Содержание к диссертации
Введение
Глава I. История изучения средневековых замков и ключей 8
1.1. История изучения древнерусских замков и ключей 8
1.2. История изучения североевропейских замков и ключей 22
1.3. История изучения замков и ключей южных и восточных соседей Древней Руси 28
1.4. Применение естественнонаучных методов в изучении средневековых замков и ключей 33
Глава II. Обзор источников 36
II.1. Археологические источники 37
II.2. Письменные источники 38
II.3 Иконографические источники 42
Глава III. О появлении замков и ключей в Древней Руси (по материалам раскопок торгово-ремесленных поселений и погребальных памятников) 47
III. 1. Появление замков и ключей в Древней Руси 47
III.2. Появление замков и ключей в Новгороде 70
Глава IV. Типология и хронология замков и ключей Новгорода 71
IV. 1. Навесные (висячие, съемные) замки и ключи к ним 80
IV.2. Нутряные (врезные, неподвижные) замки и ключи к ним 92
Глава V. Топография и планиграфия находок замков и ключей Новгорода 102
V. 1. Топография находок замков и ключей на усадьбах Новгорода (по материалам Троицкого и Неревского раскопов) 103
V.2. Планиграфическое распределение находок ключей, замков и их деталей (по материалам усадьбы П Троицкого раскопа) 125
Заключение 137
Библиография 141
Список источников 141
Архивные материалы 142
Список литературы 149
Список сокращений 171
Список приложений 172
- История изучения древнерусских замков и ключей
- Появление замков и ключей в Древней Руси
- Навесные (висячие, съемные) замки и ключи к ним
- Планиграфическое распределение находок ключей, замков и их деталей (по материалам усадьбы П Троицкого раскопа)
История изучения древнерусских замков и ключей
В дореволюционный период рассматриваемая категория вещей не вызывала пристального интереса, каких-либо специальных исследований, посвященных древнерусским замкам и ключам, в это время не появилось. Хотя в этот период коллекция указанных изделий постоянно пополнялась за счёт масштабных исследований древнерусских курганных могильников, В.И. Сизов, А.А. Спицын, Д.Я. Самоквасов ограничивались только краткими упоминаниями находок замков и ключей в публикациях своих исследований (Сизов, 1902. С. 59. Рис. 12-13; Спицын, 1905. С. 146. Рис. 240; Самоквасов, 1916. С. 29).
Только Н.Е. Бранденбург, характеризуя находки замков из курганов Юго-Восточного Приладожья, предположил, что они имеют символическое значение, соотнеся их с данными этнографии. На Южном Урале существовал обычай помещать висячие замки в могилы умершим детям. В случае повторной смерти детей в семье, вскрытый висячий замок клали на грудь умершему ребёнку, чтобы воспрепятствовать смерти в получении следующей жертвы (Бранденбург, 1895. С. 67).
Первая попытка систематизации древнерусских замков по материалам раскопок Киева и южнорусских городищ была предпринята Б.А. Рыбаковым в конце 40-х годов XX в. Классифицируя замки только по функциональным различиям, он разделил их на три группы:
1) Дверные внутренние замки. Задвижки этих замков деревянные. Из металла делается только ключ, скобы и пружины.
2)Внутренние врезные замки ларцов, сундуков и дверей. Они всегда металлические.
3) Висячие замки металлические, которые подразделяются на два варианта: а) с ключом, имеющим бородку. Замок отпирался при поворачивании ключа б) с ключом, загнутым на конце (цилиндрический замок отпирался при вдвигании ключа без поворота) (Рыбаков, 1948. С. 218-219).
Б.А. Рыбаков тщательно разбирает устройство механизма висячих замков. Отмечая существование их серийного производства в XI—XII вв. и наличие стандарта в изготовлении, он предполагает их местное происхождение. Помимо этого исследователь поставил вопрос о местном производстве замков в Древней Руси и об импорте этих изделий в Центральную Европу в более позднее время в XIV в. (Рыбаков, 1948. С. 223).
