Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Происхождение политий, поселенческая модель, демография
1. Политий позднего Юкатана: вопросы определения и терминологии 77
2. Возникновение постклассических политий и политическая обстановка на полуострове к XVI в 85
3. Иерархия поселений по письменным источникам 104
4. Демография и социально-политическая организация 119
5. Поселенческая иерархия по археологическим данным 124
Глава II. Общинно-территориальные и семейно-родственные структуры
1. Большая семья и родовые структуры 139
2. Большая семья и статус человека 149
3. Статус индивида в общине: возраст и лидерство 157
4. Линидж, соседская община и должностные лица общины 158
5. Проблема структуры территориальной общины 174
Глава III. Надобщинная организация: правитель и знать
1. «Майяпанская» знать 182
2. Правители и династии 191
3. Местная знать 204
Глава IV. Жречество и социально-политическая организация
1. Общие вопросы организации жречества 219
2. Жречество и правитель 225
3. Знать и ритуальная деятельность 230
4. Роль жреца в управлении 238
5. Жрецы и судебная практика 243
6. Чиланы и другие религиозные специалисты 246
7. Жречество в образе власти 255
Глава V. Военная организация и лидеры
1. Причины и характер венных конфликтов 257
2. Военная организация: состав войска и порядок мобилизации 259
3. Военачальники 263
4. Организация войска и тактика 264
Заключение 280
Список используемой литературы и источников 300
Список испанских и юкатекских терминов, часто используемых в работе 321
- Возникновение постклассических политий и политическая обстановка на полуострове к XVI в
- Большая семья и статус человека
- Правители и династии
- Жрецы и судебная практика
Введение к работе
Содержание научной проблемы и ее актуальность. Месоамерика представляет собой очаг самостоятельного развития сложных форм социально-политической организации. Социально-политическая эволюция обществ региона протекала изолированно от обществ Африки, Азии и Европы. В Месоамерике также не играли важной роли животноводство и металлургия, не использовалось колесо, не существовало плужного земледелия и гончарного круга и т. д., но, тем не менее, там существовали сложные общества, сравнимые с обществами Старого Света. Одни только эти особенности уже долгое время обуславливают интерес к исследованию обществ региона и придают им актуальность при разработке теоретических проблем общества. Достаточно вспомнить, какую контроверзу они представляли для указывавшегося в качестве теоретической и методологической основы отечественных исследований марксизма, подразумевавшего строгую функциональную зависимость развития общества от освоения им перечисленных выше видов производительной деятельности. Значимость Месоамерики для неоэволюционистских теорий, не принимающих в расчет технологические аспекты развития в качестве критически важной составляющей (теория раннего государства, П. Скальника и Х. М. Классена) обуславливается независимостью развития местных форм политической организации общества, т.е. возможностью компаративного анализа или наблюдению общих закономерностей.
С другой стороны, с точки зрения исследования проблем развития общества майя, представляет интерес отход исследователей проблематики «раннего государства» от оценочно-субъективного понимания однолинейной эволюции, в которой и основных понятий эволюционизма – прогресса, развития, эволюции. Это понимание вытекало из представления о единственно возможной однолинейной эволюции от простого к сложному, где приближение к высшей стадии однозначно оценивалось как «прогресс». «Сложность» была переосмыслена как
любое качественное изменение структуры, что отменяет понимание эволюции как единственно поступательного нарастающего усложнения, оцениваемого исключительно позитивно, а его падения – как «регресса».
С этой точки в исследовании проблематики «раннего государства» актуальным является изучение не только процессов политогенеза, которым посвящена значительная часть работ неоэволюционистов, но и распада государств и происходящих после него и в его результате процессов изменения социально-политической структуры общества. Одним из показательных примеров такого процесса можно считать распад и гибель Майяпана (1441 г.), последнего крупного государства, существовавшего на полуострове Юкатан, который привел к образованию новых форм политической организации, кучкабалей, называемых испанскими завоевателями «провинция». И это наиболее перспективный период истории Юкатана с точки зрения исследования постраннегосударственных форм политической организации. Процессы распада и гибели ранних государств периодически происходили как на Северном Юкатане, так и в области расселения майя в целом, на протяжении всего доколониального периода. То, что происходило после падения этих ранних государств,– «темные века» истории майя, в которые складывались и вызревали новые ранние государства. То же можно сказать в отношении многих других регионов древности после гибели существовавших в нем ранних государств. Во многом это вызвано состоянием источниковой базы, но есть и причины чисто субъективного порядка. Эволюционистов и неоэволюционистов больше привлекает исследование процессов политогенеза, в особенности его ранних стадий. Число работ, посвященных проблемам кризиса и распада раннего государства невелико, несмотря на то, что вопросы коллапса государств, в особенности государств майя, трудно назвать обойденными вниманием. Постклассические политии Юкатана послемайяпан-ского периода, которые застали и описали испанские завоеватели,– уникальная возможность заглянуть в такой «темный век», попытаться понять, что же пред-4
ставляло собой постраннегосударственное общество и его формы социально-политической организации, попытаться оценить происходящие в обществе процессы.
Объектом исследования исходя из оценки актуальности проблематики было выбрано общество майя северной части полуострова Юкатан накануне испанского завоевания.
Предметом исследования была выбрана социальная структура и организация власти и управления.
Основной целью исследования являлась реконструкция и изучение общинной и надобщинной организации юкатанских майя поздней постклассики в рамках неоэволюционистской модели «раннего государства». Для реализации этой цели были поставлены следующие задачи:
-
проанализировать общинную организацию и проследить ее связь с поселенческой иерархией, привлекая археологические данные;
-
проанализировать структуру институтов власти и управления;
3) реконструировать военную организацию юкатанского общества накануне
Конкисты.
Хронологические рамки исследования. Диссертационное исследование охватывает довольно небольшой отрезок истории юкатанского общества. Его началом определен 1441 г., год гибели Майяпана – столицы последнего крупного государства, господствовавшего на полуострове. Именно с его распадом традиционно связывалась история интересующих нас позднеюкатанских политий, кучкабалей, которые застали испанские завоеватели. Этот период обычно не выделялся в качестве самостоятельного, что с исторической точки зрения совершенно неверно. Концом существования независимых юкатанских политий стала тем не менее, не сама испанская конкиста, а первые меры по организации колониального режима на Юкатане. Первой такой эффективной мерой было распределение завоеванных поселений между конкистадорами, проведенное за-5
воевателем полуострова Ф. де Монтехо («репартимьенто Монтехо») в 1542 г. Поэтому верхней границей исследуемого периода был выбран 1541 г.
