Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Проблема справедливого мирового порядка в проектах «вечного мира» периода Нового времени 48-179
1. Идея естественного права в «Трактате об установлении мира в мире христианском» (1464 г.) 52-66
2. Концепция христианского единства Эразма Роттердамского 66-79
3. Международная торговля как главное условие «вечного мира» в трактате Э. Крюсе «Новый Киней...» (1623 г.) 79-97
4. Справедливое мировое устройство в представлениях У. Пенна и Дж. Бентама 97-121
5. «Проект вечного мира в Европе» (1713-1717 гг.) аббата де Сен-Пьера и его критическое осмысление Ж.Ж. Руссо 121-141
6. Вопросы международного права в сочинении И. Канта «К вечному миру» (1795 г.). Ф. фон Генц как продолжатель и
оппонент Канта 142-168
7. Влияние западноевропейских проектов «вечного мира» на российских авторов XVIII - начала XIX вв 168-179
Глава II. Борьба Великобритании и России за новый мировой порядок: эпоха наполеоновских войн (1805-1814 гг.) 180-355
1. Англо-русская конвенция 1805 г. и её роль в создании третьей коалиции 180-200
2. Изменение политического курса Британии и России в 1806-1807 гг 200-219
3. Тильзитский мир и причины ухудшения отношений России и Франции 219-256
4. Курс на тайное сближение с Великобританией. Договор вЭребро 256-280
5. Англо-русские отношения в период Отечественной войны 1812 г 280-307
6. Союз Британии и России как основа шестой коалиции (1813 г.) 307-332
7. Александр I и Каслри: сотрудничество и противоречия 332-355
Глава III. Новый мировой порядок в рамках венской системы. Европа, США, Центральная Азия - регионы пересечения интересов Британии и России (1815 - начало 1830-х гг.) 356-512
1. Поиск основ послевоенного взаимодействия 356-384
2. Александр I, Каннинг и США: проблема выбора стратегического партнёра 384-397
3. Пересечение интересов двух государств в Центральной Азии 397-431
4. Экономические аспекты (заём 1822 г., торговля, технологические новации) отношений Британии и России (1820 1830-е гг.) 431-477
5. Поставка ружей из Англии в 1831 г 477-512
Глава IV. STRONG Начало ревизии венской системы. Движение Великобритании и России к разрыву отношений и столкновению в Крымской войне (1830-е гг. - 1854 г.). Последствия конфликта
(1856-1868 гг.) STRONG 513-639
1. Постепенное обострение политических отношений - Великобритании и России в 1830-е гг 513-538
2. Влияние экономических факторов на двусторонние контакты в 1830-1840-е гг 539-557
3. Великобритания и Россия в 1840-х - начале 1850-х гг.: движение к Крымской войне 558-586
4. Причины отказа Британии от сотрудничества с Россией. Складывание «крымской» коалиции
(1853-начало 1854 гг.) 586-615
5. Дипломатический конфликт 1856-1868 гг. вокруг разграбления иностранных воинских некрополей в Крыму 616-639
Заключение 640-650
Примечания 651-738
Список использованных источников и литературы
- Концепция христианского единства Эразма Роттердамского
- Изменение политического курса Британии и России в 1806-1807 гг
- Александр I, Каннинг и США: проблема выбора стратегического партнёра
- Постепенное обострение политических отношений - Великобритании и России в 1830-е гг
Введение к работе
Актуальность диссертационного исследования обусловлена следующими обстоятельствами.
Во-первых, постоянной потребностью исторической науки в приращении знаний о процессе развития международных отношений – совокупности политических, экономических, культурных связей стран и народов в исторической динамике, одной из важнейших областей человеческого общения.
Во-вторых, исторической значимостью венской системы международных отношений, созданной в Европе после поражения наполеоновской Франции в 1815 г., и попытками ведущих стран Европы установить в первой половине XIX в. новый мировой порядок.
Под термином «венская система» автор настоящего исследования понимает особый вариант равновесия сил в европейских международных отношениях, «баланс сил», при котором пять великих держав –Великобритания, Россия, Франция, Австрия и Пруссия – взаимно контролировали друг друга, не позволяя ни одной из них установить гегемонию на континенте, применяя в случае необходимости весь совместно выработанный арсенал мер воздействия по предотвращению установления этой гегемонии.
«Новый мировой порядок» – это, по мнению автора, кодекс международного права и совокупность инструментов решения возникавших международных проблем, что в определённой степени обеспечивало безопасность всем европейским государствам, вплоть до начала Первой мировой войны (1914 г.).
В-третьих, необходимостью переосмысления роли Великобритании и России в процессе создания венской системы и поддержания нового мирового порядка в Европе, на Ближнем Востоке и в Центральной Азии в первой половине XIX в. В рамках венской системы отношения Великобритании и России занимали центральное место. Англо-русское сотрудничество было главным «в международной политике во всей Евразии». Именно эти две страны не только выступали основными гарантами сохранения венской системы, но и прилагали усилия по воплощению в жизнь элементов нового мирового порядка, определённых во время двусторонних переговоров.
В-четвёртых, непреходящей дискуссионностью заявленной темы исследования. Историки дают подчас противоположные оценки венской системе. Что касается характеристики британо-российских отношений того периода, то многие российские историки склонны акцентировать своё внимание на противоречиях, разделявших Великобританию и Россию. Они высказываются резко критически по отношению к британским политикам, обвиняя их в русофобии и организации «подрывной деятельности» против России. В англоязычной и вообще западной историографии звучат совершенно иные оценки.
В обозначенную тему исследования сегодня активно «вторгаются» политологи. Это, с одной стороны, придаёт ей дополнительную значимость, но, с другой стороны, излишне политизирует процесс научного исследования. Авторы политологических и геополитических работ выдвигают концепции, не всегда опирающиеся на реальные факты.
В-пятых, общественной и политической потребностью инструментами науки извлекать из прошлого опыт во избежание повторения допущенных ранее ошибок. Сегодня вопрос о создании более справедливого мирового порядка вновь становится важным пунктом международной политики. Концепция однополярного мира, где господствует какая-либо могущественная держава, показала свою несостоятельность. В связи с этим опыт борьбы британских и российских политиков первой половины XIX в. за создание мирового порядка, обеспечивающего соблюдение основных международных интересов его главных участников, приобретает особенную актуальность.
Объект исследования – международные отношения первой половины XIX в. вообще, и отношения Великобритании и России, в частности.
Предмет исследования – британо-российские отношения в контексте создания и функционирования венской системы и нового мирового порядка.
Цель исследования состоит в комплексном анализе отношений Великобритании и России в первой половине XIX в. с целью выявления всех факторов (политических, экономических, правовых, социальных, отчасти психологических), способствовавших организации взаимодействия двух стран в борьбе за сохранение венской системы международных отношений и формирование нового мирового порядка в Европе, на Ближнем Востоке и в Центральной Азии.
В соответствии с поставленной целью в диссертации определены следующие задачи:
– обобщить и проанализировать накопленный в исторической науке материал о британо-российских отношениях в первой половине XIX в.;
– изучить проекты «вечного мира», появившиеся в Европе в период Нового времени (с середины XV до начала XIX вв.), для реконструкции сложившегося идейно-политического фона в первой половине XIX в., который влиял на деятельность представителей правящих кругов Великобритании и России;
– проследить ход совместной борьбы двух стран за установление нового мирового порядка в эпоху наполеоновских войн (1805-1814 гг.);
– обозначить достижения и проблемы в функционировании нового мирового порядка в рамках венской системы в 1815 – начале 1830-х гг., вплоть до урегулирования последствий политического кризиса 1830 г. в Западной Европе;
– выявить причины, приведшие Британию и Россию к разрыву отношений в период Крымской войны 1853-1856 гг. и способствовавшие ревизии венской системы (при сохранении её основ) в послевоенный период;
– определить основные итоги британо-российского взаимодействия в первой половине XIX в. в попытках создания нового мирового порядка.
Хронологические рамки диссертационного исследования охватывают период с 1804 по 1854 гг. Нижняя временная граница определяется началом переговоров российского императора Александра I с британским премьер-министром У. Питтом Младшим о заключении англо-русской союзной конвенции, которая содержательно была «более обширна и многозначительна» по сравнению со всеми другими договорами, когда-либо соединявшими державы против Франции. Верхняя граница хронологических рамок обусловлена вступлением Великобритании (совместно с Францией) в Крымскую войну, что свидетельствовало об окончании периода особых отношений Лондона и Петербурга, установившихся на заключительном этапе наполеоновских войн, и серьёзном кризисе венской системы международных отношений.
При этом реализация целей и задач диссертации, диктовала необходимость выхода за нижнюю и верхнюю хронологическую границу. Чтобы реконструировать сложившийся в Европе идейно-политический фон, влиявший на деятельность британских и российских политиков в первой половине XIX в., необходимо было провести анализ проектов «вечного мира», появившихся с середины XV до начала XIX вв.
