Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. История исследования фортификационных сооружений Тувы 15
1.1. Пред-и ранненаучный период 17
1.2. Исследование фортификационных памятников Тувы в конце XIX - XX в 23
1.3. Современный период исследования 33
Глава 2. Фортификационные сооружения Тувы 40
2.1. Топографические характеристики городищ 43
2.2. Планиграфические характеристики городищ 50
2.3. Конструктивные особенности фортификационных сооружений 58
2.4. Крепость Пор-Бажын - образец древнекитайской архитектуры 67
Глава 3. Фортификационные сооружения Тувы в сравнении с городищами других территорий Центральной Азии 78
3.1. Городища Центральной Азии 80
3.2. Сравнительный анализ городищ Тувы с фортификационными сооружениями сопредельных территорий 108
Заключение 114
Использованная литература 121
Список сокращений 137
- Исследование фортификационных памятников Тувы в конце XIX - XX в
- Современный период исследования
- Планиграфические характеристики городищ
- Сравнительный анализ городищ Тувы с фортификационными сооружениями сопредельных территорий
Исследование фортификационных памятников Тувы в конце XIX - XX в
С конца XIX в. начинается период научного изучения городищ Тувы. С 1885 по 1891 гг. сотрудник Минусинского музея, бывший политический ссыльный Д. А. Клеменц провел ряд экспедиций по территории Тувы и Монголии. Значение его работы велико: впервые появились научно задокументированные сведения о городищах, обнесенных четырехугольными валами и рвами. Первые из них Клеменц открыл в 1885 г. близ устья р. Ак-Суг (приток р. Хемчик) и на р. Манчурек [Клеменц, 1895, с. 73].
В ходе маршрутных работ Орхонской экспедиции Академии наук в 1891 г. Д. А. Клеменц открыл и кратко описал аналогичные городища на реках Чадан (Бажын-Алаак), Барлык (Эльде-Кежиг), Чааты (шагонарские городища) и оз. Тере-Холь (Пор-Бажын). При обследовании «развалин на Тери-нор» - остатков крепости Пор-Бажын на оз. Тере-Холь, он писал, что памятник напоминает «высокую башню Харабалгасуна и круглую платформу впереди нее, а также два здания в развалинах на Ханын-голе, соединенных перешейком из земляной платформы» [Клеменц, 1895, с. 68-74]. Ученый снял общий план Пор-Бажына и отметил значительное сходство планиграфии обоих памятников, выделив две отличительные черты - отсутствие на Пор-Бажыне угловой башни и высокой башни в центре. Эти различия Д. А. Клеменц обосновывал тем, что Хара-Балгасун не раз перестраивался, а центральная башня являлась, вероятнее всего, остатком пагоды, построенной Мунке-ханом в 1256 г.
В «Археологическом дневнике поездки в Среднюю Монголию в 1891 году» Д. А. Клеменца и в работах H. М. Ядринцева описаны развалины древнеуйгурских городов, расположенных в Северной Монголии на берегу р. Орхон - Хара-Балгасун и др., а также древнемонгольского Каракорума, близ которого были выявлены остатки другого уйгурского города [Клеменц, 1895; Ядринцев, 1890, 1901]. По H. М. Ядринцеву, это были наиболее древние города народа «хой-ху» или древних уйгур. Исследователь считал, что они неоднократно использовались и в более поздние периоды, что подтвердилось данными китайских летописей и последующих археологических изысканий.
Изучение летописей позволило H. М. Ядринцеву утверждать, что на месте пребывания столицы древних уйгуров Хара-Балгасе (Орду-Балык) была выстроена монгольская столица: «... Оготай-хан в 1234 г. (7-й год царствования), обвел Уйгурский Каракорум стенами и построил в нем дворец Общего мира - Ван-Он-Кунг...» [Ядринцев, 1890, с. 268]. Это было подтверждено раскопками Каракорума в середине XX в. Сам H. М Ядринцев территорию Тувы не обследовал, но внес большой вклад в систематизацию первичных данных.
