Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Цель, задачи, методы и источники исследования 12
Глава 2. История изучения орнамента на неолитической керамике Центра Русской равнины 57
Возникновение интереса к орнаменту и процесс накопления данных. Формирование основных исследовательских подходов 57
История изучения орнамента на керамике волго-окской культуры 66
История изучения орнамента на керамике верхневолжской культуры 69
История изучения орнамента
на ямочно-гребенчатой керамике 75
История изучения орнамента на керамике волосовской культуры 90
Глава 3. Волго-окская культура 101
Общая характеристика орнамента на керамике 102
Периодизация памятников волго-окской культуры 106
Хронологические особенности орнаментальных традиций 109
Глава 4. Верхневолжская культура 116
Общая характеристика орнамента на керамике 117
Периодизация памятников верхневолжской культуры 128
Хронологические особенности орнаментальных традиций 133
Локальные особенности орнаментальных традиций 152
Глава 5. Культура с ямочно-гребенчатой керамикой 178
Общая характеристика орнамента на керамике 179
Периодизация памятников культуры с ямочно-гребенчатой керамикой 206
Хронологические особенности орнаментальных традиций 214
Локальные особенности орнаментальных традиций 251
Глава 6. Волосовская культура 282
Общая характеристика орнамента на керамике 283
Периодизация памятников волосовской культуры 297
Хронологические особенности орнаментальных традиций 303
Локальные особенности орнаментальных традиций 325
Глава 7. Группы населения с редкоямочнои и редкоямочнои (тонкостенной) керамикой 359
Общая характеристика орнамента на керамике 360
Периодизация памятников обеих культурных групп 3 72
Хронологические особенности орнаментальных традиций 379
Локальные особенности орнаментальных традиций 397
Глава 8. Общая периодизация неолита Центра Русской равнины 426
Общая периодизация культур
по данным стратиграфии памятников 426
Историческое содержание общей периодизации неолита 432
Абсолютная хронология неолита Центра Русской равнины 440
Заключение 451
Литература
- История изучения орнамента на керамике волго-окской культуры
- Периодизация памятников верхневолжской культуры
- Периодизация памятников культуры с ямочно-гребенчатой керамикой
- Хронологические особенности орнаментальных традиций
Введение к работе
Термин «неолит» был введен Д.Леббоком в 1865 г. [89, с. 22] и первоначально возник для обозначения периода появления шлифованных каменных орудий в истории западноевропейского населения. Позднее, благодаря исследованиям Г.Чайлда, произошел подлинный переворот во взглядах на содержании этого термина. Им стали обозначать в человеческой истории период позднего каменного века от распространения производящего хозяйства и появления глиняной посуды до начала систематической плавки цветных металлов [170]. Позднее стало понятным, что человечество в разных районах Земного шара развивалось неравномерно, по времени наступления каждого нового периода, так и тех изменений в культуре, которые каждый период сопровождали.
Общеизвестно, что на Ближнем и Среднем Востоке и прилегающих районах Средиземноморья и Северной Африки элементы производящего хозяйства возникли задолго до появления первых глиняных сосудов [187]. Напротив, в странах умеренного пояса, и особенно в более северных широтах, элементы земледелия и скотоводства распространяются либо относительно одновременно с появлением глиняной посуды, либо значительно позднее последней [98]. Считается, что сложение в Центральной Европе и степной зоне Восточной Европы так называемых «вторичных» очагов производящего хозяйства происходило на основе более южного балканского очага [174].
До последних десятилетий прошлого века считалось естественным, что первые сосуды появились именно в условиях жаркого и сухого климата, на Ближнем Востоке или в прилегающих районах, и уже оттуда распространились в Средиземноморье и Европу. Открытие древнейшей керамики на территории Японии, Кореи, Китая и Российского Дальнего Востока [82] показало несостоятельность моноцентрического взгляда на происхождение гончарства. Однако это нисколько не поколебало уверенности многих исследователей в том, что в другие районы оно могло распространиться только путем заимствования «идеи керамики» [127]. К сожалению, такой взгляд имеет чисто «кабинетное» происхождение и отражает полное незнакомство авторов как со сложностью самого технологического процесса изготовления глиняной посуды, так и с достаточно хорошо известными сейчас закономерностями его распространения [3,4,160, 169].