По мнению Б.А. Рыбакова, древнерусские замки отливались по восковой модели и изготовлялись, как правило, из меди (Рыбаков, 1948. С. 222). Позднее Б.А. Колчин доказал, что эти суждения ошибочны. По результатам металлографического анализа, было выявлено, что замки изготовлялись из листового и прутового железа, а их детали соединялись между собой медной пайкой (Колчин, 1953. С. 158). Б.А. Рыбаков, по-видимому, посчитал замки медными ввиду буро-жёлтого цвета некоторых экземпляров, но такой цвет замки дали в результате лужения (обмеднения), т.е. корпуса замков были железными, но с медным покрытием.
Сводка Б.А. Рыбакова не представляла собой типологию, автор классифицировал замки только по функциональным различиям и не выделил чётко какие-либо конкретные типы замков, не разработал их хронологии.
В начале 1950-х годов выходит серия работ Р.Л. Розенфельдта, посвященная древнерусским замкам и ключам. В одной из них представлена реконструкция схемы работы механизма нутряного комбинированного замка для сундуков, выполненная на основе находки фрагментов подобного запирающего устройства в Старой Рязани (Розенфельдт, 1950. С. 144-145). Другая статья посвящена схожему анализу нутряных замков для сундуков и ларцов, относящихся к другому типу, выявленных при археологических исследованиях Вщижа и Старой Рязани. По данным стратиграфии они датируются XII в. (Розенфельдт, 1951. С. 140-141). В третьей статье Р.Л. Розенфельдт представил первую в отечественной историографии классификацию древнерусских замков и ключей. В её основу он положил конфигурацию отверстия для ключа в большом цилиндре замка. Исходя из этого признака, автор выделил 7 типов навесных замков и два типа врезных.
Первые три типа Р.Л. Розенфельдт выделил для кубических и цилиндрических замков с Т-образной скважиной, прорезанной в корпусе замка, подразделяя их по форме лопасти ключей (прямоугольная, круглая и камертонообразная).
Кубические замки и ключи с прямоугольной лопастью к ним Р.Л. Розенфельдт датировал X - началом XII в. Время бытования двух других типов автор не уточняет, отмечая только их широкое распространение в XII в.
Следующий тип — замки со скважиной, расположенной только на донной части большого цилиндра. Ключ к таким замкам имел форму округлой лопаточки, которая располагалась под углом 90 относительно стержня. Р.Л. Розенфельдт отмечал широкое распространение замков этого типа в слоях XII-XIII вв.
Следующую группу составили цилиндрические замки с лабиринтообразной замочной скважиной, расположенной на донце большого цилиндра. Ключ к таким замкам собирался из узких железных пластин, спаянных медью в стержень сложного профиля, соответствовавшего рисунку и размерам скважины. Распространение замков этого типа отмечается в XIII-XIV вв.
К последующему типу относятся замки, у которых большой цилиндр заменяется эллипсоидом или призмой со скошенными углами, дужка принимает вид прямоугольной скобки. Такие замки появляются в XIV в.
В отдельный тип навесных замков Р.Л. Розенфельдт выделил «путные» замки, которые он датирует XII-XIV вв. Врезные замки он подразделяет на замки-засовы, распространённые в Х-ХШ вв., изготовляемые целиком из дерева, которые открывались при помощи железных коленчатых ключей с одним или несколькими зубами и на замки для ларцов и сундуков, которые датируются XI—XII вв. (Розенфельдт, 1953. С. 33-39).
Но, как замечал сам автор, его целью в этой работе не являлось представить все типы древнерусских замков, а только - показать уровень технических знаний древнерусских мастеров-замочников и постепенный технический прогресс в этой отрасли древнерусского ремесла (Розенфельдт, 1953. С. 39). К тому же автор ограничивался только домонгольским периодом. В классификацию Р.Л. Розенфельдта не вошли некоторые типы древнерусских замков, не было разработано чёткой хронологии бытования отдельных типов.