В качестве дополнительного материала в диссертационном исследовании использовались данные по обществу майя Центрального Петена, области, завоеванной испанцами только в 1697 г. Но так как оно не являлось основным объектом исследования, эта дата не учитывалась в определении его хронологических рамок исследования.
Историография изучения проблемы. Научное изучение общества майя началось с его открытия Джорджем Ллойдом Стивенсом в 1839 г. Работы Сти-венса были историко-описательными, но в них впервые был сделан вывод об иерархическом характере доиспанского общества майя. Его выводы были оспорены в 1881 г. Л. Г. Морганом, аргументация которого была построена на основе современных ему этнографических параллелях с обществами североамериканских индейцев, и была впоследствии отвергнута.
С середины XIX в. начинается публикация и ввод в оборот письменных источников: документов испанской колониальной администрации и записанные латиницей в колониальный период документов на языках майя. Особенно важной была публикация в 1866 г. текста работы Диего де Ланды, основного источника по обществу и культуре майя.
С накоплением материала делались попытки выделить фазы исторического развития региона, приведшие в итоге к появлению теорий о чужеземном вторжении и трактовке многих принципов организации общества и черт культуры майя Юкатана периода испанской конкисты как «отрицательных», «привнесенных». В соответствии с распространенными в начале XX в. представлениями о цикличном (зарождение-расцвет-упадок) развитии культур общество юкатанских майя изображалось как последняя стадия в истории цивилизации майя. По этой причине его оценивали как «деградировавшее», находящееся в состоянии упадка. В окончательном виде концепция истории майя, как состоя-6
щей из двух главных периодов расцвета (классический период, 300-900 гг.) и упадка (постклассический период, 900-1541 гг.), была сформулирована в 1930-х гг. английским историком Дж. Э. Томпсоном. Эти периоды характеризовались существованием двух разных обществ, – мирной и культурной теократии классического периода, которую сменило ее «варварское» военизированное обществом, возникшее в результате завоевания майя иноземцами-науа с Центрального нагорья Мексики. Не только вызывавшие неприятие исследователей ритуальные практики, но и сами социальные институты общества (аристократия, рабовладение) постклассических майя Юкатана и даже сама социальная иерархия были объявлены имеющими «чужеземное происхождение». Послевоенная тенденция идеализации древних и первобытных обществ способствовала устойчивости этих взглядов, отвергнутых окончательно только к 1970-м гг.
В работах, предлагавших концептуальные взгляды на историю майя, вопросы социально-политической организации общества были разработаны слабо. Первым, кто начал систематическое и целенаправленное изучение постклассического общества «контактного периода» был Ральф Л. Ройс. Его работы можно охарактеризовать как описательно-позитивистские, концептуально он придерживался взглядов Томпсона. В 1930-50-х гг. Ройсом была проделана большая работа по сбору материалов, введены в оборот многие документы испанской колониальной администрации, содержащие статистические данные.
Ройс первым произвел историко-географическую реконструкцию карты полуострова, выделив шестнадцать «местных государств», «кучкабалей» (юк. cuchcabal), называвшихся испанцами «провинциями» (provincias). «Провинции» выделялись им на основании наличия у региона имени на юкатекском языке, границы, в пределах которых располагались их «города» (town у Ройса, юк. cah, исп. pueblo), восстанавливались им очень условно. Ройс первым предложил их типологию: 1) «Провинция» под управлением наследственного верховного правителя, халач-виника, с титулом «ахав», бывшего, одновременно, «местным
правителем», батабом, собственного города. Большинство батабов подчиненных городов принадлежало к его линиджу. 2) «Провинция» без единого верховного правителя, где батабы принадлежали к одному линиджу. 3) «Провинции», которые сам Ройс колебался охарактеризовать как имеющие какое-либо внутреннее устройство. Там не было верховного правителя и батабов не объединяло даже родство. Но такая область имела имя, и Ройс считал их политиями.
После исследований Р. Ройса специалисты долгое время не проявляли интереса к обществу майя поздней постклассики. Археология этого периода после исследований, проведенных в 1950-х гг. Институтом Карнеги в Майяпане, не развивалась. Только в 1990-х гг. историк С. Кесада и антрополог О. Харада подвергли выводы Ройса ревизии. Кесада указал на то, что выводы Ройса основаны только на факте употреблении слова «провинция» испанскими источниками и отметил, что Ройс игнорировал многозначность этого понятия, обозначающего в источниках как политическое объединение, так и просто географическую область с характерными особенностями местности. Он произвел новую, вторую из существующих реконструкций политической географии Юкатана эпохи конкисты, руководствуясь данным раннеколониальных источников, по его мнению, корректно отображавших политические связи поселений.
О. Харада видел основной задачей выявление «индейских», «юкатекских» представлений о социальных институтах. Им был проведен филологический анализ майяских терминов, связанных с социально-политической организацией общества. Он показал, что представления Ройса фактически были основаны на реалиях колониального периода, и автохтонная терминология использована им в ее поздних значениях, соответствовавших уже колониальным институтам майя. Свои реконструкции политической карты Харада ограничил территорией области Ах-Кануль на западе Юкатана.
В рамках неоэволюционистских моделей развития общества, в том числе наиболее распространенных (Э. Сервиса и Р. Карнейро), общество майя поздней
постклассики специально не рассматривалось, за исключением обзорной работы археолога Дж. Маркус, опиравшейся на фактический материал Р. Ройса.
