Собственность в Швеции в XIII - первой половине XIV веков (По материалам Гетских областных законов) Фоменкова Анна Владимировна

Содержание к диссертации

Введение

1. Швеция в XIII - первой половине XIV в. и проблема настоящего исследованияс. 2

2. Источники с. 6

3. Историография с. 39

4. Постановка вопроса с. 47

1. Категории населения, связанные с землей, согласно областным законам с. 49

1.1. Конунг и аристократия с. 50

1.2. Бонды с. 62

1.3. Ландбу с. 66

1.4. Вольноотпущенники с. 68

1.5. Церковь и церковнослужители с. 68

2. Виды собственности с. 72

2.1. Недвижимость: позиции бондов с. 72

2.2. Собственность короля с. 84

2.3. Собственность и владения знати с. 86

2.4. Собственность церкви с. 88

2.5. Отчуждение и приобретение недвижимости с. 97

2.6. Виды движимой собственности и операции с движимостью с. 124

3. Преступления против собственности с. 141

3.1. Некоторые особенности судопроизводства и права в сфере собственности с. 141

3.2. Виды преступлений против собственности. Грабеж, воровство и "незаконное похищение" с. 144

3.3. Судебные органы, функционирующие в случае совершения преступлений против собственности с. 149

3.4. Система наказаний с.152

Заключение с. 172

Список источников и литературы с. 176

Список сокращений с. 183

• Постановка вопроса
• Недвижимость: позиции бондов
• Некоторые особенности судопроизводства и права в сфере собственности

Введение к работе

1. Швеция в XIII - первой половине XIV вв. и проблема нстоящего исследования.

XIII - первая половина XIV вв. стали в Швеции временем политико-правового закрепления социальной стратификации и отдельных страт, укрепления монархии, активизации влияния канонического права и появления письменного права.

Формально Швеция в рассматриваемый период являлась единым королевством, но на деле представляла собой две федерации: восточных племен - Свеаланд и западных - Гёталанд, которые, в свою очередь, делились на множество земель - "ландов". Гёталанд состоял из "Смоландов", то есть "малых земель" (Веренд, Финнведен, Ньюдунг), Дальсланда, Вестергётланда, Вермланда, Эстергётланда и Смоланда. Отдельными ландами являлись острова Эланд и Готланд. В состав Свеаланда входили: Нерке, Сёдерманланд, Вестманланд, ланд-хундари (т. е. сотня) Даларна и малые, так называемые фолькланды ("народные земли"): Тиундаланд, Аттундаланд, Фьедрундаланд и Руден. Северная, редко заселённая часть Швеции также делилась на небольшие ланды. Ланды, в свою очередь, состояли из более мелких территориальных подразделений. В Гёталанде и на Эланде, а также в Свеаланде они делились на сотенные округа, которые в Гёталанде и на Эланде назывались херадами (haerap), а в Свеаланде - хундари (hundari). Херады в Вестергётланде и Эстергётланде делились на четверти -фьердунги. Каждый ланд, имевший своё древнее обычное право — областной закон (лаг, lagh), назывался "лагсага" (laghsagha). В XIII в. началась кодификация обычного права лагсаг, и первым из шведских областных законов был записан Вестгёталаг - областной закон Вестергётланда (XIII в.). В связи с ранней кодификацией, этот свод законов в наименьшей мере включил огромные нововведения XIII века. Однако по некоторым сведениям социально-экономическое развитие шло в Вестергётланде быстрее, чем в других областях. Во всяком случае, процесс христианизации раньше и значительнее затронул эту область. Возможно, это в некоторой степени объяснется тем, что Вестергётланд граничил с Норвегией и Данией и часть импульсов пришла оттуда. Тем не менее, в Старшую редакцию Вестгёталага уже были включены "Законы о церкви", увеличилось число установлений о правах и привилегиях конунга. Большое место в кодексе заняли законы о собственности, появился запрет отдавать всё имущество церкви, что уже свидетельствует о борьбе за собственность, в частности, между церковными учреждениями и королевской властью. В связи с наличием различных временных слоев в законе работа исследователя осложняется. Дальнейший процесс кодификации областных законов растянулся до конца XIV в.

Таким образом, период XIII - первая половина XIV вв. представляет особый интерес и для понимания того, каким оказался общественный строй страны в результате реформ и кодификации права, проводившихся в данное время.

В литературе практически нет исследований или определений того, как разграничиваются понятия «собственность», «владение», «распоряжение» и «пользование». Безусловной собственности в средние века не было, в том числе и в Швеции, поскольку король мог конфисковать практически любую собственность на территории королевства. Земля в Швеции находилась в собственности у свободных крестьян-общинников - бондов, церкви и ее служителей, и у дворянского сословия светских фрэльсе; во владении — например, у дружинников, которым она давалась при условии службы; в распоряжении — у ленников; в пользовании - у держателей на определенных условиях.

Средние века — эпоха активного правотворчества в Западной Европе. Процесс кодификации обычного права растянулся с VI в. (франкское государство) до XIII и даже XIV в. (Швеция). В каждом регионе процесс имел свои особенности, и сравнение в этой области требует особенно глубокого изучения. Но попутно можно отметить, что хотя в Швеции кодификация областных законов произошла поздно, это единственная страна в Западной Европе, где было создано общее земское (Ландслаг Магнуса Эрикссона - Magnus Erikssons Landslag) и городское (Стадслаг - Stadslag) законодательство (середина XIV столетия). Право выступает не только как способ оформления сложившихся отношений, но и как системообразующий фактор, то есть способ введения и закрепления неких новых общественных отношений. Отсюда для меня возникает неразрывность рассмотрения собственности и права собственности: необходимо рассмотреть в комплексе как сам характер собственности, так и то, как он отражен в правовой области.

Основными источниками для данной работы являются две редакции Вестгёталага - записи обычного права области Вестергётланд, и Эстгёталаг - запись обычного права области Эстергётланд.

Старшая редакция Вестгёталага (Aldre Vastgotalagen) -древнейший из шведских областных законов, первая созданная в Швеции книга. Это выдающийся памятник шведского Средневековья с исторической, правовой и филологической точки зрения. Его текст начали записывать в 20е гг. XIII в. и завершили в начале 8 Ох гг. того же столетия. Он является носителем ценнейшей информации о средневековых шведских реалиях. Древнейшая рукопись Младшей редакции Вестгёталага (Yngre Vastgotalagen) была создана приблизительно на 20 лет позднее Старшей редакции. Старейшая из дошедших до нас рукописей Эстгёталага (Ostgotalagen) относится к середине XIV в., однако не исключено, что данный закон и ранее существовал в письменной форме.

В качестве дополнительного источника в работе привлекается самая ранняя из шведских рифмованных хроник - «Хроника Эрика», составленная примерно в двадцатые годы XIV в. неизвестным автором. Ещё одним дополнительным источником является сборник средневековых шведских дипломов — Diplomatarium Suecanum, из которого мною были использованы некоторые дипломы, относящиеся к рассматриваемому периоду, содержание которых затрагивает вопросы собственности и операций с ней. Также в качестве дополнительного источника привлекается Ландслаг короля Магнуса Эрикссона - первое общее земское законодательство Швеции, созданный около 1347 г.

Из всего комплекса проблем и сфер отношений, составляющих содержание Старшей и Младшей редакций Вестгёталага и Эстгёталага, а также привлекаемых дополнительных источников, для данной работы избраны те, что связаны со сферой собственности и социальной стратификации: категории населения, виды собственности, которой они владели, связь между собственностью и социальным статусом, преступления против собственности и наказания за них. Такой подход позволяет объединить исследования как в области собственно социальной истории, так и историко-правовые, касающиеся правовых норм средневековой Швеции. Рассматривая виды собственности, упоминающиеся в записанных правовых обычаях вестгётов и эстгётов, мы можем составить представление об общественных отношениях, существовавших во времена записи законов и в предшествующий период, так как многие из вошедших в законы установлений появились в устной традиции задолго до их записи. Анализ преступлений против собственности и наказаний за них позволяет проследить развитие правового процесса, который в отношении собственности складывался и видоизменялся быстрее, чем, например, в отношении уголовных преступлений, даже случаев убийства. В связи с тем, что в законах содержатся и более древние установления, по видам наказаний можно проследить, как изменялись представления об ответственности за совершение того или иного вида преступлений против собственности. Наконец, проведя сопоставление Старшей и Младшей редакций Вестгёталага (VgL I и VgL II) и Эстгёталага (OgL), представляется возможным выявить некоторые изменения, происшедшие в сфере собственности и, шире, в общественной жизни данных областей и шведского государства в целом в конце XIII - начале XIV вв.

2. Источники.

Хотя большое влияние на тематику данного исследовния оказало состояние историографии вообще, первостепенное значение имеет наличие и состояние источников, в частности, их публикации и комментарии к ним, которые нередко представляют собой этап в исследовании той или иной проблемы.

Важна история рукописей областных законов: она проливает свет на то, как практически осуществлялась их запись, как и в каком порядке вписывались раздел за разделом.

Старшая редакция Вестгёталага (VgL I), как уже указывалось, - первый из появившихся в Швеции областных законов.

Старшая редакция Вестгёталага сохранилась в единственной рукописи, обозначенной В 59, и в настоящее время находится в Королевской Библиотеке в Стокгольме. Эта рукопись содержит не только сам текст закона, но и заметки, сделанные разными лицами в разное время. Рукопись на самом деле является сборником, который появился в результате того, что три разные «книги» были объединены и переплетены вместе. Она, если не считать разные мелкие пометы, написана тремя разными лицами и имеет достаточно разнообразное содержание. Поэтому необходимо вначале рассмотреть состав и содержание текста рукописи.

I. Первая книга первоначально состояла из 48 пергаментных листов, разделенных на 6 тетрадей. Однако второй лист был вырезан, и в настоящее время рукопись, таким образом, состоит из 47 листов. В связи с этим возник пробел в начале текста закона. Первая и последняя страницы (листы 1 и 47) из-за загрязнения стали очень темными; очевидно, что кодекс долго не имел обложки, и что книга в это время активно использовалась. Для удобства эту древнейшую часть рукописи называют В 59а.

П. Вторая книга первоначально состояла из 22 листов. После шестого листа один лист вырезан, от него осталась только узкая полоска. Таким образом, в настоящее время эта часть рукописи состоит из 21 листа (48-58 и 67-76). По имени переписчика ее принято называть книгой Видхемского священника. Внутри нее, после 12 листа, вставлена третья книга.

