Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Понятие и юридичесісая сущность категории «владение» 12
1. Категория «владение» в дореволюционном российском и зарубежном гражданском законодательстве 12
2. Владение как фактическое состояние 34
3. Владение как элемент содержания права собственности и иных вещных прав 61
ГЛАВА 2. Владение по приобретательной давности 74
1. Сущность и значение давностного владения 74
2. Элементы давностного состава 90
ГЛАВА 3. Владельческая защита 117
1. Основание защиты владения 117
2. Способы защиты владения 134
Заключение 154
Библиографический список
- Владение как фактическое состояние
- Владение как элемент содержания права собственности и иных вещных прав
- Элементы давностного состава
- Способы защиты владения
Введение к работе
Актуальность исследуемой темы. Учение о владении принадлежит к числу основополагающих и заслуженно приобрело статус одной из самых сложных проблем гражданского права. В настоящее время в условиях масштабного реформирования гражданского законодательства без решения важных вопросов владения невозможно обойтись.
Более века назад тема владения привлекала к себе умы множества видных цивилистов, отдел о владении проекта книги третьей Гражданского уложения Российской Империи вызвал активную полемику в отечественном юридическом сообществе. Существует высказывание о том, что чем больше во владение вдумываешься, тем больше встает нерешенных вопросов, отделаться от которых уже нет возможности. Дореволюционная литература по исследуемому вопросу достаточна обширна.
Однако владельческая защита в советском и постсоветском гражданском праве все же была утрачена. Забвение теории владения связано с общим упрощением гражданского оборота в советский период развития нашего государства, основанного на монополии государственной собственности на средства производства как экономической основы общества. В 1920-1990-е гг. владельческая тематика в литературе почти не обсуждалась. Действие принципов социалистической законности, установления судом объективной истины, а также требования планового оборота исключали владельческую защиту. Обращение к владельческой тематике в основном происходило для демонстрации ошибочности и порочности буржуазной правовой доктрины. Отход от достижений цивилистической мысли конца XIX -начала XX века, связанный со сменой политического и экономического строя, «безликие» (применительно к вещно-правовым конструкциям) гражданские кодификации 1922 г. и 1964 г. разрушили теорию владения, созданную русскими дореволюционными юристами на основе романо-германской правовой доктрины.
Вместе с тем говорить о том, что насущность владельческой защиты отпала, не приходится: достаточно обратиться к судебно-арбитражной практике, которая настойчиво ищет выход из ситуации отсутствия посессорной защиты (вспомнить хотя бы острейшие проблемы соотношения и разграничения виндикационного иска и иска о применении последствий недействительности сделки). Вопросы вызывает и применение ст. 234 ГК РФ (приобретательная давность).
Тот факт, что защита незаконного владения в нашем праве практически не представлена, вовсе не означает, что институт владения и владельческой защиты не нужно изучать. Как раз наоборот, феномен владения и его защиты необходимо исследовать, чтобы понять, нужна ли нам владельческая защита сегодня или таковая необходимость отсутствует. Данный вопрос приобретает особую актуальность в связи с принятием Концепции развития законодательства о вещном праве РФ, разработчики которой предлагают включить в ГК РФ самостоятельный раздел, посвященный владению и его защите. Мы полагаем, что только комплексное изучение проблем владения (под комплексностью в данном случае следует понимать необходимость обращения к основам проблемы, к общей теории владения, разработанной германскими учеными в XIX в., пристальное изучение тенденций судебно-арбитражной практики и норм действующего законодательства) позволит органично включить нормы, регулирующие владение и владельческую защиту, в действующее российское гражданское законодательство.
Законодатель активно употребляет термин «владение», используя его и за рамками традиционной для русской цивилистики «триады» правомочий собственника, что обусловливает привлекательность исследования существа владения. Многообразие этого правового явления поражает. Владение - это и одно из правомочий собственника и элемент практически всех способов приобретения права собственности. С владением тесно связан ряд обязательственных правоотношений (аренда, хранение, залоговые отношения, доверительное управление). Основание владения (добросовестное приобретение) обсуждается и при разрешении споров о последствиях недействительной сделки. Вопросы владения, рассмотренные под определенным углом (с точки зрения положения личности в частном праве, общественного мира и т. д.), приобретают и вовсе философско-правовой характер.
