Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Физико-географическая характеристика региона. топография памятников С. 23
ГЛАВА 2. История исследования памятников каменного века северо-западного прикаспия с. 41
ГЛАВА 3. Источники по мезолиту и неолиту северо-западного прикаспия с. 59
3.1. Мезолитические памятники с. 61
3.2. Неолитические памятники с. 82
ГЛАВА 4. Классификация каменных изделий мезонеолитических памятников северо-западного прикаспия с. 193
ГЛАВА 5. Хронология и периодизация мезонеолитических памятников северо-западного прикаспия с. 209
5.1. Периодизация мезолитических памятников с. 209
5.2.' Периодизация неолитических памятников . с. 213
ГЛАВА 6. Хозяйство и быт населения северо-западного прикаспия с. 234
ГЛАВА 7. Мезонеолитические памятники северного и северо-западного прикаспия и их место в круге древностей юга восточной Европы ./с. 245
7.1. Проблема культурного соответствия мезолитических памятников Северного и Северо-Западного Прикаспия с. 256
7.2. Проблема миграций и культурных контактов мезолитического населения североприкаспийского региона с. 267
7.3. Особенности культурной интепретации североприкаспийского неолита с. 274
7.4. Формирование накольчатой керамики на юге европейской части России с. 280
7.5. Североприкаспийская культурно-историческая область с. 283
ГЛАВА 8. Исторические судьбы неолитического населения северо-западного прикаспия с. 291
8.1. Поселенческий материал энеолитического времени с. 293
8.2. Подкурганные захоронения энеолитического времени с. 302
8.3. Датировка и культурная принадлежность энеолитических памятников с. 313
8.4. Некоторые итоги по энеолиту Северо-Западного Прикаспия 316
Заключение . С 324
Литература
- Мезолитические памятники
- Периодизация мезолитических памятников
- Проблема культурного соответствия мезолитических памятников Северного и Северо-Западного Прикаспия
- Поселенческий материал энеолитического времени
Введение к работе
1. Постановка вопроса
Закономерности, определяющие зарождение инновационных процессов в истории человеческого общества, все более отчетливо проявляются в периоды исторических сдвигов, вызванные как социальными, так и природными факторами. На рубеже плейстоцена и голоцена в Европе происходит таяние ледника, общее потепление и увлажнение климата привело к смене относительно однородных пе-ригляциальных ландшафтов на современные дифференцированные ландшафтные структуры, состоящие из двух основных зон - лесной и степной [Долуханов, Хотинский, 1974, с. 211]. Климатические изменения застали древних охотников на стадии, когда прогрессивное развитие орудий охоты позволило человеку сравнительно легко перейти к эксплуатации изменившихся ландшафтных зон [Массой, 1976, с. 32]. Рост производительных сил первобытного общества был связан с дальнейшим совершенствованием микролитической вкла-дышевой техники и распространением лука и стрел. В мезолите происходит становление высшей формы охотничьего хозяйства, экономической основой которой является индивидиуальная охота с помощью лука на нестадных животных в современных ландшафтных зонах Европы, дополняемых собирательством и рыбной ловлей [Долуханов, Хотинский, 1974, с.121].
Успешное ведение охотничье-собирательского хозяйства явилось причиной роста численности населения в позднем мезолите. Затем наступил момент, когда совершенствование методов охоты и повышение эффективности охотничьего инвентаря наряду с ростом населения истощили природные ресурсы. В мезолите наступает окончательный кризис охотничьего хозяйства, когда микролитическая
техника исчерпала возможности совершенствования обработки камня, а биомасса природного окружения была подорвана. Первобытное общество оказалось перед необходимостью перехода к принципиально новому методу получения продуктов питания - производящему хозяйству .
В расцвете всякого явления зреют и развиваются силы, ведущие к его кризису. Так и в мезолите уже проявляются признаки упадка присваивающей экономики. Техника обработки камня исчерпала свои возможности, первобытное общество стало нуждаться в новом материале для изготовления орудий труда. Такой материал вскоре был найден, им стала медь, затем бронза и, наконец, железо. Появление металлургии в свою очередь требовало разделение труда, которое могло быть лишь на базе производящего хозяйства.
В становлении новой экономики особая роль принадлежит керамической посуде, что было обусловлено увеличением растительной пищи в повседневном рационе человека. Вначале это были продукты собирательства, а затем земледелия. Кроме того, посуда использовалась при хранении продуктов питания, варке мяса и рыбы [Бибиков, 1979, с. 297-298].
Таким образом, на заключительных этапах каменного века -мезолите, неолите, а затем и энеолите - в жизни первобытного общества отмечается зарождение и становление новых тенденций и процессов, вызванных вначале изобретением лука и стрел, а затем становлением производящей экономики - земледелия, скотоводства и металлургии. В рамках названных выше археологических эпох происходят решающие в истории человеческого общества события - введение производящего хозяйства, которое обеспечило переход от дикости к варварству, а с дальнейшим развитием земледелия, скотоводства и металлургии, к цивилизациям древневосточного типа [Мор-
ган, 1934]. Внедрение новых - инновационных производств привели к социально-экономическим изменениям в структуре первобытного общества, стимулировали сложные этнические процессы, способствовали расширению мировозрения, психологической устойчивости и т.д.
Ученые отмечают неравномерность в темпах исторического развития уже с мезолитического времени. В Евразии «пионерами» в области селекции растений и доместикации животных называют пере-днеазиатскую область и Юго-Восточную Азию. Переход к производящему хозяйству там произошел в конце мезолита, о чем свидетельствуют такие раннеземледельческие поселения, как Иерихон (доке-рамический неолит В), Хаджилар, Чейеню-тепе и др. В дальнейшем раннеземледельческие культуры типа Чатал-Хююк, Джармо, Али-Кош, Тепе-Гуран и др. продолжают развивать земледельческо-скотовод-ческое хозяйство, используя уже достижения неолитической эпохи [Braidwood, I960; Мелларт, 1982; Массон, 1989].
В б тыс. до н.э. на территории Средней Азии развивается джейтунская раннеземледельческая культура. Для полива своих посевов население джейтунской культуры использовало естественный разлив воды во время половодий. Поэтому неслучайно они заселяют узкую полосу предгорной равнины между отрогами Копет-Дага и песками Каракумов, где весной в конусах выноса предгорных речек и ручьев скапливаются селевые воды. Использование естественного орошения и целый ряд иных признаков позволяет отнести джейтунцев к кругу раннеземледельческих культур Передней Азии [Массон, 1964; 1966].