Общие сведения о фортификационных сооружениях приводили в начале XX в. также Ф. Я. Кон, А. В. Адрианов и С. Р. Минцлов, проводившие в Туве этнографические и археологические исследования [Адрианов, 1904; Минцлов, 1916]. В Тувинской Народной Республике (1921-1944 гг.) и особенно активно после ее вхождения в состав СССР велись работы по целенаправленному исследованию памятников археологии. Советский Союз оказывал всестороннюю помощь молодому государству. Для изучения его древней истории при Академии наук СССР была создана Комиссия по научному исследованию Монгольской и Танну-Тувинской республик.
Одним из первых раскопки на территории Тувы провел археолог С. А. Теплоухов. В 1926-1927 гг. и в 1929 г. он руководил экспедицией АН СССР в ТНР. За три года экспедиции было раскопано около 180 курганов в 20 пунктах [Китова, 2010, с. 168-170]. В 1927 г. С. А. Теплоуховым был снят первый схематичный план городища Шагонар 3. Однако этот план так и не был опубликован, а сам исследователь больше этой темой не занимался. В 1940-е гг. состоялись первые археологические экспедиции Государственного музея ТНР под руководством H. М. Богатырева и В. П. Ермолаева, в ходе которых производилось внешнее обследование курганных могильников, изваяний и других памятников [Кызласов Л. Р., 1965, с. 66; Дыртык-оол, 2012, с. 62-63], в том числе фортификационных.
В 1947 г. разведочные работы в Туве проводила Саяно-Алтайская экспедиция ИИМК АН СССР под руководством СВ. Киселева и Л. А. Евтюховой, основной целью которой было исследование фортификационных памятников Центральной Азии на территории Хакасии, Алтая, Тувы, Бурятии и Монголии. Исследователи посетили уже известное городище Бажын-Алаак на р. Чадаана и Шагонар 1 на р. Улуг-Хем (Енисей), были открыты три новых памятника на р. Хемчик (Бай-Тал, Тээли и Эльде-Кежиг) [Киселев, 1949; 1951; Кызласов Л. Р., 1959, с. 67]. Работы велись на небольших площадях, в первую очередь, на центральных сооружениях и в жилых помещениях, реже - на стеновых и привратных конструкциях, также закладывались шурфы. Большую роль в изучении фортификационных памятников Тувы сыграли выпускники исторического факультета Московского государственного университета С. И. Вайнштейн (1926-2008 гг.) и Л. Р. Кызласов (1924-2007 гг.). Свою научную деятельность в Туве оба исследователя начали в 1950 г. Л. Р. Кызласов кроме того побывал в Туве в 1947 г. в составе Саяно-Алтайской экспедиции.
В 1952 г. впервые после Д. А. Клеменца С. И. Вайнштейн исследовал крепость Пор-Бажын на оз. Тере-Холь. Он собрал подъемный материал, сделал его описание и снял план памятника. Уже в 1957 г. археологическая экспедиция Тувинского научно-исследовательского института языка, литературы и истории (ТНИИЯЛИ) под его руководством начала раскопки крепости: были исследованы основные объекты - центральное сооружение, два «жилых» сооружения, небольшие участки стен и ворот. Полученные материалы позволили ученому назвать Пор-Бажын буддийским монастырем, сооруженным киданями в XI-XII вв. Народное предание, записанное у местных жителей о том, что Пор-Бажын был сооружен китайцами [Вайнштейн, 1958, с. 229] тоже было в пользу этой версии. Тогда же С. П. Вайнштейн сопоставил Пор-Бажын с описанным СУ. Ремезовым «старым городом» в верховьях Енисея.