В статье 1977 г., написанной им в соавторстве с К.А. Смирновым, рассматриваются замки и ключи, происходящие из раскопок городища Хлепень, расположенного на территории современной Смоленской области. В этом исследовании было проведено планиграфическое распределение находок изделий рассматриваемой категории вещей относительно построек этого поселения (Розенфельдт, Смирнов, 1977. С. 89-91).
В конце 1940-х - конце 1950-х годов Б.А. Колчин, исследуя различные аспекты древнерусского ремесла, в своих работах неоднократно обращался к вопросам изучения древнерусских замков и ключей.
На основе материала, происходящего из археологических исследований древнерусских курганных могильников (Новгородских, Владимирских) и поселений (Сарского, Райковецкого городищ, Княжей Горы, Старой Ладоги, Новгорода, Старой Рязани), он сделал тщательные и подробные реконструкции работы механизмов висячих и нутряных замков (Колчин, 1953а. С. 152-153; Колчин, 19536. С. 177-178).
Появление замков и ключей в Древней Руси
В быту восточных славян накануне образования Древнерусского государства замки и ключи не применялись. В разнообразный перечень кузнечных изделий различных археологических культур, относимых к славянским, замки и ключи не входят. По всей видимости, в этот период и не существовало особой необходимости в подобных изделиях, когда основной массив населения был сосредоточен на небольших неукреплённых поселениях и городищах, а уровень социальной дифференциации ещё не достиг такой черты, чтобы возникла потребность как-то закрывать своё жилище и скрывать таким образом имущество.
При этом примитивные формы замков и ключей начали использовать ещё в Древнем Египте, а наиболее высокого уровня замочное ремесло достигло в период расцвета Римской империи, что выразилось в многообразии и сложности различных форм этих изделий, а также в их широком распространении даже в самых отдалённых провинциях, например, в Британии (Ward, 1911. Р. 229).
Отдельные их находки встречаются и за пределами Римской империи. Замки и ключи, очевидно римского происхождения, выявлены при раскопках поселений и погребений пшеворской (Козак, 1990. С. 147) (некрополи Конин, Карчевец), Черняховской (Будештский, Косановский, Спанцевский могильники) (Седов, 1979. С. 92) и других археологических культур. Хотя некоторые из них могли быть и местного производства (Чарноцкая, 2012. С. 62).
На поселениях Черняховской культуры (Рипнев, Черепнин, Собарь) были выявлены железные навесные замки с пружинным механизмом и коленчатые ключи к ним, а также якоревидные ключи, использовавшиеся для нутряных деревянных замков (Магомедов, 2001. С. 85. Рис. 80. 2, 4-5). В женских погребениях Черняховской культуры иногда встречаются детали врезных замков для ларцов.
Более характерны находки замков и ключей для урновых погребений пшеворской культуры. В могильнике Млодзиково выявлено 28 замков и 22 ключа, в Хоруле - 18 замков и 14 ключей (Седов, 1979. С. 64. Табл. 2).
Туалетные шкатулки с нутряными замками известны в богатых женских сарматских (Прохорова, Гугеев, 1992. С. 149. Рис. 9. 4,23) и позднескифских погребениях, они являлись предметами импорта из городов Северного Причерноморья. Подобные находки носят единичный характер.
С упадком Римской империи, миграций населения в эпоху Великого переселения народов и последующей сменой археологических культур, замки и ключи уже не использовались в хозяйстве населения Центральной и Восточной Европы. При археологических исследованиях поселений и погребений пражско-корчакской, пеньковской, колочинской и других археологических культур, относимых к славянским, эти изделия не зафиксированы.
Появление первых замков и ключей на территории Древнерусского государства можно отнести к рубежу IX-X вв., и связано это с началом активных славяно-скандинавских контактов и оседанием норманнов в ряде торгово-ремесленных поселений, расположенных по маршруту важнейшего торгового пути «Из варяг в греки».