Действительная задача состоит в том, что проблема появления гончарства в разных районах Земного шара требует специального и глубокого изучения и только после этого ответа на вопрос о местном его происхождении или заимствовании у тех групп населения, которые уже владели этим искусством. В связи с последним следует сделать только одно пояснение: сложность и многосторонность технологического процесса в гончарстве, с одной стороны, и скрытый характер знаний о конкретных производственных деталях, хорошо известный по данным этнографии, с другой, полностью исключает возможность прямого заимствования гончарного искусства. Среди населения, не знакомого раньше с этим производством, оно может распространяться только путем органического включения мастеров в местную культурную среду, что в эпоху первобытности могло происходить только в результате брачных контактов.
Вопрос о том, каким из этих двух путей появилась древнейшая керамика в лесной зоне Восточной Европы, пока остается открытым и нуждается в специальном и всестороннем исследовании. Однако это не снимает с повестки дня вопрос о периодизации развития неолитических культур Центра Русской равнины по данным изучения керамики.
Предлагаемая вниманию читателей работа является методической и должна рассматриваться, прежде всего, под этим углом зрения. Цель ее состоит в том, чтобы предложить целостный комплекс методических средств, нацеленных на построение периодизаций неолитических и иных культур, опираясь, прежде всего, на археологический материал, в частности, на керамику и традиции ее декорирования. Выводы историко-культурного и этнокультурного характера, приводимые в работе, служат иллюстрацией эффективности применения данного методического комплекса и не могут рассматриваться как окончательный вариант интерпретации истории неолитического населения Центра Русской равнины. Мне хотелось показать только, что более углубленный, чем сейчас практикуется, и системно организованный подход к изучению древних орнаментов на глиняной посуде позволяет предпринять изучение широкого круга вопросов древней истории, которые до сего времени, если и были предметом внимания исследователей, то решались преимущественно на интуитивном уровне.
После опубликования разработанной в 1970-1980-е гг. методики реконструкции культурной стратиграфии поселений с перемешанным культурным слоем и методики построения на этой основе периодизации неолитических культур Центра Русской равнины мне пришлось столкнуться с большим количеством возражений моих оппонентов, по мнению которых использованные мною стратиграфические контрольные участки из-за своего ограниченного размера не могут давать достоверную информацию о стратиграфии поселения. В этих возражениях есть большой резон. Действительно, более широкие раскопки позволяют получить более обширную и разнообразную информацию о памятнике. С этим странно было бы спорить. Тем не менее, мне хотелось бы еще раз сформулировать те причины, которые позволяют мне считать эти данные достаточно надежными, по крайней мере, на современном этапе.
Прежде всего, определяя размер стратиграфического участка, я ориентировался на степень насыщенности культурного слоя керамическими остатками. Дело в том, что, по моему глубокому убеждению, размер вскрываемой на памятнике площади должен быть ограничен реальными возможностями исследователя достаточно глубоко изучить полученный материал. В противном случае это ведет к превращению самих раскопок в средство добычи эффектных вещей. Разрабатывая методику, мне приходилось обращаться к одному и тому же материалу многократно, рассматривая его под разными углами и с использованием различных методических средств. При таком подходе увеличение раскопанной площади и, соответственно, увеличение объема материала сделало бы это невозможным.
Дополнительный контроль надежности получаемой информации осуществлялся путем исследования на одном памятнике не одного, а двух стратиграфических контрольных участков в разных его частях. Это позволяло фиксировать особенности распределения керамики в разных частях памятника, что делало общую картину более полной.
В ходе дальнейшей работы проводилось сопоставление полученных по стратиграфическим контрольным участкам данных с материалами большого числа памятников, исследованных в 1950-70-е гг. моими предшественниками и введенными ими в научный оборот лишь частично. Обращение к этим материалам позволило выявить по ним сходные культурные явления и процессы, которые существенно дополнили общую картину.
И, наконец, последнее, на что следует обратить внимание. В ходе применения различных исследовательских методик, в частности, реконструкции культурной стратиграфии неолитических поселений, изучения некоторых технологических традиций древних гончаров, углубленного анализа их орнаментальных традиций, сопоставления полученных результатов периодизации культур с имеющимися сегодня данными радиоуглеродного датирования выяснилось, что разные методические средства не только не противоречат, но во многом подтверждают и дополняют друг друга.
Все эти обстоятельства позволяют считать, что предлагаемый в работе комплекс исследовательских подходов и конкретных методических средств в настоящее время представляет собой инструмент, полезный в конкретных исследованиях.