Закавказье так же считают одним из очагов древнего производящего хозяйства. Для этого там существовали все природные предпосылки - наличие диких сородичей культурных злаков и домашних
животных. Однако бесспорных материалов, указывающих на становление производящей экономики в регионе на ранних этапах неолита, нет. На памятниках Черноморского побережья Грузии костей животных не обнаружено, известны лишь разнообразные находки каменных орудий труда, свидетельствующие о возможном занятии местного неолитического населения земледелием (Нижнешиловская, Одиши, Кистрик, Анасеули 2 и др.). Прежде всего, это микролитические вкладыши для жатвенных ножей, зернотерки, ступы, а в некоторых случаях мотыжки сочи-адлерского типа. В Восточном Закавказье на поздних этапах неолита и в энеолите существовала земледельческо-скотоводческая шулавери-шомутепиская культура, которая при всей своей самобытности (разнообразие окультуренных злаков, присущие только ей) развивалась под влиянием переднеазиатских земледель-че ских куль тур [Лисицына, Прищепенко, 1977, с. 40-49; Шнирель-ман, 1980, с. 68-71].
Значительные изменения в неолите произошли и на юге России. В первую очередь они затронули Кавказ, а затем в этот процесс были вовлечены степные и лесостепные районы.
На территории горного Дагестана неолитическое население уже в первой половине б тыс. до н.э. культивировало производящее хозяйство. Об этом свидетельствуют материалы Чохского поселения, отражающие процесс вызревания неолитической культуры с производящей экономикой на местной мезолитической основе [Амирханов, 1987]. В 5 тыс. до н.э. на Северо-Восточном Кавказе расцвела раннеземледельческая культура Гинчи, а к 3 тыс. до н.э. местные племена по уровню своего развития стояли на пороге образования раннеклассового общества древневосточного типа [Гаджиев, 1991].
В Крыму можно назвать известные уже неолитические памятники Таш-Аир, Кая-Арасы, Замиль-Коба 2 и др., где, наряду с дикими
видами, обнаружены кости домашних животных (свиньи, коровы, овцы) . В конце неолита количество домашних особей увеличивается, а наличие на поселениях зернотерок, пестов, мотыг и вкладышей от серпов свидетельствует о занятии населения предгорных районов земледелием [Крайнов, I960; Формозов, 1962; Мацкевой, 1977].
Приведенный выше краткий обзор древних культур с производящей экономикой показал, что в ряде мест, благоприятных с точки зрения доместикации диких растений и животных, на ранних этапах неолитической эпохи возникает земледелие и скотоводство, чтобы со временем занять главное место в экономике. Будучи первыми в области инновационных процессов, переднеазиатские раннеземледельческие культуры оказали значительное влияние на становление производящего хозяйства в Европе. Процесс вызревания новой экономики у первобытных племен северных регионов нашей страны был более длительным. Тем не менее, группы населения, проживающие за пределами древних очагов земледелия и скотоводства, не были пассивными членами человеческого сообщества. Они активно участвовали в общеисторическом процессе, взаимодействуя между собой в самых различных формах и, прежде всего, в виде обмена продуктами жизнедеятельности.
Инновационные процессы в мезолите, неолите и энеолите, охватили не только южную степь, но также лесостепные, и отчасти лесные районы Евразии. Расширение контактов между племенами способствовало утверждению новых производств и взаимному обогащению рациональными знаниями.
Начиная с энеолитического времени, степные племена не только усвоили передовой опыт южных очагов, но и выработали новые формы хозяйства, соответствующие природным ресурсам степной зоны, особенно перспективным стало подвижное скотоводство. На ранних
этапах энеолитическои эпохи производящее хозяйство сочеталось с традиционными формами присваивающего - охотой, рыболовством и собирательством. Внедрение новой экономики привело к образованию новых культур, систем связей, идеологических воззрений и верований. Этому в известной степени способствовало изобретение колеса и приручение лошади. Энеолитические племена степной и предгорной (Северный Кавказ и Крым) полосы Восточной Европы получили ту подвижность, которая позволила им распространить передовые -рациональные знания по всей Европе и за ее пределами. Целый ряд лингвистов и археологов идентифицируют с ними индоевропейские народы [Гамкрелидзе, Иванов, 1982; Бонгард-Левин, Грантовский, 1983; Мерперт, 1974; Павленко, 2000; Сафронов, 1989 и др.]. Все это является отражением объективных законов исторического развития. Поэтому знания подлинных форм этносоциальных и хозяйственных образований конкретных регионов в прошлом могут быть полезными и сегодня. В этом видится познавательное значение диссерта-ционого исследования.
В научном плане актуальность работы заключается в том/ что впервые территория Северо-Западного Прикаспия представлена в таком хронологическом диапазоне. Это обстоятельство позволяет проследить процессы становления мезолитических и неолитических культур в регионе, определить преемственность между ними и природу новых явлений на стыках археологических эпох.
Актуальность изучения древностей североприкаспийского региона особенно возросла в связи с успешными работами на Кавказе, в Поволжье, Днепро-Донецком и Волго-Уральском регионах по проблемам мезолита, неолита и энеолита. Зачастую в поисках истоков тех или иных культурных инноваций в материальной культуре древних племен степи и лесостепи археологи обращаются к Северо-
9 .
Западному Прикаспию. И это не случайно. Рассматриваемая нами территория расположена на юго-востоке Восточно-Европейской равнины и занимает часть Прикаспийской низменности от .подножий Кавказа и до реки Волги. Выделенная зона в географическом плане условна и включает в себя Западную окраину Северного Прикаспия или Западный правобережный Прикаспии и Терско-Кумскую низменность (рис. 1).