III. Это отдельная тетрадь из 8 листов (58-66), написанная неким Людекинусом. Обе эти более младшие части рукописи имеют общее условное название В 59 в.

IV. В конце, в В 59, вставлен (вероятно, при переплетении в XVII в.) один пергаментный лист, который принадлежал рукописи VgL II середины XIV в. (лист 77). Таким образом, этот лист не связан с предыдущими частями рукописи.

В отличие как от В 59а, так и от книги Видхемского священника, пергамент тетради Людекинуса использован полностью. Письмо очень плотное, 34-38 строк на каждой странице (в В 59а - в среднем 20 строк). Внизу страниц рукопись идет до края. С левой стороны есть небольшие поля, но справа письмо также идет до края листа, в связи с чем эта часть нередко стерта или повреждена. Это типичная книга записей, когда невозможно заранее определить конечный объем, и пергаментные листы добавлялись к ней по мере необходимости. Подобный, хотя и менее ярко выраженный характер носит книга Видхемского священника. Там пергамент также добавлялся в небольшом количестве по мере необходимости. Вероятно, переписчик иногда брал новые листы, чтобы продолжать свои записи.

В 59а содержит:

1. VgL І на листах 1-39. Далее следует «Право музыканта» (Lekareratten) - шутливое завершение, которое занимает нижнюю часть листа 39 и две верхние строчки на листе 40. Обе эти строки без труда могли поместиться на последней странице пятой тетради (лист 39). Поскольку переписчик не воспользовался этим, а перенес текст в начало новой тетради, он, видимо, рассчитывал на некоторые дополнения.

2. Дополнения, написанные той же рукой, листы 40-43: а) так называемый Данахольмский трактат (Danaholmstraktaten); б) отрывок Horo pinglot skal skipta, то есть о том, как штрафы должны делиться между херадами; в) постановление епископа Брюнъюльфа; г) перечень церквей Вестергётланда.

Для датировки рукописи В 59а из всего содержания особенно важно постановление епископа Брюнъюльфа. Постановление принято в 1281 г., и рукопись, которая, вероятно, была написана последовательно, без заметного разрыва, вряд ли старше этого года. Моложе она, естественно, едва ли может быть. В 90х гг. XIII в. была выработана Младшая редакция Вестгёталага, и едва ли была практическая потребность в записи старого закона, когда возник и стал вводиться в употребление новый. Нет никаких сведений о том, кем был переписчик.

Видно, что рукопись В 59а часто находилась в употреблении. Об этом, кроме ее вида, свидетельствует также несколько помет, которые имеются на полях и на последней странице (ниже перечня церквей Вестергётланда). Эти пометы явно сделаны двумя разными людьми; один из них, вероятно, идентичен т. н. Видхемскому священнику. Около 1325 г. рукопись принадлежала человеку, который на листе 47 сделал несколько заметок о приходе Видхем в хераде Ласке, Вестергётланд (VgL IV 13). Из заметок следует, что он был священником этого прихода, и что его звали Лаврентий Дьякон (Laurentius Dyakn). Этот Видхемский священник на последних страницах в В 59а (листы 43-47), которые первый переписчик оставил пустыми, сделал следующие записи:

3. Дополнения к В 59а, сделанные Видхемским священником: а) о границах Вестергётланда (VgL IV 10); б) об алльменнингах (то есть общественных землях) Вестергётланда (VgL IV 11); в) несколько записей юридического характера (соответствует VgL II Add 11:16, Add 5 рг); г) так называемые судебные правила (domarregler; VgL IV 12); д) заметки о приходе Видхем (VgL IV 13). Далее, тот же человек, то есть Видхемский священник, написал вторую часть рукописи В 59 - В 59в, разумеется, за исключением вставных «Извлечений Людекинуса». Эта более "младшая" книга имеет следующее содержание:

1). Три так называемый Вестгётских перечня (Vastgotalangder): лагманов - «законоговорителей» Вестергётланда {Наг hittas патп perm manna, ar Wastragotlanz lagh gordpo oc from fordpo), конунгов Швеции и епископов Скары (VgL IV 14-16). Эти отрывки составляют древнейшую запись шведской истории, имеющуюся в шведских источниках. Перечень конунгов заканчивается на Юхане Сверкерссоне (1216-1222), который упоминается как уже умерший. Очевидно, что перечень появился в период правления его преемника Эрика Эрикссона (1222-1250), который не упоминается. Последние упомянутые лагманы - Эскиль (ум. ок. 1227 г.), Густав и Фольке. Последний епископ - Стенар, который в 1238 г. с разрешения папы оставил свой пост; в перечне епископов о нем говорится как об умершем. Его преемник Ларе, который стал епископом в 1241 г. и умер в 1257 г., не упоминается. Очевидно, что эти три перечня были записаны около 1240 г.

2). Постановления: а) из Глав о воровстве, лист 52 (VgL IV 18); б) Клятвенные законы, листы 52-55;: в) установление Магнуса Ладулоса, запрещающее насильственное гостевание (valdgastning), листы 56-58 (VgL IV 19); г) латинская редакция Законов о церкви, листы 67-74 (VgL IV 21).

3). На последних листах (74-76) есть несколько записей различного содержания.

Между постановлением о насильственном гостеваний и латинскими законами о церкви вставлена тетрадь с заметками Людекинуса, в основном извлечениями из VgL II, листы 59-66 (VgL III). Заметки оканчиваются словами: «Explicit liber Laurencii, quern scripsit Lydekinus». Затем на последнем листе (66), на оставленном Людекинусом месте, Видхемский священник записал несколько извлечений из VgL II U (VgL IV 20), а также несколько латинско-шведских пояснений. Заметки Людекинуса написаны в начале XIV в.2.

Шведский исследователь областных законов К. Ю. Шлютер обозначает наиболее древний отрывок рукописи В 59 как рукопись А Вестгёталага, извлечения Людекинуса - как рукопись С, и заметки Видхемского священника - как рукопись D. Как рукопись В он обозначает основную рукопись VgL II, то есть В 58. Рукопись А издана Шлютером в первом томе опубликованного им сборника шведских областных законов (Samling af Sweriges gamla lagar, далее - SGL)3, стр. 1-74 под заголовком «I. Den aldre Codex af Westgota-Lagen" (VgL I), рукопись С - там же, стр. 255-281 под заголовком «III. Lydekini excerpter осп anteckningar (VgL III), и рукопись D - там о же, стр. 283-344 под заголовком «IV. Atskilliga anteckningar af okand forfattare (VgL IV)».

Если рукопись В 59 действительно создана в 80х гг. XIII в., то вскоре после своего появления эта книга законов устарела. Были попытки сделать ее пригодной к употреблению с помощью извлечений из более новых кодексов. Этой цели служит прежде всего Lydekini anteckningsbok, которая содержит извлечения в основном из VgL П.

«Людекинус - имя, которое указывает на нижненемецкое происхождение, он пишет высоким стилем, но плохо владеет шведским языком; человек с таким же именем стал несколькими годами позже священником в Лёдёсе (город-порт в юго-западной Швеции, предшественник современного Ґетеборга - А. Ф.). Можно предположить, что Людекинус был священником, переписчиком у епископа или кого-либо другого, и получил назначение в Лёдёсе, где его предполагаемое знание нижненемецкого языка могло пригодиться, поскольку там часто бывали и постоянно жили немецкие торговцы и моряки. Вначале переписанная начисто книга Людекинуса создавалась так: автор положил перед собой В 59 и рукопись Младшего Вестгёталага и записал то, что было нового в последнем. Далее, он ввел некоторые записи из других источников, частично, кажется, для того, чтобы иметь в памяти такие основы канонического права, которые должны были бы стать действующими в продолжавшейся законотворческой работе. Рукопись Людекинуса написана в том же формате, что и изначальная часть В 59, и нет сомнений в том, что она должна была быть скреплена с ней, что и произошло»4.

О ранней судьбе рукописи ничего не известно. Однако именно на этой рукописи прямо или косвенно основывается, среди прочего, список перечня королей, сделанный в середине XV в. (рукопись D 4 из собрания документов монастыря Вадстена). Но где в это время находилась сама В 59, установить невозможно. В начале XVI в. она принадлежала члену Государственного совета Хогеншильду Бьельке (riksradet Hagenschild Bielke), и затем в начале XVII в. попала в Государственный архив (Iliksarkivet). Затем она была надолго выдана Георгу Шернъельму, крупному шведскому государственному деятелю и выдающемуся поэту-скальду, который готовил издание Вестгёталага; оно было закончено в 1663 г. Через лет (1668 г.) данная рукопись вместе со многими другими была передана в Коллегию древностей (AntikvitetskoUegiet). На средства коллегии рукопись в 1687 г. была переплетена в тот кожаный переплет, в котором она хранится и поныне. В 1780 г. в составе рукописного собрания Коллегии древностей она была передана в Королевскую Библиотеку, где и находится до сих пор.

Именно В 59 - основная рукопись закона - древнейшая сохранившаяся книга на шведском языке. Уже по этой причине она представляет чрезвычайно большой интерес как с языковой, так и с культурно-исторической точки зрения. Она написана чисто и ясно, украшения в ней отсутствуют, за исключением того, что заголовки глав выполнены красными чернилами, а каждая глава начинается с большой буквы, написанной чередующимися красными и синими чернилами.

Учитывая содержание, В 59 а - запись, сделанная в 80х гг. XIII в. По мнению шведского историка Н. Бекмана, это была книга законов, принадлежавшая собору в г. Скара. Переписчик, вероятно, был каноником при соборном капитуле. Из какого-то кодекса в библиотеке собора он переписал свои дополнения (листы 40-43) и, вероятно, позднее Видхемский священник из того же кодекса заимствовал свои первые записи.

Отсюда следует, что в процессе фиксации законов принимали участие не только лагманы. Отчасти это был стихийный процесс, в котором участвовали деятели церкви, заинтересованные в упорядочении права.

По содержанию VgL I является одним из древнейших шведских областных законов. Это единственный областной закон, в который не вошло приписываемое ярлу Биргеру (середина XIII в.) постановление о порядке наследования: сестра должна наследовать половину доли брата. Он также не содержит принятые ярлом Биргером так называемые «законы о мире». Уже из содержания становится ясно, что сам текст закона местами старше, чем тот, что сохранился в В 59 а. Уже давно высказывалось предположение о том, что VgL I был выработан и записан в начале XIII в.

