Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Телевизионное пространство и характеристика модели виртуальной реальности ТВ 15
1. Характеристики глобальных информационных процессов. Тенденции к виртуализации 15
2. Взаимовлияние виртуализации телевизионного и сетевого пространства 30
3. Модель телевизионной виртуальной реальности: основные характеристики 42
Глава 2. Виртуальные телеобразы политиков: этапы и методы формирования 57
1. Предпосылки становления и развития тенденций формирования виртуальных политических образов на отечественном ТВ 57
2. Первый этап виртуализации образов политиков в телевизионном пространстве: предвыборная кампания 1996 года 66
3. Второй этап виртуализации образов политиков в телевизионном пространстве: предвыборные кампании 1999 - 2000 годов 82
4. Основные тенденции третьего этапа виртуализации образов политиков в телевизионном пространстве: 1999-2000 годы 99
Глава 3. Телевизионная виртуальная реальность на переходном этапе и тенденции вероятной модели ее развития 114
1. «Театрализация» телевизионного пространства: основные формы 114
2. Виртуальные образы «народного телевидения»: стилизация народности 122
3. Аномализация образов как тенденция перехода виртуальной «театральной» телереальности в константную 135
4. Вероятная позитивная модель развития телепространства: основные тенденции 143
Заключение 160
Список литературы и источников 166
- Характеристики глобальных информационных процессов. Тенденции к виртуализации
- Взаимовлияние виртуализации телевизионного и сетевого пространства
- Предпосылки становления и развития тенденций формирования виртуальных политических образов на отечественном ТВ
- «Театрализация» телевизионного пространства: основные формы
Введение к работе
С 1990-х годов многие государства развиваются по пути интенсивной информатизации, - по крайней мере, так декларируется в правительственных программах, научных концепциях и курируемых властными структурами предметных проектах по формированию информационного пространства и переходу в информационное общество, разработанных и принятых к настоящему моменту в США, большинстве стран Европы1 и в России2. При этом фактор воздействия институтов власти на социальные процессы путем реструктуризации форм организации средств массовой информации находит отражение как в современном российском обществе, так и в тенденциях масс-медиа. Данное предположение подтверждается векторами научного анализа: из исследований, вынесенных на защиту за последние три года, и близких данной диссертации по хронологии и сфере изучаемых проблем, можно отметить немалую долю работ, в той или иной степени, с той либо иной позиции изучающих тенденции информатизации российского общества и масс-медиа3, а так же представленные в отечественных СМИ образы политиков, оказывающие непосредственное влияние на массовое сознание и, как следствие, социальное поведение граждан4. Обе эти области на сегодняшний момент являются одними из наиболее актуальных для научного исследования, так как выявляют не только суть важных общественных процессов, но и пути и методы воздействия на их формирование. Представленная к защите работа определенным образом объединяет этот ряд.
С одной стороны, в предпринятом исследовании выявляются тенденции и формы создания телевизионных политических имиджей и их дальнейшего преобразования в виртуальные телевизионные образы, и анализируется немаловажный фактор их влияния на 1 План действий администрации США в области Национальной информационной инфраструктуры (The National Information infrastructure: Agenda for action, 1993), план действий Европейский путь в информационное общество (Europe's Way to the Information Society. An action plan, 1994), програм ма Финский путь в информационное общество (Finland's Way to the Information Society. The national strategy, 1995), программа действий Путь Германии в информационное общество (Germany's Way to the Information Society, 1996) и т.д.; в июне 2000 г. на встрече G8 была принята Окинавская Хар тия Глобального Информационного Общества. 2 Концепция правовой информатизации России, 1993 г.; Концепция формирования и развития еди ного информационного пространства России и соответствующих государственных информацион ных ресурсов, 1995 г.; Концепция формирования информационного общества в России, 1999 г; Фе деральная целевая программа Электронная Россия, 2001 г., и т.д. 3 Рабовский СВ. Социально-экономическое развитие инфотелекоммуникаций в парадигме инфор мационного общества: Дис... д. социол. н. - М., 2000; Чугунов А.В. Политика и Интернет: политиче ская коммуникация в условиях развития современных информационных технологий: Дис... к. полит. н. -СПб., 2000; Нисневич Ю.А. Информационная политика как фактор демократизации государст венного управления России. Дис... д. полит, н. - М., 2001; др. 4 Березкина О.П. Политический имидж в современной политической культуре: Дис... д. полит, н. - СПб., 1999; Ершов А.В. Психология поведения политика в телевизионной ситуации: Дис... к. пси- хол. н. - СПб, 1999; Кольцова Е.Ю. Институт СМК в современной России: производство новостей как система властных взаимоотношений: Дис... к. социол. н. - СПб., 2001; др.
