Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. История изучения погребальных памятников Новосибирского Приобья V в. до н. э. -IX в. н. э 19
1. 1. История изучения погребальных памятников большереченской (каменской) культуры 20
1. 1. 1. Археологические интерпретации 20
1. 1. 2. Социологические и культурологические интерпретации 29
1. 1.3. Дискуссии 34
1. 2. История изучения погребальных памятников кулайской и верхнеобской культур 38
1. 2. 1. Археологические интерпретации 38
1. 2. 2. Социологические и культурологические интерпретации 45
1.2. 3. Дискуссии 48
1. 3. Периодизация историй изучения погребальных памятников Новосибирского Приобья V в. до н. э. - IX в. н. э 53
ГЛАВА 2. Систематизация погребальных памятников Новосибирского Приобья V в. до н. э. - IX в. н. э 62
2. 1. Источник и методика исследования 62
2. 2. Картография и топография могильников 74
2. 3. Суммарно - статистическая характеристика могильников 81
2. 4. Обработка методами математической статистики 95
2. 4. 1. Сравнительная характеристика могильников 96
2. 4. 2. Результаты кластер - анализа 97
ГЛАВА 3. Новосибирское Приобье в V в. до н. э. - IX в. н. э (по материалам погребальных памятников) 107
3.1. Большереченская (каменская) культура Новосибирского Приобья 109
3. 2. Кулайская культура Новосибирского Приобья 119
3. 3. Верхнеобская культура Новосибирского Приобья 126
Заключение 139
Библиографический список использованной литературы и список сокращений 146
Приложения 167
- Социологические и культурологические интерпретации
- Периодизация историй изучения погребальных памятников Новосибирского Приобья V в. до н. э. - IX в. н. э
- Суммарно - статистическая характеристика могильников
- Кулайская культура Новосибирского Приобья
Введение к работе
Источниковая база по погребальным памятникам Новосибирского Приобья V в. до н. э. - IX в. н. э. в последние годы значительно увеличилась. На основе имеющихся материалов написано несколько обобщающих исследований1. В работах М. П. Грязнова, Т. Н. Троицкой, А. П. Бородовского, В. А. Могильникова, А. В. Новикова, Н. П. Матвеевой проведена широкая культурно - историческая интерпретация, рассмотрены погребальный обряд и социально - экономическая структура общества.
Период V в. до н. э. - IX в. н. э. в Новосибирском Приобье характеризуют несколько археологических культур, относительно содержания которых единого мнения не существует. Многие вопросы, связанные с происхождением, спецификой развития, взаимовлияния различных культур, их этапов и локальных вариантов остаются дискуссионными. Очевидно, что существовавшая схема развития археологических культур Верхнего Приобья, созданная в 1950 - е гг. М. П. Грязновым, позволявшая на протяжении многих лет успешно систематизировать и интерпретировать археологические материалы Верхнего Приобья, в результате объективного развития археологической науки на данный момент перестала быть достаточно эффективной. Как следствие, появились новые схемы развития археологических культур Верхнего Приобья, авторы которых опираются на новый фактический материал. Так А. П. Уманский, В. А. Могильников и другие исследователи материалы березовского этапа большереченской культуры по М. П. Грязнову интерпретируют как каменскую культуру. На территории Алтайского края в последнее десятилетие выделены новые археологические культуры: староалейская и быстрянская. Остается дискуссионным вопрос относительно границы релкинской и верхнеобской культур раннего средневековья. Авторы по-разному трактуют бийский этап
1 Троицкая Т. Н. Бородовский А. П. Болыиереченская культура лесостепного Приобья. Новосибирск, 1994; Могильников В. А. Население Верхнего Приобья в середине - второй половине 1 тыс. до н. э. М., ]997; Троицкая Т. Н., Новиков А. В. Верхнеобская культура Новосибирского Приобья. Новосибирск, 1998.
большереченской культуры и одинцовский этап верхнеобской культуры. В последние годы для характеристики археологических комплексов региона стали активно использовать понятие "культурная общность".
Широкомасштабные раскопки экспедиций различных научных центров привели к тому, что фактически каждый исследователь работает со своей схемой развития археологических культур Верхнего Приобья, а возросший объем материала не позволяет проводить обобщение на интуитивном уровне. Выход из сложившейся ситуации видится в расширении методической основы исследований, прежде всего, за счет привлечения методов естественных и точных наук. Такая работа ведется многими исследователями: используются данные радиоуглеродной датировки, спектрального анализа металлов, особое внимание уделяется данным антропологии и т. д. Очевидно, что новая культурно - историческая схема должна базироваться не только на новом фактическом материале, но, прежде всего, на современных методиках исследования. Только это позволит эффективно систематизировать и интерпретировать материал и вывести дискуссию на качественно новый уровень.
Существующие работы по вопросам развития культуры населения Новосибирского Приобья V в. до н. э. - IX в. н. э. основанные, прежде всего, на индуктивном методе исследования и проводившиеся, как правило, в рамках одной из археологических культур создали благоприятные условия для обобщения на новом методическом уровне, которое позволит провести верификацию существующих гипотез, что само по себе является одной из наиболее актуальных задач отечественной археологии на данном этапе . Таким образом, актуальность диссертации определяется:
Во-первых, необходимостью осуществить систематизацию погребальных памятников Новосибирского Приобья с привлечением методов, позволяющих эффективно работать с массовым источником. Значительно увеличившаяся в
2 Афанасьев Г. Е. Перекрестное сравнение методик реконструкции социальной стратификации общества // Социальная дифференциация общества (поиск археологических критериев). М., 1993. С. 8 - 9, 12.
последние десятилетия источниковая база по погребальным памятникам Новосибирского Приобья требует обобщений на новом методическом уровне: без применения методов многомерного статистического анализа осмыслить и эффективно использовать имеющийся материал не представляется возможным. Во - вторых, появилась необходимость провести исследование с привлечением материалов различных археологических культур, в широких хронологических рамках, тогда как существующие исследования, как правило, велись на основе материалов одной из археологических культур. Такой подход позволит получить новую информацию по вопросам происхождения культур, их трансформации и характера взаимодействия с другими.
Важно отметить, что "действие общих и частных законов вызывает явление вневременного и внепространственного изоморфизма", и "погребальный обряд представляет собой жестко детерминированную систему, имеющую крайне ограниченное вариационное поле конечных результатов" 3. Это позволяет создавать базы данных с привлечением материалов погребальных памятников различных исторических эпох и решать вопросы культурной преемственности, динамики развития, генезиса и взаимовлияния различных групп населения. Актуальность вопросов отображения процессов социального развития в изменчивости отдельных категорий артефактов и изучения меры изменчивости как в пределах развития одного социального организма, так и при переходе общества от одного этапа к другому или при смене одного общества другим отмечал, в частности, В. Ф. Генинг, который разрабатывал эту проблему на материалах погребений ямной, катакомбной и срубной культур4.