В том же 1957 г. С. И. Вайнштейном было открыто городище Бажын-Алаак в Чаа-Хольском районе. При обследовании памятника исследователь заложил разведочный шурф 2 6 м, провел топографическую съемку валов и нашел остатки жилых помещений. Находка орнаментированной керамики позволила датировать памятник VIII-IX вв. Некоторые аналогии он проводил с киданьским временем (XI-XII вв.), сравнивая находки с керамикой из города Зуун-Херем (бассейн р. Керулен в Северной Монголии) [Вайнштейн, 1958, с. 227-228].
Современный период исследования
Городища с земляными валами чаще возводились по берегам притоков Енисея - Элегест, Барык, Сенек, а также в верховье Хемчика (рис. 18-31). Эти памятники представляют собой укрепленные поселения со слабой фортификацией, о чем свидетельствует степень сохранности стен - не более 1 м в высоту. Наличие вокруг них следов древних оросительных каналов позволяет нам предположить, что их обитатели занимались земледелием.
Почти все городища с земляными валами возведены одинаково - на высоком берегу или верхней террасе на правом берегу реки. Площадка, выбранная под строительство этих памятников, с севера и юга, а иногда и с запада ограничивалась неглубокими естественными оврагами, которые могли нести функцию дополнительной преграды.
Городища с глинобитными стенами были возведены, в основном, на участке слияния рек Хемчик и Енисей (до 0,5 км от берега реки) в центральных и западных районах (рис. 32-36). Компактно расположенные шагонарские городища, Бажын-Алаак 2, Балгаш-Бажын и Малгаш-Бажын образовывали своеобразную линию обороны, направленную дугой на север. Такое расположение объясняется тем, что Саянский каньон, по которому р. Енисей выходит в Минусинскую котловину, являлся основным путем для проникновения в Туву с севера. Скорее всего, массовое передвижение больших групп людей происходило преимущественно в зимний период, когда можно было безопасно преодолевать крупные реки по льду. Неслучайно в Селенгинской надписи упоминалось, что каган Моян-Чур распорядился устроить беловатый лагерь на реке Кем и провел там лето [Малов, 1959, с. 40], т. е. дожидался зимы для продолжения похода. Крупные по площади городища-крепости располагались ближе к береговой линии. Шагонар 1 был возведен в устье р. Шагонар (Шагонарчик) у слияния ее с р. Енисей. Восточнее, на берегу р. Чаа-Холь располагалось большее по площади городище Бажын-Алаак 2. Далее, к западу, на притоках р. Хемчик располагались памятники Балгаш-Бажын (на р. Ак-Суг), Малгаш-Бажын (р. Эдегейчик) и Элде-Кежиг (р. Барлык).
Наиболее вероятно, что эти памятники выполняли функции пограничных крепостей, основным предназначением которых была защита равнинных участков от набегов северных соседей. Другая группа глинобитных городищ располагалась в некотором отдалении - Шагонар 2, Шагонар 3, Шагонар 4 (в долине рек Чааты и Торгалык), Бажын-Алаак 1 (в долине р. Чадаана). Это были, видимо, укрепленные административные центры, так как при их обследовании в ряде случаев были выявлены фундаменты внутренних сооружений и зданий.
В настоящее время на территории Тувы выявлено только два каменных городища. Они расположены на горных вершинах с выходом на обрывистые северные склоны, нависающие над руслом р. Енисей. Судя по небольшим размерам и месту строительства, они играли роль наблюдательных пунктов, направленных на предупреждение угрозы с северо-восточной части Тувы.
Оборонительный вал или «дорога Чингисхана» был зафиксирован исследователями еще в конце XIX в. В настоящее время его участки прослеживаются по левому берегу р. Енисей от горы Боом до верховья р. Хемчик по правому его берегу. Расположение в низинных участках позволяет предположить основную цель его строительства - укрепление слабых участков пограничной линии для препятствования свободному продвижению конных отрядов при форсировании реки, в частности, в зимнее время.