Эта первая редакция Вестгёталага приписывается лагману Эскилю Магнуссону. О нем в перечне лагманов Видхемского священника говорится следующее: «Семнадцатым был лагман Эскиль. Он тщательно разыскивал весь закон Лума и законы других - такими, какими они были в области по добрым обычаям предков. Когда он нашел областной закон, он тщательно продумал его, с большой остротой мысли и своими суждениями. Он имел большую склонность к такой работе. Бог наделил его больше, чем других людей, даром тонкого понимания. Также у него были прекрасные знания, сравнимые со знаниями добрых клириков. И он во всем поддерживал вестгётов и их хёвдингов. Он был сыном Магнуса Миннешёльда из Бьельбу. Он был выдающимся человеком по части советов о разных вещах, он давал верные советы, и в этом он превосходил всех стурманов королевства. Так же, как он был выдающимся человеком по части советов, так же он прекрасно владел мечом и искусством боя. Ещё я могу сказать о нем лишь то, что редко рождается подобный ему человек»5.

Эскиль принадлежал к знаменитому роду Фолькунгов. Он был сыном Магнуса Миннешёльда из Бьельбу и старшим братом Биргера ярла. Вероятно, он родился около 1175 г. и в юности провел некоторое время при дворе короля Кнута Эрикссона. В это время он также приобрел глубокие познания, которые, согласно перечню лагманов, "были сравнимы со знаниями добрых клириков". Очевидно, что здесь подразумевается книжная грамота и знание латыни. Около 1217 г. Эскиль женился на Кристине, внучке Эрика Святого и вдове ярла Хокона Фольквидссона из Норвегии. Когда именно он стал лагманом вестгётов, неизвестно. До него в перечне лагманов значится ряд лагманов, большинство которых принадлежали к одному роду - Карле из Едсвэра (Karle af Edsvara) и его родичи. Поэтому, вероятно, произошло серьезное нарушение традиции, когда древний вестгётский род лишился этой должности, и был выбран человек, принадлежавший к эстгётскому стурманскому, то есть аристократическому роду. Можно предположить, что для такого выбора существовали веские причины. Перечень лагманов подтверждает, что Эскиля прежде всего считали человеком выдающегося ума. Вероятно, что Эскиль жил в Вестергётланде и владел там землей. Также обосновано предположение, что его вестгётские земельные владения были достаточно крупными.

У Кристины был сын от предыдущего брака - Кнут, который рос в доме лагмана Эскиля. От своего отца, ярла Хокона, он унаследовал притязания на норвежскую корону. Позже он также на время стал соперником Хокона Хоконссона в борьбе за власть. Поэтому можно не без основания предположить, что связи между Норвегией и вестгётской усадьбой лагмана были весьма оживленными.

Летом 1219 г. у лагмана гостил Снорри Стурлуссон, и тогда Кристина передала ему в качестве дара знак, который несли перед конунгом Эриком Кнутссоном в битве при Гестильрене (1210 г.). Здесь, в Вестергётланде, Снорри познакомился со шведским обществом и правовой системой. Примечательным является то обстоятельство, что его визит по времени совпадает с записью закона - первой литературно-правовой работой на родном языке в Швеции. Лагман Эскиль жил приблизительно до 1227 г.

Можно предположить, что норвежские связи лагмана Эскиля сыграли некоторую роль при его работе над законами. В Норвегии уже давно существовали записанные книги областных законов. Можно также счесть вероятным, что они были привезены Кристиной, чей сын Кнут являлся претендентом на норвежский престол. В любом случае, в Вестергётланде были известны норвежские записи законов. Норвегия, без сомнения, подала импульс и пример для письменной фиксации гётских областных законов. Однако нужно отметить, что явные случаи прямого влияния норвежских текстов законов на содержание VgL І не доказаны. По мнению Бекмана, обратившего в своих работах некоторое внимание на сравнение шведских законов с норвежскими, работа лагмана Эскиля по сбору и обработке местных правовых обычаев являлась полностью самостоятельной.

Однако в терминологии и в самом языке законов имеются некоторые соответствия между вестгётскими и норвежскими, особенно восточнонорвежскими законами. Это совершенно естественно вследствие исторических и географических причин и зависит от общности в правовых обычаях и понимании права, в языке и культуре. Столь же или еще более очевидны черты сходства, которые можно проследить между VgL и датскими областными законами, особенно законом Сконе (Skanelagen, SkL). С правовой точки зрения Скандинавия в древности составляла единое целое - с местными отличиями, но без четких границ. Соседние лагсаги, вероятно, ещё долго естественным путем оказывали влияние друг на друга, и это не обязательно должно обозначаться, как механическое заимствование.

Работа Эскиля, согласно перечню лагманов, происходила at nytra hafd lanzins fordldri, то есть в соответствии с древними правовыми обычаями области. От Эскиля не требовалось создавать новый закон - ему нужно было как можно более точно и подробно выяснить, что являлось традиционным и все еще действующим законом.

Когда он таким образом обнаружил закон, pa huxadi han рет mad mykli snilli oc sialfs sins forseo. Здесь подразумевается та работа с текстом, которую теперь принято называть редактированием. В это понятие входило четкое формулирование различных уже существовавших установлений и их упорядочение. Какой-то способ сведения похожих установлений в группы или главы также, очевидно, существовал еще до Эскиля. Но деление на главы, которое мы находим в VgL I и которое, очевидно, стало образцом для некоторых других шведских областных законов, без сомнения, во многом - его заслуга. Он поставил Законы о церкви в начало кодекса и, возможно, сформулировал примечательную фразу, с которой начинается старейший шведский закон: «Христос — первый в нашем законе. Затем — наша христианская вера и все христиане, конунг, бонды и все оседлые люди, епископ и все клирики» {Krister ar jyrst і laghum warum, pa ar cristna var oc allir cristnir, konongar, bondar oc allir bocarldr, biscupar oc allir boclardir man).

Возможно, Эскиль, когда он таким образом выработал закон в письменной форме, действовал не по чьему-то заданию, а по собственной инициативе и инициативе своего окружения. Нам ничего не известно о том, должен ли был быть записанный закон принят и одобрен на тинге и таким образом стать действующим, как это было в случае с законом острова Готланд - Гуталагом (Gutalagen, GL). Старшая редакция Вестгёталага, возможно, имела характер частной записи, для лучшего сохранения в памяти.

Согласно традиции, отраженной в перечне лагманов, создавали и «хранили» закон именно лагманы. Первым из них был Лум (Lum). «Говорят, что он придумал и создал большую часть нашего закона», - говорится в перечне лагманов (han sighs hawd huxdt ос gort en mykin lot aflaghum warum), который поэтому назван законом Лума. Далее об Эскиле говорится, что он тщательно разыскивал закон Лума и законы других - то есть очевидно, что известные установления действовали еще с языческой эпохи и, возможно, частично были записаны. Языческой является, среди прочего, клятвенная формула, которую использовали еще в XIII в. в таком виде, в каком она сохранилась во многих местах в рукописи В 59: Bidia swa sdr gud holl, что буквально означает «просить, чтобы боги были к нему милостивы». В XIII в. обращение к языческим богам было всё же скорее всего привычным, как бы «механическим» использованием клятвы предков.

Без сомнения, важными являются вопросы о том, передает ли рукопись В 59 VgL I законы без изменений, то есть в той форме, которую они приобрели при лагмане Эскиле, и о том, оставило ли в них какие-либо следы дальнейшее развитие - около 60 лет, прошедших со времени лагмана Эскиля до появления рукописи.

Некоторые переработки и дополнения к закону были сделаны уже в ближайшее время - это следует из того, что в перечне лагманов говорится о лагманах Густаве и Фольке, преемниках Эскиля: «Они изъяли много языческих обычаев из нашего закона, и незаконные дети лишились своего арва (т. е. наследства — А. Ф.)» {Toko marghar hedner af warum laghum, oc frilloborn gengu fra arwi sinum). Сложно точнее установить, какие языческие обычаи подразумеваются, если они исчезли из рукописи В 59. Это могли быть, среди прочего, такие правовые нормы, как поединок и испытание железом, которые были отменены под влиянием церкви. Отменой другого обычая было лишение незаконных детей права на наследование родовой недвижимости. Это должно указывать на установления в Главе о наследовании (Arvdabalken - А 8), где были во многом удовлетворены именно церковные требования. Данный параграф едва ли присутствовал в редакции Эскиля. Поскольку он был помещен в середину главы, это означает, что не всегда можно сделать точные выводы относительно нововведений - они не обязательно находятся в начале или в конце глав.

В результате первой письменной фиксации закон не стал полным: многое по-прежнему регулировалось нормами обычного права. Многие установления были неясными или неполными; однако недостающее могло быть легко дополнено, поскольку закон еще жил в памяти сведущих в нем людей. Некоторые обычаи, очевидно, так никогда и не были записаны. Кое-что могло быть добавлено позднее. Определенные правила, впервые встречающиеся в VgL II, без сомнения, базируются на. древней традиции.

Старшая редакция Вестгёталага, как уже отмечалось ранее, является, скорее всего, частной записью действующего права. Во многих отношениях это еще не окончательно продуманный и систематически сформулированный закон. Отсутствуют важные установления основополагающего характера. Организация содержания глав выполнена еще не полностью; однако она находится в развитии, без сомнения, благодаря вкладу лагмана Эскиля.

Текст в обоих вестгётских законах разделен на части, помещенные в следующем порядке и имеющие следующие заголовки:

В рукописи В 59 отсутствует деление текста на пункты и параграфы. Деление, приводящееся в изданиях, сделано Шлютером.

Временем записи основного текста рукописи считается 1281 г. Вскоре после записи Старшего Вестгёталага стали записываться и законы других областей Швеции - Уппланда, Сёдерманланда, Эстергётланда (закон этой области, Эстгёталаг, также является одним из основных источников в данной работе; история его создания будет рассмотрена ниже), Хельсингеланда и т. д. Записи областных законов стали важным шагом на пути к централизации страны; этот процесс завершился созданием около 1347 г. единого закона для всей страны - Ландслага короля Магнуса Эрикссона. Однако и после 1347 г. области нередко руководствовались своими законами, а общие церковные законы вообще не вошли в Ландслаг — каждая область продолжала использовать Законы о церкви, входившие в ее областной закон.

