Содержание к диссертации
Введение
Глава I Общий гражданско-правовой режим информации 18
1. Понятие информации в правоведении и других науках. Постановка проблемы 18
2. Объект гражданских прав: понятие, функции 27
3. Гражданско-правовой режим информации: понятие, признаки 46
Глава II Специальные гражданско-правовые режимы информации..92
1. Сведения как объект гражданских прав 92
2. Коммуникация как объект гражданских прав 147
Заключение 172
Список литературы 176
Список нормативных актов и документов судебной практики 184
- Понятие информации в правоведении и других науках. Постановка проблемы
- Гражданско-правовой режим информации: понятие, признаки
- Сведения как объект гражданских прав
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Понятие информации наиболее часто актуализируется в контексте описания происходящих в современном обществе перемен и приобретает то или иное содержание в зависимости от предложенной учёными модели нового социального устройства. Контуры нарождающегося порядка, получившего название «постиндустриального» или «информационного» общества, были описаны в 60 - 90-е годы XX века такими авторами, как Д.Белл, Дж. Нейсбит, Э. Тоффлер, И. Масуда и др. Дж. Нейсбит, в частности, писал: «Сто лет назад многие могли знать, как построить сталелитейный завод, но мало кто мог найти деньги на это строительство. Следовательно, таким образом ограничивался доступ к этой системе. Но в нашем новом обществе, как первый указал Дэниел Белл, стратегическим ресурсом является информация»1.
Создатели традиционной модели информационного общества под информацией понимали, прежде всего, научное знание и придавали ему ключевое значение. Однако именно поэтому, как указывает Д. Иванов, их прогнозы оказались несостоятельны, а описываемое ими социальное устройство есть не более, чем «фантом постиндустриальной эры» . «Сегодня создаётся ничуть не больше интеллектуальной продукции или знания, чем в Античности или Средневековье»3 - пишет он далее. Современные социологи предлагают нам новую модель информационного
1 Нейсбит Дж. Мегатренды. - М.: ООО «Издательство ACT»: ЗАО НЛП «Ермак», 2003. С. 28.
Иванов Д. Общество как виртуальная реальность. Информационное общество: Сб. - М.: ООО «Издательство ACT», 2004. С. 355. 3 Иванов Д. Указ. соч. С. 358 - 359.
общества. В частности, по мнению Д. Иванова, в структуре понятия «информация» нужно чётко различать сообщение (или послание), интерпретацию (или восприятие) и коммуникацию. «Сообщение (message) - это «вещь», то есть передаваемый продукт интеллектуальной деятельности человека; интерпретация - это «мысль», то есть приобретаемое знание; коммуникация - это лишь операция передачи, трансляции. Но в современном нам обществе, именно эта операция трансляции - определяющее доминирующее звено в триаде сообщение-коммуникация-интерпретация»1. Таким образом, в новом социальном порядке, по Д. Иванову, информация, безусловно, играет колоссальную роль, но не в качестве научного знания, а в качестве коммуникации. Поскольку коммуникация осуществляется посредством знаков или образов, а в современном обществе в условиях тотального распространения средств массовой информации конечный потребитель чаще всего не имеет возможности проверить соответствие этих знаков или образов реальному положению вещей, знаки или образы начинают «жить самостоятельной жизнью». Господство над «образами реальности» приобретает большее значение, чем власть над самой «реальностью». Такое состояние общественного устройства адекватно фиксируется философией постмодернизма, которая рассматривает знаковую сферу в качестве единственной и самодостаточной реальности . Например, Ж. Бодрийяр предлагает четыре последовательные фазы отношения знака и реальности: 1) знак отражает реальность; 2) знак маскирует и
1 Иванов Д. Указ. соч. С. 359.
2 Постмодернизм. Энциклопедия. Составители и научные редакторы
Грицанов А.А., Можейко М.А. - Мн.: Интерпрессервис; Книжный дом.
2001. С. 735.
денатурализирует реальность 3) знак маскирует отсутствие реальности 4) знак вообще не соотносится с какой-либо реальностью, а лишь указывает на другие знаки1. Для современности характерно именно четвёртое из названных соотношений.
