Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Становление У.Черчилля и Фр.Рузвельта как военных лидеров Великобритании и США (сентябрь 1939-октябрь 1942гг.) 31
1.1.Стратегическое мышление У.Черчилля и Фр.Рузвельта к началу борьбы Великобритании и США с фашистскими агрессорами
1.2.Военно-гражданское управление в деятельности западных лидеров 42
1.3. Роль У.Черчилля и Фр.Рузвельта в разработке национальных и коалиционной стратегий ведения войны 62
1.4. Руководство премьер-министром и президентом вооруженными силами и ходом боевых действий 100
Глава II. Роль Фр.Рузвельта и У.Черчилля в эволюции стратегического планирования США и Великобритании (ноябрь 1942 - май 1945гг.) 127
2.1.Проблемы отношений «большой тройки» в деятельности западных лидеров —
2.2. Участие Фр. Рузвельта и У. Черчилля в стратегическом планировании англо-американской коалиции 156
2.3. Роль президента и премьер-министра в реализации военных планов 179
Заключение 204
Примечания 212
Список источников и использованной литературы 233
Перечень кодовых наименований 258
Список сокращений
- Роль У.Черчилля и Фр.Рузвельта в разработке национальных и коалиционной стратегий ведения войны
- Руководство премьер-министром и президентом вооруженными силами и ходом боевых действий
- Участие Фр. Рузвельта и У. Черчилля в стратегическом планировании англо-американской коалиции
- Роль президента и премьер-министра в реализации военных планов
Роль У.Черчилля и Фр.Рузвельта в разработке национальных и коалиционной стратегий ведения войны
Этот же серьезный недостаток еще в большей степени проявляется в монографии В.М.Фалина, посвященной традиционной для нашей историографии проблеме второго фронта.
Ломка прежних представлений оказалось сопряженной с огромными трудностями, процесс устранения искажений исторической картины начался лишь с наиболее явных и одиозных их проявлений. Длительное замалчивание многих страниц Второй мировой войны породило понятный интерес широкой общественности к раскрытию этих «белых пятен» истории, но в результате возникла тенденция к ненаучной в своей основе трактовке событий военного времени. В отечественной историографии налицо недостаток углубленных исследований о внешней и внутренней политике западных держав в 1939-1945гг. Еще в большей степени это касается военной деятельности союзников СССР по антигитлеровской коалиции. Неоправданно мало работ, посвященных анализу действий крупнейших руководителей Запада и того влияния, которое они оказывали на принимаемые решения. В частности, деятельность Рузвельта и Черчилля как военных лидеров, определивших в этом качестве направленность военных усилий США и Великобритании, специально не рассматривается ни в одном исследовании.
Зарубежная историография Второй мировой войны включает обширный перечень специально посвященных У.Черчиллю и Фр.Рузвельту разных по своему характеру, целям, научному уровню книг и статей. И сегодня мало кто оспаривает ту роль, которую они сыграли в истории уже ушедшего века. Но именно значимость тех решений, которые суждено было принимать президенту и премьер-министру, порождала и порождает заметную ангажированность многих этих работ, избежать которой оказалось трудно не только советским, но и зарубежным историкам.