Поскольку основным вещественным источником, на котором базируется работа, является древняя керамика (точнее, ее орнаментация), то, естественно, вновь встает вопрос о пригодности этого источника для изучения периодизации культуры и истории древнего населения. Здесь, прежде всего, следует обратить внимание на важные особенности керамики как одного из компонентов человеческой культуры.
Во-первых, глиняная посуда в большинстве случаев хорошо сохранилась в земле на протяжении тысячелетий и оказалась сегодня одной из наиболее массовых категорий находок при раскопках древних памятников.
Во-вторых, глиняная посуда, начиная с момента своего практически повсеместного распространения по Земному шару в раннем неолите, становится одним из наиболее массовых компонентов человеческой культуры. В большинстве как древних, так и более поздних обществ глиняные сосуды использовались практически в каждом домохозяйстве.
В-третьих, все навыки изготовления глиняных сосудов даже в недавнее время примерно в 70% случаев передавались по родственным каналам, то есть от отца к сыну или от матери к дочери [3].
Это относится не только к навыкам конструирования посуды, но и ее декорирования. Судя по многочисленным этнографическим данным из разных районов Земного шара, в «первобытных» обществах этот процент был значительно выше.
В-четвертых, судя опять же по данным этнографии, внешний облик сосудов, важнейшей составляющей которого был орнамент, позволял членам древних коллективов безошибочно отличать «свою» посуду от «чужой».
В совокупности все эти факторы позволяют рассматривать орнамент на глиняных сосудах как один из основных элементов культуры, который может использоваться исследователем для различения родственных и неродственных в культурном и этнокультурном отношении групп древнего населения.
Другой важный вопрос, на котором хотелось бы здесь остановиться, касается проблемы доказательности выводов, получаемых в ходе исследования археологических источников. Как показывает опыт других наук, степень доказательности выводов зависит от адекватности источников и методов их анализа той научной проблеме, на которую нацелено исследование. Важными компонентами проблемы доказательности выводов являются, во-первых, строгая выводимость результатов из исходных данных, во-вторых, их внутренняя непротиворечивость, в-третьих, проверяемость их другими средствами.
Исторически сложилось так, что все археологические культуры, бытовавшие в Центре Русской равнины, были выделены исследователями именно по данным изучения орнамента на керамике. Чтобы результативно использовать данные об орнаменте на сосудах в качестве «источника» для построения периодизации культур в первую очередь необходимо было выработать правила его системного описания. Решение этой задачи также нашло отражение в данной работе.
Другим «источником» для построения периодизации культур был уже упоминавшийся метод реконструкции культурной стратиграфии и разработанные на его основе методы периодизации археологических культур на качественном и количественном уровнях анализа.
В сочетании эти два источника позволили предложить метод построения «внутренней» периодизации археологических культур по данным изучения орнамента на сосудах. Именно этот метод был положен в основу предлагаемого исследования.
Полученные в работе результаты можно расценивать только как предварительные. Это обусловлено, с одной стороны, сложностью и многогранностью любых объектов исследования в исторических науках, а с другой стороны, конкретными возможностями использованных источников и аналитических методов.
История изучения орнамента на керамике волго-окской культуры
Несмотря на название этого раздела, сегодня говорить об «истории изучения» орнамента этой культуры преждевременно. Представление о существовании этой культуры было сформулировано недавно и большинство исследователей лесного неолита относят эти материалы к раннему этапу верхневолжской культуры. Примером могут служить работы Е.Л.Костылевой, М.Г.Жилина, А.В.Энговатовой др. (см. следующий раздел).