Новое соотношение ключевых понятий знака и реальности находит своё отражение, в том числе, и в праве, которое долгое время воспринимало да и теперь ещё иногда воспринимает «телесность» в качестве синонима слову «реальность». В первую очередь, следует обратить внимание на утрату некоторыми привычно «телесными» объектами прав качеств «телесности» или «реальности». Деньги и ценные бумаги, несмотря на их исходно знаковую природу, первоначально имели телесное воплощение на материальных носителях, но теперь мы всё чаще имеем дело с оборотом безналичных денег и бездокументарных ценных бумаг, которые не имеют «телесных» носителей. Объекты недвижимости получают идентификацию не только за счёт пространственных («телесных») границ, но и за счёт фиксации сведений о них в едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним. Книги записи актов гражданского состояния, единый государственный реестр юридических лиц и индивидуальных предпринимателей содержат данные о субъектах прав. Таким образом, можно сделать вывод о том, что идентификация субъектов и некоторых объектов гражданских прав происходит с помощью особым образом закреплённых сведений или информации, а в некоторых случаях информация является единственным способом такой идентификации. Данное обстоятельство является лишь одним из примеров более общей тенденции, связанной со смещением гражданских правоотношений в совершенно иную плоскость или среду,
1 Постмодернизм. Энциклопедия. С. 729.
условно именуемую информационной. Указанная среда порождает качественно другие способы взаимодействия субъектов, в частности, необходимость обращаться к третьему специальному субъекту, осуществляющему фиксацию прав либо необходимость прибегать к использованию электронной цифровой подписи для идентификации участников гражданского оборота при совершении сделок в сети Интернет и т.п. Вместе с тем, следует отметить, что позитивное право далеко не всегда обеспечивает адекватное правовое регулирование новых общественных отношений. Юридическое мышление также находится только на подступах к созданию стройной концепции информационных отношений. Очень часто оно продолжает опираться на традиционную парадигму, в рамках которой «реальность» играет роль референта, адекватно фиксируемого знаком, в то время как право давно уже функционирует в новых условиях и далеко за пределами традиционных философских установок. По нашему мнению, ни диалектический материализм, ни вся классическая стратегия философствования в целом не имеют инструмента для осознания протекающих в современном праве процессов. Учитывая изложенное, проблема информации как объекта гражданских прав является на сегодняшний день необыкновенно актуальной. Её адекватное разрешение способно породить новые подходы ко многим традиционным правовым институтам.
Степень разработанности проблемы в правовой литературе. В настоящее время в российской юридической литературе существует множество произведений, авторы которых предпринимают попытки как комплексно интегрировать информацию в существующую систему объектов гражданских прав, так и исследовать отдельные её аспекты. В частности, можно назвать следующие работы: Бачило И.Л. «Информационное право. Основы практической информатики. Учебное
пособие» (М., 2003); Городов О.А. «Основы информационного права России» (СПб., 2003); Бачило И.Л., Лопатин В.Н., Федотов М.А. «Информационное право» (СПб., 2001); Копылов В.А. «Информационное право» (М., 1997); Войниканис Е., Якушев М. «Информация. Собственность. Интернет. Традиция и новеллы в современном праве» (М, 2004); Дозорцев В.А. «Интеллектуальные права. Понятие. Система. Задачи кодификации». Сборник статей. (М., 2003г.); Шамраев А.В. «Правовое регулирование информационных технологий. Анализ проблем и основные документы» (М., 2003); Сергеев А.П. «Право интеллектуальной собственности в Российской Федерации» (М., 2001); Дёмушкин А.С. «Документы и тайна» (М., 2003); Туманова Л.В., Снытников А.А. «Обеспечение и защита права на информацию» (М., 2001). Некоторые вопросы правового регулирования общественных отношений по поводу коммерчески значимой информации были затронуты в трудах дореволюционных учёных: (Розенберг В.В. «Промысловая тайна» (СПб., 1910); Шершеневич Г.Ф. «Учебник торгового права» (М., 1994). Существует и ряд диссертационных работ, направленных на изучение информации как объекта гражданских прав: Корченкова Н.Ю. «Становление теоретико-правовой концепции права на информацию» (дисс. на соискание учен. степ. канд. юрид. наук. Нижний Новгород, 2000); Насонова Е.Н. «Информация как объект гражданского права» (дисс. на соискание учен. степ. канд. юрид. наук. Москва, 2002); Сидорова О.Ю. «Информация как объект абсолютных и относительных гражданских правоотношений» (дисс. на соискание учен. степ. канд. юрид. наук. Волгоград, 2003); Боташева Ф.Н. «Коммерческая информация как объект гражданских прав» (дисс. на соискание учен. степ. канд. юрид. наук. Краснодар, 2003); Строганова И.В. «Правовой режим конфиденциальной информации (гражданско-правовой аспект)» (дисс. на соискание учен.
