Русские в Монголии: основные направления и формы экономической деятельности : 1861-1921 гг. Единархова, Нина Евгеньевна

Содержание к диссертации

Введение

Глава I. Политико-правовые аспекты русско-монгольских отношений в XVII - начале XX веков.

1.1. Русско-монгольские отношения в XVII - начале XX веков с.61-85.

1.2. Правовые основы деятельности русских в Монголии (1861-1921 годы) с. 85-107.

Глава II. Русское консульство в Урге и ЯП. Шишмарев (1861-1911 годы) с. 108-172.

Глава III. Торгово-экономическая деятельность русских в Монголии (1861-1910 годы).

3.1. Торговая деятельность русских в Монголии (60-80-е годы XIX века.) с.173-211.

3.2. Расширение экономической деятельности русских в Монголии (90-е годы XIX - первое десятилетие ХХвека) с.211-263.

Глава IV. Русские во Внешней Монголии (1911-1921 годы)., с. 264-319.

Глава V. Русские о Монголии и монголах (вторая половина XIX - начало XX веков) с.320-366.

Заключение с.367-384.

Список использованной литературы и источников с.385-408.

Приложения с.409-453.

Словарь терминов и выражений с.454-455.

Список принятых сокращений

• Русско-монгольские отношения в XVII - начале XX веков
• Русское консульство в Урге и ЯП. Шишмарев (1861-1911 годы)
• Торговая деятельность русских в Монголии (60-80-е годы XIX века.)

Введение к работе

Постановка проблемы и актуальность исследования. Приближение границ России к владениям независимых монгольских ханов началось в XVII в., когда отряды русских землепроходцев продвинулись далеко на восток в Сибирь и, в частности, в Прибайкалье. У монголов русские узнавали о Китае и о путях в эту страну; через земли монголов туда ездили; с монголами торговали, обменивались посольствами. Однако в это же время Монголия стала интересовать молодое, воинственное государство, созданное маньчжурами в начале XVII в. Одновременно с Монголией, объектом завоевания для маньчжуров становится и Китай, где в 1644 г. маньчжуры провозгласили правление своей династии Цин.

Началось столкновение интересов формирующихся крупных держав -России и Цинской империи в бассейне реки Амур. Возникли и набирали силу конфликтные моменты, связанные с проблемами перебежчиков, спорных территорий, решения которых пытались найти с применением военной силы. С конца XVII в. перешли, к практике переговоров и подписания договоров. Нерчинским (1689) и Кяхтинским (1727) договорами некоторые проблемы были сняты, но Монголия, ставшая частью Цинской империи, была почти закрыта для русской торговли и вообще для России. Раз в десять лет через ее территорию проезжали члены Русской духовной миссии в Пекине, два раза в год Ургу посещали курьеры генерал-губернатора Восточной Сибири, доставляя ургинским правителям корреспонденцию правительствующего Сената в Пекинский Трибунал внешних сношений. Кроме того, сохранялись незначительные контакты на границе, да знаменитый торговый путь Кяхта-Урга-Калган живой нитью связывал Китай, Россию и Монголию.

Новый период в отношениях России и Монголии начинается после подписания в 1860 г. Дополнительного, или Пекинского договора между

Россией и Китаем, который предусматривал создание русского консульства в

Урге и разрешал торговлю русских с монголами. С этого времени начинается проникновение наших соотечественников в Монголию.

Первыми представителями России, достигшими Урги, были русские купцы. Они же сопровождали первый состав русского консульства в этот город. Консульство охранял конвойный взвод. Со временем на территории Монголии появились русские путешественники, предприниматели, врачи, фельдшера, ветеринары, учителя, офицеры Генштаба, работники типографий, банков и т.д. Все они сыграли определенную роль в развитии отношений между Монголией и Россией.

Русские (имеются в виду все подданные Российской империи - Н.Е.) пошли не просто на сопредельную территорию. Это была другая цивилизация: кочевой образ жизни, основой которой было экстенсивное скотоводство, другая религия, оказывавшая огромное влияние на все стороны жизни, совершенно иной менталитет у населения. Включив Монголию в состав владений Цинской империи, маньчжуры создали на ее территории особую систему управления. Монголия была наводнена китайскими купцами, которые контролировали ее рынок. Китайские купцы были представлены здесь крупными фирмами, оказывавшими, со своей стороны, сильное давление на китайское правительство,- требуя не допустить русских купцов в Монголию. Только на территории Халхи они имели четыре торговых городка (Маймайчэна) и полуторавековой опыт торговли. Во второй половине XIX в. они пользовались полной поддержкой маньчжурских властей в Монголии. К тому же наших соотечественников здесь ждали тяжелейшие бытовые и климатические условия. Ко всему сказанному следует добавить и то обстоятельство, что они, несмотря на продолжительное соседство, совершенно не знали Монголии, сознательно изолированной маньчжурами от внешнего мира. Тем не менее, попав на территорию Монголии, русские не покидали ее на протяжении всего изучаемого периода.

Пребывание наших соотечественников в Монголии не подпадает ни под одну категорию, которыми оперировали историки. Их деятельность на сопредельной территории не была связана с агрессией или аннексией, хотя русские вооруженные отряды время от времени появлялись в Урге, Кобдо и т.д. Не было и мощной экономической экспансии, как это было в конце XIX -начале XX вв. в соседней Маньчжурии. Проникновение русских в Монголию, их пребывание там, не переросли и в переселенческую колонизацию, за исключением Урянхайского края. Монголия не была и сферой влияния России в классическом понимании этого термина. Хотя Внешняя Монголия таковой и провозглашалась, она только начинала превращаться в сферу влияния России в начале XX в.. Все это позволяет говорить о том, что проникновение русских в Монголию, поиск своей экономической ниши, регулирование отношений, с одной стороны, с маньчжурскими властями и китайскими купцами-конкурентами, с другой - с монгольским населением, их образ жизни и типы поведения представляют собой самостоятельную проблему, изучение которой достаточно актуально и имеет научное значение.

Степень изученности темы. Историография изучаемой проблемы имеет некоторые особенности. Одной из них является определение понятия Монголия, которое в исторической литературе выглядит достаточно расплывчатым. И.Я. Златкин во вступительной части "Новой и новейшей истории Монголии" перечисляет все основные регионы страны и поясняет, почему речь в работе идет, в основном, относительно Халхи. Е.М. Даревская также объясняет свой интерес только к Внешней Монголии. На неопределенность понятия "Монголия" указывает в своей работе Ю.В. Кузьмин. Однако во многих работах, в названии которых присутствует слово "Монголия" речь идет фактически только о Северной (Халха) Монголии. Какую же территорию называли Монголией наши соотечественники, жившие и путешествующие там? Какой смысл вкладывали в это понятие европейцы,

американцы? Маньчжурские правители Китая? Чтобы ответить на этот вопрос, надо коротко показать, как это понятие отражено в литературе XIX -начала XX в.

В XVII в. Монголия делилась на Западную и Восточную, которая, в свою очередь, делилась на Южную и Северную. В 1636 г. Южная Монголия вошла в состав маньчжурского государства и сыграла определенную роль в завоевании Китая маньчжурами. В 1691 г. в состав формирующейся Цинской империи была включена Северная Монголия. Тогда же появилось деление Восточной Монголии на Внутреннюю (Южную) и Внешнюю (Северную) Монголию.

В 1757 г. было завершено завоевание маньчжурами Западной Монголии (Джунгарское ханство), основная территория которой вошла в состав китайской провинции Синьцзянь. В 1781 г. из части Западной Монголии был образован Кобдоский округ. Употребляемые в данной работе понятия "Западная" и "Восточная" Монголия обозначают следующее: Западная Монголия - территория к западу от тракта Кяхта-Урга-Калган; Восточная Монголия - к востоку от названного тракта.

Среди европейцев приоритет в изучении Монголии принадлежит русским. Это связано не только с тем, что мы были соседями. У России, в отличие от других стран, сохранялись связи с Китаем. В Пекине находилась Русская духовная миссия. Раз в десять лет ее состав менялся, и путешествия шли через территорию Монголии. Причем каждая миссия должна была следовать новым путем. По мнению маньчжурского правительства, эта небольшая хитрость должна была помешать русским хорошо изучить основной путь. Однако эффект был обратным. Наши соотечественники оказались не просто любопытными, но и добросовестными, подробно описывая все, что им доводилось встретить и увидеть во время путешествия. Русские, так или иначе связанные с деятельностью духовной миссии, и стали

первыми авторами, описавшими географию и административное устройство Монголии.

Одним из первых географию Монголии на пути из Пекина в Кяхту описал архимандрит Софроний Грибовский, проехавший этим путем в 1808 г.¹ Он ехал по Дархатской дороге и описал все, что видел: горы и равнины, белый мрамор и медную руду в Гоби, ветер и т.д. С. Грибовский уделил внимание и дороге из Урги в Кяхту.

В 1824 г. увидело свет сочинение Е.Ф. Тимковского, сопровождавшего в качестве пристава 10-ю духовную миссию из Кяхты в Пекин в 1820 г. и вернувшегося оттуда с 9-й в 1821 г. Он подробно описал свое путешествие в форме дневника. Среди многочисленных сведений по географии, истории, этнографии Монголии немало страниц посвящено и ее административному устройству. Е.Ф. Тимковский выделяет Северную Монголию (Халху), Внутреннюю и Восточную Монголию с Ордосом, земли чахаров, Алашань, Куку-нор с Цайдамом, Западную Монголию (Джунгарию) и земли урянхов. Публикация вызвала большой интерес в России и огромный резонанс в Европе. Уже в 1825-26 гг. книга Е.Ф. Тимковского была издана на немецком языке в Лейпциге, а в последующие три года - в Голландии, Франции, Англии и Польше. Издание книги Е.Ф. Тимковского в крупнейших странах Европы, на наш взгляд, подчеркивает слабое представление о Монголии на Западе.

В 1828 г. вышли два тома "Записок о Монголии" Н.Я. Бичурина,
выдающегося русского синолога, 14 лет возглавлявшего Русскую миссию в
Пекине, вполне заслуженная слава которого как бы отодвинула записки Е.Ф.
Тимковского на второй план.

Во второй части первого тома Бичурин дает географическое, этнографическое, статистическое описание Монголии, включая и ее административное устройство в рамках Китайской империи . Причем сведения даются из китайской литературы и источников.

В середине XIX в. начинается изучение Центральной Азии Императорским Русским Географическим Обществом и его Отделами. Своеобразным итогом в изучении русскими этого обширного региона, было издание в 1888 г. книги 3. Матусовского "Географическое описание Китайской империи", в которой Монголии посвящена целая глава. Автор подробно, используя весь объем накопленных к этому времени данных, описывает ее естественные границы. Что касается административных границ, то он пишет: "Административные границы Монголии только на севере и северо-западе, со стороны русских владений совпадают с ее естественными рубежами, в остальных же местах она нередко отступает от них и нередко на весьма значительном расстоянии"⁴. При этом он подчеркивает, что "границы Монголии, как равно и другие территориальные подразделения Китая по административному устройству могут считаться только приблизительно, т.к. для точного начертания их не имеется еще достаточно данных"⁵.

В 1892-94 гг. по приглашению РГО в качестве геолога путешествовал с Г.Н. Потаниным впоследствии хорошо известный русский и советский исследователь В.А. Обручев. Ему наметили самостоятельный маршрут по Восточной и Центральной Монголии, а также по Северному Китаю. В последствии он опубликовал результаты своего путешествия под названиями "Пограничная Джунгария" и "Восточная Монголия". Относительно второго понятия он пишет: "Я описываю Восточную Монголию как географическую область, составляющую половину обширной Центральной Азии"⁶. Это географическое понятие примерно соответствует территории Восточной Монголии XVII в.

Интерес к территориальным границам Монголии возрос в России в начале XX в. Одной из причин этого явления была подготовка к пересмотру Санкт-Петербургского договора между Россией и Китаем, а китайское правительство стало сужать понятие "Монголия", исключая из состава ее некоторые территории, например, Баргу. Следует отметить, что пристальное

внимание этому вопросу уделяли русские ориенталисты в Харбине, опубликовавшие на страницах журнала "Вестник Азии" многочисленные статьи по этому вопросу. Так Б. Гурьев, достаточно много писавший по этой проблеме, делит Монголию на девять регионов: Северная Монголия (Халха), Южная или Внутренняя Монголия, Алашань, Кобдоский округ, Сининьские или Кукунорские монголы, Илийский округ, Чахары, Тумэты (Около Куку-хото), Барга⁷. Здесь не упоминается Урянхайский край, который тогда входил в состав Северной Монголии.

Поручик 10. Кушелев, совершивший в 1911 г. поездку в Монголию по заданию Главного управления Генерального штаба, в своем отчете подробно описывает как естественные границы Монголии, так и ее административное деление с точки зрения определения ее военного потенциала. Он делит Монголию на три части: Внешняя Монголия, Внутренняя Монголия и Кобдоский округ. К Южной, Внутренней Монголии он относит и монголов Алашаня, Куку-хото, чахаров,

В Европе и Америке интерес к Центральной Азии вообще и к той ее части, которую составляла Восточная Монголия, был очень велик, но долгое время удовлетворить его не представлялось возможным. Во-первых, сказывалась удаленность. Во-вторых, маньчжурское правительство Китая проводило политику изоляции страны от внешнего мира и попасть туда было трудно. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в книге выдающегося немецкого естествоиспытателя, географа и путешественника А. Гумбольта, вышедшей в Берлине в 1832 г., Восточная Монголия - пустое место⁷.

В результате "опиумных" войн внешнеполитическая изоляция Китая была ликвидирована. На территории Цинской империи, в том числе и в Монголии, появляются европейские и американские миссионеры, дипломаты, путешественники, военные и т.д. Многие публикуют свои наблюдения, дневники, записки. Часть из них названа в книге М.И. Гольмана "Изучение истории Монголии на Западе (XIII - середина XX в.)"⁸ Можно

назвать и другие имена. В 1864 г. В Восточной Монголии побывал американский геолог Помпелли. В 1866 г. - миссионер Давид. В 1872 г. англичанин Н. Элиас первым из европецев прошел по большой караванной дороге из Куку-хото в Улясутай и Кобдо. Список можно продолжить. Все они опубликовали материалы своих путешествий.

Организуются и первые научные экспедиции. Много путешествовал и писал о Монголии немецкий ученый Г. Фритше. Одна из его статей, о дорогах, ведущих от Кяхты через Монголию в Ургу и Калган, была опубликована в Известиях Русского географического общества⁹.