Заключительная глава завершается параграфом о разрушении иностранных воинских некрополей в Крыму после войны 1853-1856 гг. Она позволяет на конкретных примерах показать, как медленно и трудно британцы и россияне освобождались от конфронтационного мышления военной поры.
Методологическую основу проведённого исследования составили традиционные научные принципы историзма, объективности, приоритета источника, системности анализа и др. Автор, анализируя источники и собранный фактический материал, стремился на документальной основе составить собственное представление о ходе исторического процесса, не придерживаясь какой-либо одной идеологической или политической доктрины.
Настоящее диссертационное исследование проведено с использованием общенаучного диалектического метода познания политических и социальных процессов, а также ряда частных научных методов, в т.ч. сравнительно-исторического, лингвистического, социологического, системно-структурного, историко-хронологического и др. Данный подход подразумевает объективно-исторический анализ конкретных факторов, определивших характер и специфику изучаемой проблемы, и системную обработку доступных исследователю исторических источников и литературы.
Источниковая база исследования. Решение задач, поставленных в диссертации, потребовало, прежде всего, обращения к разнообразному кругу источников. Эти источники условно можно разделить на несколько групп.
Первую группу составили опубликованные документы официального характера. Особое значение для исследователей внешней политики России XIX в. имеет многотомное издание (существующее в 2-х сериях и до сих пор не завершённое) документов российского МИДа. Помещённые здесь материалы позволяют охарактеризовать многие важные аспекты внешнеполитической деятельности Великобритании и России. Обширные примечания, которыми снабжено издание, составлены в виде небольших статей по различным вопросам международных отношений. Это значительно облегчает работу с источниками. Но хронологический принцип публикации, избранный составителями, привёл к разбросу тематически единых комплексов документов по разным страницам или даже по разным томам издания.
По-прежнему сохраняет своё значение собрание дипломатических документов, опубликованное в конце XIX – начале XX вв. российским юристом-международником Ф.Ф. Мартенсом. Однако оно также имеет недостатки, важнейший из которых заключается в том, что составитель привёл полностью только официальные документы (трактаты, договоры, конвенции). Дипломатическая переписка, имеющая огромное значение для изучения процесса принятия и реализации тех или иных решений, дана им в кратких выдержках или в собственном (иногда упрощённом) пересказе.
Большое значение имели материалы, помещённые в подборке российских и французских дипломатических документов за 1801-1808 гг., подготовленной к печати А.С. Трачевским, в издании известного московского коллекционера П.И. Щукина, а также материалы сборника, посвящённого разносторонней деятельности М.И. Кутузова.
К первой группе источников относятся документы, опубликованные в разные годы в Великобритании. В них содержится информация, помогающая понять механизм принятия решений органами исполнительной и законодательной власти страны, определить характер разногласий между ними, позицию должностных лиц и взаимоотношения короля (королевы), парламента, кабинета министров и Тайного совета по вопросам связей с Россией, степени участия Великобритании в антифранцузских коалициях 1805-1815 гг., а также в других союзах на протяжении первой половины XIX в.
При описании процесса формирования и начального периода деятельности третьей коалиции большую помощь оказало изучение сборника документов по данному вопросу, извлечённых из архива МИДа Великобритании (Форин Офис) известным историком Дж.Х. Роузом. Однако составитель подбирал материал таким образом, чтобы, прежде всего, доказать факт нажима на Великобританию со стороны России. Последняя, по его мнению, стремилась использовать борьбу коалиции с Наполеоном для укрепления своих позиций в Средиземноморье.
Ещё одно издание документов внешней политики Великобритании периода 1792-1902 гг. предпринято Х. Темперли и Л.М. Пенсон. Они собрали различные высказывания и заявления британских министров, инструкции послам, меморандумы и прочее. Темперли и Пенсон утверждали: несмотря на разнообразие лиц, сменявшихся на посту министра иностранных дел, в основе их деятельности лежали четыре принципа: равновесие сил, святость договоров, воздержание от гарантий и невмешательство во внутренние дела других стран.
Историк-консультант Форин Офис Ч.К. Уэбстер в 1921 г. опубликовал 250 британских дипломатических документов периода существования шестой и седьмой коалиций в сборнике «Британская дипломатия 1813-1815 гг.» Здесь он впервые пересмотрел оценки личности и деятельности британского министра иностранных дел в 1812-1822 гг. Г.Р. Стюарта лорда Каслри как крайнего реакционера, врага всего прогрессивного в политике и общественной жизни. Уэбстер стремился показать его человеком, предвосхитившим идею Лиги Наций, «душой» шестой коалиции, создателем «концерта» европейских держав, борцом против гегемонии Франции, а потом России на континенте.
Несомненным преимуществом указанной публикации является наличие в ней донесений младшего брата Каслри Ч.У. Стюарта (посланника в Берлине) и Дж.Г. Гордона лорда Эбердина (посланника в Вене). Однако способности этих и других британских дипломатов Уэбстер оценивал исключительно по степени умения максимально точно выполнять указания министра. Характеристики же, данные составителем иностранным политикам, в т.ч. Александру I, спорны и часто не совпадают с наблюдениями современников. Тем не менее, издание Уэбстера помогает установить некоторые действительные мотивы и цели британской внешней политики начала XIX в., даже независимо от его увлечения описаниями манёвров Каслри.
Вторую группу составили источники личного происхождения (мемуары, дневники, переписка). К ним, прежде всего, относятся опубликованные в разное время воспоминания и корреспонденция российских (Александр I, кн. А.А. Чарторыйский [Чарторижский], гр. А.Р. и С.Р. Воронцовы, гр. К.В. Нессельроде, гр. С. Шуазель-Гуффье), британских (Каслри, Дж. Каткарт, Дж. Джексон, Ч. Стюарт, генерал Р.Т. Вильсон, Ч.К.Ф. Гревилл) и французских (кн. Ш.М. Талейран, маркиз А.О.Л. Коленкур, фрейлина К. де Ремюза) политиков, военных, дипломатов и придворных. Отражающие личностное восприятие эпохи и политические пристрастия авторов, отличающиеся разной степенью объективности и охвата фактического материала, в совокупности они создают достаточно достоверную картину прошедшего. В распоряжении автора находились также собрания писем российских политиков и частных лиц, изданные Н.Ф. Дубровиным.
Третья группа использованных в диссертации источников – это материалы британской и российской периодической печати, а также выходившие в виде отдельных книг и брошюр публицистические произведения, в которых звучат живые отклики современников на описываемые события. Были изучены отдельные номера британских газет различной политической направленности («Таймс», «Курьер», «Стар», «Морнинг Геральд», «Морнинг Пост» и др.), некоторые журналы, специальные (экстраординарные) издания.
Из российской периодики первой половины XIX в. были использованы материалы газет «Санкт-Петербургские ведомости», «Московские ведомости», «Северная почта», «Северная пчела», а также журналов, главным образом, «Сын Отечества» и «Вестник Европы». Ценную помощь оказало изучение публикаций журналов «Русский архив» и «Русская старина» и коллекции газетных и журнальных вырезок историка М.Д. Хмырова, хранящейся ныне в Государственной публичной исторической библиотеке (ГПИБ) в Москве.
Четвёртую группу источников составили документы и материалы, хранящиеся в отечественных архивах.
Бльшая часть источников по теме диссертации находится в Архиве внешней политики Российской империи (АВПРИ). Здесь в ф. 133 (Канцелярия министра иностранных дел) отложились дела военных кампаний первой половины XIX в., содержащие переписку руководителей МИДа с российскими представителями за границей. В этих делах имеются первоначальные планы различных договоров и конвенций, заключённых Россией с Великобританией и другими странами. Материалы фонда содержат также ряд докладных записок официальных лиц по тем или иным насущным вопросам внешней политики.
В ф. 132 (Государственная коллегия иностранных дел) содержатся копии и выписки из донесений российских дипломатов за период 1782-1817 гг., направленные ими в существовавшую некоторое время параллельно с МИДом Коллегию иностранных дел (ГКИД). Это позволяет проверить сведения, полученные из других коллекций архива.
Источники, обнаруженные в ф. 184 (Российское посольство в Лондоне), позволяют зримо представить постепенный рост напряжённости между Великобританией и Россией, приведший к разрыву отношений двух стран в 1854 г. и вступлению первой в Крымскую войну на стороне Турции.
Не меньшее значение имеют документы, сохранившиеся в ф. 161 (Санкт-Петербургский Главный архив). Здесь содержатся материалы о военно-политическом положении в Европе в первой половине XIX в. и об отношении России и Великобритании к этим событиям.
Немаловажную помощь исследователю может оказать изучение ф. 1 (Административные дела). В нём можно найти ценные сведения по всем аспектам российско-британских отношений конца XVIII – первой половины XIX вв.