Уже с конца 40-х гг. в США и Великобритании началась публикация многотомных серий исследований по истории войны, создаваемых по официальному заказу под эгидой государственных учреждений. Их структурное построение не позволяет определить взаимосвязь и взаимозависимость детально изложенного материала, что затрудняет создание целостной картины войны. Для раскрытия интересующей нас темы, деятельности Рузвельта и Черчилля, особое значение из всех этих исследований имеет британский цикл «Большая стратегия», подготовленный Дж.Батлером, М.Говардом, Дж.Эрманом, Дж.Гуайером, и отдельные тома американской серии «Армия США во Второй мировой войне», посвященные анализу стратегии и решений центрального командования (сборник «Важнейшие решения», книги М.Мэтлоффа и Э.Снэлла, Ф.Погью, М.Уотсона, Р.Клайна, Р.Лейтона и Р.Коукли).27 Эти издания и сегодня важны для понимания стратегических взглядов и стиля руководства премьер-министра и президента, а проведенная их авторами аналитическая работа не может быть отнесена к придворной апологетике. Самым серьезным недостатком этих работ является даже не неизбежная осторожность оценок действий собственных правительств, а ярко выраженный «национальный подход» к толкованию проблем общекоалиционной стратегии, что с наглядностью проявилось и в анализе деятельности Черчилля и Рузвельта. Британские историки достаточно откровенно критикуют позицию Вашингтона, подчеркивая некую «оторванность» политической и военной стратегий президента друг от друга и от реального развития ситуации, соответственно в целом одобряя действия премьер-министра. Американские исследователи доказывают правильность решений Рузвельта и их адекватность военно-политической обстановке, настойчиво критикуя при этом политику Черчилля за ее догматичность, отсутствие понимания изменившихся геополитических и стратегических реалий. Кроме того, в этих работах практически не дается анализ особенностей мышления президента и премьер-министра.
Эти исследования обозначили возникновение основного «официального», или «ортодоксального», течения в историографии, которое отличается, при сохранении критического подхода к ряду его решений, в целом положительными оценками действий руководства США и Великобритании.
К нему же относятся многие другие работы западных историков 50-х гг. Первой монографией, обстоятельно показывающей взаимоотношения внутри «большой тройки», стала книга Г.Фейса, в которой он стремился показать роль президента как главного инициатора стратегии Запада. Негативное отношение к позиции Черчилля и возложение прежде всего на него вины за распространение советского влияния в Европе - главные тезисы работы Т.Хиггинса. У.Эмерсон один из первых дал анализ роли Фр.Рузвельта как верховного главнокомандующего.
Важное значение имело издание в 1952-1953гг. двухтомного исследования У.Лангера и С.Глисона, посвященного внешней политике США в 1937-194ІГГ/1 Ее лейтмотивом было стремление объяснить политику нейтралитета господством изоляционистов в конгрессе и влиянием общественного мнения, президенту ставилось в заслугу стремление преодолеть эти настроения, но подчеркивалась объективная ограниченность его возможностей. Данная работа стала самым известным результатом трудов историков школы «политического идеализма», популярной в США в 50-60-е гг. «Идеалисты» делали основной акцент на учете влияния правовых и моральных ценностей Америки. Эта направленность прослеживается в основном в книгах, посвященных анализу внешней политики Рузвельта (например, Г.Фейса, позже Р.Дивайна).32
Руководство премьер-министром и президентом вооруженными силами и ходом боевых действий
Черчиллю достаточно быстро удалось очистить высший эшелон британского руководства от не устраивающих его людей, связанных с прошлым, и создать уже свое правительство, кадровый состав которого всегда отвечал не только главному требованию - профессионализму, но и имел хорошие личные отношения с премьер-министром. Роль наиболее влиятельных министров, их участие в решении ключевых проблем ведения войны зависела от их близости к Черчиллю.