Можно сказать, что именно та острота, которую сегодня приобрела проблематика владения, предопределила в значительной мере направленность работы. Автор стремился развить глубочайшую мысль известного русского цивилиста И.А. Покровского, высказанную им в начале XX века, - о защите владения как кульминационном пункте идеи личности.
И, наконец, высокая актуальность исследования теоретических и практических проблем категории владения в гражданском праве обусловлена необходимостью дальнейшего совершенствования данного правового феномена на основе детального научного анализа, дифференциации смыслов и критериев определения понятий, а также эффективности правового регулирования отношений, возникающих в сфере владения.
Целью исследования является комплексный анализ категории владения в гражданском праве, а также разработка ряда проблем теоретического и практического характера, связанных с владением и его защитой. Понимая, что одно исследование не в состоянии охватить все проблемы в указанной сфере, автор вынужден остановиться на тех вопросах, которые, по его мнению, наиболее актуальны. Обращение к историческому и сравнительному анализу российского и иностранного законодательства продиктовано необходимостью уточнения существующих и поиска новых подходов в решении сложных вопросов толкования и применения норм права.
Поставленная цель обусловила необходимость решения следующих основных задач:
анализ категории владения в дореволюционном российском и зарубежном законодательстве;
исследование владения как фактического состояния в современном гражданском обороте;
особенности владения как элемента содержания права собственности и иных вещных прав;
выявление сущности и значения владения по приобретатель-ной давности;
рассмотрение и анализ элементов давностного владения;
определение сущности и основания защиты владения;
исследование проблемных вопросов, связанных с применением способов защиты владения;
разработка предложений по совершенствованию норм современного российского законодательства, регулирующего категорию владения, толкованию и применению существующих норм права.
Объектом исследования является сложный комплекс общественных отношений, возникающих по поводу владения имуществом и защиты такого владения в гражданском праве.
Предметом исследования является юридическая конструкция владения и возможности реализации владельческой защиты по законодательству Российской Федерации. В работе дается анализ нормативных актов РФ, зарубежных кодифицированных актов гражданского законодательства, регулирующих отношения по владению имуществом и защите такого владения.
Методологической основой исследования являются историко-правовой, формально-юридический методы, логический метод, предусматривающий применение индукции, дедукции, анализа и синтеза, технико-юридический метод, предусматривающий толкование норм гражданского права и правовое моделирование.
Теоретическую базу диссертационного исследования составили труды дореволюционных, советских и современных российских и зарубежных ученых в области права, в частности: М.М. Агаркова, С.С. Алексеева, К.Н. Анненкова, С.Н. Братуся, Е.В. Васьковского, A.M. Винавера, В.В. Витрянского, ДМ. Генкина, А.Г. Гойхбарга, A.M. Гуляева, Г. Дернбурга, Д.В. Дождева, Н.Л. Дювернуа, В.В. Ефимова, Р. Зома, О.С. Иоффе, ВА. Камышанского, А.В. Коновалова, О.Г. Ломидзе, М.Г. Масевич, Д.И. Мейера, И.Б. Новицкого, Л.И. Петражицкого, И.А. Покровского, В.А. Рахмиловича, В.А. Рясенцева, О.Н. Садикова, А.П. Сергеева, В.И. Синайского, К.И. Скловского, Е.А. Суханова, Ю.К. Толстого, И.Н. Трепицына, Е.А. Флейшиц, В.М. Хвостова, Б.Б. Черепахина, Г.Ф. Шершеневича, И.Е. Энгельмана и др.
Эмпирическую основу диссертации составили нормативные акты Российской Федерации, зарубежные кодифицированные акты, Концепция развития гражданского законодательства, а также судебные акты и разъяснения Конституционного Суда РФ, Верховного Суда РФ, Высшего Арбитражного Суда РФ, окружных арбитражных судов, арбитражных судов первой инстанции.
Научная новизна исследования заключается в том, что оно представляет собой одну из первых работ в науке гражданского права, в которой проблемы категории владения составили предмет самостоятельного комплексного теоретико-правового исследования, опирающегося на современное российское гражданское законодательство.