Работа с хронологическими рамками VI - V вв. до н. э. - VII - VIII вв. н. э. была ранее осуществлена Т. Н. Троицкой на материале детских погребений5 -
3 Смирнов Ю. А. Лабиринт (морфология преднамеренного погребения). М., 1997. С. 13.
4 Генинг В. Ф. Использование данных изменчивости погребального обряда при изучении процессов развития
общественных систем // Археологические культуры и культурная трансформация. Л., 1991. С. 136-141.
5 Троицкая Т. Н. Детские погребения VI - V вв. до н. э. - VII - VIII вв. н. э. в Новосибирском Приобье //
Экономика и общественный строй древних и средневековых племен Западной Сибири. Новосибирск, 1989. С.
она показала эффективность данного подхода, которая заключается в возможности отслеживать динамику социологических процессов на протяжении значительного промежутка времени, а также позволяет давать качественный сравнительный анализ различных групп населения в диахронном аспекте по наиболее значимым археологическим категориям. В связи с этим же нужно отметить диссертационное исследование Е. В. Григорова, выполненное с привлечением данных различных культур на основе материалов погребальных памятников Барнаульско - Бийского Приобья I - XII вв. н. э.6 Как отмечает Б. А. Рыбаков, "при изолированном изучении одной культуры без учета критических переломных моментов в судьбе народа неизбежно теряется историческая перспектива"7.
Таким образом, хронологические рамки исследования соответствуют времени существования в Новосибирском Приобье большереченской (каменской), кулайской и верхнеобской культур, т. е. V в. до н. э. - IX в. н. э. Материалы погребальных памятников Новосибирского Приобья изначально рассматриваются нами в рамках трехкультурнои схемы развития, согласно которой памятники V - III вв. до н. э. относятся к большереченской (каменской) культуре, III в. до н. э. - IV в. н. э. - к кулайской, V - IX вв. н. э. -к верхнеобской.
Территориальные рамки исследования включают район Новосибирского Приобья. Под термином "Новосибирское Приобье" мы понимаем северную, нижнюю часть Верхнего Приобья от г. Камня на Оби до устья р. Томь, территории тяготеющие к долине р. Обь. Этот регион входит в Приобскую лесостепную область, которая включает левобережье и правобережье Приобского плато, обладающую специфичным природным комплексом,
59 -68.
6Григоров Е. В. Барнаульско-Бийское Приобье в I - ХНвв. н.э. (по данным погребений): Автореф. дис. канд.
ист. наук. Барнаул, 1999.
7 Рыбаков Б. А. Язычество древней Руси. М., 1988. С. 12.
который отличается от западной (барабинской) лесостепи более теплым летом и холодной зимой, меньшим увлажнением и, соответственно, почвенно-растительным покровом8. Экологическая специфика верхнеобской поймы также подробно рассмотрена в работе Т. Н. Троицкой и А. В. Новикова9. Выбор территориальных рамок работы определяется во - первых тем, что материалы погребальных памятников большереченской (каменской), кулайской и верхнеобской культур этого региона хоть и представлены относительно неравномерно, однако изучались целенаправленно всецело. Во - вторых, Новосибирское Приобье наглядно иллюстрирует тезис о том, что "лесостепная зона - это зона контактов племен, чаще всего различных по уровню своего развития и способу ведения хозяйства"10. Географически Новосибирское Приобье открыто для проникновения, как с юга, так и с севера, в связи с чем периодически входило в круг влияния южных степных и северных лесных племен. Достаточно частую смену населения и перерывы в освоении территории Новосибирского Приобья отмечал, в частности, В. А. Могильников". Подобные взаимодействия характерны для всех лесостепных территорий, и они имеют определенные закономерности.
Оговоримся, что с точки зрения геоморфологии правобережье верхней Оби является частью Присалаирской равнины, а левобережье, вместе с Кулундинской степью и Барабой описывают под названием Приобское плато12. Мы не рассматриваем памятники всех археологических культур этих огромных территорий, в связи с их, не раз охарактеризованной, экологической и этнокультурной специфичностью13.
В связи с тем, что исследуемые археологические культуры и их локальные варианты были распространены не только в Новосибирском Приобье, а также в связи с тем, что среди исследователей нет единого мнения
8 Кравцов В. М., Донукалова Р. П. География Новосибирской области. Новосибирск, 2000.С. 94 - 95,100.
9 Троицкая Т. Н., Новиков А. В. Верхнеобская культура Новосибирского Приобья. Новосибирск, 1998. С. 5 - 9.
'"Троицкая Т. H. Лесостепное Приобье в раннем железном веке. Дис. ... д-ра ист. наук. Новосибирск, 1981. С. 3.
" Могильников В. А. Рец. на книгу: Васильев В. И. Проблемы формирования северо-самодийских народностей
//СА,№4. 1983. С. 244-251.
12 Рельеф Западно-Сибирской равнины. Новосибирск, 1988. С. 145.
относительно границ Новосибирского Приобья, целесообразно привлечь к анализу и погребальные памятники сопредельных территорий. Речь, прежде всего, идет о Барнаульском и Томском Приобье. Очевидно, что без понимания места, которое занимают погребальные памятники этих территорий, невозможно получить объективную картину процессов, происходивших в Новосибирском Приобье.
Выбор в качестве объекта исследования материалов погребальных
памятников основан на общепринятом положении о том, что погребальные
памятники по своей специфике являются одним из важнейших
археологических источников. Об интерпретационных возможностях
погребального памятника говорилось много, в частности отмечалось, что,
опираясь на данные его анализа, можно реконструировать историю, быт,
духовную и материальную культуру, идеологические представления,
социальное устройство, уровень развития общества, его традиционность и
подверженность влияниям извне и т.д.14 Выделялись различные факторы,
влиявшие на характер погребального памятника: экономический,
экологический, религиозно-мифологический, этнотрадиционный,
физиологический, личностный, социальный, обстоятельства смерти, внешние влияния.15 Таким образом, в погребальном памятнике, хотя и с различной степенью полноты, отразились все стороны человеческой жизнедеятельности, "конечно в сильно опосредованном виде, преломленном сквозь призму идеологических представлений".
Выбор методики исследования, основой которой стал многомерный
13 См. например: Полосьмак H. В. Бараба в эпоху раннего железа. Новосибирск, 1987. С. 3.
14 Гуляев В. И. Погребальная обрядность: структура, семантика и социальная интерпретация (введение в
дискуссию, часть 2). // Российская археология, 1995. № 2.
15 Ольховский В. С. Погребально - поминальная обрядность в системе взаимосвязанных понятий // Советская
археология, 1986. № 1.
16 Генинг В. Ф., Бунятян Е. П., Пустовалов С. Ж., Рынков Н. А. Формализовано - статистические методы в
археологии (анализ погребальных памятников). Киев, 1990. С. 106.