Что же заставляет все-таки рассматривать эти материалы как особое культурное явление? Впервые мысль о существовании в лесной зоне некой группы населения, отличной от носителей верхневолжской культуры была высказана в 1980 г. [151], когда выяснилось, что, судя по данным технологии керамики, население этой культуры было по своему происхождению неоднородным. На это указывал тот факт, что при изготовлении посуды верхневолжские гончары использовали главным образом смешанные рецепты составления формовочных масс «глина + шамот + органика» и «глина + шамот + органика + дресва». При этом основной культурной традицией для них было использование шамота. Но, несмотря на появляющиеся до сих пор в литературе непродуманные высказывания некоторых авторов, единственным путем возникновения сложных технологических традиций в раннюю эпоху было культурное и биологическое смешение носителей более простых традиций [3]. И если источником появления «дресвы» в верхневолжской керамике могли быть носители культуры с ямочно-гребенчатой керамикой, где она была массовой, то с поиском источника второго компонента (органики - точнее помета водоплавающих птиц) дело обстояло значительно сложнее. Тогда и было высказано мнение, что где-то в лесной зоне должна существовать группа населения с такой традицией составления формовочных масс керамики. Позднее при изучении материалов стоянки Ивановское VII (из раскопок Д.А.Крайнова 1974 г.) такая керамика была выделена. Самым удивительным было то, что основное ее количество залегало в культурном слое ниже максимума распределения верхневолжской керамики [152]. Это наводило на мысль о ее несколько более раннем возрасте.
Последнее предположение получило дополнительные подтверждения и при изучении типично верхневолжских материалов. С одной стороны, на это указывал сам факт использования в формовочной массе шамота (то есть дробленой керамики), значит была какая-то более ранняя керамика, которая подвергалась дроблению после разрушения сосудов. Как могла возникнуть сама такая традиция, если верхневолжская керамика самая ранняя? Досужие рассуждения о том, что первобытные гончары занимались экспериментированием не подтверждаются всем комплексом имеющихся фактов и, кроме того, невозможно указать какие-либо экономико-хозяйственные причины, которые вызвали бы в лесной зоне необходимость перехода от керамики без шамота к керамике с шамотом. Тем более что и та другая вполне удовлетворяли своей основной функции - приготовления пищи. С другой стороны, при внимательном стратиграфическом анализе выяснилось, что на целом ряде памятников типично верхневолжская керамика с наиболее сложным рецептом («глина + шамот + органика + дресва») залегает в самой нижней части верхневолжского слоя. Но в это время здесь еще и в помине не было носителей культуры с ямочно-гребенчатой керамикой. Поэтому столь сложный рецепт тоже не мог возникнуть на месте, а был принесен откуда-то извне. Все эти обстоятельства привели к заключению, что на территории Центра Русской равнины в эпоху раннего неолита существовало достаточно редкое население, которое изготавливало посуду из глины, и которое было очень быстро ассимилировано носителями верхневолжской культуры.
Для этого населения было характерна традиция создания на поверхности сосудов накольчатого орнамента при сохранении значительных неорнаментированных участков. При этом традиция применения накольчатого орнамента постепенно получает более широкое распространение, а традиция сохранения на посуде неорнаментированных участков постепенно изживается. Именно в результате смешения на верхневолжской керамике появился и накольчатый орнамент и традиция частичного декорирования поверхности [158].
Периодизация памятников верхневолжской культуры
Для построения периодизации верхневолжской культуры мною использованы керамические материалы 32 памятников, в том числе 14 базовых поселений, которые служат основой для решения этой задачи. Первоначально периодизация строится для трех районов Центра Русской равнины - Восточного, Центрального и Западного, для которых имеются данные по базовым памятникам. Начнем с Восточного района.
Восточный район. Здесь мы располагаем материалами 7 верхневолжских поселений, относящихся к Сахтышской группе памятников, расположенной в Тейковском районе Ивановской области.
По условию задачи для определения «оси времени» выбираются два памятника, наиболее удаленных друг от друга по степени сходства. Этому удовлетворяют памятники Сахтыш I СКУ-1 Пласт 8 и Сахтыш І СКУ-2 Пласт 9, расстояние между которыми составляет 64 единицы. Поскольку на памятнике Сахтыш I СКУ-2 зафиксированы два разновременных горизонта залегания остатков верхневолжской культуры и Пласт 9 характеризует именно поздний горизонт, у нас появляется возможность ориентировать условную ось во времени. Начало этой оси должно маркироваться памятником Сахтыш I СКУ-1 Пласт 8, а конец памятником Сахтыш I СКУ-2 Пласт 9. В противном случае мы сталкиваемся с противоречием: если мы перевернем ось во времени то Пласт 11 Сахтыша 1 СКУ-2 займет какое-то положение на оси позднее, чем Пласт 9 того же памятника, а это противоречит выявленной на памятнике культурной стратиграфии.
Теперь перед нами встает задача по определению места каждого верхневолжского поселения этой группы на условной оси времени. Для этого необходимо установить расстояние по степени сходства от каждого из поселений до начала и конца условной оси времени, а затем по известной формуле рассчитать его КМ (Коэффициент места) на оси времени, выраженное в %. Все исходные данные и полученные в результате расчетов результаты приведены в Таблице 14.