Основные положения, выносимые на защиту:
Под владением в гражданском праве следует понимать исключительно фактическое обладание вещами, позволяющее субъектам гражданских правоотношений распространять на них свое господство, которое обеспечивает необходимую и достаточную власть для спокойного использования (хозяйственной эксплуатации) вещи независимо от способа вступления в фактическое обладание. Юридическое значение владения как фактического состояния заключается в том, что оно подлежит судебной и административной защите.
Применительно к действующему российскому гражданскому законодательству нет необходимости особо выделять волевой элемент в составе владения, поскольку наличие воли на обретение господства над вещью не должно иметь правового значения с учетом специфики владения как фактического отношения. В связи с этим следует отказаться от волевого критерия оценки законности владения и использовать в данных целях критерий соответствия требованиям законодательства обстоятельств, при которых возникло владение.
Для приобретения владения и получения в последующем права на его защиту владельцу не обязательно обладать дееспособностью, поскольку владение не является правом и в отношении недвижимости не подлежит регистрации в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним. Владение возникает исключительно в результате фактических действий, в том числе в отношении вещи, никому не принадлежащей на праве собственности (например, самовольной постройкой).
Обосновывается вывод о том, что нет необходимости закреплять в ГК РФ правовую конструкцию двойного владения, включающую в себя владение опосредованное и непосредственное, а также противопоставлять владение и держание, что позволило бы упростить применение владельческой защиты. При введении владельческой защиты предлагается ограничить круг лиц, которым предоставляется виндикационный иск, только собственником и обладателем иного титульного права.
Действие института приобретательной давности следует распространить на недобросовестных владельцев, увеличив сроки давности (как это закреплено во Французском гражданском кодексе и предусматривалось проектом Гражданского уложения Российской империи), что позволит включить в гражданский оборот поступившее в недобросовестное владение имущество и создать имущественный интерес в его эксплуатации со стороны владеющих им лиц (в том числе несобственников).
Под защитой владения следует понимать совокупность мер, определенных законом и позволяющих владельцу вещи защищать свое владение от самоуправных посягательств, а также требовать восстановления владения, нарушенного путем такого посягательства. Объектом защиты в данном случае будет являться законный интерес владельца в недопущении самоуправных посягательств на вещь.
Предлагается следующая система способов защиты владения. Защита может быть юрисдикционной и внеюрисдикционной (включая самозащиту владения). Юрисдикционная защита владения может быть активной и пассивной. Активная защита владения - требования о прекращении нарушений владения и восстановлении нарушенного владения, облеченные в форму владельческих (посессорных) исков. В посессорном процессе истец не обязан доказывать право на вещь, он должен лишь доказать факт владения вещью и факт его самоуправного нарушения ответчиком. Пассивные способы владельческой защиты предусматривают права владельца на превентивную самозащиту. Кроме того, к пассивной защите владения следует отнести возражения владель-
ца о добросовестности приобретения владения (ограничение виндикации) и приобретении права собственности на вещь, являющуюся предметом спора. Право собственности в этой ситуации может возникнуть как следствие истечения срока приобретательной давности либо вследствие приобретения права собственности от неуправомочеиного отчуждателя.
Опыт развития европейской цивилистической традиции показывает, что «трехуровневая» система юрисдикционной защиты владения (защита владения как факта, защита добросовестно приобретенного владения, защита владения собственника или иного обладателя вещного права посредством классической виндикации) наиболее адекватно отвечает задачам правового регулирования развитого оборота. Выпадение хотя бы одного из звеньев этой цепи невозможно компенсировать расширением сферы применения других инструментов юридической защиты владения, сконструированных на иных доктринальных основаниях. Между указанными элементами существует тесная внутренняя связь, выражающаяся в том, что во всех трех случаях защите подлежит законный интерес владельца в недопущении самоуправных действий в отношении вещи. При этом охраняемый законом интерес владельца может быть связан с вещным правом (упрощенная оперативная защита владения собственника или обладателя иного вещного права), предшествовать возникновению вещного права (защита добросовестно приобретенного владения) либо вовсе носить самостоятельный характер по отношению к вещному праву (защита фактического владения).