Второй по значению комплекс источников находится в Российском государственном военно-историческом архиве (РГВИА). В фондах 1 и 29 (оба с одинаковым названием – Канцелярия военного министерства), 103 (М.Б. Барклай де Толли), 154 (А.А. Аракчеев), 846 (Военно-учёный архив) и др. содержатся многочисленные документы по вопросам военного сотрудничества России и Великобритании в рамках антифранцузских коалиций, о поставках британского оружия и снаряжения, о службе британских волонтёров в рядах российской армии и т.д.
Третий комплекс источников по заявленной проблеме был выявлен в фондах Государственного архива Российской Федерации (ГА РФ). Среди них следует, прежде всего, указать на ф. 109 (III Отделение Собственной Е.И.В. Канцелярии), разделённый на 5 экспедиций, в соответствии со структурой самого ведомства. В фонде сохранились документы за 1826-1880 гг. (более 56 тыс. единиц хранения), т.е. за весь период существования III-го Отделения. Ценную информацию удалось получить при анализе отложившихся здесь документов о внешней политике России. Составить представление о позиции и курсе правящих кругов империи в кризисные периоды европейской истории помогли донесения русских дипломатических представителей и агентов за границей.
Следует сказать и о той части ф. 109, которая выделена в отдельный комплекс, получив название «Секретный архив III Отделения» (описи 1-4, 1804-1880 гг.). В секретный архив помещались материалы, передававшиеся по каким-либо причинам руководителями ведомства на особое хранение. Среди них оказались материалы о финансовом состоянии России, её внутренней и внешней торговле, развитии промышленности и средств коммуникаций, документы о внутренней и внешней политике Великобритании, Франции и прочих стран, об отношении их руководителей и общественного мнения к России, о причинах, порождавших неприятие и резкую критику действий Петербурга и пр.
Дополняют информацию, полученную при изучении материалов ф. 109, документы, хранящиеся в ф. 1717 (Собственная канцелярия шефа жандармов А.Х. Бенкендорфа) и опубликованные ежегодные отчёты III-го Отделения за 1827-1869 гг.
Следует указать также на фонды 728 (Коллекция документов Рукописного отделения библиотеки Зимнего Дворца), 1463 (Коллекция отдельных документов личного происхождения) и 917 (П.Г. Дивов). Последний фонд составлен из бумаг действительного тайного советника и сенатора П.Г. Дивова – одного из руководителей МИДа в 1820 – 1830-х гг. Кроме документов, содержащих конкретные сведения по вопросам внешней политики, этот фонд оказался полезен ещё и в том отношении, что в нём сохранились многие черновые записки и проекты Дивова. Они позволяют вскрыть механизм принятия решений в российском внешнеполитическом ведомстве и проследить за эволюцией личной идейной и политической позиции представителя правящих кругов империи на большом временном отрезке. Сопоставление полученных результатов с опубликованными частями дневника Дивова за 1825-1826 гг. (период междуцарствия и начало правления Николая I) даёт ещё более интересные результаты.
Важные документы находятся в Российском государственном архиве военно-морского флота (РГА ВМФ) в Петербурге. В ф. 25 (И.И. Траверсе), 166 (Департамент морского министра), 315 (Материалы по истории русского флота) и др. была обнаружена переписка по военным и дипломатическим вопросам морских министров адмиралов П.В. Чичагова и маркиза И.И. де Траверсе с Александром I, государственным канцлером гр. Н.П. Румянцевым, послом в Лондоне гр. Х.А. Ливеном и др., материалы о судьбе эскадры вице-адмирала Д.Н. Сенявина, переданной британцам «на хранение» по условиям Лиссабонской конвенции от 23 августа / 4 сентября 1808 г., о причинах отправки в 1812 г. в Великобританию двух эскадр российского флота под командованием адмирала Е.Е. Тета, а также о судьбах офицеров из числа британцев на российской службе.
Ценные сведения о военно-техническом сотрудничестве Англии и России содержатся в ф. 3 (Артиллерийский департамент) Архива военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи (Архив ВИМАИВиВС) в Петербурге.
В отделе рукописей Российской государственной библиотеки (ОР РГБ) в Москве был обследован ф. 333 (Чичаговы). В архиве Российской национальной библиотеки им. М.Е. Салтыкова-Щедрина (ОР РНБ) в Петербурге – фонды 152 (К.А. Военский) и 542 (Оленины). В двух последних имеются материалы по истории действия континентальной блокады в России, российского флота в 1812 г. и т.п.
Комплекс выявленных документов и материалов репрезентативен, он позволяет раскрыть различные стороны избранной проблемы и служит основой для объективного освещения темы диссертации.
Степень изученности проблемы. При подготовке диссертации автор опирался на многочисленные публикации отечественных и зарубежных историков. Несмотря на отсутствие цельного монографического исследования по сформулированной теме, многие аспекты изучаемой проблемы рассматривались в отечественной и зарубежной исторической литературе.
Для изучения историографии, работ российских и зарубежных исследователей по проблемам, близким к избранной диссертационной теме, целесообразно, на взгляд автора, использовать хронологический подход.
Отечественная историография.
В дореволюционной российской историографии впервые, хотя и косвенно, интересующая нас тема стала звучать в работах таких исследователей, как: А.И. Михайловский-Данилевский, М.И. Богданович, вел. кн. Николай Михайлович, Н.К. Шильдер, В.К. Надлер и др. В целом это был период накопления материала, когда историки стремились, прежде всего, детально описать ход военных кампаний 1812-1814 гг. и политические отношения великих держав в первой половине XIX в. Никто из них проблемами российско-британских отношений специально не занимался. Как правило, все они разделяли идею о том, что России нередко приходилось бороться с эгоистической политикой Великобритании, которая выполняла свои союзнические обязательства только тогда, когда это было ей выгодно. Конечно, на позиции учёных не могло не сказаться постепенное ухудшение политических отношений между двумя странами. Во второй половине XIX в. российско-британские противоречия в мире достигли предельного обострения. Именно тогда в общественном мнении России прочно укоренился пришедший из французской публицистики эпохи наполеоновских войн образ «коварного Альбиона».
В отличие от своих предшественников – представителей официальной дворянской историографии – российские исследователи, относившиеся к буржуазно-либеральному направлению в российской историографии (С.М. Соловьёв, Н.Х. Бунге, А.С. Трачевский, И.И. Кауфман, В.И. Пичета, И.М. Кулишер, А.К. Дживелегов и др.) предприняли первые попытки анализа экономических и политических причин начала революционных и наполеоновских войн, изучения особенностей внутреннего положения России и Великобритании в этот период, а также различных этапов российско-британских отношений в первой половине XIX в.
Особняком от названных представителей буржуазно-либерального направления стоит фигура знаменитого российского, потом советского, историка академика Е.В. Тарле. До революции появилась его знаменитая работа «Континентальная блокада», посвящённая экономической истории Франции и её отношениям с Россией.
В советской историографии международных отношений и внешней политики России первой половины XIX в. можно выделить несколько периодов.
Первый период (20 – 30-е гг.) прошёл под лозунгом борьбы с неким мифическим гибридом, названным «дворянско-буржуазной историографией», под знаменем уничтожающей критики выводов дореволюционных историков. Тон в этой борьбе задавал М.Н. Покровский. В своей книге «Дипломатия и войны царской России в XIX столетии» и в других работах он громил захватническую политику российских монархов, огульно обвинял предшественников в проповеди казённого патриотизма и отрицал освободительный характер даже Отечественной войны 1812 г.
Враждебные отношения двух стран не могли не отразиться на изучении истории Великобритании. Они породили неожиданный парадокс. Советские учёные, резко критиковавшие дворянских и буржуазных историков за ложные выводы, фактически приняли на вооружение тезис об «эгоизме» британской внешней политики.
Однако лучшие традиции дореволюционной историографии всё же не были отброшены окончательно. Продолжали работать учёные, сделавшие себе имя в предшествующую эпоху, такие, как Е.В. Тарле, А.Е. Пресняков, А.К. Дживелегов, В.И. Пичета, И.М. Кулишер и др.
Следующий период изучения внешней политики России первой половины XIX в. в Советском Союзе приходится на 30 – 50-е гг. В это время удалось освободиться от засилья т.н. «школы Покровского» и приступить к более объективному исследованию исторического материала.
В 1936 г. вышла книга Е.В. Тарле о Наполеоне, в 1938 г. – о войне 1812 г., в 1941 г. – 1-й том «Крымской войны», в 1943 г. – 2-й том. Эти труды создавались по заказу властей, поэтому в них отношение автора к Великобритании весьма критическое.
Установление союзнических отношений СССР и Великобритании в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. способствовало появлению на свет трудов И.С. Звавича и И.Г. Гуткиной. В своих работах упомянутые авторы касались важнейших проблем отношений России с крупными европейскими государствами, пытались не обвинять Великобританию в «эгоизме», а стремились понять истинные мотивы и цели внешней политики этой страны.