Выяснилось, что вслед за наиболее ранним здесь верхневолжским поселением Сахтыш I СКУ-1 Пласт 8 (0%) на условной оси времени располагаются Сахтыш II СКУ-1 Пласт 9 (21%), Сахтыш VIII СКУ-1 Пласт 6 (24%), Сахтыш II СКУ-1 Пласт 7 (33%), Сахтыш II СКУ-2 Пласт 20 (64%), Сахтыш I СКУ-2 Пласт 11 (73%) и, наконец, наиболее позднее поселение Сахтыш I СКУ-2 Пласт 9 (100%).
Здесь важно обратить внимание на два момента: стратиграфически более раннее верхневолжское поселения Сахтыш II СКУ-1 Пласт 9 в результате проведенных расчетов расположились на условной оси времени раньше, чем стратиграфически более позднее поселение Сахтыш II СКУ-1 Пласт 7, а стратиграфически более раннее поселение Сахтыш I СКУ-2 Пласт 11) раньше чем поселение Сахтыш I СКУ-2 Пласт 9. Таким образом, применение двух совершенно независимых исследовательских походов (определение относительного времени существования памятников по данным стратиграфии и по данным орнаментики на керамике) привело к одинаковым непротиворечивым результатам.
Центральный район. Для данного района имеются данные по 6 верхневолжским поселениям, относящимся к Ивановской и Берендеевской группам памятников, расположенным в Переславском районе Ярославской области. Наибольшее по сходству расстояние здесь выявилось между верхневолжскими поселениями Ивановское VII СКУ-2 Пласт 6 и Берендеево Па СКУ-1 Пласт 2, оно равняется 74 единицам. Поскольку поселение Ивановское VII СКУ-2 Пласт 6 является стратиграфически более ранним на этом памятнике, чем поселение Ивановское VII СКУ-2 Пласт 3, оно более вероятно обозначает начало условной оси времени. Соответственно, поселение Берендеево Па СКУ-1 Пласт 2 маркирует ее конец. Поздний характер этого поселения подтверждается также полученными ранее данными изучения стратиграфии и технологии верхневолжской керамики [Цетлин, 1991, с.78 и 101, Таблица 3]. Результаты определения коэффициента места других верхневолжских поселений этого района на этой условной оси времени приведены в той же
Таблице 14.
Установлено, что наиболее ранним здесь было поселение Ивановское VII СКУ-2 Пласт 6 (0%), за ним следует поселение Берендеево 1 СКУ-1 Пласт 7 (36%), сразу следом идет поселение Ивановское VIIСКУ 2 Пласт 3 (37%), затем Ивановское III СКУ-1 Пласт 6 (42%), Ивановское III СКУ-1 Пласт 9 (66%) и наиболее позднее положение занимает поселение Берендеево На СКУ-1 Пласт 2 (100%).
Здесь полученные результаты не столь безупречны, как в Восточном районе. Зафиксировано одно противоречие стратиграфических и расчетных данных. Оно проявилось в том, что стратиграфически более ранний верхневолжский горизонт (Ивановское VII СКУ-2 Пласт 9) оказался на условной оси времени позднее (66%), чем стратиграфически более поздний горизонт этой культуры (Ивановское VII СКУ-2 Пласт 3 -42%).
Периодизация памятников культуры с ямочно-гребенчатой керамикой
Для решения этой задачи мною использованы материалы культуры с ямочно-гребенчатой керамикой трех групп памятников Центра Русской равнины: Сахтышских стоянок в Ивановской области, Ивановских и Берендеевских стоянок в Ярославской области и Языковских стоянок в Тверской области. Причины выбора именно этих материалов в качестве «базовых» были обоснованы выше.
Начнем с построения «локальных» периодизаций. Напомню, что решение этой задачи складывается из трех этапов работы. Первый включает аналитическое описание состава и доли элементов орнамента на ямочно-гребенчатой керамике по каждому базовому памятнику и культурному горизонту. Все полученные в ходе этого этапа работы данные представлены в серии таблиц (Таблицы 14а-14е).