Закрепление института владельческой защиты в российском гражданском праве позволит укрепить гражданский оборот, не допустить произвольного лишения участников гражданского оборота владения вещами, даже если оно и не основано на правовом титуле. В конечном счете, наличие владельческой защиты приведет к упрочению права собственности, поскольку позволит собственнику защититься от самоуправных действий третьих лиц в упрощенном порядке при отсутствии необходимости доказывать свое право на вещь.
10. Применительно к российскому гражданскому законодательст
ву, содержащему два последних уровня владельческой защиты, следует
«замкнуть цепь» посредством введения защиты владения от насильствен
ных самоуправных посягательств, построенного по модели деликтного
правоотношения, где будет защищаться любое владение (титульное и
беститульное) как факт. Для данного иска надлежащим ответчиком будет
то лицо, которое самоуправно захватило или нарушило чужое владение.
Практическая значимость диссертационного исследования
определяется его актуальностью и новизной. Полученные в результате исследования выводы могут быть использованы в процессе совершенствования гражданского законодательства в части регламентации владения, а также в правоприменительной практике, научных и учебных целях.
Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации обсуждены и одобрены на заседании кафедры гражданского права Кубанского государственного аграрного университета, обсуждались в рамках научно-практических конференций. Результаты исследования получили применение в практике Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа.
По теме диссертации опубликованы девять научных статей в различных журналах, в том числе три - в изданиях, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ.
Структура работы обусловлена целью и задачами исследования, необходимостью системного изучения теоретических и практических проблем категории владения в гражданском праве.
Диссертация состоит из введения, трех глав, объединяющих семь параграфов, заключения и библиографии.
Владение как фактическое состояние
Дореволюционное российское законодательство не содержало ни понятия владения, ни способов его приобретения, воспрещая лишь самовольное завладение. В решениях Сената встречаются различные попытки определить сущность владения, причем часто оно характеризуется посредством терминов «действительное» или «фактическое владение». Дореволюционное гражданское законодательство использовало понятие владения в нескольких аспектах. Так, 4.1 ст. 513 тома X Свода законов Российской Империи (далее — Свод законов)4 говорит о владении как существенной части права собственности, когда они соединены, о владении «вотчинном, вечном и потомственном», когда владение утверждается жалованными грамотами и иными законными основаниями. Важность владения для собственности блестяще определил Д.И. Мейер: «...оно есть как бы вестник права собственности, и большей частью посредством владения собственник получает тот вес, который дает ему право собственности...»5. «Владеть "в виде собственности" или "на праве собственности" — значит владеть от своего имени, а не от имени другого собственника имущества; владеть, не имея к тому никакого юридического основания, ибо наличность этого основания будет или владением собственника, или владением от его имени... Отрицание чьего-либо права собственности на владеемое имущество, отрицание, выражающееся в действиях, придающих владению вид права собственности, как бы принадлежащего владельцу, — вот характерная черта давностного владения, выраженная словами "в виде собственности"»1. Такой смысл вкладывала в понятие владения имуществом как своим (pro suo) дореволюционная доктрина и судебная практика.
Статья 514 Свода законов определяет владение в виде «особого права», когда частный владелец, удержав за собой право собственности по укреплению, отделит от него владение и передаст или уступит оное другому по договору, дарственной записи или другому какому-либо акту, тогда сие отдельное владение составляет само по себе особое право, коего пространство, пожизненность или срочность определяется тем самым актом, коим оно установлено». Наконец, в ст.ст. 523—530 Свода законов законодателем определены известные русскому гражданскому праву признаки давностного владения к вещам телесным.
В проекте Гражданского уложения Российской империи владение рассматривалось как «правовое состояние», служащее источником некоторых прав, важнейшими из которых являлись посессорная защита и приобретение имущества на основании давности".