Старошведский текст Старшей редакции Вестгёталага имеет ритмическую форму и богат аллитерациями; видно, что до записи его как бы "выпевали" - видимо, лагманы-«законоговорители» на тингах. Он делится на 14 разделов ("О церкви", "О человекоубийстве", "О ранениях"и т. д.), и дополнен "Правом музыканта", носящим своеобразный характер. Старшая редакция Вестгёталага впервые была издана в 1663 г. Георгом Шернъельмом. Это очень неполное издание, качество которого было признано всеми последующими издателями неудовлетворительным. Однако следующее издание было осуществлено только в 1827 г. К. Ю. Шлютером. Впоследствии как весь текст, так и его фрагменты неоднократно издавались в Швеции, но уже, как говорилось выше, на новошведском; наилучшим качеством отличаются издания Б. Шёроса, Н. Бекмана, а также О. Хольмбека и Э. Вессена (см. ниже).

Данный источник переводился в XVII веке на латынь, а в конце XIX - XX вв. были выполнены переводы на французский6, английский7, и немецкий8 языки. Перевод Старшей редакции Вестгёталага на русский язык был выполнен мной и вошел в сборник «Из ранней истории шведского народа и государства» (см. ниже); перевод выполнен по изданию Хольмбека и Вессена и включает текст закона и комментарии, данные этими исследователями. В процессе работы привлекалось издание Шлютера.

Заключая описание этого источника, можно отметить, что Старшая редакция Вестгёталага включает в себя богатейший материал для исследований в области как истории, так и истории правовых отношений. Будучи древнейшим шведским областным законом, данный источник представляет неоспоримую ценность для увеличения знаний об общественной и правовой жизни страны в XII-XIII вв. Наличие таких разделов, как "О наследовании", "О воровстве", "Случаи незаконного похищения" позволяет исследователю составить достаточно полное представление по вопросам, касающимся собственности в Старшей редакции Вестгёталага. Однако необходимо также отметить, что текст закона весьма труден для прочтения, наполнен неясными формулами, восходящими к обычному праву. Также для закона характерно наличие огромного числа терминов, каждый из которых нуждается в отдельных комментариях.

Младшая редакция Вестгёталага (VgL II) сохранилась (не полностью) в рукописи, называемой В 58 в Королевской библиотеке в Стокгольме. В настоящий момент она состоит из 124 листов размером 25X18 см., разделенных на 19 тетрадей. Рукопись первоначально имеет дефект: в ней 3 тетради (24 листа, по счету Шлютера) были утеряны. Текст начинается в середине Главы о непреднамеренном ранении (V 10). Таким образом, утерянные листы содержали Главы о церкви и о ранении (Кк и S), а также начало V (п. 1-9). Вероятно, как предполагает Шлютер, Глава о церкви была вынута, чтобы быть скрепленной с рукописью Ландслага (или Стадслага) Магнуса Эрикссона; поэтому текст на листах, принадлежавших к той же тетради, последовал за ней. Глава о церкви сохранилась также в других рукописях. Напротив, Глава о ранении, а также первые 9 пунктов Главы о непреднамеренном ранении не могут быть восполнены по другим источникам.

VgL II (с Add) занимает в рукописи листы 1-104. Затем на листах 105-123 следует Бьёркёарэттен - «Закон Бьёркё (в латинском варианте - Бирки)», первый городской закон Швеции и Балтии вообще, а также на последнем листе (124) - латинский документ относительно совещания в Тэлье в 1345 г. (SD пг 3973). Все записи сделаны одной и той же рукой. Последний показывает, что рукопись была окончена не ранее 1345 г. Без сомнения, она, как считает Шлютер, создана около 1350 г.

Рукопись В 58 в 80х гг. XVII в. перешла из частного владения в Коллегию древностей. Сейчас она имеет кожаный переплет, на котором есть такие же оттиски, как и на переплете рукописи В 59. Очевидно, что они были переплетены в одно и то же время, то есть в 1687 г. Она не была известна Шернъельму, когда он в 1663 г. издал Вестгёталаг.

Древнейшая сохранившаяся рукопись VgL II - т. н. «извлечения», сделанные ок. 1300 г. Людекинусом (Lydekinus), входящие в рукопись В 59. Далее по времени идут заметки, сделанные Видхемским священником около 1325 г., также из рукописи В 59: Kv §7 (VgL IV 5, Forn 1, 38 (VgL IV 6, 8), U 17,18 (VgL IV 7), Add 11:16, Add 5 pr, извлечения из Tj (VgL IV 18) и U (VgL IV 20). Примечательно, что часть установлений, записанных Людекинусом и Видхемским священником, не содержатся в Младшей редакции Вестгёталага, а заимствованы из неизвестных источников. Запись на латыни (VgL III 60) представляет собой извлечение из канонического права.

VgL II является переработкой VgL I, выполненной между 1281 и 1300 гг., то есть, вероятно, в 90е гг. XIII в. Из некоторых мест текста следует, что обработчик исходил из рукописи VgL I, которая расходилась с текстом, сохранившимся в рукописи В 59. Таким образом, вероятно, что некоторые отклонения в VgL II могли принадлежать изначальной редакции VgL I.

Текст VgL II (не считая так называемого Приложения -Additamente) по объему практически вдвое превышает VgL I. Учитывая, что VgL I - один из самых маленьких областных законов, VgL II имеет примерно тот же объем текста, что и Эстгёталаг (OgL), и Уппландслаг (UL). Масса установлений взята из местной правовой традиции. Частично речь идет о правовых установлениях, которые не были включены лагманом Эскилем, хотя они имели законную силу, частично об установлениях, которые появились уже после него. Возможно, в разных списках закона, принадлежавших лагману и другим сведущим в законе людям, были записаны различные дополнения. Из подобного сборника дополнений Людекинус, возможно, сделал часть своих извлечений, которых нет в Младшей редакции Вестгёталага. Новые установления, как правило, введены в концы глав. Примечательное исключение составляет Глава о воровстве (Tj), первая часть которой (п. 1-17) не имеет соответствия в Старшей редакции Вестгёталага. Некоторые другие установления, однако, были помещены в середину глав; в таких случаях речь может идти о заметках на полях в одном из вариантов, которые при редакции VgL II были включены в текст.

Создается впечатление, что редакция VgL II часто производилась механическим способом, то есть в основном состояла в простом переписывании начисто текста, снабженного дополнениями и заметками на полях. Четкая система отсутствует; в этом отношении VgL II нельзя сравнить с OgL или UL.

Деление на главы в основном базируется на Старшей редакции. Глава о преступлениях против «святости» (неприкосновенности) человека (manhelgdsbrotten) разделена на несколько более мелких частей. Глава, которая в VgL I называется Bardaghd balkdr (О побоях), в VgL II получила заголовок Fripbalkar (Глава о мире). Последовательность глав была изменена, так что Глава об убийстве стала последней. Редактор VgL II при этом не принял во внимание, что последние пункты Главы о побоях (п. 6-9, в Младшей редакции - п. 10-13) повествуют об убийстве и составляют окончание установлений о преступлениях против «святости» человека. В VgL II они, следовательно, помещены перед основными постановлениями об убийстве. Глава о беззакониях (R) сохранена со своим пестрым содержанием, но не имеет в рукописи В 58 заголовка. Возможно, редактор счел заголовок не подходящим к этой главе и хотел заменить его другим, но так и не нашел подходящего. Глава о строительстве (Byggningabalken) отсутствует, как и в Старшей редакции.

Новым в Младшей редакции Вестгёталага является то, что главы разделены на пронумерованные пункты. В начале каждой главы есть перечень пунктов, однако их заголовки не продуманы. Как правило, они состоят из первого предложения или первых слов пункта, даже если за счет этого полностью не передается его действительное содержание. В этом отношении VgL II далеко отстает от UL и OgL.

Само разделение текста на пункты также не вполне удачно. Часто кажется, что оно зависело от случайностей. И, во всяком случае, оно не свидетельствует о том, что человек, который его осуществлял, имел серьезные познания в тексте, которым он занимался (например, D 1-7, где пропущены многие слова, а заголовки пунктов не соответствуют их содержанию, или пункт G 15, носящий название "Если женщина убьет своего ребенка", куда включено постановление о том, какое время является законным для свадебного пира).

В любом случае, формальная сторона текста указывает на то, что редакционная работа скорее всего находилась в руках какого-то переписчика, который, сам не обладая большими познаниями в области законов, работал по заданию одного из крупных деятелей Вестергётланда, возможно, лагмана, и по его указаниям.

Одна из глав, которые были расширены в наибольшей степени - Законы о церкви. Множество новых установлений было взято из Постановления епископа Брюнъюльфа и других церковных постановлений. Каноническое право оказало большое влияние на Законы о церкви Младшей редакции Вестгёталага9.

В VgL II не были введены клятвенные законы ни ярла Биргера, ни Магнуса Ладулоса (Амбарный замок). Однако постепенно и в Вестергётланде вводились «законы о мире» (fridslagar). Они содержатся в качестве Приложения (Add) в рукописи В 58.

Вероятно, королевская власть не имела прямого отношения к записи VgL II и OgL. Эти законы, как и VgL I, называются «правовыми книгами» (rattsbocker), то есть записями действующего права без какой-либо санкции свыше. UL, напротив, называется «книгой законов» (lagbok), то есть официально кодифицированной записью права, принятой на областном тинге и одобренной (stadfast) королем. О каком-либо официальном принятии VgL II мне неизвестно и, скорее всего, оно вообще не имело места. Он действовал de facto до тех пор, пока после 1350 г. не был формально заменен Ландслагом. Некоторые части VgL II, как уже указывалось ранее, ещё долго находились в употреблении параллельно с Ландслагом.

Издание Младшей редакции Вестгёталага с латинским переводом было начато Е. С. Брингом (Е. S. Bring) в 1818-1822 г.; Шлютер говорит о нем, как о крайне неудовлетворительном. Работа остановилась после того, как была издана приблизительно 1/3 часть текста. Первое и единственное до Хольмбека и Вессена издание VgL II было осуществлено X. Коллином и К. Ю. Шлютером в первом томе SGL (1827), стр. 75-253 (см. также ниже). Соответствие сделанному Пиппингом (Н. Pipping) полному списку словарных форм VgL І в отношении VgL II было сделано финном Рагнаром Холльмерусом10. Имеется перевод Младшей редакции Вестгёталага на французский язык11. Хольмбеком и Вессеном был выполнен первый и пока единственный перевод Младшей редакции на новошведский язык.