Организуя военный кабинет, Черчилль стремился добиться прежде всего соединения руководящих и исполнительных функций. С этой целью была создана система комитетов кабинета. К середине войны существовало уже три их группы: 1) военные; 2) гражданские; 3) комитеты, ответственные за производство. Вскоре стало ясно, что премьер-министр решил сконцентрироваться на проблемах обороны и внешней политики, многие же гражданские комитеты и министерства возглавлялись лейбористами (хотя, конечно, в условиях войны часто отделить одно от другого было невозможно). Но Черчилль и в этих условиях стремился не давать ситуации развиваться таким образом, чтобы никто и ничто не могло создать угрозу для его полного контроля над правительством: поскольку вопросы гражданского управления, по мнению премьер-министра, не требовали сосредоточения высшей власти в руках одного человека, гражданские комитеты управлялись коллегиально.8
Военные комитеты, напротив, напрямую подчинялись министру обороны, т.е. Черчиллю. Создание этой должности стало наиболее существенным нововведением в систему военного управления, призванное, по замыслу премьер-министра, централизовать и интегрировать политические и военные вопросы ведения войны. И хотя министерство обороны как таковое не создавалось, фактически его функции выполняло военное отделение секретариата военного кабинета, личный штаб Черчилля, во главе которого с мая 1940 г. до самого конца войны стоял генерал Г.Исмей. Функцию его «глаз и ушей» осуществляла группа ученых и статистиков во главе с Ф.Линдеманом (в дальнейшем лордом Черуэллом) - центр сбора и анализа поступающей информации.
На протяжении 1940-1942 гг. происходил процесс сужения круга правительственных инстанций и должностных лиц, которые имели непосредственное отношение к процессу руководства британскими вооруженными силами. В 1940 г. был создан комитет обороны военного кабинета, который состоял из двух частей (первая занималась вопросами большой стратегии, вторая - материально-техническим обеспечением). Собственно кабинет к концу 1941 г. по отношению к ним лишь формально сохранил роль высшей апелляционной инстанции. Однако уже в 1942 г. число заседаний обеих частей комитета обороны сокращается в несколько раз, и Черчилль в своей деятельности все больше опирался на комитет начальников штабов (далее - КНШ). Непосредственное участие премьер-министра в работе КНШ являлось главным способом влияния Черчилля на процесс управления военной деятельностью Британии. Эти две основные военные инстанции работали в тесном взаимодействии.10
Стиль руководства Черчилля вытекал из его стремления оказывать непосредственное воздействие на все вопросы, связанные с ведением войны -именно для реализации этого принципа, по свидетельству, в частности, Исмея, была построена вся система руководства.11 Недостатки характера премьер-министра, во многом вытекавшие из его достоинств (уверенность в себе, переходящая в склонность к авторитарности, решимость - в упрямство, склонность убеждать - в навязчивость); его подчеркнуто личностный подход к подчиненным (вплоть до оскорбительных выпадов в адрес неугодных); его изматывающий режим работы часто создавали большие проблемы для окружения Черчилля. Чего стоит признание А. Брука в том, что он «часто доводил меня до безумия».12 Однако именно такой сверхактивный стиль поведения военного лидера в наибольшей степени соответствовал специфике военного времени. Имеются многочисленные свидетельства того, какое гальванизирующее воздействие производил Черчилль на деятельность органов власти; человек, которому было около семидесяти, выдерживал 90-чамовую рабочую неделю и успешно давал отпор серьезным болезням.
Но если бы Черчилль чаще всего исходил при принятии решений только из собственных побуждений, это было бы часто катастрофично для Британии - подобный вывод применим, естественно, ко всем, пусть даже самым великим, политикам. И адекватность поведения Черчилля как раз в том и состоит, что он понимал и признавал необходимость разумного сотрудничества с советниками и подчиненными.