статистический анализ - кластер - анализ, обусловлен принципиальным положением о том, что специфичность той или иной группы погребений обеспечивается за счет "многочисленных сочетаний их отдельных элементов" . Как заметил Л. Бинфорд "формальная структура соотношения археологических остатков как друг с другом, так и во взаимодействии их элементов должно и делает сейчас систематической и понятной картину всего существования и исчезновения древних культурных систем."18 Здесь же следует упомянуть В. Г. Чайлда, который говоря об "этнизирующих" признаках отмечал, что они только тогда таковыми являются, когда сочетаются с рядом других признаков, самих по себе столь же мало существенных.19
Таким образом, специфика различных вариантов сочетания элементов погребального памятника определяет его историческое содержание и предложенная методика позволяет получить независимую систематизацию, а полученные в результате группы погребений — кластеры - позволят охарактеризовать специфические группы населения, существовавшие в Новосибирском Приобье V в. до н. э. - IX в. н. э.
Кроме того, как уже отмечалось, кластер - анализ наиболее полезен когда исходный материал в основе своей четко делится на группы и есть необходимость уточнить его структуру и выявить закономерности, которые обнаружить на интуитивном уровне невозможно . В нашем случае использование кластер - анализа необходимо еще и потому, что в качестве источника используются материалы памятников разной культурной принадлежности, а кластер - анализ успешно работает "лишь в том случае, если объекты естественно, в самой действительности "расслаиваются" на четко выраженные группы - кластеры, что бывает тогда, когда в каждой группе
17 Смирнов Ю. А. Лабиринт (морфология преднамеренного погребения). М., 1997. С. 13
18 Цит. по: Добролюбский А. О. Обзор археологический интерпретаций погребальной обрядности (К истории
вопроса в англоязычной археологической литературе) // Исследование социально - исторических проблем в
археологии. Киев, 1987. С. 112.
19 Кнабе Г. С. Вопрос о соотношении археологической культуры и этноса в современной зарубежной литературе
//CA.J6 3. 1959. С. 249.
20 Абдулганеев М. Т., Владимиров В. Н. Абдулганеев М. Т., Владимиров В. Н. Типология поселений Алтая VI -
II вв. до н. э. Барнаул, 1997. С. 49 - 50.
объекты близки, похожи друг на друга, а сами эти группы находятся на "приличном" друг от друга расстоянии".
Математическая обработка осуществлена сотрудником ИСИ СО РАН С. И. Катковым.
Применение статистических методов исследования погребальных памятников в отечественной археологии имеет уже значительную историю. За десятилетия активного ведения полевых исследований на территории СССР накоплен значительный фонд фактического материала, в частности, по погребальным памятникам. Количество исследованных погребений по некоторым территориям составляет тысячи. Резкое пополнение источниковой базы повлекло за собой необходимость ее систематизации, поскольку свободно ориентироваться, быстро извлекать необходимую информацию, иными словами, эффективно использовать столь многочисленный источник не представляется возможным. В связи с этим возникает особый интерес к методам статистики и использованию компьютеров для обработки информации. О значении и перспективе применения средств математической обработки археологического источника говорилось еще в 1960 -70 - е гг. , с накоплением фактического материала такая необходимость становится очевидной, это стимулирует появление монографий о применении методов естественных и точных наук. Появляются своды тщательно систематизированных данных археологических памятников, среди которых стоит выделить систематизацию погребальных памятников степей Северного Причерноморья скифской эпохи. Разрабатываются принципы фиксации погребального памятника, закладываются основы баз данных по погребальным памятникам различных территорий.24 Обобщающие работы по применению
21 Миронов Б. Н. История в цифрах. Ленинград, 1991. С. 118.
22 Статистико - комбинаторные методы в археологии. M., 1970; Каменецкий И. С, Маршак Б. И., Шер Я. А.
Анализ археологических источников. М., 1975.
23 Скифские погребальные памятники степей Северного Причерноморья. Киев, 1986.
24 Каменецкий И. С. Код для описания погребального обряда // Древности Дона. М., 1983; Каменецкий И. С.
Код для описания погребального памятника (продолжение) // Археологические открытия на новостройках. М.,
1986; Молодин В. И. Элементы погребальной обрядности и их значимость при социально - исторической
интерпретации древних могильников самусьско - сейминской эпохи в Западной Сибири // Археологические
методов естественных и точных наук в археологии написаны Ю. Л Щаповой, Г. А. Федоровым - Давыдовым и др. Особенно востребованными оказались разработки, предложенные В. Ф. Генингом и В. А. Борзуновым.26 Таким образом, необходимость применения статистических методов для обработки материала возникает по мере количественного увеличения фактического материала.
В то же время применение математических методов открывает перед исследователем новые перспективы, позволяющие исследовать массовые материалы и устанавливать присущие им внутренние закономерности. В большинстве исследований с использованием методов компьютерной археологии погребальный памятник рассматривается в качестве источника для определения хронологических и географических рамок отдельных культур, генетических процессов, лежащих в основе трансформации культуры, смены одной культуры другой, а также для выявления степени взаимодействия различных культур.27 Большой опыт в этой области накоплен исследователями памятников европейских степей. Авторскими коллективами были созданы различные базы данных и информационно - поисковые системы по отдельным эпохам и территориям, на основе которых проведена статистическая обработка
материала.
Наиболее представительной является статистическая обработка
культуры и культурная трансформация. Ленинград, 1991. С. 146 - 149.
25 Щапова Ю. Л. Естественнонаучные методы в археологии. М., 1988; Федоров - Давыдов Г. А. Статистические
методы в археологии. М., 1987; Генинг В. Ф, Бунятян Е. П., Пустовалов С. Ж., Рычков Н. А. Формализовано -
статистические методы в археологии. Киев, 1990.
26 Генинг В. Ф., Борзунов В. А. Методика статистической характеристики и сравнительного анализа
погребального обряда // Вопросы археологии Урала. Свердловск, 1975. Вып. 13. С. 42 -72.
27 Генинг В. Ф. Использование данных изменчивости погребального обряда при изучении процессов развития
общественных систем // Археологические культуры и культурная трансформация. Ленинград. 1991. С. 136 - 141;
Иванов В. А. Опыт статистического анализа погребального обряда могильников VIII - IX вв. Приуралья и
Западной Сибири // Использование методов естественных и точных наук при изучении древней истории
Западной Сибири. Барнаул, 1983.
28 Атавин А. Г. Информационно - поисковая система "Номад" // Базы данных в археологии. М., 1995. С. 34 - 53;
Коробов Д. С. Информационно - поисковая система "АЛАН" // Базы данных в археологии. М., 1995. С. 98 - 125;
Андреева М. В., Сорокина И. А., Джаникян Г. Г. Проект основы банка данных по материалам раскопок степных
курганов // Компьютеры в археологии М., 1996; Лихтер Ю. Л. Виды баз данных в археологии // Тезисы
докладов и сообщений 6 конференции " История и компьютер". Звенигород, 1998. С. 164; Субботин А. В.,
Алексеев А. Н. Динамика тагарской культуры (по результатам статистико - комбинаторной обработки
массового погребального инвентаря) // Евразия сквозь века. Санкт - Петербург, 2001. С. 65 - 66 и др.
