Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. История изучения комплекса монументальных сооружений на Старокиевской горе 9
I. История археологических исследований Старокиевской горы 9
1.1. Реставрационная деятельность митрополита Петра Могилы 10
1.2. Исследования Десятинной церкви в 1820-х гг. (митрополит Евгений (Болховитинов), К-А.Лохвицкий, Н.Е.Ефимов) 13
1.3. Археологические исследования начала XX в. (В.В.Хвойка, Д.В.Милеев)... 19
1.4. Археологические исследования ИИМК АН УРСР в 1936 - 1937 гг. (Ф.Н.Молчановский), 1935 и 1940 гг. (И.М.Самойловекий) 45
1.5. Работы Киевской экспедиции ИИМК АН УССР и ИА АН УССР под руководством М.К.Каргера( 1938-1939, 1948-1949 гг.) 47
1.6. Раскопки 1960-1980-х гг. (П.П.Толочко, С.Р.Килиевич, В.Л.Харламов, И.И.Мовчан) 50
II. Исследования комплекса монументальных сооружений: интерпретация и обобщение археологических материалов 54
Глава 2. Десятинная церковь в Киеве: археологический и историко-архитектурныи анализ 59
I. Реконструкции первоначального облика Десятинной церкви 60
II. Проблема хронологии строительства храма и выделения первоначального этапа 65
II. 1. Историография вопроса. Интерпретация письменных и археологических источников 65
II.2. Анализ архитектурных остатков Десятинной церкви 73
П.2.1. Фундаменты 74
11.2.1.1. Глубина закладки фундаментов 75
11.2.1.2. Фундаментные рвы 76
11.2.1.3. Субструкции фундаментов 78
11.2.1.4. Техника кладки фундаментов 82
11.2.1.5. Материалы фундаментов: строительный камень 84
11.2.1.6. Материалы фундаментов: серый пористый шлак 86
11.2.1.7. Материалы фундаментов: плинфа 86
11.2.1.8. Материалы фундаментов: строительные растворы 87
11.2.1.9. Последовательность этапов строительства фундаментов галерей 88
11.2.1.10. Фундаменты апсидной части 89
П.2.1.11. Выводы по итогам анализа фундаментных конструкций 90
11.2.2. Стеновые конструкции 91
11.2.2.1. Конструкции стен. Техника кладки и строительные материалы 91
11.2.2.2. Оформление стен 93
И.2.2.3. Штукатурка 94
11.2.2.4. Выводы по итогам анализа конструкций стен 95
11.2.2.5. Строительство Десятинной церкви в к. X в. в свете новых исследований 95
11.2.3. Ремонты Десятинной церкви в домонгольское время 96
П.2.3.1. Ремонт второй четверти XI в з
II.2.3.2. Ремонт первой трети XII в 97
III. Вопросы объемно-пространственной реконструкции Десятинной церкви 101
III. 1. Реконструкции Десятинной церкви и концепции начального этапа развития древнерусского зодчества 101
111.2. Дискуссия о вариантах решения объемно-пространственной композиции Десятинной церкви 105
111.3. Реконструкция архитектурных форм и убранства храма 111
111.3.1. Форма опорных конструкций 111
111.3.2. Завершение фасадов 113
111.3.3. Оформление фасадов 114
111.3.4. Галереи: форма, высота и перекрытия 115
111.3.5. Многоглавис храма 116
111.3.6. Убранство интерьера храма 118
IV. Десятинная церковь как феномен византийской архитектуры: традиции и инновации 120
IV. 1. Десятинная церковь в контексте древнерусской архитектуры XI в 120
IV.2. Десятинная церковь в контексте архитектуры Константинополя средневизантийского периода 121
IV.3. Причины своеобразия Десятинной церкви 127
IV.3.1. Заказчик Десятинной церкви и его «архитектурный кругозор» 128
IV.3.2. Особые условия заказа. Функции и назначение Десятинной церкви в к. X — XI в 130
IV.3.2.1. Функции Десятинной церкви по письменным источникам 130
IV.3.2.2. Дискуссия о функциях Десятинной церкви в свете археологических данных 133
IV.3.3. Экспериментальный характер строительства Десятинной церкви. Вопрос инноваций в византийской архитектуре 136
Глава 3. Комплекс монументальных сооружений на Старокиевской горе: попытка реконструкции строительной истории 139
I. Светские постройки эпохи Владимира 139
1.1. Вопросы датировки и атрибуции построек 140
1.2. Строительная техника светских построек эпохи Владимира 142
1.2.1. Фундаментные конструкции 142
1.2.2. Строительные материалы и техника кладки стен 145
1.2.3. Внутреннее убранство 147
1.2.4. Фресковая роспись светских построек 148
1.3. Реконструкция местоположения и облика светских построек. Вопрос планиграфии комплекса 150
1.3.1. Северо-восточный дворец 150
1.3.2. Юго-восточный дворец 151
1.3.3. Юго-западный дворец 152
1.3.4. Западная постройка 153
1.3.4. Планиграфия комплекса монументальных сооружений 154
II. Сырцовые конструкции Старокиевской горы 155
11.1. Кладка из сырца к востоку от Десятинной церкви 155
11.2. Сырцовая вымостка в районе юго-восточного дворца 157
11.3. Атрибуция и датировка сырцовых конструкций 158
11.4. Сырцовые кирпичеобжигательные печи Старокиевской горы 160
4.1. Открытие печей 161
П.4.2. Строительный материал 162
П.4.3. Датировка комплекса кирпичеобжигательных печей 163
II.5. Сырцовые конструкции в контексте строительной истории комплекса монументальных сооружений 164
III. Реконструкция строительной истории комплекса 166
Глава 4. Комплекс на Старокиевской горе: топографический и градостроительный аспекты 168
I. Проблема монументального строительства в эпоху до княжения Владимира Святославича 169
1.1.»Капище» 170
1.1.1. Атрибуция и датировка 171
1.1.2. Строительная техника 172
1.2. Постройка, известная как «ротонда» или «дворец княгини Ольги» 173
1.2.1. Реконструкция сооружения 173
1.2.2. Датировка и атрибуция постройки 174
1.2.3. Строительная техника 176
1.2.4. «Контрфорс» 179
1.3. «Пантеон» (Владимирская, 3) 180
1.4. Итоги рассмотрения монументальных сооружений
«довладнмирова» Киева 182
II. Комплекс сооружений в контексте вопросов исторической топографии
Древнего Киева 183
II. 1. Облик Старокиевской горы в конце X в 184
II.1.1. Укрепления древнейшего городища, их датировка и функция 185
II. 1.2. Могильник на Старокиевской горе 187
II. 1.3. Поселение на Старокиевской горе X в., предшествовавшее