В самой Скандинавии начало использования замков и ключей отмечено ещё в конце вендельской эпохи (VI—VIII вв.). Наиболее же ранние находки этих изделий зафиксированы при археологических исследованиях Хельго. Оно представляло собой серию разновременных поселений (building groups) и могильников IV-VIII вв., расположенных на острове Хельго, на озере Мел арен.
В ряде построек поселений Хельго, где располагались мастерские стеклоделов, ювелиров и гребенщиков, были выявлены и следы обработки железа (Херрман, 1986. С. 21). Вполне возможно, что в Хельго впоследствии велось производство замков и ключей (Tomtlund, 1978. Р. 9).
Всего на поселениях Хельго найдено 80 замков (Tomtlund, 1970. Р. 247). Я-Е. Томтлунд отмечал, что существуют значительные трудности при их датировке, подчёркивая, что аналогии кубическим замкам относятся только к эпохе викингов (Tomtlund, 1978. Р. 9-10). С учётом того, что существование Хельго прекращается на рубеже VIII-IX вв., представляется, что определённую часть подобных замков можно отнести ко времени вендельской эпохи. О распространении в Хельго замков и ключей в этот период свидетельствуют находки рассматриваемой категории, нехарактерные для IX-XI в.
Это фрагмент бронзового замка с L-образным ключевым отверстием и ключ к нему, выявленные на поселении 4 в напластованиях, относящихся к позднему Венделю (Reisborg, 1994. Р. 47. Fig. 24). Указанный замок относится к группе 1 по классификации Я-Е. Томтлунда и является наиболее ранней формой в Скандинавии, восходящей к римским образцам. В древнерусском материале подобные замки не представлены.
В мужском погребении № 17 могильника № 118 был выявлен бронзовый ключ к нутряному сундучному замку, также датирующийся временем вендельской эпохи по аналогиям из Готланда и Бирки. По классификации А. Уильхильм он принадлежит к группе 1:С2 (Melin, Sigvallius, 2001. P. 71. Fig. 27.7).
Ряд находок из Хельго указывает на его обширные связи с Британией, которые без перерывов прослеживаются с IV в. н.э. (Holmqvist, Arrenius, Lundstrom, 1961. P. 34). По всей видимости, в ходе именно этих связей ряд таких технологических приёмов, как, например, принцип расхождения пружин, использовавшийся в висячих замках римского времени, был заимствован скандинавскими кузнецами. Возможно, таким же путём в Скандинавию попала схема работы более простых деревянных замков. В Британии коленчатый ключ с зубами к подобному замку был найден в одном из погребений IV в. в Винчестере, широко они были распространены и в VI-VII вв. (Ottoway, 1992. С. 660). Однако в этот период замки этого типа были распространены и в Центральной Европе. Возможно, схожий импульс для зарождающегося замочного ремесла в Скандинавии принесли и схожие связи с германскими племенами Центральной Европы, чья материальная культура испытывала позднеримское влияние, что в частности выразилось и в распространении замков и ключей на территории их расселения.
Во всяком случае, некоторые формы ключей и замков из Хельго аналогичны некоторым формам этих изделий, происходящим из погребений германских племён Центральной Европы, датирующихся временем эпохи Великого переселения народов (Tomtlund, 1978. Р. 12).
Скандинавские кузнецы, начав собственное производство замков и ключей, основные технологические приёмы и схемы их изготовления заимствовали из античной традиции. Впоследствии прослеживается их непрерывная эволюция. В позднем Венделе и на начальном этапе эпохи викингов замочное ремесло в Скандинавии продолжало активно развиваться, результатом чего стало появление принципиально новых типов этой категории вещей.
Представляется, что дополнительной причиной, того что на такой отдалённой территории как Скандинавия, рассматриваемые изделия получили большое распространение, являются особенности социально-экономических процессов, зафиксированных в этом регионе в вендельскую эпоху.