4 всю телевизионную совокупность, ее жанровые и стилистические характеристики. С другой стороны, определяется взаимозависимость, а порой и идентичность основных, природных телевизионных процессов и формирующихся структур и жанровых образований глобальной сети Интернет, - на настоящий момент одного из самых перспективных, однако далеко не самого массового СМИ формирующегося информационного общества. Самым массовым средством информации по-прежнему остается телевидение: согласно данным агентства «Интерньюс» на июнь 2000 года, только в Москве 71% опрошенных смотрят телевизор практически ежедневно, и лишь 2% практически никогда не смотрят ТВ5.
О силе воздействия телевидения за счет возможного соединения в пространстве телеэкрана видеоряда, живой речи и печатного текста (не говоря уже о синхронности временных полей телезрителя и теледейства во время прямого эфира), и об эффективности этого воздействия в первую очередь за счет доступности и массовости телезрелища было сказано и написано немало, начиная с одного из первых исследователей природы телевидения В. Саппака6. Тема эта, тем не менее, - как в связи с развитием собственно телевизионных технологий, так и с учетом изменений, происходящих в самом обществе, б которых ТВ играет не последнюю роль, - не теряет своей актуальности. Рассматривается она - с современных позиций - и в данном исследовании. Телевидение проецирует образы в общественное сознание, тем самым трансформируя его и вызывая изменения в общественных процессах; изменения, произошедшие в обществе, находят безусловное отражение в телевизионной продукции, которая получает новую трансформацию, с последующей очередной проекцией в массовое сознание, - и так до бесконечности: что позволяет представить развитие телевизионных процессов в виде спирали. При рассмотрении взаимодействия телевизионных и общественных процессов с такой точки зрения, не менее важным представляется и иной вывод, сделанный в ходе данного исследования при сравнительном анализе тенденций и форм ТВ и Интернет: именно телевидение сегодня является «пограничной зоной» между настоящим и будущим, стоит на «стыке времен», одновременно являясь и зеркалом, и катализатором общественных процессов. Не метафоричным поэтому будет сказать, что образы, отброшенные на телеэкраны и зафиксированные в телевизионном пространст- 5 Результаты исследования телевизионной аудитории г. Москвы // Социологические исследования. 2000. № 6. 6 Саппак В. Телевидение и мы: четыре беседы. - М., 1980.
5 ве, являются компиляцией, «сгустком» позитивных и негативных тенденций, происходящих в современном российском обществе.
Тема, объект и предмет диссертации.
В теме, определяющей характер и направление предпринятого исследования - «Телевизионное пространство и его виртуальные образы (Из опыта отечественного телевидения 1990-х годов)» - сразу позиционируются объект и предмет исследования, а также его хронологические рамки.
Период развития отечественного ТВ, выбранный для научного анализа, определяется этапами формирования выделяемых в исследовании телевизионных тенденций, взаимосвязанных с общественно-политическим процессами и обусловленных следующими факторами: предпосылки становления и развития (конец периода перестройки (1988-1989 г.г.) - окончательное утверждение «новой власти» (захват Бело го Дома - 1993 г.); выделение виртуализации образов на российском ТВ, начиная с обра зов политиков, в одну из доминирующих тенденций. Нулевой этап - первая информационная война 1994 года. Развитие тенденции создания виртуаль ных телевизионных образов, - и определения ее собственных этапов, - про исходит на фоне воздействия властных институтов на общественные про цессы через медийные структуры путем создания и реализации концепций и программ по созданию единого информационного пространства РФ и пере ходу российского общества в информационное (начиная с 1993 г. («Концепция правовой информатизации России») и по сегодняшний день (Федеральная целевая программа «Электронная Россия», 2001 г.)).
