - их регламентация подчиняется иным правопорядкам ввиду закрепления специальных коллизионных норм (например, ст.ст. 1196, 1202, 1209, 1213 ГК РФ). Решение вопросов действительности/недействительности внешнеэкономической сделки по этим основаниям не зависит от автономии воли сторон. Очевидно также, что выбор применимого права соглашением сторон не создает ограничений и обязанностей для не-участников и не связывает третьих лиц в использовании способов защиты их прав, нарушаемых совершением сделки. Например, применимыми для разрешения иска акционера или участника хозяйственного общества в связи с несоблюдением порядка совершения крупных сделок и сделок с заинтересованностью являются нормы правопорядка, наделяющего этих лиц статусом, в силу обладания которым они вправе инициировать признание сделки недействительной. По этим причинам установление условий действительности и оснований недействительности внешнеэкономической сделки в соответствии с правопорядком, компетентным в силу автономии воли сторон, не препятствует защите публичных и наиболее значимых общественных интересов, прав и законных интересов участников сделки, третьих лиц.
Заключение соглашения о праве, применимом к внешнеэкономическому договору, предполагает не только регулирование его нормами обязательства в «нормальном», ненарушенном состоянии, но и обращение к предусмотренным этой правовой системой способам защиты прав и законных интересов сторон, обусловленных участием в данном отношении. Отечественный законодатель исходит из тенденций повышения значимости усмотрения сторон и допускает выбор ими права государств, с которыми отношение связано, либо третьих стран (выбор «нейтрального» права), по договору в целом или отдельным его частям, до заключения договора или в последующем. В этой связи считаем необходимым рассмотреть некоторые не получившие однозначного решения проблемы недей ствительности внешнеэкономических договоров, возникающие в связи с реализацией сторонами возможности выбирать применимое право.
I. Выбор права в отношении части договора или подчинение договора нескольким правовым системам.
Несмотря на отношение доктрины и практики к расщеплению статута договора (depecage) как к нежелательному явлению и существование комплекса проблем, обусловленных использованием «юридической биотехнологии» в регулировании частноправовых отношений239, российский законодатель санкционирует соглашения сторон о выборе применимого права не только для договора в целом, но и для отдельных его частей (п. 4 ст. 1210 ГК РФ).
В рамках исследуемой темы надлежит остановиться на следующих дискуссионных вопросах, связанных с признанием этого правомочия сторон. Первый состоит в том, могут ли стороны выбирать право, применимое для установления условий действительности и оснований недействительности договора, без подчинения ему регламентации иных вопросов, либо напротив, исключить из сферы действия выбранного правопорядка эти аспекты. Второй вопрос предполагает поиск решения, каким образом осуществляется квалификация сделки, если соглашением сторон определено применимое право лишь к отдельным частям договора либо эти части подчинены различным национальным правовым системам.
На наш взгляд, подчинение регулирования договорного обязательства праву одного государства, а условий действительности, оснований недействительности - праву другого, является недопустимым. Делимость отношения в целях дифференцированного регулирования этих аспектов неуместна. Прежде всего, действительность сделки является условием существования обязательства как подлежащего защите юридическими средствами отношения, но не его составной частью. В этой связи невозможен самостоятельный выбор сторонами права, применимого для ее установления или определения последствий несоблюдения условий действительности.
Применение публично-правовых норм и возможности обращения к оговорке о публичном порядке
Предпринимательские отношения, как связанные с одним правопорядком, так и трансграничные, подвержены достаточно интенсивному публично-правовому регулированию, что вызывается особой значимостью данной сферы и обеспечением государственных интересов, интересов неограниченного круга лиц. Проблема соотношения публичных и частноправовых начал по-прежнему сложна, без ее решения «сколько-нибудь совершенного механизма регулирования экономических отношений нет и быть не может»326.