степ. канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2004); Салиева Р.Н. «Правовой режим геологической информации» (дисс. на соискание учен. степ. канд. юрид. наук. Тюмень, 2004); Салихов И.И. «Информация с ограниченным доступом как объект гражданских правоотношений» (дисс. на соискание учен. степ. канд. юр. наук. Казань, 2004).
Вместе с тем, следует отметить, что в российской юридической литературе недостаточно разработан механизм включения информации в систему объектов гражданских прав. Современные исследователи зачастую стремятся охватить необыкновенно широкий круг информационных явлений, забывая о том, что далеко не во всех случаях информация приобретает качества именно объекта гражданских прав.
Предметом исследования является юридическая
конструкция информации как объекта гражданских прав. Тем самым мы утверждаем, что отказываемся от прямой соотнесённости между юридическим познанием и его объектом и ориентируемся на неклассический этап в развитии науки, который допускает возможность построения различных научных описаний одного и того же объекта в зависимости от используемых методов познания, что приводит к разделению понятий «предмета» и «объекта» познания1. Юридическая конструкция информации как объекта гражданских прав, которую мы создаём в настоящей работе, есть всего лишь модель исследуемого явления, и не тождественна ему. Особенности этой модели заранее предопределены выбором той или иной методологической установки. При
Более подробно о классическом, неклассическом, постнеклассическом этапах развития науки см. Тарасов Н.Н. Методологические проблемы юридической науки. - Екатеринбург: Издательство гуманитарного университета, 2001. С. 61 - 64.
этом, необходимо принимать во внимание, что избранный метод, с одной стороны, позволяет глубже познать явление, а с другой, ограничивает познание определёнными рамками, с неизбежностью отсекая от объекта исследования всё «лишнее», не втискивающееся в методологическое «прокрустово ложе».
Эмпирическим материалом для создания юридической конструкции информации как объекта гражданских прав служат нормативные правовые акты РФ и зарубежных стран, в том числе международные соглашения, и судебная практика, нашедшая отражение в Постановлениях Пленумов Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ. Автор исследует как действующие источники права, так и акты, которые не вступили в силу либо прекратили своё действие, но представляют интерес с научной точки зрения.
Методологические и теоретические основы исследования. Прежде чем приступить к решению той или иной проблемы в рамках настоящей работы, мы стремимся использовать методологический подход, который есть рефлексивное осознание наукой собственных методов. В рамках методологического подхода выявляются те или иные предельные основания, детерминирующие выбор исследовательского инструментария. Упоминание о «предельных основаниях» может вызвать скептическую улыбку у ориентированных на изучение «догмы права» учёных, которые, вероятно, упрекнут нас в том, что мы покидаем почву права и переносимся на почву философии. Позволим себе в качестве возражения сослаться на С.С. Алексеева, который, утверждая ценность и эвристический потенциал аналитической (позитивной) юриспруденции, тем не менее, говорит о том, «что в ряде случаев (хотя далеко не всегда) само по себе применение фундаментальных философских категорий к фактическим материалам, охватываемым догмой права (и уже
обработанным аналитической юриспруденцией) приводит к новому видению права» .
Интерес современной методологии к понятию методологического
подхода не случаен и предопределён развитием философской и
''>;* социологической мысли XX века, которая, в некотором роде, продолжая
заложенную И. Кантом традицию «априоризма», активно исследовала и пыталась сформулировать «обычно неартикулируемые предпосылки речи и интенциональной коммуникации» . Наряду с «языковыми играми» и «формами жизни» Л. Витгенштейна, в качестве примера таких предпосылок, на наш взгляд, можно назвать и «парадигмы» Т. Куна, выступающие в науке «моделями для постановки проблем и их решений»4, и «дискурсивные практики» М. Фуко.
Как правило, те или иные научные идеи, в том числе и идеи
правоведения, формулируются на определённом «дискурсивном фоне».
^ Проводя аналогию с графическим изображением, мы можем утверждать,
что фон очерчивает фигуру, но сам при этом остаётся незаметным. «Фон» научного высказывания представляет собой некоторый набор непроговариаемых правил постановки и решения научных проблем, разделяемых членами данного сообщества. Мы можем «увидеть» его,
1 Алексеев С.С. Восхождение к праву. Поиски и решения. - М.:
Издательство НОРМА, 2002. С. 43.
2 Хархордин О. Фуко и исследование фоновых практик. Мишель Фуко и
Россия// Сборник статей под ред. О. Хархордина. Спб.; М.: Европейский
университет в Санкт-Петербурге: Летний сад, 2001. С. 47.