Вскоре после окончания Второй мировой войны СССР и его бывшие союзники по антигитлеровской коалиции вступили в новый период конфронтации. В Советском Союзе вернулись к негативной оценке роли Великобритании в мире. Это не могло не сказаться на исторической науке. В 50 – 60-е гг. в нашей стране, в связи с приближением 150-летнего юбилея войны 1812 г., появилось большое количество работ. Однако почти все они страдали отсутствием анализа отношений России с ведущими государствами Европы. Эти задачи со всей очевидностью встали перед советскими учёными в 60-х – начале 90-х гг., которые можно выделить как третий период в разработке данного вопроса.
В фундаментальной монографии А.М. Станиславской рассматривается политическая ситуация, сложившаяся в Европе к концу XVIII – началу XIX вв., причины создания третьей и четвёртой коалиций, роль России и Великобритании в их организации и деятельности, указаны различные факторы, вызывавшие улучшение или ухудшение российско-британских отношений.
Франко-российские отношения, развивавшиеся на фоне ожесточённой борьбы европейских государств с агрессией Наполеона, исследуются в книге В.Г. Сироткина.
В последний период развития советской исторической науки появилось немало трудов, авторы которых затрагивали различные аспекты российско-британских отношений. Выходили работы о внешней политике России и Великобритании первой половины XIX в. Исследовались некоторые важные проблемы международных связей эпохи наполеоновских войн. Однако кардинального изменения старых оценок тогда не произошло.
Только в конце ХХ – начале XXI вв. появилась возможность по-новому взглянуть на роль России и Великобритании в борьбе с наполеоновской Францией и в создании нового мирового порядка. Появились публикации, авторы которых стремятся избежать стереотипов и голословных обвинений в адрес той или иной страны. Но значительное число, если не подавляющее большинство, этих работ посвящено «восточному вопросу», историографии темы, изучению её отдельных аспектов на разном по хронологии материале (либо на относительно небольшом отрезке времени, либо на достаточно протяжённом). И сегодня в трудах отечественных историков встречаются утверждения о том, что «...Великобритании была свойственна близорукость внешнеполитических взглядов и одномоментность эгоистических интересов».
Разнообразные подходы существуют в работах политологов. Звучат взвешенные оценки российско-британских отношений, как, например, в статье заместителя директора Института Европы РАН по научной работе Ал.А. Громыко «Великобритания: разносторонние аспекты взаимовосприятия». Но делаются заявления и о том, что Россия в XXI в. должна сыграть роль связующего звена между Западом и Востоком для преодоления цивилизационного разрыва. (Такие прогнозы можно встретить в русской периодике ещё в XVIII в.). Как представляется, сегодня для подобного оптимизма нет реальных оснований. К сожалению, в новейших исследованиях вновь повторяются старые обвинения в стиле «кругом враги». На излишнюю увлечённость авторов современных геополитических трудов собственными концепциями в ущерб фактам уже указывал В.М. Безотосный, критикуя книгу И.В. Зеленёвой «Геополитика и геостратегия России (XVIII – первая половина XIX в.)» [СПб., 2005].
В то же время важные сведения удалось почерпнуть в трудах, напрямую не связанных с темой диссертации. Весьма ценной, особенно в том, что касается осмысления российской правящей элитой и общественным мнением роли России в отношениях с восточными странами, оказалась монография С.В. Сопленкова «Дорога в Арзрум: российская общественная мысль о Востоке (первая половина XIX в.)», а также другие его работы.
Зарубежная историография.
Британская историография. Историки Великобритании до Первой мировой войны сравнительно мало занимались изучением внешней политики своей страны, в чём, безусловно, сказалась общая направленность идеологии викторианской Британии, проводившей курс «блестящей изоляции» от остального мира. Как правило, они придерживались идеи о том, что в период войн 1793-1815 гг. Великобритания спасла Европу от французской гегемонии, а после поражения Наполеона с помощью восстановления системы равновесия сил защитила её и от возможности нашествия «варварских орд» из России. (Недаром историк Ч. Петри дал одной из своих книг характерное название – «Когда Британия спасла Европу».)
В целом типичной для британской историографии рубежа XIX-XX вв. может считаться книга оксфордского историка Х.Б. Джорджа «Вторжение Наполеона в Россию». Джордж внёс определённый вклад в исследование международных отношений эпохи наполеоновских войн. Благодаря находкам в британских и австрийских архивах, его труд проливает новый свет на политику Австрии и Пруссии в отношении к России и Франции, а также на австро-прусские отношения перед началом и во время кампании 1812 г.
Периодом, с которого в британской историографии начинается усиленное изучение вопросов внешней политики, можно считать издание в 1922-1923 гг. «Кембриджской истории британской внешней политики». Эта коллективная работа, изданная под редакцией сэра А. Уорда и Г. Гуча, вышла в свет в серии других исторических изданий кембриджской школы. Главной идеей, которую отстаивали редакторы, является доказательство неизменности целей и принципов британской внешней политики, несмотря на смену консервативных и либеральных правительств у руля государства.
Однако при всех недостатках «Кембриджская история британской внешней политики» остаётся совершенно незаменимой при изучении внешней политики Великобритании первой половины XIX в. В ней собран обширный архивный материал, а само устранение авторов от каких-либо оценок событий открывает читателю путь для самостоятельных выводов. В дальнейшем идеи, выдвинутые авторами этой книги, получили развитие в их специальных исследованиях.
Ч. Уэбстер, посвятивший 15 лет жизни изучению деятельности Каслри, завершил эту работу изданием монографии. Для Уэбстера Каслри является образцом британского политика. Проанализировав большое количество меморандумов, нот, писем, выступлений в парламенте и др. документов автор делает следующий вывод: именно Каслри, а не его постоянный соперник Дж. Каннинг (любимый герой британских либералов), разработал концепцию внешней политики страны, выдвинувшую её на роль первой мировой державы. Однако стремление Уэбстера повысить значение дипломатических успехов Каслри часто заставляет его преуменьшать роль союзников Великобритании, в т.ч. и России, в победе над Наполеоном.
Подобная позиция надолго укоренилась в британской историографии. Её поддерживали и другие историки, например, А. Сесил и Х. Николсон.
Вторая мировая война 1939-1945 гг., в начальный период которой британцы были вынуждены в одиночку сражаться с гитлеровской Германией, сгладила противоречия между историками и вновь выдвинула на первый план идею о том, что именно Великобритания всегда являлась главным защитником мира и равновесия в Европе.
Задаче прославления выдающейся роли страны в эпоху наполеоновских войн служили произведения многих авторов. Наиболее последовательными из них в этом вопросе являются, на наш взгляд, Ч. Петри и А. Брайант. Последний самими названиями книг своей трилогии, посвящённой двадцатилетней борьбе Великобритании с Францией, стремился доказать британцам: за «годами стойкости» обязательно придут «годы побед», а потом наступит «век элегантности». В то же время автор неоднократно подчёркивал: Великобритания вынуждена была противостоять не только Франции, но не менее упорно – политическим притязаниям России. Таким образом, британскому читателю того времени внушалась мысль: российскому руководству, будь то правительство Александра I или сталинское Политбюро, постоянно присуще стремление к проведению захватнической политики. «Книги Брайанта перенасыщены аналогиями (до 1793 г. Англия "умиротворяла агрессора"; на материке действуют "пятые колонны", "квислинги" и т.п.)», - отмечал К.Б. Виноградов.
Вместе с тем, примерно в тот же период на английском языке выходили труды, более справедливо изображавшие роль России в победе над Наполеоном. Некоторые из них принадлежали перу российских эмигрантов, живших в Великобритании или США. Другие были написаны британскими историками. Например, М.С. Андерсон в своей книге «Британское открытие России, 1553-1815 гг.» вновь обратил внимание на причины, приведшие к тому, что Великобритания не оказала России реальной помощи в 1812 г. По его мнению, главной из них было неверие британцев в способность последней сопротивляться Наполеону, порождённое отсутствием достоверной информации о ходе войны.
Полезными для изучения российско-британских контактов являются работы профессора Кембриджского университета Э.Г. Кросса, давно и плодотворно изучающего социально-культурные связи двух стран в XVIII-XIX вв.
Современные британские историки занимаются, в основном, изучением военной истории наполеоновских войн (особенно их привлекает Пиренейская война и битва при Ватерлоо), деятельности Наполеона, его министров и маршалов. Обобщающие работы появляются достаточно редко. Одним из немногих исключений стала книга преподавателя Ливерпульского университета Ч.Дж. Исдейла «Наполеоновские войны». На её примере можно увидеть, в чём взгляды представителей современной британской историографии отличаются от идей их предшественников, а что осталось неизменным.
Исдейл гораздо больше внимания обращает на связь политики и экономики, как во внутреннем развитии британского общества, так и в международных делах. Сохраняя преемственность с предыдущими этапами развития британской историографии, он называет Великобританию главной защитницей мира в Европе, хотя и признаёт: британская дипломатия «чересчур часто принимала вид надменного лицемерия» по отношению к континентальным державам, а действия Лондона были иногда беспринципными.