Существование комплекса публично-правовых норм, регулирующих не только субординационные отношения между участником внешнеэкономической сделки и государством в лице его органов, но и воздействующих на горизонтальные связи юридически равных субъектов, обуславливает рассмотрение вопроса о влиянии публично-правовых норм на действительность внешнеэкономической сделки. В литературе такие нормы обозначаются терминами «публичные нормы с частноправовым эффектом» (И.В. Гетьман-Павлова)327 и «нормы публичного права, воздействующие на частноправовые отношения» (А.А. Данилова)328. На наш взгляд, эти обозначения четко отражают специфику таких норм: являясь по своей природе нормами публичного права, они содержат правила поведения, адресованные непосредственно участникам оборота, не находящимся между собой в отношениях власти и подчинения. В Российской Федерации к числу таковых могут быть отнесены нормы антимонопольного, валютного, экспортного законодательства, законодательства о внешнеторговой деятельности.
Как правило, нарушение публично-правовых норм приводит к возникновению охранительного отношения по применению мер административной ответственности . Другие публично-правовые нормы определяют порядок исполнения прав и обязанностей сторон по сделке, обуславливают освобождение от ответственности в качестве обстоятельств непреодолимой силы, а их несоблюдение может привести к недействительности сделки. В соответствии с нормами гл. 8 ФЗ «О государственном регулировании внешнеторговой деятельности» допускается установление особых запретов и ограничений по внешней торговле товарами, услугами, интеллектуальной собственностью. Среди них - запреты и ограничения внешней торговли в целях участия России в международных санкциях в соответ ствии с Уставом ООН; ограничения для поддержания равновесия платежного баланса Российской Федерации; ограничения, связанные с мерами валютного регулирования; ответные меры .
Действие норм национального публичного права не может устраняться посредством выбора сторонами применимого к их отношению права либо в силу отсылки коллизионной нормы. Заслуживает поддержки доктринальное мнение о том, что независимо от разрешения коллизионного вопроса императивные пуб-личные нормы lex fori являются применимыми . Предусмотренная в разд. VI ГК РФ система коллизионных норм является ограничением со стороны Российской Федерации действия отечественных материально-правовых норм, содержащих правила поведения в имущественных и личных неимущественных отношениях, основанных на равенстве, автономии и имущественной самостоятельности их участников. Применение же публично-правовых норм связывается с условиямрі для их действия - характер отношения, адресаты предписаний. Если эти необходимые условия существуют, содержащиеся в публично-правовых нормах обязы-вания и запреты не могут быть устранены применением коллизионных норм.
Единого мнения о возможности применения иностранных публично-правовых норм в доктрине, законодательстве и правоприменительной практике к настоящему времени не сложилось. Один из вариантов решения состоит в том, что отсылка коллизионной нормы к иностранному правопорядку или выбор его сторонами подразумевает, что коллизия решена в пользу данной правовой системы в целом332, как в отношении частноправовой, так и публично-правовой со ставляющих. Соответственно судом должны применяться все нормы права государства, признаваемого «компетентным», предназначенные для регулирования этого отношения. В судах и арбитражах зарубежных стран этот подход получил практическое выражение, он поддерживается и некоторыми учеными333. Так, суды Германии и Голландии неоднократно рассматривали императивную публично-правовую норму в качестве основания недействительности договора, обязательную для. сторон как составляющая lex causae. В некоторых прецедентах английские суды также не игнорировали недействительность договора, которая возникла из карательного публичного законодательства, являющегося правом, свойственным договору .
Другой подход состоит в том, что при установлении действительности сделки нормы публичного права иностранных государств не учитываются-. В его обоснование ссылаются на высказывание английского судьи Менсфилда, имевшее место в 1775 г. по одному из дел: «ни одно государство никогда не считалось с налоговыми законами другого»335. Как следствие — публично-правовые нормы лишаются трансграничного действия и по этой причине не применяются в качестве правовых предписаний зарубежными судами. В решении № 1399/3966 арбитража при Международной торговой палате публично-правовые нормы не были приняты во внимание, так как они закреплялись правопорядком, который не являлся lex contractus. Договор, заключенный с нарушением таможенного законодательства, был признан действительным несмотря на его запрещенность пра-вом места исполнения .
