Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Политическая ситуация и тенденции развития буддизма в Тибете накануне и в период формирования школы гэлугпа (вторая половина XTV - первая половина XV вв.) 19
Политическая обстановка в Тибете во второй половине XIV - первой половине XV в . 19
Основные тенденции развития буддизма в Тибете во второй половине XIV в. 36
Глава 2. Формирование школы гэлугпа и ее роль в политической жизни Тибета в XV-XVI вв. 52
Основание Гадэна 62
Основание Дэпуна. 64
Основание Сэра 65
Основание Ташилунпо 69
Дацаны тантры 74
Распространение гэлугпа в Западном и Восточном Тибете 75
Кризис 80—90-х гг. XV в. 82
Монастырь Ташилунпо и II Далай-лама во время кризиса 80—90-х гг. XV в . 85
Школа гэлугпа в XVI в. 87
Глава 3. Установление официальных контактов иерархов гэлугпа с монголами (встреча 1578 года на озере Куку-нор) и предпосылки формирования института Далай-лам 94
Вопрос об инициативе проведения встречи на озере Куку-нор в отечественной и зарубежной историографии 94
Монгольские и тибетские источники о начале официальных контактов тибетцев и монголов во второй половине XVI в. 127
Результаты встречи 1578 г. ]35
Заключение 140
Список использованных источников и литературы 143
- Политическая обстановка в Тибете во второй половине XIV - первой половине XV в
- Монастырь Ташилунпо и II Далай-лама во время кризиса 80—90-х гг. XV в
- Вопрос об инициативе проведения встречи на озере Куку-нор в отечественной и зарубежной историографии
Введение к работе
Первая по времени возникновения мировая религия, буддизм, на сегодняшний день распространена и играет значительную роль в жизни обширного региона, протянувшегося от Цейлона до Тувы и Бурятии и от Калмыкии до Японии. Влияние буддизма на общественную и политическую жизнь тех стран, где он распространен, настолько многообразно, что его можно проследить практически в любой сфере общественных явлений. Однако только в Тибете буддизм так глубоко проник в дела политические, что на протяжении нескольких столетий являлся определяющей силой в государственном управлении страной. Место главы государства в Тибете занимал духовный иерарх, Далай-лама. Появление данного института в Стране снегов связано с объединением страны в середине XVII в. под эгидой гэлугпа, или, «желтошапочнои» школы, как ее называли по цвету шапок адептов. Она являлась самой поздней по времени возникновения среди школ тибетского буддизма.
Для того, чтобы раскрыть причины особого положения буддизма в Тибете, а также понять, что представляет собой институт Далай-лам, его роль и функции в жизни тибетского общества и государства на протяжении тибетской истории, начиная с XVII в. по сей день, необходимо начать с истоков формирования института, предпосылок его появления, которые складывались на протяжении нескольких веков тибетской истории, то есть проследить тот исторический путь, который прошла школа гэлуггш с момента своего возникновения. «В действительности, история составляет единственный метод объяснительного анализа... Только она позволяет нам разложить институт на его составные части, поскольку она показывает их нам рождающимися во времени друг за другом. С другой стороны, помещая каждый из них в совокупность обстоятельств, в которых он возник, она дает
нам в руки единственный возможный метод определения породивших его причин», —данное высказывание Э.Дюркгейма [42, 113] помогает как нельзя лучше объяснить, почему основное внимание в данной работе уделено именно ранней истории школы.
Предметом данного диссертационного исследования служит начальная стадия процесса, который впоследствии привел к появлению института Далай-лам в Тибете, а именно ранний период истории школы гэлугпа. Он начинается в конце XIV — начале XV в., включает в себя становление монастырской системы школы и завершается в конце XVI в. исторической встречей иерарха школы Соднам Гьяцо (1542 — 1588), настоятеля монастыря Дэпун, с одним из наиболее влиятельных лидеров монголов, тумэтским Алтан-ханом (1507 — 1582), которая состоялась в 1578 г. В ходе данной встречи Соднам Гьяцо получил от монгольского хана титул Далай-лама. Таким образом, события 1578 г. связаны с появлением наименования того, что в дальнейшем превратится в институт, основной функцией которого стало управление Тибетом, как в религиозной, так и мирской сфере.
Деятельность основателя школы гэлугпа9 Цзонкапы Лосан Дагпы (1357 - 1419), неоднозначно оценивается современными исследователями. Как отметил Р.Е.Пубаев, в литературе о нем говорится мало, не всегда определенно и научно обоснованно, во многих случаях противоречиво, что объясняется, в первую очередь, недостаточной изученностью источников -сочинений, оставленных им и его последователями [64]. Как правило, об истории школы гэлугпа в тибетологических исследованиях говорится в общих чертах в контексте описания истории Тибета в целом; работ на европейских языках, посвященных специально истории школы, автору не известно.
Актуальность данного исследования, необходимость изучения ранней истории школы гэлугпа, таким образом, объясняется прежде всего той важной ролью, которую она играла и продолжает играть не только в истории тибетского буддизма, но в истории Тибетского государства и Центральной Азии в целом, а также недостаточной изученностью данного вопроса. Исследование ранней истории школы помогает понять процесс, в ходе которого складывались предпосылки к появлению института Далай-лам в Тибете, специфику взаимоотношений между религиозными и светскими иерархами, которая на протяжении многих веков будет оказывать ощутимое влияние ход тибетской истории.