По отношению к России автор находится в плену некоторых устаревших стереотипов. В его книге проскальзывают замечания о том, что для неё типичны «дикость, мракобесие и отсталость», а власть в стране принадлежит, в основном, людям типа Аракчеева – «ограниченного солдафона с садистскими наклонностями, внушавшего всем ужас» и убедившего мягкого царя превратить солдат в крепостных в военных поселениях.
В настоящее время над изучением проблем британо-российских отношений в первой половине XIX в. активно работают сотрудники Лондонской школы экономики и политических наук (London School of Economics and Political Science [LSE]) А. Байтис, Дж.М. Хартли и Д. Ливен. А. Байтис на основании материалов, собранных в т.ч. в российских архивах, защитил диссертацию и опубликовал книгу «Россия и Восточный вопрос. Армия, правительство и общество 1815-1833 гг.» Дж. Хартли в целой серии публикаций продолжает исследование внешней и внутренней политики Александра I. Д. Ливен, который ранее занимался историей России конца XIX – начала ХХ вв., а также изучением европейской аристократии, ныне активно исследует эпоху наполеоновских войн и проблемы взаимодействия мировых империй на широком по хронологии материале.
Американская историография. Содержательные исследования по истории международных отношений первой половины XIX в. опубликованы в США.
В работе П.К. Гримстед «Министры иностранных дел Александра I» даётся анализ и характеристика внешнеполитического курса, проводившегося российскими министрами иностранных дел в первой четверти XIX в. Автор считает: почти все они были выразителями и проводниками определённой концепции роли России на европейской арене. Тем не менее, идейный импульс, определявший главную линию развития российской дипломатии, как и непосредственное руководство ею, всегда исходили от императора.
Описывая суть внешней политики Александра I, автор отрицает его стремление к территориальным захватам, определяя основным стимулом действий ответ на «вызов Запада» или стремление к сохранению выгодного соотношения сил и места России в европейской системе. Гримстед изображает Александра I как космополита и «европейца-идеалиста».
Прекрасно документированное исследование Дж.М. Шервига посвящено изучению вопроса о масштабах британской финансовой и военно-технической помощи союзникам по антифранцузским коалициям в период 1793-1815 гг.
Профессор Алабамского университета Х. Рэгсдейл в книге «Разрядка в наполеоновскую эру: Бонапарт и русские» приписывает роль инициатора разрядки Наполеону, полагая, что тот хотел добиться этого путём создания тесного франко-российского союза, способного обеспечить достижение победы над Великобританией.
В другой работе, опубликованной на русском языке, Рэгсдейл высказывает следующую идею: хотя внешняя политика Александра I базировалась на принципах просвещённого абсолютизма, мотивы его действий были утопичны. Победа в войне 1812 г. сделала Россию сильнейшей державой континента, но в то же время побудила императора покончить с либеральными реформами в своей стране и «…наложила своего рода печать превосходства на российскую систему правления».
Французская историография. Классическими трудами по наполеоновской тематике во Франции считаются книги А. Сореля и его ученика гр. А. Вандаля.
Многотомная работа Сореля «Европа и Французская революция» посвящена доказательству следующего тезиса: все войны, которые Франция вела в конце XVIII – начале XIX вв. были порождены стремлением защищаться от нападения врагов. Трудно, однако, поверить в истинность подобных утверждений, зная, что эта «оборона» привела французские войска в Египет и в Россию. Тем не менее, несомненной заслугой Сореля является использование огромного количества новых архивных материалов, а также описание с присущим ему мастерством общественной жизни Франции революционной и наполеоновской эпохи.
А. Вандаль в трёхтомном труде «Наполеон и Александр I» подробнейшим образом излагал историю подготовки, заключения и распада франко-российского союза 1807-1812 гг. Он творчески развил взгляды Сореля на политику Наполеона, но уделил больше внимания выяснению роли отдельных факторов, влиявших на прочность этого союза, в частности, степени и искренности участия России в системе континентальной блокады.
Обобщающий труд французского историка А. Дебидура, посвящённый дипломатической истории Европы 1814-1878 гг. принёс ему заслуженную известность и общеевропейское признание. Эту работу высоко ценили и отечественные историки. А.Л. Нарочницкий в предисловии к её русскому изданию писал: впервые опубликованная в 1891 г., она сохраняет ценность в качестве общего пособия и может быть полезна читателю благодаря удачному подбору громадного фактического материала, добросовестному, точному и хорошо упорядоченному изложению.
Из работ современных французских учёных на схожие темы можно назвать исследования Ф. Крузе и Ж. Тюлара.
Профессор Лилльского университета Ф. Крузе в монографии «Британская экономика и континентальная блокада», как и в ряде последующих работ, ищет ответ на вопрос о том, что породило в 1806 г. политику блокады, и каково оказалось её воздействие на экономику Великобритании.
Профессор Сорбонны, президент общества «История Парижа» и Института Наполеона Ж. Тюлар сегодня является одним из лучших знатоков наполеоновской тематики во Франции. В его работе «Наполеон, или Миф о "спасителе"» эпоха Первой Империи представлена читателю всеобъемлюще не только в хронологическом, но и в тематическом плане. Автор, естественно, обращает внимание на вопросы политики и экономики, описывает движения армий и крупные сражения, но в то же время исследует процессы создания новых институтов власти, социально-психологические и региональные проблемы империи и различные аспекты культурной жизни.
Таким образом, обзор историографии позволяет сделать вывод о том, что отношения Великобритании и России в первой половине XIX в. достаточно подробно и всесторонне изучались отечественными и зарубежными историками. В разные периоды в научный оборот был введён огромный массив источников, выдвинуты оригинальные идеи, призванные объяснить те или иные нюансы британо-российских контактов. Но проблема нового мирового порядка в отношениях двух стран в этот период ещё не становилась предметом специального монографического исследования.
Научная новизна диссертационной работы определяется, прежде всего, тем, что это первое в российской исторической литературе целостное исследование, опирающееся на широкую источниковую базу, дающее изложение британо-российских отношений в контексте создания и функционирования венской системы международных отношений в первой половине XIX в. и нового мирового порядка.
Причём предлагаемое исследование полностью лишено прежних политизированных подходов к изучению отношений Великобритании и России в первой половине XIX в., а также проблем формирования и функционирования венской системы международных отношений в указанный период времени.
Работа характеризуется стремлением по-новому взглянуть на причины, побуждавшие руководителей двух стран предпринимать те или иные шаги на международной арене. Для этого применялся комплексный анализ всего спектра внутриполитических и внешнеполитических обстоятельств, воздействовавших на принятие решений ответственными лицами.
Научная новизна диссертации состоит также в авторском определении понятий «венская система международных отношений» и «новый мировой порядок».
Научная новизна работы заключается в анализе факторов, создавших идейно-политический фон, который влиял на деятельность представителей правящих кругов Великобритании и России во внешнеполитической сфере в первой половине XIX в.; изучены проекты «вечного мира», появившиеся в Европе в период Нового времени (с середины XV до начала XIX вв.).
Впервые предпринимается лишённая всякой ангажированности попытка раскрыть значение того совместного вклада, который Великобритания и Россия внесли в разгром империи Наполеона I.
Новым является освещение хода совместной борьбы Великобритании и России за установление боле справедливого мирового порядка в Европе в эпоху наполеоновских войн (1805-1814 гг.), а позднее – на Ближнем Востоке и в Центральной Азии.
В советской исторической науке часто делался акцент на непримиримых противоречиях, порождавших соперничество Британии и России в Европе, на Ближнем Востоке и в Центральной Азии. Подчёркивались различия в их внутреннем развитии, государственном строе и политической системе. Упоминалось о враждебной дипломатической деятельности, направленной на подрыв позиций России в мире, прежде всего, в тех регионах, где существовали (реальные или потенциальные) зоны британских интересов.
Англоязычные исследователи, со своей стороны, трактовали эти проблемы в прямо противоположном ключе. Они объявляли Британию главной хранительницей стабильности и равновесия (баланса) сил в мире, обвиняя в то же время деспотическую Россию в стремлении к войнам и захватам соседних с ней территорий.
В настоящей работе основное внимание обращено не на противоречия, разделявшие обе страны, хотя, конечно, и им уделено необходимое внимание, а на то, что сближало Лондон и Петербург в двусторонних и международных отношениях, заставляя стремиться к возобновлению сотрудничества даже после периодов разрыва или военных действий.
Элементы новизны присутствуют в изучении достижений и проблем в функционировании нового мирового порядка в рамках венской системы в 1815 – начале 1830-х гг., вплоть до урегулирования последствий политического кризиса 1830 г. в Западной Европе.
Новым является изучение, основанное на архивных документах, неиспользованных или малоиспользованных ранее материалах мемуарного характера, эпистолярных источниках, публицистики, британской и российской прессы, сложной и многоступенчатой эволюции британо-российских отношений от взаимодействия в рамках Четверного союза (1815 г.) к разрыву отношений в эпоху Крымской войны (1854 г.).