Наше знание о содержании Эстгёталага исходит из двух главных источников. Один из них представляет собой рукопись на пергаменте, хранящуюся в Королевской библиотеке в Стокгольме. Она может быть датирована примерно серединой XIV в. и содержит весь текст закона. Второй - старейший печатный текст закона, выпущенный в 1607 г. Издатель, Юнас Буреус, следовал ныне утерянной рукописи, которая, как представляется, была древнее дошедшей до нас; кроме того, он использовал также и другие средневековые «записанные книги законов» (skrefne laghboker), выписав из них несколько спорных мест. Кроме этих основных источников имеется также несколько фрагментов разной величины из рукописей XIV в. Законы о церкви Эстгёталага, кроме того, входят в три рукописи Ландслага - одну XIV и две XV в. Также имеется полная пергаментная рукопись XVI в., основывающаяся на утерянной средневековой рукописи.

Все эти рукописи не содержат сведений о времени записи закона. Однако в документе, относящемся к 1303 г. (DS пг 1386) имеется указание на действующую в Эстергётланде книгу законов, которая, таким образом, должна была существовать уже на 50 лет ранее известной нам древнейшей рукописи. С другой стороны, в Эстгёталаге (V 35) в качестве законодателя упоминается Магнус Ладулос (годы правления 1275-1290); также там содержится одно установление (G 14:2), время возникновения которого - 1286 г. -известно по другому источнику. Таким образом, редакция Эстгёталага в том виде, в каком она известна нам, должна была появиться около 1290 г. Некоторыми шведскими учеными высказывалось предположение, что редакционная работа была проведена Бенгтом Магнуссоном из рода Фолькунгов, который в 1269-1292 г. упоминается как лагман Эстергётланда12. То, что редакция закона действительно была произведена лагманом, следует из нескольких мест текста самого закона, например, J 8.

Однако то обстоятельство, что Эстгёталаг был выработан около 1290 г., не исключает, что в Эстергётланде и ранее мог существовать записанный закон. Возможно, что запись Эстгёталага была произведена уже в середине XIII в. Хорошо продуманная структура и систематизация положений закона также позволяет предположить, что он не мог появиться без предварительной работы, известной письменной традиции.

Эстгётская лагсага, то есть территория, на которой действовал Эстгёталаг, включает в себя прежде всего область современной Швеции, называемую Эстергётланд. Однако в двух отрывках текста (R 3:1, В 39:1) упоминаются разные правовые обычаи Эстергётланда и Смоланда, из чего можно заключить, что данный закон действовал также и в некоторых частях области Смоланд.

После 1607 г. были предприняты еще две попытки издания Эстгёталага - в 1643 и 1666 гг., в основе которых лежало издание 1607 г. Первое научное издание Эстгёталага было осуществлено К. Ю. Шлютером во втором томе его классической публикации . В своем издании Шлютер в основном приводит текст по вышеупомянутой рукописи середины XIV в. Для обозначения различных имеющихся рукописей Шлютер использует следующие наименования: основная рукопись - А; издание 1607 г. - В; рукописи законов о церкви, входящие в состав рукописей Ландслага — соответственно Н, I и К; фрагменты, относящиеся к XIV в. — соответственно С, D и Е. В конце XIX в. на основе издания Шлютера было осуществлено еще одно издание Эстгёталага с комментариями14.

Первое и на сегодняшний момент единственное издание Эстгёталага в переводе на новошведский язык сделано О. Хольмбеком и Э. Вессеном15. Данный перевод в основном исходит из текста, опубликованного ранее Шлютером. Деление глав на пункты, наличествующее в данном издании, имеется в рукописях, обозначенных Шлютером как А, В, D и Е. Совершенно иное деление Законов о церкви встречается в рукописях Н, I и К. Из этого Хольмбек и Вессен делают вывод, что деление на пункты не является изначальным, а было произведено позже, чем появились разные редакции текста закона. Заголовки отдельных пунктов в рукописях приводятся в начале каждой главы; в переводе Хольмбека и Вессена соответствующий заголовок предпослан каждому пункту.

Деление Эстгёталага на главы в основном соответствует делению, употребляемому в свейских законах, однако названия глав в большинстве случаев иные. «Главе о неприкосновенности человека» из Уппландслага в Эстгёталаге соответствуют две - Глава об убийстве и Глава о непреднамеренном ранении; они расположены перед главами, содержащими установления по семейному праву и примыкают к сходным по содержанию клятвенным законам. Как и в Сёдерманналаге, установления по семейному праву разделены на две главы, Главу о браке и Главу о наследовании.

Для вестгётских и эстгётского законов общим является следующий порядок расположения глав: законы о церкви -уголовное право - семейное право - продажа земли - продажа движимого имущества. По мнению Хольмбека и Вессена, этот порядок является изначальным16.

На русский язык Эстгёталаг не переводился.

«Хроника Эрика», используемая в работе в качестве дополнительного источника - самая ранняя и самая яркая из шведских рифмованных хроник, предположительно составленная в 20е гг. XIV в. неизвестным автором. В основу хроники положена история династии шведских конунгов - Фолькунгов, с момента ее основания в середине XIII в. до вступления на трон Магнуса Эрикссона в 1319 г. Хроника названа по имени отца Магнуса Эрикссона, герцога Эрика, который является ее главным героем, однако это название хроника получила лишь в XVI в. - о ее первоначальном названии ничего не известно. История создания рукописей и публикации «Хроники Эрика» подробно рассмотрены в издании «Хроники Эрика» на русском языке А. Ю. Желтухиным и 1 fj А. А. Сванидзе .

Большая историческая ценность «Хроники Эрика» заключается в том, что она была создана на шведском языке, а также в том, что при ее создании использовались документы королевской канцелярии и различные дипломы, многие из которых позднее оказались утраченными. По времени «Хроника Эрика» создана «между» записями большинства областных законов и Ландслагом Магнуса Эрикссона. В ней упоминаются законы Биргера ярла и дается представление о реальном действии ряда правовых норм, в частности, о выборах и смещении короля, о практике церковной жизни и о собственности. Для данного исследования этот источник важен ещё и тем, что в нем содержатся сведения о положении аристократии, которые практически отсутствуют в областных законах.

В качестве дополнительного источника в работе привлекается сборник средневековых шведских дипломов (Diplomatarium Suecanum, DS). Термин «diplomatarium» начиная с XVIII в. является в Скандинавии обозначением сборника средневековых документов, в основном дипломов. В эпоху великодержавия для спасения источников по древнейшей истории Швеции была на государственном уровне начата работа по их сбору и переписыванию. Один из крупных сборников, ставших результатом данной работы, получил название «Дипломатариум Перингшёльда» (Peringskiolds Diplomatarium), по имени Юхана Перингшёльда, возглавлявшего в 1693-1720 гг. Архив древностей Швеции. Начиная с 1829 г. средневековые документы, относящиеся к Швеции (первый из которых датирован 817 г.) — папские буллы, королевские указы и постановления, завещания, дарственные грамоты и т. д. публикуются в хронологическом порядке; работа по их изданию продолжается и по сей день. Дипломы, относящиеся к рассматриваемому периоду, опубликованы в тт. I - V:218. Для данной работы мною привлекались некоторые документы, имеющие отношение к вопросам собственности и могущие пролить свет на то, каким образом установления законов соответствовали реальным отношениям: королевские постановления, касающиеся земельной собственности, завещания и дарения недвижимости церкви, документы об отпуске рабов на волю и т. д.

Ландслаг Магнуса Эрикссона (Magnus Erikssons Landslag, MEL), первое общегосударственное уложение Швеции, также используемый мной в качестве дополнительного источника, был выработан и начал действовать в середине XIV в. (Магнус Эрикссон был избран конунгом в 1319 г.). В середине XV в. он подвергся переработке; текст, появившийся в результате этой переработки, был утвержден королем Кристофером в 1442 г. как Ландслаг Кристофера (Kristoffers Landslag). Однако повсеместно Ландслаг Кристофера заменил его лишь в 1608 г., когда король Карл IX приказал опубликовать Ландслаг Кристофера как «Ландслаг Шведского королевства» (Swerikes Rijkes Landzlagh). Действие Ландслагов прекратилось только с 1 сентября 1736 г., когда вступили в силу законы 1734 г. Поэтому можно сказать, что Ландслаг Магнуса Эрикссона - сперва в изначальной, а затем в переработанной форме - действовал на территории Швеции на протяжении почти 400 лет. На основании того, что Ландслаг объединил правовые обычаи областей в единую систему и действовал столь продолжительное время, можно утверждать, что это одно из важнейших законодательств, созданных в Швеции, да и во всей Европе.

Источниками для создания Ландслага Магнуса Эрикссона стали как уже довольно продолжительное время существовавшие записи законов различных областей Швеции, так и некоторые важные постановления, изданные самим королем Магнусом Эрикссоном19. Большинство из них относится к 1335 и 1344-45 гг. 1335 годом датируются: 1. Постановление в Скаре , содержащее предписание привести некоторые нормы вестгётского права в соответствие с нормами, действующими в других областях; 2. Постановление в Шенинге , в котором Магнус Эрикссон говорит о необходимости искоренения дурных обычаев, появившихся во время его малолетства - таких, как насильственное гостевание (valdgastning) и связывание или нанесение побоев преступнику, который не был взят на месте преступления.

Из постановлений, датированных 1344-45 гг., могут быть упомянуты следующие:

1. Постановление в Телье от 27 июня 1344 г. о запрете насильственного гостевания.

2. Постановление в Уппсале от б декабря 1344 г.23 Важнейшим новшеством здесь является введение в каждой области нового юридического органа — комиссии, состоящей из 12 человек, которая должна судить тех, кто нарушит королевский указ о запрете насильственного гостевания.

3. Постановление в Телье от 17 июля 1345 г.24, в котором говорится о полномочиях вышеназванной комиссии.