Эволюцию взглядов европейских ученых на естественные границы Монголии можно проследить по работе немецкого географа Карла Риттера "Землеведение". Это многотомное издание стало выходить в Германии с 1832 г. В 1856 г. в России была издана первая часть его труда: "Землеведение Азии. Общее введение и восточная окраина Азии". Наряду с общей характеристикой материка, К. Риттер описывает Восточную нагорную Азию, излагает наблюдения путешественников из Нерчинска вдоль Хингана и по южной окраине Гоби. Как видно уже из названия, автор имел весьма смутные представления об этих землях. Во второй части, вышедшей в России в 1859 г., К Риттер широко использовал книгу Е.Ф. Тимковского, что позволило ему перечислить такие теперь широко известные естественные рубежи Монголии, как Алтай, Кентей, Хинган. Третий том, вышедший в Германии 1860 г., в России был издан в 1877 г. под названием "Землеведение Азии. География стран, входящих в состав России или пограничных с нею, т.н. Сибири, Китайской империи, Туркестана, независимой Татарии и Персии"¹⁰. Здесь уже и Сибирь есть, и Китайская империя, и Туркестан. Перевод сочинений К. Риттера проводился по инициативе Русского географического общества и непосредственно осуществлялся выдающимся русским путешественником П.П. Семеновым. При работе над третьим томом ему помогал Г.Н. Потанин. Коль скоро в России труд К. Риттера издавался с

отставанием от немецких изданий, русские издатели считали своим долгом дополнить и уточнить сведения К. Риттера в соответствии с накопленными ко времени русского издания новыми сведениями. О степени их компетентности и добросовестности можно судить по такому примеру: пояснения и дополнения П.П. Семенова и Г.Н. Потанина к третьему тому К. Риттера составили целый том. Еще более точные сведения о Восточной Монголии К. Риттер приводит в пятом томе своего "Землеведения", изданном в России в 1879 г.¹¹

Своеобразный итог в изучении на Западе естественных границ Монголии подвел еще один немецкий ученый Ф. Рихтгофен, издав в 1877 г. в Берлине свое капитальное сочинение по геологии и географии Китайской империи¹². В нем, в том числе, он закрепил понятие Восточная нагорная Азия, описал Гоби и такие естественные рубежи Монголии, как Хангай, Кентей, Большой Хинган.

На рубеже XIX - XX веков Американским музеем естественной истории были организованы три азиатских экспедиции. Доклады английских путешественников заслушивались на заседаниях географической секции Британской Ассоциации. На европейские языки переводились и неоднократно переиздавались труды выдающихся русских путешественников: Н.М. Пржевальского, Д.А. Клеменца, В.В. Радлова, A.M. Позднеева, П.К. Козлова, В.И. Роборовского и др. Представления о Центральной Азии и ее Восточной части ширились и углублялись. Поэтому английский путешественник Д. Каррутерс, побывавший в Монголии в 1910 -1911 гг., относительно понятия "Монголия" пишет: "Ссылаясь на труды более ранних путешественников в те районы, которые мы посетили, я употребляю выражение "Монголия" в самом широком его смысле, а именно подразумевая под этим термином пространство открытых земель, лежащих вдоль северных приграничных округов Китайской империи на протяжении от Туркестана до Маньчжурии"¹³.

Бурные события начала XX в. в Монголии вызвали такой всплеск интереса к этой стране на Западе, что туда стали пробираться самые настоящие авантюристы и даже авантюристки, желавшие своими глазами увидеть все происходящее. Одна из них, некая госпожа Б. Бальстрод, отправилась туда, даже не получив официального разрешения английских властей, чем вызвала большое волнение среди британских официальных кругов. В 1920 г. были опубликованы ее воспоминания "A Tour in Mongolia"¹⁴. Для нас они представляют интерес не только взглядом госпожи Бальстрод на события 1911-1913 гг. в Монголии. Издатели поместили в ней карту, на которой Монголия занимает все пространство к северу от Великой китайской стены до границы с Россией и от провинции Синьцзянь на западе до Маньчжурии на Востоке.

Что касается китайских авторов, то историки 80-90-х годов остались на позициях 60-70-х годов XX в., рассматривая историю русско-китайских отношений как "справедливую борьбу Китая с агрессивной Россией" за "исконно китайские земли...Монголии"¹⁵. Поэтому в вопросе о границах Монголии правильнее будет обратиться к первоисточникам.

В 1820 г. комиссией, образованной при Палате внешних дел было составлено Уложение, состоящее из 715 статей, касающихся положения монголов и монгольских земель в рамках Цинской империи. Это Уложение было переведено на русский язык СП. Липовцевым и издано в 1828 г.¹⁶ Данное Уложение сохраняло свою силу и в начале XX в.

В Уложении Гражданском, часть первая, глава IX, относительно территориальной неприкосновенности Монголии говорилось: "Всем вообще, как китайцам, так и состоящим в корпусах военным людям (т.е. маньчжурам - Н.Е.) находящимся во внутренних пределах Китая (т.е. к югу от Великой китайской стены - Н.Е.) строго запрещается переходить за границу и распахивать поля в Монголии. Тех, которые поступят вопреки сему постановлению, подвергать наказанию, законами определенному" . Но, коль

скоро к этому времени некоторое количество китайцев уже обосновалось на землях Монголии, то в части второй Уложения Гражданского подробно перечислялись все места, где уже поселились китайцы. В некоторых хошунах даже указывалось точное число переселенцев и размеры распаханной ими земли. Им разрешалось остаться, но новые переселения категорически запрещались¹⁸. Таким образом, земли, лежащие к северу от Великой китайской стены маньчжурские правители Китая оставляли за монголами.

В Приложении № 3 к книге В.Г. Дацишена "Боксерская война" дается военно-административное деление Монголии на 1900-1901 годы. Приложение является переводом китайского источника. В нем выделяются: Халха, Внутренняя Южная Монголия, Кобдоский округ, чахарские монголы, Куку-хотские монголы. Имеется и примечание, что не включены в таблицу монголы Хулунбуира (Барги) и Илийского округа¹ . Очевидно, что этот перечень регионов Монголии незначительно отличается от перечня русских авторов.

Изучение многочисленных сведений, различных источников, сопоставление карт, позволяют определить географические границы Монголии в середине XIX в. следующими естественными рубежами:

на севере - Алтай, Саяны и Кентей;

на востоке - Большой Хинган;

на юго-востоке - Иншань;

на юго - западе - длинная цепь гор, называемая, как продолжение Алтая, - Монгольским Алтаем.

Это замкнутое горами плоскогорье сообщается только на юге довольно широкими воротами, западнее хребта Иншаня, с обширной песчаной пустыней Гоби или Шамо, раскинувшейся вдоль всей южной и юго-западной границы Монголии с Китаем; ответвления этой пустыни проникают и в Монголию, заполняя в некоторой степени всю ее южную часть.

Административные границы Монголии совпадали с естественными рубежами занимаемого ею плоскогорья только на северо-западе по хребтам Алтая и Саяна. На остальном пространстве они значительно отступали от этих рубежей и следовали часто весьма условно и неопределенно.

В политическом отношении вся территория Монголии входила в состав Цинской империи. Всеми исследователями признается, что на территории Монголии в целом маньчжурами была создана военно-административная система управления. Но в отдельных регионах имелись и некоторые особенности. Так, например, неоднократно упоминавшиеся чахары и тумэты сразу же после покорения их маньчжурами были включены в состав императорских восьмизнаменных войск а их земли в административном отношении были причислены Китаем к провинциям Чжили и Шаньси.

В связи с начавшейся в конце XIX в. китайской колонизацией монгольских земель степень зависимости некоторых регионов Монголии от пекинских властей изменилась. В начале XX в. в Монголии были местности, главным образом на юге и востоке, где вследствие их колонизации китайцами были созданы чисто китайские- административные органы, подчиненные властям соседних провинций Внутреннего Китая. Так, например, область Хулунбуир была причислена к провинции Хэйлунцзян. С другой стороны, на территории Китая у озера Куку-нор проживали многочисленные монгольские племена, родовые князья которых сохраняли местное административное управление в своих руках. Но начальником сейма (орган управления - Н.Е.) был китайский чиновник. В то время, как в Халхе и Внутренней Монголии начальником сейма был выборный монгольский князь²⁰.

Что же касается понятия "Монголия" во второй половине XIX - начале XX в., то, на наш взгляд, оно подразумевает территорию между Великой китайской стеной на юге и границей с Россией на севере; между Маньчжурией на востоке и провинцией Синьцзянь на западе. То есть, это

приблизительно равняется территории Восточной Монголии и Кобдоского округа. Именно так его понимали и русские-купцы, руководствовавшиеся Правилами сухопутной торговли 1862 г., вторая статья которых гласила: "Русские купцы с мелкими капиталами имеют право торговать беспошлинно по всей подчиненной Китаю Монголии и по всем аймакам"²¹. Это положение было закреплено в 12-й статье Санкт-Петербургского 1881 г. договора между Россией и Китаем²², который сохранял силу до событий 1911 г. в Монголии.

В данной работе впервые предпринимается попытка изучения экономической деятельности русских на всем этом обширном культурно-историческом пространстве.

Русско-монгольские отношения стали предметом серьёзного изучения, как в русской и советской исторической литературе, так и в постсоветской. Здесь проявляется вторая особенность историографии проблемы, исследуемой автором данной работы: ее изучение невозможно без знания всего комплекса отношений в треугольнике Россия - Монголия - Китай. От состояния русско-китайских отношений зависело развитие русско-монгольских связей.

Если говорить о степени изученности отдельных сторон русско-монгольских отношений, то следует отметить, что наиболее изученными являются посольские отношения России и Монголии XVII в. и политическая ситуация начала XX в.

Большое внимание проблемам русско-монгольско-китайских отношений уделялось в начале XX в., когда геополитическая ситуация на Дальнем Востоке стала быстро и кардинально меняться. Это затрагивало национальные интересы России. Поэтому нет ничего удивительного в том, что достаточно много писали по этому вопросу русские военные (А.Н. Куропаткин, 10. Кушелев, А.В. Баранов и т.д.) или такая яркая и противоречивая личность как П.А. Бадмаев . Они рассматривали русско-китайские отношения исходя из национальных и военно-стратегических

интересов России в этом регионе. Такая точка зрения имеет прямое отношение и к русско-монгольским отношениям.

Вопросы русско-монгольско-китайских отношений активно обсуждались членами Общества русских ориенталистов в Харбине, о чем свидетельствуют многочисленные публикации по данным проблемам на страницах журнала "Вестник Азии". Издавались и отдельные работы по вышеназванной тематике. В 1910-1911 гг. на страницах журнала развернулась оживленная дискуссия в связи с попыткой пересмотром русско-китайского договора 1881 г. Большое внимание харбинские ориенталисты уделяли и русской торговле в Монголии: "Наши торговые интересы в Монголии", "Русская торговля в Монголии в характеристике местного купечества", "К вопросу о чайной монополии в Монголии" - это лишь малая толика статей, опубликованных на страницах журнала "Вестник Азии" в 1909-1915 гг.²⁴

Советские историки продолжили изучение проблем русско-монгольских отношений. Проблемами монголоведения в целом, и русско-монгольских отношений, в частности, занимались крупные столичные научные центры Москвы (Институт востоковедения), Ленинграда (Ленинградское отделение Института востоковедения). Активно работали и работают в этом направлении местные, сибирские ученые. Крупным научным центром был и остается Институт монголоведения и буддологии (ранее - Бурятский институт общественных наук - Н.Е.) в Улан-Удэ. Более четверти века взаимоотношениями России и стран Востока вообще, и России и Монголии, в частности, занимается Центр азиатско-тихоокеанских исследований при кафедре мировой истории и международных отношений Иркутского государственного университета. Советской историографией накоплен огромный пласт работ по изучаемой проблеме, проанализировать который полностью не представляется возможным. Поэтому в данном

историографическом обзоре отмечены лишь наиболее значимые, с точки зрения поставленной проблемы, работы.

Значительный вклад в изучение русско-монгольских посольских отношений XVII в. внесла Н.П. Шастина, опубликовавшая по этим вопросам монографию в 1958 г.²⁵ Среди современных исследователей следует отметить большой вклад в изучение русско-монгольских отношений XVII в. Г.И. Слесарчук. Она существенно дополнила и углубила историю посольских взаимоотношений Русского государства с ойратами в XVII в. и в период Нерчинских переговоров²⁶.

Событием в отечественном монголоведении, и особенно в изучении русско-монгольских отношений стали труды Ш.Б. Чимитдоржиева. Его первая монография "Взаимоотношения Монголии и России в XVII - XVIII вв." посвящена изучению, как политических, так и экономических проблем. Хронологические рамки второй работы "Россия и Монголия" охватывают XVII - начало XX в. Основанные на большом архивном и документальном материале с использованием монгольских источников, они составили непрерывную картину развития отношений между Россией и Монголией, начиная с XVII в. и включая первую четверть XX в. Для нас наиболее интересна вторая книга Ш.Б. Чимитдоржиева, где отдельный параграф посвящен торгово-экономическим связям России и Монголии во второй половине XIX - начале XX в. Однако широкие хронологические рамки монографии не позволили Ш.Б. Чимитдоржиеву изучить все направления деятельности русских в Монголии, например, деятельность русских банков в Монголии. По этому вопросу, кроме двух небольших материалов А.В. Петрова, публикаций вообще нет .

Проблемам установления границы в районе Монголии (Буринский и Кяхтинский договоры 1727 г.) и отношениям в треугольнике Россия-Монголия-Китай посвящена четвертая глава последней монографии B.C. Мясникова, крупнейшего специалиста в области изучения русско-китайских

отношений, вышедшей в 1997 г. Эта работа носит концептуальный характер, т.к. B.C. Мясников предлагает и при изучении международных отношений сочетать формационный подход, не оправдавший себя в качестве универсального метода познания истории, с цивилизационным, ибо "дополняя друг друга, они обогащают поле, на котором трудится историк" . Сочетание этих подходов, на наш взгляд, может быть полезным и при изучении экономической деятельности русских в Монголии, т.к. позволяет учитывать хозяйственно-экономические и социо-культурные различия между Россией, Монголией и Китаем.

Большой вклад в изучение русско-монгольских отношений на региональном уровне внесла Е.М. Даревская. Ее монография "Сибирь и Монголия" вызвала широчайший интерес ^ среДи монголоведов своей энциклопедичностыо . В книге рассматривается практически весь спектр связей между Россией и Монголией в конце XIX - начале XX вв., а именно: использование природных богатств Монголии, деятельность русских ветеринаров и медиков, русские учреждения просвещения и культуры в этой стране, изучение Монголии как профессиональными путешественниками, так и русскими поселенцами, отзвуки русских революций среди них. Пожалуй, единственным исключением является русская торговля, изучением которой Е.М. Даревская не занималась.

Продолжил изучение взаимоотношений Сибири и Монголии Е.И. Лиштованный, сделавший упор на проблемы культурного взаимодействия и взаимовлияния Сибири и Монголии. В своей монографии, увидевшей свет в 1998 г., он исследует ряд этапов в процессе формирования общественного и научного интереса сибиряков к Востоку вообще и к Монголии, в частности .

Политические взаимоотношения России, Монголии и Китая начала XX в., особенно период 1911-1915 годов, как наиболее сложный и спорный, всегда были предметом пристального внимания со стороны исследователей. Среди советских историков 20-30-х годов XX в. встречались оценки, которые

в более поздних публикациях подвергались критике. Так, например, в очерке, посвященном МНР Советской сибирской энциклопедией, говорится о том, что освобождение монголов в 1911-12 гг. от гнета китайского не означало получения действительной свободы, т.к. был установлен гнет царской России . Авторы некоторых работ, вышедших в 20-30-е годы XX в., высказывали мнение, что вмешательство России помешало монголам получить независимость в эти годы . Однако в последующие годы, по вполне понятным идеологическим соображениям, роль России в борьбе за освобождение стала оцениваться как решающий фактор. Эта точка зрения стала официальной и очень' подробно освещена в 3-м издании "Истории Монгольской Народной Республики"³⁴.