Впервые в отечественной исторической литературе диссертационное исследование истории взаимоотношений Великобритании и России в первой половине XIX в. носит комплексный характер, в котором исторический аспект тесно сочетается с политологическими, экономическими, юридическими, социологическими и отчасти психологическими аспектами проблемы.
Диссертантом переосмыслены характеристики отдельных государственных деятелей и дипломатов Великобритании и России, так или иначе связанных с британо-российскими отношениями в рассматриваемые годы.
В целом, введение в научный оборот большого документального и историографического материала, ранее малоизвестного или недоступного исследователям, усиливает научную новизну и значимость.
Апробация работы. В процессе работы над диссертацией автор использовал получаемые исследовательские результаты при чтении лекций и проведении практических занятий по курсу учебной дисциплины «Новая история стран Европы и Америки. Ч. 1-2» на очном отделении исторического факультета Московского государственного гуманитарного университета им. М.А. Шолохова. Опубликованная в различных изданиях, в т.ч. на страницах ведущих академических журналов «Новая и новейшая история» и «Вопросы истории» серия статей сделала результаты исследования доступными научной общественности и читательским кругам. Автор выступал по проблематике диссертации на российских и международных научных конференциях, среди которых можно назвать следующие: международный коллоквиум «Просвещение. Культура. Общество. Франция и Россия в начале XIX столетия», проводившийся 2-3 декабря 2002 г. в рамках юбилейной программы «Аустерлиц» (2001-2005 гг.) Государственным Историческим музеем (Россия), Музеем Армии и Фондом Наполеона (Франция); 4-я англо-русская конференция «Россия и Британия в наполеоновскую эру / Русско-британские культурные связи в XIX и ХХ вв.» (1-2 мая 2008 г., Лондонская школа экономики и политических наук, Великобритания); круглый стол «Российская государственность: исторические ориентиры, цивилизационный выбор» (27 мая 2008 г., Российская Академия государственной службы при Президенте РФ, г. Москва). Материалы исследования легли в основу двух монографий: «Союз Петербурга и Лондона. Российско-британские отношения в эпоху наполеоновских войн» (М.: Прогресс-Традиция, 2005, 24 п.л.) и «"Теперь вижу англичан вблизи…": Британия и Россия в представлениях россиян о мире и о себе (вторая половина XVIII – первая половина XIX вв.). Очерки» (М.: Гиперборея, Кучково поле, 2008, 22,68 п.л.).
Практическая значимость исследования. В диссертации содержится большой конкретно-исторический материал, который может быть использован, во-первых, при подготовке индивидуальных и коллективных монографий по истории международных отношений в Европе в первой половине XIX в., истории Великобритании и России, в работах исторического, политологического, экономического и правового характера; во-вторых, может найти применение в учебном процессе в высшей школе – при чтении лекций по международным отношениям, истории Великобритании и России в указанный период времени; в-третьих, может быть востребован в сегодняшней практике международных отношений; опыт взаимоотношений Великобритании и России в первой половине XIX в. даёт возможность критического его использования в процессе создания устойчивой системы международных отношений в современном мире, которая гарантировала бы всем государствам – большим и малым – мирное развитие и плодотворное взаимодействие; в-четвертых, он может быть востребован также и в деятельности государственных институтов власти, политических партий Великобритании и России, стремящихся к полноценному развитию отношений двух стран на современном этапе.
Концепция христианского единства Эразма Роттердамского
Отдельно Печуров упоминает о роли Великобритании в Крымской войне, и тут мы встречаем тезис «коварный Альбион». «Роль главного подстрекателя в назревавшем крупнейшем за сорокалетний период кризисе играла Великобритания, стремившаяся изолировать Россию и вытеснить её из, как полагали в Лондоне, регионов реального и потенциального британского влияния - Юго-Восточной Европы и Ближнего Востока». После войны «...отношения Великобритании и России оказались окончательно испорченными. Причём кардинального улучшения их не произошло, даже несмотря на участие в последующем обоих государств в одних и тех же военных коалициях в годы мировых войн»64. Что может быть лучшим доказательством, по крайней мере, заинтересованности Лондона и Петербурга (Москвы) друг в друге, чем совместное создание Антанты и антигитлеровской коалиции. Но Печурова это не убеждает. На излишнюю увлечённость авторов современных геополитических трудов собственными концепциями в ущерб фактам уже указывал В.М. Безотосный65, критикуя книгу И.В. Зеленёвой «Геополитика и геостратегия России (XVIII - первая половина XIX в.)» [СПб., 2005].
В то же время важные сведения удалось почерпнуть в трудах, напрямую не связанных с темой, диссертации. Весьма ценной, особенно в том, что касается осмысления российской правящей элитой и общественным мнением роли России в отношениях с восточными странами, оказалась монография СВ. Сопленкова «Дорога в Арзрум: российская общественная мысль о Востоке (первая половина XIX в.)», а также другие его работы66. Зарубежная историография.
Британская историография. Историки Великобритании до Первой мировой войны сравнительно мало занимались изучением внешней политики своей страны, в чём, безусловно, сказалась общая направленность идеологии викторианской Британии, проводившей курс «блестящей изоляции» от остального мира67. Как правило, они придерживались идеи о том, что в период войн 1793-1815 гг. Великобритания спасла Европу от французской гегемонии, а после поражения Наполеона с помощью восстановления системы равновесия сил защитила её и от возможности нашествия «варварских орд» из России. (Недаром историк Ч. Петри дал одной из своих книг характерное название - «Когда Британия спасла Европу»68.)
В целом типичной для британской историографии рубежа XIX-XX вв. может считаться книга оксфордского историка Х.Б. Джорджа «Вторжение Наполеона в Россию» 9. Автор видел единственную причину начала войны 1812 г. в желании Наполеона погубить Великобританию. Все остальные проблемы в российско-французских отношениях (конфискация герцогства Ольденбург, «австрийский брак» Наполеона и т.д.) были, по его мнению, только предлогами к войне. Таким образом, французский император, вместо продолжения выгодного мира с Александром I, фактически подтолкнул его к союзу с Лондоном. Джордж писал: для России были неприемлемы активная завоевательная политика и требования точного исполнения условий континентальной блокады, разорительные для экономики. Великобритания не замедлила воспользоваться ситуацией, чтобы пробить брешь в системе блокады. Тем не менее, британские правящие круги ещё долго сохраняли недоверие к Александру I, поскольку им казалось, что он в любой момент может переменить фронт борьбы. Этим, по мнению автора, объясняется пассивность Великобритании в деле военно-технической и финансовой помощи России в 1812 г. Главной причиной поражения Великой армии Джордж считал чрезмерную громадность предприятия Наполеона, который неожиданно столкнулся с твёрдой позицией Александра I, ни при каких условиях не собиравшегося заключать с ним мир, и стойким сопротивлением русского народа. Отступление французов превратилось в беспорядочное бегство не от холода, а от недостатка продовольствия, полагает автор. Опираясь на свидетельства Вильсона, он обвиняет Кутузова в нежелании уничтожить врага, что, на его взгляд, русский генерал мог сделать «сто раз до Березины».
Джордж внёс определённый вклад в исследование международных отношений эпохи наполеоновских войн. Благодаря находкам в британских и австрийских архивах, его труд проливает новый свет на политику Австрии и Пруссии в отношении к России и Франции, а также на австро-прусские отношения перед началом и во время кампании 1812 г.
Первая мировая война показала: Великобритания не сможет остаться в стороне от европейских проблем. Периодом, с которого в британской историографии начинается усиленное изучение вопросов внешней политики можно считать издание в 1922-1923 гг. «Кембриджской истории британ-ской внешней политики» . Эта коллективная работа, изданная под редакцией сэра А. Уорда и Г. Гуча, вышла в свет в серии других исторических изданий кембриджской школы. В предисловии редакторов содержалась характерная оговорка о том, что они стремились сочетать строгую приверженность к исторической правде с уважением интересов, а более всего национальной чести Великобритании .
Изменение политического курса Британии и России в 1806-1807 гг
Суверенные правители Европы (как представители своих подданных, делегировавших им власть), «...или сами люди в их независимом состоянии, предшествующем общественным обязанностям...» , должны «из любви к миру и порядку» создать всеобщий Конгресс, Палату государств или Парламент и «...установить там нормы права для их взаимного соблюдения государями». Представители всех стран и народов, пожелавших принять участие в этом объединении, могли бы собираться ежегодно или раз в 2-3 года или по необходимости.
Пени предлагает целый ряд названий этого международного органа, видимо, для того, чтобы не вызвать недовольства государств с разными формами власти. («...Преимущества мира и тяготы войны... многочисленны и заметны для любого пытливого ума при любой форме правления», -утверждает он [с. .117].) Кроме указанных выше терминов, на других страницах трактата появляются такие, как Верховный совет государств Евро пы, Европейская лига или конфедерация, Суверенный или Верховный конгресс. Толерантность автора проявляется и в том, что он предлагает проводить заседания в круглом зале (вспоминаются легенды о короле Артуре и рыцарях Круглого стола), где будут устроены различные двери для входа и выхода с целью предупреждения обид. От каждой делегации должен быть избран сопредседатель (их 10), голосование предполагается сделать тайным (запрещается только воздерживаться), а протоколы заседания должны храниться в шкафу или ящике со столькими замками, сколько имеется десяток (т.е. делегаций) в Палате государств (с. 124-125).