Таким образом, указанный регион представляется контактной . зоной между Кавказом и обдирными степными и лесостепными территориями не только в географическом плане, но и в смысле аккумулирования и распространения передовых, для того времени, технологий и идей, которые зароледались на Кавказе и Ближнем Востоке. Занимая стратегическое положение на перекрестке трех культурно-исторических центров - Азии, Европы и Кавказа, Северо-Западный Прикаспии являлся своеобразным очагом культурогенеза, где на ранних этапах истории происходило взаимодействие населения древних культур, проживающих в разных экологических системах. Изучение археологического материала показало, что для каждой природно-климатической зоны, наряду с общеисторическими закономерностями, существуют и свои особенности. Это нашло отражение в становлении североприкаспийского мезолита и неолита, а также в развитии хозяйственно-культурного типа (ХКТ) охотников и собирателей с элементами производящего хозяйства зарождавшихся, по-видимому, в результате внутреннего развития общества. Следовательно, изучение мезонеолитических материалов Северо-Западного Прикаспия позволит установить характер контактов культурно-хозяйственных областей и воссоздать целостную картину исторического развития Европы в раннем голоцене.
Основной целью настоящей диссертации является создание цело-
стной картины культурно-хронологического развития мезонеолити-ческого населения Северо-Западного Прикаспия, выяснение их роли в исторических процессах мезолита и неолита Восточной Европы. В соответствии с поставленной целью были определены и задачи диссертации: систематизация и ввод в научный оборот новых материалов по мезолиту и неолиту Северо-Западного Прикаспия; решение вопросов хронологии и периодизации памятников; установление их культурной принадлежности и исторических связей; определение хозяйственной модели для степной зоны; соотнесение динамики взаимодействия человека и природной среды; вопросы первоначального заселения региона и судьбы неолитического населения; освещение некоторых аспектов появления и становления производящего хозяйства в степной зоне юга России.
Научная новизна диссертации состоит в том, что впервые было предпринято рассмотрение мезолита и неолита в максимально полном объеме их проблематики в пределах северо-западной части Прикаспия, при этом использованные ранее неолитические материалы получили концептуально новую интерпретацию.
В работе выполнен морфологический и типологический анализ каменных изделий, морфологический и технологический анализ керамики; установлена периодизация и хронология памятников; вьщелены мезолитическая (Харбинская) и неолитическая (Джангарская) культуры; североприкаспийская культурно-историческая область; определен видовой состав костей животных; предложена модель традиционного хозяйства древних племен; реконструирована палеогеографическая обстановка региона, взаимодействие природной среды и человека; высказаны новые соображения о первоначальном заселении североприкаспийской равнины, миграции населения и вызвавшие их причины; рассматриваются этносоциальные и хозяйственные вопро-
!
сы, подвергаются пересмотру концепции относительно неолитических культур степной зоны юга России, как носителях исключительно присваивающего вида хозяйства; рассматривается процесс эволюции неолитического населения, который в ходе дальнейшего роста производительных сил на базе производящей экономики переходит к качественно новому - энеолитическому этапу своего развития. Исследуемый регион представлен как область, где зарождались и протекали важнейшие исторические процессы, а археологические памятники содержат информацию для решения вопросов синхронизации мезоэнеолитических культур Евразии.
Научно-практическая значимость настоящей работы состоит в том, что материалы, положения и выводы диссертанта способствуют объективному пониманию эволюции важнейших исторических процессов, протекавших в древности, расширяют и углубляют представления о социально-экономических закономерностях развития первобытного общества. Полученные результаты могут быть использованы в исследованиях по древней истории юга Европейской части России и Евразии в целом. Итоги диссертационной работы используются при составлении учебных программ, пособий к спецкурсу по археологии и древней истории юга России, создания обобщающих трудов по древней истории региона. Материалы неолитического поселения Джангар были использованы Телегиным Д.Я. при написании раздела «Неолит Северного Прикаспия и Нижнего Поволжья» для серии «Археология -Неолит Северной Евразии». М.: Наука, 1996. С. 65-72).
Методологической основой исследования является принцип историзма, предполагающий изучение общественных явлений на основе объективных закономерностей, требующий рассмотрения избранных явлений с точки зрения того, в каких исторических условиях и каким образом они возникали, какие главные этапы в своем развитии
12 '
проходили; при каких обстоятельствах развивались, во что превращались в результате своей эволюции, какие непосредственные и отдаленные последствия за собой повлекли. При изложении и анализе конкретного археологического материала в диссертации применялись следующие методы: сравнительно-исторической типологии, аналогии, корреляции, стратиграфии, картографии и методы точных и естественных наук (радиоуглеродные даты, анализы почв и определения палеозоологов).
Источниковедческой базой для написания диссертации послужили материалы исследований автора, которые он вел в течение полевых сезонов 1976-1994, 2001-2004 гг. Это более 50 археологических памятников, среди которых 5 с непереотложенными куль турными слоями. Кроме того, были привлечены коллекции находок прежних лет. Это, прежде всего, опубликованные материалы П.С. Рыкова и И.В. Синицына (Басы, Зензели и др.), Е.И. Крупнова и Л.В. Грехо-вой (Божиган, Ачикулак, Махмуд-Мектеб и др.), Т.М. Минаевой (Яста-Худук) и Н.Д. Праслова (Цыганица, Хара-Зуха и др.). Для сравнительного анализа изучались материалы сопредельных территорий, хранящиеся в фондах Института археологии РАН, Государственного исторического музея, Ленинградского отделения ИА РАН, Института истории, археологии и этнографии Дагестанского научного центра РАН, краеведческих музеях городов Астрахани, Нальчика, Ставрополя, Волгограда, Саратова и Ростова-на-Дону; кабинетов археологии Северо-Осетинского университета, Самарского, Оренбургского педагогических институтов и др.
Основные положения, результаты полевых исследований и выводы обсуждались на международных, всероссийских и региональных конференциях. Содержание диссертации отражено в 2 монографиях и статьях общим объемом 50 п. л.
Написание диссертации стало возможным благодаря плодотворным работам по проблемам мезолита, неолита и энеолита Европы X. А. Амирханова, Н.О. Бадера, Т.Д. Белановской, И.В. Васильева, А.В. Виноградова, А.А. Выборнова, М.Г. Гаджиева, Н.Н. Гуриной, В. Н. Даниленко, В. Я. Кияшко, Л. В. Кольцова, Д. А. Крайнова, Л.Я. Крижевской, Е.Е. Кузьминой, Е.В. Козина, В.М. Котовича, В.М. Массона, Г.Н. Маткшіина, А.Н. Мелентьева, Н.Я. Мерперта, Н.Л. Моргуновой, P.M. Мунчаева, А. Д. Пряхина, А. Т. Синюка, Д.Я. Телегина, П.Н. Третьякова, А.А. Формозова, А.Х. Халикова, Р. С. Габяшева, Н. А. Хотинского, В. П. Шилова, А. И. Юдина, Л.Л. Зализняка и многих других исследователей, чьи материалы и наблюдения в значительной степени определяют уровень исследования мезоэнеолитических культур юго-восточной Европы.