В этот период в различных центрах Скандинавии (Ютландия, Средняя Швеция) появляются торгово-ремесленные поселения, в которых сосредотачивается балтийская и североморская торговля с Центральной и Западной Европой. Отмечается глубокая стратификация общества, что археологически выражается в наличии элитных некрополей, кладов (Мельникова, 2011. С. 25). В этих условиях, безусловно, существовала потребность в дальнейшем использовании замков и ключей.
Навесные (висячие, съемные) замки и ключи к ним
Типологическое развитие навесных замков основано на изменении конфигурации скважины в большом цилиндре замка и эволюции формы рабочей лопасти ключа {Приложение. II. Рис. 1).
Развитие замков этой группы, выразившееся в постоянном появлении новых типов рассматриваемых изделий, обуславливали такие факторы как увеличение числа пружин, усложнение рисунка рабочей лопасти ключа, накладывание на донце большого цилиндра различных предохранительных штифтов, что преследовало цель максимально обезопасить замок и исключить любую возможность подобрать к нему ключ. Это особо ярко проявляется в ХП-ХШ вв., когда в довольно небольшой временной промежуток появляются сразу несколько типов замков и ключей и их вариантов. Можно отметить и качественные изменения этих изделий - корпус замков становится более массивным, изменяется толщина и ширина стержня ключей.
Несмотря на многообразие типов этих запирающих устройств, схема работы их механизмов не менялась, будучи основанной на принципе расхождения пружин, который применялся ещё в античности.
Поздние типы висячих замков, относящиеся к XIV-XV вв., являются уже переходными, предвещающими появление новых принципов работы замочных механизмов, которые распространились в XVI-XVII вв. (Колчин, 1968. С. 174).
Замки и ключи типа А
По материалам археологических исследований Новгорода выявлено 27 замков и 151 ключ этого типа (7,8 %). Их начинают использовать с момента возникновения города, с середины X в., наибольший пик их распространения приходится на XI-XII вв., а к середине XIII в. они полностью выходят из употребления.
Замки типа А небольшого размера (4-8 см), подразделяются по форме корпуса на кубические {Приложение I. Рис. 7.1; Рис. 8.1,2 ) и цилиндрические (Приложение I. Рис.5.1; Рис.6.1). Отличительной особенностью этих замков является наличие на стенке корпуса прорези во всю высоту корпуса, оканчивающейся внизу поперечным выемом в форме перевернутой буквы Т. Плоский ключ вводился в замок через нижнюю щель и поднимался вверх вдоль вертикальной щели. Соответствующие вырезы в ключе, при его поднимании вверх, сжимали пружины, и замок открывался. Ключи типа А также делятся на два варианта, которые отличаются друг от друга формой рабочей лопасти (круглая и прямоугольная), имеют длину от 6 до 13 см. Ключи с прямоугольной лопастью относятся к кубическим (призматическим) замкам {Приложение I. Рис. 7.2-5; Рис. 8.3-6). Их бытование завершается в последней четверти XII в. {приложение V. график № 2). Ключи с круглой лопастью относятся к замкам с цилиндрическим корпусом {Приложение I. Рис. 5.2-5; Рис. 6.2-5), они выходят из употребления в середине XIII в. {Приложение IV. График № 1).
Как было отмечено выше, замки с кубическим корпусом появились раньше, чем цилиндрические. В Новгороде с момента его возникновения широко пользовались изделиями обоих указанных видов. Несмотря на большую разницу в конструктивной форме ключей с круглой и прямоугольной лопастями, значительных различий между видами замков этого типа не было, они отличаются только формой корпуса.
В то же время замки и ключи этого типа, происходящие из самых ранних слоев Троицкого и Неревского раскопов, как было отмечено выше, значительно отличаются от аналогичных изделий, происходящих из раскопок древнерусских и северно-европейских торгово-ремесленных поселений. Об этом свидетельствуют данные количественных признаков. Они более массивны, и это связано, по всей видимости, с тем фактом, что их начали использовать в качестве запоров от дверей, тогда как в более раннее время их применяли исключительно для ларцов и сундуков.
