Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Историография и история изучения антропологии средневекового населения Западной и Южной Сибири 11
Глава 2. Антропологическая характеристика населения Западной и Южной Сибири второй половины I тыс. н.э. 44
2.1. Сведения об археологических памятниках тюркского времени 44
2.1.1. Горный Алтай 44
2.1.2. Верхнее Приобье 47
2.1.3. Кузнецкая котловина 48
2.2. Анализ морфологических особенностей и внутригрупповой изменчивости серий тюркского времени 50
2.2.1. Горный Алтай
2.2.2. Верхнее Приобье 53
2.2.3. Кузнецкая котловина 58
2.3. Межгрупповой анализ серий тюркского времени 63
Глава 3. Антропологическая характеристика населения Западной и Южной Сибири первой половины II тыс. н.э. 80
3.1. Сведения об археологических памятниках монгольского времени 80
3.1.1. Горный Алтай 80
3.1.2. Верхнее Приобье 81
3.1.3. Барабинская лесостепь 83
3.2. Анализ морфологических особенностей и внутригрупповой изменчивости серий монгольского времени 83
3.2.1. Горный Алтай
3.2.2. Верхнее Приобье 85
3.2.3. Барабинская лесостепь 96
3.3. Межгрупповой анализ серий монгольского времени 103
Глава 4. Этнокультурные процессы натерритории Западной и Южной Сибири в эпоху средневековья в свете антропологических данных 120
Заключение 146
Список литературы 150
Список сокращений 161
Приложение 162
Таблицы 162
Рисунки 326
- Анализ морфологических особенностей и внутригрупповой изменчивости серий тюркского времени
- Межгрупповой анализ серий тюркского времени
- Анализ морфологических особенностей и внутригрупповой изменчивости серий монгольского времени
- Межгрупповой анализ серий монгольского времени
Введение к работе
Актуальность темы. Изучение расового состава средневекового населения Западной и Южной Сибири имеет более чем пятидесятилетнюю историю. За это время, благодаря работам таких учёных как Г.Ф. Дебец, В.П. Алексеев, В.А. Дрёмов, А.Р. Ким, А.Н. Багашёв и других, в антропологической науке начало формироваться представление о морфологии средневековых популяций этого региона. Как известно, данные по палеоантропологии представителей любого историко-культурного или этнокультурного объединения чрезвычайно важны при решении проблем происхождения и генезиса этих феноменов. Что касается эпохи средневековья, то по ряду субъективных причин лишь небольшая часть накопленного к настоящему времени палеоантропологического материала из памятников Западной и Южной Сибири была введена специалистами в научный оборот. Такая ситуация затрудняла решение основных вопросов, связанных с реконструкцией сложного процесса формирования средневекового населения Сибири. С целью восполнить этот пробел, были исследованы ранее не востребованные, а также полученные в последнее пятилетие краниологические материалы эпохи средневековья из коллекций нескольких научных учреждений: Института археологии и этнографии СО РАН (г. Новосибирск), Алтайского государственного университета (г. Барнаул), НИИ и Музея антропологии МГУ (г. Москва).
Исследованные краниологические серии дают гораздо более полное, чем мы имели на сегодняшний день, представление об антропологическом составе населения Западной и Южной Сибири второй половины I тыс. н.э. (тюркское время) и первой половины II тыс. н.э. (монгольское время). Появилась
возможность группировки материала в локально-территориальные группы и его сопоставления с археологическими данными, демонстрирующими специфику культурогенетических процессов. Особую актуальность имеет введение в научный оборот краниологических коллекций II тыс. н.э. из Верхнего Приобья и Барабинской лесостепи, которые ранее практически не были изучены (за исключением нескольких фрагментарных находок). Новые репрезентативные материалы позволили произвести сопоставление групп последовательно сменяющих друг друга этно-культурных общностей и осветить один из важнейших аспектов этногенеза средневековых популяций Сибири - взаимосвязь и преемственность населения тюркского и монгольского времени.
Актуальность исследования определяется, также, необходимостью уточнения некоторых элементов расогенеза средневековых групп Западной и Южной Сибири.