монументальному строительству 189
II.2. Изменения на Старокиевской горе в конце X в 190
11.2.1. Трансформация древнего Киева на рубеже X-XI вв 190
11.2.2. Строительство укреплений «города Владимира» 192
11.2.3. Градостроительные структуры «города Владимира»:
улицы и площади 195
III. Роль комплекса монументальных сооружений в истории и топографии
древнего Киева 197
Список сокращений 207
Литература 207
Архивные материалы 216
Список иллюстраций 218
- Реставрационная деятельность митрополита Петра Могилы
- Историография вопроса. Интерпретация письменных и археологических источников
- Функции Десятинной церкви по письменным источникам
- Постройка, известная как «ротонда» или «дворец княгини Ольги»
Введение к работе
Комплекс монументальных сооружений на Старокиевской горе (церковь Богородицы (Десятинная) и окружающие ее светские постройки (т.н. «дворцы»)) относятся к древнейшему этапу древнерусской монументальной архитектуры.
Дворцово-храмовый комплекс киевского детинца был возведен византийскими зодчими по заказу князя Владимира Святославича в конце X в., вскоре после крещения Руси (988 г.), и потому непосредственно связан с целым рядом важнейших исторических проблем: христианизации Руси, русско-византийских культурных связей, утверждения древнерусской государственности, исторической топографии древнего Киева, развития древнерусской архитектуры и градостроительства.
Все монументальные сооружения киевского детинца были разрушены еще в древности и сохранились в виде фундаментов и редких элементов конструкций стен, выявленных и исследованных в ходе многократных археологических раскопок XIX— XX вв. Материалы археологических исследований являются основным источником для реконструкции внешнего облика и функций монументальных построек, подтверждающим и корректирующим упоминания письменных источников.
Письменные и археологические источники о монументальных постройках комплекса на Старокиевской горе наиболее полно рассмотрены М.К.Каргером (1961) и Р.Килиевич (1982) в отдельных разделах их монографических исследований, однако специальных обобщающих трудов, посвященных этой теме, не существует. Отдельным памятникам посвящено большое число статей, в которых выдвинуты гипотезы, часто противоположные, основанные на интерпретации одних и тех же археологических материалов. Н.И.Брунов (1953), Н.В.Холостенко (1965), А.И.Комеч (1987) отмечали фрагментарность опубликованных археологических данных.
Очередные археологические исследования территории комплекса на Старокиевской горе, начавшиеся в 2005 г., позволили верифицировать результаты предшествующих раскопок и получить новые данные. На современном этапе необходимым является всеобъемлющий анализ источников па новом уровне развития архитектурной археологии.
В работе исследуются три аспекта темы. Необходимость рассмотрения археологического аспекта обусловлена сложным процессом формирования источниковой базы диссертации. Историко-архитектурный аспект проблемы заключается в рассмотрении многочисленных вариантов реконструкций рассматриваемого комплекса памятников и концепций о его месте в древнерусской и византийской архитектуре. Под градостроительным аспектом понимается выяснение топографического контекста возникновения комплекса и определение его значения в формировании городского пространства древнего Киева.
Целью данной работы является выявление основных характеристик начального этапа монументального зодчества Древней Руси, представленного комплексом сооружений на Старокиевской горе, и определение места комплекса в становлении древнерусской монументальной архитектуры и градостроительства.
Основные задачи: 1). Сбор и систематизация материалов всех архитектурноархеологических исследований комплекса на Старокиевской горе и оценка их достоверности; 2) Уточнение строительно-технических особенностей памятников; 3) Уточнение хронологии и выделение этапов строительной истории комплекса; 4) Реконструкция процессов формирования комплекса и их градостроительного контекста; 5) Определение роли комплекса в становлении древнерусской архитектуры; 6) Определение степени своеобразия комплекса и причин этого своеобразия.
Территориальные рамки и хронологические рамки определены в названии диссертации — рассматриваемые памятники сосредоточены на Старокиевской горе в г. Киев (Украина), исследуемый период — конец X в. Существование комплекса монументальных сооружений рассматривается шире - с конца X в. до начала XII в.
Для определения историко-архитектурного контекста памятников комплекса привлекаются аналогии из истории и археологии средневековой архитектуры Древней Руси и Византии IX—XIV вв. Градостроительный аспект затрагивает временной промежуток с IX по нач.Х1 в.
Работа опирается на результаты археологических исследований монументальных построек Старокиевской горы. Большая их часть не опубликована и содержится в полевой документации, хранящейся в Научном архиве Института истории материальной культуры РАН (Санкт-Петербург), Научном архиве Института Археологии НАН Украины (Киев), Институте рукописей Национальной библиотеки им. В.Вернадского (Киев), Государственном музее-заповеднике «Московский Кремль» (Москва). Важным источником являются материалы новых археологических исследований Старокиевской горы в 2005—2007 гг., в которых автор принимал непосредственное участие. Обработаны соответствующие теме музейные коллекции строительных материалов из собраний Национального музея истории Украины и Национального музея-заповедника «Киево-Печерская Лавра» (Киев), Новгородского государственного объединенного историко-архитектурного музеязаповедника (Великий Новгород) и коллекция строительных материалов из раскопок 2005—2007 гг. (Институт Археологии НАН Украины).