Преобладали цилиндрические замки рассматриваемого типа (21 экз.), что также проявляется в соотношении между ключами с круглой и прямоугольной лопастью (111 и 40 экз.).
Замки с кубическим корпусом очень редки. Характеризуя замки типа А, на материале Неревского раскопа, Б.А. Колчин отмечал замки только с цилиндрическим корпусом (Колчин, 1959. С. 78). Всего в Новгороде выявлено 6 подобных замков: по 2 экз. на Неревском, Троицком (первой пол. XI века) и на Фёдоровском раскопах (второй пол. XI в.) (Дубровин, рукопись). Размеры их варьируют от 4 до 6 см.
Находки замков с кубическим (призматическим) корпусом в слоях XI - первой половины XIII в. имеют единичный характер и в других древнерусских городах. В Витебске выявлен один такой замок в напластованиях XII в. (Бубенько, 2004. С. 68).
На Троицком и Неревском раскопах выявлено 4 кубических замка и 34 ключа с прямоугольной лопастью. Цилиндрических же замков найдено 20 экз., а ключей с круглой лопастью - 93.
Замки и ключи этого типа являлись на протяжении X - второй пол. XI в. единственным типом навесных замков, бывшим в употреблении в Новгороде. При появлении замков типа Б и В с более сложным и надёжным механизмом, они, несмотря на архаичность, не вышли полностью из употребления вплоть до середины XIII в. Схожая ситуация отмечена и в Йорке, где замки и ключи этого типа доживают до XIII в. (Ottoway, Rogers, 2002. P. 2877).
Замки и ключи типа Б
В Новгороде выявлено 52 замка и 185 ключей типа Б (9,2 %). Появляются они во второй половине XI в., основной пик распространения приходится на вторую половину XII - первую половину XIII в., а прекращение их использования относится к середине XIV в. (Приложение IV. График № 3).
Замки типа Б кардинально отличаются от замков предшествующего типа. Они более массивные, отверстие для ключа расположено в нижней части большого цилиндра (Приложение I. Рис.9. 1-2). Была изменена и форма ключа, он стал коленчатым, его круглая лопасть расположена под углом в 90 градусов относительно стержня ключа (Приложение I. Рис. 9. 3-5; Рис. 10. 3-6).
Замки типа Б были уже только цилиндрическими, малый цилиндр всегда отделялся от большого цилиндра промежуточной пластинкой. Замки этого типа, как правило, более массивны (размеры их широко варьируются от 5 см до 13 см). Этот же признак характеризует и ключи указанного типа, длина отдельных экземпляров достигает 18,5 см. Существенно изменилась толщина и ширина стержня, вплоть до 0,8 и 1,5 см соответственно. Была усилена дужка замка типа Б, она стала более крупной и массивной.
В ХПІ-XIV вв. отверстие для ключа у замков типа Б стали снабжать дополнительными штифтами с целью увеличить его надёжность, вследствие чего в стержне ключей начали появляться пропилы {Приложение II. Рис. 9. 3—4). Представляется, что подобные изменения являются датирующим признаком, по крайней мере замки последующего типа В по этому принципу (усложнение конфигурации формы рабочей лопасти ключа и появление дополнительных штифтов у ключевого отверстия) были разделены Б.А. Колчиным на 3 варианта (Колчин, 1959. С. 82).
Замки и ключи этого типа появились в Северной Европе в конце X -первой половине XI в. (Jansten, 1998. Р. 194. Fig. 26.Ъ,с). На территории Древней Руси наиболее ранние находки ключей этого типа были выявлены при археологических исследованиях Изборска (Седов, 2007. С. 269) и Берестья (Лысенко, 1985. С. 240), также они выявлены в кургане № 29 Тимеревского и в кургане № 13 Михайловского могильников. В указанных курганах были зафиксированы трупоположения, датирующиеся началом XI в. (Недошивина, 1963. С. 53). В Новгороде выявлено только 3 ключа (Неревский раскоп) этого типа, датирующихся второй половиной XI.