Второй этап состоит в определении степени сходства (КС) по элементам орнамента между всеми горизонтами залегания и отдельными памятниками культуры с ямочно-гребенчатой керамикой. Полученные в ходе этого этапа данные по всем памятникам культуры с ямочно-гребенчатой керамикой, которые использованы в работе, приводятся в следующей серии таблиц (Таблицы 15а-15е).
Третий этап предполагает определение «места» каждого культурного горизонта на «оси времени». Он включает определение условной оси времени, ее ориентацию во времени и проецирование положения всех культурных горизонтов на эту ось.
Теперь мы можем обратиться к построению конкретных узколокальных периодизаций по каждой группе памятников. Начнем с Сахтышской группы, которая по своим локальным особенностям характеризует Восточный район Центра Русской равнины.
Восточный район (Таблица 15г). Рассмотрим приведенные в этой таблице данные о близости между собой разных памятников и культурных горизонтов Сахтышской группы стоянок. Условная ось времени должна быть максимальной и фиксировать наибольшую удаленность друг от друга наиболее раннего и наиболее позднего памятника данной группы. Этому удовлетворяют данные сравнения памятников Сахтыш І СКУ-1 Пласт 4 и Сахтыш II СКУ-2 Пласт 19. Расстояние между ними равно 18 единиц. Это и есть условная ось времени. Поскольку Сахтыш I СКУ-1 Пласт 4 относится к позднему устойчивому максимуму на этом памятнике, он вероятнее всего будет характеризовать конец условной оси времени, а Сахтыш II СКУ-2 Пласт 19 - ее начало. Теперь для того, чтобы определить положение каждого памятника данной группы на этой условной оси времени, нужно произвести соответствующие расчеты, опираясь на значения расстояния каждого из памятников от начала и от конца этой оси. Результаты определения коэффициента места (КМ) каждого памятника этой группы на условной оси времени приведены в Таблице 16. Величина КМ выражается в % и чем она выше, тем более позднее положение занимает памятник. В частности, установлено, что вслед за наиболее ранним памятником (Сахтыш II СКУ-2 Пласт 19 = 0%), располагаются Сахтыш VIII СКУ-1 Пласт 5 (9%), Сахтыш I СКУ-1 Пласт 7 (32%), Сахтыш II СКУ-1 Пласт 8 (37%), Сахтыш I СКУ-2 Пласт 6 (38%), Сахтыш I СКУ-2 Пласт 2 (56%), Сахтыш VIII СКУ-1 Пласт 3 (57%), Сахтыш II, СКУ-1 Пласт 5 (72%) и Сахтыш I СКУ-1 Пласт 4 (100%). В связи с этими данными следует обратить внимание на тот факт, что стратиграфически более поздние культурные горизонты занимают более позднее положение и на условной оси времени. Таким образом, два совершенно независимых похода к изучению времени древних культурных явлений дают непротиворечивую картину. Однако, как это будет видно из дальнейшего, такое совпадение проявляется не во всех случаях.
Центральный район (Таблица 15д). Здесь рассмотрению подлежат две группы памятников - Ивановкие и Берендеевские стоянки. Начну с первых. Для группы Ивановских стоянок величина оси времени равна 35 единицам. Она связывает поселения Ивановского III СКУ-1 Пласт 6 (наиболее культурный ранний горизонт) и Ивановского II СКУ-1 Пласт 5 (наиболее поздний горизонт). Ориентировать условную ось во времени позволяет то, что один ее конец обозначается стратиграфически более ранним памятником Ивановского III СКУ-1 Пласт 6, который и характеризует начало оси, а другой более поздним. Если сделать его наиболее поздним, то возникает противоречие. Результаты определения положения каждого из памятников Ивановской группы на этой условной оси времени приведены в Таблице 3. Выяснилась следующая их последовательность во времени: Ивановское III СКУ-1 Пласт 6 (0%), Ивановское III СКУ-1 Пласт 4 (36%), Ивановское VII СКУ-2 Пласт 3 (65%), Ивановское VII СКУ-2 Пласт 5 (82%), Ивановское II СКУ-1 Пласт 7 (82%) и Ивановское II СКУ-1 Пласт 5 (100%). Здесь ситуация не столь однозначная, как в предыдущем случаев.
Хронологические особенности орнаментальных традиций
После построения общей периодизации волосовской культуры и выделения в ее развитии четырех периодов важно рассмотреть как менялись во времени особенности орнаментальных традиций на волосовской керамике. Это может позволить выяснить основные тенденции изменения во времени разных структурных компонентов волосовского орнамента, а также возможные причины этих изменений.