Методологической основой работы является комплексный подход, заключающийся в сочетании анализа археологических и письменных источников. В процессе обработки материалов археологических исследований XIX—XX вв. применен сравнительно-исторический метод посредством проведения источниковедческого анализа археологической документации. Применялись реконструкция архитектурных памятников и их сравнительный анализ. При анализе археологических источников применялись сравнительно-типологический метод, картографирование материалов, анализировалось стратиграфическое и планиграфическое соотношение объектов. Степень сохранности остатков памятников комплекса обусловила необходимость особенного внимания к техникотехнологической стороне архитектурно-археологических материалов и контексту их употребления.
В диссертации впервые комплексно проанализированы материалы археологических исследований XIX—XX вв. и осуществлен полный свод киевских памятников конца X в. Введены в научный оборот обнаруженные автором ранее неизвестные архивные материалы, а также результаты археологического исследования Десятинной церкви в Киеве, проведенные совместной Архитектурноархеологической экспедиции Института археологии НАН Украины и Государственного Эрмитажа (руководители Г.Ю.Ивакин и О.М.Иоаннисян*) в 2005—2007 гг.
Актуальность работы определяется исключительным историко-культурным значением рассматриваемого комплекса памятников архитектуры и археологии.
Основной источник по теме, археологические данные, требует дополнения и систематизации, а устоявшиеся в историографии гипотезы — проверки и разрешения противоречий. Состояние источников на современном этапе развития науки требует нового комплексного анализа и переосмысления историко-архитектурного контекста памятников киевского зодчества конца X в.
Результаты данной работы могут быть использованы при дальнейших полевых археологических исследованиях памятников Старокиевской горы и при подготовке итоговой публикации источника. Материалы диссертации могут служить источником Приношу особую признательность руководителям экспедиции зам.дир. Института археологии НАН Украины д.и.н. Г.Ю.Ивакину и зав. сектором архитектурной археологии Гос.Эрмитажа к.и.н. О.М.Иоаннисяну за разрешение использовать материалы исследований, всестороннюю помощь и поддержку. для реконструкции архитектурной и градостроительной истории Киева и древней Руси, а также для подготовки лекционных курсов по предметам архитектурной археологии, истории археологии, истории византийского и древнерусского искусства.
Методические основы работы могут применяться при комплексных исследованиях архитектурно-археологических памятников.
Основные положения диссертации отражены в пяти научных публикациях.
Промежуточные результаты и все исследование в целом обсуждались на заседаниях кафедры археологии исторического факультета СПбГУ. Работа обсуждалась на заседаниях Отдела славяно-финской археологии ИИМК РАН. Различные аспекты рассматриваемой проблемы были доложены автором на конференциях «Археология и архитектура. К 100-летию М. К. Каргера» (Государственный Эрмитаж — СПбГУ, 2003), «Славяно-русское ювелирное дело и его истоки. Памяти Г.Ф.Корзухиной» (ИИМК РАН, 2006), «Чершпв у середньов1чнш та ранньомодершй icTopii Центрально-Схщно! Свропи» (Чернигов, 2007), конференции, посвященной 1100летию первого упоминания Переяславля (Переяслав-Хмельницкий, 2007), «Сложение русской государственности в контексте раннесредневековой истории Старого Света». (Государственный Эрмитаж, 2007), «Искусство Древней Руси и стран византийского мира» (СПбГУ, 2007), на заседаниях Архитектурноархеологического семинара (Государственный Эрмитаж, 2007) и Древнерусского семинара (Кафедра истории искусства исторического факультета СПбГУ, 2006— 2007).
Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка использованной литературы и архивных источников, а также трех приложений: 1) альбома иллюстраций; 2) каталога монументальных сооружений Старокиевской горы; 3) каталога строительных материалов памятников Старокиевской горы X—XIII вв.
Каталог монументальных сооружений Старокиевской горы включает в себя: 1) постройки конца X в. с развернутой строительно-технической характеристикой; 2) постройки и части построек, чья датировка находится под вопросом; 3) сооружения, в которых строительные материалы рассматриваемого комплекса использованы вторично; 4) производственные комплексы, которые, возможно, относятся к рассматриваемому периоду (кирпичеобжигательные печи). Во втором каталоге собраны строительные материалы (разновидности строительного камня, типы плинфы и поливных плиток, сырцовый кирпич) с учетом их распределения в памятниках Старокиевской горы.
Реставрационная деятельность митрополита Петра Могилы
История исследований Десятинной церкви в начале XIX в. излагалась многократно [Краткое описание 1829; Каргер 1961: 12-20] и рассматривается нами лишь в плане критики научно-методической стороны этих работ и анализа выявленных в последнее время архивных материалов.
В 1824 г. земли усадьбы были приобретены помещиком А.С.Аннепковым, изьявившим желание пожертвовать средства на возрождение древнего храма. В связи с этим, с разрешения хозяина, здесь были проведены археологические исследования.