В отечественной науке систематическое изучение майя постклассики, как и майя в целом, началось только во второй половине ХХ в. Оно велось с позиций марксистской теории и основное внимание уделялось вопросам социально-экономической организации. Первые работы по обществу позднего Юкатана опубликовал основоположник отечественной майянистики Ю. В. Кнорозов. Исходя из тезиса о близком сходстве общества майя и «древневосточным обществом на раннем этапе его развития» (Шумером и Египтом), Ю. В. Кнорозов стремился доказать наличие у майя развитого рабовладения наряду с сохранением общины и военно-рабовладельческой знати, подвергавшей свободных общинников эксплуатации. Изучение общества постклассики было продолжено В. И. Гуляевым, придававшим большое значение сравнительному анализу. Наиболее подходящим для сравнения обществом Гуляев считал общество древней Месопотамии, оцениваемой им наряду с Месоамерикой, как регион первичного очага классообразования. Фактические данные осмысливались им в рамках теоретических построений, разработанных на древневосточном материале И. М. Дьяконовым.
В качестве итога изучения проблемы можно выделить следующие моменты. На протяжении ХХ в. исследователями были произведены две реконструкции политической карты Юкатана и сделан ряд важных выводов в отношении социально-политической организации поздних постклассических майя. Однако существующие реконструкции не лишены недостатков:
1) Усилия исследователей концентрировались почти исключительно только на иерархии ключевых должностей. Ряд вопросов общественно-политической организации остались без должного внимания. В частности, недостаточно был изучен вопрос об идеологии власти. Связь управления с общинной организацией исследована неудовлетворительно. Были оставлены без внимания функции
власти и механизмы интеграции сообществ через сферу ритуала.
-
Следует отметить слабость общетеоретической базы работ, посвященных разработке вопросов социально-политической организации общества постклассических майя.
-
Отсутствие привлекаемого материала археологических источников, что связано с недостаточной изученностью (до последнего времени) данного периода археологами.
-
Нежелание авторов наиболее авторитетных работ по обществу майя в целом и работ, посвященных вопросам его социально-политической организации, признавать ценность общества майя постклассического периода, точнее его последней, послемайяпанской фазы в качестве самостоятельного объекта изучения на основании доводов культурологического характера.
В качестве теоретического основания исследования была выбрана концепция «раннего государства» как элемента нелинейной теории социальной эволюции. Согласно этой теории, различные варианты эволюции общества предполагают разную корреляцию параметров его социально-политического устройства, в частности, таких, как сложность общинных и надобщинных структур. Раннее государство рассматривается в ней как наиболее распространенный вариант эволюции социально-политической структуры общества. Концепция раннего государства появилась в 1970-х гг. как попытка исправить недостаточность марксистского определения раннеклассового общества. Она была призвана объяснить наличие сложных непервобытных форм политической организации, обладающих централизованной политической структурой, регулирующей отношения между прослойками управляемых и управляющих при отсутствии в обществе доминирующего экономического уклада. В настоящее время раннее государство определяется (в формулировке Д.М. Бондаренко) как «независимая трехуровневая (местный-региональный-национальный) централизованная социополитическая организация для регуляции отношений в сложном,
стратифицированном обществе, разделенном по меньшей мере на два социальных слоя возникающих классов, управляющих и управляемых, взаимоотношения которых определяются как политическое доминирование первых и обязанностью платить налоги последних, которая легитимируется общей идеологией, базовым признаком которой является реципрокность отношений» (см.: Claessen, 2008, p. 13). В отличие от зрелого государства, в раннем неразвиты частная собственность, статус индивида определяется положением в родовых структурах, сохраняющих большое значение. Также нет массового бюрократического аппарата, находящегося в зачаточном виде (немногочисленного и не имеющего четко очерченного круга обязанностей). Поборы четко не разделены, преобладает редистрибуция. Власть не обладает общепринятой санкцией на применение насилия и лишена возможностей (как следствие, нет кодификации законов), прибегая к сакрализации лидера для поддержания авторитета (родство с богами и т.д.).
В рамках современного неоэволюционизма общество позднего Юкатана можно рассматривать как самоценное, этап в развитии местных форм социально-политической организации, которые, в свою очередь, являются вариантами местных, месоамериканских эволюционных линий развития политической организации. Это одно из обществ, описанных европейцами вскоре после распада могущественного и сложно организованного раннего государства, находящееся на сравнительно малоизученном этапе эволюции ранних политических структур. С этой точки зрения исследование общества майя постмайяпанского периода имеет значение для неоэволюционистского направления в изучении древних обществ в целом.
Источниковая база исследования. В работе использованы главным образом письменные источники колониального периода и данные археологических исследований доиспанских памятников Юкатана периода поздней постклассики. В целях сравнительно-исторической реконструкции привлекаются
также этнографические исследования второй половины XX в.
Письменные источники представлены текстами, записанными латиницей на испанском или юкатекском языках в колониальный период. Это основной вид источников для изучения общества постклассических майя. Памятников ие-роглифики майя XV–XVI вв. не сохранилось. Большая часть используемых письменных источников создавалась, как правило, значительно позднее испанского завоевания, во второй половине XVI–XVII вв.
Использованные письменные источники можно разделить на следующие виды:
-
Работы испанских миссионеров и хронистов обобщающего характера (в том числе т.н. «хронистов Индий»), такие как «Сообщение о делах в Юкатане» Диего де Ланда, «Общая истории деяний кастильцев на островах и материке моря-океана» Антонио де Эррера-и-Тордесильяса, «Индейская Монархия» Хуана Торкемады, «Апологетическая история Индий» Бартоломе де Лас Касаса, «Общая и естественная история Индий» Гонсало де Фернандеса Овьедо-и-Вальдеса.
-
Работы историков церкви: «Донесение о почитании идолов в епископстве Юкатан» Педро Санчеса де Агиляра, «История Юкатана» Бернардо де Лисана, «История Юкатана» Диего Лопеса де Когольюдо.
-
Сочинения конкистадоров или участников экспедиций: «Подлинная история завоевания Новой Испании и Гватемалы» Берналя Диаса дель Кастильо, послания Кортеса Карлу V, дневник Хуана Диаса, капеллана экспедиции Х. Грихальвы, «История завоевания провинции Ица» Х. Вильягутьерре-Сотомайора.
-
«Хроники» и свидетельства индейских авторов на юкатекском языке: «Сообщение об обычаях индейцев», «Генеалогическое древо Шивов» Г.А. Чи, «Хроника из Йашкукуль», «Хроника из Чикшулубчен».