Много и плодотворно в области изучения отношений России, Монголии и Китая работал и работает С.Г. Лузянин. Серия статей и других публикаций по данной тематике завершилась защитой кандидатской диссертации в 1984 г. на тему: "Русско-монгольские отношения 1911-1917 гг". В последнее время хронологические рамки его работ расширились и включают годы второй мировой войны³⁵.

Среди современных российских исследователей проблем русско-монгольских отношений начала XX в. нельзя обойти молчанием Е.А. Белова. Знаток проблем Синьхайской революции в Китае, он постепенно стал одним из ведущих специалистов и в области русско-монгольско-китайских отношений. В его докторской диссертации "Русско-китайские отношения в 1911-1915 гг." монгольскому вопросу посвящена отдельная глава. Итогом его научных изысканий в этой области стала монография "Россия и Монголия (1911-1919 гг.)", основанная на неиспользованных ранее архивных документах³⁶. Е.А. Белов рассматривает в этой работе причины и результаты событий 1911 г. в Монголии, правовой статус Внешней Монголии, роль России. Затрагивает он и такую проблему, как панмонголизм. В целом Е.А.

Белов дает развернутую картину русско-монгольско-китайских отношений в 1911-1919 гг.

Проблемы взаимоотношений в треугольнике Россия-Монголия-Китай изучались Ю.В. Кузьминым. Им посвящена вторая глава его докторской диссертации, а также учебное пособие . Названные работы Ю.В Кузьмина носят историографический характер.

Особенно плодотворным с точки зрения русско-монгольских отношений стал 2003 г., когда появилось сразу несколько монографий по истории русско-монгольских отношений.

Книга В.А. Моисеева посвящена узловым проблемам русско-китайских отношений в Центральной Азии во второй половине XIX в. - 1917 г. Она как бы завершает изучение русско-китайских отношений в Центральной Азии, начатое Б.П. Гуревичем. Но одна из глав работы В.А. Моисеева посвящена национально-освободительному движению в Западной Монголии в 1911-1913 гг и позиции России, которая рассматривается через призму русско-китайских отношений.

Монография А.В. Старцева, много лет успешно занимающегося изучением проблем русско-монгольских отношений и завершившего свои исследования защитой докторской диссертации, посвящена ключевым проблемам развития русской торговли в Монголии в период модернизации народного хозяйства России во второй половине XIX - начале XX в. В работе дается анализ русско-монгольского товарообмена, организации торговли и ее особенностей. Это избавляет автора данной работы от изучения названных вопросов. Территориально работа А.В. Старцева охватывает, прежде всего Халху, особенно ее Северо-Западную часть. И это создает простор для изучения русской торговли в Монголии в других ее регионах. Анализ работы А.В. Старцева в этом разделе историографии данной работы связан с концепцией ее автора о создании на территории Монголии "зоны

конвергенции" как результата взаимодействия российской и китайской периферии³⁹.

Изучение проблем русско-монгольских отношений продолжается и в историографическом плане. В монографии' бурятского историка В.Д. Дугарова исследуются вопросы становления и развития одной из старейших отраслей востоковедной науки - монголоведения . Последняя глава его работы посвящена монголоведению в России во второй половине XIX -начале XX в. анализируя итоги изучения Монголии указанного периода, автор дает оценку и вкладу в это дело русских путешественников: Н.М. Пржевальского, П.К. Козлова и т.д.

Монгольские историки внесли свой вклад в изучение взаимоотношений России и Монголии в начале XX в. Эти вопросы, чаще всего, рассматриваются в общих трудах по истории Монголии. Например, в работе Б.Ширендыба "История Монгольской народной революции 1921 г" большое внимание уделяется роли России в борьбе Монголии за независимость⁴¹. Изучали данную проблему и другие представители старшего поколения монгольских историков: Ш. Нацагдорж, Д. Даш, Ш. Сандаг, Ц. Пунцагноров и др.⁴²

В последние годы, в новых исторических условиях, интерес к проблемам монгольской истории вообще, и к началу XX в., в частности, вспыхнул с новой силой. Современными монгольскими историками написано много. Не однозначную реакцию, в том числе и в Монголии, вызвала история Монголии, написанная Б. Батбаяром. Ее автор, более известный как Баабар, хорошо известен как в Монголии, так и за ее пределами. Он стал основателем социал-демократической партии Монголии. Его первая книга представляет собой обозрение истории Монголии до революции 1911 г. Вторая часть посвящена изучению политической ситуации конца XIX - начала XX вв., а третья - периоду 20-40-х годов. В 1999 г. Англии вышла книга "Twentieth Century Mongolia by Baabar"⁴³. Нам

удалось познакомиться как раз с английским изданием, где события начала XX в. также нашли свое отражение.

Тройственное соглашение 1915 г. между Россией, Монголией и Китаем, его место и значение для Монголии было изучено молодым монгольским историком О. Батсайханом⁴⁴. Следует отметить, что молодое поколение монгольских историков вызывает искреннее уважение своим патриотизмом, желанием разобраться в судьбоносных событиях в истории своей Родины. В полной мере это относится к О. Батсайхану и его работе. Автор придерживается точки зрения, уже упоминавшейся в анализе работ о роли России в судьбе монгольской независимости. Он считает, как и его русские предшественники 20-х годов XX в., что Кяхтинское соглашение 1915 г. уничтожило монгольскую независимость.

Проблемы взаимоотношений России, Монголии и Китая в 1911-1919 гг. затрагиваются и в монографии К. Дэмбэрэла, где русско-монгольским отношениям в 1911-1919 гг. посвящен отдельный параграф⁵. Оценка К. Дэмбэрэлом событий начала XX в. представляется более взвешенной и осторожной.

На Западе монголоведение, как самостоятельное научное направление, сложилось только после второй мировой войны. Поэтому сначала роли Монголии во взаимоотношениях России и Китая в XVII - начале XVIII вв. коснулись исследователи русско-китайских отношений. Это третья особенность историографии исследуемой проблемы. В литературе по истории русско-китайских отношений очень часто рефреном проходят и русско-монгольские связи. Первые сочинения по этим вопросам появились в Европе в начале XX в. и принадлежали перу французского ученого Г. Казна и английского исследователя Дж. Бэдли⁴⁶. Они вызвали большой интерес не только потому, что были первыми исследованиями проблем русско-китайских отношений XVII - начала XVIII веков, но еще и потому, что базировались, в основном, на материалах русских архивов.

Западное монголоведение уделяло и уделяет большое внимание нескольким аспектам монгольской истории: маньчжуро-монгольским отношениям XVII в., положению Монголии в составе Китайской империи и отношениям в треугольнике Россия - Монголия - Китай в начале XX в. Ну и, конечно же, строительство социализма в Монголии.

Относительно треугольника Россия-Монголия Китай в начале XX в. западные исследователи высказывают разные точки зрения. С.Г. Лузянин выделяет две основных: Дж. Фритерс, Ч. Бауден и О. Латтимор считают, что главная опасность для Монголии исходила со стороны Китая, а Р. Рупен, П. Тан и Ма Хатьен видели главную опасность для Монголии в лице России, особенно в советский период⁴⁷.

Здесь отмечены лишь некоторые крупные работы, отражающие различные точки зрения. Есть еще и огромное количество статей, тезисов, докладов. Поэтому можно констатировать, что русско-монгольские отношения в XVII веке, Россия и Монголия в XVIII - XIX веках, треугольник Россия-Монголия-Китай в начале XX века и роль России в событиях 1911-1919 годов в Монголии изучены достаточно глубоко. Поэтому в данной работе они не исследовались, а все оценки давались по литературе.

Тема "Русские в Монголии" была очень популярна в конце XIX -начале XX вв. Статьи с такими, или подобными заголовками встречались довольно часто на страницах газет и журналов, входили в отдельные сборники работ по Монголии. На эту тему писали ученый Г.Н. Потанин, банковский работник С.Ф. Степанов, ветеринарный врач А.П. Свечников, священник Ф.А. Парняков и т.д.⁴⁸ Потанина интересовали вопросы русского влияния на монголов. С.Ф. Степанов первым дал типологию русских купцов в Монголии, которая полностью подтверждается анализом данных Московской торговой экспедиции. А.П. Свечішков анализировал причины кризиса русско-монгольской торговли.

Сведения о русских в Монголии можно найти в работах практически всех русских путешественников. Что касается этой категории наших соотечественников, то говорить об их деятельности в Монголии просто, так как материала много. С другой стороны, писать о них очень сложно, потому как материала этого слишком много. Например, творческое наследие Г.Н. Потанина, совершившего с 1863 по 1899 г. 8 путешествий по Монголии, составляло более 127 печатных листов⁴⁹. После издания его писем, а в третий том включены письма из Монголии, это наследие увеличилось еще больше и составляет на сегодняшний день около 140 печатных листов. Следует отметить, что многое в научном наследии Г.Н. Потанина по Монголии носит характер источников. К их числу относятся изданные дневники его путешествий, письма. Но есть и аналитические статьи ("Русские в Монголии" и т.д.), в которых он выражает озабоченность слабостью русской торговли в Монголии по сравнению с китайской торговлей. Представляет интерес и его понимание России, как связующего звена, или моста, между Европой и Монголией. Однако, на наш взгляд, представляется спорной его идея необходимости "русификации" Монголии.

СИ. Гольдфарбом выявлено 169 опубликованных работ Д.А. Клеменца. Из них около 50 работ касаются Монголии. Таким образом, этой стране Клеменц посвятил почти треть своих публикаций⁵⁰. Это не только специальные статьи о Монголии, но и целые циклы научно-популярных очерков, заметок, писем с дороги, в которых он знакомил образованную часть российского общества с историей, культурой, бытом этой страны.

Путешественники не были историками или экономистами, чаще всего это были военные, но выезжали и ученые, например, Томского университета. Как правило, люди необыкновенно одаренные, любознательные, они не ограничивались изучением геологии, географии, ботаники и т.д., а включали в свои дневники и отчеты самые разнообразные сведения, как о монголах, так и о русских, живущих в этой стране. В данной работе при

характеристике образа Монголии, сложившегося в общественном мнении России, из трудов русских путешественников был взят один важный и интересный аспект: влияние географической среды на жизнь монгольского общества. В советской исторической литературе он не только не был актуальным, но считался скорее вредным.

Русско-монгольские приграничные отношения были довольно основательно изучены Г.М. Осокиным, В.В. Птицыным, А.Н. Добромысловым, ЯЛ. Дубровой и т.д. Все они писали об использовании приграничным населением России природных богатств Монголии и о том, какую роль играли эти связи в жизни монголов⁵¹. Их отличает разнообразие взглядов и подходов. Так, например, Г.М. Осокин достаточно резко и негативно оценивал деятельность русских в Монголии, считая, что они сбывают монголам некачественные, а порой и гнилые товары, обманывают их.

Коль скоро одним из основных направлений деятельности русских в Монголии была торговля, а наиболее многочисленной группой в этой стране были русские купцы, то совершенно естественно, что практически во всех отчетах путешественников можно найти отрывочные, разрозненные, но, тем не менее, дающие пищу для размышлений, сведения о русской торговле, о конкуренции китайских купцов, об образе жизни наших соотечественников среди кочевого населения. Тем более, что многие экспедиции сопровождались лично купцами, либо их приказчиками. Они же предоставляли частенько служащих своих фирм в качестве переводчиков. Более того, купцы финансировали многие экспедиции. Г.Е. Грумм-Гржимайло, например, был одним из первых, кто попытался показать, что русские купцы не были, сплошь и рядом, хапугами, проходимцами и т.д. Но эта оценка шла вразрез с официальной идеологией, относившей купцов к числу эксплуататоров. Работа Грумм-Гржимайло была признана

компилятивной и хоть и включалась, традиционно, в списки использованной литературы, но, практически, не цитировалась.

В 1910 г. в связи с возрастающим интересом государства в Монголию были направлены две экспедиции. Результаты их исследований были опубликованы. Во-первых, это отчет "Московская торговая экспедиция в Монголию". Члены экспедиции (В.Л. Попов, И.М. Морозов, С.Л. Вильгауз, К.П. Колядов В.Ц. Фланден) описали торговые центры Монголии, вывоз в Монголию русских текстильных товаров, вывоз сырья из Монголии в Россию, проанализировали причины кризиса русско-монгольской торговли, ее плюсы и минусы и т.д. Особенно ценную в контексте данной работы информацию содержит список русских, торгующих в северо-западной Монголии, из 63 фамилий. В нем приводятся разнообразные сведения о русских торговцах, позволяющие создать картину русско-монгольской торговли, сложившуюся к 1910 г.⁵³ Приводятся статистические сведения о торговле за 1899-1909 годы, т.е. только за последнее десятилетие. Развитие русско-монгольской торговли в 60-90-е годы XIX в., ее становление, проблемы и достижения - все эти вопросы остаются за рамками их отчета. Не анализируется русская торговля в Урянхайском крае, Барге, Долонноре и т.д.

Одновременно с Московской торговой экспедицией прошла по территории Западной Монголии Сибирская экспедиция, результаты которой изложены профессорами Томского университета М.И. Боголеповым и М.Н. Соболевым в книге "Очерки русско-монгольской торговли". Через 20 лет после выхода в свет ее очень высоко оценил известный советский монголовед Б.Я. Владимирцов, как самое солидное сочинение в области экономики Монголии. Эта книга и сегодня не утратила своей актуальности, практически любая работа по Монголии опирается на факты, собранные во время Сибирской экспедиции. Здесь мы также находим большое количество интересных биографических зарисовок, описание русских заимок, карту их

размещения по территории западной Монголии. В конце книги приводится список основных русских фирм, что также дает материал для изучения жизни и деятельности русских купцов в Монголии⁵⁴. Но сведения ограничиваются бсеверо-западной Монголией.

Сведения о русской торговле в Монголии, приводимые всеми, практически без исключения дореволюционными авторами, касаются разных регионов страны, и по времени относятся к разным периодам. Они отрывочны, противоречивы и не создают полной картины русской торговли в Монголии.

В советской историографии одной из первых работ, где содержатся данные о деятельности русских в Монголии, была книга И.М. Майского, судьба которой очень интересна. Впервые она увидела свет в 1921 г. в Иркутске под названием "Современная Монголия". Это издание насыщено статистическими данными о русской торговле во Внешней Монголии в начале XX в., сведенными автором в многочисленные таблицы. Неслучайно, монгольские историки относят его к источникам. Все эти материалы были получены И.М. Майским, что называется, из первых рук, во время его пребывания в Монголии. Пожалуй, единственной неточностью его сведений, полученных, кстати говоря, от журналиста, является история создания господином Юферовым Монгольского национального банка в 1915 г. Но данное заблуждение присуще и более поздним исследованиям. Второе издание книги в 1959 г. в Москве под названием "Монголия накануне революции" ⁵ резко отличается от первого: оно заметно идеологизировано. И монголы выглядят другими, и русские.

Русские купцы характеризуются И.М. Майским очень противоречиво: с одной стороны, как грубые, необразованные хапуги, с другой - вина за это возлагается на китайских купцов, у которых русские торговцы, якобы переняли все отрицательные методы ведения торговли. Кстати сказать, в отличие от Г.М. Осокина, Майский пишет, что русские товары превосходили

китайские по качеству, и удивляется, почему монголы предпочитали покупать китайские. Досадной, скорее всего опечаткой, является указание на создание Русского подворья в Урге то в 1796 г., то в 1786 г. Выяснить точную дату пока не представилось возможным.