Новизна работы. Вводятся в научный оборот новейшие данные по краниологии целого спектра групп населения Сибири. Производится сопоставление антропологических особенностей популяций двух исторических периодов - тюркского и монгольского времени. Впервые в краниологическом исследовании, при обсуждений специфики процесса формирования антропологического состава населения обширной территории и широкого хронологического диапазона, был использован новый подход: переход от общих категорий - расовые или антропологические субстраты, к конкретной истории формирования краниологического комплекса представителей практически каждого памятника или группы близких памятников. Использование методов межгруппового анализа позволило, также, выявить основные тенденции в трансформации структуры антропологического состава популяций исследуемого региона.
Цели и задачи исследования. Целью работы является изучение антропологического состава населения эпохи средневековья на территории Западной и Южной Сибири, происхождения и генезиса его компонентов.
В соответствии с поставленной целью, были определены основные задачи:
1. Представить историографический обзор основных концепций по
проблеме расогенеза средневековых популяций Западной и Южной Сибири;
Охарактеризовать антропологический состав исследованных групп тюркского и монгольского времени;
Выделить основные антропологические компоненты, на основе которых формировались средневековые популяции Западной и Южной Сибири;
Сопоставить между собой серии второй половины I тыс. н.э. и первой половины II тыс. н.э. для выявления основных тенденций динамики антропологических комплексов в среде населения двух последовательно сменяющих друг друга исторических этапов;
При условии репрезентативности краниологического материала, попытаться реконструировать происхождение морфологических особенностей популяций, представленных в отдельных памятниках и группах памятников.
Территориальные и хронологические рамки работы. Территориальные рамки исследования включают лесостепные районы Западно-Сибирской равнины и отдельные области Алтае-Саянской горной страны, являющейся западной частью гор Южной Сибири [Раковская, Давыдова, 2001]. «Границами Западно-Сибирской равнины являются отчетливо выраженные естественные рубежи: на севере - береговая линия Карского Моря, на юге - Тургайская Столовая страна, подножия Казахстанского мелкосопочника, Алтая, Салаира и Кузнецкого Алатау, на западе - восточные предгорья Урала, на востоке -долина р. Енисея» [Давыдова, Каменецкий, Неклюкова, Тушинский, 1966]. В данной работе использованы материалы, происходящие с территории юга Западной Сибири: Верхнего Приобья и Барабинской лесостепи, при этом под районами Верхнего Приобья понимаются области, прилегающие к р. Оби (от
места слияния рек Бии и Катуни до устья р. Томи). Алтае-Саянская горная страна включает в себя Алтай, Кузнецкое Алатау, Салаирский кряж, Кузнецкую котловину, Западный и Восточный Саяны, Восточно-Тувинское нагорье и Тувинскую котловину [Там же]. В работе этот регион представлен материалами с территории Алтая и Кузнецкой котловины.
Хронологические рамки работы охватывают вторую половину I тыс. н.э. и первую половину II тыс. н.э. Этот диапазон включает в себя два культурно-исторических периода: тюркскую эпоху и монгольское время. Первую из них принято подразделять на три последовательно сменяющих друг друга этапа: раннетюркское (V - середина VI вв.), тюркское (середина VI - середина IX вв.) и позднетюркское (середина IX - конец X вв.) время. Археологические комплексы XI - XII вв. относят к предмонгольскому времени [Савинов, 1984]. Памятники XIII - XIV вв. принято относить к собственно монгольской эпохе
[Могильников, 1981].
Материалы и методика исследования. Материал второй половины I тыс.
н.э. (тюркское время) дифференцирован на три локально-территориальные
группы:
1) Горный Алтай: сборная серия из отдельных погребений (17 мужских и 13 женских черепов); 2) Барнаульско-Каменское Приобье: сборная серия из отдельных погребений сросткинской культуры; 3) Кузнецкая котловина: серии из могильников сросткинской культуры Ур-Бедари (20 мужских и 13 женских черепов) и Торопово-1 (15 мужских и 10 женских черепов).
Краниологический материал первой половины II тыс. н.э. (монгольское время) так же разделен на три локально-территориальные группы:
1) Горный Алтай: сборная серия из отдельных погребений (7 мужских, 4 женских черепа); 2) Верхнее Приобье: серии из могильников Телеутский Взвоз-1 (6 мужских, 3 женских черепа), Санаторный-1 (21 мужской, 21 женский череп) и Ташара-Карьер-2 (7 мужских, 11 женских черепов); 3) Барабинская лесостепь: серии из могильников Заречно-Убинское-1 (34 мужских, 24 женских черепа) и Сопка-2 (11 мужских, 12 женских черепов). Полученные данные
были сопоставлены с опубликованными ранее материалами с территории Западной и Южной Сибири, Казахстана и Дальнего Востока.