3 Там же.
4 Кун. Т. Структура научных революций. - М.: «Издательство ACT», 2002.
С. 17.
только когда он сдвигается, т.е. когда наши нерефлексируемые представления неожиданно оказываются неадекватными»1. В настоящей работе мы будем использовать методологический подход для того, чтобы обнаружить «дискурсивный фон», выступающий основанием для тех или иных цитируемых научных высказываний. Обращение к методологическому подходу кажется нам продуктивным, так как позволяет преодолеть отмеченную выше ограниченность того или иного метода исследования.
Помимо анализа существующего дискурсивного фона автор
диссертации использует и традиционные методы исследования:
комплексный, системно-структурный, сравнительно-правовой,
исторический, формально-логический. В процессе работы задействованы теоретические положения, разработанные такими крупными отечественными учёными как Агарков М.М., Алексеев С.С., Брагинский М.И., Васьковский Е.В., Витрянский В.В., Гамбаров Ю.С., Грибанов В.П., Иоффе О.С., Кавелин К.Д., Коркунов Н.М., Лунц Л.А., Муромцев С.А., Пиленко А.А., Покровский И.А., Шершеневич Г.Ф.
Цели и задачи исследования. Целью диссертационного исследования является создание модели информации как объекта гражданских правоотношений и последующее её включение в уже существующую систему объектов.
Для достижения общей цели в рамках диссертации решаются следующие задачи:
- изучение и анализ позитивного российского права, регулирующего общественные отношения по поводу информации;
1 Хархордин О. Указ. соч. С. 48.
сравнительный анализ норм российского и зарубежного права, регулирующих общественные отношения по поводу информации;
изучение и анализ существующих теоретических точек зрения на правовую природу информации;
сравнительное исследование института собственности, исключительных прав на результаты интеллектуальной деятельности, личных неимущественных прав с целью установления специфики гражданско-правового режима информации;
выявление противоречий и пробелов правового регулирования отношений по поводу информации;
определение понятия и признаков информации как объекта гражданских прав;
разработка классификации информации по степени её доступности, общеизвестности, а также с точки зрения отнесения прав на неё к абсолютным и относительным, имущественным и личным неимущественным;
формулирование аргументированных предложений по совершенствованию действующего законодательства с учётом выявленных пробелов и несоответствий.
Полученные нами в ходе исследования теоретические выводы дают возможность определить приоритетные направления развития правового регулирования общественных отношений по поводу информации.
Научная новизна. Проведённое исследование позволило сформулировать и обосновать следующие теоретические выводы и практические предложения, выносимые на защиту:
1. Выявлено, что объектом гражданских прав может быть только информация, не известная одному лицу, нескольким лицам,
неопределённому кругу лиц. При этом, чаще всего в качестве объекта выступает необщеизвестная информация. Необщеизвестность характеризует как информацию с ограниченным доступом (например, коммерческая тайна), так и информацию, доступ к которой открыт неопределённому кругу лиц (например, информация, содержащаяся в едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним). В первом случае необщеизвестность является прямым следствием необщедоступности; во втором - она есть результат таких причин, как большой объём информации, её изменчивость, быстрая устареваемость, необходимость систематизации и наличие особого субъекта, обладающего правом на сбор, хранение, переработку и предоставление сведений.
2. Установлено, что необщеизвестность информации возникает:
1) в силу законодательного ограничения на доступ в форме
коммерческой, служебной, профессиональной, личной и семейной тайны;
2) или в силу наличия у отдельных субъектов гражданского права
особого положения, позволяющего собирать, обрабатывать, хранить и
распространять определённые виды сведений;
3) или в силу наделения государственных органов, органов местного самоуправления компетенцией по сбору, хранению, обработке и предоставлению сведений о субъектах и объектах гражданских прав.
3. Обоснована научная классификация информации, в рамках
которой выделяется 1) информация как объект гражданских прав и 2)
информация как способ обеспечения дискретности объектов и субъектов
гражданских прав. Во втором случае информация служит средством
индивидуализации объектов и субъектов гражданских прав (например,
бездокументарные ценные бумаги индивидуализируются путём фиксации
сведений о них в реестре владельцев ценных бумаг, безналичные деньги
существуют в виде записи на счёте и т.п.).