Цели и содержание работы. Прежде, чем говорить непосредственно об истории школы гэлугпа, необходимо охарактеризовать политическую и религиозную обстановку в Тибете конца XIV — начала XV века, то есть описать административное устройство страны, события политической и религиозной жизни, на фоне которых проходило формирование и развитие новой школы, деятельность ее лидеров и адептов, - этому посвящена первая глава данного исследования. Необходимость такого описания была продиктована тем, что представители правящей династии Тибета Пагмодупа (у власти с 1354 г.), о которых говорится в данной главе, являлись основными покровителями школы гэлугпа. Поэтому без рассмотрения их истории невозможно понять природу и характер связи, установившейся между иерархами школы гэлугпа и светскими правителями страны, невозможно сформулировать предпосылки формирования школы. Кроме того, в данной главе затрагиваются теоретические, ключевые для изучения всей истории Тибета вопросы, в числе которых проблема общеметодологического характера; в научной литературе для обозначения основных направлений тибетского буддизма на сегодняшний день используются разные понятия (главным образом «секта» и «школа»). В данной главе рассматриваются
вопросы, позволяющие в какой-то мере приблизиться к решению данной проблемы: предпринимаемся попытка выделить основные черты процесса формирования основных религиозно-философских традиций,
представляющих буддизм Тибета, рассматривается вопрос о взаимоотношениях между адептами различных школ, и взаимоотношениях, которые складывались между иерархами этих школ и представителями светской власти в Тибете, а также характеризуются идеологические основы данных связей.
Во второй главе рассматривается история формирования и ранний период развития школы гэлугпа (XV - XVI вв.). Основное внимание концентрируется на процессе формирования монастырской структуры школы — описывается история появления ее монастырей. В данной главе предпринимается попытка определить место новой школы среди других, охарактеризовать ее связи с иерархами и наставниками других школ того времени, а также выявить причины, которые побуждали правителей Пагмодупа оказывать финансовую поддержку новой школе. В главе также предпринята попытка проследить зависимость процесса формирования монастырской структуры школы от политической обстановки в стране, охарактеризовать связь ее иерархов с представителями светской власти в Тибете в начале XV века, а также попытаться показать развитие данных отношений на протяжении XV - XVI вв. при изменении политической обстановки в стране. Кроме того, целью данной главы являлось сформулировать основные причины, которые побудили иерарха школы, Соднам Гьяцо, отправиться в конце XVI века в Монголию.
Его встреча с Алтан-ханом в 1578 г. сыграла существенную роль в формировании предпосылок становления института Далай-лам. Поэтому одной из основных задач следующей, третьей главы исследования являлось подробное рассмотрение вопроса о том, какой ю сторон принадлежала
инициатива установления официальных контактов, В ней предпринята попытка выявить основные причины, побудившие тумэтского Алтан-хана встретиться с главой тибетской школы гэлугпа, и сформулировать основные предпосылки начала официальных монголо-тибетских отношений со стороны Монголии. Для этого необходимо рассмотреть политическую и религиозную обстановку, сложившуюся в Монголии ко второй половине XVI в. Кроме того, в третьей главе на основе источников описывается процесс обмена посольствами, предшествовавший встрече 1578 г., формулируются ее результаты.
В «Заключении» подведены основные итоги работы, выводы, к которым приходит автор в результате исследования, сформулированы основные внутренние и внешние предпосылки формирования института Далай-лам, которые сложились в ранний период истории школы гэлугпа.
Источники и литература. Одним из наиболее ранних тибетских источников, содержащих сведения по истории Тибета XIV — XV вв. является сочинение известного тибетского ученого и переводчика Гой лоцзавы Йисанцэпы Шоннупэла1 (1392 - 1481) «Дэбтэр нйнпо»2 (известное как "Голубые Анналы"). Оно было написано в 1476 - 1481 гг.3 и, по мнению Ю.Н.Рериха, "служило основным источником информации для всех поздних исторических трудов, хронология событий которых почти полностью основана на "Голубых Анналах" [27, I]. Помимо того, что Гой лоцзава, по мнению V Далай-ламы и других тибетских авторов «не имел равного среди историков», в тибетском государстве того времени он занимал достаточно высокое положение — Йисанцэпа Шоннупэл являлся личным секретарем одного из правителей династии Пагмодупа.
Другим тибетским историческим сочинением, в котором дается подробное описание интересующей нас эпохи, является труд Соднам Дагпы4 (1478 - 1554) «Дэбтэр марпо сэрма»5 или «Новые Красные Анналы», который был завершен в 1538 году. Автор данного сочинения являлся современником междоусобных войн, происходивших в Тибете в конце XV - начале XVI в., поэтому сведения «Дэбтэр марпо», несомненно, играют значительную роль для описания событий истории Тибета, начиная с гегемонии Сакьяпа. По мнению Дж.Туччи, сочинение было названо так специально для того, чтобы отличаться от книги предшественника, Кунга Дорджэ, с которой оно имеет лишь общее название Данное сочинение довольно редкое в Тибете, благодаря тому, что V Далай-лама не всегда соглашался с Соднам Дагпой, хотя они и принадлежали одной секте [28, XTJ.
Работа итальянского тибетолога Л.Петеха также являлась одним из основных материалов для описания истории дома Пагмодупа, а также уточнения хронологии ее первых правителей. Данный труд представляет для нас особую ценность главным образом по тому, что его автор среди прочих тибетских источников использовал «Историю семьи Лан»6, составленную основателем династии, Джанчуб Гьялцэном. Из последних работ, посвященных истории дома Пагмодупа, следует упомянуть небольшую статью китайского автора Я Хань-чжана [146].