Имеются сведения о сохранившихся участках стены в Улуг-Хемском, Сут-Хольском, Барун-Хемчикском районах, но выявление оборонительных валов осложнено из-за их сильного разрушения. Отдельные участки использовались в качестве дороги с XIX в. до начала советского периода [Минцлов, 1914; Кызласов, 19696]. Некоторые участки стены, возможно, были разрушены ирригацией (например, участок в Барлыкской степи протяженностью 7 км).
Вероятно, каменные крепости наряду с обследованным участком оборонительного вала, представляли собой восточный форпост оборонительной линии на более спокойном участке, который не предвещал внезапного вторжения.
Несмотря на то, что большинство памятников расположено по берегам рек, только часть из них, в основном, выявленные в последние годы, названы по названию реки (Сенек, Барык). Наименования большинства выявленных памятников исследователи фиксировали со слов местных жителей -тувинцев, выступавших в качестве проводников в экспедициях Д. А. Клеменца, Л. Р. Кызласова, С. И. Вайнштейна и др.
Для обозначения фортификационных сооружений тувинцы чаще всего применяли термин «бажын», что означает «дом» [Татаринцев, 2000, с. 172-173]. Многие выявленные городища содержат в названии этот топоним -Бажын-Алаак, Балгаш-Бажын, Малгаш-Бажын, Пор-Бажын, Чер-Бажын (общее название группы шагонарских городищ).
Вторая составляющая наименования памятника обычно подчеркивала особенности его местоположения («алаак» - лесная поляна) или примененного строительного материала («малгаш» или «балгаш» - грязь, слякоть, глина, «чер» - земля, суша, местность) [Тувинско-русский словарь, 1968, с. 51,287].
Устоявшиеся тувинские топонимы при фиксации памятников исследователями иногда не применялись либо заменялись на созвучные или близкие по значению термины. Так, городище в местечке Малгаш-Бажын (с. Бора-Тайга Сут-Хольского района) было названо Балгаш-Бажын в связи с тем, что в Барун-Хемчикском районе уже был выявлен памятник, названный Малгаш-Бажын, хотя эту местность барун-хемчикцы называли Чер-Бажын [Топонимический словарь Тувы, 2004, с. 225]. Урочище в пойме рек Чааты, Торгалык и Шагонарчик местные жители также называли Чер-Бажын. В данном случае, избрав ориентиром ближайший крупный населенный пункт, Л.Р. Кызласов назвал выявленную им группу городищ шагонарскими. Чем было обосновано обозначение городища в устье р. Чаа-Холь как «Бажын-Алаак» в настоящее время неизвестно, тем более что одно из первых выявленных городищ Тувы находится на берегу р. Чадаана в местечке Бажын-Алаак [Топонимический словарь Тувы, 2004, с. 61].
Кроме указанных, в тувинском языке существуют и другие топонимы, связанные с фортификационными терминами. Самый очевидный - «шивээ» («шиве»), в переводе означающий «крепость, форт» [Тувинско-русский словарь, 1968, с. 571]. Производные от него топонимы «Шивээлиг» и «Шивелиг» присутствуют в наименованиях многих рек и местностей [Топонимический словарь Тувы, 2004, с. 238]. Аналогичные производные от алтайского «шибе» («Шибелик», «Шибету») были зафиксированы на территории Горного Алтая. По мнению исследователей, они могут обозначать места расположения древних поселений и фортификационных сооружений [Соёнов, 2010, с. 24]. Топоним «Шивээлиг» зафиксирован в Сут-Хольском (Шивээлиг-Каргал), Барун-Хемчикском (Шивээлиг-Даг), Каа-Хемском (Шивээлер), Овюрском (р. Шивелиг) и других районах Тувы [Топонимический словарь Тувы, 2004, с. 238-239]. У местных жителей существуют предположения, что данные топонимы связаны с древними фортификационными сооружениями, однако в настоящее время поиски памятников на данных участках результатов не дали. Некоторые из них названы так лишь из-за внешнего сходства природных объектов с крепостями, как, например, р. Шивээлиг-Хем в Тес-Хемском районе.