Главными задачами предлагаемой Пенном международной организации будет выработка новой системы права, основанной на общехристианской нравственности, и контроль за соблюдением установленных правовых норм. Полномочия этой организации предельно конкретны и не затрагивают внутренних дел стран-участниц. Всеобщий конгресс обсуждает конфликты, не получившие разрешения с помощью посольств (посольства часто требуют слишком больших расходов! [с. 130]), а также вырабатывает совместные меры по принуждению агрессора к подчинению с возмещением ущерба пострадавшей стороны и с оплатой издержек тех государств, которые принудили его к соблюдению правил. «Несомненно, Европа тогда получит желанный и столь необходимый для её измученного населения мир, так как ни одно государство не будет иметь силы, а, следовательно, и желания оспаривать достигнутые соглашения; так в Европе будет осуществлён продолжительный мир», - пишет автор (с. 121).
Всеобщий Конгресс государств для Пенна - это коллективный разум Европы, а со временем, возможно, и всего мира. Люди способны договориться, верит он, поскольку они всё же разумные существа и совместно могут принудить немногих" сильных, обладающих злой волей (агрессоров), соблюдать законы, и не нарушать мир. Конгресс лишит правителей возможности нападать на другие страны, оправдывая насилие стремлением возвратить утраченное или расширить свои владения (такие действия Пени однозначно признаёт неправовыми). Агрессивный государь не получит поддержки даже собственных подданных, сознающих справедливость борьбы с тем, кто ведёт страну и народ к гибели . «...Войны есть не что иное, как поединок между государями», - пишет Пени (с. 134). Завоеватели (турки, испанцы во Фландрии, французы в Бургундии, Нормандии, Лотарингии, Франш-Конте и др.) никогда не будут спокойно пользоваться завоёванным. Их господство, утверждённое острием меча и предписанное кровью (с. 122), в какой-то момент рухнет, что опять породит войну между народами. Государи-агрессоры представляют собой постоянную опасность для человечества. Значит ли это, что автор призывает королей, владеющих завоёванными землями, немедленно отказаться от неправедных приобретений? Нет, ибо это тоже может привести к войне и хаосу. Пени предлагает опереться на силу заключённых ранее договоров, например, на Нимве-генские трактаты, которые и должны составить базис для выработки новой, более справедливой, системы международного права. При этом он понимает, что такая система не появится без взаимных уступок и компромиссов95. «...Каждый должен быть готов пойти на уступки и жертвы, чтобы сохранить остальное, и с помощью такого урегулирования навсегда освободиться от неизбежности потерять большее» (с. 123).
Государства, находящиеся в состоянии мира и покоя, смогут, наконец, отказаться от наращивания вооружений, набора огромных дорогостоящих армий и воспитания молодёжи в милитаристском духе. Они будут соревноваться в сфере экономики, развивая сельское хозяйство, торговлю, промышленность (ремёсла), науки и искусства (с. 123). Отвечая на возможное возражение («возникнет опасность изнеженности, если ремесло солдата выйдет из употребления»), Пени предлагает ввести педагогическую систе му, основанную на принципе умеренности и строгости, достигаемых «путём простой жизни и обязательного труда». Он призывает обучать юношей точному знанию и естественным наукам (гордость немецкого дворянства!), вложить в них понимание природы, привить интерес к искусствам, дать политические знания (для него - наиболее ценный элемент образования), в частности, познакомить с конституциями других европейских государств и особенно их родины . «Это подготовит человека для парламентской деятельности внутри страны и службы при дворах государей и в Верховной палате государств за рубежом. В конце концов, он станет человеком, которому близки общественные интересы, он принесёт людям пользу, а когда наступит время, уйдёт в отставку». Главную цель педагогической деятельности Пенн формулирует так: учить, «...каким путём нужно приносить пользу себе и другим, спасая и помогая, а не убивая или разрушая» (с 127).
Александр I, Каннинг и США: проблема выбора стратегического партнёра
Что касается Австрии и Пруссии в качестве возможных партнёров в деле создания нового мирового порядка, то с их стороны, как нам пред-ставляется, Александр I не мог найти понимания . Австрийские политики всегда были заняты, главным образом, проблемой укрепления авторитета и сохранения целостности многонациональной империи Габсбургов и поэтому ни при каких условиях не поддержали бы выдвижение плана европейской стабильности, основанного на принципах равноправия больших и малых государств. Пруссия упорно боролась за расширение своей территории, стремясь обеспечить себе главенство в германских землях.
Таким образом, в планах Александра I роль партнёра могла сыграть только Великобритания. Он полагал, что две державы, находящиеся на периферии Европы, больше всего заинтересованы в объединении этой части континента и лучше всех должны понимать, что европейцам такое объеди-нение необходимо .
Для того чтобы реализовать эту идею на практике, император произвёл перестановку среди первых лиц дипломатического ведомства России. В феврале 1804 г. А.Р. Воронцов был фактически отстранён от руководства МИДом, получив длительный отпуск для лечения. Его в ранге управляю-щего министерством заменил Чарторыйский , который сразу после назначения вступил в контакт с британским посольством в Петербурге. Вскоре появились первые результаты российско-британского движения навстречу друг другу.
Россия приняла предложение о совместных действиях двух держав по защите-османских владений: от французов, а также согласилась начать переговоры-о создании новой антифранцузской коалиции и о предоставлении субсидий на ведение войны . По просьбе Чарторыйского британский министр иностранных дел Р.Б. Дженкинсон лорд Гоуксбери (1770-1828) при В 1812 г. он (получивший титул лорда Ливерпула) возглавит правительство Великобритании. казал послу Великобритании в Константинополе У. Драммонду действовать совместно с российским послом А.Я. Италийским (1743-1827). В дальнейшем между представителями двух стран установился полный контакт29. Британское правительство встретило эти предложения с нескрываемым ликованием .
Тем не менее, в Петербурге всё ещё не хотели идти на открытый разрыв с Бонапартом. Развязку ускорил вопиющий акт государственного терроризма, предпринятый по приказу первого консула. 2 апреля 1804 г. из Парижа были получены донесения У бри31 о казни герцога Энгиенского . На экстренном заседании Государственного совета 5 апреля Чарторыйский заявил о том, что император признал «постыдным и бесполезным» продолжать связи с правительством первого консула32. В Петербурге объявили недельный траур. Эдувилю было предложено незамедлительно выехать из столицы. В Париж собирались послать резкую ноту с решительным протестом против незаконной казни. Но поскольку в российском правительстве возникли разногласия по этому поводу (против немедленного разрыва с Францией, в частности, высказался министр коммерции гр. Н.П. Румянцев [1754-1826]), отправление ноты было остановлено. Только месяц спустя Убри предложили обратиться к Бонапарту за объяснениями .
Французская сторона настаивала на законности своих действий. В ответ на ноту Убри, в одном из номеров правительственной газеты «Монитёр юниверсель» появилась статья (автор - Талейран, заказчик - Бонапарт), где говорилось о неискренности российского императора, чей гнев искусственно подогревается врагами Франции. Завершалось письмо резким выпадом против Александра I, замешанного в заговоре против своего отца. В историографии уже давно общим местом стало утверждение о том, что по Луи Антуан Анри де Бурбон Конде герцог Энгиенский (Ангиенский) [1772-1804] - французский принц, последний представитель дома Конде. По приказу Бонапарта похищен с территории независимого герцогства Баден, предан военно-полевому суду и 21 марта (н.ст.) 1804 г. расстрелян в Венсеннском замке. Принцу было предъявлено обвинение в участии в заговоре Ж. Кадудаля, готовившего покушение на жизнь первого консула. В монархических государствах Европы казнь герцога вызвала волну возмущения. Однако только Александр I и шведский король Густав IV Адольф (1792-1809) открыто выступили с осуждением этого преступления. добного оскорбления император не простил. Это слишком прямолинейно по отношению к Александру I, который, как никто другой умел переносить такие удары, хотя окончательно сбрасывать со счетов мотив личной обиды таюке не следует. Его возмущение, скорее, вызвал очередной акт грубого произвола со стороны первого консула, чуждый не только монархическим принципам, но и нормам буржуазного права. Издатель мемуаров фрейлины де Ремюза, её внук П. де Ремюза писал: казнь герцога Энгиенского можно понять только в том случае, если «вернуться к средним векам» . Новое доказательство стремления правителя Франции к абсолютной власти не замедлило появиться. Из памяти людей ещё не изгладилось убийство в Венсеннском замке, как принятие Бонапартом 18 мая (н.ст.) 1804 г императорского титула вновь разожгло страсти. После таких событий окончательный разрыв между Россией и Францией был неизбежен.