Среди источников, в которых содержатся сведения непосредственно по истории школы гэлугпа, можно выделить несколько групп тибетских исторических сочинений. Важное место среди них занимают жизнеописания (или иамтары\ затем сочинения по истории отдельных монастырей и
сочинения по истории буддийского учения (так называемые чойджуны). Существует огромное число жизнеописаний основателя школы гэлугпа, Цзонкапы (1357 - 1419), составленных как на тибетском, так и на монгольском языках8. В европейской литературе неоднократно излагались сведения о его жизни и деятельности, основанные на материалах этих сочинений. В данной работе были использованы работы Г.Цыбикова9 и А.Веймана10, а также исследование Р.Кашевского, в котором выполнен перевод биографии Цзонкапы, составленной Чахар гэбши Лосан Цултимом11. Одним из основных источников для описания формирования и раннего этапа становления школы гэлугпа служил труд тибетского историка Тугана Лосан Чокьи Ньимы «Думта шэлджи мэлон» («Хрустальное зерцало философских систем»). Он представляет собой историко-философское сочинение типа сиддхаита , в котором даются обозрение истории и характеристика взглядов, философских школ и религиозных сект буддизма в Индии, Тибете и Монголии, причем наряду с этим характеризуются взгляды небуддийских школ, которые предшествовали возникновению буддизма-брахманизма в Индии, бонпо в Тибете, конфуцианства и даосизма. Отдельные главы «Хрустального зерцала» переводились на европейские языки13, полный перевод сочинения нам пока не известен. Истории изучения данного памятника посвящено несколько публикаций отечественных авторов —
Р.Е.Пубаева [65; 66], Р.Н.Крапивиной [21; 46], глава о школе гэлугпа, представляющая интерес для данного диссертационного исследования, на западноевропейские языки не переводилась. Наряду с тибетским текстом источника, опубликованным в КНР в 1982 г. [15], использовался его монгольский перевод [12]. Он представляет большой интерес по нескольким причинам. Во-первых, это первый полный перевод «Хрустального зерцала» на иностранный язык, во-вторых, в отличие от большинства переводов тибетских сочинений на монгольский язык, он был осуществлен в начале XX века, примерно в 1921 - 1924 гг. Переводчик, монгольский тибетолог С.Шагджа, по мнению Р.Е.Пубаева, представляет старую монгольскую филологическую традицию [65].
Основу монастырской структуры школы гэлугпа в Центральном Тибете составляют четыре главных монастыря школы — Гадэн, Дэпун, Сэра и Ташилунпо, а также два дацана тантры \ Истории строительства этих монастырей, почти превратившиеся в легенды, мы находим в многочисленных тибетских сочинениях, посвященных истории школы и истории буддизма в Тибете (некоторые из них будут рассмотрены ниже), данный вопрос не оставили без внимания и современные исследователи, как отечественные, так и зарубежные. Что касается ранней истории этих монастырей (XV-XVI в.), линии преемственности их настоятелей, то данный вопрос изучен недостаточно- Наиболее полно и хронологически выверено в современной тибетологической литературе отражена лишь история настоятелей первого по времени возникновения монастыря школы, Гадэн. Данной теме посвящены статьи Р.Кашевского [108] и Е. Де Росси Филибэк [88].
Восстановление преемственности настоятелей основных монастырей гэлугпа было осуществлено на основе сочинений, относящихся главным образом к XVII — XVIII вв. Во-первых, к их числу относится «История четырех крупнейших монастырей школы гэлугпа в Центральном Тибете — Сэра, Гадэн, Дэпун и Ташилунпо, — и двух дацанов тантры»16, составленное Нгаван Джампой17 (1682 - 1762) в 1744 г. Во-вторых, сочинение по истории учения Ваджрабхайравы18, написанное в 1718 г. Джамьян Шэпэи Дорджэ19, из которого мы использовали главным образом часть о настоятелях монастыря Дэпун. А также «Вайдурья Сэрпо»20 (сост. в 1698г.), принадлежащая перу регента Сантъе Гьяцо (1653 - 1705) , современника и последователя V Далай-ламы.
Еще одним важным источником, послужившим материалом для данной работы является «История Тибета»22, принадлежащая перу V Далай-ламы Лосан Гьяцо (1617 - 1682), завершенное в 1643 г. Как отмечает А.И.Востриков, это сочинение является одним из самых важных произведений тибетской историографии [38, 62-63]. Перевод его отдельных фрагментов представлен в работе Д.Туччи [136]. Полный перевод источника на английский язык, осуществленный З.Ахмадом, был опубликован в 1995 г. в Блумингтоне [26], — он в основном и использовался в данной работе.
Труд тибетского историка из Амдо Сумба-Кхамбо Ешэ-Балджора (1704 - 1788) "Пагсам-джонсан", относящийся к числу сочинений, в которых наряду со светской и духовной историей Тибета и Индии излагается также светская и
духовная история других стран, оказал неоценимую помощь в работе, особую ценность представляли для нас «Хронологические таблицы», помещенные автором в конце сочинения (составлены в 1746 г.). Подробное описание указанных таблиц, а также история изучения этой части памятника представлено в «Тибетской исторической литературе» А.И.Вострикова [38, 85 - 88]. В данной работе использовался главным образом перевод части сочинения, посвященной изложению светской и духовной истории Тибета23, и хронологических таблиц, вьшолненный Р.Е.Пубаевым, в некоторых случаях привлекался тибетское издание источника, осуществленное в Ланьчжоу в 1992 году [11].