-
Административные документы: «свидетельства о землях» на юкатекском и испанском языках, официальные отчеты, распоряжения, письма, вопросники. Из них следует выделить сборник ответов на королевский вопросник, известных
как «историко-географические сообщения» или «Сообщения с Юкатана» (1579– 1582 гг.) и первый испанский ценз индейского населения Юкатана 1549 г. Особо следует отметить комплекс документов Шивов из Йаша (ХVI–нач. ХIХ вв.), т.н. «Хронику из Калькини», «Земельный договор из Мани», а также письма индейской знати королю.
-
Раннеколониальные словари юкатекского языка: «Словарь из Мотуля» Анто-нио Сьюдад-Реаля, «Венский словарь» (сер. ХVII в.).
-
Запись латиницей переделанных доколониальных текстов юкатанских майя – так называемые «Книги Чилам-Балам» из Мани, Чумайеля и Тисимина.
-
Ритуальные песнопения и обрядовые тексты: «Песни из Ц’итбальче».
Археологические источники. Из результатов археологических исследований, преимущественный интерес представляют данные по поселенческой модели и демографии Юкатана. Археологическое исследование памятников позднего постклассического периода представлено результатами ряда региональных исследовательских проектов последних двух десятилетий (проекты Чикинчель, Кочвах, Ах-Кануль, проект исследования Северо-западного побережья). Наибольшее число обследованных на сегодняшний день памятников поздней постклассики приходится, тем не менее, на побережье Юкатана. Наибольшую ценность представляют результаты исследования С. Кепекс памятников области Чикин-Чель, дающие представление о поселенческой иерархии периода поздней постклассики. Также используются результаты исследования Д. Шоу области Кочвах и исследований Дж. Саблоффа и Д. Фрейделя на о. Косумель.
Большой интерес представляют исследования Д. Чейз постклассического поселения Санта-Рита Коросаль на побережье совр. мексиканского штата Кин-тана-Роо, в особенности, материалов погребений и анализ распределения престижных материалов на территории поселения.
Материалы этнографических исследований могут служить только косвенным источником для реконструкции доиспанского общества. После испанского
завоевания Юкатан больше других регионов, населенных майя, испытал последствия реформаторских усилий испанских властей. В результате создания поселений-редукций автохтонные общественные институты оказались полностью утраченными на полуострове, в то время как в горных областях они сохранились в трансформированном виде, существуя под прикрытием навязанных испанцами форм управления и религиозной организации (кабильдо, кофрадий) и т.д. Интерес представляют, главным образом, данные по родовой и семейной организации. Политические институты, в том числе синкретического происхождения (т.н. общественно-ритуальные должности) являются результатом колониальной политики и значительно менялись на протяжении всей своей истории. В основном были использованы данные по этнографии современных майя-цоциль, собранные Гарвардским проектом под руководством Э. З. Фогта в Си-накантане (мекс. штат Чьяпас) в 1960–1970-е гг. Также следует отметить исследования К. Гитерас-Хольмс в муниципии Сан-Педро Ченальхо в 1950-х гг.
Структура исследования. Диссертация состоит из введения, в котором дается обоснование исследования, трех глав, в которых освещаются основные вопросы темы и заключения. Приложения включают список использованных источников и литературы, глоссарий (Приложение 1) а также карты и планы (Приложение 2).
Актуальность и научная новизна настоящего диссертационного проекта представлена рядом фактов и выводов.
1). Произведена общая переоценка периода истории майя Юкатана между падением Майяпанского государства и приходом испанских завоевателей. Результаты исследования позволили уточнить и расширить представление о происходивших после падения майяпанского государства процессах. Доказано, что реально имел место процесс складывания более крупных образований, который шел поступательно. При этом борьба за гегемонию над всем полуостровом (вопреки все тем же устоявшимся взглядам) еще не велась – она была под силу
только более сложноорганизованным обществам, которые только начали образовываться в рамках структур из нескольких кучкабалей под управлением одного знатного линиджа и неопределенно обозначались как его территориальные владения. Конфликты все еще ограничивались войнами соседних политий друг с другом и подчинением ими независимых территориальных общин.
2). На основе анализа источников (в том числе неопубликованных архивных документов) пересмотрены основные положения немногих существующих в настоящее время реконструкций территориально-политической карты Северного Юкатана накануне испанского завоевания авторства Р. Ройса (1957 г.) и С. Кесады (1993 г.). Показана некорректность выделения некоторых политий (таких как, например, Чичен-Ица), оценки их состава (Ц’иц’антун, Саки, Мотуль). Обосновано, что выводы авторов сделаны главным образом на основе источников, составленных после переселения аборигенного населения в редукции (укрупненные поселения), то есть на основании данных, описывающих, на самом деле, организацию раннеколониального общества майя.
3). На основе анализа социально-политической структуры общества дано определение общества поздних постклассических майя в рамках существующих неоэволюционистских моделей организации общества. Этот вывод представляется актуальным на фоне укоренившейся в последнее время среди исследователей постклассического общества майя тенденции избегать таких определений и использовать вместо этого автохтонную терминологию. Политии Северного Юкатана, называемые самими майя кучкабаль, которые ранее оценивались исследователями как вождества (Д. Маркус) или, в отечественной историографии, номовые государства (В. И. Гуляев), на самом деле являются сложными вожде-ствами.
4). Обосновывается выбор наиболее подходящей модели для дальнейшей разработки проблематики социально-политической организации общества майя периода накануне испанской конкисты. В качестве таковой предлагается теория
«равных политий» К. Ренфрю, ранее к постклассическому обществу не применявшаяся, хотя и предлагавшаяся в качестве модели политической организации майя классического периода (300-900 гг.). Ее положения были применены для исследования случаев контроля одним знатным линиджем майя нескольких независимых в административном отношении политий-кучкабалей, находящихся в тесном взаимодействии между собой. Этот феномен, хотя и отмечался в последних исследованиях, но был недооценен в плане теоретического аспекта разработки проблематики.
5). В научный оборот введен ряд неопубликованных письменных источников из фондов Архива Индий (Севилья).