Первые разведочные работы на территории усадьбы Десятинной церкви были проведены митрополитом Киевским и Галицким Евгением (Болховитиновым) и знаменитым исследователем истории древнего Киева М.Ф.Берлинским еще в 1823 году. В 1824 году масштабные исследования провел по поручению митрополита археолог-любитель, чиновник 5-го класса Кондратий Андреевич Лохвицкий. Обмерный план выявленных сооружений составил архитектор А.И.Мелснский. План этот был опубликован в статье митрополита Евгения (Болховитинова) в «Отечественных записках» 1825 г. [План первобытной 1825] (Рис. 2.2) Этот план совершенно не отвечал действительности, что было подтверждено раскопками Д.В.Милеева [ИАК Приб.27 1908: 53]. М.К-Каргер называл этот чертеж «чудовищной по своему невежеству и неправдоподобию фантазией» [Каргер 1958: 36]. Кроме несовпадения размеров, неверно показано количество ячеек, составлявших ленточные фундаменты, что показывает, во-первых, что исследователи не разобрались в системе плохо сохранившихся фундаментных рвов, во-вторых, небрежное отношение к процессу фиксации. В последнее время, однако, появилось и мнение в защиту К-А.Лохвицкого. В.К-Козюба считает, что археолог не совершил принципиальных ошибок в пропорциях и основных контурах фундаментов [Крзюба 2002: 105]. Оставив пока оценку плана, отметим, что в публикации 1825 г. содержатся чрезвычайно важные сведения об особенностях и составе обнаруженных строительных остатков и погребений.
План, составленный А.И.Меленским, в Академии Художеств не был апробирован. Из Петербурга для повторных изысканий Высочайшим повелением был направлен 27-летний художник 14-го класса Николай Ефимович Ефимов. Программа исследований была составлена президентом Академии Художеств А.Ы.Олениным. В ней предписывалось исследовать «1 -с, способ кладки фундаментов и употребленные для этого материалы, 2-е, места, где в фундаментах сделаны перемычки, арки или отверстия, дабы с большей определенностью можно было судить для чего таковые разделения сделаны; 3-е, означить обстоятельно, из каких материалов кладка сих оснований сделана...». По сути, это первое в истории русской культуры задание на археологическое исследование и реставрацию памятников зодчества. [Памятники архитектуры 2002: 80]. Исследования были проведены Н.Е.Ефимовым с мая по ноябрь 1826 г.
М.К-Каргер, опираясь на опубликованный в 1829 г. план раскопок и описание [Краткое описание 1829: 15], отмечал тщательность (для того времени) раскопок Н.Е.Ефимова [Кдргер 1961: 18]. Обнаруженные недавно архивные материалы подтверждают это мнение.
Документация архитектурно-археологических исследований Н.Е.Ефимова сохранилась в нескольких хранилищах и в разных вариантах. В Отделе рукописных, печатных и графических фондов Государственного историко-культурного заповедника «Московский Кремль» [ОРПГФ МЗ «МК»] хранятся 10 листов с выполненными в цвете планами, фасадами и рисунками находок из раскопок Н.Е.Ефимова (КП 44806-44811 (ГР-2903-2907) и 47744-47749) (Рис. 2.4). По некоторым предположениям, эти материалы поступили в Оружейную палату в 1882 г. из Государственного Древлехранилища, а прежде находились у самого А.Н.Оленина. Листы имеют пояснительные подписи, сделанные, возможно, Ф.Г.Солнцевым [Архипова 2006].
Некоторые из этих материалов были опубликованы недавно Е.И.Архиповой [Там же] и О.П.Щенковой [Памятники архитектуры 2002: 78-80].
Обмерный цветной план раскопок Н.Е.Ефимова хранится также и в РНБ [РНБ ОРиРК F-IV, №309] (Рис. 2.3), введенный в научный оборот В.Г.Лисовским [Лисовский 1976] и Т.А.Славиной [Славина 1983: 144]. Этот чертеж отличается тем, что на нем присутствует множество пометок в виде литер, связанных с разными находками и, что важнее, архитектурными деталями и особенностями кладок и фундаментов. Дана расшифровка цветов, дифференцированно обозначавших фундаментные рвы, сохранившиеся фундаменты и стеновые кладки. К чертежу приложена и расшифровка литер, а также графические зарисовки гробниц — саркофага в южной галерее и резного саркофага у северной стены храма. Цветная копия одного из чертежей хранится также в НА ИА НАНУ, выполненная с небольшими отклонениями от оригинала и без пометок.
Поскольку исследователи достаточно часто обращаются к материалам Н.Е.Ефимова, который зафиксировал наиболее точно остатки фундаментов и нижних частей храма до их почти полного уничтожения, обратим внимание на некоторые моменты методики Н.Е.Ефимова.
При описании стратиграфии открытых участков Д.В.Милеев упомянул «слой плотного чернозема» со строительными остатками, залегавший непосредственно под слоем выброса из фундаментных рвов нового храма [OAK 1912: 137]. Этот слой был прослежен при раскопках 2006 г. при исследованиях северной части древнего храма. Поскольку этот слой перекрывает заполнение фундаментных рвов, коюрые нанес на свой план Н.Е.Ефимов, слой, очевидно, появился уже после археологических изысканий архитектора. Его нижняя отметка, прослеженная практически на одном уровне, позволяет считать, что Н.Е.Ефимов применил метод полной зачистки площади храма практически на одном уровне, что позволило ему открыть трассы фундаментных рвов, заполненные строительным мусором, и снять план древнего храма. Видимо, Н.Е.Ефимов не исследовал сами фундаментные рвы и не углублялся в них до подошвы.
Важнейшее значение имеют зафиксированные на плане участки сохранившихся стен западной части храма, помогающие хоть как-то реконструировать структуру внутреннего пространства. План, несмотря на массу подробностей, имеет и некоторые неточности. Это, например, дополнительные лопатки на перемычке южной галереи, которые не могли быть не увидены, поскольку и сейчас они сохранились на всю высоту фундаментной кладки. Это вызывает сомнения в достоверности показанных Н.Е.Ефимовым дополнительных лопаток на северной и южной стенах галерей, замыкающих ячейки галерей напротив боковых рукавов креста. В юго-западном углу показана мощная раскреповаипая лопатка в уровне фундамента. Исследования этой части храма в 1930-х и 2005 гг. показали, что эта форма не соответствует истине. На рисунках начала XIX в. такая форма также не находит подтверждения.