Основным тибетским источником по истории монголо-тибетских отношений второй половины XVI в. является жизнеописание Ш Далай-ламы
Лі
под названием «Колесница океана свершений » [6]. Оно было составлено V Далай-ламой в 1646 году на основе материала более ранних биографий, перечисленных в колофоне данного сочинения. Источником информации для этих, более ранних жизнеописаний, служили путевые заметки сподвижников Ш Далай-ламы, принимавших участие в его путешествиях по Тибету и Монголии. Среди них — «Заметки о путешествии в До Кам», написанные Соднам Ешэ Банпо , жизнеописание Ш Далай-ламы, составленные 25-м настоятелем монастыря Гадэн, Карнаг ловдавой Пэлджор Гьяцо26(1526 -1599), два жизнеописания Ш Далай-ламы, автором которых является Тулку Тэнкапа Пэлдэн Лодой Санпо , а также жизнеописание, составленное Гэлэг
Лхундубом . Все эти сочинения, за исключением «Заметок о путешествии в До Кам», упоминаются в «Списке некоторых редких книг»29, составленном Аку Ринпочэ Шэйраб Гьяцо (1803 - 1875) [1; Зв -4а]. К сожалению, эти источники нам недоступны, и возможности сопоставить их с жизнеописанием Ш Далай-ламы нет, более того, мы не располагаем и достаточными сведениями об их авторах.
История второй половины XVI в. изложена во многих более поздних тибетских исторических сочинениях. Рассказ о встрече Алтан-хана и Ш Далай-ламы мы находим, например, в упоминавшейся выше «Вайдурья Сэрпо», в связи с описанием жизни 12-го настоятеля монастыря Дэпун, которым являлся Ш Далай-лама; в «Дэбтэр-чжамцо» Браггон Шабдун Гончок Дамба Рабджая (род, в 1801 г.), 49-го настоятеля монастыря Лавран и многих других источниках. Большинство доступных нам тибетских исторических сочинений основаны на работе V Далай-ламы (за исключением «Хор чойджуна», или «Истории буддизма в Монголии», для написания которого также использовалась монгольская хроника «Эрдэнийн товчи», принадлежащая перу Саган Сэцэна) [82, 34]. Возможно, это объясняется стремлением авторов следовать традиции столь авторитетного историка, каким являлся V Далай-лама. Также возможно, что более ранние источники могли быть просто недоступны им.
Что касается монгольских источников, то до последнего времени ученые располагали лишь сведениями, почерпнутыми из летописей XVII -XIX вв., которые крайне лаконичны в описании событий монгольской истории XVI века. Наиболее ранней из них является по предположениям исследователей анонимная хроника «Алтан тобчи». Она была составлена
приблизительно в начале XVII в., точная дата написания не установлена. Л.Лигети и Л.С.Пучковскии высказали мнение о том, что «Алтан тобчи» была написана не ранее 20-х годов XVII века [35, 210]. Ч.Баудэн, опубликовавший сводный текст источника и его перевод на английский язык, который и использовался в данном исследовании, сообщает, что основной текст источника появился в период с 1604 по 1634 гг. [24, 13]. Н.П.Шастина также указывает на то, что отдельные списки анонимной «Алтан тобчи» могут быть датированы 1604 и 1627 гг. [23, 4]. В этом источнике мы находим чрезвычайно краткое описание монголо-тибетских отношений конца XVI века.
Следующей по времени составления, видимо, являлась «Шара туджи» анонимного автора Точной даты завершения памятника не известно, но появилась она позже анонимной «Алтан тобчи», поскольку автор «Шара туджи», как установил ЦЖамцарано, заимствовал отдельные фрагменты анонимной «Алтан тобчи» [43, 66 - 67; 35,243].
Еще одним источником является «Алтан тобчи» Лувсан Данзана. Ц.Жамцарано считает временем ее составления середину или вторую половину XVII в., его точки зрения придерживаются Н.П.Шастина, Л.С.Пучковскии и Х.Пэрлээ. Основываясь на анализе содержания хроники, А.Мостэрт полагает, что она была написана между 1649 и 1736 гг.; В.Хайссиг сужает эти временные рамки до 1651 - 1655 гг. Ш.Бира, сопоставляя вышеуказанные точки зрения, считает наиболее вероятным, что хроника была составлена либо в самом конце XVII, либо в начале XVTII в. [35,230-232].
Наиболее подробной в описании интересующих нас событий является хроника «Эрдэнийн товчи». По мнению Ш.Биры, это сочинение на протяжении многих лет пользовалось большой популярностью среди монголов. В рукописях оно широко распространялось по всей стране, являясь одной из наиболее читаемых книг монгольских грамотеев [35, 252]. Хроника
была написана в 1662г. Саган Сэцэном ордосским, праправнуком Хутухтай Сэцэн-хунтайджи, который являлся одним из ближайших сподвижников Алтан-хана. Вполне понятно, что автор уделяет большое внимание описанию деятельности своего предаа, которая непосредственно связана с событиями монгольской истории второй половины XVI в. Однако иногда в своем стремлении прославить прапрадеда автор приписывал ему деяния (или высказывания), которые, согласно более ранним монгольским источникам, совершали другие лица. В данном исследовании мы использовали текст источника, изданный И.Рахевиллицем в 1990 - 1991 г. [10], а также перевод на немецкий язык, выполненный И.Шмидтом [25].