Практическая значимость диссертационного исследования состоит в том, что его результаты могут использоваться при составлении общих лекционных курсов по истории доколумбовой и Латинской Америки, а также специальных курсов по истории Месоамерики. Также представленные выводы имеют значение для разработки проблематики эволюции древних и архаических обществ.
Апробация результатов исследования. Отдельные положения диссертационного исследования были представлены на ряде конференций, как российских, так и международных: 50-м Международном конгрессе американистов (Варшавский ун-т, 2000), X Конгрессе международной федерации по изучению стран Латинской Америки и Карибов (ИЛА РАН, 2001), XIII, ХIV, ХV, ХVI, ХVII Сергеевских чтениях (МГУ, 2003, 2005, 2007, 2009, 2011, 2013), V и VI Всероссийских симпозиумах по проблемам индианистики (ИЭА РАН, 1998, 2003), международных конференциях аспирантов и студентов «Ломоносов» (МГУ, 1999, 2000, 2001, 2002, 2003, 2004, 2005, 2006, 2007, 2008, 2009, 2010), I-VII Кнорозовских чтениях (РГГУ, 1999, 2002, 2004, 2006, 2008, 2010, 2013), международных конференциях «Иерархия и власть в истории цивилизаций» (2000, 2002, 2004, 2006, 2009), конференциях по междисциплинарным исследованиям
«Стены и мосты» (РГГУ, 2012, 2013).
Возникновение постклассических политий и политическая обстановка на полуострове к XVI в
Данное исследование охватывает довольно небольшой отрезок истории юкатанского общества. Его началом мы будем считать 1441 г., общепринятую дату гибели Майяпана, столицы последнего крупного государства, господствовавшего над полуостровом. Именно с его распадом и начинается история интересующих нас позднеюкатекских политий, кучкабалей, которые застали испанские завоеватели. Отрезок истории между оставлением города и приходом испанцев иногда выделялся в особый период на основаниях чисто исторического характер, или предполагаемого прекращения монументального строительства в архитектуре (например, А. Тоззером, Э. Эндрюсом). Необходимость его выделения обосновывалась тем, что падение Майяпана считалось (по словам известного искусствоведа и эпиграфиста Т. Проскуряковой) «драматической кульминацией долгого процесса культурного упадка». Соответственно, позднее юкатанское общество являло собой его результат. Однако в работах археологов, бравших за основу периодизации смену традиций в изготовлении керамики (Дж. Брэйнарда, Э. Эндрюса V), этот период не выделялся в особый, сливаясь с «май-япанским» [см.: Lincoln, 1986, р. 144-146; Sabloff, 2007, р. 14]. С исторической точки зрения это совершенно неверно. Не так давно археолог С. Кепекс снова предложила выделить временной промежуток между падением Майяпана и приходом испанцев в особую стадию поздней постклассики, назвав его «Заключительным постклассическим периодом». Необходимость такого шага вытекала из ее оценки роли Майяпана как временного центра Месоамериканской мир-системы. Падение Майяпана означало, по мнению Кепекс, не только изменения в обществе майя, но и смещение центра всей Месоамериканской мир-системы как таковой в долину Мехико, где начинал свой подъем Тройственный Альянс во главе с ацтеками. При этом она отмечала, что собственно только на археологических материалах (керамике) заключительный постклассический период выделить невозможно, поскольку весь поздний постклассический период маркирован керамическими комплексами хокаба/тасес [Kepecs, 1998, Р. 453]. Во многом это является результатом состояния исследования проблемы хронологии постклассических керамических комплексов. Начиная с исследований Ч. Линколь на и Дж. Болла в 1990-х гг. и по сей день их последовательность и хронология все еще остается непроясненной проблемой [Bey et al. 1997, p. 238; Cobos 2002, p. 98-99; Sabloff 2007, p. 23-26; Milbrath, Peraza, 2003, p. 3]. Для нас падение Майяпана важно как точка распада этого государства и возникновения новой социально-политической организации общества, нового порядка, выросшего на обломках майяпанской державы. Именно формы ее организации и являются предметом нашего исследования. Общепринятой датой этого события считается 1441 г. Конец существования независимых юкатекских политий, возникших после падения Майяпана, определить сложнее. Это могла бы быть испанская конкиста. Но с одной стороны, если подходить к вопросу формально, ее начало на Юкатане можно отсчитывать от разных дат - открытия Юкатана Э. Кордовой (1517 г.), первой попытки его завоевания Ф. Монтехо (1527 г.) или сдачи испанцам На Чи Кокома и прекращения открытого сопротивления захватчикам (1541 г.). С другой стороны, по существу вопроса, конец существованию доис-панской социально-политической организации положило не само испанское завоевание, а эффективные меры испанцев по реорганизации общества майя в рамках создания системы управления колониями. Первой такой мерой было ре-партимъенти, распределение местного населения среди завоевателей, организованное аделантадо Ф. Монтехо. Это случилось в 1542 г., сразу после основания г. Мериды, столицы испанских владений на полуострове. Вскоре последовал целый ряд событий, приведших к исчезновению автохтонной социально-политической организации. Это устроенное францисканскими монахами собрание индейской знати в Ошкуцкабе 1546 г., последовавшее за ним восстание 1547 г., реформы Томаса Лопеса Меделя 1550 г., и, наконец, аутодафе 1562 г. Считать начало конкисты датой конца существования доиспанского социально-политического уклада, на наш взгляд, нельзя. В ходе самого завоевания общество майя все еще было организовано и функционировало на основе своих собственных устоев. Кроме того, большинство данных письменных источников описывают именно общество периода самой конкисты и непосредственно после нее. Поэтому верхней границей исследования было выбрано начало испанских ре форм, изменивших общество майя. Формально репартимъенти Монтехо и его последствия не должны были бы повлиять на местную социальную организацию - все меры ограничивались обложением податями, сохранилась местная администрация, территориальная и поселенческая организация. Но некоторые выявленные нами в ходе исследования процессы в социально-политической организации общества, фиксируемые источниками через пару десятилетий (захват представителями наиболее знатных линиджей должностей касикив в чужих общинах), показывают, что это, видимо, не так. С точки зрения исследования территориальной и политической организации, ее сложности, эти процессы являются существенными [Пакин, Паломничество Шивов...2013]. Поэтому верхней границей рамок исследования будет уместнее выбрать конец завоевания, 1541 г., когда исследуемое нами общество (назовем его позднеюкатекским или поздним юкатанским) прекратило самостоятельное существование.