В рамках демократической системы власти были и объективные «сдерживающие» факторы, с которыми не мог не считаться Черчилль в своей деятельности. Премьер-министр всегда следил за тем, чтобы отдавать необходимую дань уважения парламенту и монархии. Безусловно, парламентский контроль над правительством был слабее, чем на протяжении многих десятилетий - говорить о том, что палата общин в условиях мировой войны могла инициировать законотворчество или осуществлять тщательную проверку деятельности Черчилля по меньшей мере наивно. После заключения в 1939г. политического перемирия между партиями и особенно с созданием коалиционного правительства значительно сократилось число заседаний и продолжительность сессий, уменьшились и возможности для информации парламентариев. Тем не менее, премьер-министр делал все для того, чтобы подчеркнуть необходимость управлять войной в парламенте и через парламент и таким образом обозначить коренное отличие его власти от власти диктаторов. Именно в палате общин должен был Черчилль выслушивать критику по поводу больших или малых проблем, иногда к его сильному раздражению. После унизительных поражений первой половины 1942г. (падения Сингапура и Тобрука) дело дошло до постановки вопроса о доверии правительству и оживленного обсуждения проблемы неэффективности руководства войной (речь шла о необходимости освободить премьер-министра от некоторых его функций, прежде всего министра обороны). Это был симптом растущего напряжения в правящих кругах Лондона, но Черчилль решительно отклонил возможность ограничения своих полномочий (хотя и пошел в феврале 1942г. на реорганизацию кабинета), и его правительство дважды без труда получало вотум доверия. Наиболее часто называвшийся в качестве «альтернативы» на пост премьер-министра Стаффорд Криппс был приглашен на пост лорда-канцлера и лидера палаты общин. Осенью 1942г. Черчилль настоял на его уходе из кабинета и назначил слишком критично настроенного политика министром авиационной промышленности, отлучив от решения стратегических проблем ведения войны.14
Таким образом, даже в самый кризисный для премьер-министра период войны не было и перспективы того, что парламентская критика придала бы рискованность положению Черчилля: реальный соперник в борьбе за кресло премьер-министра и серьезная оппозиция его правительству отсутствовали . Но тот факт, что формально Черчилля в любой момент могли снять с должности (в отличие от его партнеров по «большой тройке») придавал определенные особенности его деятельности.
Институт британской монархии в годы войны стал очень значимым символом национального единства. Черчилль прекрасно это понимал и делал все возможное для усиления этого влияния (хотя его личные отношения с Георгом VI, который в начале мая 1940г. выступал за Галифакса, были далеки от идеальных).
Участие Фр. Рузвельта и У. Черчилля в стратегическом планировании англо-американской коалиции
В чем же причины столь плачевного для Рузвельта и Черчилля развития событий на Дальнем Востоке в конце 1941 - начале 1942 гг.? Наблюдалась очевидная недооценка агрессивности и военного потенциала Японии и столь же неоправданная переоценка собственных сил в этом регионе.84
По настоятельной просьбе премьер-министра уже в декабре 1941г. в Вашингтоне состоялась конференция «Аркадия», на которой была сформулирована англо-американская стратегия на новом этапе войны. Готовясь к этой встрече с Рузвельтом, Черчилль в трех взаимосвязанных документах отразил свое видение перспектив на 1942-1943гг., базировавшееся по-прежнему на традициях «периферийной стратегии». В 1942г. он считал необходимым завершить создание североафриканского плацдарма для удара в «мягкое подбрюшье» стран «оси», не мешая американцам на Тихом океане при условии признания принципа «Европа - сначала» как базового для стратегии союзников. В 1943г. планировалось нанести «решающий удар» по ослабленному операциями на периферии, блокадой, бомбардировками, восстаниями противнику. Более того, Черчилль выражал надежды на ненужность даже ограниченной сухопутной кампании в результате «внутреннего краха» Германии. Единственное, но очень важное добавление к стратегии 1940г. ос признание важности русского фронта. Британские военные, в особенности Брук, были еще более осторожны, высказывая желание «ничего не оставлять на волю случая» и оспаривая целесообразность крупных операций в 1942г. даже на средиземноморском ТВД (предлагая нацелить сюда военные усилия американцев).86
В итоговом документе конференции «WW-1» отразились прежде всего взгляды Черчилля, но в еще более осторожной форме. Операции в Средиземноморье в 1942г. и тем более «возвращение в Европу» в 1943г. вообще не упоминались. Это доказывает, что Рузвельт не пошел на конфликт со своими военными советниками, которые посчитали план «Джимнаст» порожденным «скорее политическими, чем стратегическими соображениями» англичан и не поддержал его утверждение. Но в то же время американские стратеги не смогли аргументировано оспаривать целесообразность британских предложений, признав возможность переброски в Европу в 1942 - начале 1943 гг. только 40-50 дивизий, что снимало базу для дискуссий.