Историография вопроса. Интерпретация письменных и археологических источников
Как уже отмечалось, лишь фундаменты галерей Десятинной церкви дошли до нашего времени, и только их изучение дает достоверные сведения о технике кладки фундаментов. В целом она достаточно однородна. Фундаменты сложены из бутового камня на прочном известково-цемяночном растворе. Бутовый камень укладывался ровными рядами, после чего проливался раствором. В слоях раствора часто прослеживаются остановочные швы, что указывает на послойную проливку раствором. Изредка в фундаментах встречаются фрагменты плинфы. Ширина фундаментов различается, но незначительно: в пределах 1,25 — 1,55 м, причем проследить какой-либо закономерности не удается. Скорее всего, это погрешность, которая исправлялась строителями уже на этапе возведения стен. Значительно меньшую толщину из сохранившихся фундаментов имеет лишь одна, внутренняя лента №99 в юго-западной части галерей (1,00 — 1,10 м). Попытками проследить закономерности в толщине фундаментов храма занимался И.С.Красовский [Красовский 1984]. К сожалению, эти «исследования» проводились автором на основании опубликованного М.К-Каргером в мелком масштабе плана-реконструкции. Кроме того, автор также не учел, что большая часть фундаментов реконструирована гипотетически.
Стенки фундаментов вертикальные. Характер лицевых поверхностей фундаментов указывает на то, что укладка каждого ряда камня и его заливка производилась в фундаментный ров сверху. Об этом свидетельствует и весьма грубая форма мощных лопаток на внешних стенах галерей.
Есть, однако, несколько отрезков фундаментов, которые возводились, очевидно, иным способом. Это отрезок 1-й с юга лопатки на западной стене (№99-1) (Рис. 2.25) и 1-й с запада лопатки на южной стене галереи (№97-1) (Рис. 2.26). Они резко отличаются своим небольшим выносом. Он составляет в обоих случаях всего 35 см. Вынос других лопаток внешних стен галерей колеблется от 60 до 200 см. М.К-Каргер объяснял эти различия разной нагруженностью объемов [Каргер 1961: 28]. Однако, сама техника кладки этих лопаток и соседних участков отличается: использован более мелкий и правильный камень, в кладке употреблены выравнивающие ряды из целых плинф, вертикально установленные фрагменты плинф. Исследования 2006 г. позволили объяснить причину этих особенностей. Непосредственно под лопаткой №99-1 располагалась большая яма правильных прямоугольных очертаний и с вертикальными стенками. Подошва этого объекта находилась на 40 см глубже уровня закладки субструкций фундамента западной стены галереи. Сведений о том, насколько этот объект был связан со строительством, получить не удалось, однако в его засыпке обнаружены мелкие осколки от обработки камня и фрагменты раствора и плинфы, которые свидетельствуют о том, что объект был засыпан только в ходе строительства (Рис. 2.28). «Аккуратная кладка» фундамента фиксируется исключительно на отрезке, которым описанный объект примыкал к фундаменту, что позволяет предположить, что кладка велась открытым способом от самой подошвы, и каменщикам пришлось применять навыки возведения наземных конструкций. Стратиграфия около лопатки №97-1 была полностью уничтожена, но, видимо, следует предполагать аналогичную ситуацию и в этом случае.
Особенностями кладки выделяются также лопатки неизвестного назначения на поперечной перемычке южной галереи (№89). Они отличаются небольшим выносом, который составляет 40-45 см, и аккуратными гранями. Снаружи лопатки полностью покрыты ровным слоем раствора. Чертеж Д.В.Милеева, зафиксировавший ненарушенный слой вокруг этого участка кладки (Рис. 2.13), исключает возможность кладки открытым способом (из широкого рва).
На основании стратиграфических наблюдений можно попытаться реконструировать технику кладки прочих несохранившихся фундаментных конструкций Десятинной церкви, особенно центрального объема. Как уже было отмечено, центральный объем отличают от галерей широкие фундаментные рвы, до 2,1 м. Если принять за реально существовавшую ширину фундамента 1,1-1,2 м (южная галерея), остается около 40 см с каждой стороны от фундамента (в некоторых случаях «пазухи» зафиксированы с обеих сторон от фундамента). В таком пространстве хотя и возможна, но довольно затруднительна работа по укладке фундамента открытым способом, из рва (Рис. 2.42). В таком случае фундаменты имели вид, подобный описанным выше лопаткам в юго-западном углу галерей. В основании «пазухи» должен был остаться слой строительства, который не зафиксирован. Если же «пазухи» являются следствием корректировки трасс фундаментных рвов, то единственным возможным путем решить проблему было устройство специальной опалубки. В этом случае, техника кладки основного объема могла и не отличаться принципиально от фундаментов галерей. Последний вариант, на наш взгляд, более предпочтителен.
Фундаменты храма сложены, в основном, из камня разных пород. М.К.Каргер обозначил все эти породы: красный овручский кварцит, песчаник двух типов — серый и ожелсзненный желто-коричневый, моренные валуны, отмечая, что в кладках породы камня не перемешаны. Была предпринята попытка описания кладок по наличию в них разного камня [Каргер 1961: 28-30]. Однако, исследователю не удалось до конца дифференцировать участки кладки [Комеч 1987: 169]. Представляется чрезвычайно важным проследить распределение камня в кладках фундамента. Это позволяет выделить некоторые закономерности, остававшиеся ранее незамеченными.