памятников савроматской эпохи. Полученные данные классификации признаков с точки зрения их взаимосвязи, взаимозависимости, неоднородности и информативности позволили отнести эти памятники к племенам иранского круга с серьезными внутренними различиями. В погребальном обряде были выявлены различия, зависящие от социального статуса погребенного. Зафиксированы также группы памятников, выделяемые по территориальному и хронологическому принципу и т. д.29 Стоит также упомянуть исследования погребальных памятников донских аланов, предпринятые Г. Е. Афанасьевым, исследования погребально-поминальной обрядности скифов В. С. Ольховского и материалов средневековья Северо-Западного Причерноморья А. О. Добролюбского.30
Особое внимание ученые уделяют изучению социальных структур
древних обществ. Вызвано это тем, что наличие в погребальном памятнике
социологической информации сомнения не вызывает, а вот другая (этническая,
культурная и т. д.) порой ставится под вопрос31. Среди социологических
реконструкций заметны работы Е. П. Бунятян по воссозданию скифского
общества и Н. П. Матвеевой по реконструкции общества саргатской
культуры32. Авторами затрагивались вопросы половозрастной
дифференциации, палеодемографии, социальной стратификации. Значительное внимание уделялось и теоретическим аспектам социологических исследований в археологии: поиску археологических критериев социального статуса погребенного, выявлению наиболее значимых в социально-историческом плане признаков погребального памятника и т. д.
29 Статистическая обработка погребальных памятников Азиатской Сарматии. Вып. 1. Савроматская эпоха. М.,
1994.
30 Афанасьев Г. Е. Донские Аланы: социальные структуры алано - ассо - буртас. населения бассейна среднею
Дона. М., 1993; Ольховский В. С. Погребально - поминальная обрядность населения Степной Скифии (VII - III
вв. до н. э.) М, 1991; Добролюбский А. О. Кочевники Северо - Западного Причерноморья в эпоху
средневековья. Киев, 1986.
31 Ольховский В. С. Погребальная обрядность и социологические реконструкции // Российская археология,
1995. №2. С. 86.
32 Бунятян Е. П. Методика социальных реконструкций в археологии. Киев, 1985; Матвеева Н. П. Социально -
экономические структуры населения Западной Сибири в раннем железном веке. Новосибирск, 2000.
33 Афанасьев Г. Е. Перекрестное сравнение методик реконструкции социальной стратификации общества //
Социальная дифференциация общества (поиск археологических критериев). М., 1993. С. 8 - 12; Смирнов Ю. А.
Среди исследований по материалам Западной Сибири с применением статистических методов можно выделить работу Л. Н. Коряковой по изучению саргатской культуры. В ней автор дал суммарную статистическую характеристику погребальных памятников саргатской культуры, выявил локально - территориальные варианты, провел их сравнительный анализ. В результате уточнены хронологические и географические рамки саргатской культуры, ее этапов и локальных вариантов34. На основе погребальных памятников саргатской культуры Н. П. Матвеева провела исследование социальных и демографических структур населения. Полученные статистические данные легли в основу широкой интерпретации общества Западной Сибири эпохи раннего железа .
Диссертационные исследования с применением методов многомерного статистического анализа по материалам Западной Сибири были осуществлены Е. В. Григоровым, который рассматривает культурно-генетические процессы, происходившие на территории Барнаульско - Бийского Приобья в I - XII вв.36 и В. А. Булдашовым по материалам гороховской культуры . Это позволило авторам эффективно систематизировать материалы погребальных памятников, на основе чего были уточнены хронологические и географические рамки бытовавших в тот период культур и их локальных вариантов, освещены некоторые аспекты социального развития населения.
Активное использование новых методов обработки материала потребовало иных теоретических обобщений. В последние годы стали разрабатываться вопросы структуры и типологии погребального памятника. Большое место стало отводиться подготовке источника к обработке.
Некоторые общие замечания к теории отражения социального статуса умершего в погребальном обряде // Теория и прикладные методы в археологии. Саратов, 1994. С. 16 - 25.; Добролюбский А. О. О принципах социологической реконструкции по данным погребального обряда // Теория и методы археологических исследований. Киев, 1982. С. 59 - 67. и др.
34 Корякова Л. Н. Ранний железный век Зауралья и Западной Сибири. Свердловск, 1988.
35 Матвеева Н. П. Социально - экономические структуры населения Западной Сибири эпохи раннего железа.
Новосибирск, 2000.
,6 Григоров Е. В. Барнаульско - Бийское Приобье в I - XII вв. н. э. Автореф. ... лис. канл. ист. наук. Барна\л.
1999.
37 Булдашов В. А. Погребальная обрядность гороховской культуры: Автореф. ... дис. канд. ист. наук.
Значительную роль в разработке проблемы сыграла дискуссия, развернувшаяся на страницах "Российской археологии" (1986. № 1, 1995. № 2), благодаря которой удалось обобщить представления о погребальном обряде и погребальном памятнике. Значительным подспорьем для разработки теории анализа погребального памятника и погребального обряда явилась работа Ю. А. Смирнова "Лабиринт (морфология преднамеренного погребения)"(М, 1997), в которой осмысляется феномен погребения и его место в человеческой деятельности.
Понятия "погребальный памятник", "погребальный обряд", "погребение" имеют различные определения и интерпретации, одна из проблем сводится к тому, что понятия погребального обряда и погребального комплекса во многих исследованиях отождествляются. Анализ различных определений погребального памятника дан в работе Ю. А. Смирнова.38 Нами принято определение погребального памятника, данное В. С. Ольховским, который понимал под ним "конечный продукт, вещественный результат погребального ритуала, специально оформленное место захоронения людей и животных".39
Структура погребального комплекса, выделенная В. С. Ольховским и Ю. А. Смирновым, практически совпадает - это система, организованная сочетанием четырех составляющих:
погребальное сооружение
останки погребенного
погребальный инвентарь
дополнительная некрологическая структура
У В. С. Ольховского первые три составляющих входят в структуру погребения, им также выделяется и метаструктура.
Новосибирск, 1998.
38 Смирнов Ю. А. Лабиринт (морфология преднамеренного погребения). М., 1997. С. 16-18.
39 Ольховский В. С. Погребально - поминальная обрядность в системе взаимосвязанных понятий. // С А, 1986. №
1.С. 71.
Цель и задачи. Основной целью исследования является получение на основе систематизации материалов погребальных памятников Новосибирского Приобья V в. до н. э. - IX в. н. э. новой научной информации и проведение ее археологической интерпретации. Это подразумевает решение следующих задач:
Проанализировать историю исследований погребальных памятников Новосибирского Приобья V в. до н. э. - IX в. н. э.;
Составить код для их описания;
Дать статистическую характеристику и провести сравнительный анализ могильников;
Провести классификацию погребений на основе различных методов с последующей корреляцией результатов;
Выделить и охарактеризовать различные группы населения Новосибирского Приобья эпохи V в. до н. э. - IX в. н. э. в зависимости от специфики погребального памятника;
Определить степень и характер взаимодействия и преемственности культурных традиций различных групп населения Новосибирского Приобья V в. до н. э. - IX в. н. э.;
Определить наиболее перспективные направления социологических и культурологических интерпретаций погребальных памятников Новосибирского Приобья V в. до н. э. - IX в. н. э.