Вынося на защиту базовые для данного исследования понятия «телевизионное пространство», «виртуальная реальность телевидения» и «виртуальные телевизионные образы», диссертанту хотелось бы указать на наличие ряда научных работ, авторы которых, анализируя ту или иную медийную продукцию (в том числе и телевизионную), структурируют ее в некое единое поле, - вне зависимости от того, является подобная структура ключевой для данных исследований либо нет, - и, на этом фоне, в той или иной степени рассматривают факторы и методы воздействия на общественное сознание средствами массовой информации; либо выделяют некое собственное событийное поле, иную реальность, творимую телевидением и не всегда полностью соответствующую подлинной действительности; либо объединяют оба этих посыла.
Так, О.Р. Самарцев говорит о «социальной метафоре» телевидения, меняющейся в соответствии с эпохой и меняющей эту эпоху: будучи на первом этапе развития «киномагом», затем - «вестником» или «сказителем», подменяющим действительность апокрифическим содержанием, продиктованным автором мифа - тоталитарным государством, телевидение на современном этапе все в большей степени пытается взять на себе роль «оракула», «советчика», «демиурга», создавая новые мифологемы бытования7.
М.М. Мейер рассматривает современные российские СМИ с точки зрения формирования ими единой информационно-политической повестки дня. При этом формирование повестки дня также оказывается манипулятивным процессом: «Устанавливая повестку дня, -пишет Мейер, - СМИ, действительно, не навязывают гражданам того, что им нужно думать, а очерчивают круг того, о чем нужно говорить и размышлять. В результате создается иллюзия полной демократичности и открытости СМИ как форума мнений. Но это открытость в границах определенного дискурса, который диктует не только то, о чем нужно говорить обществу, но - и это, может быть, более важно - и то, о чем говорить нельзя»8. 'А. Б. Щербаков, рассматривая в своем исследовании проблему влияния массовой коммуникации на аттитюды по отношению к политическим лидерам, выделяет понятие «политической реальности»9.
Формально близкой к нашему исследованию оказывается работа С.А. Зайцевой, з которой жанр телевизионного сериала рассматривается как культурный текст и характеризуется в качестве «квазиреальности»; воздействие же реализуется через центральных персонажей, главных героев телевизионных сериалов10.
Упомянутые исследования, безусловно, не могли определить сферу и направление данной работы в силу их новизны (помимо докторской диссертации О.Р. Самарцева). Однако, выделяя в ходе рассмотрения телевизионных процессов сферу телевизионного пространства как понятие, автор считает немаловажным сделать ссылку на научные работы, которые велись параллельно с данным исследованием со сходных позиций и в близких к изучаемой сфере областях. В условиях глобализации информационных процессов и формирования единого информационного пространства во многих странах и непосредственно в России изучение процессов, проистекающих в средствах массовой информации, требует иных, более емких формулировок, выделения некой единой совокупности - сферы - для 7 Самарцев О.Р. Актуальные проблемы телевизионной журналистики в условиях современного этапа информационно-компьютерной революции. Автореф. дис... д. филол. н. - М., 1999. С. 31. 8 Мейер М.М. Механизмы и технологии формирования информационно-политической повестки дня в российских СМИ в 1996 - 2000 г. (по материалам Фонда эффективной политики). Автореф. дис... к. социол. н. - М., 2001. С. 24, 25 - 26. 9 Щербаков А.Б. Влияние массовой коммуникации на аттитюды по отношению к политическим ли дерам. Автореф. дис... к. психол. н. - Ярославль, 2001. С. 3. 1 Зайцева С.А. Жанр телевизионного сериала как культурный текст. Дис... к. филос. н. - М., 2001.
7 изучаемых объектов. Поэтому вводимое в данной работе понятие «телевизионное пространство» представляется перспективным для дальнейшего исследования телевизионных процессов и тенденций.
Характеристики глобальных информационных процессов. Тенденции к виртуализации
Прежде чем начать разговор непосредственно о телевидении как о целостности с включенными в нее структурами, формирующими телевизионные образы, следует представить само ТВ в качестве одной из составляющих глобальных информационных и коммуникационных процессов. Тем более, что введение и использование в данной работе терминов «телевизионное пространство», «зрительское пространство» и «виртуальная реальность ТВ» по самой своей семантике требует обращения к уже устоявшимся понятиям «информационное пространство», «информационное общество» и «виртуальная реальность Интернета».