Планиграфические характеристики городищ
Таким образом, на территории Минусинской котловины фортификационное искусство развивалось, начиная с эпохи бронзы. В ранние периоды возводились сооружения для кратковременного укрытия от опасности, так как крепости-све практически не могли использоваться для длительной защиты и были уязвимы для лучников. Немногочисленные городища хуннского времени имели общую планировку и строительные технологии. Они имели округлые в плане суглинисто-галечные валы с кирпичной облицовкой, окруженные рвами. В средние века глинобитные и каменные крепости, а также укрепленные стены представляли уже серьезную преграду для войск противника. Их расположение по всей территории региона с концентрацией на южных рубежах показывает, что енисейские кыргызы были вынуждены обороняться как от внешнего врага (уйгуров и северных соседей - кимаков), так от своих соплеменников в периоды раздробленности.
Городища Горного Алтая. Горный Алтай входит в состав Саяно-Алтайского нагорья и представляет собой сложное пересечение самых высоких в Сибири хребтов, разделенных глубокими долинами рек и межгорными котловинами. На северо-западе Горный Алтай граничит с казахстанскими степями и Западносибирской равниной, на северо-востоке - с Минусинской котловиной, южная его часть входит в систему Алтайской горной страны.
Изучая картографические данные, исследователи давно выявили закономерность: археологические памятники Горного Алтая располагаются преимущественно в межгорных котловинах, называемых «степями» и в долинах рек. Наибольшая их концентрация наблюдается по берегам рек. В частности, большинство памятников гунно-сарматского времени обнаружено по берегам Катуни [Соёнов, 2003, с. 13].
В Ш-П вв. до н. э. носители культуры скифского облика (пазырыкской культуры) были покорены хуннами. В это время в лесостепной части Алтая выделяются кулайская и майминская культуры, просуществовавшие до IV-V вв. н. э. Этот период изучен, в основном, по поселениям и городищам, локализованным в междуречье Бия и Катуни, а также на берегу Телецкого озера.
Племена сяньби во II в. захватили территорию Горного Алтая, вытеснив большую часть хуннского населения на север, но уже в середине III в. оставили ее. Местные тюрко-алтайские племена сформировали союз, который с 552 г. распространил свое влияние на Центральную Азию и вскоре перенесли центр своего государства на р. Орхон. В середине VIII в. власть тюрков пала под ударами уйгуров, а затем, в середине IX в. - кыргызов.
Археологическое исследование Горного Алтая началось в конце XIX в. В. В. Радловым. В 1870 г. он сделал первое описание каменного сооружения на р. Чуе [Радлов, 1980]. В 1892 г. сотрудник Алтайской духовной миссии П. Бенедиктов составил описание некоторых памятников на территории Чемальского отделения, в том числе городищ у с. Чепош. Он описал вал со рвом, окружавший небольшой участок [Соёнов и др., 2011, с. 7].
Исследовательские работы в Горном Алтае длительное время не касались фортификационных памятников. Отдельные сведения собирались краеведами И. С. Чевалковым, А. П. Уманским, А. Ф. Чумыкаевым, С. Я. Пахаевым [Соёнов, 2010]. Их работа, а также анализ топонимики Алтая, где многие горы, реки и вершины имеют производное от слова «шибе» (крепость - алт.) название, позволили предположить наличие большого числа фортификационных памятников.