2. О критериях выделения понятий «мезолит», «неолит»,
«археологическая культура» и «культурно-исторические общности»
применительно к степному и полупустынному региону
Для решения вопросов культурно-исторического плана необходимо определить критерии выделения археологических эпох, в частности мезолита и неолита, а также установить степень единства памятников, объединяемых в археологические культуры и другие образования. До сих пор при определении ранга эпохи и ее технологического содержания в археологии нет единого мнения.
Мезолит как определенная ступень развития каменного века на территории нашей страны выделен в 1940-х гг. Хотя сам термин «мезолит» впервые упоминается в специальной литературе в 1928 году [Рудинский, 1928] . М.В. Воеводский обобщил весь имеющийся к
тому времени археологический материал и выделил между палеолитом и неолитом определенный пласт памятников, отличных от остальных, и назвал их эпипалеолитическими [Воеводский, 1934; 1940]. Появление мезолитической индустрии он объяснял крупными природно-климатическими и хозяйственными изменениями [Воеводский, 1950] .
А.А. Формозов при выделении мезолита делает акцент на данные археологической типологии и только затем учитывает такие факторы, как изменения в природной среде, хозяйстве и социальном строе [Формозов, 1954; 1959; 1977].
В последующем, при выделении мезолитической эпохи, одни исследователи опирались на геологические показатели, а именно, начало голоцена, другие брали за основу археологические - изменение кремневого инвентаря, его микролитизация и формирование небольших подвижных охотничье-рыболовных коллективов.
Существующие разногласия привели к выводу о невозможности выработать в рамках значительных территорий, в частности, Европы, общие «универсальные» критерии выделения мезолита как эпохи. Так, например, Д.Я. Телегин считает, что при определении мезолита следует дать определение эпохе вообще, а затем выделить признаки, характерные для мезолитических культур или групп памятников конкретного региона. По его мнению, мезолит появляется на стыке плейстоцена - начала голоцена, это время значительного распространения микролитической техники, микролитов геометрических форм, наконечников на пластинах, появления в более южных районах Европы и Азии первых признаков перехода к производящим формам хозяйства. При этом Д. Я. Телегин замечает, что выделение конкретных мезолитических культур будет носить региональный характер [Телегин, 1977, с. 33].
Близкое понимание эпохи можно встретить у других исследова-
телеи. Наиболее показательным является высказывание Л.В. Кольцова. Он пишет, что мезолит это «раннеголоценовая эпоха каменного века, характеризующаяся особыми чертами адаптации человека к природной среде, определяющимися всесторонним и дифференцированным развитием присваивающего хозяйства, которое выражается в наибольшем развитии микролитизации в каменном инвентаре, усовершенствовании экономики применительно к способам присваивающего хозяйства, создающем предпосылки для получения впоследствии избыточного продукта, дроблением социальных коллективов при подвижном образе жизни» [Кольцов, 1989, с. 6].
В последнее время при выделении мезолита используютсяь такие принципы, как типологический, хронологический, исторический, геоморфологический и технологический. При этом трактовка содержания любой эпохи часто базируется на первичных технологических признаках. Есть мнение, что отмеченная тенденция и в дальнейшем будет определять общее направление в развитии теории археологии [Семенов, 1957; Коробкова, 1978; Гиря, 1997; Гиря, Нехорошев, 1993; Гребенюков, 1990, с. 7].
В основе индустрии мезолита лежит качественно новая микролитическая техника. Правильные и тонкие ножевидные пластинки с определенной стандартизацией их морфологических параметров, получали техникой отжима [Семенов, 1957, с. 61, 62], о чем свидетельствуют конические и карандашевидные нуклеусы. Уменьшение размеров кремневых орудий было прогрессивной чертой эволюции каменной индустрии. С появлением микролитов связано и распространение свойственной мезолиту, а затем и неолиту вкладышевои техники. На протяжении мезолита шли постоянные поиски наиболее эффективного охотничьего орудия [Формозов, 1954]. Особое значение в это время приобретает лук со стрелами, развитие и совершен-
ствование которого в разных экологических зонах зависело от ландшафтных условий и основных объектов охоты.
Таким образом, появление в мезолите качественно новых орудий труда и охоты происходит на фоне изменившейся в начале голоцена природной обстановки. Это привело к смене состава фауны, способов охоты на не стадные виды животных и переходу человеческих коллективов к кочевому образу жизни. Указанные явления (природно-климатические и технологические) действительно играли важную роль в становлении мезолитической эпохи и, следовательно, рассматриваются как неотъемлемые части единого исторического процесса. Хронологические рамки мезолита на европейской части России устанавливаются в пределах 10 тыс. до нашей эры (начало эпохи) - 7-6 тыс. до н.э. Конец эпохи связывается с появлением керамики [Формозов, 1959; 1977; Кольцов, 1989; Ошибкина, 1996].
С 6 тыс. до н. э. наступает последний период в системе каменного века - неолит. Для понимания специфики неолита как этапа в системе археологической периодизации рассмотрим две точки зрения. Одни исследователи по праву считают внедрение производящего хозяйства важнейшей ступенью в истории первобытного общества. Неслучайно это событие английский археолог В. Г. Чайлд назвал «неолитической революцией» [Childe V.G., 1939; 1954; Чайлд, 1949, с. 33] . Одновременно с этим происходят широкие этнические процессы, что привело к постепенной консолидации неолитических племен в крупные культурно-исторические общности -фундамент дальнейшего развития всей человеческой культуры. Появление производящего хозяйства входит в содержание неолита как экономический базис, но не раскрывает его как археологическую эпоху. Вторая точка зрения, напротив, опираются на отличительные признаки каменных и костяных орудий и широкое распространение
глиняной посуды [Коробкова и др., 1978, с. 103] . Особо обращают внимание на керамику, единственный глобальный и повсеместный признак. Ее появление считают рубежом новой - неолитической эпохи, которое привело к серьезным изменениям культурно-исторического плана [Турина, 1978, с. б].