Одним из первых исследователей в области глобализации информационных процессов и их непосредственного воздействия на общественные структуры (и даже формировании под влиянием информатизации нового типа общества) стал Маршал Маклюэн. Квинтэссенцию основных положений его концепций можно представить следующим образом. Способ коммуникации, являющийся преимущественным в обществе, накладывает на человеческую психику соответствующие ему модели восприятия созидательной деятельности и развития; изменение ведущего способа коммуникации влияет на психический облик личности и вносит существенные изменения в структуру общества. Развитие общества и личности основывается в первую очередь на знаковой системе, присущей ведущему СМК; так, «дотелевизионное» общество «печати» («галактика Гутенберга») основывалось на знаках-буквах (алфавите), порождающих «линейное мышление», что привело к «расщеплению» личности и, соответственно, общественных структур. С возникновением электронных СМИ (радио и ТВ) и превращением их в ведущие СМК в обществе начинает доминировать новая знаковая система восприятия, основанная на аудио-визуальных символах-образах. Новые СМК, по Маклюэну, становятся продолжениями центральной нервной системы, распространенной на весь земной шар, и регулируют принципы восприятия пространства и времени как отдельной личности, так и общества в целом. Присоединенность человеческого сознания к замкнутой глобальной системе видеокоммуникации создает поле одновременности всей человеческой деятельности. На планете возникает единое ограниченное пространство, прообраз новой цивилизации - мировой (глобальной) деревни.
В работах конца 70-х - начала 80-х годов - И. Масуды, Э. Тоффлера, Д. Белла21 - информационное общество описывалось как практически синонимичное постиндустриальному обществу. В настоящие время информационное общество стало восприниматься как предметный результат технократических программ информатизации экономики и общества.
При всей неоднозначности и метафоричности суждений, и даже некой эпатажности подачи материала в работах М. Маклюэна, все же его «глобальная деревня» - прообраз (предвидение) единого информационного пространства и информационного общества, на этапе перехода в которое, согласно мнению многих исследователей, сейчас находится человечество. Несколько настораживает, правда, наличие в различных государствах мира (в том числе и в России) специально научно разработанных и курируемых правительствами концепций по формированию единого информационного пространства и переходу в информационное общество, в которых - в явной или неявной форме - постулируются преимущества стран, совершающих переход «в будущее».
Так, в 1993 году в США по инициативе администрации Клинтона - Гора был принят «План действий администрации США в области Национальной информационной инфраструктуры» (The National Information infrastructure: Agenda for action), в преамбуле которого отмечается, что реализация проекта «позволит американским фирмам конкурировать и побеждать»22. В июле 1994 года Комиссия Европейского сообщества приняла план действий «Европейский путь в информационное общество» (Europe s Way to the Information Society. An action plan), одним из основных постулатов которого является следующий: «страны, которые первыми войдут в информационное общество, приобретут величайшие преимущества и смогут определять условия для тех, кто будет следовать за ними»23. В 1995 году в Финляндии под руководством правительственных структур была разработана собственная программа «Финский путь в информационное общество» (Finland s Way to the Information Society. The national strategy); в феврале 1996 года правительство ФРГ одобрило и приняло программу действий «Путь Германии в информационное общество» (Germany s Way to the Information Society); в течение 90-х годов был создан ряд международных организаций, призванных содействовать построению информационного общества - Information Society Forum, European survey of the Information Society (ESIS) и другие. Ha- много более демократичными и позитивными представляются постулаты «Окинавской Декларации информационного общества» из принятой в июне 2000 года на встрече стран «Большой восьмерки» «Окинавской Хартии Глобального Информационного Общества»; в частности, в ней говорится: «Информационное общество, как мы его представляем, позволяет людям шире использовать свой потенциал и реализовывать свои устремления. Для этого мы должны сделать так, чтобы информационные технологии служили достижению взаимодополняющих целей обеспечения устойчивого экономического роста, повышения общественного благосостояния, стимулирования социального согласия и полной реализации их потенциала в области укрепления демократии, транспарентного и ответственного управления международного мира и стабильности»24.
Тем не менее, довольно явным выглядит создание атмосферы конкуренции; стремление обусловить общественное развитие рамками специально разработанных правительственных программ более напоминает искусственно насаждаемую, нежели естественную эволюцию общественных процессов. Декларированное вступление в новую фазу общественного развития (переход от индустриального типа общества к информационному) странами с более совершенными информационными технологиями вызывает тревогу у менее развитых государств.