4. Установлено, что общенаучное деление информации на 1) сведения и 2) коммуникацию, является справедливым и для юридической науки, но приобретает в её рамках собственное содержание. В тех случаях, когда ценность информации сохраняется в течение
г* достаточно длительного периода времени, все усилия законодателя
направлены, в первую очередь, на максимальное обеспечение конфиденциальности сведений, следовательно, мы имеем дело с правовым режимом сведений.
В других случаях ценность сведений, едва возникнув, мгновенно исчезает в силу того, что они а) быстро устаревают; б) получив огласку, становятся общеизвестными и утрачивают качества объекта гражданских прав. Относительно постоянным остаётся порядок сбора, обработки, хранения и предоставления сведений, осуществляемый специальным субъектом, то есть процесс коммуникации. Следовательно, в данном
^ (втором) случае мы имеем дело с правовым режимом коммуникации.
5. Выявлено, что правовой режим сведений основан на абсолютизации
права на информацию, поэтому сведения классифицируются на 1)
сведения как объект абсолютных имущественных правоотношений (ноу-
хау как разновидность коммерческой тайны) и 2) сведения как объект
абсолютных неимущественных правоотношений (коммерческая,
служебная, профессиональная, личная и семейная тайна). Первые
участвуют в имущественном гражданском обороте, то есть становятся ещё
объектом договорных (относительных) правоотношений; вторые из него
исключены.
6. Установлено, что правовой режим коммуникации основан на
наличии специального статуса у субъекта, осуществляющего сбор,
хранение, обработку и предоставление информации. Остальные лица,
лишенные подобного статуса, вынуждены обращаться к специальному
субъекту за интересующими их сведениями. При этом у специального субъекта отсутствует какое-либо абсолютное право на собираемые им сведения (вещное право, исключительное право, иное абсолютное право), следовательно, и лица, получившие доступ к этим сведениям, не приобретают на них абсолютных прав. Правоотношения, возникающие между специальным субъектом и остальными лицами, могут быть только относительными.
Указанные относительные правоотношения, в свою очередь, классифицируются на 1) правоотношения с участием государственных органов, обеспечивающих сбор, хранение, переработку и предоставление информации о субъектах и объектах гражданских прав (например, правоотношения, связанные с ведением Единого государственного реестра юридических лиц и индивидуальных предпринимателей); 2) правоотношения с участием субъектов гражданского права, получивших право фиксировать сведения о субъектах и объектах гражданских прав в связи с выполнением установленных законом требований (арбитражный управляющий) или на основании лицензии (лицо, ведущее реестр владельцев ценных бумаг); 3) правоотношения с участием субъектов, занимающих доминирующее положение на рынке по сбору, хранению, обработке и предоставлению определённого рода информации (например, лица, владеющие правовыми системами «Гарант» и «Консультант Плюс»); 4) правоотношения с участием субъектов, которые в силу презумпции лучшей осведомлённости обязаны предоставить информацию контрагенту (продавец по отношению к покупателю, хозяйствующее общество по отношению к своему участнику и т.п.).
7. Сформулировано понятие конфиденциальной информации, из которого исключён такой признак как документированность. Конфиденциальная информация - это сведения, доступ к которым и
разглашение которых ограничиваются в соответствии с законодательством Российской Федерации. Документированность нельзя рассматривать в качестве обязательного признака режима конфиденциальности, так как, например, личная и семейная тайна охраняются независимо от фиксации составляющих их сведений на материальном носителе.
8. На основании анализа ст. 10 Федерального закона от 22 марта 1991 г. № 948-1 (с изм. и доп. от 24 июня, 15 июля 1992 г., 25 мая 1995 г., 6 мая 1998 г., 02 января 2000 г., 30 декабря 2001 г., 21 марта, 9 октября 2002 г.) «О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках»1 (далее Закон «О конкуренции») предложено рассматривать коммерческую тайну шире, чем это делает ст. 139 части первой Гражданского кодекса РФ2 и Федеральный закон от 29 июля 2004 г. № 98-ФЗ «О коммерческой тайне»3 (далее Закон «О коммерчесекой тайне»). Коммерческая тайна - это не известные третьим лицам сведения о фактах, событиях и обстоятельствах деятельности юридического лица и индивидуального предпринимателя, к которым отсутствует доступ на свободном основании. В этом случае субъект предпринимательской деятельности получил бы абсолютное неимущественное право, аналогичное праву физического лица (непредпринимателя) на сохранение личной и семейной тайны. И лишь как исключение указанное абсолютное неимущественное право в ряде случаев трансформировалось бы в имущественное путём добавления к
1 Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР. 1991. №16. Ст. 99.