Весьма важным с точки зрения характеристики тенденций в трактовке понятия владения российской правоприменительной практикой и наукой российского дореволюционного гражданского права представляется решение кассационного департамента Правительствующего Сената, в котором указано, что владение есть «право, по содержанию своему близко подходящее к праву собственности и даже заменяющее его для владельца, доколь не будет доказано, что сильнейшее, лучшее право на ту же вещь, дающее то же право на владение, право собственности, принадлежит другому» . При этом согласно ст. 879 Проекта тот, кто владеет имуществом как своим собственным, от имеет владение самостоятельное (в виде собственности). Всякое иное владение, в силу вотчинного или договорного права, признается производным.
В дореволюционном российском гражданском праве для возникновения владения необходимо было совершить активные действия, направленные на овладение вещью, и выразить это вовне, «так, чтобы намерение стало явно для всех»1. Таким образом, для возникновения владения требовалось «соединение субъективных и объективных моментов». Конкретные основания в литературе не анализировались.
Как справедливо отмечал Д.И. Мейер, только в некоторых случаях отношение лица к вещи порождает определенные юридические последствия, «почему и обращает на себя внимание науки гражданского права». В этой связи, по его мнению, особе внимание должно уделяться случаям так называемого юридического владения. Термин «юридического» в этом случае не являлся синонимом «законного» или «титульного», а применялся только к тем случаям владения, которые порождали какие-либо юридические последствия, а, следовательно, включали в себя случаи незаконного и недобросовестного владения".
В нем также нашло отражение определение круга лиц, признаваемых держателями, имевшееся в римском праве. Владея «вещью, лицо признает право другого лица на нее и только пользуется ею с разрешения собственника или настоящего владельца». Исходя из этого, держанием (а не владением) должно быть признано «отношение, в котором лицо господствует над вещью в силу договора найма, ссуды или поклажи».
Тем не менее в дореволюционной России имелись тенденции по стиранию различий между названными категориями, что нашло отражение в судебной практике и размышлениях ведущих цивилистов того времени. Таким образом, в дореволюционном российском гражданском праве владение рассматривалось втрех аспектах::
l:)владение как существенный; признак права собственности (владеть вечно и потомственно); причем владение получает значение, равносильное самому праву собственности и под словом «владелец» понимается собственник. -Вот что по этому поводу писал G.B. Пахман: «...выражения "собственность" и "владение" употребляются большею- частию как синонимы... Даже для высших классов? населения- суррогатом собственности, долго служили различные формы зависимого обладания, которые сводились к расплывчатомупонятию "владения". Тем более все это должно было отразиться на тяглой массе крестьянского-населения»1;
2) владение: как особое право, выделенное из права: собственности наосновании: законного акта (неполное право собственности. без права распоряжения);
3) владение как факт действительного держания; имущества во власти лица, факт, независимый от права, в некоторых случаях и противоположный праву, но-несмотря: на это признаваемый законом, временно пользующийся защитой-и; при известных,условиях являющийся источником прав (например, право на сохранение доходов):
Именно владению как факту особого рода посвящен самостоятельный раздел проекта гражданского уложения Российской империи.
Следует признать, что № в послереволюционный период развития отечественной цивилистической мысли вопрос о. юридической природе владения так и не получил однозначного» разрешения; А.В; Венедиктов отрицал наличие самостоятельного права владения в советском гражданском праве2.
Владение как элемент содержания права собственности и иных вещных прав
Римские юристы (Гай, Нераций Приск, Цицерон) признавали, что при-обретательная давность установлена, чтобы владельцы не оставались долго в неопределенности относительно принадлежности им вещей, был какой-либо предел спорам и опасности утратить вещь в результате истребования ее настоящим собственником, т. е. в интересах гражданского оборота, для которого важна прочность существующих отношений. При этом срок приобретательной давности, по мнению Гая, вполне достаточен для того, чтобы собственник мог отыскать свою вещь1. Однако сфера действия usucapio была сужена за счет требований доброй совести (bona fides) и законного основания (iusta causa), которые отсутствовали в Законе XII таблиц. Bona fides рассматривается как ошибочное убеждение в том, что отчуждатель является собственником вещи или лицом, управомоченным на отчуждение (например, опекуном) . Как пишет С. Муромцев, понятие bona fides постепенно расширялось. Так, по мнению римского юриста Павла, приобретает по давности тот, кто купил вещь у несовершеннолетнего без участия опекуна, приняв продавца по ошибке за совершеннолетнего, и у безумного, приняв его за здорового . Добросовестность фиксируется только на момент передачи вещи. Если в дальнейшем владелец узнает, что приобрел чужую вещь, то usucapio тем не менее продолжается. Это положение средневековые юристы выразили в правиле: «Последующая недобросовестность не вредит правильно начатой usucapio» («Mala fides superveniens non nocet»).