Источниковую базу исследования составили материалы 48 могильников, из которых - 5 грунтовые, остальные курганные, в которых учтены данные 401 кургана. Всего учтено 1208 могил, содержавших 1370 погребений. Работы по исследованию погребальных памятников Новосибирского Приобья проводились М. П. Грязновым, Т. Н. Троицкой, А. П. Уманским, В. А. Могильниковым, Ю. Ф. Кирюшиным, Е. А. Сидоровым, Л. М. Плетневой, Л. А. Чиндиной, А. П., Бородовским, А. А., Адамовым, А. В. Новиковым, Я. В.
Фроловым, И. А. Дураковым и др. Наряду с опубликованными источниками, привлечены материалы отчетов, любезно предоставленные Т. Н. Троицкой, А. П. Бородовским, И. А. Дураковым, Я. В. Фроловым.
Методологической основой исследования явились общефилософские подходы к изучению закономерностей связи вещей, явлений и процессов, а также материалистические представления о закономерностях социально -экономического развития общества, познавательных возможностях археологического источника, роли миграций в исторических процессах. Были использованы теоретические разработки понятий "археологическая культура", "погребальный памятник", "археологическая интерпретация" Л. С. Клейна, В. М. Массона, Ю. А. Смирнова, В. С. Ольховского, В. Н. Чернецова и других авторов. В работе применялись традиционные и новые методы историко-археологических исследований: картографический, сравнительно типологический, метод аналогий, методы многомерного статистического анализа, метод исторической реконструкции, картографический.
Научная новизна диссертации заключается в том, что это первая обобщающая работа по истории населения Новосибирского Приобья V в. до н. э. - IX в. н. э., основанная на систематизации погребальных комплексов с широким привлечением методов точных наук. В работе впервые на формализованной основе осуществлена верификация существующей культурно-исторической схемы, проведена проверка основных гипотез этнокультурного развития населения этого периода.
Практическая ценность работы. Материалы диссертации могут быть использованы при создании обобщающих работ по истории Западной Сибири, справочных изданий, при разработке спецкурсов по археологии и истории Западной Сибири, методических пособий. Полученные данные могут составить
базу для широких социологических и культурологических интерпретаций культуры населения Верхнего Приобья V в. до н. э. - IX в. н. э.
Апробация работы. Основные положения и выводы диссертации были опубликованы в виде тезисов и статьей, а также докладывались и обсуждались на конференциях в Сургуте (1997), Омске (2000), Барнауле (2000), Новосибирске (2001).
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и приложения, в которое вошли результаты суммарной статистической характеристики, кластер - анализа и другие таблицы с данными статистической обработки.
Социологические и культурологические интерпретации
Чаще всего материалы большереченских погребальных памятников становились основой для социологических интерпретаций и в этом направлении достигнуты существенные результаты. Особое внимание исследователи уделяли коллективным погребениям. Т. Н. Троицкая дает анализ кругового расположения могил, отмечает логику сооружения погребений - по или против часовой стрелки, наличие скоплений детских погребений в определенных частях многомогильных курганов.75 Автор замечает, что термин "коллективное погребение" употребляется условно, поскольку захоронения совершались не единовременно. Это явление имело широкое распространение с IV в. до н. э. по I - II вв. н. э., в большереченской культуре проявилось с появлением многомогильных курганов (до 70 человек) и было связано с демографическим взрывом, вызванным как внутренним ростом населения, так и миграцией на его территорию соседнего населения (кулайского и саргатского).76
Специальные работы посвящены реконструкции половозрастных и демографических структур населения большереченской культуры. Характеризуя социальную стратификацию общества, Т. Н. Троицкая отмечает, что семья была большой, неразделенной, ведущее положение в семье и обществе занимали воины - всадники, положение женщин было зависимым, а дети имели более низкий социальный статус77. Кроме того, специальное исследование Т. Н. Троицкой посвящено характеристике детских возрастных групп. Автором дается описание детских погребений и выделяется три возрастные группы: 1-4-6 лет, 2 - до 12 лет, 3 - 12 - 14 лет 78.
Можно также выделить исследования Н. П. Матвеевой, А. П. Бородовского и Е. Г. Шлаковой. На основе электронной базы данных, в которой были учтены данные 1227 объектов, Н. П. Матвеевой удалось получить статистические данные, характеризующие следующие категории населения: младенцы, дети младшего возраста, подростки, юные, возмужалые, зрелые и старые мужчины и женщины. Исходя из этого сделан вывод, что в Каменском обществе люди "соответственно своему возрастному классу выполняли разные общественные функции, с утратой которых их статус менялся"79. В другой работе Н. П. Матвеева останавливается на палеодемографии Каменском культуры. В частности, отмечены различия в популяциях барнаульских и новосибирских могильников каменской культуры. Полученные данные позволили автору сделать вывод о том, что каменские популяции к концу I тыс. до н. э. были истощены войнами и гибелью женщин от родов и не могли противостоять продвигавшимся по их территории носителям саргатской и кулайской культур80. Н. П. Матвеева провела также исследование социальных структур лесостепного Приобья. На основе обширного фактического материала автор отмечает специфику каменского общества на бийском и березовском этапах, возрастание со временем социальной сегментации при сохранении двухсословности общества, снижение общественного богатства и архитектурно - строительных работ, многочисленные инновации в погребальном обряде .
А. П. Бородовский и Е. Г. Шпакова, на основе краниологических данных могильника Быстровка - 3, реконструируют отдельные вопросы демографии большереченского населения. Авторы отмечают 30 %-ную младенческую смертность, наличие у каждой женщины детородного возраста не менее 1 - 2 детей. Отмечаются два пика смертности: от 0 до 4 и от 20 до 24 лет, травматизм в мужской и женской популяции. Делаются также выводы о том, что палеопопуляция, оставившая могильник Быстровка - 3, обладала вполне эффективной тактикой выживания, что создавало условия для постепенного роста населения в лесостепи Верхней Оби в последней трети I тыс. до н. э.82 Этими же авторами рассмотрены возможности палеодемографических реконструкций на примере могильника Быстровка - 2. В частности, был отмечен высокий процент травматизма, однако он не связывается с последствиями продвижения кулайских племен83. На основе антропологических данных могильника Новотроицкое - 1 проанализирован характер травматических повреждений . Проблемам палеодемографии Верхнего Приобья эпохи раннего железа посвящены также работы В. Т. Воронина и А. П. Бородовского.85
Используя данные полностью исследованных могильников Камень - 2 и Масляха - 1 А. Н. Телегин с помощью методики, предложенной В. Ф. Генингом и В. А. Борзуновым выделил археологические признаки, характеризующие пол погребенного. В результате статистической обработки материала выявлены категории инвентаря, характеризующие в основном мужские ("оружие", "удила", "оселки") и женские ("пряслица", "предметы культа", "украшения") погребения86. А. П. Уманский также уделил особое внимание вопросам реконструкции хозяйства и общества каменской культуры: ведущей деятельностью населения признается скотоводство, а общество характеризуется переходом от патриархально - родового строя к военно-демократической организации . Ю. П. Алехин отмечает культурные связи большереченской культуры с сако - усуньскои, сарматской, кижировскои и кулайской культурами и обращает внимание на культ медведя, огня, веру в загробную жизнь. Носители большереченской культуры, по мнению автора, находились на стадии военной демократии, также отмечено наличие имущественной дифференциации и нескольких возрастных групп .