Планиграфическое распределение находок ключей, замков и их деталей (по материалам усадьбы П Троицкого раскопа)
Такое направление, как проведение анализа, ориентированного на исследование пространственных характеристик усадебного комплекса (расположение находок и построек, взаимосвязь между постройками и отдельными категориями находок) остаётся практически неразработанным в новгородской археологии (Петров, 2011. С. 141). Хотя особенности культурного слоя Новгорода, обеспечивающие высокую степень сохранности деревянных построек, и наличие больших раскопанных площадей, которые позволили полностью исследовать площадь ряда средневековых усадеб, предоставляют возможности для проведения подобных исследований.
Исключением является только проведение планиграфического анализа различных категорий находок, относящихся к ремесленному производству, а также его отходов и брака. Целью таких исследований являлось выявление мест расположения и более глубокое изучение различных производственных мастерских (Сингх, 2009. С. 100-153; Сингх, 2011. С. 233-243).
Проведение подобного анализа для такой категории находок как замки и ключи, которые уже в силу своих функций связаны с усадебной застройкой, позволит проследить возможную зависимость их планиграфии от местоположений построек различного назначения.
Схожие исследования проводились только Р.Л. Розенфельтдом и К.А. Смирновым по материалам раскопок городища Хлепень XII - первой половины XIII в., расположенного на территории современной Смоленской области.
При археологических исследованиях городища была прослежена часть его застройки, состоящей из сруба и амбара в центре исследованной территории и четырёх построек с глинобитными печами, расположенными у вала. Среди находок довольно представительную группу составили замки и ключи: было выявлено 3 висячих замка, 8 ключей от висячих замков и 1 ключ-отмычка (Розенфельдт, Смирнов, 1977. С. 90. Рис. 1).
Планиграфическое распределение находок этих изделий показало, что все они сконцентрированы рядом или в пределах четырёх построек, расположенных у вала. Авторы, исходя из этого фактора, предположили, что в этих сооружениях, проживала челядь, которая и пользовалась этими изделиями (Розенфельдт, Смирнов, 1977. С. 91. Рис. 2).
Представляется важным провести планиграфическое распределение находок замков, их деталей и ключей на всех строительных ярусах на отдельной усадьбе средневекового Новгорода с целью определить расположение находок рассматриваемой категории вещей относительно построек, выявить возможную взаимосвязь между ними и проследить их количественные изменения в рамках одной усадьбы.
Представляется, что усадьба П, открытая на Троицком раскопе, с учётом высокой степени её изученности больше всего подходит для проведения подобного анализа. Задача облегчается тем, что уже рассматривалась динамика застройки усадьбы П. Проанализировав все постройки усадьбы с момента её возникновения в середине X в. по XV в., П.Г. Гайдуков, Н.Н. Фараджева и Г.Е. Дубровин выделили 5 строительных периодов, каждый из которых характеризуется определённым обликом застройки (Гайдуков, Фараджева, Дубровин, 1997. С. 45-48).
Комплексному изучению усадьбы П посвящены две дипломные работы, в которых анализируется её застройка и вещевой комплекс в X-XI вв. и в конце XII - начале XIII в. соответственно (Петухова, 2011; Петров, 1995).
Одна из глав кандидатской диссертации Н.Н. Фараджевой «Постройки Людина конца средневекового Новгорода (по материалам Троицких І-ХІ раскопов)» полностью посвящена эволюции застройки усадьбы П, в ней представлена подробная характеристика каждого строительного периода рассматриваемой усадьбы, рассмотрено изменение её границ (Фараджева, 2010. С. 149-150). Помимо этого Н.Н. Фараджевой был составлен каталог всех построек Троицкого раскопа (Фараджева, 2003. С. 187-194), в который, в частности, вошли и сооружения усадьбы П. Кроме этого, Н.Н. Фараджева синхронизировала ярусы Троицкого раскопа (Фараджева, 2009. С. 282-294), что существенно облегчило исследование различных комплексов рассматриваемой усадьбы.