В постсоветской исторической литературе пребывание русских в Монголии стало более актуальным предметом исследований. Причем внимание обращается на самые разные направления их деятельности на сопредельной территории.

В книге Е.М. Даревской немало страниц отведено анализу заслуг Восточно-Сибирского отдела Русского императорского географического общества и Троицкосавско-Кяхтинского филиала в деле изучения Монголии. Приамурского отдела РИГО. Е.М. Даревская выделила в деятельности ВСОРГО три периода: 1) 1851-1860 гг.; 2) 1860-1890 гг; 3) 1900-1917 гг. Первое десятилетие характеризуется тем, что изучение Монголии было чрезвычайно затруднено действиями маньчжурских властей, стремившихся оградить страну от иностранного влияния. Второй период Е.М. Даревская считает наиболее плодотворным в деятельности Отдела, поскольку ему удалось организовать несколько экспедиций с целью изучения Монголии. Третий период, осложненный военными и политическими событиями начала XX в., тем не менее, ознаменовался новыми успехами в изучении этнографии, фольклора, языка монголов, их связей с сибиряками⁵⁶. Таким образом, Е.М. Даревская уделила основное внимание сибирским путешественникам.

В работах Ю.В. Кузьмина изучается деятельность как местных, т.е. сибирских, путешественников, так и представителей столичных научных учреждений. В своей монографии "Монголия и "монгольский вопрос"в общественно-политической жизни России (конец XIX - 30-е годы XX в.)" Ю.В. Кузьмин, анализируя их публикации, выделил два подхода, сформировавшихся среди русских путешественников в конце XIX в., в

отношении Монголии: жесткое ( Н.М. Пржевальский) и мягкое (Г.Н. Потанин), определявшиеся тем обстоятельством, что их формировали принципиально разные по типу личности. Это нашло свое отражение и в характере экспедиций. Экспедиции Н.М. Пржевальского больше напоминали военные походы, а Г.Н. Потанина - мирные путешествия⁵⁷. В то же время, Ю.В. Кузьмин отмечает и общие черты в их деятельности - это их большой вклад в дело изучения Центральной Азии.

Ю.В. Кузьминым, много и плодотворно работающим в области изучения русско-монгольских отношений, затрагивались и вопросы русско-монгольской торговли. В выше названной монографии целый параграф посвящен изучению мнений торгово-экономических кругов России относительно состояния русско-монгольской торговли и причинах ее кризиса. Изучение Ю.В. Кузьминым этих проблем, судя по публикациям, продолжается⁵⁸.

Проблем русско-монгольской торговли в 80-90-е годы XIX в. касается в своей последней монографии красноярский историк В.Г. Дацышен. Отмечая противоречивость и разрозненность данных, он, тем не менее, делает выводы: "...русские торговцы не смогли полностью реализовать свои преимущества, полученные в результате двухсторонних соглашений, они не создали отлаженной системы, способной конкурировать с китайцами, не создали транспортных коммуникаций, не смогли обеспечить достаточного сбыта в Монголии продукции российской промышленности и повысить объемы поступления сырья"⁵⁹. Этот вывод не соответствует действительности. Но это не его вина. В.Г. Дацышен, как и большинство исследователей русско-монгольских отношений, опирается на тексты Пекинского и Санкт-Петербургского договоров между Россией и Китаем. Сравнивая статьи, касающиеся русской торговли в Монголии, он и приходит к выводу, что по договору 1881 г. русские купцы получили значительные преимущества в торговле с монголами. Но договоры-то подписывались с

китайским правительством, а торговали русские на территории Монголии, входившей в состав Китая. Изучение конкретного материала приводит к выводу, что русские многие вопросы решали, что называется, явочным порядком, вступая в личные контакты с монголами, китайскими купцами. Большую помощь в решении вопросов торговли им оказывало русское консульство в Урге, сумевшее установить доверительные отношения с маньчжурскими правителями в Монголии. Поэтому и новые торговые пути по Монголии, и реэкспорт русских товаров в Китай, и строительство первых заимок и т.д. - все эти вопросы уже были, в той или иной степени, решены еще до подписания Санкт-Петербургского договора, и он лишь официально закрепил этот факт.

Выделение правовых основ деятельности русских в Монголии на страницах данной работы в отдельный параграф как раз и вызвано тем, что действительность расходится со статьями договоров. А незнание всего объема фактов и приводит к неправильным выводам. Вот почему в данной работе торговая деятельность русских в первом параграфе третьей главы рассматривается столь подробно. Это позволило предложить и другую периодизацию деятельности русских в Монголии.

В связи с негативным отношением к купечеству, писали о нем в советские времена очень мало вообще, тем более, об отдельных его представителях. Ближе всех к теме "Русские в Монголии" подошла Е.М. Даревская. Еще в 1963 г., в связи с публикацией воспоминаний Алексея Васильевича Бурдукова, она написала о нем большую статью⁶⁰. На страницах ее книги "Сибирь и Монголия" можно найти биографические данные русских, живших в Монголии, развернутую характеристику деятельности некоторых из них, отношений с монголами и т.д. Ей принадлежит приоритет в изучении "Монголора". Но введение в оборот новых архивных материалов позволяет дополнить и ее сведения. Например, о состоянии русского предпринимательства в Урге в изучаемый ею период. Неизвестная ранее

записка СЮ. Витте является существенным дополнением к истории создания "Монголора". Не занималась Е.М. Даревская и изучением деятельности банков в Монголии, созданных русскими

Е.М. Даревская рассматривает связи Сибири и Монголии через человеческий фактор. Ей очень близки и интересны люди, которые там жили и работали. Поэтому совершенно естественным стало появление ее второй книги "Три портрета - три судьбы", на страницах которой она рассказала о жизни и деятельности в Монголии русского финансового советника при монгольском правительстве С.А. Козина, кяхтинского купца И.И. Корнакова и священника консульской церкви Ф.А. Парнякова⁶¹. К сожалению, книга была издана в Улан-Баторе небольшим тиражом и почти неизвестна в России. С точки зрения знаний о русских в Монголии, Елена Марковна и сегодня является обладателем уникальной информации.

В современной российской исторической науке, когда научное исследование перестало ограничиваться прокрустовым ложем одной идеологии, история русско-монгольских отношений стала наполняться портретами живых людей, живших и работавших в этой стране. В "Краткой энциклопедии истории торговли и коммерции в Сибири", изданной в Новосибирске, можно найти разнообразные сведения и о купцах, торговавших в Монголии . Однако сведения эти очень лаконичны - причина же лаконичности заключается в характере издания - энциклопедия, т.е. справочник. Однако изучение наиболее ярких представителей русского купечества в Монголии продолжается. А.В. Старцев написал большую статью о А.Д. Васеневе, опубликовал его дневники и другие материалы . На наш взгляд, заслуживают более пристального внимания и другие славные представители русского купечества в Монголии, а именно: Г.П. Сафьянов, И.П. Котельников, Ф.И. Минин и др.

В материалах различных конференций содержатся интересные публикации бурятских ученых о русских в Монголии. Р.Д. Нимаев рассказал

о русской торговой лавке в Алашани. Изучение архивных и опубликованных материалов позволило создать более полную картину ее создания. Был опубликован доклад о Я.П. Шишмареве, правда, в основном с уже известными фактами из его жизни⁶⁴.

Кроме литературы, дающей конкретные факты о жизни и деятельности русских купцов в Монголии, были использованы работы, дающие оценку купечеству как социальной категории. Прежде всего, имеются в виду труды М.Вебера, С.Булгакова, которые выступали против односторонней оценки купечества⁶⁵. Они отмечали не только стремление купцов получить прибыль, но и их вклад в развитие производительных сил. Эти авторы видели как материальную, так и духовную сторону развития производства, роль и важное место в нем человека с его творческим подходом, навыками и культурными потребностями. С этим связаны такие положительные черты, как полезность и созидательный характер предпринимателей, создававших новые предприятия, отрасли и технику, внесших большой вклад в развитие культуры, меценатства и благотворительности. Деятельность настоящего предпринимателя - это тяжкий труд, требующий больших знаний, творческого отношения к делу и оперативных решений. Все это в полной мере можно отнести к русским купцам и предпринимателям, жившим и действовавшим в Монголии в 1861-1921 годах.

На страницах некоторых изданий можно встретить утверждения о переселении русских на территорию Монголии в XVIII и XIX вв. Так, например, в "Истории Монгольской народной Республики" говорится: "Русские оседали главным образом в долинах рек Селенги, Онона, Орхона и Тэса. Они занимались здесь в небольших размерах земледелием, скотоводством и охотой, различными видами ремесла..."⁶⁶ Л. Юзефович в книге "Самодержец пустыни" пишет, что "К началу века (имеется в виду начало XX в. - Н.Е.) в Халхе, находившейся под властью Пекина, жили

сотни, а спустя десятилетие - тысячи русских крестьян-колонистов, купцов и промышленников"⁶⁷. Следовательно, идет речь о переселенческой колонизации Монголии русскими. Для того, чтобы подтвердить или опровергнуть это положение, необходимо было изучить не только правовые основы деятельности русских, но и подробно, в хронологическом порядке проследить проникновение русских на сопредельную территорию, характер их деятельности в разное время, условия пребывания (постоянное или временное).

Интересным и малоизученным направлением деятельности русских в Монголии является создание и функционирование русских консульств, и прежде всего консульства в Урге. Справедливости ради следует отметить, что деятельность русских консульств вообще практически не изучалась. В XIX в. появилось всего две работы, посвященных проблемам становлений русской консульской службы. Имеются в виду книги В.А. Уляницкого "Русские консульства за границей в XVIII в." и Ф.Ф. Мартенса "О консулах и консульской юрисдикции на Востоке", в которой речь идет о становлении консульской службы в странах Востока вообще. И нет даже упоминаний о появлении таковой в Китайской империи⁶⁸.

В начале XX в. появилась работа СМ. Горяинова "Руководство для консулов", содержащая опять же общие положения. В то время, как деятельность консульств в Париже и Лондоне не имела ничего общего с деятельностью их в Урге и Калгане. В литературе встречаются только отдельные упоминания о них. Исключением, пожалуй, является уже упоминавшаяся работа М.Н. Боголепова и М.И. Соболева, в седьмой главе которой говорится о деятельности Ургинского консульства, но влияние его признается ничтожным⁶⁹. Фамилии Я.П. Шишмарева авторы даже не упоминают, а деятельность Генерального консула России в Монголии оценивают, в основном, негативно: не был дипломатом, не оказал влияния на развитие русской торговли в Монголии и т.д.

В советской исторической литературе отдельных работ, посвященных консульской службе России до 1917 г., обнаружить не удалось.

В постсоветский период появилась статья Первенцева В.В. о консульской службе России в начале XX в. Говоря о выработке новых подходов к консульскому обеспечению торгово-экономических связей России, он пишет: "Серьезный, научный подход к этой проблеме, очевидно, предполагает не только изучение соответствующей современной зарубежной практики, но и внимательное, творческое осмысление богатейшего опыта отечественной дипломатии"⁷⁰.

С этой точки зрения, Ургинское консульство имеет по-своему уникальную историю: его деятельность не прекращалась с момента создания в 1861 г. до 1920 г. В то время, как консульства в Кульдже и Чугучаке просуществовали сравнительно недолго. Успешной работе Ургинского консульства во многом способствовал Яков Парфеньевич Шишмарев, волею судьбы 50 лет представлявший там интересы России. Яков Парфеньевич был не только выдающимся дипломатом, но и знатоком Востока в самом глубоком смысле этого слова. П.А. Бадмаев, которого можно упрекать в чем угодно, только не в незнании Китая, Монголии, Тибета, побывав в Пекине и Урге, от Шишмарева больше узнал о ситуации в Китае, чем от русского посла в Пекине. По его мнению, "посол был чиновником, мечтавшим о карьере товарища министра иностранных дел, а Шишмарев был знатоком

Востока" . Результаты поисков, проделанных автором данной работы, с целью возрождения имени Я.П. Шишмарева привели к убеждению, что этот человек заслуживает отдельной книги.

Среди русских дипломатов в Монголии были и другие интересные личности, например, Виктор Федорович Люба, Александр Яковлевич Миллер и т.д. Краткие сведения обо всех них приведены опять же Е.М. Даревской в комментариях к книге воспоминаний А.В. Бурдукова. Краткость сведений обусловленная, с одной стороны, жанром,- позволяет сделать вывод о

необходимости изучения жизни и деятельности и других русских дипломатов в Монголии, а вместе с ними и истории русских консульств в этой стране.

Деятельности русских в Монголии изучаемого периода был присущ авантюризм. Это был связано и с ее положением в составе Китайской империи, и с суровыми климатическими условиями, и с тяжелыми бытовыми условиями. Десятилетиями жить и работать в этой стране могли только физически и духовно крепкие люди. Такими были и купцы, и путешественники, и дипломаты. Но в конце XIX - начале XX вв. в Монголии появляются чистой воды авантюристы, некоторым из них удалось сыграть особую роль в истории Монголии и русско-монгольских отношений. К их числу относятся уже упоминавшиеся кяхтинскии купец И.И. Корнаков, врач и дипломат П.А. Бадмаев, а также темная личность по имени Джа-лама и барон Унгерн.

П.А. Бадмаев, врач и дипломат, вызывал большой интерес и у современников, и у исследователей его жизни не только как знаток тибетской медицины и дипломат, но и как создатель Торгового дома, деятельность которого распространилась и на Монголию . Сведения о П.А. Бадмаеве есть в книге "Российские монголоведы (XVIII - начало XX в.)", составителем и ответственным редактором которой является Ш.Б. Чимитдоржиев Его перу принадлежит и названная статья о П.А. Бадмаеве⁷³.

В последние годы о нем достаточно много пишет Ю.В. Кузьмин. Кроме изучения деятельности П.А. Бадмаева в рамках уже упоминавшейся монографии, он посвятил ему несколько статей, тезисов, докладов. В настоящее время Ю.В. Кузьмин опубликовал книгу о П.А. Бадмаеве⁷⁴.

Что же касается Джа-ламы, то, в силу некоторых обстоятельств, о нем следует поподробнее сказать во введении, чтобы не возвращаться к этой личности в последующем.

Перерожденец Амурсаны под именем Джа-ламы появлялся в Монголии в 1891 г., в 1912-1914 и 1920-1922 годах и оставил глубокий след в истории

этой страны. Его деятельность в Монголии была настолько противоречивой, что сами монголы сначала боготворили его, потом боялись, в конце концов, возненавидели. Об этом человеке упоминали многие русские путешественники . Последнее десятилетие стало особенно насыщенным разного рода публикациями об этом человеке . При этом выявляется большое количество разногласий, касающихся самых разных сторон жизни и деятельности Джа-ламы: степень изученности этой личности, законность его ареста русскими властями, святость, ученость, происхождение, вероятность появления под этим именем одного и того же человека ив 1891,ив 1912, ив 1922 годах.

Не останавливаясь на подробном анализе разногласий, следует остановиться на двух, на наш взгляд, наиболее важных.