Названные выше два определения неолита содержат информацию экономического и технологического характера. Следовательно, они представляют разные уровни исследования и не должны противопоставляться, поскольку, дополняя друг друга, составляют основное содержание эпохи.
В неолите человек накопил определенные рациональные знания, которые позволили ему совершить значительный скачок в социально-экономической и духовной сфере. Он совершенствует технику обработки камня (шлифование, сверление) , изготавливает крупные рубящие орудия (топоры, тесла, долота и др.), внедряет новые технологии для производства не свойственных природе материалов -керамики и текстиля, переходит от присваивающего типа хозяйства (охоты, собирательства и рыболовства) к производящему - земледелию и скотоводству.
Для неолитического населения исследуемого региона характерно широкое использование в каменной индустрии пластинчатой техники, с широким набором микролитов. Причем определенная часть кремневых изделий схожа с мезолитическим инвентарем. Однако четкий критерий для неолита Северо-Западного Прикаспия все же существует. В отличие от докерамических памятников каменного века северных областей типа Кунда, Алтыново и др., где есть ряд орудий неолитического типа - двусторонне обработанные стрелы, но нет керамики, североприкаспийский неолит ее имеет. Керамика во многом определяет культурную специфику местного неолита. Прежде
всего, ее отличает примесь в тесте толченой раковины и накольча-то-прочерченным орнамент.
В ряде регионов поздний неолит вступает в более длительную стадию своего развития, именуемый в научной литературе «пережиточным». Данный термин широко используется для северного неоли-та, причем со времени появления энеолитических культур на юге [Формозов, 1959; Даниленко, 1969]. С таким решением вопроса не согласна Н.Н. Турина и в этом ее поддержал А.Т. Синюк [Гурина, 1973, с. 10; Синюк, 1986, с.9]. Однако он допускает применение этого термина к тем районам, где фиксируется «наложение» неолитических и энеолитических памятников, «Переживание» неолитических традиций исследователь видит с позиции их устойчивости, связанной с производственной необходимостью, но не деградации культуры в целом [Синюк, 1986, с. 9] .
Решая вопросы культурно-исторического плана, исследователи постоянно обращаются к таким понятиям, как археологическая культура, культурно-исторические области, общности, культурные провинции. Для мезолитических и неолитических памятников Северного Прикаспия исследователи вьщеляют различные культуры со своими культуроопределяющрши признаками и территориальными рамками (А.Н. Мелентьев, П.М. Кольцов, И.Б. Васильев, А.А. Выборнов, Е.В. Козин и др.). На отсутствие четких методических критериев вьщеления северокаспийского мезолита и неолита в тот или иной таксономический ранг обратил внимание Х.А. Амирханов [Амирханов, 1999, с. 7-10]. Он рассматривает североприкаспийский регион как относительно самостоятельный и специфический очаг развития мезо-энеолитических культур, выделяя три более или менее устанавливаемые измерения: археолого-культурный (основывается на специфике приемов вторичной отделки и морфологии каменного инвентаря),
хронологический и территориальный. Для определения этого культурного единства ученый употребляет такие нейтральные понятия, как «культурный очаг» или «культурный ареал», говорить же о собственно археологическом или историческом статусе северокаспийского очага культуры считает преждевременным [Амирханов, 1990, с. 12, 13].
Мне представляется, что подобная ситуация могла сложиться в результате слабой источниковедческой базы и неоднозначного подхода к принципам культурного группирования памятников. В этой связи следует определить свое отношение к критериям группирования памятников по степени сходства в археологические культуры. Понятие «археологическая культура» отражает сложное многоуровневое явление. Один уровень - классификационный, когда археологическая культура выделяется и определяется по результатам систематизации материала; другой уровень - признание археологической культуры отражением определенной исторической общности [Кудрявцев, 1985, с. 88].
Проблемы выделения и характеристики конкретных археологических культур, как группы памятников со сходным материалом построены на основе систематизации морфологических признаков, технологии первичной и вторичной обработки кремневых изделий [Амирха-нов, 1987]. Археологическая культура должна иметь культуроопре-деляющие признаки, определенную территорию распространения и хронологические рамки. Также предполагается существование нескольких территориально ограниченных памятников со сколько-нибудь значительным диапазоном времени их синхронного функционирования [Амирханов, 1987, с. 183].
Другие исследователи понимают под археологической культурой группу памятников, ограниченных определенной территорией, имею-
щих полное сходство керамики, ведущих форм орудии труда, погребальных обрядов и жилых конструкций. Такая группа памятников оставлена родственными по происхождению племенами, которые находятся на определенном этапе социально-экономического развития и имеют постоянные контакты между собой. Качественные отличия одной культуры от другой на их развитых этапах заключаются в том, что каждая конкретная культура характеризуется комплексом признаков, присущих только данному археологическому образованию [Зданович, 1984, с. 34, 35].
Можно привести еще целый ряд определений понятия археологической культуры, но они не снимают проблемы выделения критерия степени единства памятников, объединяемых в указанное выше понятие. Рассмотрим только полярные из них. В одном случае об археологической культуре говорят лишь тогда, «когда выделяется целый регион с четко очерченными границами, охватывающий группу стоянок с инвентарем сходного облика» [Формозов, 1977, с. 29]. В другом - допускается вьщеление археологической культуры даже при наличии одного раскопанного памятника со своеобразным материалом, т. е. в данном случае допускается научное прогнозирование [Синюк, 1986, с. 11].
В настоящей работе мы придерживаемся традиционного подхода к выделению археологической культуры, при котором предполагается единство археологических памятников, ограниченных во времени, пространстве и обладающих культуроопределяющими признаками. За такими археологическими культурами стоят конкретные общности людей.
Помимо культур, в научный оборот введены и другие более широкие понятия, как культурные области или общности и провинции. В определении и этих понятий нет единого мнения. Так, например, А. А. Формозов под культурными областями понимает широкое объеди-
нение родственных в этническом отношении племен, среди которых могли выделяться отдельные языки [Формозов, 1959, с. 25] .