Часть охватываемого данным исследованием региона, Центральный Пе-тен, была завоевана испанцами только в 1697 г. Именно к позднему периоду (1618-1697 гг.) его независимого существования восходят почти все наши сведения о социальной и политической организации обществ этой области [Пакин, 1999, 2000; Беляев, Пакин, 2002; Jones, 1998]. Но нас интересует, в первую очередь, общество прямых наследников майяпанской державы, юкатеков Северного Юкатана, к 1697 г. давно уже утративших все черты своей доиспанской социальной организации. Поэтому конкиста Петена не будет учитываться как значимая для определения хронологических рамок исследования дата. Хронологические рамки исследуемого периода, таким образом, выглядят как 1441-1541 гг.
Большая семья и статус человека
С накоплением материала делались первые попытки выделить фазы исторического развития общества майя. Его видение в начале XX века опиралось на представления о цикличном (зарождение-расцвет-упадок) развитии культур. Под их влиянием общество майя позднего Юкатана воспринималось как «деградировавшее» общества периода упадка, конца цикла развития цивилизации. Причиной его объявлялись чужеземные вторжения, а многие черты культуры и особенности социальной и политической организации общества позднего Юкатана воспринимались как привнесенные извне и глубоко отрицательные. Большую роль в подобной оценке играл культурный и гуманистический аспект, связанный с неприятием исследователями религиозных практик, описываемых источниками. Их исследователи оценивали с позиции противопоставления культуры варварству, как несовместимые с высокой культурой майя классического периода. Это видение общества юкатанских майя просуществовало довольно долго и оказало сильное влияние на исследователей, занимавшихся разработкой конкретных вопросов социальной и политической организации общества майя.
Большинство аргументов основывалось на доводах искусствоведческого характера. Уже в самом начале XX в. известный немецкий специалист П. Шелльхас, создатель иконографической классификации божеств майя, на основе исследования музейных коллекций произведений искусства высказывал идеи о «мексиканском влиянии» на общество майя со стороны Центрального Нагорья Мексики [Schellhas, 1904]. В 1915 г. американский археолог Г. Спинден предложил считать все достижения культур Месоамерики, майя в том числе, результатом деятельности народов Центральной Мексики, теотиуаканцев, тольтеков и ацтеков, создавших архаический «субстрат», культуру-прародительницу, распространенную ими по Месоамерике. Это было первое обоснование культуртрегерской роли Центрального нагорья как основного фактора развития общества майя. Теория общего архаического субстрата, выдвинутая Спинденом, строилась на археологическом материале и была вскоре отвергнута из-за отсутствия единообразия в архаических культурах (т.е. доказательства единства архаического субстрата как такового) [Гуляев, 2010, С. 80].
Следующий шаг был сделан в результате исследования календарных надписей классического периода Г. Спинденом, С. Г. Морли и Дж. Э. Томпсоном, разработавшими корреляции календаря майя с грегорианским. Полученные даты выявили почти полутысячелетний хронологический промежуток между гибелью городов Южных Низменностей и приходом испанцев и позволили выделить время их существования в ранний период истории майя. На этом основании Г. Спинден выдвинул другую модель истории майя и всей доиспанской Мексики. В ней главная роль отводилась майя, объявленных создателями культуры региона, принесших цивилизацию «классических культур» (Монте-Альбана, Теотиуакана) в Центральную Мексику, где принесенные ими «идеи» были впоследствии искажены. Наконец, вторжение «диких» науа-тольтеков в Мексику, и далее, на Юкатан положило начало «мексиканскому периоду» в истории майя. Это событие, согласно Спиндену, стало ключевым фактором формирования общества майя таким, каким его застали испанцы. Спинден одним из первых майя-нистов представил развитие культур региона как «циклическое», и майя Северного Юкатана оказывались отнюдь не на вершине, а в конце этого цикла [Spin-den, 1917, Р. 135-139, 226].
Одновременно на основе нарратива текстов книг «Чилам-Балам», С. Г. Морли выдвинул другую концепцию истории общества майя, получившую большую известность и просуществовавшую почти полвека [Morley, 1911]. Он разделил историю майя на два периода. В первый («Старая Империя», до 900 г.) существовали города Южных Низменностей, заброшенные по непонятным при-чинам населением, внезапно ушедшим на север. Там, в последующий период («Новая Империя», 900-1541 гг.), ими основываются «северные», юкатанские города, вскоре завоеванные чужеземцами-тольтеками. Свои выводы он подытожил в работе «Древние майя», вышедшей в 1947 г. [Morley, 1947]. Под «Империей» им понимался не общественный строй или конкретное государство, а, как следует из его пространных объяснений, совокупность обычаев, то есть, говоря современным научным языком, культура. Мор ли считал, что общество майя классики не знало войн, социальной стратификации, и управлялось правителями-жрецами, углубленными в изучение астрономии. Тольтеки-науа, завоевавшие майя, якобы принесли с собой как ранее неведомые формы социальной организации (неравенство, аристократию), так и обычай вести войны и культуру человеческих жертвоприношений. Общество Юкатана накануне испанского завоевания, периода «Новой Империи», объявлялось отклонением, девиантным вариантом общества майя, ущербность которого была видна в деградации культуры - прекращении монументального строительства, утере знания календарного «долгого счета» и т.д. [Morley, 1947].
Концепция истории майя как состоящей из двух главных периодов, характеризуемых существованием двух разных обществ, - мирной и культурной теократии и сменившим ее варварским военизированным обществом, возникшим в результате иноземного завоевания, была сформулирована в окончательном виде Дж. Э. Томпсоном. Именно он присвоил этим периодам названия «классическо-го» и «постклассического», прочно утвердившихся в науке. Культурологический аспект противостояния цивилизации варварству как основного фактора истории майя был доведен в его работах до абсолюта и обрел теоретическое обоснование.