Хронология элементов орнамента
В виду того, что элементы орнамента наиболее доступны для массового учета по фрагментарному керамическому материалу, этот вид информации является наиболее надежным для выявления именно общих тенденций в развитии орнаментальных традиций.
Начнем с выяснения того, как меняется во времени состав и доля разных элементов орнамента на волосовской керамике (Таблица 19). Наиболее массовыми на волосовской керамике первого периода были гребенчатый (35%), ямчатый (29%) и рамчатый (28%) элементы орнамента. Во второй период гребенчатый элемент орнамента продолжает оставаться наиболее массовым (34%), а доля ямчатого и рамчатого элементов орнамента снижается соответственно до 12% и 6%. В это же время на волосовской керамике достаточно часто используется гладкий элемент орнамента (11%) и широкое распространение получает сохранение неорнаментированных участков на поверхности сосудов (22%). На волосовской керамике третьего периода наибольшее распространение получает ямочный элемент орнамента (его доля возрастает до 29%) и продолжается рост доли участков «без орнамента» (до 37%). При этом резко сокращается (до 11%) широта использования в орнаменте гребенчатых отпечатков и наблюдается незначительный рост доли рамчатых отпечатков (11%).
Хронологические особенности разных элементов орнамента Разные элементы орнамента имеют свои особенности по форме, размеру, структуре и другим параметрам и эти особенности также как и состав и соотношение разных элементов меняются с течением времени.
Начнем рассмотрение этого с близких друг другу ямочного и ямчатого элементов орнамента (Таблица 20). Здесь обсуждаются такие параметры элементов, как их наклон относительно поверхности сосуда, форма отпечатка в плане, характер окончания рабочей части орнаментира и размер отпечатка. В первом периоде абсолютно преобладают торцевые (98%) ямочные и ямчатые отпечатки, преимущественно округлой формы (78%). Половина отпечатков (49%) нанесены инструментом с фигурным окончанием рабочей части. Для этого периода наиболее характерны крупные вдавлення длиной свыше 10 мм (42%) и шириной свыше 6 мм (73%). Во второй период происходит резкий рост доли ямочных и ямчатых отпечатков, нанесенных под углом к поверхности сосуда, их доля возрастает с двух до 28%, хотя преобладающими остаются торцевые вдавлення. В этот период преобладающими становятся овальные отпечатки (56%). Наряду с крупными отпечатками, которые были характерны для предшествующего периода возрастает доля более мелких вдавлений - длиной 4-8 мм и шириной около 4 мм. К третьему периоду еще более возрастает доля наклонных отпечатков, достигая 63%, вновь начинают преобладать отпечатки округлой в плане формы (68%), но диаметром только 5-7 мм (около 80% ), продолжает сокращаться доля вдавлений, нанесенных инструментом с фигурной рабочей частью (11%).
Таким образом, здесь можно отметить следующие тенденции изменения этих отпечатков во времени. Это, прежде всего, возрастание доли наклонных вдавлений (с 2% до 63%), уменьшение доли отпечатков, оставленных штампом с фигурной рабочей частью (49% до 11%), уменьшение абсолютного ямочных и ямчатых отпечатков. Перейдем к рассмотрению того, как во времени меняются особенности гребенчатого, рамчатого и веревочного элементов (Таблица 21). По своим общим параметрам эти элементы также близки, поскольку, как отмечалось выше и рамчатый и веревочный отпечатки являются вариациями отпечатков гребенчатого штампа. Здесь анализируются общая форма отпечатка, его наклон, размеры и структура. Прежде всего обращает на себя внимание, что хотя во все периоды преобладают отпечатки прямоугольной формы, их доля устойчиво возрастает во времени - с 60% в первом периоде до 74%) в третьем. Параллельно сокращается доля отвальных отпечатков. Также от ранних периодов к поздним увеличивается доля торцевых отпечатков (с 90% до 98%) и доля отпечатков нанесенных инструментом с твердой рабочей частью (с 83% до 94%). Что касается размера гребенчатых (и близких к ним) отпечатков, то в первый период преимущественно наносились отпечатки длиной от 11 мм до 40 мм (77%), во второй и третий периоды - от 11 до 30 мм (соответственно, 66% и 86%). Ширина гребенчатых отпечатков во времени постепенно уменьшалась.