Военные советники Рузвельта с беспокойством следили за тем, как бы красноречивый Черчилль не убедил президента пойти на действия, которые выходили за пределы возможностей США. Однако если у кого-то и были сомнения относительно самостоятельности и подготовленности Рузвельта, они были беспочвенны. С самого начала формирования англо-американского союза президент стремился внести ясность в то, где находится его капитанский мостик. Уже на первой вашингтонской конференции он постарался показать своему гостю нежелание тратить усилия США на укрепление британских имперских позиций и подчеркнул распространенность в американском обществе антианглийских настроений (в феврале-апреле эта политика приобрела конкретные очертания, когда Рузвельт весьма откровенно поставил вопрос об «имперских преференциях», об Индии, стал налаживать отношения с доминионами). В мемуарах Черчилля нет и намека на эту сторону англоамериканского союза; но он недвусмысленно дает понять, что все его действия определялись необходимостью установления дружественных отношений с Вашингтоном.89 Уже в первой половине 1942г. процесс переосмысления места Британии в мире стал необходим для выработки реалистичной стратегии Лондона, но это стало весьма трудным процессом для Черчилля. Британская дальневосточная империя после падения Сингапура пошатнулась до основания, премьер-министр сам вынужден был согласиться на предложение Рузвельта об американской «опеке» тихоокеанских доминионов. Эти события доказали, что с точки зрения глобальной стратегии его твердое отстаивание приоритетности средиземноморского ТВД отвечало оптимальному варианту возможных действий Лондона. Но поражения и потери в Африке, в Атлантике, постановка вопроса о недоверии его правительству в парламенте в феврале 1942г. - все это не могло прибавить оптимизма.
Неудивительно, что Черчилль весной 1942г. «был очень раздражен» и пребывал в депрессивном состоянии.91 Вступление в войну США, обеспечив конечную победу, одновременно породило очень серьезные текущие проблемы и неизбежно ставило Британию в более-менее подчиненное положение по отношению к Вашингтону. Напротив, президент олицетворял собой уверенность и оптимизм, будучи полон решимости как можно скорее повернуть события в более благоприятном направлении. Он убеждал американцев, что «ваше правительство несокрушимо уверено в вашей способности воспринимать самые плохие новости не теряя твердости духа».92 В своих посланиях Черчиллю он также стремился приободрить своего коллегу перспективами новых совместных операций. Не забывая при этом напоминать об имперских проблемах Лондона, а 18 марта даже позволив себе иронию о «восхитительной неписанной конституции», создающей, по его мнению, «дополнительные тяготы» премьер-министру.
Роль президента и премьер-министра в реализации военных планов
И советский, и британский лидеры проявили особенности менталитета политиков-империалистов, заключая известное негласное соглашение о соотношении интересов СССР и Британии на Балканах во время визита Черчилля в Москву в октябре 1944г. Оно не было чем-то спонтанным и несущественным и в принципе соблюдалось и Лондоном (молчание по поводу просоветской смены главы правительства Румынии в феврале-марте 1945г.), и Москвой (довольно спокойно наблюдавшей за подавлением левого Сопротивления в Греции британскими войсками в декабре 1944 - январе 1945гг.). В Кремле Черчилль также уверял Сталина в том, что он сделает все возможное чтобы убедить поляков «согласиться с советской точкой зрения и трезво рассмотреть положение в целом».69 Премьер-министр к этому времени уже понял невозможность наступления западных союзников на Вену и решил исходить из реальных результатов войны, как ни огорчала его подобная перспектива.