Для Н. Я. Мерперта культурно-историческая область, или общность, (для исследователя это равнозначные понятия) является результатом длительного взаимодействия различных культур и различных племенных групп, которые на определенном этапе объединяются в сложные образования. Причем большая роль в указанном процессе отводится единой генетической подоснове [Мерперт, 1974, с. 12-13].
Сопоставляя все сказанное о крупных археологических объединениях, можно отметить, что исследователи вкладывают в одну и ту же терминологию разный смысл. В этой связи особый интерес представляет попытка А. Д. Пряхина подойти к ней дифференцированно [Пряхин, 1982, с. 4] . Под культурными общностями им подразумеваются объединения родственных этносов, а под культурными областями - объединения, не предполагавшие обязательного этнического родства внутри образующей группы. Подобное решение вопроса уже нашло своих сторонников [Васильев и др., 1985, с. 8] и является, на наш взгляд, наиболее приемлемым.
Для североприкаспийского региона с его степным, полупустынным и пустынным ландшафтом, мезолит и неолит, наряду с перечисленными выше общепринятыми признаками, имеет свою специфику. Прежде всего, это выражается в развеянном характере большинства памятников каменного века. По степени сохранности культурного слоя они могут быть условно разделены на типы как по природно-климатическим зонам: степная, полупустынная и пустынная, так и внутри этих зон. В научной литературе известен опыт обобщения археологического, материала с развеянных стоянок пустыни и полупустыни [Формозов, 1959, с. 85-87; Виноградов, 1968, с. 15-24].
Мезолитические памятники
Находится на западном берегу озера Ханата, в урочище «Му-Кюкн» (в переводе с калмыцкого языка означает «плохая девочка») . Географическое положение памятника: 4742 24,8" с. ш.; 4447 44,5" в. д. Ханата входит в состав Сарпинских озер - древнего русла Волги. К северу и югу от памятника, примерно, в равном удалении друг от друга (2 км), располагаются чабанские точки М. В, Андреева, которые сообщаются между собой посредством земляной дамбы через небольшую речку Му-Кюкн, впадающую в озеро Ханата (рис. 5) .
Находки кремневых изделий были собраны Е. В. Цуцкиным в 1976 году на дне котлована, который образовался в результате выборки грунта землеройной техникой во время отсыпки дамбы [Шнайдштейн, 1977, с. 183; Цуцкин, 1985, с. 12] . Первичный осмотр каменного инвентаря позволил предположить, что они происходят из культурного слоя, поскольку имеют хорошую сохранность и не носят следов длительных механических перемещений.
В 2002 г. археологический отряд в составе П.М. Кольцова, Е.В. Цуцкина, В.П. Чичагова и А.Н. Соспинова произвел повторный осмотр местности. В районе дамбы был собран кремневый материал мезолитического и неолитического времени.
В 2003 г. археологическая экспедиция Калмыцкого государственного университета под руководством автора приступила к более детальному исследованию окрестностей озера на предмет обнаружения места стационарного проживания древних племен. Наиболее информативный археологический материал собрали с поверхности , во время осмотра 3 котловин. Особый интерес представлял небольшой останец, вокруг которого лежали скопления костей животных, фрагменты керамики и кремневые изделия. С целью выявле ния культурного слоя и границ распространения памятника было заложено два шурфа.
Шурф № 1 разбили у северного борта котловины, в обнажении которой обнаружены фрагменты костей животных и керамики (рис. б) . В результате шурфования зафиксированы все напластования, начиная с современной растительной поверхности.
Описание стратиграфии шурфа. № 1 (по А.А. Гольевой): Современный растительный покров - полынная степь. А1 (0-3 см) Светло-серый рыхлый опесчаненный горизонт с большим количеством тонких травянистых корней. Переход резкий, заметный по цвету. АВ (КС 3-32 см) . Бурый уплотненный горизонт, содержащий артефакты эпохи бронзы: керамику, угли. Переход постепенный, заметный по плотности и цвету. В1 (КС 32-46 см) . Горизонт бурый, плотный, содержит артефакты эпохи энеолита. Переход заметный по плотности и цвету. Вса (46-66 см). Горизонт осветлен и уплотнен за счет карбонатной пропитки, а так же скоплений карбонатов в виде отдельных стяжений. ВС (66-78 см). Плотный бурый горизонт, постепенно переходящий в почвообразующую породу.
Исследованный раскоп представляет собой хорошо развитый почвенный профиль. Особенностью данной почвы является то, что в качестве почвообразующей породы был культурный слой эпох энеолита-бронзы. Можно выделить следующие этапы развития данного ландшафта. Первый - до прихода человека (до энеолита). Здесь существовал какой-то ландшафт, были почвы. Второй - создание стоянки, формирование культурных слоев (эпохи энеолита, а затем бронзы) . Это был период интенсивной перестройки компонентов ландшаф та, например, почв. Итогом данного этапа стало полное и глубокое преобразование исходной почвы, формирование на ее основе мощного культурного слоя. Третий этап - после ухода людей (после эпохи бронзы). Данный этап охватьюает период вплоть до современности. Поскольку в дальнейшем подобной интенсивной антропогенной деятельности в регионе не было, то доминировали процессы почвообразования, формировались зональные, бурые полупустынные почвы.
Шурф № 2 заложили в 50 метрах к югу от шурфа № 1, на месте небольшого останца площадью в 12 кв. м.
Описание стратиграфии шурфа № 2:
Верхний пласт земляного покрова снят ранее при отсыпке дамбы, поэтому восстановить первоначальную вертикаль напластований не представляется возможным.
Куль турный слой мощностью 8-10 см был перекрыт суглинком темно-коричневого цвета толщиной 15-20 см. Находки в виде фрагментов костей животных и каменных изделий залегали в темно-гумусированной супеси. Ниже располагался материковый суглинок (рис. 7) . Раскопки велись по квадратам, горизонтальной зачисткой с фиксацией археологического материала на плане.
Находки из культурного слоя стоянки представлены 52 экземплярами кремневых изделий и небольшим количеством костей животных. Собранная с поверхности памятника коллекция кремневых изделий типологически и по составу сырья-не отличается от находок из слоя, поэтому рассматривается нами суммарно.