Взаимовлияние виртуализации телевизионного и сетевого пространства
Исследования, посвященные созданию электронными СМИ некой собственной («виртуальной») реальности, ведутся на Западе довольно давно. В 1967 году во Франции была выдвинута концепция Г. Дебора, получившая название «Общество спектакля». Согласно этой концепции образы, которые СМИ формируют у людей, одновременно и цель коммуникации, и ее методологическая функция. К этому же периоду относится исследование Маршалла Маклюэна «Understanding media: the extensions of man». В нем утверждается, что, в результате синтеза текста, аудио- и видео-модальностей массового восприятия электронные СМИ формируют новую коммуникационную культуру - культуру реальной виртуальности53. Согласно Кастельсу, продолжившему в своих исследованиях теории Маклюэна, синкретический язык электронных коммуникаций является языком нашего подсознания, оперирует аллегориями наших снов, а потому наши впечатления от медиа становятся нашим опытом.
Можно однако отметить, что на сегодняшний момент понятие «виртуальная реальность» применительно к телевидению используется преимущественно скорее как красивая метафора, нежели как научный термин. При этом понятие «виртуальности» (иногда включающее в число творцов «виртуальной реальности» вкупе с телевидением также и печатные СМИ) чаще всего подразумевает интерпретацию событий в выгодном для тех или иных «сильных мира сего» свете во время предвыборной борьбы, создание единовременных либо устойчивых политических мифов55.
Заимствованное в данном случае из терминологии психологических концепций, и сведенное к упрощенному пониманию «виртуальной реальности» как несоответствующей действительности, искусственно созданной, употребление понятия «виртуальности» применительно к ТВ в контексте политического мифотворчества улавливает самое яркое проявление существующего явления, - однако не все явление целиком.
Прежде чем перейти к анализу «виртуальной реальности» телевидения как к явлению, следует обратиться к традиционным терминологическим обозначениям этого понятия в областях научного знания и технологий. К таким областям можно отнести следующие:
? физические науки (в качестве обозначения мнимости некоторых объектов: «виртуальный - возможный; такой, который может или должен проявиться при определенных условиях: виртуальные частицы - физ. элементарные частицы в промежуточных (ненаблюдаемых) состояниях, существованием которых в квантовой механике объясняют взаимодействия и превращения частиц; виртуальная температура - метеор, температура, которую имел бы при данном давлении сухой воздух той же плотности, что и данный влажный воздух», и т.д. ); ? психологию («виртуальные миры» как порождение человеческой психики); ? компьютерные технологии (моделирование «виртуальных» пространств (трехмерных макромоделей, реализованных при помощи компьютера), Интернет).
Для данного исследования интерес предоставляют теоретические концепции и технологии, разрабатываемые в последних двух областях знаний.
Идеи о бытовании виртуальных реальностей неявно разрабатывались в философии с древних времен (античной, восточной, византийской, схоластической). Активное использование теория виртуальной реальности и идеи виртуальности получают в современной философии и специальных науках. Так, согласно разрабатываемой в современных психологических концепциях идее полионтичности, существует много несводимых друг другу, онтологически самостоятельных реальностей - бодрствование и сон, измененное состояние сознания и обычное состояние сознания; сновидение, согласно этой теории, представляет собой самостоятельную реальность, онтологически независимую от бодрствующего состояния, хотя определенным образом и связанную с ней57. В разработанной Н.А. Носовым концепции психологических виртуальных реальностей психика человека представлена как иерархия реальностей, находящихся в виртуальном состоянии; таким образом, человеческая психика является сложным образованием, включающим в себя разнородные реальности, не сводимые не только к непсихическим реальностям (например, физиологической или социологической), но и друг к другу. Человек живет обычно на одном из возможных уровней психической реальностей, относительно которой все остальные приобретают статус виртуального существования. Реальность, порождающая (психологическую) виртуальную реальность, обозначается в концепции Носова (психологической) константной реальностью. При этом уточняется, что понятия «константный» и «виртуальный» являются относительными: виртуальная реальность может породить виртуальную реальность следующего уровня, став относительно нее константной реальностью. Исходная константная реальность при этом сворачивается, становясь виртуальным элементом новой константной реальности58.