Правители и династии
То есть вся поселенческая иерархия выглядит замаскированной под «кварталы» и «селения». Есть два обстоятельства, которые не позволяют принять эту схему. Во-первых, все источники, упоминающие слово «квартал» созданы после сгона населения в редукции, когда отдельные прежде поселения, сселенные в одно место и превратились в эти «кварталы» поселений-редукций. Заявления Когольюдо о принадлежности окрестных поселений к «кварталам», в которые их сводили, следует оценивать очень и очень осторожно - они сделаны им столетие спустя после создания редукций. Во-вторых, в ранних источниках, таких как «свидетельства о границах» («Договор в Мани», «Границы земель Сотуты», аналогичные документы «Хроники из Калькини») никаких свидетельств именно такой административной организации, группированию поселений по принадлежности к «кварталам», нет. Говорится о границах кучкабалей, селений-кш: и ни слова о границах «кварталов» [Papeles de los Xiu...p. 55-65; Roys, 1939, P. 422-426; Codice Calkini, 1990, P. 64-69,123-136].
Далее, В. И. Гуляев полагал, что «... как и на Ближнем Востоке, у майя в доиспанскую эпоху не существовало терминологического противопоставления понятий «город» и «деревня»», и для обозначения любого размера населенных пунктов использовался термин «ках». Но приведенная им подборка терминов из словаря из Мотуля включает только термины, образованные от слова ках: noh cah («город»,), chanchan cah (маленькое селение) [Гуляев, 1979, С. 215]. Между тем в «Хронике из Калькини», «деревня» (юк. cacab, исп. aided) и «город, селение» (юк. cah, исп. pueblo) четко различаются. Более того, есть данные из словаря из Мотуля, говорящие о резком имущественном неравенстве обитателей pueblo, с одной стороны, и их «предместий» и «деревень»: «ah pack cab, ahpach cah, ah pach cahil» - «житель арробаля, который живет в домах на окраине селения. Также, житель деревни, деревенщина (aldeano о villano), и простой люд, низкий и бедный (gente сотйп, baja у pobre) [Calepino de Motul, 1995, Т. I, P. 38]. To есть такое противопоставление было, и оно говорит о наличии иерархии поселений с дифференцированными экономическими функциями, что отражается в социальном статусе их обитателей. Его наличие говорит о неравенстве в распределении произведенного продукта между жителями разного статуса поселений (и наличия такового в масштабах территориальной общины и политий), -то есть, косвенно, об особых административных функциях главного поселения как центра этого распределения. А значит, косвенно, о его функциях как места резиденции власти - выделяемого В. И. Гуляевым важнейшего признака города майя [См.: Гуляев, 1979, С. 97-98].
Слово «квартал» в восприятии испанцев было не так важно, как «селение», поскольку изначально в энкомьенды распределялись именно они. Даже когда отданные авторам «Сообщений» поселения становились фактически кварталами в редукциях, они продолжали писать о них как о «селениях». Употребление слова «селение», на первый взгляд подразумевает существование оного как некоего локализованного населенного пункта. Но каждое из этих «селений», на самом деле, состояло из главного и многих подчиненных, которые даже ценз 1549 г. не берет во внимание ни как самостоятельную податную и административную единицу, ни как населенный пункт. Вернемся к примеру Пополы. Пошла в цензе 1549 г. упомянута как одно поселение с 430 плательщиками (1935 чел.) [Roys, 1957, Р. 128]. Её энкомендеро (на 1579 г.) со слов своей супруги, вдовы своего предшественника, говорил, что когда тот получил Пополу в эн-комьенду, она состояла из главного поселения и тринадцати подчиненных поселений. Но затем монахи-францисканцы сожгли их, а индейцев сселили в Пополу [RHGGY, Т. II, Р. 215]. Также энкомендеро Экбалама говорит, что получил Эк-балам в энкомьенду как «столицу» с пятью подчиненными, четыре из которых разорили и переселили монахи [RHGGY, Т. II, Р. 215]. Никакие «кварталы» здесь не упомянуты как значимая для описания организации поселения структура. «Кварталы», как физические части поселений появляются только с процессом создания редукций, а значит, слово, использованное для их обозначения на майя, ранее употреблялось для другого явления.
По мнению Н. Фаррис, сведение селений в редукции осуществлялось в соответствии с учетом их прежней политической принадлежности [см.: Quezada, 1993, Р. 89]. Но по источникам, далеко не всегда дело выглядит именно так. Эн-комендеро Таби и Чунхухуба, например, писал в 1579 г.: «селения моей энкомъ-енды, Вайякус, Попошъ, Качануп, сегодня сселены в Таби, провинции Сотута... » [RHGGY, Т. I, Р. 163]. Таби (не путать с одноименным Таби в провинции Мани), как следует из материалов процессов аутодафе Ланды, еще в 1562 г. было покинутым поселением [Roys, 1957, Р. 98]. Получается, что редукция из этих селений была образована не в их доиспанском «политическом центре» а на месте, где никто даже не жил! Таким образом, желание С. Кесады и Н. Фаррис увидеть в действиях монахов стремление использовать в свою пользу положение вещей несколько абсолютизировано. Использование прежней политической структуры могло быть на руку завоевателям, но могло быть и не быть. Отсутствие касика для испанцев было равнозначно отсутствию «порядка», policia, положенной любому устроенному по закону обществу. И в этой ситуации испанцы склонялись к тому, чтобы касика поставить. Именно такой порядок действий при отсутствии в «селении» наследственного касика предписывал указ императора Карла V от 1549 г.: «...Исследовать, кто были истинными касиками, и тем, кто не окажется таковыми снять с себя и вернуть титул касика тем, кому он по праву принадлежал. И если таковых не имелось, обеспечить таковыми касиками по воле индейцев... » [Lenkersdorf, 2011].
Жрецы и судебная практика
Социальная организация постклассических майя долгое время использовалась для описания доиспанской организации майя классического периода [Morley, 1947; Thompson, 1995; Кнорозов, 1963; Гуляев, 1979]. То, что мы знаем сегодня об элите классических майя свидетельствует против такого подхода. Хотя некоторые общие принципы в их организации - роль линиджа и культа предков, имеются. Но как соотносится даже социальная организация Майяпана с тем, что мы наблюдаем в постклассику, вопрос дискуссионный. Ланда, наиболее подробно освещающий вопрос, ограничивается описанием нескольких наиболее важных должностей [Ланда, 1955, С. 114-121]. В то же время, такие важные вопросы, как отношения майяпан-ской элиты со знатью, управляющей «селениями» на местах, и организация последней, даже не затронуты источниками.