Еще одним подходом является отказ в признании трансграничной сделки, при совершении которой не соблюдены нормы публичного права, недействительной с квалификацией в качестве неисполнимой. Изначально вид неисполни мого договора как лишенного исковой защиты возник в общем праве337. Впоследствии был воспринят законодательством других стран. В Российской Федерации к числу таковых можно отнести сделки из игр и пари. Неисполнимость договора означает, что права и обязанности по нему могут быть исполнены только добровольно, правоприменительные органы отказывают в принудительной их реализации. Тем самым неисполнимые договоры - это те обязательства, которые, в принципе, не наносят ущерба обороту в целом, не нарушают прав участников существенным образом (иначе требовалась бы реализация защитной и восстановительной функции гражданского права).
Отнесение сделки к категории неисполнимых при несоблюдении публично-правовых норм имеет место в п. «Ь» разд. 2 ст. VIII Соглашения о Международном валютном фонде. В силу этой нормы валютные контракты, заключенные в нарушение валютного законодательства государства-члена, лишены исковой силы на территории любого из государств-членов - они не незаконны, но не мо-гут быть принудительно исполнены . В иностранной судебной практике есть примеры реализации данного подхода . .;
Диссертант полагает, что разрешение проблемы влияния публично-правовых норм на действительность международных коммерческих, сделок может быть предложено с учетом следующих обстоятельств.
Во-первых, нормы публичного права выражают общезначимый, публичный интерес, под которым понимается «официально признанный государством и обеспеченный правом интерес социальной общности, удовлетворение которого служит приоритетным условием и гарантией ее существования и развития» . Такая направленность публично-правовых норм, содержащих требования к сделкам, чаще всего приведет к неадекватности при квалификации сделки, сопряженной с отступлением от них, в качестве неисполнимой. Даже добровольное испол нение такой сделки может иметь негативные последствия, причинять вред общезначимым ценностям. Во-вторых, действие публично-правовых норм территориально и персонально ограничено, поскольку они выражают суверенитет принявшего их государства, предполагают подчиненность адресатов этих норм властной сфере государства. В-третьих, совокупность норм публичного права входит в состав «публичного порядка» государства. При вынесении иностранным правоприменительным органом решения о том, что сделка действительна и исполнима, несмотря на существование публично-правовых запретов, в его признании и исполнении может быть отказано в связи с недопустимостью негативного воздействия внешних факторов в этой» сфере (например, ст. 244 АПК РФ). В-четвертых, нормы коллизионного права разрешают конкуренцию между правовыми нормами, регулирующими отношения частных лиц, но не создают и не прекращают обязанностей в публично-правовой сфере.
На основании указанного и с учетом особой значимости интересов и ценностей, охраняемых посредством ряда публично-правовых норм, для определения последствий несоблюдения которых используются частноправовые средства, следует согласиться с теми авторами , которые относят их к категории сверхимперативных норм международного частного права. Диссертант считает возможным влияние на динамику внешнеэкономических связей и наступление частноправового охранительного эффекта публичных норм только тех правопоряд-ков, которые объективно претендуют на регулирование отношения (тесно связаны с ним), для действия которых выполнены условия. Отсылка к праву, свойственному договору (отличному от lex fori), не может влечь безусловного применения публичных норм этой правовой системы вследствие их принципиально иных адресованности и целеполагания при введении в законодательную материю. В силу этого следует исключить применение публично-правовых норм обязательственного статута, избранного сторонами в качестве «нейтрального» права. Равным образом, исключено применение частноправовых норм «нейтрального» правопорядка, имеющих публичный эффект.