Александр I решил, что настало время предложить Лондону конкретный план сотрудничества в деле создания системы коллективной безопасности. Ситуация, казалось, складывалась благоприятная. В мае 1804 г. в Британии сформировали кабинет министров из представителей группы «твёрдых» («истинных») тори под руководством Питта. Российский император надеялся на активную помощь прославленного организатора двух антифранцузских коалиций. Наилучшим способом ведения секретных переговоров он считал неофициальные контакты. В Лондон под предлогом изучения британской правовой системы отправился товарищ министра юс-тиции Новосильцев . Перед отъездом ему вручили разработанную Александром I при участии Чарторыйского инструкцию от 11 сентября 1804 г., в которой намечались цели и методы борьбы с Наполеоном. Переговоры должны были вестись втайне от всех, даже от СР. Воронцова. Предпола-галось, что после выработки проекта соглашения, Питт предложит его российскому послу от имени британского правительства36.
В инструкции, кроме конкретных вопросов военного сотрудничества, Новосильцеву поручалось договориться с Питтом о главных принципах послевоенного устройства в Европе. Здесь после поражения Франции необходимо ввести в действие «новый кодекс международного права», который гарантирует и большим и малым государствам надёжную защиту от любой агрессии, считал Александр I. Принявшие кодекс страны обязаны были согласиться не начинать войну до тех пор, пока не использовано третейское посредничество незаинтересованной стороны. Гарантами нового международного порядка становились Петербург и Лондон, связанные друг с другом постоянным союзом. Всё это позволило бы создать в Европе единое сообщество государств - возможный прообраз будущего справедливого мирового устройства. Подобная великая цель, полагал российский император, могла заставить Лондон внести определённые изменения в свой «морской кодекс» , поскольку «это единственный уязвимый пункт в политике британского кабинета, который даёт неприятелю благоприятную возможность вредить Англии, раздувая недовольство нейтральных держав, интересы которых им ущемляются»37.
Постепенное обострение политических отношений - Великобритании и России в 1830-е гг
Император понял: Великобритания устами Вильсона требует от него гарантий продолжения бескомпромиссной борьбы с Наполеоном. Поэтому во время их второй встречи на следующий день он заявил, что намерен сопротивляться до конца и изгнать французов из России, но в то же время не допустит ничьего вмешательства в его политику. «Я готов отправить семейство своё вглубь Империи, принести любые жертвы, но не уступлю в том, что касается избрания моих министров, - сие привело бы к новым требованиям, ещё более для меня неудобным и недостойным» , - сказал он.
Вильсон просил у Александра I разрешения вернуться к армии в качестве британского представителя при штабе Кутузова. Император выразил согласие и при этом, по словам генерала, торжественно обязался не входить «...в какие-либо переговоры с Наполеоном до тех пор, пока хоть один вооружённый француз будет оставаться в русских пределах»446. Одновременно он рекомендовал Вильсону «...использовать всё своё влияние ради зашиты императорских интересов во всех обнаруженных им случаях или замыслах нарушения оных»447. Получив такие указания, генерал 2/14 сентября 1812 г. имел прощальную аудиенцию у императора и на следующий день уехал из Петербурга. Вскоре он присоединился к отступающей от Москвы армии, с которой .проделал весь путь от д. Тарутино до Вильно448.
Перед отъездом Вильсона к армии Каткарт обратился к Румянцеву с просьбой позволить гвардейскому капитану Дж. Карпентеру лорду Тир-коннелу (1786-1812), входившему в штат британского посольства в Петербурге, сопровождать Вильсона в поездке . Такое позволение было получено и Кутузову направлено об этом соответствующее уведомление450. Впоследствии Тирконнел в качестве британского комиссара состоял при штабе Чичагова, дошёл до Вильно и умер здесь от «лёгочной горячки» 8/20 декабря 1812 г.451 Всё это время он подробно информировал Вильсона и Каткарта о действиях 3-ей Западной армии.
Общественное мнение Петербурга поддерживало назначение послом в Лондоне Новосильцева . Но Александр I в августе 1812 г. назначил на этот пост вполне ему преданного и не склонного проявлять собственную инициативу Ливена. До его приезда обязанности российского представителя в британской столице должен был исполнять Николаи45" . Отправка Ливена в Лондон из-за болезни задержалась до ноября. Эта задержка, а также известие о встрече Кутузова с посланцем Наполеона генералом А.Ж.Б. Ло-ристоном (1786-1828), породили тревожные слухи о готовящемся заключении мира между Россией и Францией454. Поэтому император дал Ливену указание при проезде через Стокгольм ещё раз заверить Карла Юхана, а впоследствии и британские власти, в его твёрдом намерении «... продолжать войну до тех пор, пока французская армия не будет изгнана из пределов России»455. Кабинет Ливерпула, таким образом, получил ещё одно словесное заверение Александра I, но словам в Лондоне верили слабо.
В Петербурге рассчитывали на скорое возобновление коммерческих связей с Великобританией. Правда, подписание нового торгового договора, на что очень надеялись британские купцы , было невозможно по причинам, изложенным выше. Действия российского правительства в этой области в 1812 г. отличались лихорадочностью и всегда требовали личного вмешательства императора: 4 августа был издан указ о восстановлении в полном объёме двусторонней торговли. Манифестом от 12 сентября всем российским подданным позволялось вступать в любые торговые отношения с подданными Великобритании, «яко с союзною (курсив мой. - А.О.), издревле дружественною с Нами державою», но на основании существующих законов, т.е. с учётом норм таможенного тарифа 1810 г. Наконец, указ от 15 сентября отменял эмбарго на имущества британцев в России, а также прекращал деятельность всех ликвидационных и нейтральных комиссий457. Таким образом, Россия полностью выходила из системы континентальной блокады. Для Лондона эти шаги стали первым реальным доказательством решимости Александра I прекратить препятствовать британской торговле, но в то же время и доказательством неготовности восстановить позиции Великобритании в российской экономике на прежних основаниях.
В ответ император получил только очередное послание принца-регента от 30 августа (н.ст.) 1812 г. В нём Георг приветствовал его желание установить тесный союз с Великобританией и другими державами против Наполеона. Он заявлял о стремлении объединиться с Россией и выражал уверенность в том, что мощь последней «явится непреодолимым препятст-вием» для завоевательных планов Франции . Никакой реальной помощи при этом пока не последовало. Британское правительство и парламент сдержанно отнеслись к заявлениям Александра I, т.к. он говорил только о защите своей страны, но не давал никаких обязательств участвовать в войне-до полной победы. Исходя из этого, Великобритания отказалась от финансирования военных действий. Э. Торнтон уклонился от поддержки плана совместного российского и шведского десанта в Северной Германии, поскольку это также требовало немедленного предоставления крупных средств459. Российские предложения о создании коалиции остались без ответа460. В итоге на протяжении всей кампании 1812 г. она так и не была оформлена каким-либо специальным актом, и Александру I приходилось рассчитывать лишь на добровольную помощь Лондона.
Почему кабинет Ливерпула повёл себя столь странным образом? Одна из главных причин, как говорилось выше, заключается в следующем: британская общественность и правящие круги сильно сомневались в желании и способности России оказать серьезное сопротивление Наполеону. В Великобритании царила «атмосфера мрака и неуверенности» из-за отсутствия достоверной информации . Деятели парламентской оппозиции (виги лорд Грей, С. Уайтбред, радикал Ф. Бэрдетт и др.) полагали, что великий полководец в очередной раз одержит лёгкую победу. Отвечая в Палате общин на критику со стороны своих оппонентов, Каслри говорил: правительство проводит осторожный курс по отношению к России. Ей всегда давали понять, что в случае войны она должна рассчитывать только на собственные ресурсы462. Донесениям Вильсона, зная его склонность к преувеличениям и близость к вигам, торийские политики доверяли с оглядкой. Каткарт, в основном, повторял официальные сообщения Петербурга, вызывавшие у Каслри опасение как источник дезинформации.
Оперативные новости можно было получать, в основном, из пропагандистских наполеоновских бюллетеней, которые за неимением лучшего перепечатывали британские газеты, лишившиеся после установления континентальной блокады корреспондентов на материке. Из главных лондонских политиков тогда, пожалуй, только Каннинг полагал, что России следует оказывать большую помощь, несмотря на тяжёлый груз прошлого. «Доказательством [является] случай с Испанией, вместе с которой мы начали войну, когда Бонапарт совершил нападение на неё. Да будет пример нашего образа действий [в отношении Испании] сигналом для всех других народов» Европы, утверждал он, комментируя вышеприведённые слова Каслри463. В начальный-период кампании 1812 г. в возможность победы России верили либо дальновидные британцы, такие, как Каннинг и Веллингтон, либо романтики, подобные принцу-регенту и знаменитому писателю В. Скотту (1771-1832)464.