Если проблемы социальной структуры и общественных отношений рассматривались достаточно систематизировано, то по другим вопросам интерпретации и реконструкции культуры древнего населения существуют лишь единичные исследования. Так специальная работа А. П. Бородовского посвящена планиграфии могильника Быстровка - 2. В ней отмечается, что основная ось быстровского некрополя до сооружения водохранилища совпадала с руслом р. Обь. Делается вывод, что семейно-родственные группы, составлявшие большереченское население, располагали особой погребальной территорией в быстровском могильнике. С помощью данных хронологии автором выявлены закономерности в последовательности сооружения многомогильных курганов89.
Коррективы в хронологию могильников эпохи раннего железного века, на материалах быстровского некрополя были внесены А. П. Бородовским и Л. А. Орловой. На принципиально новом уровне поставлен вопрос о датировке погребальных памятников эпохи раннего железа лесостепного Приобья, положено начало создания банка данных калиброванных радиоуглеродных датировок90.
Периодизация историй изучения погребальных памятников Новосибирского Приобья V в. до н. э. - IX в. н. э
Анализ истории полевых исследований (табл. 1) в Новосибирском Приобье позволяет выделить следующие наиболее масштабные работы по изучению погребальных памятников V в. до н. э. - IX в. н. э.:
Во-первых, особое место в изучении истории древнего населения Приобья занимает деятельность М. П. Грязнова, о значении которой общеизвестно. Построенная им схема развития археологических культур Западной Сибири сохраняет актуальность и по сей день. Описание погребений, интерпретации, наблюдения и реконструкции, сделанные на основе изучения погребальных памятников близ с. Большая Речка являются эталонными. Экспедицией под руководством М. П. Грязнова открыто большое число погребальных памятников в Новосибирском Приобье156, в том числе могильников эпохи раннего железного века и раннего средневековья.
Во-вторых, в начале 1960 -х гг. происходит накопление источниковой базы по памятникам раннего средневековья Новосибирского Приобья. Этот время связано, прежде всего, с широкомасштабными работами экспедиции НГПИ под руководством Т. Н. Троицкой на могильниках верхнеобской культуры Юрт - Акбалык 4, 8, 11, Умна - 2,3, Красный Яр - 1 в Колыванском районе Новосибирской области.
В-третьих в середине 60 - х - начале 70 - х. ведутся активные работы Т. Н. Троицкой на разновременном могильнике Каменный Мыс, материалы которого имеют большое значение для понимания древней истории Западной Сибири. Широко исследовались также не менее значительные могильники раннего средневековья Томского Приобья: могильник Релка - под руководством Л. А. Чиндиной и Тимирязевский - под руководством Л. М. Плетневой.
В-четвертых, в конеце 70 - х - начале 80-х гг. ведутся широкомасштабные работы на памятниках раннего железного века. Вскрыто значительное число погребений на могильниках Масляха - 1, Быстровка - 1,3, Камень - 2, Андроново, Елунино, Милованово - 8 и т. д. Выходят обобщающие монографии по новосибирскому варианту кулайской культуры в 1979 г. и раннесредневековым памятникам Томского Приобья: релкинскому могильнику - 1977 г и могильникам Тимирязевский - 1, 2 в 1983 г.
В-пятых в 1980 - е гг. активные работы ведет новое поколение исследователей: Е. А. Сидоров, Ю. П. Алехин, А. А. Адамов, А. П. Бородовский, А. Б. Шамшин, А. В. Новиков, А. Л. Кунгуров, В. Б. Бородаев и др. Начинаются широкомасштабные работы на курганных могильниках раннего железного века Барнаульского Приобья и Кулунды. Появляются многочисленные публикации с описанием новых могильников.
В-шестых, в 1990 - е гг. активно проводятся работы на грунтовых могильниках раннего железного века Барнаульского Приобья. Барнаульскими археологами выделяется староалейская культура. В связи со значительным накоплением источниковой базы появляются монографии с обобщением имеющихся данных. В 1991 г. выходит работа Л. А. Чиндиной по раннему средневековью Среднего Приобья, 1994 г. монография Т.Н.Троицкой и А. П. Бородовского по большереченской культуре лесостепного Приобья, в 1996 г. сборник работ с анализом погребальных памятников Алтая, в 1997 г. -монография Могильникова В. А. по раннему железному веку Верхнего Приобья, в 1998 г. выходит монография Т.Н.Троицкой и А. В. Новикова по истории раннего средневековья Новосибирского Приобья. Развивается дискуссия относительно границ территорий верхнеобской и релкинской культур, этнической принадлежности населения раннего средневековья Приобья, хронологии и особенностей процесса тюркизации.
Таким образом, информация о большей части погребальных памятников Новосибирского Приобья периода с V в. до н. э. по IX в. н. э. достаточно полно опубликована, в основном, в обобщающих монографиях, вышедших в последнее десятилетие. Хронологические рамки исследований определялись временем бытования одной археологической культуры. Накоплен значительный фонд фактического материала, проведены многочисленные реконструкции погребальных памятников, выявлены особенности каждого из них.
Анализ тенденций, преобладающих в подходах и методиках интерпретации материалов погребальных памятников эпохи раннего железа и раннего средневековья Верхней Оби, позволил выделить в истории их аналитического исследования три этапа. Нужно отметить, что четкой границы между этапами провести невозможно, они характеризуются преобладанием той или иной тенденции в интерпретации погребального памятника. В связи с этим трудно согласится с И. Г. Глушковым по мнению которого построенная М. П. Грязновым схема развития археологических культур Западной Сибири, является "классическим примером эволюционизма 50-х гг".157 На наш взгляд исследования М. П. Грязнова, как и любого ученого такого уровня, вряд ли можно однозначно отождествлять с тем или иным научным направлением. В исследовании "История населения Верхнего Приобья..." были эффективно применены разные подходы: и историко-культурный и функциональный и, безусловно, эволюционный, что, собственно, и определило столь высокое значение исследования и актуальность этой работы по сей день.