Рассуждения о трех возрождениях Амурсаны в Монголии, всегда в возрасте 35-40 лет кажутся большой натяжкой. Подобного рода сомнения появляются и при анализе свидетельств относительно происхождения Джа-ламы. Документального подтверждения о происхождении Джа-ламы нет. А, между тем, в воспоминаниях Д.П. Першина, директора Монгольского национального банка, говорится, что среди монгольских князей, вошедших в упоминавшееся выше "Товарищество", созданное А.В. Бурдуковым, входил монгол по имени Джа-лама⁷⁷. Более того, Таисия Алексеевна Бурдукова, дочь Алексея Васильевича, в письме Елене Марковне Даревской сообщала, что, когда Джа-лама отбывал ссылку в Астрахани, ее отец вернул ему пай из "Товарищества". Доверяя этим авторам, лично знавшим Джа-ламу, автор данной работы не считает его подданным России и деятельность его в Монголии не рассматривает

Барону Унгерну, которого одни называли "кровавым", другие -"военным гением" также посвящен широкий круг воспоминаний и исследований. В 30-40-е годы о нем писали, в основном, за границей

представители русской эмиграции. Чаще всего, это были люди, которым

пришлось воевать вместе с ним .

В СССР одной из первых работ о нем была монография бурятского историка Б.Д. Цибикова "Разгром унгерновщины", освещающая деятельность барона вообще, и в Монголии, в частности, с идеологических

позиций того времени .

За последнее десятилетие в России об Унгерне было опубликовано большое количество самых разнообразных материалов.

В данной работе были использованы монографии, статьи, воспоминания о нем, имеющиеся не только в российских библиотеках, но и привезенные из библиотек Харбина, а также из личных коллекций.

Монгольские историки внесли свой вклад в изучение экономической деятельности русских, хотя эти вопросы, чаще всего, рассматриваются в общих работах по истории Монголии. Например, в работе Б. Ширендыба "Монголия на рубеже XIX - XX веков" есть сведения о русско-монгольской торговле, упоминается Монгольский национальный банк. Целая глава посвящена Унгерну . Однако, бросается в глаза, что при характеристике русской торговли почти все ссылки делаются автором на материалы русских архивов, периодической печати, иногда на харбинские издания. Это и понятно: в самой Монголии мало что сохранилось, так как не было практики хранения документов, да и заботиться об этом, в условиях существования маньчжурской власти, было некому. Периодическая печать зарождается в этой стране только в 1913 г.

Довольно подробно русско-монгольские торговые отношения рассматриваются монгольским историком Б. Лигуу, причем в хронологических рамках, сходных с рамками данной работы. Но территориально это касается опять же только Халха-Монголии⁸¹. Автор подчеркивает прогрессивный характер влияния русской экономики и культуры на социальные процессы, происходившие в монгольском обществе

изучаемого периода. В своей работе Б. Лигуу также опирается на материалы российских архивов Большинство же монгольских историков, как уже отмечалось выше, занимались, прежде всего, историей политических связей и проблем советско-монгольских отношений.

В зарубежной литературе оценки деятельности русских в Монголии, их отношений с монголами даются, в основном, попутно, в общих работах по истории Монголии. Уже упоминавшийся О. Латтимор также характеризовал прежде всего межгосударственные связи. Но, тем не менее, он отмечал, что

между русскими и монголами поддерживались дружественные отношения .

Определенный интерес представляют и труды католических миссионеров, западных дипломатов и путешественников, хотя они и несут разную смысловую нагрузку. Так, например, французские миссионеры Э.Ж. Гюк и Ж. Габе, в 1844-46 гг. совершили путешествие через Монголию, которое описали позднее в своих воспоминаниях. Русских в это время в Монголии практически не было, и путешественники констатировали только присутствие значительного количества русских товаров на ургинском рынке⁸³. Их "Воспоминания" интересны, прежде всего, с точки зрения изучения жизни населения Монголии.

Англичанин Н.Элиас (Илайс) одним из первых среди европейцев посетил Кобдо в 1872 г. Но он попал в город, только что разграбленный и опустошенный восставшими дунганами, что произвело на него совершенно удручающее впечатление. Русских он там, естественно, в такое время не нашел. Н. Элиас - по сути дела не путешественник, а английский разведчик. Он долгие годы жил в Индии, совершая, время от времени, экспедиции в Монголию, Афганистан и другие страны, граничащие с Россией. Как известно, противоборство России и Англии продолжалось на протяжении всего XIX в., и экспедиции Элиаса преследовали своей целью определение степени влияния России на сопредельных территориях и возможностей противодействия этому влиянию. И сами экспедиции, и материалы,

полученные ими, носили секретный характер, поэтому опубликованы в свое время не были. Удалось обнаружить всего одну опубликованную им работу⁸⁴, представляющую отчет о его поездке в Западную Монголию в 1872-1873 годах.

Европейцы, путешествующие по Монголии в начале XX в., когда русские значительно укрепили свои позиции в 'этой стране, оставили в своих трудах уже гораздо больше сведений о наших соотечественниках. Уже упоминавшийся английский путешественник Д. Каррутерс, возглавлявший в 1910-1911 гг. научную экспедицию в Саяны, пришел к выводу о том, что "влияние России имеет в Монголии значительное преимущество перед китайским влиянием" и что Монголия из страны застоя и подавленности станет страной оживленной деятельности именно благодаря русскому влиянию⁸⁵. Речь идет о влиянии государства, но достигнуто это преимущество перед китайцами было, прежде всего, деятельностью, характером поведения русских в этой стране. Что же касается самой деятельности русских в Монголии, то его материалы, в основном, базируются на данных, почерпнутых Д. Каррутерсом из бесед с Г.П. Сафьяновым, на заимках которого он останавливался. Некоторых нюансов он просто не уловил. Рассказывая, например, о добрых отношениях между русскими и сойотами в Урянхайском крае, которые он наблюдал во время своего путешествия, он упоминает, что эти отношения не всегда были такими и потребовались определенные усилия, чтобы добиться благополучия. Но причиной противоборства между русскими и сойотами, имевшего место в 60-70-е годы XIX в., он считает противостояние между представителями власти, тогда как на самом деле, противоборство шло между русскими купцами, активно проникавшими на территорию Урянхайского края после 1860 г. и местным населением, недовольным этим проникновением. А представители власти той и другой стороны вынуждены были решать эти проблемы. Крупные заимки русских купцов, которые сами русские называли

поместьями, он называет на американский манер ранчо, а небольшие -хуторами.

Немецкий путешественник Г. Констен, путешествовавший по Монголии в 1914-1915 гг., оказался необыкновенно коммуникабельным, раскованным человеком. В Монголии он познакомился и подружился со многими монгольскими князьями и влиятельными иностранцами, в том числе и русского происхождения. Он бывал в доме Ф.И. Минина, с большим удовольствием жил в Москве, хорошо говорил по-русски, о многом рассказал в 2-х томном труде "Пастбища монголов"⁸⁶. Эта работа очень интересна с точки зрения изучения хозяйства Монголии, правда, относительно только Халхи.

Познакомившись с русскими заимками в Монголии, Г. Констен обратил внимание на стремление наших соотечественников и в Монголии поддерживать русский образ жизни. Он смог сделать такой вывод, поскольку жил до этого и в России и хорошо представлял русский стиль. А Д. Каррутерс в России не жил, поэтому и не проводит аналогию с жизнью русских в Монголии, ограничиваясь упоминанием о комфортабельности заимок Г.П. Сафьянова.

Таким образом, можно сделать вывод, что наблюдения западных авторов не меняют той картины деятельности русских в Монголии, которая складывается при изучении русских материалов. Они просто дополняют ее и подтверждают те выводы и обобщения, которые вытекают из отечественных источников и литературы.

Анализ степени изученности основных направлений деятельности русских в Монголии показывает, что проблемы развития русско-монгольских отношений во второй половине XIX - начале XX в. в исторической литературе нашли свое отражение. В русской литературе конца XIX - начала XX в. изучение этих вопросов носило несколько хаотичный характер. Среди

описания экспедиций, географии, геологии и т. д. встречаются зарисовки о торговле, даются характеристики купцов и т.д.

В советской исторической литературе возобладали со временем идеологизированный взгляд на историю и конъюнктурный подход. Поэтому в литературе по истории русско-монгольских отношений основное внимание уделялось роли России в событиях 1911-1915 гг.

В постсоветской исторической литературе этой проблеме также уделяется основное внимание, но разброс точек зрения достаточно широк.

Вслед за советскими историками, монгольские историки старшего поколения изучали, в основном, проблемы политических взаимоотношений в идеологическом ключе. Современные монгольские историки рассматривают проблемы русско-монгольских отношений гораздо глубже.

Европейских и американских авторов больше всего интересовали причины добровольного вхождения Южной и Северной Монголии в состав Цинской империи, статус Монголии в рамках маньчжурского государства, политические проблемы начала XX в. А сведения о русских в Монголии можно найти только в работах тех авторов, которые бывали на территории Монголии, встречались с нашими соотечественниками, или наблюдали непосредственные следы их деятельности.

В целом же в исторической литературе слабо изучены правовые основы деятельности русских в Монголии. Деятельность русских ограничивалась территорией Внешней Монголии. Не изученной оставалась роль русских консульств в развитии экономических связей между Россией и Монголией. Не прослеживается эволюция торгово-экономических отношений, а принятая в литературе периодизация не соответствует действительности. Развитие экономических отношений не увязывается с результатами изучения Монголии. Не изучены условия, в которых развивалась деятельность русских, в том числе китайская конкуренция, а также образ жизни и типы поведения их на сопредельной территории.

Тем не менее, все многообразное историческое наследие было использовано в качестве фундамента для комплексного изучения поставленной проблемы в рамках диссертационного исследования.

Объектом исследования стали русские в Монголии. Вернувшись, после длительного перерыва, на ее территорию в 1861 г., они оставались там на протяжении всего изучаемого периода.

Предмет исследования составляют основные направления и формы экономической деятельности русских в Монголии.

Таким образом, цель диссертации состоит в том, чтобы на историческом фоне состояния русско-монгольских отношений в XVII -начале XX вв. провести комплексный анализ экономической деятельности русских в Монголии в 1861 - 1921 гг. Для достижения поставленной цели необходимо было решить целый ряд частных исследовательских задач:

- проанализировать правовые основы деятельности русских в
Монголии;

изучить деятельность русского консульства в Урге, и его роль в развитии в развитии как торговых, так и более широких отношений России с Монголией и Китаем;

проанализировать торговую деятельность русских, ее основные направления и результаты в 60-80-е годы XIX в. на всей территории Монголии;

рассмотреть основные направления -экономической деятельности русских в 90-е годы XIX в. - и до 1910 года, на этой же территории;

проследить эволюцию деятельности русских во Внешней Монголии в 1911-1921 годах.;

изучить образ жизни русских в этой стране, их взаимоотношения с монголами, китайцами, маньчжурской администрацией как составную часть экономической деятельности;

- подвести итоги изучения Монголии русскими, прежде всего, с точки зрения влияния этих результатов на развитие торгово-экономической

ДеЯТеЛЫЮСТИ. _t «v^''yV ''<' -''''-Л

V /" ' "";

Хронологические рамки исследования определяются {1861 г., когда в

Урге, главном городе Халха-Монголии, на основании статей Пекинского

договора между Россией и Китаем, разрешавших торговлю русских в

Монголии и создание русского консульства в Урге, появились первые

русские купцы и дипломаты. Нижней границей исследования стал 1921 г.,

ставший переломным как в истории Халха-Монголии в целом, так и русской

колонии, в частности. В этом году старая русская колония в Урге,

формировавшаяся в течение всего изучаемого периода, была практически

уничтожена Унгерном - представителем старой, дореволюционной России.

Изгнание маньчжурскими властями русских купцов из Урги в 1722 г., приведшее к искусственному прекращению контактов почти на 1,5 века, сделало необходимым дать в первом параграфе первой главы краткую историческую справку о возникновении и развитии русско-монгольских связей в XVII - первой половине XIX вв. и роли маньчжурского фактора в данном процессе.

Территориальные границы исследования. До 1911 г. деятельность русских рассматривается на всей территории Монголии: от границы с Россией на севере до Великой китайской стены на юге и от Алтая на западе до маньчжурского ведомства на востоке. При этом учитывается степень зависимости различных регионов Монголии от Цинской империи.

В 1911 - 1921 гг. деятельность русских ограничивается границами Внешней Монголии, т.к. Барга и Внутренняя Монголия вошли в состав Китая, а Урянхайский край отошел к России.

Методы исследования. В работе были использованы конкретно-исторический и формационно-цивилизационный подходы.

Если развитие общества, его история, в том числе и история межгосударственных отношений - это деятельность людей, то нужно анализировать как текущую деятельность, так и ее условия, которые являются результатом деятельности предшествующей. Необходим также анализ деятельности различных субъектов: как больших групп людей, так и отдельных личностей. Конкретно-исторический подход позволяет понять отдельное событие, выявляя как его неповторимую индивидуальность, так и нечто обще для подобных событий, их закономерности.

Цивилизационно-формационный подход помогает учитывать при изучении деятельности русских в Монголии особенности в отношениях со странами Востока, влияние этих особенностей на политические, экономические связи государств. В данном случае этот подход важен еще и потому, что, не смотря на полуторавековое вхождение в состав Китайской империи, Монголия осталась кочевой страной, сохранившей и этнокультурные особенности. А в Росси во второй половине XIX в. завершался промышленный переворот, шла индустриализация. Данные обстоятельства сказались на объемах товарооборота. Многие товары, производившиеся в России, не находили сбита на ее территории в силу указанных особенностей. С другой стороны, растущую текстильную промышленность России не удовлетворяли поставки сырья из Монголии.

При изучении основных направлений экономической деятельности русских в Монголии использовался и метод аналогии. Этим методом широко пользовались наши соотечественники в конце XIX - начале XX вв, когда искали общее и особенное в торговле русских и китайцев в Монголии.

Источниковой базой исследования стал достаточно широкий круг разнообразных материалов. Прежде всего, это документы архивов Москвы, Иркутска и Читы.

В Архиве внешней политики Российской империи (г. Москва) были изучены такие фонды, как "Консульство в Урге", "Китайский стол". Прежде

всего, были исследованы ежегодные отчеты русских консулов в Монголии, содержащие большое количество сведений о торгово-экономической деятельности русских в этой стране.

Среди материалов, относящихся к созданию "Монголора", удалось обнаружить уникальный документ - записку СЮ. Витте к министру иностранных дел России М.Н. Муравьеву, в которой он аргументирует необходимость недопущения иностранцев к добыче золота в этой стране. Записка показывает, что Монголия входила в программу Дальневосточной деятельности России, автором которой был, как известно, СЮ. Витте. Следует отметить и новые материалы, касающиеся деятельности Русско-китайского банка и истории создания Монгольского национального банка, впервые широко использованные в данной работе. Речь идет не только о документах и материалах русской стороны, но и официальных обращениях министров монгольского национального правительства. Здесь же были изучены материалы китайской прессы, касающиеся русско-китайского соперничества в деле развития банковской системы в Монголии. В вышеназванных фондах было изучено свыше 100 дел.