Характерно, что к метафоре «реальности» сновидений для описания новых компьютерных технологий прибегают специалисты фирмы «VPL Research» (Redwood-City, California), одними из первых - в 1992 году - начавшие использовать для обозначения своей продукции понятие «virtual reality»: «средство, способное воссоздавать сны при пробуждении»59.
С возникновением и широким распространением новых компьютерных технологий понятие «виртуальной реальности» становится общеупотребительным (в том числе и в переносном и метафорическом значениях).
Создаваемые при помощи компьютерных технологий виртуальные реальности подразделяются специалистами на «моделируемые» и «интерактивные». Если первые «создают оторванный, независимый от реальности ее образ, задача которого представить вовлеченному в нее человеку особый, иной мир», то «интерактивные» дают возможность «соотносить этот образ с реальностью, изменять этот образ путем метаморфоз (изменения формы объектов) и участвовать а этом изменении так, что вовлекать саму эту виртуальную реальность в свою повседневную деятельность»60 (т.е. посредством интерактивных включений, присутствия). Область применения «моделируемых» виртуальных реальностей - архитектура (при проектировании зданий), медицина (исследование человеческого организма), дизайн (моделирование интерьера квартир) и проч. «Интерактивные» виртуальные реальности применяются в Интернет («технология интерфейса») - для создания трехмерных моделей «сетевых магазинов», «виртуальных офисов» и т.п., стремящихся к максимальному приближению к существующим в реальной жизни, начиная от интерьера (магазинные полки и т.п.) и заканчивая использованием традиционных поведенческих моделей (оплата по кредитной карточке, пробивание чека в «кассе», графически воссозданной в трехмерной модели виртуального магазина, проч.).
Предпосылки становления и развития тенденций формирования виртуальных политических образов на отечественном ТВ
Осознание и существования политиков в пространстве политического шоу, окрашенного разнообразными жанрами политических медиа-технологий и методами воздействия на массовое сознание, относится к 60-м годам XX века. Одной из первых была теория Мак-люэна; позднее Кастельсом была определена эффективность политического успеха от яркости личности кандидата, созданной средствами массовой информации (преимущественно телевидением); роль же политика во время выборов представляется им как роль персонажа политического шоу .
Необходимость создания ярких имиджевых образов в соответствии с разработанными агитационными сценариями помещает политиков (их образы) в концептуально заданное пространство виртуального бытования, а саму политику (как форму проявления деятельности) трансформирует в характеристику, прилагаемую к тому или иному кандидату. В период избирательных кампаний СМИ (главным образом телевидение) начинают как опосредованно, так и непосредственно (становясь творцами событий) формировать политическую реальность, - при этом создаваемая виртуальная реальность выходит на первый план, заслоняя собой социальную, экономическую и политическую реальности, существующие в сфере практической политики.
Исследуя практическую деятельность отечественного телевидения 1990-х годов, хотелось бы тем не менее указать на некоторые факторы его развития более раннего периода, послужившие предпосылками и определившими направление тех тенденций, которые уже сформированы в телепространстве на сегодняшний день.
В 1988 году на Ленинградском телевидении появляется программа Александра Невзорова «600 секунд», в которой сюжеты о действии властных структур перемежались с весьма натуралистическими сюжетами криминальной хроники (освещала программа и другие темы, но они занимали гораздо меньшее по объему и выразительности место). При этом стилистика передачи была направлена в «орнаментальность», «художестве-ность». «Тут и прихотливое, - характеризует способ подачи материала в «600 секундах» С. Бушуева, - (чем дальше, тем больше) движение камеры, выбирающей самые невероятные ракурсы; тут и перебивка документального репортажа декоративными или даже аллегорическими вставками (долго не забудут зрители омерзительного кишения крыс, смон- тированного с зарисовкой заседания Ленсовета, что по замыслу автора, видимо, должно было создать на экране художественный образ ненавистного ему учреждения); тут и введение в документальный сюжет разыгранных эпизодов и подставленных фигур»110.
Нацеленная на шоковое визуальное восприятие, программа А. Невзорова «600 секунд» представляла собой систему аттракционов. Как единица выразительности, аттракцион существует с давних времен, однако определен как термин был в 1923 году С. Эйзенштейном. ««Аттракцион», - пишет А. Липков, - элемент произведения, рассчитанный на интенсивное чувственное воздействие, будь то смех или ужас, восхищение или негодование»111.