Принципиально новым шагом в исследовании интересующего нас периода истории Монголии стало осуществленное сравнительно недавно издание «Истории Алтан-хана Чакравартина»30 (известной как «Биография Алтан-хана»), оно выполнено историком из Внутренней Монголии, Джорунгой31, и вышло в Пекине в 1984 году [5]. Несколько раньше, в 1963, монгольский историк Ш.Нацагдордж в «Истории Халхи» упоминает о существовании данного сочинения, а также сообщает некоторые сведения из источника [157, 10]. Первые критические замечания к тексту появились благодаря статьям В.Хайссига (см. [96] и [97]). Исторические сведения о военных походах Алтан-хана проанализировала В.Байт [137].
«История Алтан-хана» занимает особое место среди интересующих нас монгольских источников, поскольку ее сообщения основаны на оригинальном сочинении, составленном Уран Тангарик Даюн-кия, — об этом сообщается в колофоне сочинения, на что указывает В.Хайссиг [96, 185]. Даюн-кия известен как один из участников монгольских посольств к Ш Далай-ламе, то есть он являлся очевидцем событий второй половины XVI в. Имя автора
«Истории Алтан-хана» не установлено. Данное сочинение является наиболее подробным в отношении сведений о событиях, предшествовавших встрече Ш Далай-ламы и монгольского хана. Как заметила В.Вайт, данный источник способствует восполнению пробелов в описании борьбы Алтан-хана с урянхайцами, ойратами и китайцами, благодаря тому, что в нем упоминаются детали, о которых не сообщают другие, более поздние по сравнению с ним сочинения, и детали, которые не проникли в китайские источники [137,115].
Наряду с текстом издания Джорунги, мы использовали еще не опубликованный перевод источника на русский язык и исследование, выполненные и любезно предоставленные нам П.ЛХроховским, что в значительной мере сократило время работы с монгольским текстом. Кроме того, нам удалось получить консультации проф. К.Кольмар-Пауленц, которая работала над переводом «Истории Алтан-хана» на немецкий язык. Ее исследование «Истории Алтан-хана» вышло в 2001 г. [109], оно представляет несомненный интерес для изучения истории монголо-тибетских отношений интересующего нас периода, так как автор использовала не только доступное ныне пекинское издание памятника 1984 г., но и оригинал источника, являющийся библиографической редкостью. Следует упомянуть еще одно исследование, в котором широко используются сведения «Истории Алтан-хана», — «Монгольско-китайские отношения XTV - XVI вв.» Монгольской исследовательницы КАриунгуа [148].
Существует еще один памятник, появление которого исследовали относят непосредственно ко второй половине XVI века. Он известен как законы Алтан-хана и сохранился только в тибетском варианте, написанном скорописью. Одной из последний работ, посвященных его исследованию, является статья Ш.Биры [84].
Сведения по истории интересующего нас периода содержатся и в китайских источниках. В данной диссертации использовались главным
образом материалы «Мин пш лу» и «Мин ши» в переводах, которые представлены (иногда фрагментарно) в работах отечественных и зарубежных авторов. К их числу относятся исследования Д.З-Покотилова [62] и ПСПопова [63], ДЛуччи [136], Э.Сперлинга [132], Л.Пегеха [114], Г.Сэрройса [127; 126]. Следует отметить, что китайские источники не были широко использованы в работе.
Новизна данного исследования состоит в том, что в нем впервые предпринимается попытка всестороннего рассмотрения истории формирования и раннего периода становления школы гэлугпа, постепенной трансформации ее роли в политической жизни страны на начальном этапе развития школы. В ходе работы были привлечены источники, часть из которых ранее не переводилась на европейские языки или которые стали доступны историкам сравнительно недавно. Кроме того, многие материалы, лежащие в основе данной работы, были опубликованы в последние несколько десятилетий. К их числу относятся прежде всего статья Д.СРуэга о мирском и духовном порядке в буддийском мировоззрении [119], которое проф.К.Кольмар-Пауленц справедливо называет «давно уже требовавшимся основополагающим исследованием взаимоотношений мгшостыненателъ -духовный наставник и их индийской основы» [ПО, 2]; кроме того, упоминавшиеся уже исследования Л.Петеха и Э.Сперлинга, а также вышедшая в Москве в 1999 году работа А.Д.Цендиной «История Эрдэни-дзу»
0
•
[18]. Использование материалов источников и исследований, перечисленных выше, дает автору возможность детально рассмотреть основные проблемы изучаемого периода.
Политическая обстановка в Тибете во второй половине XIV - первой половине XV в
Описать процесс формирования школы гэлугпа невозможно, не рассмотрев вопрос о том, что представлял собой Тибет накануне появления новой школы, поэтому представляется целесообразным начать данное исследование с общей характеристики политической обстановки в стране, ее административного устройства и системы управления.
Деятельность Цзонкапы, основателя школы гэлугпа, формирование самой школы и ранний период истории ее становления (XV - XVI вв.) проходил на фоне многократной смены власти в Тибете: за правителями династии Пагмодупа приходят представители дома Ринпун, а затем власть переходит к правителям Цзана. Необходимо с самого начала отметить, что данный период истории Тибета является одним из наиболее сложных и наименее изученных.