Фонд "Главный архив" был изучен ранее. Здесь сосредоточено огромное количество документов, касающихся русско-китайских отношений, в том числе и торгово-экономических. Среди них имеется достаточно большой пласт материалов, касающихся и взаимоотношений России и Монголии. В данной работе из этого фонда использовались материалы, относящиеся к торговле русских в Монголии: основные торговые пути и направления, количество караванов, ассортимент товаров, списки участников караванов и т.д. Всего из данного фонда использовано 15 дел.

В фонде "Департамента личного состава и хозяйственных дел" были изучены материалы, связанные с биографиями русских консулов в Монголии, прежде всего, Я.П. Шишмарева и К.Н. Боборыкина.

Фонд "Библиотека Азиатского департамента" располагает отчетами о поездках по Монголии A.M. Позднеева, В.Л. Котвича и т.д. Часть этих материалов была опубликована. Наибольший интерес в материалах данного фонда вызвали маршрутные карты по Монголии, которые помогли определиться с понятием "Монголия" в середине XIX в., а также виды Кяхты, Маймайчэна, Троицкосавска.

Достаточно плодотворной оказалась работа в Государственном архиве Иркутской области. Здесь, прежде всего, был изучен 24 фонд, Главного управления Восточной Сибири. Он также хранит отчеты русских консулов в Урге, и, прежде всего, Я.П. Шишмарева, причем они дополняют материалы АВП РИ. Только в Иркутском архиве есть его отчеты за 1863 и 1885 годы. Здесь же обнаружен и "Отчет о 25-летней деятельности ургинского консульства", который был нами опубликован, с соответствующими комментариями, в 2001 г. Это уникальный исторический источник, содержащий материалы не только по русско-монгольским отношениям, но и по истории Монголии, ее положению в составе Китайской империи, о китайской торговле и т.д.

Интерес представляет и переписка Ургинских правителей с генерал-губернаторами Восточной Сибири, кяхтинским пограничным комиссаром. Это и ответы на запросы русских чиновников, и жалобы на русских и их поведение в Монголии, различного рода уведомления. Есть в этом фонде и документы, принадлежащие перу представителей китайской власти в Хайларе, Цицикаре и т.д. О трудном пути к взаимопониманию и добрососедству свидетельствуют три тома взаимных претензий 60-70 гг. XIX в. Обнаружены и такие уникальные документы, как "Прошение крещенного монгола" о защите и поддержке, в котором он объясняет свой переход в новую веру, и дело "О розыске заблудившегося в Монголии купца Василия Юрганова". Всего в этом фонде было изучено свыше 100 дел.

В 25 фонде (канцелярия генерал-губернатора Восточной Сибири) и в 153 были изучены дела, касающиеся русско-монгольской торговли.

Фонд Восточно-Сибирского Отдела Императорского Русского Географического Общества (293) был изучен на предмет экспедиции братьев Бутиных через восточную Монголию в Китай: маршрут, описание пути, переписка М.Д. Бутина с П.А. Ровинским.

В Государственном архиве Читинской области наиболее интересными для нас оказались фонды, содержащие материалы по торговле Нерчинского края с Китаем и Монголией и относительно деятельности братьев Бутиных.

К числу неопубликованных источников относятся и материалы, хранящиеся в Рукописном отделе Российской государственной библиотеки (г. Москва). Здесь был проработан фонд К.А. Скачкова, видного русского синолога XIX в. С 1848 г. он был прикомандирован к Русской духовной

миссии для устройства в Пекине магнитной и метеорологической

/Я ' обсерватории. В 60-е гг. был консулом в Тяньцзине. Активный сторонник

дальнейшего развития русско-китайской торговли. Зная об этом, ему писали

многие поборники этой идеи. Сам он собирал различные сведения о

торговле, в том числе и Отчеты торговых агентов кяхтинского купечества в

китайских городах. В этих Отчетах содержится большое количество

сведений и о Монголии, интересах русской торговли в этой стране, о почте,

караванах, ассортименте товаров, конкуренции китайских купцов и т.д.

Важными с точки зрения понимания места Монголии в составе

Цинской империи являются законодательные акты. Еще с XIX в. были

известны переводы "Уложения китайской палаты внешних сношений",

сделанные Н.Я. Бичуриным и СП. Липовцевым. Этот свод законов был

составлен в конце XVIII в. Эти издания широко известны. Однако

анализировали их мало, несмотря на то, что включали в списки литературы

практически все авторы. А вот первое Монгольское уложение (Цааджин

бичиг), относящееся к XVII в., было обнаружено С.Д. Дылыковым

сравнительно недавно. На русском языке издано только в 1998 г. Еще один памятник, уже монгольского права XVII в. (Халха Джирум), был переведен и

подготовлен к изданию Ц. Жамцарано .

Из опубликованных источников следует назвать сборники документов по русско-китайским и русско-монгольским отношениям. Здесь в последние годы также появилось широкое поле деятельности для исследователей. Мало использованы пока сборники материалов и документов по русско-китайским отношениям XVII - XIX вв., которые содержат большое количество документов, относящихся к русско-монгольским отношениям, попыткам проникновения и закрепления русских старообрядцев в Монголии, дающих новый материал относительно политики русских царей, и, в частности, Петра I.

В 60-е годы XX в. была начата работа по изданию сборников документов, относящихся к истории русско-монгольских отношений в XVII в. Было издано два сборника, охватывающие первую половину века. В последние годы вышли еще два сборника, относящиеся уже к его второй половине. В работе над сборниками принимали участие и известные российские монголоведы: Л.М. Гатауллина, М.И. Гольман, Г.И. Слесарчук и др. Сборники отражают весь спектр русско-монгольских, русско-китайских и монголо-китайских отношений и содержат материал, охватывающий вторую половину XVII в. Введены в научный оборот материалы приказных изб, портфелей Миллера, Юни и т.д. Эти сборники, в отличие от вышедших в 60-е годы, практически еще не использовались исследователями.

Были использованы и сборники договоров России с Китаем и другими государствами, неоднократно издававшиеся в России и СССР. Некоторые из них включают и Правила сухопутной торговли России с Китаем, устанавливавшиеся в 1862, 1869 и 1881 годах. Все эти документы регламентировали деятельность русских и в Монголии.

Уникальным источником по деятельности русских в Монголии вообще, и по экономической деятельности, в частности, являются Отчеты СОИРГО. Это связано не только с тем, что в них публиковались данные о ходе русской торговли, но и с тем, что постепенно они исчезают из наших библиотек и становятся библиографической редкостью.

В качестве источников были использованы газеты и журналы конца XIX-XX веков.

Среди газет указанного периода были изучены как столичные издания ("Северная пчела", "Гражданин"), так и местные, сибирские газеты -"Сибирь", "Кяхтинский листок", "Амур", издававшиеся, в основном, частными лицами. Перечисленные издания использовались автором и ранее, при изучении кяхтинскои торговли. Но в 'данной работе к газетному источнику пришлось вновь обратиться с точки зрения изучения социальных групп и отдельных личностей.

Большое количество самых разнообразных материалов была обнаружено на страницах хорошо известного журнала "Вестник Азии". Но не менее ценные сведения были почерпнуты и на страницах других журналов: "Вестник Европы", "Вестник Маньчжурии", "Всемирный путешественник", "Сибирский архив", "Исторический вестник", "Русское богатство" и т.д. Из монгольских периодических изданий был использован "Bulletin. The IAMS News Information on Mongol Studies".

В последние годы стали появляться и публикации писем русских в Монголии. Прежде всего, следует отметить, что в пятитомном издании писем Н.Г. Потанина, осуществленных при активном участии иркутских историков, третий том - это письма ученого из Монголии. Они достаточно широко были использованы при решении поставленных в данной работе задач.

В 2003 г. в очередном сборнике "Mongolica" А.И. Андреевым было опубликовано несколько писем Я.П. Шишмарева к Н.М. Пржевальскому. Они проливают свет на деятельность русского консула в Монголии в 80-е

годы XIX в. Именно по этому временному отрезку автору данной работы ощутимо не хватало материалов.

А.В. Старцевым в уже упоминавшемся издании были опубликованы письма А.Д. Васенева, где наибольший интерес для нас представляла его переписка с Я.П. Шишмаревым, использованная в соответствующей главе данной работы. В 2003 г. историком из Санкт-Петербурга было опубликовано несколько писем Я.П. Шишмарева к Н.М

Пржевальскому .

В жанре мемуарной литературы следует назвать как широко известные воспоминания СЮ. Витте, где нас интересовала не только его дальневосточная деятельность, но и отношения СЮ. Витте с П.А. Бадмаевым, оценки, которые он дал этому человеку и его деятельности⁹⁰. К числу известных, относятся и воспоминания А.В. Бурдукова, где определенный интерес представляют сведения о русских фирмах в Монголии начала XX в . Но больше всего материала в данном издании нам дали комментарии, сделанные Е.М. Даревской.

Достаточно большое количество мемуарной литературы было использовано при изучении жизни и деятельности Р.Ф. Унгерна. Многие старые издания этого жанра были изучены в библиотеках Харбина. Воспоминания К.Гижицкого , молодого польского офицера, волею судьбы оказавшегося соратником барона не были известны так широко, как, например, воспоминания Ф. Оссендовского. Нам они стали доступны благодаря тому, что хранятся в библиотеке Б.С Шостаковича, который к тому же сделал и перевод некоторых глав специально для автора данной работы.

В последние годы, благодаря качественным изменениям, произошедшим в российском обществе, стало возможным переиздание в России воспоминаний, широко известных на Западе и Востоке, П.Н.

Врангеля, Ф. Оссендовского, Д.П. Першина. Все они были использованы и в данной работе при изучении экономической политики барона.

Кроме того, в работе использован значительный круг справочной литературы. Это многочисленные библиографические указатели литературы по проблемам монгольской истории, и указатели изданий ВСОРГО, биографические справочники, энциклопедии, словари.

Научная новизна и практическая значимость диссертации состоит в том, что в ней на основе широкого круга источников и литературы впервые дается всесторонний конкретно-исторический анализ основных направлений и форм экономической деятельности, включая деятельность русского консульства в Урге и научные исследования, способствовавшие расширению и сохранению этого вида деятельности русских в Монголии. В работе впервые деятельность русских (до 1911 г.) рассматривается на территории всей Монголии, входящей в состав Китайской империи, дана развернутая картина деятельности русского консульства в Урге и на протяжении 50-и лет бессменного консула Я.П. Шишмарева, усилиями которого были созданы благоприятные условия для деятельности русских в Монголии.

Показаны особенности русско-монгольской торговли в различных регионах, условия ее кредитования, в том числе и отделениями Русско-Китайского банка, ас 1915 г. - Монгольского национального банка. Изучен образ жизни русских на всем протяжении изучаемого периода, создана галерея портретов русских купцов, дипломатов, врачей и т.д., сделана попытка создания портретов и некоторых правителей Монголии изучаемого периода. Достаточно подробно изучена эволюция взаимоотношений между русскими и монголами.

Через сто с лишним лет, с момента начала изучения влияния географической среды на жизнь населения Монголии, проанализированы достижения русской науки в этой области. Понимание данного фактора имело немаловажное значение и для экономической деятельности русских в

Монголии. Вместе с этим, показаны будни и праздники, черты характера живого, интересного народа, сохранившего, несмотря ни на что, свою самобытность и сегодня.

Материалы работы могут быть использованы при выработке стратегии и тактики российско-монгольского сотрудничества на современном этапе. В советско-монгольских отношениях было не мало негативных моментов, связанных с навязыванием сверхдержавой малой стране идеологических, экономических, политических и институтов, схем и т.д. Сейчас, когда идет процесс становления российско-монгольских отношений на новом уровне, необходимо использовать опыт истории для формирования их на основе уважения, глубокого знания истории Монголии, понимания особенностей менталитета монгольского народа, его культуры, религии, и т.д.

Кроме того, материалы диссертации могут быть использованы социологами, политологами при написании книг, статей. Преподавателями -при чтении лекционных курсов по истории стран Востока, спецкурсов и в спецсеминарах для студентов, так или иначе связанных с изучением Востока.

Структура диссертации определяется целями и задачами исследования, методами и приемами анализа фактического материала.

Апробация исследования. Основные положения работы изложены в монографии "Русские в Монголии: основные этапы и формы экономической деятельности (1861-1921)" - 16,5 п.л., в издании "Русский консул в Монголии" - 7,4 п.л., которое представляет собой издание Отчета Я.П. Шишмарева о 25-летней деятельности Ургинского консульства со вступительной статьей, комментариями и библиографией автора данной работы. Издано учебное пособие "Русские купцы и авантюристы в Монголии (вторая половина XIX - начало XX в.)" - 12,25 п.л.

Кроме того, по теме исследования опубликовано 13 статей в региональных сборниках и журналах, а также в журналах "Восток", "Диаспоры", "Вестник Евразии", и свыше 20 докладов и тезисов.

Материалы, относящиеся к теме исследования, обсуждались на научно-практических и международных конференциях в Москве, Челябинске, Иркутске.

Общий объем публикаций по теме составил около 50 п.л. Научные разработки использовались автором при чтении дисциплин специализации по кафедре мировой истории и международных отношений.

Примечания

1 .Путешествие архимандрита Софрония Грибовского от Пекина до Кяхты в 1808 г. // Сибирский Вестник. - 1823. - 4.1. - С. 1-62.

2.Тимковский Е.Ф. Путешествие в Китай через Монголию в 1820 и 1821 гг. Т.1-3.-СПб.: 1824.

3. Бичурин Н.Я. (Иакинф). Записки о Монголии, сочиненные монахом Иакинфом. Т.1-2. - СПб.: 1828.

4.Матусовский 3. Географическое обозрение Китайской империи. -СПб.: 1888.

5.Там же, с.268.

6. Обручев В.А. Пограничная Джунгария. Т.З. - Вып. 1-2. М.- Л.: 1932-1939; Обручев В.А. Восточная Монголия. - М,- Л.: 1947. - С.5.

7. Humboldt A. Fragmente einer Geologie und Klimatologie Asiens. -Berlin: 1832.

8. Гольман М.И. Изучение истории Монголии на Западе (XIII -
середина XX вв.). - М.: 1988. - С.47-51.

9. Фритше Г. О дорогах, ведущих от Кяхты через Монголию, в Ургу и
Калган.//Изв./ИРГО.-Т.15.-Вып.2,-СПб.: 1879.-С.100-107.

10. Риттер К. Землеведение Азии. 4.1. Общее введение и восточная окраина Азии. - СПб.: 1856.

11. Риттер К. Землеведение Азии. Ч.З. География стран, входящих в состав России или пограничных с нею, т.н. Сибири, Китайской империи, Туркестана, независимой Татарии и Персии. - СПб.: 1877.

12. Richthofen F. China Ergebnisse eigener Preisen und darauf gegrandeter Studien.Bd.l,- Berlin: 1877.

13. Каррутерс Д. Неведомая Монголия. Т.1. Урянхайский край. -
Петроград: 1914. - С.14.

14. Balstrod В. A Tour in Mongolia. - L.: 1920.

15. Цит. По: Лузянин С.Г.

16. Уложение Китайской палаты внешних сношений. Т.1. - СПб.: 1828. -С.103.

17. Там же, с. 106.

18. Там же, с. 109.

19. Дацышен В.Г. Боксерская война. Военная кампания русской армии и флота в Китае в 1900-1901 гг. - Красноярск: 2001. - С.299-300.