Собрание законодательства РФ. 1994. № 32. Ст. 3302. 3 Собрание законодательства РФ. 2004. № 32. Ст. 3283.
режиму признаков 1) действительной или потенциальной коммерческой ценности и 2) необходимости принимать специальные меры к охране конфиденциальности.
9. В качестве объекта абсолютных имущественных прав предложено рассматривать не все сведения в режиме коммерческой тайны, а лишь те, которые подпадают под более узкий режим «ноу-хау». Правовой режим «ноу-хау» как специальная разновидность коммерческой тайны определяется следующим образом: «ноу-хау» - это имеющая действительную или потенциальную коммерческую ценность информация, неизвестная третьим лицам, к которой отсутствует доступ на свободном основании, и обладатель которой принимает меры к охране её конфиденциальности. Особенность правового режима ноу-хау состоит в том, что последнее будучи объектом имущественных прав, тем не менее получает такой же способ защиты, как объекты правоотношений неимущественных.
10. Выявлено, что правовой режим сведений, основанный на конфиденциальности, и правовой режим коммуникации, основанный на особом статусе субъекта, собирающего и предоставляющего информацию, являются самостоятельными и имеют существенные отличия от правового режима вещей (собственность) и результатов интеллектуальной деятельности и приравненных к ним средств индивидуализации (исключительные права).
11. Обосновано, что информация становится объектом гражданских прав только в тех случаях, когда субъект обязанности должен по запросу субъекта права предоставить конкретные сведения и/или несёт ответственность за их непредоставление и/или недостоверность. Таким образом, информация не приобретает качеств объекта при возникновении гражданских правоотношений между средствами массовой информации,
провайдерами, библиотеками, с одной стороны, и физическими, юридическими лицами, с другой.
Научная значимость диссертационного исследования обусловлена
тем, что в нём впервые была предпринята попытка комплексного
(Л
*" осмысления информации как объекта гражданских прав. Автор стремился
создать единую концептуальную основу и тем облегчить поиск
направлений, в которых могут осуществляться последующие научные
изыскания.
Практическая значимость диссертации определяется
возможностью использования сформулированных в ней теоретических
выводов и практических предложений при дальнейшем
совершенствовании законодательства, регулирующего отношения по
поводу информации. Ряд положений работы может быть принят во
внимание субъектами гражданского права при осуществлении ими
Щ деятельности, связанной со сбором, хранением, обработкой и
предоставлением сведений. Материалы диссертации могут использоваться также в учебном процессе при подготовке общих и специальных курсов в юридических учебных заведениях, при разработке пособий и методических изданий по данной проблематике.
Апробация результатов исследования. Диссертация выполнена и обсуждена на кафедре предпринимательского права Уральской государственной юридической академии. Её основные выводы и положения опубликованы в печати. Результаты исследования
использовались при чтении лекций и проведении практических
'ft
семинарских занятии по курсу предпринимательское право и спецкурсу
правовое регулирование основ несостоятельности (банкротства).
Структура диссертации обусловлена содержанием и целями
исследования и включает в себя введение, две главы, объединяющие пять
параграфов, заключение, приложения, список использованной литературы и перечень нормативных актов.
Понятие информации в правоведении и других науках. Постановка проблемы
Осознавая значимость информации в качестве стратегического ресурса или особого рода блага, правоведение стремится выработать понятие информации, но при этом остаётся ещё неясным, должно ли это понятие быть генетически «своим» либо существует возможность заимствования из категориального аппарата других наук. Как пишет Н.Н. Тарасов, возможны три варианта конструирования понятий правовой наукой. В первом случае так называемые «органические понятия» (обязательство, собственность, договор, механизм правового регулирования) генетически и исторически принадлежат юриспруденции и «возникают в рамках юридической деятельности и на собственно правовых основаниях»1. Во втором - понятия генетически возникают в других областях знания, но в связи с практическими целями и исследовательскими задачами «втягиваются» в сферу права, «адаптируются к характеристикам юридической науки и особенностям юридической практики, приобретают отличный от своего прототипа объём, включаются в систему юридических понятий, т.е. участвуют в формировании предмета науки»2. Наконец, в третьем случае, мы имеем дело с понятиями других наук, вовлекаемыми в «понятийный оборот» юриспруденции для получения представлений о явлениях, имеющих или практическое юридическое значение, или обеспечивающие смысловые переходы юридического исследования в иные науки и области знания»1. Думается, что понятие «информации», вырабатываемое правоведением, должно принадлежать ко второй разновидности понятий, входящих в предмет юридической науки, т.е., генетически возникнув в рамках специальных наук, оно подлежит существенной переработке и адаптации, в результате чего его объём может быть значительно сужен или, наоборот, существенно расширен.