Господство монгольской династии Юань1 в Тибете подошло к концу до изгнания Монголов из Китая (1368 г.), а вместе с ним завершился и процесс постепенного упадка власти иерархов школы сакъя, могущество которых продолжалось около века2. Мы не будем подробно останавливаться на рассмотрении причин, которые привели к падению власти сакьяпы, так как это выходит за рамки данной работы. В целом же их можно сформулировать следующим образом: причины внешние - непрерывное ослабление их покровителей, императоров династии Юань; и внутренние - убывающий благодаря возрастанию мирских интересов авторитет самой сакьяпы, а также раскол, произошедший среди преемников иерарха школы Даний Дзанпо Пэла (1262 - 1327)3; он занимал трон сакъя с 1305 г. до смерти в 1327 г., после чего его многочисленные сыновья начали борьбу за власть [51, 72]4.
Для того, чтобы понять, какое место занимали представители дома Пагмодупа, новые правители Тибета, до прихода к власти, а также суть основных преобразований, проведенных в первые годы их правления, нам необходимо обратиться к вопросу о том, что представляло собой административное устройство Тибета в составе империи Юань. По мнению Л.Петеха, он был наделен тем типом институтов, которые были созданы во всех пограничных районах. Тибету не была придана форма обычных китайских провинций, шэн. Весь тибетоязыный регион был разделен на три больших территориальные единицы, называющиеся по-монгольски цолгэ5. Ими являлись: Домэ, то есть современное Амдо и часть северного Кама; Сифань (Докам или Дотод), то есть современный Кам; и Уй-Цзан, к последней цолгэ в указанный период времени относился не только Центральный, но и Западный Тибет. Каждым из этих регионов управлял орган, который по-китайски назывался сюаиьвэйсы6, Управление по умиротворению. Все они были подчинены «Комиссии по делам Тибета и Буддизма», сюаньчжэнюанъ7.
На местном уровне территория делилась на области, дэ , во главе которых стоял дэпс? или губернатор. На всех административных уровнях рядом с так называемым правителем10, имелся «Наместник», подчинявшийся соответствующему сюаньвэйсы [107,22].
Территория Центрального и Западного Тибета, делилась на тикоры11, во главе которых стояли типёны12, что соответствовало монгольскому званию тумэна13, глава или вождь десяти тысяч, изначально означавший самую большую военную единицу и офицера самого высокого ранга. Возможно поэтому, Р.Кашевский предполагает, что их функции носили исключительно военный характер [там же]. Однако, как указывает Л.Петех, значение этого термина наполнилось совершенно другим содержанием, когда Хубилай включил его в административный механизм своих китайских территорий. Тумэном или по-китайски ваньху, стал среднего ранга светский и военный чиновник, в ведении которого находятся 10.000 семей или дворов. В особенно важных случаях, он стоял во главе исполнительной службы, ванъхуфу, или управления тумэном, с соответствующим штатом чиновников. Сперва он управлял округом, лу, позднее стал более низким чиновником в своей администрации, или ему вверяли суб-префектуру, сянь. Однако, он всегда оставался лицом военным [114,50].
Л. Петех сообщает довольно интересные сведения о происхождении этих военно-административных единиц. Три округа Нгари являлись осколками старой монархии и их местные правители или принцы принадлежали царской династии. Почти все оставшиеся тикоры либо являлись политическими іфоекциями влиятельных групп буддийского духовенства, настоятелей, передававших полномочия администратору, либо возникли в следствие того, что земельные наделы монастыря перешли местным владельцам, - что, по мнению Л.Петеха говорит о том, что монголы и их протеже иерархи школы сакья использовали в своих целях существовавшие прежде центры религиозной или политической власти. Однако он подчеркивает, что как правило настоятели монастырей не занимались политикой, и не вовлекались в политическую жизнь своих тикоров [там же].
Исследуя расположение тикоров, Л.Петех приходит с следующему выводу: большинство действительно важных из них (например Пагмодупа, Бригунпа, Цэлпа) были расположены в Уй, в то время как тикоры Цзан-Нгари в большинстве случаев были тесно связаны с правящей властью, основные владения которой располагались в Цзане, что не позволяло усилиться другим владениям этого региона [114, 59-60]. Таким образом, уже во времена Сакья существовала основа противоречий между двумя частями Центрального Тибета, Уй и Цзан. Эти противоречия дают о себе знать уже в конце ХШ века — мы имеем в виду восстание Бригунпа в 1290 г. [20, 85; 101, 397-398].
Монастырь Ташилунпо и II Далай-лама во время кризиса 80—90-х гг. XV в
сЖелтошапочный монастырь Ташилунпо, расположенный неподалеку от крепости Шигатзэ, был особенно уязвим во времена кризиса. После смерти в 1474 году его основателя, Гэдундуба, его преемником был признан Гэдун Гьяцо (1475 - 1542), которого доставили в Ташилунпо в 1486г. В 1494 он переместился в монастырь Дэпун неподалеку от Лхасы. Принимая во внимание враждебное окружение, преобладающее в Шигатзэ, Т.Вайли предполагает, что переезд служил целям личной безопасности [141, 326]. Несколько иначе объясняет причину переезда Я Хань-чжан: в 1494г., из-за недовольства, проявленного им к Панчэн Ешэ Цзэмо, настоятелю Ташилунпо110, Гэдун Гьяцо отправился в Дэпун по приглашению настоятеля Джамьян Лэгпа Чойджэ111 для продолжения образования [144, 18]. Ту же причину называет в своей истории Туган: «К находившегося в то время в Ташилунпо Победоносному Гэдун Гьяцо, Панчэн Ешэ Цзэмо проявлял зависть112, поэтому [Гэдун Гьяцо] не остался там, отправился в Дэпун» [15, 327]. Мы не располагаем сведениями о том, какую позицию в данной политической ситуации занимал Панэн Соднам Цзэмо, но в 1512 году по его настойчивой просьбе, Гэдун Гьяцо вернулся в Ташилунпо, стал его пятым настоятелем, незадолго до завершения кризиса [144,19; 20,151-2].