20. Гурьев Б. К пересмотру русско-китайского договора, заключенного в Санкт-Петербурге 12 (24) февраля 1881 г. // Вестник Азии. - 1911. - № 6. -с.89.

21. Сборник договоров России с Китаем (1689-1881 гг). - СПб.: 1889. -С.37.

22. Там же, с. 194.

23. Куропаткин А.Н. Русско-китайский вопрос. - Пг., 1913; Кушелев 10. Монголия и монгольский вопрос. - Пг, 1912; Баранов А. Материалы по Маньчжурии и Монголии. - Харбин, 1907 г.; Бадмаев П.А. Россия и Китай. -Пг, 1905.

24. Наши торговые интересы в Восточной Монголии // Вестник Азии. - 1909. - Кн.1. - С.122-135; Штейнфельд Н. Русская торговля в Монголии в

характеристике местного купечества // Вестник Азии. - 1909. - Кн.2. - С.112-129; К вопросу о чайной монополии в Монголии // Вестник Азии. — 1915. — Кн.ЗЗ.-С151-160ит.д.

25. Шастина Н.П. Русско-монгольские посольские отношения XVII в. -
М.: 1958.

26. Слесарчук Г.И. О поездке тобольского сына боярского Ф.Е.
Михалевского и подьячего Г. Шешукова в монгольские улусы // VI
Международный конгресс монголоведов. - М.: 1982. - С.200-205; Слесарчук
Г.И. Русско-монгольские отношения в период Нерчинских переговоров //
Взаимоотношения народов России, Сибири и стран Востока: история и
современность. Доклады международной научно-практической конференции.
Иркутск, 12-15 окт. 1995 года. - Иркутск-Москва: 1995. - С.44-49 и т.д.

27. Чимитдоржиев Ш.Б. Взаимоотношения Монголии и России в XVII - XVIII вв. - М.: 1978; Чимитдоржиев Ш.Б. Росия и Монголия. - М.: 1987.

28. Петров А.В. Русско-Китайский банк в Монголии. // Паритет. Сб. статей студентов и аспирантов исторического ф-та ИГУ. - Иркутск: 1997. -С.30-34; Петров А.В. Русско-Китайский банк в Монголии // Материалы международной научно-практической конференции. Иркутск, 13-16 декабря 2000 г. - Ч. 1. - Вып. 2. - Иркутск: 2000. - С.64-71.

29. Мясников B.C. Договорными статьями утвердили.
Дипломатическая история русско-китайской границы XVII -XX вв. -
Хабаровск: 1997.-С.8.

30. Даревская Е.М. Сибирь и Монголия. Очерки русско-монгольских
связей в конце XIX - начале XX. - Изд. Ирк. ун-та: 1994.

31. Лиштованный Е.И. Исторические взаимоотношения Сибири и Монголии: культура и общество (XIX - 30-е гг. XX вв.). - Улан-Удэ: 1998; Лиштованный Е.И. Монголия в истории Восточной Сибири. - Иркутск: 2002.

32. Сибирская советская энциклопедия. Т.З. - Новосибирск: 1932. -С.537-538.

33. Калинников А.Н. Национально-революционное движение в
Монголии. - М.-.Л.: 1926; Саввин В.П. Взаимоотношения царской России и
СССР с Китаем. -М.- Л.: 1930.

34. История Монгольской Народной Республики. - М.: 1983. - С.264-
265.

35. Лузянин С.Г. Русско-монгольские отношения 1911-1917 гг. -
Автореф. канд. дисс. - Томск: 1984; Лузянин С.Г. Россия - Монголия - Китай
в первой половине XX в. Политические взаимоотношения в 1911-1946 гг. -
М.: 2000.

36. Белов Е.А. Русско-китайские отношения 1911-1915 гг. - Автореф.
доктор, дисс. - М.: 1993; Белов Е.А. Россия и Монголия в начале XX в. (1911-
1919 гг.). М.: 1998.

37. Кузьмин Ю.В. Россия и Монголия на рубеже веков: русско-
монгольские отношения конца 19-начала 20 вв. в российских исследованиях.
- Иркутск, 2002.

38. Моисеев В.А. Россия и Китай в Центральной Азии. - Барнаул, 2003.

39. Старцев А.В. Русская торговля в Монголии. Вторая половина XIX -начало XX в. - Барнаул, 2003. - С.32-33.

40. Дугаров В.Д. Взаимоотношения России и Монголии в XVII - XIX : вопросы историографии. - Улан-Удэ, 2004.

41. Ширендыб Б. История Монгольской народной революции 1921 г. -М.: 1971.

42. Нацагдорж Ш. Из Истории Аратского движения во Внешней
Монголии. - Улан-Батор: 1958; Даш Д. Они сражались за свободу и
независимость монгольского народа. - Улан-Батор: 1967; Сандаг Ш.
Образование Монгольского феодально-теократического государства и его
внешняя политика (1911-1919) - Автореф. доктор.дисс. - М.: 1958 и т.д.

43. Twentieth Century Mongolia by Baabar. - Cambridge: 1999.

44. Батсайхан О. Монголын тусчаар тогтнол ба хятад, орос, монгол гурван улсын 1915 оны хиагтын гэрээ (1911-1916). - Улан-Батор: 2002.

45. Дэмбэрэл К. Влияние международной среды на развитие Монголии: сравнительный анализ в историческом контексте XX в. - Иркутск: 2002.

46. Baddeley J. Russia, Mongolia and China. Being Some Record of the Relations between them from the Beginning of the XVII-th Century to the Death of the Tsar Alexei Mikhailovich, 1602-1676. Vol. 1-2. - L - N.Y.: 1919; Cahen G. Histoire des relations de la Russie avec la China sous Pierre le Grand (1689-1730). -P. 1912.

47. Лузянин С.Г. Россия - Монголия - Китай..., с.27-28.

48. Парняков С.А. Русские в Монголии. ГАИО, ф.293, оп. 1, д. 723, лл.1-26; Потанин Г.Н. Русские в Монголии // Русское богатство. - 1892. - №9. - С.239-248; Свечников А.П. Русские в Монголии. - ПГ.: 1912; Степанов С.Ф. Несколько слов русской и китайской торговле в Монголии // Русские в Монголии.-СПб.: 1912.

49. Потанин Г.Н. Путешествия по Монголии. - М., 1948. - С.5.

50. Гольдфарб СИ. Монголия в трудах Д.А. Клеменца // Социальное и политическое развитие народов Востока: история и современность. Тезисы докладов к региональной конференции. Иркутск, 12-14 мая 1983 г. -Иркутск, 1983.-С.39.

51. Дуброва Я.П. Поездка в Монголию в 1883 г. // Изв. / ВСОРГО. -СПб.: 1884. -Т.15. - №1-2; №3-4; №5-6; 1885. - Т.16. - №1-2; Осокин Г.М. На границе Монголии: очерки и материалы к этнографии юго-западного Забайкалья. - СПб.: 1906; Птицын В.В. Тамир. Русская община на границе Монголии // Вестник Европы. - 1894. - №12.

52. Грумм-Гржимайло Г.Е. Западная Монголия и Урянхайский край. Т.З.-Вып.1-2. Л.: 1926-1930.

53. Московская торговая экспедиция в Монголию. - М.: 1912.

54. Боголепов М.И., Соболев М.Н. Очерки русско-монгольской
торговли. - Томск: 1912.

55. Майский И.М. Монголия накануне революции. - М.: 1959; Майский И.М. Современная Монголия. - Иркутск: 1921.

56. Даревская Е.М. Сибирь и Монголия. Очерки русско-монгольских связей в конце XIX - начале XX вв. - Изд. Ирк. ун-та, 1994. - С.204-2

57. Кузьмин Ю.В. Монголия и "монгольский вопрос" в общественно-политической жизни России (конец XIX - 30-е гг. XX в.). - Изд. Ирк. у-та, 1997.-С.35-36.

58. Кузьмин Ю.В. Сибирская торговая экспедиция 1910 г. о причинах кризиса русско-монгольской торговли в начале XX в. // Материалы международной научно-практической конференции. 13-16 декабря 2000 г. -4.1. - Вып.2. - Иркутск, 2000. - С.84-89 и т.д.

59. Дацышен В.Г. История российско-китайских отношений в конце XIX - начале XX вв. - Красноярск: 2000. - С. 146.

60. Даревская Е.М. А.В. Бурдуков. Отд. Оттиск. -М.: 1963.

61. Даревская Е.М. Три портрета - три судьбы. - Улан-Батор: 1997.

62. Краткая энциклопедия по истории купечества и коммерции Сибири. Т. 1-4.- Новосибирск: 1995-1997.

63. Сибирский купец А.Д. Васенев. 4.1. Дневники; 4.2. Документы и письма / Сост., вступит, статья, примеч., библиогр. А.В. Старцева,- Барнаул: 1994; Старцев А.В. Торговые ворота в Монголию // Алтайский сборник. Вып. 16. - Барнаул: 1995. - С.44-54 и др.

64. Российские монголоведы (XVIII - начало XX вв.). - Улан-Удэ: 1997. - С.75-79; Нимаев Р.Д. Кяхтинская русская торговая лавка в Алашани в начале XX в. // Восток в прошлом и настоящем. Тезисы докладов к региональной конференции 14-17 мая 1992 г. - Иркутск: 1992. - С.211-213.

65. Вебер М. Избранные произведения. - М.: 1990; Булгаков С.
Философия хозяйства. -М.: 1990.

66. История Монгольской Народной Республики..., с.241.

67. Юзефович Л. Самодержец пустыни. - М.: 1993. - С.23.

68. Мартене Ф.Ф. О консулах и консульской юрисдикции на Востоке. -СПб.: 1873; Уляницкий В.А. Русские консульства за границей в XVIII веке. В 2-х частях.-М., 1899;

69. Горяинов СМ. Руководство для консулов. - СПб.: 1903; Боголепов М.И., Соболев М.Н. Указ. соч., с.393-415.

70. Первенцев В.В. Консул и внешняя торговля // Дипломатический вестник. - 1993. - № 5-6 и т.д.

71. Цит по: Гусев Б. Петр Бадмаев. Крестник императора, целитель, дипломат.-М., 2000.-С. 19.

72. Семенников В.П. За кулисами царизма (Архив тибетского врача
Бадмаева). - Л.: 1925; Дневник Куропаткина // Красный архив. - 1922. - Т.2.

- С.31-32; Витте СЮ. Воспоминания. - С43 и т.д.

73. Чимитдоржиев Ш.Б. Бадмаев П.А. // Российские монголоведы (XVIII

- начало XX в.). - Улан-Удэ, 1997. - С.75-78.

74. Кузьмин Ю.В. Тайны доктора П.А. Бадмаева. - Иркутск, 2003.

75. Роборовский В.И. Путешествие в Восточный Тянь-Шань и Нань-шань. - М., 1949; Позднеев A.M. Монголия и монголы. Т.1. Дневники и маршрут 1892 г. - СПб., 1896 и т.д.

76. Ломакина И. Голова Джа-ламы. - СПб., 1993; Перший Д.П. Барон Унгерн, Урга и Алтан-Булак. - Самара, 1999 и т.д.

77. Перший Д.П. Указ. соч., с.202

78. Князев Н.Н. Легендарный барон. - Харбин, 1940; Носков К. Джян-джин барон Унгерн, или Черный для белых русских в Монголии 1921-й год.

- Харбин, 1929 и т.д.

79. Цибиков Б. Разгром унгерновщины. - Улан-Удэ: 1947; Ширендыб Б. Монголия на рубеже XIX - XX вв. - Улан-Батор: 1993. - С.245-301.

80. Ширендыб Б. Монголия на рубеже XIX - XX. вв. - Улан-Батор: 1963.

81. Лигуу Б. Из истории русско-монгольских отношений в конце XIX -начале XX вв. Дисс. к.и.н. - М.: 1960.

82. Lattimore О. Nomads and Commissars. -N.-Y.: 1951.

83. Гюк и Габе. Путешествие через Монголию в Тибет, к столице Тале-ламы.-М.: 1866.

84. Elias N. Narrative of a journey thraugh Western Mongolia, juli 1872 to January 1873.- L. 1886.

85. Каррутерс Д. Указ. соч., с. 156.

86. Constens Н. Weiderplatze der Mongolen. Im Reiche der Chalcha. Bd. 1-2. -Berlin: 1919-1920.

87. Цааджин бичиг (Монгольское уложение). - М.: 1998; Халха Джирум. Памятник монгольского права XVII в. - М.: 1965.

88. Материалы по истории русско-монгольских отношений (1654-1685). -М., 1996; (1685-1691). -М., 2000.

89. Андреев А.И. Я.П. Шишмарев - дипломат, путешественник,
исследователь Монголии // Mongolika. - 2003. - Вып. VI. - С. 118-121.

90. Витте СЮ. Воспоминания. Т. 1-3. -М.: 1960.

91. Бурдуков А.В. В старой и новой Монголии. - М.: 1969.

92. Gizycki К. Przez Urjanchaj I Mongolje. - Lwow- Warszawa: 1929.

Русско-монгольские отношения в XVII - начале XX веков

Во второй половине XVI в. начался процесс освоения русскими людьми Сибири. Немногочисленные местные народности и племена не смогли оказать сколько-нибудь серьезного сопротивления отрядам русских землепроходцев. Западная Сибирь вплоть до реки Обь была присоединена к Русскому государству уже во второй половине того же столетия, а затем началось проникновение русских служилых и торговых людей в Южную Сибирь. Присоединение проживающих здесь племен и народностей происходило в форме их объясачивания и принесения присяги-шерти. Это осуществлялось в основном мирными средствами. Россия, несущая большие военные расходы на западном направлении внешней политики, старалась на восточном направлении избегать вооруженных конфликтов, которые могли бы еще больше усложнить финансовое положение страны.

По пути следования русских военных отрядов возникали зимовья, остроги, крепости, деревни, села и городки, игравшие роль опорных пунктов и способствовавшие установлению прочных торгово-экономических и других связей России с местным населением. Первые русские поселенцы начинают осваивать предгорные районы Алтая и Саян. Основание русских крепостей и поселений в Западной и Южной Сибири вело к сближению границ Московского государства с владениями независимых монгольских ханов.

Первым из монгольских феодалов, с кем русские установили первые контакты, был Алтан-хан Западной Монголии Шолой Убаши-хунтайджи. Территория его кочевий находилась между озерами Убса-нор на западе и Косогол на востоке, на севере она захватывала часть современной Тувы, а на юге доходила до предгорий Монгольского Алтая.

В 40-х годах XVII в. русские закрепляются на берегах Байкала, основывают здесь целую сеть острогов и начинают продвижение в Забайкалье. К этому времени относится установление первых контактов с ханами Халха-Монголии.

Во время походов русские служилые люди получают сведения о монголах, их быте, хозяйстве и культуре. "У них де, у мунгал, начальников и тайш много, и для того ссоры чинят, один одного не слушает"1. Так воспринималась русскими землепроходцами политическая раздробленность Монголии. Сибирские воеводы и атаманы наказывали отрядам землепроходцев собирать как можно больше сведений о монголах. В свою очередь казаки в своих отчетах интересовались, какие дополнительные сведения интересуют сибирскую администрацию. Дело в том, что русское правительство в первой половине XVII в. было занято прежде всего европейским направлением во внешней политике. А все вопросы восточной политики, в том числе и отношения с монгольскими ханами, передавались в ведение сибирской администрации: воевод и атаманов. Они и направляли первые русские посольства в монгольские кочевья ойратов, Алтын-хана, халхасов.