Единственное сохранившееся свидетельство о процессе выработки Ландслага Магнуса Эрикссона содержится в документе, датированном 8 марта 1347 г.25 В его тексте сказано, что король назначил комиссию для унификации областных законов, перечисляются члены этой комиссии, и говорится, что пять священников заявляют протест против изменений в правовом положении церкви, могущих произойти в результате унификации: «...Протест, заявляемый по ясным и обоснованным причинам, обычно защищает протестующего и сохраняет его права. Поэтому мы, Ларе из Валлентуны, каноник Уппсальского собора, Тюргильс из (Хусабю) Вист, каноник Линчёпингского собора, Пер из Флуды, каноник Стренгнесского собора, Ларе Буберг, каноник Вестеросского собора, и Вемунд, каноник соборов Вексшё и Линчёпинга, лично присутствующие перед вами, почтенные господа - господин Ульф Абьёрнссон, рыцарь и лагман Тиухерада, Альгот Бенгтссон, лагман Вестергётланда, и Тюргер, лагман Вермланда, которые были назначены нашим великим конунгом господином Магнусом, королем Швеции, Норвегии и Сконе, чтобы поправить и переделать законы отдельных областей Шведского королевства и-привести их к единству и соответствию...» . Однако в протесте не указывается, какие именно изменения в положении церкви планировалось произвести. Хольмбек и Вессен предполагают, что данный протест стал одной из причин того, что «Законы о церкви» не вошли в текст Ландслага, и каждая область в этом отношении продолжала использовать постановления, входившие в ее записанные правовые обычаи .

В источниках не содержится сведений о том, как долго работала вышеупомянутая комиссия по унификации областных законов, когда именно она была назначена и когда завершила свою работу. Однако существуют данные о датах принятия Ландслага Магнуса Эрикссона в отдельных областях Швеции, которые приводятся Хольмбеком и Вессеном в качестве приложения к их публикации Ландслага : -13 июня 1352 г. - Вестманланд

- 18 ноября 1352 - Эстергётланд

- 24 февраля 1353 - Даларна

- 18 июня 1353 -Уппланд

- 19 октября 1353 - Сёдерманланд

- 20 марта 1357 - Тиухерад

- 12 мая 1358 - Вестергётланд

- 20 марта 1379 - Финляндия -29 июня 1381-Нэрке

- 10 октября 1393 - остров Эланд

- 5 июля 1414 - Вермланд

Хольмбек и Вессен приводят официальные даты принятия Ландслага; но на практике действие законов областей или отдельных постановлений из этих законов продолжалось ещё некоторое время.

Текст Ландслага Магнуса Эрикссона состоит из 14 глав; структура его схожа со структурой, например, Эстгёталага, однако, как уже было сказано выше, в нем отсутствуют «Законы о церкви»; вместо них на первом месте помещена «Глава о конунге», включающая в себя и «клятвенные законы».

Первое научное издание Ландслага Магнуса Эрикссона на старошведском языке было осуществлено К. Ю. Шлютером29. Перевод на новошведский язык и подробные комментарии были опубликованы О. Хольмбеком и Э. Вессеном в 1962 г.

К числу своеобразных источников можно отнести работу шведского исследователя Фольке Вернстедта, посвященную истории древних шведских аристократических родов31. По существу она является формальной сводкой всех данных о дворянских родах средневековой Швеции, где можно найти некоторые сведения об имуществе этих лиц. Аналогичную роль играет также книга шведского историка Биргитты Фриц, где собраны все сведения о ленах, замках и землевладениях шведской элиты32. Они тем более ценны, что в областных законах речь идет прежде всего о бондах. И хотя большинство установлений там касается хозяев земли как таковых, тем не менее вычленить земельное имущество разного объема не представляется возможным.

Необходимо оговорить, что в работе не привлекается в качестве источника уже упоминавшийся- выше Бьёркёарэттен -"Закон Бирки", поскольку он является городским уложением, а данная работа посвящена только аграрному населению.

Отметим также, что, несмотря на использование таких дополнительных источников, как «Хроника Эрика» и средневековые дипломы, сравнение нормативов, имеющихся в текстах областных законов и Ландслага Магнуса Эрикссона, и реальной практики часто затруднено. Работа исследователя осложняется, в частности, тем, что сведения о крупной земельной собственности, которой владели король и знать, в законах крайне малочисленны.

3. Историография.

Степень изученности обеих редакций Вестгёталага и Эстгёталага в литературе относительно невелика. В дореволюционной отечественной историографии краткое упоминание о шведских областных законах содержится в работе П. Дымши «Государственное право Швеции»33. Большая заслуга в деле изучения средневековой истории скандинавских стран принадлежит А. Я. Гуревичу. Этот ученый убедительно доказал наличие феодального общества в Норвегии, как и то, что северный феодализм должно рассматривать как один из вариантов феодальной системы в Европе, поскольку предубеждение в отношении его в основном исходило из «основной» или «классической» французской модели. Исследования второй половины XX в. вполне показали, что эта модель практически не действовала и в других регионах Европы. Дальнейшее изучение шведского Средневековья в аспекте развития феодальных отношений в отечественной историографии было произведено С. Д. Ковалевским и А. А. Сванидзе. С. Д. Ковалевский обращался в качестве источников также к Эст- и Вестгёталагу34, однако этот исследователь рассматривал данные законы, не вычленяя их, то есть в общем, совокупно с другими шведскими областными законами и прочими источниками по истории средневековой Швеции. Заслуга в деле введения шведских областных законов в научный оборот в России принадлежит также А. А. Сванидзе. Она посвятила несколько работ вопросам о положении крестьянства в средневековой Швеции35, но эти её исследования также основываются на разнообразных источниках, а не исключительно на Вест- или Эстгёталаге. В 1999 г. по инициативе и под редакцией А. А. Сванидзе был выпущен сборник «Из ранней истории шведского народа и государства», в который среди прочего вошел первый перевод Старшей редакции Вестгёталага и комментарии к нему на русском языке, выполненные мной . Под руководством А. А. Сванидзе мной также написана статья, посвященная вопросам о недвижимости в западных гётских землях37. Младшая редакция Вестгёталага, как и Эстгёталаг, на русский язык до сих пор не переводились; специальных работ, посвященных этим законам, в российской историографии пока не существует.

А. Ю. Желтухиным под руководством А. А. Сванидзе был о О выполнен перевод на русский язык «Хроники Эрика» . Это издание снабжено подробными комментариями, а также содержит статьи А. А. Сванидзе и А. Ю. Желтухина по вопросам исторических реалий средневековой Швеции и литературных и языковых традиций «Хроники Эрика».

Вопрос о том, был ли в Швеции и Скандинавии вообще феодализм, характерный для Западной Европы в целом, долгое время являлся дискуссионным. Ещё с XVI в. ведет свое начало в Швеции историографическая традиция романтического отношения к прошлому страны. В отличие от "страны дворянства" Дании, где действительно было сильное дворянство, Швеция вошла в национальную историографию как "страна бондов" -самостоятельных, лично свободных крестьян-землевладельцев, которые играли в своей стране также большую политическую роль в средние века, что справедливо, но только "в целом", как мы постараемся показать в тексте. Наличие свободного крестьянства было связано с такой особенностью шведского феодализма, как значительная роль эксплуатации народа через центральную власть, поскольку большая часть крестьян (абсолютной цифры мы не знаем) платила подати только государству; часть этих поступлений доставалась господствующему классу в виде пенсий, пожалований и тому подобных доходов (подробнее обо всем этом будет сказано ниже).

Другими особенностями Швеции в рассматриваемый период являются отсутствие наследственной ленной системы, узость домениального хозяйства, фактическая раздробленность страны на две большие части - гётскую и свейскую. Как известно, подобное раздробление на в той или иной мере самостоятельные части было характерно практически для всех стран Европы в это время. Что касается остальных особенностей Швеции, которые в разной степени были присущи соседним скандинавским странам, особенно Норвегии, то, как показали исследования последних десятилетий, о которых будет сказано позже, эти особенности не являются решающими при определении того, была или не была в Швеции феодальная система.

В зарубежной, особенно шведской историографии, гётские областные законы, используемые в качестве основных источников для данной работы, рассматривались в разной связи неоднократно.

Первым крупным исследователем, обратившимся к областным законам в XIX в., в рамках господствовавшего тогда романтического течения, был шведский учёный К. Ю. Шлютер (1795-1888). Как уже говорилось, вместе с X. С. Коллином он впервые издал полный сборник шведских областных законов на старошведском языке -"Corpus juris sveogothoram antiqui" . Издание насчитывает 12 томов законов с ценными исследовательскими комментариями; в первом из них помещены Старшая и Младшая редакции Вестгёталага (издатель использует обозначения: Den aldre Codex и Den yngre Codex). К изданию примыкает "Словарь"40, где впервые было дано толкование наиболее сложных мест текста. Необходимо отметить, что все исследователи, занимавшиеся шведскими областными законами в дальнейшем, во многом опирались на комментарии Шлютера и статьи из его "Словаря", который по-прежнему является важнейшим вспомогательным средством для изучения оригинальных старошведских текстов. Несмотря на то, что не все объяснения, данные К. Ю. Шлютером, отличаются полнотой и точностью, это нисколько не умаляет огромного значения проделанной им работы. В 1871 г. в Уппсале вышла работа X. Иерне, в которой впервые рассматривались только гётские законы, а не весь комплекс шведских областных законов41. Автор изучает вопрос о возникновении "комиссии" - прообраза системы суда присяжных в Швеции - ещё во времена областных законов. Перечисляя разновидности комиссии, упоминаемые в гётских законах, и анализируя формулы приносимых ею клятв, X. Йерне приходит к выводу, что комиссия могла быть как выборной, так и назначаемой, но об участии сторон в формировании комиссии речь ещё не идёт. Древнешведское право вообще он трактует как единый, раз и навсегда установленный священный порядок среди людей, для обозначения которого использовалось понятие "мир". Финским историком Бруно Шёросом, входящим в школу финских исследователей шведского Средневековья, выдающимися представителями которой были И. Отман и X. Пиппинг, уже в начале XX в. был выполнен перевод текста Старшей редакции Вестгёталага на современный шведский язык. В 1919 г. Шёрос выпустил издание текста закона в переводе со старошведского с АО введением и собственными комментариями . Огромный вклад в дело исследования шведских областных законов вообще и Старшей редакции Вестгёталага в частности внёс шведский ученый Н. Бекман, который рассматривал и сам данный закон с историко правовой точки зрения, и историю его фиксации . Бекман также осуществил перевод текста закона на современный шведский язык с комментариями и вступительной статьёй, вышедший в 1924 г.44. Его перу принадлежит также сравнительное исследование шведских областных законов и Русской Правды45, а также многочисленные статьи в сборниках Studier for Nordisk Filologi (SNF) и Arkiv for Nordisk Filologi (ANF), посвященные историко-правовым и филологическим особенностям Старшей редакции Вестгёталага. Работа, проделанная Бекманом в плане сравнения Русской Правды и Старшей редакции Вестгёталага (сравнение сумм штрафов, попытка выявить общую шкалу штрафов для различных частей Швеции и Русской Правды) вызывает несомненный интерес, но некоторые выводы Бекмана с современной точки зрения представляются ошибочными46, во всяком случае, требуют специальной проверки.