Черепа были изучены по стандартной краниологической программе [Алексеев, Дебец, 1964]. Определение степени однородности групп производилось методом оценки внутригрупповой изменчивости краниологических признаков. Для этого было проведено сравнение внутригрупповых дисперсий со стандартными, вычисленными В.П. Алексеевым и Г.Ф. Дебецем [1964]. Достоверность отношений эмпирических дисперсией к стандартным проверялась по таблицам F-распределения, при бесконечном числе степеней свободы для стандартной дисперсии [Лакин, 1980].
Межгрупповой анализ производился с использованием методов многомерной статистики - дискриминантного анализа и метода главных компонент, при помощи интегрированной системы статистической обработки данных STATISTICA for Windows и специализированной антропологической программы, разработанной под руководством А.Г. Козинцева.
Процедура статистического исследования при помощи дискриминантного анализа включала следующие шаги:
1) предварительное изучение матриц общих и внутригрупповых корреляций, с тем, чтобы оценить степень разброса центроидов групп; 2) использование прямой процедуры последовательного отбора переменных, для получения оптимального множества дискриминантных переменных. Результаты этого шага позволяют выявить наиболее мощные дискриминаторы в комплексе исходных переменных; 3) построение канонических дискриминантных функций, определение числа значимых функций. Для определения числа значимых канонических переменных использовались характеристики, позволяющие оценить мощность разделяющих возможностей функций (собственное значение, относительное процентное содержание дискриминантных возможностей, коэффициент канонической корреляции) и их статистическую значимость (статистика % ); 4) интерпретация канонических
дискриминантных функций на основе изучения дискриминантных коэффициентов, показывающих вклад той или иной исходной переменной в значение функции, и структурных коэффициентов, отражающих степень связи переменной и функции; 5) объяснение различий между группами на основе изучения положения центроидов групп в новых координатах; 6) дальнейшее исследование взаимного расположения групп в многомерном пространстве канонических переменных было сделано с использованием процедуры иерархического кластерного анализа. Кластеризация производилась на основе метода полной связи, в качестве меры расстояния использовалось квадратичное евклидово расстояние.
Научно-теоретическая и практическая значимость работы. Введение в научный оборот новых антропологических данных открывает новые возможности для изучения процессов расо- и этногенеза коренного населения Западной и Южной Сибири. Материалы и результаты исследования могут быть использованы при создании обобщающих научных трудов по антропологии и древней истории Северной Азии, а также в разработке спецкурсов для студентов исторических факультетов ВУЗов.
Апробация работы. Основные результаты исследования обсуждались на методическом семинаре, функционирующем в рамках работы сектора бронзового и железного веков Института археологии и этнографии СО РАН. Некоторые положения диссертационной работы докладывались на Итоговых сессиях Института археологии и этнографии СО РАН в 1998 и 2002 гг., а также на международном антропологическом симпозиуме в г. Москве в 2001 году. По проблемам, связанным с тематикой диссертации, опубликовано девять печатных работ.
Структура работы подчинена решению основных задач и отражает специфику материала. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка литературы и приложения.
Во введении обосновывается актуальность выбранной темы, ее практическая значимость и новизна, определяются цель и задачи работы,
территориально-хронологические рамки исследования, а также кратко характеризуются источники и методы их изучения.
Первая глава содержит подробный историографический обзор публикаций, посвященных изучению антропологического состава средневекового населения Западной и Южной Сибири, а также сопредельных районов Казахстана. В данном разделе продемонстрирована эволюция взглядов различных исследователей на процессы расогенеза средневековых популяций указанной территории, а также содержится критическая оценка отдельных выводов.
Вторая глава посвящена антропологической характеристике серий тюркского времени с территории Горного Алтая, Верхнего Приобья и Кузнецкой котловины. Дается морфологическое описание антропологических коллекций второй половины I тыс. н.э. и производится их сопоставление с привлечением обширного сравнительного материала.
В третьей главе впервые дается морфологическая характеристика шести краниологических серий первой половины II тыс. н.э. из Горного Алтая, Верхнего Приобья и Барабинской лесостепи. Проводится внутригрупповой и межгрупповой анализ коллекций с использованием всех опубликованных к настоящему времени синхронных серий.