Ожелезненный желто-рыжий рассыпчатый песчаник имеет совершенно четкие границы употребления в фундаментных кладках. Он зафиксирован в сохранившихся in situ подошвах фундаментов центрального объема, включающего в себя трехнефный объем без нартекса (то есть квадратный объем с центральным подкупольным квадратом и апсидную часть). Мелкими кусками желтого песчаника засыпались деревянные субструкции еще до заливки их раствором, и желто-рыжий песок зафиксирован в заполнении истлевших колышков и отпечатках лежней. Аналогичная ситуация прослежена и в апсидном котловане. Кроме этого, куски желтого песчаника употреблены в «Владимировой засыпи» пазух широких рвов, «пустого» рва и пространства внутри апсид (последнее было полностью покрыто крупными кусками песчаника) [OAK 1912: 147]. Показательно, что в фундаментах галерей желтый песчаник совершенно не встречен (Рис. 2.43). Несколько кусков его, которые отмечает и М.К.Каргер, относятся к ремонтным кладкам, в которых строительный камень перемешан (см. ниже). В то же время, употребление желтого песчаника зафиксировано в фундаментных кладках двух дворцов — юго-восточного и северовосточного, а также в «капище».
Функции Десятинной церкви по письменным источникам
Реконструкция юго-западного дворца на протяжении XX в. менялась не однажды, поскольку новые раскопки давали всякий раз неожиданные результаты.
Впервые фундаменты гражданской постройки в 60 м к западу от Десятинной церкви были обнаружены в 1914 г. при планировке Десятинного переулка. Была открыта часть постройки длиной 35 м, содержавшая три угла одной квадратной ячейки фундаментов размерами 9 х 9 м. С.П.Вельмин посчитал ее центральной частью постройки. «Боковые» части постройки уходили под существовавшую застройку переулка [OAK 1918: 168]. Основанием для такой реконструкции послужило то, что квадратная ячейка как будто находилась на одной оси с центральным нефом храма, а сама постройка - параллельно его западному фасаду [Рукописный отчет 1914: 2]. М.КДаргер отметил, однако, что наличие внешних лопаток на западной фундаментной ленте «боковой» ячейки предполагает наличие внутренних членений последней, соразмерных «центральной» ячейке, и поэтому стоит быть осторожным в реконструкции общего вида здания [Каргер 1961: 73]. Той же позиции придерживался и П.А.Раппопорт, поместивший в свод памятников реконструкцию плана без завершающих боковых границ [Раппопорт 1982: 132]. Н.В.Холостенко и Ю.С.Асеев, поддержав предположение С.П.Вельмииа, реконструировали план здания в виде двух длинных прямоугольных компартиментов, фланкирующих квадратное центральное помещение [Холостенко 1965: 83]. По мысли Ю.С.Асеева, в нем располагался «вестибюль» дворца или лестница на второй этаж [Асеев 1982: 25, 27] (Рис. 5.3).
Снос зданий XIX в. (№ 3, 6, 8) на Десятинном пер. в связи с созданием парка-музея «Киевский детинец» позволил В.А.Харламову провести масштабные исследования памятника в 1982 и 1987-1988 гг. и полностью пересмотреть его реконструкцию. В 1982 г. к северу от квадратной камеры было обнаружено короткое помещение (8,75 х 3,1 м), завершающее здание (продольные ленты фундамента оканчивались лопатками) [Харламов 1985: 111] (Рис. 5.3, 5.4). В 1987-1988 гг. в 4,7 м к востоку от восточной ленты фундамента была обнаружена еще одна, не соединенная с первой лента фундамента. Расчленяющие ее мощные внутренние и внешние лопатки полностью соответствуют лопаткам восточной стены, зафиксированным еще С.П.Вельминым. Этот фундамент был интерпретирован как основание открытой галереи длиной 43 м, примыкавшей к восточной стене здания [Харламов 1995: 186]. Лопатки восточной стены здания, не имевшие внутренней пары, получили, таким образом, объяснение - они были основанием лопаток для арок галереи. Была исследована также и южная часть постройки. Здесь была открыта еще одна квадратная камера, замыкающая здание с юга. Таким образом, ядро здания составляло «пять почти квадратных камер». С восточной стороны вдоль здания шла галерея, а с севера примыкало узкое помещение, вероятно, лестница. Общие габариты здания составляют 52,8 х 17,6 м [Там же: 188]. Нельзя не отметить, что «пять камер» реконструированы лишь на основании предположения, что с внутренней стороны центральной части восточной стены существовали две внутренние лопатки, полностью уничтоженные ныне траншеями коммуникаций. Если же это предположение отбросить, ядром здания становится длинное центральное помещение, обрамленное с двух сторон квадратными камерами, абсолютно аналогичное планировке юго-восточного дворца.
По мнению Ю.С.Асеева, дворец был двухэтажным, с шатровым перекрытием [Асеев 1982: 27]. В.А.Харламов на основании найденных фресок с отпечатками бревен не исключал, что верхние части дворца могли иметь деревянные срубные стены и конструкции [Харламов 1985: 116].
Отсутствие какой-либо графической фиксации чрезвычайно затрудняет реконструкцию сооружения. В силу этой же причины нельзя до конца исключать и культовый характер постройки. Судя по плану раскопок 1907 г., постройка находилась примерно в .50 м к западу от северо-западного угла храма и в 30-35 м от северо-восточного угла галереи юго-западного дворца (Рис. 1.1). Г.Ф.Корзухина считала, что остатки этого же сооружения были открыты также и в ближайших раскопах 17 и особенно в раскопе 21. В раскопе 17 В.В.Хвойкой был описан мощный слой камня со следами извести, принятый за мастерскую по обработке камня. Г.Ф.Корзухина предположила, что слой камня скорее всего являлся развалом монументального каменного сооружения. В раскопе 21 была обнаружена стена, сложенная из бороздчатого кирпича, датируемого не ранее XIII в. В кладке был также и вторично использованный тонкий квадратный кирпич, очевидно, конца X в. Г.Ф.Корзухина предположила, что здание было ремонтировано в XIII в., и еще в XVII в. стояло в руинах [Корзухина 1956: 332-334]. К сожалению, отсутствие данных не позволяет ни подтвердить, ни опровергнуть эту версию.