ДТуччи обращает внимание на тот факт, что на протяжении всего смутного периода Гэдун Гьяцо никогда не был в своем монастыре [136, 41]. Сразу же как вспыхнули волнения в Тишоде, в 1498 г., Гэдун Гьямцо покинул Дэпун. В 1509 г. он основал на границе между Олка и Далю еще один небольшой монастырь школы гэлугпа, Чойкоргьел113, который и стал на некоторое время его убежищем, а позднее летней резиденцией. По возвращению в Лхасу в 1517 г. он начинает строительство Гадэн Побрана, резиденции в Дэпуне114. Д. Туччи следующим образом оценивает деятельность Гэдун Гьяцо, которого тибетская традиция считает вторым Далай-ламой: Гэдун Гьяцо в то время был не более, чем духовным главой реформированной секты и главным настоятелем ее монастырей [136, 41]. Хотелось бы обратить внимание на то, что в начале кризиса Гэдун Гьяцо был еще довольно молод (во время захвата Лхасы в 1498 году, ему было около 24 лет) и не являлся тогда настоятелем основных монастырей школы — он вступил на трон настоятеля (10-го по счету) монастыря Дэпун в 1517 г., а Сэра (9-м настоятелем) в 1526 г., и таким образом еще не мог играть существенной роли в судьбе школы.
Школа гэлугпа в XVI веке
После 1517 г., реставрации монлама и возвращения гэлугпе прежнего положения, политические и религиозные столкновения не прекратились. Соднам Дата (1478 - 1554), являвшийся очевидцем данных событий, называет мир, заключенный в 1517 году, «миром одного года»: он сообщает в «Дэбтэр марпо» о том, что уже в 1518 году военные столкновения возобновились.
В 1537 году, в то время, как Гэдун Гьяцо находился в монастыре Чойкоргьел, войска монастыря Бригун атаковали Олка-цзон115. Правители Олка оказывали поддержку гэлугпа с самого основания школы, В частности, администратор Олка, Донье Намгъял Дорджэ116, обеспечивал монастырь Чокорлин и почитал Гэдун Гьяцо. Поражение Олка привело к захвату бригунпой 18 монастырских общин гэлугпа, среди которых Сумба Кханбо называет Луншон117, одноименная местность располагалась к северо-востоку от Лхасы на высокогорье Бригон, и Одна118 и другие [20, 116]. По-видимому, приверженцы бригунпа стремились постепенно расширить свои владения в Уй. Х.Ричардсон сообщает, что в этом же году пятый красношапочный иерарх карма кагью вступил в союз с бригунпа для подавления правителей Гадэна119, так как последние являлись наиболее сильными светскими покровителями гэлугпа [117,154].
В 1542г. Гэдун Гьяцо скончался в монастыре Дэпун [131, 92; 20, 117]. Тот, кого тибетская традиция считает Ш Далай-ламой, Соднам Гьяцо, родился в Тодлуне120, недалеко от Лхасы в 1543г. [20, 117]. Его отец — дэпа Намгьел Дагпа121, мать - Пэл Джомбути122, принадлежавшая роду, восходящему к Достопочтенному Кунсанцэпе, приверженцу старых тантр, хранителю храма при регентах правителей Пагмодупа [6, 20]. Будущий Далай-лама учился в монастьфе Дэпун123 и принял полное монашеское посвящение у Соднам Даты124 (1478 - 1554), который опекал будущего Далай-ламу и отвечал за судьбу «желтошапочной» школы [136,42; 131, 92].
Личность Соднам Даты заслуживает особого внимания, поскольку в начале XVI века он являлся, пожалуй, самой значительной фигурой школы гэлугпа. К такому заключению можно прийти на основании того, что Соднам Дагпа, первый и единственный из представителей школы гэлугпа XV-XVI вв., занимал место настоятеля всех трех основных монастырей школы в Уй, — Гадэна, Сэра и Дэпуна (хотя и не одновременно)125. Практически ничего не известно о каких-либо политических шагах, предпринятых Соднам Дагпой.
Вопрос об инициативе проведения встречи на озере Куку-нор в отечественной и зарубежной историографии
Г.Серройс считает, что инициатором встречи на Куку-норе скорее всего являлась не Лхаса [131, 213]. Дж.Туччи, наоборот, полагает, что причины этой встречи следует искать именно в событиях, которые происходили в Тибете [136, 48-49]. Существует также точка зрения, согласно которой встреча на озере Куку-нор была инспирирована императорским двором династии Мин, — она сформулирована в работе Ю.И.Рериха. Для того, чтобы понять причины расхождений во мнениях исследователей, необходимо рассмотреть вопросы, связанные с особенностями политических процессов, происходивших и во второй половине XVI в. в Монголии, особенностями религиозной обстановки, сложившейся в окружении тумэтского Алтан-хана.