Четвертая глава посвящена реконструкции некоторых этногенетических процессов, происходивших на территории Западной и Южной Сибири в тюркское и монгольское время.
В заключении подводятся основные итоги исследования.
В приложении содержатся таблицы индивидуальных краниометрических данных, а также графические реконструкции внешнего облика представителей средневекового населения из исследованных нами серий, выполненных автором под руководством к.и.н. Т.С. Балуевой (Институт этнологии и антропологии РАН, г. Москва).
Анализ морфологических особенностей и внутригрупповой изменчивости серий тюркского времени
Суммарная мужская серия характеризуется брахикранной черепной коробкой, имеющей средний продольный и большой поперечный диаметры, при средней высоте свода. Лобная кость имеет средний наклон, среднюю ширину на уровне наибольшего сужения височных линий, при большом коронарном диаметре. Для мозгового отдела свойственно сочетание затылочно-теменного (далее ЗТИ) и высотно-продольного индексов (далее ВПИ), присущее монголоидным группам, при этом лобно-сагиттальный индекс (далее ЛСИ) имеет европеоидное значение [Беневоленская, 1988; 1991].
Для лицевого отдела характерны большая высота, большой скуловой диаметр, значительная уплощенность горизонтального профиля, ортогнатный общий профиль лица, с тенденцией к мезогнатии в альвеолярном отделе. Орбиты широкие, средней высоты, мезоконхные по указателю. Переносье умеренно выступающее, средней ширины. Нос высокий, средней ширины, угол выступания носовых костей малый.
Мозговой отдел суммарной женской серии, также как и мужской, имеет средний продольный, высотный и большой поперечный диаметры. Лобная чешуя характеризуется тем же сочетанием признаков, что и в мужской выборке. Значения ВПИ и ЛСИ свойственны монголоидным группам, в то время как ЗТИ находится в пределах величин, характерных для европеоидных популяций.
Лицевой отдел женских черепов высокий и широкий, имеющий сильно уплощенный горизонтальный профиль. По углу общего вертикального профиля ортогнатный, с тенденцией к мезогнатии альвеолярного отдела. Преобладающими в серии являются мезоконхные (по указателю) орбиты, умеренно выступающее переносье средней ширины и малый угол выступания носовых костей.
Описанный комплекс признаков, в равной степени присущий мужчинам и женщинам, позволяет, на наш взгляд, отнести суммарную серию черепов древнетюркского населения Горного Алтая скорее к центральноазиатской, нежели к южносибирской расе.
Повышенная внутригрупповая изменчивость в мужской выборке отмечается для признаков, характеризующих строение переносья, при этом наибольшая зафиксирована для дакриальной высоты (табл. 1). Таким образом, в серии фиксируется наличие черепов с хорошо моделированным, выступающим переносьем.
Происхождение антропологического типа тюрок Горного Алтая связано с двумя основными компонентами. Несомненным, на наш взгляд, выглядит факт участия в данном процессе населения скифского времени (пазырыкская и кара-кобинская культуры) и гуннской эпохи (булан-кобинская культура) в качестве местного "европеоидного" субстрата. Наличие европеоидной примеси фиксирует и анализ внутригрупповой изменчивости. Обладая определенным своеобразным сочетанием расовых черт, характерным для населения Саяно-Алтая уже с эпохи неолита-энеолита [Чикишева, 2000 а; 2000 б], данный субстрат явился основой, определившей своеобразие средневекового населения Горного Алтая.
Вторым, достаточно сложным по своему составу, был монголоидный компонент, близкий по своим морфологическим особенностям к центральноазиатской, а, возможно, и к байкальской расам. Наиболее ранние, по времени, проникновения континентальных монголоидов на территорию Алтая фиксируются по материалам погребений гунно-сарматского времени, а также могильников Ак-Кол-I и Кальджин-б на плато Укок [Чикишева, Поздняков, 2000]. Данные комплексы датируются III в. до н.э. [Молодин, 1997]. Значительная монголоидная примесь фиксируется и у населения Восточного Алтая в предтюркское время. Так, степень выраженности монголоидных особенностей у погребенных в могильнике Кок-Паш достигает того же уровня, что и у тюркского населения [Ким, 1990].