Периодизация мезолитических памятников
Периодизация и хронология мезо-неолитических памятников Северо-Западного Прикаспия вплоть до недавнего времени оставалась неразработанной. В этом сказьюалось отсутствие чистых комплексов и стратиграфических данных с хорошо изученных памятников. В столь сложной ситуации исследователи пользовались единственно доступным методом сравнительной типологии. Выделение мезолитических и неолитических материалов из смешанных комплексов было лишено должной аргументации, а попытки установления их хронологических рамок и соотношения отдельных памятников между собой носили самый предварительный характер. Между тем, хронологическая периодизация археологических памятников является основой исторических построений, без нее невозможно проследить развитие древнего общества и ее культуры. Поэтому решение этой проблемы требует тщательного исследования на качественно новом материале.
В настоящее время, когда наряду с развеянными местонахождениями исследованы памятники с непереотложенными культурными слоями, появилась возможность более обоснованно решать вопросы их датировки.
Периодизация мезолитических памятников Анализ мезолитических памятников позволил выделить среди них ранние и поздние комплексы. Причем ранние памятники характеризуют средний этап в развитии местного мезолита.
Ранние мезолитические комплексы К ранней группе памятников относятся материалы мезолитического слоя поселения Му-Кюкн 2, стоянок Яшкуль 5, Улан-Эрге и нескольких пунктов. Они расположены на равнине сформированной хвалынскими отложениями, топографически тяготеют к берегам небольших речек, озер и лиманов. На стоянках этого типа господствуют микропластинки и пластинки, полученные путем техники скалывания с прямоплощадочных конусовидных нуклеусов. Большинство орудий изготовлено на пластинчатых сколах. В технике вторичной обработки преобладает притупляющая ретушь.
Среди орудий следует отметить косоретушированные пластины, концевые скребки на пластинках, резцы на углу сломанных пластинок, а также устойчивую серию геометрических и пластинчатых вкладышей, которые по форме и вторичной отделке напоминают изделия из мезолитических стоянок Кавказа и Предкавказья: Эдзани -сегменты, трапеции с ретушированным верхним основанием, пластинки-вкладыши, концевые микроскребки; Квачара - сегменты, прямоугольники, пластинки с притуплённым краем, пластины с крупной пологой ретушью с брюшка [Габуния, Церетели, 1977, с. 34-41]; Сатанай - сегменты, в том числе с гелуанской ретушью, трапеции с ретушированной вершиной, прямоугольники, пластинки с притуплённым краем [Амирханов, 1986, с. 57-77]; Комарово - сегменты, трапеции, угловые резцы, пластинки с притуплённым краем, пластинки с брюшковой ретушью [Гиджрати, 1986, с. 11-16]; Томузловка и Дубовка - сегменты с гелуанской ретушью, трапеции [Амирханов, 1987, с. 200-201]; Гофитское - прямоугольные вкладыши с прямо усеченными концами и ретушированным продольным краем, сегменты с двусторонней ретушью по дуге лезвия, резцы на углу сломанной пластины [Захариков, 2003, с. 97-102].
Близкие параллели отмечены в мезолите Северного Прикаспия, который представлен сборами А.Н. Мелентьева [Мелентьев, 1977, с. 100-108] и самарских археологов [Иванов, Васильев, 1995, с. 72 89] . Прежде всего, это касается памятников жекалганской и истай-ской групп, где присутствуют сегменты с крутой ретушью по дуге лезвия или же с гелуанской обработкой, резцы на углу пластины, концевые скребки и сечения пластин, обработанные пологой ретушью с брюшка. Сходные изделия можно найти в мезолите Крыма и Причерноморья [Мацкевой, 1977; Горелик, 1984]. На более отдаленньк территориях следует указать ближневосточные памятники типа Зарзи и Шанидар, где встречены сегменты с двусторонней обработкой, получившие название «изделий с гелуанской ретушью» [Мелларт, 1982].
Перечисленный выше инвентарь стоянок имеет довольно архаичный вид, характерный для мезолитического времени. Об этом свидетельствуют отсутствие керамики в комплексах и аналогии с мезолитическими памятниками Кавказа, Предкавказья, Крыма, Северного Прикаспия и Передней Азии. Не противоречит сказанному и состав фауны (лошадь, олень, бык и др.), который соответствует в основном первому бореальному периоду (9 тыс. лет назад), более увлажненному по сравнению с современным климатом. Таким образом, ранние памятники Северо-Западного Прикаспия, вероятно, следует датировать в рамках второй половиной 8 тыс. до н. э. - первой половиной 7 тыс. до н. э.
Проблема культурного соответствия мезолитических памятников Северного и Северо-Западного Прикаспия
В области культурного группирования мезолитических памятников Северного и Северо-Западного Прикаспия до сих пор нет общепринятой схемы. Первым, кто предложил концепцию культурно-хроно логического развития каменного века Северного Прикаспия, был А. Н. Мелентьев. Он объединил мезолитические и ранние неолитические памятники в одну сероглазовскую куль туру, а поздний неолит рассматривал в рамках прикаспийской культуры [Мелентьев, 1977]. Выводы исследователя, сделанные на подъемном материале, носили предварительный характер и нуждались в дополнительном обосновании на более качественном материале. За последние десятилетия в Северо-Западном Прикаспии, а также в левобережье Волги - район Рын-песков - были обнаружены десятки мезолитических стоянок, в том числе и с культурным слоем. Благодаря этим откры тиям стало возможным уточнить схему А. Н. Мелентьева и в некото рой степени изменить наши представления относительно культурной традиции местного мезолитического населения и путей первоначаль ного заселения североприкаспийского региона. СЕВЕРНЫЙ ПРИКАСПИИ. На юге Волго-Уральского меяедуречья, самарские археологи (И. Б. Васильев, А. А. Выборнов, А. М. Комаров и А. А. Ластовский) выделяют две группы памятников - жекалганские и истайские, которые отражают различные стадии в развитии мезолита. Наиболее архаичными выглядят материалы жекалганских стоянок, которые топографически приурочены к относительно низким отметкам, что, безусловно, позволяет провести корреляцию с вековыми колебаниями Каспия. Среди каменного инвентаря исследователи выделяют кремневые изделия, которые присущи только ранней группе памятников. Это «микрорезцы» на углу сломанных пластинок, низкие сегменты с односторонней обработкой дуги лезвия, параллелограммы - длинные и широкие по форме, обработанные полукрутой ретушью по одной грани с брюшка. В технике вторичной обработки преобладает притупляющая ретушь [Васильев, Выборнов, Комаров,1988, с. 3-41; Иванов, Васильев,1995, с. 73-78; Комаров, 2002, с. 1-20].