Приобрести по давности можно было только в том случае, если владение было приобретено на правомерном основании (iusta causa). Римляне создали закрытый список правомерных оснований (титулов) для usucapio. В него входили большей частью основания, которые сами по себе могли привести к приобретению права собственности (купля-продажа, дарение и т. д.), но по определенным причинам (нарушение формы купли-продажи, отсутствие права у отчуждателя) не привели к такому результату. В названный перечень оснований входило также завладение брошенной вещью. В этом случае добросовестность от приобретателя по давности не требовалась (захватчик брошенной вещи не мог не сомневаться, что собственник желал уступить вещь именно ему).
Юристы не провели вполне ясной границы между законным основанием и доброй совестыо как самостоятельными условиями приобретения права собственности по давности. Постепенно многие юристы признали достаточным для usucapio субъективного титула (titulus putativus), когда добросовестное убеждение в наличии титула устраняло необходимость в действительном его существовании. Таким образом, к вопросу об основании приобретения римские юристы стали подходить с точки зрения влияния данного основания приобретения на добросовестность приобретателя. Если он не может указать, как он приобрел вещь, это ставит под сомнение его добросовестность. При этом добросовестность предполагалась, пока не было доказано противное.
В праве Юстиниана отпало противоположение между неформальными и формальными способами приобретения права собственности. Любой способ приводил к полному праву собственности, если отчуждатель был собственником. Поэтому в эпоху Юстиниана при приобретении вещи от собственника отпала потребность в давности. Как пишет Р. Зом, «приобретательиая давность сохранила только свою вторую задачу: создать по истечении известного срока право собственности для того, кто приобрел вещь от несобственника»1.
По ГГУ добросовестный приобретатель недвижимой (земельного участка) или движимой вещи становится собственником, даже если вещь не принадлежала отчуждателю ( 892, 932). Движимые вещи, которые не поступили в собственность по правилам о добросовестном приобретении от неправомочного лица, могут быть приобретены по приобретательной давности, если лицо добросовестно владело вещью как собственник в течение 10 лет (937). По словам Р. Зома, «приобретательная давность выступает только в качестве дополнения» к способу немедленного приобретения права собственности на движимую вещь добросовестным лицом. Давность в отношении движимых вещей имеет место, если соглашение о передаче права собственности было с пороками, исключающими приобретение как на основании сделки, так и в силу института добросовестного приобретения ( 932), например, отчуждатель был недееспособным. Приобрести по давности можно движимую вещь, которая не может быть приобретена немедленно вследствие отсутствия необходимой добросовестности приобретателя (например, если последний знал, что отчуждает вещь не собственник, но ошибочно полагал, что отчуждатель управомочен на отчуждение) или потому, что она утрачена собственником помимо его воли. Однако деньги и ценные бумаги на предъявителя, а также вещи, которые были отчуждены путем публичных торгов, могут быть приобретены немедленно на основании 932, даже если были украдены, потеряны или иным образом утрачены собственником или владельцем. Приобретение по давности движимых вещей исключается, если приобретатель в момент приобретения владения действовал недобросовестно или впоследствии узнал о том, что право собственности ему не принадлежит.
Элементы давностного состава
Интердикт представляет собой административное средство, при помощи которого претор, реализуя свои властные полномочия, прекращает спор. Однако разрешение спора о вещи в рамках интердикта носило провизорный характер; неудовлетворенная сторона могла предъявить в суд соответствующий петиторный иск. Именно провизорный характер разрешения владельческого спора, возможность дальнейшей тяжбы о вещи — характерный признак посессорной защиты.