Нами уже отмечалось, что среди черепов из раннетюркских погребений фиксируются оба исходных компонента, как в чистом, так и в уже смешанном виде, притом, что в последующие периоды антропологический тип тюрок Алтая представлен уже сложившимся, достаточно однородным морфологическим комплексом [Поздняков, 2001].
Суммарная мужская серия характеризуется мезокранным, по указателю, мозговым отделом, при средней величине основных диаметров черепа. Сочетание ЗТИ и ВПИ имеет монголоидные значения. Лобная чешуя слабонаклонная, средней ширины в месте наибольшего сужения височных линий, резко расширяющаяся к коронарному шву.
Лицевой отдел средней высоты, с большим скуловым диаметром, уплощенный резко на уровне назиона и умеренно на нижнем уровне, ортогнатный по общему вертикальному профилю, с мезогнатной альвеолярной частью. Орбиты широкие, средней высоты, хамэконхные по указателю. Грушевидное отверстие мезоринное, имеет средние высотные и широтные величины. Переносье также характеризуется сочетанием средних величин, угол выступания носовых костей малый.
Межгрупповой анализ серий тюркского времени
Для того, чтобы оценить различия между группами по комплексу основных характеристик и изучить основные направления межгрупповой изменчивости, мы использовали метод дискриминантного анализа.
Наибольшая нагрузка по разграничению мужских групп пришлась на следующие признаки: угол выступания носовых костей (75(1)), высоту лица (48), длину основания лица (40) и ширину орбиты (51) (табл. 6). На признаки, дифференцирующие европеоидные и монголоидные группы (углы горизонтальной профилировки лица и параметры, характеризующие строение носовых косточек) нагрузка незначительна. Высокие нагрузки на эти признаки обнаруживаются в дискриминантных функциях (далее ДФ) следующего уровня: ДФ II, ДФ III, ДФ IV, что позволяет выделить в общей массе серий популяции с большей выраженностью европеоидных черт. Первые четыре дискриминантные функции объясняют 72% общей изменчивости, а первые пять - 87% (табл. 6). Обладающая наибольшим весом ДФ I, разделяет всю совокупность групп по углу выступания носа (75(1)), общему профилю лица (72), высоте лица (48), длине его основания (40) и ширине переносья (DC) (табл. 7). Вероятнее всего, на этом уровне серии дифференцируются по степени выраженности монголоидных черт. ДФ I выделяет монголоидный комплекс, для которого характерно низкое лицо, мезогнатный вертикальный профиль и малый угол выступания носа. ДФ II выявляет среди низколицых монголоидов европеоидную примесь (повышение угла носа, понижение высоты орбит, уменьшение зигомаксиллярного угла). Таким образом, первые две ДФ выделяют население, в антропологическом составе которого, присутствует монголоидный компонент западносибирского, а не центральноазиатского происхождения. ДФ III выявляет в группе морфологический комплекс, тяготеющий к монголоидам южносибирской расы. ДФ IV выделяет морфологический вариант местного дотюркского компонента. Наибольший вес здесь имеют признаки, характеризующие высотные и широтные параметры лица, а также степень его уплощенности.
Первые четыре дискриминантные функции были подвергнуты кластерному анализу. На основании его результатов была построена дендрограмма, на которой серии расположены в соответствии с их большим или меньшим сходством по представленному комплексу признаков (рис. 2). На рисунке выделены четыре основные совокупности групп, отражающие различные комбинации расовых черт. Первичное разделение между ними проходит по степени выраженности таежного и степного монголоидных компонентов. При этом популяции с ярко выраженным монголоидным морфологическим комплексом (центральноазиатского типа) происходят, в основном, из горных районов Южной Сибири. Серии, входящие во второй кластер, локализуются в лесостепной зоне Западной Сибири, Казахстане и Тыве.
Дальнейшее разделение монголоидных групп, для которых характерно преобладание центральноазиатского расового компонента, выделяет в их составе локальные варианты, где присутствует небольшая европеоидная примесь или таежный (западносибирская раса) компонент.
Следующее, более дробное членение групп из Западной Сибири, Тывы и Казахстана происходит на уровне выраженности морфологических особенностей, присущих местному, дотюркскому населению. Так, популяции Тывы и Восточного Казахстана отделились от групп, где присутствует ощутимая примесь, относящаяся, вероятно, к другому европеоидному субстрату.