Наукой, специально посвященной исследованию феномена информации, является кибернетика. Один из её основоположников К. Шеннон определил информацию как средство уменьшения неопределённости. Он же первым предложил единицу измерения информации - бит. «Простейшим типом выбора, - писал он, - является выбор из двух возможностей, каждая с вероятностями Ї4. Этот выбор осуществляется, например, когда кидают монету, которая с одинаковой вероятностью может упасть кверху гербом или решёткой. Удобно использовать количество информации, производимое таким выбором, в качестве основной единицы, называемой двоичной единицей, или, короче, битом»3. Данное определение, получившее название «математического», делает акцент на количественной стороне информации и оставляет без внимания её содержательную сторону. В дальнейшем в различных науках появились и другие определения, учитывавшие не только количественные параметры информации. Например, информация рассматривалась как «обозначение содержания, полученного от внешнего мира в процессе приспособления к нему» (Н. Винер); мера определённости в переданном сообщении, мера разнообразия (У. Эшби); определённая порция порядка (Б. Кадомцев); мера сложности структур (Моль); вероятность выбора (Яглом); мера выбора самоорганизующейся системы (И. Мелик-Гайказян); передача сообщения между передающей и принимающей системами, что ведёт к изменению разнообразия состояний последней (B.C. Толстой).1 В современной литературе иногда встречаются попытки дать общенаучное определение понятия информации. Например, А.А. Стрельцов в своей работе «Информация как общенаучная категория» выделяет в структуре информации в качестве компонента как знания или сведения, так и процесс передачи этих сведений (коммуникацию). По его мнению, знания или сведения (английский эквивалент knowledge) представляют собой одну из форм проявления или выражения информации. Они характеризуются идеальностью (относительной независимостью от материального носителя), информационной неуничтожимостью, динамичностью (возможностью модификации) и способностью накапливаться.
Гражданско-правовой режим информации: понятие, признаки
Понятие информационного ресурса является ключевым для настоящего исследования. Его определение содержится в Законе «Об информации» и звучит следующим образом: информационные ресурсы -это отдельные документы и отдельные массивы документов в информационных системах (библиотеках, архивах, фондах, банках данных, других информационных системах) (ст. 2 Закона «Об информации»). Практически «кальку» с российского закона представляет собой Закон Азербайджанской республики от 03 апреля 1998г. № 460-IQ «Об информации, информатизации и защите информации». Во всяком случае, - определение «информационного ресурса» воспроизводится в нем аналогичным образом1. Несколько по иному формулирует понятие «информационного ресурса» Закон Кыргызской республики от 08 октября 1999г. № 107 «Об информатизации». Согласно ст. 2 Закона «информационные ресурсы - это пригодные для использования г) программные средства и документы на любом носителе, отдельные либо в составе информационных систем» . И.Л. Бачило указывает, что «информационный ресурс в структурном, предметном, восприятии представляет собой массив или отдельный документ, иной визуально воспринимаемый объект, который аккумулирует сведения (информацию), сформированные по определённому признаку или критерию»3. Таким образом, информационный ресурс в законодательстве и нередко в научной доктрине сводится к одному документу или систематизированному массиву документов. Данный подход подвергается, на наш взгляд, вполне обоснованной критике. В частности, как пишут Е.Войниканис и М. Якушев, действующий Закон «Об информации» на уровне терминов отличает собственно «информацию» от «документированной информации», но в дальнейшем устанавливает правовой режим только «документированной информации» (информационного ресурса). Далее авторы справедливо указывают на то, что «на конкретные запросы информационного общества такая позиция ответа не даёт». Вопрос о правовом режиме информации, существующе информатики. - М.: Издание г-на Тихомирова М.Ю., 2003. С. 94. независимо от материальных носителей, встаёт не только в сфере компьютерной информации. Как показывает анализ законодательства, ст. 139, ст. 771 ГК РФ, ст. 11 Федерального закона от 30 декабря 1995г. № 225-ФЗ (с изм. и доп. от 7 января 1999 г., 18 июня 2001 г., 6 июня 2003 г., 29 июня, 29 декабря 2004 г.) «О соглашениях о разделе продукции»1 и ст. 10 Закона РФ от 21 июля 1993г. № 5485-1 (с изм. и доп. от 6 октября 1997 г., 30 июня, 11 ноября 2003 г., 29 июня, 22 августа 2004 г.) «О государственной тайне»2 имеют в виду не документированную информацию, а сведения, то есть её содержательное воплощение3. Таким образом, следует согласиться с М. Якушевым и Е. Войниканис в том, что главная проблема правового регулирования отношений в сфере информации «состоит не столько в недоработанной дефиниции, сколько в том, что заявленный в качестве существующего и описанный в дефиниции объект правового регулирования так и остаётся не вписанным в систему гражданско-правовых отношений».