Падение династии Юань (1280 - 1368), бегство последнего монгольского императора Тогон-тэмура и изгнание монголов из Китая в 1368 году ускорило процесс распада монгольского государства на отдельные владения. Со времен Чингис-хана население Монголии делилось на два крыла: правое, западное {барун гар), и левое, восточное (дзун гар). За ойратами1, составлявшими левое крыло, со временем закрепилось наименование «джунгары» . Как отмечают исследователи, по составу ойраты представляли собой довольно сложный этнический комплекс, включающий различные племена, среди них торгоуты, дэрбэты, хошоуты, чоросы, хойты [57, 8-9; 46, 175]. Отказавшись подчиняться общемонгольским ханам, как сообщает И.Я.Златкин, ойраты прочно обосновались на западе Монголии и с начала XV в. стали проводить самостоятельную внешнюю политику [44,26].
Восточная Монголия к середине XVI века состояла из шести тумэнов3, три из них составляли восточное и три западное крыло. В состав западных тумэнов восточной Монголии входили ордос, двенадцать тумзтов, и другие племена, среди которых были юнппиэбу, асуд и харачины. Три восточных тумэна — чахарский, халхаский и урянхайский4 [128,183, прим.6; 72,16].
XTV - XVI вв. в истории Монголии, как указывал ЦЖ.Жамцарано, знаменательны бесконечными войнами восточных монголов между собой и борьбой между восточными и западными монголами за гегемонию в Центральной Азии [43, 9]. При характеристике данного периода исследователи говорят о сочетании двух основных тенденций — соперничества между восточными и западными монголами и стремления к консолидации [82, 85]. Т.Д.Скрынникова называет эти тенденции соответственно центробежной и центростремительной [72,9].
Причины обострения отношений, а также причины, побуждавшие стороны консолидироваться в отечественной историографии объясняются по-разному. История этой полемики, основные точки зрения подробно рассмотрены И.Я.Златкиным [44, 19-43]. По его мнению, ученые долгое время пытались подойти к их решению с точки зрения специфики «природы» кочевых обществ, неспособности кочевников существовать без военных набегов (ПЛаллас, А.Позднеев), противоречий, лежащих между ойратами, представлявшими якобы интересы старой степной аристократии, сохранявшими традиции предков, и окитаившимися восточными монголами (В.Успенский), с точки зрения борьбы двух слоев монгольской аристократии — восточномонгольских правителей как представителей чингисидов, и ойратов как представителей служилой знати (Б.Владимирцов). И.Я.Златкин также акцентирует внимание на существование экономических причин — потребность кочевых скотоводческих народов в налаженном торговом обмене с оседлыми земледельческими соседями [44,26 - 27; 79,52-53]. После падения династии Юань Монголия оказалась отрезанной от китайского рынка, который в тот период был единственным, куда монголы сбывали продукты своего хозяйства и могли приобретать необходимые продукты земледелия и ремесла [46, 177]. Вопрос о торговле издавна был одним из самых острых в монголо-китайских отношениях. Правители Мин далеко не всегда шли навстречу желаниям кочевников открывать пограничные рынки.
И.Я.Златкин, И.А.Чернышев, З.Ахмад считают, что причины такой позиции императорского двора носили экономический характер: правители династии Мин не были заинтересованы в широком торговом обмене с монголами [57, 9], китайский рынок не мог поглотить ежегодно увеличивавшееся количество скота, пригонявшегося из Монголии [44, 34]. А.С.Мартынов подходит к решению этого вопроса несколько иначе. Он считает, что экономические причины не являлись первостепенными [53, 236]. Внешняя торговля, по мнению А.С.Мартынова, ставилась китайской стороной на службу не экономике страны, а ее военно-стратегическим интересам и являлась одним из способов воздействия на соседей-кочевников, обеспечения относительного спокойствия пограничных районов [там же; 56, 19]. Большинство исследователей признают, что при помощи политики цен, а также лишая одних кочевников права торговать и «даруя» это право другим, правительство династии Мин старалось поддерживать баланс сил между ними. Китайское правительство стремилось ввести внешнюю торговлю в рамки политических отношений по системе «сюзерен - вассал» и рассматривать ее как часть традиционной концепции, в рамках которой строились все отношения Китая с окружающим миром5. Правом торговать могли пользоваться только члены монгольских посольств, регулярно являвшиеся ко двору с «данью»6 [46,178].
Однако такое положение ограничивало кочевников, и, несомненно, часто не устраивало. С одной стороны, реакцией на него могли стать военные набеги на пограничные районы Китая, с другой, в самой Монголии разгорались междоусобные войны, направленные на захват торговых путей в Китай. Другим выходом из создавшейся ситуации, как указывает А.И.Чернышев, могло стать объединение кочевников с целью ведения общей внешней политики, что давало возможность, угрожая военной силой, получать необходимые кочевому обществу продукты [78,25 - 26].
Исследователи обращают внимание на то, что борьба между западными и восточными монголами началась не сразу после падения династии Юань, что в конце XIV - первой четверти XV вв. ойраты поддерживали тесное и разностороннее сотрудничество со знатью восточной Монголии [79, 52; 44, 25]. Кроме того, войны не являлись непрерывными: вооруженные столкновения перемежались политическим и военным сотрудничеством, династическими браками и союзами [44, 57].
С начала XV в. происходило постепенное усиление роли ойратов, рост их влияния в Центральной Азии. В середине XV века хоть и на короткое время западные и восточные монголы были объединены. Основная заслуга в этом принадлежала Эсен-тайджи (ум. 1452), продолжавшему политику своего отца, Тогон-тайджи (ум. 1444) [78,20 - 25; 44,30 - 34].