Для женской части выборки наибольшая нагрузка приходится на угол профиля лба (32), высоту (17) и ширину (8) мозгового отдела, зигомаксиллярный угол (Zm) и симотическую высоту (SS). В данном случае, можно предполагать разграничение групп по степени выраженности европеоидных особенностей, хотя, как и в случае с мужским населением, в анализе не присутствовали серии с четко выраженными европеоидными чертами. Первые четыре канонические функции описывают 85 %, а первые пять - 93 % изменчивости (табл. 8).
Разделение групп по ДФ I происходит по высоте свода черепа (17), углу наклона лба (32), симотической ширине (SC), а также углам выступания лица (72) и носа (75(1)) (табл. 9). На этом уровне в совокупности серий выделяется комплекс с ощутимой европеоидной примесью.
Анализ морфологических особенностей и внутригрупповой изменчивости серий монгольского времени
Ни по одному из признаков, в серии не отмечается достоверной внутригрупповой изменчивости (табл. 12).
Так же как и для мужских, для женских черепов характерна очень большая ширина и малая длина черепной коробки, в сочетании с малой высотой свода. При этом, лобная чешуя умерено наклонная, узкая, резко расширяющаяся к коронарному шву. По сочетанию ВПИ и ЗТИ, а так же по величине ЛСИ серия относится к монголоидной расе.
Лицевой отдел женских черепов очень высокий и широкий, сильно уплощенный на обоих горизонтальных уровнях. Углы вертикальной профилировки были измерены только на одном черепе. Судя по ним, лицо ортогнатное, с незначительно выступающей альвеолярной частью. Поскольку по основным параметрам женские черепа не имеют заметных различий, можно предположить, что все они имели сходное строение лица. Орбиты мезоконхные, средней высоты и ширины. Грушевидное отверстие очень высокое и широкое, хомеринное по указателю. Переносье средней ширины, но низкое, угол выступания носовых косточек малый (табл. 12). Индивидуальные измерения женских черепов приведены приложении в (табл. X). Как видно из характеристик серий, и мужская, и женская группы характеризуются четко выраженными монголоидными особенностями, тяготеющими, на наш взгляд, к центральноазиатскои расе. В сравнении с населением тюркского времени можно констатировать, что степень выраженности монголоидных черт у популяций первой половины II тыс. н.э. выражена не меньше, а возможно и больше, чем в предшествующее время. Тем не менее, данное утверждение нужно рассматривать скорее как предположение, поскольку численно серия монгольского времени очень незначительна.
Мужские черепа из могильника Телеутский Взвоз-I характеризуются средней величиной продольного диаметра, в то время как величина поперечного диаметра очень большая. По величине высотного диаметра, измеренного от базиона, в группе выделяется лишь один череп, имеющий большую высоту, в то время как остальным черепам присуща малая высота свода. По черепному указателю мужские черепа являются брахикранными. Исключение составляет череп из кургана 11, имеющий мезокранную черепную коробку. Соотношения ВПИ и ЗТИ, а так же значение ЛСИ имеют величины, присущие монголоидным группам. Серии присущи, также, средние показатели угла профиля лба. Наименьшая ширина лба имеет среднюю величину, а наибольший диаметр лба для всех черепов характеризуется большими размерами.
Лицевой отдел мужских черепов характеризуется, в среднем, очень большой величиной скулового диаметра, при очень большой высоте. На верхнем уровне горизонтальной профилировки черепа сильно уплощены, в то время как величины зигомаксиллярного угла имеют средние показатели. Следует отметить, что череп из кургана 11 имеет средний назомалярный угол (142,2) при малом зигомаксиллярном угле (127,1), который имеет европеоидное значение. По углам вертикальной профилировки лица, подавляющее число черепов ортогнатны на всех уровнях. Носовое отверстие имеет большую высоту и ширину, что обуславливает мезоринную форму носа. В целом, угол выступания носа в мужской группе имеет малую величину. Переносье на уровне дакрионов характеризуется средней высотой и шириной. Ширина носовых косточек, в месте их наибольшего сужения, также имеет средние размеры. Симотическая высота, а так же величина указателя средняя. Орбиты широкие, средней высоты, мезоконхные по указателю.