Как отмечает В. И. Соёнов, к археологическому изучению фортификационных памятников в регионе приступили только в 1960-х гг., когда Б. X. Кадиков провел обследование и сбор подъемного материала на ряде городищ. В 1973 г. В. Д. Кубарев обнаружил и обследовал на юго-востоке Алтая каменное сооружение, названное «Большие Шибеты», а в южной оконечности Чуйской степи - каменное укрепление Тархата. Вероятно, это были пограничные укрепления, перекрывавшие проход из Чуйской степи в предгорья Сайлюгемского хребта [Соёнов, 2010]. В 1986 г. П. И. Шульга в ходе работ по выявлению древних поселений у с. Чепош сделал вывод о существовании на выходе глубокого лога к р. Катунь трех городищ, возведенных в период монгольского завоевания [Соёнов и др., 2011, с. 8-9]. Исследования, проведенные здесь в 2001-2009 гг. И. Л. Кызласовым и В. И. Соёновым позволили датировать городища гунно-сарматским периодом.
Специальное изучение фортификационных сооружений Алтая начинается в 2001 г., когда под руководством В. И. Соёнова были реализованы научные проекты по систематическому исследованию древних крепостей и городищ при финансовой поддержке РГНФ. Исследовательской группой в составе И. Л. Кызласова, А. А. Тишкина, С. В. Трифановой и др. за более чем 10 лет были обследованы значительные территории. Проверялись летописные упоминания о «татарских» крепостях и каменных стенах, письменные источники и описания исследователей конца XIX в. а также территории с топонимами, близкими к терминам «шибе» и «балык». Было обнаружено пять стен (Бичикту-кая, Шибе, Курее-Таш, Тоолок и Артал) и несколько десятков каменных сооружений. К категории фортификационных были отнесены только два из них - Булухты-Кообы и Уйтту-кая [Соёнов, 2010, с. 34]. На основе анализа фортификационных возможностей и традиций строительства, существовавших у алтайцев, а также на основании легенд и преданий В. И. Соёнов пришел к выводу, что шибе были выстроены в XVII-XVIII вв. как временные укрепления для борьбы с джунгарами и русскими [Соёнов, 2010, с. 74-76].
Основными фортификационными памятниками на территории Горного Алтая, относящимися к рассматриваемому в настоящем диссертационном исследовании хронологическому периоду, являются городища хуннского времени на Северном Алтае. В центральной части региона не выявлено иных фортификационных сооружений кроме вышеописанных каменных укреплений и Яломанского городища. Это объясняется наличием естественных преград в виде высоких горных хребтов, которые позволяли древнему населению Горного Алтая обходиться на юге без укреплений или использовать только деревянные сооружения и особенности рельефа.
Сравнительный анализ городищ Тувы с фортификационными сооружениями сопредельных территорий
Вероятно, стены сооружались при помощи опалубки, в форму которой засыпали глину и утрамбовывали ее максимально плотно - до слоя в 14-15 см толщиной. Далее глине давали высохнуть, промазывали тонким слоем озерного ила, которая нивелировала поверхность, после чего процедура повторялась. При этом опалубка ставилась на предыдущий слой, чтобы нижние слои могли выдержать вес конструкции, за счет чего и происходило сужение стены к верху. Толщина восточной стены в основании составляла около 20 м вместе с пандусом. Сохранившаяся высота стены в период работ составляла 8,65 м. С учетом объема оплыва у основания стены можно предположить, что исходная высота была не менее 11-12 м, а толщина верхнего ряда стены - не менее 2,5 м. Толщина северной, западной и южной стен была до 12 м, а средняя высота - 8,5 м.
В середине западной стены также был заложен профильный раскоп. Внутренняя часть траншеи 3 была выполнена в виде раскопа шириной 1 м, внешняя охватывала центральный западный контрфорс (рис. 93). Полученный в результате зачистки стратиграфический разрез западной стены дал примерно такую же картину, как и в траншее 1: понижение уровня почвы под давлением массы стены; наличие слоя строительного горизонта, первичного разрушения (оплыва стены), зарастания, вторичного разрушения; подруб стены. Не было зафиксировано наличие талуса. У основания контрфорса был выявлен остаток столба, вкопанного в землю на глубину 0,8 м под углом около 60, что соответствовало углу наклона плоскости контрфорса. Вероятно, это был направляющий столб, использованный при строительстве контрфорса и по завершению строительства срезанный у основания.