В связи с этим предложенную периодизацию необходимо рассматривать как историю нескольких основных интерпретационных тенденций, которые перекрываются во времени и пространстве и взаимодействуют . Отметим, что наиболее ярко эти тенденции проявились в истории изучении болыиереченской культуры, поскольку она исследована наиболее полно, тогда как верхнеобская и кулайская культуры Новосибирского Приобья имеют гораздо меньшую историографию.
Первый этап - 1950 - первая половина 70-х гг. Этот период характеризуется возникновением и становлением схемы развития культур раннего железного века М. П. Грязнова. В 1960 - е гг. накопление материала шло медленными темпами. В этот период благодаря работам Т. Н. Троицкой и М. П. Завитухиной, концепция М. П. Грязнова уточняется и получает дальнейшее развитие на новом материале. Принципиально важным стало определение места большереченского этапа и систематизация погребальных памятников VI - V вв., которые в рамках существующей схемы логично были отнесены к бийскому этапу.
Второй этап - кон. 1970-х - нач. 90-х гг. Характеризуется резким пополнением источниковой базы. В этот период исследователями большое внимание уделялось роли миграционных процессов в сложении археологических культур, эта тенденция во многом повлияла на характер развернувшихся в последствии дискуссий.
Суммарно - статистическая характеристика могильников
Статистические данные по могильникам зафиксированы по количеству погребенных {приложение CD, stat). В данном случае под понятием "погребение" следует понимать собственно останки захороненного и относящиеся непосредственно к нему элементы погребального памятника, включая сопроводительный инвентарь. Такая фиксация позволит на наш взгляд эффективнее использовать материал, в частности, при получении данных по социальным структурам древнего населения. Остановимся на статистическом описании наиболее представительных могильников (приложение 3, табл. 3).
Быстровка - 1. Курганный могильник. Всего зафиксировано 71 погребение, из которых 24 (33, 80) оказались разграблены. Внутримогильные деревянные конструкции встречены в 27 могилах, что составило 38, 03 %. В 14, % захоронений встречена рама. Перекрытия чаще состояли из досок (8, 45) и бревен (7, 04). Приступка в 12, 68. Костяки располагались вытянуто на спине, за исключением двух случаев с подогнутыми ногами. Ориентация погребенных: Ю - В - 12 (16, 9), В - 9 (12, 68), С - В - 8 (11, 27), 3 - 2 (2, 82). Мел встречен в 9, 86 % случаев, чаще всего на дне погребения, соответственно - и охра. Уголь отмечен только в двух могилах. Кости животных располагались в 25, 35 % погребении. В подавляющем большинстве - это кости м.р.с. Приступки выявлены в 9 могилах.
Инвентарь зафиксирован в 54 (76, 06) погребениях. Один сосуд - 42, 25 %, два - 25, 35 %, 3 - 7, 09 %. Всего - в 74, 69 %. Украшения встречены в 29, 58 % могил. В 4 (5,63) обнаружены проволочные бусы. Один браслет и гривна. Бусы - в 12 погребениях (16, 9) чаще стеклянные. Подвески, обоймы - 9,68. Ножи встречены в 11 (15, 49). Чаще всего - костяные наконечники стрел -9(12, 68). Костяные орудия - в 7 погребениях (9, 86). В трех располагались удила, и также в трех - каменные алтарики, в двух - псалии. Обнаружен также 1 кельт, чекан, колчанный крюк, гривна и браслет.
Женских погребений - 20, Мужских - 14. Новорожденный - 9 (12, 68), ребенок - 18 (25, 35), подросток - 2 (2, 28), молодой - 6 (8, 45), зрелый - 14(19, 72), пожилой- 10(14,08). Милованово - 8. Курганный могильник. Раскопано 36 погребений, из них 16 (44, 44) разграблено. Деревянные конструкции выявлены в 19 (52, 78). В 16 могилах перекрытие из бревен и досок. Ориентация захоронений: ЮВ - 8 (22, 22), С - 5 (13.89), СЗ - 4 (11, 11). Приступка выявлена в 5 (13, 86) погребениях. В одном случае имел место подбой. Инвентарь выявлен в 31 (86, 11) могиле, по одному сосуду - в 22 (61, 11), по два - в 4 (11, 11), и в одном погребении встречено 3 сосуда. Украшения обнаружены в 3 (8, 33) погребениях, и везде -бусы. Обнаружены 1 пряжка, подвеска, железный нож, костяной наконечник, железный колчанный крюк, керамическое пряслице, костяное орудие. В трех погребениях найдены каменные алтарики. Женских погребений - 6 (16, 67), мужских - 4 (11, 11). Возрастные группы представлены следующим образом. Новорожденный - 2, ребенок - 12 (33, 33), молодой - 5 (13, 89), зрелый - 4, пожилой - 1. Быстровка - 3. Курганный могильник. Зафиксированы данные 111 погребенных. Деревянные конструкции отмечены лишь в 5 (4, 5), береста - в 15 (13, 51). Погребенные располагались вытянуто на спине, за исключением двух -скорчено на левом боку. Преобладает ориентация на СЗ - 10 (9, 01) и ЮЗ - 10. В 7 могилах прослежена приступка, в 8 встречен уголь, в 3 - охра. 7 (6, 31) костяков оказались частично кремированными. Кости животных сопровождали 29 погребенных, чаще встречены кости м.р.с. В 10 (9, 01) случаях захоронения совершены во рву. Инвентарь сопровождал 71 погребенного (63, 96). По одному сосуду обнаружено в 25 погребениях, по 2 - в 4 (3, 6), и в одном было три сосуда. Украшения найдены с 26 (23, 42) погребенными: проволочные серьги с 8 (7, 21), бусы с 6 (5, 4), пряжка с 6 (5, 4), подвеска с 7 (6, 31). Нож сопровождал 15 (13, 51) погребенных, пряслица - 4 (3, 6), наконечники стрел 22 (19, 82). Женских погребений - 5 (4, 5), мужских - 14 (12, 61). Возрастные группы представлены следующим образом: новорожденный - 1, подросток - 2, молодой - 8, зрелый - 13, пожилой - 1. Масляха - 1. Курганный могильник. Нами учтено 103 погребения. Деревянная конструкция обнаружена в 98 могилах (95, 15). Рама и сруб встречены в 72 (69, 9), перекрытие - в 86 %. Береста присутствовала в 6 (5, 83). Колоды выявлены в 2 погребениях. 9 (8, 74) могил оказались впускными. Подавляющее большинство погребенных располагались вытянуто на спине, за исключением 2 - вытянуто на спине, 1 - скорчено на правом боку, 1 - скорчено на левом боку. В 8 случаях погребенный располагался в позе "всадника". Ориентация погребений: СЗ - 21(20, 39), ЮЗ - 9 (8, 74), 3 - 9, СВ - 7 (6, 8), С - 4 (3, 88). Мел встречен в 7 (6, 8) захоронениях, уголь в 2, охра в 1. Кости животных встречены в 27 (26, 21) погребениях. Чаще встречались кости м.р.с. 83 (23, 3). В 92 (84, 32) могилах выявлены приступки. В большинстве погребений - 81 (78, 64) обнаружен инвентарь. По одному сосуду - в 54 (52, 43) захоронениях, по два - в 12, в 1 - 3 сосуда и в 1 - 4. Украшения найдены в 21 (20, 39) погребении: серьги - в 4 (3, 88), бусы - в 12 (11), подвески - в 5 (4,85). Железные ножи и пряслица встречены в 14(13, 59), в 10 погребения обнаружены наконечники стрел, чаще костяные. Женских погребений 14 (13, 59), мужских - 17 (16, 5). Новорожденный - 4 (3, 88), ребенок - 26 (25, 24), подросток - 9 (8, 74), молодой -11 (10, 68), зрелый - 13 (12, 62), пожилой -2(1, 94). Милованово - 2. Курганный могильник. Учтено 18 погребений, из них 5 (27, 78) оказались разграбленными. Деревянная конструкция зафиксирована в 13 (72, 22) могилах. Перекрытия, состоявшие из бревен и досок, имелись в 8 (44, 44) могилах. Все погребенные расположены вытянуто на спине, ориентация различна: СЗ - 3, ЮВ - 3, В - 3, С - 3, СВ - 1, Ю - 1, ЮЗ - 1. Мел найден в 3 (16, 67) погребениях, столько же могил хранило кости к.р.с. Два погребения оказались впускными. 12 могил имеют приступку. Инвентарь обнаружен в 15 (83, 33) погребениях. Чаще всего это сосуды. По одному сосуду было в 6 (33, 33) могилах, по 2 в 5, по 3 в 3. Украшения обнаружены только в 2 погребениях, это - бусы, проволочная серьга, гривна, костяные наконечники стрел - в двух, псалии, удила, каменный алтарик и пряслица - в одном. Женских погребений 3 (16, 67), мужских - 2 (11, 11). Возрастные группы подростков и молодых отсутствуют, новорожденных - 5 (27, 78), детей - 6 (33, 33), зрелых - 3 (16, 67), пожилых -2(11, 11).