Сведения как объект гражданских прав
В юридических исследованиях всё чаще высказывается мнение о том, что «информация с ограниченным доступом... должна рассматриваться как самостоятельный объект и не может отождествляться с другими объектами гражданских правоотношений. В отличие от вещей она обладает принципиально иной - нематериальной природой. В отличие от объектов интеллектуальной собственности информация с ограниченным доступом может и не иметь творческой природы. Сведения, составляющие информацию с ограниченным доступом, не являются предметом исключительных прав. В отличие от личных нематериальных благ информация с ограниченным доступом, по общему правилу, не обладает свойством неотчуждаемости и имеет с личными нематериальными благами различный правовой режим...»1.
Что же такое конфиденциальная информация? Статья 2 Закона «Об информации» определяет её как документированную информацию, доступ к которой ограничивается в соответствии с законодательством Российской Федерации. Несложно заметить узость и неадекватность подобного определения. ПС РФ, например, в статье 150 упоминает о личной и семейной тайне как об одном из нематериальных благ, которые защищаются в соответствии с кодексом и другими законами в случаях и в порядке, ими предусмотренных, а также в тех случаях и тех пределах, в каких использование способов защиты гражданских прав вытекает из существа нарушенного нематериального права и характера последствий этого нарушения. Является ли документирование сведений, составляющих личную и семейную тайну, обязательным условием для гражданско-правовой защиты? Ответ представляется отрицательным. Ведь очевидно, что не все подробности частной жизни лица получают документальное оформление. Так, некоторые семейные обстоятельства могут лишь устно обсуждаться между членами семьи в пределах жилища, но не фиксироваться при этом на каких-либо материальных носителях. Неправомерный доступ к таким незафиксированным сведениям, между тем, тоже возможен, например, путём установления подслушивающих устройств. Не вызывает сомнений, что подобное прослушивание, а равно и последующее разглашение сведений, составляющих тайну личности или семьи, причиняют потерпевшим ущерб не меньший чем тот, который возникает вследствие незаконного доступа и разглашения, совершаемых в отношении сведений документированных.
Закон «Об информации» не содержит определения понятия личной и семейной тайны, вместо этого он оперирует термином персональные данные, под которыми понимаются сведения о фактах, событиях и обстоятельствах жизни гражданина, позволяющие идентифицировать его личность (ст. 2 Закона). Исходя из комплексного толкования норм ст. 2 и ст. 11 Закона, можно прийти к выводу о том, что персональные данные это далеко не все сведения о гражданине, а лишь те, которые включены в состав федеральных информационных ресурсов, информационных ресурсов совместного ведения, информационных ресурсов субъектов Российской Федерации, информационных ресурсов органов местного самоуправления, а также получаемых и собираемых негосударственными организациями (п. 1 ст. 11 Закона «Об информации»), либо те, которыми владеют юридические и физические лица, получающие и использующие информацию о гражданах в соответствии со своими полномочиями (п. 3 ст. 11 Закона «Об информации»). Иными словами, сведения, представляющие для гражданина личную и семейную тайну, одновременно являются персональными данными для государственных органов, органов местного самоуправления, физических и юридических лиц, получивших к ним доступ на законных основаниях. Поскольку государственные органы и остальные вышеназванные субъекты получают от граждан сведения, составляющие личную и семейную тайну, только в документированном виде, то справедливым является утверждение о том, что персональные данные есть документированные сведения о фактах, событиях и обстоятельствах жизни гражданина, позволяющие идентифицировать его личность и предоставляемые на законных основаниях государственным органам, органам местного самоуправления, юридическим и физическим лицам. Легальная дефиниция персональных данных, таким образом, по нашему мнению нуждается в корректировке. Персональные данные - это лишь та небольшая часть сведений, находящихся в режиме личной и семейной тайны, которые документированы и переданы от гражданина специальным субъектам на определённых основаниях. В то время как личная и семейная тайна — это правовой режим вообще всех как документированных, так и недокументированных сведений о фактах, событиях и обстоятельствах жизни гражданина и его семьи.