Гай делит все интердикты на интердикты, направленные на приобретение владения впервые (int. adipiscendae), сохранение владения (int. retmendae), восстановление нарушенного владения (int. reciperendae). Первый интердикт не является в строгом смысле посессорным, так как не основан на факте обладания вещью. Примером интердикта такого рода может служить int. Servianum, позволяющий собственнику участка реализовать свое право на захват вещей арендатора, находящихся на участке, в качестве залога1.
Интердикты, направленные на сохранение владения, давались претором, «когда стороны оспаривают право собственности в какой-либо вещи и когда предварительно разбирается, кто из тяжущихся должен владеть и кто искать» . Интердикты retmendae делились на два вида: int. uti possidetis давался относительно владения недвижимым имуществом, интердикт utrubi — относительно владения движимостью. Сила и значение этих двух интердиктов были различны: int. uti possidetis выигрывал тот, кто владел во время издания интердикта, если только владение это не приобретение тайно, силой или прекарно (vi, clam, precario); посредством интердикта utrubi выигрывал тот, кто владел большую часть последнего года. Юстиниан изменил это пра вило: результаты обоих интердиктов, насколько они относятся к владению, одинаковы в том смысле, что выигрывает (идет ли речь о недвижимой или движимой вещи) тот, кто владеет во время судебной контестации (иска) не насильственно, не тайно и не прекарно от противника1.
Интердикт о возвращении владения давался обычно тому, кто насильственно отторгнут от владения вещью; насильственно изгнанному предлагался интердикт unde vi, которым изгнавший принуждался возвратить владение изгнанному, если последний не владел от того, кто его отторгнул vi, clam или ргесапо. Int. de vi armata давался против лица, нарушившего владение при помощи оружия. Текст интердикта не содержал эксцепцию vi, clam или ргесапо. Это означает, что даже собственник, отбивший свой земельный участок, используя вооруженный отряд, будет принужден восстановить владение даже на стороне порочного владения2.
Согласно юстиниановскому праву, лицо, насильственно овладевшее вещью, лишается ее, если она была в его собственности, в противном случае, кроме возвращения вещи, лицо обязывается еще уплатить потерпевшему стоимость вещи, что, на наш взгляд, особенно ярко демонстрирует реализованную в интердиктах функцию защиты общественного мира.
Результат рассмотрения интердикта и разрешения владельческого спора отнюдь не предрешает окончательную судьбу вещи и, тем более, вопрос о титуле на вещь. Собственник, силой отобравший вещь у владельца и понужденный в порядке владельческой защиты вернуть вещь обратно ее владельцу, вправе воспользоваться иском о защите права собственности — rei vindicatio -и, доказав свое право собственности, окончательно вернуть вещь в свое владение. Следовательно, защита владения носит провизорный характер3: владе лец защищается от посягательств третьих лиц на владение вещью, пока кто-либо в петиторном процессе не докажет, что вещь его по праву. Такова защита владения в римском праве.
В Средние века посессорная защита подверглась существенной ревизии в части распространения ее на держателей — детенторов. Она утратила тяготевшую к административной сфере форму интердикта и обрела обычное исковое выражение. На истца была возложена обязанность доказывать, что когда-то он владел вещью и что теперь ею владеет ответчик. Ответчик же мог защищаться от иска эксцепциеи о законности прекращения владения истца. Все эти правила были выработаны каноническим правом и судебной практикой. Посессорные средства защиты приобрели формы actio spolii (иск 0 грабеже) и possessorium summariissimum (иск о предварительном владении на время спора)1. В современном праве владельческие иски делятся на две большие группы (по аналогии с римскими интердиктами): иски ординарные (о защите наличного владения от нарушений) и иски рекуператорные (иски о возвращении насильственно отобранного владения).
Как видим, имеется некоторая аналогия с вещно-правовыми средствами (негаторные и виндикационные иски). Существенное же отличие последних от владельческих исков состоит: 1) в круге фактов, подлежащих доказыванию сторонами; 2) в возможности заявления ответчиком тех или иных возражений (эксцепций).