Индивидуальные показатели измерения мужских черепов приведены в приложении (табл.ХІ). средний показатель продольного диаметра и малый поперечного и является мезокранным по указателю, в то время как остальные черепа - брахикранные. Высота свода женских черепов, в среднем, малая. Так же как и мужские, они имеют соотношение ЛСИ, ВПИ и ЗТИ, свойственное монголоидным группам. Угол профиля лба, измеренный от назиона, имеет большую величину. Ширина лба в месте наибольшего сужения височных линий средняя, наибольший диаметр лба большой.
Лицевой отдел женских черепов, в среднем, характеризуется большими скуловым и высотным диаметрами лица. Так же как у мужских, лицевой отдел у женских черепов имеет значительную уплощенность на орбитальном уровне и среднюю величину зигомаксиллярного угла. Они ортогнатны по общему углу профиля лица, однако, черепа из курганов 2 и 8 имеют тенденцию к мезогнатии в альвеолярной области. Нос, в среднем, высокий, средней ширины, мезоринный по указателю. Угол носовых костей, для группы в целом, находится на границе малых и средних величин. Дакриальная ширина и высота, а так же указатель имеют средние размеры. Носовые косточки, в месте их наибольшего сужения, узкие и слабо выступают. Симотический указатель имеет малую величину. Орбиты широкие, средневысокие, мезоконхные (табл. 13).
Межгрупповой анализ серий монгольского времени
У исследователей нет единого мнения по поводу выделения собственно тюркских погребений из общей массы археологических памятников VI - X вв. Пока не обнаружен полностью соответствующий описанию династийной хроники Таншу погребальный обряд, для которого характерна кремация умершего вместе с его конем и личными вещами [Бичурин, 1950]. Все захоронения, приписываемые тюркам-тюпо и относящиеся к эпохе Первого тюркского каганата (VI - VII вв.), совершены по обряду трупоположения с конем и широко представлены на территории Алтая. К этому времени относятся могильники Кудыргэ и Усть-Бийке III, а также погребения в Катанде, Куроте, и Туекте [Гаврилова, 1965; Тишкин, Горбунов, 1999]. Могильник Кудыргэ, по мнению А.А. Гавриловой, оставлен населением, пришедшим на Алтай с юга во время походов тюрок-тюпо, а одиночные захоронения в Катанде, Куроте и Туекте принадлежат местным племенам, носителям культуры берельского типа [Гаврилова, 1965].
В исторической науке к настоящему времени сложилось несколько взглядов на проблему этнической атрибутации погребений с конем: «1) погребения с конем по всей территории их распостранения принадлежат тюркам-тюгю и являются наиболее характерным видом археологических памятников в пределах созданных ими объединений (Теплоухов, Потапов, Кызласов, Ванштейн, Грач, Шер, Худяков, Нестеров); 2) погребения с конем относятся не к тюркам-тюгю, а к другим тюркоязычным племенам, в первую очередь телеским, входившим в состав древнетюркских каганатов (Гаврилова, Гуляев, Савинов, Трифонов); 3) в разных районах погребения с конем имеют разную этническую принадлежность - в Монголии они оставлены древними тюрками, на Алтае -племенами теле, в Минусинской котловине - енисейскими кыргызами (Киселев, Евтюхова)» [Савинов, 1984, с. 35]. Для того, чтобы обсуждать вопросы происхождения расового типа тюркского населения Горного Алтая, необходимо, на наш взгляд, обратится к материалам эпохи ранних кочевников и гунно-сарматского времени. В V - III вв. до н.э. на территории Горного Алтая проживали представители пазырыкской и кара-кобинской археологических культур. Отличаясь друг от друга в материальной культуре, они принадлежали к одному антропологическому типу [Дремов, 1990 б]. По мнению исследователей, истоки его морфологических особенностей имеют автохтонное происхождение и не несут следов (за исключением черепа из кургана Шибе) примеси центральноазиатской расы [Чикишева, 1997].
Приблизительно в конце III - начале II в. до н.э., судя по материалам могильников Кальджин - 6 и Ак-Кол - 1, в районы Южного Алтая начинают проникать группы хуннов или население очень близкое им [Молодин, 1997]. В антропологическом плане переселенцы заметно отличались от пазырыкско— кара-кобинских популяций сильной выраженностью монголоидных особенностей, имевших истоки на территории Восточной Сибири и Монголии [Чикишева, Поздняков, 1997]. О проникновении хуннов на Алтай во II в. до н.э. - I в. н.э. свидетельствуют и обнаруженные в долине р. Юстыд печи для обжига керамики [Кубарев, Журавлева, 1986].