В программе Невзорова прием аттракциона состоял не только в натурализме жестокости и насилия «криминальных» сюжетов, «приправленном» орнаментом художественности - психологический момент воздействия для привлечения и обострения внимания публики, усиления остроты восприятия, - но и в помещении в «криминальный» контекст персонифицированных образов власти и их метафоризация за счет художественных средств выразительности телевидения.
Один из первых опытов использования телевидения для политической агитации во время предвыборной борьбы - в июле 1988 года в Алма-Ате, при выборах первого заместителя председателя исполкома городского Совета народных депутатов - приводит в своей книге «Нам возвращают наш портрет» Е. Чекалова: «Кандидатов было четверо, и один из раундов их предвыборной борьбы состоял как раз в том, чтобы кратко изложить свою программу в прямой телепередаче. И не просто изложить, но защитить, толково ответить на многочисленные вопросы зрителей, перед которыми стояла своя задача - проверить, насколько хорошо кандидаты изучили ситуацию, сложившуюся в городском хозяйстве, как собираются распутывать проблемы, годами считавшиеся неразрешимыми. Испытание телевидением было лишь одной из стадий состязания претендентов, но завоевавший наибольшие симпатии телезрителей и занял в конце концов ответственный пост»112. Таким образом, сразу же обнаруживается оптимальность телевизионного воздействия и использования телевизионных технологий для предвыборной.
Приведенные примеры не единичны; они характеризуют зарождающиеся тенденции: возможность включения образов политиков при использовании выразительных средств ТВ в заданный, «художественный» контекст», а также возможность оказания прямого воздействия через телевидение на общественное мнение.
Согласно С. Бушуевой, уже к 1991 году персонификация политических деятелей и телеведущих на отечественном телевидении приобретает оформленность, в массовом сознании за ними закрепляются устойчивые «персонажные» роли, а передачи, начиная от прямых вещаний со съездов, приобретают определенные драматургические черты. «Пристрастие зрителей к таким передачам объяснялось не только их злободневностью, но и тем, что это действительно было «драмой», которую они сочиняли вместе с участниками, - пишет она. - Дело в том, что наиболее популярные герои этой драмы, от Горбачева до Лигачева, постепенно перестали восприниматься как живые люди. От частого появления на экране в результате его мифологизирующего и в то же время фамильяризирующего воздействия эти персонажи в глазах зрителя обрели свойства художественных образов. Их такой индивидуальный и в то же время привычный, мгновенно узнаваемый облик сразу вызывает в памяти зрителя весь комплекс присущих им неотчуждаемых черт, которые предопределяют (навсегда предопределяют!) их поведение ... В обыденном сознании они присутствуют на тех же правах, что и хрестоматийные герои классической литературы»113.
Однако это еще только первая ступень - «самобытование» образов, формирующихся за счет собственной харизматичности (большинство публичных политиков, как и телеведущих, можно отнести к психологическому типу лидеров, обладающих харизмой), возведенной в степень мифологизирующего воздействия телевидения.
«Театрализация» телевизионного пространства: основные формы
Осознание и существования политиков в пространстве политического шоу, окрашенного разнообразными жанрами политических медиа-технологий и методами воздействия на массовое сознание, относится к 60-м годам XX века. Одной из первых была теория Мак-люэна; позднее Кастельсом была определена эффективность политического успеха от яркости личности кандидата, созданной средствами массовой информации (преимущественно телевидением); роль же политика во время выборов представляется им как роль персонажа политического шоу .
Необходимость создания ярких имиджевых образов в соответствии с разработанными агитационными сценариями помещает политиков (их образы) в концептуально заданное пространство виртуального бытования, а саму политику (как форму проявления деятельности) трансформирует в характеристику, прилагаемую к тому или иному кандидату. В период избирательных кампаний СМИ (главным образом телевидение) начинают как опосредованно, так и непосредственно (становясь творцами событий) формировать политическую реальность, - при этом создаваемая виртуальная реальность выходит на первый план, заслоняя собой социальную, экономическую и политическую реальности, существующие в сфере практической политики.
Исследуя практическую деятельность отечественного телевидения 1990-х годов, хотелось бы тем не менее указать на некоторые факторы его развития более раннего периода, послужившие предпосылками и определившими направление тех тенденций, которые уже сформированы в телепространстве на сегодняшний день.