Впоследствии П.Г. Гайдуковым, О.А. Тарабардиной, Н.Н. Фараджевой были опубликованы дополнительные данные по эволюции планировки и границ усадьбы П в контексте изучения застройки всех усадеб Ярышевой улицы (О, И, Р) (Гайдуков, Тарабардина, Фараджева, 2012. С. 13-16).
Усадьба П была исследована в 1987-1994 гг. на Троицких IX-X раскопах и частично на Троицком VIII раскопе. Её территория раскопана практически полностью, лишь небольшой участок размером около 25 кв. м., прилегающий к Ярышевой улице, остался за пределами раскопа. Время освоения территории, которую занимают усадьбы Ярышевой улицы, относится к 30-м годам X в. (Гайдуков, Тарабардина, Фараджева, 2012. С. 14). До того, как этот участок начал застраиваться, он использовался под пашню (Александровская, Александровский, Гайдуков, Кренке, 2012. С. 27).
Формирование территории усадьбы П было произведено в момент заселения этого участка, когда возникли её восточная и южная границы в виде частоколов. Западная граница усадьбы была обозначена позднее - в 70-х гг. XI в. (Фараджева, 2010. С. 22). Изначально её площадь составила более 900 кв. м., в первой половине XII в. она сократилась до 550 кв. м. В дальнейшем боковые границы усадьбы были сдвинуты к западу, в результате чего площадь усадьбы П увеличилась до 700 кв. м (Гайдуков, Тарабардина, Фараджева, 2012. С. 15-16).
Всего по материалам археологических исследований территории, которую занимала усадьба П, исследованы остатки 102 построек различного назначения. Здесь найдены 15 замков, 48 ключей и 20 замочных деталей.
К строительному горизонту 1 (30-27 ярусы) относится 21 постройка, он датируется 950-1020 гг. и характеризуется довольно чёткой системой планировки: три самые крупные, по всей видимости, жилые постройки, поставленные по одной линии практически вплотную к восточной границе усадьбы - её жилая зона. В южной части усадьбы сосредоточены сооружения без отопительных сооружений - это хозяйственная зона усадьбы (Гайдуков, Фараджева, Дубровин, 1997. С. 45).
В древнейшем ярусе (30) не обнаружено каких-либо предметов рассматриваемой категории вещей, хотя к нему относятся 6 срубных построек (Янин, Рыбина, Хорошев, Гайдуков, Сорокин, 1994. С. 59).
В напластованиях, относящихся к следующему 29 ярусу, было найдено 3 ключа: 2 коленчатых от нутряных деревянных замков и 1 от висячего замка типа А с прямоугольной лопастью. Указанный ярус датируется 950 - первой половиной 970 гг., застройка усадьбы в этот период состояла из 5 срубных построек {Приложение VI Рис.1), которые полностью повторяли месторасположения сооружений предыдущего яруса.
Два ключа были найдены в северной части усадьбы во дворе жилой зоны, а один ключ от деревянного замка был обнаружен в заполнении сруба Х-141, который представлял собой однокамерную постройку подквадратной формы. Его площадь составляла 36 кв. м., в одном из углов были зафиксированы остатки печи, что характеризует его как жилое сооружение (Янин, Рыбина, Хорошев, Гайдуков, Сорокин, 1994. С. 28).
В двух последующих ярусах (27-28) ключи, замки и их детали не обнаружены.
Несмотря на довольно плотную застройку первого строительного горизонта и наличие жилых и хозяйственных зон, находки рассматриваемой категории вещей единичны, что ещё раз указывает на низкую степень потребности в этих изделиях на раннем этапе истории средневекового Новгорода.