Вторая, истаиская группа памятников, располагается на более высоких отметках и датируется поздним мезолитом. Для них характерны резцы на углу сломанных пластинок, высокие сегменты с двусторонней обработкой, параллелограммы - по форме узкие и короткие, треугольники и концевые скребки. Ретушь в основном краевая, с брюшка пологая [Иванов, Васильев, 1995, с. 73-84].
Культурной интерпретации каменного инвентаря жекалганских и истайских памятников свойственен широкий разброс мнений. Так, например, И. Б. Васильев считает, что они отражают две отдельные археологические культуры, которые образовались в результате неоднократных миграционных волн. При этом жекалганские памятники отражают первую волну миграции, а истайские вторую [Васильев, 1990, с. 6; Иванов, Васильев, 1995, с. 84-85] . Более осторожно к данной проблеме подошел А. М. Комаров. По его мнению, вопрос о том, отражают ли эти памятники разные этапы в эволюции одной культуры или неоднократные миграционные волны на территории Северного Прикаспия, пока не решен [Комаров, 2002, с. 10-15] . Е. В. Козин усматривает в развитии мезолитических и неолитических памятников одну технологическую традицию и поэтому вслед за А. Н. Мелентьевым объединяет памятники каменного века Северного Прикаспия в одну сероглазовскую культуру [Козин, 2002, с. 10-15] .
Несмотря на многообразие взглядов на указанную проблему, исследователи не сомневаются в мезолитическом возрасте обеих групп памятников. Они отмечают концентрацию ранних, жекалганских памятников - на юге Рын-песков, а поздних - истайских - к северо-востоку от них. Культурная специфика североприкаспийского мезолита фиксируются по сочетанию сегмента - параллелограмма [Комаров, 1990, с. 14-15] . Несмотря на выделение единых культуроопре-деляющих признаков для обеих групп памятников, большинство са марских исследователей тем не менее не находят оснований видеть в них родственные культурные образования. Причина вышеизложенных противоречий кроется, очевидно, в концепции И. Б. Васильева и А. А. Выборнова о неоднократных миграционных волнах, которые, по их мнению, предопределили неоднородный характер североприкаспийского мезолита. Последнее предположение исследователей имеет определенную новизну, поскольку в прежних своих работах они придерживались взглядов А. Н. Мелентьева о единой мезолитической культуре сероглазовского типа [Васильев, Выборнов, 1986, с. 4-7] . Между тем для обоснования вновь выдвинутой гипотезы требуется более обширная доказательная база. С этим согласны и самарские археологи, которые отмечают ограниченность исследованной ими территории и возможность корректировки своих предположений.
Поселенческий материал энеолитического времени
Поселенческий материал энеолитического времени ПОСЕЛЕНИЕ МУ-КЮКН I. Открыто в 2002 г. П. М. Кольцовым при участии Е. В. Цуцкина, В. П. Чичагова и А. Н. Соспинова. Оно находится на западном берегу озера Ханата, в урочище «Му-Кюкн». Географическое положение памятника: 4742 24,8"с. ш.; 4447 44,5" в. д. Дополнительные обстоятельства открытия памятника и его топографическое положение даны при описании мезолитического слоя стоянки Му-Кюкн 2.
В 2003 г. археологическая экспедиция Калмыцкого государственного университета под руководством автора приступила к исследованию памятника. В обнажении северного борта котловины, где обнаружены фрагменты костей животных и керамики, был заложен шурф. Описание стратиграфии шурфа № 1 (по А. А. Гольевой): Современный растительный покров - полынная степь. А1 (0-3 см) . Светло-серый рыхлый опесчаненный горизонт с большим количеством тонких травянистых корней. Переход резкий, заметный по цвету. АВ (КС 3-32 см) . Бурый уплотненный горизонт, содержащий артефакты эпохи бронзы: керамику, угли. Переход постепенный, заметный по плотности и цвету. В1 (КС 32-46 см) . Горизонт бурый, плотный, содержит артефакты эпохи энеолита. Переход заметный по плотности и цвету. Вса (46-66 см). Горизонт осветлен и уплотнен за счет карбонатной пропитки, а так же скоплений карбонатов в виде отдельных стяжений. ВС (66-78 см) . Плотный бурый горизонт, постепенно переходящий в почвообразующую породу (рис. вв) .
Исследованный раскоп имеет хорошо развитый почвенный профиль. Особенностью данной почвы является то, что в качестве почвообразующей породы был культурный слой эпох энеолита и бронзы. Можно выделить следующие этапы развития данного ландшафта. Первый - до прихода человека (до энеолита). Здесь существовал какой-то ландшафт, были почвы. Второй - создание стоянки, формирование культурных слоев (эпохи энеолита, а затем бронзы). Это был период интенсивной перестройки компонентов ландшафта, напри мер, почв. Итогом данного этапа стало полное и глубокое преобразование исходной почвы, формирование на ее основе мощного культурного слоя. Третий этап - после ухода людей (после эпохи бронзы). Данный этап охватывает период вплоть до современности. Поскольку в дальнейшем подобной интенсивной антропогенной деятельности в регионе не было, то доминировали процессы почвообразования, формировались зональные, бурые полупустынные почвы.
Находки с поселения Му-Кюкн 1 в виде каменных изделий, керамики и костей животных получены из культурного слоя и с поверхности памятника.
Каменный инвентарь состоит из 32 экз. кремня и б экз. кварцита. Кремень по цвету светло-коричневый, светло-серый и светлый со следами патины. Из 15 экз. пластинчатых сколов 5 экз. сечений и 7 экз. проксимальных и медиальных фрагментов. Пластины имеют правильные очертания, их ширина колеблется от 0,7 см до 1,5 см.
Отщепы представлены 9 экз. По форме они аморфные. Размеры колеблются от 1,2 см до 3,0 см. Остальные находки: нуклевидные сколы, аморфные осколки и чешуйки.