Таким образом, профилировка восточной, северной и западной стены, а также разрез северо-восточного участка стены показали нам, что крепостная стена Пор-Бажына возводилась по технологии «хан-ту» путем утрамбовывания глины слоями по 12-14 см в опалубку. При этом строители крепости по заранее намеченному плану сделали основание стен шириной до 12 м, а на участке восточной стены - до 20 м с учетом талуса и пандусов -въездов на привратные башни. Для возведения стены высотой до 8,5 м было выложено около 60 слоев глины (по 12-14 см). В каждый 6-й слой для укрепления конструкции закладывались бревно диаметром 10-12 см (расстояние между бревнами - до 1 м).
Восточная сторона, находились главные и единственные ворота, была наиболее укрепленной. Кроме собственно высоких стен (не менее 12 м) здесь большую роль играли привратные башни, выступавшие на 10-15 м вперед. Попасть на них можно было по широким пандусам, ведущим наверх из внутренней части углов. Немаловажным моментом являлось наличие талуса - приступки к внешней стене, не допускавшей образование «слепых зон» у основания стены. Следует отметить, что это классический прием, применяемый в оборонительных сооружениях для предотвращения опасного приближения противника к участкам стены, которые не простреливались лучниками.
Все вышеперечисленное позволяет предположить, что крепость Пор-Бажын строилась не за короткий срок, по приказу кагана, как описывается в текстах Селенгинской и Терхинской надписей, а целенаправленно в течение нескольких лет - по заранее определенному плану. С учетом объемов строительства, а также сложности конструкции, как крепости, так и внутренних сооружений, не говоря уже о центральном дворце, можно предположить, что возведение Пор-Бажына заняло несколько лет. Об этом, возможно, могут свидетельствовать и остатки временных подсобных или хозяйственных сооружений, выявленных в профиле траншеи 2 (рис. 94). Полы этих временных сооружений представляли собой несколько слоев глины толщиной по 3-4 см, нивелировавших ямы и выступы предыдущего слоя. Вероятно, это следы периодического ремонта времянки или жилого здания начальника стройки (было раскопано несколько бараньих костей), которое было снесено после завершения строительства. О сносе здания свидетельствует находка нижних венцов здания (3 4 м), которые, вероятно, не смогли вытащить и просто закопали.
Одним из основных результатов исследований 2007-2008 гг. также стала констатация факта почти полного отсутствия на памятнике культурного слоя. Всего же было найдено пара керамических сосудов баночного типа, серебряная мужская серьга и наконечник копья (рис. 96, 97). Из элементов архитектуры массово представлена уже упоминавшаяся ранее обожженная кровельная черепица двух типов - широкая плоская для нижнего ряда кровли и узкая полукруглая для верхнего, концевые диски с характерными розетками в виде лепестков и шариков, железные гвозди, а также 9 масок-оберегов в виде головы дракона - так называемой «шоу-тоу». Это, а также специфическое расположение памятника позволило отказаться от версии крепостного сооружения. Боом, фактически под наблюдательным пунктом начинается описанный автором ранее участок оборонительного вала.
Памятник «Устьэлегестинская крепость» расположен на вершине горы над с. Усть-Элегест Кызылского района (рис. 5). Крепость имеет размеры 56 53 м и представляет собой каменный вал, ограничивающий ровную скалистую площадку и ориентированный углами по сторонам света с отклонением около 30 (по краю обрыва горного склона). Этот наблюдательный пункт, возведенный на доминирующей высоте, был известен издавна, но лишь в 2001 г. детально обследован И. Л. Кызласовым [Архив ИА РАН, ф.1, р. 1, д. 25769]. Он выявил два прохода на юго-западной и юго-восточной сторонах по 70 см шириной. Северо-восточная часть укреплений, по свидетельству ученого, была частично разобрана для возведения четырех курганов, устроенных на этом же месте - два у стен, два - внутри крепости.