Первые наблюдения о плаииграфических особенностях комплекса были сделаны еще С.П.Вельминым. Заметив, что продольная ось юго-западного дворца параллельна западному фасаду Десятинной церкви, а ось юго-восточного дворца не согласована с осями храма, исследователь предположил, что они относятся к разным строительным периодам.
Последние археологические исследования юго-западного дворца несколько видоизменили реконструкцию комплекса, но дворец не потерял жесткой связи с поперечной осью храма (Рис. 1.8). Композиционное взаимодействие с западным фасадом храма очевидно и имеет явно ансамблевый характер. Между дворцом и западной стеной храма открывалось обширное пространство, оформленное с двух сторон открытыми галереями. Вполне возможно предполагать, что здесь была размещена площадь.
Анализ дискуссии о местоположении северо-восточного дворца, как было показано, позволяет реабилитировать локализацию Г.Ф.Корзухиной. На ее сводном плане может быть отмечено планиграфическое соотношение двух других объектов — юго-восточного и северо-восточного дворцов. Их продольные оси (кстати, ориентированные точно по сторонам света), пересекаются под прямым углом. Несомненно, их планировка, а очень вероятно, и разбивка при строительстве, были связаны.
Относительно соотношения комплекса с западной постройкой сказать ничего нельзя, поскольку ее планировка неизвестна. В то же время, сама постройка свидетельствует о том, что с западной стороны комплекс был дополнен зданиями, возможно, находившимися в единстве с известным дворцово-храмовым ансамблем.
Таким образом, в комплексе на Старокиевской горе отчетливо выделяются как минимум две планиграфические схемы. Эту особенность комплекса подметил И.С.Красовский [Красовский 1998: 153](Рис. 1.7), но не развил в концепцию.
Отдельно необходимо рассмотреть вопрос о сырцовых конструкциях на Старокиевской горе. До последнего времени представление о некоторых из них сводилось лишь к нескольким упоминаниям. Изучение полевой документации раскопок позволяет говорить о значительных конструкциях, появившихся, возможно, при Владимире. Соотношение сырцовых конструкций с постройками и стратиграфией комплекса дает возможность на новом уровне оценить старые предположения и предложить новые варианты реконструкции строительства комплекса (Рис. 6.1).
Постройка, известная как «ротонда» или «дворец княгини Ольги»
Сам В.В.Хвойка однозначно атрибутировал сооружение как языческое капище довладимировой эпохи. Научной общественностью это мнение было встречено, в основном, с одобрением. Были, однако, и другие мнения, вплоть до причисления выкладки к остаткам погребов XVII в. [см. Корзухина 1956: 319]. Эти заявления нельзя рассматривать вне контекста взаимоотношений В.В.Хвойки с Императорской Археологической комиссией, и они отражают, скорее, общее отношение профессиональных археологов к деятельности В.В.Хвойки, чем достоверные сведения об объекте. Находка еще до революции привлекла внимание зарубежных ученых-славистов и стала хрестоматийной. Н.И.Брунов видел в памятнике фундаменты башнеобразного языческого храма [Врунов 1944: 58]. М.К-Каргер убедительно отверг эту интерпретацию и поддержал версию о жертвеннике, видя ближайшие аналогии объекту в каменных выкладках древнерусских курганов и сопок. Исследователь также предположил, что вероятная датировка сооружения VIII-IX вв. свидетельствует о том, что на этой территории располагалась окраина поселения [Каргер 1958: 108-111]. С.Р.Килиевич, однако, не исключала, что языческое святилище могло располагаться и в центре поселения [Килиевич 1982: 35]. На основе сходства строительной техники с остатками так называемого «дворца Ольги» В.А.Харламов снова предположил, что «капище» не несло ритуальных функций, а обе постройки входили в единый ансамбль княжеского дворца, созданный в средней части древнейшего городища в Киеве [Харламов 1985: ПО]. П.П.Толочко, поддержавший датировку М.К-Каргера [Толочко 1972а: 49], впоследствии удревнил сооружение до VI—VII вв. [Толочко 1983: 29]. И.П.Русанова и Б.А.Тимощук, на основании аналогий языческих ритуальных конструкций славянского мира, высказались в поддержку атрибуции и датировки М.К.Каргера [Русанова, Тимошук 1993: 19].
Р.С.Орлов, не отвергая ритуального значения и традиционной датировки памятника, предложил оригинальную версию о повторном использовании святилища в конце Х-ХП в. в качестве постамента для бронзовой квадриги, привезенной Владимиром в качестве трофея из корсунского похода. Предположение это основывалось на более чем гипотетических параллелях исторической топографии Константинополя и Киева, а также на гипотезе о ритуальном характере очага-печи около капища [Орлов 1998: 204-207]. Связь очага и капища была, однако, недавно подвергнута сомнению Л.С.Клейном. Кроме того, исследователь предположил, что при раскопках В.В.Хвойки была допущена досадная методическая ошибка: объект, принятый за жертвенник («глиняный столб»), возможно, являлся обкопанной со всех сторон ямой, подобной ямам, обнаруженным в подвале дома на Владимирской, 3 при раскопках 1975 г. Проведя анализ историографии проблемы, Л.С.Клейн, поддерживая раннюю датировку объекта, выражает сомнение в ставшей классической атрибуции объекта как святилища, считая более вероятной реконструкцию сооружения в виде ротонды [Клейн 2004: 165-170]. С такой реконструкцией тоже нельзя согласиться, поскольку, как уже говорилось, вымостка имела не круглую, а прямоугольную форму, к тому же ее общие размеры и размеры выступов (Л.С.Клейн считает их контрфорсами) не позволяют предполагать подобную архитектурную конструкцию. Скепсис по отношению к сооружению достиг апогея в статье В.Я.Петрухина и С.М.Толстой, называющих памятник «археологическим казусом», «скоплением строительного мусора возле Десятинной церкви» [Петрухин, Толстая 2005: 47]. Это утверждение вполне отражает доверие к источнику на сегодняшний день. Подводя итог обзору атрибуций, можно заключить, что наиболее объективной является характеристика «капища» как вымостки или основания с неопределенными функциями. Что касается датировки, то ключ может быть найден в особенностях строительной техники, которые следует рассмотреть подробнее.