Весной 1647 г. енисейский атаман Василий Колесников отправил из Верхнеангарского острога небольшой отряд в земли северомонгольского князя Цэцэн-хана, кочевавшего в верховьях Селенги. Казакам, во главе которых стоял десятник Константин Москвитин, предписывалось узнать как можно больше о монголах и попытаться установить с ними регулярные отношения. В подробном и интересном отчете Москвитин изложил свои наблюдения о жизни, хозяйстве, духовной культуре монголов2. У монголов русские узнавали о возможных путях проезда в Китай, развитие торговли с которым интересовало русское правительство. Расспрашивали о наличии в их кочевьях серебряной руды и т.д.

Такие же цели преследовали при отправке первых посольств в Москву монгольские ханы - собрать сведения о Русском государстве. При этом возникали неожиданные коллизии. В 1676 г. в Москву прибыл посол Ундур-гэгэна и Тушету-хана Манжита-лама. Вместе с другими послами он присутствовал на празднике Богоявления (Крещения). Выход царя со всем освященным собором, их великолепные, шитые серебром и золотом одежды, иконы - все это произвело на монгольского посла такое сильное впечатление, что он отказался возвращаться в Монголию и просил крестить его в православную веру . Решение о крещении ламы было принято и, видимо, состоялось, т.к. он остался в Тобольске. В последующих переговорах Тушету-хан поднимал этот вопрос и требовал вернуть Манжита-ламу в Монголию.

Собрав определенное количество сведений друг о друге, каждая сторона пыталась извлечь из создавшейся ситуации собственную выгоду. Русские послы, убедившись в политической раздробленности Монголии и наличии между ханствами серьезных противоречий, старались использовать эту ситуацию в интересах русского государства и предлагали монгольским ханам перейти под "высокую государеву руку". Монгольские ханы часто соглашались, на словах, с этими предложениями, но принимать русское подданство не спешили. Многолетняя работа B.C. Мясникова по подготовке публикаций сборников документов и материалов по истории русско-китайских отношений позволила ему сделать вывод относительно настроений монгольских ханов: "Получение огнестрельного оружия от русских было особым вопросом в русско-монгольских отношениях. Уже при первом посольстве к Алтын-хану Шолою Убаши хунтайджи В Тюменца и И. Петрова в 1616 г. Алтын-хан просил царя прислать ему 320 пищалей"4. Однако русское правительство, помня горький опыт развития отношений русского государства с Великой степью, категорически запрещало вывоз огнестрельного оружия к кочевым народам. В последствии не раз бывали случаи, когда монгольские послы пытались нелегально вывезти из пределов Русского государства пищали. Дело доходило до того, что иногда монгольские ханы отбирали оружие у казаков, сопровождавших русские посольства5.

К началу XVII в. относится и зарождение торговых отношений с монголами. Тара и Томск стали первыми пунктами, куда ойраты пригоняли на продажу скот, лошадей, обменивая их на ткани, бумагу и т.д.6. В 1619 г. в истории русско-ойратских отношений произошло знаменательное событие: русские попали на территорию Западной Монголии. Стали ездить в ойратские улусы и для торговли. В 1636 г. житель Тобольска Филипп Обольянинов увез туда для продажи две шкурки выдры, четыре кожи, шесть стопок писчей бумаги, 300 оловянных пуговиц, а казак Яков Копылов продал половинку (25 аршин - Н.Е.) сукна, пять шкурок выдры, тысячу пуговиц, десять юфтей, бумагу писчую, тридцать роговых гребней и прочую мелочь5. Так начиналась русско-монгольская торговля.

Русское консульство в Урге и ЯП. Шишмарев (1861-1911 годы)

Зародившись в конце XI - начале XII вв. главным образом для защиты интересов европейского купечества на Востоке, институт консулов по мере развития торговли между европейскими странами распространился и на Запад. Консулами в европейских портовых городах назывались торговые агенты, содержавшиеся за счет частных лиц, обращавшихся к ним за помощью в обеспечении сохранности и последующей продажи товаров. Во второй половине XVIII в. этот институт приобрел черты, сохраняющиеся в настоящее время. В XVIII - XIX вв. складывается деление консулов на штатных, или профессиональных, и нештатных, или почетных.

Консульские отношения России начали развиваться в XVI в., при Иване IV, когда русское правительство стало принимать консулов иностранных государств. К учреждению своих консульств за границей Россия приступила в начале XVIII в. при Петре I. Русский царь стремился к активизации внешней торговли и налаживанию регулярного экспорта российских товаров, а это требовало знания условий иностранных рынков, денежных курсов и других вопросов торговли, изучением которых могли заниматься только постоянные представители России в других странах. Поэтому открытие российских консульств за границей в отличие от консульской практики других европейских держав предшествовало установлению регулярных торговых отношений России со странами пребывания консулов.

Первые российские консульства были учреждены в странах Западной Европы: в Венеции (1711), во Франции - в Париже (1715) и Бордо (1723), в Испании - Кадисе (1723); на Востоке они впервые появились в Иране (Персия) (Шемаха, 1720). Назначение консулов осуществлялось самим царем через Сенат по рекомендации созданной в 1719 г. Коммерц-коллегии. Иностранных дел коллегия выдавала консульские патенты и приводила консулов к присяге.

Основными функциями первых российских консулов в странах Западной Европы было содействие российской торговле и защита интересов российских подданных, в основном купцов. В конце XVIII в. в Западной Европе - Лиссабоне, Порт-Магоне (остров Менорка), Гибралтаре, Эльсингере (Дания), Лондоне - учреждаются Российские консульства с преобладанием политических функций. В этот период инициатива назначения консулов постепенно переходит к Коллегии иностранных дел.

При учреждении российских консульств в восточных странах на первый план, как правило, выступали соображения политического характера. Эти консульства учреждались по ходатайству Коллегии иностранных дел. На основании договоров с восточными странами - Ираном, Турцией -российские консулы в этих странах, как, впрочем, консулы и других европейских держав, обладали более широкими правами, чем их коллеги в Западной Европе: они пользовались экстерриториальностью, в том числе личной неприкосновенностью, правом консульской юрисдикции и т.д.

После упразднения в 1832 г. Коллегии иностранных дел, вопросами консульской службы занимались различные департаменты МИД России: внутренних дел (с 1897 - II департамент); хозяйственных и счетных дел (с 1868 - департамент личного состава и хозяйственных дел, ас 1914-1 департамент) .

Права и обязанности российских консульских учреждений впервые были кодифицированы в Уставе для консулов в Европе и Америке 1820 г.

С целью упорядочивания консульской службы, в 1858 г. в России был принят Консульский Устав. В нем впервые были перечислены права и обязанности русских консулов за границей. В то же время принятый Устав грешил многими неопределенными положениями. Например, каковы условия занятия консульской должности, кто может претендовать на нее? Правда, начиная с 1859 г., лица, желающие поступить на дипломатическую или консульскую службу, стали сдавать в МИДе что-то вроде экзаменов по международному и морскому праву, истории договоров, основных начал политэкономии, по общей статистике. Устав, подчеркивая, что консул - это государственный служащий, в то же время гласил, что вся сумма консульских пошлин принадлежит Генеральному консулу, консулу, вице-консулу, наконец, консульскому агенту, находящемуся в том или ином порту. Следовательно, характер их деятельности продолжал носить характер торговых агентов. Материальное обеспечение русских консулов по-прежнему зависело от частных лиц, обращавшихся за их помощью . О консулах в странах Востока в этом Уставе речь вообще не шла. Деятельность российских консулов на Востоке регулировалась в то время положениями Торгового устава.

Что касается Китайской империи, которая в силу своих внешнеполитических воззрений не допускала иностранцев на свою территорию, то здесь Россия имела преимущество по сравнению с другими державами. Роль своеобразного дипломатического представительства играла Русская духовная миссия в Пекине, которой, как уже отмечалось, суждено было оказать большое влияние на развитие русско -китайских отношений.

Торговая деятельность русских в Монголии (60-80-е годы XIX века.)

После изгнания русских купцов из Урги в 1722 г. русская торговля в Монголии практически прекратилась. Исключением являлась торговля на границе, когда по обоюдному согласию пограничные караулы обменивались товарами. В основном же русские товары продавались на территории Монголии китайскими купцами, приобретавшими их в Кяхте. Такое положение дел не устраивало русское купечество, особенно кяхтинское, поэтому оно всячески пыталось изменить существующее положение дел. С этой целью оно официально обращалось как к местным, так и центральным властям. Выражало свои взгляды по этому вопросу на страницах газет и журналов. Прорабатывало планы проведения железной дороги в Китай через Монголию. Активизация дальневосточной политики России в середине XIX в., и, прежде всего, в отношении Китая, возродила у русского купечества надежды на скорое осуществление их планов относительно торговли в Монголии. Эти надежды особенно возросли после подписания Айгунского и Тяньцзиньского договоров в 1858 г.

Поэтому кяхтинское купечество, с нетерпением ожидавшее подписания нового русско-китайского договора, немедленно воспользовалось возможностью направлять караваны с товарами во внутренние районы Китая и Монголии. Вот что писала по этому поводу газета "Кяхтинский листок": "Нельзя не порадоваться предприимчивости здешнего купечества. 31 числа января обнародован здесь (в Кяхте) Пекинский трактат, заключенный генералом Игнатьевым с Китаем, а 2-го числа февраля уже положено отправить торговую экспедицию внутрь Китая с товарами наших отечественных мануфактур..." . В организации первого каравана, отправившегося 11 марта из Кяхты в Пекин, приняли участие: Российско-Американская компания, 3 кяхтинских купца, 3 селенгинских купца, один тюменский, один тарский, один иркутский и кяхтинское торгующее общество. Первый русский караван был задержан китайскими властями и долгое время оставался в Дунба. Караван направлялся в Китай через заставу Души-коу, минуя Калган, что и вызвало недовольство китайских властей, ссылавшихся на пятую статью договора, которая предусматривала движение караванов через Ургу и Калган. В письме на имя министра иностранных дел России генерал-губернатор Восточной Сибири М.С. Карсаков писал: "...движение каравана, через заставу Души-коу не должно считать нарушением условий Пекинского трактата... Кроме удобств нашим купеческим караванам идти тем путем, который по своим торговым расчетам они считают для себя более выгодным, изучение всех возможных путей по Монголии весьма важно и для правительства нашего в ознакомлении со средствами Монголии, и ее населением"2. Возвращение каравана в Кяхту было нежелательным, по мнению царя, не только в экономическом, но и в политическом отношении, поэтому он посоветовал присоединить его к Русской духовной миссии, которая в это время следовала в Пекин.

С марта 1861 г. по март 1863 г. из Кяхты было отправлено в Китай и Монголию 114 караванов, из них в Монголию - 88 . Преобладание караванов, отправленных в Монголию, объясняется, во-первых, появлением новых возможностей в торговле с этой страной, а, во-вторых, тем, что в Китае бушевало тайпинское движение, которое препятствовало расширению торговли внутри этой страны. В 1869 г. в Монголию пришло из России уже 120 караванов.

Статьями Пекинского договора, разрешающими торговлю русских в Монголии, первыми воспользовались купцы всех трех гильдий из Кяхты, Троицкосавска, Верхнеудинска, Читы, Иркутска, Бийска, Минусинска, Барнаула, Ирбита, Тюмени, Усть-Каменогорска, Павлодара, Семипалатинска, Москвы и других городов России. Некоторые из них вели торговлю самостоятельно, другие - через доверенных лиц. Со временем, накопив достаточное количество денег, многие доверенные русских купцов в Монголии завели собственное дело. Часть купцов торговала через приказчиков.

Однако купцами дело не ограничилось. Близость границы, мирный характер отношений на протяжении длительного времени, интерес к сопредельной территории, и, конечно же, желание решить свои материальные проблемы с помощыо торговли, привели к тому, что на территорию Монголии с торговыми целями пошли представители и других слоев российского общества.

Прежде всего, это относится к мещанам, направившимся в Монголию из тех же самых мест, что и купцы. Одни делали это самостоятельно, другие создавали или пытались создавать вместе с купцами торговые дома. Среди них встречались очень удачливые люди, как, например, иркутский мещанин И.А. Басов, бийский мещанин Я.Е. Мокин и др. После купцов мещане стояли на втором месте по участию в русско-монгольской торговле. Составив капитал, некоторые из них переходили в купеческое сословие, другие торговали по купеческим свидетельствам.

Пытались найти счастье, торгуя в Монголии, крестьяне России. Причем это касается не только сибирских, но и центральных губерний страны. Крестьянские возы с товарами потянулись в Монголию из Владимирской, Смоленской, Казанской и других губерний4.

Принимало участие в торговле с Монголией забайкальское казачество. Обменом с монголами стали заниматься первая и вторая бригады Забайкальского казачьего войска. Первая бригада торговала вдоль границы от Мензинского караула на запад до Тунки, а вторая - от Мензинского караула на Восток, почти до устья реки Аргуни. Приграничные казаки владели монгольским языком, неплохо знали обычаи страны, что способствовало успешному сближению приаргунских и нерчинских казаков со своими соседями. Случаев перехода крестьян и казаков в купеческое сословие не обнаружено.

Активно включилось в торговлю с Монголией инородческое население России: татары, калмыки, киргизы, буряты и т.д. Буряты, например, продавали монголам, таким же скотоводам, мерлушку (шкурки новорожденных ягнят - Н.Е.), так как она отличалась более высоким качеством, чем монгольская. В 1862 г. в Монголии побывало 125 бурят, которые наряду с товарами традиционного монгольского экспорта (скот, шкурки зверей, шерсть, масло и т.д.) вывозили из страны лекарства тибетской медицины. Для многих представителей бурятского народа торговля в Монголии была лишь поводом для посещения святых мест и поклонения хутухте.

Похожие диссертации на Русские в Монголии: основные направления и формы экономической деятельности : 1861-1921 гг.

Исторический опыт экономического сотрудничества СССР/России и Монголии : 1921-2000-е гг.Ганбаатар Наран-Оюун

Пропаганда в блокадном Ленинграде: основные направления, формы и методыРоманов, Александр Сергеевич

Санкт-Петербургский научный центр РАН (История создания и эволюция форм деятельности в 1979-2003 гг.) Иванова Елена Александровна

Формы хозяйственной деятельности кумандинцев: устойчивость и изменчивость традицийКарасева, Надежда Кенжебековна

Дипломатическая служба ВеликобританииМатвеев Владимир Маркович

Общество "Знание" Санкт-Петербурга и Ленинградской области: история, формы и методы просветительской деятельностиСлучевский Вячеслав Владимирович

История Пермской епархии в XIX - начале XXI века: формы и методы церковной деятельности, государственно-церковные отношения Вяткин Валерий Викторович

Критический анализ деятельности партийных организаций Украины по развитию новых форм труда в промышленности в 80-е годыКардаш, Александр Алексеевич

Деятельность органов советского государственного и военного управления по созданию и совершенствованию формы одежды армии в 1918 - 1991 гг.Бардыго Николай Сидорович

Деятельность Абхазской миссии Общества восстановления православного христианства на Кавказе: исторические условия, методы и формы работыЦимцба Адгур Людвигович