Истец должен доказать следующие обстоятельства: осуществление им владения до момента нарушения, факт нарушения ответчиком владения, составляющий запрещенное самоуправство (по терминологии российского законодателя начала XX в. «самовольное нарушение владения»). Ответчик же может возразить, что насильственное лишение истца владения вещью носило правомерный характер
Способы защиты владения
В ГК РФ институт ограничения виндикации введен в 2004 г. (п. 2 ст. 223 ГК РФ). При этом по смыслу п. 2 ст. 223 ГК РФ право собственности возникает у добросовестного приобретателя не только в том случае, когда вступило в законную силу решение суда об отказе в удовлетворении иска об истребовании имущества из чужого незаконного владения, но и тогда, когда прежний собственник в суд не обращался, и основания для удовлетворения такого иска отсутствуют.
На наш взгляд, опыт развития европейской цивилистической традиции показывает, что «трехуровневая» система юрисдикционной защиты владения (защита владения как факта, защита добросовестно приобретенного владения, защита владения собственника посредством классической виндикации) наиболее адекватно отвечает задачам правового регулирования развитого оборота. Выпадение хотя бы одного из звеньев этой цепи невозможно компенсировать расширением сферы применения других инструментов юриди-ческой защиты владения, сконструированных на иных доктринальпых основаниях. Между указанными элементами существует тесная внутренняя связь, выражающаяся в том, что во всех трех случаях защите подлежит законный интерес владельца в недопущении самоуправных действий в отношении вещи. При этом охраняемый законом интерес владельца может быть связан с вещным правом (упрощенная оперативная защита владения собственника или обладателя иного вещного права), предшествовать возникновению вещного права (защита добросовестно приобретенного владения) либо вовсе носить самостоятельный характер по отношению к вещному праву (защита фактического владения).
Применительно к российскому гражданскому законодательству, содержащему два последних уровня владельческой защиты, следует «замкнуть цепь» посредством введения первого уровня юрисдикционной защиты - защиты владения от насильственных самоуправных посягательств, построенного по модели деликтного правоотношения, где будет защищаться любое владение (титульное и беститульное) как факт. Для данного иска надлежащим ответчиком будет то лицо, которое самоуправно захватило или нарушило чужое владение.
Таким образом, для полноценной защиты владения необходимо построение системы защиты, состоящей из целого ряда правовых средств. В частности, следует выделить способы, направленные на активную защиту владения. К ним относятся: право владельца на самозащиту владения от постороннего посягательства; исковые средства защиты владения, направленные на устранение нарушений владения и восстановления прерванного владения. Роль исковых средств должны играть владельческие иски, которые могут стать удобным защитным средством в следующих случаях: если собственник затрудняется представить доказательства своего права и поэтому не может участвовать в качестве истца в виндикационном или негаторном споре; если в отношении владельца не истек давностный срок, а собственник вещи самоуправно нарушает владение вещью.
Не менее важными для построения полноценной системы владельческой защиты представляется закрепление способов пассивной защиты владения. Помимо активной самозащиты владелец имеет право на принятие некоторых защитных мер превентивного характера для защиты владения от посягательств, (возведение охранных сооружений, установка охранных систем, принятие прочих мер для предотвращения нарушений владения). Такие меры также должны быть соразмерны и сообразованы с требованием закона. Кроме того, к пассивной защите владения следует отнести возражения владельца о добросовестности приобретения владения (ограничение виндикации) и о приобретении права собственности на вещь, являющуюся предметом спора. Право собственности в этой ситуации может возникнуть как следствие истечения срока приобретательной давности, либо вследствие приобретения права собственности от неуправомоченного отчуждателя.
Введение полноценной системы защиты владения в российское гражданское законодательство позволит не только удовлетворить потребности гражданского оборота, но и в конечном итоге упрочит положение собственника.
Завершим наше диссертационное исследование высказыванием И.А. Покровского, которое как нельзя лучше подходит для данного случая: «Мы коснулись только самых основных вопросов, выдвинутых новейшим развитием в области владения; но уже их достаточно, чтобы убедиться, насколько все в этой области находится в настоящее время в стадии перестроек. Везде стоят еще леса, из-за которых видны лишь общие контуры вновь созидаемого здания. Но если мы всмотримся в общий фон этих контуров, мы заметим, что девизом безличного архитектора, создающего это здание, является именно указанный нами этический принцип уважения к человеческой личности»1.