Влияние центральноазиатских групп на племена Горного Алтая выразилось в разрушении культур ранних кочевников и сложении в I в. до н. э. на территории Центрального Алтая булан-кобинской археологической культуры [Мамадаков, 1990]. «Местная основа формирования булан-кобинской культуры в настоящее время не вызывает сомнения, сохранение прежних (пазырыкско-кара-кобинских) специфических черт погребального обряда населения всего Горного Алтая показывает, что процесс ассимиляции затронул прежде всего область материальной и духовной культуры» [Мамадаков, 1997, с. 159]. Несмотря на это, антропологический тип популяций центральных районов Алтая в начале I тыс. н.э. не претерпел никаких изменений [Дремов, 1990; Чикишева, Поздняков, 1997]. Вероятно, влияние пришлых групп в данных районах было опосредованным и выразилось в инновациях в материальной культуре. До III - IV вв. н.э. в расовом комплексе населения Центрального Алтая, как свидетельствуют антропологические материалы могильника Боочи-1, отсутствовала монголоидная примесь североазиатского происхождения [Чикишева, Поздняков, 1997], при этом на востоке Алтая наблюдается совершенно другая картина. Так, материалы погребений кок-пашской культуры (III - V вв.) в Восточном Алтае характеризуются, по мнению А.С. Васютина, как комплекс с выраженным центральноазиатским компонентом [Васютин, 1997], а представители этой культуры обнаруживают наибольшую морфологическую близость с древнетюркскими популяциями Южной Сибири и имеют ощутимую монголоидную примесь [Ким, 1990]. Таким образом, можно отметить две формы контактов аборигенного населения Горного Алтая с пришлым центральноазиатским. В тех районах, где имело место непосредственное проникновение хуннских групп, изменения коснулись не только материальной и духовной культуры, но и физического облика местных племен, что и демонстрируют памятники Южного и Восточного Алтая. В Центральных же районах Алтая влияние было опосредованным и привело лишь к изменению культуры, в то время как антропологический тип популяций данного региона сохранил без изменений весь комплекс морфологических особенностей, присущих представителям пазырыкской и кара-кобинской культур. Гипотетически возможны и другие варианты развития и трансформации культур ранних кочевников, однако для их выделения в настоящий момент нет ни археологических, ни антропологических данных.
Все имеющиеся в нашем распоряжении раннетюркские черепа обнаружены в центральной части Горного Алтая. Часть из них, в целом, сохраняет черты, характерные для населения предшествующего (пазырыкского и гунно-сарматского времени) времени, другая же обнаруживает наибольшее сходство с хуннскими группами Забайкалья [Поздняков, 2001]. По-видимому, проникновение монголоидных групп населения в Центральный Алтай начинается не ранее IV в. н. э. В южные и восточные районы они попадали еще с конца I тыс. до н.э. Вероятнее всего, сложение раннетюркских популяций происходило при участии как местных булан-кобинских групп, так и пришлых, имеющих корни в Центральной Азии. Участие булан-кобинцев в формировании древнетюркского населения фиксируется и по археологическим находкам. «Могилы булан-кобинской культуры (курганы 16, 25 могильника Улита) впервые по погребальному обряду свидетельствуют о появлении в Центральном Алтае раннего тюркского типа захоронений человека с конем и, что очень важно, памятника, сочетающего в себе булан-кобинский тип обряда и новый, древнетюркский, в пределах одного комплекса» [Мамадаков, 1990, с. 18-19].
На протяжении второй половины I тыс. н.э. на территории Центрального Алтая шло интенсивное смешение местных групп с пришлыми, имеющим ярко выраженные черты центральноазиатской расы. По всей видимости, к VIII - IX вв. на всей территории Алтая складывается единый антропологический тип, который можно определить как южносибирский, близкий по своим морфологическим особенностям к современному типу южных алтайцев [Дебец, 1948; Чикишева, Поздняков, 1997]. Можно предположить, что переселившийся в конце V - начале VI вв. на юг Алтая прототюркский субстрат, попал в родственную, по крайней мере в антропологическом плане, среду, которая сформировалась в предшествующее, гунно-сарматское время. Впоследствии, симбиоз местных алтайских и пришлых, но отнюдь не чуждых, этнических компонентов мог послужить основой для возникновения тюркского этноса.