В 1988 году на Ленинградском телевидении появляется программа Александра Невзорова «600 секунд», в которой сюжеты о действии властных структур перемежались с весьма натуралистическими сюжетами криминальной хроники (освещала программа и другие темы, но они занимали гораздо меньшее по объему и выразительности место). При этом стилистика передачи была направлена в «орнаментальность», «художестве-ность». «Тут и прихотливое, - характеризует способ подачи материала в «600 секундах» С. Бушуева, - (чем дальше, тем больше) движение камеры, выбирающей самые невероятные ракурсы; тут и перебивка документального репортажа декоративными или даже аллегорическими вставками (долго не забудут зрители омерзительного кишения крыс, смон- тированного с зарисовкой заседания Ленсовета, что по замыслу автора, видимо, должно было создать на экране художественный образ ненавистного ему учреждения); тут и введение в документальный сюжет разыгранных эпизодов и подставленных фигур»110.
Нацеленная на шоковое визуальное восприятие, программа А. Невзорова «600 секунд» представляла собой систему аттракционов. Как единица выразительности, аттракцион существует с давних времен, однако определен как термин был в 1923 году С. Эйзенштейном. ««Аттракцион», - пишет А. Липков, - элемент произведения, рассчитанный на интенсивное чувственное воздействие, будь то смех или ужас, восхищение или негодование»111.
В программе Невзорова прием аттракциона состоял не только в натурализме жестокости и насилия «криминальных» сюжетов, «приправленном» орнаментом художественности - психологический момент воздействия для привлечения и обострения внимания публики, усиления остроты восприятия, - но и в помещении в «криминальный» контекст персонифицированных образов власти и их метафоризация за счет художественных средств выразительности телевидения.
Один из первых опытов использования телевидения для политической агитации во время предвыборной борьбы - в июле 1988 года в Алма-Ате, при выборах первого заместителя председателя исполкома городского Совета народных депутатов - приводит в своей книге «Нам возвращают наш портрет» Е. Чекалова: «Кандидатов было четверо, и один из раундов их предвыборной борьбы состоял как раз в том, чтобы кратко изложить свою программу в прямой телепередаче. И не просто изложить, но защитить, толково ответить на многочисленные вопросы зрителей, перед которыми стояла своя задача - проверить, насколько хорошо кандидаты изучили ситуацию, сложившуюся в городском хозяйстве, как собираются распутывать проблемы, годами считавшиеся неразрешимыми. Испытание телевидением было лишь одной из стадий состязания претендентов, но завоевавший наибольшие симпатии телезрителей и занял в конце концов ответственный пост»112. Таким образом, сразу же обнаруживается оптимальность телевизионного воздействия и использования телевизионных технологий для предвыборной.
Приведенные примеры не единичны; они характеризуют зарождающиеся тенденции: возможность включения образов политиков при использовании выразительных средств ТВ в заданный, «художественный» контекст», а также возможность оказания прямого воздействия через телевидение на общественное мнение.
Согласно С. Бушуевой, уже к 1991 году персонификация политических деятелей и телеведущих на отечественном телевидении приобретает оформленность, в массовом сознании за ними закрепляются устойчивые «персонажные» роли, а передачи, начиная от прямых вещаний со съездов, приобретают определенные драматургические черты. «Пристрастие зрителей к таким передачам объяснялось не только их злободневностью, но и тем, что это действительно было «драмой», которую они сочиняли вместе с участниками, - пишет она. - Дело в том, что наиболее популярные герои этой драмы, от Горбачева до Лигачева, постепенно перестали восприниматься как живые люди. От частого появления на экране в результате его мифологизирующего и в то же время фамильяризирующего воздействия эти персонажи в глазах зрителя обрели свойства художественных образов. Их такой индивидуальный и в то же время привычный, мгновенно узнаваемый облик сразу вызывает в памяти зрителя весь комплекс присущих им неотчуждаемых черт, которые предопределяют (навсегда предопределяют!) их поведение ... В обыденном сознании они присутствуют на тех же правах, что и хрестоматийные герои классической литературы»113.
Однако это еще только первая ступень - «самобытование» образов, формирующихся за счет собственной харизматичности (большинство публичных политиков, как и телеведущих, можно отнести к психологическому типу лидеров, обладающих харизмой), возведенной в степень мифологизирующего воздействия телевидения.