Кулайская культура Новосибирского Приобья
Количественно представительная выборка погребений березовского этапа, а также наличие большого числа антропологических определений пола и возраста позволяют остановиться на анализе половозрастной структуры большереченского общества березовского этапа {приложение 4).
Хронологически в Новосибирском Приобье за большереченской (каменской) культурой следуют памятники новосибирского варианта кулайской культуры. Они датируются Т. Н. Троицкой III в до н. э. - III в. н. э. Осмысление места, занимаемого погребальными памятниками кулайской культурой, особенно важно для понимания характера этнокультурных процессов, в частности, генезиса верхнеобской культуры V в. н. э. - IX в. н. э.
Источниковая база по погребениям кулайской культуры в Новосибирском Приобье за последние годы не изменялась: ее основу составляют материалы могильника Каменный Мыс. Нами учтены материалы трех могильников кулайской культуры - Каменный Мыс, Ордынское - 1, Ближние Елбаны - 7, -все они, как видно из таблицы 1, датируются разным временем.
Погребения самого раннего могильника кулайской культуры Новосибирского Приобья - Каменного Мыса присутствуют в различных кластерах: в 12, 17, 18, 19 - с погребениями большереченской культуры; в 13 и 21 - с другими могильниками кулайской культуры; в 4 и 13 вместе с погребениями эпохи раннего средневековья.
Наибольшую близость Каменный Мыс демонстрирует с погребениями большереченской культуры. Это единственный курганный могильник кулайской культуры, уже в этом можно усмотреть влияние традиций населения более южных территорий. Наиболее полно связь с погребениями большереченской культуры погребения Каменного Мыса проявили в 12 кластере, в котором также объединились погребения Милованово - 2, Елунино - 1, Казенная Заимка, Новый Шарап - 1, Новый Шарап - 2, Андроново. Эти погребения наиболее информативны и их детальный анализ, очевидно, позволит дать характеристику взаимоотношений, существовавших между носителями двух культур. В 12 кластер вошли следующие погребения Каменного Мыса: погребение 4 кургана 3 - мужчина 50 лет, его сопровождали нож, наконечник стрелы, прослежена также деревянная конструкция. В коллективном погребении 12 кургана 3 все трое погребенных - мужчины, сопровождались ножом, охрой, пряслицем. В погребении - 19 кургана - 3 встречены следы огня, погребенный - мужчина 25 - 30 лет, инвентарь отличается разнообразием. Погребение 8 кургана 4 - мужчина 50 - 60 лет. Погребение 6 кургана 10 - мужчина 30 - 35 лет, вместе с ним положен наконечник копья. Погребение 1 кургана 5 - мужчина 50 лет с пряслицем и зеркалом.
Бросается в глаза то, что все перечисленные погребения, без исключения, мужские. С одной стороны, это может свидетельствовать об определенном характере отношений между носителями двух культур. Т. Н. Троицкая предположила, что в Новосибирское Приобье с севера продвинулась "численно значительная экзогамная группа, вынужденная вступить в брачные контакты с большереченским населением"223. Данные двенадцатого кластера показывают, что погребения значительного числа мужчин из могильника Каменный Мыс ближе к традициям большереченской культуры.
С другой стороны, воинские погребения могут быть схожи широко и быстро распространявшимся в эпоху раннего железа набором предметов вооружения - категории универсальной в рамках "даже историко - культурной области".224 Так, Л. А. Чиндина отмечала, что со временем "оружие приобретало общераспространенные формы, теряя свою кулайскую самобытность"225. Однако погребения большереченской культуры, вошедшие в 12 кластер, в большинстве своем не были мужскими. Заметим также, что антропологические определения пола и возраста, предложенные в последней работе А. Н. Багашева,226 несколько отличаются от определений В. А. Дремова: так погребение 19 кургана 3 и погребение 1 кургана 4 он считает женскими. Эти обстоятельства указывают на то, что однозначно решить вопрос относительно культурной принадлежности Каменного Мыса невозможно, в том числе и на уровне его кулайского" или "болыиереченского" происхождения.
Наибольшее число погребений Каменного Мыса - 15 вошло в 21 кластер. Кластер характеризуется наличием впускных погребений, имеющих незначительную глубину, преобладает ориентация головой на СВ и СЗ. Из категорий инвентаря наиболее представлены сосуд и костяные наконечники стрел. Эти черты, очевидно, необходимо интерпретировать как собственно кулайские.
Хронологически далее следует могильник Ордынское — 1, который Т. Н. Троицкая относит ко второму этапу развития кулайской культуры в Новосибирском Приобье и отмечает тесную связь с традициями Каменного Мыса. По полученным нами данным, связь Ордынского - 1 с Каменным Мысом прослеживается слабо, хотя погребения этих могильников и объединены в 21 кластере. Погребений Ордынского - 1 в 21 кластере 4, тогда как Каменного Мыса - 15. Погребения небогаты инвентарем, три из них (6, 8, 16 кургана 3) -детские, некоторые потревожены грабежом. Таким образом, структурного единообразия могильники не продемонстрировали.