Говоря о работах, относящихся к рассматриваемому периоду в историографии, следует также упомянуть работы Р. Пиппинга, посвященные «Хронике Эрика». Им был составлен словарь и подробный комментарий к ее тексту .

Среди общих работ, относящихся к двадцатым годам XX в., можно также назвать исследование К. Г. Вестмана по истории права собственности в Швеции48. Один из разделов этого исследования, первоначально представлявшего собой курс лекций, а затем доработанного в монографию, полностью посвящен эпохе Старшего Вестгёталага и основывается на материалах этого источника. Вестман рассматривает виды собственности и операции с ней, но, к сожалению, не обращаясь к характеристике преступлений против неё. Фундаментальный анализ шведских областных законов, в котором особое внимание уделяется законам вестгётов, проделан крупным шведским учёным Торстеном Веннстрёмом. Веннстрём выделил три области, в которых анализ законов представляется ему наиболее плодотворным и комплексным: история, филология и право. В своих трудах он пытается исследовать записанные правовые обычаи сразу по трём указанным направлениям. Веннстрём достаточно подробно изучил языковые особенности законов49, а также проанализировал встречающиеся в вестгетских законах суммы штрафов50. Отдельное исследование, затрагивающее как языковые, так и правовые аспекты, посвящено понятиям "воровство" и "незаконное похищение"51. Однако не все доводы, приводимые Веннстрёмом в его работах, выглядят убедительными.

Последнее на сегодняшний момент издание шведских областных законов в переводе на современный шведский язык и с подробными комментариями (о нем уже не раз упоминалось выше) было выполнено профессором Уппсальского университета Оке Хольмбеком и профессором Стокгольмского университета Элиасом Вессеном . Это издание оценивается большинством специалистов как лучшее из существующих, то есть в наибольшей степени адекватное древнему тексту. Комментарии, данные Хольмбеком и Вессеном, весьма подробны; в спорных случаях приводятся мнения предыдущих исследователей. К каждому из томов издания законов учеными написано обширное введение, включающее в себя историю создания текстов рукописей законов и анализ их общих историко-правовых особенностей.

Романтическая теория просуществовала в шведской историографии практически до Второй мировой войны и была отвергнута в ходе экономических построений Эли Ф. Хекшера53. Последующие работы шведских историков, обобщение которых можно увидеть уже в двухтомном труде С. Карлссона и Е. Русена54, предлагают уже более реалистический подход к своей отечественной истории, обращая больше внимания на социальные и экономические отношения, существовавшие в средневековой Швеции55.

Несколько общих трудов по истории шведского права, привлекающих в качестве источников областные законы, были написаны в 60-70х гг. XX в. шведским историком права Герхардом Хафстрёмом. В их число входит работа по истории шведских правовых источников56 - курс лекций, переработанный и изданный затем отдельной книгой, а также две представляющие особый интерес работы по истории права на недвижимую собственность и по истории семейного права в Швеции58. В разделах по средневековой истории Хафстрём достаточно подробно анализирует областные законы, в частности, законы вест- и эстгётов, уделяя большое внимание вопросам собственности, ее различным видам и упоминающимся операциям с собственностью.

Среди современных трудов следует прежде всего отметить работы Эльсы Шёхольм, одна из которых посвящена проблемам наследования в шведских областных законах59. В связи с активизацией борьбы женщин за свои права и развитием феминистического движения в Швеции много внимания уделяется вопросу о правах полов в истории. Споря с предыдущими исследователями и, в частности, с Хольмбеком, Эльса Шёхольм утверждает, что их взгляд на правила наследования в старошведских областных законах является устаревшим и ошибочным. Отрицая идею древнего общегерманского права, на которое, якобы, не оказывали влияния традиции разных племен и народов, исследовательница настаивает на том, что в древнешведской традиции женщина в вопросах наследования была приравнена к мужчине. Перу Эльсы Шёхольм принадлежит также книга о шведских областных законах, которые рассматриваются ею в контексте европейской правовой традиции; здесь же оценивается степень влияния канонического права на шведские правовые обычаи . Вопросам о праве женщины на наследование посвящено также несколько работ Биргит Сойер61. Эльса Шёхольм, однако, отрицает ценность исследований Сойер, утверждая, что её работы являются лишь повторением взглядов, высказанных ранее другими исследователями.

В качестве справочного издания неоценимым подспорьем исследователю служит так называемый Словарь скандинавского средневековья (Kulturhistoriskt Lexicon for nordisk medeltid)62.

4. Постановка вопроса.

Итак, привлекаемые в данной работе в качестве источников шведские областные законы (кроме Старшей редакции Вестгёталага, изучение которого только начато в последние годы) в отечественной историографии специально не рассматривались. Некоторыми шведскими исследователями в различные периоды были относительно подробно освещены проблемы, связанные с различными видами собственности, упоминаемыми в областных законах.

Однако фактически никто из специалистов не рассматривал виды собственности в связи с различными категориями населения, владевшими этой собственностью, то есть проблему соотношения собственности и социального статуса. Также не рассматривались проблемы собственности в едином контексте с правовыми позициями. Дальнейшего исследования требуют вопросы, касающиеся как самой собственности, так и операций с разными ее видами. Необходим также более подробный анализ преступлений против собственности и системы наказаний в этой области.

Эти проблемы и являются целью настоящей работы.

Для достижения данной цели в работе решаются следующие задачи.

1. Рассматриваются связанные с землей категории населения, упоминающиеся в источниках, их правоспособность.

2. Рассматриваются виды собственности, которой владели эти категории населения (недвижимость и движимость), способы приобретения собственности и операции с ней: владение, объем владельческих прав; связь характера и объема собственности со статусом владельца; привилегии и ограничения, касающиеся собственности; роль государства в этой области.

3. Анализируются наиболее обычные преступления против собственности, сходство и различие между разными их категориями.

4. Рассматриваются судебные органы, в чьи функции входило рассмотрение преступлений против собственности и вообще проблем собственности.

5. Изучается система наказаний за преступления против чужой собственности и выявляется наличие нескольких временных пластов среди установлений, касающихся преступлений против собственности.

Возможно, в будущих исследованиях целесообразно провести сравнение установлений о собственности гётских областных законов с соответствующими установлениями норвежских и датских законов. В данной работе мною предпринята попытка сравнения некоторых установлений, касающихся собственности и преступлений против нее, с установлениями из законов других областей Швеции, в частности, свейских. Эти сравнения в будущем целесообразно углубить, однако в рамках данного исследования это не представляется возможным.

Постановка вопроса

Итак, привлекаемые в данной работе в качестве источников шведские областные законы (кроме Старшей редакции Вестгёталага, изучение которого только начато в последние годы) в отечественной историографии специально не рассматривались. Некоторыми шведскими исследователями в различные периоды были относительно подробно освещены проблемы, связанные с различными видами собственности, упоминаемыми в областных законах.

Однако фактически никто из специалистов не рассматривал виды собственности в связи с различными категориями населения, владевшими этой собственностью, то есть проблему соотношения собственности и социального статуса. Также не рассматривались проблемы собственности в едином контексте с правовыми позициями. Дальнейшего исследования требуют вопросы, касающиеся как самой собственности, так и операций с разными ее видами. Необходим также более подробный анализ преступлений против собственности и системы наказаний в этой области.

Эти проблемы и являются целью настоящей работы.

Для достижения данной цели в работе решаются следующие задачи.

1. Рассматриваются связанные с землей категории населения, упоминающиеся в источниках, их правоспособность.

2. Рассматриваются виды собственности, которой владели эти категории населения (недвижимость и движимость), способы приобретения собственности и операции с ней: владение, объем владельческих прав; связь характера и объема собственности со статусом владельца; привилегии и ограничения, касающиеся собственности; роль государства в этой области. 3. Анализируются наиболее обычные преступления против собственности, сходство и различие между разными их категориями.

4. Рассматриваются судебные органы, в чьи функции входило рассмотрение преступлений против собственности и вообще проблем собственности.

5. Изучается система наказаний за преступления против чужой собственности и выявляется наличие нескольких временных пластов среди установлений, касающихся преступлений против собственности.

Возможно, в будущих исследованиях целесообразно провести сравнение установлений о собственности гётских областных законов с соответствующими установлениями норвежских и датских законов. В данной работе мною предпринята попытка сравнения некоторых установлений, касающихся собственности и преступлений против нее, с установлениями из законов других областей Швеции, в частности, свейских. Эти сравнения в будущем целесообразно углубить, однако в рамках данного исследования это не представляется возможным.

Недвижимость: позиции бондов

Начиная рассмотрение видов собственности по вест- и эстгётским законам, обратимся прежде всего к разбору типов земельной, а также иной (прежде всего - жилище и другие строения) недвижимой собственности, упоминаемых в тексте законов. Среди них самой древней, видимо, является общинная собственность — аллъменнинг. Также можно выделить условную частную собственность отдельных лиц и церкви, владение и пользование. Но более всего речь пойдет о собственности бондов.

Из Старшего Вестгёталага видно, что земля первоначально считалась собственностью всего племени; как полагает С. Д. Ковалевский, об этом свидетельствует встречающийся термин "земля всех гётов" {aldra gota mark). Речь идёт о земле, которая не принадлежала ни какой-либо деревне, ни какому-либо хераду (сотне)93; это была территория племенного расселения. Земля исторической области, которой во времена родоплеменного строя не завладели роды, не принадлежала никому. Древнейшее наименование, которое шведские законы дают этой земле (UL Mh 8, VmL Mh 8), - "okn, odemark", "пустошь". Если род или отдельный поселенец хотел поселиться на "пустоши", ничьего разрешения не требовалось. Вероятно, все люди племени или рода имели право использовать "пустошь", и поэтому появляется название «пустошь и (земля) всех людей» ("okn ок almaeninger"), и, наконец, просто алльменнинг. то есть «(собственность) всех людей»94. В эпоху областных законов это была общинная собственность — ланда, херада, поселения. Старшая редакция Вестгёталага отображает основные правила занятия "мельничного места" на "земле всех гётов", то есть всего Гёталанда ( Vg L I Kv 2): «Если кто хочет построить мельницу, он должен строить так, чтобы не повредить участок другого, ни его пашню или луг, ни общественные дороги, ни общественное пространство вдоль дороги, ни мельницу, построенную раньше, ни рыбную запруду... Мельничным местом владеет тот, кто первым на нем строит, будь это земля всех гётов или всех соседей (a aldra goto, ang allar alpra grdnnd)». В комментариях к данной главе Хольмбек и Вессен предполагают, что алльменнинг херада не упоминается здесь по чистой случайности. Но уже в VgL II (Kv 3 2) эти правила изменились. Там содержатся существенные ограничения на право строительства мельницы на алльменнинге селения. В Младшей редакции Вестгёталага это стало зависеть от согласия жителей селения - решающую роль играют соседи: «Тот владеет мельничным местом, кто первый на нем построит, будь это земля всех гётов или всех соседей, если соседи ему не запрещают. Тогда он должен получить согласие соседей или снести то, что построил. Если он строит после того, как был дан запрет, то платит 16 эртугов три раза и сносит то, что он построил».