Накануне испанского завоевания на Юкатане должность наследственных правителей ках в кучкабалях находилась в руках нескольких наиболее могущественных знатных линиджеи. Ланда говорит, что их знатность наследовалась от майяпанских предков, некогда собранных за стеной города [Ланда, 1955, С. 146]. Ту же информацию повторяют «Сообщения» созданные при участии Г. А. Чи. Из других источников известны ссылки на происхождение от «сеньоров Майяпана» представителей нескольких знатных семейств. Рассмотрим свидетельства о происходящих от майяпанских родов правителях подробнее.
Прежде всего, к этой группе относятся потомки бывших правителей города, Кокомы (Сосот), большая часть линиджа которых была перебита в результате заговора Шивов в 1441 г. К приходу испанцев немногие потомки Кокомов возглавляли кучкабалъ Сотута, где были также представлены в качестве прави-телей-батабов в двух из более чем десятка его поселений (Сахкаба и Экмуль) [Ланда, 1955, С. 124; Quezada, 1993, Р. 167].
Шивы (Xiu) возглавляли почти все крупные поселения-кш: в кучкабалях Мани и Калотмуль, которые вместе испанцы называли «провинция Мани или Тутуль-Шив». У Ланды в рассказе о гибели Майяпана Шив представлены заговорщиками, и он один из немногих, кто излагает версию произошедшего Коко мов. О них Шивы предпочитали упоминать только один факт - истребление ими в промежуток затишья между двумя фазами испанского завоевания паломничества Шивов в Чичен-Ипу. Причем впоследствии в их изложении паломники превращаются в послов, а цель их путешествия из жертвоприношения языческим богам - в посольство к испанцам [Tozzer, 1941, Р. 54-55, п. 269; Hillerkuss, 1993, Р. 16]. Ланда также говорит, что Кокомы обвиняли Шивов в иноземном происхождении и убийстве своего законного «сеньора». В ответ на что Шивы отделывались утверждениями о древности своего рода, приписывая себе правление в IX в. древним У шмалем, а в Чилам-Балам попадает и версия об их правлении впоследствии самим Майяпаном [Miram, 1988, t. 2, P. 88; Кнорозов, 1963, С. 59, 73]. Это собственно, доиспанский дискурс Шивов. В колониальное время более действенными оказывались напоминания о помощи Шивов с испанцам и сопротивлении, оказанном им Кокомами во время последней фазы конкисты полуострова. Со временем Г. А. Чи удалось своими сочинениями, такими как «Сообщение об обычаях индейцев» 1582 г., или ранее составленными ответами на анкеты «Сообщений», распространить версию о том, что на самом деле его предки, Шивы, были правителями Майяпана. Город, по его словам погиб от того, что с «течением времени испортились обычаи» и во всех провинциях стали появляться свои «сеньоры» [Ланда, 1955, С. 124; RHGGY, t. I, Р. 94, 165, 182-183, 200, 215-217, 252,305,411-12,425-26].
Но на самом деле, сфера изначального влияния Шивов тоже принадлежала Кокомам. Шивы к приходу испанцев правили к юго-востоку от руин Майяпана. И видимо, их присутствие в этих местах было результатом неких военных усилий после гибели города. Есть прямое свидетельство из контролируемого Шивами поселения, что им раньше управляли Кокомы. Энкомендеро Тиека, поселения, находящегося рядом со столицей кучкабаля Шивов, Мани, писал «...и из этого поселения [Майяпана], говорят местные, как получается по их древним историям, вышел один капитан и знатная персона Каком Кат (Сасот Cat) с некоторыми своими друзьями. Он вышел заселить это селение Тиаб и сделал в нем некоторые каменные дома со сводами, которые и сегодня видны в некоторых частях этого селения Тиаб. По каковой причине говорят, что оно было заселено людьми очень знатными и сегодня есть в этом поселении люди, которые хвастаются своим линиджем, каковы Наваты, Чулимы и Званы, Чинабы и другие... (novates chulimes ibanes chinabes e otros...)». Касиком Тиека был еще в 1581 г. некий Хуан Нават. Видимо, Шивам было непросто переломить сопротивление местной знати, считавшей себя происходящей от спутников представителя рода законных правителей Маияпана, если им не удалось посадить туда представителя своего линиджа. Эта знать, похоже, и ознакомила своего энко-мендеро с обвинениями Кокомов в адрес Шивов. Он единственный из авторов «Сообщений», кто приводит версию Кокомов: «...воевали всегда одна провинция с другой и указанная провинция Мани всегда воевала с Сотутой, из-за древней вражды, которую имели эти Кокомы с Тутульшивами, говоря, что Кокомы являются «местными сеньорами», а Шивы иностранцами» [RHGGY, Т. I. Р. 318-319].122
Также на родство с сеньорами Маияпана претендовал линидж Печ, контролировавший кучкабалъ со столицей в Мотуле, называемый испанцами также «провинцией Кех-Печ». По словам Хуана Печ, помогавшего в составлении «Сообщения из Мотуля», его предок Нох Кабаль Печ, «заново заселивший» Мотуль (в древности покинутый населением) был «очень близким родственником сеньоров Маияпана». Насколько «близким» родственником он ему приходился, «Сообщение» не говорит. Хотя среди помогавших составлять это «Сообщение» «принципалов» упоминается представитель рода Шивов, Доминго Шив, про-шивской версии о майяпанском прошлом, приводимой везде Гаспаром Антонио Чи, это «Сообщение» не содержит [RHGGY, t. I, P. 267, 269]. Как, впрочем, нет ее и в «Сообщении из Текит», возглавляемым в 1576 г. Диего Шивом, где составлявший его энкомендеро называет Майяпан не городом, а... «великим сеньором»! [RHGGY, Т. I, Р. 285, 286].