Рузвельт со своей стороны принципиально отвергал предложения Лондона о тайном разделе сфер влияния даже с точки зрения военных операций, справедливо полагая, что это вызовет «естественную тенденцию к распространению таких решений на иные области».70 Показательно отношение Рузвельта к действиям англичан в Греции в ноябре-декабре 1944г: президент не стал выступать против мощной волны критики в США действий Лондона.
Для него, политика-глобалиста, важнейшим результатом войны должно было стать создание нового миропорядка, хотя и не идеального, но более справедливого и более безопасного чем тот, который повторно вверг человечество в тотальную войну. Президент был настоящим «проповедником американизма», стремясь распространить экономический и политический либерализм в мире, для чего следовало держать двери между странами открытыми для общения по всем линиям.71 Концепции «равновесия сил» и раздела мира на сферы влияния никак не вписывались в его видение послевоенного мира. Рузвельта крайне настораживали двусторонние секретные договоренности Черчилля и Сталина.
Курс на расширение сотрудничества с Москвой подкреплялся усилением координации наступления на Германию с запада и с востока. Внушительная поддержка, которую в январе 1945г. оказала союзникам Красная Армия во время и после арденнского наступления немцев, способствовала увеличению международного веса СССР. Военное сотрудничество с Москвой по-прежнему осознавалось его партнерами по коалиции как обязательное условие для достижения полной победы, особенно в свете недавних событий в Арденнах, ввода в боевые действия последних сформированных американских дивизий и ожесточенного сопротивления японцев на Тихом океане.
Во время встречи Черчилля и Рузвельта на Мальте 2 февраля 1945г. президент вновь, как и перед Тегераном, избегал политических дискуссий и выработки общей англо-американской позиции перед переговорами со Сталиным, ограничившись лишь обсуждением военных операций в Европе и на Дальнем Востоке.72
Ялтинская встреча «большой тройки» позволила подтвердить надежды на сохранение и развитие межсоюзнических отношений. Рузвельт был доволен ходом конференции. Еще в большей степени, чем в Тегеране, он и Сталин подчеркивали взаимное уважение и даже определенную симпатию друг к другу - к разочарованию Черчилля. Показательный факт - такой важный вопрос, как вступление СССР в войну с Японией, они обсуждали вдвоем, не информируя британского лидера. Но и у премьер-министра, с его верой в собственные возможности «личной дипломатии», складывается благоприятное впечатление от общения со Сталиным. Он также согласился с теми значительными уступками Запада СССР, которые были сделаны в Ялте при обсуждении ключевых вопросов: об оккупационных зонах, о репарациях, о
147 границах, относительно устава ООН и политического устройства освобождаемых стран Восточной Европы.74
Как известно, после войны решения Крымской конференции стали объектом острой идеологической и политической борьбы. И сегодня широко распространено мнение, что ее решения способствовали разделу Европы на противостоявшие друг другу силовые группировки, что Ялтинская система основывалась на балансе сил и сферах влияния, а это не принесло прочного мира. Однако более обоснованна точка зрения тех, кто полагает, что США и Британия просто не в состоянии были серьезно повлиять на ситуацию в тех странах, которые были освобождены Красной Армией. И это конечно понимали и Рузвельт, и Черчилль.
Тем более что, строго говоря, Ялтинская система не благословила будущее господство Москвы на востоке и юго-востоке Европы. Да, в ялтинских соглашениях появились контуры консенсуса на основе признания США, а вслед за ними и Британии геополитического преобладания СССР в странах, образующих для него «пояс безопасности». Но при одновременном согласии Москвы с основами предлагаемого Рузвельтом нового миропорядка - ООН, бреттон-вудской системой, сохранением в странах Восточной Европы, советской «сфере влияния», политического суверенитета и открытой экономики. Президент, по словам Гопкинса, был «абсолютно уверен в том, что американцы и русские смогут работать мирно так долго, как это только можно себе представить».
Похожие диссертации на Уинстон Черчиль и Франклин Рузвельт во Второй мировой войне : Эволюция стратегического мышления и планирования вооруженной борьбы