Тот, кто не был участником органа народной власти - тинга, был исключен из права на общие угодья - «народный алльменнинг». А это, как уже говорилось в предыдущей главе - люди, не владевшие своей землей на территории действия тинга, не землевладельцы (разного типа). Что касается права отдельного члена рода на народный алльменнинг, то ранее у каждого из членов рода, кто владел своей землёй, было одинаковое право на его использование. Сначала это право включало в себя не только

VgL IJ 15 — almannig. использование алльменнинга в качестве угодий, но и право на занятие там участка. Если какой-либо член рода занимал участок на алльменшшге, он сохранял и одинаковое с остальными право на оставшуюся часть алльменнинга. Но эти отношения действовали лишь тогда, когда имелся избыток лесного или иного свободного массива земли. Позже лишь немногие бонды могли занимать там земли95.

Когда древние селения начали умножаться и расширяться, леса, выгоны и рыбная ловля стали приобретать все большую ценность, и потому старые установления о границах гордов и селений должны были обновляться. Началось разделение лесов между гордами и селениями, также делались попытки разделить реки и озера между владельцами берегов. Правило, впервые появившееся в связи с этим, гласило, что леса и воды, простирающиеся между двумя селениями или гордами, должны быть разделены пополам. Постепенно это правило становилось всё более обычным для всех шведских ландов. Установления о разделении пополам леса есть в UL и VmL (В 19), а установления о том, что вода между селениями должна делиться между ними поровну, содержатся в большинстве областных законов (Vg I J, II J, OgL В, VmL В, SdmL В). В Старшей редакции Вестгёталага встречается также установление о разделе воды на три части: если человек ставил мельницу на алльменнинге у водоёма, другая сторона которого принадлежала некоему лицу, то он мог запрудить две трети воды; всю воду он мог запрудить лишь в случае, если он получал это право, так называемое "прикрепление земли", у владельца земли на другом берегу (Kv 4). Как указывает О. Westman К. G. Ur svenska formogenhetsrattens historia. Stockholm, 1921. С. 19-20. Хольмбек , деление лесов и вод между гордами и селениями, производившееся по правилам на две или три части, было, несомненно, шагом вперёд для землевладельцев по сравнению с прошлым, когда их право на лес и воду едва выходило за пределы полей и берегов. Но постепенно и это деление должно было устареть. Селения росли, как и их нужды, и ограничения, накладываемые третичным делением, должны были неминуемо исчезнуть. Вследствие этого третичное деление часто заменялось делением на две части. Но и этому делению суждено было уйти в прошлое. Чем старше становилось общество, тем чаще нарушалось схематичное деление, каким является деление на две части. В разделе воды, однако, эта схема сохранялась, так как на воде нельзя установить межи или границы. Право владельцев берегов начинает простираться до середины воды, а половинное деление в связи с этим не исчезает, а, наоборот, закрепляется всё больше. Что же касается леса, то его деление на три или две части постепенно теряло своё значение; это следует прежде всего из вестгётских законов, где оно отсутствует. Относительно леса в вестгётских законах можно обнаружить следы старых правил лишь постольку, поскольку при споре о границе между отдельной и общей землёй право свидетельства было у последней (Vg L I J 15). Здесь проявляется то же стремление защитить от присвоения общую землю, которое содержится уже в правилах об ограничении присвоения земли отдельным лицом: при споре право свидетельства должно быть у общей земли, если речь идёт о том, что отдельный участок захвачен от общей земли.

Как уже очевидно, алльменнинг в гётских законах разделяется на участки, относящиеся к селениям, херадам, и областям - ландам. Holmback A. Studier over de svenska allmanningarnas historia. Uppsala. 1920. С 19. Все эти участки называются "алльменнинг"; таким образом, это слово использовалось во многих значениях. Имел ли ранее участок, относящийся к ланду, другое название, неизвестно. Старшая редакция Вестгёталага называет участок ланда, который не находился в чьём-либо владении, "лугом всех гётов" (М 2); VgL II и дополнения к вестгётским законам используют, как правило, название "алльменнинг ланда" (VgL II Forn 44, VgL III 58, 113, 114). Даже в более поздних законах земли, которыми жители селения владели вместе, и которые HalsL называет "собственным лесом жителей селения" (HalsL V 14:2), а вестгётские законы - "землёй всех соседей" (VgL I М 2, VgL II М 2), получают название алльменнинга (селения).

Некоторые особенности судопроизводства и права в сфере собственности

Прежде, чем обратиться к анализу преступлений против собственности, рассматриваемых в гётских областных законах, хотелось бы сделать несколько общих замечаний относительно характера этих правовых отношений. Очевидно, что большинство из них появились не вследствие записи правовых обычаев, а существовали задолго до этого. Многие установления, судя по всему, очень древние. Однако в связи с введением христианства, усилением роли христианской церкви и постепенным распространением римского права новые принципы вступили в борьбу со старыми. Церковь победила, например, в том отношении, что право ребёнка на арв стало зависеть от его законного происхождения и от крещения.

Роль доказательства в судебном процессе была своеобразной. Письменные документы практически не применялись. В показаниях свидетеля личное присутствие при деянии также играло подчинённую роль: он не обязательно должен был видеть случившееся, а лишь квалифицировал случившееся согласно какой-либо категории проступка (например, что А является "полным вором" {fuldar piuer), совершившим кражу у В). Если у кого-то находили вещь, украденную у другого человека, то это было практически полным доказательством того, что именно этот кто-то её украл. Существовало и такое понятие, как "право свидетельства" (vipsord) - право доказывать своё утверждение получала та сторона, в пользу которой складывалось дело. Решающим аругментом чаще всего была клятва. В некоторых случаях клятву приносили лишь сами участники правовых отношений, но, как правило, они должны были иметь соприсяжников - обычно тем больше, чем серьёзнее было обвинение. Многие предписания закона регулируют порядок принесения клятвы. Естественно, что использование соклятвенников далеко не всегда позволяло доискаться истины. Обвиняемый, если он действительно совершил преступление, мог призвать таких же преступников освободить его с помощью клятвы, дав обещание в другой раз сделать то же самое для них. Но, даже если не принимать во внимание столь крайние случаи, исход процесса всё же зависел не от справедливости, а от отношения сторон друг к другу и от их общественного положения (обилие родни, влиятельные связи, соседи и т. д.). Эта система глубоко укоренилась в сознании средневекового жителя Швеции. Даже если был свидетель, который действительно присутствовал при событии, его показания всё равно должны были подтверждаться клятвой с соприсяжниками. Н. Бекман называет соприсяжников "своего рода выражением общего правового сознания и здорового благоразумия бондов"148. В нескольких установлениях Вестгёталага можно обнаружить зачатки развития системы суда присяжных, которая свободно исследует, что же в данном деле является истинным.

Собственно понятия истца и ответчика в деле ещё не прослеживаются. Как правило, обвиняемый в воровстве просто называется вором.

Что касается наказаний, то лишение свободы в гётских законах практически не встречается. Один раз в Старшей редакции Вестгёталага говорится о "присуждении к горду конунга", что, видимо, подразумевает рабский труд там. В "Главах о воровстве" встречается случай публичного наказания. Вора, которого вели со связанными за спиной руками, скорее всего после этого вешали при содействии присутствующих.

Существовало правило, по которому человек сам мог осуществить справедливость. Если тинг присудил, что некто является собственником вещи, находящейся у другого человека, то он сам должен был следить, чтобы тот, другой, отдал эту вещь. Без предварительного приговора тинга забрать вещь было нельзя, и отбирать нужно было по установленным законом правилам, но приговор приводился в исполнение руками самого заинтересованного лица, а не обществом. За более тяжёлые преступления полагалось древнее наказание - кровная месть. Гётские областные законы не отменяют кровную месть (см., например, OgL D 2, VgL I М 1), но стараются ограничить её применение и запрещает как злодеяние некоторые особо жестокие её формы. Влияние этого вида наказания частично проявляется в том, что преступник объявляется "лишённым мира", то есть становится доступным для мести жалобщика или других своих недругов, а частично в том, что оскорблённой стороне предлагается удовлетворение в виде штрафов, которое позволяет ей с незапятнанной честью не прибегать к мести. Система штрафов также подчиняется вышеописанным правилам. Какая-либо помощь общества для взимания штрафов не предлагалась, выигравшая сторона сама взимала их. Если же виновный не мог или не хотел откупиться внесением установленного штрафа, его также ждала месть. Общество косвенно помогало выигравшей стороне, лишая "лишённого мира" его прав: права на защиту жизни, чести и имущества, права возбуждать обвинение и отвечать на тинге, права наследования и т. д.

Наибольшее затруднение, связанное с кровной местью, заключалось не в том, что она осуществлялась заинтересованным в деле лицом, и потому часто могла быть преувеличенно жестокой; кроме того, месть не могла быть окончательной мерой, ибо одна месть как правило влекла за собой другую. Давно известным способом избежать этого были установления о штрафах. Тот, кто принимал штраф, мог не мстить, не роняя при этом своей чести и достоинства. Обычное право выработало некоторые нормы, по которым разные преступления классифицируются по разным степеням тяжести с соответствующими суммами штрафов.

Таикм образом, общество ещё не создало судебную систему, включающую карательные органы, то есть организацию (или организации), реализующую решения суда. Нет соответствующих учреждений (тюрьма, охрана, стражники). Нет соответствующих чиновников или стражников, которые вынуждают виновного нести наказание. Сами члены общества с помощью родни, друзей, соседей и общественного мнения, добиваются исполнения приговора, введения приговора в действие.