В 1937 г. был проведен полный обмер и описание 124 камней, составляющих кладку «капища». Из них определены были породы 88 камней: 59 представляли песчаник желтого оттенка (вероятно, рыжий железистый песчаник), 26 - серый гранит, 2 - красный кварцит или пирофиллит, 1 - черепашник [Орлов 1998: 195].
Следов извести на камнях исследователи не отмечали. Скорее всего, их действительно не было, поскольку и В.В.Хвойка и Ф.М.Молчановский обычно фиксировали такие следы. К сожалению, мы не можем судить, насколько точно были определены породы камня (например, не является ли «гранит» песчаником), но большой интерес вызывает преобладание железистого песчаника, знакомого по большинству объектов Старокиевской горы, а также, пусть ничтожное, но наличие блоков красного овручского кварцита. Оригинально объясняет их наличие А.В.Комар. Считая, что такие природные материалы овручского региона, как пирофилит и кварцит, используются в ремесленном производстве Киева уже во второй половине X в., он предполагает возможность ремонта капища в этот период [Комар 2005: 129]. Еще В.В.Хвойка отмечал причудливые очертания камней «капища» и сквозные отверстия в них. Исследователи, вскрывавшие памятник в 1937 г., называли их «химерами». Среди этих валунов моренного происхождения самым большим оказалась т.н. «жаба» (0,7 х 0,33 м) (Рис. 7.2). Подобные камни были найдены при раскопках «ротонды», что В.А.Харламов считал основанием для сближения построек [Харламов 1985: ПО]. Однако, скорее всего, там материалы из «капища» были использованы вторично, поскольку среди материалов «ротонды» кроме «химер», имеется также масса материалов, относящихся к монументальному строительству конца X в. «Химерические» камни наличествуют также и в кладке фундаментов западной галереи Десятинной церкви.
Утрата археологического контекста в ходе раскопок 1907 г. навсегда лишила исследователей возможности однозначно датировать сооружение. Даже атрибуция конструкции как фундаментов ритуального комплекса находится под вопросом. / Примитивная строительная техника сооружения не может являться датирующим признаком. Единственным основанием для относительной датировки может служить наличие в кладке характерных пород камня при отсутствии следов извести. Использование (вторичное?) таких же валунов в фундаментных кладках Десятинной церкви может свидетельствовать в пользу более ранней датировки «капища». В то же время, использование блоков красного овручского кварцита вместе с железистым песчаником указывает, возможно, на период, близкий или синхронный строительству Десятинной церкви. По крайней мере, очевидно, что при датировке других сооружений опираться на аналогии с «капищем» неверно.
Постройка, известная как «ротонда» или «дворец княгини Ольги» 1.2.1. Реконструкция сооружения
Остатки монументального сооружения в северо-западной части Старокиевской горы, на площадке древнейшего городища и в 70 м к западу от северо-западного угла Десятинной церкви, были открыты в 1970-1972 гг. раскопками В.К.Гончарова и П.П.Толочко [Толочко 19726]. Обмерный план фундаментов и их описание наиболее подробно были опубликованы в 1981 г. [Боровский 1981: 175-180] (Рис. 8.3). На нем представлены два отрезка фундаментов размерами 4 х 1,5 м (северный) и 3,5 х 1,5 м (южный). Северный участок имеет направление с СЗ па ЮВ. Южный представляет собой стык двух участков фундаментов. По мысли авторов, изложенной в отчете, этот участок мог быть основанием крестчатого столба. Строительная техника обоих участков идентична, что позволило авторам предположить, что отрезки представляли в древности одну стену не менее 18 м в длину, от которой в обе стороны отходили поперечные стенки [Толочко 1978: 92]. Опубликованная реконструкция, однако, уже представляет собой прямую стену с поперечными стенками только в ЮЗ направлении [Толочко 1980: 28] (Рис. 11.6). Обмерный план участков не дает оснований такой реконструкции. Направление большей сохранившейся части южного отрезка с ССЗ на ЮЮВ. Если продолжить направление северного участка, он приходится на внутренний угол южного.
В 1981-1982 гг. раскопки па этом же участке были проведены В.А.Харламовым. Основным результатом было выявление «полного» плана сооружения, которое было реконструировано автором в виде большой центрической постройки радиусом 7,25 м [Харламов 1985: 106] (Рис. 8.4).
Впоследствии А.М.Милецким и П.П.Толочко предположили, что «круглое помещение являлось лишь частью большого дворцового комплекса, в котором основной объем здания мог иметь прямоугольные очертания» [Милецкий, Толочко 1989: 56]. М.И.Богданов предложил реконструкцию, в которой примыкавшая южная стенка являлась частью пристройки входа в ротонду с юга (Рис. 8.5). Последние публикации посвящены анализу архитектурных особенностей ротонды (в реконструкции В.А.Харламова и М.И.Богданова) в широком контексте европейской архитектуры [Диба 1998, Mezentsev 1999].
Реконструкции этой постройки практически не подверглись критике из-за очевидности их безосновательности. Даже если опираться лишь на «обмерные» чертежи, ни одна из реконструкций не выдерживает критики.
Похожие диссертации на Комплекс монументальных сооружений конца X века на Старокиевской горе: археологический, историко-архитектурный и градостроительный аспекты
